Патриция Энн Хоббз (Patricia Ann Hobbs) была великолепна; это утверждение не вызывало разногласий. Голубоглазая блондинка, при 170-сантиметровом росте и весе в 52 килограмма, она побеждала на местных конкурсах красоты примерно так же, как знаменитая Крис Эверт выигрывала теннисные турниры. Она выросла на побережье Тихого океана в Оушнсайде, неподалеку от Сан-Диего, куда ее привезли практически сразу же после рождения в Алабаме 29 апреля 1939 года. Ее жизнь в Оушнсайде могла бы служить иллюстрацией к песням популярной группы 60-х «Бич-Бойз» («Beach Boys»). Серфингистка, преданная своей школе чирлидер и изредка модель. Она была третьей «Мисс Калифорния», оказавшейся в финале конкурса красоты «Мисс Вселенная».

В 1957 году Хоббз направилась на восток, в Денвер, для поступления в Женский колледж Колорадо, который успешно окончила, получив диплом специалиста в области гуманитарных наук и театра. Вернувшись домой в Калифорнию, она какое-то время работала в Сан-Диего на местном телевидении в качестве ведущей прогнозов погоды. В те дни местные выпуски новостей не были претенциозны. Работа ведущих прогнозов погоды заключалась в размещении на карте маленьких изображений солнца или дождевых облаков и чтении информации о погоде. Хотя от них — блондинок с длинными распущенными волосами — в основном требовалось мило улыбаться и соблазнительно выглядеть в коротеньких юбочках и тесных кофточках, в целях удержания мужской аудитории у экранов как можно дольше, по крайней мере, до следующего рекламного блока. Мужчины, как Рид, изучали метеорологию. Женщины, как Патриция Хоббз, изучали блузочки.

Хоббз обучалась в актерских классах Сэнди Мейснер в Лос-Анджелесе, время от времени снимаясь в телевизионной рекламе, эпизодах мыльных опер «Приключения Оззи и Гарриет» («The Adventures of Ozzie and Harriet»), «Святые и грешники» («Saints and Sinners») и в других шоу. Примерно через год она перебралась в Нью-Йорк, где поступила в Театральную студию. Патриция добилась роли в бродвейском мюзикле, но слава оказалась мимолетной, — шоу закрылось сразу после премьеры.

В сентябре 1963 года Хоббз вернулась в Голливуд, к рекламным съемкам. Как-то она заглянула в офис своего агента, чтобы обсудить возможные роли. Одна из них в новой телевизионной детективной драме под названием «Шах и мат» («Checkmate»), для которой начался подбор актерского состава, была ей практически обещана. Подыскивали девушку на роль подружки главного героя в исполнении звезды Дага МакКлюра.

Хоббз сидела на стуле, сплетя под ним длинные ноги, сосредоточенно вела беседу с агентом и едва ли заметила, когда открылась дверь офиса. Вошел юноша, остановился в сторонке и сказал агенту — как оказалось, своему агенту, — что есть нечто такое, что можно подсократить. Агент представил Дина Рида Патриции Хоббз, и актриса, слегка раздосадованная вмешательством, расплела ножки и встала, чтобы пожать его руку. Рид задержал взгляд на ее длинных ногах, и, сказав, что ему очень приятно с ней познакомиться, извинился за вторжение и вышел. Но не мог забыть Дин тех стройных ножек. Целый час он висел на телефоне, изводя агента, пока, наконец, тот не сдался и не выдал номер телефона Хоббз. В тот день она то и дело входила и выходила из гостиничного номера, и только после примерно двадцати попыток Риду наконец удалось застать ее у телефона. Он напомнил, что сегодня чуть ранее они виделись в офисе агента, и ему пришлось реагировать быстро, чтобы удержать ее на линии.

— Он не должен раздавать телефонные номера клиентов, — сказала Риду Хоббз возмущенно. — Послушай, мне надо идти.

— Нет, пожалуйста, не уходи. Швартц на самом деле не виноват. Помимо того, что он мой агент, мы с ним еще добрые друзья. Он очень долго сопротивлялся. Мне пришлось около часа его уговаривать и пообещать поднять гонорар. Это, должно быть, самый дорогой телефонный звонок, который я когда-либо сделал.

Хоббз хихикнула.

— Ну, думаю, он не сильно навредил, если только ты не станешь первым из пятнадцати парней агентства, названивающих мне.

— Такого не будет. Это было еще одним условием, которое я заставил его принять. Только не тебе. Я просто хотел убедиться, что у меня нет других соперников, кроме тех, которые на улице сворачивают головы тебе вслед. Когда ты сказала, что тебе нужно идти, это действительно было так или ты просто хотела от меня избавиться?

— И то, и другое. Я только что вернулась с ужина с Лесом Брауном-младшим. Он выступает недалеко отсюда, и я собиралась на его следующее шоу. Но у тебя еще есть около получаса.

— Отлииииично! За полчаса парень может успеть многое. Особенно в свой день рождения. Ты знаешь, я задул все свечки и загадал желание на тебя.

— Да ладно, у тебя не сегодня день рождения.

— Сегодня. Я родился 22 сентября 1938 года. Мне сегодня исполнилось 25 лет, и встреча с тобой превратила этот день рождения в самый счастливый из всех. Но расскажи мне о себе. Чем ты занимаешься в городе?

— В настоящий момент снимаюсь в рекламе сигарет. А когда ты меня видел сегодня, я обсуждала роль в новом ТВ-шоу. Какая-то детективная история. Называется «Шах и мат», и Швартц думает, что я получу роль подружки Дага МакКлура. МакКлур играет главного героя, так что и для меня это была бы отличная роль. Настоящий прорыв.

Рид слушал внимательно, побуждая вопросами к продолжению беседы, о себе говорил, только когда она спрашивала, и следил за тем, чтобы, не затягивая монологи, переводить разговор опять на нее. Он ее веселил. Он спел пару своих песен. Полчаса перетекли в час, затем во второй. Хоббз забыла о том, что собиралась послушать Леса Брауна и его оркестр. И только после того, как Рид наконец положил трубку, она обнаружила, что от слишком долгого держания телефонной трубки возле уха появилось горячее розовое пятно. За разговором время пролетело незаметно.

«Он был очарователен и обладал прекрасным чувством юмора, — вспоминала она. — Он был похож на деревенского парня и много путешествовал. Он не был типичным представителем Голливуда. Он не был зациклен только на себе. Он пригласил меня на вечеринку к Роджеру Смиту, рассказал о Патоне Прайсе, и я подумала, что с ними может быть весело. Я подумала, что через него могла бы познакомиться с людьми».

Следующим вечером они отправились на вечеринку к Смиту, и отлично провели время в обществе молодых и признанных знаменитостей. Рид «обрабатывал» зал, но на этот раз ради Патриции, представляя ее всем, кому только можно, таким образом завершая тактический маневр по завоеванию ее сердца. Ей нравилось знакомиться со звездами и завязывать отношения. А теплые чувства, посеянные предыдущим телефонным разговором, дали прекрасные всходы. Прихвативший с собой гитару Рид с легкостью дал уговорить себя Смиту и другим порадовать их несколькими песнями. Он чувствовал, что его кампания проходит успешно, но не торопил события. Наконец, тем поздним вечером он заметил, как Патриция проскользнула в ванную комнату. Его сердце учащенно колотилось, а по телу прокатывались волны дрожи. Он прошел в холл. Когда Патриция появилась, он уже ее поджидал. Обхватив за талию, он притянул девушку к себе. Его поцелуй был страстным, и она с готовностью ему ответила. Они на секунду прервались, затем снова слились в поцелуе. Его рука скользнула вниз по ее спине, и он еще крепче прижал нижнюю часть ее живота к своей. Теперь она физически ощущала его намерения, и для нее не стало сюрпризом предложение вернуться в отель. Она согласилась, не раздумывая. Поблагодарив хозяев, парочка быстро направилась к машине. Рид находился в приятном возбуждении, когда они добрались до номера, и все же он старался не спешить, напоминая себе о том, что в последние годы у него были красивые женщины. Но как только платье Патриции упало на пол, и она расстегнула лифчик, Рид затрепетал мелкой дрожью, уставившись на ее полные груди и точеные ножки. Влюбленные упали на кровать, и она позволила ему всё. Они предавались любви, пока не уснули обессиленными в объятиях друг друга.

Утром в дверь постучали. Патриция, медленно приходя в сознание после глубокого сна, вспомнила, что попросила маму зайти примерно в 9 часов, поскольку они намеревались отправиться на поиски квартиры. Почувствовав прикосновение, она обернулась и увидела все еще спящего рядом Рида. В панике Патриция крикнула матери, что сейчас подойдет, и, закрыв ладонью рот Дина, принялась его будить. Она велела ему не издавать ни звука, собрать вещи и спрятаться в шкафу. Затем впустила маму, извинилась за то, что проспала, попросила ее спуститься в ресторан отеля и принести чашечку кофе. Когда мать удалилась, Рид, уже успевший одеться, поцеловал Патрицию и вышел из номера. Ушел он, однако, недалеко — только сбегал за пончиками. Миссис Хоббз одурачить не удалось. Намасленные волосы Рида оставили пятно на подушке, которое она заметила сразу же, как только вошла в комнату, но не подала вида. Мать и дочь безуспешно провели тот день в поисках жилья. Вечером Рид и Патриция отправились ужинать, а затем поднялись в его квартиру. Рид занимал верхнюю половину двухквартирного дома, отличительной особенностью которого было растущее во дворе огромное дерево. Дом находился на холме и был очень уютным. Рид предложил Патриции переехать жить к нему. Она ответила отказом. Но он не отступил. Полночи они провели в разговорах, и Рид выкладывал ей свои доводы, чередуя обаяние и практичность. К утру сочетание Рида, усталости и любви сломило ее сопротивление. Она передумала и согласилась переехать к нему, заодно дав имя этому дому — отныне он будет называться «Домом у дерева».

«Он мог говорить обо всем, — вспоминала Патриция. — Так что это было не только желание, но именно общение. Мы читали друг другу. В "Доме у дерева" не было телевизора. Мы занимались чтением, музыкой, изучением друг друга, и я готовила что-нибудь вкусненькое. Это были очень теплые чувства».

Они были страстными любовниками, всегда стремившимися доставить друг другу удовольствие. Бывало, они подогревали детское масло и намазывали им друг друга или брали перья и щекотались ими. Не менее пылкими были их ссоры. Большинство конфликтов возникало из-за желания Рида видеть Патрицию лишь другом и любовницей. Он не хотел вовлекать ее в свою политику или состязаться с нею в шоу-бизнесе. Все, что ему хотелось — и чем обладал его отец, — иметь женщину, которая бы довольствовалась домашними хлопотами и ожидала его возвращения. «Но я не переставала восставать против такого шаблона, и это было причиной наших ссор, — говорила Патриция. — Он был невероятно ревнив, поскольку понимал, что я могу исчезнуть. Я перебила очень много посуды. Я была в гневе. Ему хотелось спорить. Но я ничего не швыряла в него, никогда его не ударила. Это была такая ярость и страсть. Мне нужно было что-то разбить. Я сломала дверцы стенного шкафа, и их пришлось ремонтировать на следующий день».

Рид опять находился в поисках постоянной работы в Голливуде. Ему удалось получить приглашение на выступления в кофе-хаузе Сан-Франциско , где также выступала Джоан Баез. Рид и Патриция отправились туда вместе и провели романтический уик-энд. Днем блуждали по городу, а вечерами Рид давал концерты. И все же, их отношения стали рушиться практически с той же скоростью, с которой их охватила любовь. Мардж Райт и Патон Прайс, независимо друг от друга, внушали ученику одну и ту же мысль: сейчас не время заводить серьезные отношения с женщиной, это может повредить карьере. Он должен быть свободным, чтобы иметь возможность отправляться туда, куда поведет его карьера. Кроме того, девочки-подростки из его аудитории будут более заинтересованы в нем, если он будет свободным парнем, а не женатым мужчиной. Школьницы и студентки вряд ли станут писать свои имена и его фамилию в тетрадках, если миссис Дин Рид уже будет существовать.

В середине октября, когда Рид вернулся из недельной поездки в Мексику, где выступал в ночных клубах, его популярность на юге Калифорнии оставалась на прежнем уровне. Дома он поссорился с Патрицией, объявив ей, что они не могут больше жить вместе, практически слово в слово повторив аргументы Прайса и Райт. Рид говорил, что не готов к серьезным отношениям, это плохо сказалось бы на его карьере. У Патриции тоже была своя новость — она беременна. Внезапно сдержанность Дина испарилась, и квартира превратилась в поле сражения. Завершилось оно тем, что Патриция унеслась прочь из дома и провела ту ночь в мотеле. Даже известие о том, что она носит его ребенка, оказалось недостаточным, чтобы Рид принял другое решение, и роман, похоже, был завершен. Однако, событие, произошедшее двумя днями позже, предоставило Патриции еще один шанс. Во время катания лошадь сбросила Рида, и он сломал ключицу, пришлось ее зафиксировать, чтобы Дин имел возможность дать запланированное интервью в доме Прайса. Но боль была постоянной и очень резкой. Из-за травмы Рид не мог вести машину, так что на следующий день он позвонил Патриции и попросил отвезти его в Мехико. Она сразу же согласилась. «Я подумала, что смогу вернуться к нему», — вспоминала Патриция.

По дороге они сделали остановку в Фениксе, чтобы навестить родителей Рида. Патриции, выросшей в Калифорнии, первое знакомство с семьей Рид показалось достаточно странным. Подъехав к трейлеру, она увидела огромную доску, на которой Сирил большими буквами обозначил свое мнение по поводу предстоящих выборов. Консервативная позиция Сирила и такой нахальный способ ее выражения удивили девушку, придерживавшуюся либеральных взглядов. Дома никого не было. Дин и Патриция вошли внутрь, и Рид решил принять ванну, чтобы немного облегчить боль. В ту минуту, когда Патриция поливала Рида из душа — интимный момент неженатой пары начала 60-х — вошла Рут-Анна. «Таким было наше первое знакомство. Она благосклонно отнеслась ко всему», — вспоминала Патриция. Проведя пару дней с родителями Рида, парочка втиснулась в автомобиль, набитый всякой всячиной, и продолжила свое путешествие на юг. Казалось, что дорога оживила любовь, погибшую неделей раньше.

«Поездка была прекрасная, удивительное время, — говорила Патриция. — Был октябрь, в деревнях зажигали свечи на День Мертвых , и это выглядело очень романтично. Мы преследовали диких ослов. Дин радостно гонялся за ними в своей шляпе-сомбреро. Это была одна из безобидных поездок. Иногда мы опускали у машины верх и любовались звездами. Затем мы добрались до места, он изменился и снова решил, что не хочет серьезных отношений».

Дорога до Мехико заняла почти пять дней, и казалось, что ее план работал. Она была уверена, что их отношения налаживаются, особенно после того, как они поселились вместе. Но у Рида были другие мысли. Он настаивал на том, чтобы Патриция сделала аборт здесь, поскольку в Штатах они были запрещены. Она отказывалась и выдвигала встречное предложение — пожениться. Рид был непреклонен, и его беременная подруга в конце концов сдалась.

«Он высадил меня в каком-то небольшом грязном квартале, где находилась обшарпанная клиника, — рассказала Патриция. — Врач с ног до головы был заляпан кровью, а Дин высадил меня, сказал "пока" и уехал. Я расплакалась. Мне дали какой-то наркотик, чтобы я почувствовала себя счастливее. Столом там служила доска, покрытая простыней с заплатами. Когда Дин вернулся, чтобы забрать меня, я была вне себя от гнева. Я была в бешенстве. Я думала, что он специально попросил меня отвезти его. У меня были страшные боли и, кроме того, я получила заражение».

Рид отправился в Мексику частично из-за полученной им роли в фильме «Многоликая любовь» («Love Has Many Faces») кинокомпании «Коламбия Пикчерз», в котором снимались такие звезды как Лана Тернер, Хью О’Брайен, Клиф Робертсон и Стефани Пауэрс. Фильм снимался в Акапулько, и Рид оставил Патрицию в Мехико приходить в себя после операции, пока находился на натурных съемках. Перед отъездом он сообщил ей, что они больше не будут вместе. Рид сказал Патриции, что у него слишком много планов и что она лишь будет мешать их осуществлению. Она проревела целый час, но Рид оставался непреклонен. Он велел Патриции одеться к запланированному ужину со своим местным агентом, Лонкой Беккер. Она подчинилась безо всякого желания, спрятав свои горести под вечерним макияжем и надеясь, что утром все может измениться к лучшему. Ничего не изменилось. Рид был отстранен, и с той же холодностью и жестокостью, с какой настаивал на аборте, сейчас он бросал женщину, которую так настойчиво добивался всего несколько месяцев назад. Такое равнодушие шло вразрез с его возрастающим беспокойством и трудами во имя угнетенных южноамериканцев и чернокожего населения в Соединенных Штатах. Джонни Розенберг свидетельствовал это ранее. Первоочередной задачей для Рида все еще являлась карьера, и он был готов сделать все, что бы ни потребовалось, для ее продвижения.

Когда эпизод с его участием был отснят, Рид не вернулся домой в Мехико, а направился обратно в Голливуд. Однако и Патриция не сидела, томясь в ожидании его возвращения. Беккер, которая также представляла интересы Энтони Куинн и на которую Патриция произвела благоприятное впечатление, пробила ей роль в том же фильме, в котором снимался Рид. Роль была небольшая, Патриция сыграла еще одну девушку, живущую у моря, но отнеслась к ней как к возможности продвинуть свою карьеру. Она запрыгнула в старенький автобус, заполненный курами и бедняками-крестьянами, и добралась до Акапулько, где представители кинокомпании поселили ее в прекрасном отеле и объяснили, куда нужно явиться на следующий съемочный день.

О’Брайену, уже завоевавшему славу исполнением роли Уайатта Эрпа в телевизионном сериале «Жизнь и легенда Уайатта Эрпа», выходившем еженедельно на канале «Эй-Би-Си» с 1955 по 1961 год, понадобилось немного времени на выяснение имени новой актрисы, играющей в эпизоде его фильма. Он сам представился Патриции и пригласил на свидание. О’Брайену не пришлось долго уговаривать ее составить ему компанию, несмотря на то, что он был на 14 лет старше 24-летней Патриции. Вскоре они вместе занялись дайвингом. Когда О’Брайен давал публичные интервью или участвовал в рекламных съемках, он обязательно брал с собой Патрицию и непременно упоминал о ней как о перспективной начинающей актрисе, которая также участвует в фильме. Она переехала жить на его шикарную виллу, и их постоянно видели вместе в различных уголках курортного города.

Рекламные снимки достигли севера, и очень скоро Рид увидел фотографию своей бывшей возлюбленной и прочитал рассуждения Хью О’Брайена и его нового объекта обожания. Газетное фото, датированное 13 февраля 1964 года, к примеру, было озаглавлено «Новости Акапулько» и изображало стильную Патрицию Хоббз и О’Брайена вместе с мексиканской актрисой Долорес дель Рио «на коктейльной вечеринке в отеле «Акапулько Хилтон», проведенной в честь Дель Рио.

Фотография вызвала у Рида жутчайшую ревность и желание, которое его удивило. Он побросал в чемодан необходимые вещи, заказал билет на самолет до Мехико вместо того, чтобы завести свою машину, и позвонил Патриции из квартиры, в которой они прежде жили. Разговор был кратким. «Я не хочу иметь с тобой ничего общего», — сказала она ему и повесила трубку.

Рид был ошеломлен. Но недолго. На следующий день он разработал план — схему действий безумного мачо. Он с парой приятелей направился из Мехико в Акапулько. Рид намеревался разыскать О’Брайена и при помощи товарищей отмутузить его как следует. Каким образом это привело бы Патрицию обратно в его объятия, оставалось неясным, но от самой идеи Рид почувствовал себя лучше. В плане Рида содержался еще один существенный изъян — ему не удалось разведать место обитания врага. По прибытии в Акапулько он обнаружил, что О’Брайен и Патриция в тот же день улетели в Мехико. Так что Рид с приятелями, настроенные уже не так воинственно, потащились обратно.

Неудачный день завершился удивительно: войдя в квартиру, Рид увидел там свою возлюбленную. Однако радость, которую мог испытать Дин от одержанной победы, прошла очень быстро. Патриция велела ему убираться вон, поскольку ему здесь никто не рад. Риду не удалось призвать на помощь присущую ему энергию и сокрушить ее доводы. Он был уставшим, как гончая, и растраченным эмоционально. Рид прибег к мольбам, говоря о том, как он сожалеет о той боли, которую причинил ей, упрашивал пожалеть уставшего человека и позволить ему остаться на ночь. Патриция не дрогнула. Он провел ночь в гостинице. «Я снималась в других фильмах в Мексике, у меня действительно начиналась новая жизнь, и я наслаждалась ею», — объясняла она.

В письме домой она описывала муки, причиняемые двум мужчинам, и ее собственные сомнения. «Что за треугольник складывается между мной, Хью и Дино, — писала Патриция матери. — Они оба настроены решительно, особенно Дино, он уже много раз предлагал руку и сердце. Хью тоже серьезен, но мы не так долго вместе, чтобы делать предложение, хотя наши отношения могут привести к чему-то подобному. Сейчас один успешнее другого, оба ревнуют и не хотят меня делить. Каждый попросил меня принять решение. Оба влюблены, оба великолепны и достойны, и я сейчас в таком смятении, что не знаю, от кого из них я хочу иметь детей, когда и где! Хорошо, если бы ты была здесь, чтобы рассудить».

Рид никогда не видел этого письма, но знал, что находится не в лучшей позиции. В конце концов, именно он заставил ее сделать аборт, которого она не хотела, бросил ее в Мексике, а теперь пытается вырвать из рук знаменитого, с хорошими связями в Голливуде, актера. Дин опять решил пустить в ход обаяние и гитару — сочетание, которое со времен средней школы ни разу его не подводило.

Патриция находилась дома, приводила в порядок прическу и выбирала наряд для очередной встречи с О’Брайеном. Она должна была выглядеть безупречно, поскольку О’Брайен хотя и не сказал ничего конкретного о предстоящем вечере, но намекнул, что он станет для них незабываемым. И тут она начала различать звучание гитарных струн под ее окнами, достаточно громкое, чтобы быть услышанным в обычном грохоте города. В ту же минуту раздался стук в дверь, и, открыв ее, она увидела трех соседских ребятишек, каждый из которых держал по огромному букету роз. Гитарный перебор продолжал звучать, но теперь он аккомпанировал песне о любви, а голос был безошибочно узнаваем. Патриция взяла на руки младшего из ребят, и все они вышли на балкон послушать серенаду. Исполнив нескольких песен, которые к тому времени уже собрали толпу соседей, Рид опустился на колени и выкрикнул Патриции предложение выйти за него замуж. В толпе закричали: «Si, Si,» — «Да! Да!», и через несколько мгновений Патриция взяла из букета розу, бросила ее Риду и сказала только: «Si, senor» — «Да, сеньор». Толпа зааплодировала, и началось торжество. Обаяние и энергия Рида перекозыряли голливудские достоинства О’Брайена. «Дин воровал для женщин розы из палисадников, и это было очень волнующе, — поясняла Патриция, — он останавливал машину посередине дороги и танцевал с тобою — это все то, что можно было бы ожидать от Джеймса Дина».

Патриция неохотно призналась Риду, что ей придется встретиться с О’Брайеном. Фоторепортеры были повсюду. О’Брайен со своей возлюбленной в компании других кинозвезд отправились смотреть бой быков, затем на ужин. Когда они вернулись на виллу О’Брайена, Патриция наконец сказала ему, что согласилась выйти замуж за Рида. О’Брайен негодовал. Он крушил мебель, закатил Патриции пощечину и швырнул ее на кровать. Ее мольбы все-таки заставили его остановиться. Гнев О’Брайена объяснялся многими причинами, одна из которых заключалась в том, что он рассказал своему пресс-агенту о намерении сделать Патриции предложение тем вечером и был уверен, что агент проанонсирует их свадебные планы на следующий день в прессе.

Следующим вечером Рид и Патриция отправились в кино на «Эль Сид» с Чарльтоном Хестоном в роли Эль Сида, благородного испанского рыцаря одиннадцатого века, и Софией Лорен в роли Чимене — женщины, которая сначала любила Эль Сида, потом его ненавидела, в конце концов вышла за него замуж и полюбила снова. «Может ли человек жить без чести? — риторически задавал вопрос Эль Сид. — Нет». Патриция проплакала почти весь фильм, увидев Рида в этом честном рыцаре. Пара еще очень долго находилась под впечатлением того вечера и фильма, и в последующие годы они часто вспоминали главных его героев. Для них это был хороший выбор. Рид был так же красив, как Хестон, а Патриция была одной из немногих женщин, которые могли бы находиться в одном помещении с Лорен, не боясь сравнения. Вопросы Эль Сида о достойной уважения жизни были теми же, над которыми бился Рид, и та же последовательность «сейчас — я люблю его, а сейчас — не люблю» появилась в жизни юной пары. Позже в тот вечер Рид еще раз попросил Патрицию выйти за него замуж. Сделав небольшие порезы на запястьях, они объединили капли своей крови. В ту ночь Патриция заснула счастливой рядом со своим женихом, но проснулась испуганной и в слезах.

Она видела ужасный сон — из тех, что будут посещать ее снова и снова, — в нем Рид оказывался в беде, а люди, говорившие на языке, которого она не понимала, преследовали его. Она пыталась его спрятать, но люди находили его и утаскивали прочь. Когда Рид появлялся опять, он находился под водой и протягивал к ней руки. Дул ветер, и Патриция видела себя уже старухой. Возникал призрак Рида, который велел ей встретиться с ним под яблоней. Сцена снова менялась, и Патриция оказывалась на покрытом травой холме, вокруг были цветы, а у подножия холма росла огромная яблоня. Под ней стоял Рид, абсолютно живой, жестами призывающий ее к себе.

Всхлипывая, Патриция пересказала сон Риду. Он обнял ее, погладил волосы и прошептал, что все в порядке. Сон превратился в ритуал. Когда бы супруги ни расставались, или даже просто перед сном, они говорили друг другу: «Увидимся под яблоней».

Долгие помолвки были не для них, и 23 марта 1964 года Дин Рид женился на Патриции Хоббз. Днем раньше, в качестве предсвадебного развлечения, Рид скакал верхом на полудикой лошади на родео в Мехико, частично — чтобы произвести впечатление на тещу.

Церемонию венчания в их квартире рядом с парком воскресным днем проводил мексиканский священник. Со стороны семейства Рид на свадьбе никого не было, а Патрицию сопровождала мать, которая помогла дочери облачиться в платье невесты, специально подготовленное Патрицией. Свадебную свиту являли собой пожилой мексиканский генерал, Мигель Алеман, и товарищ Рида Артуро, который вместе с ним ездил в Акапулько, чтобы побить Хью О’Брайена. Жена Артуро и возлюбленная его брата выступили в качестве подружек невесты. Перед церемонией жених и невеста поссорились, так как Патриция хотела сказать «I do» — «да» по-английски, а Рид настаивал на «Si» — «да» по-испански. Патриция проиграла тот спор, но если у нее и оставалась какая-то обида, то она исчезла, когда Рид удивил ее исполнением новой песни, которую написал для нее, — «Когда ты рядом» («With You by My Side»).

Я объездил весь мир, была нужна лишь одна,

Одна моя женщина, моя жена.

Однажды, в день моего рождения,

Я встретил достойную во всех отношениях.

Когда ты рядом, весь мир у моих ног

Любимая, ничего милее найти бы не смог:

Ты рядом со мной, и мир у моих ног.

Мы сплетем наши жизни в одну.

Когда тебя я ночью ласкаю,

Клянусь, весь мой страх исчезает,

До последнего дня — дня, когда я умру,

Звездам буду я благодарен и удивлен, почему… [96]

Ночь они провели в номере для новобрачных отеля, расположенного в центре города. «Это было очень романтично, — вспоминала Патриция. — На следующий день Дин уехал в другую часть Мексики, Канкун, на 10 дней. У него был ангажемент».

Рид и Патриция обладали определенным звездным статусом в Мексике, как Хамфри Богарт и Лорен Бэколл в Голливуде. Они были востребованы как по отдельности, так и в паре. Их лица и голос Рида были повсюду, и они делали все возможное, чтобы поддерживать свою звездность. Рид проводил кампании по написанию писем, отсылая по 10 штук самостоятельно и привлекая Патрицию и горничных к написанию поддельных фанатских писем под вымышленными именами на те же станции, с мольбами дать в эфир запись новой песни на испанском языке этого американского певца. Рид и его жена также отлично ладили с прессой и знали, что наилучший способ поддержания популярности, — это постоянная подпитка журналистов историями, хорошими обедами и вином. Песня, которую Рид написал к венчанию, «Когда ты рядом», имела большой успех в Мексике.

Супруги также стали героями журналов комиксов, которые в Латинской Америке абсолютно отличались от комиксов издательства «Ди-Си» или «Марвел Комикс», покупаемых американскими мальчишками. В отличие от энергичных и красочных изображений спасающих мир супергероев или, по крайней мере, событий в Готэм-сити , журналы комиксов в Мексике и других странах Южной Америки более напоминали мыльные оперы. Вместо рисунков журналы содержали фотографии героев в различных позах с наложенными облачками, в которые вписывались их диалоги. Рид и Патриция очень часто выступали в роли героев комиксов, продавцы набивали карманы и постоянно подставляли их лица взорам публики. «Мы нигде не могли появиться в Мехико так, чтобы нас не узнавали, — говорила Патриция. — У меня были личные горничная, портниха и парикмахер. Мы были приглашены на самые важные, значимые приемы. Мы бывали в домах с бассейнами и водопадами внутри. Мы общались с богачами и политиками. Так было до его революционных дней».

По крайней мере внешне, Рид философски относился к своей популярности в Мексике и Южной Америке и относительной безвестности в Соединенных Штатах. Поразмыслив, он сформулировал собственную теорию такой разной реакции. «Там я другой, — сказал он в одном интервью. — И им, похоже, нравится североамериканец, способный сказать "спасибо" на их родном языке».

Чета Рид была приглашена на исполнение главных ролей в фильме «Гвадалахара летом» . С началом съемок Патриция обнаружила, что опять беременна ребенком Рида. На этот раз об аборте речь не шла, Рид был готов стать отцом. Киносъемки подходили к концу, оставалось снять только один эпизод — массовую сцену, в которой Рид исполнял песню для Патриции. Примерно на середине съемочного процесса Патриция скрючилась от боли. Рид подхватил ее за талию, и съемочная группа поспешила доставить ее до ближайшего фермерского дома. Ее отвели в комнату, и Патриция вспоминает людей, озабоченно смотревших на нее, и то, что когда она переводила взгляд дальше за толпу, сквозь открытую дверь в доме и во дворе были видны цыплята, утки, собака, свинья и осел. Врача быстро проводили в дом, он сделал обезболивающий укол, от которого Патриция странно развеселилась и принялась истерично хохотать над зрелищем. Положение не было веселым. Она мучилась выкидышем, и через несколько минут доктор объявил супругам, что они только что потеряли сына.

В жизни юной Патриции это был самый ужасный день. Рид также очень тяжело перенес несчастье. Он был в восторге, когда жена сообщила ему о беременности, и сразу сочинил для их малыша песню, которую назвал «Я хочу, чтобы ты знал» («I Want You to Know»).

Хочу, чтобы ты знал, что облака не плачут.

Хочу, чтобы знал, что реки иногда высыхают.

Хочу, чтобы ты всегда спрашивал — почему.

Хочу, чтобы ты знал.

Хочу, чтобы ты знал, что цвет кожи человека

Никак не влияет на любовь, живущую в его сердце.

Хочу, чтобы ты знал, что в каждом человеке есть что-то хорошее.

Хочу, чтобы ты знал.

Хочу, чтобы ты знал, что все боги похожи,

Только люди зовут их разными именами.

Хочу, чтобы ты знал, что все они учат одному и тому же.

Хочу, чтобы ты знал.

Хочу, чтобы ты знал, что войны приносят только страдания,

Что все матери одинаково плачут, когда их сыновья погибают.

Хочу, чтобы ты знал, что жизнь — это больше, чем просто игра.

Хочу, чтобы ты знал.

Хочу, чтобы ты знал, когда станешь седым и старым,

Что Пэтти и Дино старались, насколько могли,

Показать тебе, что есть истина, каждый день, каждый день.

Хочу, чтобы ты знал. [102]

Период траура для Патриции длился дольше. Когда съемки фильма наконец подошли к концу, она поддалась уговорам Рида оставить работу и заняться домашним хозяйством. «Дин не хотел, чтобы я работала, — вспоминала она. — Он говорил: "Я не хочу соревноваться с собственной женой". Ему не хотелось, чтобы мужчины глазели на меня, и он хотел, чтобы я одевалась скромнее. Он желал, чтобы я сидела дома и стирала его носки».

В самом начале карьеры Рид взял за правило в день своего рождения садиться за машинку и печатать обзор прожитого года. Из-за практически постоянной занятости он отложил обзор 26-го года своей жизни до 7 ноября. Этот день он встретил в раздумьях об отсутствии эмоционального, духовного и интеллектуального роста, и о том, что женитьба и потеря ребенка истощили его.

«Самым значительным событием моей жизни за последний год стало обретение женщины, с которой я хочу прожить всю свою жизнь, — писал он. — Я влюблен намного сильнее, чем даже мог подумать о существовании подобной любви. Но наш первый год совместной жизни не был похож на то супружество, которого я хотел и которого хочу в будущем. Ни она, ни я не готовы в будущем к той жизни, которую мы вели последний год. За это время мы порой очень сильно обижали друг друга, но после многих часов размышлений я уверен, что проблема была не в том, кто была она, но в том, в какой жизненной ситуации мы находились. Думаю, что мы оба очень много узнали о семейной жизни путем испытаний и ошибок, и если мы никогда не забудем и воспользуемся тем, чему мы научились, мы станем очень счастливой парой и будем далеко впереди сообщества женатых людей. Когда она рядом, а теперь я знаю, что она может быть рядом со мной, нет ничего, чего бы я не смог добиться в жизни. За этот год, возможно, я пережил самую страшную боль, какую я только испытывал, когда мы потеряли нашего первенца, хотя в действительности мы потеряли не ребенка, а лишь представление о ребенке, который должен был родиться. Я начинаю верить в жизнь больше и больше, и сейчас я чувствую, что все к лучшему. В будущем мы должны иметь время для детей, которых мы оба очень хотим. В этот период я написал песню, которую считаю одной из самых глубоких песен, когда-либо написанных мною, это песня, которую отец поет своему сыну, она называется «Я хочу, чтобы ты знал».

Однако Рида снова начинает охватывать беспокойство. Казалось, что для него больше возможностей в одной из тех стран, которые с радостью принимали его в первый раз. Ближе к концу 1964 года Рид оставляет Мексику и отправляется на поиски жилья в Буэнос-Айрес. Семья Рид перебирается в Аргентину.