Работы предполагалось закончить в пятидневный срок, но прибывшие со всех концов Республики товарищи работали на стройке по 16 часов, и на второй день к вечеру основные сооружения были почти закончены.
Приказом Совета ста трудовая армия распускалась. Оставшиеся работы было поручено закончить населению Харькова самостоятельно. Но после того, как около ста миллионов человек, вооруженных самыми совершенными машинами, проработали на месте катастрофы два дня, оставалось только одно - застеклить кварталы Харькова, который от сотрясения воздуха, в момент падения метеора, растерял все стекла в рамах домов.
– А машины? - недоумевала Кира.
– Машины повезут обратно те, кто их привез!
– Словом, мы свободны.
– Да. Руководитель сотни, в которой мы работали, сказал, что обратно можно ехать даже без вещей. Наши палатки и кровати будут взяты воздушными поездами.
– Я хотела бы сдать в багаж в первую очередь зеленый горошек.
У Павла что-то попало в глаз, и он усиленно начал протирать его.
– Ты меня слышишь, Павел?
– Да, слышу, слышу.
– Ну, и что же?
– Ах, ты все о том же…
– Может быть, мы его возьмем с собой?
– О-о! - застонал Павел.
Он видел, как за эти два дня осунулась и побледнела Кира, и чувствовал себя виноватым перед ней. Он прилагал все усилия к тому, чтобы загладить свою вину.
После того, как трудовая армия была демобилизована, он предложил Кире вернуться обратно в Москву не самолетом, а дирижаблем конечных рейсов, так как на этих дирижаблях, он знал, была прекрасная кухня.
– Но тогда нам придется тащиться до Москвы не менее, как два-три часа.
– Неважно! - настаивал Павел.
– Ты имеешь в виду кухню? - догадалась Кира.
– Именно…
– Пожалуй, это идея! - согласилась Кира.
Некоторое облегчение Павел почувствовал лишь в тот момент, когда они вошли в ресторан воздушного корабля и сели за свободный столик. Стараясь исправить ошибку, Павел сам старательно составил меню обеда, проявив при этом все свои способности.
– Я не знала, что ты такой привередливый! - удивлялась Кира. - Я считала твою любовь к зеленому горошку неизменной.
– Ну, ну! - заворчал Павел, - забудем о постигшем нас несчастии.
Они принялись завтракать, чувствуя, может быть в первый раз, удовольствие процесса насыщения.