Генриетта сидела в камере на куче соломы, прижавшись спиной к каменной стене. Она вертела в руках свою брошку-дракона, рассматривала ее и грустно улыбалась, вспоминая свою первую встречу с Золотком. Она потерла рукой уставшие заплаканные глаза. Она хотела отыскать родителей. Они нашлись. Но теперь из-за нее им грозит смерть. Она так хотела уберечь своих родных, но не смогла. Самые близкие ей люди будут прилюдно казнены вместе с ней. Только бы Кларисса узнала об этом уже после казни! Генриетте была невыносима мысль, что младшая сестра будет наблюдать, как убивают всю ее семью. Хотя бы Кларисса должна остаться в живых, хотя бы ее не должны трогать.

Грустные размышления Генриетты прервал генерал Арчино. Когда она заметила его, он уже стоял у самой решетки.

- Генри… Генриетта… Не знаю, как сейчас к тебе обращаться, - генерал был растерян. – Я просто пришел сказать, что не считаю тебя предателем или обманщиком… обманщицей. Прости, мне нужно время, чтобы привыкнуть, что ты Генриетта, а не Генри. И еще… Прости меня, я не попытался тебя сегодня защитить. Все произошло так быстро, так неожиданно… Я не знал, что делать, верить происходящему или нет. Дагд воспользовался всеобщим замешательством и отправил тебя на казнь от имени короля. Прости меня, если сможешь…

Генерал развернулся и побрел прочь, но Генриетта его окликнула.

- Я не виню Вас, - сказала она.- Вы меня предупреждали, я не послушала. Но мои родители… они тут ни при чем… генерал, прошу Вас, во имя нашей дружбы, попытайтесь спасти их от казни. Меня король не пощадит, но они не сделали ничего дурного.

- Я постараюсь, - ответил генерал и ушел.

Следующим посетителем был Уфиций. Он не знал, как себя вести, не знал, что сказать, но был явно встревожен и зол.

- Вы… Ты… Я думал, нашел настоящего друга, а ты меня обманывал…а… Нужно было сказать… Я бы…

Не договорив, он развернулся, чертыхнулся и ушел.

Через некоторое время пришел Карл. Карлик подошел к решетке и просунул голову между прутьями.

- Да, комнатка-то поменьше будет. Я тут, пожалуй, не хочу каждый вечер зависать. Может, переедешь куда?

Генриетта слабо улыбнулась.

- Может и перееду… на кладбище…

- Ужас! Что за мрачные мысли? Ой, а что у тебя с лицом? Фу, какая гадость! Сопли, слюни, глаза опухшие и красные от слез… А ну, прекращай, а то не буду с тобой разговаривать!

- Да уж давно прекратила, - ответила Генриетта, похлопав себя по лицу.

- Генри, я тебя так буду звать, у тебя нелегкий период в жизни, но не раскисай. Что ты как кисель? Пусть они увидят храброго повелителя драконов, а не заплаканную бедную овечку. Я тебе хочу сказать, что долго не верил в эти россказни про тебя, поэтому и пришел поздно. Думал, надо мной подшутить хотят. Поверил только, когда генерала встретил, мрачного, как туча.

- Да, он заходил. Карл, ты единственный ведешь себя так же, как раньше. Как будто ничего не изменилось. Почему?

- Так на самом деле ничего и не изменилось. Мы с тобой были друзьями, друзьями и остались. Ты же не вдруг стала девушкой! Нет, ты ей была, просто я об этом не знал. Хотя, знаешь, наверно, в глубине души догадывался. Генри, ты мне всегда казался очень женственным. Просто я себе даже мыслей таких не позволял и ни о чем тебя не спрашивал, боялся обидеть. Думал, что бедный мальчик и так переживает: и усы у него не растут, подрисовывать приходится.

Генриетта засмеялась.

- Спасибо, Карл, а то и, правда, я совсем расклеилась. Как тряпка. Нужно взять себя в руки. Просто история с родителями выбила меня из колеи.

- Понимаю. Но погрустила и хватит. Ты всегда выходила из самых сложных ситуаций с помощью своего мозга, а не слезных желез. Я тебе тоже открою секрет: я стал тобой еще больше восхищаться, когда узнал, что ты – девушка.

- А вот Уфиций наоборот разозлился, - вздохнула Генриетта.

- Генри, дай ему время. Он скоро поймет, что злится не на тебя, а на себя, за то, что не сумел тебя спасти.

- Откуда тебе-то знать?

- Я – шут и большой знаток человеческой натуры. А с Уфицием мы общались довольно много благодаря тебе. Ты для него всегда была примером для подражания. Он все поймет. Скоро.

- Главное, чтобы до этого момента у меня голова еще на плечах осталась.

- Еще осталась, - внезапно раздался голос Уфиция.

Он подошел к решетке и протянул Генриетте мешок с едой и питьем:

- Вот, возьми. Тут, я слышал, повара не очень хорошие, так что придется тебе пока перебиваться подачками.

Генриетта взяла еду. Она с утра ничего не ела, но не была голодна. Однако подумала, что поесть следует. Ей нужны были силы, чтобы справиться с навалившимися на нее проблемами и попробовать исправить все. Она всегда считала, что из любой ситуации есть выход. Сейчас вера в себя ей была нужна как никогда.

- Спасибо, Уфиций, - сказала она.- Ты меня немного напугал своим предыдущим появлением.

- Дааа… Прости, я действительно был не в себе. Но поговорил с генералом, все обдумал и понял, что ты не сделала ничего дурного. Хотя нам ты должна была рассказать. Мы бы попытались защитить тебя сегодня, а не стояли как истуканы. Дагд ловко все подстроил.

Уфиций вдруг рассмеялся. Генриетта и Карл удивленно смотрели на него.

- Вспомнил вдруг, как тебя, Генри, дочурка Дагда обхаживала. Я все понять не мог, почему ты так от женщин бегаешь, а теперь понимаю. Вот умора бы была, если бы вы с Эллой поженились.

Генриетта и Карл захохотали.

- У вас тут праздник? Какой повод для веселья вы нашли в темнице? – голос Дагда был еще более противным и резким, чем всегда. К счастью, он слышал только смех, а не разговор, который стал его причиной.

Дагд подошел к камере с надменным видом.

- Шут, Уфиций и советник в юбке, - каждого он одарил взглядом, которым можно было бы заморозить воду. – Веселитесь? Правильно. Тем более что недолго осталось. Я вот тебе принес одежду, которая больше тебе подойдет. Переодевайся!

Дагд швырнул в камеру серое платье из грубого материала.

- Ты хочешь отправить Генриетту на казнь за то, что она носит мужской костюм, а сам принес ей женское платье? Нелогично как-то.

- Она уже совершила преступление и должна выглядеть, как заключенная! Переодевайся!

- А то что? Голову еще раз отрубишь? – сказала Генриетта и швырнула платье в Дагда.- Проваливай, негодяй! Ты – жалкий трус, из-за своего страха передо мной придумал весь этот план и отправил меня в тюрьму. Но ты еще пожалеешь!

Генриетта подошла вплотную к решетке и посмотрела Дагду прямо в глаза. Он отшатнулся, оступился, чуть не упал и быстро ушел прочь.

- Молодец, здорово ты его отделала!- восхитился Уфиций.

- Мужик! Хоть и борода не растет, - пошутил Карл и друзья снова засмеялись.

Карл и Уфиций простояли у камеры Генриетты больше часа. Они развлекали ее историями, шутили, всячески старались развеселить и поддержать. Они не хотели оставлять ее одну. Генриетта поняла, что они боятся за нее.

- Идите уже, - сказала она. – Со мной все будет хорошо. По крайней мере, до казни. Я пришла в себя, вы мне очень помогли. А теперь я хочу остаться одна и подумать. Придете завтра и расскажете мне, что говорят король и свора его пустоголовых болванчиков.

Карл и Уфиций попрощались и ушли.

Тут к камере подошли двое стражников. Один из них держал в руках платье, которое приносил Дагд.

«Только не это», - устало подумала Генриетта.

- Эй, ты, героиня, япона-мать, давай, живо переодевайся. Не положено заключенным в таких роскошных одеждах, как у тебя сидеть, - пробасил один из них.

- Отстаньте от меня! Я не буду это одевать!- закричала на них Генриетта.

- Что за шум? – раздался хриплый, но громкий голос.

Генриетта узнала в появившемся старике начальника тюрьмы. Он был известен своей строгостью. Гериетта уже приготовилась отбивать нападки старика, но тот, выслушав своих подчиненных, отобрал у них платье и отхлестал им обоих.

- Вы, пеньки дубовые! Сколько раз мне повторять: главный в этой тюрьме-я! Слушаться– меня, а не какого-то там советничка! Раз сидит в своей одежде, значит так надо! Еще раз увижу, что к ней пристаете – уволю без разговоров, ясно?

- Ясно, - ответили стражники.

- Ничего вам не ясно! Все разжевывать приходится. Ответьте-ка мне, вы на войне были?

- Нет.

- Правильно, не были, а все благодаря ей, - старик ткнул пальцем в сторону Генриетты. – А советник, которого вы слушаетесь, не задумываясь, отправил бы всех нас на поле брани. Так что могли бы  проявить сострадание к жертве дворцовых интриг.

Стражники почесали голову, извинились и ушли.

- Спасибо, - сказала Генриетта старику.

- Да не за что, - ответил тот. – Я этого Дагда сам терпеть не могу. Из-за него много хороших людей пострадало. К сожалению, ничем больше помочь тебе не смогу. Есть, может, хочешь?

- Нет, мне принесли.

Начальник стражи кивнул и пошел дальше на обход своих владений.

Генриетта устало опустилась на солому и закрыла глаза.

«Такой вот крутой поворот судьбы», - подумала она про себя.

Она взяла в руку брошь и снова принялась ее рассматривать. Вид маленького золотого дракона ее успокаивал. Она вспомнила про Золотко, который сейчас прячется где-нибудь в ущелье. Она дважды отводила беды от своей страны с его помощью, а ей он помочь не может. Он даже не знает, что она сидит в темнице и ждет своей казни. И тут Генриетте пришла мысль. Она, наконец, увидела слабый луч надежды на спасение, который разгорался тем ярче, чем больше она обдумывала детали своего плана.

Генриетта уснула под утро и проспала половину следующего дня. Ее разбудил генерал.

- Генриетта, - позвал он.

Она вздрогнула, села, потянулась, разминая затекшие косточки. Все тело ломило, на теле отпечатались следы соломы.

- Генерал, доброе утро, - прохрипела Генриетта.

- Ты больна?

- Нет, немного, может, простыла, да и голос хрипит спросонья. Спать на каменном полу, покрытом соломой, это все-таки испытание для тех, кто привык к мягким постелям.

Генриетта потерла глаза и огляделась.

- Я все еще тут, - констатировала она. – А во сне я была свободна и торговала на рынке.

- Генриетта, насчет твоей вчерашней просьбы, король согласился помиловать твоих родителей в благодарность за твои заслуги перед отечеством. Их после твоей казни отпустят домой.

- Почему после казни?

- Король опасается, что они могут подговорить крестьян и попытаться освободить тебя.

- Ну, конечно. Я же самый опасный преступник во всем королевстве.

Генерал улыбнулся.

- Генриетта, король действительно тебя боится, и не напрасно. Вчера по городу прокатился слух о твоем аресте, народ пришел в негодование. Бунт сдерживается только тем, что тебя поливают грязью, называют ведьмой, рассказывают всякие небылицы. Люди не знают, чему верить, - генерал сделал большую паузу. - Поэтому король торопится казнить тебя.

- Когда?

- Послезавтра.

Генриетта сглотнула.

Генерал вдруг оглянулся, прижался вплотную к решетке и зашептал:

- Мы попробуем тебя освободить и вывести из дворца. Пока не получится, везде охрана, но мы придумаем как…

- Не нужно, генерал, - остановила его Генриетта. – У них мои родные, они знают, как заставить меня вернуться. У меня к Вам будет просьба: принесите мне клочок бумаги и перо с чернилами.

Генерал удивился, но пообещал в скором времени вернуться и принести все, что нужно.

Не прошло и половины часа, как он передал Генриетте бумагу и перо.

Она взяла и что-то написала, потом отдала записку генералу.

- Прочитайте, - сказала она.

Генерал прочитал, кивнул, сложил записку и сказал:

- Я постараюсь, чтобы она попала точно в руки, и никто об этом не узнал.

- Нет, генерал, как раз наоборот, - засмеялась Генриетта. – Соберите срочное совещание, скажите, что я дала Вам эту записку как другу, но Вы в доказательство верности королю и своей стране решили показать ее совету. Далее следите за совещанием и при возможности направляйте его ход так, чтобы за моей сестрой послали как можно скорее и отправили ее в путь с провожатыми сегодня же или завтра с утра.

Генерал еще раз посмотрел на записку, потом на Генриетту и сказал:

- Хорошо. Раз ты этого просишь, значит, так надо. Я доверяю тебе и ни о чем не буду спрашивать.

- Спасибо, генерал.