Тимоти Ламберт лежал в гипсе вот уже пять месяцев. Он вытерпел жуткие боли, терзавшие его на протяжении первых месяцев, и томительную скуку последних недель, сделавшую его неугомонным и нетерпимым. На руднике Ламберта все шло совершенно не так, как он хотел. После несчастья никто не воспользовался множеством шансов обновить и изменить шахты. Тиму не терпелось снова вмешаться. Но если отец и приходил к нему, то, похоже, предварительно напивался, чтобы собраться с духом, и смотрел на сына стеклянными глазами, отвечая на его вопросы по руднику общими фразами. Это выводило Тима из себя, но он пережил невежество отца, причитания матери — и, кроме того, ему почти всегда удавалось улыбаться, шутить и проявлять оптимизм, когда вечером к нему заходила Лейни.

Берта Лерой с восхищением замечала, что Тим никогда не вымещает на ней свое дурное настроение, как обычно бывало с другими постоянными посетителями. И как бы плохо ни было ему в последнее время, сколь отчаянно ни вцеплялся он в одеяло, на руку Лейни его пальцы ложились всегда с осторожностью, словно касаясь пугливой птички. Сама же Лейни, судя по всему, целый день только тем и занималась, что собирала истории, дабы подбодрить Тима. Она смеялась с ним, комментировала местные сплетни резкими и точными замечаниями, читала ему, играла с ним в шахматы. Тима удивляло, что она умеет играть в шахматы, но в историю о ее происхождении — Лейни продолжала утверждать, что происходит из семьи рабочих в Окленде, — он не верил. Достаточно было задать пару вопросов о важнейших постройках Окленда, чтобы понять: девушка никогда не видела этого города.

Ежедневные визиты Лейни подбадривали Тима, но в то время, как недели тянулись мучительно медленно, его надежды на день, когда его освободят от повязок, крепли с каждым днем. Когда эксперт из Крайстчерча наконец назначил дату и объявил, что приедет в середине июля, Тим едва сдерживался от радости.

— Не могу дождаться возможности смотреть на тебя не снизу, — смеясь, говорил он, когда Лейни зашла к нему во второй половине дня. — Смотреть на всех людей снизу вверх — это ужасно! — Они давно уже перешли на дружеское «ты». К счастью, хотя бы это право удалось отвоевать у девушки.

Илейн нахмурила лоб.

— Если бы ты был столь же маленького роста, как я, то давно уже привык бы к этому, — поддразнила она молодого человека. — Кроме того, говорят, Наполеон был очень низеньким.

— Зато он мог сидеть верхом! Как там поживает Приятель? Ждет меня?

После несчастного случая Илейн забрала мерина Тима. Никто из Ламбертов сразу не поинтересовался, где лошадь, и серый в яблоках конь просто остался в конюшне мадам Кларисс. Та не жаловалась, пока Илейн обеспечивала его кормом, благо торговец зерном все равно выписывал счета за питание коня Ламбертам, как велел Тим. Баньши радовалась тому, что у нее появилась компания, а Илейн попеременно выгуливала то ее, то мерина. Тим с удовольствием слушал ее ежедневные отчеты. Уже только ради этого стоило работать.

— Конечно, — ответила Илейн. — Думаешь, ты сразу сможешь ездить верхом?

Илейн очень хотелось разделить оптимизм Тима, но в ушах все еще звучали страшные прогнозы обоих врачей. Что, если кости Тима срослись не настолько хорошо, как он надеялся? Если он все же не сможет ходить или в лучшем случае будет передвигаться на костылях? Она не хотела напоминать Тиму об опасениях доктора Лероя, но страшилась их с той же силой, что и прежде, когда думала о дне, назначенном для снятия гипса.

— Если я не смогу больше ездить верхом, значит, я умер! — сказал Тим, и Илейн рассмеялась.

Подобные слова говорила ее бабушка Гвин, и ей очень хотелось рассказать Тиму о неутомимой пожилой леди. Но осторожность заставила ее промолчать. Лучше не посвящать в истинную историю своей жизни никого. А то, что у ребенка рабочих из Окленда не может быть бабушки в статусе «овечьего барона», было ясно даже глупцу.

— Но необязательно ведь в первый же день… — робко произнесла она.

Следующие недели Тим проводил, вынашивая планы своей жизни после освобождения от гипса, в то время как Берта Лерой все больше грустнела. Наконец она отвела Илейн в сторону за день до визита специалиста.

— Просто будьте завтра здесь, когда снимут повязки. Вы нужны ему, — мрачно, почти с угрозой в голосе произнесла она.

Илейн удивленно посмотрела на нее.

— Он не хочет, чтобы я присутствовала при этом, — с легким сожалением произнесла девушка. — Я должна прийти позже…

— Он думает, что сможет стоять и улыбаться вам, — с горечью заметила Берта, указывая на пару костылей, стоявших у стены в палате Тима. — Вот, это Мэтт недавно принес. Столяр изготовил их по картинкам из соответствующих каталогов, поскольку доктор Портер не захотел привозить их. Нелли Ламберт сказала Тиму, что они слишком неудобны в транспортировке. Но она никогда не умела воспринимать правду…

— Какую правду? — По спине Илейн пробежал холодок. — Говорили ведь, что никто не может точно знать, хорошо ли срастутся его переломы. А теперь… Тим настолько уверен, к тому же у него давно ничего не болит…

— Деточка… — Берта вздохнула и мягко подтолкнула Илейн в сторону жилых комнат, расположенных дальше по коридору. — Думаю, для начала мы выпьем чаю… а потом я попытаюсь донести до вас то, что его ждет. Тим, к сожалению, слушать не хочет, а Нелли…

Подавленная, Илейн последовала за супругой врача. Она знала, что все будет не так просто, как надеется Тим. Но то, что говорила миссис Лерой, звучало гораздо серьезнее, чем все ее опасения.

— Лейни, — заговорила о главном Берта, когда перед ними стояли две чашки с дымящимся чаем, — даже если бы Тим был прав в своем оптимизме, чего я желаю ему от всего сердца…

«…но не верю», — добавила про себя Лейни.

— …даже если его кости срослись идеально, все равно завтра он ходить не сможет. Ни завтра, ни послезавтра, ни даже через неделю или месяц… — Берта помешала чай.

— Но мой брат сразу смог ходить после перелома ноги, — сказала Лейни. — Да, он немного хромал, но…

— Сколько ваш брат пролежал в постели? Пять недель? Шесть? Вероятнее всего, и того меньше, мальчишку ведь не удержать в доме. Позвольте, я угадаю. Спустя три недели он весело скакал на костылях и на одной ноге, я права?

Лейни улыбнулась.

— Через неделю. Только мама не знала…

Берта кивнула.

— Ну вот. Боже мой, Лейни, не можете же вы быть настолько наивной! Эта лошадь, о которой вы ему постоянно рассказываете. Вы тренируете ее. Зачем вы это делаете?

Илейн удивилась.

— Чтобы она не утратила навыков. Если лошадь долго будет стоять, у нее ослабеют мышцы.

— Видите? — довольно кивнула Берта. — А как думаете, насколько ослабли бы мышцы у лошади, если бы она пролежала без движения пять месяцев?

Лейни рассмеялась.

— Она бы умерла. Лошади не могут так долго лежать без движения… — Внезапно она поняла, о чем хотела сказать Берта, и лицо ее посерьезнело. — Вы считаете, что Тим будет слишком слаб, чтобы двигаться?

Берта снова кивнула.

— Его мышцы захирели, связки сократились, суставы совершенно неподвижны. Пройдет немало времени, прежде чем все восстановится. И само по себе это не произойдет, Лейни. По сравнению с тем, что ожидает Тима в ближайшие месяцы, последние недели здесь покажутся раем. Ему постоянно будет нужно мужество и много сил, и, возможно, тот, кто — простите, юная леди, — время от времени будет пинать его под зад. Поначалу болеть будет все, ему придется бороться за каждый дюйм, прежде чем к суставам вернется подвижность. О работе, а о верховой езде и подавно, в первые дни после снятия гипса не стоит и думать. И это дойдет до него завтра же. Просто будьте рядом, когда это произойдет, Лейни. Просто будьте рядом! — В голосе Берты слышались тревога и серьезность.

— Но он собирается сразу же вернуться домой, — сказала Лейни. — Я…

— Еще одна бредовая идея! — фыркнула Берта. — Я даже думать не могу о том, чтобы отдать его Нелли в таком состоянии! Она сразу же смирилась с тем, что ему нужен будет постоянный уход, и, похоже, эта идея нравится ей все больше и больше. Ей невероятно скучно в огромном доме. Если у нее будет рядом тот, кому можно будет постоянно действовать на нервы… она расцветет! Сиделку для менее приятной работы миссис Ламберт уже наняла, она приедет завтра с доктором Портером. Равно как и инвалидное кресло. И она начала называть Тима «малыш». Лейни, если мы отдадим им Тима, через две недели он сдастся и будет одурманивать себя всем, что подвернется под руку! Морфия я ему не дам, но настойки опия у Нелли достаточно… Ну а мужчины, как известно, чаще всего предпочитают виски…

— И что же я должна делать? — вконец расстроенная, спросила Илейн. — Конечно, я могу ездить к Ламбертам, но…

— Для начала просто будьте завтра здесь, — заявила Берта. — А там посмотрим…

Илейн наблюдала из паба, как от маленького госпиталя отъехала сначала карета с врачом из Крайстчерча, а затем и полукаретка с Нелли Ламберт и неуклюжей молодой женщиной в одежде сестры милосердия. И тут же бросилась туда. Берта Лерой ждала ее в приемной. Высокая сильная женщина разрывалась между желанием взорваться от ярости и впасть в глубочайшее отчаяние.

— Идите к нему, Лейни, — бесцветным голосом произнесла она. — Они заберут его только завтра. Доктор Портер и мой муж единогласно запретили перевозить его сегодня…

— Все срослось настолько плохо? — негромко спросила Илейн.

Берта покачала головой.

— Да что вы!.. Даже очень хорошо. По поводу бедра доктор Портер в совершеннейшем восторге, хотя, конечно, оно слегка смещено. Но в остальном он сказал, что перспективы у Тима самые хорошие. Причем эти самые хорошие перспективы заключаются в двух шагах на костылях между инвалидным креслом и кроватью. Настолько грубо не выражался даже мой Кристофер. Конечно, Тим совершенно подавлен. Нелли устроила обычный концерт… Ни в коем случае не давай ему морфий или что-то другое, чем он может причинить вред самому себе. Боюсь, он готов на все.

Илейн с трудом сдерживала слезы, стоя у двери в палату Тима. Но решительно взяла с собой костыли.

В комнате ей сначала пришлось заморгать — Тим лежал в полумраке, как обычно, когда от него уходила Нелли. Но затем он сразу звал Берту и просил ее открыть окно. Сейчас он уже сам мог дотянуться до лампы на ночном столике. Он не лежал на кровати плашмя, как обычно, теперь он опирался на подушки и сидел полулежа. Однако когда Лейни вошла, он даже головы не повернул — лишь неподвижно смотрел на стену прямо перед собой.

— Тим… — Илейн хотела было сесть к нему на постель, но тут заметила на его лице знакомое выражение с трудом сдерживаемой боли. Сейчас он не вынесет прикосновения.

— Тим… — Илейн поставила костыли рядом с кроватью и раздвинула шторы. Лицо Тима было бледным, как у мертвеца, и казалось отсутствующим. Илейн улыбнулась ему. — Все выглядит довольно хорошо, — приветливо заметила она. — Почти сидишь… и ты легко сможешь смотреть мне в глаза на одном уровне со мной, если я тоже присяду.

По лицу Тима пробежала слабая улыбка.

— Вряд ли получится что-то большее, — тихо произнес он. — Я никогда не смогу ходить. — Но лицо к ней повернул.

Илейн осторожно провела рукой по его лбу.

— Тим, сейчас ты устал и разочарован. Но все не настолько плохо. Мисс Берта настроена оптимистично… И… посмотри, что я тебе принесла! — Она показала на костыли. — Через несколько недель ты…

— Я не смогу, Лейни. Скажи же мне наконец правду! — Тим хотел яростно выкрикнуть это, но его голос прозвучал приглушенно.

Илейн увидела в его глазах слезы и только сейчас заметила, что они покраснели. Должно быть, он плакал, когда его оставили одного.

Она с трудом поборола в себе желание обнять его, как ребенка. Нельзя так о нем думать! Если все будут видеть в нем безнадежного калеку…

— Правда зависит только от тебя! — твердо заявила она. — Все зависит от того, сколько ты будешь тренироваться, сколько ты выдержишь… а ты способен выдержать много! Может быть, помочь тебе снова лечь? Тебе ведь больно. Зачем они вообще оставили тебя в таком положении?

Тим заставил себя улыбнуться.

— Я их вышвырнул. Я не мог уже терпеть — и оба доктора объявили меня невменяемым. Только поэтому я еще здесь. Иначе они сразу бы усадили меня в ту штуку…

Илейн охватил приступ безудержной ярости, когда она увидела инвалидное кресло, которое миссис Ламберт и сиделка поставили в угол комнаты. Огромное, с опорой для головы и цветочной обивкой. Илейн подобрала бы подобное разве что для пожилой дамы, которую будут возить из комнаты в комнату. Двигать его самому с помощью рук, как это делали парализованные на улицах Квинстауна, было практически невозможно. На этом кресле Тим будет скорее лежать, чем сидеть.

— Боже мой, неужели не было другой модели? — вырвалось у нее.

Тим пожал плечами.

— Судя по всему, это куплено моей матерью в соответствии с ее вкусом, — с горечью произнес он. — Лейни, мне уже не выбраться! Но, надеюсь, ты поможешь мне по-настоящему. Лежа я могу не смотреть на это.

Поддерживая его под голову, Илейн попыталась убрать подушку как можно аккуратнее, чтобы он медленно вернулся в лежачее положение. Впрочем, это оказалось не так-то просто. Торс у молодого человека был тяжелым, и ей пришлось просунуть другую руку, которая легла на второе плечо. Илейн чувствовала его близость как никогда прежде, ей было приятно держать Тима, чувствовать его тепло. И, прежде чем он опустился на подушки, она повернула к нему лицо и робко поцеловала в лоб.

— Ты не один, — прошептала Илейн. — Я рядом. Я могу приходить к тебе домой, точно так же, как и сюда. В конце концов, у меня все еще две лошади.

Молодой человек с трудом улыбнулся.

— Да ты становишься по-настоящему назойливой, Лейни, — поддразнил ее Тим, однако было видно, что он весьма неохотно высвобождается из ее объятий. — Что скажет моя новая сказочная сиделка Элизабет Тебертон?

Илейн погладила его по щеке.

— Надеюсь, ничего. Иначе я буду ревновать.

Она пыталась перенять его шутливый тон, несмотря на то что ей хотелось плакать. Он казался таким уставшим и беспомощным, хотя и пытался подбодрить ее. Ей очень хотелось обнять его еще раз — и внезапно она представила себе, что когда-нибудь он будет обнимать ее.

Илейн перевела дух.

— Или теперь ты собираешься жениться на мисс Тебертон?

Тим посмотрел на нее снизу вверх, и лицо его вдруг стало серьезным.

— Лейни, это значит… Ты говоришь это не из жалости или чего-то такого? Я ведь правильно тебя понимаю? И завтра ты не заберешь свои слова обратно?

Она покачала головой.

— Я выйду за тебя, Тимоти Ламберт. Но за это, — она показала на инвалидную коляску, — за это я не выйду! Так что смотри, чтобы тебе не потребовалось слишком много времени. Понял?

Усталое лицо Тима засветилось изнутри.

— Ты знаешь, что я обещал тебе, — хриплым голосом произнес он. — Я буду танцевать на нашей свадьбе! Но сейчас я хочу получить настоящий поцелуй. Не в лоб, не в щеку. Ты должна поцеловать меня в губы!

Он с надеждой смотрел на нее, но Илейн колебалась. Внезапно она снова вспомнила поцелуи Уильяма — предательски сладкие. И о том, как насильственно вторгался в ее рот и в ее тело Томас. Тим увидел страх в ее глазах и хотел уже было взять свои слова назад. Но потом Илейн совладала с собой и все же поцеловала его, нерешительно и очень осторожно. Ее губы едва коснулись его уст, прежде чем она отпрянула и принялась панически оглядываться по сторонам.

— Келли?

Тим озадаченно наблюдал за тем, как она ищет собаку, которая сразу же, как только девушка вошла в палату, спряталась под кроватью. Берта Лерой не любила, чтобы в больнице находились животные, и, судя по всему, Келли это понимала. Она почти никогда не показывалась Лероям, но сейчас выскочила, виляя хвостом, и ткнулась головой в лежавшую на кровати руку Тима. Почему-то Лейни успокоилась, оттого что он слегка почесал животное за ухом, прежде чем протянуть руку девушке. Илейн снова подошла ближе и доверчиво взяла его за руку.

— Все будет хорошо, Лейни, — нежно произнес Тим. — Просто нам нужно будет потренироваться танцевать и целоваться.

Он держал ее за руку, глядя на небольшой, видимый из его окна кусочек неба, на котором медленно проступали звезды, и думал о том, что путь Лейни к танцу на их общей свадьбе будет, наверное, столь же долгим и трудным, как и его.

Когда на следующий день Илейн заглянула в госпиталь, она не нашла мисс Берту, которая обычно в это время находилась в амбулаторном отделении. Но двери были открыты, а Илейн знала, что Тим всегда рад ей. Однако к тому, что она увидела в его комнате, девушка готова не была. Тим исчез, равно как и инвалидное кресло. Мисс Берта лежала на кровати на подушках, а Роли О’Брайен как раз неловко клал на нее руку. Положив ее голову себе на плечо, он тянулся к ее талии…

Илейн в недоумении уставилась на медсестру. Но прежде чем она успела в ужасе захлопнуть за собой дверь, Берта увидела ее и звонко расхохоталась.

— Боже мой, Лейни, это не то, что вы думаете! — воскликнула она, продолжая громко смеяться. — О, вы бы видели свое лицо! У меня просто в голове не укладывается. Неужели вы действительно подумали, что я предаюсь неприличным утехам с несовершеннолетним?

Илейн густо покраснела.

— Добрый день, мисс Лейни, — неловко поздоровался с ней Роли. Судя по всему, он не осознал ни двусмысленности ситуации, ни ее комичности.

— Могу вас успокоить, дитя мое. Это просто уроки по уходу за больными, на которые не нашлось добровольцев среди пациентов. При этом моему супругу вовсе не нужно было так уж срочно к Келли, он просто решил увильнуть! Но у него примерно такое же отношение к медбратьям, как и у Нелли Ламберт.

— Может быть, мисс Лейни могла бы… — с надеждой поинтересовался Роли, бросая жадный взгляд на стройное тело Лейни.

Берта вскочила с постели.

— А ты и рад, да? А потом будешь рассказывать в пабе, что мисс Лейни позволила тебе себя лапать! На первый раз прощаю. Продолжим потом. Через час или чуть позже, может быть, вернется мой муж и убережет нас от подобных сюрпризов. — Она снова захихикала, и Илейн осознала, что давно не видела Берту такой довольной. — Даже подумать страшно, что было бы, если бы нас застали в таком виде миссис Кэри или миссис Тэннер… А теперь вы пойдете со мной и выпьете чаю. Я хочу знать, что вы сделали с Тимом.

Роли удалился, мисс Берта подтолкнула Илейн в сторону жилых комнат. Но прежде закрыла дверь больницы.

— Если кому-то что-то будет нужно, позвонит. А теперь рассказывайте! Как вам это удалось?

У Илейн голова шла кругом.

— Медбрат? — спросила она. — Для… для Тима?

Берта кивнула, сияя, как ребенок при виде елки.

— Сегодня Тима словно подменили. За ним приехали сразу с утра. Хотели перевезти его на носилках, но он настоял на том, чтобы они посадили его в это кошмарное кресло. Он сказал, что не для того мучился пять месяцев, чтобы его выносили так же, как и занесли сюда. Да, а потом он первым делом уволил медсестру…

Лейни улыбнулась.

— Сказочную мисс Тебертон?

Берта рассмеялась.

— Именно ее. Она сказала что-то вроде «А сейчас мы подложим хорошенькую мягонькую подушечку под ваши бедра, мистер Тим», и он заявил, что не разрешал ей называть его по имени. А его ненормальная мать посмотрела на него как на упрямого трехлетнего ребенка и сказала буквально следующее: «Веди себя хорошо, малыш!» И тут он взорвался! И, доложу я вам, землетрясение — ничто по сравнению с этим! Тимоти терпел ее причитания на протяжении пяти месяцев, но это было уже слишком. Его рев был слышен даже на улице, и я наслаждалась каждым словом! В первую очередь он послал к черту мисс Тебертон. Она уедет сразу же, крайстчерчским экспрессом. Но сначала этот чудо-доктор приладит Тиму шины, хотя и считает, что еще слишком рано или же вообще бессмысленно. Но мой муж встал на сторону Тима. Он сказал, что если доктор Портер не наложит ему шины, то он сделает это сам. А доктор Портер, конечно же, не хочет рисковать, чтобы какой-то деревенский врач вроде Криса пожал все лавры! Кроме того, Тим потребовал медбрата. Если таких нет, заявил он, то нужно обучить. Именно этим мы с Роли и занимались. А теперь рассказывайте, как вы это сделали, Лейни! Я сгораю от любопытства.

Но Илейн все еще занимал вопрос насчет медбрата.

— А как вам удалось уговорить Роли?

Берта нетерпеливо закатила глаза.

— Миссис О’Брайен как раз была в поликлинике, когда взорвалась бомба. И, как я уже говорила, крики Тима невозможно было не услышать, тут нельзя сказать, что кто-то проявил нетактичность и подслушивал. В общем, Эмма подошла ко мне и робко спросила, не хотим ли мы попробовать обучить ее Роли. После того случая мальчик совершенно не хочет спускаться в шахту, что, конечно, можно понять. Но из-за этого у семьи возникают огромные финансовые проблемы. Отец мертв, старший сын без нормальной работы. С тех пор Роли подрабатывает мальчиком на побегушках, но почти ничего на этом не зарабатывает. Не страшно, что его будут называть «медбратом». Только не при Тиме Ламберте. Вы же знаете, Роли боготворит Тима…

Роли был в числе самых преданных гостей Тима. Мальчик был твердо убежден в том, что обязан ему жизнью. Ради Тима он готов был на все.

— Ну, говорите уже, Лейни! Что вчера произошло между вами и Тимом? Вы пробыли у него довольно долго, не так ли? Мне ведь нужно было уйти с Кристофером…

Доктора Лероя вызвали на трудные роды, а в таких случаях Берта всегда ехала с ним.

— Я сидела с ним, пока он не уснул, — ответила Илейн. — Но это было не так уж долго, он ведь смертельно устал.

— И ничего больше? — недоверчиво поинтересовалась Берта. — Вы просто подержались за руки и все снова стало в порядке?

Илейн улыбнулась.

— Не совсем. Между делом мы… слегка… обручились.