— Но ведь это была самозащита! Никто не будет тебя обвинять! — Тим Ламберт спокойно выслушал историю Лейни — без малейшего намека на презрение или ужас по поводу того, что она сделала.

Он осушал ее слезы, гладил, утешая девушку, когда она, дрожа всем телом, рассказывала о своих самых страшных переживаниях. Наконец она, усталая и опустошенная, легла, приникнув к нему, обхватив его одной рукой, а другой прижав к себе Келли. Собачонка сразу же заскулила и пришла к ней, как только Илейн начала рассказывать свою историю.

— Это была не самозащита, — возразила Лейни. — По закону это не так. В тот день Томас просто говорил со мной, он даже не прикоснулся ко мне. Когда я выстрелила, он стоял по меньшей мере в двух метрах от меня. Это можно проверить, Тим. Ни один судья не отпустит меня с этим!

— Но ведь он раньше постоянно угрожал и мучил тебя! И ты знала, что он сделает это снова! Неужели нет никого, кто мог бы подтвердить? Никого, кто знал бы об этом?

Тим накрыл себя и Лейни одеялом. Стало прохладнее, в начале осени полуденное солнце грело недолго.

— Две девушки-маори… — Илейн ответила очень быстро, поскольку мысленно тысячи раз прокручивала этот разговор. — Одна из них почти не говорит по-английски и находится у Сайдблоссома на положении рабыни, потому что ее племя попалось на угоне его скота. Великолепные свидетельницы. Разве она осмелится заговорить? И двое конюших могут подтвердить, что мой муж запретил мне кататься верхом в одиночестве. Вряд ли это может служить причиной для того, чтобы стрелять в него.

— Но это было ограничение свободы! — упрямился Тим, не собираясь сдаваться так легко. — Этот парень практически запер тебя на ферме. Никто не может упрекать тебя, что ты пыталась освободиться и при этом… что ж, кто-то мог пострадать.

— Мне пришлось бы опять доказывать это, что весьма затруднительно без свидетелей. А Зои и Джон Сайдблоссом не подтвердят мои слова. Кроме того, меня ведь не похищали. Я была законной женой Томаса. Возможно, закон не запрещает запирать жену в четырех стенах… — Судя по мрачному выражению лица Илейн, она как раз обдумывала свое обещание выйти замуж за Тима.

— А этот Пэдди? Возница твоего отца? Он же видел, как обращался с тобой Сайдблоссом.

Тим мысленно прокручивал в голове историю Илейн. Не может быть, чтобы Илейн была совершенно беспомощна.

— Нет, он не видел, как Томас бил меня. Да и вообще… В тот миг, когда я выстрелила, непосредственной опасности для меня не было. Конечно, потом Томас убил бы меня. Но ведь такого понятия, как «профилактическая самозащита», не существует. Не трудись, Тим. Я размышляла об этом многие ночи напролет. Если я сдамся и судья поверит хотя бы в часть этой истории, то, возможно, я не закончу свои дни на виселице. Но гарантированно проведу остаток своей жизни в тюрьме, а меня туда что-то не тянет.

Тим вздохнул и попытался перенести ноги в другое положение, не потревожив при этом Илейн. Постепенно на полянке начинало становиться неуютно. Лейни тоже это заметила. Она быстро поцеловала Тима, высвободилась из его объятий и начала собирать вещи, которые брала для пикника.

Тим размышлял, поделиться ли с ней своими мыслями. Илейн наверняка испугается. Но потом все же сделал это.

— Если мы будем продолжать держать твою историю в секрете, у нас возникнут трудности в совместной жизни. — Тим говорил спокойным голосом, но, конечно же, вызвал у девушки бурю эмоций.

Илейн резко развернулась. Лицо ее скривилось, и она так посмотрела на Тима, будто собиралась швырнуть в него пустую бутылку из-под вина, которую держала в руках.

— Ты не обязан на мне жениться! — крикнула она. — Может, и хорошо, что мы выяснили это сейчас…

Тим пригнулся, делая рукой извиняющийся жест.

— Эй! Не нужно сразу на меня кричать! Конечно же, я хочу на тебе жениться. Больше всего на свете! Я всего лишь хотел сказать, что здесь ты никогда не будешь в полной безопасности. Может быть, ты сумеешь спрятаться от мира, оставшись пианисткой в баре, но не став миссис Тимоти Ламберт. Мы предприниматели, Лейни, мы открыты миру. В газетах часто пишут о руднике Ламберта. Тебе придется заниматься благотворительностью. И с каждым появлением на публике будет возрастать риск того, что тебя обнаружат! Как ты собираешься решать вопрос со своими родителями? Никогда не видеться с ними?

Илейн отчаянно покачала головой.

— Я думала, может быть, пройдет еще год, и тогда я напишу им. А теперь, когда мы хотим пожениться…

— Теперь, когда мы поженимся, — поправил ее Тим.

— …я собиралась написать им сразу же после свадьбы. Отправитель: миссис Ламберт. Ничего ведь не может случиться… — Илейн подошла к своей лошадке, которая паслась в стороне, взяла ее за недоуздок.

— Значит, ты исходишь из того, что кто-то контролирует почту твоих родителей, — отметил Тим. — Ты живешь на бочке с порохом, Лейни!

— А что мне делать? — в отчаянии поинтересовалась она. — Я не хочу в тюрьму…

— Но, может быть, ты согласишься жить со мной где-то в другом месте? — Эта идея только что пришла Тиму в голову, но чем дольше он думал об этом, тем более привлекательной она казалась ему. — Например, в Англии. Там много шахт. Я мог бы найти работу. Если не на руднике, так в университете. Я очень хороший инженер.

Растроганная Илейн опустилась на траву рядом с ним и отогнала в сторону Баньши, которая сочла, что под одеялом трава вкуснее.

— Ты действительно оставил бы все ради меня? Страну, свой рудник…

— Ах, мой рудник. Ты ведь видела на Рождество, как относится ко мне мой отец. И этот невозможный мистер Уэбер. Я могу просидеть в инвалидном кресле еще двадцать лет и наблюдать за тем, как мой отец разрушает мой рудник. Мэтт считает, что ситуация довольно скверная. После того несчастного случая мы несем убытки.

— Но Уэбер и Биллер реагировали точно так же на Калева, — заметила Лейни. — И на Флёренс, когда она вмешалась…

Тим устало улыбнулся.

— Вмешалась? Флёренс Уэбер рассуждает о шахтах с бóльшим пониманием, чем мой отец и старик Биллер, вместе взятые! Хоть эта девушка и действует на нервы, но в управлении рудниками разбирается отлично. Если она все это вычитала в книгах, то я преклоняюсь! Но ее ситуацию не сравнить с моей. Калев не разбирается, а Флёренс никто не воспринимает всерьез, потому что она женщина. Но все изменится, как только она выйдет замуж за Калева и возьмет все в свои руки! И если Калев вдруг начнет вносить конструктивные предложения, старик послушает его, не сомневайся. Но я буду хромать всегда, Лейни. И мой отец будет считать меня инвалидом, пока светит солнце. Поэтому я вполне могу себе представить жизнь в Европе. Как насчет Уэльса? Дождей там столько же, сколько и здесь, много рудников, много овец… — Он погладил Келли.

— Много кобов-жеребцов, — рассмеялась Лейни. — Баньши наверняка понравится! Кстати, моя бабушка родом оттуда. Гвинейра Силкхэм из…

— Бабушка того дедушки, которого лошадь вытащила из трясины? — поинтересовался Тим. Он ожесточенно сражался со своими шинами.

Лейни кивнула и поставила Баньши так, чтобы помочь ему. Оба рассмеялись, когда он схватил ее за хвост.

— Она самая.

Как же хорошо, что не нужно больше лгать! Было приятно рассказывать о Гвинейре, Джеймсе и их великой любви, о Флёретте и Рубене, об их бегстве в Квинстаун. Как же хорошо не быть одной в своих мыслях и воспоминаниях!

Тим хотел назначить свадьбу на середину зимы, однако его мать воспротивилась. Она понимала, что Тима ничто не удержит от женитьбы на девушке из паба, но заявила, что если уж этого никак не избежать, то хотя бы делать это не в такой спешке.

— Такое ощущение, что вы должны срочно пожениться, — заметила она, строго глядя на плоский живот Илейн.

Прежде свадьбы, поучала она сына, нужно объявить о помолвке. С балом, объявлением и подарками — со всем, что полагается. А о свадьбе можно подумать несколько месяцев спустя. Лучше всего летом, так и праздник получится гораздо красивее.

— Почему бы сразу не в годовщину трагедии на руднике? — проворчал Тим, оставшись наедине с Лейни. — Просто невообразимо, что потом мы будем отмечать свои годовщины в это время. Но моя мать совершенно не думает об этом. Она давно забыла о погибших шахтерах.

— Я не возражаю против помолвки, — произнесла Илейн.

В принципе, ей было все равно. Напротив, чем позже ей придется делить дом с Нелли Ламберт, тем лучше. А сейчас ей нравилась и такая жизнь с Тимом. Молодой человек постоянно уделял уйму времени тому, чтобы как можно скорее научиться ходить и ездить верхом лучше, чем прежде, но занимался не так ожесточенно, как раньше. Закончив утренние тренировки, он давал себе возможность отдохнуть — или хотя бы расслабиться. Как правило, начиналось все с того, что Илейн готовила ему. Она снова вспомнила о своих умениях домохозяйки, которые ненадолго пробудил в ней Уильям. Позже они оказывались в постели Лейни, сначала для того, чтобы поспать после обеда, а потом заняться чем-нибудь другим.

Тиму нравилось, что его балуют. Он поправился, его лицо утратило напряженное выражение. Вернулись мимические морщинки, глаза сверкали так же лукаво, как прежде. Танцевать еще не получалось, но верхом он чувствовал себя все более и более уверенно. Тем временем в конюшне мадам Кларисс появилась специальная платформа, с помощью которой он садился в седло и спешивался, — кузнец Джей Хэнкинс постарался на славу. Однако часто Лейни просто приезжала за Тимом на одноколке, как бы кисло ни смотрела на нее при этом Нелли Ламберт. И с недавних пор Роли тоже учился водить повозки. При этом паренек торопился почти так же сильно, как конь; для упряжки Приятель был слишком боек. Но если мальчуган оказывался на достаточно безопасном расстоянии от копыт и зубов, он очень даже нравился себе в роли бесстрашного возницы. Двухколесная повозка, обнаруженная в каретном сарае Ламбертов, бешено неслась по камням и ухабам, и Тим приезжал к Лейни совсем разбитый.

— Я с тем же успехом мог проскакать это расстояние галопом, — стонал он, потирая ноющее бедро. — Но Роли так нравится. А иногда ему нужно выпустить пар. Над ним достаточно смеются из-за того, что он «медсестра мужского пола».

Теперь Тим тоже участвовал в обсуждении городских сплетен. Друзья здоровались с ним за их обычным столом в пабе. Мадам Кларисс устроила из этого целое дело, заменив все твердые стулья вокруг стоявшего в углу стола удобными креслами, которые принесли из комнаты ожидания на втором этаже.

— Специальная услуга для наших самых верных клиентов, — заметила она. — Обычно оказывается только тем господам, которые ждут дам… Чувствуйте себя как дома!

Эрни, Мэтт и Джей не заставили себя долго упрашивать и с нарочитой важностью устроились в импровизированном «кабинете», держа в руках огромные сигары и бокалы с виски. Тим был благодарен мадам Кларисс. Из-за костылей он и так слишком выделялся. Он едва мог появиться в городе или баре, чтобы с ним не заговорили.

В отличие от владельцев рудников, среди которых он утратил свой статус, простые шахтеры после несчастного случая стали относиться к нему с бóльшим уважением. Все наблюдали за его продолжительной борьбой за выздоровление под руководством Берты Лерой, и даже каждому новому шахтеру первым делом рассказывали о том, что после катастрофы сын владельца рудника не побоялся спуститься в шахту и, рискуя жизнью, предпринял попытку голыми руками раскопать засыпанных людей. С тех пор Тим стал одним из них, человеком, который знает, насколько опасна жизнь шахтеров, как им приходится бороться со страхом и неуверенностью под землей. Поэтому они с уважением здоровались с ним, время от времени советовались, просили замолвить словечко перед штейгером или руководством рудника. В последнем случае ему, впрочем, приходилось вежливо отказывать. Влияние Тима на отца, как и прежде, было равно нулю, да и в остальном до улучшения условий труда на руднике Ламберта было еще далеко. Мэтт все чаще приходил в паб с серьезным лицом и расписывал Тиму, насколько катастрофична ситуация на предприятии.

— Все начинается с того, что никто не хочет идти к нам работать. «Ламберт платит плохо, и рудник опасный». Это первое, что слышат новые шахтеры. И ситуация не изменится. Авторитет вашего отца упал в глазах работников. Помощь семьям погибших была просто смехотворной! Она едва покрыла расходы на похороны, и с тех пор жены и дети живут на пожертвования. Кроме того, не хватает решимости. Нам нужно начинать все заново, вкладывать деньги в предприятие, все обновлять, вплоть до последних шахтных ламп. Но ничего подобного не происходит. Ваш отец считает, что сначала нужно вернуть прибыль, и только потом он готов подумать об инвестициях. Но это ложный путь…

— Особенно если он все больше денег вкладывает в виски, — вздохнул Тим. Он знал, что нельзя говорить настолько открыто со своим подчиненным, но Мэтт все равно ведь чувствует запах алкоголя, исходящий от начальника, как и он сам. — Когда отец приходит домой на обед, обычно он уже на подпитии. И как он может после этого принимать разумные решения?

— Единственно верным решением было бы как можно скорее передать управление рудником вам, — заметил Мэтт. — Тогда мы не знали бы, что делать с наплывом рабочих. И кредит в банке наверняка дали бы…

— Неужели все настолько плохо, что нам нужен кредит в банке? — испугался Тим. — Я думал, у отца есть резервные фонды…

— Насколько я знаю, они вложены в линию железной дороги, которая пока что еще плавает в грязи… — пробормотал Мэтт. — Но наверняка сказать не могу. Я не расспрашивал его подробно.

После этого разговора Тим проверил ситуацию и пришел в ужас. Конечно, когда-нибудь вложения Ламберта в железную дорогу принесут доход. Железная дорога — дело надежное. Но до тех пор они остались практически без средств; обновление важнейших строений на руднике действительно пришлось бы финансировать в кредит. В принципе, в этом тоже проблемы не было бы, ведь есть что оставить под залог. Но дадут ли Марвину Ламберту кредит банкиры Греймута?

Когда он заговорил об этом со своим отцом, у них снова произошла ожесточенная перепалка. Тим с трудом сдержался, чтобы сразу же не заказать билеты в Лондон.

— А потом в Кардифф, Лейни! Избавимся от всей этой комедии с помолвкой и всем остальным и поженимся в Уэльсе! У меня там есть знакомые. Мы могли бы остановиться у них, если Силкхэмы не откроют ворота своего замка! И представь себе, как удивится твоя бабушка Гвин, если ты пришлешь ей открытку с ее же родины!

Илейн лишь смеялась, но Тим говорил совершенно серьезно. Давно уже не только рудник и ссоры с отцом лишили его сна, но и тревога за Лейни. Она успела рассказать ему достаточно много о своей семье, и ему становилось страшно, когда он думал об этом. «Овечьи бароны» с Кентерберийской равнины, торговый дом и отель в Отаго, связи с известнейшими семьями на Южном острове… да еще эта странная история с ее кузиной Курой, которую должно было принести именно в Греймут! Когда-нибудь кто-нибудь непременно узнает Лейни… тем более что, по ее словам, она действительно очень похожа на своих мать и бабушку. Может быть, к пианистке из паба никто присматриваться не будет. Но завязать знакомства с важнейшими семьями страны для миссис Ламберт совершенно нормально. Кто-нибудь заметит сходство, заговорит об этом с Илейн. Возможно, уже во время этого кошмарного праздника по случаю помолвки! Тим предпочел бы поскорее уехать в Кардифф вместе с Лейни. Ему казалось, что он слышит, как тикает бомба…

— По-прежнему ничего из Уэстпорта?

Джон Сайдблоссом не предложил виски своему информатору, а сам пил уже второй бокал за время их разговора. Мужчина был неглуп, но, судя по всему, на Западном побережье остановилось время. Не оправдали себя ни инвестиции Джона Сайдблоссома в железную дорогу, ни надежды на знакомых, никто из которых, как выяснилось, не слышал о его беглой невестке. Джон, крупный, уже почти полностью седой, раздраженно стукнул кулаком по столу.

— Проклятье, я был совершенно уверен в том, что она объявится на Западном побережье! Данидин слишком близко к Квинстауну, в Крайстчерче ее каждая собака знает, а окрестности Бленема… за этими местами я наблюдаю постоянно. Слежу и за паромами на Северный остров. В принципе, она не могла уйти!

— Но вы ведь не можете заглянуть в каждый уголок на острове, — заметил мужчина. Он был уже немолодым, но типичным жителем побережья — в поношенных кожаных штанах и грязном вощеном плаще, который, судя по всему, служил ему еще во время китобойного промысла, охоты на тюленей и поисков золотых самородков. У него было суровое обветренное лицо, внимательные светло-голубые глаза. От этого парня не так-то легко было скрыться. — Она может быть на какой-нибудь ферме или у маори…

— Фермы я прочесал, — холодно заявил Сайдблоссом. Он терпеть не мог, когда кто-то сомневался в его компетентности. — Если, конечно, они не прячут эту падаль в Киворд-Стейшн. Но это вряд ли, иначе Джордж Гринвуд не искал бы ее. Уордены точно так же бродят в потемках, как и я. А маори… что-то подсказывает мне, что она не будет бродяжничать с ними два года! Уже только потому, что они не кочуют по два года кряду! Они все равно возвращаются в свои деревни. Конечно, они могут переправлять эту стерву от одного племени к другому. Но это выше их умственных способностей. Нет, я готов был поклясться, что она где-то в лагере золотоискателей или лачуге шахтера. Может быть, в борделе. Уэстпорт, Греймут…

— Раз уж вы упомянули о Греймуте… — Мужчина порылся в карманах своего плаща. — Я знаю, у вас там свой человек. Но вот что на днях появилось в газете. Может быть, это не имеет отношения к нашей малышке, но мне показалось все-таки странным. Имена так похожи…

Мистер Марвин и миссис Нелли Ламберт, поместье Ламбертов, Греймут, извещают о помолвке своего сына Тимоти Ламберта с Лейни Кифер из Окленда, известной…

Джон Сайдблоссом читал эти строки, хмурясь все больше и больше.

— Марвин Ламберт… Я его немного знаю, еще по былым временам на Западном побережье…

С тех же пор он знал и своего собеседника. Однако, в отличие от Сайдблоссома и Ламберта, судьба обошлась с этим мужчиной сурово. Словно вспомнив об этом, Сайдблоссом поднял бутылку и все же налил своему информатору виски. При этом он размышлял и в глазах его появился почти лихорадочный блеск.

— Лейни… — пробормотал он. — Подходит. Так ее называли в семье. «Кифер»… хм… в любом случае интересно. Я проверю это. — Сайдблоссом довольно улыбнулся. — Посмотрим, может быть, я окажусь на этом празднике по случаю помолвки с небольшим сюрпризом…

Довольный, он еще раз наполнил бокалы, прежде чем выплатить мужчине вознаграждение. На мгновение он задумался, не стоит ли заплатить бонус, но решил, что небольшого жеста будет достаточно.

— Бутылку можете забрать себе, — заявил он и подтолкнул бутылку виски в сторону своего собеседника. — Думаю, мы увидимся на Западном побережье.

Когда тот человек наконец уехал, Джон Сайдблоссом прочитал объявление еще раз.

Лейни Кифер… Вполне возможно… да, это более чем возможно. Сайдблоссом погрузился в размышления. Может, ему стоит немедленно выехать в Греймут? Он чувствовал, как в душе разгорается охотничий азарт, почти такой же, как тогда, когда он ловил Джеймса МакКензи. Но в этом деле нужно было сохранять хладнокровие. Эта птичка не улетит, для этого она чувствует себя слишком уютно в своем гнездышке.

Мистер Марвин и миссис Нелли Ламберт извещают о помолвке своего сына…

Старый пройдоха заскрежетал зубами. Илейн должна чувствовать себя в полной безопасности, если допустила выпуск такого объявления. Но он поймает ее, выкрадет пташку из гнезда! А потом…

Кулак Сайдблоссома сомкнулся вокруг газетного листа. Он скомкал его, а затем разорвал на мелкие кусочки.