Люси, была, пожалуй, самой старательной подружкой невесты. И не только из-за возможности жить тайной жизнью, но и потому, что ей в самом деле очень нравилась Матильда Форбс. Люси рисовала акварели и карандашные наброски с идеями проведения свадебной церемонии. Один из них Бесси, мать Маффи, даже оформила в рамку – на память о самом главном событии в жизни дочери. Обе девушки вступили в ряды алтарниц, и, вдохновлённая полевыми цветами, которые они собирали, чтобы украшать церковь, Маффи захотела, чтобы её свадебный букет был таким же.

– Но как нам это устроить? – спросила Люси. – Твоя свадьба будет в конце октября – полевых цветов уже не будет.

– О, но у нас же есть замечательные оранжереи. Я попрошу садовников, чтобы они вырастили к октябрю такие цветы.

– Они же дикие, – покачала головой Люси. – Я не уверена, что дикие цветы будут расти в оранжерее.

– Но мы ведь можем попробовать! – бодро улыбнулась Маффи.

Однако Люси эта идея почему-то совсем не нравилась, поэтому она решила придумать что-нибудь более подходящее.

Два дня спустя, когда Люси рисовала наброски букетов для Маффи, в парадную дверь дома у моря постучали.

– Войдите! – крикнула Люси.

– Люси, так не принято в обществе. Нельзя же только из-за того, что у нас нет полноценной служанки, пускать в дом кого попало, – заметила Марджори, вставая и направляясь к двери.

– Да? – Миссис Сноу изо всех сил постаралась придать голосу надменность. – Что вам угодно?

– О, мама, это же Бойнтон из дома Форбсов! – снова крикнула Люси, свешиваясь с дивана так, чтобы видеть дверной проём.

– Да, мэм, у меня записка для мисс Люси от мисс Матильды.

Люси взяла конверт и тут же открыла его:

Моя дорогая, пожалуйста, приезжай сразу же, как сможешь. Мне очень нужен твой совет по поводу подвенечной вуали.

С любовью,

М.Ф.

Люси улыбнулась.

– Бойнтон, передайте, пожалуйста, мисс Матильде, что я скоро приеду.

– Если вы хотели бы поехать прямо сейчас, я могу вас подвезти. Я на двуколке.

– Да, только возьму накидку и шляпу.

– Люси, ты думаешь, что это допустимо? – спросила Марджори ледяным тоном, когда Бойнтон спустился с крыльца и пошёл вниз по дорожке к своей двуколке.

– Что, мама? Я нужна Маффи.

– Да, но ехать со слугой, как этот? В обычной рабочей одежде, а не в ливрее. В Ньюпорте, по словам герцога, все слуги носят ливреи и возят господ, таких как миссис Вандербильт и Дрексель, не в двуколках, а, как говорит Перси, в фаэтонах.

Люси собрала всё свое терпение в кулак, прежде чем ответить:

– Мама, здесь не Ньюпорт, здесь – Мэн, и если Перси Вилгрю, герцогу Кромптону, кажется, что там лучше, пусть туда и едет.

– Люси, мне не нравится твоё поведение.

– Какое поведение?

– Ты относишься к Перси с непонятным мне предубеждением. Между прочим, мы договорились отобедать с ним, так что не опаздывай, пожалуйста.

– Где?

– В чайном клубе.

– Сколько времени это займёт?

– Что значит, сколько это займёт времени? Столько, сколько нужно, чтобы пообедать. И, пожалуйста, постарайся быть с ним милой, – со вздохом сказала Марджори.

– Мама, я думаю, что я и так мила с ним. Даже слишком мила, если честно. – После той отвратительной ссоры с родителями Люси прикладывала огромные усилия, чтобы не начать ссориться с Перси Вилгрю. Она была с ним крайне вежливой и даже сердечной. Жалея, что затеяла спор с матерью, она повернулась к ней и мягко проговорила:

– Конечно, я не опоздаю к обеду. Не переживай.

– О, Люси, ты такая славная, такая особенная. Твой отец и я желаем тебе только добра.

«Особенная, – подумала Люси. – Если бы ты только знала!» Что бы тогда мама сделала? От одной мысли делалось страшно.

* * *

– Видишь, здесь нужно подогнать, и фата тогда будет свободно струиться по спине. – Маффи стояла перед овальным зеркалом в будуаре матери.

Горничная придерживала бриллиантовую диадему на тёмно-каштановых волосах Маффи, напомнившую Люси о семи звёздах Северной Короны, которой она с сёстрами любовалась, покачиваясь на волнах.

– Я думаю, Тиффани идеально подходит. А ты? – спросила Маффи, поворачиваясь к Люси.

Люси не знала, что ответить. Она мало что смыслила в драгоценностях. По правде говоря, она думала, что украшение должно было быть более воздушным: на небольшой голове Маффи диадема выглядела слишком громоздкой. Но, наверное, с фатой она будет смотреться по-другому.

Люси нерешительно пробормотала:

– Да, бриллианты очень красивые. А где будет крепиться фата?

– Вот здесь, сзади. – Бесси показала маленькие серебряные петельки на обратной стороне диадемы. – Марсия, ты не могла бы принести фату?

– Конечно, госпожа.

Минуты две спустя горничная вернулась с белоснежным облаком в руках.

– Это первый вариант, – объяснила Маффи, беря кружева в руки.

Люси подумалось, что такая фата только утяжелит диадему, придав ей ещё более монументальный вид. Ей бы хотелось, чтобы они и вовсе отказались от этих семи слепящих бриллиантов, но понимала, что это невозможно. За следующие двадцать минут они померили по крайней мере ещё пять других вуалей: из тюля и алансонского кружева, длинною в пол, до щиколоток, по лопатки, совсем короткие. Люси вздохнула:

– У меня есть идея, но я не уверена, придётся ли она вам по вкусу.

– Мы, конечно, не хотели бы ничего слишком вызывающего, – заметила Бесси Форбс.

– А что, если Маффи наденет две фаты?

– Две фаты?! – в один голос воскликнули мать и дочь.

– Да. Сначала алансонское кружево, длиной до плеча, а сверху тюль до щиколоток.

– О, я полагаю, мы могли бы попробовать. – Голос Бесси Форбс дрогнул, словно она обдумывала вопрос жизни и смерти.

Уже через две минуты все в комнате затаили дыхание от восторга.

– Кажется, выглядит довольно мило, – сказала Маффи.

– Мило? Да это же великолепно! Люси – ты гений! Маффи, папа останется доволен. У него были – ты же знаешь, он так консервативен, – сомнения насчёт диадемы. Он считал, что это немного чересчур.

Люси была более чем согласна с мистером Форбсом, но, разумеется, тактично промолчала и лишь улыбнулась. Бесси Форбс взвизгнула и вскочила обнять её. Маффи в облаке воздушного тюля безмолвно стояла в стороне. Пышный тюль поверх коротенькой кружевной фаты каким-то образом сбалансировал диадему, которая больше не выглядела слишком громоздкой. Через тонкий туман тюля Люси разглядела неподвижное, лишённое любых эмоций лицо Маффи. Она не могла не вспомнить о смирении, звучавшем в её голосе, когда та рассказывала о своих истинных чувствах к будущему мужу. «Он – чудесный человек. Но между нами нет никакой страсти». Подготовка к свадьбе не была похожа на подготовку к свадьбе. И невеста не выглядела невестой, и длинный, похожий на облачко тумана, тюль походил скорее на саван, чем на фату.

– Да, – еле слышно сказала она. – Кажется, получилось просто прекрасно. Спасибо, Люси. Большое спасибо.

– Я была счастлива помочь. Но уже почти час, и мама ждёт меня в клубе на обед.

– Это гораздо больше, чем помощь! Ты – наша спасительница! – воскликнула Бесси Форбс. Её преувеличенная радость показалась Люси просто смешной. – Обязательно передай Марджори, что ты – лучшая подружка невесты, о которой только могла мечтать моя дочь! – заливалась соловьём миссис Форбс.

Люси рассмеялась. Она обязательно передаст матери эти слова, но только когда они останутся наедине: ей вовсе не хотелось заводить подобную тему в присутствии Перси Вилгрю.

Когда Люси уже совсем собиралась уходить, Маффи шепнула ей:

– А твой сама-знаешь-кто там будет?

– Да, – шепнула Люси в ответ.

– Так, девочки, что это ещё за «сама-знаешь-кто»? – строго поинтересовалась Бесси.

– Перси Вилгрю, герцог Кромптон, – поспешно ответила Маффи.

– Ах, он просто восхитителен, такой обаятельный. А знаешь ли ты, что… – начала было миссис Форбс.

– Мама! Ты рассказывала эту историю уже миллион раз.

– Но это же такая замечательная история, которая могла произойти только с Перси.

– Что же это за история? – Люси поняла, что просто обязана была спросить.

– Он встретил ньюпортскую миссис Астор. Понимаешь, ту самую мисс Астор, – подчеркнула она с нажимом, чтобы не могло возникнуть никаких сомнений относительно того, что это действительно была ньюпортская миссис Астор, а никак не бар-харборская, как будто речь шла о сравнении тусклой железки с четырнадцатикаратным золотом. – Видишь ли, она обычно такая правильная и скрытная, но Перси так очаровал её, что она согласилась у всех на виду отобедать с ним в «Шерри». На следующий день это было во всех газетах. Видишь ли, она – настоящая гранд-дама, и она никогда – никогда! – не позволяла себе обедать в ресторане. Прямо как королева Виктория, я подозреваю. Она никогда в жизни не посещала подобных заведений. И то, что миссис Астор отобедала в «Шерри» в сопровождении Перси, – из ряда вон выходящее событие.

– Действительно? – спросила Люси, пытаясь изобразить живейший интерес. Она улыбнулась неожиданно пришедшей мысли. Фантазия Финеаса рождает прекрасные суда, а самым значительным достижением Перси Вилгрю считается обед с пожилой богачкой.

* * *

– И она согласилась отобедать! Посетители «Шерри», наверное, удивились бы меньше, если бы обнаружили там королеву Викторию.

Становилось по-настоящему невыносимо. Люси показалось, что она попала в бесконечный водоворот беседы, дурным эхом повторявшей утренний разговор с миссис Форбс.

Герцог Кромптон восседал за чайным столиком на веранде в окружении нескольких дам:

в их числе были мать Люси, Изабель Шуилер и Мельда Гибсон, небогатая старая дева, приходившаяся дальней бедной родственницей Изабель.

– Боже мой! – всплеснула руками Марджори Сноу: было видно, что история, рассказанная герцогом, крайне взволновала её. – Люси, дорогая, я так рада, что ты пришла. Перси, дорогой, вы должны рассказать эту историю ещё раз – для Люси.

И он повторил. Люси изо всех сил старалась выглядеть как можно более внимательной и заинтересованной. Даже задала несколько вопросов. «Я сделала всё, что могла», – подумала девушка в надежде, что мама ничего не заметила и не заподозрила.

– Люси, а как прошёл твой визит к Маффи? Маффи всецело доверяет ей, как и её мать, Бесси, – с этими словами Марджори внимательно посмотрела на герцога.

– Конечно, доверяют, – улыбнулся он. – И буду ли я прав, если предположу, что ваш визит был связан с павлиньими бриллиантами?

– Павлиньи? Они правда так называются?

– О, да. Считается, что они принадлежали императору Китая.

То, что знал причину её визита, бросило вызов воображению девушки, но она не хотела доставлять ему удовольствие вопросом, как он догадался.

Она повернулась к герцогу и очень мило улыбнулась:

– Да, это действительно послужило причиной моего визита. Ими усыпана диадема, к которой будет крепиться фата. Хотя, конечно, я знаю о драгоценностях довольно мало. У нас их нет, – отчётливо произнесла она. – В конце концов, я ведь дочь священника.

Она почувствовала, как мать вздрогнула, услышав слово священник.

– У Присси есть прекрасные драгоценности, – попыталась возразить Марджори Сноу, в её голосе слышалось отчаяние: выстроенная ею идеальная беседа трещала по швам.

Герцог непринуждённо продолжил разговор, как будто вообще не услышал замечания по поводу драгоценностей:

– Знаете, я всегда придерживался мнения, что Бесси Форбс – одна из самых элегантных женщин здесь или где-либо ещё, хотя, наверное, она чувствовала бы себя более уверенно в Ньюпорте, например. Она ведь очень, очень… ньюпортская. – Он повернулся к Люси и буквально просиял: – Вы находитесь в совершенно особенном положении, Люси. Быть подружкой невесты – большая честь.

– Да. Я ценю это, потому что Маффи – замечательная девушка. И я буду скучать по ней, когда она переедет в Англию, – честно сказала Люси.

– О, вы не должны скучать. Лучше навестите её, тем более что имение Лайфортов расположено недалеко от усадьбы Эшли. Очень удобно.

«Удобно?» – удивилась Люси, но не решилась переспросить.

Когда обед подошёл к концу, Люси произнесла заранее подготовленную речь, которая освободила её от необходимости возвращаться домой вместе с матерью, и препятствовала желанию Перси сопровождать её куда бы то ни было.

Маффи очень нравилось придумывать предлоги для тайных встреч Люси с Финеасом.

– Боюсь, есть кое-что очень важное, что я обещала Маффи. Я могу рассказать лишь то, что дело связано с нарядом подружки невесты. Мне нужно поговорить со швеёй. И это абсолютно секретно.

– О, Люси, благослови тебя Бог. Что бы Форбсы делали без тебя?

– Не могу даже вообразить, – сказал Перси. – И к слову сказать, теперь, когда Ван Виксы строят яхту больше, чем у Беллэми, рискну предположить, что Форбсы со дня на день решат заказать больше, чем у Ван Виксов.

– Да, – с готовностью кивнула Марджори. – Я тоже что-то об этом слышала. А тебе, дорогая, Маффи что-нибудь говорила?

– Нет, – ответила Люси. – Мы занимаемся исключительно свадебными вопросами.

– Ну, у меня есть основания полагать, что верфь Хинсслера готовится заключить новый контракт, – продолжил герцог.

Перси посмотрел на Люси и проговорил, обращаясь только к ней:

– Я слышал, это будет действительно что-то из ряда вон выходящее. – Он вновь повернулся ко всем, сидящим за столом. – Мне кажется, Форбсам может позавидовать сама королевская семья. Знаете, принц Уэльский недавно тоже заказал новую яхту. Не думаю, что его мать в восторге от этого.

– Почему нет? – спросила Люси.

– На самом деле она довольно скупа. Как ни смешно, это правда. С возрастом всё только усиливается.

– Она ведь всё ещё носит траур по своему покойному мужу, принцу Альберту.

– Да. Они были очень преданы друг другу.

Его замечание показалось Люси странным:

– Разве не у всех мужей и жён так?

Марджори Сноу бросила на Люси гневный взгляд, как будто говорящий: «Нельзя ли удержаться от бестактных вопросов?»

– О, конечно. Но принца нет уже не первое десятилетие.

– Но если королева по-прежнему оплакивает его, возможно, траур служит ей хоть каким-то утешением.

– Возможно, но не стоит забывать, что прежде всего она – королева и в первую очередь должна заботиться о своей стране и народе. Видите ли, положение налагает обязанности. Носитель титула должен думать не о себе, а о том, что зависит от его или её власти. Даже трауром можно пренебречь, когда возложенная ответственность столь велика.

– Пренебречь, ваша светлость? – Изумлённая Люси резко повернулась к герцогу.

– Совершенно верно, – пробормотала Марджори Сноу. – Стивен часто говорит скорбящим вдовам и вдовцам: на всё есть воля Божия: как на рождение, так и на смерть.

Люси продолжила говорить, несмотря на то, что мать в состоянии, близком к панике, пихнула её под столом:

– Мне трудно понять, как то, что королева скорбит по своему супругу и носит траур – не важно, сколько лет или десятилетий, – может сказаться на жизнях простых британцев, как вы.

Герцог поморщился, а потом с его губ слетел отрывистый смешок:

– Простых британцев, Люси? Я едва ли думаю о себе как о простом британце.

– Я не хотела оскорбить вас, сэр. – Она почти физически ощущала волны недовольства, исходящие от матери, но это не могло остановить её.

Все остальные за столом притихли и явно не знали, как себя вести. Они вертели головами от Люси к герцогу и обратно, как будто наблюдали за теннисным матчем. Но сейчас Люси это совершенно не смущало. Его высокомерие и убеждённость в своём праве на высокомерие были невыносимы. Если бы только «их светлость» знали, какой «простой» она на самом деле была, он бы наверняка тут же отверг её. Девушке хотелось найти в себе смелость сказать ему, что все замысловатые истории матери об их родстве с тётушкой Присси – лишь выдумки. Но она не смогла. Это бы означало выставить всю семью дураками.

– Я знаю, что вы не хотели меня обидеть. И я не обиделся. – Герцог слегка наклонился к Люси, и она почувствовала запах масла для волос. – Как я говорил, – его голос сквозил наигранной непринуждённостью, – новая яхта Форбсов будет ещё больше, чем яхта Беллэми.

Люси до смерти хотелось сказать: «Да, я провела довольно много времени в спальнях хозяев», но она мудро держала язык за зубами. Она извинилась, что вынуждена уехать, и встревожилась, когда герцог настоял на том, чтобы выйти с нею из-за стола.

– Эти местные жители, – произнёс Перси, когда они вышли на веранду клуба, – весьма умны, знаете ли.

– Вы, кажется, удивляетесь этому, Перси. – Девушка впервые назвала герцога по имени и тут же заметила, как в его глазах вспыхнула радость.

– Ну, вы знаете, они не… – Казалось, герцог не мог подобрать слова.

– Не какие? – Она внимательно смотрела на него, немного с вызовом выставив подбородок. – Или они просто простые?

Перси Вилгрю неосознанно почесал затылок, как будто ответ требовал большого сосредоточения:

– У них нет преимуществ, которыми обладают многие из нас. Люди нашего сорта.

– Я, кажется, не совсем вас понимаю, – тихо сказала она. Это разговор заставлял Люси чувствовать себя неловко.

– Конечно, понимаете.

– Уверяю вас, сэр, я не отношусь к людям… вашего сорта. Нисколько.

– Я говорю не только о титулах, мисс Сноу. Да, я ношу титул герцога. Но это, конечно, – тут он рассмеялся, – легко поправимо. Например, Матильда Форбс и граф Лайфорт. Она скоро станет графиней.

Люси ушам своим не верила. Он жонглировал перед нею титулами, словно балаганный шут на дешёвой ярмарке.

– Я полагаю, дражайшая кузина вашей матушки, Присцилла Бэнкрофт, бывала в поместье Лайфортов. Насколько я понял, Белые Дубы, где вы в основном воспитывались, имеют некоторое сходство с их усадьбой.

В основном воспитывалась? Кузина матери? Что ещё наговорила мать?

– Тётушка Присси? – неуверенно переспросила Люси.

– Да, мне казалось, что именно так называет её ваша матушка. Она ведь ваша крёстная?

– Да, – оцепенело ответила Люси, устремляя взгляд к матери, оживлённо беседовавшей с мистером Форбсом.

Хотелось бы девушке знать, что за сети плетёт Марджори Сноу?!

– Мне правда пора. – Люси повернулась, чтобы уйти. Она уже была готова бежать.

– Пожалуйста, не уходите.

– Я уже опаздываю.

Он сделал движение, чтобы взять её за руку, но поймал только рукав. Раздался треск: манжета осталась у герцога в руке.

– О, простите меня. Мне так жаль, – оторопело пробормотал герцог, держа манжету. Люси несколько секунд смотрела на свою оголившуюся руку. Это была та же рука, что так ловко управляла её движениями в воде. Она посмотрела герцогу в глаза:

– Не вводите себя в заблуждение, сэр. Повторяю ещё раз: я не вашего сорта.