Мамочки мои, какое утро! Поглядите, утро-то какое! – бабушка, сладко потягиваясь, вышла во двор.
«Мур! – во всю пасть зевнула на крыльце кошка. – Я тоже люблю природу, в особенности когда еда вкусная».
За столом уже сидели дедушка с дядей Витей и уплетали прямо со сковородки некую смесь из остатков вчерашней картошки, вермишели, шкварок и творога. Бабушка покосилась на них с недоверием:
– Вот пылесосы, всё готовы подмести из холодильника!
– В пятницу в супермаркет поедем, – сосредоточенно жуя смесь со сковородки, промычал дедушка. – Вот мы с Витьком и решили подъесть. Правда, Витёк?
– Му-гу! – поддержал тот.
– Лучше б чаю зелёного заварили, что ли, – проворчала бабушка и пошла ставить на плиту чайник.
После чашки чая бабушка решила, что чакры в организме пробудились как следует, достала свой плетёный коврик и пошла во двор заниматься йогой. Через забор показалось веснушчатое личико Саши.
– Зда-арово, бабуля! Ух-ты, йогой занимаетесь? И я с вами!
Через полчаса занятий среди клумб с анютиными глазками у Саши начало что-то получаться. Во двор вышли Маша с Нюсей.
– Ха-а! – старалась правильно дышать Саша. – Девчонки, идите к нам с бабулей, будем следить за фигурой.
– Ха-а, – дышала бабушка, – и хватит кусочничать с утра. Сейчас завтракать будем.
Маша, запихивая большую шкварку в рот, маршировала вокруг клумбы, за ней с гордо поднятой головой вышагивала Нюська. Маша затянула свою любимую речовку:
– Мы без дела не сидим! Утром-вечером едим!
Нюся остановилась на полдороге и с недоумением посмотрела на бабушку с Сашей. Обе стояли на четвереньках и выгибали спины.
– Кошка! Асана! – прокомментировала бабушка.
«Мур! – наморщила нос Нюся. – Ну разве это кошка? Посмотрели бы лучше на меня. Вот это кошка, это я понимаю!»
После завтрака девчонки пошли к Маше в комнату – сплетничать. Нюсе стало скучно. Она обежала виноградник на заднем дворе, затем приблизилась к груше и сливе, между которыми стоял мусорный бак. В нос ей ударил запах, который она уже раньше где-то встречала.
«Мур-мур-мур! – задумалась кошка. – И где я такое уже нюхала? Псиной пахнет, что ли?»
Вдруг из-за мусорного бака послышался странный звук, словно плакал грудной ребёнок. «Мур! – Нюська навострила уши. – Лет девять назад я это слышала, когда Маша ещё была маленькой и меня к ней почему-то не пускали».
Пока кошка терялась в догадках, из-за бака, хлопая крыльями, выскочила огромная Серая Ворона с окрашенными в чёрный цвет кончиками крыльев. Когтистые лапы птицы воинственно загребали землю. Она неслась прямо на Нюсю и не собиралась останавливаться.
– Стой! – величественно подняла переднюю лапу кошка.
Ворона неуклюже затормозила, воткнув клюв в землю, после чего воровато посмотрела наверх.
– Я кошка Анфиса, хозяйка здешняя, для своих – просто Нюся…
– Для каких своих? Какая ещё хозяйка? – возмутилась Ворона. – Это я здесь хозяйка, и нечего рыться в моей мусорке. А не то поймаю тебя и съем!
– Прикрой свой клюв и слушай! – Нюся выгнула спину и грозно распушилась. – Это моя территория, но я могу разрешить тебе рыться в мусорке по вторникам. А в остальное время чтобы я тебя здесь не видела. – Нюся ещё по своим прошлым приключениям знала, что главное – выглядеть дерзко и не сдаваться. Тогда и все остальные посчитают, что ты сильнее.
Она не ошиблась.
– Ладно-ладно, – перепуганно ответила Ворона. – Так бы сразу и сказала. Кстати, сегодня вторник, так что я пойду, пороюсь пока в мусорке.
Нюся круто развернулась в противоположную сторону, брезгливо загребла лапами землю на мусорный бак и, хищно оскалившись, побежала домой, чувствуя себя опасной и могущественной. «Мур! – размышляла она на ходу. – И всё-таки чем это на мусорке пахло? Уж точно не вороной».
От переживаний не на шутку разгулялся аппетит, так что следовало, пожалуй, заглянуть на кухню и стащить что-нибудь вкусненькое. Оттуда, кстати, тоже доносился незнакомый аромат. «Мур! – принюхалась кошка. – Запахи сегодня преследуют меня и там и тут! Какой странный день!»
Возле плиты бабушка и Беата вместе что-то варили в огромной кастрюле, стоявшей на сильном огне. Варево огненно-красного цвета кипело, шипело и бурлило. Небольшие кусочки отборной говядины, картошки и морковки подымались снизу, булькали прямо над кромкой кастрюли и снова исчезали в пылающем бульоне. Беата в очередной раз помешала всё это половником и, слегка подув, сняла пробу:
– Ну, Ира, наш венгерский суп-гуляш почти готов. Осталось заправить галушками.
«Мур! – удивилась Нюся. – Кем-чем заправить?»
А Беата уже разливала гуляш по глубоким тарелкам. Нюся пулей побежала к своим мисочкам, но там по-прежнему находились только вода и заветренные остатки утренней овсянки с дохлой мухой посередине. Поразмыслив, кошка решила запрыгнуть к Маше на колени, рассчитывая попробовать хоть ложечку и урвать чуточку мяса из чудесного варева. Дедушка с дядей Витей как раз очень вовремя отправились за новыми лицензиями и за червяками в рыбацкую лавку, так что Нюськины шансы на гуляш резко увеличились. Как только Нюська с разбегу взлетела маленькой хозяйке на руки, ложка с венгерским супом оказалась под самым кошачьим носом. Кошка втянула в себя гуляш, клацнула зубом об ложку и проглотила кусок мяса. «Мур! Ужасно вкусно! И как же это я раньше без гуляша-то жила?»
Маша уплетала гуляш с хрустящим венгерским хлебом за обе щеки, но стоило Нюсе посмотреть на неё влажными и круглыми зелёными глазами, и у Маши рука вместе с ложкой сама потянулась в сторону кошки.
– Бабуля, смотри, нашей Нюське гуляш нравится!
– Я бы удивилась, если бы этой обжоре что-то не понравилось, – покачала головой бабушка.
К вечеру Нюся так напробовалась гуляша, что даже «мур» у неё не получалось как следует. Она развалилась в шезлонге во дворе и тихо икала. Ночевать она решила на свежем воздухе, чтобы еда быстрее переваривалась.
В Великих Кошарищах утро тоже оказалось довольно славным. Было ясно и солнечно. Палыч вышел во двор, довольно прищурился под лучами солнца, с хрустом потянулся, шлёпнул себя большими волосатыми ручищами по груди и произнёс:
– Красота-а!
– Где это ты красоту-то увидел? – сварливо поинтересовался сидящий на дереве Певчий Дрозд. – Хозяева твои умотали неизвестно куда, в дом чужие шастать повадились, а он и в ус не дует!
– Не твоего птичьего ума дело! Ишь, вымахал, воробей-переросток, аж решил, что можешь меня поучать! – возмутился домовой, забыв даже о привычке говорить стихами. – Тебе природой положено насекомых для пропитания выискивать, вот и займись делом! А то весь сад-огород в гусеницах да муравьях окажется, пока ты за чужими делами подсматриваешь!
Дрозд недовольно покачал головой, но благоразумно промолчал, решив не ссориться. Бурча что-то себе под нос, Палыч отправился осматривать дом. Подвальная Крыса, наблюдавшая за перепалкой из-под ржавого металлического тазика, забытого в саду, вылезла наружу и села перед деревом.
– Ты бы, птичьи твои мозги, сначала думал, а потом уже болтал, – покачала она головой. – Живёшь тут в покое, горя не знаешь. Без ведома Палыча тут ничего не происходит. На тебя тут и не нападёт никто, чтобы полакомиться дроздятиной, и еда всегда отыскивается, впроголодь не живёшь. Разве мало? Другие и этого не имеют. Лучше бы действительно делом занялся. Если сыт и насекомых ловить лень, разведал бы, чего это там наш пакостник-сосед затаился да что замышляет. Ты мелкий, юркий, пёрышки рябые для маскировки отлично подходят – не заметит никто, а крылья от любой опасности уберегут. Чуть что – взлетел и обратно к дому.
– А меня кто-то разве о помощи просил? – оскорбился Певчий Дрозд. – Нет, это, видите ли, выше их достоинства. На меня можно внимания не обращать, словно меня вообще нет. А я разве бы отказал? Я, может, и хотел бы помочь…
– Хочешь, тогда помогай. А то ишь выискался. С поклонами к тебе приходить, что ли? Прояви инициативу, постарайся, тогда тебя и уважать начнут.
– Ладно, – пробурчал дрозд, – твоя взяла.
Он тяжело вздохнул, вспорхнул с ветки и полетел в сторону недостроенного дома Белходревта.
Уже через час он о чём-то тихо докладывал Подвальной Крысе, красноречиво жестикулируя крыльями и подмигивая сразу двумя глазами. Та внимательно выслушала доклад и побежала искать Палыча.
Судя по всему, дядя Серёжа Владимирович активно готовился к новому вторжению. Битва за магическую книгу обещала быть жаркой.
На иссиня-чёрном небе лениво показалась луна, залившая двор тусклым светом, будто молоком. Со стороны мусорки снова доносился какой-то шорох. Нюся дёрнула ушком. «Мур! Кого там опять черти принесли?»
Кошка нехотя сползла с шезлонга и, прижав уши, крадучись заскользила на звук. Подобравшись поближе, она сразу почувствовала тот самый незнакомый запах, который её беспокоил ещё утром.
– А ну вылезай! – Нюся сверкнула глазами.
Крышка на мусорном баке дёрнулась, и оттуда высунулась острая угловатая мордочка с огромными глазами.
– Я кошка Анфиса, и это моя территория. Свои могут называть меня Нюсей. Говори, кто ты и что здесь делаешь! Ну!
Ушастый зверёк выбрался из-под крышки и спрыгнул на землю. Его длинный хвост боязливо подрагивал и жался к задним ногам.
– Меня зовут Гела, – запинаясь, произнесло существо. – Я лиса. Мою маму увезли в зоопарк. А больше у меня здесь никого нет – ни родных, ни друзей. Я ещё маленькая и не умею охотиться. Можно я буду называть тебя тётя Нюся?
Кошка с удивлением обвела глазами тощую Гелу, оказавшуюся лисёнком-подростком. От волнения Гела переступала с лапки на лапку и пугливо ждала ответа от грозной владелицы мусорки.
– Так это ты здесь всё время роешься?
– Я, – застенчиво отвечала лисичка. – У вас отходы самые вкусные. А мне всё время есть хочется.
– Сиди тут, – приказала ей добрая Нюся. – Я тебе сейчас какую-нибудь еду вынесу.
Через пару минут кошка вернулась, таща в зубах мисочку со шкварками. Гела расправилась с ними в мгновение ока и грустно посмотрела на свою благодетельницу.
– Спасибо, тётя Нюся. А у тебя есть ещё что-нибудь?
– Вот обжора! Ладно уж, подожди минутку, попробую достать кусочек мяса, чтобы у тебя охотничий инстинкт развивался.
И Нюся в который раз скрылась в темноте. Она влетела на кухню, где на плите стояла кастрюля с остатками гуляша. Взглянув наверх, она запрыгнула на плиту и хлопнула лапой по кастрюле, чтобы снять крышку. Кастрюля съехала на край плиты, качнулась, а потом с грохотом рухнула вниз. В красных брызгах оказалась вся кухня: картофельно-морковная жижа стекала по стенам и дверкам шкафчиков, красно-бурыми пятнами разливаясь по полу. Нюся, замерев от ужаса, сидела на плите и горящими глазами смотрела, как растекался гуляш. На грохот из комнаты выскочила заспанная бабушка. В темноте она поскользнулась и шлёпнулась прямо в растёкшуюся жижу. Героически добравшись до выключателя, бабушка зажгла свет и только смогла что всхлипнуть:
– Мамочки мои!
Кошка продолжала сидеть на плите и таращиться на место преступления. Бабушкина рука потянулась к полотенцу – явно не в целях ликвидации бедствия. Только в этот момент Нюся очнулась, одним прыжком перескочила через хозяйку, на секунду замерла в дверях и вылетела во двор.
– Ну Нюська! Ну хулиганка! Только покажись мне теперь на глаза! – неслись ей вслед гневные крики.
Нюся подбежала к мусорному баку, но там её никто не ждал. Видно, Гела испугалась грохота и убежала в лес. «Мур! – почесала за ушком кошка. – Что же теперь делать? И лиса голодной осталась, и с бабушкой мы теперь в контрах. Пойду-ка спать к Маше. Утро вечера мудренее».
