В Цитадели, обители ордена мейстеров в Староместе, находится самая большая библиотека в Известном мире, в которой в рукописях и свитках бережно хранятся ценные знания. Эта глава предлагает краткий экскурс в мир к югу от Стены. Это то, что знает Сэм и не знает Лилли. В ней представлены основные понятия, мировоззрения и социальные нормы Известного мира – вся та информация, которая нам понадобится, прежде чем мы отправимся в длительное путешествие через Вестерос и Эссос в следующей главе. Большинство народов Вестероса и Эссоса разделяют эти верования и действуют в соответствии с этими кодексами поведения. Тем не менее в некоторых случаях – довольно часто – эти убеждения оспариваются и устои нарушаются. Те, кто осмеливается поднимать «неудобные» вопросы, становятся в определенном смысле аутсайдерами: Варис, Петир Бейлиш или Джорах Мормонт и особенно Дейенерис. В первом разделе мы исследуем старые, устоявшиеся принципы, которые особенно характерны для отдельных персонажей: генеалогия, дома, честь, устная традиция и манеры речи, патриархальный взгляд на любовь, пол и сексуальная политика. Во втором разделе рассмотрим более крупные социальные категории: гостеприимство, справедливость и месть, война и оружие – и драконов. Я буду обращать ваше внимание на моменты, перекликающиеся со средневековой культурой. Это позволит нам глубже проникнуть в эти важные составляющие мира, в котором существуют наши персонажи.

 

Титул, род и честь

И в средневековом мире, и в мире «Игры престолов» кто есть кто, полностью зависит от того, кем были их родители, бабушки и дедушки. Для персонажей низших классов социальная мобильность труднодоступна. То, что Варис, сын рабов в Лисе, в юности ставший оскопленным попрошайкой и проституткой в Мире, добился членства Малого совета Семи Королевств, – пример головокружительного взлета. Благодаря своей полукриминальной деятельности – скупке краденого в Пентосе, созданию сети информаторов по всему Эссосу, он стал известен как мастер над шептунами за Узким морем. Лорд Варис не имеет земли, не принадлежит ни одному дому, и его титул почетен. Не многие герои испытали столь стремительный взлет; даже лорд Бейлиш унаследовал землю и титул, и, учитывая, что дом Бейлишей основан относительно недавно, Мизинец (его прозвище) всегда остро осознает свою социальную неполноценность по сравнению с Талли, с которыми он был воспитан, и со Старками. То, как лорд Бейлиш использовал свой ум и способности, чтобы добиться должности мастера монеты, подобно поэту четырнадцатого века Джефри Чосеру при дворе Эдуарда III и Ричарда II, представляется достаточно любопытным, и об этом будет подробно рассказано в третьей главе.

Для ремесленников, продавцов, фермеров, матросов и проституток главных королевств и городов Эссоса и Вестероса происхождение предопределяет их социальную роль. Бронн – это очевидное исключение. Среди людей, для которых важно, чей ты сын, он называет имя своего отца и объясняет, почему его следует уважать: Шагга из Каменных Ворон считает, что при любом удобном случае следует сообщать, что он сын Дольфа. В официальном разговоре Дрого вспоминает, что он сын Бхарбо (имя, которое намекает на варварство, которое андалы приписывают кочевникам). Задолго до появления фамилий (а в Исландии до сих пор) использование отчества было единственным способом отличить кого-то среди людей, носящих то же имя. Рассказчик в «Беовульфе», староанглийской поэме, названной по имени главного героя, все время упоминает отца Беовульфа – Эггтеова. В данном случае это не просто способ отличить героя от других Беовульфов, но также напомнить аудитории, а также персонажам самой поэмы об отце Беовульфа. Когда отчество Беовульфа стало известно королю датчан Хротгару, он сразу же осознал, кто стоит перед ним: это сын человека, которому Хротгар помог в молодости. Благодаря этому осажденному датскому королю становится проще принять помощь молодого Беовульфа в борьбе против монстра Гренделя.

Родословная – это всё для членов великих домов, и их положение относительно друг друга определяется продолжительностью их истории. Старки были королями или Хранителями Севера более 8000 лет, со времени Брандона Строителя, который не только построил Винтерфелл, но, что еще важнее, Стену. Другие великие дома могут проследить свою родословную до нашествий андалов или же, в случае с Таргариенами, до Рока Валирии. Подобно средневековой аристократии, члены великих домов верят, что их привилегированное положение, их авторитет и их самосознание как «благородного сословия» передаются через кровь. Это убеждение разделяют не только в Вестеросе; неспроста дотракийцы используют фразу «кровь моей крови». Сила крови – это не только метафора: в глазах Мелисандры и в культе Владыки Света королевская кровь обладает особыми свойствами. Пиявок, напившихся крови Джендри, бастарда Роберта Баратеона, Станнис бросил в огонь, проклиная своих врагов: Робба Старка, Бейлона Грейджоя и Джоффри, своего племянника. Но повлияло ли это на их судьбу? Конечно, Мелисандра может это утверждать, но можно назвать более правдоподобные причины их смерти. Тем не менее магия крови обладает определенной силой и по этой причине обычно запрещена; результаты ее воздействия – такие как состояние парализованного Дрого, появление на свет драконов, пророчество, данное Серсее мейегой, убийство Ренли – непредсказуемы и опасны.

Законнорожденность имеет решающее значение, и знание своей родословной крайне важно; следовательно, бастарды и те, чье происхождение неясно, не внушают доверия. Бастард должен многое, если не все доказывать. Незаконное рождение Джона Сноу полностью определяет его судьбу; оно стоит за его решением присоединиться к Ночному Дозору и его последующим назначением на пост лорда-командующего. В частности, его решение присоединиться к Дозору подпитывается поклонением его кумиру – дяде Бенджену Старку, но в основном обусловлено осознанием того, что для него нет места в Винтерфелле. Он не может надеяться наследовать крепость или на любую существенную роль в замке, которая была бы соизмерима с ролью его братьев. Гнусный бастард Русе Болтона Рамси также зовется Сноу до тех пор, пока Русе не объявил его своим сыном и наследником. Попытки Рамси стать достойным носить имя своего отца часто сталкиваются с его садистскими инстинктами, но сцена, в которой Русе его окончательно признает (4.8), показывает, как Рамси стремился быть признанным своим отцом. Точно так же незаконнорожденность Джоффри и Томмена лишает их права на Железный трон. Дело не в кровосмешении, а в том, что, в отличие от их черноволосого старшего брата, который умер ребенком от лихорадки (как упоминает Серсея в эпизоде «Королевский тракт», 1.2), по крови они не относятся к Баратеонам. И хотя многие бастарды, которых Роберт породил среди низших классов Королевской Гавани, не представляли особой угрозы для престола, Джоффри, подобно царю Ироду или даже королю Артуру в «Смерти Артура», написанной в пятнадцатом веке сиром Томасом Мэлори, решает, что безопаснее уничтожить всех потенциальных соперников.

По словам Мэлори, Мерлин пророчествует, что сын Артура, родившийся в мае в результате инцеста, приведет к гибели королевства. Артур не смог уничтожить Мордреда, потому что корабль, на котором ребенок плыл из Оркни (где сводная сестра Артура родила его) в Лондон, потерпел крушение в пути; ребенка выносит на берег, где его подбирает и растит фермер. Артур помещает других мальчиков, родившихся в мае, в лодку и пу скает их дрейфовать; все они погибают. Однако пророчество Мерлина нельзя обойти, и Мордред выживает и выполняет свое предназначение. Так же и Серсея считает, что все дети Ро берта мертвы, но Джендри все же выжил, несмотря на попытки Мелисандры. В сериале он вместо Эдрика Шторма, еще одного бастарда Роберта, сбегает с Драконьего Камня с помощью Давоса. В книгах Джендри работает кузнецом в гостинице на перекрестке, где происходит множество роковых встреч, и его дальнейшая судьба остается предметом домыслов. Положение единственного выжившего сына из дома Баратеонов, законного или нет, делает его особенным. Нед Старк увидел что-то особенное в Джендри и предложил обучать его сам: «Если наступит день, когда этот мальчик скорее возьмет меч, чем выкует его, присылайте его ко мне» (1.4). В средневековых романах иногда опытный рыцарь понимает, что молодой человек, притворяющийся совершенно обычным человеком, на самом деле имеет более высокий статус по рождению. Гарет, сын короля Оркнейского, в «Повести о сире Гарете» Мэлори решает скрыть свою личность, явившись в Камелот, и ему разрешают работать на кухне в течение года, прежде чем он просит дать ему задание. Гарет хочет обрести независимость от своих братьев и отца и прославиться благодаря своим способностям и нраву, а не происхождению. Сир Ланселот становится его наставником, и, хотя он уверен, что Гарет благородных кровей, он любезно подыгрывает обману Гарета и сам посвящает его в рыцари в конце года. В другой повести Мэлори Мэрлин узнает, что сын пастуха, увлеченный рыцарством и обреченный на сельский труд, – на самом деле незаконнорожденный сын короля Пелинора. Артур посвящает в рыцари молодого Тора, и он становится ценным и полезным участником Круглого стола. Сложно сказать, случится ли подобный социальный взлет с Джендри; в сериале неизвестно, куда он направился после того, как Давос осво бодил его из темницы.

Быть благородным означает быть лучше, чем простолюдины. Аристократия, по крайней мере как она это представляет, ведет себя лучше, соблюдает свои обещания, мужественна, непоколебима и щедра, когда это возможно. Для мужчин военное искусство имеет решающее значение – будь то рыцари или такие простые воины, как Нед и Робб Старк. Возможности благородных женщин более ограниченны: они играют роль пешек в брачных партиях или матерей, но также советниц и стратегов (особенно в домашней обстановке). Они должны быть красивыми и умными, а также послушными и скромными. Отличие Вестероса от средневекового мира состоит в том, что в нем, похоже, не обращаются к богам за помощью и для поддержания порядка. Средневековые мыслители утверждали, что Бог создал различные сословия: те, кто воюет (аристократия), те, кто молится (духовенство), и те, кто работает (крестьянство). Несомненно, Бог одобрял появление буржуазных сословий ремесленников, купцов, торговцев и государственных служащих, которые не вполне вписывались в старую модель, хотя неизвестно, насколько его одобрение распространялось на так называемое четвертое сословие – женщин. В Вестеросе отсутствует ярко выраженное религиозное подкрепление классовой системы; неприязнь большинства персонажей к религии будет обсуждаться во второй и третьей главах. В южных землях Семи Королевств, где вера в Семерых преобладает, благородство тесно связано с рыцарством, почти в его средневековом понимании. Рыцарство и его значение будут рассмотрены в третьей главе.

Принадлежность роду дает знати то, что, возможно, является главной чертой их характера: честь. Честь – особенно для мужчины – основывается на его способности держать свое слово, не позволять другим оскорблять его и на знании истории своего дома. Если он бастард, он в невыгодном положении; например, если у него нет фамилии, его шансы на стяжание чести очень ограничены. Теон освобожден от некоторых обязанностей, связанных с принадлежностью к дому Старков, из-за его неоднозначного статуса, который раскрывается в начале первого сезона. Положение заложника компрометирует его, особенно с точки зрения его отца, представления которого о чести Грейджоя непоколебимы, что имеет ужасные последствия для политики и лично для Теона.

Индивидуальность меньше связана с настоящей, неотъемлемой сущностью, которой мы, современные люди, по нашему мнению, обладаем. Как и в средневековый период (до революции мышления, произошедшей в двенадцатом веке, иногда характеризующейся как «рождение личности»), принадлежность к социальным группам формирует идентичность людей в Известном мире. Она зависит в первую очередь от пола человека, а затем от титула, от того, каковы его родители, родственники и дом, от того, каким богам он поклоняется, является ли он рыцарем, где он живет и кого он считает достойным занять Железный трон. Но если характер человека и имеет ту самую неотъемлемую сущность, она, вероятно, связана с его понятием о чести.

Честь тесно связана с идеями правды и нравственности, с представлением о правильном поведении. Учитывая, что на двух континентах господствуют разные религии, нравственность не всегда тесно связана с верой, хотя мы рассмотрим некоторые исключения ниже. Честь изменчива, подлежит обсуждению и может быть потеряна, выиграна, принесена в жертву или запятнана из-за проблем, с которыми можно столкнуться в хаосе Семи Королевств. По ту сторону моря, в Эссосе, по словам Барристана Селми, «в змеином гнезде под названием Миэрин честь приравнивается к дурацкому колпаку» (ТД, Рыцарь королевы, 257). Действительно, одно из главных различий между восточной и западной культурами, о котором будет подробно говориться в пятой главе, – это западное понятие личной ответственности, понятие греха (не особенно зависящее от представления о том, что боги, Старые или Новые, наблюдают за нами) и сильное чувство стыда в кодексе поведения аристократии. На Востоке понятие этичного изменчиво; люди говорят Дейенерис то, что, по их мнению, она хочет услышать, они лукавят, преследуя свои цели. Возможное участие Хиздара Зо Лорака в Сынах Гарпии является тому примером; Даарио Нахарис в этом полностью уверен и рекомендует убить его и других мастеров. Чувство справедливости Дейенерис не позволяет наказывать без доказательств. Нарушение Уолдером Фреем и Русе Болтоном этических норм на Красной свадьбе безнадежно портит их репутацию; Робб чувствует ужасную вину, нарушая свое обещание жениться на девушке из Фреев. Хиздар, напротив, не играет в вестеросские игры чести, и его мало смущает ложь королеве. Зеленая Благодать, верховная жрица древней религии гискарцев, практикуемой в Миэрине, которая дает советы Дейенерис с точки зрения инсайдера, в сериале не появляется, предоставляя кхалиси полагаться на советы других неместных или на местных жителей, у которых свои заботы.

Чувство чести Неда Старка, проявляющееся в его стремлении раскрыть правду о детях Серсеи, приводит его к беде. Когда в тюремной камере его посетил Варис, Нед получил шанс спасти свою жизнь, отвергнув правду; ему бы разрешили облачиться в черное и отступить к Стене. Нед с негодованием отвергает это предложение: «Вы думаете, что моя жизнь для меня какая-то драгоценная вещь, что я буду торговать своей честью еще несколько лет… несколько лет чего?.. Я научился умирать давным-давно» (1.9). Однако для Неда жизнь его дочерей оказывается важнее, чем его честь, и он делает публичное и постыдное признание в своей измене, что в результате оказалось бесполезным.

Необходимость сохранять лицо – неотъемлемая часть чести. Это проявление уважения к социальному положению другого человека и ожидание ответного уважения к себе. Если человек не отвечает на оскорбление, он теряет лицо, а вместе с ним и авторитет. Власть кхала Дрого над его кхаласаром зависит от его лица; он вспыльчив и не терпит возражений. Влияние Дейенерис ослабляет его положение в глазах соратников; и хотя они поддерживают его идею пересечь Узкое море, вмешательство Дейенерис, нацеленное на спасение Мирри Маз Дуур, и ее желание укрепить свою власть, используя отношения с кхалом, и отдавать приказы, которые возмущают кхаласар, в конечном счете приводят к падению Дрого. Несмотря на то что он побеждает в битве с Маго, его гноящаяся рана не позволяет ему больше оставаться в седле – а «кхал, который не может сидеть в седле, не является кхалом» (1.9), – и он лишается власти. Всадники в кхаласаре быстро отказываются от своего умирающего вождя и его кхалиси.

В браке с Дейенерис Дрого учится терпению; он терпит Визериса дольше, чем можно было ожидать. Но последнее требование Визериса, чтобы Дрого сдержал свое слово, и нарушение им запрета на ношение оружия в Ваэс Дотрак невозможно было проигнорировать. Убийство вздорного брата жены с помощью столь желанной тому золотой короны – это и издевка над одержимостью Визериса, и свидетельство его безжалостности и изобретательности. Визерис рассчитывал на запрет на пролитие крови в Ваэс Дотрак, благодаря которому он мог безнаказанно злоупотреблять терпением Дрого, но тот сразу же увидел, как можно обойти запрет, и ответил Визерису раз и навсегда. Предав его страшной смерти, он произвел впечатление не только на свой кхаласар, но и на Дейенерис.

В отличие от простых смертных, короли имеют большую свободу действий, когда к ним проявляют неуважение. Роберт терпит насмешки от Неда, основываясь на своем непоколебимом достоинстве и авторитете перед остальными. С другой стороны, Джоффри совершенно лишен чувства юмора, и его неуверенность в своем праве на трон проявляется еще до того, как он был коронован. Он страшно наказал менестреля Мариллиона, с которым мы впервые встречаемся в трактире, где пересекаются пути Кейтилин и Тириона, за составление непристойной баллады о Роберте, кабане и «львице на ложе короля». Текст песни Мариллиона действительно на грани приличия, так как показывает, что секрет Серсеи теперь стал достоянием сплетников города. Безжалостность и садизм Джоффри в этот момент слились воедино, и он приказал Илину Пейну вырвать язык менестреля.

 

Устные традиции

Дома Вестероса имеют девизы, в которых выражается их мнение о себе. Не «Ланнистер всегда платит долги» – девиз дома Ланнистеров, на самом деле это «Услышь мой рев», но первое выражение употребляется гораздо чаще и самими Ланнистерами, и другими людьми. «Зима близко», девиз Старков, – самый звучный из девизов; «Мы не сеем» – выражает отказ Грейджоев от любого другого образа жизни, кроме набегов, – позиция, оспариваемая Ашей в ее борьбе за трон отца. Мирный девиз «Вырастая – крепнем» дома Тиреллов заключает в себе предупреждение, которое Серсея слышит очень ясно; амбиции дома Маргери растут тем больше, чем плачевнее становится положение домов Старков, Баратеонов и Талли. У каждого дома также есть герб, который символизирует его ценности. Повествование начинается с герба дома Старков, воплощенного в реальность: дети Старка получают щенков лютоволка, каждый из которых связан с судьбой его владельца. Лев, кракен, олень и отвратительный освежеванный человек символизируют идентичность домов. Гербы также жизненно важны для идентификации в практически полностью безграмотном обществе, где они выполняют ту же функцию, что и средневековая геральдика: роза Тюдоров, различные львы Англии и Шотландии, французский флер-де-лис. Гора пытается подставить дом Талли, оставляя мешок кровавой рыбы на месте его разбойных нападений, когда он опустошает Речные земли; так же и житель Речных земель, который приходит со своим горем к Неду, как к деснице короля, хоть и не понимает слова «герб», может с уверенностью интерпретировать символы, оставленные вместо подписи.

Щиты с геральдическими элементами. Лондон, Британская библиотека

В обществах, в которых нет письменности или она доступна очень ограниченному кругу людей, как в европейском Средневековье, слово значило очень много. Речевые акты – обеты, обещания или клятвы – приобретают особое значение, когда соглашения не оформляются в виде письменных договоров и их удостоверяет присутствие свидетелей или призыв к Богу. Когда придет время выполнить обещание или соблюсти клятву, свидетели, будь то люди или божественная сущность, напомнят об этом поклявшемуся. Так, кхал Дрого ссылается на Мать Гор, когда клянется, что даст своему ребенку Железный трон и наконец выполнит свое обещание Визерису и Дейенерис:

Я приведу свой кхаласар на запад, где кончается мир, и поскачу на деревянных скакунах поперек черной соленой воды ‹…› Я убью людей в железных одеждах и разрушу их каменные дома ‹…› Я клянусь перед Матерью Гор, и пусть звезды будут мне свидетелями (1.7).

Драматичное выступление Дрого, с криками и топотом, воздеванием рук к небу и призывами к богам и людям быть свидетелями, не позволяет ему отказаться от его обещания; только смерть может помешать ему выполнить его обещание сделать то, чего до сих пор не совершал ни один дотракиец: провести свой кхаласар на кораблях над «ядовитой водой», чтобы напасть на Вестерос.

В староанглийской поэме «Беовульф» есть сцена, в которой герой Беовульф клянется перед своими людьми и датчанами при дворе короля Дании Хротгара, что он убьет чудовище Гренделя, которое разрушает королевский дворец, или же умрет при попытке сделать это. И прежде чем отправиться на покой, Беовульф усиливает всеобщее напряжение, хвастаясь, что он не собирается использовать меч или любое другое оружие против монстра, бросая вызов Гренделю, чтобы помериться с ним силой. Во время боя, когда воин крепко держит руку Гренделя, он вызывает в себе приток сил, требующихся, чтобы оторвать руку чудовища, вспомнив свою «вечернюю клятву». Грендель обречен.

Клятву Ночного Дозора, со всем, что она влечет за собой, не стоит произносить просто так. Первый сезон сериала открывается ужасающими событиями, которые заставляют Уилла (Гаред в книгах), брата Ночного Дозора, бежать на юг от Стены. Последствия его побега очевидны: дезертиры и клятвопреступники должны умереть, и Нед Старк исполняет приговор сам. Когда до Джона Сноу доходит новость, что Робб собрал своих воинов и идет на юг, несмотря на мудрые слова мейстера Эйемона, Джон близок к тому, чтобы отказаться от своей клятвы: «Я должен быть там ‹…› Я должен быть с ним» (1.9). Джон уже успел вый ти за ворота Черного замка и войти в лес, когда его друзья и товарищи по клятве, Гренн, Пип и Сэм, догнали его. Когда они заново читают Джону его клятву, напоминая ему о том, что он поклялся в присутствии Старых богов, он наконец понимает серьезность того, что обещал. Несмотря на то что позже он все-таки нарушит некоторые другие положения клятвы, Джон в полной мере понимает справедливость тех доводов, что приводили ему Джиор Мормонт, мейстер Эйемон и его друзья: братья Ночного Дозора – его семья. На самом деле нужно признать, что нарушение клятвы – очень серьезный проступок; Джейме никогда уже не сможет избавиться от прозвища Царе убийца. Он не может ни отрицать правду, ни отменить событие, которое послужило поводом для этого клейма, несмотря на то что убийство Безумного Короля, возможно, было оправдано в свете зверств, совершенных Эйерисом.

Клятвенное братство было важным социальным институтом в средневековой Европе. Оно пришло из германских земель, и есть немало исторических источников, рассказывающих о том, как отряды воинов присягали друг другу на верность до смерти на поле битвы. В средневековой Англии мужчины вступали в клятвенные союзы, заменяя или дополняя семейные узы избранным другом и компаньоном. Они вступали в такой договор, вместе принимая причастие, клялись любить друг друга и отомстить за своего брата, если тот будет убит. В 1421 году два оруженосца в армии Генриха V, Николас Молинье и Джон Винтер, произнесли клятву в церкви Святого Мартина в Гарфлере во Франции. Она устанавливала не только l’amour et fraternité («любовь и братство») между ними, но и делала их frères d’armes («братьями по оружию»). Молинье и Винтер клялись выкупить друг друга из плена, если вдруг один из них будет захвачен, и объединить свои трофеи, чтобы потом передать их Лондону.

Насколько формально соглашение, сделанное Роббом и Теоном, когда Большой Джон Амбер предлагает провозгласить Робба Королем Севера? Теон спрашивает, будет ли он братом Роббу «сейчас и навсегда», и Робб отвечает ему: «Теперь и навсегда» (1.10), а Теон повторяет это еще раз. Теон под впечатлением от драматизма момента и не задумывается, влечет ли это за собой перемены в его статусе по отношению к его дому (и его раздражительному отцу). Он использует возможность изменить свой статус в отношении других членов дома Старка. Мейстер Лювин и Робб иногда напоминали Теону, что он, по сути, является заложником в Винтерфелле, как гарант лояльности дома Грейджоев престолу, и Теона ранило то, что он был исключен из группы братьев и сестер, с которыми он вырос. Трагедия Теона отчасти проистекает из его неспособности осознать все условия его клятвы, но тот факт, что он дал эту клятву и помнил о том, в чем поклялся, повлиял на его решение перестать преследовать Брана и Рикона, завладев Винтерфеллом.

Герои в средневековых романах часто сожалеют о данных обещаниях. «Необдуманный дар», как называется этот мотив, – это обещание, данное без полного осознания последствий. Так, в одной валлийской повести из первой ветви «Мабиноги» лорд Пуйл обещает исполнить же лание одного из просителей на его свадебном пиру – и человек немедленно просит и его жену, и пир. Пуйл не вправе отказать, но его жена умна и придумывает такие условия, которые в конечном итоге спасают ситуацию – и лицо ее мужа. Поэтому, когда бедная Ширен, дочь Станниса, обещает ему сделать все, что он попросит, чтобы помочь ему в кампании против Винтерфелла, это обещание оборачивается для нее такими трагичными последствиями, которые любящая дочь никак не могла предвидеть.

 

Право первородства

 Во всем Вестеросе действует порядок, согласно которому старший сын наследует состояние своего отца. Но не в Дорне: Арианна Мартелл возмущается, когда Арис Окхарт заявляет о первенстве Томмена над Мирцеллой. «С какой это стати? Отцу наследую я. По-твоему, я должна передать права своим братьям?» (ПС, Падший рыцарь, 202).

Ранее, в битве за Железный трон, тот факт, что Роберт не является отцом детей Серсеи, означал, что Станнис, следующий по старшинству брат Роберта, должен стать наследником престола. Как и многим младшим братьям в Средневековье, Ренли не очень нравится идея о том, что трон должен перейти к следующему по старшинству. Лорас Тирелл, который играет роль леди Макбет в сомнительных амбициях Ренли, заявляет, что «у Станниса не больше силы воли, чем у омара!», и начинает энергичную атаку на принцип первородства (1.5). У Ренли более прогрессивные представления о роли короля, чем у его братьев, и он утверждает, что он бы правил с большей добротой, однако ему не суждено доказать свои намерения на практике. Для вестеросской картины мира принцип первородства настолько важен, что Дейенерис предполагает, что он распространяется и на дотракийцев; и лишь потом она в ужасе узнает от Джораха, что ее сын не будет иметь никакого статуса в кхаласаре, если Дрого умрет. К тому же, как предупреждает ее Джорах, скорее всего, новый кхал будет стремиться убить ее ребенка, так как будет видеть в нем потенциального соперника.

Идея о том, что старший сын должен унаследовать трон или, если он не царских кровей, – титул и имущество отца, в то время как младшим братьям не достается ничего, была принята на законодательном уровне в Европе в одиннадцатом веке. Ранее, по крайней мере в Англии, короли выбирались придворным советом из числа подходящих мужчин из династии; если старший брат считался непригодным в качестве правителя, вместо него мог быть выбран младший. Семейная собственность делилась между сыновьями поровну, а дочери получали приданое, когда выходили замуж. Такая система наследования, известная как «раздельное наследование», обеспечивала всех братьев и сестер, однако через несколько поколений она имела тенденцию ослаблять материальное положение семьи из-за деления земли и другого имущества, в результате чего каждый получал все более скромную долю. Введение принципа первородства решало данную проблему, отдавая все имущество самому старшему, заставляя младших сыновей наживать себе состояние самостоятельно, отправляясь в Крестовые походы, вступая в духовное сословие или беря в жены богатую наследницу. Жесткая версия принципа первородства недолго продержалась во Франции: несчастные судьбы младших братьев привели в начале двенадцатого века к модификации системы. Младшие сыновья теперь могли получить замки, усадьбы или поместья, распределяемые по принципу старшинства, а не переходящие старшему брату напрямую. Эта практика в какой-то мере помогла сохранить целостность собственности семьи.

Черная смерть, опустошавшая Европу после 1348 года, сократила численность населения примерно на сорок процентов. Эта катастрофа значительно снизила нехватку земли; в Англии множество семей, начиная от зажиточных крестьян и выше по социальной лестнице, оказалось в состоянии купить собственную землю и дома, где они могли бы расселить своих выживших потомков, которые в результате получили возможность выгодно жениться. В средневековой художественной литературе, особенно в романах, младшему брату не остается ничего, кроме как смириться со своим положением – в конце концов, он знал с самых ранних лет, что, если с его старшим братом ничего не случится, он не может ожидать многого от своего отца, – и он решает отправиться странствовать по миру и наживать богатство сам, отказавшись от соперничества. Однако есть один английский роман конца четырнадцатого века под названием «Повесть о Гамелине», в котором братья соперничают за наследство так же остро, как Станнис и Ренли. Спор спровоцирован отцом Гамелина, который наперекор советам всех своих баронов решает оставить своему младшему сыну в три раза больше имущества, чем двоим старшим братьям. Средний брат Оте не идет против младшего брата Гамелина, но Джон, старший брат, организует преступный сговор с целью объявить младшего вне закона и захватить его наследство. Оте отправляется в суд, чтобы представить там своего младшего брата, и оказывается на грани того, чтобы быть повешенным Джоном, потому что Гамелин так и не соизволил появиться в суде лично. В этот момент младший брат врывается в зал суда и клянется, что в петле окажется голова Джона, а не его. И действительно, Гамелин в итоге вешает Джона; вражда и ревность, вызванные необычным отношением отца к праву первородства, никогда не могли быть разрешены мирным путем.

 

Женщины, честь, секс и брак

Женщины Вестероса и Эссоса, как и их средневековые сестры, подчиняются законам патриархата. Ценность женщин из высшего сословия заключается главным образом в их функции объединять разные семьи, и их роль, как правило, состоит в том, чтобы выйти замуж за кого-то из своих родственников с целью формирования более прочных альянсов и исполнения обещаний. Такое отсутствие свободы выбора было типичным для брачных обычаев средневековой аристократии. Благородные девушки оказывались помолвлены в очень юном возрасте и часто вы давались замуж по достижении половой зрелости («в цвету», выражаясь по-вестеросски). Так, Кейтилин вышла замуж за Неда после смерти Брандона (старшего брата Неда); любовь в их браке зарождалась очень постепенно. Дейенерис отдается на милость Дрого в обмен на обещания военной поддержки плана Визериса по захвату Железного трона; неожиданно Дрого, по крайней мере в книгах, проявляет нежность к Дейенерис в первую брачную ночь. Санса, пешка в брачной партии, была обещана Джоффри, но вышла замуж за Тириона (брак с которым так и не был консумирован) и наконец была отдана Мизинцем в лапы Рамси. В Средневековье изнасилование, совершенное над Сансой в первую брачную ночь, должно быть, было уделом многих невест, которые, будучи юными девами, плохо представляли себе, что их ждет в спальне. В средневековой Европе сексуальное насилие было явлением повсеместным, как и в Вестеросе, и только мужское сопровождение и охрана могли гарантировать безопасность женщины вне дома. Как отмечает сам Мартин, изнасилования и сексуальное насилие были частью каждой войны на протяжении истории, от древних шумеров до наших дней. Опустить эти элементы из повествования, сосредоточенного на войне и власти, было бы фундаментально ложным и нечестным и подорвало бы одну из тематик моих книг: истинные ужасы человеческой истории совершаются не орками и Темными Лордами, а нами самими.

Марджери Кемпе, жившая в первой половине пятнадцатого века, о которой мы узнаем больше в четвертой главе, оставила нам, вероятно, первую женскую автобиографию на английском языке. Она рассказывает о сексуальном домогательстве, совершенном в ее отношении Стюардом Лестерским. В своих многочисленных путешествиях по Европе Марджери постоянно опасалась изнасилования. По религиозным причинам она не хотела сексуальных отношений с мужем после рождения первого ребенка. Тем не менее общепринятые взгляды на брачные отношения в те времена оправдывали регулярное сексуальное насилие со стороны мужа, в результате у них появилось еще тринадцать детей. В конце концов Марджери, заручившись поддержкой Иисуса, сумела договориться с мужем о выкупе из нежелательных супружеских отношений, выплатив долги мужа, и отправилась в паломничество в Иерусалим.

Вдовы, по крайней мере в Англии, считались более неподвластными воле своих отцов и братьев, особенно если у них оставались сыновья от умершего мужа, и им было легче избежать нежелательных вторых браков. В итальянских городах позднего Средневековья, где женщины, как правило, вступали в брак с мужчинами намного старше себя, вдовство порой наступало довольно рано. В таких случаях братья вдовы возвращали свою сестру и ее приданое обратно в семью, чтобы подыскать для нее другую выгодную партию. И очень часто семья первого мужа оставляла детей вдовы у себя; таким образом, скорбящая женщина теряла и мужа, и детей. Поэтому неудивительно, что Серсея, вдова и королева-мать, не может противостоять воле своего отца, когда он приказывает ей выйти замуж за Лораса Тирелла, чтобы укрепить связь между Ланнистерами и самым могущественным домом в Просторе. В период Средневековья, особенно когда Церковь стала подчеркивать важность согласия женщин при заключении брачного союза, начало появляться понимание того, что взаимное уважение и привязанность делают браки более крепкими и счастливыми для обоих участников. Мужья, которые отправлялись в Крестовые походы на десять лет, должны были быть уверены, что их жены смогут справляться с хозяйством. Негласное влияние и мудрость жен и матерей могут изменить судьбы народов.

Алиенора Аквитанская, одна из самых грозных королев Англии за всю историю страны, присоединилась к своим сыновьям, когда они восстали против своего отца, Генриха II. Маргарите Анжуйской, супруге Генриха VI, далеко не сразу удалось произвести на свет наследника. Ей пришлось пережить физическое и умственное угасание ее мужа, а также растущую силу и амбиции дома Йорка – факторы, вызвавшие Войны роз. Часто сравниваемая с Серсеей, Маргарита не могла самостоятельно править королевством: герцог Йоркский был назначен протектором во время болезни короля. Его критическое отношение к тому, как партия короля, поддерживаемая королевой, управляла делами королевства, как дома, так и в войнах с Францией, делало открытый конфликт неизбежным. Йоркистские победы, завершившиеся коронацией Эдуарда IV в 1461 году, для Маргариты ознаменовали начало многолетней дипломатической кампании в надежде вернуть трон своему мужу или сыну. Ей потребовалось десять лет для того, чтобы добиться поддержки кандидатуры графа Уорика («Королевского распорядителя») со стороны Франции, чтобы восстановить власть Ланкастеров; очевидно, она надеялась, что ее сына изберут королем. Реставрация продлилась недолго: йоркистские и ланкастерские армии встретились в битве при Тьюксбери 4 мая 1471 года. Эдуард, сын Маргариты, был убит, а Генрих VI умер в тюрьме: надежды Маргарет рухнули. Следующие пять лет она провела под опекой Элис де ла Поль, вдовствующей герцогини Саффолка и внучки поэта Джефри Чосера. Элис была другом и сторонником Маргариты в юности; возможно, это сделало условия ее новой жизни терпимыми. После выплаты значительного выкупа и отказа от всей своей собственности в Англии Маргарита вернулась в свою родную Францию в 1475 году, где она умерла семь лет спустя. Ее история особенно драматична, но она перекликается с судьбами очень многих средневековых королев.

Представления о женской и мужской чести в Вестеросе принципиально различны. Слово «шлюха» используется повсеместно как бранное, и это оскорбительно и для женщин, и для мужчин. Нед чуть не придушил Петира Бейлиша, когда тот за явил, совершенно правдиво, что жена Неда находится в его борделе. Петир забрал туда Кэт, чтобы сохранить ее прибытие в Королевскую Гавань в тайне, но Нед истолковывает это как ужасное оскорбление для нее и его чести. Сексуальная чистота играет ключевую роль в определении женской чести, в то время как сексуальная свобода является прерогативой мужчин и диких женщин. Оша говорит, что она была с мужчинами, которые съели бы Теона заживо и использовали бы его кости в качестве зубочисток; Игритт настаивает на том, что она имеет право выбрать даже «ворону» Джона Сноу в качестве своего любовника. Мужская половая распущенность не считается постыдной, однако Серсея обижается на поведение Роберта, а Кейтилин не может смириться с явной изменой Неда, в результате которой в их семье появился Джон Сноу. Только Тайвину Ланнистеру кажется, что содержание любовницы – это недостойное поведение для Тириона, который представлял своего отца в роли десницы короля. Лицемерие Тайвина, которое проявилось в том, что он взял Шаю в любовницы, станет одной из причин его гибели.

Как и в средневековых европейских городах, бордели являются неотъемлемой частью жизни Вестероса. Епископ Винчестерский владел землей в Саутварке, на которой стояли знаменитые бордели средневекового Лондона, и получал значительную прибыль от арендной платы. Местных проституток иногда называли «винчестерскими утками». В борделе, стоящем у врат Винтерфелла, мы впервые встречаем Тириона, наслаждающегося пивом и плотскими утехами; материальное богатство Мизинца поддерживается его борделями в Королевской Гавани: как хвастается он Варису, там реализуют любые сексуальные фантазии. Дома терпимости Мизинца имеют довольно скромные фасады, однако внутри они блистают роскошью – с мягкими, расшитыми подушками, прозрачными занавесками, тяжелыми шторами и арками, предоставляющими возможность уединиться в приятной средиземноморской обстановке. Бейлиш учит своих сотрудников искусству угождать клиентам, но только в устной форме. Когда Рос и его подруга приглашают его присоединиться к ним, он отказывается, поскольку сердце его, по его словам, совсем не к этому лежит. Бордели Кротового городка, что возле Стены, сполна удовлетворяют братьев Ночного Дозора, ведь они поклялись не брать себе жен и вести холостяцкую жизнь.

Сцена в бане, которая также является борделем. Миниатюра из издания «Достопамятные деяния и изречения» Валерия Максима, 1470. Берлинская Государственная библиотека

Средневековые дома терпимости часто предлагали своим посетителям банные услуги – возможность снять одежду, забраться в теплую ванну с женщиной по своему выбору, а затем переместиться из ванны на кровать и обратно, испытывая все наслаждения, которые могли предложить такие места. Вино, богато накрытые столы, музыка и интересная беседа являлись отличительной чертой элитных заведений. Бордели, которые обслуживали низшие классы населения, например те, что находятся в Кротовом городке, были тем хуже, чем больше через них проходило посетителей. Бордель Винтерфелла находится где-то между двумя крайностями, ему далеко до роскоши дома Бейлиша, но Тирион, кажется, остался доволен оказанным приемом.

Обратим теперь внимание на женщину, которая ярче всех бросает вызов женоненавистничеству Вестероса (и средневековой Европы): Бриенну. Она прекрасный боец – будь то против Джейме Ланнистера или против Пса (в сериале). Ее преследует чувство вины за то, что она не смогла предотвратить убийство ее возлюбленного Ренли, хотя трудно представить, как она могла бы противостоять убийце, сотканному из теней. В романах, написанных в Средние века и раннее Новое время, есть героини, поразительно похожие на Бриенну: Бритомартида, дева-рыцарь из «Королевы Фей» Спенсера (1590-е годы) и ее предшественница Брадаманта из эпических итальянских поэм «Влюбленный Роланд» (1495) и «Неистовый Роланд» (1516). Обе женщины являются искусными воинами; они странствуют, бросая вызов каждому, кто встает на их пути. Они очень красивы, и каждая влюблена в благородного рыцаря: Брадаманта мечтает о сарацине Руджиеро, за которого она в итоге выходит замуж, когда он обращается в христианство; а Бритомартида влюблена в Артегалла, рыцаря, символизирующего в поэме Правосудие. Артегалл (что в переводе с английского означает «равный Артуру») околдован и заключен в тюрьму волшебницей по имени Радигунд. Только Бритомартида может спасти его, и она делает это, побеждая и без колебания убивая Радигунд. Мерлин пророчествует, что Бритомартида и ее возлюбленный станут родоначальниками целой династии британских королей и королев, и есть все основания, что так это и произойдет, однако поэма так и не была дописана.

Брадаманта. Иллюстрация к изданию «Неистового Роланда» Цоппино, 1536. Венеция

История Бриенны не имеет традиционного счастливого гетеросексуального финала. Она сильна и не дурна собой, но из-за своего высокого роста выглядит устрашающе. Ее сильная любовь к Ренли не оставила в ее сердце места для других; она завязывает уважительные и приятельские отношения с Джейме и Подом, но большинство других мужчин относятся к ней с открытым или едва скрытым презрением. Коварный болтун сир Шадрик, которого Бриенна встречает на своем пути, путе шествуя в компании галантных, хоть и безнадежных межевых рыцарей, отзывается к ней крайне грубо: «Какая хорошая здоровая девка!» Бриенна отметила это оскорбление, но оставила без последствий; позже Шадрик называет ее «женщиной», и она размышляет, что «женщина» звучит немного лучше, чем «девка» (ПС, Бриенна I, 73). «Девками» в средневековом английском языке было принято называть женщин низшего класса. Мэй в «Рассказе купца» Чосера возмущается, когда ее старый и слепой муж пытается подкупить ее, чтобы та осталась верной ему. «Я тебе не девка, а прекрасная дама!» – протестует она. Бриенне выпадает шанс отомстить за Ренли, когда она встречается со Станнисом после того, как его армия была разбита в битве за Винтерфелл. Это мгновение может положить конец ее мукам совести, которые она испытывала из-за того, что подвела Ренли.

Теперь мы переходим к более крупным социальным структурам, встроенным в культуры двух главных континентов. Мы начнем с почти универсального понятия гостеприимства, а затем рассмотрим закон и его отношения с местью и справедливостью. Затем мы перейдем к правилам войны и обращения с оружием. Наконец, мы вкратце рассмотрим наиболее грозное оружие, средство массового уничтожения вселенной «Игры престолов»: драконов, которых Дейенерис взрастила и воспитала и которых она любит, как мать.

 

Гостеприимство

Гостеприимство в реальном мире является одним из столпов человеческого взаимодействия. Если кто-то входит в ваш дом, вы берете на себя ответственность за его жизнь и здоровье. Вы кормите его и даете укрытие, ведете с ним беседы и провожаете его, часто давая гостинцы. А гость, в свою очередь, должен принять ту заботу, что была ему дана, подчиняться обычаям дома, своевременно отправиться дальше в путь и не забыть отблагодарить хозяев. Тем не менее гостеприимство – это не всегда так просто как в Известном мире, так и в средневековой литературе. Ла тинское слово «hospes» («хозяин» или «гость») тесно связано с «hostis» («армия»); следовательно, понятия «хозяин», «гость», «гостеприимство» и «враждебность» переплетаются друг с другом. Когда гости приходят под вашу крышу, они могут принести с собой не ожиданные проблемы, ранее существовавшую вражду между ними и еще кем-то, от чего хороший хозяин должен будет защищать их, или, как в случае визита Роберта и его родственников в Винтерфелл, хозяева могут узнать нечто о своих гостях, что никак не должно быть известно другим. Гость по определению уязвим; он вынужден полагаться на доброту хозяина и надеяться на свою безопасность. В средневековых романах часто встречается «деспотичный хозяин»: странный и опасный человек, который грубо обращается со своими гостями. В одной поэме рыцарь короля Артура сэр Гавейн со своей дружиной прибывает в замок, надеясь остаться там на ночь. Обычно те, кто оказывается во власти страшного великана Карла из Карлайла, едва уносят от него ноги. Однако Гавейну удается обезоружить Карла своей любезностью, в то время как два его спутника, епископ Балдуин и приемный брат короля сир Кей, ведут себя грубо и неуважительно. Беспрекословное послушание Гавейна позволяет ему снять чары с Карла, который на самом деле оказывается заколдованным рыцарем, и Гавейн вознаграждается женитьбой на красавице дочери Карла. Карл рассказывает, что убивал всех, кто не проходил его испытания, но теперь, вернувшись в человеческий облик и снова став рыцарем, он собирается построить часовню, в которой он мог бы молиться за души убитых.

В Вестеросе и Эссосе законы гостеприимства серьезно нарушают и хозяева, и го сти. В Кварте у Дейенерис были украдены драконы, а члены ее кхаласара были убиты. В Винтерфелле Кейтилин приходит в ярость, решив, что убийцу к Брану подослал Тирион, потому что он вошел в ее дом в качестве гостя. Ее публичное обвинение Тириона в том, что он стоит за попыткой убийства Брана, оказывается достаточным для сплочения воинов под различными знаменами, которые поклялись в верности дому Талли, когда она и сир Родрик случайно наткнулись на Тириона в гостинице на Королевском тракте. Однако хуже всего – позорные и поистине ужасные события на свадьбе Эдмара Талли и Рослин Фрей.

Они назвали это Красной свадьбой. Уолдер Фрей совершил святотатство. Он делил хлеб и соль со Старками. Он предложил им свое гостеприимство. Боги отомстят ему ‹…› Фрей будет гореть в седьмом пламени за то, что он сделал (4.3).

Так выразился фермер из Речных земель в разговоре с Арьей и Псом, говоря об ужасной мести Уолдера Фрея Роббу за то, что тот не сдержал свое слово и не женился на девушке из дома Фрей. Тот факт, что Уолдер занимает стратегическое положение в Семи Королевствах, владея Близнецами, двумя крепостями, контролирующими единственный мост через реку Трезубец на протяжении сотен миль, дал ему непоколебимую веру в его собственную исключительность. Когда любовь Робба к Талисе (так было в сериале, в книгах же его брак с Джейн Вестерлинг протекает иначе) заставляет его нарушить обещание, сделанное Кейтилин от имени ее сына, гордость старика оказывается задета. Уолдер играет на руку Болтонам, которые уже служили Ланнистерам несмотря на то, что их дом поклялся в верности Старкам. Только глава дома, герб которого – освежеванный человек на кресте, мог быть настолько жесток, чтобы превратить счастливый свадебный пир в резню: Кейтилин, Робб, его беременная жена Талиса, множество солдат-северян и даже Серый Ветер, лютоволк Робба, были убиты, а тела Старков осквернены. Голову Серого Ветра отрезали и пришили к торсу Робба; труп Кейтилин бесцеремонно сбросили в реку.

Сложно подыскать случаи из реальной жизни или даже из литературы, сопоставимые с Красной свадьбой. У Чосера в «Рассказе юриста» мать сирийского султана, который обратился в христианство, чтобы жениться на прекрасной Констанции, дочери римского императора, разгневана за его отступничество. Притворясь, что она тоже собирается принять крещение, султанша – «проклятая карга», как называет ее автор, – устраивает праздник для новобрачной пары, а затем вступает в сговор со своим советом о том, чтобы султан и все христиане были изрезаны на куски и заколоты за столом. Констанцию сажают в лодку и пускают дрейфовать в море. Римский император жестоко мстит сирийцам: его воины убивают султаншу и ее сообщников. В конце рассказа, после различных испытаний и приключений, он и его дочь, ее новый муж и ее сын воссоединяются. Заглянув в более поздний период, можно вспомнить о печально известной резне в Гленко в 1692 году, когда отряд солдат, многие из которых были связаны с кланом Кэмпбелл, принял по традиции Высокогорья гостеприимство Макдональдов. На следующее утро гости убили тридцать восемь человек своих хозяев под крышей дома вождя клана и за его пределами. Дома Макдональда были сожжены дотла, и еще сорок женщин и детей из клана умерли от холода. «Резня в Гленко» стала печально известна не только из-за числа жертв из одного клана и вероломства, но главным образом потому, что эти убийства подпадают под действие шотландского закона об «убийстве с использованием доверия» – особую категорию убийства, считающуюся более жестокой и отвратительной, чем обычное убийство. Начавшееся расследование должно было оправдать короля Уильяма, подписавшего приказ о резне, и то, что исполнителей предали суду, имело мало смысла. Резня сыграла роль мощной пропаганды якобитских восстаний 1715 и 1745 годов. Мартин также сделал отсылку к «Черному ужину» 1440 года, когда молодой шестой граф Дугласский и его младший брат были приглашены на пир в Эдинбургском замке десятилетним королем Шотландии Яковом II. В конце обеда на стол юношам была брошена голова черного быка, символизирующая их предка, знаменитого Черного Дугласа; двух братьев вытащили на Касл-Хилл, подвергли постановочному суду за измену и быстро обез главили – якобы хозяин, молодой король, был марионеткой сира Уильяма Крайтона, лорда-канцлера Шотландии, который, подобно Тайвину, деснице короля, увидел во власти Дугласа значительную угрозу монархии и стабильности королевства.

М. С. Орр. «Черная свадьба», начало ХХ в.

Как в сериале, так и в книгах циничный и беспощадный Уолдер Фрей не получает ни всеобщего осуждения, ни какого-либо наказания за предательство. Дома Старков и Талли пребывали в смятении, а влияние Ланнистеров стремительно возрастало. Несмотря на возмущение, вызванное святотатством Фрея, никто в Вестеросе не мог донести до него всю гнусность его поступка. Даже персонажи, которым мы симпатизируем, часто испытывают соблазн нарушить законы гостеприимства. Джон Сноу добивается при ема в палатке Манса Налетчика под предлогом проведения переговоров, но на самом деле у него на уме был плохо продуманный план убийства Короля-за-Стеной, пусть даже ценой собственной жизни, подобно террористу-смертнику. Джон недостаточно хитер, чтобы скрыть свои намерения от Манса; в время трапезы взгляд Джона задерживается на ноже, и Манс понимает, что тот задумал. Осознав аморальность нарушения законов гостеприимства, Джон приходит в себя, но прежде чем он смог придумать, как ему выкрутиться из положения, появляется армия Станниса. Близость Джона к такому же преступлению против законов гостеприимства, как то, что убило его семью, является важным моментом. Джон с первых дней на Стене слишком вспыльчив, способен нарушить клятву, но храбр, находчив и, наконец, умеет править одичалыми; становление его характера является одной из главных тем сериала.

 

Правосудие и месть

Своды законов, как правило, становятся самыми первыми письменными документами, создаваемыми, когда общество осваивает письменность. Еще до того, как грамотность пришла в дохристианскую Исландию, местные законы были кодифицированы, и треть из них каждый год читалась юристом на Ассамблее (Альтинге), чтобы их можно было запомнить, обсудить и, если необходимо, изменить. Средневековая Исландия была известна во всей Европе как страна без короля. «Кто же тогда вершит правосудие?» – вопрошали европейские лорды. Исландцы проводили судебные иски, объявляли вне закона преступников, договаривались о компенсации и выплате штрафов за уголовные или гражданские преступления на ежегодной Ассамблее. Однако и из старых саг, и из современной истории понятно, что отстаивать свои права перед собственным правителем или при отсутствии мощного союза сторонников крайне нелегко. В других странах Европы законом было слово короля, и придворные обеспечивали его соблюдение. В случаях особо важных разбирательств суд устраивался в присутствии короля, приглашались свидетели и выносились вердикты, которые приводились в силу именем короля. Аналогичным образом в Королевской Гавани король со своей десницей слушают судебные дела и принимают ходатаев от потерпевших сторон. Обвиняемому позволено приводить свидетелей, хотя, когда судили Тириона за убийство Джоффри, ему это мало помогло. Он определенно проигрывал у своего отца и сестры, все еще скорбящей по потерянному сыну. Несмотря на то что Джейме и Тайвин заключают сделку, в соответствии с которой Тирион сможет присоединиться к Ночному Дозору, Серсея выставляет Шаю в качестве свидетеля против Тириона. Любовница Тириона утверждает, что Санса подговорила Тириона, чтобы он за нее убил Джоффри. После пламенной тирады Тириона, обвинившего суд и его семью в неблагодарности за героизм, проявленный им в битве при Черноводной, все шансы на помилование исчезли.

Как и в его предыдущем судебном процессе в Орлином Гнезде, Тирион пытается заявить о своем праве на судебный поединок; его надежды на то, что Бронн, наемник, который спас его в тот раз, будет сражаться за него, снова рушатся, когда оказывается, что Бронна перекупили, предложив ему брак с аристократкой. «Ты мне нравишься ‹…› Я просто люблю себя больше», – говорит он с каменным лицом (4.7). Оберин Мартелл выступает за Тириона, надеясь добиться отмщения за свою сестру Элию, которая была изнасилована и убита Скачущей Горой Григором Клиганом в конце Восстания Роберта. Гора является победителем Серсеи в поединке; хотя Оберин сражался красиво и практически победил, он слишком рано посчитал себя победителем, а Гора, оправившись от удара, казавшегося решающим, быстро расправился над ним, выдавив ему глаза.

Решать спор через поединок было средневековым обычаем, который, вероятно, возник на германских территориях. Две стороны в споре или их представители должны были сразиться один на один; победитель в поединке считался выигравшим в споре. Очевидные недостатки такого способа правосудия привели к тому, что эта практика исчезла из употребления в Англии в пятнадцатом веке, а во Франции – в середине четырнадцатого века.

Поединки составляли важный компонент средневековой литературы; во французском романе конца двенадцатого века «Ивэйн, или Рыцарь со Львом» сир Ивэйн и сир Гавейн сражаются, чтобы установить права старшей и младшей сестры на наследство их отца. Старшая сестра претендует на все имущество в соответствии с новыми законами первородства, которые только были приняты во Франции в тот момент; младшая сестра осталась бы даже без приданого. В итоге король повелевает разделить собственность более справедливо. В «Смерти Артура» Мэлори сир Ланселот участвует в двух поединках за королеву Гвиневру. В первом случае ее оклеветали, обвинив в том, что она отравила гостя на званом ужине; несмотря на то что Ланселот прибыл на поединок в самый последний момент, он берет верх над обвинителем, и личность настоящего преступника раскрывается. Во второй раз Гвиневру обвиняют в прелюбодеянии с одним или несколькими из десяти раненых рыцарей, которые оправляются от ран в своих покоях. Ее обвинитель, сир Мелегант, обнаружил кровь на постели королевы и сразу же пришел к соответствующему выводу. Но на самом деле та кровь пролилась из израненных рук самого Ланселота; ему пришлось выломать решетки на окне королевы, чтобы оказаться со своей возлюбленной. Ланселот заставляет Мелеганта выдвинуть обвинение против десяти раненых рыцарей и затем побеждает Мелеганта в поединке.

Судебный поединок. Дрезденская иллюстрированная рукопись «Саксонского зерцала»

Неудивительно, что, когда племянники Артура приносят королю формальное обвинение в прелюбодеянии, Артур решает не допускать публичного обвинения, поскольку Ланселот будет защищать королеву в бою и наверняка победит. Королева и ее рыцарь скомпрометированы; Гвиневру схватывают и приговаривают к сожжению на костре, от которого Ланселот спасает ее наперекор королю и его законам. Мелегант говорит Ланселоту, что исход битвы определяет Провидение. Поединки в этом романе оправдываются тем, что рыцари готовы взяться за оружие лишь в том случае, когда необходимо защитить правду. После того как рыцарские принципы Ланселота были нарушены в поединке с Мелегантом, система правосудия Артура оказывается полностью скомпрометированной, что плохо сказалось на его правлении.

То же произошло и в двух поединках с участием Тириона. Рыцари Долины отчаянно хотят угодить своей овдовевшей леди, и, подобно поклонникам Пенелопы в «Одиссее», надеются заменить Джона Аррена. «Сидящие в ожидании на лестнице, как стервятники, лишь выжидающие момент, когда они могли бы вцепиться в меня своими когтями», как говорит неблагодарная Лиза (5.5), они оказываются достаточно преданными, чтобы сразиться ради нее с карликом. Бронн довольно быстро расправляется со своим соперником, пригибаясь и отклоняясь, отбивая удары и отступая. Пока Серсея повелевает Горе как своему паладину, ничто не может поколебать ее твердое убеждение о причинах смерти ее сына. В этом обществе Бог (или Семеро) не вмешивается в исход схватки, чтобы установить справедливость среди людей. Предполагалось, что победитель средневекового поединка провел ночь в молитве, однако трудно представить, чтобы Гора просил Семерых защитить его, то же касается схватки Бронна в Орлином Гнезде. Здесь поединок, скорее, требует от участников физической силы, умелого обращения с оружием и мужества или же обладания солидным социальным капиталом, золотом и харизмой, которые позволили бы выставить вместо себя воина-победителя. Как королева-мать, Серсея обладает двумя пунктами из трех; у Тириона есть только его обаяние, которого оказывается недостаточно. К счастью для него – по крайней мере, в этой ситуации, – старая кровная вражда между Горой и членами семьи Оберина сподвигает последнего выступить в качестве защитника подсудимого.

Призыв к мести в случае убийства члена семьи звучит повсеместно в обществах чести, таких как в Вестеросе, где люди помнят многое и передают воспоминания из поколения в поколение. Эти призывы звучат в балладах, таких как «Рейны из Кастамере». Этот гимн Ланнистеров часто упоминается в книгах и служит сигналом к началу резни на Красной свадьбе. Честь требует, чтобы за такими потерями следовало отмщение, особенно если первые жертвы были убиты каким-либо бесчестным образом. Кровную месть совершают дома, которые понесли потери в финальной фазе восстания Роберта, в особенности – дом Мартеллов. Арья тоже хранит в уме длинный список тех, кому она рано или поздно отомстит; ее еженощные проговаривания всех пунктов этого списка указывают на важность составления списков и их запоминания в устной культуре. В списке Арьи встречаются очень разные имена: Джоффри, Серсея и Илин Пейн стоят на первом месте, а в книгах Арья к тому же вспоминает о виновниках своих испытаний в Харренхоле, называя главных мучителей, которыми командует Гора: Щекотун, Полливер (который украл у нее Иглу) и Рафф-красавчик, среди многих других. Полливер стал первым, кого Арья убивает своими руками; в книгах она в той же битве убивает и Щекотуна.

Месть также находится на переднем плане в истории, связывающей смерти Элии и Оберина Мартелла; дорнийцы – в особенности Песчаные Змейки – одержимы жаждой мести Ланнистерам и короне, и неясно, в какую игру играет Доран Мартелл, посылая Тристана (в книгах – Нимерию Сэнд), чтобы тот занял место дорнийцев в Малом совете. Один акт мести составляет сюжет всего цикла – месть Роберта Баратеона за похищение Лианны Старк Рейегаром Таргариеном. Это движение дало толчок сопротивлению правлению Таргариена и ускорило начало восстания, известного как «Восстание Роберта». Роберт был уверен, что его невесту украл и изнасиловал женатый принц Таргариен, и он с гордостью вспоминает день, когда он убил Рейегара в битве при Трезубце: «Мне снится, что я убиваю его, каждую ночь. Но и тысячи смертей ему мало, он заслуживает большего» (ИП, Эддард I, 45). Как и Елена Троянская, Лианна, возможно, была более причастна к своему похищению, чем полагали ее будущий муж и родственники мужского пола; Башня Радости в Красных горах Дорна, где пребывают Лианна и Рейегар, напоминает замок сира Ланселота, Крепость Радости, где он принимает королеву Гвиневру после того, как он спас ее от смерти на колу. Хотя это название довольно иронично, оно также говорит нам о том, что Рейегар и Лианна любили друг друга, это предположение подтверждается рассказом Барристана Селми о Рейегаре (5.4). К тому времени, когда Нед приходит на помощь Лианне, после смерти Рейегара, его сестра уже умирает. Обещание, которое она берет с Неда в тот момент, будет тяготеть над ним до последнего его дня. И хотя Рейегар, Лианна, ее брат Нед и мститель Роберт мертвы к концу первой книги и первого сезона, последствия мести Роберта еще не полностью исчерпаны. Похищение Лианны подпитывало мятеж, хотя, поскольку безумие Эйериса становилось все более очевидным, его свержение было только вопросом времени. Смена династии с восхождением Роберта на трон и его судьбоносным союзом с Ланнистерами лежит в основе образования Семи Королевств, в которых разворачивается действие сериала и книг; о том, что произошло между Недом и Лианной в ее последние минуты, может стать известно в конце истории.

Месть порождает месть, как говорит Эллария Сэнд старшим Песчаным Змейкам после смерти их отца:

Оберин хотел отомстить за Элию, вы трое хотите отомстить за отца. Должны ли Эль и Обелла [ее дочери] мстить за вас в случае вашей гибели? Должны ли младшие мстить за них и будет ли, спрошу еще раз, конец всему этому? (ТД, Страж, 35).

В ранних западноевропейских обществах кровная вражда широко практиковалась. Даже там, где господствовало римское право или христианство, было трудно убедить людей прибегнуть к силе закона вместо того, чтобы убивать, мстя за свои потери. Многие известные исландские саги рассказывают о кровной мести, ответных убийствах, связанных с ними судебных делах и об итоговом разрешении споров (когда большинство изначальных участников вражды уже мертвы).

В «Саге о Ньяле», созданной, вероятно, в тринадцатом веке, есть почти детективное расследование того, как и почему патриарх Ньяль, его жена, сыновья и внук были сожжены заживо в их усадьбе, несмотря на то что Ньяль никогда не поднимал меча на кого-либо. Причины вражды кроются в событиях более чем пятидесятилетней давности, и кровная месть Ньялу и другим жертвам занимает у Кари, зятя Ньяля, много лет. Тем не менее в конце саги, когда все счеты сведены и насилие утихает, Кари женится на Хильдигунн, племяннице предводителей банды Поджигателей, на женщине, которая, возможно, единолично подтолкнула развязку событий, потребовав от своего дяди отомстить за смерть ее мужа. Для исландцев, которые слышали или читали эту сагу, подробный рассказ о том, кто кого убивает, насколько оправданным является это убийство, какова будет необходимая компенсация и может ли вражда прекратиться или же она требует новых жертв, давал яркое и бесстрастное изложение обычаев их предков. Для современного читателя сюжеты саг, будь то «Сага о Ньяле» или другие классические скандинавские саги, такие как «Сага о людях из Лососьей долины», «Сага о Гисли» или «Сага о Греттире» (во всех них кровная вражда находится в центре повествования), остаются глубоко волнительными.

Междоусобица и месть являются центральными темами величайших средневековых литературных произведений, поскольку такие истории показывают напряженность между чувством личной чести, приверженностью к своей семье, местом родственной группы в социальной иерархии и поддержкой, которую она может предоставить. Такие истории также имеют мораль; они рассматривают агрессию с точки зрения этики. Кого законно убивать? Кто служит достойным поводом для кровной мести? Месть не всегда является мужским делом (как мы увидим в третьей главе). В начале «Саги о Ньяле» герой Гуннар отбивается от людей, атакующих его дом, не имея практически никаких шансов на успех. Тем не менее он одерживает верх – ровно до тех пор, пока не рвется тетива на его луке. Он просит у своей жены две пряди ее волос, чтобы починить лук. «А это тебе очень нужно?» – спрашивает она безмятежно. «Иначе я погиб», – отвечает Гуннар. «Тогда я припомню тебе твою пощечину, – говорит она. – Мне все равно, сколько ты еще продержишься». И хотя Гуннар мужественно держится до последнего, он проигрывает из-за численного преимущества врага и злобы своей жены. Серсея мстит за так называемую Пурпурную свадьбу, хотя она преследует не тех людей, считая виновными Тириона и пропавшую Сансу. Ланнистеры, похоже, не подозревают о роли Оленны Тирелл или заговоре Мизинца, но, учитывая истощение казны Ланнистеров и нехватку ресурсов, которая означает, что благосостояние Королевской Гавани зависит от поставок из земель Тиреллов, для Тайвина, вероятно, целесообразно не спрашивать cui bono? – кто больше всех выиграет от смерти Джоффри. Ответ очевиден – Маргери. Месть за Красную свадьбу, кажется, случится не скоро. Арья находится на другой стороне Узкого моря, Бран переживает свои мистические приключения, а Эдмар Талли, единственный полноправный взрослый мужчина дома Талли, находится в заложниках у Уолдера Фрея и отныне связан с ним отношениями зятя. Вражда зятя с тестем – не такая уж и редкость: в «Беовульфе» упоминается история Ингельда, чья свадьба с дочерью короля Хротгара должна была установить мир. И даже если невеста хороша собой, как сухо говорит сам Беовульф, но все же древней вражде между племенем Ингельда и датчанами будет суждено возобновиться, будет объявлена война, и дворец Хеорот будет сожжен до основания. Трудно сказать, ждет ли виновников трагедии Красной свадьбы наказание или прощение.

 

Война и оружие

С тех пор, как казнили Неда Старка, в той или иной части Семи Королевств постоянно шли войны. Случилось несколько важных битв: столкновения Старков и Ланнистеров, которые привели к захвату Джейме, и, конечно же, крупное морское сражение при Черноводной. В основном, однако, война велась путем набегов. Хоть женщин и детей обычно не считают врагами, женщин насиловали и убивали, убивали детей, а взятых в плен предавали жестоким пыткам. В начале двенадцатого века, когда за право на английский престол соперничали Стивен и его двоюродная сестра Матильда, по словам летописца-современника событий, казалось, что прошло «девятнадцать длинных зим» анархии и как будто «Бог и его ангелы спали». Так же и в Вестеросе: тактика «выжженной земли», поджог фермерских хозяйств, убийство крупного рогатого скота, разграбление ресурсов, изнасилования, убийства и грабежи являются повсеместными явлениями для военных кампаний. Аристократию битвы практически не затрагивают, если только они не командуют войсками на поле боя и не попадают в плен, как Джейме. Средневековые люди осудили бы обращение Старка с Джейме; пока шли переговоры о выкупе, благородный заключенный обычно содержался в относительно комфортных условиях, а не под открытым небом в продуваемой насквозь клетке. Как правило, аристократия закрывалась в своих замках и пережидала в них войны. «Умный командир никогда не отказывается от преимущества обороны», – говорит Русе, когда Рамси планирует вылазку против армии Станниса, расположившейся недалеко от Винтерфелла (5.8). Но хотя норманнское строительство замков в Англии и Уэльсе было выгодно новой аристократии после 1066 года, в Вестеросе тактика отступления за стены замка рискует навлечь на знать негодование простых людей, которые несут на себе основную тяжесть насилия и борьбы с оккупантами – как говорит Роберт своей жене.

В этих воинских культурах, будь то на Севере, в южных землях или по другую сторону моря в Эссосе, отношение человека к его оружию имеет важное значение. В то время как дотракийцы орудуют своими аракхами («Для человека на лошади изогнутое лезвие – самое лучшее, им легче владеть», – объясняет Джорах (1.3)), в Вестеросе основным оружием является меч. Самые лучшие из них куются из валирийской стали – редкого материала высочайшего качества: он сохраняет остроту, как никакой другой металл, и имеет характерный рифленый узор. Способ изготовления валирийской стали с использованием драконьего огня погиб в Роке Валирии, но готовый металл может быть переплавлен, не теряя своих свойств: «Только один металл может быть так тонок и в то же время достаточно прочен, чтобы им сражаться, – и эти разводы на клинке, показывающие, что сталь закаливалась и перековывалась несколько тысяч раз, тоже ни с чем не спутаешь» (БМ, Тирион IV, 363). Аналогично в англосаксонской Англии (с пятого по шестой век нашей эры) старые мечи, привезенные с континента, считались превосходящими по качеству новые изделия. После переезда на новую местность кузнецам потребовалось немало времени, чтобы обнаружить запасы железной руды и найти уголь, необходимый для разогрева и поддержания температуры кузницы, и изготовить прочную, податливую сталь, не слишком хрупкую и не слишком гибкую. В старой английской поэзии упоминается змеиный узор на лучших мечах; такого эффекта добивались путем сваривания, скручивания и сплавления отдельных стержней стали вместе, ковки и перекручивания их для гибкости и силы – той самой техники, которая канула в Лету вместе с кузнецами Валирии.

Современный узорчатый меч викингов. Автор снимка – Хесус Эрнандес

В «Беовульфе» особенно ценятся именно старые мечи, они несут с собой «ману» – ауру тех, кто был убит ими в прошлых сражениях, – их облагораживают прошлые победы. Когда враг побежден, победитель забирает его меч и его поражение становится частью истории оружия. Беовульф заимствует знаменитый меч Хрунтинг для битвы с Матерью Гренделя, хотя ни один металл не может проткнуть ее шкуру, за исключением ее собственного родового меча, висящего на стене в ее логове. Поэт упоминает, что в этой схватке Хрунтинг впервые в своей истории терпит неудачу. Собственный королевский меч Беовульфа Нэглинг также не может победить дракона, его заклятого врага, и он разбивается о череп монстра.

Средневековые мечи часто носят имена, обозначающие отношения между воином и оружием, которые больше напоминают отношения между человеком и животным, чем человека с неодушевленным предметом. Арье пришлось выгнать своего любимого лютоволка Нимерию, но она держится за Иглу, свой меч, до последнего, и ее повторное обретение Иглы после того, как она убила Полливера, ознаменовало поворотный момент в ее судьбе. Двуручный меч Неда Лед, также из валирийской стали, сопровождает его в начале и конце истории. Мы видим, как он вынимает его из своих ножен из волчьей шкуры, чтобы казнить Уилла за его дезертирство из Ночного Дозора, а Илин Пейн использует его, чтобы обезглавить его же владельца по приказу Джоффри. Настолько могучим был Лед, что Тайвин повелел кузнецу из Волантиса, одному из троих, кто все еще знает, как работать с валирийской сталью, сделать из него два новых меча. Первый меч, названный его новым владельцем «Вдовий Плач», был подарен Джоффри в качестве свадебного подарка. Второй был отдан Джейме, который, в свою очередь, передает его Бриенне, когда она отправляется на поиски Сансы. Бриенна называет оружие «Верный Клятве» в честь обещания, которое она дала Кейтилин. Длинный Коготь, валирийский меч дома Мормонтов, подаренный лордом Джиором, командующим Ночным Дозором, его сыну Джораху, был возвращен Лорду Мормонту, когда Джорах покинул Вестерос. Затем Длинный Коготь украшают новым навершием, изображающим лютоволка дома Старков взамен медведя дома Мормонтов, и дарят Джону Сноу. Это очень важный момент как для дарителя, так и для получающего дар; Джиор оставил надежду увидеть своего сына снова, потому что бесчестие Джораха – продажа браконьеров в рабство – не может быть легко смыто. Отдавая меч Джону Сноу, Джиор тем самым говорит, что молодой человек должен стать его новым преемником, как и предсказал Сэм, и Джиор становится для Джона вторым отцом. Мечи заряжены эмоциональной силой, которая делает их не просто боевым оружием.

 

Драконы

Конечно, может быть, валирийская сталь и эффективна – руки Кейтилин были изрезаны до костей, когда она схватила клинок убийцы, посланного на убийство Брана, – однако неясно, сможет ли она противостоять драконьему огню и не расплавиться. Ибо драконы, давно считающиеся вымершими, являются главным стратегическим оружием Известного мира. По мере того как драконы приближались к вымиранию, они постепенно уменьшались в размерах: великие драконы, которые привели Таргариенов из Валирии, превратились в жалкие создания, едва ли размером с лошадь. Драконьи яйца, подаренные Дейенерис в качестве свадебного подарка Иллирио Мопатисом, на первый взгляд кажутся просто любопытным сувениром, но Дейенерис к ним необъяснимо тянет; в то время как Визерис рассматривает их просто как валюту для покупки кораблей и солдат, его сестра экспериментирует с их нагреванием. Однако одного огня недостаточно, чтобы произвести на свет дракона; обстоятельства, в которых Дейенерис удается дать жизнь своим «детям», темны и ужасающи. Пылающее пламя, охватившее погребальное ложе Дрого вкупе с магией крови – Мирри Маз Дуур была сожжена заживо на костре, – сливается с непоколебимой решимостью Дейенерис вернуть драконов в мир и под контроль Таргариенов.

Преимущества драконов очевидны: они дают тем, кто ими управляет, возможность вести войну с воздуха и использовать военную тактику, аналогичную ядерной бомбардировке. То, что драконы Эйегона сотворили в Харренхоле, уничтожив самый большой замок в Семи Королевствах и испепелив его жителей в Королевском Костре, сохранилось в коллективной памяти Вестероса. Древнему и слепому мейстеру Эйемону, урожденному Таргариену, драконы являются во сне: «Я вижу их тени на снегу, слышу треск кожистых крыльев, чувствую их горячее дыхание. Моим братьям тоже снились драконы, и эти сны убивали их одного за другим» (ПС, Сэмвелл III, 393). Но драконов сложно тре нировать, а воспитывать – еще сложнее. Рейгаль, Визерион и Дрогон, чьи имена напоминают о мужчинах, которые больше всего значили для Дейенерис, в начале своего взросления испытывают определенные трудности, так как им пришлось открыть собственные способности к огненному дыханию, чтобы приготовить мясо. И по мере того как они растут, им нужна добыча все крупнее: овцы, крупный рогатый скот, – и, увы, они не пренебрегают и детьми. Дейенерис пытается контролировать их до определенного момента, разговаривая с ними на высоком валирийском («Дракарис!» – команда извергнуть пламя – указывает на корни слов в западноевропейских языках, происходящих от латинского draco и обозначающих мифических драконов). Их способность ловить рыбу, ныряя под воду, подкидывая добычу в воздух и зажаривая ее на лету, безусловно впечатляет, поскольку вода, как правило, тушит драконье пламя. В конечном счете Дейенерис приходится столкнуться с ущербом, который причиняют драконы, если им разрешить свободно летать. Дрогон избегает заточения в подземной драконьей яме в Миэрине, но двое его несчастных братьев оказываются заключены там, как в тюрьме, когда Дейенерис осознает, что их бесчинства привели к смерти детей.

В книгах ощущение того, что Дейенерис потеряла контроль над своими драконами, имеет важные политические последствия: Бен Пламм, капитан наемников Младших Сынов, предает ее и переходит на сторону Юнкая, еще больше ослабляя положение Дейенерис в Миэрине.

Только вылупившись, драконы представляют собой очаровательных маленьких существ, издающих слабый писк и преданно держащихся «Матери Драконов». «Вы когда-нибудь слышали пение новорожденных драконов? После такого трудно оставаться циником», – говорит Джорах Тириону (5.6).

В германской традиции и британском фольклоре милый змееныш часто превращается в большую проблему. В «Саге о Рагнаре Кожаные Штаны» молодой принцессе Торе отец дарит змееныша. Чтобы он рос и взрослел, под него каждый день нужно класть золотую монету. К тому времени, когда Тора становится невестой, ее дракон уже сидит на целом кладе золота и к тому же каждый день сжирает целого быка. Дракон кружит вокруг ее жилища, и кажется, что он любит принцессу, но ее отцу и, возможно, самой Торе ясно, что от него нужно избавиться. Руку Торы обещают любому, кто сможет убить дракона, и смелый Викинг Рагнар, сын датского короля, вызывается испытать свою удачу. Этот дракон извергает не огонь, а яд, и на этот случай у Рагнара есть особые штаны, покрытые смолой, и копье со съемным наконечником. Одевшись, он валяется в песке, а потом начинает наступать на дракона, дважды прокалывая его копьем. Дракон, умирая, обдает отступающего Рагнара волной ядовитой крови промеж плеч, но одежда защищает его. Он возвращается, чтобы получить награду за убитого дракона, и в доказательство представляет древко копья, которое подходит к наконечнику, вонзенному в тело дракона, в итоге заполучая принцессу.

Дракон из средневекового бестиария

Многие германские драконы любят золото; дракон в «Беовульфе» знает (как толкиновский Смауг), сколько у него сокровищ, до последней монеты, и, обнаружив, что золотой кубок был украден, он ночью сжигает замок Беовульфа и разрушает его крепость. Это существо (прототип Смауга) является огненным драконом, как и драконы Валирии, и обладает ядовитым дыханием. Чтобы одолеть его, требуются совместные усилия двух могучих героев Беовульфа и его молодого компаньона Виглафа. У драконов Толкина и Беовульфа есть уязвимое место, которое сражающийся с ними герой должен отыскать, но драконы Известного мира защищены основательно и со всех сторон, о чем прекрасно известно Тириону:

Королевской зверюшке это все [арбалетные болты] нипочем. Разве что железная стрела из скорпиона в глаз попадет, а так он лишь разъярится.

Глаза у дракона самое слабое место. Глаза и мозг. Не брюхо, как в сказках сказывается: там чешуя такая же прочная, как на спине и боках. И не глотка: с тем же успехом можно пытаться гасить огонь, меча в него копья (ТД, Тирион XI, 286).

Драконов очень трудно воспитать, и не думаю, что их можно эффективно использовать как воздушный транспорт и как орудие войны. В средневековой традиции люди обычно не ездят на спинах драконов, но к такой практике есть интригующая отсылка в норвежском тексте тринадцатого века, известном как «Королевское зеркало». В нем отец и сын обсуждают различные чудеса. Отец высказывает мнение о том, что чудеса – понятие относительное: в Норвегии мужчины часто используют лыжи, чтобы перемещаться по земле, хотя это показалось бы чудом людям из других стран. Сын добавляет, что слышал, что в Индии мужчины ездят на драконах верхом. Отец сомневается в правдивости слухов: драконы – мерзкие ядовитые твари, возражает он, хотя и признает, что при определенных обстоятельствах даже диких существ можно приручить. Индийские наездники драконов упоминаются также в одной из версий знаменитого «Письма пресвитера Иоанна» двенадцатого века. Это был документ, якобы отправленный легендарным христианским царем пресвитером Иоанном, якобы жившем в Индии. В письме (на самом деле подделке монахов) пресвитер Иоанн пишет, что он слышал о бедственном положении крестоносцев, борющихся против исламских сил на Ближнем Востоке, и о том, что он готов прийти им на помощь. «Драконы – это огонь во плоти. И огонь – это сила», – говорит Куэйта (2.5). Последние кадры с Дейенерис и Дрогоном говорят о том, что она находится далеко от Миэрина, среди огромных пастбищ, в Дотракийском Море. Она обуздала свое дитя, но как именно она будет использовать драконов, чья кровь течет и в ее собственных жилах, ей еще предстоит решить.

Эта глава в основном касалась обычаев, истории и традиций Вестероса, поскольку именно этот континент находится в центре повествования в книгах. Железный трон Вестероса – это крупная ставка в большой игре, в которой, как говорит Серсея, «можно либо погибнуть, либо победить». Вестерос более тщательно проработан, чем Эссос, и, как мы видим, изображен со множеством параллелей с европейским Средневековьем: персонажи, с «точки зрения» которых ведется повествование, тесно связаны с его культурой. Жителям Вестероса города и люди Эссоса кажутся странными, экзотическими, даже варварскими; их языки и обычаи им неизвестны. Территории Вестероса, север и юг, гораздо более понятны и в некоторых отношениях почти знакомы нам. Несмотря на то что с первого взгляда юг кажется безопасной конфедерацией королевств, он также раздирается соперничеством, невидимыми угрозами, заговорами и опасностями: они скорее возникают в человеческих сердцах и умах, чем олицетворяются мифическими «снарками и грамкинами», которые, как говорил Тирион, живут за пределами Стены. А Север, постоянно пытающийся найти равновесие между политической жизнью к югу от Стены и странными существами к северу от нее, по духу походит на стража Вестероса, сурового, неумолимого, мужественного и дикого. Именно там, в могучем чертоге Винтерфелла, начнется наше путешествие по землям Льда и Пламени.

Джон Сноу и Призрак. Автор – Давид Дебуа