Кофейник уже стоял на плите, когда липерцы вошли в дом Кайсы. И тут Кайса стала рассказывать о своем житье-бытье.

— В моем доме только кухня и две комнаты, но в комнаты я пустила жильцов — Пекка Канккунена с его бездетной женой. Так что мне самой остается только эта кухня… Но, вообще говоря, можно и на кухне прожить во славу Божию… Смотрите-ка, уже и кофе скоро закипит… Эта женка Канккунена зря напихала в плиту столько дров.

Кайса сбегала за молоком для кофе и, вернувшись, продолжала:

— Здесь в Йоки молоко настолько дорого, что бедные жители если и покупают его, так только немного для каши… А интересно, сколько у тебя дойных коров, Ватанен?

— Ежели считать каждую корову в отдельности, то у меня их пятнадцать штук, — сказал Юсси Ватанен.

Тут у Кайсы немножко-таки развязался язык, и она стала тараторить:

— Пятнадцать коров у Юсси! При таком хозяйстве, должно быть, имеются и хорошие луга… Минуточку, посмотрю, не готов ли кофе… Сегодня я заранее поставила кофейник на плиту, чтоб мне при гостях хлопот было меньше… С утра предчувствовала, что из Липери приедут гости… Как раз подумала об этом, когда увидела, что кошка трет свои глаза лапой… И вдобавок у меня рот чесался… А что, скажите, жив ли старик Воутилайнен?

— Старик жив и довольно бодрый еще, — ответил Юсси. И Антти Ихалайнен подтвердил:

— Бойкий старик… Хвалится, что еще способен целый каравай хлеба умять и вдобавок кадушку простокваши.

Хлопоча по хозяйству, Кайса болтала:

— Кофейные-то чашки остались у меня со вчерашнего дня немытые. Живу одиноко, так что ж их зря мыть… А у одной чашки, глядите, уже ручка отломалась. Это женка моего жильца отбила ручку…

Хозяйничая, Кайса спросила:

— Так, значит, старик Воутилайнен еще ничего себе?.. И что же, он по-прежнему в своем доме живет?

— Там у себя и живет.

— Да, неплохо ему там жить! — воскликнула Кайса и тут же сказала: — Похоже на то, что весь род Макконена вовсе теперь угас, поскольку умер мой муж…

— Как, у вас муж умер?.. — удивился Антти. — Ведь он как будто приходится сыном Юсси Макконену из Петраваара?

Кайса подтвердила это:

— У Юсси Макконена из Петраваара было два сына — Антти Макконен и мой муж… Когда старик умер, то его наследство разделили между братьями. Но, по-моему, Антти Макконен хапнул себе большую часть, поскольку мой покойный муж имел очень уж тихий характер.

Юсси Ватанен, задумавшись, сидел за столом и, упорно глядя на пол, думал: «Так вот оно что — ее муж умер…»

Эта мысль все глубже входила в голову Юсси. И тут вдруг старая любовь пустила некоторые ростки. Юсси сказал:

— Так, значит, этот дом, Кайса, вы купили на то наследство, которое получили от папаши вашего мужа?

— Да, мы с мужем тогда и купили этот дом. Да только много ли радости от такого барахла? Всего лишь две комнаты можно сдать жильцам. Однако то хорошо, что имеется своя лачуга и поэтому не приходится валяться по чужим углам… Ну вот, готов и мой кофе… Уж тебе, Ихалайнен, я дам чашку без ручки. А Юсси Ватанен пускай возьмет себе хорошую чашечку.

Стали пить кофе. Юсси продолжал думать об этом удивительном событии, которое еще не дошло до Липери, — о смерти мужа Кайсы.

Хлебнув кофе, Юсси тайком, из-за края блюдечка взглянул на Кайсу, чтоб увидеть, похожа ли она на ту бывшую Кайсу, которую он когда-то любил. Да, она показалась ему такой же, не изменившейся.

Выпив кофе, Юсси с удивлением сказал:

— Так вон оно что, у тебя муж умер! Тяжко вздохнув, Кайса затараторила:

— Да, теперь мой Макконен перед Господом Богом отчитывается в своем земном странствовании. Не суждено ему было дожить до своего века. Да и что толку в слишком продолжительной жизни? Только лишь больше нагрешишь и больше спросят с тебя на небесном суде.

Кайса вытерла передником слезинки на глазах и вдруг переменила разговор, сказав:

— Значит, кофе у меня не отстоялся как следует, если на дне чашки осталась гуща. А впрочем, как раз за гущу и платят деньги. Об этом всегда говорил мой покойный муж Макконен, который был не слишком разборчив в еде. А такой кофе с гущей ему вполне бы сошел…

Антти Ихалайнен сказал:

— Весь род Макконена был неразборчив в еде.

Эта похвала понравилась Кайсе, и она стала нахваливать своего покойного мужа:

— Никогда он не морщился во время еды. И свой нос не отворачивал, когда ел подгорелую кашу… Пусть Бог благословит его за это в его грядущей жизни на небесах. А ну-ка, Ихалайнен и Ватанен, берите себе по второй чашке кофе… А вот булок я не купила, потому что никак не ожидала, что приедут гости из Липери.

Подвинув сахарницу к Юсси, она упрашивала его:

— Да ты, Ватанен, бери себе сахару столько, чтоб почувствовать… Ну, а как живет ваша Анна-Лийса, Ихалайнен?

— Ничего, живет понемножку. Хотя и в Липери люди тоже стареют, — ответил Антти.

Потягивая кофе и грызя сахар, Юсси спросил:

— А от какой же болезни помер твой Макконен?

— По-моему, это была самая обыкновенная смертельная болезнь, ведь он у меня три месяца лежал в постели. Впрочем, доктор приходил его смотреть… А к концу он стал слабеть, слабеть и, наконец, совсем умер, — тараторила Кайса.

Тут Антти счел приличным удивиться:

— Гм, значит, в конце концов взял и помер? А что, он ночью скончался или, может быть, случайно в дневное время?

— А это был ни день, ни ночь. Это было скорей на рассвете, когда пришли его обмыть. Сусо Касуринен его обмывала.

Антти деловито спросил:

— Ах, Сусо его обмывала? А что, она из этих мест родом?

Кайса сказала, что Сусо родом из Кийхтелюса.

— Я так и думал, что она из Кийхтелюса! — воскликнул Антти.

Юсси же по-прежнему раздумывал об удивительном совпадении, что он и Кайса в одно и то же время овдовели. В связи с этим у него возникли новые мысли. Он спросил:

— Наверно, недешево стоит ваш домик, если его купить?

Нет, не догадалась Кайса назначить высокую цену за свой дом, она простодушно ответила:

— Такие бедные лачуги — это не дом богачей! Вряд ли Макконен заплатил за этот дом больше трех тысяч… Хотя люди говорят, что этот дом стоил бы и дороже, если б его как следует починить.

Антти сказал:

— Подороже стал бы дом, если бы его отремонтировать!

Юсси мысленно сравнивал стоимость дома и приданое дочери Хювяринена. И тогда спросил у Кайсы:

— А когда же твой Макконен умер?

— Уже с той недели пошел второй год. Она вытерла плиту и спросила:

— А ты, Юсси Ватанен, такой же весельчак, как и раньше?

На это Юсси ничего не ответил. За него ответил Антти, который вспомнил прежнюю любовь Юсси:

— Наш Юсси никакой печали не знает. И чего ему горевать, если у него такое огромное хозяйство и вдобавок покосные луга, лучшие во всей волости.

Раздумывая о разных делах, Юсси спросил:

— Значит, второй год пошел со смерти Макконена? Здесь у вас в Йоки такой же, наверно, закон, что и в Липери, — через год можно снова замуж пойти, если будет на то охота?

Кайса ответила:

— Лично мне не пришлось об этом узнавать, так как я на этот счет никаких намерений не имела. Но, наверно, закон одинаковый, тем более, что у нас и поп из Липери.

Юсси добавил:

— Тогда ясно, тот же закон. Так, значит, у вас поп из Липери? Не сын ли того капеллана, который так хорошо проповедовал?

— А может, он и сын того капеллана, — ответила Кайса. — Фамилия его Антелини.

Антти уверенно сказал:

— Ну, значит, он сын того капеллана, раз у него такая фамилия.

Затем стали говорить о других, менее важных делах.

Прежняя любовь Юсси стала все ярче разгораться. И он стал бояться, как бы этот Антти не заговорил об его сватовстве к дочери Хювяринена. Он даже стал сердиться на Антти. И чтоб сорвать свою досаду и как-то предупредить Антти, он сказал:

— Ладно, уже все дела тут рассказаны! А вообще говоря, не к лицу мужчинам сплетничать. Один у нас в Липери попал в списки баб за то, что не умел держать на привязи свой язык. Начал он раньше времени звонить об одном сватовстве и так раззвонил, что жених не мог уже отказаться от женитьбы, несмотря на то, что хотел взять себе другую. Хорошо, что невеста узнала об этом и сама отказалась.

Говоря об этом, Юсси раза два многозначительно посмотрел на Антти, чтоб тот обратил свое внимание на это обстоятельство. Но Антти еще и до этого понял все. Он сразу смекнул, в чем тут дело, когда Юсси справился о стоимости дома и о том, сколько времени прошло с тех пор, как овдовела Кайса. Теперь же он окончательно уверился в намерениях Юсси и стал помогать ему, считая, что дело касается и его, поскольку он сват. В общем, Антти спросил:

— Так, значит, вы, Кайса, ни о чем таком не подумывали, несмотря на то, что Макконен умер уже в прошлую осень?

И тогда Кайса снова затараторила:

— Так кто нас, бедных, возьмет замуж, даже если б мы и хотели того… Но я и сама не из торопливого рода… Есть, конечно, такие, которые спешат с этим, не успев даже очистить свою кровать от насекомых прежнего хозяина… А наш род Кархутар совсем не из таких! Сохви Каркутар шесть лет была вдовой и только потом вышла замуж и прожила с мужем до самой его смерти… И Ловииса Кархутар пробыла вдовой семь лет… Наша фамилия всегда была серьезной, здравомыслящей фамилией…

Юсси понравилась такая серьезность Кайсы. Эту серьезность Антти еще более подчеркнул своим замечанием:

— Весь род Кархутар отличался суровым нравом… Недаром Пекку Кархутара называли букой, а дочь его дразнили медведицей.

Однако слишком большая серьезность в этом деле показалась Антти излишней. Не хватало того, чтоб и Кайса оставалась вдовой шесть или семь лет! По этой причине Антти, заботясь, о деле Юсси, сказал:

— Такая здоровая женщина, как вы, Кайса, может, конечно, и не шесть лет оставаться вдовой, а куда меньше.

— Это правильно замечено, — поспешно заметил Юсси и тотчас добавил:

— Это излишняя роскошь — держать свою постель полупустой.

Тут мужчины с доверием взглянули друг на друга, и Антти даже подмигнул. Но Кайса не захотела оставить без защиты заслуги своей фамилии. И поэтому возразила:

— Нет уж, пусть лучше кровать будет полупустой, чем заполнять ее всяким сбродом, как это сделала бабенка Риссанена… да еще при своем муже. Потом-то, конечно, ее муж все узнал. И тут можно угадать, какой печальный конец будет при такой жизни! Но наш род всегда жил по-человечески.

Антти на это снова подтвердил:

— Кархутары жили по-человечески. В этой фамилии кровать ничем лишним не заполнялась, ну и недостатка там не было.

Юсси нравилось, что вся фамилия Кархутар отличалась такой высокой нравственностью. И Кайса была этим польщена. Предложив гостям по третьей чашке кофе, она скромно заявила:

— А зачем человеку развлекаться и быть легкомысленным? Ведь и с небольшими грехами можно в могилу попасть, как попал мой покойный Макконен… Нет, верно, выпейте по третьей чашке кофе, чтоб согреться…

— Хватит и того, что выпили, — сопротивлялся Юсси. Антти счел нужным продолжить начатый разговор. Он сказал:

— В землю можно попасть, и не отличаясь легкомыслием. Ну да вы, Кайса, не были ветреной даже и в молодости, когда проживали в Липери.

— Кайса и тогда была серьезной, — с похвалой отозвался Юсси, грызя сахар.

— Допивайте же ваш кофе, — угощала Кайса, довольная похвалой.

И вот, беседуя, ходили они, так сказать, кругом да около и уже совсем близко подошли к делу, как вдруг Кайса чуть не сорвала все, повернув разговор в другую сторону. Она неожиданно спросила гостей:

— Нет, верно, вы в Йоки приехали для того, чтоб поросенка продать?

Юсси испугался, что Антти испортит все дело, если скажет, что помимо продажи поросенка у них были и другие дела, связанные со сватовством. И чтоб помешать ответу Антти, он стал громко сморкаться и откашливаться, так как и сам не знал, что ответить на такой неожиданный вопрос.

Но Антти оказался настоящим сватом. Он уверенно ответил:

— Приехали мы продать поросенка, раз у нашего Юсси Ватанена слишком много становится поросят.

— Специально повезли поросенка?

Антти сказал, не желая далеко отклоняться от дела:

— Специально повезли его… Но заодно рассчитывали узнать, не проживает ли еще в Йоки вдова Макконена. Собирались зайти к ней, чтоб узнать, когда помер ее муж, тем более, что в Липери никто ничего не знал об его смерти.

Юсси с благодарностью взглянул на Антти. И они оба мысленно упрекали Кайсу, которая своим ерундовым вопросом устроила так, что весь круг надо было начинать сначала. А начало было нелегко придумать. И вот, размышляя о сложности этого дела, Антти сделал некоторое сравнение, сказав как бы про себя:

— Да, немало труда надо положить, прежде чем запихаешь в мешок поросенка.

Но откуда же Кайса могла знать, что это было сравнение? Она решила, что тут речь идет просто о недавней поимке поросенка. И поэтому Кайса дала совет:

— Труда будет немало, если поросенка по-дурацки ловить. Надо взять приманку и с умом приманивать, с хитростью. Вот тогда можно и самого умного поросенка поймать в мешок.

В этих ее словах слышались совет и предложение, как действовать.

Липерцы были уверены, что Кайса попросту важничает и хочет подчеркнуть, что таких хозяек городских домов нельзя взять обыкновенным штурмом. И поэтому наши мужчины призадумались. Им вдруг показалось, что Кайса вроде как даже издевается над ними, говоря:

— Как-то однажды у домовладельца Холопайнена убежал бык. Так я посоветовала: «Возьми-ка ты, говорю, короб с овсом и покажи быку да при этом потряхивай зерном, тогда бык придет»… И все вышло, как я сказала. Холопайнен поймал быка и потом продал его торговцу мясом Киннунену.

Тут наши мужчины приуныли. Им показалось, что в этих словах довольно точно сказано, что городская жительница и домовладелица Кайса не пойдет в крестьянский дом Юсси, хотя бы у него и были самые превосходные луга. И что для этого нужна особая приманка — какой-то короб с зерном.

Дело осложнялось. Тем более, что неясно было, что такое «короб с зерном», какой смысл Кайса вкладывала в эти слова.

Однако, не понимая значения этих ее слов, Антти на всякий случай многозначительно сказал:

— Далеко не у каждого бывают коробы с овсом. На каждому это в руки попадается, особенно во время такой поездки.

И тут дело показалось совсем безнадежным, когда Кайса ответила Антти:

— Конечно, не каждый имеет короб с зерном… И тогда незачем зря ловить поросенка. Пускай он побегает один. Некоторое время он побегает, а потом устанет и сам войдет в какой-нибудь чужой дом.

Это был как бы окончательный совет держаться в стороне от Кайсы. Так показалось Юсси. И поэтому он круто повернул разговор в другую сторону, спросив:

— А много ли торговец заплатил за этого быка Холопайнена?

— Он больше ста марок заплатил. А шкуру Холопайнен оставил у себя. Эту шкуру он потом отдал в кожевенную мастерскую. И из такой дряни получились хорошие подошвы на сапоги.

Антти тоже казалось, что дело безнадежно. И он, присоединившись к разговору, задал вопрос:

— А что, это был рогатый бык?

— Нет, это был безрогий бык, пестрый, с красными пятнами. Но вообще это был довольно крупненький бычок, — ответила Кайса.

— Сколько же лет ему было?

— Кому, быку Холопайнена?

— Да.

— Сколько же ему было лет? Господи помилуй! Неужели я забыла спросить про его возраст? Да, забыла спросить! И, главное, ведь и сам Холопайнен не сказал мне об этом, хотя он довольно долго сидел у меня и даже пил кофе… Ну да, наверно, торговец мясом Киннунен знает об этом. Он живет как раз по дороге в Липери. Так что вы зайдите к нему узнать об этом. Человек он вежливый. И он сразу вам ответит, если только вы скажете, что вдова Макконена посоветовала зайти к нему.

Мужчины пали духом. Старая любовь, проснувшаяся в сердце Юсси, была, так сказать, растоптана в самом ее начале.

Опершись локтями о свои колени, Юсси сосал трубку, пристально смотря на пол. Наконец, вздохнув, сказал:

— Пожалуй, пора и домой собираться.

— Да чего вам торопиться, — сказала Кайса. — Успеете и попозже поехать в свою Липери.

Такой ответ Кайсы показался Юсси явной насмешкой. Горечь поднялась со дна его души. Он подумал: «Ага, она этим хочет сказать, что успеете, дескать, окунуться, в вашу помойку Липери».

И вот, увидев теперь, что Кайса столь гордится своей городской жизнью, Юсси обиделся на нее и, придравшись к ее словам, сказал ей:

— Если бедняку не по карману жить в городе и там дома себе покупать, так он должен вернуться в свою хату.

Кайсе показалось, что это было разумно сказано. Она даже пришла в восторг от мудрых слов Ватанена. Она сказала ему:

— Дом это есть дом, даже и для бедняка. Любого человека тянет домой, будь он человек знатный или из простого народа. Это не составляет разницы.

Юсси все больше раздражался. Он сплюнул на пол и, снова придравшись к ее словам, насмешливо сказал:

— Значит, по-вашему, должны быть и низшие люди на свете? Еще бы! Иначе знатные не жили бы в городах по-барски и не презирали бы простой народ.

Святой отец, как мудро сказал Ватанен! Кайса совершенно разделяла его мнение. Она ответила:

— Видимо, так устроен мир — должны быть простые люди для того, чтоб знатные жили бы по-человечески, для того, чтоб не приходилось знатным терпеть нищету и голод и дрожать под дождем и на морозе.

«Ах, вот она куда загнула, — думал Юсси. — Она этим хочет сказать, что, будь она моей женой, пришлось бы ей в любую погоду кормить коров и сено косить».

И тут, снова придравшись к ее словам, Юсси со злостью сказал, желая ее уколоть и вместе с тем похвастаться:

— Видимо, так и устроен мир… Однако мы в Липери неплохо живем и едим свой собственный хлеб. И не приходится нам из-за дороговизны терпеть недостаток в молоке. Коровы у нас столько дают, что просто можно залиться молоком. Мы ведрами сливаем молоко на творог!

Душа Кайсы смягчилась, когда она услышала такую похвалу Липери. Здесь, в городе, она была чужеземкой, и теперь молочные кадки Липери пришли ей на память. «Счастливые те люди, которые могут там прожить свою жизнь!» — со вздохом подумала Кайса.

Однако чаша терпения Юсси была переполнена. Теперь он забыл даже о своей любви. Он сказал, желая ее унизить словами:

— Мы с Ихалайненом всю жизнь прожили в Липери, но мы с ним настоящие люди! Мы засеваем свои поля, и нам не приходится вместо молока пить сыворотку, как это пьют некоторые горожане вместо кваса.

Тут Юсси закинул свой мешок с поросенком за спину и хвастливо сказал:

— Четыре молочных чана стоят в моем доме! И если из одного чана берут, так столько же, если не больше, кладут в другой чан… До самого подбородка мы можем заложить себя творогом… И незачем тут кричать о том, что не хватает у нас молока…

Кайса изумилась богатству Юсси, но подумала, что он все же немножко хвастает. Не без удивления она спросила:

— Неужели у вас в Липери столько молока?

На это Юсси сказал:

— Городские жители, небось, думают, что в Липери и нет ничего другого, кроме молочной сыворотки и творожного хлама! Ничего, липерцы найдут себе баб и в своей волости!

— Конечно, там у вас есть женщины, — робко начала Кайса, но Юсси свирепо прервал ее, так как и в этих ее словах он услышал насмешку. С раздражением он сказал:

— Есть у нас женщины! И тебе, Кайса, не следует зря гордиться. И если б мы из Липери не пригоняли сюда на ярмарку наших лошадей, так вы бы и не увидели здесь иных четвероногих, кроме клячи цыгана.

Кайса была поражена раздражением Юсси. Поросенок визжал в мешке, будто его резали. Юсси с еще большим раздражением крикнул:

— Ах, ты еще кричишь, щетинистая твоя спина! Как я тебя сейчас стукну разок, так ты у меня, чертова кукла, сразу заткнешься.

— Господи! — робко сказала Кайса.

Но Юсси теперь был взбешен. Он снова закинул мешок с поросенком за спину и сказал Антти решительно:

— А ну, пошли отсюда к дьяволу!

Липерцы двинулись к выходу, но тут дело получило неожиданный оборот. Когда липерцы были уже в дверях, Кайса, совершенно растерянная, спросила Ватанена:

— Ну, а как поживает ваша жена Ловииса? Здорова ли она?

— Ловииса? — с удивлением пробормотал Юсси. И тут только липерцы поняли, что Кайса ничего не знала о вдовстве Юсси. Можно представить себе, как ошеломила наших мужчин эта мысль!

Кайса повторила свой вопрос, на который Антти ответил далеко не сразу:

— Да уж какое тут здоровье, ежели она лежит на кладбище…

— Боже мой! — воскликнула тогда Кайса, и глаза ее сделались круглыми от удивления. Но тут же она сказала. — А что же Ловиису убило раньше времени? Ведь тут у нас об этом ничего не было слышно. Значит, она умерла, и ее похоронили?

— Похоронили ее… И даже хор пел на ее похоронах, — смиренным тоном сказал Юсси.

Кайса продолжала удивляться новости. Но теперь мужчины ждали, что Кайса попросит их еще посидеть. Однако боясь, что Кайса не догадается это сделать, Антти сказал, обращаясь к Юсси:

— Надо бы нам попросить у Кайсы немного молока для нашего поросенка, а то он, пожалуй, сдохнет от жажды, пока мы приедем в Липери.

Тут Кайса смекнула, в чем дело, и сказала:

— Да ведь вам некуда торопиться. Нет, верно, посидите, а я тем временем дам вашему поросенку вчерашнего молока и порасспрошу о смерти бедной Ловиисы.

Мужчины снова сели. Поросенок продолжал визжать в своем мешке. Юсси выпустил его на пол, и поросенок стал весело кружиться по кухне. Кайса пришла в восторг от него и особенно оттого, что поросенок был родом из Липери.

Кайса принесла молока и спросила липерцев:

— Интересно, умеет ли он уже хрюкать?

— Он уже хорошо хрюкает! — воскликнули мужчины. Кайсу порадовало это. Теперь поросенок казался ей не чужим. Она взяла его на руки и, ласково почесывая спинку, сказала:

— Ах ты, Божья овечка, мой маленький поросеночек! Да он мне совсем как близкий родственник, ведь он родился в Липери.

— Это и мне так кажется, — шутливо сказал Анттн Ихалайнен.