Кура с удивлением услышала о карьере Уильяма в качестве продавца швейных машинок, посмотрела его демонстрацию в общинном зале. Представление несколько пострадало от того, что оба все еще почти не разнимали рук. Уильяму приходилось напрягаться сильнее обычного, пытаясь окрутить публику женского пола. Впрочем, он все равно продал две машинки домохозяйкам и осуществил довольно смелый замысел, заручившись поддержкой преподобного отца в том, чтобы устроить швейную мастерскую для вдов, чьи мужья погибли во время несчастного случая на руднике.
— Смотрите, я дам женщинам инструкции — гораздо более подробные, чем обычно. Я ведь проведу здесь больше времени, чем обычно, с женой. И потом они сумеют сами зарабатывать себе на жизнь и на жизнь своей семьи. Конечно, чтобы организовать мастерскую, вам нужно самому договориться с комитетом по сбору пожертвований… — Уильям кивнул миссис Кэри, которая только что купила машинку. — Будете ли вы нанимать дам на постоянной основе или, так сказать, дадите им машинки в пользование… Нет, меньше чем с тремя машинками и начинать не стоит. А за пять я мог бы устроить приличную скидку…
— Ты неотразим! — удивлялась Кура, когда оба вернулись в Греймут, держась за руки и думая о том, как бы по возможности незаметно свернуть с дороги и любить друг друга где-нибудь среди зелени. — Люди буквально едят у тебя из рук. Ты действительно думаешь, что миссис Кэри научится обращаться с этой смешной машинкой?
Уильям пожал плечами.
— Иногда происходят чудеса. Кроме того, мне совершенно все равно. Если она оплатила эту штуку, то пусть хоть шьет на ней, хоть туфли чистит. Главное, что я получу свои комиссионные. И ведь эти дамы совершенно не выглядели несчастными, верно? — усмехнулся он.
Кура расхохоталась.
— Ты всегда умел делать дам счастливыми, — произнесла она и поцеловала мужа.
Уильям не выдержал. Он свернул с дороги и утащил Куру под брезент. Хоть это было и не слишком удобно, но зато можно было вытянуться, а снаружи в это время года было просто слишком холодно. Он и во время путешествий время от времени спал в повозке.
Однако в том, что касалось совместной комнаты, положение было безнадежным. Ни миссис Тэннер, ни миссис Миллер не хотели заниматься сводничеством, а номер в отеле на набережной стоил слишком дорого. Уильям уже думал о том, чтобы снимать комнату с почасовой оплатой в «Лаки Хорс», но отношения Куры с заведением мадам Кларисс были весьма напряженными.
— А как же твое увлечение овцами? — Кура погладила Уильяма по плечу.
— Судя по всему, это было ошибкой, — заметил он. — Моя семья уже очень долго занимается животноводством. Я думал, что мне должно это нравиться. Но на самом деле…
— На самом деле животноводством занимаются скорее ваши арендаторы, и когда ты обнаружил, что овечий помет воняет, то весь запал испарился. — Кура говорила мало, но если уж открывала рот, то замечания ее были точнее некуда.
— Можно сказать и так, — согласился Уильям. — А что с твоей оперной карьерой?
Кура пожала плечами. А потом рассказала о Барристере и своих безуспешных попытках стать самостоятельной певицей.
— Не та страна, — вздохнула она. — Не та страна, не то время… Даже не знаю, в чем тут дело. Судя по всему, Новой Зеландии не нужна Кармен. Нужно было принять предложение миссис Гвин. Но тогда я этого не понимала.
— В первую очередь, твоя ошибка заключалась в том, что тебе казалось, что Родерик Барристер положит весь мир к твоим ногам, — усмехнулся Уильям.
— Можно сказать и так, — с улыбкой ответила Кура и запечатала его уста поцелуем.
Они любили друг друга безудержно, а потом Кура рассказала Уильяму о своем проекте с Калевом Биллером. Уильям громко хохотал над «помолвкой».
— Это значит, что мы должны как можно скорее возвести парня в ранг «музыканта», чтобы люди не шептались, будто ты разбила ему сердце. Или он женится на восхитительной Флёренс Уэбер. Я бы тоже до смерти боялся ее! — воскликнул Уильям. Он видел Флёренс, которая приходила на демонстрацию швейной машинки и задавала каверзные вопросы.
— О, Калев действительно музыкант. Ты ведь слышал, как он играл в субботу. Он лучший пианист из всех, кого я знаю. И у него абсолютный слух… — Кура не собиралась давать Калева в обиду.
— Но когда ему нужно выступать перед более чем тремя людьми, тут же полные штаны. Великолепно. В субботу, кстати, я слышал только тебя, прекраснейшая. Но, думаю, сегодня вечером я еще наслушаюсь великолепного Калева Биллера. А может быть, мы сейчас… еще немного поублажаем духов?
Калев Биллер и Уильям Мартин поладили на удивление хорошо. Сначала Кура переживала по поводу того, что Уильям начнет дразнить ее партнера и смеяться над ним. В действительности же ее муж очень быстро оценил потенциал Калева. В понедельник в пабе было довольно тихо. У немногочисленных клиентов музыкальных пожеланий не было, они просто пропивали свои выигрыши, полученные за выходные, или пытались утопить в виски проигрыши. Поэтому у Куры и Калева с благословения Пэдди появилось время сыграть их совместную программу для Уильяма. Кура пела и играла на пекорино и коауау, небольшой, красиво украшенной флейте размером с ладонь, в которую дули носом. Калев аккомпанировал ей и время от времени сбивался с такта, поскольку понимающий слушатель заставлял его нервничать. Но Уильяма убедила не его игра. Можно было играть лучше, и, в принципе, пианиста вроде Калева можно было найти в любой музыкальной школе. Однако в том, что касалось аранжировки песен, Калев был, без сомнения, головой этого дуэта. Соединения простых мелодий хака со сложными фортепьянными пассажами, диалог между двумя столь различными инструментами, музыкальные мосты между культурами — все это было плодом творческого воображения Калева Биллера. Кура была одаренным интерпретатором, ей чудесным образом удавалось воплотить в себе душу этой музыки. Но слепить эту душу, обработать ее и заставить открыться даже слуху дилетантов — для этого нужно было нечто большее, чем голос и выразительность. Сомнений не было, Калев Биллер был настоящим музыкантом, хоть и слишком волновался перед каждым выступлением.
— С этим нужно как-то справиться, — сказал Уильям, поведав молодому человеку о своем восхищении. — В прошлый раз, когда я слушал вас с улицы, было гораздо лучше. И ведь у вас нет никаких причин волноваться! То, что вы делаете, просто потрясающе. Вы можете произвести фурор не только здесь, вам под силу завоевать Европу!
Кура бросила на него недоуменный взгляд.
— Для этого недостаточно быть потрясающим, — сказала она. — Хотя раньше я тоже так думала. Однако организация концертов… это не так-то просто. Нужно арендовать помещения, делать рекламу… Нужен импресарио вроде Родерика Барристера. — Молодая женщина вздохнула.
Уильям закатил глаза.
— Сладкая моя, забудь о Родерике Барристере! Он вообще ничего не сделал, кроме того, что заангажировал в Европе несколько третьеклассных певцов и хорошеньких танцовщиц. Недостаточно просто раздать пару рекламных листовок. Необходимо общаться с прессой, подключать меценатов, приглашать на концерты нужных людей… в вашем случае, может быть, попросить поучаствовать маори из местных племен. Вся организация была в руках Джорджа Гринвуда. Поэтому все и прошло так удачно. Вам просто нужен делец, Кура, не запевала. И не благотворительные концерты под дудку преподобных отцов. От такого всегда отдает душком, вроде того, что хотим, но не можем. Вам нужны большие залы, отели или конгресс-центры. Ведь, в конце концов, вы хотите и заработать на этом.
— Вы так говорите, как будто что-то в этом понимаете, — неуверенно заметил Калев. — Вы уже занимались чем-то подобным?
Уильям покачал головой.
— Нет. Но я продаю швейные машинки. В некотором роде это тоже шоу — и во время курсов подготовки у нас были люди, которые боялись выступать. Позже я расскажу вам о парочке трюков, Калев. В любом случае здесь нет нужды что-либо дарить. Конечно, можно будет ввести социальный аспект…
— Как и с мануфактурой для жертв трагедии на руднике? — с ухмылкой поинтересовался Калев.
Уильям кивнул с серьезным лицом.
— Но на первом плане стоит желание продать. Мне нужно хорошее помещение для демонстраций, дешевое жилье для меня и лошади. Причем все не должно выглядеть слишком оборванным. Постепенно развивается чутье на такие вещи. Я сразу же вижу, в каком пабе можно устроить демонстрацию, а в какой почтенная дама не зайдет. К примеру, вам бы я никогда не позволил выступать в «Уайлд Ровере». В эту забегаловку никто не поведет любимую с целью насладиться культурной программой. В «Лаки Хорс», конечно же, тоже нет. Здесь, в Греймуте, можно говорить разве что об отелях. Но в целом это не тот город… — Последние слова Уильяма прозвучали почти мечтательно. Похоже, он уже планировал турне, просматривая внутренним взором места, которые ему были хорошо известны и которые подошли бы для этой цели.
Кура и Калев переглянулись.
— А почему бы тебе для разнообразия не начать продавать нас? — наконец спросила Кура. — Покажи, как это нужно сделать! Организуй крупный концерт в настоящем зале, в большом городе…
— Ну, по-настоящему больших городов на Южном острове пока нет, — заметил Уильям, — и, конечно же, у меня нет тех связей, которыми обладает Джордж Гринвуд. Ну да ладно, начнем с… — Он наморщил лоб, а затем его лицо просветлело. — Мы начнем с Бленема! Знаю я там одну даму… В принципе, мы оба знаем эту даму, Кура, которой срочно нужно чем-нибудь заняться.
И я подумал, что ты, дорогая Хизер, в подобном занятии могла бы найти чрезвычайное удовлетворение. Кроме того, тебе следует помнить о том, что положение твоего супруга в конечном счете обязывает тебя заняться культурной или социальной деятельностью. Причем престиж знаменитого культурного мецената, конечно же, превосходит престиж простого члена попечительского совета местного приюта для сирот. В конце концов, твое выдающееся образование просто обязывает тебя заняться деятельностью, превосходящей обычную благотворительность. И поэтому презентация проекта «Шепот духов — встреча хака и фортепьяно» тоже представляет собой потрясающую ступень карьеры мецената, поскольку лично ты приняла самое непосредственное участие в становлении творческой личности Куры-маро-тини и обладаешь существенными заслугами на этом поприще. Я уверен, что твой супруг согласится со мной. За сим остаюсь, с нижайшим поклоном, твой Уильям Мартин.
— Ну как? — В поисках одобрения Уильям переводил взгляд с Куры на Калева, который только что заказал третий бокал виски. Супруг Куры заражал энтузиазмом, формулировки его были просто неотразимы. Но у Калева возникло ощущение, что его затягивает в водоворот, в котором он просто-напросто утонет…
— Вайкореро, — произнесла Кура, — искусство красиво говорить! Ты им владеешь в совершенстве, вне всяких сомнений. Но неужели Хизер Уитерспун действительно вышла замуж за богатого железнодорожника и владеет большим домом в Бленеме?
— Пути духов, — драматично произнес Уильям. — Ну что, отправлять? Только смотрите мне, Калев, не отступать! Если Хизер займется этим по-настоящему — а она займется, в этом я уверен, — вам придется играть перед сотней, а то и двумя сотнями человек. Вы справитесь?
«Нет», — подумал Калев, но, конечно же, сказал: «Да».
После этого Кура заказала виски для всех. В этот день она хотела пить вместе со всеми. Может быть, ее карьера действительно пойдет в гору!
Уильям бросал на Калева полные скепсиса взгляды. Этот мужчина казался ему слишком нервным, слишком бледным, слишком безынициативным. В дальнейшем придется его заменить. Турне по Европе ему ни за что не осилить. Но для начала сойдет и Калев Биллер. Им нужен трамплин, большой успех.
Уильям послал жене воздушный поцелуй, когда она встала, чтобы принести напитки. Недолго осталось пить виски. Если все будет хорошо, Кура будет пить шампанское. Наконец-то Уильям был готов исполнить свое обещание, данное Куре еще до свадьбы. Он хотел поехать в Европу. Вместе с ней.
Хизер Редклифф ответила почти сразу же. Она выразила свою радость по поводу того, что Уильям нашел Куру, а идея помочь своей бывшей ученице на пути к успеху показалась ей восхитительной. В конце концов, она всегда верила в Куру и с удовольствием расскажет об этом местной прессе. Кстати, она уже упоминала о ней — во время последнего приема по поводу освящения нового крыла больницы. Хизер давно уже занималась общественной деятельностью. Но, конечно же, искусство больше соответствует ее характеру; это Уильям подметил совершенно верно! И, разумеется, культурное общество Бленема с нетерпением ждет возможности познакомиться с Курой-маро-тини. Причем она, Хизер, будет очень и очень рада повидаться по такому случаю и с самим Уильямом…
Уильям улыбнулся. Читая Куре письмо Хизер, последнее предложение он опустил. В любом случае трогательная будущая меценатка уже забронировала концертный зал. В лучшем отеле города, примерно на сто пятьдесят мест. А за день до выступления мистер и миссис Редклифф будут иметь честь лично представить музыкантов влиятельным людям города Бленема.
— Ну вот, Кура, надеюсь, воскресенье, 2 сентября, тебе подойдет? Осталось только спеть! — заметил Уильям.
Глаза Куры сверкали неземной радостью. Такой сияющей изнутри Уильям не видел ее с самой свадьбы. И она никогда еще не целовала его так счастливо и искренне. Уильям ответил на поцелуй, облегченно вздохнув. Он знал, что тем самым Кура прощает ему все. Ложь и политику сдержанности до свадьбы, нежелательную беременность, которая должна была окончательно привязать ее к Киворд-Стейшн, — и даже измену с Хизер Уитерспун. Уильям и Кура начинали заново, и на этот раз все будет так великолепно, как того хотелось Куре. Если бы только не этот Калев. Он сидел рядом с ними и, когда Уильям прочел письмо Хизер, не улыбнулся, а побледнел.
И вообще, в последнее время Калев Уильяму не нравился. Он становился все более небрежен, настолько часто промахивался по клавишам, что в конце концов на него набросилась даже Кура. В принципе, Калев мог более-менее расслабиться, только когда выпивал один-два бокала виски и наверняка знал, что в этот день Уильяму не придет ответ от подающей надежды меценатки. Но вот письмо от Хизер пришло. Ситуация сразу стала серьезной. Калев удалился в туалет, бормоча под нос извинения. Вернулся он еще более подавленным.
— Эти сто пятьдесят мест… их ведь никогда не раскупят полностью, правда? — спросил он, поигрывая своим вновь опустевшим бокалом.
Уильям задумался, соврать или не стоит, но понял, что смысла в этом нет. Калев должен осознать свою задачу.
— Бленем считается прогрессивным городом, Калев, но, между нами, это просто дыра. Чуть побольше, чем Греймут, чуть более развит. Но это не Лондон. Культурных мероприятий в Бленеме немного. И если одна из видных дам города хочет представить пару музыкантов, то… люди будут вырывать билеты на представление друг у друга из рук! Возможно, в тот же день вы дадите еще один концерт.
— Но…
— Радуйся же, Калев! — воскликнула Кура. — И если ты не можешь радоваться от страха, то подумай о том, что будет потом! Тебя признают настоящим музыкантом. Ты сможешь жить, как тебе хочется, Калев! Подумай об альтернативе…
— Да, — слабым голосом произнес Калев. — Я смогу жить, как того захочу…
Казалось, он действительно задумался, но Уильям почувствовал вдруг тот же страх, который звучал в голосе Калева.
День помолвки Тима и Лейни приближался, и Илейн казалось, что она остается единственным спокойным островком в смятенном водовороте событий. Нелли Ламберт была на нервах уже не первую неделю и проводила дни, планируя, как украсить зал и в какой очередности подавать блюда. Или же лучше устроить буфет? Она заказала капеллу, которая должна была играть во время танцев, хотя ей самой это казалось немного неуместным, поскольку Тим и Лейни, конечно же, не могли открыть мероприятие танцем. Тим занимался как оголтелый, чтобы все же суметь сделать это. Бедный Роли, оставаясь при нем медбратом, заодно стал партнером по танцам.
Тим едва не ударился в панику, когда объявления о помолвке появились во всех газетах Западного побережья. Он предпочел бы не спускать глаз с Лейни; любой незнакомец в городе пугал его. Тим всерьез задумался об отъезде из страны. Несмотря на то, что к этому времени он уже был способен по нескольку часов в день работать в конторе, все его поползновения в этом направлении отец тут же пресекал. Постепенно Тим перестал относить это на счет своего увечья: Марвин Ламберт пытался что-то скрыть. Возможно, дела обстояли еще хуже, чем намекал Мэтт. Рудник нес убытки, а строительство железной дороги за зиму почти не продвинулось. На быструю прибыль от инвестиций Ламберта рассчитывать не приходилось, — а Нелли щедро раздавала деньги, чтобы устроить пышную помолвку. Если так пойдет и дальше, спасать будет уже нечего. Тим был готов к тому, что рудник придется остановить на время важнейших ремонтных работ. А это означало огромные убытки. Придется объяснять это банку, но отец Тима не собирался даже заговаривать об уже жизненно необходимом кредите.
С Тима было довольно. Он хотел уехать, по возможности даже до свадьбы. Или сразу же после маленькой тайной церемонии венчания и попойки с друзьями в пабе. Уехать в Уэльс или Англию и наладить там новую жизнь было бы легче, если бы они уже были женаты.
А пока Илейн с нетерпением ждала помолвки. Девушка едва сдерживала свои чувства, почему-то она очень радовалась предстоящему празднику — равно как и Нелли Ламберт, которая наконец-то стала относиться к ней серьезно. Впрочем, настоящей теплоты в отношениях между женщинами не было. В очередной раз они столкнулись, обсуждая платье Лейни, которое нужно было для праздника. Нелли хотела заказать его у Мортимера, а еще лучше — осуществить невообразимо дорогую мечту из тюля и шелка, сделав заказ в Крайстчерче. Но Лейни обратилась к миссис О’Брайен. Здесь за последние недели тоже попортили немало крови. Швейные машинки были доставлены, и Уильям, как и обещал, начал обучать женщин из шахтерского поселения. Однако когда речь зашла о руководстве предприятием, весьма предприимчивая миссис Кэри не сошлась с не менее предприимчивой миссис О’Брайен. Мать Роли была ловкой портнихой, и она обладала чутьем. Поэтому она сразу же начала шить простые детские платьица, которые были настолько дешевы, что даже самой бедной из жен шахтеров не было смысла шить их самой. Однако миссис Кэри считала, что сначала нужно закончить обучение швей и обустроить помещения мануфактуры, для которой Ламберт с неохотой отдал старый сарай рядом со своим рудником, — «слегка одухотворить их», как выразилась она сама.
— Я ведь не шью целыми неделями занавески для этого сарая! — жаловалась миссис О’Брайен преподобному отцу. — И стены красить нам не нужно, особенно в теплый розовый цвет. Если уж делать это, то их нужно белить! Мне нужны деньги, преподобный! Душа у меня уже есть!
Наконец миссис О’Брайен взяла верх. Миссис Кэри обиделась и заговорила о «неблагодарности». Женщины, работавшие на мануфактуре, отнеслись к этому спокойно. Дело шло хорошо. Если так пойдет и дальше, то через год-два они смогут выплатить церковному совету покупку швейных машинок.
Теперь миссис О’Брайен сняла с Лейни мерку и радовалась голубому бархату, который девушка выбрала для помолвки.
— Оно чудесно, и я смогу надеть это платье и потом! — позже говорила Тиму Илейн. — В отличие от этих воздушных вещей из Крайстчерча.
— Например, на нашу свадьбу, — заметил Тим. — Подумай насчет побега, Лейни. Что-то у меня нехорошее предчувствие по поводу всей этой истории…
Дурное предчувствие не оставляло и Уильяма Мартина, когда он увидел Калева Биллера в воскресенье перед помолвкой в церкви. Молодой человек казался еще более худым, бледным и нервным, чем обычно, как будто эта история с концертом в Бленеме забрала у него последние силы. Калев шел под руку с Флёренс Уэбер, у которой был очень довольный и спокойный вид, а у Калева — скорее подавленный. Родители Биллер и Уэбер гордо шествовали за парой. Уильям заподозрил, что случилось худшее.
Кура наблюдала за появлением Калева из-за оргáна, и ей не терпелось после церкви послушать сплетни. Она немного стыдилась своего желания, поскольку всегда гордилась тем, что была выше этого. Но происходящее у всех на глазах казалось странным и поэтому заставляло нервничать. Ведь как бы там ни было, еще в прошлое воскресенье Калев избегал Флёренс.
Когда преподобный отец наконец отпустил свою паству, Кура присоединилась к Лейни, Уильяму и Тиму. Эти трое болтали, находясь несколько в стороне от остальных, пока Тим дожидался Роли. Паренек все еще флиртовал на кладбище с маленькой Мэри Флаэрти. Тим относился к этому спокойно. Он уже устроился в повозке, смеялся вместе с Лейни и сиял от гордости. Сегодняшняя служба была их генеральной репетицией, и Тим без труда сумел пройти через всю церковь самостоятельно.
— Еще осталось выучить несколько танцевальных шагов, а потом можно венчаться. Не размышляй слишком долго! 15 сентября отходит корабль в Лондон. Мы могли бы быть в Англии самое большее через шесть недель.
На это Илейн ничего не сказала. Она исподтишка наблюдала за Калевом Биллером и Флёренс Уэбер.
— Что происходит между ними? — спросила она Куру. — Ничего не могу с собой поделать, но все это выглядит чертовски официально!
Уильям проследил за взглядами жены и Лейни.
— Это выглядит опасно. Но смотри, вот он идет. В случае чего молчи, Кура! Что бы ты ни сделала, город все спишет на ревность…
Калев Биллер действительно отошел от Флёренс и, потупив взгляд, приблизился к группе. Может быть, он выбрал этот момент, чтобы не оставаться наедине с Курой и Уильямом. Флёренс смотрела ему вслед с некоторой тревогой, но в то же время ликующе.
— Кура, Уильям, Лейни… Как дела, Тим?
Тим улыбнулся.
— Я бы сказал, получше, чем у вас. Вы с таким несчастным видом протащились по церкви под руку со своей Флёренс…
— С каких это пор она «его Флёренс»? — поинтересовалась Кура.
Калев покраснел.
— Что ж, как бы выразиться… Итак, мы с Флёренс вчера обручились.
Уильям не особенно сильно удивился. А Тим и подавно. Зато девушки уставились на Калева в совершеннейшем недоумении.
— Дело в том, Кура, что мы с ней поговорили, — нарушил неловкое молчание Калев, — так сказать, по душам. И она не возражает…
— Против чего она не возражает? Что ты го…
— Кура, прошу! — перебил ее Уильям.
— Флёренс сказала, что в браке предоставит мне полную свободу, если за это я… в общем, дам ей возможность больше участвовать в управлении рудником, чем обычно принято для женщин…
— Я не сомневаюсь, что у нее это прекрасно получится, — приветливо заметил Тим. — В этом случае могу только поздравить рудник Биллера. Впрочем, сами вы выглядите не особенно счастливым.
— Ну, тут такое дело… — неуверенно произнес Калев. — Но потом я смогу посвятить себя всем своим… интересам. Музыке, искусству, культуре маори. Меня интересует ведь не только музыка, ты же знаешь, Кура. Я буду, так сказать… частным ученым…
— Прекрасно, — решительно оборвал Уильям бормотания Калева. — Мы как раз об этом говорили. Каждый должен жить так, как ему хочется. Может быть, вы и дальше будете заниматься аранжировкой песен вместе с Курой. Мои искренние поздравления. Но ведь вы не бросите нас на произвол судьбы с концертом в Бленеме, Калев? Мы полагаемся на вас, так быстро нам замену не найти.
Калев закусил губу. Было видно, что он борется с собой. А потом он покачал головой.
— Мне очень жаль… Кура, Уильям. Но я не могу. Я пытался, честно, но ведь вы сами видите, я даже в ноты перестал попадать. Нервозность поедает меня изнутри. Я не создан для этого. И Флёренс тоже считает, что…
— Давай, спиши все на Флёренс! — рассерженно заявила Кура. — Тогда тебе не придется признать, что ты не только голубой, но к тому же еще и трус. В первую очередь трус! Остальное не так страшно.
Илейн придвинулась ближе к Тиму.
— А что такое «голубой»? — шепотом спросила она.
Тим едва не расхохотался, в то время как Кура с трудом сдерживала слезы. Впервые в жизни, сколько знала ее Лейни, да еще на людях. Она всхлипывала отчаянно, безудержно, и Лейни не узнавала обычно такую холодную, самоуверенную девушку.
— Ты ломаешь мне жизнь, Калев, ты знаешь об этом? Если мы сейчас отменим концерт… такого шанса больше не будет! Проклятье, я спланировала за тебя все! Вся программа изначально задумывалась так, чтобы представить тебя как музыканта! Я не бросила тебя на произвол судьбы, когда тебе нужно было поиграть в «жениха Куры»! А ты…
— Мне очень жаль, Кура, — потупившись, произнес Калев. Чувствовалось, что ему крайне неловко перед девушкой. — Мне действительно очень жаль.
И с этими словами он отвернулся. Когда он возвращался к своей семье, казалось, с плеч его спал тяжеленный груз. Флёренс взяла его под руку — и, сумев проявить достаточно такта, не бросила ликующий взгляд на Куру.
— Неужели вы действительно не сможете найти замену? — спросил Тим. Кура ему не очень-то нравилась, но, увидев, как отчаянно она рыдает, испытал искреннее сочувствие.
— За три недели? На Западном побережье? Разве что в Бленеме, если уедем сейчас же. Но тогда пропадет очарование новизны. Если мы объявимся там, не имея концепции, с местным пианистом, с которым не успели сыграться… — Уильям покачал головой.
— Могла бы сыграть мисс Хизер, — с надеждой произнесла Кура.
— Но не станет. Она только распробовала карьеру мецената от искусства. Тут уже на сцену не выйдешь! Что скажет на это ее супруг? Забудь об этом, Кура! — Уильям обнял жену.
Илейн закусила губу.
— А я еще никогда не слышала музыку, которую вы играете… — произнесла она. — Но неужели это действительно настолько трудно? Я имею в виду партию фортепьяно…
Кура посмотрела на нее, и Илейн увидела блеск надежды в ее глазах.
— Не так уж и сложно. Иногда весьма нетрадиционно, иногда довольно быстрые пассажи. Во всяком случае нужно иметь в багаже хотя бы пару лет опыта игры на пианино.
— Что ж, я играю на пианино уже десять лет. Конечно, до твоего уровня мне далеко, о чем ты имела счастье мне неоднократно напоминать, но… Если я буду репетировать три недели… — Илейн улыбнулась, несколько смягчив резкость своих слов.
— Ты стала играть гораздо лучше, — заметила Кура. — Но если серьезно, Лейни, ты могла бы сделать это? Ты поедешь со мной в Бленем, чтобы аккомпанировать мне?
— Если сумею справиться с программой…
Казалось, Кура вот-вот бросится кузине на шею.
— И она очень хорошенькая, — заметил Уильям. — Будет гораздо лучше смотреться, чем Калев.
Илейн с сомнением посмотрела на него. Неужели он сказал «хорошенькая»? Три года назад сердце ее растаяло бы от этих слов, а в этот день она перевела взгляд от мальчишеского лица Уильяма на лицо Тима, которое уже не выглядело таким приветливым и веселым, оно исказилось от муки.
— Лейни, ты не можешь сделать это, как бы ни хотела помочь Куре. Конечно, ты будешь играть на пианино в двадцать раз лучше, чем Калев Биллер, и выглядеть прекраснее всех пианисток в этом мире, но Бленем… Дорога, большой город, риск…
— С каких это пор вы так боитесь? — поинтересовался Уильям. — По сравнению с тем риском, который представляет ваша свадьба…
— Что такого опасного в том, чтобы пожениться? — подхватила Лейни. — Ты и в прошлый раз так странно на меня посмотрел…
Уильям закатил глаза.
— Ну, вы же, думаю, прекрасно понимаете, что тем самым совершаете преступление. И даже если вам все равно… я хочу сказать, вы же наверняка мечтаете иметь детей.
Лейни рассмеялась, хоть и несколько сдавленно.
— Боже мой, Уильям! Моим детям будет совершенно все равно, какая фамилия была у их матери в девичестве — О’Киф или Кифер. Это можно даже выдать за описку!
Уильям нахмурился, уставился на нее с недоверием.
— Но детям наверняка будет не все равно, если они когда-нибудь узнают, что их фамилия должна быть Сайдблоссом, а не Ламберт, что они наследуют ферму в Отаго, а рудник тем временем отойдет каким-то дальним родственникам. Ваш брак будет недействителен, вы ведь должны понимать это!
Илейн побледнела. Зрачки ее глаз расширились.
Тим покачал головой.
— Но ведь Томас Сайдблоссом мертв, — спокойно произнес он.
— Да? — переспросил Уильям. — С каких это пор? Может быть, он каждый день жалеет, что не умер, но, насколько я знаю, он дышит так же, как вы и я. — Уильям смотрел то на него, то на нее. Неужели Лейни и Тим его обманывают? И с недоумением обнаружил, что ужас на лице Лейни был совершенно неподдельным.
— Я… я выстрелила ему в лицо… — прошептала она.
Уильям кивнул.
— Это заметно. Выстрел пришелся вот сюда. — Он показал на левую щеку. — Пуля прошла неглубоко, через нос в голову. Ты стреляла снизу вверх, наверное, целилась в грудь, но не учла отдачи. В любом случае изуродовала ты его успешно. Правая половина лица парализована, на правый глаз он ослеп, а левым почти ничего не видит. Вроде как пуля все еще находится внутри и давит на зрительный нерв. Но он не мертв. Поверь мне, Лейни…
Илейн закрыла лицо руками.
— Это же просто ужасно, Уильям! Почему ты не сказал мне об этом раньше?
— Я думал, ты знаешь. — Молодой человек пожал плечами. — Ты ведь тоже в курсе, Кура, не так ли?
Кура кивнула.
— О подробностях я понятия не имела, но знала, что Сайдблоссом не умер.
— И ты допустила, чтобы я обручилась? — Илейн хотелось, чтобы в голосе звучала злоба, но в голове боролись недоумение и облегчение. — Я два с половиной года жила в постоянном страхе!
Кура пожала плечами.
— Прости, Лейни, но никто не посвящал меня в детали твоей ситуации. Я немного удивилась… Но ведь ты могла развестись. Или этот Сайдблоссом все же умер потом. Он там не спятил? — спросила она, обернувшись к Уильяму.
— Насколько я знаю, нет. Хотя изо всех сил старается пропить остатки рассудка, не говоря уже о морфии. Наверное, у него постоянные головные боли и галлюцинации. Впрочем, при таком количестве морфия и виски это вполне вероятно.
— Ты его видел? — Илейн, судорожно цепляясь за руку Тима, в ужасе смотрела на Уильяма. — Ты уверен? — Лицо ее было белее мела, глаза казались огромными и состоящими из одних зрачков.
— Боже мой, Лейни, не смотри на меня так! Конечно, я уверен. Я две или три недели провел в Лайонел-Стейшн и пару раз видел его. Они очень редко выпускают его из дома. Будто бы он не выносит дневного света. Но это невозможно не слышать! Он орет на прислугу, требуя виски и лекарств… Очень неприятный пациент, если хочешь знать мое мнение. Но, в принципе, не сумасшедший и уж наверняка не мертвый.
— Конечно, это меняет все, — ровным тоном произнес Тим и притянул к себе Лейни. Она дрожала всем телом, плакала и ничего не могла с собой поделать. — Пока ты официально остаешься миссис Сайдблоссом, пожениться мы не можем. Но ты не совершала убийства. А теперь успокойся! В принципе, это ведь хорошие новости! Ты пойдешь и во всем признаешься. Можешь сказать, что это вышло случайно. Оружие просто выстрелило. Поговорим с адвокатом… о том, не разумнее ли рассказать всю историю и не покаяться ли для виду. В любом случае за это тебя не повесят. Ты можешь развестись и совершенно легально жить со мной. Здесь, или в Уэльсе, или еще где-нибудь.
— Уж лучше в Уэльсе, — прошептала Илейн. Внезапно ей очень сильно захотелось оказаться как можно дальше от Лайонел-Стейшн. Признаться, девушка испытывала облегчение от мысли, что она не убийца. Но, несмотря на все, чувствовала бы себя в большей безопасности, если бы Томас Сайдблоссом был мертв…
— А мы не можем просто сбежать, чтобы я не ходила в полицию?
Тим покачал головой.
— Нет, Лейни. Уильям прав. Мы не можем растить наших детей как официальных потомков Сайдблоссомов, где бы мы ни были. Мы выдержим, Лейни. Ты и я. Ничего не бойся!
— Но только после помолвки, да, Тим? Пожалуйста! Я не выдержу, если сейчас все расстроится. Твоя мать… весь город будет говорить о нас… — Илейн разрыдалась. Все это было уже слишком.
Тим гладил ее, укачивая на руках.
— Ну ладно, давай после помолвки. Хотя мне это не нравится. Я переживаю из-за праздника…
— Но ведь он пройдет в Греймуте! — вырвалось у Куры. — А пока Илейн в Греймуте, с ней ничего не может случиться!
На нее уставились три пары удивленных глаз.
— Это тебе духи сказали? — попытался пошутить Уильям.
Кура покачала головой.
— Так сказала мне одна маори пару недель назад. Лейни все еще ищут, говорила она, но в Греймуте она в безопасности…