В день отъезда Киры Павел старался шутить, однако в глубине сознания ворочалось что-то неприятное, и это чувство не оставляло Павла весь день.

– Ты недурной товарищ! - бормотал Павел, пожимая сильную руку Киры, - и я, пожалуй, без тебя пролью немало слез.

Улыбаясь, он смотрел в глаза Киры, но, не будучи в силах выдержать встречный взгляд, щурился, надвигал шляпу на нос и говорил в свое оправдание:

– Я, кажется, сегодня ослепну от солнца.

На аэровокзале они сидели в ожидании самолета больше часа, и за это время у них не нашлось ни одного слова для разговора, но в ту минуту, когда самолет упал на площадку и пассажиры поспешили в кабины, они, перебивая друг друга, начали говорить вдруг обо всем.

– Мы неплохо здесь жили, - твердил Павел.

– Но ты непременно должен побывать в совхозе, - бормотала Кира.

– Обязательно, это я уже твердо…

– Непременно… Хорошо?

– И там, где была ты… Я очень заинтересовался…

Павел ласково взял руку Киры и неожиданно для самого себя спросил:

– Ну, ты теперь мне можешь сказать, что было в письме?

– Что? - вспыхнула Кира.

– Я говорю про то письмо.

– Про то письмо… - повторила Кира в замешательстве потом, улыбаясь, сказала:

– Теперь мне кажется… со временем… ты узнаешь…

Самолет рванулся и через минуту превратился в черную точку, которая затерялась в голубом сияющем просторе.