Если мы с вами доживем до ее возраста, то, скорее всего, у нас тоже появятся такие ощущения.

Как это у Чехова? «Холодно… холодно… холодно. Пусто… Пусто… Пусто…»

Умерли если не все, то почти все. Разговаривать, конечно, есть с кем, но настоящих собеседников нет.

Я ведь тоже не собеседник, а, так сказать, участник ее монологов. Человек, по мере сил направляющий ее воспоминания.

Поэтому Томашевская не забывает напомнить о дистанции. Мол, одно дело я, а другое она. Чтобы иметь право рассуждать о прошлом, надо знать о нем не из книг.

Иногда Зоя Борисовна прямо спрашивает: «А вы сами разговаривали с Рихтером?» Или: «А вы встречались с Шостаковичем?»

Нет, конечно. Как-то стоял за Рихтером в очереди в комаровском магазине, но до знакомства дело не дошло.

Все это она говорит очень серьезно. Предупреждает, что дело это ответственное и фамильярность тут недопустима.

Подчас нет никакого панибратства, а Зоя Борисовна все равно недовольна. Как-то прямо поперек страницы написала: «Полная чушь».

Вот я и вернулся в школьные годы. Когда учительница говорила что-то подобное, ее мнение подкрепляла двойка ростом с хороший белый гриб.

В данном случае речь шла об истории, которую Томашевская слышала от Рихтера. Моя дерзость заключалась в том, что ее рассказ я по-своему трактовал.

Сперва поговорим об обстоятельствах. По этому поводу у нас с ней вроде бы не было разногласий.