Самое начало горбачевского времени. Никто не спросит: «Как дела?» или «Как здоровье?», а только: «Что прочел?» или «Что собираешься читать?».

Сидят они с Рихтером в гостинице и обсуждают последние публикации. В чем-то впереди он, а в чем-то она.

Посмотреть со стороны, так типичные двоечники. Будто раз пять оставались на второй год и наконец перешли в следующий класс.

Оказывается, и это пропустили, и то. Но не унывают, а, напротив, радуются новому знанию.

Само собой, от спешно заштрихованных «белых пятнах» перешли к итогам.

Эти журнальные подшивки тоже, конечно, памятник, но все же когда-нибудь воздвигнут настоящий монумент.

Что это может быть такое? И вообще, какое сооружение вместит весь ужас прошедших лет?

Сколько раз Рихтер делился с ней своими фантазиями. Причем всегда со многими подробностями. Будто прямо сейчас собирался их осуществить.

На сей раз Святослав Теофилович хотел рассказать о памятнике жертвам террора, который когда-нибудь установят в центре Москвы.

Она уже приготовилась слушать, как вдруг им помешали.

Представляете: полный зал, музыкант положил руки на клавиши, а тут в дверь стучат.

Вы, мол, переживали по поводу билета на поезд, так мы его принесли.

Вот что-то подобное произошло в эту минуту.

Возвращаться к начатому разговору уже не хотелось. Тут ведь тоже требуется вдохновение, а оно куда-то испарилось.