Уильям Мартин практически заполонил Северный остров швейными машинами. Его послали в не очень привлекательный район на Восточном побережье. Однако Уильям, верный советам торгового гения Карла Латимера, который в массовом порядке избавлялся от швейных машинок даже на Западном побережье, столь бедном женщинами, спокойно путешествовал от фермы к ферме. Временами он узнавал важнейшие новости, и ему всегда было о чем поговорить с хозяйками домов, прежде чем распаковать свою чудо-машинку.

Тут же пробуждалась жадность дам — в этом Латимер тоже не лгал. Несмотря на то что в отдаленных районах рынков сбыта было немного, зато всегда находилось нагретое ложе. И Уильям убеждал хозяюшек во всех отношениях. Иногда он спрашивал себя, не потому ли достойные, но одинокие женщины на крупных фермах покупают у него машинки, что надеются воспользоваться его «сервисом» в следующий раз, когда он будет в этих окрестностях.

Других женщин и девушек он увлекал мыслью о том, что они сэкономят достаточно денег в случае пошива себе одежды самостоятельно, а затем, возможно, смогут зарабатывать, изготавливая платья соседкам. В конце концов его продажи превзошли все ожидания, и фирма перевела его в гораздо более привлекательный район, расположенный в окрестностях Окленда. Здесь Уильям для начала занялся стимуляцией промышленного производства одежды. Вместо того чтобы приглашать на свои демонстрации исключительно женщин, он печатал листовки, в которых обращался к переселенцам, желающим наладить жизнь в новой для себя стране. Купив три-четыре швейные машинки, по словам Уильяма, можно было шить одежду в промышленных масштабах и продавать, получая немалую прибыль. Тем не менее большинство предприятий вскоре разорилось ввиду отсутствия торговой смекалки. Однако два-три пошивочных предприятия работали успешно, и один из его клиентов каждые пару месяцев заказывал новые швейные машинки, поскольку производство у него постоянно расширялось. Идея сбывать сразу несколько машинок произвела среди руководства фирмы маленькую сенсацию. Уильяма пригласили сделать доклад на эту тему в учебном центре Северного острова и оказали ему доверие, отрядив в еще более перспективный район. Тем временем Уильям уже путешествовал в полагающейся по статусу карете, одевался по последней моде и наслаждался своей новой жизнью. И лишь тот факт, что он не сумел разыскать Куру с ее оперным ансамблем, не давал ему покоя — хотя, строго говоря, он не знал, как можно снова соединить их жизни. Что касается продажи швейных машинок и оперных выступлений, то в этом не было ничего общего, и Кура наверняка не захотела бы распрощаться со своей карьерой. За это время, думал Уильям, ведя лошадь по широким улицам Веллингтона в поисках представительства фирмы «Зингер», певцы давно уже уехали в Австралию или даже в Европу. Взяли ли они Куру с собой? В принципе, Уильям в это не верил. Руководитель труппы не производил впечатления человека, способного терпеть рядом каких бы то ни было богов, кроме собственной персоны. А в Европе Кура наверняка бы стала звездой. Даже если бы ее умения не хватило для большой оперной сцены, экзотическая внешность открыла бы перед ней все двери.

Наконец Уильям нашел контору и место, где можно было поставить лошадь и карету. Директор отдела продаж фирмы лично просил его о встрече, и Уильям находился в предвкушении, однако не переживал. Он знал, каких масштабов достигают его продажи, и скорее предполагал, что ему выплатят премию, нежели сделают выговор. Он привязал лошадь во внутреннем дворе, взял в руки папку с последними контрактами, ловко стряхнул пылинки со своего серого костюма-тройки, который, разумеется, был сшит не на одной из фабрик, работающих с машинками «Зингер», как он всегда говорил, — нет, это была работа лучшего портного в Окленде.

Дэниэль Кербэдж, руководитель отдела продаж, дружески приветствовал его.

— Мистер Мартин! Вы не только пунктуальны — минута в минуту! — но еще и с новыми договорами под мышкой!

Мужчина тут же просмотрел содержимое папки Уильяма.

— Мне нет нужды говорить вам, насколько нам нравится ваша работа! Я могу что-нибудь предложить вам? Кофе, чай, выпить?

Уильям выбрал чай. Хоть виски здесь, конечно, наверняка отличное, но Уильям давно понял, что успешные переговоры ведутся на трезвую голову, при этом он производил гораздо лучшее впечатление, если не тянулся к алкоголю сразу же.

Мистер Кербэдж благосклонно кивнул, подождал, пока секретарь принесет чай. И только после этого заговорил о деле.

— Мистер Уильям, вы сами знаете, что принадлежите к числу наших лучших сотрудников, и, конечно же, во время обучения вам говорили о возможном карьерном росте.

Уильям кивнул, хотя почти ничего по этому поводу не помнил. Тогда он больше интересовался ажурной строчкой, чем планированием карьеры.

— От руководителя отдела продаж крупного района до… м-да… вы можете подняться по карьерной лестнице до моей должности. — Мистер Кербэдж сердечно рассмеялся, словно последнее было слишком уж невероятным. — И, кстати говоря, я уже подобрал вам руководящую должность в здешней конторе. — Он посмотрел на Уильяма в ожидании одобрения.

Уильям попытался ответить на этот взгляд с подобающей заинтересованностью. В принципе, он не слишком любил работу за столом. Эта должность должна очень хорошо оплачиваться, чтобы заставить его осесть.

— Впрочем, руководство в Англии — ну, вы же знаете, что это за люди, — считает, что вы с вашим всего лишь годичным опытом работы несколько… что ж, зелены для таких задач. Кроме того, похоже, что эти господа думают, что в окрестностях таких крупных городов, как Окленд, машинки продаются сами собой.

Уильям хотел что-то ответить, но Кербэдж жестом велел ему молчать.

— И вы, и я знаем, что это не так. Мы ведь оба начинали практиками. Зато господа председатели… — Выражение, возникшее на лице Кербэджа, отчетливо давало понять, что он думает о конторских крысах в Лондоне. — Ну да что об этом говорить. Для вас и для меня важно лишь то, что я должен устроить вам еще одно испытание. Прошу, не стоит рассматривать это как афронт или наказание. Напротив, считайте это трамплином! Ваш предшественник, Карл Латимер, недавно стал руководителем центра образования на Южном острове.

Мысль Уильяма работала быстро.

— Карл Латимер? Он ведь ездил по Западному побережью Южного острова.

Кербэдж кивнул и просиял.

— У вас великолепная память, мистер Мартин. Или вы его знаете? Вы ведь тоже прибыли с Южного острова, не так ли? Что ж, возможно, вы будете даже рады вернуться туда…

Уильям закусил губу.

— Мистер Кербэдж, Латимер буквально вымостил швейными машинками все Западное побережье! — попытался возразить он. — Этот парень просто гений, он всучил «Зингер» почти каждому человеческому существу, хотя бы немного напоминавшему женщину!

Мистер Кербэдж улыбнулся.

— Что ж, вам остается еще пятьдесят процентов населения мужского пола, — пошутил он. — А свое умение обращаться с ними вы продемонстрировали здесь, в Окленде!

Уильям подавил вздох.

— Вы знаете Западное побережье, мистер Кербэдж? Наверное, нет, иначе вы определили бы мужскую долю населения гораздо выше. Думаю, она составляет процентов восемьдесят, а то и девяносто всего тамошнего населения. И это самые крепкие орешки страны киви! Охотники на тюленей, китобои, шахтеры, старатели… Как только у них в кармане появляется свободный цент, они несут его в ближайший паб. Я гарантирую, что никто из них не польстится на идею открыть швейный цех. Где им брать швей? Если девушка не слишком жеманна, она больше заработает в пабе.

— И вот вам очередная возможность, Уильям, проявить себя, — льстиво произнес Кербэдж, переходя на более доверительный тон. — Спасите девушек от самих себя! Дайте им понять, что честная жизнь в качестве швеи гораздо почетнее, нежели существование во грехе! Кроме того, туда ведь приезжает все больше горняков, некоторые — целыми семьями. Эти женщины должны радоваться возможности подзаработать.

— Вот только у них нет ста пятидесяти долларов на машинку. Именно столько они сейчас стоят, — сухо заметил Уильям. — Не знаю, мистер Кербэдж…

— Прошу вас, называйте меня Дэниэлем. И не стоит смотреть на ситуацию столь мрачно. Как только вы ознакомитесь с новым районом, вам непременно что-нибудь придет в голову! При этом я вполне могу представить себе специальную платежную схему для семей шахтеров. Возьмитесь за новое задание, Уильям. Позвольте мне гордиться вами. А теперь как насчет того, чтобы выпить? У меня есть первоклассное виски.

Когда Уильям покидал контору, он чувствовал себя несколько подавленно. Новый район не особенно радовал его. Опять придется начинать все заново: даже если бы он мог взять с собой на Южный остров лошадь с элегантной полукареткой, то они вряд ли подошли бы для грязных дорог Западного побережья. Равно как и его элегантная городская одежда. Ему снова нужно купить сапоги, кожаную одежду и вощеный плащ. Триста дождливых дней в году и почти никаких овечьих ферм с одинокими хозяйками — зато есть отели с ростовщическими ценами, где обычно сдают комнаты почасово. Уильям содрогнулся при мысли о населенных паразитами номерах. С другой стороны, нужно мыслить позитивно, иначе можно забыть о прибыли. Как бы там ни было, Карл Латимер имел неплохие продажи на Западном побережье. Тамошние города процветают, в них становится все больше женщин — а значит, клиенток для Уильяма.

Молодой человек встряхнулся. Его честолюбию бросили вызов. Скорее всего, они продержат его на Западном побережье не больше года, а за это время он сделает все возможное для того, чтобы затмить чудеса Латимера. И вообще, как насчет маори? Кто-нибудь пытался продать «Зингер» туземцам?

В тот же день Уильям навел справки о паромной связи с Бленемом. Неделю спустя он передал район своему последователю и заодно продал ему лошадь с каретой. И, наконец, отправился в путешествие на Южный остров с одной своей старой демонстрационной машинкой. Менять ее он не хотел, несмотря на то что сейчас существовали уже более современные модели. Но старая машинка принесла ему удачу. Уильям был преисполнен решимости завоевать Южный остров. Вообще-то, можно еще раз написать Гвинейре МакКензи и спросить, как там Глория. Миссис Гвин наверняка знает, где Кура. И возможно, у нее еще нет швейной машинки…

Гвинейра МакКензи Уорден была настроена на все, что угодно, кроме швейной машинки. Впрочем, она смирилась бы даже с этим, если бы в письме Уильяма был хоть какой-нибудь намек на место пребывания ее внучки Куры. В остальном она была очень даже рада получить весточку от отца Глории и перевела дух, осознав, что он не предъявляет прав на ребенка. Уильям пребывал в таком же неведении относительно места нахождения Куры, как и она сама. И только в одном оба могли быть уверены: Кура не уехала с оперным ансамблем в Англию.

— По крайней мере мне ее в счет не поставили, — заявил Джордж Гринвуд. — А Барристер наверняка попытался бы уговорить меня. Он ведь тертый калач! И пароходная компания заверяет, что под своим именем она точно не уезжала. Но, конечно, она могла указать и другое. Они ведь не уточняют наверняка.

— Но почему же? — нервно поинтересовалась Гвин. — Может, потому что она несовершеннолетняя?

— Это никто не проверяет, — заметил Джордж, но пообещал закинуть удочки в Англии.

Пару недель спустя он принес Гвин результаты.

— В серьезных музыкальных кругах Лондона нет ни Куры-маро-тини, ни какой бы то ни было другой девушки маорийских кровей, — объявил он. — Этого Барристера мои люди разыскали в каком-то захудалом театришке на Чипсайде. А Сабина Конетти поет в мюзикле — это легкое развлечение, что-то вроде оперетты. Две танцовщицы из ансамбля тоже устроились туда. Однако Куры нет и следа. Она точно не в Англии. Так что остаются Западное побережье, Северный остров, Австралия и весь остальной мир.

Гвинейра вздохнула. Судя по всему, Джордж относился к происходящему легко, но судьба Куры тревожила ее почти так же, как судьба Илейн.

Джеймс ее опасений не разделял.

— Если бы речь шла о ее добродетели, — сухо произнес он, — то я мог бы понять. На это я не поставил бы и полушки. Но чистое, неприкрытое выживание — возможно, в прямом смысле этого слова! Я о Куре не беспокоюсь. Эта девушка несокрушима, хотя пока еще кажется нежной и словно не от мира сего.

Гвинейра обозвала его бессердечным, но про себя понадеялась на то, что он окажется прав. Что касается добродетели, то Куре до этого дела не было. И Гвин хотелось лишь как можно скорее найти ее, целой и невредимой.

Наконец след Куры удалось отыскать. И сделала это Марама. Хотя она и горевала по поводу исчезновения дочери, но за жизнь ее не тревожилась.

— Я бы знала, если бы с ней что-то случилось! — убежденным тоном заявила она. И в конце концов ее ожидание было вознаграждено.

Кочевое племя маори рассказало о тохунга, которая пару дней прожила в их деревне под Бленемом. Кура прекрасно пела, развлекалась с ними и рассказывала о племени Марамы. Ошибиться было невозможно. Но чем она занимается, откуда пришла и куда ушла, ее не спросили. Не знали маори и того, когда именно состоялась та встреча.

— Из Бленема ходит паром на Северный остров, — удрученно произнесла Гвинейра. — Так что, возможно, Кура уехала туда. Но что ей там нужно? И кому она собирается что-то доказать? Боже мой, она ведь просто могла получить все и…

— Ей почти девятнадцать, — заметила Марама. — Она упряма и все еще ведет себя немного как ребенок. Она хочет получить все, и если что-то идет не так, она топает ножкой и кричит. При этом она постоянно корчит из себя взрослую женщину. Но когда-нибудь она все поймет и вернется. Просто ждите, мисс Гвин.

Умение ждать никогда не было сильной стороной Гвинейры. Однако в то время как после исчезновения Куры суровое испытание пришлось выдержать только ее терпению, все семья всерьез тревожилась по поводу Илейн. Рубен О’Киф нанял частного детектива, чтобы тот разыскал ее, соблюдая строжайшую секретность.

— Мы ведь не хотим сыграть на руку ни Сайдблоссому, ни полиции, — вздохнув, произнес он. — Старик тоже ищет ее. Весьма маловероятно, что он предоставит все дело констеблям — по крайней мере я исхожу из опыта Джеймса.

В принципе, Джон Сайдблоссом хотел, чтобы скотокрада наказали строже, после того как ему удалось поймать МакКензи. Но тогда, после ареста, наказание получилось не слишком суровым, а потом губернатор и вовсе заменил его пожизненным изгнанием. В итоге Джеймс провел некоторое время в тюрьме, затем еще какое-то время в Австралии, а позже вернулся, и благодаря просьбам Гвинейры и семейства О’Киф его помиловали. Это до сих пор злило Джона Сайдблоссома. Он больше не верил в строгость закона; и в случае с Илейн наверняка предпочел бы взять дело в свои руки. Однако девушки, как и прежде, не было и следа, а Флёретте О’Киф недоставало твердой уверенности Марамы в том, что касается удивительной связи между матерью и ребенком. В своих кошмарах она видела Илейн мертвой — то девушка заблудилась в горах и замерзла, то ее где-то закопал Джон Сайдблоссом, то ее изнасиловали в каком-то лагере старателей на Западном побережье…

— Иногда мне хочется быть хоть в чем-то уверенной, чтобы не представлять себе новые ужасы каждую ночь, — писала она Гвин и Джеймсу, и на этот раз МакКензи согласно кивал. У него с Сайдблоссомом были свои счеты, и он легко мог представить, от чего сбежала внучка.

Первым знакомым, повстречавшимся с Уильямом на Южном острове, был человек, который, как он думал, давно уехал в Англию. Однако сомнений быть не могло: молодая женщина, прогуливавшаяся по набережной Бленема с двумя хорошенькими маленькими девочками, была Хизер Уитерспун. Она тут же обернулась, когда Уильям, недолго думая, позвал ее, обратившись к ней по имени. И при виде Уильяма в ее глазах не вспыхнула ненависть.

— Редклифф, — тут же поправила она его с некоторым оттенком гордости. — Хизер Редклифф. Я вышла замуж.

Теперь у Уильяма появилась возможность посмотреть на нее внимательнее, и молодой человек увидел, что брак пошел ей на пользу. Лицо Хизер стало круглее и мягче, волосы уже не были так строго зачесаны назад, да и стиль одежды тоже полностью изменился. Хизер перестала носить скучные серые или черные юбки в сочетании с шелковыми блузками, перестала казаться похожей на старую деву — теперь она одевалась модно, хотя и скромно. Светло-голубой костюм, под который она надела темно-розовую блузку, был ей очень к лицу. Высокие сапоги на шнуровке с небольшим каблучком придавали ее походке грациозность, на шее красовалось неброское золотое украшение.

— Ты выглядишь великолепно! — произнес Уильям. — Но не может быть, чтобы у тебя были уже две маленькие дочери. Хотя они немного похожи на тебя…

У детей действительно тоже были светло-русые волосы и голубые глаза. Впрочем, старшая девочка обещала в будущем иметь не столь размытые черты лица, как у Хизер, а у младшей были мягкие локоны, обрамлявшие ее все еще по-детски круглое личико.

Хизер рассмеялась.

— Спасибо, мне часто доводится слышать это. А теперь поздоровайтесь с мистером Мартином, Энни и Люси. Не смотрите на него так, ведь леди ведут себя иначе. Нет, Энни, дай ему другую, «правильную», ручку!

Маленькая девочка, которой было, наверное, лет пять, еще путала правую и левую руки, но послушалась и сразу же протянула Уильяму «правильную» руку. Книксен у нее тоже не совсем получился. Зато Люси, которой было лет восемь, поздоровалась просто идеально.

— Это мои падчерицы — совершенно чудесные дети, мы ими очень гордимся. — Хизер провела рукой по волосам младшей. — Но, может быть, мы продолжим разговор под крышей? Сейчас вот-вот пойдет дождь.

Уильям кивнул. Позади у него был кошмарный переезд по морю, и теперь он готов был подписаться под каждым словом в тех кошмарных историях, которые слышал о непредсказуемом море между двумя островами. Красивый чайный салон пришелся бы как нельзя кстати. Но куда здесь можно повести приличную женщину?

Однако относительно цели их пути у Хизер были свои представления.

— Да пойдем же с нами, мы живем здесь неподалеку, в двух кварталах отсюда. Жаль, что ты не можешь познакомиться с моим мужем, он уехал. Ты долго пробудешь в городе?

Сначала Уильям немного рассказал о себе, ведя Хизер и девчушек на спокойную жилую улицу. Семья жила в великолепном доме. Так что Уильяму не было нужды тревожиться о репутации Хизер; дверь им открыла горничная, сделала книксен и взяла у него плащ. Хизер благосклонно проследила за его рукой, когда он положил свою визитку в предназначенную для этого тарелку.

— Принеси нам чай и выпечку в салон, Сэнди, — велела девушке Хизер. — Дети будут пить чай в своей комнате. И присмотри за ними, когда накроешь нам.

Девушка сделала книксен. Все происходящее казалось Уильяму несколько нереальным.

— Какое облегчение, что нет необходимости работать с прислугой из маори! — весело болтала Хизер, ведя Уильяма в дорого обставленный салон.

Комнаты выглядели не менее изысканно, чем в Киворд-Стейшн. Впрочем, это сделала не сама Хизер. Ее вкус Уильям знал, поскольку они вместе старались, обустраивая комнаты Куры. У этого мистера Редклиффа она в буквальном смысле пришла на готовенькое.

— Хоть Сэнди и простая девушка — она родом из шахтерской семьи, из Уэстпорта, — но к ней хотя бы можно обратиться по-английски, и ей не нужно постоянно напоминать о том, что нужно надеть обувь, — продолжала щебетать Хизер.

Самому Уильяму домашняя прислуга в Киворд-Стейшн никогда не казалась нецивилизованной, однако он ободряюще кивнул Хизер. Может быть, теперь она наконец расскажет, как оказалась в Бленеме.

— О, тогда мне просто повезло! — объявила она, когда перед ними наконец появились чай и печенье. — После того как ты отказался сопровождать меня дальше, — она бросила на него холодный взгляд, и Уильям пристыженно опустил глаза, — я села в карету, которая ехала из Холдона в Крайстчерч. Я собиралась вернуться в Лондон, но ближайший корабль уходил только через несколько дней, и я снова поселилась в «Уайт Харт». Да, так вот, там я и познакомилась с мистером Редклиффом. Джулианом Редклиффом. Он заговорил со мной в комнате для завтрака… очень вежливо, после того как обратился ко мне через хозяйку. Джулиан очень тщательно следит за тем, чтобы все было по правилам.

Снова многозначительный взгляд в сторону Уильяма, который изо всех сил пытался принять еще более виноватый вид. Поскольку отлично понял намек на то, что, в отличие от него, мистер Редклифф — настоящий джентльмен.

— Как бы там ни было, он хотел попросить меня, чтобы я присмотрела за его дочерьми во время поездки в Лондон. Они должны были ехать одни в Англию, в интернат. — Хизер играла с локоном, пока он не упал на ухо.

«А она хороша», — заметил про себя Уильям и осмелился восхищенно улыбнуться.

— За этими маленькими девочками? — недоверчиво переспросил он.

— Это едва не разбило сердце мистеру Редклиффу! — ретиво встала на его защиту Хизер. — Но его жена недавно умерла, а он работает на железной дороге.

— Судя по всему, не рельсы кладет… — произнес Уильям, обводя взглядом комнату.

Хизер гордо улыбнулась.

— Нет, в управлении строительством. Сейчас они соединяют Восточное побережье со всеми рудниками на Западном. Это огромный проект, и мистер Редклифф занимает очень ответственный пост. К сожалению, ему приходится очень много времени проводить в поездках, так что растить детей одному совершенно невозможно.

Уильям догадался.

— Если только у вас нет хорошей, достойной доверия гувернантки.

Хизер закивала.

— Он был в восторге, когда я показала ему свои рекомендации, и Энни и Люси тут же покорили меня. Они…

«Они не такие, как Кура», — мысленно договорил Уильям, но на этот раз ничего не сказал. Судя по всему, привязанность Хизер к приемным детям была искренней.

— Итак, мы не поехали в Англию… ни я, ни дети. Мы сблизились. А когда истек срок траура, мы поженились. — Сияющая Хизер улыбалась Уильяму, который ответил на ее улыбку.

Он думал о мистере Редклиффе. Вряд ли это мог быть самый страстный из мужчин, если спустя столько времени он не сумел заставить жену обращаться к себе по имени.

— Значит, ты на меня не злишься? — наконец спросил он.

Дом ему нравился. Здесь было тепло, а в баре наверняка не пусто — и Хизер красивее, чем когда-либо. Может быть, она захочет возобновить прежнее знакомство. Уильям придвинулся к ней немного ближе. Поигрывавшая волосами Хизер высвободила еще одну прядь.

— А почему я должна злиться? — заметила Хизер. Похоже, она уже забыла о холодных взглядах, которыми одаривала его еще несколько минут назад. — Теперь можно сказать, что так было даже лучше. Если бы мы остались вместе, что со мной стало бы? Жена торгового представителя…

Это прозвучало несколько пренебрежительно, однако Уильям лишь улыбнулся. Ясно же, она просто кичится своим приобретенным богатством. Сейчас она — владелица роскошного дома. Его ранг ниже, сколько бы он ни продал швейных машинок. Возможно, ему никогда не добиться своими силами такого богатства, даже если он поднимется вверх в иерархии компании «Зингер». Зато у него есть другие качества. Уильям слегка накрыл руку Хизер ладонью, погладил ее пальцы.

— Теперь ты можешь стать одной из первых женщин на Южном острове, которые приобрели швейную машинку, — пошутил он. — Это маленькое чудо, и в отличие от работы с ниткой и иголкой руки остаются при этом такими же мягкими и нежными, как и прежде. — Он погладил каждый палец по отдельности, мягким голосом перечисляя, от скольких стежков избавляет современный «Зингер» ухоженные женские руки, и вскоре, дыша уже тяжелее, перешел к более конкретным вещам, которыми можно заполнить сэкономленное время.

В конце концов повариха Хизер и горничная неожиданно получили свободный вечер, дети — слегка приправленный снотворным напиток, а Уильям — весьма отрадную первую ночь на Южном острове. Хизер вспомнила все, чему он ее научил, — казалось, женщина истосковалась по любви. Сомнений не было, мистер Редклифф был хоть и джентльмен, но холоден как рыба.

— Ты ведь занимаешься и обслуживанием покупателей, не так ли? — спросила Хизер, когда на рассвете они наконец в последний раз оторвались друг от друга. — К тебе можно обратиться, если с этой… э…. швейной машинкой что-то будет не так?

Уильям кивнул и погладил ее по-прежнему плоский живот. Похоже, мистер Редклифф не собирался заводить еще детей, однако Хизер сказала ему, что они постоянно пытаются. Возможно, сегодня они сделали еще один шаг к цели…

— К обычным клиентам я захожу, когда предоставляется случай, — прошептал Уильям, пробираясь ниже. — Но если клиент особенный…

Хизер улыбнулась и изогнулась под его рукой.

— Конечно, мне еще понадобится подробный вводный курс…

Пальцы Уильяма играли с мягкими светлыми волосами на лобке.

— Введение — это моя специальность…

Хизер понадобилось два дня в его номере отеля, чтобы в совершенстве овладеть техникой. После этого она подписала договор о купле-продаже швейной машинки.

Ликуя, Уильям отослал его в Веллингтон. Пребывание на Южном острове начиналось великолепно.