Отношения между Лейни и Тимом, по словам Мэтта Гавейна, большого любителя позлословить, значительно улучшились после гонок в День святой Барбары: теперь их обычное приветствие уже звучало не как «Добрый вечер, мисс Кифер» и «Добрый вечер, мистер Ламберт» — Тимоти настолько осмелел, что стал говорить «Добрый вечер, мисс Лейни», на что ему отвечали более или менее безразличной фразой «Добрый вечер, мистер Тим».
— Если так пойдет и дальше, — с ухмылкой говорил Эрни Гаст, — то не позже чем через пятнадцать лет вам будет дозволено сидеть рядом с ней в церкви.
Тим Ламберт не упрекал друзей за насмешки. Сам он чувствовал — и провоцировал — множество мелких изменений. Например, сразу же после Дня святой Барбары он перестал каждый вечер заказывать песню «Silver Dagger». Вместо нее он попросил сыграть «John Riley», тоже балладу. Однако в ней речь шла о молодом моряке, который после проведенных в море семи лет наконец-то женился на своей возлюбленной. Похоже, сначала Лейни сочла это капризом. Но через три дня решила уточнить.
— Опять «John Riley»? А как же «Silver Dagger», мистер Тим? — В тот вечер Лейни вела себя немного храбрее и была разговорчивее. Это была суббота после скачек, и Тим заказал всем пива за свой счет, чтобы отметить их с Лейни победу.
— За нашу прекрасную мисс Лейни, истинную победительницу «Ламберт-дерби»!
Конечно же, Лейни пришлось немножко выпить вместе со всеми, и теперь она была слегка навеселе. Озорным взглядом она посмотрела на Тима поверх своего инструмента, когда он попросил исполнить его заказ.
Тим рассмеялся и заговорщически подмигнул ей.
— «Silver Dagger»? О, думаю, пора отучать вас от него, мисс Лейни. Я бы стал очень сильно нервничать, если бы моя жена постоянно таскала с собой кинжал.
Лейни нахмурила лоб.
— Ваша жена?
Тим серьезно кивнул.
— Да, мисс Лейни. Я твердо решил жениться на вас.
Илейн, которая как раз собиралась сделать глоток чая из своего бокала для виски, едва не выпустила его из рук.
— Почему?
Тим спас бокал.
— Осторожно, хорошее виски! Думаю, нужно заказать вам настоящего. Вы что-то побледнели.
— Почему? — повторила Лейни. Девушка то краснела, то бледнела, и эта игра красок на лице выдавала ее внутреннее волнение.
— Что ж, — после паузы ответил Тим, и глаза его при этом смеялись. — Я наблюдаю за вами вот уже несколько недель. Вы прекрасны, вы умны, вы смелы… Вы в точности такая женщина, о которой я мечтал всю свою жизнь. Я влюблен в вас, мисс Лейни. Мне встать перед вами на колени прямо сейчас или подождем с этим еще немного?
В глазах Лейни отражался с трудом сдерживаемый страх.
— Я не влюбляюсь! — выдавила она из себя.
Тим кивнул.
— Я так и подумал, — спокойно ответил он. — Но это поправимо. Да и не нужен нам пожар. Не торопитесь с влюбленностью, мисс Лейни. Не позволяйте себя загнать…
— Только не в этой жизни! — Голос Лейни вдруг зазвучал пронзительно. Она снова спряталась за занавеской из волос, склонив голову над клавишами пианино. Тим огорчился. Если сейчас не удастся успокоить ее, она снова замкнется, спрятавшись от него, словно улитка в ракушку.
Тим надул губы, но глаза его улыбались.
— Конечно, это несколько усложняет дело, — произнес он. — Мне придется поговорить с преподобным отцом по поводу того, какова процедура заключения брака после воскрешения. Может быть, он обвенчает нас на облачке? С другой стороны, подобная жизнь в браке кажется мне немного монотонной. И нескромной. Я не хотел бы, чтобы весь мир смотрел на меня… на облаке…
Он покосился на Лейни, которая снова подняла голову.
— Так что, возможно, все-таки лучше подыскать себе другую религию, — продолжал рассуждать молодой человек. — Такую, которая больше нацелена на жизнь. Где-то ведь верят в перерождение? В Индии, например, верно?
Лейни заморгала.
— Но ведь можно переродиться в животное. В собаку или лошадь…
Ее голос снова звучал нормально. Судя по всему, она решила не принимать Тима и его предложение всерьез.
Тим перевел дух и улыбнулся ей.
— Это тоже было бы очень романтично. Я прекрасно представляю себе пару, которая в двуногой жизни не смогла быть вместе. Но потом они снова встречаются в конюшне, как Приятель и Баньши…
Илейн уже взяла себя в руки, к ней снова вернулось лукавство. Убрав волосы с лица, она одарила Тима милой, хотя и неискренней улыбкой.
— Тогда осторожнее, смотрите, чтобы вас не сделали мерином, — громко произнесла она.
Тимоти не обратил внимания на громкий хохот мужчин, так же как не обращал внимания и на шутки друзей по поводу его, судя по всему, безнадежного ухаживания за Лейни Кифер. Он жил ради таких мгновений, когда за маской Лейни проступала ее настоящая суть. Живая, умная, насмешливая или же чувственная и ласковая. Когда-нибудь оборонительные стены падут. И Тим будет рядом.
— Кто же готов принести себя в жертву и пойти шпионить в «Уайлд Ровер»? — поинтересовалась мадам Кларисс, когда он вернулся к столику завсегдатаев, где уже сидели Эрни, Джей и Мэтт.
Остальные гости только и говорили, что о новой загадочной пианистке в пабе за углом. Болтали, будто у этой девушки-маори ангельский голос. Мадам Кларисс, равно как и тем немногим гостям, которые побывали дальше, чем большинство горняков, это казалось странным. Обычно девушки-маори не учились игре на пианино. И они очень редко путешествовали без сопровождения племени. Даже в борделях почти не встречались чистокровные маори, в крайнем случае это были метисы, причем с очень трагической судьбой. Как бы там ни было, все это пробудило любопытство мадам Кларисс. Предприимчивая хозяйка борделя поставила в центр стола для постоянных клиентов кувшин пива, наполнила бокалы и оглядела своих посетителей.
— Я, конечно же, обращаюсь к морально стойким и верным клиентам «Лаки Хорс». Все остальные при более тесном контакте с Пэдди Холлоуэем подвергаются опасности поддаться страсти к соревнованиям. И я никогда не смогу больше смотреть в глаза преподобному отцу. — Мадам Кларисс театрально перекрестилась.
— То, что парни при этом сменят свою любимую забегаловку, конечно же, не имеет к делу никакого отношения, — поддразнил ее Мэтт. — Вы просто печетесь о наших душах, мадам Кларисс, не так ли? Большое спасибо, мы ценим вашу заботу.
— Но как насчет блуда, мадам Кларисс? — поинтересовался Джей. — Разве это не грех? — Кузнец невинно посмотрел на нее и даже ухитрился испуганно перекреститься.
На это мадам Кларисс лишь неодобрительно покачала головой.
— Где же вы видите блуд, мистер Джей? — поинтересовалась она грудным голосом, в котором чувствовалось глубокое моральное возмущение. — Я здесь вижу только группу молодых девушек брачного возраста, которая, признаю, довольно откровенно сближается с группой молодых людей брачного возраста. Я занимаюсь весьма успешным посредничеством при заключении браков. Только в прошлом месяце опять заманили в эту ловушку одну из моих девушек. А что насчет вас и Шарлен, мистер Мэтт? Тут ведь тоже что-то назревает, признайтесь. Я уже не говорю о мистере Ламберте и мисс Кифер…
Мужчины заржали. Шарлен, которая хотела присесть рядом с Мэттом, покраснела. Похоже, у них действительно что-то намечалось.
Тим поднял свой пивной бокал за здоровье мадам Кларисс.
— В этом смысле, — с ухмылкой сказал он, — мы с мистером Гавейном достаточно тверды духом, чтобы провести вечер у Пэдди Холлоуэя. Завтра же, с тайной миссией!
До Илейн доносились лишь обрывки фраз, но, конечно же, она уже слышала о певице-маори из «Уайлд Ровера». Причем перед глазами невольно вставал образ кузины. Но этого ведь не может быть! Кура живет вместе с Уильямом в Киворд-Стейшн. И она никогда не опустилась бы до того, чтобы петь для горняков в каком-то баре.
Работа в «Уайлд Ровере» доставляла Куре мало радости. Клиенты тяжелые. Мужчины пили все больше по мере того, как приближались выходные, и, соответственно, становились назойливее. Пэдди Холлоуэй не особо старался отгонять их от нее; судя по всему, он никого не хотел обижать и вполне понимал ребят. Куре даже приходилось отбиваться от него самого, когда ей не удавалось выскользнуть из паба перед самым закрытием с последними посетителями. Единственным лучом света в этом темном царстве были почти ежедневные визиты Калева Биллера — несмотря на то, что молодой человек по-прежнему оставался для нее загадкой. Калев всегда приходил ранним вечером, пил скорее для того, чтобы набраться мужества, а затем присоединялся к ней, чтобы играть вместе. Когда паб не был полон и никто не возмущался, Пэдди позволял Куре играть на путорино, в то время как Калев брал на себя партию фортепьяно. Девушка часто начинала заводить один из традиционных напевов маори, которые он подхватывал и превращал в некое подобие баллад. Уважение Куры перед Калевом как музыкантом росло день ото дня. Вне всякого сомнения, он был одаренным, хорошим пианистом, а кроме того проявлял необычайный талант аранжировщика и композитора. Куре нравилось работать с ним, и она иногда подумывала о том, что у нее могут появиться и другие возможности, не только игра на расстроенном пианино в грязном «Уайлд Ровере».
В пятницу днем, за несколько часов до открытия пабов, Кура направилась в «Лаки Хорс». Еще снаружи она услышала звуки пианино — причем совсем не ту музыку, которую можно было бы ожидать в пабе. Кто-то разучивал церковные песни! Очень амбициозно, поскольку пианист замахнулся на Пасхальную ораторию Баха. Исполнение было слабеньким; еще несколько месяцев тому назад Кура, вероятно, охарактеризовала бы это как «ужасающе плохо». Но за это время она поняла, что у нее всегда слишком высокая планка. По большей части люди не разделяли ее стремления к совершенству. Кура всегда это знала, но теперь понимание этого перестало наполнять ее гордостью и высокомерием. Девушка приняла к сведению, что совершенство и абсолютный слух не продаются. Она наделена даром, который никто не умеет ценить. Так что нет причин слишком сильно задаваться по этому поводу.
Кура толкнула створку двери и вошла в заведение мадам Кларисс. Как и ожидалось, все было очень аккуратно, столы вычищены, пол выметен — а за пианино в стороне паба сидела рыжеволосая девушка.
Кура не поверила своим глазам. Она замерла, но, похоже, пианистка уже заметила ее появление.
Илейн обернулась. Заморгала, надеясь, что это обман зрения. Но девушка, стоявшая перед ней в закрытом дорожном костюме, была, без сомнения, Кура. Может быть, немного похудевшая, несколько побледневшая, с лицом решительным и твердым, на котором не осталось следов от былого королевского высокомерия. Но кожа была по-прежнему безупречной, волосы — блестящими, глаза — ошеломительными, как никогда. И голос был звучен, как и прежде.
— Ты? — удивленно моргнула Кура. — Я думала, ты замужем, живешь где-то в Отаго…
— А я думала, что ты счастливо живешь с Уильямом в Киворд-Стейшн! — Илейн приняла твердое решение не дать Куре запугать себя. Несмотря на то, что первым ее желанием было вести себя скромно, девушка почувствовала, что в ней закипает давно подавляемый гнев. — Чего ты хочешь, Кура Уорден? Или, вернее, Кура Мартин? Дай-ка, я угадаю. Тебе не нравится в «Уайлд Ровере». Сначала ты забрала у меня мужчину, а теперь пришла за работой!
Илейн смотрела на собеседницу, сверкая глазами.
Кура закатила глаза.
— Ты всегда была чересчур сентиментальна, Лейни, — с улыбкой произнесла она. — И слишком уж большая собственница. «Мой мужчина», «моя работа»… А ведь Уильям никогда тебе не принадлежал. И эта работа здесь… — Кура обвела «Лаки Хорс» насмешливым взглядом. — Что ж, не самая престижная в Британской империи. Или ты считаешь иначе?
Илейн не знала, что ответить. Она чувствовала лишь оглушительную ярость и впервые в жизни после того страшного утра в Лайонел-Стейшн пожалела, что у нее нет оружия. Ей бы зайти сейчас с козырей, но вместо этого в ее голосе зазвучали умоляющие нотки — за что она тут же возненавидела себя.
— Кура, мне нужна эта работа! Ты можешь петь везде…
Кура улыбнулась.
— А может быть, мне хочется петь здесь, — заявила она. — Да и супруга Томаса Сайдблоссома не должна быть настолько стеснена в средствах, чтобы выступать в пабе.
Илейн бессильно сжала кулаки. Но тут на лестнице, ведущей с верхнего этажа, что-то шевельнулось. Вниз спустилась Шарлен, которая, судя по всему, слышала каждое слово.
Бушующая ярость Илейн сменилась леденящим ужасом. Супруга Томаса Сайдблоссома… Если Шарлен запомнила и расскажет мадам Кларисс…
Однако Шарлен, стоя на лестнице, смерила Куру гневным взглядом с головы до ног. Упитанная темноволосая проститутка разглядывала потенциальную конкурентку безжалостно и безо всякого стыда.
— Это кто такая, Лейни? — спокойно спросила она, не удостоив новенькую ни словом. — Замена Крисси Гамильтон? Мне очень жаль, малышка, но мадам Кларисс нужна блондинка. Черноволосых у нас уже довольно. Если, конечно, ты не умеешь чего-то совершенно особенного. — Шарлен облизнулась.
Кура возмущенно вскинула ресницы.
— Я певица! — взвилась она. — Мне нет нужды продавать…
— Ах, вот как, девушка-маори, которая тренькает на пианино у Холлоуэя! — Шарлен закатила глаза. — Конечно, это классный трамплин для всемирной славы. Я поняла, милочка, ты умеешь подбирать себе работу. И это доказывает, что у тебя отменный вкус.
Тем временем Кура снова взяла себя в руки. Она никогда не была робкой и в ансамбле Родерика всегда добивалась своего. И в первую очередь среди девушек.
— Я с удовольствием сыграю тебе, если твое слово имеет здесь какой-то вес, — ответила она. — Впрочем, боюсь, ты всего лишь шлюха, каких полно.
Шарлен пожала плечами.
— А ты пианистка, каких полно. Ладно, возможно, мы обе представляем из себя нечто большее, чем посредственность. Но клиент заметит это только в постели. По крайней мере в моем случае, а в твоем он вообще ничего не поймет. Для этих ребят одно пианино ничем не лучше другого. Так что не устраивай здесь театр и катись к работе своей мечты. Все равно мадам Кларисс не берет девушек, которые начинают устраивать скандал, едва переступив порог!
Кура развернулась, высокомерно подняв голову.
— Мы еще увидимся, Илейн… — попрощалась она.
Но тут Шарлен молниеносно слетела с лестницы, проскользнула мимо нее и встала в дверях. В ее взгляде кипела холодная ярость, пальцы сжались в кулак.
— Ее зовут Лейни, — спокойно произнесла она. — Лейни Кифер. И она не была и не является ничьей женой. Так что не распускай слухи. Тогда мы о тебе тоже говорить не будем. Потому что ты тоже от чего-то бежишь, красавица! И если я захочу, то узнаю, от чего именно! Не говоря уже о том, — Шарлен показала ногти, — что красота не постоянна…
Кура сверкнула глазами. А потом ушла, отказавшись от мысли еще раз зайти к хозяйке по поводу работы. Она никогда еще не встречалась с такими девушками, как Шарлен, но слышала, как о них говорили танцоры. Девушки, которые могли сделать так, что другие в своей балетной обуви поскальзывались и падали. Девушки, которые были способны расцарапать лицо сопернице, а то и спали с партнером какой-нибудь из них, чтобы уговорить его уронить ее во время опасной фигуры. И Шарлен была не одна. Вполне вероятно, что весь бордель мадам Кларисс полон агрессивных негодяек, которые защищают свое теплое местечко. И Илейн.
Когда Кура ушла. Илейн разрыдалась.
— Я не хотела… вообще-то, я хотела сразу вышвырнуть ее, вырвать ей волосы. Но все случилось так внезапно, и она…
— Она хладнокровная тварь, — заявила Шарлен, обнимая подругу. — Но не переживай. За кем бы ты ни была замужем и как бы тебя по-настоящему ни звали, я ничего не скажу, и эта мелкая коза тоже. Я напугала ее. Кроме того, мадам Кларисс все равно. Ты ей нравишься. И мне тоже нравишься. И клиентам нравишься… и Тиму…
Шарлен укачивала судорожно всхлипывавшую Илейн, как ребенка. Она чувствовала, как девушка расслабилась, а потом снова напряглась при упоминании имени Тима Ламберта. Точно, он же сегодня вечером собирался шпионить у Холлоуэя! Шарлен вздохнула. Жаль, что они так поздно выяснили, что между Лейни и этой девушкой-маори есть какая-то связь! То есть эта Кура, конечно, не чистокровная маори, один из родителей точно был белым. Одни только эти глаза!.. И если Шарлен не обманывается, то между Лейни и этой девушкой прослеживается отдаленное сходство. Шарлен задумалась, спросить ее сейчас или лучше подождать, пока Лейни успокоится? Впрочем, последнее затягивалось. Хотя девушка перестала плакать, она по-прежнему казалась подавленной. Несмотря на то что Лейни заявила, что хочет порепетировать перед пасхальным выступлением в церкви, она просто сидела за пианино и смотрела в никуда. Шарлен принесла ей горячего чаю, а потом настоящего виски.
— Вот, возьми, а то ты на призрака похожа. Выпей это. Скоро придет твой мистер Тим, сможешь снова с ним дурачиться. Вчера было здорово, я имею в виду ваш разговор о лошадином флирте в следующей жизни! Ну же, улыбнись, Лейни!
Илейн выпила, но подумала про себя, что вряд ли будет способна сегодня смеяться. В этот вечер Тим Ламберт идет в «Уайлд Ровер», и там он и останется. Равно как и Мэтт Гавейн. Мужчины сразу забудут о Лейни и Шарлен. Девушка робко спросила себя, почему ей не все равно. В принципе, даже хорошо будет избавиться от Тима. Разве она не жаловалась, что он становится слишком настойчивым?
Илейн послушно заиграла, когда пришли первые посетители. Но она играла механически, несосредоточенно, и мужчины, похоже, сразу заметили это. В этот вечер пианистке почти не заказывали напитки и песни. Илейн отметила это скорее мимоходом; но это показалось ей нормальным. В нескольких домах отсюда играет и поет Кура-маро-тини. Так зачем людям слушать ее?
Лицо Илейн было бледным и безучастным. Казалось, она смотрит сквозь пианино и стену паба — в другие миры и другие времена. Час закрытия приближался мучительно медленно. И при этом Илейн больше всего хотелось уйти в свою маленькую комнатушку, обнять Келли, зарыться вместе с ней в одеяло и просто забыть об этом дне. А завтра уже строить планы. Может быть, уехать в другой город, в другой паб… но никаких других Тимоти Ламбертов…
— Добрый вечер, мисс Лейни! — Радостный голос Тима вырвал ее из оцепенения.
Илейн оборвала песню, которую играла. Недоверчиво оглянулась.
— Добрый вечер, мистер Тим…
Голос ее звучал безжизненно.
Тим Ламберт пристально посмотрел на нее.
— Что-то не так, мисс Лейни?
Илейн покачала головой.
— Просто… ничего, — решительно ответила она и снова заиграла, чувствуя, как щеки принимают естественный цвет.
Сердце гулко стучало. Хотя… конечно, сегодня Тим все равно должен был вернуться, он ведь пообещал мадам Кларисс доложить обстановку. Илейн пыталась выудить хоть несколько слов на этот счет из разговоров, однако в пятницу вечером в пабе было слишком шумно. Как бы там ни было, мадам Кларисс тут же решила удовлетворить ее любопытство, сразу же усадив Тима и Мэтта за столик, и вернулась к ним с бутылкой виски в руке. Бутылкой с лучшим виски…
— Мне очень жаль, что мы так задержались, — заметил Тим и, приятно удивленный, принюхался к дорогому напитку. — Но мы встретили Калева Биллера и, конечно же, воспользовались шансом слегка порасспросить его по поводу рудника его отца. — Должно быть, виски при этом лилось рекой, поскольку оба были уже нетрезвы.
— Да, старик Биллер приказал обновить все вентиляционные шахты, — доложил Мэтт. — Судя по всему, недавно у них был выход газа. С тех пор Биллеру страшно. А малыш Калев считает, что он должен наблюдать за этим…
— Причем мы бы с радостью посмотрели, если бы мой старик тоже соблаговолил это сделать, — грустно поведал своему стакану Тим.
Мадам Кларисс закатила глаза.
— Разве я посылала вас в «Ровер» потому, что вас так горячо интересуют вентиляционные шахты у Биллера, мальчики? Нет! Так что там насчет девочки? Малышки, которая играет на пианино?
Илейн вздрогнула. Она не знала, что Шарлен рассказала хозяйке о сегодняшнем приходе Куры. Тем не менее маловероятно, чтобы она утаила от нее все.
Тим пожал плечами.
— Миленькая малышка, — заявил он.
Мэтт поднял взгляд к потолку.
— Так может выразиться только тот, кто серьезно влюблен. Мадам Кларисс, девушка прекрасна. Когда она родилась, у всех злых фей был выходной. Просто мечта!
Мадам Кларисс наморщила лоб, и Шарлен, которая, пританцовывая, подошла к столику, злобно сверкнула глазами.
— Насколько мне известно, — саркастично произнесла она, — большинство мужчин предпочитают женщин из плоти и крови.
Мэтт усмехнулся в ответ. Было видно, что он наслаждается ее ревностью.
— О, она очень чувственная, Шарлен. Если бы ты услышала, как она поет… там столько страсти… Вулкан под спокойной толщей вод!
— Спокойной? — переспросила Шарлен. — Иногда я даже думаю, что было бы хорошо, если бы мужчин было не так-то просто обмануть…
— Тогда ты заработала бы меньше! — рассмеялась мадам Кларисс. — Но рассказывайте дальше, ребята, что это за дифирамбы? Разве вы не приставали к ней? Кто она такая, откуда?
— Тише, тише, мадам Кларисс, вы ведь не хотели, чтобы мы соблазняли малышку! — Судя по всему, Мэтт развлекался от души. — И вообще, что за выражения? Мы с Тимом никогда не стали бы ни к кому приставать!
— В этом случае нам пришлось бы для начала обойти Калева Биллера, — добавил Тим. — Что наверняка не очень трудно. Но если уж он заинтересовался девушкой…
Мужчины рассмеялись, даже за соседними столами послышался смех. У мадам Кларисс в основном сидели работники рудников Ламберта и Блекберна. Между ними и работниками Биллера существовала серьезная конкуренция, которая хоть и не выливалась в открытые потасовки, но часто приводила к словесным перепалкам. И любимой жертвой был Калев Биллер, которого все считали «женоподобным».
— Как бы там ни было, она откуда-то с Кентерберийской равнины. Правда, Калев и не уточнял, но, судя по предыстории, все было именно так. — Тим спокойно рассказывал, что он узнал о Куре. Очевидно, он допросил Биллера-младшего не только насчет рудника его отца. — Она путешествовала с оперной труппой, но в Англию ехать не захотела. Или эти люди не захотели взять ее с собой, что гораздо вероятнее. С тех пор она путешествует одна. Суровая жизнь, но девушка не жалуется. Калев уверен, что она живет просто замечательно. Впрочем, достаточно посмотреть, где она в итоге оказалась. Под конец она играла вместе с Калевом. Тот тоже довольно музыкален. В любом случае он в три раза лучше играет на пианино, чем ездит верхом, а о горной инженерии мы вообще умолчим…
Дальше Илейн не слушала. Конечно, Кура произвела на Тима впечатление. И она действительно пела оперы, когда все сомневались в том, что у нее хватит таланта. Но, несмотря на это, англичане не взяли ее с собой. Этим можно будет ее поддеть, если она явится сюда еще раз. И если Илейн об этом вспомнит. Но это необходимо сделать! Она должна быть сильной, больше похожей на Шарлен, которую, кажется, не слишком оскорбили дифирамбы Мэтта в адрес Куры. Когда вечер закончился, Илейн перевела дух. А назавтра…
В субботу вечером в пабе, как всегда, было людно, и Илейн, которая приняла твердое решение ни в коем случае не дать себя унизить и теперь сидела за пианино в своем самом красивом платье, выполняла одну заявку за другой. Она снова заставила себя быть приветливее — и даже улыбнулась, когда около девяти дверь открылась и в паб вошел Тим Ламберт. Весь день шел дождь, и он оставил свой плащ и зюйдвестку в конюшне. Однако даже те вещи, которые были надеты под ними, полностью промокли во время короткого пути от конюшни до козырька над крыльцом. Тим смеялся и отряхивался, словно щенок, прежде чем подойти к Илейн. Девушке пришлось признать, что, даже несмотря на мокрые волосы и капли дождя на ресницах, медленно стекавшие по ямочкам на щеках, он все равно выглядел хорошо. Наконец он вытер воду с лица рукавом. Он казался беззаботным, юным и оживленным.
— Добрый вечер, мисс Лейни.
Она кивнула ему. Внезапно у нее появилось ощущение, будто кто-то снял груз с ее плеч.
— Добрый вечер, мистер Тим. Сыграть вам что-нибудь?
Тим улыбнулся.
— Вы же знаете, в чем дело, мисс Лейни. Так что давайте, наколдуйте мне семь лет, которые Джону Райли пришлось ждать свою возлюбленную…
Илейн нахмурилась.
— Разве это не Джон Райли заставил ждать свою возлюбленную?
Тим усмехнулся.
— Именно поэтому вы должны задуматься! — с наигранной серьезностью произнес он. — Но прошу меня ненадолго извинить, мне нужно поговорить с Мэттом, пока он полностью не посвятил себя виски. У него довольно причин для этого. Да и у меня тоже…
Лейни вопросительно посмотрела на него.
— Что-то не так на руднике?
Тим кивнул.
— Мой отец в очередной раз отмел предложение Мэтта расширить вентиляционные шахты. У нас есть одна новая, и она работает хорошо, но если действительно произойдет выход газа, этого будет слишком мало. И если верить Калеву Биллеру, опасность очень велика. Послушайте, старик Биллер так же скуп, как и мой родитель! Но если уж он решил выложить денежки… — Тим казался всерьез озабоченным.
— А разве не существует чего-то вроде противогазов? — спросила Илейн. Ей как-то доводилось слышать об этом и даже видеть рисунки в журнале. Люди, надевшие эти защитные маски, были похожи на уродливых насекомых.
Судя по всему, Тима обрадовала ее заинтересованность.
— Их у нас тоже нет, мисс Лейни. Кроме того, они не очень помогают. Самое ужасное в выходах газа — это опасность взрыва. Чаще всего это просто метан. Он не ядовит, но горюч и легко воспламеняется. Это можно предотвратить, если уменьшить количество угольной пыли на руднике, например провести обводнение и улучшить циркуляцию воздуха. И то, и другое у нас всего лишь в удовлетворительном состоянии.
Илейн встревоженно посмотрела на него.
— Но ведь вы сами нечасто спускаетесь туда, верно?
Тим просиял.
— О, самая лучшая новость за день, мисс Лейни! Вы за меня переживаете! Я буду наслаждаться этим много часов!
С этими словами он оставил ее и через несколько минут уже увлекся оживленной дискуссией с Мэттом Гавейном. Штейгер был близок к тому, чтобы пригрозить увольнением. Марвин Ламберт выставил его на посмешище перед подчиненными и заявил, что улучшение безопасности возможно только путем снижения почасовой оплаты труда. И горнякам пришлось решать, что им ближе — страх или голод. Конечно, никто не проголосовал за снижение оплаты труда.
Лишь позже Тим вернулся к Лейни и выпил за ее здоровье, пока она старалась изо всех сил, играя «Джона Райли». Вечер близился к завершению, и она немного осмелела. Судя по всему, никто из «Лаки Хорс» не ушел в «Уайлд Ровер», и здесь уже почти перестали говорить о певице из соседнего заведения. Может быть, задать Тиму пару вопросов? Илейн собиралась вести себя дипломатично, однако голос ее прозвучал провоцирующе.
— Вчера вы тоже заказывали «Джона Райли»? — поинтересовалась она.
— Вчера? — Она видела, что Тиму пришлось задуматься, чтобы вспомнить, что такого особенного было вчера. Но потом он хитро подмигнул девушке. — А, вы имеете в виду в «Уайлд Ровере»? Все лучше и лучше, мисс Лейни. Сначала вы проявили заботу обо мне, а потом и вовсе стали ревновать!
Илейн готова была провалиться сквозь землю.
— Нет, я серьезно, — вырвалось у нее. — Эта женщина показалась вам… красивой?
Тим пристально посмотрел на Лейни, услышав настойчивость в ее голосе. Ее нежное лицо с прозрачной кожей то краснело, то бледнело. Губы слегка подрагивали, глаза сверкали.
Тиму хотелось положить руки ей на плечи, накрыть своей ладонью ее ладонь, но он почувствовал, что она инстинктивно закроется, и лишь беспомощно коснулся краешка пианино.
— Мисс Лейни, — мягко произнес он. — Конечно, она красива, да и поет тоже красиво. Это заметит любой мужчина, если, разумеется, он не слепой и не глухой. Но вы, мисс Лейни, гораздо красивее и еще более трогательны, поэтому я никому другому не позволю играть для меня «Джона Райли»…
— Но… я не красивее, я… — Илейн крутнулась на вращающемся стуле. И зачем она только спросила!
— Для меня вы красивее, — серьезно ответил Тим. — Тут уж придется поверить. Как бы там ни было, я собираюсь на вас жениться. А это значит, что вы будете казаться мне красивой и тогда, когда станете старой, седой и сморщенной…
Илейн спряталась за волосами.
— Не надо так все время говорить… — прошептала она.
Тим улыбнулся.
— А вот этого вы не можете запретить! А теперь сыграйте для меня веселую песню и забудьте о малышке, что сидит за пианино в «Уайлд Ровере»! Ведь я о ней уже забыл.
Илейн отбросила волосы и робко улыбнулась. Она сыграла несколько простеньких композиций; было заметно, что в мыслях своих она где-то витает. А когда Тим Ламберт попрощался с ней, случилось маленькое чудо.
Тим, как обычно, сказал ей «Доброй ночи, мисс Лейни», но Илейн глубоко вздохнула и бросила на него робкий взгляд. Затем, пугаясь собственного мужества, она вдруг улыбнулась и произнесла:
— Доброй ночи, Тим.