— Потрясающе! — пробормотала Отулисса. Она балансировала на небольшом обломке льда, который откололся от стены каньона, когда Клив применил самый основной и самый могучий прием искусства Даньяр — «дыхание цюй». Мастера Даньяр, или пути благородной кротости, никогда не используют оружие, которое режет врага. Вместо этого они развивают весь совиный организм — суставы, мышцы, полые кости, желудок, легкие, сердце и перья — до такой степени, чтобы наносить врагу сокрушительный удар, вкладывая в него силу каждой частицы своего тела. Для применения приема «дыхание цюй» нужно сделать очень глубокий вдох, вчетверо увеличивающий объем совиных легких. Вдох и выдох были главными элементами боевого искусства Даньяр. Это искусство тоже убивало, однако таким способом, который чжоученьские наставники называли «совистым» — то есть бескровным и, по возможности, безболезненным.

Клив только что применил «дыхание цюй» — и вот уже тела четырех синих сов стремительно погружались в море. Все четверо были мертвы еще до того, как ударились о поверхность воды, но любопытнее всего было то, что их перья намокли в считаные секунды. Отулисса недоверчиво захлопала глазами. Эти совы утонули с такой скоростью, словно были сделаны из камня! Отулисса не могла понять, что поразило ее больше — неожиданное боевое мастерство Клива или то, с какой молниеносностью море проглотило четырех мертвых сов. Поморгав еще несколько раз, она посмотрела на Клива. Впервые за долгое время Отулисса чувствовала себя ужасно глупо в своих двойных выкидных когтях с однощелчковым отскоком и прочими техническими новшествами. «Сплошная технология! — сердито подумала Отулисса. — А Клив укокошил четверых сов без всякого оружия!»

Она попыталась взять себя в когти.

— Клив! — воскликнула Отулисса. — Я знаю, как ты это сделал, но хочу знать, почему, как и когда ты этому научился.

Но прежде чем он успел ответить, Отулисса вспомнила, как по дороге сюда Крепыш спросил у Клива, почему он так странно переглянулся с Тенгшу перед тем, как мудрец покинул Великое Древо. «Странно? — смущено пролепетал тогда Клив. — Даже не знаю… Возможно, это был просто нервный тик?»

Теперь Отулисса вспомнила об этом, и ей все стало ясно. Она выпрямилась на раскачивавшемся обломке льда.

— Ты сказал Крепышу, что у тебя был нервный тик. Но у тебя не было никакого тика, правда?

— Нет, дорогая, не было. Подумай сама, разве я смог бы научиться пути благородной кротости, если бы страдал тиками и нервными расстройствами?

— Значит, ты брал уроки у Тенгшу?

Клив кивнул.

— За моей спиной? — дрожащим голосом спросила Отулисса.

— Милая, я боялся, что у меня ничего не получится! Ведь до сих пор я никогда не сражался. Ты же знаешь, я миролюбивая сова.

— Но почему сейчас ты решил стать другим? Почему ты захотел учиться?

— У меня были плохие предчувствия. Когда я прилетел на Великое Древо, меня ужаснули рассказы о Стриге и его злодействах. А когда я узнал, что он все еще жив, то впервые почувствовал… Даже не знаю, как это объяснить. Думаю, мною руководил не столько страх, сколько любовь. Я хочу сделать все, чтобы защитить тебя и то, что ты любишь. Великое Древо и тех, кто на нем живет.

— Выходит, ради меня ты взялся за оружие? — недоверчиво спросила Отулисса.

— Не за оружие. Ради тебя я выучился искусству Даньяр. Мне кажется, что впереди нас ждут страшные времена, Отулисса. Я уверен, что приближается большая война. Ради этой войны Нира и Стрига пытаются возродить хагсмаров. Слишком многое лежит на весах, Отулисса. Уголь и… ты.