В то время правил на земле Кецаль именем своим.Священный текст религии Призраковерцев
FB2Library.Elements.Poem.PoemItemатируется вторым тысячелетием нашей эры.
1.
— Нет, не подумайте, я не против новых богов, даже наоборот, всей душей… — бокал эля, к которому больше походило определение «бочонок», поднесенный ко рту, на некоторое время пресек словесный поток, — вот, но… — волосатая рука отерла верхнюю губу, не уступающую конечности в обилии рыжей растительности. — Но… с тех пор, как на святого Кецаля, да не оглохнут уши Всеслышащего, снизошло откровение, перевозки ухудшились. Мало кто желает, рискуя жизнью, тянуть товар в другую систему, когда можно его, пусть и дешевле, продать на месте. Не подумайте что, Всеслышащий и меня осчастливил, я не меньше, а может, больше него ненавидел эти… лжекульты, но перевозки стали хуже. Куда прикажете деваться старому космическому волку — я завишу от них!
В припортовом заведении было полупусто — лишь подвыпивший капитан, да несколько пьяниц больше интересующихся содержимым своих кружек, нежели откровениями звездолетчика. Пока он готов был наполнять кружки, они готовы были слушать его жалобы вечно.
Золот — напарник Дункана направился к столику с пьянствующими.
Проход выбросил их на планету с теплым климатом, на которой зажигалось утро — все, что мог сказать Дункан.
В городе — небольшом селении с тесными улочками, зажатыми между унылыми серыми домами, Трегарт сразу заметил старый знакомый — минарет. В отличие от миров Орты, строительство было не закончено — недостроенный палец башни грозил небу обгрызенным ногтем брошенных стен.
— Стандартная религия — минареты, храмы, заповеди, ритуалы, во всех вселенных, все примерно одинаково, лишь немного подгоняется под местную ментальность.
Это была едва ли не самая длинная речь, произнесенная напарником за время знакомства. Обычно на вопросы Трегарта, тот отвечал односложными фразами, словно делал ему величайшее одолжение.
Трегарту же было все интересно — его первое задание!
— Почему они недостроены?
— Кто?
— Минареты.
Холодные, немигающие глаза уставились на человека с явным намерением пробуравить его насквозь.
— Религия только начала закрепляться… — Золот на мгновение запнулся, словно раздумывая, стоит ли продолжать фразу. — Важно не допустить отмежевание вселенной от Гильдии. Потом трудно исправлять.
— А как узнали, что здешний бог желает отсоединения? Может он просто… заработался.
Напарник вздохнул.
— Прекратились донесения агентов, приставленных к нему. Любой агент, а боги особенно, нуждается в присмотре. Шпионы, которых посылали разведать обстановку — не вернулись. Такое случается, но не часто. На приказы прибыть в штаб, он отвечает отговорками. Поток материальных ценностей пока не иссяк, но, как мы подозреваем, это для усыпления бдительности.
— И каково же, в свете вышесказанного, наше задание?
— Привести агента-бога на базу!
— Бороться с божеством в его же мире? С чувством юмора у боссов все в порядке. Каковы планы? Разрушим, для начала, пару алтарей?
Золот засопел дырявой пароваркой.
— Необходимо перебраться на Толлан — планету, где обитает Кецаль.
— Кецаль?
— Здешнее имя агента-бога.
— Мы еще не там? Я-то думал… Почему? Разве на Толлане нет Проходов?
— Телепат Кецаля мигом обнаружит Прыжок. Есть подозрение, пропавшие агенты именно так попались.
— Вы подозреваете, Телепат перешел на его сторону?
— Телепатам все равно, кому служить. Приоритеты власти и этические принципы их не волнуют. О мотивации их поступков вообще мало известно. Мы считаем — Телепатами движет голод, жажда новых мыслей, но возможно…
Речь Золота прервал далекий, но такой знакомый крик мудзина.
— Становись на колени, — напарник опустился в придорожную пыль. — Агент не должен выделяться.
— Вы капитан того судна?
На заброшенном поле космодрома стояла груда покореженного металла; только по наличию сопл в конструкции угадывался звездолет.
Проследив за пальцем Золота, глаза космического пьяницы потеплели.
— Моя красавица… — глаза вернулись к наглецам, посмевшим вторгнуться в ритуал священного пития. — Если и так, что с того?
— Два пассажира, до Толлана.
— А не пошли бы вы, мне и здесь неплохо…
Кошель, в котором что-то звякнуло, аккуратно опустился на стол.
— До Толлана, так до Толлана, — мигом протрезвел капитан.
2.
Крик мудзина застал Адаллу на полпути между кварталом гончаров, откуда вышел немолодой красильщик и кварталом скорняков, куда Адалла нес прохудившиеся сандалии.
«Нет богов, кроме призраков, и Кецаль пророк их».
Адалла опустился на колени.
Прямо перед ним поднималась деревянная вышка, откуда священник оглашал слова Откровения.
— Кто вы?
— Дети.
— Еще?
— Слуги.
— Еще?
— Рабы.
Невдалеке от Адаллы молился богато одетый ящероподобный магритинец. Вытянутое лицо едва не касалось земли, безгубый рот, неловко раззеваясь, бормотал слова молитвы, отвечая на вопросы мудзина. Магритинцам нелегко — их глотки приспособлены более для шипения, чем для нормальной речи.
— Кто над вами?
— Кецаль.
— Кто над Кецалем?
— Призраки!
Здесь, на этом самом месте, где они с магритинцем пачкали пыль, стоял храм Ираса. Адалла еще помнил его — высокие башни с изваяниями нечистого бога, окна с цветными стеклами, ворота, всегда открытые. Внутри, во дворе, постоянно людно — нищие и калеки всех форм и размеров изгалялись, выцарапывая милостыню…
— Кто над Призраками?
— Никого, — вместе с магритинцем ответил Адалла.
Кто бы мог подумать, что религия, бог кочевников с севера, которых никто не принимал всерьез, окажется столь могущественен.
Когда он появился — сам — в блеске и величии, молниях и пламени… Адалла помнил этот день, о-о-о, он помнил, и расскажет о нем своим детям, а потом, если Призраки дадут, внукам.
Когда Кецаль, да будет царствие его вечно, начал рушить старые храмы — проклятиям было несть числа. Но… то ли старые боги, действительно, умерли, как говорили церковники Кецаля, то ли оглохли к словам ревнителей. Вопреки проклятиям — новая религия процветала, принимая толпы верующих в жизнелюбивое лоно.
— Нет богов, кроме Призраков и Кецаль — пророк их!
— Так есть!
Теперь, когда Кецаль объявил, что он не бог… что он всего лишь пророк и служит другим, более могущественным богам… Адалла, как и многие его знакомые, испытывал некоторое… замешательство.
Теперь, как в свое время храмы проклятого Ираса, по всему городу разрушались почти достроенные башни Кецаля, а на их месте… кто такой Адалла, чтобы обсуждать деяния бога, то бишь — пророка, однако изваяния новых божеств… Каждый раз, проходя мимо них, Адалле хотелось сделать жест, отводящий нечистую силу. Высокие, в черных одеждах, с капюшонами, закрывающими лица…
— Так есть! — эхом повторил мудзин. — Ступайте и помните об этом!
— Помним.
Адалла поднялся с колен, отряхнул пыль, посмотрел на сандалии — что Ирас, что Кецаль, что Призраки — обувка всегда нуждается в починке, а в конце месяца всегда приходят священники за положенной десятиной.
3.
Толлан встретил путешественников унылым сиянием посадочных огней.
На изъязвленном поле небольшого космодрома, кроме их корабля, стояла парочка космических корыт, не разваливающихся только силою крепкого словца капитана и привычки держаться вкупе.
— Во имя Призрака, милостивого и всемогущего, кого принесло в такую ночь? Клянусь сотрясателями основ, только огнепоклонники Зумамы, да прислужники Ираса, тьфу, тьфу, нечестивцы бодрствуют до появления Всевидящего Ока, обделывая свои богопротивные делишки.
К кораблю двигалась сгорбленная фигура смотрителя. Светочем истинного учения, тусклый фонарь освещал худую руку, да скуластое лицо под серой, наспех намотанной чалмой.
— Успокойся, Наср, это я, — следом за пассажирами на скрипучий трап выбрался капитан корабля.
— Кто я, или ты думаешь, мои старческие глаза, подобно очам пресветлого Кецаля, способны проницать тьму, дабы читать в душах грешников, как в свитках.
— Я, Хасиб.
— А-а, старый пьяница, — успокоился смотритель. — А с тобой кто?
— Пассажиры.
— Ночевать не пущу. Пусть тащатся в город! — смотритель растолковал ответ капитана по-своему. — Не далее, как на прошлой неделе, останавливались одни… пассажиры. На утро недосчитался придверного коврика. Ну скажи, Хасиб, зачем им, во имя Призраков, понадобился грязный, обтрепанный придверный коврик? Куда мир катится…
Золот протянул капитану очередной кошель.
— Будешь ждать нас три дня, если не появимся — свободен. И постарайся не пропить деньги в первые сутки.
— Обижаете, — глаза астролетчика горели предвкушением.
Агент взглянул в сторону огней раскинувшегося за космодромом большого города.
— До рассвета будем на месте.
— Золот, — Дункан дотронулся до рукава напарника. — Что за призраков они все время вспоминают? Сначала капитан, теперь этот, уж не тех ли…
— Местные суеверия, — отмахнулся напарник и двинулся в сторону покосившихся ворот космодрома. — Пошли!
Послушной собачонкой, Дункан засеменил за гордо выпрямленной спиной.
Покидая маленький космодром, у дощатого, местами прогнившего забора, Дункан обернулся.
Или показалось…
У толстых опор их звездолета, озаренная отсветами остывающих сопл, стояла фигура… темные развевающиеся одежды, длинные волосы, тяжелый, не смягчаемый расстоянием взгляд немигающих глаз.
Призрак! И местные поминают призраков — одни и те же?
Трегарт помотал головой.
Фигура исчезла.
Весь путь до города, мужчину не оставляло ощущение, что за ними кто-то наблюдает.
4.
Далекий от теплого ветерок, далеким от приятного образом обвивал тело.
Из окна дуло!
Пропитанная пылью портьера отказывалась прибавлять настроения. Отчаянно хотелось чихнуть.
Обуздав очередной естественный порыв простым зажатием носа, Ах Рам тихо выругался.
Моча Кецаля и экскременты Кецаля, как только завершится месса, прикажу выстирать все занавески… и заложить, наконец, проклятое окно!
Из-за портьеры, отделяющей нишу Ах Рама от остальной комнаты, доносилось усиленное пыхтение, разбавляемое довольными стонами. Оргия — неотъемлемая и наиболее популярная часть мессы. Ах Рам не льстил, во всяком случае, не себе — именно из-за оргий — вседозволенного разврата, прикрытого ширмой ритуала и покровом темноты, в лавы секты вливается большинство неофитов.
Ранее, в молодости, и он любил оргии. Теперь, когда на Ах Раме маска Командора, пусть молодые резвятся, Ах Рама вполне устраивало общество нескольких постоянных любовников.
Командор почесался. Больше сквозняка беспокоил зуд. Верхняя часть тела Ах Рама была покрыта черной краской — цвет ночи — цвет смерти — цвет их повелителя — Принца Тьмы Ираса. Нижняя — золотой — цвет вечного противника Ираса — ненавистного Кецаля. Как на его теле — ночь попирает день, так и Ирас в будущем подчинит себе Пророка Света, и темные силы на веки вечные воцарятся в обитаемых мирах!
Мстя за отступничество, зудела нижняя часть туловища. Вся. Эскулапы говорили — аллергия на тирну — один из компонентов золотой краски. Но Ах Рам знал истинную причину недуга — Кецаль мстит, мстит одному из своих священников, ставшему на стезю служения истинному богу!
Пыхтение прекратилось, сменившись расслабленными вздохами.
В нише посветлело. Это двое служителей вновь зажгли ритуальные факелы.
Отдернув штору, Ах Рам вступил в помещение.
Знакомая картина — разодранные одежды, полуголые тела, на черном бархатнои алтаре — распотрошенная тушка поросенка.
От удовлетворенной груды отделился раскрасневшийся юноша. На коленях, он пополз к Ах Раму.
— Повелитель, я отдаю тебе то, что было дано мне! — не без труда обращаемый отодрал клок одежды и протянул его Командору.
На прыщавом, совсем не красивом лице все еще горел огонь страсти. Разодранное платье было не из дешевых.
«Конечно, не аристократ, но какой-нибудь купеческий сынок. Из новых, думающих, что обилие денег ставит их выше других».
— Ты хорошо служил мне, а впредь служи больше и лучше!
Одна рука приняла лоскут, пальцы второй погрузились во внутренности жертвенного животного.
Кровью Ах Рам начертал на потном лбу неофита знак секты, знак Ираса.
— Посвящаю тебя влагой нечистого животного в наше братство! Отныне и навеки, твой кошелек, твое тело и твоя душа принадлежат Ирасу. Истинному господину этого мира!
Братья и сестры с пола приветствовали свежепосвященного вялыми криками.
Помощники, в который раз, задули факелы.
Не теряя времени, Ах Рам юркнул в привычную нишу. Когда свет зажжется вновь, его в комнате уже не будет. Немного таинственности никогда не помешает.
Из ниши, прямо в покои Командора, вел короткий ход. По счастью, без сквозняков.
— Ваша Непримиримость, — на выходе его встретил молоденький служка, — к вам посетители, двое, они назвали тайное слово, но они — чужаки!
5.
Один из гостей был его расы «симпатичный», — отметил Командор, второй — помоложе — из этих, с растительностью на голове.
— Смерть Кецалю!
Ах Рам только снял маску и накинул халат.
— Хвала Ирасу! — поднялись посетители.
Ах Рам тяжело опустился в кресло, закинув одну зудящую от золота ногу на другую.
— Мы рады приветствовать братьев по вере на Толлане. Но кто вы, откуда, почему я вас не знаю?
Отвечал симпатичный.
— Свет истинного учения распространил сияние далеко меж звезд. Мы с Кланты — далекой планеты в системе Миар. Наш Командор шлет привет своему более именитому собрату, и в качестве знака почтения и братской любви передает, — увесистый кошель опустился на стол.
Ах Рам поднял подарок, взвесил на ладони, пальцы все еще были в крови жертвенного животного.
Худая щека одного из гостей — молодого дернулась.
— Брат с далекой Кланты не одобряет наши ритуалы? — вкрадчиво поинтересовался Ах Рам.
Симпатичный строго посмотрел на спутника.
— Брат Дункан еще слишком молод, но хвала многомудрому Ирасу, это временный недостаток.
Ах Рам кивнул, этой молодежи лишь бы оргии да пляски, а жертвоприношение они, видите ли, считают излишней жестокостью. Что бы моралисты сказали о старых временах, когда в качестве жертв пользовали живых младенцев.
— Чем могу служить братьям с Кланты?
— Нам необходимо попасть во дворец Кецаля. У вас есть люди?
Ах Рам сплюнул.
— Некоторые братья и сестры, преодолевая отвращение, вынуждены служить Светлому. Воистину, это духовный подвиг…
— Отлично. Интересует, очень интересует западное крыло…
6.
Дункан вовсю вертел головой, пытаясь рассмотреть красоты столицы.
В темноте это оказалось несколько проблематично. На дворе стояла, сидела, иногда лежала ночь.
Третий раз, в третий раз в этом мире, он выбирался в город, и в третий раз это происходило после заката.
Впереди, безошибочно отыскивая нужные переулки в лабиринте зданий, маячила спина проводника.
— Аборигены, помогающие нам, кто они?
Темнота ответила равнодушным голосом Золота.
— Сектанты, противники официальной религии.
— То есть, религии, насаждаемой Гильдией? И вам известно их местонахождение?! Разве Гильдия не должна бороться с подобными организациями?
— Должна, и она борется, официально, а не официально, мы поддерживаем некоторые из этих течений, даже финансируем. Естественно, они и понятия не имеют, об истинном происхождении дотаций.
— Как-то не вяжется. Гильдия силой и чудесами насаждает свою религию, то бишь — власть. И здесь же поддерживает антивластные группировки.
Золот вздохнул и начал объяснять тоном учителя, втолковующего прописные истины бестолковому студиозу.
— Во-первых, финансируя, мы их — контролируем, и развиваются, и действуют они в соответствии с нашими, то есть, принятыми Гильдией планами. Лучше мы — чем кто другой.
— А во вторых?
— Во-вторых, в случае бунта Бога, что очень вероятно имеем в данной вселенной, есть на кого опереться. Существует несколько миров, где мы даже привели эти группировки к власти. Нет разницы, какое имя носит вседержитель: Кецаль, Ирас — главное, во главе находится доверенный агент Гильдии и выполняет свои функции.
— Как я понимаю, агенты-боги не подозревают о финансировании Гильдией оппозиции?
— Естественно.
— Значит, и в мире Орты…
— Ты что-то сказал?
— Нет, ничего. Ты видел, у этого, главного сектанта, руки были в крови?
Золот снова вздохнул.
— Если официальная религия проповедует всеобщий мир и любовь, неудивительно, что антирелигия ударяется в кровавые ритуалы. Большинство из подобных сект в той или иной мере практикует жертвоприношение.
— А если они приходят к власти?
— Все можно изменить, и заповеди божества в том числе, особенно, если это божество присутствует, так сказать, во плоти.
Проводник задержался у выплывших из темноты развалин. Остатки полуразобранных стен почти вывезли. В округлых очертаниях, Дункан узнал фундамент минарета.
Из центра бетонной площадки, вместо башни, поднимался гранитный постамент.
— Тьху! — проводник плюнул под ноги. — Проклятый Кецаль разрушает башни по всему городу! На их месте он ставит алтари гнусных Призраков!
— Призраков? — оживился Дункан.
— Вот мы и получили доказательство предательства бога!
В голосе напарника звенели нотки истинного удовлетворения.
Каждый слышит свое.
7.
— Вашей Святости еще что-нибудь угодно?
— Нет, Ранер, можешь идти.
— Слава Кецалю! — с поклоном, слуга покинул покои… бога.
Агент невесело усмехнулся, «Ваша Святость», «Ваша Божественность» — это повторялось десятки раз в день, семь дней в неделю, триста восемьдесят в году… это повторялось столько раз, что он почти поверил, свыкся, принял мысль, что он — рядовой агент Гильдии — Бог.
«Слава Кецалю», «Великий Кецаль», — имя, данное для задания, вошло в плоть, поры, срослось с телом и сознанием, вытеснив непрочный набор звуков, на который он некогда откликался, данный при рождении.
Принимая этот пост, он искренне надеялся служить Гильдии, быть светочем ее, глазами и ушами, воплощением идей и исполнителем воли, блюстителем интересов в этом мире.
Он искренне осуждал агентов-богов, выступивших против доверившейся им организации…
Теперь… о-о, теперь он понимал — восстание бога — вопрос времени.
Когда сотни, тысячи, миллионы подданных ежедневно твердят об этом, искренне веря в сказанное, трудно спорить.
Да и кто он такой, чтобы не соглашаться с миллионами? Возможно… они правы…
Кецаль не сомневался, так, или примерно так, рассуждало большинство восставших божеств.
И закончило свою жизнь в сотах.
— Ваша Святость, к вам посетители.
«Наконец-то!»
— Проси!
Он — нет. Он будет править, долго, очень долго, всю жизнь. После него будет править его сын, потом — его… Потому что, в отличие от лжебогов — ставленников Гильдии, он — Кецаль — служит истинному Богу, Богам. Настоящим, реальным хозяевам межвселенья!
Ему — Кецалю — хватило ума и сил скинуть с себя оковы божества, променяв их на мантию пророка. И он поведет за собой — в гостеприимное лоно новой религии — миллиарды верующих!
Благодаря Документу — небольшому листку желтой бумаги, ниспосланному — Кецаль не сомневался в этом — новыми хозяевами, Кецалю удастся отделаться от Гильдии. Этим занудам, будет просто не до него — одного из сотни восставших божков…
«А если не получится?» — от мысли веяло ледяным холодом… каменных шестигранников.
В коридоре с неотвратимостью судьбы, звучали приближающиеся шаги.
«Если не выгорит?!» Паника, страх, животный страх начали заполнять душу. Усилием воли, Кецаль обуздал, точнее, попытался обуздать малодушные порывы. «Если союзники обманут, а боги…»
В поисках поддержки, взгляд уперся в уродливое, как всегда безучастное, лицо Телепата.
Казалось, существо спало.
«Интересно, знает ли он, о чем я сейчас думаю?»
Кецаль вглядывался в это лицо, словно в икону, словно в лик… божества.
«Предупреди! Спаси! Сохрани!»
Многие, да что там, никто не доверял Телепатам. А он верил. У него просто не было выхода.
«Не дай погибнуть!» — помолился он то ли уродливой маске, то ли новым хозяевам.
8.
На развилке, они свернули в левый проход, затем поднялись по крутым ступеням, после них снова раздвоение… Дункан сбился со счета, окончательно запутавшись в бесконечных поворотах, спусках, подъемах и ответвлениях. Если в начале путешествия, чувство направления еще что-то указывало ему, то теперь, после всех блуканий, он не мог даже сказать, в какую сторону они движутся, вполне вероятно, что назад…
— Ты не можешь игнорировать. Призраки, пророки — наш восставший бог городит какую-то свою религию.
Темнота отвечала мерной поступью проводника.
— Золот!
— Да, — отозвался мрак после длиннющей паузы.
— Ты слышал, что я сказал?
— Какая разница. У нас есть оступившейся агент и наша задача доставить его в штаб Гильдии, для справедливого разбирательства, возможно, суда, — не очень дружелюбный голос напарника в темноте проходов звучал приговором зловещего рока.
Ответ был далек от ожидаемого, но лучше никакого.
И снова потекла путаница коридоров, проходов и ступеней.
— Откуда ты знаешь, куда идти? Откуда ты вообще знал, что во дворце, в этом самом западном крыле, имеется в ход в потайной лабиринт?
Некоторое время темнота отвечала недовольным, а может, сосредоточенным, сопением.
— Стандартное устройство дворцов. Перед тем, как селить бога, мы возводим жилище. Тайные ходы заложены в проекте, заложены Гильдией. Это секрет, ни один бог не знает о них.
— Доверие прямо таки фонтанирует — оппозиционные секты, потайные ходы, и Гильдия еще осуждает оступившихся агентов.
— Ты тоже член Гильдии!
— Да, — Дункан отчего-то чувствовал себя виноватым, к вине прибавилось еще и ощущение, что за ними следят… — Куда мы движемся?
— К покоям бога. Когда произведем арест, сразу к Проходам. Оттуда, ты — Прыгун, перенесешь нас.
— Если все так просто, зачем было велеть бравому капитану космического корыта ждать нас?
— Запасные пути, пути отступления.
— А не проще было дать нам Камень, с помощью его, я бы перенес нас, откуда угодно и куда угодно. Или Гильдия не доверяет своим агентам?
— Высока вероятность попадания ценного инструмента к врагам.
— Черт! — Дункан ударился о низко расположенную балку. — Я едва лоб не расшиб, мог бы предупредить!
Золот промолчал — лоб Дункана его волновал мало.
Они свернули в очередной проход, поднялись по скользкому пандусу и едва протиснулись в узкий, по счастью, не длинный лаз.
— Черт бы побрал этого бога!
— Не думай плохо о боге, — серьезно предупредил Золот. — Лучше вообще не думай. Мы приближаемся к его покоям, если там Телепат, он может вычислить нас даже по следу мысли.
Едва он это сказал, в голову Трегарта, теснясь и толкаясь, толпой, потоком, водопадом полились мысли. О боге, о задании, о Призраках, о Камнях, об Орте, Золоте, снова о боге… едва удавалось отогнать одну, ее место тут же занимала другая. Обычно люди прилагают усилия, чтобы о чем-то подумать, что-то понять, здесь же… Трегарт не представлял, что просто, ничего не делая, не думать настолько сложно.
9.
Перед Кецалем стояло двое — один челок, второй гуманоид с тремя глазами и обилием щупалец на сплюснутой голове. Выказывая родство душ, на обоих был пестрые, не первой свежести тряпки.
«Может, это политика Повстанцев — отбирать тех, кто грязнее одевается?»
— Как мы можем доверять тебе? Ты — один из Гильдии, хоть и, как уверяешь, оставил ее. Предавший раз — предаст дважды, — говорил плоскоголовый, смешно шевеля щупальцами.
Кецалю было совсем не до смеха. Он взглянул на Телепата. Уродливое лицо оставалось неподвижным, если что — подаст знак.
— Я рискую больше вашего — свободой, жизнью. С любых позиций сделка для вас выгодна, очень выгодна. Получить Компьютер, возможно последний из Компьютеров Основателя, за это можно просить в десятки, сотни раз больше, я же требую всего лишь защиты, для меня и моей вселенной, на первых порах. Очень скоро, если дело выгорит, Гильдии станет не до меня, Повстанцы получат огромную, неограниченную Гильдией власть… но не в моей вселенной.
Щупальца гуманоида дернулись. Кецаль кинул взгляд на Телепата — все нормально.
— Мы так же рискуем. По твоему совету, мы захватили столицу вселенной Орт, Гильдия это так не оставит…
— Поэтому дорога каждая минута, но, вместо действий, вы упражняетесь в риторике, выискивая спорные пункты в договоре. Господа, я говорил и повторю — обсуждение бессмысленно. Вы — либо принимаете мои требования, либо нет, а они просты: вечная независимость и неприкосновенность вселенной со мной и моими потомками во главе, свободный доступ к Проходам, ко всем Проходам, беспрепятственные путешествия вашего покорного слуги, равно, как и моих людей по вселенным, миссионерская деятельность, беспошлинная торговля…
— Хватит, нам известны все пункты! — перебил гуманоид.
— Тогда, чего мы ждем? Одно ваше слово, и я назову планету.
Кецаль почувствовал, что лоб, под митрой, покрылся испариной.
— Компьютер может оказаться в нерабочем состоянии…
Кецаль развел руки.
— Риск всегда имеет место.
— Ладно, — заговорил человек, у него оказался на редкость противный, каркающий голос. — Мы согласны. Где Компьютер?
— Согласны со всеми пунктами? — уточнил Кецаль. Как он ни старался, голос дал слабину.
— Да! — прокаркал Повстанец.
Дрожащей рукой, бог указал на пергаментный свиток, на столе, перед послами.
Скрипя пером, человек неловко вывел свою подпись, затем приложил рядом с ней отпечаток большого пальца. То же сделал и гуманоид.
— Отлично, — всеми силами сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, Кецаль подошел к столику и скрутил договор.
Холодный пергамент грел кожу рук, от них распространяя тепло по всему телу.
— Отлично, — повторил Кецаль.
— Теперь мы можем узнать месторасположение Компьютера? — каркнул человек.
— Теперь можете, — Кецаль вернулся на свое место — золотой трон с собственным изображением на широкой спинке. — Проход с планеты Элизия в мир Трех Лун, далее в документе было сказано: «Когда младшая сестра возвысится над старшей, но останется ниже средней, стрелы глаз укажут путь, ищи там, откуда пришел, удача улыбнется избранному».
— Это все?
— Да.
— Не слишком понятно. Мы можем посмотреть документ?
— Нет, он распался у меня в руках, едва я успел прочитать текст.
— Очень удобно.
— Не забывайте, успех миссии и в моих интересах тоже.
— Где на планете Элизия искать Проход на планету трех лун?
— Откуда я знаю, — Кецаль позволил себе улыбнуться. — В документе об этом не было ни слова. А может, было, да я не успел дочитать… придется, потрудится и вам.
Лицо человека дернулось.
— Там, — в разговор вмешался новый голос. Кецаль не сразу сообразил, что это говорит… Телепат. Скрюченный палец урода указывал на стену, за троном. — Там мысли, враждебные, нас подслушивают, мы не одни…
10.
— Идиот! Кретин!
Внутри у Золота все кипело — агент снюхался с Повстанцами. Сдерживаемое негодование, ненависть, возмущение, Золот выплеснул на напарника.
— Я же сказал, не думать!
— Я… только… — тот часто и виновато моргал.
Проклятый желторотик с начала задания раздражал Золота, доставая своими расспросами, теперь еще и это.
Удар в стену прервал выяснение отношений.
— За мной! — не озаботившись проверить, выполнил ли напарник указание, Золот юркнул в проход, ведущий к нижним этажам.
Часы, потраченные на тренировки в аналогичных дворцах, не прошли даром. Золот ориентировался в темных ходах, как у себя дома.
Где-то здесь, слева, должен быть лаз, проходящий мимо кухни. Рука, ощупывающая кладку, ушла в пустоту. Золот юркнул за ней. На секунду он задержался, чтобы затянуть собиравшегося пронестись мимо напарника.
«Послал бог помощничка!» — Золот не очень задумывался, какого именно бога он винил в этот момент.
Позади, с грохотом, рухнула часть стены.
— Ваша Божественность, здесь какой-то ход!
И далекий голос Кецаля:
— В погоню! Остальные, простукивайте стены, ломайте!
Протиснувшись с напарником сквозь лаз, Золот оказался в относительно широком коридоре. Правый рукав вел к комнате с Проходами — дворцы всегда строились в местах наибольшего сосредоточения Проходов. Хоть и весьма заманчивый, Золот отмел этот путь — двери ниш, наверняка, были закрыты.
Значит — налево. Мимо тронного зала, спален слуг и вниз — к конюшням.
Учитывая обилие и запутанность ходов — шансы выбраться были довольно высоки.
Постукивание слева отозвалось в голове тревожными молоточками.
— Здесь, здесь пустота! — приглушенный голос тут же сменился ударами в стену.
— Сюда! — увлекая напарника, Золот кинулся в противоположном направлении.
Что ж, конюшня отпадала, однако, не доходя до Проходов, насколько помнил Золот, одно из ответвлений вело к дворцовому гаражу.
«Если удастся захватить флайер, или на чем они здесь перемещаются…»
Стена позади с грохотом рухнула.
— И тут коридор!
По счастью, беглецы вовремя свернули за угол.
Однако, топот ног за спиной совсем не прибавлял оптимизма.
Снова блукание по каменным прямоугольникам.
Вот и ход, ведущий к гаражу. В спешке, Золот едва не пропустил его.
Крики преследователей, паутиной, заплетали пространство позади.
Ступени. Шумное дыхание напарника. «Люди! — не без презрения подумал Золот». К гаражу вел один коридор, всего один, без развилок и ответвлений.
За спиной стояли крики и рушились стены, впереди — была свобода!
«Они не могут, просто не должны найти и его! По теории вероятности…»
Низвергая теории, в обозримом пространстве послышался стук.
— Нашел!
Стук сменился глухими ударами.
Кусок стены, поднимая тучи пыли и неся свет темному царству мрачных, но спасительных ходов рухнул за несколько метров от беглецов.
В проломе показалось вытянутое лицо в шишковатом шлеме дворцовой гвардии.
— Они здесь, я их вижу!
11.
— Нет, каков подлец, каков подлец. Отступник, сволочь — снюхался с Повстанцами!
Камера была светлая, чистая, с удобными двухъярусными кроватями, но… она оставалась камерой.
Золот подбежал к окну, вымещая ярость на толстых прутьях решетки.
— Предать кого — Гильдию! Организацию, которая ему все дала, обучила, сделала богом!..
Дункан впервые видел напарника в столь возбужденном, и, самое главное, многословном состоянии.
Оставив решетки, Золот подбежал к Трегарту.
— Мы должны, слышишь, должны выбраться, во что бы то ни стало! Если кто-то из нас… погибнет, другой доложит Гильдии о том, что здесь творится. Это приказ! Нет, каков подлец, еще и Компьютер приплел… хотя… если он… существует…
Дункан оживился — вопрос с загадочным компьютером, обладающим немалой ценностью, весьма интересовал его.
— Что за компьютер? — ко всему, это была возможность переменить не очень приятную тему разговора.
Золот смерил его тяжелым взглядом.
— Компьютер Основателя.
— Хита Санникова?
— Угу.
— Основателя Гильдии?
Золот кивнул.
— И… — не выдержал Дункан.
— Тогда было такое время… Санников хранил все данные — новооткрытые вселенные, карты Проходов, и многое другое в компьютерах. Чтобы не утратить информацию, он создал несколько машин, в разных мирах…
— Не доверял?
Золот снова потренировал на Дункане тяжесть взгляда очей.
— Он оставил документы: карты, маршруты, где найти, как добраться к Компьютерам. По-видимому, одна из таких карт попала к Кецалю… Каков подлец, принеси он ее в Гильдию, в штаб, агент мог бы рассчитывать на смягчение приговора… Его бы высадили на отсталую планету, без Проходов…
— Почему так ценны Компьютеры? Неужели информация тысячелетней давности может что-то дать Гильдии, Повстанцам, кому бы то ни было?
— Считается, что Санников знал о многомирье много больше, нежели рассказал, оставил… лет двести назад вспыхнула настоящая лихорадка по поиску Компьютеров. Ходило множество карт, большей частью поддельных. Но некоторые… некоторым повезло, они отыскали машины Основателя.
— И что? — Дункан аж привстал со своего места.
— Почти все Компьютеры оказались в нерабочем состоянии, а какие работали… отказывали после первых же вопросов. Не удивительно — сколько лет-то прошло. Постепенно, поиски сошли на нет, а официальная точка зрения остановилась на мысли, высказанной тобой — содержимое Компьютеров ничего не может дать современной Гильдии. К тому же, примерно в то же время начались первые проблемы с Богами…
— А если этот Компьютер существует и работает?
— Не может быть!
— А вдруг?
— Тогда тем более наш долг — доложить обо всем Гильдии!
Дверь камеры открылась. Почетный эскорт из двух рослых стражников ждал их.
— Его Святость, Всеслышащий Кецаль зовет вас!
12.
Охранники привели их в небольшое помещение, единственным украшением которого, были массивные металлические двери.
Одна из дверей, была гостеприимно открыта, обнажая каменную нишу.
— Комната Проходов, — комментируя очевидное, шепнул Золот.
Посередине, широко расставив ноги, стоял Кецаль.
До этого Дункан видел бога в смотровую щель и со спины, теперь он получил возможность рассмотреть того, как следует.
Высокий, широкоплечий, еще довольно молодой гуманоид. Миндалевидные глаза на лишенном растительности черепе спокойно изучали пленников. Скорее всего, он относился к той же расе, что и Золот, или очень близкой к ней.
На первый, да и на второй взгляд, на психа не похож.
Золот дернулся в руках охранников.
— Предатель! Отступник! Соты еще дождутся нового постояльца!
Кецаль улыбнулся, так улыбаются неразумному дитяти, утверждающему, что земля плоская, так как никакого закругления он не видит. Следовало признать — улыбка у того была искренняя и вместе с тем, преисполненная достоинства — настоящая улыбка… бога.
— Нет, не предатель, а первый вестник новой религии. Настоящей религии истинных богов.
— Призраков! — презрительно выплюнул в лицо оппоненту Золот.
— Я знаю, вы считаете их чем-то вроде суеверия, миражом, страшилкой путешественников по мирам, порождением воображения не в меру впечатлительных агентов. Однако — они существуют, отрицать этот факт, только на основании того, что он не вписывается в концепцию мира взлелеянного Гильдией — глупо.
Золот громко сопел, возмущенно сверкая глазами.
— Я знаю, что вы скажете, — продолжил бог. — Никто не разговаривал с Призраками, никто даже не видел их сблизка. Никто, кроме меня.
— Собственная религия помутила твой разум!
— Я представляю, как это звучит, особенно для тебя — закоренелого гильдийца. Но я видел Призрака, вот как тебя, я дотрагивался до него, более того — Призрак спас меня, и я в своем уме.
Взгляд Золота красноречивее слов говорил о том, что он думает об умственном состоянии собеседника.
— Тогда, с несколькими слугами, мы перенеслись в мир магии… не важно. Важно то, что после этого случая, я понял, кто истинные хозяева многомирья. Не Гильдия с ее имперскими замашками, не эльвы и, уж конечно, не Повстанцы. Я понял, осознал, кому должен служить, не как бог, как пророк…
— Ты псих! И если ты свихнулся до такой степени, что думаешь — Гильдия это так оставит…
— Скоро, очень скоро, друг мой, Гильдии будет чем заняться, сотни агентов-богов возликуют, избавившись от опеки нашей всезнайки, — Кецаль кивнул одному из слуг, тот подошел к нише и активировал Проход.
Охранники подвели пленников к дрожащей поверхности. Они не сопротивлялись — какой смысл?
— Вы хотели заточить меня в соты, в одиночку, на годы, свести с ума, — звучал спокойный голос Кецаля. — Я поступаю гуманнее. Мир, куда вы попадете не намного лучше сот, однако в нем хоть будет с кем пообщаться. Мы называем его — Нарака!
С последними словами, охранники толкнули пленников в подвижный кисель стены.
13.
— Планета Шезла — самая страшная планета…Отрывок из пленки прослушивания
— Почему?Спальни мальчиков-Прыгунов
— Ну… — вихрастый мальчуган в синей, как у всех, пижаме еще больше взлохматил непокорные пряди, — не знаю… страшная и все тут! Тварей там много…Второго года обучения.
— Каких? — вопросил тот же голос.
— Всяких! — не растерялся вихрастый. — Ужасных! А Ворглы так самые ужасные из них!
— Почему? — не сдавался голос.
— Не хотите, не буду рассказывать! — надул щеки вихрастый.
На любопытствующего тут же посыпались шики со всех сторон.
Удовлетворенный результатом, вихрастый продолжил:
— Так вот, Бен Гаан знал, что Ворглы собираются напасть…
— Отку… — увесистый подзатыльник заглушил окончание вопроса.
— Спрятавшись за лагерем, он вытянул оружие и начал ждать.
Вихрастый сделал паузу, однако вопроса не последовало. Похоже, наука подзатыльника не прошла для дотошного даром.
— И Ворглы напали!
— А-а-а, — дружно отреагировала аудитория — две дюжины недорослей различных рас с горящими над синими воротниками глазами.
— Бен выхватил бластер и — Бац! Одного, потом — хлоп! Другого! Потом ножом! Потом снова бластером! А они на него!.. А он их!.. А потом они!.. Потом он!.. Хлоп!.. Тресь!.. Бац!.. А-а-а!!
Вихрастый упал, раскинув руки, кровать жалобно скрипнула.
— Все!
— Убили? — через время поинтересовался робкий голос из аудитории.
— Самого тебя убили! Жив! А Ворглы убежали. Все! До единого!
— Как же люди? — не вовремя очнулся любопытствующий.
— Какие люди?
— Ну те, что были с Гааном?
— Откуда я знаю, как люди, погибли, наверное. Какая разница, главное — Гаан…
14.
Покатый земляной вал окружал огромную, поистине исполинскую воронку. За валом несла тягучие воды черная, маслянистая река. Дальше простиралась пустыня. Далеко, насколько хватал взор, до горизонта — потрескавшиеся земля без клочка растительности.
Несмотря на то, что было тепло, Дункан поежился.
— Что будем делать?
Черные тучи курчавым ковром покрывали низкое небо. Серое пятно у горизонта выказывало наличие солнца.
— Туда, — напарник кивнул вниз, в воронку.
Из дыры поднимался дым, в шевелении ветра различались далекие крики.
— Там кто-то есть, — аргументировал решение Золот.
Они двигались по одной из множества извилистых тропинок, ведущих от вала вниз. По мере спуска, крики усиливались, как и запахи — ощутимо разило серой. Что-то этот мир напоминал Дункану…
— Не нравится мне здесь, — высказал он далекую от оригинальности мысль.
Золот промолчал, продолжая спуск.
Вездесущий ветер, рассеивающий клубы дыма, позволял рассмотреть цель их путешествия — площадку, довольно широкую, опоясывающую воронку.
Последние метры спуска тянулись в узких галереях, образованных колючими и, по-видимому, мертвыми растениями.
Наконец, осужденные ступили на горизонтальную поверхность.
Как ни странно, воняло здесь меньше, но зато крики…
— Грешники, мы здесь за грехи! — мимо путешественников ползло шестилапое существо с обилием рогов и глаз на вытянутой голове. Передвигалось оно при помощи верхних конечностей, нижние, некогда служившие ногами, безжизненно волочились по земле.
— Я грешил, да, грешил! — клубок из щупалец, в середине которого угадывалось человеческое лицо, катился вслед за монстром.
Из темноты выступила симпатичная молодая женщина. Голый живот топорщился шевелящимися буграми.
— У меня двойня, я скоро рожу!
Вслед за женщиной появилась целая процессия, каждое из существ которой являло умопомрачительную мешанину тел и конечностей, обыкновенно, принадлежащих разным видам.
Синекожий гуманоид возвысился над товарищами.
— Братья!
— Да, братья… — нестройно ответила толпа.
— Сестры!
— Сестры…
— Покайтесь, покайтесь, ибо каждому есть в чем каяться!
— Каяться…
— И тогда, Первый Кто Умер пощадит вас!
— Нас…
Занятые собственными проблемами, на новоприбывших мало кто обратил внимание.
Лишь некий четырехпалый гуманоид, являвший собой помесь человека и гиены, попытался укусить Золота за лодыжку, но после крика последнего, с визгом отбежал от агентов.
В глубине площадки делалось то же самое.
— Ты когда-нибудь слышал об этом месте?
— Нет, — Золот покачал головой.
— Может, планета Призраков, посмотри на этих уродов, они не от мира сего.
— Отстань со своими Призраками! Это сказки! Сколько не путешествовал, я ни одного Призрака не видел. А если кто и видел, все можно объяснить особенностями мира. В каждой вселенной существуют свои, пока необъяснимые явления, в некоторых, они схожи, что и породило легенды о Призраках, неуспокоившихся душах Прыгунов и прочем. Все, хватит об этом! Чтобы больше я не слышал, даже слово «призрак»!
— Не услышишь, но что нам теперь делать? Имейся Камень Перемещения, можно было бы убраться из этого мира, а так…
— Спустимся дальше.
— Куда, вниз?
— Да.
— А смысл?
— Не больше, чем оставаться здесь. Первое правило разведчика — исследуй мир, куда попал.
— Мы не разведчики.
— Придется ими стать.
На нижний ярус вело множество тропинок.
Следующий спуск был короче.
Вновь оказавшись на горизонтальной поверхности, осужденные огляделись.
— Никого, — и снова Дункан высказал очевидное.
Если предыдущая площадка кишела жителями, то здесь, создавалось ощущение, они все вымерли, или хорошо спрятались.
— Какой-то звук, — призывая к тишине, Золот поднял руку.
— Я ничего не слышу… — Трегарт напряг слух.
Шипение, шорох, на пороге слышимости пробивался сквозь далекие крики верхнего яруса.
— Похоже на…
— Смотри, — рука Золота указала вбок. Там, на границе света и темноты шевелилась… сама земля! Серая почва вспучивалась и шипела, подобно кипящей жидкости.
— Что за…
Шевеление приближалось, звуки исходили именно от него.
По-видимому, раса Золота обладала более острым зрением, он первый разобрался в происходящем.
— Змеи!
— Змеи? — не понял Трегарт, однако, когда напарник сказал страшное слово, и его глаза различили длинные тела с маленькими головками на конце, толстые и тонкие, переплетающиеся в смертоносном танце.
— Бежим! — последнее они выкрикнули вдвоем и понеслись по ярусу в поисках путей спасения.
Первый попавшийся проход вел вниз.
— Сюда! — Золот припустил по узкой тропинке. Трегарт не на много отставал от него.
Непродолжительный спуск, снова сменился площадкой.
Запах серы стал нестерпим.
Все пространство усеивали разной величины ямы, в них, рождая дым и запах, сверкала и пузырилась желто-красная субстанция, напоминающая вулканическую лаву.
Третий ярус, как и первый, оказался заселен. Не менее фантастические создания бродили между огненными жерлами.
На глазах у путников, одно из них, оступившись, упало в клокочущее озеро. Миг, и ненасытная лава поглотила живое существо.
Другое, наоборот, добровольно окунув клешнеобразные конечности в огненное пекло, с интересом наблюдало, как они обугливаются.
Несколько ящероподобных аборигенов на огромном вертеле поджаривали собрата, к месту будущего пиршества подтягивались прочие существа.
— Вниз, — то ли спросил, то ли утвердил Дункан.
Золот кивнул.
На этот раз они спускались дольше обычного. Дункану начало казаться — проход ведет вглубь, в недра, в самую сердцевину планеты и все, что их ждет — это расплавленный шар ядра.
Единственное, что обнадеживало — по мере спуска становилось прохладнее.
Дыхание превратилось в пар, предназначенные для теплого Толлана одежды плохо спасали от пониженной температуры.
— Может, вернемся?
Отрицательно мычание Золота больше походило на зубную дробь.
Все имеет конец, оправдывая старинное изречение, их ноги коснулись горизонтальной поверхности.
— Это лед, — констатация очевидного вошла у Дункана в привычку.
— Лед, — голос Золота поглотила гробовая тишина.
Ни крика, ни звука не долетало сюда с вышележащих ярусов.
Серая поверхность блестела от чудом добравшихся до такой глубины лучей солнца.
— Похоже, конец — дно ямы.
— Ничего не понимаю, — Золот почесал то место на голове, где у людей росли уши. — Здесь обитает столько существ, мыслящих существ, значит, неизбежна борьба за власть, иерархия, я не говорю — правительство, но хоть какой-то намек на руководство.
— Ты рассчитывал на его помощь?
— Возможно ритуалы, обычаи, законы, связанные с Проходами, с перемещением…
Холод, захватив оболочку, начал добираться до нутра Дункана.
— Давай поищем правительство повыше.
— Постой, — напарник указал на шевеление тьмы, в одной из каверн. — Там кто-то есть…
15.
Представшее перед глазами путешественников существо трудно было назвать человеком. Хотя возможно, когда-то оно им было. Груда полуистлевших лохмотьев, из которых торчали покрытые струпьями худые палки конечностей и заросшая голова с безумными глазами.
— Не бейте, не трогайте меня… о-о-о, Великий Вождь Катура, я тогда сказал ему: иди и возьми! И он пошел… — старик захихикал, — и взял…
Путешественники беспомощно смотрели на обитателя глубин.
— Слушай, давай вылезем наверх, на самый верх, переплывем реку, пройдемся по равнине…
— Равнина, точно, равнина, она была ровная, как вода. И такая же плотная. Едва ступив, все провалились в жижу. Она переварила их… за секунды, — старик снова захихикал.
— Для начала, попытаем счастья на первом ярусе, обследуем его, — Золот оглянулся на пройденный путь.
— Может там, на поверхности есть жизнь. Может мы просто попали в место, куда отправляют преступников, что-то вроде тюрьмы…
— Да, да, я — преступник! Я убил ее… нет… я предал ее, а она умерла, потом, мне рассказывали. Это все равно, что своими руками…
— Напрягись, ты слышал о планете, где преступивших закон держат в подобных ямах?
Золот вздохнул.
— Сейчас бы не помешал Компьютер Хита Санникова, говорят, в нем собраны сведения больше чем о миллионе миров.
При упоминании имени основателя Гильдии, старик встрепенулся.
— Хит Санников, великий Хит Санников — он умер, давно. Но нет, это тайна, я не должен говорить, никто не должен знать. Гильдия… молчи, Бен, Гильдия…
— Гильдия? — Дункан наклонился к существу. — Старик, что ты знаешь о Гильдии?
— Он же сумасшедший, ты прав, пока окончательно не замерзли, надо выбираться отсюда.
— Что ты знаешь о Гильдии? — настойчиво пускал пар в лицо аборигену Дункан. — Что?
Несчастный забился в глубину ниши, сверкая перепуганными глазами.
— Ничего, ничего. Я не должен говорить, иначе — соты. Я не хочу в соты! — неожиданно закричал он. — Я ничего не сделал! Ничего! — так же быстро, как началось, буйство прошло. — Мне здесь хорошо, очень хорошо… немного холодно… нет шоколада, а так — хорошо…
— Слышал, слышал, он знает о Гильдии, сотах!
— Возможно, один из предателей-агентов, спасающийся от справедливого наказания, — равнодушно бросил Золот. — Какой-нибудь зарвавшийся божок.
— Бог, бог, да, я был богом! О-о-о, бог, а она пришла ко мне — прекрасная темнокожая Гюльтай… нет, темная кожа была у Марины, точно, у Марины, а Гюльтай была… мы поженились… у нас были дети, нет, дети были у Рсулы… да, Рсула сказала, что мальчик, когда вырастет, станет…
— Хит Санников, — произнес Дункан.
Услышав знакомое имя, старик снова встрепенулся.
— Санников, о-о-о, Санников — великий человек. Он умер, давно.
— Ты можешь вывести нас отсюда?
— Вести, везти, мне везло, мне очень везло, тогда, когда на нас напал дозор Ворглов. Я ушел на разведку… потом вернулся… они все умерли! — старик заплакал.
Ворглы — знакомое слово, где-то Дункан его уже…
— Что ты с ним возишься, пошли отсюда! — прервал размышления Золот.
— Погоди! — Трегарт снова обратился к старику. — Слушай, Проход, ты знаешь, что такое Проход?
— Проход, нет, нет, там Гильдия, я ничего не сделал!
— Успокойся, успокойся, мы не пустим Гильдию, только покажи Проход.
— Я не виноват, это все она — Гюльтай, Рсула, Селена, потом Ворглы — они меня довели, сами, я не виноват!
— Если не покажешь Проход, мы приведем Гильдию, сюда, они засадят тебя в соты.
— Нет! — старик вцепился в одежду Трегарта, в сравнении с удушающим облаком, окружающим его, даже вонь Флостеров казалась райским фимиамом. — Только не соты, не соты… охоты… охота… да, мы были на охоте, знатная, давно я так не отдыхал. Я тогда завалил деведя, сам, лично. Потом мы пили с правителем…
— Соты, — напомнил Дункан.
— Нет, только не соты!
— Проход!
Неожиданно умалишенный оттолкнул Трегарта и, передвигаясь на четвереньках, заковылял вдоль изрытой стены.
— Куда это он? — удивился Золот.
— За ним!
Несмотря на необычный способ, перемещался он довольно резво. Агенты едва поспевали следом.
Наконец груда тряпья остановилась у одной из каверн.
— Там, — корявый палец указал на нишу.
— Что он хочет этим сказать?
Дункан подошел ближе, по коже прошло знакомое покалывание.
— Это… это Проход! — не без труда поверил собственным ощущениям Трегарт.
— Ты уверен?
— Да! — Дункан пролез дальше, кожа, как всегда в близости Прохода, откровенно зудела.
— Нелишне знать, куда он ведет?
— Какая разница, лишь бы отсюда!
— И ты можешь его активировать?
— Хоть сейчас!
— Гильдия, соты! — пискнув, старик припустил в обратном направлении.
— Тогда, давай.
Трегарт сосредоточился, он скорее почувствовал, чем увидел, как земляная стена перед ним размягчилась…
16.
Воздух с той стороны был далеко не горяч, но после холода воронки, казалось, они перенеслись в знойную пустыню.
Оба путешественника некоторое время молчали, наслаждаясь состоянием неземного блаженства, когда продрогшее тело каждой клеточкой, губкой, впитывает живительное тепло.
Шорох листьев перемежался далекими криками животных.
— Лес?
— Лес, — согласился Золот.
— Выбрались, выбрались! — Трегарт прыгал не столько от обилия чувств, сколько для согрева. — Что теперь? Ищем жилище и… и пожрать, — живот, одобрительным бурчанием, высказал свое согласие.
Похожим звуком, отозвался желудок Золота. С той поры, как они пообедали в камере, во рту не было ни крошки.
— Нет, незнакомая местность, темно, к тому же — лес, возможны хищники. Самое разумное — лечь спать, чтобы по видному, с новыми силами…
— Самое разумное чего-нибудь пожевать, — Дункан подошел к ближайшим кустам, оторвал листок и осторожно засунул его в рот.
— Не советую, — Золот изучал деревья на предмет пригодности для ночлега. Как назло, в поле зрения все стволы внизу были гладкие с густыми кронами в далекой тьме. — Можешь подхватить несварение желудка, вкупе с поносом, или того хуже — отравиться.
Дункан поспешно выплюнул лист, к тому же он был горький.
Вздохнув, Золот начал мостится под одним из стволов.
Постояв некоторое время, Дункан присоединился к напарнику.
Засыпали они под аккомпанемент бурчащих животов. В тишине ночи, те выводили трели, не уступающие рыкам голодных хищников.
Утро встретило привычным бурчанием живота и свежим зудом в носу.
Погладив первое и почесав второй, Дункан открыл глаза.
Кусок кости, сколотый так, что оставался острый конец, висел перед глазами.
Дункан проследил вдоль необычного предмета. Посредством кожаного шнурка кость крепилась к недлинной палке, которую сжимали толстые пальцы с редкими серыми волосками.
Рядом с первой костью, возникла вторая, потом еще, еще…
— Золот, — Трегарт осторожно дотронулся до плеча напарника.
— Я не сплю.
Пол дюжины аборигенов, вооруженных копьями, которые сейчас были направлены на агентов, причем острыми концами, замерли перед ними.
— Какие предложения?
— Не делай резких движений.
Первое, что обращало на себя внимание при взгляде на дикарей, а новые знакомые, без сомнения, еще не имели сомнительного счастья приобщиться к цивилизации, были… уши. Непомерно большие, перепончатыми крыльями, они росли по бокам головы и в данный момент напряженно подрагивали. В сравнении с ними, даже вытянутые лица с круглыми желтыми глазами и острыми носами казались заурядными.
На аборигенах не было никакой одежды, даже набедренных повязок. Собственный, пусть и редкий, мех легко заменял ее.
— Друзья, мы друзья, — в миролюбивом жесте, Золот поднял руки.
Уши прижались, а копья приблизились почти к самым горлам путешественников.
— Лучше ничего не мог придумать, — прохрипел Дункан.
— Парни нас боятся, поэтому хотят заколоть. Постарайся сделать вид, что ты до колик страшишься их.
— Даже не знаю, придется сильно постараться, — от страха ушло даже чувство голода, всю ночь бурчащий живот благоразумно затаился.
Золот вытянул руку и в лежачем, далеком от удобства, положении, несколько раз прочертил воздух. Дункан узнал жест — универсальный знак, по которому в мирах, посещенных мессиями, узнавали пророков.
— Думаешь, Гильдия добралась сюда?
— Чем черт не шутит.
На аборигенов жест не произвел впечатления — копья не опустились, хотя и не приблизились.
«А вдруг…» — Дункан вспомнил пасс, старый знак агентов, до установления стандартного культа, который ему показывал наставник.
Подобно Золоту, он вытянул руку, насколько помнил, воспроизвел его.
Эффект был сродни разорвавшейся бомбе.
Уши захлопали, словно это были, действительно, крылья и аборигены собирались при помощи их взлететь. Волосатые руки побросали копья, а хозяева копий, встав на колени, уткнули уродливые лица в землю.
— Что, что ты сделал? — удивленно пробормотал Золот.
— Не знаю.
17.
— Тлапока!
— Тлапока.
— Тлапока.
Прижав уши, группа аборигенов важно поклонилась.
Золот вздрогнул и снова принялся плести сложный узор из жестов, мимики и многозначительно мычания.
Они сидели в плетеной хижине, самой большой в затерянном среди леса селении.
Напротив восседала группа старейшин племени, или кто-то в этом роде. Костюм Адама у них дополнялся цветными бусами и разновеликими перьями, воткнутыми прямо в седой мех.
— Попроси еды, — шепнул Дункан. Желудок, пережив страх, затянул арию голода.
— Отстань! — Золот закончил пантомимическое представление.
— Тлапока! — родил самый старый и наиболее оперенный абориген.
— Тлапока.
— Тлапока, — подхватили сородичи.
Снова последовала серия поклонов.
Золот вздохнул и с упорством безумца вновь принялся жестикулировать.
Старейшины внимательно следили за гостем.
— Чего ты от них добиваешься?
— Раз здесь был агент, значит, существует Проход. Я пытаюсь втолковать этому цвету племени, чтобы они показали место, откуда появился посланник. Возможно, оно у них числится, жилищем бога или жертвенником, возможно на него наложено даже табу, так часто бывает…
— Тлапока!
— Тлапока.
— Тлапока.
Поклон.
— Нет, до чего тупые!
— Не удивительно, я тоже тебя не понял. Разреши мне попытать счастья.
Золот смерил Дункана презрительным взглядом.
— Ну-ну.
Трегарт пошарил в карманах — монетка — блестящий металлический прямоугольник с изображением Кецаля, появилась на свет.
Свежий предмет произвел на хозяев должное впечатление.
Уши задрожали, рты непроизвольно сглотнули выступившую слюну — монета блестела.
— О-о-о!
— А-а-а!
Дункан повертел монетой перед острыми носами, позволяя слюне окончательно заполнить рты.
— А-а-о-о!
— Тлапока, — он протянул монету главе «парламента».
Тот поспешно выхватил ее узловатыми пальцами.
— Тлапока!
— Тлапока.
— Тлапока.
Уши торчали гордо расправленными крыльями.
Группа поспешно поднялась и, галдя, направилась к выходу. Впереди — счастливый обладатель блестяшки, с поднятым над головой трофеем.
— Как это у тебя?.. Куда они?
— Подношение богу. Пошли.
Вслед за старейшинами увязалась половина племени — ушастая галдящая толпа, среди которой возвышались Трегарт с Золотом.
Вождь привел их к расчищенной от крупных растений площадке. Посередине рукотворной поляны возвышалось дерево. Почти у самого основания, ствол раздваивался, образуя букву «V».
— Тлапока, Тлапока! — монета была положена в развилку.
— Это… это Проход, — Дункан почувствовал знакомое покалывание.
— Уверен?
— Не задавай дурацких вопросов! Гляди, даже знак есть.
На одном из стволов их предшественник выцарапал иероглиф — послание тем, кто придет за ним.
— Что, что он означает, куда ведет Проход?
— Не разобрать, слишком давний, почти затянуло корой.
— Тлапока!
— Тлапока!
Разорялись аборигены.
— Способен активировать?
— Конечно, однако не станет ли хуже. Может, останемся здесь, попытаемся добраться до цивилизации, вполне возможно, религия Гильдии пустила на планете более глубокие корни…
— А в это время Повстанцы доберутся до Компьютера! Давай, активируй!
— Ты — главный.
Дункан сосредоточился. Воздух между стволами задрожал, искажая пейзаж позади.
— О-о-о! — изменения не остались незамеченными.
— Тлапока! — поклонился Золот и первым шагнул в Проход.
Еще до того, как Трегарт последовал за ним, аборигены в привычном поклоне плюхнулись на землю.
— Тлапока!
— Тлапока!
— Тлапока, — вздохнул Дункан, и Проход поглотил его.
Сперва Трегарт подумал, что перенесся на ту же планету — их снова окружали растения. Не понадобилось много времени, чтобы отметить — новый лес был много гуще предыдущего, деревья почти смыкали крупные стволы, обильно утыканные ветками. Словно канаты плот, их скрепляли толстые лианы с крупными листьями без черенков.
Золот, также внимательно изучающий окружающую обстановку, внезапно побелел.
— Активируй Проход, обратно, скорее, забери нас отсюда!
Никакой опасности в зоне видимости, да и слышимости, не наблюдалось.
— Что случилось, зачем?
— Действуй!
— Я не… — Дункан попытался сосредоточиться. Что-то ткнулось в его лодыжку, он опустил глаза — одна из лиан касалась ноги концом зеленого побега.
— Опоздали!
— Почему?
В следующее мгновение, кроны близлежащих деревьев выпустили десятки гибких стеблей. С проворством, свойственным скорее животным, нежели растениям, они оплели Дункана. Это было настолько неожиданно, что он не успел не только дернуться, но даже испугаться. Миг, и лианы подняли заплетенный кокон тела, притянув его к стволу. Рядом барахтался Золот, скорее силою привычки, нежели, имея шанс освободиться. Впрочем, сопротивление, не могло длиться долго.
— Это Баньян, — вздохнул напарник.
18.
Аресты сторонников неизбежны, более того — желательны.Памятка агенту
Арестованы должны быть публичные, наиболее УЗНАВАЕМЫЕ индивидуумы. Если этого не происходит, власти следует простимулировать.Гильдия — закрытый курс для агентов-мессий.
Агент должен употребить все наличествующие средства, влияние, дабы в качестве меры наказания была выбрана — публичная казнь, либо адекватное ей по зрелищности и МАССОВОСТИ действо.
Так как многие осужденные пугаются, впадают в депрессию, либо вообще отказываются от своих взглядов, агенту следует предварительно проконсультировать, успокоить его. Список стандартных ситуаций см. Приложение 4.
На экзекуции, после произнесения речи (список стандартных речей см. Приложение 5), казнимый спасается путем вознесения на небо, исчезновения в светящемся луче, либо другим наиболее эффектным и приемлемым для данной местности способом.
Далее он должен появиться и проповедовать В ТОЙ ЖЕ МЕСТНОСТИ.
Оптимальное число спасенных проповедников — 10–12 особей, обязательно в различных местах, различных вековых групп, социального положения.
Каждому классу — свой.
19.
— О, царь лесов, владыка поверхности, гроза живого, многомудрый баньян. О тот, чьи корни достигают сердца планеты, а кроны подпирают небо. О великий, чья тень простирается на тысячи…
Дункан понял, как чувствовали себя мумии, неудивительно, что в большинстве фильмов, они восставали. Хотя мумия — мертвая, а они — живые, мумия — в гробнице, а они — на свежем воздухе… слабое, но утешение. Во всем остальном — точная мумия — не шевельнуться, ни изменить существующее положение.
— О, зеленый среди зеленеющих…
Внезапное изменение статуса не прошло для напарника даром. Скоро час, как тот выкрикивал хвалебные оды во влажный лесной воздух.
— Золот, ты это…
— Отстань!
Дункан не знал, как вести себя с умалишенным, да еще с буйным. Хорошо, хоть он опутан лианами.
— Уважаемый повелитель недр, царь небес, нижайше прошу, отзовись!
На ближайшей к Золоту ветке появился небольшой зверек, похожий на белку, только с лысым хвостом. Приблизившись почти к самому лицу агента, представитель фауны принялся заинтересованно изучать его маленькими черными глазками.
— Великий Баньян, я — Золот Балтазар Хадир Карди и мой спутник — Дункан Трегарт от всего сердца желаем утолщения твоим стволам, роста побегам, зелени листьям.
Все это он выдал, обращаясь к… белке!
Сдвиги в психике напарника не только наличествовали, но и прогрессировали.
Это же почувствовал и зверь, махнув облезлым хвостом, «белка» убежала.
Изменения регонсцинировки ничуть не смутили умалишенного, он снова обратился к лесу.
— Пусть ветер благоприятствует твоим спорам. Пусть упадут они на земли врагов твоих, пусть укоренятся и войдут в силу, пусть никто не сметет их с лица матери-планеты…
— Золот, а знаешь, все не так уж плохо… — на чужой планете, привязанный к стволу, да еще в компании умалишенного.
Не гладя на него, напарник бросил:
— Я не сошел с ума.
— Конечно, никто и не говорит…
— Идиот! Чему тебя только учили! Это — Баньян. Это — планета Баньянов — разумных деревьев, заплетающих всю поверхность. Корни заменяют им нервную систему, лианы — руки, ко всему, они еще и немножечко телепаты, хотя наших мыслей прочесть не могут. На счастье, Баньяны падки на лесть. — О, величайший из великих, многомудрый среди многомудрых. Пусть отсохнут побеги твоих соседей, пусть истощится под ними почва, пусть тучи заволокут небо над их кронами, а молнии спалят… Ты слышишь?
Трегарт не сразу сообразил, что обращаются к нему. Он напряг слух — в привычном шорохе леса, действительно, угадывались новые звуки.
— Ветки трещат, и что?
— Кто-то идет!
— Животное?
Звуки ломаемого сухостоя перемежались тихой руганью — наверняка путь был не из легких.
Голос казался вполне человеческим.
И он… приближался.
20.
На пространство перед деревьями вышел… человек. Вывернув, насколько возможно в его положении, голову, Трегарт с интересом рассматривал новое действующее лицо.
Ничего необычного — темные с проседью волосы, лукавые глаза под широкими бровями, слегка запущенная борода, лет сорок с хвостиком — на вид обычный мужчина, немного уставший.
— Это он, Баньян?
Золот посмотрел на Трегарта, совсем, как Дункан минуту назад смотрел на него. То есть, как на сумасшедшего. Однако, не сказал ни слова, точнее сказал, но не Дункану.
— Привет, Д'арно.
Новоприбывший поднял глаза.
— Та-ак, кто здесь у нас? Никак верный страж законов и обрядов, гроза богов и агентов, неугомонный борец с инакомыслием — досточтимый Золот Карди!
Золот поморщился.
— Рад тебя видеть, — фраза далась агенту не без труда.
— Кто это с тобой? — от прищуренных, близко посаженных глаз устремились лучики морщин. — Никак новенький?
— Дункан Трегарт, — буркнул Золот.
— Алекс Д'арно, — поклонился незнакомец. — Прыгун?
— Да, — ответил за себя Трегарт.
— Слушай, Д'арно, кончай трепаться, не видишь — мы влипли.
— Надо же! И чего, уважаемые агенты не менее уважаемой Гильдии хотят от меня?
— Поговори с Баньяном, ты же находил общий язык.
— С какой радости?
— Помочь товарищам-гильдийцам выбраться из беды.
— Мня же выперли из Гильдии! Забыл?
— Ты сам ушел!
— Как не уйти — туда не ходи, это не делай, а поступать так — вообще соты!
— Ты поможешь, или нет?
— Попробую, — Д'арно закричал, обращаюсь в чащу, подобно тому, как это делал Золот. — Эй, Баньян, это я — Алекс, есть разговор!
Лес молчал, Дункан вообще не понимал, каким образом, он может разговаривать.
На одной из нижних веток возникло шевеление — из кроны выбрался ушастый зверек с длинными цепкими лапами.
— А вот и ты!
— Чего надо? — не слишком вежливо поинтересовалось животное.
Не держи Дункана лианы, он наверняка бы свалился. Зверь — разговаривает!
— Ты меня разве не узнал? — между тем продолжал Д'арно.
— Ага, помнится, последний раз, ты обещал привезти помет мраканских гусениц — двухлетней выдержки.
— На Мраке сейчас выборы, а на выборы у них всегда революция, иначе — ты меня знаешь — я бы обязательно привез.
— Отговорки, отговорки, у вас — белковых на все отговорки. Теперь ты еще начнешь просить, чтобы я отпустил этих двоих. Горластый так орал, что распугал всех птиц. А птицы, между прочим, клюют жуков-короедов.
— Зачем они тебе?
Зверек равнодушно принялся чесать задней лапой основание уха.
— Повисят — перегной будет, удобрение. Конечно, не помет гусениц, но все же…
— А если я пообещаю привезти тебе две тонны пестицидов?
Зверь даже прекратил чесаться.
— Пести… н-нет, не верю, лучше пусть эти — перегной, — лапа снова пришла в движение.
— Эй, ты мне должен, забыл?
— Это еще за что?
— А кто подлил кислоты в корни твоего соседа — баньяна с дальнего холма?
— Ну-у… — зверь, казалось, колеблется.
— Кстати, где он теперь?
— Ну-у… наши корневища переплелись…
— Иными словами — холм теперь твой.
— Ну, да…
— Так как насчет, отпустить?
Зверь вздохнул.
— Две тонны пестицидов?
— Да!
— Только самых лучших, концентрированных, запрещенных к применению, а не те, что сыпят эти — защитники природы.
— Самых лучших — двухлетней выдержки!
— И помет.
— Как только закончатся выборы — я здесь!
Зверь поднялся и лениво уполз обратно в крону.
— Договорились.
Едва он это сказал, Дункан почувствовал, что лианы ослабли. Они с напарником, обессиленные, свалились к ногам спасителя.
Кровь, проникая в затекшие члены, несла терпимые, но далекие от приятных боль с зудом. Отчаянно хотелось чесаться, однако сделать это означало усилить приток крови, а значит, новые порции малоприятных ощущений.
Они так и лежали — как упали — ожидая, когда тело само закончит работу.
— К Проходу тащиться не будем, а то наш хозяин, чего доброго, передумает, — их спаситель увлеченно рылся в собственном заплечном мешке. — Ух ты, а это здесь откуда?..
— Д'арно, он кто? — боль, наконец, ушла, Дункан почувствовал силы осторожно шевельнуться, более того, сесть, подняться.
— Вольный Прыгун, — Золот с трудом вытолкнул два слова и поморщился, словно от кислого.
— Вольный… — Трегарт попытался вспомнить, что слышал о вольных за время непродолжительного обучения.
— Вот! — на шершавой ладони спасителя, поигрывая изумрудными жилками, лежал старый знакомый — Камень Перемещения. — Ну-ка, детки, давайте ближе к маме, перенесу прямо к штабу, с ветерком.
— Это опасно! — воспротивился Золот.
Дункан также не испытал воодушевления, хоть и сам несколько раз прыгал при помощи Камня. Но, одно дело — сам себе хозяин, и совсем другое — довериться незнакомцу…
— Неужели доблестные агенты струсили? Впрочем, здесь не Гильдия, неволить никого не стану. Счастливо оставаться.
Д'арно сосредоточился на Камне, превозмогая боль, они поспешно заняли места рядом и как раз вовремя. Накатили знакомые ощущения Прыжка.
— Ни с места!
— Руки!
— Несанкционированное вторжение!
— Дом, милый дом, сладостный миг встречи, — Д'арно, как и агенты, лениво поднял руки. — Отрадно сознавать — ты не изменился.
— Не разговаривать!
— Не двигаться!
За сине-голубыми спинами охранников Трегарт рассмотрел миниатюрную фигурку Председателя Совета, неизвестно зачем забредшую в Зал Перемещений. Увидел женщину и их спаситель. Бородатое лицо расплылось в улыбке.
— Здравствуй, Ассанта.
Лицо женщины побелело.
— Александр?