FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

Детская считалка

1.

— Иди, иди! — сильный толчок в спину заставил Дункана ускорить шаг.

А шагам было от чего замедлиться.

Гомон и шум большого города окружали мужчину со всех сторон. Причудливой архитектуры здания заполняли пространство обзора. Среди не очень высоких построек выделялись подпирающие небо башни минаретов, украшенные сложной мозаикой, переливающейся в сиянии солнц, хотя… вполне возможно, это были пожарные колокольни.

Между минаретами с тихим гулом летали флаера, похожие на кареты без тяговых животных. Наверное потому, что этих самых животных с избытком хватало на земле. От небольших, размером с плохо упитанного осла на спинах которых гордо восседали ушастые карлики, до огромных, похожих на горбатых слонов, между наростов которых опасно качалась тяжелая поклажа.

— Иди! — и снова толчок ускорил передвижение Дункана, который засмотрелся на выводок полукрыс-полумартышек, семенящих за тучной мамашей.

Где он? Что с ним? Не блещущие оригинальностью вопросы вновь и вновь всплывали в голове. Каким образом, или… волшебством, он перенесся с Порты в это место?

Дункан пытался заговорить с гривастыми новыми знакомыми, однако тех, похоже, не очень занимали терзания человека.

Не обращая внимания на его реплики, встречающие связали Дункану руки, надо отметить, связали со знанием дела, взялись за концы веревки и, разбившись на переднюю и заднюю пары, поволокли пленника в одном им ведомом направлении.

— Шевелись! Быстрее!

Даже не будь Дункан связанным, он все равно не помышлял о побеге. Слишком велико было потрясение, слишком разителен контраст между почти безжизненной Портой и этой планетой двух солнц.

— Стой!

Трегарт покорно остановился. Деревянные, покрытые облупившейся краской ворота, возвышались над путниками.

На громкий стук в воротах открылось смотровое окошко. В обрамлении губчатых краев досок возникло лицо с ввалившемся носом.

Секунду дав покрасоваться собой, лицо исчезло, окошко захлопнулось. Вместо него открылась дверь.

— Иди! — толкнули Трегарта в нее.

— Новенький? — деловито поинтересовались с той стороны.

— Ага, представляешь, только прибыл.

2.

За порогом обнаружился довольно широкий двор перед одноэтажным, глиняным зданием с маленькими окошками, похожим на барак.

По периметру двора располагались крытые клетки. Вместо животных, в клетках сидели… мыслящие существа — гуманоиды и не похожие на людей особи.

Распустив веревки, Трегарта толкнули в одну их них.

— Прости, прости, Урта, виноват!

Обретя способность более-менее соображать, Трегарт огляделся. Клеть три на три метра в которой сплошным был только потолок, он делил с неким скрюченным дрожащим существом, покрытым грязными, редкими волосами.

— Прости, прости Урта. Я не знал.

— Что с тобой? — Дункан склонился над соседом.

— Нет, нет, это не я, это все отец! Он подговорил остальных, они проголосовали за меня. Я не хотел! Я не достоин! Это отец, он и меня уговорил! — существо испуганно отползло в угол клетки.

Что удивительно, сокамерник был точной копией аборигенов Порты. Но как он здесь…

— Парень, ты откуда? — между прутьями соседней камеры возникло ухмыляющееся лицо с зеленой кожей, сплошь укрытой оспинами.

— С Земли, — автоматически ответил Дункан.

— Земли? — потрескавшиеся губы посмаковали слово. — Никогда не слыхал. Закурить есть?

— Не курю, — Дункан ощупал карманы. К его облегчению, платок остался на месте. Правда, нож гривастые пленители забрали.

— Жаль, — лицо отсунулось, растворившись в темноте клети.

— Постой! — запоздало среагировал Трегарт. — Где я, что это за место?

— Гляди, Руди, еще один двинутый.

— Да ну? — на месте первого лица возникло другое. На этот раз кожа была синяя, также в язвах.

— Я не сумасшедший, просто… я не знаю, как попал сюда…

— Двинутый, — потеряв интерес, и второе лицо отсунулось.

— Это не рай, не рай! — захныкал сокамерник.

— Не рай, точнее не скажешь, — согласилась темнота голосом зеленокожего.

— Как называется планета? — Дункан приблизился к решетке — на полу соседней камеры развалились цветнолицые.

— Кифея, — ответил спокойный голос из-за спины.

Дункан обернулся. Из противоположной клетки на него смотрел гуманоид с грушеобразным лицом и большими, удивительно грустными глазами.

— Кифея? Не помню, — а по роду своей деятельности, Дункан знал превеликое множество планет.

— Бывает, — философски согласился обладатель больших глаз.

— А про Землю, планету Земля, вы когда-нибудь слышали?

— Нет.

А вот это уже, по меньшей мере, настораживало, хотя способ, каким Дункан попал сюда…

— Наши пленители, они…

— Некронеры — работорговцы, иногда промышляют и ловлей преступников.

— Но, но, глазастый, говори, да не заговаривайся, кого это ты только что обозвал преступниками?

— Я не вас имел в виду, — спокойно отрезал грушеголовый.

— То-то же, а то, смотри у меня.

— У нас!

— Точно, у нас!

— Можно храбриться, задираться, однако всех ждет одно — рынок рабов.

— Урта, Урта, прости!

— Ничего не понимаю. Нас что, продадут? Как скотину? Этого не может, не должно быть, я — свободный человек! Я буду жаловаться, охрана, где тут посольство…

— На Кифее нет посольств, только рынки.

— Ага, и завтра открытие сезона торговли.

— Поэтому, мы здесь.

— Точно, мы здесь.

— И вы так спокойно говорите об этом? — ужаснулся Трегарт.

— А что сделаешь? — удивился синелицый.

— Чего ты с ним болтаешь, говорю же, парень не в себе.

— Таково устройство мира, согласно заповедям Всемилостивейшей Орты.

— Прости, прости, Урта!

В этот момент, воздух прорезал звук. Далекий и близкий, разносимый прогретым воздухом, он раздавался, буквально, со всех сторон. Дункану он напомнил игру на трембите.

И охрана, слоняющаяся по двору, и заключенные в камерах, разом плюхнулись на землю. Что удивительно, все головы были повернуты в одну сторону.

— Что, что происходит? — не понял Дункан.

— Время Наяза — благодарственной молитвы Всемилостивейшей Богине.

3.

— Рутам, старый чертяка! Как дела?

— Не очень, не очень, торговля в этом году…

— Брось жаловаться, ходят слухи, тебе удалось добыть парочку Килотов.

— Ну…

— И один из двоих — самка?

— Ну…

— Чего же жаловаться?

Рынок гудел, рынок толкался, рынок пестрил обилием форм и видов посетителей, а также радовал глаз разнообразием выставленного товара.

— Мурдоки?

— И совсем молодые, господин. Нет и ста лет.

— Фу, что я буду делать с этими юнцами?

— Они вырастут!

Трегарта, вместе с остальными пленниками, разместили на возвышении, сковав всех одной цепью, примерно так, как они сидели в камерах. Так что слева от него оказалась парочка цветнолицых, а справа, через непрерывно ноющего портианца, грушеголовый инопланетянин.

— Что за создание?

— Орнмсимбаа с планеты Рорн, специально выведен и обучен для плотских утех и развлечений.

— Похож на жабу.

Мимо их торгового места важно прошествовала пара существ. Одежда из тонкого, наверняка, недешевого, материала обтягивала высокие гибкие фигуры. На желтом металлическом поясе у каждого висело по узкому мечу. Руки с изящными пальцами спокойно покоились на рукоятях. Лица с тонкими чертами, были по человечески красивы, даже благородны, лишь холодный, полный надменности взгляд больших глаз портил их. Попадающиеся на пути парочки посетители, поспешно отходили в сторону. Некоторые посылали вслед сложные жесты.

— Эльвы, — звякнув цепями, синекожий произвел подобный жест. — Хвала Орте, не за нами.

Зеленолицый напарник просто плюнул под ноги.

— Отродье Ваала!

— Кто они такие? — под золотистыми волосами Дункан заметил заостренные кверху уши. Кого-то эти существа ему напоминали…

— Никто не знает, — ответил грушеголовый. — Ни на одной из планет известного мира не встречаются эльвы. Но они есть, появляются, иногда покупают рабов… больше этих несчастных никто не видит.

Зеленолицый снова плюнул.

— Отродье Ваала!

— Урта, Урта, прости… — завел привычную песнь было успокоившийся портианин.

— Ну вот, опять, или заткните его, или я за себя не ручаюсь. Сперва в камере, теперь и здесь покоя нет.

— Купят, тогда успокоишься.

Грубо расталкивая прохожих, к их торговому месту приближалось существо… под два метра ростом и почти столько же в обхвате. Дряблая, вся в бородавках и наростах кожа, дрожала и отвратительно переваливалась при каждом шаге.

— Урта, Урта, прости!

Даже Дункан напрягся. Холодные глаза и большой, от уха до уха рот, усеянный мелкими, иглообразными зубами далеко не способствовали поднятию духа.

— Успокойся, — почувствовав напряжение, произнес грушеголовый. — Это — Жадан — вербовщик гаремов, у нас ему делать нечего.

— Разве что Жадану приглянулась кое чья зеленая рожа! — загоготал синелицый.

— Между прочим, моя морда многим нравится!

— Хотелось бы знать.

— Помнишь ту танцовщицу с Альварана?

— Она переспала с тобой из жалости… или, ты ей заплатил.

— Да я тебя…

— Молчать! — остудил спорщиков окрик хозяев.

— Опасайся Флостеров, — шепнул грушеголовый.

— Это кто такие?

— Торговцы — хозяева галер.

— На галеру, я ни за что не пойду, лучше смерть! — неожиданно вскипел зеленолицый.

— Это чем же она лучше?

— Тем, что сразу и без мучений.

— Какие они, Флостеры?

— Т-такие! — дрожащий палец зеленолицего указывал вниз.

Между рядами прогуливалась группа существ. Серые одежды, к которым удивительно подходило определение «лохмотья» болтались на сгорбленных фигурах. Под спутанными гривами грязных, пепельных волос с трудом угадывались черты серых лиц с большими желтыми глазами.

— Только не на галеры! — синекожий произвел жест, подобный тому, что делал вслед эльвам.

Зеленокожий спешно повторил его.

Группа Флостеров приблизилась к их возвышению.

Дункан напрягся.

— Прости, прости, Урта!

Желтые, с вертикальными зрачками глаза уставились на него…

4.

Вели молча, периодически дергая за веревку, к которой, кроме Трегарта было привязано еще с пол дюжины рабов, в основном рослых, крепкого сложения.

Дункана, конечно же, купили, и, конечно же, Флостеры.

Помимо неопрятного внешнего вида, от новых хозяев прилично воняло. Запах давно не мытого, да еще инопланетного тела был так силен, что при небольшом ветерке забивал дыхание.

Дункан закашлялся.

Впередиидущий — гладкокожий гигант размеренно вышагивал, равнодушно взирая на новых хозяев единственным глазом. Следующий за ним — гуманоид-юнец с вытянутой головой на длинной шее тихо плакал. Дункан двигался третьим в связке.

Это было невероятно. В произошедшее невозможно было поверить. Его — Дункана Трегарта, космолетчика, свободного человека… купили.

А ведь все, что он хотел, чего желал, это еще раз, всего лишь раз увидеть спасшую его незнакомку.

Сразу за территорией рынка расположились площадки космодрома. Чего тут только не было. Блестящие полировкой, радующие глаз обтекаемыми формами современные корабли и потрепанные временем корыта. Огромные, с небоскреб звездолеты и совсем крохотные, одноместные катера.

Дункан удивленно вращал головой. К своему ужасу, среди множества представленных моделей, взгляд не отыскал ни одного знакомого контура.

Куда же его занесло?

Среди всех кораблей выделялся один — пузатое брюхо, словно у переевшего кашалота покоилось на бетоне площадки, над брюхом возвышалось — подстать ему тело из которого в полном отсутствии симметрии и порядка торчали антенны, надстройки, солнечные батареи, пушки и прочие сооружения, необходимые для дальнего космического полета.

Процессия рабов и хозяев направилась к нему.

5.

— Встать, скоты!

— Эй ты, поднимайся, да, да, носатый, я к тебе обращаюсь!

В трюме флостерского звездолета, их втолкнули в полутемное помещение. Через некоторое время Дункан почувствовал вибрацию, тело вжало в пол — корабль взлетел.

— А тебе, блохастый, особое приглашение требуется?

На пороге стояло трое субъектов. Ни один из тройки не походил на хозяев звездолета. Парочка рослых инопланетян с маленькими, словно вжатыми в широкие плечи головами и один, видимо главный, гуманоид, облаченный в серую тунику, на первый взгляд, похожий на человека.

— Поднимайтесь!

— Поднимайтесь!

У каждого из троицы в руках было по электрическому хлысту, орудуя ими, словно дубинками, новоприбывшие выстроили рабов вдоль стены.

— Итак, — человек прошелся перед строем. — Приветствую вас на корабле господина Круна Флосского. Запомните одно, вы — рабы, галерное мясо. На корабле водятся гнаки, так вы ниже их.

По строю прошелестел шепоток.

— Молчать! — крикнул человек, поигрывая дубинкой. — У вас нет права голоса, права на отдых и права на еду. У вас есть только одно право — слушаться приказов и работать. Хороший работник будет иметь еду, достаточно, чтобы не подохнуть и сносную, достойную таких скотов, жизнь. Строптивцы… — человек обвел горящими глазами притихшую шеренгу. — Для строптивых у нас машинное отделение с урановым топливом. Ни один еще не продержался дольше шести месяцев, возможно, кто-то из вас желает побить рекорд. Имеется также космос — безвоздушное пространство, куда также отправляют рабов. Смерть там наступает быстро, в сравнении с машинным, почти мгновенно. Возможно, через некоторое время, вы сами будете молить о таком исходе. Так что, это честь и ее нужно еще заслужить. Если у кого вопросы, держите их при себе, потому что мне плевать на ваши вопросы. Я — старший надсмотрщик, мое слово — закон! В моей власти покарать вас, или поставить на относительно легкую работу. Здесь, на этом корабле, я для вас богиня, отец и мать в одном лице. Мое имя Антон Левицкий, советую запомнить, скоро это имя начнет сниться вам в кошмарных снах, даже там для таких скотов, как вы, не будет покоя…

— Левицкий! — помимо воли, вырвалось у Дункана.

Неужели! Перед ним! Человек, пропавший год назад! Земляк!

— Ты что-то сказал, раб? — вкрадчиво поинтересовался надсмотрщик.

— Я тоже, как и ты, с Земли… попал сюда… тебя искали… — просто не хватало слов. Наконец-то, встретить здесь, вдали от дома, родственную душу…

Дикая, огненная, нечеловеческая боль от разряда хлыста пронзила тело. Боль была настолько сильной, что не осталось сил даже крикнуть.

Теряя сознание, Дункан еще слышал слова:

— Так будет со всеми умниками…

6.

7.

Что-то холодное коснулось лица Трегарта, на миг почудилось — прекрасная незнакомка отирает его лоб ручкой… прекрасной.

«Я так долго искал тебя»!

Красивейшие черты растянула загадочная улыбка.

«Мне столько нужно сказать…»

Девушка продолжала улыбаться.

«Почему молчишь?»

Небесные черты поплыли, кудряшки укоротились и сделались ровными, губы и глаза уменьшились, нос, наоборот, вырос до размеров сливы… вместо прекрасной незнакомки на Дункана взирало ухмыляющееся лицо… Антона Левицкого. Но лоб он промокал холодной, мокрой тряпкой.

— Наконец-то, думал, не дождусь, пока очухаешься.

Трегарт поднялся на локте — лежал он на кровати, в тесной комнатке с облупившимися стенами и единственной тусклой лампочкой у потолка.

— Где я?

Вопрос был глупым — ставший почти привычным, но все равно ощутимый запах Флостеров витал в воздухе.

— На галере, — Левицкий отбросил мокрую ткань. — Ну, рассказывай, кто ты, как сюда попал? Неужели, вправду из моего мира?

В голове гудело, во всем теле ощущалась слабость, как после изнурительных физических упражнений.

— Что значит, из моего мира?

— Ты еще не понял, парень, очнись, ты в другом мире, измерении, вселенной, уж не знаю, как это назвать. Здесь никто, никогда не слыхал ни о планете Земля, ни о солнечной системе. Более того, здесь нет этой системы, как и тысяч других звезд и созвездий, известных нам.

Конечно, нечто подобное, Дункан давно заподозрил.

— Возможно, иная галактика?

— Галактика, шмалактика, какой, черт, разница, если нельзя вернуться. Ты, кстати, как сюда попал?

— Ритуал Рая.

— А-а-а, — разочарованно протянул Левицкий, — я-то думал… Давно?

— Несколько дней.

— Любопытно, как тебе удалось уломать портиан совершить Ритуал? Мне, если честно, понадобился не один день и не одна сотня блестящих побрякушек.

— Шаман какого-то племени сам предложил.

— Надо же. Глупцы, они так стремятся сюда, интригуют, не ведая, что их рай оборачивается для избранных самым настоящим адом. Проклятое место, — Левицкий опустил голову. — Знаешь, за все время, что я здесь, дня не проходило, одного единственного дня, чтобы я не вспоминал… дом.

— Тебя искали, было несколько спасательных экспедиций.

— Выходит, ты слышал обо мне?

— Еще бы, Антон Левицкий — миллиардер-филантроп…

— Там я повелевал миллионами, здесь — кучкой грязных рабов.

— Как получилось, что ты стал… надсмотрщиком?

— А-а-а, парень, зарабатывая миллиарды, кое-чему да научишься. Деловой человек везде пробьет себе дорогу, даже в этом забитом мире. Как и тебя, меня продали на рынке рабов, как и ты, я оказался на галере, ну а потом уж…

— Ты свободен?

— Нет, — Антон устало покачал головой. — Моя свобода не простирается дальше моего ошейника. Я — такой же раб, как и ты. Да, я могу разгуливать по кораблю. Мне даже позволено отправляться в город, но… вздумаю сбежать, на меня будет объявлена охота, как на дикого зверя. Каждый встречный посчитает за удачу поймать, вернуть беглеца. Награда — деньги. А если кто-то из сострадания, или по иным причинам укроет беглого раба, наказание — смерть. Таковы здешние законы. Теперь понимаешь, в какой мир мы попали?

— Но как, каким образом, мы перенеслись сюда?

— Откуда я знаю. Может, действительно, дикарям ведомо больше нашего. Место, где я впервые оказался после Ритуала, да и ты, наверняка, тоже, это бывшая лавка старьевщика, в одном из захудалых районов Кифеи. Нейронеры выкупили ее и теперь побираются живым товаром. Я заплатил пару монет смотрителю, зашел в лавку — обыкновенная комната, глухие стены, дырявый потолок. Чувствовал себя последним глупцом, когда пытался пройти сквозь них. Пробовал и так, и эдак, даже костер разводил с плясками — ни в какую.

— Мы застряли?

— Держись меня, парень, вместе, авось, что-нибудь придумаем. Для начала, устрою тебя на блатную работу. Ты кем был дома?

— Космолетчиком.

— М-да. Здесь это вряд ли пригодится. Флостеры на дальность собственной вони не подпускают нас к управлению. Ну да, ничего, придумаем что-нибудь. Нас ведь, как-никак, теперь — двое.

8.

— Давай, давай, шевелитесь, трюмные крысы!

Щелканье хлыста заставило раба — здоровенного четырехрукого детину с ушастой головой, ускорить шаг.

Здешние обитатели не ведали, что такое «крыса», поэтому оскорбление звучало не настолько обидно. Хотя, есть ли гордость у раба?

Трюмы кишели местной живностью, как и крысы, серой и примерно такого же размера, на этом сходство, во всяком случае, внешнее, заканчивалось. Бегали твари на задних лапах, словно кенгуру, в изыскивании пищи и сотворении пакостей, порой, проявляя завидный для такой черепной коробки, интеллект. Местные назвали их — гнаки. Как нетрудно догадаться, слово было нарицательным.

— А ты чего стал? А ну, пошел!

Антону вовсю помогали «головастики», как прозвал про себя Дункан помощников надсмотрщика, главным образом за то, что эта самая голова, явно, не была у них основной частью тела.

— Пошел, пошел, пошел!

Вереница рабов, снующая по ржавому помосту, соединяющему черный трюм и бетон посадочной площадки, слегка ускорила передвижение.

— А тебе, длинный, особое приглашение требуется?

Удар хлыста.

Дункану тоже выдали хлыст, вкупе с серой униформой и отдельной коробкой, не больше Антоновой, носившей гордое имя «каюта».

Трегарт неуверенно мял его в руках, как всегда, не представляя что делать. Ударить собрата по несчастью он не мог.

— Не стой, работай!

На этот раз окрик Левицкого относился к Трегарту. Напарник многозначительно скосил глаза в сторону хозяев корабля.

Флостеры стояли здесь же, в своих одинаково старых лохмотьях, с одинаково грязными гривами, словно близнецы-братья. Среди группы выделялся хозяин — господин Крун Флосский, почтивший высочайшим присутствием процесс выгрузки товара. В сравнении с его немытой физиономией, сотоварищи выглядели свежеискупанными младенцами. Над группой витал стойкий, даже для привычных к нему рабов, запах.

Да, запах пропитал их всех — господ и подчиненных, прочно сросшись с серой одеждой, волосами, кожей, даже глазами.

В редкие минуты увольнения, в минуты между выгрузкой и получением оплаты, когда им с Антоном удавалось вырваться в город, Дункан видел, как кривились лица прохожих, или поворачивались к ним головы, с последующим сморщиванием физиономий, стоило землянам зайти в общественное заведение.

— У наших хозяев своеобразное мировосприятие, — поучал его Антон. — Вершиной творения, чуть ли не венцом эволюции, они мнят исключительно себя, всех остальных, считая кем-то вроде гнаков. Надо признать, остальные народы крысами считают Флостеров, но тех это мало волнует. Если ты ругаешься, хамишь, кричишь, они признают тебя… не то чтобы равным себе, но… стоящим где-то между Флостерами и гнаками. А если безропотно терпишь побои, примерным рабом, значит ты — ниже крысы.

Дункан оторвал взгляд от унылой вереницы рабов. Там, за высоким забором космопорта подпирали небо конусовидные башни, похожие на ложные колонны, большинство соединялось между собой ажурными, будто сотканными из паутины, мостиками. Над и под мостами мельтешили точки летательных аппаратов. Похоже, сегодня у них относительно развитый мир. К тому же космопорт…

Обычно Флостеры промышляли контрабандой, приземляясь в какой-нибудь глуши, на заброшенном космодроме ровно настолько, чтобы выгрузить товар и забрать деньги. Но не сегодня. Сегодня — официальный космопорт, город…

— Да прибудет с вами милость Орты!

— Тебе того же, — буркнул Крун Флосский.

Словно из воздуха, перед хозяином корабля соткалась группа священнослужителей. Белые сутаны с угольными передниками и капюшонами трепетали на ветру.

— Легок ли был путь на славную Лею досточтимого Круна Флосского?

— Нормально.

Священник — лысый старик с роскошными и отчего-то ярко-малиновыми усами загадочно улыбался в эти самые усы.

— Удачна ли оказалась сделка?

Флостер просто кивнул. Самодвижущиеся тележки, груженные товаром, под чутким руководством покупателей — похожих на мартышек существ — только успевали отъезжать.

— Хвала Орте.

— Хвала Орте, — вслед за малиновым, подхватили остальные священнослужители.

Не забывая ворчать, Крун запустил руку в лохмотья. Пачка лазоревых кредиток перекочевала из когтистой лапы торговца в пухлую ладонь священника.

— На!

— Да прибудет с тобой милость Всемилостивейшей Орты.

— Орты, — вторили белорясые.

— Ага.

Шурша подолами, священнослужители удалились.

— Понимаешь, это, по-своему, довольно интересный мир, или миры…

Многодневными перелетами, в свободное от усмирения непокорных рабов время, Левицкий посвящал Трегарта в тонкости мироустройства.

— Куда интереснее, то, как мы попали…

— Это не в счет, — Антон помахал в воздухе рукой с зажатым в ней хлыстом. — Я здесь уже больше года, или около того, посетил множество планет и везде, слышишь, везде, куда бы мы ни прилетали, одна и та же религия.

— Ну?

— Баранки гну! Ты где-нибудь видел, чтобы верили в одного бога? Даже на одной, отдельно взятой планете наберется несколько сотен, а то и тысяч божеств на которых уповают те или иные народы. О нескольких планетах и говорить нечего. А здесь… начиная с полудиких аборигенов Анзонии и заканчивая цивилизацией Гейсии, все, абсолютно все верят и поклоняются Всемилостивейшей Орте.

— Действительно, немного необычно.

— Необычно! Да это из ряда вон! Такого просто не может, не должно быть! Да, на каждой планете имеются храмы Орты, священники, они поддерживают, направляют паству, но… существуют же какие-то общемировые, вселенские законы, и один из них — на всех планетах одного божества быть не может!

— Возможно, все дело в их истории. Некогда, они были одним народом, который затем расселился…

— Похожие на жуков агоры и рыбоподобные ихтиозы один народ? Не смеши! Официальная версия — между планетами царил хаос, народы пребывали в невежестве и поклонялись темному богу, потом пришла Орта, разогнала тьму, начистила рыло Ваалу, подарила им огонь, письменность, искусство звездоплавания и черт знает что еще. Но… — Антон взял паузу, подняв хлыст к потолку для пущего драматического эффекта.

— Ты долго будешь молчать?

— Я разговаривал со стариками. На многих планетах. Они помнят, не они… их деды, а потом деды их дедов… словом, в старые времена, была другая религия, у каждого своя…

— Гнак и отродье гнака! Я научу тебя смотреть, куда прешь!

Левицкий во всю полосовал длинношеего, тощего раба. Дункан узнал в нем юношу, которого вместе с ним купили на рынке. Как же давно это было…

— Или к реактору захотелось! Так мы это быстро! Как раз вчера освободилось местечко!

Скорчившись на бетоне, возле помоста, юноша прикрывал голову от вездесущего хлыста.

Виновником трагедии, лежал упущенный юношей ящик. Из повредившейся стенки на холодный бетон выкатилось несколько рулонов… туалетной бумаги.

По мере роста уровня жизни, благосостояния, мыслящие существа сперва тратят деньги на еду, затем на жилище, ну а потом уже приходит очередь культуры и… туалетной бумаги.

Воистину, сегодня им достался высокоцивилизованный мир.

Неизвестно чем бы закончилась экзекуция. Заглушая Левицкого, стоны провинившегося, заглушая все прочие звуки, над полем разделся крик Мудзина. Рабы, а за ними хозяева и надсмотрщики пали ниц.

— Церковь регламентирует все: обряды, стиль жизни, вступления в брак, даже торговые сделки. Они забирают себе десятину.

— Десять процентов? Неплохо.

— Заметь, от каждой сделки! Я бы сказал, весьма неплохо. Потом, все эти богатства отправляются на Элизию, прямиком в руки к Орте.

— На Элизии у них центральный храм?

— Ты что, глухой, я ж сказал, Орта!

— Статуя? Икона?

— Нет, живая, настоящая богиня.

— Орта?

— Ну, да.

— И она живет среди смертных?

— Ну, да.

— На Элизии?

— Ну, да.

— Это что, шутка?

— Ну, д… тьфу ты! Какие шутки. Парень, мы в ином мире, уж не знаю, параллельный ли он, или потусторонний, для меня так точно что-то вроде ада, однако в этом мире боги, точнее, один бог существует, в прямом смысле, как мы, а может, живее нас.

— Бред!

— В смысле, бред? — Левицкий даже, кажется, обиделся.

— Ты же здравомыслящий человек, должен понимать, какой-нибудь парень…

— Богиня!

— Ну, девушка, захватила власть, объявила себя божеством и сейчас живет припеваючи, пока остальные ей молятся и отстегивают положенные проценты.

— И так на протяжении нескольких сотен лет.

Дункан не смутился.

— Значит, богиня — ширма, кто-то стоит за ней, выставляя женщину.

— Все эжти сотни лет, женщина — одна и та же.

— Или несколько, но очень похожих, — вопреки уже произошедшему, мысль о существовании «во плоти» самой настоящей богини упорно не желала помещаться в голове.

— И одного возраста.

— А ты сам-то ее видел?

Антон почесал хлыстом висок.

— Не довелось, но у нас был один раб, с Элизии — так он много раз, и, заметь — не один он. Есть множество праздников, когда богиня показывается народу. Говорю же тебе — это, — кончик хлыста обвел серые стены «каюты», — иной мир.

9.

— Прошу прощения, сколько человек способен взять на борт ваш корабль?

Они только что закончили выгрузку товара — несколько сотен мешков с, на редкость пахучими пряностями. Флостеры удалились в каюты подсчитывать барыши, а Дункан с Антоном, утомленные трудами праведными, растянулись в прохладной тени звездолета.

— Тебе, какое дело?

Человек, одетый в темный, застегнутый на все пуговицы костюм, что, учитывая полуденный зной, выглядело несколько странно, придирчиво осматривал звездолет.

Удовлетворенный увиденным, он кивнул чему-то своему.

— Если не ошибаюсь, в данный момент, вы свободны?

— Если так, что с того?

— Проведи меня к хозяевам.

На веснушчатом лице Левицкого читалась целая гамма эмоций, правда, несколько однобоких — от желания послать незнакомца подальше, до врезать по холеной ухмыляющейся роже.

Но рок машинного отделения по-прежнему присутствовал в их жизни.

Нехотя, нарочито медленно, заставляя ждать, Антон поднялся.

— Пошли.

Когда Левицкий с потенциальным клиентом скрылись во чреве звездолета, Трегарт выудил на свет божий заветный платок.

Как в первый день, свет заиграл узорами затейливой вышивки… почти, как в первый.

Используя в личной гигиене принцип: обсохнет — само обсыплется, Флостеры не видели причин, почему у рабов должно быть иначе.

Урывками, на планетах с теплым климатом и близлежащими водоемами, Трегарту с Левицким удавалось помыться, однако, случалось сие реже, чем хотелось, и куда уж реже необходимого.

Где ты, прекрасная незнакомка? Помнишь ли обо мне? Хоть иногда.

Я в твоем мире, но суждено ли нам встретиться?

Топот ног по металлическим сходням вывел Трегарта из меланхолического состояния.

— Собирайся, взлетаем!

— Прямо сейчас?

— Да. Считай, тебе, нам повезло, увидим богиню.

— Неужели…

— Груз на Элизию, — кивнул Антон. — Но сначала, залетим на Нетон — планету в соседней системе.

— Зачем?

— Много будешь знать — скоро состаришься.

10.

Шарканье ног, звон оружия, едва слышное перешептывание.

Они грузились тихо, очень тихо. И дисциплинированно. Хотя на первый взгляд, да и на второй, определение «дисциплина» никак не желало вязаться со столь пестрой компанией.

— Давай, давай, время! — в компании Флостеров и лично капитана Круна стоял мистер «черный костюм».

Нетон оказался небольшим безжизненным миром. Затянутое облаками кирпичное небо, серые камни с редкими пучками бурой растительности. И ни одного, не то что животного, даже насекомого.

Тем более странно, откуда на Нетоне взялось столько людей, живых людей. Впрочем, доставало и инопланетян.

Они прилетели под вечер, серый вечер в серо-буром, лишенном жизни мире. И первое, что увидели — костры. Десятки костров. Привычные гуманоиды, шестиногие, похожие на небольшого слона, гиганты, волосатые карлики и еще множество не менее экзотических видов мирно сидели, греясь в тепле огней.

Единственное, что объединяло компанию, если можно назвать компанией около сотни особей различной внешности, — оружие. Оно было у всех.

Огонь отражался от полированных боков сабель и палашей, зажигал звезды на остриях отточенных ножей и копий, нежной любовницей ласкал тусклые бока бластеров и пистолетов.

— Теперь груз! — отдал приказ «черный костюм».

На время, поток пассажиров прекратился, на звездолет начали заносить ящики. Большие и не очень, тяжелые и легко поднимаемые даже одним человеком.

— Груз должны носить рабы, — гостеприимным хозяином, предложил свои услуги Крун Флосский.

— Благодарю, мы сами.

Флостер пожал покатыми плечами. Сами, так сами.

Рабы стояли здесь же, сбившись тесной группой под кирпичным небом и взглядами надсмотрщиков.

По настоянию клиента, дабы освободить, как можно больше места, их выгнали из трюмов.

— Не нравится мне это, — шепнул Трегарт.

Напряжение, ожидание чего-то… буквально пропитали разреженный воздух планеты.

Левицкий передернул плечами.

— Крун хочет, чтобы мы полетели с ними… на всякий случай. Будто пара хлыстов что-то решает. Не нравится мне это, — эхом вернулись слова Дункана.

— Призрак!

— Призрак!

Прошелестело группой рабов.

— Что, где? — Левицкий начал затравленно озираться.

Увидев нечто за спиной Дункана, он поспешно сотворил жест, по мнению местных, отгоняющий нечистую силу.

Трегарт обернулся.

За две сотни шагов от них, над серой почвой возвышалась скала. Одинокая, словно заблудший странник в бескрайней пустыне.

На скале, на самой вершине стоял… человек.

В начальной школе им показывали фильм по «Гамлету» Шекспира. Фигура отца принца датского, когда она появлялась первый раз, в темных развевающихся одеждах, бледное лицо и седые волосы, также развивающиеся. Все это произвело громадное впечатление на Трегарта. Помнится, призрак даже снился ему какое-то время. Сейчас, он словно снова вернулся в детство. Темные свободные одежды непонятного существа также развивались на несуществующем ветру, волосы пепельного цвета, едва различимое с такого расстояния лицо. Ноги были широко расставлены, казалось, незнакомец рос из камня.

Хозяева и клиенты стояли несколько вдалеке от рабов, поэтому не заметили, или не обратили внимания на волнения.

— К-кто это? — Дункан мог поклясться, когда он оборачивался последний раз, на скале никого не было.

— Призрак, — шепотом ответил Левицкий и снова повторил жест. — Не смотри, они не любят, когда на них смотрят.

Игнорируя совет, Дункан уставился на одинокую фигуру. При повторном взгляде, человек утратил некоторую толику зловещности. Просто — одинокая фигура в черном, на одинокой скале, непонятно откуда взявшаяся на безлюдной планете.

— Готово! — последний пассажир прогрохотал сходнями звездолета. — Когда доставите людей и товар на Элизию, вернетесь сюда, снова заберете людей.

— Здесь же никого нет! — Крун Флосский обвел безжизненные камни и дрожащих рабов.

— А это, уважаемый капитан, пусть вас не волнует, — загадочно ответил наниматель. — Будут.

11.

Башни минаретов цепляли мозаичными боками белые облака. Здесь, они были выше, массивнее и… роскошнее. Не ветшающие, некогда богатые постройки, а воплощение фантазий, видение мира лучших зодчих вселенной. Переливались разноцветные камни, притягивала взор сложная лепка, поражала воображение воздушность, как для такого сооружения, форм.

С лязганьем оружия и тихим переругиванием, пассажиры покидали корабль.

В каютах отсутствовали иллюминаторы, поэтому Дункан, не стесняясь, вращал головой, впитывая подробности и ощущения нового мира.

— Вот, мы на Элизии, — Левицкий, как и Дункан, в отсутствие рабов оказался временно без работы.

Пусть они и приземлились на захудалом космодроме, даже здесь все говорило, что их окружает отнюдь не провинция.

Чистота зданий и посадочной площадки, пестрое от вспышек звездолетов небо планеты, легкое пренебрежение персонала…

Даже Флостеры, высокомерные Флостеры растеряли некоторую часть обычной спеси.

— Интересно, здесь всегда так? — Дункан кивнул на тесное от обилия летательных аппаратов поле космодрома.

— Так праздник же!

— Какой праздник?

— Марадан, или как-то так. В этот день черте сколько лет назад богиня… то ли принесла свет истинного учения, то ли забрала обратно… одним словом — один из центральных праздников религии. Будут проводиться праздничные богослужения, причем в центральном храме с участием самой Орты, а в конце недели, Орта выйдет в народ, спустится к подданным, дабы лично благословить счастливчиков, местные верят, до кого дотронется всемилостивейшая, тому даруется отпущение грехов до третьего колена.

— Не густо, почему не до четвертого?

— Не придирайся. Кстати, если не ошибаюсь, меньше, чем через час, начнется очередная служба. Можем успеть. Заодно убедимся в божественной сущности здешнего вседержителя.

— Вседержительницы.

— Ну да, а…

Светлые глаза Левицкого округлились, рот так и остался в полуоткрытом состоянии.

Опомнившись, он громко захлопнул его, одновременно пытаясь перекреститься.

— Опять, опять!

— Что? — Трегарт оглянулся.

В конце площадки космодрома, там, где серый бетон врастал в потрескавшуюся землю, стоял… темные свободные одежды развивались на ветру, грива седых волос обрамляла едва различимое с такого расстояния лицо.

Дункан почувствовал, как его собственные волосы начали подниматься.

— Это… тот же человек, что на Нетоне.

— Не смотри, не смотри! — зашипел Левицкий. — Всемилостивейшая Орта! — взывая к местной богине, он, тем не менее, усиленно крестился. — Призрак!

— Но как он… обогнал космолет?

— Ты что, тупой? Какой космолет, это — Призрак! — на всякий случай, Левицкий перекрестил и молчаливого соглядатая, впрочем, жест на том никак не отразился. — Он только похож на человека! Прикидывается, надевает личину, но бывают и другие, не как люди!

— Как же вы их отличаете?

— А ты подойди, заговори!

— И что будет?

— Ничего. Никому еще не удавалось заговорить с Призраком, как и поймать… он… он исчезает.

Дункан снова взглянул на внушающую ужас фигуру… на том месте уже никого не было.

— Помяни мои слова, что-то случиться… что-то нехорошее.

12.

— Не отставай!

Центральный Храм представлял собой эллипсовидное сооружение, из каменного тела которого мозаичными сталагмитами поднималось не меньше дюжины разновеликих башень.

— Давай, давай!

Золотые купала блестели в полуденном солнце.

— Слушай, Антон, может, достаточно?

— И упустить возможность лицезреть живого бога? А ты чего стал, хвостатый, а ну пропусти!

Храм окружала плотная толпа. С минуты на минуту должна была появиться богиня.

Ледоколом в замерзшем море, через толпу двигался Левицкий. В кильватере за другом протискивался Дункан.

— Еще немного, навались!

Антон пролез прямо под подрагивающим брюхом четырехногого, похожего на розового гиппопотама инопланетянина, легонько толкнул следующего — широкоплечего субъекта с щупальцами вместо волос, и пока тот удивленно тер пострадавшее место, ловко протиснулся между широкоплечим и потной дамой — обладательницей пышных фор и дюжины подбородков.

— Мое прощение, мадемуазель, — склониться Антон не мог, поэтому просто кивнул.

— Ах, что вы! — мадемуазель часто захлопала маленькими глазками, даже такое движение отдалось мелкой дрожью в подбородках. — Мы с вами раньше…

— Простите, спешу, спешу, — проявляя чудеса ловкости, Левицкий припустил в противоположную сторону.

— Ты ей понравился, — Трегарт едва не наступил на полосатый хвост чешуйчатого венца эволюции рептилий.

— Пошел ты!..

Наконец, настал момент, когда они не смогли протиснуться ни на шаг. Ближе к храму, толпа из человеческой массы превратилась в монолит. Между спрессованными телами не то что самому, лезвие было не просунуть.

— Кажется, дошли.

— И здесь неплохо.

В полста метрах от них по узорчатому телу Храма тянулся балкон. Взоры всех верующих были устремлены на него.

— Успели, сейчас начнется.

Затрубили фанфары, вслед за ними, перекрикивая медные глотки, заорал Мудзин, плотность толпы пресекала любые попытки пасть ниц, впрочем, пытался мало кто.

— Гляди, гляди!

Первыми на балкон вышли священники. Наверняка, высшее духовенство — все, как один, почтенные седобородые старцы в более чем пышных одеждах с нелепыми островерхими колпаками на трясущихся головах. Каждый поднимал руки, благословляя верующих. Каждое новое появление паства встречала одобрительным ревом.

За священниками появились… эльвы.

— А этих как сюда занесло? — и не один Левицкий был удивлен.

Вяло кивнув, остроухие заняли место за спинами служителей культа.

Потом… на балкон вышло существо… невольно, Трегарта передернуло от отвращения. Между бугристыми, словно опухшими, серыми щеками изгибался худой крючковатый нос. Трубочка рта терялась в пространстве от носа до покрытого редкой растительностью, также опухшего, подбородка. Массивное тело под серым балахоном бугрилось в самых неожиданных местах, и совсем уж невероятно из этого тела, откуда-то снизу, поднимались руки. Маленьким, безжизненными глазками существо обводило толпу.

Единая, как никогда, она не спешила издавать приветственных криков.

Насколько мог, в человекодавке, Левицкий привычно перекрестился — самое время — если это был не дьявол, то его ближайший родственник.

— Кто это? — в притихшей массе паломников стал различим даже шепот.

— Личный Телепат богини. Страшное существо. Говорят, он питается мыслями, словно вампир, высасывая их из живых тел.

— А потом?

— Откуда я знаю, что потом! Сам подумай, что делает человека человеком — мысли, без них — растение. Еще говорят, наибольшее удовольствие, он испытывает, когда жертву мучают, когда ей больно…

— Ни разу не встречал подобного вида, даже не слышал.

— Не ты один. Ни на одной из известных планет раса Телепатов не обитает.

— Откуда же взялся этот?

— Может, урод какой, а может… на то она и богиня, чтобы иметь не рядовое.

По нарастающему гулу, друзья поняли, что на балконе что-то происходит. Позади стоящие наблюдали любое появление с некоторым опережением.

— Орта!

— Орта!

Зашелестело по толпе.

— Она, она, богиня! — засуетился Левицкий, почти запрыгал.

К резным перилам, плавной походкой подплыла девушка.

Тысячи глоток, как одна, взревели на тысячи голосов.

— Гляди, Дункан, богиня, богиня, чтоб я лопнул, живая богиня! — захваченный тысячелицым ликованием, орал Антон.

Трегарту было не до общей радости. В полусотне метров, такая близкая и такая недоступная, стояла она… незнакомка с Порты.

13.

По сути своей, новомодная религия Орты ничего не принесла исповедующим ее.

Руциус Латис, из труда «Об истинной природе религии»

Во всяком случае, ничего нового.

Да, изменились обряды — в той части, что касается имени божества, смещены старые и назначены новые священнослужители.

Но смысл, суть, как сакральной, так и светской жизни, несмотря на заявления сторонников, которые сродни лозунгам политической партии, остались неизменны.

Впрочем, одно изменение все-таки произошло. И изменение — существенное.

Десятина!

Теперь она стоит первым номером в списке заповедей. Несоблюдение ее карается едва ли не строже общеосуждаемых преступлений — убийства, воровства.

В свете вышесказанного, к религии Орты следует присмотреться более внимательно. Тем более что в последнее время, она находит все больше сторонников на планетах Содружества. Если отбросить мистическую шелуху о сошедшей с небес богине, оставить ритуалы, слова о всеобщей любви, братстве — не скрою, привлекательные, содрать избыток религиозных терминов с, так называемых, священных текстов, внутри, в самой сердцевине, сути, мы обнаружим не что иное, как…

Статья обрывается.

Запрещен на планетах бывшего Содружества.

Известные экземпляры изъяты и уничтожены.

14.

Руки привычно мяли податливую ткань платка. Привычно дребезжали металлические стены тесной каюты.

С тех пор, как увидел на балконе… ее, Дункан никак не мог прийти в себя.

Вопреки очевидному, даже в мыслях, он не мог назвать девушку Ортой. Возможно потому, что отождествление с именем, означало и признание ее… богиней. Высшим, недосягаемым существом!

Ну почему, почему все должно было так обернуться!

Окажись незнакомка знатной дамой, принцессой, даже королевой, в конце коцов, но богиней…

— Как взлетели, ты сам не свой, словно привидение увидел.

«Почти угадал», — Дункан спрятал платок от любопытных глаз Левицкого.

— Признаться, мне тоже не по себе. Этот рейс, пассажиры, Элизия… не знаю, что затеяли ребята, но нечто грандиозное — это точно. Что-то будет, что-то не очень хорошее, Призраки зря не появляются.

— Угу, — меньше всего Трегарту хотелось думать о Призраках и обо всем с ними связанном.

— На Ктеже видели Призрака, и не одного, как раз перед тем, как целая планета развалилась на мелкие кусочки. Потом в системе Неполь, во время эпидемии космической чумы. Болезнь выкосила три обитаемые планеты, затем… — Левицкий махнул рукой. — Не нравится мне все это.

Некоторое время только дребезжание стен нарушало тишину корабельного пространства.

— Знаешь, я… проходил мимо… в общем, слышал, как наши пассажиры говорили между собой. Они не зря прилетели на Элизию именно в праздник. В разговоре часто упоминался конец недели, кульминация Марадана и Орта. Что самое необычное, имя богини произносилось отнюдь не почтительно.

— Богини?

— Вот и я говорю, не стану повторять, но только мы — чужаки, можем себе позволить так высказываться об Орте и то, если рядом никого нет, для любого же жителя мира, это кощунственно, невозможно. Еще и оружие… не думают же они напасть на… бога. Нет, невероятно. Да и каким образом можно навредить божеству, пусть и оружием.

Болтовня Левицкого задела Дункана.

— Ну-ка, расскажи подробнее, что ты там услышал.

15.

— Ни одной торговой сделки, ни одного союза, даже брачного, не заключается без благословения церкви.

— Ну да!

— Вот тебе и нуда!

— Неплохо устроились.

— Скоро, скоро все изменится!

Таинственный наниматель не обманул, когда они возвратились на безлюдный Нетон, звездолет уже ожидала новая партия пассажиров. Стилем одежды, манерами, любовью к оружию, она была неотличима от первой.

— И что в этот праздник, как его…

— Марадан.

— Ага, Марадан, богиня, действительно, идет в народ?

— Да.

— Неосмотрительно с ее стороны.

Дункан отпрянул от щели вентиляционной решетки. Левицкий не соврал, и не ошибся, пассажиры, действительно, хотят причинить вред богине. Его богине!

Подумать только, он — Дункан Трегарт — стал верующим. Имело ли чувство, которое он испытывал в данный момент что-то общее с религиозным почитанием?

Он хотел, был готов защитить Орту, любыми средствами, сколько бы сил, жертв на это не потребовалось… даже ценой собственной жизни… Наверное, вот так же чувствовали себя люди в древности, преклоняясь перед Буддой, Христом, Магометом… было в них что-то божественное, как в Орте… но он же хочет ее защитить, не как богиню… как женщину!

Гогот, доносящийся из каюты, заставил мужчину вернуться к наблюдению за вооруженными незнакомцами.

16.

Третья партия пассажиров оказалась малочисленнее двух предыдущих. Недостаток живого груза компенсировался обилием багажа.

Дункан прозвал про себя теперешних пассажиров — руководителями, главным образом потому, что, в отличие от предшественников, они предпочитали проводить большую часть времени, запершись в каюте. Специально ради любимого времяпрепровождения и за отдельную плату, Крун Флосский уступил им кубрик, временно переселив соплеменников в трюмы рабов.

Для Дункана это было не очень хорошо, подходы к помещению просматривались со всех сторон, так что незаметно подобраться, дабы подслушать, не представлялось возможным. Последнее обстоятельство окончательно утвердило его в мысли, что пассажиры собираются навредить Орте.

— Ты видел, как они грузились?

— А? — Трегарт как раз обдумывал варианты предупреждения, а лучше спасения, богини.

Пока на ум приходил только один — взорвать корабль.

— Я говорю, погрузку наблюдал?

— Наблюдал.

— А на небольшой серый контейнер с ручками обратил внимание?

— Обратил.

Действительно, среди прочих, большей частью, громоздких вещей, пассажиры внесли на борт и упомянутый предмет. Дункану он запомнился потому, как нарочито, слишком показно, незнакомцы старались не обращать на него внимания, чем добились совершенно противоположного эффекта. Даже недалекие Флостеры провожали ящик любопытными взглядами.

— Почему ты спрашиваешь?

— А потому, не знаю, как ты, а я не намерен всю оставшуюся, прозябать в качестве раба на этом корыте.

— Но что мы можем… — ответ без труда читался в маленьких глазках Левицкого. — Нет, да и как… Нас поймают!

— В любом мире, чтобы скрыться, чтобы жить, нужны деньги. Окружающий — не исключение. Деньги — это новые имена, документы, лица, в конце концов. Я уже давно думал стащить чего-нибудь ценное и смотаться отсюда. Проблема в том, что у нищих контрабандистов нет сколько-нибудь ценных вещей, разве только корабль… слишком приметен, громоздок, дорог в эксплуатации. Угнал бы я его, что дальше? На первой же планете, меня, вместе с кораблем, отдадут Святому Трибуналу.

— Про корабль, я уже понял.

— А теперешние пассажиры — идеальный вариант. Если повезет — даже жаловаться не станут. Судя по всему, они сами затевают нечто не совсем законное.

— То есть, ты предлагаешь мне обокрасть пассажиров?

— Не обокрасть, а вырваться на свободу!

Дункан не забывал о своем намерении предупредить богиню. Похоже, подвернулся шанс воплотить намерение в реальность.

Но украсть… он не вор…

— Мы не знаем, что внутри контейнера, вдруг, какая-нибудь памятная безделушка, скажем… вышитый гладью герб родной планеты.

Левицкий хитро подмигнул Дункану.

— Я не зря толкся возле кают-компании все утро. Таки дождался. Правда мельком, и в щель… но они открыли контейнер.

— И что, что там внутри?

— Шкатулка! Такая небольшая, но с весьма недешевой отделкой. Сама по себе, она уже кое-что стоит, ну а уж вещи, которые хранят в подобных упаковках… что бы это ни было, это точно не тряпка с гербом.

Терзания совести Трегарта успокоил тот факт, что эти люди собирались причинить вред Орте, его Орте!

— У тебя есть план?

17.

Да, в некоторых мирах с сильной, многовековой, авторитарной центральной властью, либо при полном отсутствии оной, мы потерпели поражение. Некоторые миры в силу тех или иных причин, оставили сами. К слову сказать, в большинстве оставленных, насаждаемая Гильдией религия впоследствии заняла если не доминирующее, то одно из ведущих положений. В некоторых, она опустилась до уровня местного культа.

Из лекции Найята Шимая студентам третьекурсникам

В любом случае, почти всегда, заметьте, почти всегда, остаются последователи, верующие, а значит — даже в долгое время не посещаемых, я бы сказал, забытых мирах, нашим агентам есть на кого опереться.

Академии Гильдии

18.

Ветка с широкими кожистыми листьями, и что самое неприятное — с шипами, небольшими, но на редкость острыми, неприятно впивалась в спину.

Трегарт пошевелился — вместо упругого конца в спину уперся острый шип.

Час от часу не легче.

«Что я здесь делаю?» — за последний час, мысль не раз и не два возникала в мозгу.

«Что я здесь делаю? Я же не преступник».

Широкое окно, наполняя тенями близлежащее пространство, светилось над головой.

На корабле выкрасть контейнер не удалось. Да Левицкий не очень и стремился к этому.

— Намного умнее, — шептал он Трегарту, — провернуть операцию в городе. Больше путей к отступлению, легче скрыться.

Отпросившись у Флостеров, они проследили богатых попутчиков до постоялого двора.

Что необычно, в гостинице поселились только они, вооруженных пассажиров из предыдущих партий не наблюдалось.

Из полураспахнутых створок доносились запах копченого мяса и обрывки разговора.

Руки Трегарта сжимали, мокрый от пота, электрохлыст.

«Что я здесь?..»

— Как там у Грота? — спокойный, немного с хрипотцой голос обычно задавал вопросы, остальные отвечали. Судя по часто хлопающим дверям и меняющимся голосам ответчиков, хриплый с соратниками развил кипучую деятельность.

— Занял гостиницу в квартале красильщиков, как раз рядом с церковью и казармами.

— Церковники волнуют меня меньше всего. Максимум на что они способны — проклясть нас.

— Вернен со своими людьми прощупал капитана стражников. Похоже, получиться договориться, тот оказался не по чину сообразительным малым.

— Отлично, лишние жертвы нам ни к чему, как и шумиха.

Хлопнула дверь.

Дункан насторожился. Разговоры все больше напоминали сводки с поля боя. А он — сидит здесь, не в силах что-либо изменить.

Стук в дверь.

— А-а, Танан, как там Нор со своим отрядом?

— Ждут возле станции ретранслятора.

— Отлично!

Орта! Его Орта в опасности! События развивались более чем стремительно, и все это происходило здесь, в полуметре от Дункана.

Потные пальцы нащупали кнопку электрохлыста. Трегарт был готов в одиночку, прямо сейчас ворваться в комнату, дабы пресечь, помешать вероотступникам.

Снова хлопок двери.

— Люди на местах и ожидают сигнала.

— Хорошо. Начнем ровно за час до праздничной церемонии. Когда сегодня, так называемая богиня, выйдет к народу, я хочу, чтобы на площади ее встретили наши люди.

«Нет!» — крик едва не сорвался с губ Трегарта. Что же он сидит? Бежать, предупредить Орту! Но как? Кто подпустит к богине беглого раба? Кто вообще станет его слушать? А если и послушают. Пока донесение пройдет все инстанции…

Крики, шум, доносящиеся со стороны постоялого двора нарушили лихорадочный бег мыслей Дункана.

Визжали женщины, плакали дети, торопливо басили мужчины.

— Проверь! — отдал приказ голос хриплого.

Дункан вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что происходит за открытыми ставнями.

Толчок в спину едва не сделал его заикой.

Озаренная отсветами окна, нарисовалась чумазая физиономия Антона Левицкого.

Испачканные сажей губы растягивала довольная ухмылка.

Почти одновременно с языками пламени, вырвавшимися из соседних окон, пришел крик:

— По-ожар!!!

Не тратя времени на разговоры, Левицкий заглянул к подопечным.

— Осталось двое, ты того, что за столом, я — дальнего, пошли!

Не успел Дункан возразить, как Антон, вытянув хлыст, первым перемахнул через подоконник.

Далее все происходило, как в замедленном кино.

Крики за стеной, жар объятого пламенем помещения, вытянутые от удивления лица хриплого и напарника.

— Кто вы…

Хриплый еще успел потянуться за оружием, но рука запуталась в складках полосатого балахона.

Дункан, не долго думая, ткнул хлыстом в незащищенную плоть. Палец нажал кнопку.

19.

Далеко в ночи осталась горящая гостиница и обездвиженные заговорщики, далеко остались сомнения и ужас содеянного. Они неслись сквозь ночь, хотя был всего лишь вечер, неслись, словно их преследовала вся полиция планеты, хотя никто не думал гнаться за двумя беглыми рабами.

Время, пространство, казалось, замедлили свой извечный бег, а может… ускорили. Дункан не мог сказать, сколько прошло после совершенного на постоялом дворе. Час… минута…

Наконец, тяжело дышащий Левицкий свернул в одну из темных подворотен в изобилии разбросанных по не самому приветливому кварталу, в котором они оказались в результате своего бегства.

— Посмотрим, что там.

Тусклый фонарь, затерявшимся проповедником, освещал заблудшую душу кучи мусора.

— Можно ли с этим соваться в приличное место, — Антон прогреб относительно ровную площадку.

Дункан без сил привалился к выщербленной стене.

«Она, она! Как предупредить? Спасти!» — мысль, мысли, желание, намерение не выходили из головы.

Крышка контейнера была откинута, в тусклом сиянии электрического света, блеснула отделка небольшой шкатулки.

— Вот, — Антон облизал пересохшие губы. — Ну…

Шкатулка оказалась не заперта и легко открылась.

Внутри, на красном, почти кровавом, бархате, лежал… камень.

Обыкновенный камень.

Серый, с зеленоватыми прожилками.

— Что за…

Вытянув его, Антон заглянул под бархатку, затем перевернул и начал трясти шкатулку.

— Нет, это… этого не может быть!.. Двойное дно, да, двойное дно!

Поиски дна также не привели к успеху.

Самое необычное, что Дункан почувствовал… облегчение. Пусть ради собственной свободы, но они пошли на преступление, окажись внутри ценности… Трегарт не знал, смог бы он себя заставить притронуться к ним.

— Нет! Нет! — Антон остервенело тряс шкатулку, затем принялся за контейнер. — Нет! — взгляд его вернулся к камню. — Он драгоценный, да, драгоценный! — палец заскреб слоистую поверхность — обгрызенный ноготь не оставил и следа. — Должно же быть хоть что-то…

— Дай посмотреть, — Дункан принял кусок породы из ослабевшей руки. Покрутил, пара граней сверкнула полировкой в свете фонаря.

Камень, как камень, похож на малахит.

Мысли, прогнанные необычностью «улова», вновь вернулись в голову. «Богиня! Опасность!» «Я должен предупредить ее!»

Лицо, прекрасное лицо Орты неожиданно со всей ясностью встало перед глазами. Только это было не то надменное божество, виденное несколько дней назад на балконе, нет, в воображении возник лик прекрасной спасительницы, той девушки, что помогла ему, как же давно это было…

Неожиданно, мир вокруг погрузился в темноту.

«Фонарь перегорел?» — успел подумать Дункан перед тем, как навалилось смутно знакомое удушье.

20.

Запирающие двери на Проходы изготавливаются из металлических сплавов с примесью благородных металлов, либо из полимерных материалов, аналогичных сплавам по свойствам.

Основное требование — устойчивость к ударам.

Двери устанавливаются таким образом, чтобы в запертом состоянии поверхность двери находилась за десять — пятнадцать сантиметров до точки материализации, или точки окончания Прыжка, обеспечивая, таким образом, надежную изоляцию Прохода.

С наружной стороны, в зависимости от места, назначения и важности, дверь оборудуется щеколдой, навесным, кодовым, либо папиллярным замком.

Решение об установке двери принимается…

21.

— Что дальше?

— Прием делегации от правителя Умры — представители самых знатных родов с подарками…

— Опять станут жаловаться на своеволие священников, — Орта — живое божество, прикрыла зевок изящной ручкой. — Дальше.

— Присутствие на праздничном банкете в Святилище, в честь праздника.

— Осторожнее! — одна из рабынь, одевающих богиню, слишком сильно потянула за отворот платья. — Это Данайский шелк, метр ткани стоит сотню таких, как ты!

— Простите, Ваша Божественность, — опустила глаза девушка.

Но Орта уже забыла об инциденте. Одно и то же: прием посольств, посещение банкетов, обязательные визиты… даже Марадан не разбавлял привычной, растянутой в года скуки. Как же она устала!

Орта улыбнулась — может ли бог ведать, что такое усталость?

— Ваша Божественность.

— Да.

— Осмелюсь доложить, имеются некоторые бумаги, требующие вашей резолюции…

И снова легкая полуулыбка озарила прекрасное лицо.

«Вот она — работа бога: подписи, резолюции…»

Взгляд случайно коснулся Телепата. Орта поморщилась — еще одно бремя богини — постоянное присутствие этого урода. Существо втиснуло свое бесформенное тело в нишу, между колоннами и, казалось, спало. Орту не могло обмануть показное равнодушие — богиня видела, последние дни, урод сам не свой.

«Что-то происходит…»

В этот момент, воздух, как раз между ней и спящим Телепатом… задрожал.

По обычно невидимой субстанции пошли круги, как от брошенного в воду камня, круги начали расти, расширяться, захватывая все большее пространство. Эпицентр возмущения втянулся, подобно воронке, и… воронка выплюнула человеческое существо.

Рабыни завизжали, словно увидели Призрака, секретарь выронил листки и, бормоча несуразицу, попятился к выходу. Даже Телепат приоткрыл один из своих маленьких глаз.

«Помощнички!»

Сама Орта не без труда, но сохранила самообладание.

«Неужели Председатель прислала за мной? Или, один из Вольных?..»

Новоприбывший испуганно оглядывался по сторонам, похоже, удивленный не менее присутствующих.

Орта отмела мысли о посланнике.

— Кто вы и что вам угодно в моих покоях? — металл слов отразился от стен. Да, говорить она умела, этот голос заставлял подгибаться колени и у закаленных битвами воинов, и у правителей, властвующих над миллионами подданных.

Однако, на новоприбывшего, он не произвел ожидаемого эффекта.

Человек, мужчина, уставился на нее. На грязном, заросшем щетиной лице, горели глаза.

— Вы!

— Твоя богиня повелевает ответить! — и снова сталь интонаций натолкнулась на камень непочтения.

— Вы меня не помните, это я — космолетчик с модуля, вы меня спасли, на Порте…

Орта изогнула прекрасную бровь. «Где же стража? Когда необходимы, их вовек не дождешься».

— Вот, — темные то ли от грязи, то ли от загара руки выудили из карманов засаленного комбинезона какую-то тряпку. — Ваш платок!

Орта начала что-то…

Тихо подошел Эслап — придворный врач.

— Госпожа, похоже, это тот несчастный с Мерглы, помните.

— Но как он здесь оказался? — обращаясь то ли к Эслапу, то ли к неожиданному посетителю, спросила Орта.

— Возможно…

— Скорее! — словно опомнившись, затараторил новоприбывший. — Вам угрожает опасность. Какие-то вооруженные люди оккупируют город, у них в руках уже, по меньшей мере, несколько храмов и станция ретранслятора. Вы не должны выходить сегодня к людям, там, на площади, они будут ждать вас…

— Что за чушь ты несешь! Я — богиня, могучая Орта, кто может не только причинить мне вред, но даже подумать об этом… — взгляд Орты упал на руку мужчины, противоположную той в которой он сжимал платок.

Серая слоистая поверхность показалась ей знакомой.

— Покажи.

На этот раз, он выказал должное почтение. Грязная рука вложила в протянутую ладонь камень.

Уже по ощущениям, дрожи, которую вызвал предмет, оказавшись у нее, Орта поняла, что не ошиблась. На всякий случай, она поднесла его к свету.

— Эслап, посмотри!

Медик шумно задышал, едва не уткнувшись носом в твердую поверхность.

— Похоже, очень похоже на…

— Естественно похоже, иначе, каким бы образом, он попал сюда, — Орта повернулась к нарушителю спокойствия. — Откуда это у тебя?

— Ну… я… — тот потупил взор, — … позаимствовал… у них…

— Вооруженных людей?

— Да.

— Повстанцы! — уже от одного слова несло нечистотами. «Они здесь, добрались до нее! Нет, не может быть, Телепат — он же молчит!»

Богиня взглянула на существо. Тот, конечно же, читал ее мысли. Сперва складками балахона прошла легкая рябь, а затем уже все уродливое тело затряслось в беззвучном смехе.

— Предатель! — все, что она могла, это вложить максимум презрения в свой голос. Но сейчас было не до Телепата, если этот спасенный космолетчик прав, дорога каждая минута. — Скорее, свяжитесь с храмами, в том числе с дальними, пусть поднимут по тревоге войска и двигают к столице…

Торопливые шаги и лязг металла прервали ее речь. От удара распахнулись широкие створки дверей. В помещение влетел запыхавшийся гвардеец.

— Спасайтесь, Ваша Божественность, спасайтесь! — блестящая кираса, была вся во вмятинах, окровавленные руки сжимали иззубренный, такой неудобный в настоящем бою, парадный палаш. — На нас напали, не знаю кто они, какие-то вооруженные гуманоиды. Прорваны внешние посты, с минуты на минуту, они будут здесь!

Взгляд метнулся к космолетчику.

— Ты же утверждал, они нападут, когда я выйду на площадь?

Тот, казалось, смутился сам.

— Не знаю, они так говорили…

— Возможно, что-то заставило их изменить планы, — Эслап смотрел на «гостя», — некое событие, в результате которого, они могли предположить, что богине станет известно о готовящейся акции.

Тот потупил взор.

— Не время искать виноватого, — наконец-то очнулся, чтобы подать дельный совет, секретарь. — Орта, — он впервые, при подчиненных, позволил себе назвать ее по имени, — войска не успеют подойти к столице. Орта, надо бежать.

«Повстанцы, горстка оборванцев, и она — богиня — Всемогущая Орта, подобно пугливой девчонке, скрывается при первых признаках опасности!»

— Он прав, Орта, — положил руку на плечо Эслап.

Решение далось нелегко, но, увы, времени на обдумывание, взвешивания «за» и «против» не осталось.

— Хорошо, пойдемте! Ты тоже, — Орта поманила грязного космолетчика.

— А Телепат? — секретарь указал на трясущегося урода.

— Оставьте, Повстанцы все равно его не тронут. Он будет служить им.

22.

По дороге многочисленными переходами храма, к ним присоединилось еще несколько попутчиков: парочка лопоухих симанцев и большеголовый, похожий на ногастого головастика, гуманоид.

«Она, она рядом!» — компания, включая Орту, дружно хмурила брови и напряженно пыхтела, Дункана же, в полном диссонансе с моментом, тянуло улыбаться и даже… петь. Один раз он едва не сорвался, начав мурлыкать под нос. Девушка так посмотрела на него… он поспешно проглотил остаток куплета.

«Она, она, он идет, рядом с ней! С богиней!»

В это было трудно почти невозможно поверить. Испытания, выпавшие на его долю, ритуал, месяцы рабства, преступление — все блекло, рядом с волнующим моментом и все казалось недостаточной платой, ради того, чтобы почувствовать на себе ее взгляд.

Дункан едва не начал мурлыкать снова.

— Сюда! — толкнув высокие двери, компания вбежала в… библиотеку.

Полки с цветными корешками и футлярами для свитков терялись в необозримой высоте помещения.

Присутствующие, привыкшие к подобному зрелищу, равнодушно скользили мимо представленных сокровищ. Дункан же зачарованно вращал головой, периодически приструнивая отвисшую челюсть.

Пространство одной из стен, вместо полок, занимали ниши с выставленными произведениями искусства. В основном, это были статуи, изображавшие, естественно, Орту в самых различных, неизменно величественных позах.

«Неужели, мы пришли сюда за этим?»

Не обращая внимания на собственные изваяния, богиня сдернула небольшой ковер с пространства между нишами.

Как в лучших авантюрных романах, за ковром обнаружилась потайная дверь.

Нарушая каноны, дверь оказалась открыта, распахнута. Низвергая их же, порог оканчивался… сплошной стеной.

«Для чего прикрывать дверью стену?» Трегарт едва не нарушил неуместным вопросом торжественность момента. А момент относился не к рядовым.

Орта кивнула одному из симанцев.

Протолкавшись к двери, тот замер с закрытыми глазами.

В помещении повисла нереальная, невероятная тишина. Казалось, упади волос, они бы услышали.

Большие уши инопланетянина то ли от жары, то ли от напряжения стали пунцовыми.

Дункан почти физически почувствовал, как, словно перед бурей, сгустился воздух, а затем… стена, покрытая штукатуркой кирпичная стена… задрожала. По твердой поверхности, словно по воде, пошла рябь…

— Скорее, Проход не стабилен, — выдавил симанец.

Первым в стену шагнул головастик и серая твердь, с едва уловимым болотным чавканьем, заглотила живое тело. За большеголовым последовали доктор и секретарь.

— Теперь ты, — Орта подтолкнула Трегарта.

Дункан замер у дрожащей поверхности. Ему уже приходилось проходить сквозь стены, но все же…

Перед тем, как сделать решительный шаг, Трегарт обернулся. Ему показалось… возможно, сыграло свое расшалившееся воображение, день, более чем насыщенный событиями — в дальнем конце библиотеки, между стеллажами, застыла фигура, хорошо знакомая, человеческая фигура. Темные свободные одежды, длинные волосы…

Призрак!

Призрак находился в библиотеке, спокойно наблюдая за беглецами.

Подталкиваемый богиней, Дункан ступил в стену, и… во второй раз за сегодня, испытал, начавшие становиться привычными, ощущения падения и удушья.

23.

Дункан плохо понимал, что происходило. Может, виной тому присутствие Орты, может, более чем необычный способ перемещения, скорее всего — все вместе.

Когда он вновь обрел способность дышать, то увидел, что компания находится на широком каменном плато. Серое небо с бегущими облаками едва не задевало плоские вершины группы валунов, возвышающихся невдалеке.

По-видимому, присутствующие уже бывали здесь. Без малейшего напоминания, группа двинулась к каменной композиции, одиноко торчащей на равнине.

Валуны, каждый в два человеческих роста, образовывали правильный круг, в центре его, окруженная камешками поменьше, блестела почти идеально отполированная гранитная плита.

Не сговариваясь, группа ступила на нее.

И снова на них навалилась темнота, сопровождаемая ощущениями падения и удушья.

На это раз, ночь сменилась буйством зеленого цвета. От нежно-салтного до насыщенного изумрудного. Следом за цветом, пришли щебет птиц, рыки диких животных и буйство запахов дикого леса.

Ничуть не тронутая красотами инопланетной флоры, компания двинулась к поляне, проглядывающей за близлежащими деревьями.

На противоположном краю, уже начавшего покрываться молодняком открытого места, возвышалась пара лесных великанов.

Язык не поворачивался назвать их деревьями. Это были, скорее, мифические существа, неведомо зачем пришедшие в этот лес из легенд, или сказок. Каждый из покрытых потрескавшейся корой стволов, был не менее двадцати метров в поперечнике. Дункан задрал голову, ожидая увидеть, задевающие облака, кроны. Вопреки ожиданию, лесные гиганты оказались не высоки. Видимо, все соки пошли вширь.

Перебравшись через поляну, компания замерла между двух могучих стволов.

И снова накатили ощущения падения и удушья.

Миры замелькали перед Трегартом слайдами в свихнувшемся проекторе, сливаясь в некое подобие непрекращающейся пестрой ленты. Компания задерживалась в каждом ровно настолько, чтобы добраться до очередного места перемещения.

За деревьями были снова скалы, на этот раз с бурлящим у подножий черным морем, за морем — пустыня с развалинами полузасыпанных песком строений, потом какой-то храм, или монастырь, тихо, на цыпочках, они прошли за согнутыми в поклоне спинами молящихся. Было еще поле, на противоположных концах которого застыли, готовые к атаке, войска; был и мегаполис, переполненный гомоном обитателей, неотличимым от гула тысяч механизмов…

Наконец, после очередного перемещения, они вынырнули в просторном круглом зале с высоким сводчатым потолком. Вместо ожидаемых украшений, периметр стен занимали ниши. Простые серые ниши со знакомыми дверцами. Компания как раз покинула одну из них.

Откуда ни возьмись, появились вооруженные люди в двухцветной сине-голубой униформе.

Неизвестные Дункану устройства, очень похожие на оружие, были направлены на новоприбывших.

— Скорее! — вперед выступила богиня. — Передайте Председателю, Повстанцы захватили вселенную Орт!