Протокол

«…в хаосе политической сцены Галактики пост

Конкордиатской Эры, ДКЗ появился, чтобы продолжать

древние дипломатические традиции, как великая

общенациональная организация, служащая целям

предотвращения войны.

(Ср. оригинальный и цветастый язык: «поддержание

состояния напряжения, но без доведения до настоящего

конфликта». См. ДКЗ, Дело 178/b/491, том VII/12).

Как посредники в спорах среди населенных землянами

миров и адвокаты земных интересов в контактах с

инопланетными культурами, дипломаты Корпуса, знающие

все бюрократические тонкости, ловко справлялись с

социально–политическо–экономическими конфликтами

Галактики. И никогда еще виртуозность старшего

дипломата Корпуса не проявлялась с таким блеском, как

в случае Посланника Спредли и его переговорах о

неловком Сиенианском вопросе…»

«Официальная История Дипломатического Корпуса Земли»,

том N_1, пленка N_2. Солярная Пресс, Нью Нью–Йорк,

479 б.э. (2940 год от рождества Христова).

В сумерках приземистого, грязно–серого здания приемов, Советник, два первых секретаря и старший Атташе собрались вокруг полной фигуры Посланника Спредли — их вычурные дипломатические костюмы яркими пятнами выделялись в сумрачной комнате. Посланник нетерпеливо посмотрел на свои часы–перстень.

— Бен, вы вполне уверены, что время нашего прибытия было сообщено правильно?

Второй секретарь Маньян выразительно кивнул головой.

— Я специально подчеркнул этот пункт, господин Посол. Я связался с мистером Т'Каи–Каи как раз перед посадкой, и я особо указал…

— Надеюсь, вы не оказались слишком настойчивы, мистер Маньян, — резко прервал его Посол.

— Ну что вы, господин Посол. Я просто…

— Вы уверены, что здесь нигде нет комнаты отдыха?

Посол обвел глазами помещение, похожее на пещеру.

— Любопытно, что нам даже не предоставили стулья.

— Если бы вы не отказались присесть на одну из этих корзин, я бы подстелил свой…

— Об этом не может быть и речи.

Посол еще раз посмотрел на часы и откашлялся, прочищая горло.

— Я могу с тем же успехом использовать эти несколько минут, чтобы в общих чертах обрисовать нашу дипломатию более юным членам нашей миссии. Все мы должны держаться друг друга, чтобы создать картину общей гармонии нашего представительства. Мы, земляне, добрая, миролюбивая, раса.

Посол улыбнулся доброй, миролюбивой улыбкой.

— Мы хотим лишь разумного проникновения в сферу влияния Уиллов.

Он распростер руки, стараясь выглядеть как можно более разумно.

— Мы — народ высокой культуры, этический и искренний.

Улыбка резко сменилась поджатыми губами.

— Мы начнем с того, что потребуем себе всю Сиенианскую систему, а потом согласимся на половину. Мы распространим сферу нашего влияния на самые избранные планеты, с дальним прицелом, и через десять лет займем такое положение, что сможем потребовать еще большего.

Посол огляделся вокруг.

— Если нет вопросов…

Джейм Ретиф, Вице–Консул и Третий Секретарь Дипломатического Корпуса Земли на Уилле и младший сотрудник Земного Посольства, сделал шаг вперед.

— Раз уж мы, земляне, имеем преимущественную заявку на систему, то почему бы нам не выложить сразу все карты на стол? Возможно, если мы будем честны с Уиллами с самого начала, это сильно поможет нам в будущем.

Посол Спредли посмотрел на молодого человека и заморгал глазами. Стоящий рядом с ним Маньян прочистил горло в наступившем всеобщем молчании.

— Вице–Консул Ретиф просто имеет в виду…

— Я вполне способен интерпретировать замечание мистера Ретифа, отрезал Посол.

На его лице появилось отеческое выражение.

— Молодой человек, вы — новичок в нашем деле. Вы еще не разобрались во всеобщей игре, во всех тонкостях дипломатии. Я ожидаю, что вы будете внимательно наблюдать за опытными работниками этой миссии, поймете всю важность и тонкость нашего дела. Исключительное обращение к прямым методам может со временем привести к уничтожению роли профессионального дипломата. Я с дрожью думаю о том, какие это может иметь последствия.

Спредли повернулся к старшим сотрудникам своей миссии. Ретиф подошел к застекленной двери и выглянул в комнату, находящуюся за ней. Несколько десятков высоких серокожих уиллов, развалясь, сидели в глубоких диванах, потягивая сиреневые напитки из изящных стеклянных трубочек. Слуги в черных туниках бесшумно двигались между ними, разнося подносы. Ретиф наблюдал, как группа уиллов в ярких одеждах подошла к широкой двери на улицу. Один из них, высокий мужчина, потоптался и попытался пройти вперед другого, который вяло поднял вверх руку со сжатым кулаком. Первый уилл сделал шаг назад и положил обе руки на макушку, кивнув головой. Проходя в дверь, оба уилла продолжали улыбаться и оживленно разговаривать.

Ретиф вновь присоединился к земной делегации, сгрудившейся вокруг нескольких грубых урн, поставленных на грубый бетонный пол, когда к ним подошел серокожий уилл небольшого роста.

— Я — П'Туа. Идти сссюда…

Он показал рукой. Земляне пошли вперед, с Послом Спредли во главе. Когда величавый дипломат дошел до двери, проводник–уилл кинулся вперед, оттолкнув его плечом, затем заколебался, выжидая. Глаза Посла вспыхнули, потом он вспомнил об общей гармонии. Он улыбнулся, изящным движением пропуская уилла вперед. Уилл что–то пробормотал на своем родном языке, огляделся, затем прошел в дверь. Группа землян последовала за ним.

— Хотел бы я знать, что это он говорил, — произнес Маньян, догоняя Посла. — То, как он оттолкнул Ваше Превосходительство, было просто отвратительно.

Группа уиллов стояла на тротуаре рядом со зданием. Когда Спредли стал приближаться к шикарному открытому автомобилю, стоявшему у обочины, они сомкнули ряды, не давая ему пройти. Он выпрямился, открыл рот, потом со стуком его захлопнул.

— Ну и ну, — скороговоркой говорил Маньян, семеня за Спредли, возвращающегося к группе землян. — Можно подумать, что эти уиллы совсем не знают о том, какое почтение надлежит оказывать Главе Миссии.

— Они не знают, какое почтение надо оказывать даже помощнику мясника! — отрезал Спредли.

Собравшиеся вокруг землян уиллы нервно засуетились, бормоча что–то на своем родном языке.

— Куда это в конце–концов запропастился наш переводчик! — рявкнул Посол. — Осмелюсь заметить, они уже составляют заговор в открытую…

— Жаль, что приходится полагаться на местного переводчика.

— Если бы я знал, что нам окажут здесь такой негостеприимный прием, сухо сказал Посол, — я бы изучил язык лично, конечно, по пути сюда.

— О, господин Посол, я вовсе никого не критиковал, — торопливо вставил Маньян. — Великие небеса, кто бы мог подумать…

Ретиф выступил вперед.

— Господин Посол, — сказал он. — Я…

— Позже, молодой человек, — отрезал Посол.

Он сделал знак Советнику, и они отошли вдвоем в сторонку, сблизив головы.

Голубоватое солнце сверкало на темном небе. Ретиф смотрел, как от его дыхания в прохладном воздухе образуется морозное облачко. Широкий фургон на колесах подкатил к платформе. Уилл указал землянам на низенькую заднюю дверь, потом отошел назад, в ожидании.

Ретиф с любопытством посмотрел на выкрашенный в грязно–серый цвет фургон. На его борту уиллскими буквами было написано что–то вроде «мускат». К сожалению, он не успел за время пути изучить и письменность тоже. Возможно, позже ему представится случай сказать Послу, что он может быть переводчиком для всей миссии.

Посол вошел в фургон, земляне последовали за ним. В нем не было ни одного сидения, как и в зале ожидания. Нечто, похожее на поломанное шасси, валялось на полу, вместе с обрывками бумаги и пурпурно–желтым носком, сшитым на широкую ногу уилла. Ретиф оглянулся. Уиллы о чем–то возбужденно переговаривались. Ни один из них не вошел в фургон. Двери закрылись и земляне, сгрудившись под низкой крышей, услышали, как заработал мотор, и фургон тронулся с места.

Это была очень неуютная поездка. Колеса без амортизаторов били о неровные камни мостовой. Когда фургон завернул за угол, Ретиф протянул руку и подхватил Посла, потерявшего равновесие. Посол бросил на него мрачный взгляд, поправил свою треуголку и горделиво выпрямился — до следующего рывка фургона.

Ретиф наклонился, пытаясь хоть что–то разглядеть сквозь единственное пыльное окошко. Казалось, они ехали по широкой улице, по обе стороны которой располагались низкие строения. Фургон въехал в большие ворота, прокатился еще немного и остановился. Дверь открылась. Ретиф посмотрел на неприглядный серый фасад с крохотными окнами, расположенными в неправильных интервалах. Небольшой ярко–алый автобус подкатил и остановился впереди них, из него выходил в полном составе приемный комитет уиллов. Сквозь широкие окна автобуса Ретиф разглядел богатые чехлы на креслах и фужеры, стоящие на небольшом баре.

П'Туа, переводчик уиллов, пошел вперед, делая знак рукой по направлению к низкой маленькой двери в серой стене. Маньян бросился вперед, поспешив открыть ее и придержать для Посла. Когда тот подошел к ней, уилл вырвался вперед и остановился, заколебавшись. Посол Спредли выпрямился, засверкав глазами. Потом рот его перекосился в ледяной улыбке и он сделал шаг в сторону. Уиллы переглянулись друг с другом, потом пошли в дверь.

Ретиф вошел в здание последним. Когда он был еще на пороге, мимо него проскользнул слуга, одетый во все черное, снял крышку с большой коробки у двери и бросил в нее бумажный поднос, заполненный отбросами. На одной из сторон коробки была сделана надпись на языке уиллов. Как заметил Ретиф, она читалась похоже на «мускат».

Прошел примерно час, когда Ретиф вышел из предоставленной ему крохотной каморки и спустился в банкетный зал. Стоя у открытых дверей, он закурил дорогую сигару и, сузив глаза, смотрел, как неприемные слуги в черном, спешат по низкому неширокому коридору, внося полные подносы в огромную комнату, расставляя приборы на больших столах, расставленных четырехугольником таким образом, что центр комнаты оставался совсем пустым. По центру ближайшего к двери стола была расстелена тяжелая парча, остальные столы были застланы не менее тяжелыми льняными скатертями. За всем этим белым великолепием шел широкий дощатый стол, ничем не покрытый, на поверхности которого стояли металлические тарелки. Богато одетый уилл подошел к двери, отошел в сторону, пропуская слугу, и вошел в зал.

Услышав за собой голоса землян, Ретиф повернулся. К нему подходил Посол в сопровождении двух дипломатов. Он бросил на Ретифа взгляд, поправил крахмальный манжет и посмотрел в зал.

— По всей видимости, нас опять заставят ждать, — пробурчал он. После того, как нас с самого начала проинформировали, что уиллы не желают уступать решительно ни в чем, можно подумать…

— Господин Посол, — сказал Ретиф. — Вы заметили, что…

— Однако, — сказал Посол Спредли, глядя на Ретифа, — опытный дипломат не должен позволять себя обращать внимание на мелкие неприятности. В конце–концов… а, Маньян…

Он повернулся и начал что–то говорить.

Откуда–то донесся звук гонга. Через мгновение коридор заполнился оживленными голосами уиллов, которые проходили мимо группы землян в банкетный зал. П'Туа, переводчик, подошел к ним, поднял руку.

— Подождать здесссь…

Еще больше уиллов заполнило зал, рассаживаясь по местам. Приблизились два стража в шлемах, приказывая землянам отойти назад. Непомерных размеров, с огромным зобом, уилл, мягко звеня одеждами, усеянными драгоценными камнями, прошествовал к двери и прошел в нее, сопровождаемый еще несколькими стражниками.

— Глава Государства, — услышал Ретиф голос Маньяна. — Его Великолепие, Ф'Кау–Кау–Кау.

— Я еще должен представить свои полномочия, — забеспокоился Посол Спредли. — Можно было бы ожидать более точного соблюдения протокола, но я должен признаться…

Он покачал головой.

Заговорил переводчик уиллов.

— Сссейчасс фм лечь на сссвои кишшки и ползззти к тому ссстолу.

Он указал рукой через всю комнату.

— Кишки?

Посол Спредли растерянно огляделся вокруг.

— Не сомневаюсь, что мистер П'Туа имеет в виду наши животы, — сказал Маньян. — Он просто хочет сказать, что мы должны лечь и ползком добраться до наших мест, господин Посол.

— А почему вы при этом улыбаетесь, вы, идиот? — рявкнул Посол.

Лицо Маньяна вытянулось.

Спредли посмотрел на свои ордена и медали, свисавшие до самого пупа.

— Это… Я…

— Чтобы оказзать поччтение богам, — сказал переводчик.

— А–а, религия, — протянул кто–то из секретарей.

— Ну, если речь здесь идет о вере…

Посол сомнительно огляделся вокруг.

— Вообще–то тут всего несколько сот футов, — сказал Маньян.

Ретиф сделал шаг вперед и оказался перед П'Туа.

— Его Превосходительство, Посол Земли не будет ползти, — громко и ясно сказал он.

— Ну–ну, молодой человек. Я ничего не говорил о…

— Не ползззти?

На лице переводчика застыло совершенно непонятное уиллское выражение.

— Это — против нашей религии, — сказал Ретиф.

— Протифф?

— Мы — служители богини–змеи, — ответил Ретиф. — Ползти для нас святотатство.

Он прошел мимо переводчика, чуть оттолкнув его и направился к далекому столу. Остальные последовали за ним.

Пыхтя, Посол догнал Ретифа, когда они уже приближались к дюжине незанятых стульев в дальнем конце квадрата, напротив устланного парчой стола Его Великолепия Ф'Кау–Кау–Кау.

— Мистер Ретиф, будьте так любезны зайти ко мне после этого банкета, — прошипел он. — А тем временем, я очень надеюсь, что вы сдержитесь от дальнейших необдуманных поступков. Разрешите мне напомнить вам, что здесь, я — Глава Миссии.

Маньян подошел к ним сзади.

— Разрешите и мне присоединить свои поздравления, Ретиф, — сказал он. — Молодцом, что не растерялись.

— В своем ли вы уме, Маньян? — рявкнул Посол. — Я крайне недоволен.

— Но, — поперхнулся Маньян, — я ведь, конечно, говорил в ироническом смысле, господин Посол. Естественно, что я тоже растерялся от такой его самонадеянности.

Земляне заняли свои места, с Ретифом в самом конце стола. Стол перед ними был из голых зеленых досок, уставленный мелкими тарелками.

Уиллы за столом, некоторые в простых серых одеждах, другие в черных, молчаливо наблюдали за ними. Среди них происходили постоянные перемещения; то один, то другой вставали и уходили, уступая место новым уиллам. Трубы и свирели оркестра завывали вовсю, и голоса уиллов за соседними столами, соответственно, становились все громче и громче. Рядом с Послом остановился уилл в черном. Разговор за соседними столами затих, и все уиллы в молчании принялись наблюдать, как слуга накладывает беловатого цвета суп в самую большую миску, стоящую перед посланником Земли. Переводчик смотрел, наклонив голову.

— Достаточно, — сказал Посол Спредли, когда миска наполнилась до краев.

Слуга уиллов плеснул в миску еще одну поварешку супа. Жидкость пролилась на поверхность стола.

— Будьте любезны услужить остальным членам моей делегации, — приказал Посол.

Переводчик что–то произнес тихим голосом. Слуга заколебался, потом подошел к следующему стулу и принялся наливать суп в другую миску.

Ретиф наблюдал, прислушиваясь к перешептыванию вокруг. Уиллы за столами вытягивали шеи, чтобы лучше видеть. Слуга быстро разливал суп, отворачивая глаза в сторону. Он дошел до Ретифа и зачерпнул полную поварешку.

— Нет, — сказал Ретиф.

Слуга заколебался.

— Я сказал — нет, — повторил Ретиф.

Подбежал переводчик, сделал знак слуге, который вновь принялся вынимать полную поварешку из кастрюли.

— Я не буду есть суп! — сказал Ретиф, и голос его громко прозвучал во внезапно наступившей тишине.

Он уставился на переводчика, который некоторое время тоже неотрывно смотрел на него, потом услал слугу и пошел вперед.

— Мистер Ретиф, — прошипел голос.

Ретиф посмотрел в дальний конец стола.

Посол наклонился вперед, глаза его сверкали, а лицо было цвета переспелой свеклы.

— Я вас предупреждаю, мистер Ретиф, — хрипло сказал он. — Я ел овечьи глаза в Судане, «ка све» в Бирме, столетний «кат» на Марсе и многое что другое, поставленное передо мной в процессе моей дипломатической карьеры, и, клянусь священными останками Святого Игната, вы сделаете то же самое!

И с этими словами он опустил в миску похожую на кишку ложку.

— Не ешьте этого, господин Посол, — сказал Ретиф.

Посол уставился на него широко открытыми глазами. Он открыл рот, поднося к нему ложку.

Ретиф встал, схватился за стол снизу и рванул его вверх. Огромная деревянная конструкция поднялась и накренилась; блюда полетели на пол. С диким грохотом стол последовал за ними. Молочно–белый суп растекся по полу, несколько мисок, звеня, покатились по комнате. Среди уиллов раздались крики, заглушившие удушенный вопль Посла Спредли.

Ретиф прошел мимо членов миссии, смотрящих на него широко открытыми глазами, к их задыхающемуся шефу.

— Господин Посол, — сказал он. — Я бы хотел…

— Вы бы хотели! Я вас уничтожу, вы, молокосос, хулиган! Вы понимаете…

— Пожалуйссста…

Переводчик остановился рядом с Ретифом.

— Приношу свои извинения, — сказал Посол Спредли, вытирая вспотевший лоб. — Мои глубочайшие…

— Замолчите, — сказал Ретиф.

— Ч–ч–ч–что?!

— Не извиняйтесь, — пояснил Ретиф.

П'Туа указал рукой.

— Пожалуйссста, всссе идти сссюда…

Ретиф повернулся и пошел вслед за ним.

Та часть стола, к которой их препроводили, была покрыта вышитой белой скатертью, уставлена блюдами из тонкого фарфора. Уиллы, уже сидевшие за этим столом, поднялись, и среди несмолкаемых разговоров, потеснились, давая место землянам. Одетые в черное уиллы в конце стола сомкнули ряды, чтобы заполнить пустующие места. Ретиф уселся, глядя на расположившегося рядом Маньяна.

— Что здесь происходит? — спросил Второй Секретарь.

— Нам подали собачью пищу, — сообщил Ретиф. — Я подслушал одного уилла. И они усадили нас за стол для слуг.

— Вы хотите сказать, что понимаете их язык?

— Я выучил его по пути сюда, по крайней мере в достаточной степени, чтобы…

Музыка взорвалась бряцанием фанфар, и поток жонглеров, танцоров и акробатов выбежал в центр пустого квадрата, жонглируя, танцуя и ходя колесом. Бесчисленное множество слуг разносили огромные подносы, уставленные пищей, раскладывая ее на тарелки уиллов и землян, наливая пурпурное вино в высокие фужеры. Ретиф попробовал пищу уиллов. Она оказалась восхитительной. Продолжать беседу в наступившем гаме и шуме было невозможно. Он смотрел на представление и со вкусом ел и пил.

Ретиф откинулся на спинку кресла, довольный тем, что музыка умолкла. Последние блюда с остатками пищи были убраны, в фужеры добавлено новое вино. Утомленные артисты, наклоняясь, подбирали квадратные монеты, брошенные им обедающими. Ретиф вздохнул. Это был редкий обед.

— Ретиф, — спросил Маньян, когда в зале наступило относительное затишье, — что вы говорили о собачьей пище до начала представления?

Ретиф посмотрел на него.

— А разве вы не обратили внимания на то, что происходит, мистер Маньян? На систему намеренных оскорблений?

— Намеренных оскорблений! Ну, уж это вы слишком, Ретиф. У них, конечно, отсутствует наше понятие вежливости, они толпятся в дверях и всякое такое, но…

Он неуверенно посмотрел на Ретифа.

— В космопорту нас заставили ожидать в камере для хранения багажа. Затем привезли сюда на мусоровозе.

— Мусоровоз?

— Конечно, символический. Нас провели через служебный вход и предоставили комнатушки в том крыле здания, где располагаются слуги. Затем нас усадили в самом конце стола, где располагаются местные кули.

— Не может этого быть! Вы, наверное, ошибаетесь! Ведь в конце–концов — мы делегация Земли — уиллы не могут не осознавать нашего могущества.

— Вот в этом–то и дело, мистер Маньян. Но…

Грохнули цимбалы и музыканты принялись играть с новой силой. Шесть высоких уиллов в шлемах выбежали на центр зала, разбились на пары и устроили представление, полу–танцуя, полу–сражаясь. Маньян дернул Ретифа за рукав: губы его шевелились. Ретиф покачал головой. Никому не удавалось разговаривать под уиллский оркестр, играющий в полную силу. Ретиф медленно потягивал красное вино и смотрел на представление.

Несколько неуловимо быстрых движений, и двое танцующих упало, а их партнеры повернулись друг к другу и продолжали танец–битву между собой, предварительно исполнив ритуал вызова на бой: затупленные сабли звенели друг о друга; вскоре упали еще двое уиллов. Это был бешеный танец. Ретиф смотрел во все глаза, забыв о бокале с вином.

Последние уиллы приближались и отступали, поворачивались, делали ложные выпады и парировали удары. А затем одни из них поскользнулся и упал, стукнувшись об пол шлемом, а второй, высоченный и мускулистый, завертелся в сумасшедшем танце под еще более громкий вой труб, в то время, как на пол посыпались монеты, а затем замер перед небольшим столом, поднял вверх саблю и сильно ударил ею прямо по белой скатерти перед разодетым, в кружевах, уиллом. Раздался звон цимбал, и музыка замолкла.

В полной тишине воин–танцор уставился через стол. С криком сидящий уилл вскочил на ноги и поднял вверх руку со сжатым кулаком. Танцор наклонил голову, положил свои руки на шлем и возобновил танец под вновь начавшуюся музыку. Богато одетый уилл небрежно помахал рукой, швырнул на пол горсть монет и вновь уселся за стол.

Теперь танцор остановился перед покрытым парчой столом — и вновь музыка резко оборвалась, когда его сабля опустилась перед толстым уиллом в причудливой, украшенной серебром одежде. Уилл, который получил вызов, поднялся на ноги, поднял кулак, и вновь танцор наклонил голову и положил руки на шлем. Зазвенели монеты, и танец продолжался.

Он кружил по залу, вращая саблей, делая руками символические движения. Затем, внезапно, он оказался перед Ретифом, возвышаясь над ним, высоко занеся саблю над головой. Музыка умолкла и в мгновенно нависшей тишине тяжелая сабля со свистом рассекла воздух и опустилась на стол с таким грохотом и силой, что тарелки запрыгали, угрожая свалиться на пол.

Глаза уилла смотрели прямо на Ретифа. В тишине ясно было слышно, как икнул подвыпивший Маньян.

Ретиф отодвинул стул.

— Спокойно, мой мальчик, — мужественным голосом произнес Посол Спредли.

Ретиф встал — уилл на целый дюйм превышал его рост в шесть футов три дюйма. Движением, слишком быстрым для того, чтобы его мог заметить человеческий глаз, Ретиф протянул руку и ухватился за рукоять сабли, одновременно выкручивая ее в сторону и вырывая из рук уилла, в ту же секунду занося над головой и опуская вниз по сверкающей дуге. Уилл мгновенно пригнулся, отпрыгнул назад и схватил одну из сабель, оброненных другими танцорами и валявшихся на полу.

— Остановите этого сумасшедшего, — взвыл Спредли.

Ретиф перепрыгнул через стол, скидывая по дороге хрупкую фарфоровую посуду.

Пританцовывая, уилл отступил назад, и только тогда оркестр заиграл в полную силу, с визгом свирелей и сумасшедшей дробью барабанов.

Не делая никакой попытки следовать прихотливой мелодии уиллского болеро, Ретиф наступал на уилла, делая резкие выпады тупой саблей, неутомимо преследуя его по залу. Положив левую руку на бедро, Ретиф отвечал ударом на удар, все время тесня своего противника.

Уилл забыл о той роли, которую исполнял. Позабыв о танце и музыке, он принялся биться уже не на шутку, делая выпады, нанося удары, парируя. Теперь они уже стояли нога к ноге, и звон шел от бешено мелькавших в воздухе сабель. Уилл отступил на шаг, на два, затем чуть отклонился в сторону, ведя Ретифа за собой все дальше, дальше…

Ретиф сделал ложный выпад, затем от души нанес удар плашмя по серому черепу. Уилл покачнулся, сабля его упала на пол. Ретиф отступил в сторону, когда уилл начал падать, с грохотом рухнув на пол.

Оркестр смолк в последнем вздохе свирелей. Ретиф перевел дыхание и вытер лоб.

— Немедленно подойдите ко мне, вы, молодой глупец! — хрипло позвал Посол Спредли.

Ретиф крепче ухватился за саблю, повернулся, посмотрел на устланный парчой стол. Он пошел через зал. Уиллы сидели как парализованные.

— Ретиф, нет! — взвыл Спредли.

Ретиф подошел прямо к Его Величеству Ф'Кау–Кау–Кау, остановился, поднял саблю над головой.

— Только не Главу Государства, — простонал кто–то из земной миссии.

Ретиф резко опустил саблю вниз. Тупое лезвие пробило парчу, застряв в твердом дереве стола. Стояла мертвая тишина.

Его Великолепие Ф'Кау–Кау–Кау поднялся на ноги — семь тучных серых футов уилла. С выражением на широком лице, непонятном для глаз землянина, он поднял вверх сжатый кулак, похожий на окорок, увешанный бриллиантами.

Ретиф замер на долгое–долгое мгновение. Затем он грациозно наклонил голову и приложил кончики пальцев к своим вискам. Позади него раздался грохот — Посол Спредли свалился со стула в полуобморочном состоянии. Затем Его Великолепие Ф'Кау–Кау–Кау взревел и потянулся через весь стол, распахивая свои объятия землянину, а оркестр обезумел. Серые руки помогли Ретифу перебраться через стол, стулья были раздвинуты, освобождая место Ретифу рядом с Ф'Кау–Кау–Кау. Слуга подставил кресло. Ретиф уселся, взял в руки высокий фужер угольно–черного вина, всунутый его соседом, чокнулся с Его Великолепием, выпил.

— Пиршество кончается, — сказал Ф'Кау–Кау–Кау. — А теперь, я и ты, Ретиф, должны устроить Совет.

— Это большая честь для меня, Ваше Величество, — сказал Ретиф. — Я должен оповестить об этом моих коллег.

— Коллег? — переспросил Ф'Кау–Кау–Кау. — Вести переговоры — дело предводителей. Кто осмелится говорить за короля, если у него еще есть язык?

— Путь уиллов мудр, — сказал Ретиф.

Ф'Кау–Кау–Кау залпом опустошил квадратную кружку розового пива.

— Я буду иметь дело с тобой, Ретиф, как с наместником, раз ты говоришь, что король ваш стар, а расстояние между планетами велико. И никакие мелкие сошки не будут мешать нашим с тобой переговорам.

Он усмехнулся уиллской усмешкой.

— А потом мы будем веселиться, Ретиф. Стул Совета тверд, а ждущие девицы восхитительны — это приводит к быстрому соглашению.

Ретиф улыбнулся.

— Ваше Великолепие — сама мудрость.

— Естественно, каждое существо предпочитает особей своего вида, сказал Ф'Кау–Кау–Кау.

Он рыгнул. Наше Министерство Культуры импортировало несколько земных девиц для развлечений, говорят, образцы экстра–класса. По крайней мере, у них очень большие и толстые — как вы их там называете…

— Ваше Великолепие очень предусмотрительны, — сказал Ретиф.

— Так пойдем же, Ретиф. Может быть я тоже поразвлекаюсь с одной из ваших землянок. Изредка, я не прочь заняться извращениями.

Ф'Кау–Кау–Кау ткнул локтем Ретифа под ребро и зашелся смехом.

Идя рядом с Ф'Кау–Кау–Кау к двери и проходя мимо стола, покрытого простой полотняной скатертью, Ретиф услышал голос Посла Спредли.

— Ретиф, — сказал он, — будьте любезны, принесите свои извинения и подойдите ко мне. Я желаю сказать вам несколько слов.

Тон его голоса был ледяным. Маньян стоял позади него, икая.

— Я прошу простить меня за кажущуюся грубость, господин Посол, сказал Ретиф. — У меня сейчас нет времени объяснить…

— Грубость! — взвыл Спредли. — Нет времени, вот как? Разрешите мне сказать вам…

— Будьте любезны, говорите тише, господин Посол, — сказал Ретиф. Положение все еще очень деликатное.

Спредли задрожал, рот его раскрылся. Наконец он обрел голос:

— Вы… вы…

— Молчать! — отрезал Ретиф.

Спредли посмотрел в лицо Ретифа, какое–то мгновение не в состоянии оторвать взгляда от его серых глаз. Он закрыл рот и сглотнул слюну.

— У уиллов, кажется, создалось впечатление, что я — руководитель всей делегации, — сказал Ретиф. — Нам придется поддержать в них это заблуждение.

— Но… но… — заикаясь, произнес Посол Спредли.

Затем он гордо выпрямился.

— Это — последняя капля, — хрипло прошептал он. — Я — Чрезвычайный Посол Земли, Полномочный Министр. Маньян сообщил мне, что нас намеренно и непрерывно подвергали оскорблениям с момента нашего прибытия; заставляли ожидать в камере хранения багажа, перевозили в мусоровозе, отвели помещение вместе со слугами, предложили помои в качестве обеда. А теперь я и мои старшие помощники брошены на произвол судьбы, нам не оказывают ни малейшего внимания, в то время как этот… этот… эта особа разговаривает с… с…

Голос Посла Спредли пресекся.

— Может быть, я несколько поторопился, Ретиф, пытаясь сдерживать вас. Оскорбление местных богов и опрокидывание стола довольно–таки крайние меры, но ваше поведение было, возможно, частично оправдано. Я готов отнестись к вам снисходительно.

Он скосил на Ретифа один ярко горящий глаз.

— А сейчас я удаляюсь отсюда, мистер Ретиф. Я не собираюсь подвергаться еще раз этим личным…

— Ну, хватит, — резко произнес Ретиф. — Мы заставляем Его Великолепие ждать.

Лицо Спредли налилось кровью.

Маньян, наконец, прекратил икать и обрел дар речи:

— Но что вы собираетесь предпринять, Ретиф?

— Я собираюсь завершить заключение этого договора, — сказал Ретиф.

Он протянул Маньяну свой пустой фужер.

— А сейчас сядьте и создавайте впечатление общей гармонии.

За роскошным столом, в дипломатической каюте, на борту орбитального звездолета, принадлежащего Дипломатическому Корпусу, Посол Спредли с поджатыми губами и свирепым выражением лица глядел на Вице–Консула Ретифа.

— Далее, — сказал он, — вы выказываете полное отсутствие понимания дисциплины Корпуса, уважения, которое следует оказывать вашим старшим товарищам, как и полное отсутствие элементарной вежливости. Ваши отвратительные манеры, вспышки ничем не оправданного насилия и почти не поддающаяся никакому описанию наглость в превышении власти, делают ваше дальнейшее пребывание в Дипломатическом Корпусе Земли, как офицера и агента, невозможным. А следовательно, моим печальным долгом будет рекомендовать, чтобы вас немедленно…

Раздался приглушенный звонок коммутатора. Посол откашлялся, прочищая горло:

— Да?

— Сообщение из Штаб–Квартиры Сектора, господин Посол, — сказал голос.

— Да, я слушаю, — отрезал Спредли. — Читайте, но только самое главное.

— Поздравляем с беспрецедентным успехом вашей миссии. Условия соглашения, переданного вами — самое благоприятное решение труднейшей сиенианской ситуации, которое создаст основу дружественных отношений между Земными Штатами и Империей Уиллов. Вам и вашим коллегам объявляется глубочайшая благодарность за великолепно проделанную работу. Подписано: Помощник Заместителя Секретаря Стернвиллер.

Спредли нетерпеливо отключил коммутатор. Он стал перебирать бумаги на столе, потом бросил на Ретифа резкий взгляд:

— Внешне, гммм… сторонний наблюдатель, может придти, конечно, к заключению, что… эээ… результаты, достигнутые несмотря на эти… гммм… невероятные методы, оправдывают… эээ… их.

Посол улыбнулся печальной, мудрой улыбкой.

— Однако, это далеко не так, — сказал он. — Я…

Опять прозвучал мягкий звонок коммутатора.

— Ах, чтоб тебя, — пробормотал Спредли. — Да?

— Прибыл мистер Т'Каи–Каи, — сказал голос. — Что…

— Немедленно пригласите его войти.

Спредли посмотрел на Ретифа.

— Правда, у него всего два слога, но я попытаюсь исправить это ложное впечатление, добиться улучшения…

Два землянина молча ожидали, пока не услышали, как Министр протокола уиллов постучал в дверь.

— Надеюсь, — сказал Посол, — что вы воздержитесь от того, чтобы воспользоваться преимуществом вашего не совсем обычного положения.

Он посмотрел на дверь.

— Войдите.

Т'Каи–Каи вошел в комнату, бросил взгляд на Спредли, потом повернулся, приветствуя Ретифа на разговорном уиллском языке. Он обогнул стол, остановившись за стулом Посла, движением руки приказал ему встать и удобно уселся.

— А у меня для вас небольшой сюрприз, Ретиф, — сказал он на земном языке. — Я лично воспользовался той обучающей машиной, которую вы были настолько добры, что ссудили нам.

— Вот и прекрасно, — сказал Ретиф. — Я уверен, что мистера Спредли будет небезинтересно послушать наш разговор.

— Пусть его слушает, — милостиво согласился уилл. — Я ведь сейчас с неофициальным визитом.

Он с любопытством оглядел комнату.

— Как просто вы украшаете свое помещение, но в этом есть свое суровое очарование.

Он рассмеялся уиллским смехом.

— О, вы странные особи, земляне. Вы нас всех поразили. Знаете–ли, ведь всякие ходили слухи. Могу сообщить вам, между нами, конечно, что до знакомства, мы считали вас дуркополовинными.

— Полудурками, — безжизненно поправил Спредли.

— Такое самообладание! Какое удовольствие вы доставили тем из нас, таким, как я, например, по достоинству оценившим ваше понимание протокола. Такая тонкость! Как искусно вы игнорировали каждый наш ход, как изумительно избегали при этом прямых конфронтаций! Теперь–то я могу сказать, что среди нас были и такие — бедные дурачки — которые считали, что вы совершенно не разбираетесь в этикете. Как восхищены были мы, профессионалы, которые в полной мере могли оценить вашу виртуозность, когда вы начали приводить свой план в исполнение, опрокинув этот стол с кошачьей пищей! После этого одно удовольствие для нас было сидеть и ждать, в какой же форме вы выразите свое почтение.

Уилл гостеприимно распахнул свой портсигар с оранжевыми сигаретами, затем засунул одну из них в ноздрю.

— Должен признаться, что даже я не надеялся на то, что вы так почтите наше Великолепие. О, какое это наслаждение иметь дело с друзьями–профессионалами, понимающими значение протокола.

Посол Спредли попытался что–то сказать, но из его горла вырвался только хрип.

— Этот человек простудился, — сказал Т'Каи–Каи.

Он с сомнением посмотрел на Спредли.

— Стойте дальше, мой милый, я очень легко заражаюсь.

Есть одно небольшое дело, с которым я счастлив покончить прямо сейчас, мой дорогой Ретиф, — продолжал Т'Каи–Каи.

Из своей папки он вытащил какой–то большой документ.

— Его Великолепие тверд в своем решении, что никто, кроме вас, не будет аккредитован здесь. У меня с собой решение нашего правительства, подтверждающее ваше назначение земным Генеральным Консулом на нашей планете. Мы будем ждать вашего возвращения с нетерпением, Ретиф.

Ретиф посмотрел на Спредли.

— Я уверен, что Корпус даст свое согласие, — сказал он.

— Тогда я пойду, — сказал Т'Каи–Каи. — Возвращайтесь поскорее, Ретиф. Вы еще много чего не видели в великой Империи Уиллов.

Он по–уиллски подмигнул.

— Вместе, Ретиф, мы испытаем много веселых и интересных приключений.

 

Бронзовое божество

I

Хуганский камердинер, одетый в черное, был высокого роста и с поднятыми плечами. У него была огромная куполообразная голова, полого снижавшаяся к массивным плечам. Глаза на конкистой лице были похожи на свежеочищенных устриц. По бокам туловища свисали длинные руки.

Он обернулся к группе дипломатов с Земли, которые стояли, держа свои чемоданы, под высоким сводом огромного, темного зала. Лучи света странных оттенков проникали сквозь цветные стекла узких окон, расположенных высоко в стенах, слабо освещая неровный каменный пол. Настенная роспись и драпировки тусклых цветов изображали характерные картины семи кругов хуганского ада. Темные коридоры расходились от круглого зала; между ними стояли хуганские копейщики в шлемах и килтах, неподвижные, как каменные горгульи, выглядывавшие из высоких ниш.

— Его Вызокомерие Епискоб любезно бредозтавил в ваше разборяжение эти уютные абартаменты, — сказал камердинер глубоким, глухим голосом. — Вы теберь можете выбрать зебе комнаты на верхних этажах и одеться в бредозтавленные одежды.

— Послушайте, мистер Одом–Глом, — вмешался посол Страпхэнгер. — Я это обдумал, и мы решили, что я со своим штатом сотрудников вернусь на корабль, чтобы провести ночь там.

— Его Вызокомерие ожидает ваз на пиру в епискобских залах джерез джаз, — гнул свое хуганец. — Его Вызокомерие не любит, когда его зазтавляют ждать.

— О, мы все глубоко осознаем ту честь, которую Его Высокомерие оказывает нам, предоставляя апартаменты здесь, в Епископальном дворце, но…

— Один джаз, — повторил Одом–Глом, так что его голос эхом разнесся по залу. Он отвернулся; ритуальная цепь, надетая на шею, позвякивала при движении. Камердинер задержался, затем снова повернулся к ним.

— Кзтати, вам даютзя инзтрукции игнорировать любые мелкие… э–э… вторжения. Езли увидите джто–нибудь… необыджное, сразу же зовите зтражу.

— Вторжения? — с раздражением повторил Страпхэнгер. — Что за вторжения?

— Во дворце, — сообщил Одом–Глом, — водятзя бривидения.

Поднявшись над приемным залом на четыре оборота каменной лестницы, второй секретарь Мэгнан осторожно шел рядом с Ретифом. Они шли по отдающему эхом коридору, мимо черных, обитых железом дверей и замшелых драпировок, едва различимых в свете факела.

— Странные поверья у этого отсталого народа, — Мэгнан прилагал усилия, чтобы говорить добродушно. — Привидения, еще бы! Какая глупость! Ха!

— Почему вы шепчете? — спросил Ретиф.

— Просто из уважения к Епископу, разумеется, — резко остановившись, Мэгнан схватил Ретифа за рукав. — Ч–ч–что это там? — он указал.

Дальше по коридору что–то маленькое и темное выскользнуло из тени пилястра и скрылось в дверях.

— Вероятно, просто наше воображение, — предположил Ретиф.

— Но у него были большие красные глаза, — возразил Мэгнан.

— Их вообразить так же легко, как и любые другие.

— Я только что вспомнил — я забыл свою шапочку для душа в багаже. Давайте вернемся.

Ретиф двинулся дальше.

— Это всего через несколько дверей. Шесть, семь… мы на месте, — он вставил ключ, которым снабдил их помощник Одом–Глома. Тяжелая дверь открылась со скрипом, перешедшим в низкий стон. Мэгнан, поспешив вперед, задержался у ближайшей настенной драпировки, на которой была изображена группа хуган, подвешенных головами вниз над пылающим пламенем, в то время как гоблины различных форм и видов тыкали их длинными зазубренными копьями.

— Любопытно, насколько схожим может быть религиозное искусство в разных мирах, — заметил он.

Оказавшись в комнате, Мэгнан в замешательстве уставился на влажные каменные стены, две спартанские койки и резных демонов, стоявших по углам.

— Какие идеально мерзостные апартаменты! — он уронил свой чемодан и прошел к ближайшей койке, чтобы ткнуть ее, проверяя на мягкость. — Ого, такой матрас мой позвоночник вынести не в состоянии! Завтра я буду инвалидом, после первой же ночи! А сквозняк — Я непременно простужусь! А… а… — его голос прервался.

Трясущимся пальцем Мэгнан указал в самый темный угол узкой комнаты, где высокий пучеглазый демон, вырезанный из бледно–голубого камня, подмигивал гранатовыми глазами.

— Ретиф! Там что–то шевелилось — и оно было похоже на демонов на картинках! Оно все в пушистой рыжей щетине й с глазами, горящими в темноте!

Ретиф открыл свой чемодан.

— Если увидите еще одного, запустите в него туфлей. Прямо сейчас нам лучше переодеться; в сравнении с раздраженным послом несколько демонов — это просто добродушные домашние зверюшки.

Через полчаса, когда Мэгнан обтерся губкой над каменной раковиной, глаза у него все так же нервно блестели. Он поправил складки хуганского церемониального саронга перед потускневшим, неровным зеркалом.

— Думаю, это действительно просто нервы, — заметил он. — Во всем виноват этот тип, Одом–Глом, со своими причудливыми местными суевериями! Признаюсь, его замечания вогнали меня на некоторое время в состояние неуравновешенности.

На другом конце комнаты третий секретарь Ретиф вставлял заряды размером со спичечную головку в магазин пистолета неприметного вида.

— Возможно, таким образом они предупреждают нас насчет мышей, — заметил он.

Мэгнан повернулся и заметил отблеск оружия.

— Послушайте, Ретиф! Что это такое?

— Замечательное средство против местных привидений — если те становятся слишком шумными, — он спрятал пистолет так, чтобы его не было видно под хуганским саронгом. — Просто думайте о нем, как о талисмане, приносящем удачу, мистер Мэгнан.

— Нож в рукаве — это старая дипломатическая традиция, — с сомнением проговорил Мэгнан. — Но силовой пистолет под са.ронгом…

— Я беру его на тот случай, если кто–нибудь выскочит из стены и набросится на нас, — успокаивающе сказал Ретиф.

Мэгнан фыркнул, глядя на свое отражение в темном стекле.

— Я испытал большое облегчение, когда посол настоял на том, чтобы сотрудники сегодня были облачены в местное платье вместо полагавшейся церемониальной обнаженности, — он повернулся, чтобы изучить неровную линию низа саронга, открывавшую его голые лодыжки. — Я подумал, что это одно из его важнейших достижений. Посол действительно производит впечатление, особенно, когда его щеки приобретают этот пурпурный оттенок. Даже Одом–Глом не осмелился ему противоречить. Хотя мне все же хотелось бы, чтобы он продвинулся еще на один шаг и добился права носить брюки… — Мэгнан прервался, не сводя глаз с черных занавесей, закрывающих высокое узкое окно.

Тяжелая ткань пошевелилась.

— Ретиф! — задохнулся он. — Оно снова здесь!

— Ш–ш–ш, — Ретиф смотрел, как занавес шевельнулся снова. Часть головы с крошечной, отсвечивающей красным, бусиной глаза появилась из–за края портьеры, примерно в футе над полом; высунулась тонкая, как проволока, нога, затем другая. Появилось тело, похожее на пушистый рыжеватый шар; красные глаза на двухдюймовых стебельках шевелились, внимательно оглядывая комнату. Их взгляд задержался на Ретифе; существо вышло из–за портьеры целиком, постояло, затем двинулось к нему на быстрых ногах…

Мэгнан с воплем бросился к двери и широко ее распахнул.

— Стража! На помощь! Гоблины! Привидения! — его голос разнесся по коридору, смешавшись со звоном оружия и шлепаньем широких ступней хуганцев.

При этом вопле вторгшееся существо заколебалось, подумало мгновение, затем, испустив писк, как фея, за которой гонятся гуси, двумя конечностями порылось в чем–то, прикрепленном к его спине.

За дверью визгливый голос Мэгнана выделялся на фоне хора вопросов хуганцев.

— Тогда найдите кого–нибудь, кто знает земной! — вопил он. — В это самое мгновение монстр терзает моего сотрудника!

Ретиф быстро прошел к окну, раздвинул портьеры и открыл раму, впустив поток влажного ночного воздуха.

— Выбирайся здесь, приятель, — сказал он. — Тебе лучше двигаться, пока не появились полицейские.

Пушистый шар бросился через комнату и, покачиваясь, затормозил перед Ретифом. Он делал быстрые, нервные движения.

Квадратик сложенной бумаги упал Ретифу под ноги. Затем существо прыгнуло к открытому окну и исчезло, в то время как ноги хуганцев затопали у двери.

— Где спизм? — на плохом земном требовательно спросил грубый голос. Коническая голова хуганца в ярком шлеме поворачивалась, оглядывая комнату.

Мэгнан выглядывал из–за спины стражника.

— Где этот зверь? — верещал он. — Он был, по меньшей мере, четырех футов ростом, а клыки у него в четыре дюйма, ничуть не меньше!

Хуганец вошёл в комнату. Своей семифутовой пикой с широким острием он указал на открытое окно.

— В конце концов это оказалась мышь, — сообщил Ретиф. — Она убежала.

— Вы позволил спизму бежать?

— А что, я не должен был? — мягко спросил Ретиф, кладя бумажку в карман.

— Спизм — блохой демон из того мира; может укусить землянина, полуджить заражение кровь.

— Мне кажется, ваши слова неуместны, — резко вмешался Мэгнан. — Кусать землянина — совершенно безвредно…

Хуганец повернулся к нему, зловеще наклонив пику.

— Вы бойдете со мной, — приказал он. — Нагазание за связь зо служителями подземного мира — вас варить в масле.

— Послушайте, — Мэгнан отступил на шаг. — Отойдите, приятель…

Хуганец потянулся к Мэгнану длинной щупальцеобразной рукой; Ретиф зашел ему за спину, выбрал точку и резко ударил сложенными вместе кончиками пальцев. Стражник споткнулся, пролетел мимо Мэгнана и с грохотом уткнулся подбородком в пол. Его пика загремела, скатившись вдоль стены.

— Ретиф! — чуть не подавился Мэгнан. — Вы о чем–нибудь думаете? Вы подняли руку на рядового Епископальной стражи!

— У меня создалось впечатление, что этот парень упал, зацепившись носком ноги за ковер. Вы разве не заметили?

— Ну, вы же прекрасно знаете…

— Как раз перед тем, как ему удалось бы вас достать, мистер Мэгнан.

— А… ну, да, теперь, когда вы об этом упомянули, мне тоже кажется, что он споткнулся, — тон Мэгнана внезапно стал оживленным. — Скверное падение. Я бросился было, чтобы его поддержать, но — увы! — не успел. Бедняга! Так ему и надо, зверюге. Мы проверим его карманы?

— Зачем?

— Вы правы; на это нет времени. Это падение, несомненно, было слышно по всему дворцу.

У открытой двери появился второй хуганец; на его шлеме был клыкастый ангел, что указывало на офицерское звание. Он оглядел лежащего копейщика.

— Вы напали на этого? — требовательно спросил он. Мэгнан взглянул на жертву так, словно заметил его в первый раз.

— Он, по–видимому, упал.

— Убивать хуганца — противозаконно, — зловеще заявил капитан.

— Он… э–э… сломал свое копье, — угодливо напомнил Мэгнан.

— Оджень блохое брезтупление — озквернение церемониального кобья, — строго проговорил капитан. — Требуетзя церемония оджищения. Оджень дорого.

Мэгнан порылся в мешочке для денег, висевшем у него на бедре;

— Я буду рад внести небольшую лепту.

— Дезять хуганских кредитов; все забыто. Еще пять — избавить от тела.

Лежащий хуганец пошевелился, забормотал, сел на полу.

— Ха! — заметил капитан. — Похоже, дела не будет. Но за доболнительные пять кредитов… — он снял с пояса короткую, уродливую дубинку, — …приконджить незчазтную жертву земного назилия.

— Стоп! — возопил Мэгнан. — Вы с ума сошли?

— Озкорбление звидетеля — священника крепости зтоить вам еще два кредита. Для вас делать озобую тсену — три за пять.

— Подкуп? — задохнулся Мэгнан. — Коррупция?

— Три и езть, — хуганец кивнул. — Тшто назщет тебя? — он повернулся к Ретифу. — Платить, как и другой землянин?

— Послушайте, я вам ничего не плачу1 — рявкнул Мэгнан. — Просто помогите этому несчастному выйти отсюда, будьте так любезны, и мы продолжим одеваться!

— Небольшие религиозные поджертвования — старая добрая хуганская традитция! — возразил свидетель. — Хотеть нарушить мезтные табу?

— У нас, землян, есть кое–какие свои обычаи, — спокойно ответил Ретиф. — Мы полагаем, что пожертвование должно выплачиваться добровольно, — он протянул банкноту, которую офицер ловко схватил.

Стражник теперь уже стоял на ногах, покачиваясь. Капитан рявкнул ему приказ, и его подчиненный собрал обломки копья, бросил на Мэгнана ненавидящий взгляд и вышел. Капитан последовал за ним.

Ретиф закрыл Дверь за ушедшими посетителями, достал бумажку, брошенную убегающим спизмом, и развернул ее.

У ФОНТАНА С ВЕЛИКАНОМ ВО ВРЕМЯ ВТОРОГО ВОСХОДА ЛУНЫ; ПРИКОЛИТЕ ЖЕЛТЫЙ НАВОЗНЫЙ ЦВЕТОК.

Мэгнан, снова крутясь перед зеркалом, глубоко вздохнул.

— Не слишком–то благоприятное начало, — прокомментировал он. — Бог ты мой! Уже двадцать тридцать! Мы опаздываем! — Он в последний раз поддернул саронг и разгладил редеющий локон на лбу.

Мэгнан пошел первым по отдающему эхом коридору, вниз по спиральной лестнице до арки, выходящей на широкие ступени над неровной лужайкой. Голубые фонари, свисавшие с ветвей скелетообразных деревьев, слабо светили на грибоподобные декоративные растения. Скульптуры, изображающие мучающиеся души, были расставлены рядом с широкими столами, заставленными земными деликатесами, ради этого случая поспешно сгруженными с транспорта Корпуса. Дюжина фонтанов гротескной формы распространяла по саду тонкий туман и запах серы.

За высокой стеной, утыканной по верху остриями, на расстоянии в полмили от них возвышалась зловещая фигура огромного идола, окрашенного в цвет бронзы. Факелы освещали его свирепую ухмылку, правая рука была поднята в хуганском королевском салюте — локоть прямо вперед, предплечье поднято вертикально вверх, пальцы растопырены, левая рука сжимает бицепс правой.

Мэгнана передернуло.

— Этот звероподобный идол скорее похож на недоделанного хуганца, — заметил Мэгнан. — Это у него там дым идет из носа?

Ретиф фыркнул.

— Что–то горит, — согласился он.

II

Из плотной тени у локтя Мэгнана выступила темная фигура.

— Запах зтарых газет вы джуствуете, — прогрохотала она. — Наши хуганские боги полезны — они злужат общине в качестве музоросжигателей.

Одом–Глом! Вы меня перепугали! — воскликнул Мэгнан. Он отмахнулся от насекомого, жужжащего у его лица. — Надеюсь, что вечер будет удачным. Со стороны Его Высокомерия так предусмотрительно было позволить Корпусу выступить сегодня принимающей стороной; это такой дружественный жест.

— - Гость должен оказывать гостеприимство — это зтарая хуганская традитция, — заявил Одом–Глом. — Вам было бы неплохо знать все наши зтарые хуганские традитций, чтобы не получилозь как с предыдущим земным дибломатом.

— Да, неудачно получилось? что предшественник посла Страпхэнгера был отлучен от церкви и так далее. Но, в самом деле, откуда ему было знать, что он должен был наполнить Епископальную чашу для подаяний стокредитными банкнотами?

— Дело не зовсем в поджертвованиях, но он вылил туда конзервированные бобы и изпортил банкноту, которую Его Вызокомерие положил в каджестве намека.

Недостойная сцена, — согласился Мэгнан. — Но я уверен, что сегодняшний вечер поможет избавиться от остатков взаимного непонимания.

Оркестр начал настраивать инструменты, над лугом стали разноситься мрачные, стонущие звуки. Вооруженная епископальная стража занимала свои посты, а одетые в саронги дипломаты выстраивались в линию у каменной арки, через которую должны были прибыть сановные лица.

— Мне надо зпешить — позмотреть разположение орудий, — сказал Одом–Глом. — Одно позледнее предупреждение: мирзкие ценнозти, конеджно, ниджего не значат для Его Вызокомерия, но змертный грех, который Его Вызокомерие ненавидит больше всего, — это зкупость. — Он ушел, позвякивая своими цепями.

— Посол еще не пришел, — нервно заметил Мэгнан. — Бог ты мой, надеюсь, он появится до того, как прибудет Епископ Ай–Поппи–Гуги. Я боюсь того, что мне придется занимать Его Вызокомерие светской беседой.

— Согласно рапорту поста, с ним общаться совсем не трудно, — сообщил ему Ретиф. — Просто дарите Епископу все, что попадется ему на глаза, а если это его не удовлетворит, подарите еще что–нибудь.

— Как я вижу, вы начинаете разбираться в дипломатии, Ретиф, — одобрительно проговорил Мэгнан. — Но я все же беспокоюсь.

— Поскольку по протоколу ваша функция состоит в том, чтобы задабривать трудных гостей, — заметил Ретиф, — то почему бы вам не встретить Епископа у ворот и не рассказать ему пару скабрезных историй?

— Не могу себе вообразить, что глава теократического государства станет положительно реагировать на похабные анекдоты, — чопорно ответил Мэгнан.

— Ну, разговоры о биологии совершенно не считаются греховными здесь, на Хуге, наоборот, не погрязайте в вежливых беседах. Кстати, согласно руководству, в культурных кругах здесь имеется негласное соглашение о том, что конфеты приносит аист.

— Серьезно? Бог ты мой, а у нас на всех сладостях помечено: «Сделано в Гонконге»! Мне придется сказать распорядителю, чтобы он заменил этикетки. А пока я этим занимаюсь, вам лучше занять свой пост у ворот. Вы сегодня поработаете в первую смену. Через час я пришлю Стрингуисла, чтобы он вас сменил.

— Я мог бы задержать для вас Епископа на несколько минут, — предложил Ретиф, когда они подходили к воротам. — Допустим, я начну с того, что потребую, чтобы он предъявил свое приглашение.

— Бросьте ваши несвоевременные шутки, Ретиф! После провала предыдущей миссии необходимо установить сегодня дружеские отношения с Епископом — это обеспечит нам всем повышение по службе.

— Мне кажется, что традиционная вечеринка на лужайке — это дело слишком утонченное для такого парня, как Епископ. Нам следовало бы воспользоваться более простыми методами — типа нескольких залпов тяжелой артиллерии, размещенной вокруг дворцовых садов.

— Вряд ли это можно считать дипломатическим подходом, — фыркнул Мэгнан. — Опыт столетий доказывает, что, если достаточное количество дипломатов ходят на вечеринки, то в конце концов все получится как надо.

— Интересно, понимают ли эту традицию хуганцы?

— Конечно, мы ведь все схожие друг с другом существа — под кожей мы братья, по сути дела.

— В таком случае, эта кожа должна быть не менее дюйма толщиной и прочнее армопласта. Я не уверен, что мы сумеем добраться до братского слоя, чтобы вовремя остановить кровопролитие.

— По сути дела, я с нетерпением жду момента, когда можно будет посостязаться с Его Высокомерием в составлении эпиграмм сегодня, — величественно проговорил Мэгнан, повернувшись, чтобы обозреть сады. — Как вам известно, при общении с высокопоставленными гостями я всегда нахожусь в самой лучшей форме — и, разумеется, их габариты и сила ничуть не нагоняют на меня робость.

Мэгнан обернулся на звук, раздавшийся позади него, издал придушенный вопль и наступил на ногу хуганскому официанту, когда отпрыгнул от завернутой в золотую ткань фигуры хуганца семи футов высотой и шести шириной. Позолоченные черты лица монстра включали в себя дюймовые носовые дыры, огромные водянистые красноватые глаза и широкий рот, изогнутый в виде кошмарной гримасы, обнажающей зубы, покрытые коронками полированного золота. Две кисти унизанных кольцами пальцев сжимали рукоять огромного обоюдоострого меча.

— Джто–то плохо пакхнет! — прогрохотала фигура. Она склонилась вперед, решительно принюхалась к Мэгнану и фыркнула.

— Ужазно! — объявил Епископ, локтем отодвигая Мэгнана в сторону. — Уйди, парень! Ты заражен острой формой лишая!

— Что вы, Ваше Высокомерие, — это просто прикосновение скобки на коже за ухом.

— Пахнет как позле дешевой ночжи в веселом домике. Где Посол Хапстринкер? Волагаю, вы бриготовили много еды. Как я бонимаю, вы, земляне, оджень интерезуетесь готовкой, — Епископ подмигнул влажным розовым глазом, ткнул Мэгнана под ребра и довольно заржал.

— Уф! — сказал Мэгнан. — Ваше Высокомерие!

Епископ уже шагал к ближайшему столу, его эскорт из вооруженных стражников в шлемах тащился вслед за ним, держа руки на кривых саблях и не сводя подозрительных глаз с дипломатов.

— Я… думаю, что пробегусь немного и посмотрю, как там закуски, — проблеял Мэгнан. — Ретиф, сопровождайте Его Высокомерие и развлекайте его, пока не прибудет помощь — я имею в виду, пока не появится посол! — И он исчез.

Епископ погрузил безкостный палец в большую хрустальную чашу с сырным соусом, изучил его на расстоянии вытянутой руки, понюхал, затем, резко дернув гибким запястьем, разбрызгал соус по гофрированным рубашкам и остекленевшим улыбкам дипломатов, выстроившихся в линию для приема.

— Кто эти бездельники? громко спросил он. — Вероятно, бедные родзтвенники, оджидающие подаджек. У меня та же броблема. Вернее, у меня была та же броблема, я долджен зказать. Две недели назад был Фезтиваль замоотречжения. Я зделал самое значительное пожертвование и всех их предлоджил духам предков.

— Отказаться от родственников из религиозных соображений — это хорошая идея, — заметил Ретиф. — Это может войти в моду.

Епископ поднял блюдо изящных сэндвичей, высыпал пищу, понюхал блюдо и откусил небольшой кусочек.

— Я много слышал о ваших земных блюдах, — заметил он, шумно жуя. — Немного жесткое, но неблохое, — он откусил еще немного тонкого фарфора и предложил Ретифу.

— Кусни, — сердечно сказал он.

— Нет, спасибо, перед самым прибытием Вашего Высокомерия я подкрепился бутылкой пива, — отказался Ретиф. — Попробуйте суповые тарелки. Они считаются восторгом эпикурейцев.

Неподалеку от широких дверей террасы возникло оживление. Амбициозные мелкие клерки посольства приняли позу нетерпеливого ожидания, приготовив восторженные улыбки. Появилась приземистая фигура министра Страпхэнгера, чрезвычайного посла Земли и полномочного представителя на Хуге. На нем было короткое, но богато украшенное парчой лонги, блестящий красный кушак, который чуть ли не тащился по земле, и украшенные драгоценными камнями сандалии. Рядом с ним пыхтел его спутник, примерно такого же телосложения и так же одетый, отличавшийся только пучком ярко–оранжевых волос. В двух ярдах за ними тащился Мэгнан.

— А, посол — двойняжки? — спросил епископ, двинувшись к новоприбывшей паре.

— Нет, это миссис Страпхэнгер, — ответил Ретиф. — На месте Вашего Высокомерия я бы выбросил это блюдце — в ярости она страшна.

— А, тибичная самка, взегда озабоченная броблемами конзервации пищи, — Епископ выбросил ободок блюда за цветущий куст.

— Эй, привет, посол Стракхампер! — проревел он. — И твоя оджаровательная корова! Она зкоро бринесет бриплод, как я понимаю?

— Приплод? Как это? — Страпхэнгер озадаченно огляделся.

— Как я понимаю, ты держишь своих коров беременными? — прогрохотал Епископ. — Или, может быть, эта уже злишком зтарая. Но не важно — в звое время она, незомненно, была великой броизводительницей.

— Вот те раз! — резко бросила миссис Страпхэнгер, едва сдерживаясь.

— Кстати, — продолжал Ай–Пошш–Гуги. — Я не выношу обзуждать финансы за едой, поэтому я бредлагаю зразу же обзудить броблему зоответственного бодарка. Конеджно, я вболне готов забыть банальное недопонимание, возникшее у наз з предыдущим послом, и без уверток принять любую зумму не менее одного миллиона гредитов.

— Один миллион кредитов? — пробормотал Страпхэнгер. — Подарок?

— Конеджно, езли вы предподжли бы избежать репутации труса, то лишний миллион никогда не повредит.

— Миллион кредитов из фондов Корпуса? Но… но чего ради?

— Ай–ай, — Епископ предостерегающе погрозил осязательным органом. — Не стоит лезть во внутренние дела хуганцев!

— О, нет, ничуть, Ваше Высокомерие! Я только имел в виду… по какому случаю? Подарок. Я имею в виду.

— Зегодня вторник.

— А.

Епископ безмятежно кивнул.

— Вам повезло, джто вы не узтроили это мероприятие в среду — это день удвоенных подарков. — Он взял стакан с подноса, который держал официант, вылил содержимое на лужайку, откусил от края кусочек своими полированными металлическими зубами и стал задумчиво жевать.

— Не хватает зпеций, — прокомментировал он.

— - Мой лучший хрусталь, — задохнулась миссис Страпхэнгер. — Из самого Бруклина, а он жрет его как козел!

— Гозел? — Епископ подозрительно на нее уставился. — Не думаю, джто мне известен этот термин.

— Это… что–то… вроде гурмана, — сымпровизировал Страпхэнгер. На лбу у него блестел пот, — Известного изысканностью вкуса.

— Теперь бобоводу бензин, — продолжал Епископ. — Я не вижу нужды в боказухе. Бростая тысяджа в день в знак уважения от Корбуса вболне эойдет.

— Тысяча чего в день? — вопросил посол, демонстрируя застывшую дипломатическую улыбку, открывающую старомодные съемные зубные протезы.

— Гредитов, гонеджно. И еще есть броблема зубзидий в хуганскую бромышленность, зкажем, бядьдесят тысядж в месяц. Не беспокойтезь об их распределении, бросто выбисывайте чеки на выблату мне лиджно…

— Хуганская промышленность? Но мне дали понять, что здесь, на Хуге, нет промышленного производства.

— Поэтому мы и требуем зубзидию, — вежливо ответил Епископ.

Страпхэнгер с трудом вернул улыбку на место.

— Ваше Высокомерие, я здесь просто для того, чтобы установить дружеские отношения, чтобы ввести Хуг в поток культурной жизни Галактики…

— Что моджет быть дружезтвеннее денег? — спросил Епископ громким голосом, тоном окончательного решения.

— Что же, — уступил Страпхэнгер, — мы могли бы организовать заем…

— Прямой грант — гораздо броще, — подчеркнул Епископ.

— Конечно, это будет означать дополнительный штат сотрудников, чтобы справляться с административной нагрузкой, — с задумчивым блеском в глазах Страпхэнгер потер ладони друг о друга. — Скажем, человек двадцать пять для начала.

Епископ повернулся, когда к нему подошел хуг среднего роста, одетый в облегающую черно–серебряную одежду, пробурчал что–то ему на ухо и махнул резиновой рукой в сторону дома.

— Джто? — взорвался Епископ. Он резко повернулся к Страпхэнгеру, — Вы зкрываете табулированных существ? Делитесь витанием з призпешниками оббозиции?

— Ваше Высокомерие! — голос Страпхэнгера дрожал на фоне возрастающего рева духовного лица. — Я не понимаю! Что сказал этот парень?

Епископ стал выкрикивать команды на хуганском. Его эскорт рассеялся и стал рыскать по кустам, окружавшим сад. Посол семенил рядом с почетным гостем, который большими шагами прошел к накрытым столам с закусками и стал пожирать хрупкий фарфор, бормоча про себя.

— Ваше Высокомерие, — Страпхэнгер старался отдышаться, — если бы у меня было хоть какое–нибудь объяснение! Я уверен, что все это — просто ужасная ошибка Что ищут эти люди? Я вас заверяю…

— Из доброты звоего зердца я бриглазил ваз на Хуг! — взревел Епископ. — В каджестве огромного комплимента я узвоил важ язык! Я даже готов был бринять налиджные — велиджайший джезт! А теперь я обнарудживаю, что вы открыто общаетезь с врагами Богов!

Оставаясь на обочине словесной перепалки, Ретиф окинул взглядом сад. Он заметил фонтан в виде двухголового хуганского карлика с чрезмерно увеличенными зубами и брюхом и двинулся к нему.

Кто–то дернул его за завязку сандалии. Он посмотрел вниз. Два ярких глаза на концах похожих на проволоки стебельков призывно смотрели из травяной кочки. Ретиф огляделся — все взгляды были направлены на Епископа.

— Ты ищешь меня? — тихо спросил Ретиф.

— Именно! — проскрипел тонкий голос. — С тобой непросто ухитриться побеседовать в спокойной обстановке, мистер… э–э…

— Ретиф.

— Привет, Ретиф. Меня зовут Джекспурт. Парни назначили меня представителем, чтобы я рассказал вам, землянам, о том, что происходит. В конце концов, я полагаю, что у нас, спизмов, тоже имеются некоторые права.

— Если ты сможешь объяснить мне, что происходит в этом гадюшнике, я вечно буду твоим должником. Давай, выкладывай.

— Проблема в хуганцах — они ни на минуту не оставляют нас в покое. Все дело в гонениях. Ты знаешь, эти гиппопотамы, распевающие псалмы, обвиняют нас во всех несчастьях — от скисшего молока до потери потенции! Доходит уже до того, что после захода солнца небезопасно выходить на прогулку.

— Подожди, Джекспурт. Может быть, будет лучше, если ты просветишь меня в отношении некоторых деталей. Кто вы такие? Почему хуганцы вас преследуют? И где ты научился говорить на земном с таким безупречным произношением согласных?

— Я был талисманом на земном торговом корабле, я спрятался там, когда он приземлился здесь с целью ремонта. Это была великолепная жизнь, но со временем я соскучился по дому, по старому доброму Хугу — ты знаешь, как это бывает…

— Ты — исконный житель этого очаровательного мира?

— Конечно — мы, спизмы, живем здесь дольше хугов. И тысячелетиями мы жили с ними без всяких проблем. Хуги взяли себе поверхность, а мы устроились, приятно и удобно, под землей. Затем у них появилась религия, и жизнь с тех пор стала адом.

— Подожди, Джекспурт. Насколько я слышал, религия всегда оказывает благотворное влияние на тех, кому посчастливилось ее иметь.

— Это зависит от того, на чьей ты стороне.

— Это точно.

— Но я не изложил тебе еще всю картину. Эти хуганские священники начали полномасштабную пропагандистскую кампанию против нас — нарисовали множество религиозных картин, где спизмы тыкают хугов вилами, так что вскоре после этого каждый хуг, встретив на улице вышедшего подышать свежим воздухом спизма, начинал подпрыгивать на месте, рисовать в воздухе кресты и бормотать заклятья. Потом мы внезапно осознали, что идет полномасштабная война! Я говорю тебе, Ретиф, мы, спизмы, сейчас находимся в тяжелом положении — и будет еще хуже!

Стражник постепенно приближался к фонтану с великаном.

— Проклятье, жандармы, — сказал Ретиф. — Тебе сейчас лучше скрыться с глаз, Джекспурт. Они рыскают по кустам, ищут тебя. Почему бы нам не продолжить разговор попозже?

Спизм скрылся в траве.

— Но это важно, Ретиф! — донесся из куста голос Джекспурта. — Парни на меня рассчитывают.

— Тихо! Смотри на меня и действуй соответственно. Мэгнан, обернувшись, подозрительно смотрел на Ретифа. Он приблизился к своему подчиненному.

— Ретиф, если вы замешаны в этой суматохе…

— Я, мистер Мэгнан? Каким же образом? Я прибыл сюда только сегодня днем, так же, как и вы.

— Мэгнан! — голос Странхэнгера покрыл шум голосов. — Епископ проинформировал меня, что на территории Посольства сегодня вечером было замечено демоническое существо какого–то вида! Конечно, мы о нем ничего не знаем, но Его Высокомерие пришел к неприятному для нас выводу, что мы общаемся с обитателями нижнего мира! — он понизил голос, когда Мэгнан приблизился. — Суеверный вздор, но нам приходится играть в эти игры. Вы вместе с остальными рассредоточьтесь и сделайте вид, что ищете этого мифического демона. Я утихомирю Его Высокомерие.

— Конечно, мистер посол. Но… э–э… что, если мы его найдем?

— Тогда вы еще больший идиот, чем я думал! — Страпхэнгер вернул кривую улыбку на место и повернулся к Епископу.

— Ретиф, вы начинайте отсюда, — Мэгнан указал на фасад дома. — Я пойду пошарю в кустах. И, что бы вы ни делали, не вздумайте ничего находить — типа того отвратительного существа, на которое мы наткнулись наверху. — Внезапно его лицо приняло испуганное выражение. — Бог ты мой, Ретиф! Вы не думаете?..

— Никоим образом. Лично я предоставляю себе демоническое существо в виде дракона средних размеров.

— И все же… может быть, мне стоило бы сообщить об этом послу…

— И подтвердить мнение Епископа? Очень храбро с вашей стороны. Вы не против, если я постою здесь, чтобы насладиться этим зрелищем?

— С другой стороны, он слишком занятый человек, — поспешно заметил Мэгнан. — В конце концов, зачем беспокоить его банальностями? — Он поспешил занять позицию рядом с Епископом и, нагнувшись, стал делать вид, что вглядывается в изгороди из растений, похожих на хвойные.

Ретиф вернулся к столу, теперь покинутому, если не считать одинокого хуганского уборщика, который на дальнем конце стола собирал пустую посуду на широкий поднос и бросал влажные бумажные салфетки в объемистый мешок для использованной бумаги. Ретиф взял пустое блюдо из–под сэндвичей и сказал:

— Пссст!

Хуганец поднял глаза, когда Ретиф бросил блюдо, уронил свой большой бумажный мешок и поймал брошенную посуду:

— Здесь есть еще, — с готовностью заметил Ретиф. Он собрал и передал пару блюдец, три пустых стакана и пару надкушенных сэндвичей с сыром. — Тебе лучше взвалить это на спину и следовать за Его Высокомерием, — предложил Ретиф. — Он оставляет за собой след из осколков блюд.

— Пытаешься уджить меня моей работе? — свирепо спросил хуганец, в то время как Ретиф, покопавшись, нашел ложку и уронил ее на траву, прямо под краем свисающей скатерти.

— Конечно, нет, приятель, — заверил Ретиф сердито смотревшего на него аборигена. Он наклонился за ложкой и мельком заметил выглядывавший из теней глаз.

— Залезай в мешок, — краем рта прошипел Ретиф.

— 3 гем разговариваедж? — слуга наклонился и стал смотреть под стол. Позади него бумажный мешок негромко зашуршал, когда спизм юркнул в него.

— Просто обратился с несколькими словами к ложечному богу, — мягко ответил Ретиф. — Уронить ложку — плохая примета, как тебе известно.

— Да? — сказал хуганец, Он оперся на стол, вытащил весьма изношенную зубочистку и стал ковырять ею в своих грязных зубах. — У ваз, инозтрандзев, ненормальные идеи. Взем извезтно, джто уронить лоджку — хорошая бримета, блохая бримета — уронить вилгу, — он тщательно осмотрел конец зубочистки.

— У нас дома неблагоприятным предзнаменованием считается падение с десятиэтажного здания, — продолжал бессвязно болтать Ретиф, наблюдая за вооруженными стражниками Епископа, приближающимися к ним. Один из них подошел к столу, бросил на Ретифа изучающий взгляд, сунул голову под стол, затем потянулся к мешку с бумагой.

— Как насчет того, чтобы немного освежиться?

Ретиф взял чашку, погрузил ее глубоко в сосуд с густым пурпурным пуншем, сделал шаг к воину и, казалось, споткнулся; липкая жидкость плеснула в хуганца как раз под защелкой, удерживавшей капюшон радужных оттенков, и растеклась в виде оригинального рисунка по его полированной нагрудной пластине. Слуга схватил свой поднос и мешок и поспешно отступил, в то время как шипящий стражник хлопал гибкими пальцами по пурпурному пятну.

— Идиод! Неуглюджий урод!

— Джто? Бьянзтво на злуджбе? — прогремел громкий голос. Епископ, отодвинув пузом Ретифа, возвышался перед смутившимся хуганцем. — Нагазание — зварить в мазле! — проревел он. — Уберите его!

III

Остальные стражники приблизились и схватили своего несчастного сослуживца.

— Это мой недосмотр, Ваше Высокомерие, — начал было Ретиф. — Я предложил ему…

— Вы зобираетесь вмеживаться в совержение епизкопального правозудия? — рявкнул Епископ, набрасываясь на Ретифа. — Вы имеете наглозть намегать, что зуждение Епископа ожибоджно?

— Не совсем так, вы просто ошибаетесь, — заявил Ретиф. — Это я пролил на него пунш.

Лицо Епископа приобрело багровый оттенок, его рот беззвучно двигался. Он сглотнул.

— Так давно нигто мне не бротивореджил, — задумчиво заметил он, — джто я даже забыл нагазание, положеное за это, — благословляющим жестом Епископ взмахнул двумя пальцами. — Твои грехи тебе отпущены, сын мой, — весело проговорил он. — Во зути дела, я отпузкаю тебе грехи на весь уикенд. Развлекайся, взе за счет хозяев.

— Ну не великодушно ли это со стороны Его Высокомерия, — подобострастно произнес Мэгнан. — Какая жалось, что мы не нашли демона, но я…

— Хорошо, что вы набомнили об эдом, — зловеще проговорил Епископ. Он уставился на посла Страпхэнгера, когда старший дипломат подошел. — Я взе еще жду результатов!

— Послушайте, Ваше Высокомерие! Как мы можем найти демона, если демона здесь нет?

— Это ваша броблема!

У ворот раздался вопль. Двое стражников набросились на уборщика с бумажным мешком, который шарахнулся в сторону, испуская возмущенные возгласы. Мешок упал, раскрылся, рассыпая мусор, из которого выскочил беглый спизм, разбрасывая объедки во все стороны.

Прыжком он миновал ошарашенных стражников и понесся к задним воротам. У него на пути появились еще стражники, выдергивая из кобур длинноствольные пистолеты. Выстрел пропахал длинную полосу в густой траве, чуть не задев остальных приверженцев Епископа, которые бросились вперед, чтобы поучаствовать в акции. Епископ завопил, размахивая своими безкостными руками.

Отрезанный от ворот, спизм изменил направление, бросился в сторону от дома, но его встретил взвод, вышедший из глубины сада. Выстрел разнес блюда на столе за спиной Мэгнана, который взвизгнул и бросился на землю.

Спизм затормозил, увернулся и побежал к украшенным цветами воротам, выходящим на дорогу. Стражники все были теперь позади, путь свободен. С оглушительным воплем Епископ Ай–Поппи–Гуги выхватил свой гигантский меч и прыгнул вперед, чтобы перехватить убегавшее существо. Когда он проносился мимо Ретифа, тот крутанулся и выставил ногу. Ретиф зацепил ногу Епископа как раз над ярко–розовой, украшенной драгоценными камнями, кожаной туфлей. Его Высокомерие нырнул вперед, ударился медалями о землю и проехал носом под стол.

— Эй, кто тут, привет, — послышался тонкий голос Мэгнана из–под приглушающей звуки скатерти, — Подождите минутку, я подвинусь…

Взревев, Епископ встал, подняв вместе с собой стол. Блюда, стаканы и еда посыпались на все еще сидевшего на четвереньках Мэгнана. Епископ отшвырнул стол в сторону и снова взревел, повернувшись в сторону посла Страпхэнгера, который, подпрыгивая, салфеткой пытался сбить грязь с наград почетного гостя.

— Измена! — заорал Ай–Поппи–Гуги. — Аззазины! Убийцы! Агенты ниджнего мира! Наружители закона! Еретики!

— Ну–ну, Ваше Высокомерие! Не расстраивайтесь…

— Разтраиватьзя? Это, моджет быть, джутка? — Епископ вырвал грязную тряпку из руки Страпхэнгера. Он наклонился, схватил свой меч и взмахнул им над головой. Епископальная стража теперь быстро окружала их.

— Сим я отлучаю ваз взех! — возопил Епископ. — Ни еды, ни воды, ни защиты полиции! Также вы будете бублиджно казнены! Парни, окруджайте их!

Оружие внезапно оказалось направленным на кучку дипломатов, сгрудившихся вокруг посла. Мэгнан взвизгнул. У Страпхэнгера затряслись бакенбарды.

— Не убузтите этого! — Ай–Поппи–Гуги указал на Ретифа, — Это из–за его ноги я навернулзя!

Стражник приставил ствол к. ребрам Ретифа.

— О, мне кажется, что Ваше Высокомерие забывает о том, что у мистера Ретифа есть епископальное отпущение грехов, — живо заметил Страпхэнгер. — Ретиф, если вы просто пробежитесь в мой офис и передадите код два–ноль–три — или это три–ноль–два? — вызов помощи…

— Он отбравится вмезте зо вземи вами, негодяями! — возопил Епископ. Полдюжины вооруженных хуганцев подвели к их группе остальных работников штата посольства.

— Внутри еще езть?

— Нет, Важе Выйокомерие, — доложил капитан стражи. — Тольго незколько злуг.

— Зварите их в мазле зе звязь з убийцами! Джто же казаетзя ваз…

— Ваше Высокомерие, — заговорил Страпхэнгер, — Естественно, я не против умереть, если это доставит удовольствие Вашему Высокомерию, но тогда мы не сможем подарить вам подарки и прочие вещи, разве не так?

— Броклятье! — Ай–Поппи–Гуги швырнул свой меч на землю, чуть не попав в ногу Мэгнану, — Я забыл о бодарках! — казалось, он размышляет. — Позлушайте, джто, езли я узтрою вам возмод–жнозть выбизать незколько джеков в камере, беред казнью?

— О, боюсь, это совсем никуда не годится, Ваше Высокомерие. Мне нужна печать Посольства, машина, удостоверяющая чеки, и книги кодов, и…

— Ну… возмоджно, я мог бы зделать изклюджение, я отзроджу нагазание до тех пор, пока не брибудет налиджнозть.

— Простите, Ваше Высокомерие, я не стал бы вас просить отклоняться от традиции просто для того, чтобы оказать мне услугу. Нет, мы все отлучены, так что, я полагаю, мы можем устроиться поудобнее и начать умирать с голоду…

— Зтойте! Не торобите меня! Кто отлуджает, вы или я?

— О, вы, конечно.

— Именно! И я говорю, джто вы не отлуджены! — Епископ огляделся со свирепым видом. — Теберь назджет бодарка. Вы моджете дозтавить два миллиона немедленно, я злуджайно захватил з зобой бронированный автомобиль…

— ДВА миллиона? Но вы же говорили–один миллион!

— Зегодня день удвоенного бодарка.

— Но вы говорили, среда — день удвоенного подарка. А сегодня еще только вторник.

— Зегодня зреда, зоглазно епизкопальному декрету, — заявил Епископ, подняв меч.

— Но вы же не можете… я хочу сказать, как вы можете?

— Реформа календаря, — сказал Ай–Поппи–Гуги. — Давно пора.

— Что же, я думаю, это можно устроить.

— Отлиджно! Сим я объявляю вам Епискобзкое прощение. Но оно не вклюджает этих озтальных неджелательных элементов! — Епископ взмахнул рукой, — Тащите их отзюда, барии!

— Э–э… я, конечно, благодарен вам за помилование, — заметил Страпхэнгер, быстро обретая уверенность, — но я, разумеется, не смогу должным образом проделать всю бумажную работу без своих сотрудников.

Ай–Поппи–Гуги свирепо уставился на него своими большими влажными красными глазами.

— Ладно! Берите их! Они все помилованы, кроме этого! — он уставил на Ретифа палец, подобно стволу пистолета. — Назчет него у меня озобые бланы! — Стражники перенесли свое внимание на Ретифа, окружив его и нацелив на него оружие.

— Может быть, Его Высокомерие на этот раз будет чуть более снисходительным, — предложил Мэгнан, промокая пятно ливерного паштета с обнаженной руки, — если мистер Ретиф извинится и пообещает, что больше не будет так делать.

— Не будет больше джто? — требовательно спросил Епископ.

— Давать вам подножку, — пояснил Мэгнан. — Как он только что это сделал, понимаете?

— Он бодзтавил мне бодножку? — задохнулся Ай–Попп–Гуги. — Намеренно?

— Нет, почему, должно быть, по ошибке… — начал было Страпхэнгер.

— Ваше Высокомерие обладает таким тонким чувством юмора, — заметил Мэгнан, — что, я уверен, вы оцените комический аспект этого дела.

— Ретиф! Вы это нарочно… я имею в виду, конечно же, не нарочно, — задохнулся Страпхэнгер.

— Ну и ну, — возмущенно возразил Мэгнан. — Я же лежал прямо здесь.

— Обызкать его! — рявкнул Епископ. Стражники бросились вперед, деловитые руки почти сразу же обнаружили сложенный листок бумаги, который ему бросил спизм, убегая из комнаты.

— Ага! — обрушился на него Епископ. Он развернул и прочитал послание.

— Это заговор! — завопил он. — Прямо у меня бод нозом! Закуйте его в кандалы!

— Я обязан выразить протест! — заговорил Страпхэнгер. — Вы не можете то и дело заковывать дипломатов в кандалы всякий раз, когда совершается какой–нибудь незначительный неблагоразумный поступок! Оставьте это мне, Ваше Высокомерие, я позабочусь о том, чтобы в его послужной список было занесено строгое порицание.

— Боги должны болуджить звое! — взревел Ай–Поппи–Гуги. — Завтра, во время Великого браздника зреды…

— Завтра четверг, — перебил Мэгнан.

— Завтра зреда! Зегодня зреда! Я объявляю, что взя эта неделя зозтоит из зред, разрази меня гром! А теперь, как я и говорил — этот землянин будет уджаствовать в бразднике! Такова воля богов! И хватит зпорить!

— А, он примет участие в церемонии, — с облегчением сказал Страпхэнгер. — Что же, ради этого мы вполне можем его освободить от прямых обязанностей, — он издал негромкий дипломатический смешок, — Корпус всегда готов поощрять богопочитание в любой форме, разумеется.

— Единзтвенные изтинные боги — это Хуганзкие боги, во имя богов, — прогрохотал Епископ. — И не надо мне никакой вашей земной ерези, иначе я отменю помилование! Теберь уведите этого тиба в храм и бриготовьте для полета в зреду! Взе озтальные озтаютзя бод арезтом, бока не зтанет извезтна воля богов!

— Мистер посол, — дрожащим голосом проговорил Мэгнан, дергая Страпхэнгера за руку, — вы думаете, вам следует, вам следует позволять им…

— Просто позволим Его Высокомерию сохранить свое лицо, — доверительным тоном ответил Страпхэнгер и подмигнул Ретифу, — не тревожьтесь, мальчик мой, для вас это будет хорошим опытом. Вы в действии познакомитесь с хуганской религиозной концепцией.

— Но… что, если они… я хочу сказать, что варить в масле… это дело такое необратимое, — настаивал Мэгнан.

— Спокойно, Мэгнан! Я не потерплю нытиков в моей организации!

— Спасибо, что вспомнили обо мне, мистер Мэгнан, — сказал Ретиф. — Но мой талисман все еще со мной.

— Талисман? — тупо переспросил Мэгнан.

— Колдовство? — прогрохотал Епископ, — Я и подозревал джто–то такое! — огромным красным глазом он уставился на Страпхэнгера, — Увидимзя на церемонии! Не обаздывай! — он посмотрел на Ретифа, — Ты бойдежь без зопротивления?

— Ввиду количества направленных на меня стволов, — ответил Ретиф, — я искренне на это надеюсь.

IV

Камера была узкой, темной и сырой, и в ней не было никакой мебели, если не считать простого стола, на котором стояла бутылка вина с горьким запахом, и узкой скамьи, на которой сидел

Ретиф. Его запястья были скованы цепью, и он прислушивался к приглушенному стуку, слабо доносившемуся из–за стен. Стук продолжался уже часов двенадцать, насколько он мог судить — достаточно долго для того, чтобы, хуганцы успели завершить подготовку к религиозным церемониям, в которых он должен был участвовать.

Стук внезапно изменился по тону — он слышался громче, ближе. Затем раздался слабый звук, будто бы горсть камешков бросили на пол. Через мгновение послышалось тихое царапанье, словно ногтями по доске, затем тишина.

— Ретиф, ты здесь? — прочирикал в полной темноте тонкий голос.

— Само собой, Джекспурт! Входи и присоединяйся! Я рад, что ты смылся от жандармов!

— Раззявы! Хе! Но слушай, Ретиф, у меня плохие новости.

— Выкладывай, Джекспурт, я слушаю.

— Это День праздника — старый Гуги наметил на сегодня крупные события, связанные с их религиозной ерундой. Хуги месяцами готовили этот свой гигантский окуриватель — загружали его мусором, старыми тряпками, использованными шинами и прочей дрянью. В разгар церемонии они зажгут это и включат воздуходувные помпы. Хуги провели систему труб к норам, понимаешь? На многие мили вокруг для спизмов не останется безопасного места. Наш народ начнет выскакивать из своих укрытий, в которых многие семьи жили поколениями, и — тютю! — тут–то их и перебьет стража! Это будет конец для нас, спизмов!

— Это жуткая история, Джекспурт, — вернее, была бы такой, если бы я сам на данный момент не находился в такой же жуткой ситуации.

— Да, Обряды среды. Тебя назначили на утро или на большое вечернее представление? — Джекспурт замолк, когда за дверью раздался звон.

— Святой Моисей, Ретиф! Время пришло! Они здесь! Я должен был проинформировать тебя, но, чтобы пробраться сквозь ту стену, потребовалось времени больше, чем я рассчитывал, а потом я разболтался…

В скважине заскрежетал ключ.

— Слушай! Ты пил из этой бутылки?

— Нет.

— Отлично! В ней наркотик! Когда я уйду, вылей ее! Тебе придется прикинуться, что ты не в состоянии говорить, иначе не поздоровится! Сделай вид, будто ты зомби, понимаешь? Что бы тебе ни приказали сделать — делай! Если они подумают, что ты прикидываешься, — это конец для всех землян на Хуге! И помни! Держи голову склоненной, а руки и ноги — подвернутыми… Замок со скрежетом открывался.

— Мне пора! Удачи! — Джекспурт исчез.

Ретиф сделал шаг к столу, схватил бутылку и вылил ее в трехдюймовую дыру, через которую исчез его посетитель.

Появился свет, когда тяжелая дверь распахнулась внутрь. В камеру вошли трое хуганских копейщиков в капюшонах, за которыми следовал священник в черном балахоне. Ретиф стоял с бутылкой в руках, закрывая собой путь побега Джекспурта,

— Как замоджувзтвие, землянин? — спросил священник, оглядывая Ретифа с ног до головы. Подойдя к нему, он поднял Ретифу веко, крякнул и взял у него из рук пустую бутылку.

— Накачан до бредела, — констатировал он.

— Вы уверены? — требовательно спросил один из копейщиков. — Я не верю этим инозтранцам.

— Езтезтвенно, я уверен, гибервазгулятции зубраозбитальных амотрозраков тибиджны, клаззиджеский злуджай. Забирайте его.

Подталкиваемый пиками, Ретиф прошел по освещенному факелами проходу, затем вверх по винтовой каменной лестнице и внезапно оказался на ярком свету, услышал шум множества голосов, которые покрывал один громоподобный голос:

— …заверяю ваз, мой дорогой позол Хипстинкер, наше главное боджество, Ук–Руппа–Тути, — это не только прекразное украшение и позтоянное напоминание назелению о том, что пора платить очередную дезятину, — он также дает узтные указания, регулярно, по зредам в джаз дня. Конеджно, нам не взегда дано бонять, джто он говорит, но влияние его злов на крезтьянзтво везьма болоджительно.

Щурясь от солнечного света, Ретиф разглядел величественно разодетого Епископа, сидящего под огромным зонтом на массивном троне из темного дерева, с резьбой, изображающей переплетающихся змей. Слева от него стоял посол Земли, а справа сгрудились менее значительные дипломаты. Их группу окружала хуганская стража с обнаженными кривыми саблями и каменными лицами.

Священник, приведший Ретифа, елейно поклонился епископскому трону.

— Ваше Вызокомерие, тот–кто–готов–к–мазлу, прибыл, — взмахом руки он указал на Ретифа.

— А он… э–э…? — Ай–Поппи–Гуги вопросительно смотрел на стражу.

— Озтекленевший взгляд гибервазгуляции эмотрозраков, — сообщил один из копейщиков.

— Звариде этого в мазле, — нахмурился Епископ. — Много разговаривает.

— Вы смотритесь как–то чахло, Ретиф, — заметил Страпхэнгер. — Надеюсь, вы хорошо спали сегодня ночью? Предоставили ли вам удобные апартаменты и все такое прочее?

Ретиф тупо смотрел мимо левого уха посла.

— Ретиф, к вам обращается посол, — резко заметил ему Мэгнан.

— Вероятно, он углубилзя в медитадзию, — поспешно сказал Ай–Поппи–Гуги. — Бродолжайте дзеремонию.

— Может быть, он болен, — заметил Мэгнан. — Вы лучше присядьте.

— Эй–эй, — Ай–Поппи–Гуги поднял гибкую руку, — Замая ваджная джазть дзеремонии еще вбереди.

— Ах, да, конечно, — Страпхэнгер сел, откинувшись. — Я совершенно забыл, Ваше Высокомерие, — он огляделся. — Отсюда открывается прекрасный вид на церемонии.

Подчиняясь толчку стражников Епископа, Ретиф повернулся–и увидел прямо перед собой огромную бронзовую ухмылку хуганского идола.

Ретиф находился на верху двухсотфутового возвышения, но голова бога возносилась еще на пятьдесят футов вверх. Это было огромное стилизованное лицо хуганца, из полированного желтого металла, и рядом располагалась огромная поднятая рука. Глаза представляли собой глубокие провалы, в глубине которых виднелось мрачное красное свечение, придававшее впечатление зловещей разумности. Из ноздрей, по ярду в диаметре, струился дымок, который вился мимо подернутых копотью щек и рассеивался в чистом воздухе. Разделявший массивную голову рот, разинутый в виде крокодильей улыбки, был утыкан лопатообразными зубами с промежутками между ними, за которыми виднелся изгиб полированного пищевода, на котором прыгали отблески огней, горящих внутри статуи.

Двое младших священников выступили вперед и увешали шею и плечи Ретифа изысканными украшениями. Третий, встав перед ним, пел нечто, напоминающее мантры. Где–то вдали барабаны начали отбивать медленный ритм. Шепот пронесся по толпе, сгрудившейся на склонах и на площади внизу. Покачиваясь как пьяный и всем своим видом демонстрируя полное отсутствие интереса к окружающему, Ретиф заметил двухфутовую канаву, прорезанную в каменной платформе у него под ногами, углубляющуюся и идущую вниз и обрывавшуюся в десяти ярдах от него. Послушник лил в канавку масло и разгонял его руками.

— Что же конкретно включает эта фаза церемонии? — поддерживая светскую беседу спросил Страпхэнгер.

— Бодожди и увидишь, — кратко ответил Ай–Поппи–Гуги.

— Мистер посол, — хрипло зашептал Мэгнан. — У него скованы руки!

— Часть церемонии, без сомнения.

— И эта канава, — продолжал Мэгнан. — Она ведет от Ретифа прямо к краю… кончается как раз над этим ужасным большим ртом.

— Я сам все прекрасно вижу, вам нет необходимости играть роль туристического гида, мистер Мэгнан. Кстати, — Страпхэнгер понизил голос, — вы случайно не захватили с собой аптечку?

— Нет, мистер посол. У меня есть прекрасный антивирусный спрей для носа, если он вам поможет. Но насчет этого желоба…

— Жарко, не правда ли, Ваше Высокомерие? — Страпхэнгер повернулся к Епископу. — И сухо тоже.

— Вам не нравится наджа хуганзкая богода? — зловещим тоном спросил Епископ.

— Нет–нет, она прекрасна. Я обожаю, когда так жарко и сухо.

— Э–э, Ваше Высокомерие, — заговорил Мэгнан. — Но что же конкретно вы намереваетесь делать с Ретифом?

— Великая джезть, — заявил Епископ.

— Я уверен, что мы все в восторге от того, что один из наших сотрудников изнутри познакомится с хуганскими религиозными церемониями, — резко заметил Страпхэнгер Мэгнану. — Теперь будьте любезны сесть и прекратите свою бестолковую болтовню.

Епископ быстро заговорил по–хугански, прислуживавшие священники заставили Ретифа сделать шаг вперед и, схватив его за руки, ловко уложили лицом вниз на залитый маслом желоб. Бой барабанов достиг апогея. Вялые руки хуганцев стали толкать Ретифа по снижающемуся желобу.

— Мистер посол! — голос Мэгнана поднялся до визгливого блеянья. — Я уверен, что они собираются скормить его этому монстру!

— Чепуха, Мэгнан! — ответил ему Страпхэнгер раздраженным голосом. — Это все символика, я уверен. И я мог бы указать вам на то, что ваше поведение совсем не похоже на поведение опытного дипломата.

— Стойте! — Ретиф, быстро скользя к краю желоба, услышал вопль Мэгнана и топот быстрых шагов.

Послышался мокрый хлопок, когда в него уперлись костлявые локти. Он извернулся и успел мельком заметить белое лицо Мэгнана, разинутый рот и вцепившиеся в него руки, когда они вместе, слетев с края желоба, полетели прямо к ожидающим челюстям Ук–Руппа–Тути.

V

«Убирай руки и ноги», — говорил Джекспурт, — вспомнил Ретиф. Он не успел скрипнуть зубами, как уже летел мимо клыков размером с могильный камень. Мэгнан все еще цеплялся за его ноги. Они падали в потоке иссушающего жара и света, когда неожиданно наткнулись на сетку, состоящую из нитей не толще паутины. Она остановила их падение и отбросила назад. Руки Ретифа коснулась толстая веревка, он схватился за нее и оказался на веревочной лестнице, вместе с Мэгнаном, все еще висевшим у него на ногах.

— Точно в яблочко! — пропищал тонкий голос рядом с его ухом. — Теперь давай побыстрее выбираться отсюда, пока они не расчухали, что произошло.

Ретиф нашел опору для ноги в кольце веревки, протянул руку вниз и дернул второго секретаря. Тот был вялым, словно тряпичная кукла, это чувствовалось даже здесь, в закруглении горла божества.

— Ч… что… н… но… — бормотал Мэгнан, ища, за что уцепиться.

— Поживее, Ретиф! — торопил Джекспурт. — Сюда, к миндалинам! Здесь тайный проход!

Ретиф помог Мэгнану подняться. Он протолкнул его в узкую, закругляющуюся нору, проходящую сквозь цельный металл. Вслед за спизмом они поспешно удалялись от озадаченно шумевших голосов священников, затем дошли до узких ступенек, ведущих вниз.

— Теперь все в порядке, — сказал Джекспурт, — Передохните, и потом мы спустимся вниз и встретимся с нашими парнями.

Вскоре они оказались в пещере, грубо вымощенной камнем, освещаемой фитильком, плавающим в мелкой чаше с ароматическим маслом. Повсюду вокруг себя земляне видели уставившиеся на них глаза на стебельках, плотно сбитые красные гоблиноподобные тела Джекспурта и его сородичей, которые беспокойно шевелились, наподобие гигантских крабов на каком–то подземном берегу. Позади них высокие бледно–голубые создания качались на ножках длиной в ярд, выглядывая из затененных углов. Из щелей и трещин стен глазели крошечные зеленые спизмы и медлительные оранжевые существа с белыми пятнами. Темно–пурпурные спизмы, свисавшие с потолка наподобие округлых сталактитов, изучали всю сцену сверху, гипнотически раскачивая свободными ногами. Пальцы Мэгнана вцепились в руку Ретифу.

— В–великие н–небеса, Ретиф! — выдохнул он. — Вы… не думаете, что мы умерли и что моя тетя Минерва все же была права?

— Мистер Ретиф, познакомьтесь с ребятами, — Джекспурт взобрался на выступ, возвышавшийся над собравшимися. — В большинстве своем они ужасно стеснительные, но по натуре дружелюбные и очень смешливые. Когда они услышали, что вы в беде, они все присоединились ко мне, чтобы вас выручить.

— Сообщите им, что мы с мистером Мэгнаном благодарим их, — сказал Ретиф. — Это было такое приключение, без которого мы вполне могли бы обойтись. Верно, мистер Мэгнан?

— Уж я–то точно мог бы обойтись без этого, — Мэгнан шумно сглотнул. — К–как это вы ухитряетесь разговаривать с этими чертенятами, Ретиф? — прошипел он. — Вы… э–э… не заключили ли какой–либо пакт с силами тьмы, надеюсь?

— Эй, Ретиф, — заметил Джекспурт. — У твоего приятеля есть какие–то расовые предрассудки, или что?

— Бог ты мой, нет, — придушенным голосом проговорил Мэгнан. — Некоторые из моих лучших знакомых являются настоящими дьяволами — я имею в виду, что в нашей профессии иногда приходится встречаться с…

— Мистер Мэгнан просто в некотором замешательстве, — ввернул Ретиф. — Он не ожидал, что ему придется играть такую активную роль в сегодняшних событиях.

— Если уж говорить об активности, то нам следует побыстрее доставить вас на поверхность, джентльмены, — заметил Джекспурт, — В любую минуту хуги могут включить свои насосы.

— А куда вы направитесь, когда они пустят дым?

— У нас есть карта маршрута ухода по сточным трубам, так что мы сможем выйти в паре миль от города. Нам остается только надеяться, что хуги не выставили там охрану.

— Где расположены эти дымовые насосы? — спросил Ретиф.

— Прямо над нами — в брюхе Ук–Руппа–Тути.

— Кто их обслуживает?

— Пара священников. А что?

— Как туда отсюда добраться?

— Ну, есть пара проходов — но нам лучше не терять времени на осмотр достопримечательностей.

— Ретиф, вы с ума сошли? — выпалил Мэгнан. — Если священники нас увидят, то нам наверняка поджарят задницы, вместе с остальными частями тела.

— Мы постараемся увидеть их первыми. Джекспурт, ты мог бы подобрать пару дюжин добровольцев?

— Ты имеешь в виду для того, чтобы подняться в брюхо этого бронзового бога? Не знаю, Ретиф. Мои парни очень суеверны.

— Они нужны нам, чтобы совершить диверсию, пока мы с мистером Мэгнаном будем вести переговоры…

— Кто, я? — пискнул Мэгнан.

— . Переговоры? — запротестовал Джекспурт. — Прыгучий Йегософат, как вообще может быть возможно договориться с хугом?

— Э–гм, — Мэгнан прочистил горло. — В конце концов, мистер Джекспурт, в этом и состоит функция дипломата.

— Ну… — Джекспурт кратко пережужжался со своими приятелями, затем соскочил со своего насеста, когда вперед вышло около дюжины спизмов различных цветов и размеров.

— Мы готовы, Ретиф. Пошли!

Тускло поблескивавшие металлические стены огромного помещения, которое представляло собой внутренность бога Ук–Руппа–Тути, неясно вырисовывались перед ними, когда Ретиф, Мэгнан и их команда чертенят притаились в глубокой тени. В центре мрачного помещения работали хуганцы низшей касты, забрасывая в открытую топку гигантской, раскаленной докрасна печи охапки мусора, старых башмаков, связанных в пачки журналов и ломаной пластиковой посуды. Воздух был полон едкого, щиплющего глаза, дыма. Джекспурт фыркнул.

— Ого, когда они начнут закачивать эту пакость в норы…

— Где священники? — шепотом спросил Ретиф. Джекспурт указал на небольшую кабинку вверху через пролет лестницы.

— Там, наверху, в комнате управления. Ретиф осмотрел помещение.

— Джекспурт, вы со своими людьми рассредоточьтесь по помещению. Дайте мне пять минут. Затем выскакивайте по очереди и стройте рожи.

Джекспурт проинструктировал свою команду, они рассредоточились в темноте.

— Может быть, вам лучше подождать меня здесь, — предложил Ретиф Мэгнану.

— Куда вы идете?

— Я думаю, мне следует побеседовать с духовными лицами в этой суфлерской будке.

— И оставить меня одного, в окружении этих упырей–спизмов?

— Ладно, но ведите себя тихо, иначе дым от горящих дипломатов добавится к остальной вони.

Находясь в пятидесяти футах над полом, Ретиф цеплялся за узкие поручни, пробираясь вокруг комнаты управления. Сквозь запыленные стекла виднелся хуганский священник в синем одеянии, сидевший с усталым видом, изучая свиток. Второй хуганец, в знакомой черной одежде, с нервным видом стоял рядом. Внезапно тишину внизу нарушил скорбный вой.

— Что это? — Мэгнан подпрыгнул, поскользнулся и схватился за выступ металлической балки, поддерживающей узкий переход.

— Наши друзья вступили в действие, — тихо ответил Ретиф. Хуганские рабочие, нервно оглядываясь, сгрудились около печной двери. Послышался еще один печальный стон. Один из хуганцев уронил лопату и что–то забормотал. Ретиф резко нагнулся, когда священник в синем одеянии подошел к окну и стал всматриваться вниз. Священник махнул другому, тот прошел к двери крошечного помещения, вышел на переход и закричал на рабочих. Один из них ответил ему вызывающим тоном. Двое других рабочих двинулись к двери, неясно видневшейся в дальнем конце помещения с печью. Священник завопил им вслед, когда его вопль затих и отдался эхом, за ним последовал тонкий вой спиэма, прозвучавший как последний стон умирающей надежды.

Священник подпрыгнул и, крутанувшись, бросился обратно в комнату управления. Он поскользнулся, упал на переходе и, обнаружив, что смотрит прямо в перепуганное лицо Мэгнана, разинул рот, чтобы заорать…

Сорвав свой розовато–лиловый кушак, Мэгнан ткнул им в разинутый рот. Придушенно крякнув, хуганец потерял опору, упал и с невероятным грохотом приземлился на кучу мусора. Истопники с воплями разбежались. Оставшийся в одиночестве священник прижался лицом к окну, вглядываясь в полумрак. Быстрым движением Ретиф перебрался на переход и шагнул в дверь комнаты. Резко обернувшись, священник бросился к похожему на микрофон устройству на угловом столике. Достав из–под саронга силовой пистолет, Ретиф направил его на священника.

— Не стоит делать каких–либо объявлений, — посоветовал Ретиф, — Тебе пока еще не все известно.

— Ты кто? — хуганец бочком подбирался к боковому столику.

— Если ты там держишь свои молитвенники, то им лучше пока полежать.

— Позлушай, ты, моджет быть, не знаешь, что я — Его Прожорливость Дьякон Ум–Муми–Хуби и у меня езть звязи…

— Не сомневаюсь. И не пытайся рвануть в дверь — у меня там сообщник, который славится своей свирепостью, — сказал Ретиф.

Отдуваясь, Мэгнан вошел в дверь комнатки.

— Джто… джто вам надо?

— Я так понимаю, что бог собирается сделать устное заявление, как обычно во время кульминации службы по средам, — заметил Ретиф.

— Да — я только джто зобиралзя брозмотреть звой звиток. Так джто вы меня извините, мне надо…

— Именно об этом свитке мы и хотим с вами побеседовать. Мне бы хотелось вставить туда пару особых объявлений.

— Джто? Вмешиватьзя в звятые текзты?

— Ничего подобного, просто доброе слово в адрес группы наших союзников и, может быть, короткую рекламку ДКЗ.

— Кощунзтво! Ерезь! Ревизионизм! Я ни за джто не зтану уджазтвовать в таком звятотадзтве!

Ретиф щелкнул предохранителем пистолета.

— …Но, з другой зтороны, моджет быть, и моджно было бы джто–нибудь узтроить, — поспешно заметил Дьякон. — Зколько вы хотели бы бредлоджить?

— Я и думать не могу о том, чтобы предлагать взятку духовному лицу, — ровно проговорил Ретиф. — Вы сделаете это во имя всеобщего благополучия.

— Но джто же взе–таки у ваз на уме?

— Первый пункт — это кампания, которую вы проводите против спизмов.

— О, да! Бриджем наши барни брекразно зправляютзя з этой работой. Зоглазно воле Ук–Руппа–Тути, зкрро мы увидим, как они будут зтерты з лица бланеты и добродетель возторжествует!

— Боюсь, к геноциду ДКЗ относится неодобрительно. Я полагаю, что мы могли бы договориться о разумном разделе сфер влияния.

— Договариватзя з зилами Тьмы? Вы, должно быть, не в звоем уме.

— Ну–ну, — вмешался Мэгнан. — Готовность к сотрудничеству сыграла бы на руку репутации Вашей Прожорливости.

— Вы намекаете на то, джто дзерковь должна идти на компромизз з нозителями зла?

— Не то чтобы на компромисс, — умиротворяюще заметил Мэгнан. — Просто выработать нечто вроде плана мирного сосуществования.

— Я, как духовное литцо, никогда не бойду на зговор з затанинзким отродьем!

— Ну, ну, Ваша Прожорливость, если бы вы просто сели с ними за один стол, вы бы увидели, что это отродье, в конце концов, вполне неплохие парни.

У двери послышался тихий звук. Появился Джекспурт — изящная двухфутовая сфера красной щетины, он возбужденно шевелил своими глазными стебельками. Позади него и над ним нависал голубой спизм.

— Отлично, Ретиф! — воскликнул он. — Я вижу, вы прижучили одного из них. Скидывайте его вслед первому, и давайте отсюда сматываться. Наша небольшая акция позволит выиграть время, чтобы улизнуть до того, как пойдет дым.

— Джекспурт, как ты думаешь, твои парни могли бы быстро переключить некоторые шланги? Вам нужно будет перекрыть сточные трубы и направить дым в другом направлении.

— А это идея! — согласился Джекспурт. — И мне кажется, что я как раз знаю, в каком направлении его пустить. — Он дал указания большому голубому спизму, который поспешно убежал.

Дьякон забился в угол, с вытаращенными глазами, руками чертя в воздухе священные символы, видимо, призванные отгонять нечисть. В комнату набились еще спизмы — высокие голубые, крошечные и шустрые зеленые, медлительные пурпурные — и все они уставились своими глазами на стебельках на священника.

— На боможжь! — слабым голосом крикнул он. — Бризлужники ада напали на меня!

Мэгнан выдвинул стул из–под стола.

— Присядьте, Ваша Прожорливость, — успокаивающе сказал он. — Давайте просто посмотрим, не сможем ли мы выработать modus vivendi, который устроил бы все стороны.

— Идти на зговор з врагом? Это будет ознаджать конец дзеркви!

— Напротив, Ваша Прожорливость, если вам когда–либо удастся уничтожить оппозицию, вы потеряете работу. Проблема состоит просто в том, чтобы обустроить вещи цивилизованным манером, чтобы были защищены интересы всех и каждого.

— Моджет быть, в этом джто–то и езть, — Ум–Муми–Хуби уселся с кислым видом. — Но неджезтивая деятельнозть этих служиделен зла должна бодвергатьзя жеетоджайшему контролю — епизкобальному контролю, имеетзя в виду.

— Послушайте, мои парни должны зарабатывать себе на жизнь, — начал Джекспурт.

— Бродажа бриворотного зелья годитзя, — ответил дьякон. — Дзерковь моджет снисходительно смотреть на зкромную торговлю возбуждающими, дурманом и выигрыжными номерами на зкаджках. Но торговать вразнос антисанитарными сладостями для подростков — нет! То же замое казаетзя воровзтва без литцензии и бродажи алкогольных набитков, за исклюджением небольших колиджезтв должным образом зозтаренного бродукта для уботребления духовензтвом, в медицинзких целях, разумеетзя.

— Ладно, на это, я думаю, мы согласимся, — сказал Джекспурт. — Но вам, священникам, с этого момента придется отказаться от вашей пропаганды. Нам бы хотелось, чтобы в церковном искусстве спизмам доставались более достойные роли.

— О, мне кажется, что вы могли бы изображать что–нибудь типа привлекательных маленьких спизмов с крылышками и с нимбами, — предложил Мэгнан. — Я думаю, вы обязаны это сделать для них, Ваша Прожорливость, после всей этой дискриминации в прошлом.

— Демоны з крылышками? — простонал Ум–Муми–Хуби. — Это пойдет вразрез с нашей символикой — но, болагаю, это моджно узтроить.

— И вам придется дать нам гарантии в том, что все, что находится под землей на глубине от двух футов и ниже, принадлежит нам, — добавил Джекспурт. — Поверхность мы оставим вам, включив сюда и атмосферу, если вы оставите некоторые послабления насчет того, чтобы мы могли время от времени выходить погулять и подышать воздухом.

— Это вболне добузтимо, — согласился Дьякон. — Бодлежит оконджательному утверждению Его Вызокомерием, разумеетзя.

— Кстати, — небрежно поинтересовался Джекспурт, — кто будет следующим на очереди на пост Епископа, если с Ай–Поппи–Гуги что–нибудь случится?

— Болучаетзя, джто я, — сказал Ум–Муми–Хуби. — А джто?

— Просто спрашиваю, — ответил Джекспурт.

Громкий прерывистый гул донесся с широкого пола внизу.

— Что это такое? — завопил Мэгнан.

— Насосы, — объяснил Дьякон. — Жаль, джто так много спизмов богибнет, но такова воля Ук–Руппа–Тути.

— Сдается мне, что в последнюю минуту Ук–Руппа–Тути изменил свою волю, — сухо заметил Джекспурт, — Мы переключили трубы, так что дым идет в городскую систему канализации. Думаю, к этому времени черный дым валит из каждого сортира в городе.

— Двурушничезтво, надувательзтво! — Дьякон вскочил, размахивая руками. — Договор отменяетзя…

— Ай–яй–яй, вы же обещали, Ваша Прожорливость, — стал уговаривать его Мэгнан. — И, кроме того, мистер Ретиф все еще держит пистолет.

— А теперь, если вы просто возьмете микрофон, Ваша Прожорливость, — сказал Ретиф, — то, я думаю, мы сможем без дальнейших задержек открыть эру добрых отношений. Просто спокойно выдерживайте свою роль, и весь почет достанется вам.

VI

— Как жаль, что бедняга Ай–Поппи–Гуги упал с зиккурата, когда изо рта Ук–Руппа–Тути повалил дым, — заметил посол Страпхэнгер, сгружая себе на тарелку очередную изрядную порцию хуганского второго блюда. — Все же следует признать, что это подходящий конец для духовного лица его масштаба — пронестись по желобу и исчезнуть в клубах дыма, как это произошло с ним.

— Да, бумаги на канонизадзию уже готовятзя. — Его ново–водворенное Высокомерие, Епископ Ум–Муми–Хупи бросил нервный взгляд на сидевшего рядом с ним спизма. — Он будет звятым — покровителем восстановленных в правах демонов, чертей и гоблинов.

— Жаль, что вы пропустили все эти интереснейшие события, Мэгнан, — жуя, заметил Страпхэнгер, — И вы тоже, Ретиф. Пока вы пребывали в отсутствии, идеология хуганцев претерпела истинное перерождение — не без моей помощи, скромно могу предположить, вкупе с моими миротворческими усилиями.

— Х–хе! — пробормотал про себя Епископ.

— Честно говоря, из–за этого дыма, я не ожидал, что указание божества будет таким явным, — продолжал Страпхэнгер, — ничего уже не говоря о не имеющей прецедента щедрости…

— Щедрозти? — перебил Ум–Муми–Хупи, тяжелые черты его лица отразили быструю работу ума, когда он мысленно перебирал сделанные им уступки.

— Ну как же, передача всех прав на добычу полезных ископаемых ранее преследуемой на планете расе — очаровательный жест примирения.

— Права на добыджу! Каких болезных изкобаемых? Джекспурт, прекрасно выглядевший в своей новой тунике

главного представителя по делам спизмов при дворе Епископа, заговорил со своего места за столом, накрытым на террасе дворца:

— О, он говорит просто о залежах золота, серебра, платины, радия и иридия, не считая еще рассеянных россыпей алмазов, рубинов и так далее, залегающих под землей. Планета переполнена этими залежами. Мы воспользуемся своими правами, чтобы переправлять товар на поверхность, где он сразу будет грузиться на траспортные суда, так что вам, хугам, мы совсем не будем мешать.

Похожие на шкуру аллигатора черты лица Епископа побагровели.

— Вы… знали об этих минералах? — задохнулся он.

— А как же, разве предыдущее Его Высокомерие не упоминало вам об этом? Именно поэтому сюда и прибыла наша миссия. Плановая разведка полезных ископаемых, которую наши техники провели из космоса в прошлом году, показала наличие залежей.

— А мы бозтроили нашего главного бога из бронзы — имбортированной бронзы к тому же, — тупо пробормотал Епископ.

— Слишком испугались нескольких спизмов, чтобы заниматься разработками, — театральным шепотом прокомментировал Джекспурт.

На востоке мелькнула вспышка молнии. Пророкотал гром. Большая дождевая капля упала в тарелку Страпхэнгеру, затем другая.

— Ой–ой, нам лучше спрятаться, — заметил Джекспурт. — Знаю я эти внезапные шквалы…

Яркая вспышка высветила на фоне черно–синего неба нависающий силуэт бога Ук–Руппа–Тути. Блюда зазвенели на столе, когда звук прокатился по небу, будто там пронеслась колесница на деревянных колесах. Епископ и его гости поспешно поднялись, в то время как небо разрезал третий иззубренный электрический разряд — и ударил гигантского идола прямо в плечо.

Посыпался сноп искр, рука, расположенная в виде хуганского салюта, стала медленно поворачиваться в локте. Ее предплечье длиной в несколько ярдов, с растопыренными пальцами, медленно описало дугу и остановилась, когда оттопыренный большой палец прочно уткнулся в курносый нос фигуры. Брызнули искры, и палец оказался прочно приваренным к новому месту.

Епископ уставился на него, затем задрал голову и долгим, изучающим взглядом посмотрел в небо.

— Говоря между нами, мирскими людьми, — хрипло сказал он, — вы не думаете, джто этот феномен долджен иметь какое–то озобое знаджение?

— На вашем месте, Ваше Высокомерие, я бы стал смотреть под ноги, — с благоговением проговорил Джекспурт. — И, э–э, кстати, от лица всех спизмов мне бы хотелось сделать вклад в епископальную сокровищницу.

— Хмммммм. Вы никогда не думали, джто нам з вами зледует броводить взаимные конзультации? — спросил Епископ. — Я уверен, это можно узтроить, а джто казаетзя вашего небольшого безвозмездного вклада, о котором вы говорили, то я зджитаю, джто двадцать процентов дохода будет вболне удовлетворительно…

Они ушли по коридору, погруженные в разговор. Посол Страпхэнгер поспешно ушел, чтобы подготовить депеши в штаб сектора, Мэгнан следовал за ним, наступая на пятки.

Ретиф вернулся на террасу и закурил сигару. Вдалеке виднелась фигура Ук–Руппа–Тути, торжественно показывающего «нос» епископскому дворцу.

Ретиф тем же жестом весело отсалютовал ему.

 

Запечатанный приказ

«..Перед лицом многочисленных угроз миру и спокойствию, естественно возникающих ввиду сложной политической ситуации в Галактике, изобретенная и отшлифованная теоретиками Корпуса техника блестяще доказала свою ценность в тысяче тяжелых конфронтации. Даже анонимные младшие сотрудники, вооруженные чемоданчиками с подробными инструкциями, были в состоянии успокоить бурные воды с умением опытных мастеров переговоров. Подходящим примером служит четкое урегулирование консулом Пассуином внезапных осложнении жакско–земных отношений на Самане.»

Т. II, катушка 91, 480 г. а. э. (2941 г. н. э.)

— Конечно, — сказал консул Пассуин, — я просил назначить меня главой небольшой миссии. Но я думал, что это будет один из тех прелестных курортных миров, где лишь изредка возникают проблемы с визами да одним–двумя терпящими бедствие космонавтами в год. И что получилось? Я вместо этого стал сторожем зоопарка из этих смешанных поселенцев, и, прошу заметить, не на одной планете, а на восьми. — Он мрачно взглянул на вице–консула Ретифа.

— - И все же согласитесь, — заметил Ретиф, — это дает прекрасную возможность попутешествовать.

— Попутешествовать! — хрюкнул консул. — Терпеть не могу путешествовать! Особенно здесь, в этой захолустной системке…

Он умолк, моргнул, глядя на Ретифа, и прочистил горло:

— Хотя для начинающего дипломата небольшое путешествие придется как нельзя кстати. Чудесный опыт.

Он повернулся к настенному экрану и нажал кнопку. Появилось трехмерное изображение звездной системы: восемь светящихся зеленых точек, вращающихся вокруг диска побольше, обозначающего звезду. Взяв указку, Пассуин показал на ближайшую к светилу планету.

— Ситуация на Самане явно предкризисная. Смешанные поселенцы — всего лишь небольшая кучка — сумели, как водится, нажить неприятностей с туземной формой разумной жизни, жаками. Не могу понять, почему они вообще волнуются? Подумаешь, несколько жалких оазисов среди бесконечных пустынь. Однако я наконец получил полномочия, разрешающие предпринять определенные действия, из Штаб–квартиры Сектора.

Он развернулся лицом к Ретифу.

— Я отправляю вас, Ретиф, урегулировать эту ситуацию — в соответствии с секретным предписанием, — он взял толстый темно–желтый конверт. — Жаль, что там не сочли, нужным приказать земным поселенцам убраться неделю назад, как я предлагал. Теперь–то уже слишком поздно. От меня ждут чуда — восстановления дружественных отношений между землянами и жаками, да еще и разделения территории. Идиотизм! Однако неудача очень плохо скажется на моем послужном списке, поэтому я буду ожидать адекватных результатов и от вас.

Он вручил темно–желтый конверт Ретифу.

— Насколько я знаю, Саман был ненаселенной планетой, — заявил Ретиф, — пока не прибыли поселенцы с Земли.

— Очевидно, такое впечатление было ошибочным. Там живут жаки, — Пассуин навел на вице–консула цепкий взгляд водянистых глаз. — Вы будете точно следовать инструкциям. В подобной деликатной ситуации никак нельзя допускать элемента импульсивности и импровизации. Данный подход подробно разработан в Штаб–квартире Сектора, и вам нужно всего лишь грамотно осуществить его. Надеюсь, все ясно?

— Кто–нибудь из Штаб–квартиры когда–нибудь посещал Саман?

— Конечно же нет! Там тоже все терпеть не могут путешествовать. Если больше нет никаких вопросов, то вам лучше поторопиться. Почтовый корабль покидает купол меньше чем через час.

— А на что похожа эта туземная форма жизни?

— Когда вернетесь, — ответил Пассуин, — расскажете.

Пилот почтовой ракеты, видавший виды ветеран с бакенбардами в четверть дюйма, сплюнул на замызганный пол каюты и склонился над самым экраном.

— Внизу–то постреливают, — определил он. — Вон, над краем пустыни пыхают белые дымки.

— Мне полагалось предотвратить войну, — сказал Ретиф. — Похоже, я немножко опоздал.

Пилот так резко повернул к нему голову, что чуть не сломал себе шею.

— Войну! — взвизгнул он. — Мне никто не говорил, что на Мане идет война. Если так, то я немедленно уматываю отсюда.

— Погодите, — остановил его Ретиф. — Мне надо приземлиться. По вам стрелять не будут,

— Само собой, не будут, сынок. Я не дам им такой возможности, — он протянул руку к пульту и принялся нажимать на клавиши. Ретиф схватил его за запястье:

— Возможно, вы меня не расслышали. Я сказал, что мне надо приземлиться.

Пилот рванулся, налегая на ремни безопасности, и попытался нанести Ретифу размашистый удар, который тот небрежно блокировал.

— С ума сошел? — завопил космонавт. — Ты представляешь, как там палят, раз я вижу это с высоты в пятьдесят миль?!

— Почта, знаете ли, все равно должна быть доставлена.

— А я не постоянный почтальон. Если уж ты так упорно настроен дать себя убить — возьми ялик. Я попрошу забрать останки в следующий рейс, если тут, конечно, прекратится стрельба.

— Ты настоящий друг. Ловлю тебя на слове.

Пилот прыгнул к люку спасательной шлюпки и после несложных манипуляций открыл его.

— Залезай. Мы быстро приближаемся. Этим типам может взбрести в голову вмазать высокую подачу.

— Спасибо, — Ретиф сунул за пояс пистолет. — Надеюсь, вы неправы.

— Я позабочусь о том, чтобы тебя забрали, когда стрельба прекратится, — так или иначе, но это я тебе уж точно обещаю.

Люк с лязгом захлопнулся; миг спустя ялик дернулся, отвалив от корабля, а затем последовали мгновения изрядной болтанки в кильватерном выхлопе дюз удаляющегося корабля–почтовика. Ретиф внимательно вглядывался в крошечный экран, положив ладони на панель сенсорного управления. Он стремительно снижался: сорок миль, тридцать девять…

На высоте пяти миль Ретиф безжалостно бросил легкое суденышко в режим максимального торможения. Вдавленный в амортизационное кресло, он следил за экраном и вносил мелкие поправки в курс. Поверхность планеты надвигалась с пугающей быстротой, Ретиф покачал головой и врубил аварийный реверсивный двигатель. Вдруг снизу — с поверхности планеты — потянулись по дуге ввысь точечки света, неумолимо приближаясь к нему. Он успел подумать, что если это были обычные взрывные боеголовки, то метеоритные экраны ялика должны с ними справиться. Экран на приборной доске вспыхнул ярко–белым, а затем потемнел. Ялик подпрыгнул и перекувырнулся в воздухе; крошечную каюту стало затягивать дымом. Последовала серия безжалостных толчков и ударов, последнее, сотрясающее все кости столкновение, а потом наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием раскаленного металла.

Кашляя, Ретиф выпутался из амортизационной паутины, нащупал в полу люк и с трудом открыл его. Его захлестнула волна жаркого воздуха джунглей. Он спрыгнул на ковер из опавшей листвы, поднялся на ноги… и упал пластом, когда над ухом свистнула пуля.

Он лежал, прислушиваясь. Слева явно кто–то крался. Ретиф осторожно прополз вперед и укрылся за широкоствольным карликовым деревом. Где–то выводила рулады ящерица. Жужжали кружащиеся в изобилии насекомые и разочарованно удалялись, почувствовав чуждую жизнь. В пяти ярдах от него снова зашуршала листва подлеска. Задрожал куст, потом опустилась ветка, Ретиф поспешил убраться обратно за ствол и отполз за упавшее дерево. В поле зрения появился осторожно двигавшийся коренастый человек в грязной кожаной рубахе и шортах, с пистолетом в руке.

Когда он прошел мимо него, Ретиф вскочил на ноги, перепрыгнул через ствол и бросился на незнакомца. Они вместе повалились наземь. Коренастый издал единственный короткий вскрик, а потом продолжал бороться молча. Ретиф перевернул его на спину и занес кулак.

— Эй! — закричал поселенец. — Да ты же такой же человек, как и я!

— Возможно, после бритья я буду выглядеть получше, — отозвался Ретиф. — С чего это вы затеяли стрелять в меня?

— Дайте встать. Меня зовут Поттер. За пальбу уж извините. Я решил, что это лодка хлопалей — выглядит точь–в–точь, как ихняя. Я выстрелил, когда увидел, как что–то двигается; не знал, что это землянин. Кто вы? Что вы здесь делаете? Мы почти у самого края оазиса. А там дальше уже страна хлопалей, — он махнул рукой в сторону севера, где лежала пустыня.

— Рад, что вы оказались плохим стрелком. Некоторые из этих ракет пролетели слишком близко, чтобы чувствовать себя уютно.

— Ракеты, да? Тогда это точно артиллерия хлопалей, у нас тут ничего подобного нет.

— Я слышал, что здесь заваривается настоящая война, — сказал Ретиф. — Никак не ожидал…

— Отлично! — перебил обрадованный Поттер. — Мы так и считали, что некоторые из ваших ребят с Айвори присоединятся к нам, прослышав о нашем бедственном положении. Вы с Айвори?

— Да, я…

— Эй! Вы, должно быть, родственник Лемюэля. Добрый вечер! Я чуть–чуть не совершил тяжелую ошибку. Лемюэль — человек крутой, ему трудно что–нибудь объяснить.

— Я…

— Пригните голову. У этих проклятых хлопалей есть ручное оружие. К счастью, довольно скверное. Идемте.

Он начал ползком пробираться сквозь кустарник. Ретиф последовал за ним. Так они преодолели двести ярдов пересеченной местности, прежде чем Поттер поднялся на ноги, достал насквозь промокший цветастый платок и вытер лицо.

— Для горожанина ты двигаешься неплохо. Я думал, вы — ребята с Айвори — просто сидите под куполом да считываете показания приборов. Но, полагаю, как родственник Лемюэля…

— Вообще–то…

— Надо будет, однако, достать тебе какую–нибудь настоящую одежду! Эти городские шмотки на Мане долго не протянут.

Ретиф посмотрел на свою обугленную, порванную, пропитанную потом и грязью спортивную зеленовато–голубую куртку и такие же брюки — неофициальное обмундирование третьего секретаря и вице–консула Дипломатического Корпуса Земли.

— Дома этот наряд казался весьма прочным и уместным, — промолвил он. — Но, полагаю, у кожаной одежды есть свои достоинства.

— Давай вернемся в лагерь. К закату мы как раз сумеем добраться до него. И, слушай, не говори Лемюэлю, что я принял тебя за хлопаля.

— Не скажу, но…

Поттер уже пошел, подымаясь прыжками по пологому склону. Ретиф стянул с себя промокшую куртку, бросил ее на куст, добавил к ней свой галстук–шнурок и последовал за Поттером.

— Мы чертовски рады, что вы здесь, мистер, — сказал толстяк с двумя висящими на брюхе револьверами. — Нам сейчас никакой человек не будет лишним. Дела наши плохи. Мы столкнулись с хлопалями три месяца назад и с тех пор не сделали, по–настоящему ни одного удачного хода. Сперва мы сочли их туземным видом, на который ни разу раньше не натыкались. Фактически один из ребят попросту подстрелил хлопаля, считая их законной дичью. Полагаю, из–за этого все и началось. Он умолк, вздохнул и помешал дрова в костре.

— А потом целая орава их напала на ферму Свази. Убили двух его телок и убрались восвояси, — продолжил он.

— Мы думаем, что они сочли коров людьми, — пояснил Свази, — Они добивались мести.

— Да бросьте, как же кто–либо мог принять коров за людей? — усмехнулся еще один из сидевших у костра. — Они же совсем не похожи, по–моему…

— Не будь таким тупицей, Берт, — взорвался Свази, — Они же никогда раньше не видели землян; теперь–то они знают больше.

— Разумеется, — хохотнул Берт. — В следующий раз мы им показали, верно, Поттер? Ухлопали четверых.

— Они пришли к моему дому через пару дней после первого нападения, — сказал Свази. — Мы были готовы их встретить. Здорово задали им перцу. Они забыли зачем пришли и бежали, как…

— Улепетывали, ты хочешь сказать. Самые безобразные с виду твари, каких когда–либо видел. Выглядели точь–в–точь как ковыляющий кусок старого грязного одеяла.

— С тех пор так все и пошло! Они устраивают набег, а потом мы устраиваем набег. Но в последнее время они пустили в ход тяжелую артиллерию. У них есть своего рода малюсенькие воздушные суда и автоматические винтовки. Мы уже потеряли четырех людей, а еще дюжина — в морозильнике, в ожидании корабля медпомощи. Мы не можем себе позволить таких потерь. Во всей колонии меньше трехсот годных к военной службе мужчин.

— Но мы еще удерживаем свои фермы, — сказал Поттер. — Все эти оазисы — дно древних высохших морей. Представляете, глубиной в милю сплошной слой плодороднейшей почвы. И есть еще пара сотен других оазисов, даже не тронутых нами. Впрочем, хлопали не получат их, пока жив хоть один человек.

— Вся система нуждается в продовольствии, которое можем вырастить только мы, — вставил Берт. — Тех ферм, что мы пытаемся создать, не хватит полностью, но они существенно помогут.

— Мы звали во весь голос на помощь ДКЗ, там на Айвори, — поведал Поттер. — Но ты же знаешь этих посольских холуев.

— Мы слыхали, что сюда посылают какого–то бюрократа, чтобы велеть нам убираться и отдать оазисы хлопалям, — рот у Свази плотно сжался, — Мы его ждем не дождемся…

— А тем временем к нам прибывают подкрепления. Мы отправили весточку к себе на родину; у нас у всех есть родственники на Айвори и на Верде…

— Заткнись, ты, проклятый дурак! — проскрежетал глухой голос.

— Лемюэль! — узнал Поттер. — Никто другой не мог так вот тихо подкрасться…

— Будь я хлопалем, я бы слопал вас живьем, — вышел в круг света новоприбывший. Это был высокий, широкоплечий человек в грязной кожаной одежде. Он поглядел на Ретифа.

— А это еще кто?

— Что ты имеешь в виду? — заговорил во внезапно наступившей тишине Поттер. — Он же твой родственник.

— Никакой он мне не родственник, — Лемюэль подошел к Ретифу. — Для кого ты шпионить, чужак? — проскрипел он.

Ретиф поднялся на ноги.

— Думаю, мне наконец следует объяснить…

В руке Лемюэля появился курносый автоматический пистолет, бывший явно диссонансной нотой на фоне отделанных бахромой штанов из оленьей кожи.

— Опустим болтовню. Я узнаю шпика, как только вижу его.

— Всего лишь для разнообразия я хотел бы закончить фразу, — сказал Ретиф. — И предлагаю вам засунуть свою смелость обратно в карман, пока она вас не ужалила.

— Ты болтаешь чуть более цветисто, чем меня устраивало бы.

— Вы неправы. Я говорю так, как устраивает меня. А теперь в последний раз говорю: уберите пистолет.

Лемюэль уставился на Ретифа во все глаза.

— Ты мне приказываешь?..

Левый кулак вице–консула молниеносно врезался прямо в центр лица Лемюэля. Худощавый поселенец отшатнулся, и из носа у него брызнула кровь. Пистолет выстрелил в землю, когда тот от неожиданности выронил его. Однако Лемюэль выправился, прыгнул на Ретифа — и встретил прямой правый, бросивший его на спину. До земли он долетел уже в глубоком нокауте.

— Вот это да! — выпалил Поттер. — Чужак свалил Лема… двумя ударами!

— Одним, — поправил Свази. — Первый был просто дружеским похлопыванием.

Берт замер.

— Тихо, — прошептал он. Во внезапно наступившей тишине послышался зов ночной ящерицы. Ретиф напряг слух, но ничего не услышал. Он сощурил глаза, вглядываясь во тьму за костром.

Быстрым движением он схватил ведро с питьевой водой, выплеснул ее на костер и бросился пластом на землю. Другие стукнулись о почву на долю секунды позже него.

— Для горожанина ты слишком проворен, — выдохнул рядом с ним Свази. — И видишь тоже весьма неплохо. Мы разделимся и возьмем их с двух сторон. Ты и Берт слева, а я с Поттером справа.

— Нет, — отверг его предложение Ретиф. — Ждите здесь. Я пойду один.

— Что за мысль…?

— Позже. Сидите здесь тихо и не смыкайте глаз. — Ретиф взял за азимут едва различимую на фоне неба вершину дерева и двинулся вперед.

Пять минут осторожного продвижения вывели Ретифа на небольшой взгорок. С бесконечной осторожностью он поднялся и рискнул выглянуть из–за выступающего из земли камня. В нескольких метрах впереди заканчивались чахлые деревья, и дальше за ними он различил смутные очертания холмистой пустыни — страны хлопалей. Он встал на ноги, перешагнул через камень, все еще горячий после целого дня тропической жары, и, крадучись, продвинулся на двадцать ярдов вперед. Ретиф не видел вокруг себя ничего, кроме перемещаемого ветром песка, бледного в свете звезд, лишь кое–где эта бледность нарушалась тенями от выступающих плит сланца. Позади него неподвижно замерли джунгли. Землянин присел на землю и стал ждать.

Прошло десять минут, прежде чем его глаза уловили какое–то движение; что–то отделилось от темной массы камня и перелетело, планируя, несколько ярдов открытой местности до нового укрытия. Ретиф следил. Шли минута за минутой. Силуэт снова появился, скользнув в тень на этот раз всего в десяти футах от Ретифа. Он проверил локтем рукоять энергопистолета. Да, ему было бы лучше рассчитать все верно…

Внезапно раздался шорох, словно кто–то провел кожей по бетону, полетел песок, и хлопаль атаковал. Землянин откатился в сторону, а затем бросился на противника, навалившись всем телом на бешено бьющего крыльями хлопаля: квадратный ярд площади, три дюйма толщины в центре — и все это сплошные мускулы. Похожее на ската существо вздыбилось, выгнулось назад, трепеща краями, и встало на плоское ребро, образованное круговым мускулом. Оно цапнуло Ретифа гибкими, расположенными вдоль краев щупальцами, хватая ого за плечи. Ретиф в ответ обхватил существо обеими руками и с трудом поднялся на ноги. Тварь оказалась изрядно тяжелой — по меньшей мере в сотню фунтов; а сражаясь она, казалось, тянула на все пятьсот.

Хлопаль решил сменить тактику на прямо противоположную и внезапно обмяк. Ретиф вцепился в него двумя руками и почувствовал, что угодил большим пальцем в какое–то отверстие. Существо просто–таки взбесилось, и Ретиф держался изо всех сил, пытаясь загнать палец еще глубже.

— Извини, парень, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Выдавливать глаза — не совсем по–джентльменски, но уж больно действенно…

Хлопаль перестал трепыхаться, и только по краям его тела медленно пробегала рябь. Ретиф ослабил давление. Существо на пробу пару раз дернулось — палец тотчас же вонзился глубже. Хлопаль снова обмяк, застыв в ожидании дальнейшего развития событий.

— А теперь, когда мы понимаем друг друга, — обратился к нему Ретиф, — веди меня в свой штаб.

Двадцатиминутная прогулка по пустыне привела Ретифа к низенькому барьеру из колючих веток — наружной оборонительной линии хлопалей, защищавшей их от вылазок землян. Это место подходило для ожидания следующего шага хлопалей ничуть не хуже любого другого. Ретиф сел, снял со спины груз в виде пленника, твердо удерживая на месте большой палец. Бели верен его анализ ситуации, то пикет хлопалей должен прибыть очень даже скоро…

Луч режущего красного света ударил землянина в лицо, а затем, мигнув, исчез. Ретиф поднялся на ноги. Пленный хлопаль взволнованно затрепетал краями, и землянин на всякий случай напряг большой палец.

— Сиди тихо, — приказал он. — Не пытайся сделать ничего поспешного…

К замечаниям его остались глухи, возможно из–за отсутствия ушей, но палец значил не меньше, чем слова.

Зашуршал песок, и Ретиф осознал, что кольцо вновь прибывших затягивается. Он еще крепче сжал пленника. Теперь землянин ясно мог разглядеть силуэт, вырисовывавшийся на фоне неба. Существо было ростом почти с него: шесть футов три дюйма. Похоже, хлопали встречались всяких размеров.

Раздалось тихое перекатывающееся громыхание, чем–то похожее на рычание, а затем постепенно стихло. Ретиф, нахмурясь, чуть склонил голову набок.

— Попробуйте–ка на две октавы повыше, — посоветовал он наконец.

— Ооорп! Извините. Так лучше? — донесся из темноты ясный голос.

— Прекрасно, — одобрил Ретиф. — Я прибыл сюда договориться об обмене военнопленными.

— Пленными? Но у нас ведь нет никаких пленных.

— Безусловно есть. Я. Договорились?

— Ах, да–да, ну конечно. Вполне справедливо. Каких гарантий вы требуете?

— Хватит слова джентльмена, — Ретиф отпустил своего пленника. Тот торопливо зашлепал прочь и исчез во тьме.

— Если вы соблаговолите сопровождать меня в наш штаб, — предложил голос, — мы можем обсудить наши общие заботы с подобающими удобствами.

— С превеликим удовольствием.

Красные огоньки коротко перемигнулись. Заметив образовавшийся в колючем барьере разрыв, Ретиф прошел за ограждение. Он проследовал за неясными силуэтами по теплому песку к низкому, похожему на вход в пещеру, слабо освещенному красноватым свечением отверстию.

— Должен извиниться за неудобную планировку нашего комфорт–купола, — сказал голос. — Знай мы, что нас почтят визитом…

— Ну что вы, не беспокойтесь, — успокоил хозяина Ретиф. — Мы, дипломаты, обучены ползать.

Внутри, согнув колени и пригнув голову под пятифутовым потолком, Ретиф оглядел перламутровые стены, выдержанные в розовых тонах, стекловидный пол цвета старого бургундского вина, застеленный шелковыми коврами, и низкий столик из полированного красного гранита, заставленный серебряными блюдами и изящными трубкоподобными стаканами для питья, выполненными из розового хрусталя.

— Разрешите поздравить вас, — обратился к нему чей–то голос. Ретиф обернулся. Теперь он мог разглядеть обладателя этого голоса. Около него трепетал огромный хлопаль, украшенный алым парадным мундиром. Голос исходил из диска, укрепленного у него на спине. — Ваши боевые формы дерутся весьма неплохо. Думаю, мы найдем друг в друге достойных противников.

— Благодарю вас. Уверен, это испытание было бы интересным, но, надеюсь, нам удастся избежать его.

— Избежать его? — Ретиф ясно расслышал в изумленном безмолвии исходящее из динамика тихое гудение.

— Кх–кх, ну, давайте поужинаем, — предложил наконец могучий хлопаль. — Эти вопросы, в конце концов, мы можем разрешить и позже. Меня зовут Хошик из Мозаики Двух Зорь.

— А я — Ретиф, — Хошик молчал, ожидая продолжения, — …из Бумажных Джунглей.

— Располагайтесь, Ретиф, — пригласил Хошик. — Надеюсь, вы не сочтете слишком неудобными наши грубые ложа.

В помещение вплыли двое других крупных хлопалей и безмолвно пообщались с Хошиком.

— Прошу нас простить за отсутствие устройств для перевода, — извинился он перед землянином. — Разрешите мне представить своих коллег.

В покои вплыл маленький хлопаль, на спине которого был установлен серебряный поднос, заставленный источающей тонкий аромат пищей. Официант обслужил обедающих и наполнил трубочки для питья желтым вином.

— Надеюсь, вы найдете эти блюда аппетитными, — сказал гостеприимный Хошик. — По–моему, обмен веществ у нас во многом схожий.

Ретиф попробовал еду — на вкус сладкая и похожая на орехи. А вино невозможно было отличить от «Шато д'Икем».

— Наткнуться здесь на вашу партию было для нас приятным сюрпризом, — сообщил Хошик. — Признаться, сперва мы приняли вас за местный вид ковырятелей земли, но вскоре нас, к счастью, вывели из этого заблуждения.

Он поднял трубочку, ловко манипулируя ею с помощью равномерно расположенных по краю тела щупалец. Ретиф ответил тем же салютом и выпил вино.

— Конечно, — Продолжил Хошик, — как только мы поняли, что вы такие же спортсмены, как и мы, то попытались загладить свою непростительную ошибку, постаравшись обеспечить вам немножко достойных боевых действий. Мы заказали более тяжелое вооружение и ждем нескольких тренированных стычников, так что вскоре мы сможем устроить вам подобающее представление, во всяком случае, я на это надеюсь.

— Добавочные стычники? — переспросил Ретиф. — И сколько же, если мне будет позволено спросить?

— На данную минуту, вероятно, всего несколько сотен. А потом… Ну, уверен, мы сумеем договориться между собой. Лично я предпочел бы состязание ограниченного масштаба — без всякого там, знаете, ядерного или радиационного оружия. Ведь так утомительно сортировать потомство, выискивая генетические отклонения. Хотя, признаться, мы таким образом наткнулись на некоторые ужасно полезные типы: например, на вид рейнджера — вроде того, что вы захватили в плен. Недалекого ума, конечно, но фантастически ловкий следопыт.

— О, безусловно, — согласился Ретиф. — Ничего атомного. Как вы справедливо указали, сортировать потомство занятие малоинтересное, и потом, вдобавок, из–за этого попусту тратятся войска.

— А, ну это же, в конце концов, всего лишь пушечное мясо. Но мы согласны. Ничего атомного. Кстати, вы пробовали яйца наземных гвоков? В некотором роде, специальность моей Мозаики…

— Действительно вкусно, — похвалил Ретиф. — Интересно, а не думали ли вы вообще отказаться от оружия?

Из диска раздался скрипучий звук.

— Приношу свои извинения за смех, — сказал Хошик, — Но вы, должно быть, шутите?

— На самом–то деле, — ответил Ретиф, — лично мы стараемся избегать применения любого оружия.

— Если я не ошибаюсь, при нашем первом контакте стычковых форм одна из ваших передовых частей применила оружие.

— Приношу свои извинения, — оправдался Ретиф. — Та… э… стычковая форма, к нашему стыду, не признала, что имеет дело со спортсменом.

— И все же теперь, когда мы так весело начали проводить состязания с оружием… — Хошик сделал знак одному из слуг снова наполнить трубочки для питья.

— Я не упомянул еще вот о каком аспекте, — продолжил Ретиф. — Надеюсь, вы не примете этого на свой счет, но факт тот, что наши стычковые формы рассматривают оружие как нечто разрешенное лишь для применения против конкретных форм жизни.

— О? Любопытная концепция. И что же это за формы?

— Хищники. Смертельные противники, но невысокой касты. Я не хочу, чтобы наши стычковые формы рассматривали столь достойных противников как хищников.

— О Небеса! Я действительно ничего не понимал. Вы поступили очень любезно, указав на это, — Хошик уныло заклохтал, — Как я вижу, стычковые формы и у нас, и у вас во многом одинаковы: никакой восприимчивости.

Он скрипуче рассмеялся.

— Что и приводит нас к сути дела, — продолжал дальше Ретиф. — Видите ли, у нас возникла серьезная проблема со стычковыми формами: низкие темпы воспроизводства. И поэтому мы с большой неохотой пошли на то, чтобы принять суррогаты столь дорогих сердцу истинного спортсмена массовых действий. И, знаете, мы попытались вообще положить конец этим состязаниям…

Хошик поперхнулся, наполнив воздух брызгами вина.

— Да что вы такое говорите? — ахнул он. — Вы предлагаете Хошику из Мозаики Двух Зорь отказаться от чести?

— Сударь! — строго сказал Ретиф. — Вы забываетесь. Я, Ретиф из Бумажных Джунглей, всего лишь делаю альтернативное предложение, более соответствующее новейшим спортивным принципам.

— Новейшим? — .воскликнул Хошяк. — Дорогой Ретиф, какой приятный сюрприз! Я всегда старался идти в ногу с новыми веяниями. В этой глуши совершенно отрываешься от культуры. Объясните, пожалуйста, поподробней.

— Все, в общем–то, крайне просто. Каждая сторона отбирает представителя, и эти двое индивидуумов решают исход дела между собой.

— Я… э… боюсь, что не понимаю. Какое же можно придавать значение деятельности пары случайных стычковых форм?

— Я, должно быть, не совсем ясно выразился, — уточнил Ретиф, пригубив вино. — Мы вообще не допускаем к участию стычковые формы; это, знаете ли, безнадежно устарело.

— Вы хотите сказать?..

— Совершенно верно. Вы и я.

Выйдя на освещенный звездным светом песок, Ретиф отбросил в сторону знергопистолет, а вслед за ним и одолженную ему Свази кожаную рубаху. В слабом свете он едва–едва различал высившуюся перед ним фигуру хлопаля, скинувшего парадный мундир. Позади него выстроились безмолвные ряды хлопалей–слуг.

— Боюсь, что теперь я должен отложить в сторону переводчик, Ретиф, — извинился Хошик. Он вздохнул и шевельнул щупальцами. — Мои собратья по потомству никогда этому не поверят. Какой любопытный оборот приняла мода. Насколько это приятней, чем наблюдать за боем издали.

— Я предлагаю придерживаться теннессийских правил, — обратился к нему Ретиф. — Они достаточно свободные: разрешается кусаться, выдавливать глаза, топтать, бить коленом и, конечно, душить, равно как и обычные удары кулаками и ногами.

— Хммм. Эти приемы, кажется, приспособлены к формам, наделенным жесткими эндоскелетами, боюсь, что я буду в невыгодном положении.

— Ну что же, — намекнул Ретиф. — Если вы предпочитаете более плебейский вид состязания…

— Ни в коем случае. Но, думается, мы могли бы запретить выкручивание щупалец, просто для выравнивания баланса.

— Отлично. Приступим?

Хошик стремительно бросился на Ретифа, тот пригнулся, резко повернулся и попытался вспрыгнуть хлопалю на спину. Его отшвырнуло прочь могучей рябью мышц плоского тела негуманоида. Ретиф откатился в сторону, а когда Хошик развернулся к нему брюшной стороной, вскочил на ноги и нанес тому удар в середку. Левый край хлопаля взвился, описав дугу, и нанес ответный удар, закончившийся на челюсти Ретифа и бросивший его на спину. Хошик навалился на Ретифа, словно вываленный из кузова самосвала бетон. Землянин закрутился, пытаясь откатиться в сторону, но плоское тело существа накрыло его. Он высвободил руку и обрушил на кожаную спину град могучих, но бесполезных ударов. Хошик лишь прильнул еще плотнее.

Ретиф задыхался, он попробовал приподнять эту выжимавшую воздух из его легких тяжесть — это не удалось. Он только зря терял силы, и тут землянин вспомнил взятого в плен рейнджера. Чувствительное отверстие, расположенное на брюхе!

Ретиф шарил вслепую, ощупывая жесткую шкуру, покрытую роговыми гранулами/Завтра он недосчитается кожи — если будет это завтра, конечно. Его большой палец нашел–таки какое–то отверстие, и он, на пробу, ткнул в него.

Хлопаль отпрянул. Ретиф не отпускал, запихивая палец все глубже, пытаясь подтянуть другую руку. Если это создание двусторонне симметрично, то найдутся и другие удобные для захвата места.

Нашлось. Ретиф вонзил второй палец, и хлопаль, судорожно извиваясь, отступил. Ретиф, продолжая удерживать пальцы на месте, с трудом поднялся на ноги, навалился всем весом на Хо–шика и упал на него, по–прежнему выдавливая глаза. Хошик дико затрепетал, а затем обмяк.

Землянин расслабился, вытащил пальцы и, тяжело дыша, поднялся на ноги. Хошик сгорбился над брюшной половиной, с трудом поднялся и осторожно двинулся за боковую линию. Подошедшие слуги помогли ему облачиться в мундир и пристегнуть переводчик. Он тяжело вздохнул, регулируя громкость.

— Можно многое сказать в пользу старой системы, — рассудил он. — Какое бремя возлагает иной раз на спортсмена честное состязание.

— Отличная забава, не правда ли? — просто бурлил энтузиазмом Ретиф. — Поскольку я отлично понимаю, что вам не терпится продолжить, то, если вы только согласитесь немножко подождать, я сбегаю за некоторыми из наших специальных глазовыдавливательных форм…

— Да пожрет глазовыдавливателей шкурный тик! — взорвался Хошик. — Вы мне устроили такую боль спронга, что я буду вспоминать ее каждый раз, когда придется обзаводиться потомством.

— Кстати, о шкурных тиках, — продолжал как ни в чем не бывало Ретиф, — Мы вывели и кусачую форму…

— Хватит! — прорычал Хошик так громко, что переводчик подпрыгнул на его спине. — Меня вдруг потянуло к перенаселенным желтым пескам Жака. Я надеялся…

Он оборвал фразу, со свистом втягивая в себя воздух.

— Я надеялся, Ретиф, — проговорил он, на сей раз с печалью в голосе, — найти здесь новую землю, где я смог бы спланировать собственную Мозаику — так, чтобы эти чуждые пески дали такой урожай райского лишайника, чтобы завалить им рынки сотни миров. Но мой дух просто не в состоянии вынести перспективы бесконечных схваток с кусачими и глазовыдавливательными формами. Мне стыдно перед вами.

— По правде говоря, я сам несколько старомоден, — признался Ретиф. — Я тоже предпочел бы бой на расстоянии.

— Но наверняка ваши собратья по потомству никогда не простили бы вам такого отношения.

— Моих собратьев по потомству здесь нет. И, кроме того, — разве я не упомянул об этом? — никто из действительно сведущих не станет состязаться в каком–то поединке, если есть хоть какой–то другой способ. Так вот, вы упомянули про возделывание песка, выращивание лишайников»..

— Именно ими мы и обедали, — сообщил Хошик. — И именно из них приготовлено вино.

— Сегодня в новомодной дипломатии существует заметная тенденция к соревнованиям в области сельского хозяйства. Так вот, если вы захотите взять эти пустыни и выращивать лишайник, то мы в ответ обещаем держаться оазисов и выращивать овощи.

Хошик выгнул спину по стойке «смирно». .

— Ретиф, вы вполне серьезно? Вы так вот оставите нам все эти прекрасные песчаные холмы?

— Целиком и полностью, Хошик. Я возьму оазисы. Хошик в экстазе затрепетал каймой.

— Вы опять превзошли меня, Ретиф! — воскликнул он. — На этот раз в щедрости.

— Детали обговорим позже. Уверен, мы сможем установить ряд правил, удовлетворяющих все стороны. А теперь, с вашего позволения, я должен вернуться. По–моему, некоторые из глазовыдавливателей ждут не дождутся моего возвращения.

Уже почти рассвело, когда Ретиф подал обговоренный с Поттером условный сигнал свистом, а затем поднялся и вошел на территорию лагеря. Свази встал.

— Вот и вы, — промолвил он. — А мы гадали, не пора ли пойти за вами.

Подошел Лемюэль, с синяком на пол–лица. Он протянул жесткую руку.

— Сожалею, что набросился на вас, незнакомец. По правде говоря, я принял вас за какого–то провокатора из ДКЗ.

Следом за Лемюэлем подошел и Берт.

— Откуда ты знаешь, что это не так, Лемюэль? — возразил он. — Может быть, он…

Лемюэль сбил Берта с ног небрежным взмахом руки.

— Если еще раз какой–нибудь хлопкороб вякнет, будто какой–то посольский хлыщ может меня вырубить, то получит еще крепче.

— Скажите, — обратился к ним Ретиф, — как у вас, ребята, обстоит дело с выпивкой?

— С вином? Мистер, мы уже год живем, лакая одну внутриствольную воду. Ман смертелен для тех бактерий, какие требуются для брожения напитков.

— Попробуйте–ка вот это, — Ретиф протянул приземистый кувшин.

Свази вытащил пробку, понюхал, отпил и передал его Лемюэлю.

— Мистер, где вы это достали?

— Его делают хлопали. И вот вам еще один вопрос: вы уступите хлопалям часть этой планеты в обмен на гарантию мира?

После получаса жарких дебатов Лемюэль повернулся к Ретифу.

— Мы заключим любую разумную сделку, — сказал он. — Полагаю, у них здесь столько же прав, как и у нас. Думаю, мы согласимся поделить все пятьдесят на пятьдесят. Это даст каждой стороне примерно по сто пятьдесят оазисов.

— А что вы скажете, если вам предложат сохранить все оазисы и отдать им пустыню?

Лемюэль протянул руку к кувшину с вином, глядя на Ретифа.

— Продолжайте, мистер, — предложил он. — Думаю, вы добились заключения сделки.

Консул Пассуин поднял взгляд, когда в кабинет вошел Ретиф.

— Присаживайтесь, Ретиф, — рассеянно предложил он. — Я думал, вы на Пуэбло или на Куличке, или как там они называют ту пустыню?

— Я вернулся.

Пассуин остро поглядел на него.

— Ну–ну, так чего же вам надо, приятель? Говорите, только не ждите, чтобы я запросил какую–то военную помощь.

Ретиф передал через стол пачку документов.

— Вот Договор. И Пакт о Взаимопомощи, и Торговое Соглашение.

— А? — Пассуин взял бумаги и перелистал их. А затем, просияв, откинулся на спинку кресла.

— Ну, Ретиф, управились вы быстро. — Он остановился и моргнул, глядя на вице–консула. — У вас, кажется, синяк на челюсти. Надеюсь, вы вели себя как подобает сотруднику консульства.

— Посетил одно спортивное мероприятие. Один из игроков немного увлекся.

— Ну… это одна из тягот нашей профессии. Приходится для виду проявлять интерес к подобным делам. — Пассуин поднялся и протянул руку. — Вы действительно действовали неплохо, мой мальчик. Пусть это научит вас тому, как важно точно следовать инструкциям.

Выйдя в коридор, Ретиф задержался у печи для уничтожения мусора — ровно настолько, чтобы достать из чемоданчика большой темно–желтый конверт, все еще запечатанный, и бросить его в щель.

 

Культурный обмен

«...— Изобретенные еще на раннем этапе истории Корпуса высокоэффективные вспомогательные гуманитарные программы сыграли жизненно важную роль в установлении гармонии среди миролюбивых народов интергалактического товарищества. Выдающийся успех помощника атташе (впоследствии посла) Манна в космополитизации реакционных элементов Никодемийского Скопления был достигнут именно благодаря действию этих чудесных программ…»

Т. Ш, катушка 71, 482 г. а. э. (2943 г. н. э.)

Первый секретарь посольства Мэгнан снял с вешалки плащ с зеленой подкладкой и берет с оранжевым пером.

— Я уезжаю, Ретиф, — сказал он. — Надеюсь, вы справитесь в мое отсутствие с обычной административной рутиной без каких–либо чрезвычайных происшествий.

— Такая надежда кажется достаточно скромной, — отозвался второй секретарь посольства Ретиф. — Я постараюсь оправдать ее.

— Запомните, я не ценю легкомысленного отношения к данному отделу, — раздраженно бросил Мэгнан. — Когда я впервые сюда прибыл — в этот отдел Независимого Распределения Знаний, Библиотечных Единиц и Ресурсов Интеллектуального Харизматизма, здесь царил полный хаос. Мне думается, при мне отдел НЕРАЗБЕРИХа стал тем, что он представляет собой сегодня. Честно говоря, я сомневаюсь, разумно ли ставить вас во главе столь чувствительного отдела, даже на две недели. Помните, ваши функции чисто представительские.

— В таком случае давайте предоставим их мисс Фаркл, а я сам тоже возьму на пару недель отпуск. При ее весе она сможет представлять отдел очень внушительно.

— Полагаю, вы шутите, Ретиф, — печально промолвил Мэгнан. — А я ведь ожидал, что даже вы поймете, что участие боганцев в Программе Обмена может оказаться первым шагом к сублимированию их агрессивных наклонностей в более культурное русло.

— Я вижу, они посылают две тысячи студентов на д'Ланд, — заметил Ретиф, взглянув на Памятку для Справок. — Здоровенное такое сублимирование.

Мэгнан важно кивнул:

— За последние два десятилетия боганцы затевали не менее четырех военных кампаний. Они широко известны как Громилы Никодемийского Скопления. Теперь, наверное, мы увидим, как они порывают с этим дурным прошлым и с честью вступают в культурную жизнь Галактики.

— Порывают и вступают, — задумчиво повторил Ретиф. — Возможно, в этом что–то есть. Но хотел бы я знать, что они будут изучать на д'Ланде? Это индустриальная планета типа «бедные–но–честные»…

— Академические частности — дело студентов и их профессоров, — нетерпеливо отмахнулся Мэгнан. — Наша же задача — всего лишь свести их друг с другом. Постарайтесь не конфликтовать с представителем боганцев. Для вас это будет превосходной возможностью потренироваться в дипломатической сдержанности — уверен, вы согласитесь, что это не самая сильная ваша сторона.

Загудел интерком. Ретиф нажал кнопку.

— В чем дело, мисс Фаркл?

— В буколическом субъекте с Лавенброя. Он снова здесь, — на маленьком настольном экране мясистые черты лица мисс Фаркл неодобрительно сжались.

— Этот парень — отъявленный надоедала, оставляю его вам, Ретиф, — довольно сказал Мэгнан. — Скажите ему что–нибудь, в общем, избавьтесь от него. И помните: здесь, в Штаб–квартире Корпуса, на вас обращены взоры со всех сторон.

— Если бы я подумал об этом, то надел бы другой костюм, — ответил ему Ретиф.

Мэгнан фыркнул и удалился прочь. Ретиф нажал кнопку связи с мисс Фаркл.

— Впустите буколического субъекта.

В кабинет вошел высокий и широкоплечий мужчина, бронзовокожий и с седоватыми волосами, одетый в облегающие брюки из плотной ткани, свободную рубашку с расстегнутым воротом и короткую куртку. Под мышкой он держал какой–то узел. Увидев Ретифа, он остановился, окинул его взглядом с головы до ног, а затем подошел и протянул руку. Ретиф пожал ее. Какой–то миг двое рослых мужчин стояли лицом к лицу. На челюсти новоприбывшего заходили желваки, и он скривился от боли. Ретиф тут же отпустил его руку и показал на кресло.

— Неплохая работа, мистер, — сказал, массируя руку, незнакомец. — В первый раз кому–то удалось проделать такое со мной. Хотя, полагаю, сам виноват, ведь начал–то первым я.

Он усмехнулся и сел.

— Чем могу быть полезен? — любезно спросил второй секретарь — Меня зовут Ретиф. Я на пару недель замещаю мистера Мэгнана.

— Вы работаете в этой культурной шараге, так ведь? Странно, я думал, тут одни штафирки. Впрочем, неважно. Я — Хэнк Арапулос. Фермер. А видеть вас я хотел вот по какому поводу… — Он поерзал в кресле. — Ну, у нас там, на Лавенброе, возникла действительно серьезная проблема. Урожай вина почти готов к уборке. Уборку–то мы начнем еще через два–три месяца, ну так вот… Не знаю, знакомы ли вы с выращиваемым нами виноградом сорта «Бахус»?

— Нет, — признался Ретиф. — Не хотите ли сигару? — Он толкнул коробку через стол. Арапулос благодарно кивнул и взял одну.

— Виноград «Бахус» — необычный сорт, — сказал он, раскуривая сигару. — Вызревает лишь раз в двенадцать лет. В промежутке, к счастью, лоза не нуждается в большом внимании: наше время принадлежит в основном нам самим. Но мы любим фермерство. Проводим много времени, выводя новые виды. Яблоки размером с арбуз — и сладкие, и все такое прочее.

— Кажется очень приятным, — заметил Ретиф. — И где же тут вступает в игру Отдел Независимого Распределения Знаний?

Арапулос нагнулся вперед.

— Мы усиленно занимаемся искусством. Люди не могут тратить все свое время на гибридизацию растений. Мы превратили всю сушу в парки и фермы, оставив, конечно, несколько приличных лесных районов для охоты и тому подобного. Лавенброй — приятное местечко, мистер Ретиф.

— Похоже на то, мистер Арапулос. Вот только какое…

— Зови меня Хэнк. Сезоны у нас дома длинные. Их всего пять. В нашем году примерно восемнадцать земных месяцев. Чертовски холодно зимой — эксцентрическая орбита, знаете ли.

Иссиня–черное небо, звезды видны весь день. Зимой мы в основном занимаемся живописью и ваянием. Потом весна — все еще порядком холодно. Много катания на лыжах, коньках, бобслея — и это сезон для резчиков по дереву. Наша мебель…

— По–моему, я видел образчики вашей мебели, — перебил Ретиф. — Прекрасная работа. Но…

Арапулос кивнул.

— И все из местных пород дерева к тому же, заметьте. В нашей почве много металлов. Вот эти–то сульфиты и придают дереву настоящий цвет, скажу я вам. А потом приходят муссоны. Дождь, и он льет как из ведра, но солнце все ближе и ближе, все время сияет. Вы видели когда–нибудь ливень при солнце? В этот сезон пишут музыку. Потом лето. Летом жарко. Днем мы отсиживаемся по домам, а когда солнце скроется, всю ночь веселимся на пляже. На Лавенброе много пляжей, суша у нас в основном из островов. Тут наступает время драм и симфоний. Театры устраивают спектакли прямо на песке или на барках, поставленных на якорь. Музыка, прибой, костры, звезды — мы, скажу я вам, близки к центру шарового скопления…

— Вы говорите, что теперь пришло время урожая?

— Совершенно верно! Осень — наш сезон сбора плодов. Большую часть лет цикла у нас бывают лишь обыкновенные урожаи: фрукты, зерно и тому подобное. Уборка их не занимает особо много времени. Основное время мы тратим на архитектуру, готовим к зиме новые дома или реставрируем старые. В эту пору все чаще .мы бываем дома–мы любим комфортабельность и старательно обустраиваем жилища. Но теперешний год — иной. Это — Год Вина. — Арапулос попыхтел сигарой и обеспокоенно посмотрел на Ретифа.

— Наш винный сбор — это наш большой денежный сбор, — сказал он наконец. — Мы получаем достаточно, чтобы остаться на плаву. Но в этом году…

— Неурожай?

— О, уродился виноград прекрасно, один из самых лучших урожаев на моей памяти. Конечно, мне всего двадцать восемь, и я могу вспомнить только два других урожая. Трудность не в урожае…

— Вы потеряли рынки? Похоже, этот вопрос касается Торгового…

— Потеряли рынки? Мистер, никто, когда–либо вкусивший нашего вина, никогда не согласится ни на какое другое!

— Похоже, я что–то упустил, — решил Ретиф. — Надо будет как–нибудь попробовать.

Арапулос положил узел на стол, аккуратно развернул упаковку.

— Нет времени лучше настоящего, — предложил он.

Ретиф оценивающе посмотрел на две пузатые бутыли, зеленую и янтарную, обе пыльные, с выцветшими наклейками и прикрученными проволокой почерневшими пробками.

— В Корпусе косо смотрят на пьянство при исполнении служебных обязанностей, мистер Арапулос, — указал он.

— Это не пьянство, а просто вино, — Арапулос снял проволоку и высвободил пробку. Та медленно поднялась, а затем с хлопком вылетела. Арапулос ловко поймал ее. Из бутылки поплыли ароматные пары. — Кроме того, если вы не присоединитесь ко мне, то заденете мои чувства.

Он подмигнул.

Ретиф взял со столика рядом с письменным столом два бокала с тонкими стенками.

— Однако, если поразмыслить, мы также обязаны стараться не нарушать странных туземных обычаев.

Арапулос наполнил бокалы. Ретиф взял один, понюхал жидкость густого охряного цвета, попробовал ее, а потом изрядно отхлебнул. И задумчиво посмотрел на Арапулоса.

— Хммм, на вкус похоже на соленые пеканы, с подспудным привкусом марочного портвейна.

— Не пытайтесь его описать, мистер Ретиф, — посоветовал Хэнк. Он набрал вина в рот, пропустил сквозь зубы и проглотил. — Это вино Бахуса, вот и все.

Он подтолкнул к Ретифу вторую бутылку.

— У нас на родине в обычае перемежать красное вино черным.

Ретиф отложил сигару, снял проволоку, подтолкнул пробку и поймал ее, когда она вылетела.

— Не поймать пробку — к неудаче, — кивнул Арапулос, — Вероятно, вы никогда не слышали, какая беда приключилась у нас на Лавенброе несколько лет назад?

— Не могу сказать, чтобы слышал, Хэнк, — Ретиф налил в новые бокалы черного вина. — За урожай.

— У нас на Лавенброе много всяких минералов, — объяснил, глотая вино, Арапулос. — Но мы не намерены губить ландшафт, добывая их. Нам нравится сельское хозяйство. Так вот, лет десять назад некоторые наши соседи высадили войска. Сочли, что они лучше нас знают, что делать с нашими минералами. Хотели вести открытую добычу и плавить руду. Нам удалось убедить их в ином. Но на это потребовался целый год, и мы потеряли много людей.

— Очень жаль, — искренне посочувствовал Ретиф. — Я бы сказал, что это больше похоже вкусом на жареное мясо с воздушной кукурузой на основе рислинга.

— Это поставило нас в тяжелое положение, — продолжал Арапулос. — Нам пришлось одолжить деньги у планеты под названием Кроани, заложили свой урожай; пришлось нам также начать экспорт произведений искусства. Покупателей, естественно, навалом, но когда создаешь что–то для посторонних — это уже не то.

— - Так в чем же проблема? — не понял Ретиф. — Кроани собираются отказать вам в праве выкупа закладной?

— Долг выплатить несложно. Урожай вина освободит нас с лихвой от финансовых затруднений, но нам нужны для его сбора рабочие руки. Сбор винограда «Бахус» — не такая работа, какую можно передать механизмам, и мы этого не сделаем, даже если сможем. Сбор винограда — это памятное событие в жизни на Лавенброе. Участвуют все. Во–первых, уборка на полях. Мили и мили виноградников покрывают горные склоны, теснятся на берегах рек, перемежаемые то тут, то там садами. Большие лозы, в восемь футов высотой, отягощенные плодами, а между ними растет густая шелковистая трава. Постоянно туда–сюда курсируют виновозы, подвозя вина сборщикам. Установлены призы за самый большой сбор в день, заключаются пари — кто наполнит больше всех корзин виноградом за час. Солнце стоит высоко и светит ярко, но при этом прохладно. И прохлада как раз такая, что придает массу сил. С наступлением ночи на садовых участках устанавливают столы и устраивают пир: жареные индейки, говядина, ветчина, всякая битая птица. Много салатов, уйма фруктов и свежевыпеченного хлеба… и вино, по–настоящему много вина. Готовит в каждом саду каждую ночь новая бригада, и лучшим бригадам вручают призы.

Потом начинается процесс изготовления вина. Мы по–прежнему давим собранный виноград ногами. Это в основном для молодежи, но рады участию всех. Вот тогда–то и начинается разгул. Фактически почти половина нашей нынешней молодежи родилась примерно девять месяцев спустя после сбора последнего урожая. Тут уж все пари побоку. А в каком напряжении это держит парня! Пробовали когда–нибудь удержать деваху, на которой ничего нет, кроме слоя виноградного сока?

— Никогда, — признался Ретиф. — Говорите, большинство детей родилось после урожая. Значит, им будет всего двенадцать ко времени следующего…

— О, лавенбройских лет. По земному счету им восемнадцать.

— То–то мне показалось, что вы выглядите немного чересчур зрелым для двадцати восьми лет, — сказал Ретиф.

— Сорок два земных года, — доложил Арапулос. — Но этот год — он выглядит в перспективе неважным. У нас небывалый урожай — и не хватает рабочих рук. А если не будет большого сбора, то заявятся кроанийцы, и господь знает, чего они натворят. И мы прикинули так. Возможно, вы, спецы по культуре, сможете нам помочь: может быть, устроите нам заем до окончания сбора урожая — достаточный, чтобы нанять недостающие рабочие руки. А мы потом расплатимся скульптурами, живописью, мебелью.

— Я сожалею, Хэнк. Мы здесь всего–навсего разрабатываем маршруты для гастролирующих балаганов и тому подобное. Вот если бы вам требовалась труппа носовых флейтистов–гроаков…

— Они умеют собирать виноград?

— Нет. Да и в любом случае они не выносят дневного света. Вы пробовали поговорить об этом в отделе Трудовых Ресурсов?

— Разумеется. Они обещали предоставить нам всех специалистов по электронике и любых компьютерных программистов, каких мы только хотим, но никаких полевых рабочих. Говорят, мол, они классифицируются как чернорабочие. Можно подумать, будто я пытался купить рабов.

Загудел сигнал вызова интеркома, и на настольном экране появилось изображение мисс Фаркл.

— Через пять минут вам надо быть на Межгрупповом Совещании, — уведомила она Ретифа. — А потом надо встретить боганских студентов.

— Спасибо. — Ретиф долил бокал и встал.

— Мне надо бежать, Хэнк, — извинился он. — Дай мне подумать над этим дельцем. Возможно, мне удастся что–нибудь устроить. Свяжись со мной послезавтра. А бутылки лучше оставь здесь. Культурные экспонаты, знаешь ли.

Когда совещание закончилось, Ретиф поймал взглядом коллегу, сидевшего напротив.

— Мистер Ваффл, вы упомянули о грузе, следующем на планету под названием Кроани. А что они получают?

Ваффл недоуменно моргнул.

— А, вы тот парень, который замещает Мэгнана в НЕРАЗБЕРИХе, — наконец вспомнил он. — Собственно говоря, поставки предоставленного в дар оборудования касаются только Склада Моторизованного Оборудования, Распределения Обменов, Займов и Лендлиза. Он поджал губы.

— Однако, полагаю, если я и скажу вам, вреда не будет. Они получают тяжелое оборудование для горных разработок.

— Бурильные установки и тому подобное?

— Снаряжение для открытой разработки ископаемых. — Ваффл достал из нагрудного кармана клочок бумаги и прищурился, глядя на него. — Если точнее, трактора ФВ–1 модели «Боло». А почему НЕРАЗБЕРИХа интересуется деятельностью СМОРОЗИЛа?

— Извиняюсь за любопытство, мистер Ваффл. Просто сегодня тема Кроани уже всплывала; похоже, они держат в своих руках закладную на некоторые виноградники на…

— СМОРОЗИЛ это не касается, сэр, — оборвал его Ваффл. — В качестве шефа СМОРОЗИЛа у меня хватает забот и без вмешательства в дела НЕРАЗБЕРИХИ.

— Кстати, о тракторах, — вставил еще один из участников совещания. — Мы, в Комитете Либерализации Явно Недоразвитых Членов Интергалактического Товарищества, не один месяц пытались пробить через СМОРОЗИЛ запрос на горнодобывающее оборудование для д'Ланда…

— КЛЯНЧИТ опоздал к столу, — парировал Ваффл. — Кто первым пришел, того первым и обслуживают. Именно такова политика у нас в СМОРОЗИЛе. Счастливо оставаться, господа.

И вышел, посвистывая, с портфелем под мышкой.

— Вот в этом–то и беда с миролюбивыми мирами, — заключил член КЛЯНЧИТ. — Бога причинила всем уйму хлопот, вот все отделения Корпуса наперебой и стараются умиротворить ее, в то время как мои шансы невелики. То есть шансы помочь миролюбивому д'Ланду практически сводятся к нулю.

— А что за университет у них на д'Ланде? — поинтересовался Ретиф. — Мы отправляем туда по обмену две тысячи студентов. Институт этот, должно быть, еще тот…

— Университет? На д'Ланде есть всего один–единственный малообеспеченный Технический Колледж.

— И все направленные по обмену студенты будут учиться в Техническом Колледже?

— Две тысячи студентов? Ха! Двести студентов — и то перенапрягут преподавательские возможности колледжа!

— Интересно, знают ли об этом боганцы?

— Боганцы? Да ведь большинство затруднений д'Ланда вызвано именно заключенным с Богой неразумным торговым соглашением. Вот уж действительно — две тысячи студентов. — Он, посмеиваясь, ушел.

Ретиф заскочил в кабинет забрать короткий фиолетовый плащ, а затем поднялся лифтом на крышу двухсоттридцатиэтажного дома ШК Корпуса и отправился на аэротакси в порт.

Боганские студенты уже прибыли. Ретиф увидел их, выстроившихся на трапе в ожидании прохождения таможенного досмотра. Ретиф подсчитал, что пропустят их не раньше чем через полчаса. Поэтому он завернул в бар и заказал пива. Сидевший на соседнем табурете высокий молодой парень поднял кружку.

— За счастливые деньки, — предложил он.

— И ночки им под стать.

— В точку, — он проглотил половину содержимого кружки. — Меня зовут Карш. Мистер Карш. Да, мистер Карш. Ну и скучно же торчать здесь в ожидании.

— Встречаете когo–то?

— Угу. Группу младенцев. Мальчишек. Пока они там ожидают. .. Неважно. Выпейте одну за мой счет.

— Спасибо. Вы что, командир отряда бойскаутов?

— Я скажу вам, кто я такой: нянька при младенцах из колыбели. Знаете, — он повернулся к Рётифу, — ни один из этих мальчишек не старше восемнадцати. — Он икнул.

— Студенты, знаете ли. Никогда ведь не видели студента с бородой, верно?

— Нет, почему же, много раз. Так вы, значит, встречаете студентов?

Молодой парень, моргнув, поглядел на Ретифа.

— О, так вы знаете об этом, да?

— Я представляю НЕРАЗБЕРИХу.

Карш могучим глотком прикончил пиво и заказал еще.

— Я приехал загодя: своего рода авангард этих сосунков. Сам их обучал. Гонял их в хвост и в гриву, но с КОМой они теперь обращаться умеют. Не знаю, правда, как они поведут себя под давлением. Будь у меня мой прежний взвод…

Он посмотрел в пивную кружку, а затем решительно, оттолкнул ее.

— Пожалуй, хватит с меня, — решил он. — Пока, друг, или вы тоже идете?

Ретиф кивнул.

— Вполне могу пойти с вами.

У выхода из загородки таможни Ретиф проследил, как первый из боганских студентов прошел досмотр, увидел Карша и вытянулся по стойке «смирно».

— Бросьте это, мистер, — резко одернул его Карш. — Разве так ведут себя студенты?

Юнец, круглолицый и широкоплечий паренек, усмехнулся.

— Полагаю, нет, — признал он. — Скажите, э–э–э, мистер Карш, нас отпустят в город? Наши парни думали…

— Ах, вы думали, да? Вы ведете себя, словно школьники. Я хочу сказать… Нет! А теперь, стройся!

— Мы приготовили квартиры для ваших студентов, — сказал Ретиф. — Если вы хотите перевезти их на западную сторону, то я посадил пару вертолетов.

— Спасибо, — отказался Карш. — Они останутся здесь вплоть до самого отлета. Этим милым малюткам никак нельзя разбредаться кто куда. Еще вздумают, чего доброго, дезертировать.

Он икнул.

— Я имею в виду — прогулять занятия.

— Мы назначили ваш отлет на завтра в полдень. Ждать долго. Тут НЕРАЗБЕРИХа организовала билеты в театр и ужин.

— Сожалею, — извинился Карш, — Как только сюда доставят наш багаж, мы сразу же отправляемся. — Он снова икнул.

— Не можем, знаете, путешествовать без своего багажа.

— Как угодно, — согласился Ретиф. — А где сейчас ваш багаж?

— Прибывает на борту кроанийского лихтера.

— Может быть, вы хотите устроить ужин для студентов прямо здесь?

— Разумеется. Хорошая мысль. Почему бы вам не присоединиться к нам? — Карш подмигнул. — И притаранить немножко пивка?

— Не в этот раз, — извинился Ретиф, наблюдая за студентами, все еще выходящими из таможни.

— Тут, кажется, одни парни, — заметил он. — Никаких студенток?

— Может быть, позже подъедут, — сказал Карш. — После того как мы увидим, как примут первую группу.

Вернувшись в НЕРАЗБЕРИХу, Ретиф вызвал по интеркому мисс Фаркл.

— Вам известно, как называется институт, куда отправляются эти боганские студенты?

— Ну конечно же — д'Ландский Университет.

— Это, случаем, не Технический Колледж? Мисс Фаркл поджала губы.

— Мне, безусловно, никогда не было надобности вникать в такие подробности…

— А где кончается выполнение вашей работы и начинается вникание в лишние подробности, мисс Фаркл? — осведомился Ретиф. — Мне лично любопытно, что именно отправились изучать эти студенты в такую даль, причем за счет Корпуса.

— Мистер Мэгнан никогда не позволял себе…

— В настоящее время, мисс Фаркл, мистер Мэгнан в отпуске. И поэтому я остаюсь с вопросом о двух тысячах молодых студентов, отправившихся на планету, где для них нет даже учебных помещений… На планету, нуждающуюся в тракторах. Но трактора почему–то везут на Кроани — планету, находящуюся в долгу у Боги. А Кроани между тем держит закладную на самые лучшие виноградники на Лавенброе.

— Чушь! — резко бросила мисс Фаркл, пылая взором из–под недовыщипанных бровей. — Надеюсь, вы не сомневаетесь в мудрости мистера Мэгнана!

— Никаких сомнений в мудрости мистера Мэгнана быть не может, — заверил ее Ретиф. — Но дело не в этом. Я хотел бы, чтобы вы выяснили мне один вопрос: сколько тракторов получит Кроани по программе СМОРОЗИЛа?

— Это касается только СМОРОЗИЛа, — сказала мисс Фаркл. — Мистер Мэгнан всегда…

— Я в этом уверен. Тем не менее дайте мне знать о количестве тракторов. И немедленно.

Мисс Фаркл фыркнула и исчезла с экрана. Ретиф покинул кабинет, спустился на сорок первый этаж и проследовал по коридору в Библиотеку Корпуса. Он перелистал каталоги на полке и стал сосредоточенно и методично просматривать индексы.

— Не могу ли я вам чем–нибудь помочь? — прощебетал кто–то. Рядом с ним стояла крошечная библиотекарша.

— Спасибо, мэм, — поблагодарил Ретиф. — Я ищу сведения об одном образчике горного оборудования: тракторе ФВ модели «Боло».

— В промышленном секторе вы его не найдете, — заверила библиотекарша. — Идемте.

Ретиф проследовал за ней вдоль полок к хорошо освещенному отделению с названием «ВООРУЖЕНИЕ». Она взяла с полки кассету, вставила ее в просматриватель, пощелкала, прокручивая ее, и остановила на изображении приземистой бронированной машины.

— Вот это и есть модель ФВ, — показала она. — Впрочем, она больше известна под названием Континентальная Осадная Машина. Экипаж четыре человека, полумегатонная огневая мощь…

— Должно быть, тут какая–то ошибка, — перебил Ретиф. — Нужная мне модель «Боло» — это трактор, модели ФВ М–1.

— А, была такая модификация с добавлением отвала для подрывных работ. Должно быть, это–то и сбило вас с толку.

— Вероятно. Наряду с другими обстоятельствами. Благодарю вас.

В кабинете его ждала мисс Фаркл.

— У меня есть понадобившиеся вам сведения, — доложила она. — И они у меня уже больше десяти минут. У меня сложилось впечатление, что они вам нужны очень срочно, и я пошла на огромные хлопоты…

— Разумеется, — прервал ее излияния Ретиф. — Валяйте. Сколько тракторов?

— Пятьсот.

— Вы уверены?

У мисс Фаркл задрожали все многочисленные подбородки.

— Ну! Если вы считаете меня некомпетентной…

— Всего лишь спрашиваю, возможна ли ошибка, мисс Фаркл. Пятьсот тракторов — это довольно большое количество оборудования.

— Не будет ли чего–нибудь еще? — осведомилась ледяным тоном мисс Фаркл.

— Искренне надеюсь, что нет, — ответил Ретиф. Откинувшись на спинку мягкого кресла Мэгнана с автоматическим вращением и облеганием, Ретиф перелистал папку с грифом «7–602–Ба; КРОАНИ (общие сведения)» и остановился на разделе, озаглавленном «ПРОМЫШЛЕННОСТЬ». Не переставая читать, он открыл ящик стола, извлек две бутылки вина Бахуса и два бокала. Налив на дюйм вина в каждый, он задумчиво пригубил черное вино. Будет очень жаль, решил он, если что–нибудь помешает производству таких марочных вин…

Полчаса спустя он отложил папку в сторону, включил телефон и позвонил в кроанийскую дипломатическую миссию, попросив соединить его с торговым атташе.

— Говорит Ретиф из штаб–квартиры Корпуса, — небрежно бросил он. — Насчет груза СМОРОЗИЛа, тракторов. Я хочу знать, не произошла ли здесь какая–то путаница. По моим данным, мы отправляем пятьсот штук.

— Совершенно верно. Именно пятьсот. Ретиф молчал, ожидая продолжения.

— Э… Вы слушаете, мистер Ретиф?

— Все еще слушаю. И все еще хочу разъяснения по вопросу пятисот тракторов.

— Все в полном порядке, я думал, с этим все улажено. Мистер Ваффл…

— Для того чтобы управиться с продукцией, выдаваемой одной–единственной машиной, потребуется приличных размеров завод, — перебил Ретиф, — Так вот, Кроани существует благодаря рыболовству. На ней есть, наверное, с полдюжины крохотных перерабатывающих заводов. Возможно, сообща они и могли бы управиться с рудой, какую им наскребут десять ФВ… — будь на Кроани вообще какая–то руда. Кстати, вам не кажется, что ФВ — не самый удачный выбор модели горнодобывающего оборудования? Я бы подумал…

— Послушайте, мистер Ретиф, с чего это такой интерес к нескольким лишним тракторам? И в любом случае, какое вам дело до того, как мы собираемся использовать оборудование? Это внутреннее дело моего правительства. Мистер Ваффл…

— Я не мистер Ваффл. Что вы намерены делать с другими четырьмястами девяноста машинами?

— Как я понимаю, они переданы в дар без всяких ограничений и обязательств!

— Знаю, задавать вопросы — дурной тон. По старой дипломатической традиции, всякий раз, когда тебе удается заставить кого–то принять что–то в подарок, ты набираешь очки в игре. Но если Кроани строит какие–то козни…

— Ничего подобного, мистер Ретиф! Это просто–напросто обычная сделка.

— Какую, интересно, сделку вы заключили на модель ФВ «Боло»? С отвалом или без оного, она все равно известна под названием Континентальная Осадная Машина…

— Великое Небо, мистер Ретиф! Не делайте поспешных выводов! Вы ведь не .хотите заклеймить нас как поджигателей войны? Честное слово… Эта линия не прослушивается?

— Безусловно, нет. Можете говорить не стесняясь.

— Эти трактора предназначены для переотправки. Мы попали в трудное положение с балансом выплат, и это услуги группе, с которой у нас прочные деловые связи.

— Как я понимаю, в ваших руках находится закладная на лучшие земли на Лавенброе, — сказал Ретиф. — Тут есть какая–то связь?

— Ну что вы… э… нет. Конечно, нет.

— А кто в конечном итоге получит трактора?

— Мистер Ретиф, это несанкционированное вмешательство…

— Кто их получит?

— По воле случая они отправляются на Лавенброй. Но я никак не вижу…

— А какому–такому другу вы помогаете несанкционированной переотправкой дареного оборудования?

— Как какому… э… я сотрудничал с мистером Галвером, представителем Боги.

— И когда они будут отправлены?

— Да они уже отправлены неделю назад. Теперь уж они на полпути к цели. Но послушайте, мистер Ретиф, тут совсем не то, что вы думаете!

— А откуда вы знаете, что я думаю? Я и сам пока точно этого не знаю. — Ретиф дал отбой и вызвал по интеркому секретаршу. — Мисс Фаркл, я хочу, чтобы меня немедленно уведомляли о любых новых заявках из консульства Боги на обмен студентами.

— Знаете, по чистому совпадению одна такая заявка сейчас лежит здесь, у меня. Ее принес мистер Галвер из консульства Боги.

— Мистер Галвер еще в отделе? Я хотел бы с ним увидеться.

— Я спрошу, есть ли у него время.

Прошло несколько минут, прежде чем вошел краснолицый мужчина с толстой шеей и в тесной ему шляпе. На нем были надеты старомодный костюм» желто–коричневая рубашка, сверкающие ботинки с закругленными носками и недовольное выражение лица.

— Чего вам надо? — рявкнул он. — Как я понял из бесед с другим… э… штатским, никакой надобности в этих раздражающих совещаниях больше нет.

— Я только что узнал, что вы отправляете за рубеж новых студентов, мистер Галвер. Сколько же на этот раз?

— Три тысячи.

— И куда они направляются?

— На Кроани — все это указано в переданной мной заявке. Ваша задача лишь обеспечить транспорт.

— Еще какие–нибудь студенты будут куда–нибудь направлены а этом сезоне?

— А как же… наверно. Это дело Боги, — Галвер посмотрел на Ретифа, недовольно поморщившись. — Фактически мы подумываем отрядить еще две тысячи на Перышко.

— Еще один малонаселенный мир и, по–моему, в том же скоплении, — добавил Ретиф. — Ваш народ, должно быть, необыкновенно интересуется этим районом космоса.

— Если это все, что вам хотелось узнать, то я пошел. Мне надо заняться важными делами.

После ухода Галвера Ретиф вызвал мисс Фаркл.

— Я хотел бы получить список всех запланированных по настоящей программе перемещений студентов, — сказал он. — И посмотрите, не удастся ли вам достать сводку того, какие грузы отправлял в последнее время СМОРОЗИЛ.

Мисс Фаркл задрала нос.

— Будь здесь мистер Мэгнан, я уверена, ему бы и не приснилось вмешиваться в работу других отделов. Я слышала ваш разговор с джентльменом из дипломатической миссии Кроани.

— Списки, мисс Фаркл.

— Я не привыкла, — стояла на своем мисс Фаркл, — вторгаться в дела, лежащие за рамками интересующего нас скопления.

— Это похуже, чем подслушивать разговоры по телефону, да? Но неважно. Мне нужны эти сведения, мисс Фаркл.

— Преданность своему начальнику…

— Преданность своему чеку с оплатой должна побудить вас кинуться со всех ног за запрошенными мною материалами, — оборвал ее Ретиф. — Всю ответственность я беру на себя. А теперь — живо.

Загудел сигнал вызова. Ретиф щелкнул клавишей.

— НЕРАЗБЕРИХа. У аппарата Ретиф.

На настольном экране появилось загорелое лицо Арапулоса.

— Здорово, Ретиф. Не возражаешь, если я зайду?

— Разумеется, заходи, Хэнк. Я хочу поговорить с тобой. В кабинете Арапулос занял предложенное кресло.

— Извини, что надоедаю тебе, Ретиф, — сказал он, — но ты не достал чего–нибудь для меня?

Ретиф махнул рукой на бутылки с вином.

— Что тебе известно о Кроани?

— Кроани? Местечко не из лучших. В основном океан. Если любишь рыбалку, то там, полагаю, отлично. Мы импортируем оттуда кое–какие дары моря. Во время муссонов креветки хороши. Свыше фута длиной.

— Вы с ними в хороших отношениях?

— Разумеется, полагаю — в хороших. Правда, они очень дружны с Богой…

— Ну и что?

— Разве я не рассказывал? Бога–то как раз и есть та планета, что попыталась захватить у нас власть дюжину лет назад. И им это удалось бы, если бы не крутое невезение. Их бронетанковые части потопли, а без брони они стали легкой добычей.

Позвонила мисс Фаркл.

— Ваши списки у меня, — коротко доложила она.

— Принесите их, пожалуйста.

Секретарша положила бумаги на стол. Арапулос поймал ее взгляд и подмигнул. Она фыркнула и вышла из кабинета, печатая шаг.

— Этой девице нужно не что иное, как хорошенько попо–скальзываться в давленом винограде, — заметил Арапулос.

Ретиф быстро листал документы, время от времени останавливаясь для более тщательного изучения. Закончив, он посмотрел на Арапулоса.

— Сколько человек вам понадобятся для сбора урожая, Хэнк? — спросил Ретиф.

Арапулос понюхал вино у себя в бокале.

— Сотня помогла бы, — прикинул он. — Тысяча была бы лучше. Твое здоровье.

— А что ты скажешь о двух тысячах?

— Две тысячи? Ретиф, ты не шутишь?

— Надеюсь, нет. — Он снял телефонную трубку и позвонил в Управление Порта, попросив позвать диспетчера.

— Привет, Джим. Слушай, я должен попросить тебя об одной услуге. Знаешь, тот контингент боганских студентов; они путешествуют на борту двух транспортных судов ДКЗ. Меня интересует перевозимый вместе с этими студентами багаж. Он уже прибыл? Ладно, подожду…

Джим вернулся к телефону через пару минут.

— Да, Ретиф, он здесь. Только что прибыл. Но тут какая–то странность. Он отправлен вовсе не на д'Ланд; у него выправлены билеты до Лавенброя.

— Послушай, Джим, — попросил Ретиф. — Я хочу, чтобы ты сходил на склад и взглянул там для меня на этот багаж. — Ретиф подождал, пока диспетчер выполнит просьбу. Когда Джим вернулся обратно, уровень в обеих бутылках понизился на дюйм.

— Эй, я взглянул на этот багаж, Ретиф. Тут творится что–то уж вовсе непонятное. Оружие. Двухмиллиметровые иглометы, ручные бластеры — модель XII, энергопистолеты…

— Все в порядке, Джим. Не о чем беспокоиться. Просто обычная путаница. А теперь я хочу попросить тебя оказать мне еще одну услугу. Тут у меня неприятности с одним другом — похоже, он крупно дал маху. Сам понимаешь, я бы не хотел, чтобы об этом узнали. Утром я пришлю письменное извещение об изменении, которое официально прикроет тебя. А тем временем я хочу, чтобы ты сделал вот что…

Ретиф проинструктировал диспетчера, а затем дал отбой и повернулся к Арапулосу.

— Как только я достану пару аэротакси, нам лучше сгонять в порт, Хэнк. Мне хочется лично проводить этих студентов.

Карш встретил Ретифа, когда тот вошел в терминал порта.

— Что это здесь происходит? — потребовал он ответа. — С отправкой нашего багажа творится что–то странное, мне даже не разрешают его посмотреть. У меня сложилось впечатление, что его не собираются грузить.

— Вам лучше поспешить, мистер Карш, — посоветовал Ретиф. — По расписанию вы взлетаете менее чем через час. Студенты уже все погрузились?

— Да, черт побери! Так как насчет багажа? Без него эти суда не тронутся!

— Не нужно так расстраиваться из–за нескольких зубных щеток, не правда ли, мистер Карш? — вежливо обратился к нему Ретиф, — И все же, если вы встревожены…

Он повернулся к Арапулосу.

— Хэнк, почему бы тебе не прогуляться с мистером Каршем на склад и не… э… успокоить его?

— Я знаю, как именно управиться с этим, — заверил его Арапулос.

К Ретифу подошел диспетчер.

— Я перехватил груз тракторов, — сообщил он. — Странная это ошибка, но теперь все в порядке. Их перегрузили, как и должно было быть, для отправки на д'Ланд. Я поговорил с тамошним диспетчером, и тот сказал, что никаких студентов они не просили.

— Перепутали сопроводи ловки, Джим. Студенты, естественно, едут туда же, куда был отправлен их багаж; очень жаль, что тут произошла ошибка, но Отдел Вооружений вскоре пришлет людей, чтобы удалить оружие. Высматривай и дальше настоящий багаж бедных ребят, невозможно определить, куда он попал…

— Вот! — заорал хриплый голос. Ретиф обернулся. Терминал пересекала, размахивая руками, растрепанная фигура в маленькой шляпке.

— Приветик, мистер Галвер, — окликнул его Ретиф. — Как идут дела у Боги?

— Пиратство! — выпалил, подойдя ближе к Ретифу, Галвер. — Вы несомненно приложили тут руку! Где этот Мэгнан…

— А в чем, собственно, проблема? — вежливо поинтересовался Ретиф.

— Задержите транспортные суда! Меня только что уведомили о конфискации всего багажа. Напоминаю вам, что этот груз пользуется дипломатической неприкосновенностью!

— Да кто вам сказал, что он конфискован?

— Неважно! У меня есть свои источники!

Подошли двое высоких мужчин в застегнутых на все пуговицы серых мундирах.

— Вы мистер Ретиф? Из ДКЗ? — осведомился один из них.

— Совершенно верно.

— Как насчет моего багажа? — встрял Галвер. — И предупреждаю вас, если корабли взлетят без…

— Эти господа — из Комиссии по Контролю за Вооружением, — уведомил его Ретиф. — Вы хотите пройти и предъявить права на свой багаж, мистер Галвер?

— Откуда? Я… — Галвер сделался на два оттенка краснее в районе ушей. — Вооружением?..

— Единственный груз, какой я задержал, кажется, является чьим–то нелегальным арсеналом, — разъяснил Ретиф. — Ну, если вы утверждаете, что это ваш багаж…

. — Нет–нет, никак невозможно, — отказался севшим голосом Галвер. — Оружие? Ну что вы, не может быть, произошла какая–то ошибка.

На багажном складе Галвер мрачно осмотрел вскрытые ящики, с оружием.

— Нет, конечно нет, — тускло повторял он. — Это ни в коем случае не мой багаж. Совсем не мой багаж.

Появился Арапулос, поддерживая спотыкающегося мистера Карша.

— Что… Что это? — залопотал Галвер. — Карш? Что случилось?

— Он немножко упал. Ничего ему не сделается, — заговорил Арапулос успокаивающе.

— Тебе лучше помочь ему подняться на корабль, — посоветовал Ретиф. — Тот готов к отлету. Нам бы не хотелось, чтобы он опоздал на него.

— Предоставьте его мне! — резко бросил Галвер, впившись взглядом в Карша. — Я позабочусь, чтобы им занялись.

— Никак не могу себе этого позволить, — отказал Ретиф. — Он, знаете ли, гость Корпуса. Мы возьмем на себя заботу о его безопасной доставке на борт.

Галвер обернулся и бешено замахал руками. От стены отделились трое коренастых мужчин в одинаковых желто–коричневых костюмах и направились к группе.

— Взять этого человека, — скомандовал Галвер, показывая на все еще ничего не соображающего, ошеломленно глядящего на него Карша.

— Мы относимся к своему гостеприимству серьезно, — сказал Ретиф, — Мы проводим его на борт судна. Галвер открыл рот:

— …?

— Знаю, вы неважно себя чувствуете из–за чьих–то выходок с грузом. Ну надо же, вместо учебников подсунуть оружие! — Ретиф посмотрел Галверу прямо в глаза. — Вы будете так заняты разборкой подробностей этой путаницы, что у вас совершенно не будет времени. И наверняка вы захотите избежать дальнейших осложнений.

— - Э… безусловно, — согласился Галвер. Арапулос направился к пассажирскому трапу, а потом обернулся и помахал на прощание рукой.

— Ваш человек — он, что, тоже едет? — выпалил Галвер.

— Собственно говоря, это не наш человек, — уточнил Ретиф. — Он живет на Лавенброе.

— На Лавенброе? — поперхнулся Галвер. — Но… это же… я…

— Знаю, вы сказали, что студенты направляются на д'Ланд, — со вздохом сказал Ретиф. — Но, полагаю, это просто еще один аспект общей путаницы. У навигаторов выставлен курс на Лавенброй. Вам будет, несомненно, приятно узнать, что они все–таки отправляются туда, пусть даже и без багажа.

— Пускай–пускай, — мрачно проговорил Галвер. — Ничего, они справятся и без него.

— Кстати, — продолжал Ретиф, — Произошла еще одна забавная ошибка. Везли груз тракторов — для промышленного применения, как вы понимаете. По–моему, вы сотрудничали с Кроани, устраивая этот подарок через СМОРОЗИЛ. Представляете, их по ошибке отправили на Лавенброй — чисто сельскохозяйственный мир. Думается, я избавил вас от того дурацкого положения, в котором бы вы оказались, мистер Галвер, устроив их перегрузку для отправки на д'Ланд.

— На д'Ланд! Вы вложили КОМы в руки злейших врагов Боги…?

— Но это же всего лишь трактора, мистер Галвер. Мирные машины, разве что–нибудь не так?

— Это… так, — Галвер обмяк. А затем резко вскинулся.

— Задержите корабли! — заорал он. — Я отменяю обмен студентами.

Его голос потонул в грохоте дюз, когда первый из исполинских транспортов поднялся из пусковой шахты, а миг спустя за ним последовал и второй. Ретиф смотрел, как они пропадают из виду, а затем повернулся к Галверу.

— Улетели, — констатировал он, — Будем надеяться, что они получат гуманитарное образование.

Ретиф лежал на спине в высокой густой траве у ручья, обкусывая виноградную кисть. На взгорке, прямо над ним, появилась высокая фигура и помахала рукой.

— Ретиф! — Хэнк Арапулос слетел по склону гигантскими прыжками. — Я прослышал, что ты здесь, и у меня есть для тебя новости. Ты выиграл соревнование по сбору последнего дня. Свыше двухсот бушелей! Это рекорд! Пойдем в сад, хорошо? Празднование, похоже, вот–вот начнется.

В заросшем цветами парке, среди обобранных лоз, Ретиф и Арапулос проложили себе дорогу к столу, разукрашенному фонариками и заставленному яствами. К Арапулосу подошла стройная девушка с длинными золотыми волосами, одетая в белое платье.

— Делинда, познакомься, это Ретиф, сегодняшний победитель! И он также тот самый человек, который достал для нас рабочих.

Делинда улыбнулась Ретифу.

— Я слышала о вас, мистер Ретиф. Сперва мы были не уверены насчет этих ребят: две тысячи боганцев все–таки, и все до одного сконфужены из–за того, что их багаж сбился с пути. Но им, кажется, понравилось убирать виноград… — Она снова улыбнулась.

— И это еще не все; ребята понравились нашим девицам, — подхватил Хэнк. — Даже боганцы не такие уж плохие ребята, если отобрать их дурацкие железки. Многие из них решили остаться. Но как получилось, что ты не сообщил мне о своем приезде, Ретиф? Я бы устроил какой–нибудь торжественный прием.

— Мне понравился и полученный мною обычный. Да и узнал я об этой поездке достаточно поздно. Мистер Мэгнан немного расстроился, когда вернулся. Кажется, я превысил свои полномочия.

Арапулос рассмеялся.

— Так я и думал. У меня было такое ощущение, что ты, Ретиф, действовал на свой страх и риск. Надеюсь, у тебя не возникло из–за этого каких–нибудь неприятностей?

— Никаких неприятностей, — заверил его Ретиф. — Некоторые, конечно, были недовольны мной. Похоже, я не готов к важным постам на уровне Отделов. Вот меня и отправили сюда, в захолустье, приобрести еще немного полевого опыта.

— Делинда, позаботься о Ретифе, — попросил Арапулос. — Увидимся позже. Мне надо проследить за дегустацией вина. — Он исчез в толпе.

— Поздравляю с сегодняшней победой, — сказала Делинда. — Я заметила вас еще на работах. Трудились вы просто чудесно. Я рада, что вы получите приз.

— Спасибо. Я тоже вас приметил — вы так чудесно порхали в этой вашей белой ночной рубашечке. Но почему вы не собирали виноград вместе с остальными?

— У меня было особое задание.

— Очень жаль, вам следовало бы иметь шанс выиграть приз. Делинда взяла Ретифа за руку.

— Я бы все равно не выиграла, — сказала она. — Ведь я и есть приз.

 

Предки героев

I

Вечерний ветерок, наполненный запахом цветущих двухтысячелетиях деревьев Гео, прошелестел над обеденной террасой посольства. Вдалеке нежно зазвучали трубы, выводя призрачную мелодию, похожую на поступь феи, возвращающейся по забытой тропинке зачарованного леса. Огромное солнце, красное и тусклое, разбрасывало малиновые тени.

— Как жалко, что этот мир умирает, — Мэгнан, первый секретарь посольства Земли на Салиноре, обвел рукой разрушающиеся башни. — Несмотря на то что Салинорской цивилизации уже миллион лет и она получила репутацию бессмертной, салинорцы, похоже, вымирают. Думаю, меньше чем через сотню лет уже никого не останется.

— Когда девяносто девять процентов территории занято кладбищами, историческими святынями и памятниками прошлого, места для жизни не остается, — заметил второй секретарь Ре–тиф. — Можно похоронить много полезного в могиле величиной с целую планету.

— Полагаю, вы имеете в виду их веру в то, что мировые запасы Святых Миамов иссякли, — фыркнул Мэгнан. — Полная чепуха, конечно. Однако кто может быть заинтересован в том, чтобы истощились их природные ресурсы?.. Дипломатический Корпус посоветовал не лезть в местные религиозные доктрины. И в любом случае — салинорцы не разрешают проводить никаких изысканий, чтобы не потревожить «святых мертвецов» или, как их предпочитают называть, спящих героев. — Мэгнан покосился на стоящего в отдалении маленького официанта–гуманоида, якобы погруженного в раздумья, — Трудно отделаться от мысли, что современные салинорцы слишком далеки от своих легендарных предков, — с опозданием произнес он. — Только сравни этого цивилизованного малыша с теми страшными статуями, которые стоят тут повсюду.

Абориген повернулся и с вежливым выражением на сказочно–милом лице приблизился к столу.

— Что желаете, господа?

— Что?.. а… скажите мне, что по этому поводу думают салинорцы? — Мэгнан прокашлялся. — Не хотели бы вы заняться добычей тех скудных полезных ископаемых, которые еще остались в коре планеты?

— Скудных, мой господин? Число, которое я слышал, составляло миллион метрических тонн в день на одну шахту, а только Великий Тассор знает, сколько тут будет шахт. — Туземец посмотрел на руины, протянувшиеся вдоль всей линии горизонта, и продолжал: — Лучше эрозия веков, чем ненасытная жадность промышленников. Во всяком случае, так сказал поэт Эулиндор несколько миллионов лет назад. Что до меня, так я не знаю…

— А что вы думаете об импорте? — настаивал Мэгнан. — Почему ваш Административный Совет категорически отказался от предложений ДКЗ, в соответствии с которыми мы ввезли бы несколько миллионов кубических миль полезных ископаемых, устроили бы тут свалки чистого сырья… и притом бесплатно!

— Мне кажется, все нужно воспринимать так, как оно есть, — ответил салинорец. — Кроме того, гнить на свалке — не наш стиль жизни. Вы понимаете, раса, ведущая род от героев… — он смахнул воображаемую крошку со стола. — Может, принести графин старого вина, господа? Например, что–нибудь из вин Иодроса урожая 574 635 года? Он сделал их примерно за 3600 лет до Рождества Христова по летоисчислению старой Земли.

— Нет, — прервал Мэгнан в тот момент, когда аппарат РА размером со стол сам включился и замигал. Пухлые черты посла Шиндлсуита появились на блестящем, как зеркало, одномерном экране.

— Господа! — поклонился напыщенный дипломат. — Мне доставит удовольствие проинформировать персонал, что делегации с Блага удалось добиться разрешения присутствовать на мирной конференции здесь, на Салиноре.

— Как, этим кровожадным убийцам с их оружием, непрозрачными шлемами и трусливыми повадками? — изумился Мэгнан, — Но почему, ведь всякому известно, что они протеже гроаков и несут ответственность за боевые действия, до сих пор ведущиеся в этом секторе?!

— В любом случае найдется, по крайней мере» около дюжины благов, которые не смогут удержаться от грабежей, пока будет проходить конференция, — заметил Ретиф.

— .. .жест, который определяет их искреннее желание восстановить мир в секторе, — загромыхал Шиндлсуит. — И с подобающей мне скромностью, думаю, могу сказать…

Бледное лицо с пятью надменно взирающими на мир глазами вытеснило с экрана изображение посла Земли.

— Как вы, вероятно, знаете, — прошептал слабым голосом посол Гроа Снит, — мне, как одному из организаторов переговоров, было нелегко изыскать возможность…

— Послушайте, господин посол, — пробормотал Шиндлсуит, промелькнув на экране. — Я первый вышел в эфир…

— Как обычно, стремитесь быть в центре внимания, Джордж? — просвистел гроак. — Это одна из ваших нехороших привычек. Однако, как я говорил, мне удалось добиться присутствия делегации с Блага, ловко воспользовавшись некоторыми важными обстоятельствами…

— Одну минуточку, Снит, — землянин вновь прорвался в центр экрана. — Когда я согласился внести вклад в вашу пустую болтовню в виде весомого участия делегации Земли, я…

— Ха! В прошлый раз вы обманным путем уговорили меня действовать сообща, чтобы просто пролезть самим…

— Однако вы низкий…

— Но, но! — предостерег посол Снит. — Никаких эпитетов относительно физиологии моей расы, Джордж. Не забывайте, мы в открытом эфире.

Ретиф и Мэгнан увидели мелькнувшую на лице Шиндлсуита ярость, прежде чем экран погас.

— Итак, мирные переговоры, похоже, получат воодушевляющее начало, — заметил Ретиф.

Мэгнан с серьезным видом покачал головой.

— Это собрание не сулит ничего хорошего. — Он встал и посмотрел на часы. — Есть еще время, чтобы прогуляться перед обедом, Ретиф. Если нам предстоит обедать вместе с коллегами–гроаками вечером, у меня есть все основания постараться заранее нагулять аппетит.

II

В квартале от недавно отреставрированного дворца, где разместилась миссия Земли, Мэгнан дернул Ретифа за руку.

— Посмотрите туда. Вон еще одна группа гроакских миротворцев в полном вооружении. Создается впечатление, что они в любой момент ожидают вспышки политических беспорядков.

Еще через квартал землянам снова встретился быстро марширующий отряд полиции в гроакских сверкающих шлемах. Они носили короткие черные плащи, а на боку у каждого покачивалось оружие.

— Снит настойчиво добивался, чтобы на Гроа были возложены все функции по соблюдению мер безопасности во время конференции, — проворчал Мэгнан. — На всей планете только у нас, кроме гроаков, есть вооруженная охрана.

— Эти полицейские подозрительно похожи на регулярную армию, — сказал Ретиф.

— Боже правый, вы ведь не думаете, что они затевают какую–нибудь глупость? — изумленно выдохнул Магнан. — Всем известно, что гроаки втайне домогаются Салинора. Они даже пытались официально провозгласить эту планету необитаемой, открытой для колонизации.

— Интересно было бы посмотреть, как бы они этого добились, принимая во внимание близость планет, буквально нашпигованных дивизионами ДКЗ? — поинтересовался Ретиф.

— Вы правы, все это — плод нашего воображения, — покачал головой Мэгнан, — С помощью ручных бластеров мир не завоюешь. И тем не менее мне бы хотелось оказаться подальше от этих храбрецов. С их высокомерием они могут попытаться устроить беспорядки, — Он повернул за угол на боковую улицу.

— Эта дорога в Запретный город, закрытый для посещения иностранцами, — заметил Ретиф, — Хотите неприятностей?

— Не настолько, — вздохнул Мэгнан и повернул в противоположную сторону, — Будь даже половина всех этих историй правдой, не найдут и обглоданных костей, если мы попадем туда.

Через пятнадцать минут люди очутились на узкой кривой улочке, где в ряд выстроились дома, чьи фасады были украшены изъеденными за века скульптурами грифонов, сатиров и нимф.

— Не слишком приятный маршрут для прогулки, — проговорил Мэгнан. — По крайней мере, сюда не следует заходить после захода солнца. — Он насторожился. — Может даже показаться, что слышатся чьи–то крадущиеся шаги.

— Ну не такие уж и крадущиеся, — ответил Ретиф, — Последние пять минут те, кто следит за нами, ведут себя крайне беспечно, словно не имеет значения, слышим мы их или нет.

— Вы думаете, кто–то действительно следит за нами? — Мэгнан повернулся и осмотрел темную улицу.

— Два каких–то типа, — сказал Ретиф, — Негуманоиды. Я бы сказал, в каждом не меньше ста фунтов, и они обуты в мягкие ботинки.

— На этой планете для участия в конференции собралось сорок шесть видов негуманоидов, и, мне кажется, по крайней мере, десяток из них вряд ли осмелились бы напасть на двух мирных дипломатов с Земли, преследуя гнусные цели.

— Или из–за того, что у них в зубах содержится много иридия, — усмехнулся Ретиф.

— Думаю, что узнаю эту улицу. Взгляните, — проворчал Мэгнан. — Продуктовый магазин Корпела находится сразу за углом. Я был здесь днем на прошлой неделе, делая закупки для Приема. Можем зайти и позвонить в посольство, чтобы за нами прислали транспорт.

Первый секретарь оборвал речь, когда они увидели высокий узкий фронтон магазина, украшенный черепом с перекрещенными костями — символом поставщиков продуктов на Салиноре. Окна магазина были зашторены, а массивная дверь из крепкого дуба плотно прикрыта.

— Закрыто! — Мэгнан прижался носом к стеклу. — Но внутри кто–то есть. Я слышу…

Ретиф подергал тяжелую бронзовую щеколду, выполненную в форме сцепленных клыков.

— Возможно… О небеса! Ретиф, что вы делаете?! — выпалил Мэгнан, когда Ретиф, ухватившись за ручку обеими руками, с силой повернул ее. Послышался хруст сломанного металла.

— Ретиф, остановитесь! — с трудом произнес дипломат. — Нельзя…

— Мне кажется, нам следует войти, — Ретиф затащил протестующего шефа в здание.

— Мы обнаружили, что дверь была не заперта, — коротко сказал он, осматриваясь, — и вошли посмотреть, все ли в порядке.

Мэгнан выглянул в окно и сдавленно охнул:

— Два салинорца в одежде ремесленников только что свернули за угол. Они нас тут не найдут?

— Давайте проверим заднюю комнату. — Ретиф прошел мимо столов, уставленных блюдами с салинорскими пирожками, фаршированной птицей, конфетами. Задняя комната была завалена пустыми картонными, коробками. Второй секретарь посольства Земли принюхался, вынул из кармана маленький фонарик и прочертил по полу узким лучом света.

— Что это? — прошептал Мэгнан. Из стенного шкафа торчала пара тонких ног. Ретиф подошел ближе и направил свет на маленькое съежившееся тело, лежавшее в шкафу. Яркая одежда была смята и разорвана. Из раны на груди сочилась кровь цвета охры.

— Салинорец, — вздохнул Мэгнан. — Его застрелили!

Губы жертвы задвигались, и инопланетянин что–то неслышно зашептал. Ретиф встал на колени и наклонился к раненому.

— Кто это сделал? — быстро спросил он. — Почему?

— Он был не тем… кем казался… — разобрал Ретиф. Потом глаза закрылись. Последние следы жизни исчезли с лица инопланетянина, и оно стало неприятного цвета зеленого воска.

— Он похож на продавца, работавшего у Корнела, — прохрипел Мэгнан. — Какой ужас!

— Послушайте! — Ретиф поднял руку. Из дальнего угла комнаты донесся какой–то шорох. Ретиф жестом приказал Мэгнану двигаться влево, а сам пошел справа, обходя пирамиду коробок. Кто–то метнулся к задней двери.

— Ну, вы здесь, Корнел! — воскликнул Мэгнан. — Мы зашли… э–э… чтобы увеличить наш заказ. Хотели бы двенадцать фасолевых пирогов и шесть дюжин цыплят в ежевичном желе, конечно, в стеклянной посуде… — Мэгнан стоял между маленьким аборигеном и телом в шкафу. Салинорец тревожно шарил взглядом по комнате.

— …но если вы заняты, — продолжал Мэгнан, — мы просто уйдем…

— М–м–м… Вы земляне, не так ли? — прошептал инопланетянин неожиданно высоким голосом.

— Я, видите ли… — судорожно сглотнул Мэгнан. — Я был здесь на прошлой неделе. Разве вы не помните меня, господин Корнел?

— Да, что–то, похоже, припоминаю. — Салинорец направился к двери. — Шесть дюжин фасолевых пирогов в желе и цыплята под грязью… Сейчас запишу. Итак, вы хотели уйти, не так ли? Будьте уверены, завтра заказ будет выполнен.

Мэгнан подошел к двери и с трудом открыл ее.

— Рад был увидеться с вами, господин Корнел. До свидания… — Он потянул за рукав Ретифа. — Пошли, — прошипел он. — Мы очень спешим, вы разве забыли?

— Я не уверен, что господин Корнел принял наш заказ. — Ретиф отодвинул Мэгнана в сторону и выглянул на улицу. Темная улица была пустынна. Свет синих стеклянных шаров — местной разновидности фонарей — едва рассеивал мрак.

— Не имеет значения. Я уверен, что он все сделает правильно… — потухшим голосом сказал Мэгнан, когда взглянул на салинорца, из ноздрей которого заструился коричневый дым. — Послушайте, это что за коричневый дым сочится из ваших ноздрей? — удивился Мэгнан. — Я и не знал, что вы, салинорцы, курите.

Корнел отступил в сторону, поглядывая на дверь.

— Новая дурная привычка, появившаяся только на этой неделе. А сейчас идите, пока.

Мэгнан нахмурился.

— Любопытно, — проговорил он. — Несколько дней назад вы говорили на прекрасном галактическом языке.

— Подсадная утка! — Ретиф выскочил вперед, когда инопланетянин сделал резкое движение. Что–то сверкнуло в руке салинорца. Тарелка с закусками рядом с Мэгнаном взорвалась и окатила дипломата градом толстых бутербродов. Мэгнан закричал, отскочил в сторону и столкнулся с инопланетянином, когда тот повернулся, пытаясь ускользнуть от Ретифа. Потом Мэгнан упал. У него закружилась голова.

Салинорец попытался снова поднять оружие. Ретиф схватил со стола пирог и размазал его по лицу «торговца». Инопланетянин пронзительно завизжал. Дважды пролаял пистолет. Одна пуля оторвала блестящий эполет с плеча бордового блейзера Ретифа, вторая угодила в оловянную супницу. Из дырки хлынул розовый суп. И тут второй секретарь, сбив стрелка с ног, уселся на него верхом. Ретиф завернул одну руку инопланетянина, потянулся за другой, и тут все поплыло у него перед глазами. Ретиф фыркнул, задержал дыхание и отшвырнул тело противника. Ноги дрожали, как струны пианино. Дипломат ухватился за стол, чтобы не упасть. Мэгнан уселся на полу, что–то бормоча. Ретифа окатило зеленым пуншем.

— Да, да, я иду, — пробормотал он. Голос Мэгнана донесся до него отзвуками эха. Как во сне Ретиф видел начальника, встающего с пола.

— Ух! — Мэгнан пошатнулся. — Что произошло? — Его взгляд сфокусировался. Он уставился на беспорядок, перевернутую мебель, смущенную фигуру у стены. — Ретиф, он не…

Ретиф помотал головой, чтобы прийти в себя. Потом, качаясь, подошел к инопланетянину. Существо лежало на спине, выпучив глаза. Большой осколок кувшина из–под пунша торчал у него в груди. Лицо мертвеца приобрело легкий розовый оттенок.

— Корнел, — закашлялся Мэгнан. — Опять мертвец.

— Нам лучше по–быстрому убраться отсюда, — сказал Ретиф. — С Корнелом разберемся утром.

— Да. — Мэгнан бросился к двери, широко раскрыл ее… и попятился назад, уставившись на дуло тускло поблескивающего пистолета в руках гроака, одетого в форму миротворца.

— Не делайте никаких движений, дикие негодники, — прошипел гроак на родном языке, одновременно внимательно изучая магазин. — Я поймал вас с поличным, мягкотелые.

— Вы совершаете ужасную ошибку, — сказал Мэгнан, в то время как еще полдюжины гроаков вошли в помещение, держа оружие наготове. — Это сделали не мы. Я имею в виду, что не я, а Ретиф.

— А, господин Мэгнан, не так ли? — прошептал капитан патруля. — Признание вашей полной невиновности, конечно, обеспечивается только собственным искренним свидетельством против настоящего преступника.

— Настоящего преступника? — заикаясь, проговорил Мэгнан. — Вы имеете в виду Ретифа? Но…

— А кого же еще? — спросил гроак.

— Но… но…

— Нет никакой необходимости давать показания прямо сейчас, — успокоил Мэгнана капитан. — Спокойно идите, а мы сами разберемся с убийцей.

Он отдал короткую команду остальным миротворцам, и те, сомкнув строй, выставили протестующего Мэгнана. После этого гроак повернулся к Ретифу.

— Может, помнишь меня, Ретиф? Шлуха, бывшего начальника Гроакской полиции? Ты однажды несправедливо обидел меня. Сегодня вечером в камере нашей тюрьмы мы сравняемся в счете.

III

Брильянтовые защитные щитки на лице Шлуха сверкали в назойливом белом свете специальной лампы для допросов, установленной в центре пыльной комнаты.

— Еще разок, мой дорогой Рётиф, — прошептал инопланетянин на чистом земном языке. — Чем вы руководствовались, совершая злостное преступление против мира и порядка в Гроа? Или тут, на Салиноре, если вам так угодно. Возможно, вы планировали отравить корм, поставляемый делегатам? Или, может быть, ваши планы простираются еще дальше? Может, намеревались спрятать в пище записывающие устройства такого рода, что (я буду свидетельствовать) были найдены у вас при обыске?

— Несколько лет назад вы завоевали славу, занимаясь мордобоем, Шлух, — сказал Ретиф. — Но потеряли квалификацию. Однако слова ваши звучат, как и прежде.

— Ты, несчастный землянин, на удивление легкомыслен. Будет интересно услышать, как твои шутки превратятся в мольбу о пощаде, когда наше знакомство станет более тесным.

— Вы, гроаки, видимо, планируете что–то более грандиозное, чем обычные акции, — вслух подумал Ретиф. — Втравив в авантюры посла Шиндлсуита, вы обеспечили себе поддержку со стороны ДКЗ в дурацких мирных переговорах. Потратили много времени и сил, а вы такие ребята, что даром силы и время не тратите.

— Намекаешь, что наши мотивы небескорыстны? — беззаботно спросил Шлух. — Хотя какое значение имеют мысли мягкотелых? Можешь поделиться ими со своим палачом.

— Давайте посмотрим на проблему аналитически, — продолжал Ретиф. — Чего вы можете достичь своими усилиями, кроме возможности собрать представителей всех миров, контролируемых ДКЗ, вместе в одной комнате? Может быть, достаточно, а, Шлух? Если бы произошел какой–нибудь несчастный случай, а представители погибли, кто бы стал отвечать? Кто бы оказался в самом незавидном положении? Думаю, именно вы, гроаки, в таком случае получили бы портфель, а ДКЗ ушел бы в отставку. Как второй учредитель собрания…

— Достаточно, нахальный землянин! — глаза Шлуха выдавали его волнение.

— Если бы ДКЗ оказался дискредитирован, — продолжал Ретиф, — Гроа должна выступить, чтобы устранить беспорядки; ей было бы достаточно позвать кого–нибудь, например своих друзей благов, для поддержания мира в период чрезвычайного положения. И, вероятно, прежде чем все вернулось бы в нормальное состояние, салинорцы просто оказались бы перебиты, оставив пустую планету для такой предприимчивой расы, как гроаки.

— Что за бред! — прошипел Шлух. — Всем известно, что это вы, земляне, всегда подозреваете других в нечестной игре. Вы установили в порту аппарат «Марк XXI». Теперь невозможно пронести никакое оружие, за исключением разрешенного, выдаваемого моему патрулю.

— Все правильно, Шлух. «Марк XXI» обыскивает любого присутствующего от носков до кончиков волос. Даже самую маленькую порцию яда в продуктах не пропустят детекторы. Более того, метаболические индикаторы будут осуществлять анализ поступающей пищи для того, чтобы мы были уверены, что она безопасна для потребления. Тем самым уловки Борджиа исключаются.

— Я устал от твоих теоретических упражнений, — Шлух поднялся. — Думай, что хочешь! Скажу по секрету: ваше представительство окружено моими войсками под невинным предлогом почетного караула, и никто не может ни войти, ни выйти. Завтра к этому часу ни один землянин не осмелится показать свое голое лицо ни в одном официальном здании Управления Сектором, — сказал Шлух.

— Значит, завтра, — кивнул дипломат. — Спасибо за то, что ознакомили с вашим расписанием.

— Да, бесславный человек, сующий нос в дела Гроа. Однако прежде чем ты умрешь, назови мне имя предателя, продавшего вам наши секреты, и я лично прослежу, как его посадят на кол.

— Продал секреты, да? Похоже, это подтверждает мой анализ ситуации, — сказал Ретиф. — Еще один вопрос: что получат за это благи?

— Молчать! — заорал Шлух. — Немногие оставшиеся тебе часы будут посвящены не беседам о политике, а детальным ответам на наши вопросы!

— Опять ошибочка, — заметил Ретиф и сделал шаг в направлении стола, над которым склонился полицейский. Шлух отскочил назад, жестом указал на Ретифа вооруженному охраннику, который сразу взял на изготовку оружие, нацелив в лицо Ретифу.

— Говорили ли вам когда–нибудь, ребята, что нельзя стрелять из бластера в замкнутом пространстве, так как можно сжечь все живое, в том числе и стрелка? — спросил пленник гроаков и как бы между прочим сделал еще один шаг. Охранник опустил в нерешительности оружие.

— Он врет, кретин! Стреляй! — Шлух наклонился над открытым ящиком стола. Ретиф проворно схватил офицера за шею и швырнул его на охранника. Прогремел выстрел. Пока два гроака грудой барахтались на полу, Ретиф подобрал ружье.

— Что ж, погиб еще один миф, — произнес он. — Шлух, снимите ремень и свяжите часового.

Внимательно наблюдая за двумя гроаками, Ретиф уселся на стол, со щелчком повернул ключ полевого телефона и набрал номер. Мгновение спустя угрюмое лицо консула посольства Клатчплата появилось на экране. Он с изумлением обозревал открывшуюся перед ним сцену.

— Ретиф! Что вы?.. Как?.. Да вы отдаете себе отчет? Вы что?.. Как вы могли?.. — он запнулся, когда заметил живописную группу на заднем плане. — Ведь это капитан Шлух. Что он там делает?

— Он недавно встретил старого знакомого, — ответил Ретиф, не обращая внимания на стук в дверь. — Господин Клатчплат, как далеко зашли переговоры об участии Блага в конференции?

— А что? Их делегация прибудет через час. Конвой только что запросил у управления порта разрешение на приземление. Но послушайте…

— Конвой? — Ретиф поднял взгляд на дверь, в которую продолжали стучать уже чем–то тяжелым.

— Всего лишь пятьдесят первоклассных крейсеров в качестве конвоя транспорта. Вы уже знаете, что благи никогда не путешествуют безоружными. Но…

— Не могли бы вы уговорить посла отказать им в участии в конференции? — воскликнул Ретиф, — А если не получится, то встретить вооружённой охраной и…

— Господин Ретиф, я не знаю, что за сумасшедшие мысли вас одолевают, — пролаял консул. — Известно ваше отношение к благам и гроакам. Однако брать на себя такую ответственность…

— У нас нет времени для длительных дискуссий, господин Клатчплат, — перебил Ретиф, когда от глухого удара двери затряслись. — Я бы попросил у вас взвод морских пехотинцев, если бы знал, где нахожусь, и…

— Сдавайтесь! — выпалил Клатчплат. — Это единственно правильный ход. Вас могут признать виновным в совершении преступления под воздействием временного психического расстройства, вызванного чрезмерными политическими амбициями, и в этом случае вы выйдете на свободу через один–два года, просидев этот срок на спутнике–тюрьме.

— Интересное предложение. — Ретиф уклонился от пролетевших над ним дверных петель. — И в чем же меня обвиняют?

— Кажется, в убийстве двух салинорцев. Вы ведь это сделали? — поинтересовался Клатчплат.

— Совсем выскочило из головы, — ответил дипломат. — Однако если бы вы придержали свое обвинение, мне бы удалось прибавить к этому счету еще нескольких гроаков. — Он отключил связь, когда дверь содрогнулась, и в ней образовался выпирающий внутрь горб. — А теперь, Шлух, быстро говорите, где выход, — приказал Ретиф. — Я решил ускользнуть через один из трех черных ходов, чтобы избежать необходимости оставлять автографы. Укажите лучший маршрут.

— Никогда.

Ретиф выстрелил с бедра, так что заряд пролетел над левым ухом инопланетянина.

— Вон там, с другой стороны, — быстро прошипел Шлух. — Даже если ты избежишь встречи с моими людьми, наши планы осуществятся, и что бы ты ни сделал, не сможешь нас остановить. — Он подошел к боковой двери и открыл ее. — Убирайся, Ретиф! Но знай, что какой бы путь ни выбрал, тебя ждет ужасный конец!

— В таком случае, первым пойдете вы.

Шлух попытался отскочить, но дипломат схватил его и пинком отправил в темный проход, а сам нырнул следом. И едва успел закрыть за собой потайную дверь, как дверь в кабинет Шлуха с грохотом упала.

IV

Они пробирались по тусклым пыльным коридорам, поднимались по лестницам, тихо брели темными залами, уставленными старинным оружием и доспехами. С потолков свисали рваные знамена. Раз шесть Ретифу едва удалось предотвратить побег гроака. Наконец они оказались в широкой комнате, стены которой были расписаны изображениями скачущих по розовой траве кентавроидов. Шлух указал на широкий проход, через который в помещение проникал бледный лунный свет.

— Твой выход, Ретиф! — насмешливо произнес Шлух. — Иди, если хочешь. Путь свободен.

Ретиф пересек комнату и вышел на узкий балкон, где собралось полным–полно существ, похожих на летучих мышей. При появлении землянина они с карканьем разлетелись. Виноград обвивал низкую балюстраду, а дальше — только темнота… Ретиф посмотрел вниз. Стена отвесно уходила в чернильную темноту. Тротуара видно не было.

— Спасибо за все, Шлух. — Ретиф встал на выступающий из стены шатающийся камень, — Увидимся в суде, если вам позволят прожить достаточно долго, после того как столь бездарно загубили всю работу.

— Хватит нести чепуху! — заорал Шлух, услышав топот гроакских солдат, бегущих по их следам. — Даже если и удастся благополучно спуститься, ты же не знаешь, что делать, и не представляешь, что ждет внизу, в темноте!

— Вы имеете в виду гроакский патруль?

— Не патруль и не морских пехотинцев вашего посольства, которые до сих пор ищут тебя с ордером на арест, но не найдут после того, как окажешься в логове дьяволов.

— Так вот где вы спрятали свою тюрьму? — Ретиф задумался. — И тем не менее я предпочитаю якшаться с привидениями, чем возвращаться в ваш кабинет. Оставайтесь столь же любезны, Шлух.

Ретиф поднял ружье и выпалил в сторону приближающихся гроаков, потом перебросил оружие через плечо и начал спускаться на темные улицы Запретного города.

V

Это был долгий спуск. Несколько раз головы гроаков высовывались с балкона, но быстро исчезали. Стена оказалась покрыта выбоинами, а виноградная лоза давала необходимую опору для рук и ног. Десять минут понадобилось Ретифу на путешествие. Потом он очутился в кустах и, пройдя чуть дальше, выбрался на улицу с мраморными домами, похожими на заброшенные могильные склепы. Две салинорские луны выглянули из–за туч. Улицу залил призрачный свет. Что–то маленькое и темное пролетело над головой Ретифа. Вдали слышались чьи–то причитания. Ретиф поспешил по странной улице. Шаги отдавались гулким эхом.

Впереди возвышался обелиск. Надписи на нем, почти стертые временем, указывали, что он установлен в честь битвы с гигантами. На другом углу маленькой площадки в камне были высечены головы великанов–людоедов. Дипломат прошел мимо фонтана, который, по–видимому, давно не работал. У фонтана сидели мраморные русалки. Сырой ветер гнал по улице сухие листья. Остановившись, Ретиф услышал шаги чьих–то маленьких ног. Но шаги почти сразу стихли.

— Выходите, — позвал Ретиф. — Есть новость, которую вам следует знать.

Послышался чей–то приглушенный смех… или это был ветер, ищущий что–то среди колонн замка. Ретиф пошел дальше. Завернув за угол, землянин заметил какое–то движение..Что–то быстрое, как молния, юркнуло в раскрытую дверь одной из гробниц. Ретиф пошел следом и очутился в зале без потолка. Вдоль стен выстроились огромные каменные фигуры с пустыми глазницами.

— Мне нужен проводник, есть добровольцы? — позвал Ретиф.

— …цы… цы… цы, — ответило эхо со всех сторон.

— Существует опасность вторжения. С этим надо разобраться сейчас же.

— .. .же… же… же, — отозвалось эхо. Звук стих, но он словно бы послужил сигналом. Заскрипели высокие двери, а потом захлопнулись с громким стуком. Ретиф подошел к одной, подергал за ручку и понял, что та крепко заперта. Тогда беглец вернулся в центр зала и тут заметил в дальнем углу открытый проход. Обогнув небольшой бассейн, в котором отражалась сверкающая луна, Ретиф вошел в коридор и, сделав шагов двадцать, очутился на террасе с уходящими вниз ступенями. Внизу раскинулся неухоженный парк — кусты и растущие в полном беспорядке деревца с черными листочками.

Ретиф спустился по лестнице с высокими ступенями. Тени заметались вдоль тропинки среди стволов древних деревьев. Лица статуй смотрели на землянина из темноты. Жуткие очертания каменных чудовищ угадывались чуть подальше. Дипломат вышел на широкую поляну, вдоль которой шла стена, уходящая в темноту. На стене в два ряда стояли скульптуры огромных размеров. Чуть дальше Ретиф обнаружил маленькую, украшенную колоннами гробницу. Она пряталась между сухими ветками громадного хвойного дерева. Землянин тихо подошел к сооружению. Через зарешеченное окошко слабый лунный свет падал на оплетенное виноградом изображение огромного салинорца в доспехах древнего воина. В темноте за похороненным героем что–то задвигалось. Ретиф бросил камешек в окно и прижался к стене у входа. Через мгновение в проходе появилась голова, и рука Ретифа сжалась на тонкой шее салинорца.

— Извините, что пришлось прервать игру, — проговорил дипломат. — Но нам, похоже, самое время поговорить.

VI

— Цена за вход в святой могильник героев — смерть, землянин, — слабым голосом прошептал инопланетянин.

— Понимаю, — ответил Ретиф, держа салинорца на вытянутой руке, чтобы избежать ударов бешено молотящих по воздуху ног. — Однако мое маленькое вторжение не может идти ни в какое сравнение с тем, что затеяли гроаки. Может, вы все–таки выслушаете меня, прежде чем вынести приговор.

— Завтра — ничто. Прошлое — вот самое главное. Зачем бороться с Судьбой, пришелец?

— Мы можем позволить Судьбе вершить свои дела, если вам удастся понять, что мне необходимо несколько сотен ловких салинорцев. Надо отвлечь гроаков… их патрули на какое–то время. Мне необходимо попасть в посольство Земли…

— Молись своим богам, землянин, — перебил его салинорец. — Твоя судьба предопределена.

— Вы настойчивы, — сказал Ретиф. — Похоже, что я несколько переоценил гражданскую верность салинорцев. — Он отпустил аборигена, который, поправив одежды, решительно посмотрел на Ретифа.

— Ты не прав, — заговорил абориген. — Тебе никогда не удастся покинуть этот священный предел.

За спиной Ретифа послышались свистки. Дипломат обернулся и увидел, как отовсюду выскакивают салинорцы. Огромные кинжалы засверкали в лунном свете. Неожиданно круг аборигенов распался. Ретиф оперся о гробницу, снял с предохранителя бластер и повел им из стороны в сторону, предупреждая нападающих. Туземцы остановились.

— Добро пожаловать на праздник, — сказал дипломат. — Теперь, когда можно собрать кворум, наверное, удастся договориться.

— Ты вторгся в наше славное прошлое, землянин, — с дрожью в голосе произнес сморщенный салинорец. — Ты совершил самое ужасное святотатство.

— Святотатство, которое готовят гроаки, волнует меня намного больше, — ответил Ретиф. — Вы, ребята, похоже, не очень этим озабочены, но с точки зрения Земли гроаки могут создать опасный прецедент. Могут возникнуть новые диктатуры.

— Землянин, прошли те времена, когда салинорцы были могущественными воинами. Если теперь нам предстоит умереть, мы с достоинством встретим такую судьбу.

— Нет ничего достойного в том, чтобы быть задушенными гроаками или раздавленными под пятой благов, — прервал его Ретиф. — Я слышал, у них очень странное чувство юмора по отношению к тем, кто был ими доволен и тем самым доказал, что хуже их.

— Убить этого инопланетянина сразу же, не так ли? — спросил скрипучим голосом один из аборигенов, стоящий в первом ряду. — Потом мы все славно умрем, как и предсказано.

— Достаточно разговоров, — заявил старый салинорец. — Пусть тот, кто потревожил покой героев, будет наказан!

Салинорцы посмотрели на оружие в руках Ретифа, зашаркали ногами, но ни один из них не сдвинулся с места.

— Может быть, вы все–таки отмените казнь и обратите свой гнев против истинных виновников? — спросил Ретиф.

— Хм… — старый салинорец, который говорил раньше, обратился к своим соратникам. Салинорцы склонили головы, перешептываясь.

— Мы решили, — начал старик после того, как совещание закончилось, — что это дело должны рассмотреть старейшины. — Он поднял дрожащую руку. — Не потому, что мы боимся пасть от твоего убийственного оружия, землянин, а из–за того, что хотим принять элегантную и приятную смерть.

Оратор взмахнул рукой, и в плотных рядах вооруженных туземцев образовался проход.

— Землянин, я предоставлю тебе честь предстать перед судом Старых Богов Салинора, которые сами примут решение по этому делу. Пойдем, если ты не боишься.

— Вполне разумно, — согласился Ретиф. — Если существует необходимость быстро действовать, лучше всего обращаться сразу к самым главным. Где они?

— Созерцай Богов Салинора! — слабым голосом провозгласил старец. Аборигены склонились в поклоне перед каменными фигурами. Ретиф с уважением склонил голову.

— Впечатляющие фигуры, — сказал он, — тем интересней будет посмотреть, как они справятся с нашей проблемой.

— Святая простота, — вздохнул старец. — Одно дуновение Священного Миама, и тень их исчезнувшей жизни возродится. Потом они выслушают нас и совершат правосудие старым способом, голыми руками.

Ретиф медленно прошелся вдоль ряда статуй, заметив изношенную одежду, реалистично вырубленные конечности, свирепые лица, тускло поблескивающее оружие древних воинов. Несмотря на большие размеры, они имели разительное сходство с морщинистым собеседником человека. Аборигены следовали за старцем и Ретифом в тишине и почтении.

— Когда–то население Салинора было многочисленно, — объяснил старик, заметив вопросительный взгляд Ретифа. — Отважные и могучие воины, — он вздохнул. — Вот стоит Збориаль Сильный — Мститель Всем Обидчикам; Дальше гордый Валингрэйв — Победитель Харра и Джунгулона. Здесь, — указал на скромную гробницу, — лежит Зверский Бузун, известный как Бузун Неистовый, оставивший после себя кровавую память. А тут, — старец взглянул на четырехногое, напоминающее богомола создание с типичными для салинорцев торсом и головой, — покоятся бренные останки Тассара Великого, того, кто одной рукой покарал орды Досса в мирах столь отдаленных, что свет того великого дня еще не достиг лика Салинора.

— Выглядит крутым парнем, — согласился Ретиф. — Жаль, что он сейчас не с нами. Очень бы удивился тому, что происходит.

— Разве я не сказал тебе, что могущественный Тассар сам вынесет окончательный приговор? Всегда решает он вместе с Августом Черепом и Маглодором Быстрым, реже с Белджеском, Ларом, Проантиппо Высоким — Королями из Королей…

— Самое августейшее собрание, — согласился Ретиф. — Но, похоже, они довольно неразговорчивы.

— Ты насмехаешься над Богами Салинора, землянин? — Старейшина изогнулся и сделал величественный жест. Пара аборигенов примерно такого же возраста, как и он, вынесли и положили на траву большой ящик, открыв крышку. Внутри находился цилиндр, от которого во все стороны отходили клапаны и змееподобные пучки пластиковых трубок. Трясущийся старик дунул в одну из них и поднес ящик к пьедесталу, на котором стояла скульптура кентавроида.

— Просыпайся, Великий Тассар! — закричал он на щелкающем языке. — Восстань от долгого сна, чтобы свершить правосудие над тем, кто без разрешения пришел во Дворец Героев!

Абориген шагнул вперед и поднес кончик шланга к ноздрям статуи. Ретиф услышал слабое шипение газа.

— Дай нам крупицу своей мудрости, как в те давние дни, о Тассар! — продолжал старик. Он еще ближе поднес кончик шланга.

— Почти все Святые Миамы выдохлись. Видно кто–то из еретиков откачал их тайком.

Неожиданно кончик одного уха статуи шевельнулся. Вздрогнули веки, разжались губы.

— Глоп! — сказала величественная фигура и замолчала.

— Провались все пропадом. В такую минуту баллон оказался пустым! — проворчал кто–то рядом с Ретифом.

— Что старик делает? — тихо спросил Ретиф, наблюдая, как Хранитель Святых Миамов интенсивно вращал кончиком шланга, тщетно пытаясь разбудить неподвижного бога.

Тассар вновь зашевелился.

— Черт раздери всех мерзавцев! — неожиданно раздался голос. Статуя заговорила.

— Где мои наколенники? Где моя пудра для бабок? Где моя булава? Черт побери этого проклятого оруженосца…

— Великий Тассар, проснись, — старик удвоил усилия. — Услышь меня! Сейчас здесь стоит иноземец, который осквернил останки Богов Салинора своим присутствием.

— Ох… это ты, Теорион, — промямлил Тассар. Его глаза открылись пошире. — Ты выглядишь ужасно. Я думаю, прошло много времени. Это не чужеземец потревожил мой покой, а ты своей дурацкой болтовней. — Он наклонился, выхватил шланг из рук старика, поднес его к ноздрям и глубоко вдохнул.

— Ах… Именно это нужно ветерану!

— Даже если так, Великий Тассар! — Тут старик снова начал рассказывать о гнусности Ретифа. На середине рассказа ресницы Тассара задрожали, он выронил шланг и захрапел.

— Итак, проблема состоит в том, как осуществить предписанный ритуал, чтобы избежать нарушения приличий, не пасть под выстрелами пришельца, словно спелая кукуруза? — промолвил старейшина. — Великий Тассар? О, могущественный?! — Он еще раз с воодушевлением потряс кончиком шланга, но на этот раз его попытки были тщетны. Статуя стояла неподвижно, как сфинкс.

— Так много внимания уделяется мудрости веков, — сказал Ретиф. — Похвальное рвение, Теорион. Однако, похоже, этот оракул не заинтересовался нашими проблемами. Я предлагаю начать действовать…

— Давайте быстро заставим его замолчать! — снова закричал маленький салинорец. «Тот же, кто и раньше говорил», — подумал Ретиф.

— Хватит добиваться решений у древних богов. Отрубите землянину голову, и пусть Судьба делает свой выбор.

— Молчать, нахальный уродец! — Теорион повернулся к говорившему. — Твои слова оскорбляют величие Салинора. Как твое имя? Мы должны будем наказать тебя!

Тот, к кому обратился старец, отступил, засуетился, словно почувствовал, что чересчур обращает на себя внимание. Ретиф посмотрел ему в лицо.

— Черт меня подери, если это не старый приятель Корнел, — сказал он. — Похоже, большой специалист по части смертей. Кажется, ты уже дважды испустил дух.

Инопланетянин с лицом Корнела внезапно завертелся и метнулся в задние ряды.

— Держите его! — приказал Теорион. «Корнел» резко наклонил голову, увернулся и нырнул между салинорцами, заметался из стороны в сторону, потом стремительно бросился бежать. Охота продолжалась среди кустов. Ретиф удобно уселся на каменный пьедестал и зажег наркотическую палочку. Прошло пять минут, прежде чем аборигены вновь появились в поле зрения. Преследуемый салинорец бросился к гробнице и нырнул внутрь.

— Его кощунство переходит всякие границы, — выдохнул Теорион, подходя к Ретифу, — Теперь сумасшедшее существо нашло убежище в гробнице Бузуна!

— Пусть он только покажется, и мы разберемся с ним, — сказал кто–то.

— Остановитесь! — провозгласил Теорион, после того как кольцо преследователей сомкнулось вокруг гробницы. — Мы не можем обесчестить героя возней у его ног. Идите сюда! Пусть бешеный маньяк выйдет сам. Он придет в себя в тени деревьев, среди великих останков своих предков.

Ретиф достал из кармана фонарик и направил луч света между колоннами, туда, где скрывался беглец. Между могучими, одетыми в сталь ботфортами Бузуна виднелась пара ног поменьше.

— Поправочка, — заметил Ретиф. — Это не его предки. Он не салинорец, посмотрите.

Луч света натолкнулся на клубы дыма, окутывающие благородные черты героя.

— На ваше собрание проник переодетый инопланетянин–чужак, который испускает коричневый газ, когда возбужден.

— Что это? Коричневый газ? — поток вопросов Теориона был прерван громким криком, который испустил салинорец, стоявший у входа в храм.

— Он пошевелился! Бузун оживает!

Неожиданно салинорцы стали разбегаться в разные стороны. Ретиф ухватил Теориона за руку, прежде чем тот скрылся.

— Отпусти мою руку, пришелец, — проскрежетал старик. Из гробницы послышался рык. — Смерть я встречу с улыбкой на лице, но было бы глупо быть разодранным на куски собственным предком.

— И из таких парней вы делали героев? — поинтересовался Ретиф, в то время как из могилы донесся чудовищный грохот. Потом по воздуху пролетело тело псевдо–Корнела и, упав у ног землянина, стало корчится в конвульсиях.

— К сожалению, Бузун потерял рассудок после того, как в течение трех месяцев его пытали щекоткой. Он находился в руках бесславных криппов, — поспешно объяснил Теорион. — Он подвержен ужасным вспышкам гнева, когда его будят, и лучше нам скрыться.

Старик выдернул руку и умчался со скоростью, завидной для его возраста. Ретиф повернулся, услышав грохот падающих камней. Могучая фигура появилась среди колонн. Бузун стоял, держась за колонны руками. Веревки мышц натянулись у него на шее, бицепсы вздулись. Колонны пошатнулись и обрушились в разные стороны. Бузун зарычал, когда в спину ему ударил кусок мраморной плиты. Он сделал шаг вперед, в то время как гробница обрушилась у него за спиной. Восемь футов высотой, массивный как древний дуб, герой стоял в лунном свете и рычал. Наконец его дикий взор остановился на Ретифе.

— Крипп! — взвыл он. — Теперь ты попался! — и бросился на одинокого землянина.

VII

Ретиф остался стоять на месте.

— Ты, герой, вероятно, спутал меня с кем–то, — заявил человек. — Я всего лишь инопланетянин, спасатель планет.

Воин с ревом пролетел то место, где всего мгновение назад стоял Ретиф. Великану потребовалось много времени, чтобы выбраться из кустов, куда он попал в погоне за неуловимой жертвой.

— И в связи с этим я бы хотел попросить тебя о небольшом одолжении, — продолжал Ретиф. — Враги, называемые гроаками, запланировали кровавое избиение иностранных дипломатов, попавших в ловко расставленную ловушку.

— Р–р–р! — ревел в ответ Бузун, нанося по воздуху удары, способные свалить лошадь. Ретиф уклонился от одного бешеного свинга, нырнул под другой и нанес правой и левой руками одновременно два удара в живот гиганта, но результата это не дало. Землянин отскочил в сторону, увернувшись от Бузуна, попытавшегося схватить противника. При этом гигант умудрился ударить сам себя в диафрагму и согнулся, задыхаясь.

— Сейчас гроаки патрулируют улицы, — продолжал Ретиф. — Крайне важно пробраться в посольство Земли с новостями. Именно поэтому я прошу вас протянуть руку помощи.

Ретиф отступил, когда Бузун вытащил из ножен шестифутовый клинок и занес его над головой. Дипломат отбросил бластер в сторону и вырвал у ближайшего каменного воина копье толщиной в руку. Бузун прыгнул, меч просвистел в дюйме от едва отскочившего в сторону Ретифа.

— Если бы вы только сказали слово своим потомкам, я думаю, они бы согласились помочь мне. — Ретиф с силой упер копье в нагрудный панцирь Бузуна. — Ну, так как?

Бузун отбросил меч, схватил копье обеими руками и с силой потянул, а когда Ретиф резко отпустил древко, гигант полетел назад, споткнулся об обломки колонны и упал. Дипломат услышал тупой звук, когда голова великана стукнулась о ступени его прежнего убежища. Ретиф подскочил к упавшему герою и, использовав перевязь великана, связал ему запястья, а потом лодыжки. Тут кусты раздвинулись. Из них высунулся Теорнон.

— Что происходит? — спросил он. Его глаза округлились, когда увидел плененного великана. — Что это? Зверский Бузун пал от руки обыкновенного инопланетянина?

— Вряд ли мне принадлежит эта слава, — ответил Ретиф. — Закончилось действие газа. — Землянин взглянул на то место, где минуту назад упал «Корнел». — Но если вы найдете двойника Корнела, я смогу снова разбудить Бузуна.

— Вот этот несчастный ублюдок, — ответил салинорец и вытащил невезучего лазутчика из кустов. Ретиф схватил пойманного за шиворот и сунул под нос Бузуну.

— Подыши на Великого Героя, коротышка, — приказал Ретиф.

Облако коричневого газа вырвалось из уст несчастного.

— Еще!

Пленник несколько раз дыхнул в ноздри великому воину. Через мгновение Бузун дернулся, зашевелился и открыл глаза.

— Ты все еще здесь, а? — спросил он Ретифа. — Я думал, что ты мне приснился. — Воин хихикнул. — Первый раз за последние пару сотен лет вдохнул я такого свежего воздуха. Давай еще! — закричал он, когда Ретиф попробовал отодвинуть пленника.

— Нет, не дам, пока вы не согласитесь помочь мне, — возразил Ретиф. — После этого обещаю вам море Священных Миамов!

— Не шутишь? Дай только добраться до этих груклей или как ты их там называешь? Пусть не думают, что им удастся уничтожить дипломатов и навлечь беду на мою родную планету. Я их в порошок сотру!

— Договорились. — Ретиф повернулся к Теориону. — А, вот и вы. С нами вы или нет?

— Если Бузун одобряет это предприятие, то кто мы такие, чтобы возражать? — удивился старик. — Поднимайтесь, послушные сыны Салинора! По крайней мере, в эту ночь древняя слава воскреснет вновь.

Ретиф дал Бузуну вдохнуть еще одну порцию газа и передал пленного Теориону.

— Не давите на него слишком сильно, — предупредил землянин. — Мы должны использовать его как можно дольше. Если этой экспедиции суждено завершиться успешно…

VIII

Из затененной арки в полуквартале от резных ворот посольства Земли Ретиф, сидя верхом на широкой спине кентавроида Тассара, наблюдал за полусотней солдат Гроа, охраняющих вход. Инопланетяне внимательно следили за всей улицей, держа бластеры наготове. За спиной Ретифа зазвучали неотвратимо приближающие шаги, это шел еще один патруль гроаков.

— Будьте готовы, — сказал Ретиф. — Еще десять секунд…

Издалека послышались слабые крики. Зашлепали сапогами солдаты, загремели ружья. Потом появилась пара отстреливающихся гроаков, а за ними гналась могучая фигура в старинных доспехах. В нескольких шагах от Ретифа преследователь догнал патрульных, схватил их и швырнул в разные стороны. За древним воином, задрав тоги и размахивая ритуальными ножами, к воротам посольства метнулась толпа священников–салинорцев. Через мгновение Бузун оказался в толпе гроакских «миротворцев» у ворот посольства. Рассвирепев не на шутку, Бузун молотил всех подряд булавой.

— Пошли! — Ретиф пришпорил Тассара, и могучий кентавроид метнулся вперед. Они оказались в самой гуще схватки. Ретиф размахивал метровой дубиной, в то время как Тассар молотил врагов железными копытами.

— Пробивайся через толпу, — приказал Ретиф своему «коню». — Мы расправимся с ними попозже, после того как позаботимся о главном!

— Ай–яй–яй! Какой приятный хлюпающий звук издают эти грукеры под моими копытами, — пропел старый воин, пробиваясь сквозь толпу к открытым воротам. Позади Ретиф. заметил Бузуна. Тот расшвыривал гроакских солдат, как соломинки. А из темноты появлялись все новые и новые толпы салинорцев. Гроак в сторожке за воротами выхватил бластер и выстрелил, но заряд прошел над головой Ретифа. Необычный конь со всадником галопом ворвались во двор и пересекли лужайку перед освещенным входом. Ошарашенный морской пехотинец издал странный звук и опустил руку на рычаг, который мог закрыть решетку перед самым носом ворвавшихся,, однако Тассар одним взмахом руки уложил часового. Оказавшись в здании, Ретиф спешился и помчался наверх по лестнице, одним прыжком одолевая по пять ступенек. Неожиданно на верхней площадке лестницы появился консул Клатчплат.

— Ретиф! — глаза консула остановились на огромном кентавроиде Тассаре, на шлеме и доспехах древних воинов салинора и на разношерстной толпе, карабкающейся следом за дипломатом.

— Боже правый! Измена! Предательство! Галлюцинация! — Консул бросился бежать, однако Ретиф успел схватить его и развернуть к себе.

— Банкет уже начался?

— Т–т–только начинается, — промямлил консул, — Я просто не люблю запаха гроакской похлебки, потому и вышел на пять минут подышать свежим воздухом.

У высоких дверей в банкетный зал стоял морской пехотинец в парадной синей форме и полированном шлеме. На поясе у него висел церемониальный пистолет сорок пятого калибра. Увидев приближающуюся толпу, он потянулся к кобуре. Ретиф шлепнул его по руке.

— Извини, сынок, — сказал секретарь посольства и ударом ноги растворил двери. С обеих сторон П–образного стола всевозможные существа с разных планет уставились на Ретифа. Дипломат указал на салинорских слуг, стоящих за спиной каждого гостя. — Схватить их, — скомандовал он и поймал ближайшего, в то время как священники бросились выполнять его приказ.

IX

— Вы с ума сошли, Ретиф, — произнес бледный, трясущийся консул Клатчплат, вошедший вслед за священниками через разбитые двери. — Что это значит? Почему вы оказались во главе этой шайки бандитов? Я должен заявить протест, несмотря на угрозу физической расправы, из–за жестокости, с которой вы относитесь к нашим милым слугам. Они же находятся под протекторатом ДКЗ!

— Некоторые из них выживут, — ответил Ретиф. Он взял со стола мясной нож, подошел к одному из схваченных официантов и одним ударом распорол его тело от подбородка до пупка. Клатчплат издал хлюпающий звук. Посол Шиндлсуит побледнел и тихо опустился под стол до того, как Ретиф наклонился и достал из искусственной оболочки мягкотелое двухфутовое создание, похожее на омара.

— Это не салинорец, это благ! — Ретиф снова наклонился и вытащил небольшой баллон. — А это их жидкий воздух — азот.

— Благи? — Клатчплат с изумлением посмотрел на покорное существо, из дыхательного отверстия которого исходил коричневый газ. — Но зачем? Как? Послушайте, Ретиф, даже если это благи, какой ущерб они, невооруженные, могли нам причинить? Чем можно оправдать ваше ужасное поведение?

— Благи питаются камнями, — объяснил Ретиф. — И они хорошо контролируют свой обмен веществ. Обычно выделяют безвредный газ, однако, испугавшись, начинают выделять окись азота. Здесь, в закрытом помещении, для того чтобы убить всех гостей, каждому из них понадобилось бы только один раз выдохнуть — и все готово. Чисто сработано.

— Но зачем? — настаивал Клатчплат.

— У меня есть идея. Посол Снит может объяснить, почему благи оказались здесь вместо обычных официантов, — предложил Ретиф.

Снит, борясь с Тассором, издал слабое мычание.

— Злорадствуйте, господин Ретиф, — прошипел он. — Каждое слово — правда! Ценю вашу мудрость! Но пока пытались разоблачить этот маскарад… да, именно маскарад, эскадра кораблей благов, которой вы, земляне, так наивно позволили пройти через блокаду, выгружает пятьдесят тысяч отборных солдат — сливки благского флота! Уже сейчас эти маленькие, но отважные ребята занимают город, выдыхая свои смертоносные пары на всякое живое существо, попадающееся на дороге. К утру в живых не останется ни одного салинорца, чтобы оспаривать требования Гроа на мировое господство…

— Снит, вы сошли с ума! — испуганно произнес Шиндлсуит, уже достаточно придя в себя. — Когда об этом станет известно, вас поставят перед галактическим трибуналом, с вами станут обращаться таким образом, что имя Гроа станет нарицательным!

— Позвольте возразить вам, уважаемый Джордж! Никто не услышит ни одного слова о заговоре. Мы уже оборвали вашу связь с флотом ДКЗ. Через несколько минут мои миротворцы прибудут сюда, чтобы развеять иллюзию вашего успеха. Однако не сердитесь. Я обещаю вам быструю и безболезненную кончину. — Он замолчал, уставившись на Ретифа. — Ну, что вы качаете головой? Мой план безупречен! Наше вторжение — свершившийся факт!

— Действительно, но вы упустили одну маленькую деталь, — заметил Ретиф.

— Я ничего не упустил, — прошипел Снит. — Прислушайтесь, оккупационные войска уже приближаются к посольству.

Послышались тяжелые шаги, и в дверях появилась могучая фигура Зверского Бузуна. Он сорвал двери с петель и отшвырнул их.

— Все идет отлично, Ретиф! — прокричал он, — Не знаю, как ты все это придумал, но всюду появилось полным–полно этих милых парней, которых ты называешь благами. Все наши хватают их. Я тут тоже поймал одного и теперь ношу в кармане. Он снабжает меня Миамами! — Глаза великана остановились на столе, заваленном едой. — Хо! — пробасил он. — Я не ёл уже веков восемь.

— Так вот почему провалилось наше вторжение? — пролепетал Снит. — Так тщательно спланированное, оно провалилось уже через одиннадцать часов из–за тривиального недосмотра?

— Да, ваше вторжение завершилось бы полным успехом, — заметил Ретиф. — Но в этот раз победители оказались в плену.

X

— Я в самом деле протестую. Это вмешательство во внутренние дела суверенного мира, Джордж, — прошептал посол Снит со своего места на трибуне, где стоял среди группы почетных зрителей: местных жителей и иностранцев в ожидании парада, организованного салинорцами в честь вторжения.

— Я требую немедленно возвратить конфискованный благский флот и репатриировать всех благов…

— Избавьте меня от погребальных песен, дорогой Снит, — поднял руку посол Шиндлсуит. — Нам пришлось бы здорово потрудиться и потерять много времени, если бы попытались выгнать благов. Уверен, вы понимаете, что как только их дыхательные баки истощатся, они сбегут, начнут пробивать шахты, где на глубине в несколько миль расположены азотсодержащие пласты. Поедая камни, они будут освобождать другие полезные элементы

и размножаться. Думаю, следует сказать, что вы счастливо отделались и сейчас находитесь среди почетных гостей на трибуне, как один из создателей Плана эмиграции благов, а не занимаете одну из кают для почетных пленников на корабле ДКЗ, ожидая межпланетного трибунала.

— Пфи! — гроак затрясся, бормоча возмущенным голосом. — В таком случае, — он сменил тему, — я не вижу причин, по которым Гроа должна предоставлять кредит для программ, в соответствии с которыми эти неблагодарные аборигены даром получают восстановленную азотную атмосферу.

— Вы так думаете, Снит? — спросил Руководитель миссии Земли тихим голосом. — Полное раскрытие событий, которые привели к восстановлению дружественных отношений, могло бы привести некоторых критиков в Секторе к ошибочному заключению, что я утаил от общественности ряд событий и заявление, сделанное вами и записанное на магнитофон, приготовленный для записи торжественных речей.

Тут наконец послышались отдаленные звуки марша.

— Господа, я слышу, они приближаются.

Вдоль улицы двигалась процессия с поднятыми стягами. Возглавляли колонну величественные Тассар и Бузун. Азотные емкости, предоставленные им компанией ДКЗ, висели на боку у каждого героя. Доспехи сверкали в лучах заходящего солнца. За ними, ряд за рядом, маршировали ожившие Боги Салинора. Хвост колонны терялся в конце улицы.

— Эти ребята захватили эскадру благов в качестве трофея, а теперь хотят организовать военную экспедицию, поход. Это трудно будет обосновать в докладе, — сказал Шиндлсуит. — Но для широкой публики, — добавил он, — мне удастся сочинить правдоподобную историю, если их экспедиции, как мы заранее договорились, будут проходить только на территории гроаков, господин Теорион.

— Конечно. Я надеюсь, вы не станете чинить препятствий этим головорезам, если они покинут Салинор, — громко прошептал в ответ старик. — Хорошо, если мы избавимся от этих воинственных хамов. Они понятия не имеют о достоинстве, присущем легендарным героям.

Тассар, заметив Ретифа, покинул строй и легким галопом направился к группе наблюдателей, которая пускала дым, раскуривая сигары.

— Мы скоро улетим, — сердечно сказал он. — Но я рад, что уезжаю. Наша родина теперь уже не та. Даже не могу спокойно поваляться на траве без того, чтобы какой–нибудь дворник не выскочил и не устроил мне скандал. А еще это умирающее солнце! Фи! Я впадаю в глубокую депрессию. — Он выдохнул большой клуб дыма и внимательно посмотрел на Ретифа.

— Слушай, а почему бы тебе не изменить решение и не поехать с нами, а, Ретиф? — спросил он. — Мы неплохо развлечемся. Пересечем Вселенную… Чего тебе делать с этими уродами?

— Заманчивое предложение, — ответил Ретиф. — Может быть, когда–нибудь я и присоединюсь к вам. Думаю, вашу тропу во Вселенной будет легко найти.

— Договорились! — Кентавроид хмыкнул, отдал салют и помчался догонять колонну, марширующую под музыку с развернутыми знаменами. Колонна исчезала, растворяясь в ярком свете заходящего солнца Салинора.

 

Механическое преимущество

I

— Двадцать тысяч лет назад, — говорил атташе по культуре Пеннифул, — здесь, если я не ошибаюсь в своих оценках, была столица процветающей инопланетной культуры.

Полдюжины землян — члены полевой экспедиционной группы Дипломатического Корпуса Земли — стояли в центре узкой полоски бирюзовой травы, которая вилась между осыпающимися каменными стенами оранжевого цвета, ржавыми и исковерканными металлическими шпилями, на которых кое–где сохранились кусочки цветной керамики, и холмиками, где дикие цветы качали своими причудливыми лепестками при свете огромного оранжевого солнца.

— Вы только вообразите, — благоговейным тоном заговорил консул Мэгнан, когда их группа миновала осыпающуюся аркаду и шла по занесенной песком площади. — В те времена, когда мы еще жили в пещерах, эти существа уже создали машины и страдали от пробок на дорогах, — он вздохнул. — А теперь они полностью вымерли. Стрелки на наших датчиках — обнаружителях жизненных форм только подрагивали.

— Они, похоже, проделали путь от неандертальца до ядерного самоуничтожения за рекордное время, — заметил второй секретарь Ретиф. — Но, я думаю, у нас есть шанс улучшить их репутацию.

— Вы только подумайте, джентльмены! — воскликнул Пеннифул, задерживаясь у основания пилона без верха и потирая руки со звуком, который производит цикада, ухаживая за своими крылышками. — Целый город в нетронутом состоянии — нет, более того, весь континент, целая планета! Это же мечта археолога! Представьте себе сокровища, которые можно здесь найти, — каменные топоры и телевизоры, орудия из кости и пластика, устройства, необходимые дома, в школе и в офисе, жестяные банки, пивные бутылки, кости — о, бог ты мой, кости, джентльмены! После всех этих столетий выходящие на свет божий, чтобы рассказать нам свои истории о жизни и смерти культуры!

— Если они мертвы уже двадцать тысяч лет, то что толку копаться в их мусорных кучах? — тихим голосом проговорил помощник военного атташе. — Должен заметить, что Корпус потратил бы деньги с большей пользой, если бы провел подробную рекогносцировку на Боге или устроил систему слежения на Гроа.

— Цыц, майор, — сказал Мэгнан. — Подобные замечания служат только тому, что укрепляют расхожий стереотип о невежестве военных.

— Что же невежественного может быть в том, чтобы быть готовыми к обороне? — возразил офицер. — Хотя ради приятного разнообразия мы могли бы напасть на них первыми, сразу же, вместо того чтобы быть захваченными врасплох на своих планетах.

— Сэр! — Мэгнан дернул себя за лацканы красно–коричневого полевого плаща, отделанные плетеной иридиевой тесьмой. — Вы так вот запросто готовы отвергнуть шестисотлетнюю традицию?!

— Итак, джентльмены, — продолжал Пеннифул, — мы здесь не для того, конечно, чтобы проводить полномасштабные раскопки, а просто для предварительного осмотра. Но я не вижу причины, почему бы нам не попробовать. Мэгнан, что, если вы возьмете одну из этих лопат, и мы немного тут пошустрим. Но осторожно, не забывайте, что ни в коем случае нельзя нанести вред какому–нибудь невосстановимому предмету искусства.

— Бог ты мой, я бы с удовольствием, — сказал Мэгнан, когда босс предложил ему лопату. — Но, к сожалению, я страдаю редкостным заболеванием суставов, которое называется «рука мотоциклиста»…

— Дипломат, который не может согнуть руку в локте? — живо возразил босс. — Ерунда, — Он сунул инструмент в руки Мэгнану.

— Это возмутительно, — пробормотал Мэгнан, когда его начальник вышел из зоны слышимости в поисках места, подходящего для начала раскопок. — Мне казалось, что я добровольно вызвался участвовать в расслабляющем пикнике, а не для того, чтобы меня заставляли работать землекопом.

— Ваш опыт раскопок в материалах центрального архива вполне пригодится вам, мистер Мэгнан, — заметил второй секретарь Ретиф. — Просто представьте, что мы ищем свидетельство о каком–либо политическом прогнозе, который не исполнился и при этом был сделан человеком, стоящим в списке повышений чуть выше вас.

— Я решительно отвергаю ваш намек, что я мог бы унизиться до такой тактики, — напыщенно проговорил Мэгнан. — Во всяком случае, только идиот станет заносить в протоколы предположения. — Он подозрительно уставился на Ретифа. — Я, э–э, полагаю, что вы не станете утверждать, что лично знаете такого идиота?

— Я знал, — ответил Ретиф. — Но он только что стал послом.

— Эге, — пропел Пеннифул из замусоренного дверного проема, по обе стороны которого располагались незастекленные окошки, — Отлично сохранившейся строение; вполне вероятно, что это музей. А что, если мы заглянем?

Дипломаты потащились за своим восторженным лидером, который пробрался в помещение без крыши с неровным, замусоренным полом и голыми стенами, с которых давно исчезла штукатурка. Вдоль одной из стен комнаты в футе над полом проходил выступ с плоским верхом. Пеннифул ткнул пальцем в небольшое возвышение на нем, которое оказалось комковатым предметом.

— Эврика! — возопил он, стряхивая грязь со своей находки. — Вы видите, джентльмены? Я уже обнаружил шедевр эпохи поздней Мишурности!

— Позвольте, сэр, — обратился к лидеру экспедиции пухлый третий секретарь. — Поскольку Вердигри — это девственный мир, и мы здесь первые существа, появившиеся после его открытия, то как же получилось, что эпоха уже имеет свое название?

— Очень просто, мальчик мой, — резко бросил ему Пеннифул. — Я только что присвоил ей название.

— Послушайте, сэр, — заметил деятельный сотрудник агентства информации, тыкавший находку пальцем. — Я думаю, здесь произошла ошибка. Это не музей, это закусочная. А этот шедевр — тарелка с окаменевшим картофельным пюре и мумифицированным горохом.

— Бог ты мой, Куагмайр, вы, похоже, кое–что там нашли, — заметил внушительного вида офицер администрации. — Похоже на то блюдо, которым угощали на обеде в честь посла Клохаммера…

— Он прав, — заявил Мэгнан со своего места дальше вдоль стены, — здесь второе блюдо в виде жаркого по–французски.

— Болваны! — бросил им Пеннифул. — Меня не интересуют предположения дилетантов, чтобы классифицировать бесценные древности. Будьте любезны оставить эти дела экспертам. Теперь идемте дальше. Похоже, рядом расположена комната с сохранившейся крышей — комната, которую никто не посещал в течение двадцати тысяч лет! Могу поставить свой орден «Большой кордон» Космического легиона, что нас там ждет восхитительное открытие!

Сотрудники прошли вслед за ним мимо металлической двери, стоявшей полуоткрытой, в темное помещение. В следующий момент комнату залил бледно–желтый свет.

— Стоять, где стоите! — раздался за спинами делегации слабый голос с шипящим акцентом. — Поднять ваши пальцевые конечности над мозговыми выростами, или же вас испепелить на месте!

II

Из тени за дверью вышло существо с веретенообразными ногами, закрытыми металличеокими щитками, и в блестящем шлеме. Оно небрежно нацелило ружье в колени Мэгнану.

— Что это такое? — голос Пеннифула сорвался на полуслове. — Гроаки? Здесь?

— Именно так, мягкотелый, — подтвердил чужак. — Немедленно подчиниться моим приказам, иначе прибавить ваши костные компоненты к тем, что уже здесь зарыты!

Из ниш и из–за колонн появились еще существа, размахивающие оружием, они обступили дипломатов, угрожающе щелкая роговыми жвалами.

— Послушайте, капитан, — нервным голосом Пеннифул обратился к гроаку ростом выше среднего, с глазными щитками, украшенными драгоценными камнями, в руках которого не было оружия, но на боку висел богато украшенный пистолет. — В чем суть этого недопустимого вмешательства в дела мирной экспедиции должным образом зарегистрированного персонала Дипломатического Корпуса Земли?

— Суть, мистер Пеннифул, — ответил офицер, говоривший на земном без акцента, — состоит в том, что вас опередили и ожидали. — Он небрежно взмахнул наркотической палочкой в мундштуке из слоновой кости длиной в фут, — Вы незаконно вторгаетесь во владения гроаков. Заметьте, что из деликатности я избегаю использовать слово «захватчики».

— Захватчики? Мы ученые! Ценители искусства! И…

— Несомненно, — кратко оборвал его офицер. — Однако вам придется заниматься этими фантазиями в другом месте. Мое правительство подало заявку на Вердигри, поскольку это необитаемая планета. К сожалению, на данный момент мы не можем предоставлять любопытным туристические визы. Поэтому вам необходимо немедленно вернуться на свой корабль, заплатив накопившиеся налоги за приземление, стоянку, штрафы за незаконную парковку и подъемные за то, чтобы улететь отсюда.

— Это беззаконие, ты, пятиглазый бандит! — крикнул помощник военного атташе, пробираясь вперед. — Эта планета была открыта разведывательным судном Корпуса!

— Я не стану заострять внимание на вашем тоне, майор, — едко прошипел гроак, — поскольку он, несомненно, вызван завистью к превосходящим органам оптического восприятия моей расы, и просто спрошу вас: были ли зарегистрированы в соответствующих инстанциях какие–либо земные заявки на этот мир?

— Конечно, нет, — резко бросил ему Пеннифул. — Мы совсем не хотим того, чтобы любой Том или Дик летел сюда и копошился бы здесь в поисках того, чем он мог бы поживиться!

— К сожалению, вы поступили непредусмотрительно.

— Но исследовательская лодка оставила заявочный бакен. Вы наверняка его видели.

— Ах, да, я теперь припоминаю, что мои парни испарили какое–то электронное шумовое устройство, которое мешало приему радиоволн. Жаль, что от него не осталось и следа.

— Это серьезное нарушение межпланетных правил!

— Да? Владение планетой с точки зрения закона явно перевешивает подобные мелочи, мистер Пеннифул. Но — хватит обмениваться любезностями; на данный момент нам следует обратить ваше внимание на необходимые выплаты. Я уверен, что вы жаждете избавиться от своей пустяковой задолженности и заняться вашими — несомненно, законными — делами в другом месте.

— С… сколько, — спросил Пеннифул, — это будет нам стоить?

— Если кто–либо из вас передаст нам двадцать две тысячи шестьсот четыре галактических кредита — наличными, никаких чеков, пожалуйста, — то вы сможете следовать своим путем.

— Двадцать две тысячи! — Пеннифул чуть не подавился при этих словах. — Это грабеж на большой дороге!

— Плюс дополнительный штраф в размере тысячи кредитов за каждое оскорбление, — зловещим шепотом добавил офицер. — И, конечно, мне нет необходимости напоминать вам, что плата за стоянку растет с каждой минутой.

— Об этом и речи быть не может, — задохнулся Пеннифул. — У меня нет с собой таких денег! Мы — научная экспедиция, а не группа банковских курьеров!

— Очень плохо, — прошипел капитан. — В таком случае… — Он сделал короткий жест и вооруженные солдаты выступили вперед с оружием на изготовку.

— Стойте! — возопил Мэгнан. — Вы не можете просто так, хладнокровно, расстрелять дипломатов!

— Поскольку высшие организмы, такие как я, не имеют сосудистых жидкостей, то ограничение насчет хладнокровия ко мне не относится, — подчеркнул он. — Однако, я согласен, что не соблюсти формальности было бы недостойным. Поэтому я изложу дело своему шефу. — Он пробормотал несколько слов солдату, который забросил оружие за плечо и поспешно ушел. Капитан тоже вышел, напевая про себя веселый мотивчик.

— Эта планета должна была стать нашим главным секретом на годы, — огорченно пробормотал Пеннифул Мэгнану. — Кто бы мог подумать, что гроаки нас опередят?

— Они не могли узнать об этом случайно, — заметил сотрудник информационного агенства. — Таких совпадений не бывает.

— Вы правы, Краучвелл, — сказал Пеннифул, оглядывая своих коллег. — Джентльмены, у нас произошла утечка информации!

— Бог ты мой, да не смотрите вы так на меня, сэр! — воскликнул Мэгнан; при этом его узкие черты приняли возмущенное выражение. — Я никому и слова не шепнул, если не считать нескольких высокочтимых коллег.

— Коллег? — Пеннифул поднял бледную бровь.

— Коллег–дипломатов — парней высшего уровня, таких как Посол П'Йм–Йм с Йилла, фустианский министр Сланк и… и…

— И? — поторопил его Пеннифул.

— И генеральный консул Шилт, — закончил Мэгнан слабым голосом.

— Управляющий планетой Шилт, если не возражаете, — послышался шелестящий голос от двери.

Солдаты, окружавшие землян, расступились. Вперед вышел высокий гроак в искусно украшенной лентами тунике с поясом; он небрежно махнул рукой Мэгнану, кивнул Пеннифулу.

— Что же, джентльмены, с вашей стороны очень любезно было посетить нас с визитом вежливости, — ровно проговорил он.

— Генеральный консул Шилт, — заявил Мэгнан оскорбленным тоном. — Я и представить себе не мог, что вы окажетесь настолько нечестным, что обманете мое доверие.

Шилт нахмурился — этого выражения он достиг, перекрестив стебельки двух пар глаз.

— Да? — удивленным тоном проговорил он. — А почему бы и нет? — он завибрировал своим горловым мешком в манере, аналогичной прочистке горла у землян. — Кстати, Пеннифул, а что именно вы ожидали здесь найти? — его шипение было намеренно небрежным.

— Вы стоите в самой середине дома с сокровищами, — кисло ответил Пеннифул, — и еще имеете наглость спрашивать?

— Мои парни посвятили большую часть прошедших десяти часов бесполезной возне в этих руинах, — прошипел Шилт. — Они не нашли ничего мало–мальски полезного.

— Вы позволили вашим солдатам беспорядочно рыться в исторических памятниках? — возопил Пеннифул.

— Aral — Шилт обвиняюще погрозил щупальцем. — Несмотря на ваше искусное притворство, ваша реакция доказывает, что под этими завалами все же есть сокровища, — его тон стал более жестким. — Будьте любезны точно сказать, что нужно искать, и, может быть, — подчеркиваю, может быть, — я найду способ снизить для вас сумму налогов и штрафов.

— Вы… вы варвар! — воскликнул Пеннифул. — Вы не имеете права даже ногу ставить на эту священную землю!

— И все же — я здесь, — вежливо заметил Шилт. — И в этих мусорных кучах я не вижу ничего такого, что могло бы возбудить интерес ДКЗ. — Он поворошил ногой кучу черепков, бутылочных крышек и ломаных пластинок для фонографа. — Следовательно, здесь должны быть более ценные предметы, ожидающие удачливого кладоискателя.

— Шилт, вы — вандал! — воскликнул Пеннифул. — Вы ни к чему на свете не испытываете почтения!

— Испытайте меня золотом, — кратко ответил гроак. ^

— Вы с ума посходили, вы, мещанин и обыватель! Я же сказал вам, что у меня нет на руках наличных!

— Вы отказываетесь говорить? — Шилт повернулся к капитану. — Зиш, я устал от лжи и оскорблений этого мягкотелого. Уведите его и казните.

Пеннифул завизжал, когда стражники схватили его.

— Казнить? — пролепетал Мэгнан. — Не могли бы вы просто вычеркнуть его из списка приглашаемых на вечеринки с коктейлями или что–нибудь в таком роде?

— Если вас интересует золото, — предложил Ретиф, — то я уверен, что штаб сектора ДКЗ предложит приличную сумму в обмен на непопорченную шкуру мистера Пеннифула.

— Серьезно? — скучным голосом проговорил Шилт. — И если я позволю вам отбыть, какие гарантии я буду иметь, что справедливые компенсации будут выплачены?

— Слово дипломата, — поспешно заявил Мэгнан.

— Я восхищаюсь вашим самообладанием, Мэгнан, — с легким поклоном заметил Шилт, — когда вы пытаетесь насмехаться надо мной в такой момент.

— Полагаю, я смогу согласиться на то, чтобы отправиться одному, — сказал Пеннифул, быстро моргая глазами. — Хотя я, конечно, предпочел бы сам остаться в заложниках, но мой ранг, несомненно, сыграет свою роль в плане ускорения процесса выплат.

— Один может идти, — леденящим шепотом сказал Шилт. — Вот этот, — он указал на Ретифа.

Зиш шагнул вперед, направив на жертву свой чрезмерно декорированный пистолет.

— Смотрите за ним внимательно, капитан, — предостерег Шилт. — У него репутация смутьяна. Так что лучше отправить его подальше.

Когда Зиш, стоя рядом с Ретифом, махнул оружием в сторону выхода, Ретиф быстрым движением выхватил у него пистолет, сделал шаг вперед, схватил Шилта за шею и прижался спиной к стене, приставив ствол к брюшному щитку своего заложника.

Ш

— Скажите своим парням, чтобы не шевелились, — обыденным тоном сказал он, в то время как гроакский чиновник тщетно корчился и лягался в его захвате, а солдаты застыли на месте. — Мистер Пеннифул, если вы готовы к посадке на корабль, то я не думаю, что Управляющий планетой Шилт станет возражать.

— Мои солдаты подстрелят вас, как презренных птиц на яйцах! — прошипел Шилт.

— В этом случае я буду вынужден напичкать вашу грудную клетку пулями с мягкими головками, — сообщил ему Ретиф. — Насколько я слышал, они проникают в экзоскелет и затем просто рикошетят внутри, пока не растратят энергию движения. Было бы небезынтересно посмотреть, правда ли это.

— Я напомню вам, Пеннифул, — Шилт направил свои глаза на землянина, который не двигался с места, — что дробовики моих парней обладают сильным разрушительным действием по отношению к таким непрочным организмам, как ваши. Разоружите своего заблуждающегося коллегу и избавьте ДКЗ от расходов на массовые похороны, которые не станут дешевле по причине отсутствия идентифицируемых останков!

— Вы лучше шевелитесь, сэр, пока у какого–нибудь умника не возникли опасные мысли, — предложил Ретиф.

— Они… э–э… мы… я… — задыхался Пеннифул.

— Никоим образом, — успокаивающе проговорил Ретиф. — Они слишком высоко ценят Шилта, чтобы способствовать превращению его в кипящий пудинг в чашке из половинки панциря.

Осторожно, бочком, земляне двинулись к двери. Пеннифул шмыгнул за дверь; за ним по пятам последовали его сотрудники.

— Ретиф, — спросил Мэгнан, выходя последним, — а как же вы освободитесь? Стоит кому–нибудь из них оказаться у вас за спиной…

— Лучше грузитесь в корабль, мистер Мэгнан, — перебил Ретиф, — Мне кажется, что мистер Пеннифул не станет мешкать, дожидаясь отстающих.

— Но… но…

— Капитан Зиш, не будете ли вы так любезны, чтобы сопроводить землян, — сказал Ретиф. — Просто на тот случай, если парни снаружи примут какие–либо поспешные решения.

— Подчиняться, — прошептал. илт по–гроакски, когда офицер заколебался. — Позже отыграться на этом негодяе за его преступления.

Мэгнан, издав курлыкающий звук, исчез. Солдаты гроаков стояли в состоянии напряженного оцепенения, ожидая, когда представится удобный случай.

Прошло не менее десяти минут, пока послышался ревущий звук двигателей судна Корпуса, который затем быстро затих на расстоянии.

— Что теперь? — спросил Шилт. — Если вы подумываете о состязании на выносливость, то я напомню вам, что мы, гроаки, можем провести в неподвижном состоянии более десяти стандартных суток, даже не пошевельнув мембраной.

— Вышлите их наружу, — сказал Ретиф.

Шилт запротестовал, но затем подчинился. Через мгновение из–за двери послышался пронзительный, но несомненно человеческий вопль. Увыхода появился Мэгнан — двое гроаков держали его руки, а третий приставил дробовик к голове.

— Они… не стали ждать, — проныл дипломат.

— Отпустите меня! — прошипел Шилт. — Или вы предпочтете подождать, пока мои парни не разнесут вашему шефу башку?

— Похоже на равноценный обмен, — заметил Ретиф. Мэгнан, задохнувшись, сглотнул.

— Несмотря на то что мне очень не хотелось бы видеть, как внутренние органы Управляющего планетой будут приведены в беспорядок тем способом, который вы так живо описали, — сказал Зиш из–за спины Мэгнана, — заверяю вас, что я пойду на эту жертву во имя национальной чести гроаков.

— В интересах своего продвижения по службе, он имеет в виду, — прошипел Шилт, — Какое ему дело, если в процессе этого я окажусь изорванным на куски?

Ретиф отбросил Шилта в сторону, швырнул пистолет на пол.

— Если бы я знал, что вы хотите, чтобы мы оба остались в живых, я бы приветствовал вашу провокацию, Зиш, — сказал он.

— Да? Но хочу ли я, чтобы ты остался в живых, мягкотелый? — Зиш прицелился в Ретифа из позаимствованной винтовки.

— Конечно, хочешь, ты, последыш генетически недоразвитых родителей! — резко бросил ему Шилт, массируя место на спине, где в него упирался ствол пистолета. — По крайней мере, пока они не откроют свой секрет — что они здесь искали? — Он повернулся к Ретифу: — Ну что, а теперь займемся делом, да?

Ретиф достал сигару из нагрудного кармана, раскурил ее и дунул ароматным дымом мимо обонятельных отверстий чужака, которые плотно закрылись от дыма вирджинского табака.

— Конечно, ШилТ. Кто теперь выставляется на продажу?

— Вы, мой дорогой землянин, — зловеще проговорил гроак. — Цена вашей жизни — это полное описание сущности и расположения скрытых здесь богатств.

Ретиф указал сигарой на запятнанные стены, заваленные мусором углы, разбитые изразцы.

— Вы на них смотрите.

— Итак, вы не собираетесь лишать нас удовольствия, которое мы получим, помогая вам развить более конструктивное отношение к делу, да? Восхитительно. Люди, которым легко развязать язык, — это такая скука.

— Вы не посмеете нас пытать, — заявил Мэгнан визгливым голосом. — Наши коллеги знают, где мы находимся. Если мы не вернемся невредимыми, они отомстят вам ужасающим образом.

— Направят резкую ноту послу, несомненно, — заметил Шилт, с забавным видом щелкнув своими жвалами. — Но все же есть более тонкие методы убеждения, чем лишение живого существа конечностей. Как известно, мы, гроаки, в закрытых пространствах чувствуем себя как дома, но вы, земляне, по слухам, подвержены клаустрофобии — утверждение, которое мне часто хотелось проверить. И мне как раз известно место, где я могу провести данный эксперимент.

Он сделал жест Зишу, который под угрозой оружия погнал двух землян по широкому проходу к металлической двери. Двое солдат вышли вперед и с трудом оттянули в сторону широкую панель, за которой оказалась крошечная камера не более шести футов по каждой из сторон, без окон и без мебели.

— Джентльмены, это ваша камера. Немного тесная, возможно, но прекрасно защищенная от ветра и атмосферных осадков, не правда ли?

Ретиф с Мэгнаном шагнули внутрь. Двое солдат закрыли тяжелую дверь.

В полной темноте на одной из стен слабо мерцало световое пятно. Ретиф протянул руку и нажал на него большим пальцем.

Со скрежетом древних механизмов и стоном одряхлевших тросов лифт пошел вниз.

IV

Издав пронзительный вопль, Мэгнан попытался взобраться на стену.

— Ретиф! Что происходит?

— Нет–нет, мистер Мэгнан, — ответил Ретиф. — По роли ваши слова должны быть: «Ага, точно, как я и предполагал!» Таким образом и создаются репутации людей, обладающих способностью к предвидению.

— Шилт был прав насчет клаустрофобии, — заметил Мэгнан придушенным голосом. — У меня такое ощущение, что стены сейчас меня раздавят!

— Вы просто закройте глаза и представьте, что вы на летучке сотрудников во вторник утром. Когда вы осознаете, что вы здесь, то испытанное вами от этого облегчение должно помочь справиться с любыми трудностями, исключая окончательную катастрофу.

Затрясшись и зазвенев, кабина остановилась.

— Ч–что теперь? — спросил Мэгнан тонким голосом. Ретиф ощупал дверь, нашел рукоятку рычага. Он сжал ее и

потянул. Дверь неохотно откатилась в сторону, открывая большое помещение со множеством колонн, слабо освещенное полосками светящегося материала, все еще держащегося на потолке и на стенах, украшенных росписью, изображающей гротескные фигуры, совершающие непонятные ритуалы.

— Погребальная живопись, — тихо пробормотал Мэгнан. — Мы в катакомбах. Здесь, вероятно, полно костей — хотя я не сказал бы, что и в самом деле верю в проклятья мертвых королей или что–то подобное.

— Проклятья живых послов гораздо страшнее, я подозреваю, — заметил Ретиф, проходя по помещению и сворачивая в один из многих ведущих из него проходов. Здесь на дверных стенах было выгравировано еще больше мистических сцен, раскрашенных красками, все еще сохранившими свою яркость. Многие из них сопровождались таинственными надписями на неизвестном языке.

— Вероятно, это цитаты из местной версии Книги мертвых, — рискнул предположить Мэгнан, глядя на цветистое изображение крупного инопланетного существа, делавшего, предположительно, угрожающий жест в направлении второго чужака, из ушей которого вился дымок.

— Вот здесь, к примеру, — заметил он, — несомненно, изображен бог нижнего мира; он судит душу и определяет, что она грешна.

— Или так, или же это вывеска «НЕ КУРИТЬ», — согласился Ретиф.

Проход повернул, разделился на несколько. Левое ответвление заканчивалось у углубления зловещего вида, наполовину наполненного поблескивавшей черной жидкостью.

— Жертвенный колодец, — вздрогнув, сказал Мэгнан. — Я осмелился бы предположить, что его дно — Бог знает, насколько оно глубоко внизу — усыпано останками юношей и девушек, принесенных в жертву богам.

Ретиф принюхался.

— Он пахнет, как отработанное масло из картера коленчатого вала.

Они обошли провал и вышли в просторное помещение, в котором в полумраке рядами стояли заржавевшие массивные металлические предметы разнообразного вида.

— А это — идолы аборигенов, — шепнул Мэгнан. — Бог ты мой, они действительно выглядят невероятно свирепыми.

— Вон тот, — Ретиф указал на высокое, многорукое чудище, нависшее над ними, — исключительно похож на установку для упаковки сена в кипы.

— Следите за своими выражениями, Ретиф! — резко упрекнул его Мэгнан. — Я, конечно, не могу себе вообразить, что они могут нас услышать, но зачем искушать судьбу?

Внезапно послышался резкий щелчок, рокот и звон, массивные формы зашевелились по всему полутемному залу. Мэгнан взвизгнул и отпрыгнул назад, когда конструкция размером с автоподъемник пришла в движение, развернулась, скрипя, и обозрела его парой светящихся янтарных… несомненно, глаз.

— Мы окружены, — слабым голосом пробормотал Мэгнан. — А они еще говорят, что планета необитаема!

— Так и есть, — сказал Ретиф, когда еще несколько гигантских форм со скрежетом несмазанного металла двинулись вперед.

— Что же это тогда такое? — резко спросил Мэгнан. — Привидения–переростки?

— Близко, но не совсем, — ответил Ретиф. — Это городской гараж, а перед вами — роботы обслуживания.

— Р–роботы?

— Наше появление здесь, должно быть, переключило их на режим готовности.

Земляне двигались вдоль ряда гигантских машин, каждая из которых была оборудована различными конечностями, приспособлениями и сенсорами.

— Тогда… тогда они, вероятно, ждут, когда мы начнем отдавать им приказы, — к Мэгнану вернулась уверенность. — Ретиф! Разве вы не понимаете, что это значит? Мы можем приказать им сесть в лифт, отправиться наверх и распугать эту армию во главе с липким коротышкой Шил том — вернее, мы могли бы, — добавил он, — если бы они понимали земной.

— Земной понимается, — проскрипел хриплый бас из точки прямо напротив уха Мэгнана. Он резко подскочил на месте и обернулся, крепко ударившись голенью.

— Ретиф! Они нас понимают! Мы спасены! Бог ты мой, когда я еще только планировал наш побег при помощи лифта, я и думать не мог, что нам привалит такая удача!

— Теперь до вас дошла эта мысль, — с восхищением заметил Ретиф. — Но почему бы вам сразу не добавить, что вы знали о существовании всего этого — роботов и прочего — из надписи на щитке рядом с кнопкой лифта?

— Не будьте таким грубым, Ретиф, — высокомерно сказал Мэгнан. — Я решительно намерен поделиться с вами честью этого открытия. В своем докладе я упомяну, что вы нажали на кнопку лифта согласно только некоторому намеку с моей стороны.

— Может быть, вам лучше пока не писать этот рапорт, — заметил Ретиф, когда один из роботов впереди с сухим скрежетом ржавых сочленений изменил свою позицию и полностью перекрыл им дорогу. Другие роботы приблизились с обеих сторон; обернувшись, земляне обнаружили, что путь к отступлению тоже перекрыт.

— Ну вот, видите, какие они нетерпеливые, — успокаивающим тоном проговорил Мэгнан. — Тихо, тихо, просто встань в сторонке, как хороший… э–э… парень, — обратился он к машине перед ним.

Она не двинулась с места. Хмурясь, Мэгнан начал было ее обходить, но дорогу ему перекрыл автомат меньших размеров — он был не больше промышленного станка для изготовления колбас и снабжен сходным набором лезвий, видневшимся в его разинутой металлической пасти.

— Ну и ну! Как я вижу, они нуждаются в перепрограммировании, — резко заметил Мэгнан. — Хотя это вполне нормально, если они немного подлизываются, но…

— Я не уверен в том, что они подлизываются, — сказал Ретиф. — Так что же вообще они тогда делают?

— Земляне окружены, — заявил голос, похожий на звук битого стекла, за спиной окруженных дипломатов.

— Мы судим землян, — послышался несмазанный тенор из задних рядов. — И находим вас виновными.

— Страшные большие роботы будут прыгать на ваших дымящихся останках, — прозвенел третий голос, напоминающий скрип напильника о сталь.

— Мы жаждем вцепиться в них, — согласилось Битое–стекло.

— У них любопытный способ выражать мысли, — нервно заметил Мэгнан. — Мне кажется, я ощутил чуть ли не зловещую ноту в их своеобразном выборе слов.

— Я думаю, они набирают свой словарный запас от нас, — сказал Ретиф.

— Ретиф… если бы это не звучало так глупо, я бы решил, что вон тот тип намеревается нанести нам физический вред, — с преувеличенной веселостью заметил Мэгнан, в то время как громоздкая конструкция с острыми углами с грохотом стала продвигаться вперед.

— Мы намереваемся нанести вам физический вред, — сказал Напильник–по–стали.

— Но… но вы же не можете нападать на нас, — возразил Мэгнан. — Вы же просто машины! А мы живые! Мы ваши повелители по праву!

— Повелители лучше роботов, — заявил Разбитое–стекло, — Вы не лучше нас. Вы не повелители. Мы непременно нанесем вам вред.

— Вы не сбежите, — добавил красноглазый монстр.

— Ретиф, я подозреваю, что мы сделали ошибку, — неверным тоном пробормотал Мэгнан. — Мы были в лучшем положении в условиях нежной заботы гроаков.

— В чем вообще дело, парни? — Ретиф старался перекричать нарастающий грохот и звон приближавшихся машин.

— Эта планета — не ваш мир. Мы запрограммированы не проявлять милосердия по отношению к вам, парни.

— Подождите минуту, — запротестовал Мэгнан. — Мы — просто безобидные дипломаты. Разве мы все не можем быть друзьями или что–нибудь в этом роде?

— Кто отдал вам такой приказ? — спросил Ретиф.

— Наши повелители — ответил голос, смахивающий на шум засыпанной песком коробки передач.

— Это было давным–давно, — заметил Ретиф. — Ситуация с тех пор несколько изменилась.

— Да, действительно, — присоединился к нему Мэгнан, — Видите ли, теперь, когда ваши прежние повелители все умерли, мы принимаем на себя их обязанности.

— Наши обязанности состоят в том, чтобы увидеть вас мертвыми, — прогрохотал Красный–глаз, поднимая пару тесаков в ярд длиной.

— На помощь! — взвизгнул Мэгнан.

— Нам бы не хотелось мешать вам в исполнении ваших обязанностей, — сказал Ретиф, глядя на поднятые режущие края, — но предположим, что мы в конце концов окажемся вашими повелителями? Я уверен, что вам не хотелось бы по ошибке нарезать на ломтики ваших законных владельцев.

— Видите ли, мы пришли тогда, когда они ушли, — поспешно подхватил Мэгнан. — Мы, э–э, продолжаем вместо них все их дела, проводим в жизнь все их пожелания, так, как мы их понимаем, подчищаем…

— Здесь нет никакой ошибки, землянин. Вы не являетесь нашими повелителями.

— Вы сказали, что повелители лучше роботов, — напомнил Ретиф машине. — Если мы докажем свое превосходство, вы уступите в этом вопросе?

V

Наступила тишина, нарушаемая только жужжанием и гудением роботов.

— Если вы сможете это доказать, мы, несомненно, уступим вам статус наших повелителей, — заявил Песок–в–коробке.

— Бог ты мой, я так и думал. — Мэгнан рывком расправил помятый лацкан. — Должен признаться, Ретиф, что я на мгновение испугался, хотя и совсем чуть–чуть.

— У вас есть одна минута, чтобы доказать свое превосходство, — решительно заявил Битое–стекло.

— Что же, думаю, что это и так очевидно, — фыркнул Мэгнан. — Вы только посмотрите на нас.

— Само собой, мы это уже сделали. Мы сочли вас маленькими, глупыми, нежными, пугливыми и безобидными.

— Вы хотите сказать?..

— Это означает, что мы должны сделать что–либо еще более впечатляющее, чем просто стоять на месте и излучать праведное негодование, мистер Мэгнан, — объяснил Ретиф.

— Что же, Бога ради, — фыркнул Мэгнан. — Никогда бы не подумал, что настанет день, когда мне придется доказывать явное превосходство дипломата над тупым механизмом.

— Мы ждем, — напомнил Напильник–по–стали.

— Ну так чего же они ждут? — взвизгнул Мэгнан. — Это верно, что они крупнее, сильнее, быстрее, дольше живут и их дешевле оперировать; и, конечно, у них огромные банки памяти, они молниеносно считают и делают прочие трюки такого типа — что, однако, вряд ли может сравниться с нашей уникальной человеческой способностью, э–э…

— Что вы делаете? — требовательно спросил Красный–глаз.

— Ну как же, мы, э–э, демонстрируем моральное превосходство, — весело заявил Мэгнан.

— Шилт был прав насчет вашего чувства юмора, — с восхищением заметил Ретиф. — Но, думаю, нам следует пока отложить эти тонкие шутки, пока не будем точно знать, выживем ли мы, чтобы потом вволю посмеяться.

— Ну так Бога ради, сделайте что–нибудь, Ретиф, — зашептал Мэгнан, — пока они не совершили ужасную ошибку. — Он скосил глаза на зависший в воздухе инструмент, смахивающий на косу, и будто бы готовый в любое мгновение просвистеть сквозь объем пространства, занимаемый его телом.

— Время прошло, — заявил Битое–стекло.

Машины рванулись вперед. Коса, пронесшись горизонтально, грохнула об опускающиеся тесаки, в то время как Ретиф с Мэгнаном отпрыгнули в сторону от броска низкого древопила со звенящими лезвиями. Тот крутанулся, столкнулся с массивным дыропробивным прессом, одна из поршневидных конечностей которого проткнула бок тяжеловесного крушителя старых зданий. Тот качнулся, резко развернулся вправо и грохнулся в стену из литого цемента, которая треснула и наклонилась, освободив один конец массивной потолочной балки. Тяжелая металлическая конструкция, едва не задев Мэгнана, отпрыгнувшего от нападавшего на него измельчителя мусора, с решительным хлопком ударилась прямо в середину этого измельчителя, намертво прижав его к полу. Несчастный аппарат тщетно лязгал гусеницами, разбрасывая по сторонам бетонную крошку. Другие машины собрались вокруг него с удрученным видом, на время забыв о землянах.

— Пссст! Ретиф! Это наш шанс произвести стратегическое отступление! — послышался шепот Мэгнана. — Если бы мы смогли добежать до лифта…

— Наверху мы обнаружим ожидающего нас Шилта, — ответил Ретиф, — Мистер Мэгнан, не найти ли вам удобное убежище за какой–нибудь упаковочной коробкой. Я пока не совсем готов уйти.

— Вы свихнулись? Эти кровожадные мешки с болтами готовы превратить нас в тесто!

— Они, похоже, полностью поглощены другой проблемой на данный момент, — подчеркнул Ретиф, кивнув в сторону копателя ям для столбов, который бесцельно тыкал в один конец балки, прихлопнувшей его товарища. Робот, вооруженный косой, энергично, но безрезультатно, царапал балку. Ряды расступились, чтобы пропустить мощный краскообдирщик; но он только бестолково лязгал своими резцами о неподатливый материал. И все это время прижатая машина печально стонала, разбрасывая искры из коммутационной коробки по мере того, как она старалась освободиться.

Ретиф сделал шаг вперед; Красный–глаз крутанулся к нему, подняв большой молот, явно предназначенный для забивания тяжелых свай в твердый грунт.

— Пока ты не воспользовался своим аргументом, — сказал Ретиф, — я хочу сделать предложение.

— Какое предложение?

— Похоже, у вас не очень–то получается освободить своего коллегу из–под балки. А что, если я попробую?

— Одну минуту. Я подниму балку, — прогрохотал глубокий голос.

Массивный погрузочный робот выкатился вперед, ловко маневрируя, занял позицию, прочно захватил бетонную балку своей единственной огромной рукой и потянул. Некоторое время ничего не происходило; затем раздался резкий звук, и передающий вращение стержень из высокопрочного сплава повис, свешиваясь с кованых бицепсов погрузчика. Балка не сдвинулась с места.

— Не удалось, старик, — сказал Ретиф, — Моя очередь.

— Бог ты мой, Ретиф, если этот чугунный Геркулес не смог этого сделать, то как вы можете надеяться, что это удастся вам? — пропищал из своего угла Мэгнан.

— Ты обладаешь возможностью помочь нашему товарищу?

— Если я это сделаю, вы будете подчиняться моим приказам?

— Если ты можешь сделать то, чего не можем мы, то твое превосходство очевидно.

— В таком случае, будьте любезны, вытащите оттуда этот стержень, — Ретиф указал на стальную стрелу четырех дюймов в диаметре и длиной в двадцать футов, часть перекатной сборки, предположительно использовавшейся при погрузочных работах. Стопоукладочная машина захватила стержень и сильно его дернула, вытянув из устройства.

— Засунь один конец под край балки, сделай милость, — сказал Ретиф. — Ты, там, бурильный молоток, подсунь свою наковальню под стержень.

Машины выполняли его указания быстро и эффективно, расположив рычаг согласно указаниям, с точкой поворота как можно ближе к поднимаемому грузу.

— Ретиф… если вы даже рычаг не могли поднять, как вы собираетесь… — Мэгнан замолк, когда Ретиф шагнул на кожух гусеницы пескоструйки и наступил ногой на длинный конец рычага. Уравновесившись, он всем своим весом налег на стержень. В то же мгновение длинный конец изящно Опустился, й многотонная балка поднялась на целых полдюйма над вмятиной, которую она сделала в корпусе измельчителя мусора. Тот издал лязгающий звук, попытался двинуться с места, выбросил каскад электрических искр и затих.

— Он сам себя взорвал! — задохнулся Мэгнан. — Бедняга. Но мы все же выполнили свою часть соглашения.

Остальные механизмы маневрировали, освобождая дорогу для приземистого буксировщика, который задом приблизился к жертве, но не смог занять позицию, чтобы прикрепить трос. Следующим попытался бульдозер с широким отвалом, но в тесноте он не смог приблизиться к пострадавшей машине ближе, чем на шесть футов. Другим также не повезло.

— Мистер Мэгнан, найдите кусок кабеля, — обратился к нему Ретиф. Мэгнан, порывшись, нашел ржавую бухту провода в оплетке.

— Кто–нибудь из роботов, у кого есть пальцы, привяжите один конец кабеля к пациенту, — сказал Ретиф. — Другой конец прикрепите к чему–нибудь, что не сдвинется с места.

Через две минуты кабель был натянут, как струна, между массивной стойкой и пострадавшим роботом, проходя между парными, близко поставленными колоннами.

— Теперь мы будем тянуть кабель за середину, в перпендикулярном к нему направлении, — дал указание Ретиф.

— Они не смогут, — проныл Мэгнан. — Нет места!

— В таком случае, мистер Мэгнан, может быть, вы будете любезны сами произвести эту операцию?

— Я? — брови Мэгнана взлетели вверх. — Вы, вероятно, забыли про мою руку мотоциклиста.

— Воспользуйтесь другой рукой.

— Вы ждете, что я, однорукий, сдвину с места эту десятитонную махину?

— Вы лучше поспешите. Я чувствую, что моя нога соскальзывает.

— Это сумасшествие! — воскликнул Мэгнан, но все же шагнул к кабелю, взялся за его середину и потянул. С резким скрипом металла поврежденная машина продвинулась вперед на полдюйма.

— Ничего себе… это положительно поразительно! — с довольным видом заметил Мэгнан.

— Натяните кабель и сделайте так снова! — быстро сказал Ретиф.

Машины поспешили убрать слабину. Мэгнан с изумленным выражением на лице Потянул во второй раз. Развалина продвинулась еще на сантиметр. После трех очередных попыток буксировщик смог зацепить свой трос и вытащить своего товарища на безопасное место. Ретиф спрыгнул вниз, позволив балке упасть с невероятным грохотом, потрясшим пол.

— Бог ты мой! — у Мэгнана прорезался голос–Никогда бы не подумал, что я такой силач! В конце концов, дипломатическая работа в какой–то мере работа сидячая… — Он согнул тощую руку в локте, пытаясь найти на ней бицепсы.

— Борьба с совестью — это прекрасная тренировка, — заметил Ретиф. — И в свое время вы выносили на своих плечах довольно тяжелые переговоры.

— Шутите, если считаете нужным, — холодно ответил Мэгнан. — Но вы не можете отрицать тот факт, что я действительно освободил это существо. Э–э, машину, я имекъв виду.

— Вы освободили нашего коллегу, — заявил Мэгнану Песок–в–коробке. — Мы ждем ваших приказаний, Повелитель.

— Несомненно, — Мэгнан свел вместе кончики пальцев и надул губы. — Вы не поместитесь в лифт, — рассудительно заметил он, оглядывая своих новых подчиненных. — Есть какой–нибудь другой путь наверх?

— Несомненно, Повелитель.

— Прекрасно. Я хочу, чтобы вы все немедленно поднялись на поверхность, окружили и разоружили всех до единого гроаков на планете и посадили бы их под замок. И смотрите, чтобы в процессе этого вы случайно не прихлопнули типа по имени Шилт. Мне хотелось бы немного позлорадствовать.

VI

На недавно восстановленной террасе под романтически осыпающейся стеной из розового кирпича Мэгнан и Ретиф находились вместе с Шил том, который сидел с удрученным видом, что демонстрировало трясение передних жвал и поникшие глазные стебельки. Его изысканный плащ, положенный ему по должности, исчез, на некогда отполированной грудной пластине виднелись пятна машинного масла.

— Грязные дела, Мэгнан, — говорил гроак, и его голос с придыханиями звучал еще слабее, чем обычно. — Я уже готовился в тому, чтобы получить орден Резинового кронциркуля второго класса, по меньшей мере, а вы все испортили своим ходячим парком старого лома. Кто бы мог подумать, что вы настолько лукавы, что можете скрыть войско боевых машин? Я подозреваю, что вы сделали это просто для того, чтобы привести меня в замешательство.

— По сути дела, — начал было Мэгнан, но затем сделал паузу. — По сути дела, это было действительно очень умно с моей стороны, если уж вы об этом упоминаете.

— Мне кажется, однако, что вы немного перегнули палку, — едко заметил Шилт, в то время как мимо проехала подметальная машина, обдав группу облаком пыли. — Эти чертовы роботы, похоже, даже не сознают, что боевые действия закончились. Они все еще продолжают выполнять ваши задания.

— Я предпочитаю держать своих парней занятыми, — оживленно проговорил Мэгнан, величественно кивая в сторону погрузчика, ехавшего мимо них по свежеподметенному проспекту с грузом выкорчеванного кустарника. — Это помогает им сохранять форму на случай, если они внезапно потребуются для подавления каких–либо беспорядков.

— Не беспокойтесь. Я вбил Зишу в башку, что он ненадолго переживет любую угрозу моему благополучию.

— Компания прибыла, — сказал Ретиф, жестом указывая на снижающуюся точку яркого, как солнце, голубого света. Они смотрели, как корабль приземлился в четверти мили от них, затем встали и прошли вперед, чтобы приветствовать выходивших пассажиров.

— О, так это мистер Пеннифул, — заметил Мэгнан. — Я знал, что он придет, чтобы нас спасти! Э–гей, мистер Пеннифул!

— Мистер посол, Мэгнан, — резко поправил его Пеннифул. — Будьте любезны, отойдите в сторону. Вы мешаете деликатным переговорам. — Коротышка прошел мимо Ретифа, даже не взглянув на него, остановился перед Шилтом и, широко улыбаясь, протянул ему вялую руку. Гроак изучил ее, перевернул с кислым видом и осмотрел тыльную сторону ладони, затем уронил ее.

— Пигментные пятна, — заметил он. — Как неэстетично.

— Итак, Управляющий планетой Шилт, мы готовы предложить вам приличную плату в обмен на право проводить исследования здесь, на Вердигри. — Пеннифул с трудом восстановил улыбку на лице. — Конечно, все, что мы найдем, будет немедленно передано вам…

— Ах–ух, мистер посол, — рискнул высказаться Мэгнан.

— У нас, гроаков, — кисло заметил Шилт, — не бывает таких пигментных отклонений. Мы всегда, во все времена, остаемся ровного, успокаивающего красновато–коричневого цвета.

— Сэр, — протянул Мэгнан, — мне просто хотелось бы…

— ~ Теперь, естественно, мы готовы письменно подтвердить щедрую программу развития планеты, чтобы помочь вам здесь обустроиться, — спешил со своей речью Пеннифул, — Я думал о полумиллиарде для начала… — Он сделал паузу, чтобы оценить реакцию. — В год, разумеется, — добавил он, судя по проявляемым слушателями эмоциям, — с соответствующими льготами для особых проектов, естественно. Итак, я бы сказал, что штат сотрудников сотни в две для начала…

— Пеннифул, у меня ужасная узловая боль, — прошипел Шилт, — Почему бы вам не пойти и не заглянуть в шахту лифта? — Притворно зевнув, он похлопал себя по губам и удалился.

— Да, вижу, что это будет непросто, — заметил Пеннифул, глядя вслед инопланетянину. — Этот ловкий парень, несомненно, запросит миллиарда два.

— Мистер посол, у меня хорошие новости, — поспешно заговорил Мэгнан. — Мы можем сэкономить налогоплательщикам эти миллиарды. Вердигри принадлежит мне!

— Послушайте, Мэгнан, лишения не могли подействовать на вас так, что у вас не осталось даже тех скудных проблесков разума, что у вас еще были. Вы провели здесь всего семьдесят два часа!

— Но… сэр, нет необходимости обещать Шилту луну…

— Ага! Значит, вот что ему нужно. Что же, я не вижу причины, почему переговоры должны застопориваться из–за простого спутника. — Пеннифул повернулся, чтобы бежать за Шилтом.

— Нет–нет, вы меня не так поняли, — пискнул Мэгнан, хватая начальника за рукав.

— Отцепитесь от меня, Мэгнан! — взревел Пеннифул. — Я позабочусь о вашем освобождении после того, как разберусь с другими, более важными, делами. А пока предлагаю вам подать хороший пример, починив рекордное число башмаков — или какую там работу они вам поручили?..

— Повелитель, этот человек вам досаждает? — спросил голос, похожий на звук рвущегося металла. Резко обернувшись, Мэгнан с Пеннифулом увидели нависшего над ними подстригальщика живых изгородей, державшего на изготовку четырехфутовые ножницы.

— Нет, все в порядке, Альберт, — едко проговорил Мэгнан. — Мне нравится, когда меня третируют.

— Вы точно уверены, что не желаете, чтобы я подстриг его до единообразной высоты?

— Нет. Я хочу, чтобы он просто выслушал то, что я имею ему сказать.

Альберт щелкнул ножницами с угрожающим звуком.

— Я… с восторгом вас выслушаю, мой дорогой Мэгнан, — поспешно проговорил Пеннифул.

Мэгнан кратко рассказал о своем покорении планеты.

— Так что, как видите, сэр, — закончил он, — это все — собственность Земли.

— Мэгнан! — взревел Пеннифул; затем, искоса взглянув на Альберта, он понизил голос до шепота. — Вы понимаете, что это значит? Когда я доложил о том, что гроаки оказались здесь раньше нас, меня назначили чрезвычайным послом и полномочным министром этого чертова места! Но если оно принадлежит нам, то — пшик! Пропало мое назначение!

— Великие небеса, сэр, — Мэгнан побледнел от этого заявления. — Я не имел об этом ни малейшего понятия!

— Послушайте, как вы думаете, мы не смогли бы заставить гроаков забрать его обратно?

— Что, торчать здесь, в окружении этих подвижных заплесневелых чудищ? — зашипел Шилт, который незаметно вернулся. — Никогда! Я требую репатриации!

Ретиф поймал взгляд Мэгнана, когда Пеннифул отвернулся, чтобы успокоить гроака.

— Что такое, Ретиф? Разве вы не видите, что я нахожусь в критическом положении, с точки зрения моей карьеры?

— У меня есть предложение, — сказал Ретиф.

Когда Мэгнан снова присоединился к Пеннифулу, Шилт все еще плевался проклятиями.

— Повелитель, а что, если я немного подровняю этого парня? — предложил Альберт. — Он, похоже, отрастил слишком много глаз.

— Только если он вякнет еще хоть слово, — сказал Мэгнан и с задумчивым видом обратился к Пеннифулу: — Сэр, предположим, я предложу схему, которая обеспечит вам это назначение и в то же время благоприятно отразится на репутации Земли? Что–то типа добропорядочной, бескорыстной помощи?

— Да–да?

— Осмелюсь предположить, что, как только вы здесь устроитесь, вам потребуется окружить себя сотрудниками, глубоко разбирающимися в местных проблемах…

— Естественно. Есть множество надежных членов команды, занимающихся тайной исследовательской работой в секретных библиотеках сектора. Давайте дальше, Мэгнан.

— Я хочу быть советником, — решительно заявил Мэгнан.

— Вы — номером два в моем Посольстве? Нелепость! Мне придется перекинуть вас через головы людей, обладающих огромным опытом!

— Мой опыт по большей части относится к несколько более высокому уровню, — горделиво заметил Мэгнан. — Не будет поста советника — не будет схемы.

— Это что такое, Мэгнан, шантаж? — задохнулся Пеннифул.

— Именно так, — подтвердил Мэгнан.

Пеннифул разинул было рот, чтобы завопить, затем закрыл его и кивнул.

— Мэгнан, вы явно лучше знакомы с приемами дипломатии, чем я предполагал. Я согласен. Итак, что у вас на уме?

VII

— Это немного необычно, — благодушно заметил посол Пеннифул, глядя из окна своего новоотремонтированного офиса. Он располагался на верхнем этаже только что восстановленной башни из позеленевшего от времени алюминия, в которой теперь размещался архив ДКЗ. — С другой стороны, это первый случай в истории.

— Бог ты мой, да, — кивая, согласился советник Мэгнан. — Первый посланник Земли, представляющий верительные грамоты механическому главе государства.

— Не знаю, — мрачно заметил военный атташе. — Давать свободу этим неодушевленным объектам, позволять им самим заниматься бизнесом — это может создать опасный прецедент. А что, если мое кибернетическое военное оборудование начнет требовать пенсии и продвижения по службе?

— И офисные машины, — с беспокойством сказал сотрудник отдела бюджета и фискальных операций. — Если мои компьютеры в бухгалтерии вобьют себе в транзисторы мысль о том, чтобы начать кампанию за свои гражданские права, то я дрожу от предположения, каковы могут быть последствия, например, задержек с выплатой зарплаты.

— У меня уже возникли проблемы с моим моторным парком, который набрался либеральных идей, — сотрудник администрации, хмурясь, покачал головой. — Мне пришлось ввести строгие, правила, направленные против контактов с аборигенами.

От настольного экрана послышался музыкальный звон. На экране появилась квадратная панель с сенсорными органами Секретаря планеты Альберта Песок–в–коробке–передач.

— О, привет, Пеннифул, — сказал механический глава государства тоном настолько радушным, насколько позволяло его оборудование. — Я надеялся, что застану вас на месте. Я звоню просто для того, чтобы спросить, не присоединитесь ли вы ко мне сегодня днем за партией баллистического гольфа.

— Мне жаль, мистер президент, — кратко ответил землянин. — Игра, когда нужно попасть в лунку от метки, расположенной в семи милях от зеленого поля, не является одной из моих сильных сторон.

— Конечно. Я все время забываю, что вы не оборудованы телескопическими объективами. Жаль. — Президент вздохнул со звуком, напоминающим звук ломающейся стали. — Было достаточно трудно смириться с мыслью о превосходстве над собой существ, которые значительно хуже сконструированы, но пытаться вести себя на равных еще сложнее. Я это говорю не для того, чтобы вас обидеть, разумеется.

— Мистер президент… кто это там сидит позади вас? — резко спросил Пеннифул.

— Ах, простите меня. Это особый представитель по торговле Шилт, с Гроака. Гроакское правительство прислало его сюда, чтобы помогать развитию вердигрианской экономики.

— Он давно здесь находится?

— Достаточно давно для того, чтобы успеть продемонстрировать свою незаменимость, — Шилт склонился вперед, злобно глядя на землян. — Я уже заключил торговые соглашения со множеством рынков твердой валюты на экспорт вердигрианского антиквариата.

— Вы не могли этого сделать, — задохнулся Пеннифул.

— О, не беспокойтесь, это не настоящие вещи, — Шилт качнул глазом в сторону Мэгнана, который сделал вид, что не заметил этого. — Хотя мы и распускаем слух, что все это контрабандные национальные сокровища.

— А, понимаю. Репродукции? — буркнул Пеннифул. — Так что вы не вывозите с планеты невосполнимые произведения искусства.

— Конечно, нет. Они нам нужны как модели для дупликаторов материи.

— Э?

— Местные выкапывают их тоннами; они их сортируют, выбрасывают липшее — типа разбитых горшков и прочего, затем очищают избранные предметы и посылают их в дупликационные центры. У нас уже дюжина заводов работают в полную силу. Наши керамические рукоятки произвели фурор в культурном мире. Через год Вердигри станет антикварной столицей Восточной ветви.

— Дупликаторы материи? Вы наводняете Галактику фальшивыми древностями?

— Фальшивыми? Они совершенно идентичны настоящим, до последней молекулы.

— Ха! Настоящие предметы являются бесценными примерами вердигрианского искусства; копии же — это просто хлам.

— Но, мой дорогой Пеннифул, если только было бы возможно отличить шедевр от хлама…

— Я с первого взгляда всегда отличу истинный предмет!

— Докажите мне, — сказал гроак, выхватив из кармана пару идентичных с виду округлых кусков глины с синей глазурью, размером и формой примерно напоминающих недоразвитую брюкву.

— …но, к сожалению, у меня в глаз попала соринка, — устранился Пеннифул, потирая пострадавший орган.

— Жаль. Я бы с удовольствием понаблюдал за вашей экспертизой, — посетовал Шилт.

— Что же, джентльмены, это расстраивает наши планы, — сообщил посол своим сотрудникам, когда экран потух, — После всех моих тонких маневров, имевших целью обеспечить самоопределение этих несчастных реликтов прошедших веков и создать условия для того, чтобы ДКЗ оказался в позиции отеческого влияния на возрождающуюся нацию, эти проклятые гроаки опять нас обошли. Фальшивые древности, надо же!

— Бог ты мой, я понимаю, что вы имеете в виду, — сочувственно сказал Мэгнан. — И почему это нам самим не пришло в голову этим заняться?

Десять минут спустя, в коридоре архива, Мэгнан промокнул свою тощую шею большим платком с цветочным орнаментом.

— Великие небеса, кто бы мог подумать, что так получится? — спросил он Ретифа. — В конце концов, если бы эти древние комки грязи обладали хоть какими–нибудь достоинствами, но это ведь не так.

— Ох, не знаю, — ответил Ретиф. — Они не такие уж плохие, если учесть, что местным жителям приходится производить их в массовых количествах и закапывать по ночам, когда их никто не видит.

— Ретиф? — Мэгнан встал, как вкопанный, — Вы не хотите сказать?..

— Увести гроаков в сторону от настоящих древних предметов показалось мне неплохой идеей, — совершенно серьезным голосом подчеркнул Ретиф. — Просто на тот случай, если какие–нибудь из них обладают подлинной ценностью.

— Подделки подделок, — пробормотал Мэгнан. — Эта концепция обладает определенным благозвучием.

Они задержались перед двойными дверями, открывающимися на легкий балкон, в двух сотнях футов над недавно прибранным городом. Когда они вышли, небольшой коптер с седлом и поручнями, пронесшись над парком, завис у самых перил балкона.

— Прыгайте на борт, Ретиф, — веселым баритоном пригласила машина.

— Ретиф, вы куда? — рявкнул Мэгнан, когда Ретиф сиганул через перила. — Вам нужно закончить рапорт об излишних рапортах, не говоря уже о самих излишних рапортах!

— Служба зовет, мистер Мэгнан, — успокаивающим тоном ответил Ретиф. — В связи с моей дополнительной должностью ответственного за учет дикой жизни мне необходимо укреплять отношения с местными жителями. Я убываю на игру в воздушное поло с парой министров кабинета. — Он махнул рукой и пришпорил своего скакуна, который скачком взвился в широкое зеленое небо.

 

Памятная записка

...Обладая глубочайшими знаниями в области регулирования деятельности разнообразных группировок, умело разрешая конфликтные ситуации, вызванные столкновениями различных политических взглядов, дипломаты Корпуса предотвратили войну на многих мирах. В частности, на планете Пилястра посол Магнан, используя накопленный опыт…

Том VII, пленка 43, 487 г.б.э.

(2948 г. от Рождества Христова).

Сидя за столом напротив Ретифа, посол Магнан озабоченно посмотрел на него и переложил стопку бумаг с одного места на другое.

— Эту памятную записку, третью за неделю, только что передал мне Министр Культуры, — произнес он, взяв из стопки верхний листок. — В ней говорится о фракции молодежи, которой необходим спонсор.

— Веселая молодежь, — заметил Ретиф. — Каждому дитяти не меньше семидесяти пяти лет.

— Пилястриане — долгожители, — резко сказал Магнан. — Все на свете относительно. В семьдесят пять у них переломный возраст.

— Это верно. Когда им удается переломать кому–нибудь руки или ноги, они прыгают от восторга.

— Вот именно. Вы уловили суть стоящей перед нами проблемы. В политической ситуации, сложившейся на Пилястре, молодежное движение играет большую роль, и организация шефства над группой юношей — очень ловкий дипломатический ход с моей… э–э… со стороны Посольства Земли. Когда я подал эту идею, все сотрудники миссии стали наперебой предлагать в спонсоры свои кандидатуры, намереваясь добиться повыше… гм… желаемых результатов и установить отношения с теми, кто, вполне возможно, рано или поздно войдут в правительство Пилястры. И только вы, Ретиф, старший Советник, не захотели нам помочь.

— Я убежден, что эти хулиганы сумеют организовать любые потасовки без моей помощи, — сказал Ретиф. — Вот если б вы предложили мне стать спонсором фракции врачей, разрабатывающих средство от молодежи…

— Пилястрианам не до шуток, Ретиф, — резко оборвал его Магнан. — Фракция молодежи, именующая себя, — он посмотрел на листок, который держал в руках, — Сексуально–Спортивным Обществом Реабилитации Атлетов, сокращенно ССОРА, мечтает о спонсоре уже в течение двух недель.

— Вы хотите сказать, они ждут не дождутся, когда им предоставят помещение, купят форму и снабдят всем необходимым, чтобы они смогли делать пакости с шиком?

— Если мы не поторопимся, Посольство Гроачи нас опередит. Они очень активно участвуют в жизни страны.

— Прекрасная мысль, — сказал Ретиф. — Пусть себе опережают. По крайней мере разоримся не мы, а они.

— Глупости! Я, конечно, не могу приказать вам заняться решением этой проблемы, но… — Магнан умолк, многозначительно посмотрел на Ретифа.

Ретиф поднял бровь.

— На мгновение мне показалось, что вы собираетесь сделать недвусмысленное заявление, — сказал он.

Магнан откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы рук на животе.

— Не будьте наивным. Дипломат с моим опытом никогда не допустит подобной ошибки.

— Мне нравятся взрослые пилястриане, — Ретиф вздохнул. — Жаль, что им приходится таскать на спинах роговой панцирь весом с полтонны. Хотел бы я знать, сможет ли современная хирургия…

— Великие небеса, Ретиф! — Магнан подпрыгнул в кресле. — Я поражен, что у вас язык повернулся затронуть столь деликатный вопрос. Разве можно проявлять любопытство по поводу физических уродств других существ?

— Мне кажется, господин посол, мало кто довольствуется тем, что отпущено ему природой. Если б это было не так, вы ходили бы, все время спотыкаясь о собственную бороду.

Магнан задрожал.

— Прошу вас, никогда не разговаривайте с пилястрианами на эту тему.

Ретиф встал из–за стола.

— Сегодня в моей программе посещение верфи. Пилястриане строят новый космический лайнер, и мне бы хотелось на него посмотреть. Так что, господин посол, с вашего разрешения…

Магнан фыркнул.

— Ваша тенденция заниматься несущественными делами настораживает меня, Ретиф. Если вы начнете работать с группами молодежи, это произведет на всех благоприятное впечатление…

— Прежде чем связываться с этими группами, неплохо бы выяснить, что они собой представляют. Кто их организовал? На Пилястре имеется три сильных политических партии: к какой из них принадлежит ССОРА?

— Вы забываете, что они, так сказать, несовершеннолетние. Политика их не интересует… пока.

— И при чем здесь Гроачи? Почему они проявляют столь неожиданный интерес к захолустному миру? Насколько я знаю, их интересуют только те дела, на которых можно как следует заработать, а на Пилястре нет ничего ценного.

— По производству стали пилястриане ненамного отстают от гроачи, — важно сказал Магнан.

— Зачем гроачи сталь, если у них есть диффузионные бомбы?

Магнан покачал головой, положил стопку бумаг на прежнее место.

— Кому они продадут бомбы в мирное время? Я предлагаю вам заняться, наконец, настоящей работой: встретьтесь с молодежью, проведите с ними несколько бесед…

— Прежде чем встретиться с одним из юнцов, — сказал Ретиф, — я должен обзавестись кастетом.

Ретиф вышел из невысокого здания Посольства Земли, остановил одну из допотопных пилястрианских машин, сел в нее, облокотился о деревянный поручень. Машина медленно поехала по городу, направляясь к верфи. Дул легкий бриз, в воздухе пахло свежей рыбой. Вдоль мощеной дороги стояли невысокие дома; несколько пилястриан возились в огородах, хрипло дыша, с трудом передвигаясь под тяжестью огромных роговых панцирей. По тротуарам шли юнцы, быстро перебирая короткими, покрытыми чешуей, ногами. Шофер — судя по золотым полосам на спине, из гильдии рабочих, — чуть увеличил скорость. Машина вкатилась в огромные ворота верфи и остановилась.

— Доставил я тебя так скоро, как сумел, — сказал шофер по–пилястриански. — Мне ведомы пути всех голоспинных: они всегда торопятся куда–то.

Ретиф соскочил с машины, протянул ему монетку.

— Тебе надо стать профессиональным гонщиком, — посоветовал он. — Ты — лихач.

Пройдя захламленную площадку, Ретиф постучал в дверь старенькой хижины. Заскрипели половицы, дверь распахнулась. На пороге стоял мощный старец с жесткой чешуей на лице.

— Пусть сон твой будет долог, — сказал Ретиф. — Если не возражаешь, я пройдусь по верфи. Мне говорили, сегодня началась сборка корпуса нового лайнера, который вы строите.

— Глубины пусть тебе приснятся, — пробормотал старец и махнул мощной рукой в направлении беспанцирных пилястриан, столпившихся у одного из подъемников. — О корпусе ж юнцы намного лучше знают меня, хранителя бумаг, не боле.

— Я тебя понимаю, дружище, — сочувственно сказал Ретиф. — Когда я гляжу на молодых, мне тоже становится грустно. Среди тех бумаг, которые ты охраняешь, нет ли, случайно, чертежей лайнера?

Сторож кивнул. Шаркая ногами, он подошел к ящикам картотеки, сунул руку в один из них, достал кипу чертежей и положил их на стол. Ретиф наклонился, стал водить пальцем по линиям…

— Что здесь делает голоспинный? — рявкнул позади него чей–то голос. Ретиф повернулся. Юнец с тяжелыми чертами лица, завернутый в мантию, стоял у открытой двери. Его желтые глаза–бусинки с чешуйчатыми веками злобно сверкали.

— Я приехал посмотреть на ваш новый лайнер, — сказал Ретиф.

— Мы не любим, когда иностранцы суют нос не в свое дело, — отрезал юнец, и в этот момент взгляд его упал на чертежи, лежавшие на столе.

Юнец зашипел от ярости.

— Безмозглый рогоносец! — заорал он, глядя на сторожа, и сделал шаг вперед. — Пусть тебе всегда снятся кошмары! Немедленно спрячь планы корабля!

— Это я виноват, — сказал Ретиф. — Я не знал, что ваш проект — секретный.

Юнец замер на месте, неуверенно посмотрел на Ретифа.

— Кто тебе сказал, что он секретный? Зачем нам что–то скрывать?

— Именно это я и хотел бы выяснить, — ответил Ретиф.

Челюсти юнца задвигались, он растерянно помотал головой.

— Нам нечего скрывать. Мы просто строим пассажирский лайнер.

— В таком случае я просмотрю чертежи. Вдруг мне когда–нибудь захочется купить на него билет?

Ни слова не говоря, юнец повернулся и вышел. Ретиф посмотрел по сторонам, ухмыльнулся.

— Побежал звать на помощь своего старшего брата. У меня возникло такое ощущение, что мне не удастся изучить эти чертежи в спокойной обстановке. Ты не возражаешь, если я сниму с них копии?

— Конечно нет, о легконогий, — сказал старый пилястрианин. — Мне стыдно за невежливых щенков.

Ретиф вынул из кармана небольшой фотоаппарат, начал щелкать затвором.

— Чума пусть поберет юнцов проклятых, — проворчал сторож. — Наглеют, негодяи, с каждым часом.

— Почему бы вам, взрослым, не усмирить их?

— Угнаться за юнцами невозможно, к тому же поведение их странно. В былые дни мы свято чтили старцев.

— Полиция…

— Ха! — торжественно громыхнул старый пилястрианин. — Достойных нет средь них, и до сих пор мы обходились силами своими.

— А почему ты считаешь их поведение странным?

— Они, к несчастью, вожаков избрали, и одного из них зовут Темнила. Боюсь, что заговор они готовят. — Он посмотрел в окно. — Юнцы идут, а с ними — мягкотелый.

Ретиф сунул фотоаппарат в карман, выглянул в окно. К избушке подходила группа юнцов во главе с гроачи, голову которого украшал причудливый разноцветный гребешок.

— Военный атташе из посольства гроачи, — задумчиво сказал Ретиф. — Интересно, что общего у него с юнцами? Какую новую пакость они готовят?

— Ты прав, они сошлись не для того, чтобы прославить наше государство. Беги, проворный, торопись, а я тем временем вниманье отвлеку их.

— Уже ухожу. Но только куда?

— Вот черный ход. — Сторож вытянул руку. — На наших берегах желаю отдохнуть тебе душою, — добавил он и подошел к двери.

— Спасибо, дружище, — сказал Ретиф. — Я тоже тебе этого желаю.

Он вышел во двор, остановился и, когда из избушки до него донеслись разгневанные голоса, зашагал к воротам.

Прошел час, наступил второй вечер третьего цикла. Ретиф вышел из технической библиотеки посольства, открыл дверь в свой кабинет, включил свет. На его столе под пресс–папье лежала записка:

«Ретиф! Вам надлежит присутствовать на дипломатическом обеде в первый вечер четвертого цикла. Состоится короткая, по, надеюсь, торжественная церемония назначения спонсора ССОРА. Это событие будет надлежащим образом отражено в прессе, так как, несмотря на занятую вами позицию, я пригласил журналистов из многих газет и журналов».

Ретиф фыркнул, посмотрел на часы: до приема оставалось совсем мало времени. Можно было успеть разве что доехать до дома на тихоходном пилястрианском транспорте, переодеться и вернуться обратно.

Выйдя из посольства, Ретиф сел в местный автобус, прошел назад, остановился на площадке, глядя на Бету — желтое солнце, поднимающееся над горизонтом. На море сейчас начался прилив, вызванный основным солнцем и тремя лунами; соленый воздух был свеж и прохладен. Ретиф поежился, поднял воротник куртки. Через полчаса, когда взойдет первое полуденное солнце, нечем будет дышать, но от этой мысли Ретифу не стало теплее.

В автобус вошли два юнца. Не глядя по сторонам, они решительным шагом направились к задней площадке. Ретиф внимательно посмотрел на них, отошел от поручней, чуть напряг мышцы.

— Ближе не подходите, дети, — громко сказал он. — На этой телеге куча свободных мест, а я хочу помечтать в одиночестве.

— Нас интересует некая пленка, — глубоким, отнюдь не юношеским голосом пробормотал юнец, шедший впереди. Двигался он неуклюже, фигуру его скрывал просторный, наглухо застегнутый плащ. Видимо, скоро ему предстояло стать взрослым.

— Я не люблю повторять, — сказал Ретиф. — Вы мне мешаете.

Два юнца подошли ближе; их узкие рты были перекошены злобой. Ретиф выставил ногу, зацепил ею за чешуйчатую голень юнца–переростка, сильно толкнул его в грудь. Неуклюжий пилястрианин взмахнул руками и свалился, как сноп. В ту же секунду Ретиф перескочил через его тело и спрыгнул с автобуса, в то время как второй юнец атаковал место, на котором Ретиф только что стоял. Землянин весело помахал рукой незадачливой парочке, вскочил в кузов первой попавшейся машины. Юнцы медленно вышли из автобуса и, повернув крохотные головы, глядели, как их предполагаемая жертва удаляется в неизвестном направлении.

Зачем им понадобилась пленка? Ретиф достал сигару, раскурил ее. Как бы то ни было, они опоздали. Пленка находилась в архиве посольства, снимки в фотокартотеке. Чертежи пассажирского лайнера, как выяснилось, были идентичны чертежам боевого крейсера Марк XXXV, использовавшегося Соглашателями двести лет назад. И хотя ведущие галактические державы никогда не взяли бы это старье на вооружение, в захолустье крейсер являлся силой, с которой нельзя было не считаться.

Но откуда эти двое узнали о пленке? Когда он снимал чертежи, в избушке, кроме сторожа, никого не было, а Ретиф мог бы поклясться, что старый пилястрианин ничего им не сказал.

Если, конечно, его не заставили…

Ретиф нахмурился, выбросил сигару за борт, подождал, пока машина замедлит ход у очередной лужи, соскочил на землю и пошел на верфь.

Дверь, сорванная с петель, была прислонена к стене. Ретиф заглянул в избушку. По всему было видно, что старик не сдался без боя.

След от мешка, который волочили по земле, — или нечто очень на него похожее, — начинался у черного хода избушки и заканчивался, как оказалось, у пакгауза.

Ретиф посмотрел по сторонам. Стоял полдень четвертого цикла, рабочие нежились в мелких водах пруда. Вытащив из кармана небольшой инструмент с несколькими лезвиями, Ретиф начал ковыряться в замке. Услышав щелчок, он приоткрыл дверь и осторожно зашел внутрь.

Перед ним лежали сваленные в кучу тюки. Ретиф включил потайной фонарик, расположенный в ручке инструмента, внимательно осмотрелся. Несколько тюков казались примятыми, рядом с ними на полу не было пыли. Не задумываясь, Ретиф полез наверх. В круглом углублении, образованном рядами тюков, лежали связки тряпья, а среди них — старый пилястрианин с мешком на голове.

Ретиф быстро спрыгнул вниз, перерезал веревки, стягивающие мешок, снял его, отбросил в сторону.

— Это я, дружище, — сказал он. — Незнакомец, который сунул нос не в свое дело.

Старик задрыгал кряжистыми ногами, попытался встать, вновь упал на кучу тряпья.

— Будь прокляты те колыбели, которые укачивали их, — проревел он. — Но помоги мне на ноги подняться, и отомщу я юному Темниле. Он от меня не скроется нигде. Я буду следовать за ним повсюду, найду в бездонной тине Моря Пыток, коль он надумает туда бежать.

— Как же я помогу тебе встать? Может, позвать кого–нибудь?

— О, нет. Коварные юнцы неподалеку. Я не хочу, чтоб ты расстался с жизнью.

— Сомневаюсь, что они пойдут на убийство.

— Ты плохо знаешь их. — Старый пилястрианин повернул голову. — Взгляни сюда. Будь кожа у меня чуть–чуть потоньше…

Ретиф посветил фонариком. Из глубокой царапины на шее старика сочилась пурпурная кровь. Раздался звук, напоминающий крик тюленя: пилястрианин тихонько рассмеялся.

— Предателем они меня назвав, пилили долго лезвием по шее, но тщетны оказались их попытки. Тогда они меня, как тюк, связали, мешок надели на голову старый и удалились, обещав вернуться с оружьем, чтобы жизнь мою забрать.

— С оружием? Я думал, оно запрещено…

— Их гений злой, тот самый мягкотелый, достанет негодяям что угодно. Он дьяволу огонь доставит в ад, коль выгоду почувствует свою.

— Опять гроачи, — пробормотал Ретиф. — Интересно, что ему нужно?

— Признаться должен я, о чужеземец, что я сказал, зачем ты приходил, пока не знал их замыслов преступных. Поведать я могу тебе о многом, но умоляю, помоги мне встать: воспользуйся стоящей здесь лебедкой.

Следуя указаниям пилястрианина, Ретиф зацепил его крюком за панцирь, привел лебедку в действие. Огромный старец медленно поднялся в воздух, затем начал опускаться, двигая руками и ногами, как краб клешнями. В нескольких сантиметрах от пола он сорвался с крюка, шлепнулся на живот и медленно поднялся на ноги.

— Благодарю тебя, о легконогий, — сказал он. — Отныне телочки чудесные мои принадлежат тебе в такой же мере, как мне, и это так же верно, как то, что Гонг меня зовут с рожденья.

— Очень приятно, Гонг. Меня зовут Ретиф. Я рад буду познакомиться с твоими дамочками, но в данный момент мне бы хотелось выбраться отсюда как можно скорее.

Гонг небрежно оперся могучей спиной о ряд тюков с высушенными водорослями, напряг мышцы. Огромная кипа заколебалась, медленно сдвинулась с места.

— Я многотерпелив, но в гневе преследую врагов неумолимо, — торжественно произнес он. — Остерегись, Темнила!

— Постой, — внезапно сказал Ретиф и принюхался. — Чем это пахнет? — Он посветил фонариком на пол, увидел темное пятно. — Какой груз здесь хранился, Гонг? И где он сейчас?

Гонг задумался.

— Канистры здесь стояли. — Старый пилястрианин вздохнул. — Покрашенные в страшный цвет зеленый, четыре невысокие канистры — их привезли сюда вчера гроачи. Когда же тьма настала в первый вечер второго цикла, несколько юнцов канистры погрузили на корабль с названьем очень странным: «Скальный Мох».

— Космический скуттер ДКЗ для особо важных персон. Не знаешь, кто должен на нем лететь?

— Неведомо мне это, и роли не играет никакой. Давай потом с тобой обсудим грузы, сначала отомстить юнцам я должен.

— Не торопись, Гонг. Только одно вещество перевозится в канистрах и пахнет так, как это пятно на полу. Я говорю о титаните, взрывчатая сила которого не меньше, чем у некоторых ядерных устройств.

Бета садилась за горизонт, когда Ретиф и запыхавшийся Гонг подошли к трапу, ведущему в открытый люк дипломатического скуттера «Скальный Мох». Рядом с трапом стояла сторожевая будка. Гонг заглянул в нее, укоризненно покачал головой.

— Какие времена! Ушел с поста охранник и дрыхнет в тине, в этом нет сомненья!

— Поднимемся на борт, — предложил Ретиф.

На скуттере было тихо, горел мягкий свет. На полу стояла большая коробка, валялись ролики, а рядом с ними — два железных лома, вносящие диссонанс в картину роскоши и комфорта. Гонг порылся в коробке, пожал плечами.

— Как любопытно. Что это такое? — спросил он, доставая желто–зеленую пилястрианскую мантию, металлический браслет и пачку каких–то документов.

— Желтое с зеленым, — пробормотал Ретиф. — Цвета какой–то политической партии…

— Сего не знаю. — Гонг посмотрел на браслет и протянул его Ретифу. — А здесь есть буквы.

— ССОРА, — прочитал Ретиф и посмотрел на своего спутника. — Нам надо как можно скорее попасть в посольство.

Проходя мимо сторожки, Ретиф услышал какой–то звук и, не оглядываясь, отпрянул в сторону. Пилястрианин, пытавшийся на него напасть, пробежал по инерции несколько шагов и попал в объятия Гонга, страстно прижавшего юнца к своей груди.

— Неплохая добыча. Гонг, — заметил Ретиф. — Откуда он взялся?

— Навозный жук скрывался за сторожкой, — прогрохотал старый пилястрианин. Юнец изо всех сил колотил руками и ногами по роговому панцирю, но Гонг, казалось, не замечал этого.

— Держи его крепче, — посоветовал Ретиф. — По–моему, он собирается тебя укусить.

— Не бойся. Я неуклюж, конечно, но все еще не жалуюсь на слабость.

— Спроси у него, куда они спрятали титанит.

— Вопрос ты понял, слабоумный червь? — проревел Гонг. — Изволь тотчас ответить мне, паршивец, иль я тебя сломаю, как тростинку!

Юнец захрипел.

— Если ты не хочешь выдавить из него сок, — сказал Ретиф, — ослабь немного свои объятия.

Гонг поднял пленника высоко над головой и со всего размаху швырнул его об землю. Стекла в сторожке задрожали. Юнец глядел на своего мучителя злобным взглядом и лязгал челюстями.

— Он — один из тех, кто на меня напал в моей избушке, — пояснил Гонг. — В содеянном грехе себя кляня, немедленно он все расскажет старцу.

— Он же пытался познакомиться со мной в автобусе, — сообщил Ретиф. — Шустрый мальчик.

Юнец, встав на четвереньки, бросился наутек. Ретиф наступил на полу длинного плаща; ткань с треском порвалась, обнажив спину пилястрианина.

— Клянусь Яйцом Великим! — воскликнул Гонг. — Ведь это не юнец! Куда ж исчез его гигантский панцирь?

Ретиф задумчиво посмотрел на спину, испещренную шрамами.

— Я думал, он только начинает стареть, а оказывается…

— Но это невозможно! — растерянно вскричал Гонг. — Из панциря идут под кожу нервы, и самые великие хирурги бессильны отделить его от тела и жизнь пациенту сохранить.

— Тем не менее, факт налицо. Я предлагаю тебе захватить с собой этого дитятю и убраться отсюда как можно скорее. Его друзья могут появиться здесь с минуты на минуту.

— Слишком поздно, — сказал Гонг. Ретиф повернулся. Из–за сторожки вышли трое юнцов.

— Похоже, ССОРА сегодня разбушевалась, — сказал Ретиф. — А где ваш закадычный друг? — обратился он к приближающейся троице. — Где ваш маленький петушок с глазами на палочках? Небось отсиживается в своем посольстве, радуясь, что святые простачки делают за него всю грязную работу?

— Укройся за моей спиной, Ретиф, — громыхнул Гонг.

— Ату их, дружище! — Ретиф наклонился, подобрал с земли тяжелый железный прут. — Я буду прыгать и отвлекать их внимание!

Гонг заревел и набросился на незрелых пилястриан. Они попытались окружить его… один из них споткнулся, упал. Ретиф взмахнул железным прутом, который он только что так удачно засунул между ног первому нападавшему, и ударил второго по голове. Юнец передернул плечами, повернулся, и в этот момент Гонг обхватил его сзади и отшвырнул к сторожке.

Ретиф нанес второй удар, третий… Юнец растянулся на земле, по лицу его медленно текла пурпурная кровь. Двое оставшихся в строю членов ССОРА торопливо удалились, прихрамывая на ходу.

Тяжело дыша, Ретиф бросил железный прут на землю.

— У молодых — чугунные головы, — сказал он. — Хорошо бы как следует их проучить, но время не ждет. Не знаю, кого гроачи собирались взорвать, но они играют только по крупному, а четырех канистр титанита достаточно, чтобы скуттер разнесло на мелкие кусочки и пассажиры превратились в атомную пыль.

— Их заговор сорвался, — прогремел Гонг. — Но для чего им это было надо?

— Гроачи что–то готовят. И мне кажется, они не посвятили ССОРА в свои планы.

— А кто вожак у них? — Гонг пнул ногой поверженного юнца. — Ответь мне, соня!

— Не возись с ним, Гонг. Свяжем их обоих и оставим здесь. Я знаю, где можно найти вожака, о котором ты говоришь.

Банкетный зал с низким потолком был переполнен. Ретиф обежал взглядом столы, высматривая бледные лица землян, сидящих рядом с огромными, навечно закованными в панцири, пилястрианами. На другом конце зала Магнан встал с кресла, помахал рукой. Воздух вибрировал: музыка, не воспринимаемая человеческим слухом, звучала в инфразвуковом диапазоне. Ретиф подошел к Магнану, сел рядом с ним.

— Извините меня за опоздание…

— Для меня большая честь, что вы вообще соизволили прийти, — ледяным тоном произнес Магнан и повернулся к пилястрианину, сидевшему по его левую руку. — Какая прекрасная музыка, господин министр! Она просто чарует! Сколько в ней веселья и радости!

Старец уставился на него глазами–бусинками.

— Вы присутствуете на панихиде. Исполняется национальный Плач Скорби по Невылупившимся из Яйца, — сказал он на международном земном языке.

— О, — сказал Магнан, — как это интересно. Классический подбор инструментов.

— Соло для дрюна, — сообщил министр, подозрительно глядя на посланника Земли.

— Почему бы вам не сознаться, что вы не слышите никакой музыки? — громким шепотом спросил Ретиф. — И если вам нетрудно уделить мне минутку внимания…

Магнан откашлялся.

— Теперь, когда мистер Ретиф, наконец, почтил нас своим присутствием, можно начать церемонию назначения спонсора…

Положив локти на стол, Ретиф наклонился к Министру Культуры Пилястры.

— Что вы знаете об этих молодежных группировках, которые называют себя ССОРА, господин министр? — спросил он.

— Ничего, — громыхнул старец. — По мне всех юнцов, пока они не отрастят панцирей и не научатся отвечать за свои поступки, надо держать в загонах вместе со скотом.

— Нельзя забывать о том, что энергию молодых необходимо рационально использовать, — назидательным тоном заявил Магнан.

— В трудовых лагерях, — отрезал министр. — В дни нашей юности нас отдавали в бригады, вычерпывающие ил со дна морей. Я сам не один год волочил драгу.

— Сейчас не старые времена. На нас лежит обязанность позаботиться о молодом поколении, чтобы потом юнцы с радостью вспоминали золотые часы своего счастливого детства.

Министр фыркнул.

— На прошлой неделе, в один из золотых часов, они окружили меня и закидали переспелыми фруктами навозного дерева.

— Нормальное проявление чисто детской несдержанности! — вскричал Магнан. — Присущая им чувствительность…

— В том хаме, который только что сюда зашел, — министр ткнул вилкой в сторону стоявшего на пороге юнца, — чувствительных мест не найти даже с помощью взрывчатки.

— Да ведь это наш почетный гость, — сказал Магнан. — Очень милый юноша. Кажется, его зовут Чернила…

— Темнила, — поправил Магнана Ретиф. — Девять футов подлости и наглости. Господин посол, я…

Магнан поднялся на ноги, постучал по хрустальному бокалу. Все пилястриане, почувствовав неприятные для себя ультразвуковые колебания, наморщили лбы, начали возбужденно переговариваться. Магнан постучал громче. Министр втянул голову в плечи, закрыл глаза. Несколько старцев встали из–за стола, пошли к выходу. В зале стало шумно. Магнан застучал по бокалу с удвоенной силой; хрусталь разбился с мелодичным звоном, зеленое вино растеклось по скатерти.

— Во имя Великого Яйца! — пробормотал министр и глубоко вздохнул.

— Я приношу свои глубочайшие извинения… — Магнан судорожно схватил салфетку, принялся тыкать ей в расползшуюся лужу.

— Жаль, что бокал разбился, — заметил Ретиф. — Через минуту вы бы очистили зал от публики, и тогда, быть может, мне удалось бы сказать вам несколько слов. Дело в том, господин министр, — продолжал он, обращаясь к пилястрианину, — что мне необходимо проинформировать вас о…

— Внимание! — громко сказал Магнан, вновь поднимаясь на ноги. — Прибыл наш почетный гость, и комиссия по назначениям тоже в сборе. Я рад объявить, что мистер Ретиф, Советник нашей Миссии, прошел жесточайший отбор, а затем победил в конкурсе кандидатов, претендующих стать спонсорами молодежных групп.

Ретиф дернул Магнана за рукав.

— Подождите меня представлять, — попросил он. — Я хочу появиться неожиданно — это создаст необходимый драматический эффект.

Магнан одобрительно посмотрел на него сверху вниз.

— Наконец–то вы начали входить во вкус дела, — прошептал он и вновь повернулся к своей аудитории. — Я приглашаю высокого гостя подняться вместе со мной на трибуну… Репортеры наверняка захотят снять церемонию презентации…

Он вышел из–за стола, направился к невысокому помосту, расположенному в центре зала, забрался на него и встал рядом с молодым пилястрианином, ослепительно улыбаясь в ближайшую камеру.

— Я счастлив, что мне еще раз представился случай выразить глубочайшее удовлетворение во поводу того, что молодежные группы, наконец, обретают спонсора, — медленно произнес он, следя за журналистами, строчащими в блокнотах. — Мы гордимся тем, что с этой минуты будем иметь отношение к тем великим делам, которые ССОРА совершит в ближайшие годы… — Магнан умолк, глядя, как мощный старец вскарабкался на платформу с другой стороны и остановился позади почетного гостя, который кивал головой направо и налево, не замечая ничего и никого вокруг.

В то же самое время Ретиф протискался через толпу и остановился прямо перед Темнилой. Тот уставился на него, вздрогнул, выпрямился во весь рост.

— Ты меня знаешь. Темнила, — громко сказал Ретиф. — А я слышал о тебе от старца по имени Гонг перед тем, как ты попытался отрубить ему голову. Помнишь? Это было в той самой избушке, где я просматривал чертежи боевого крейсера, который вы строите.

Взревев от ярости, Темнила протянул к Ретифу руки и придушенно вскрикнул, когда Гонг обхватил его сзади и оторвал от пола.

— Я рад, что репортеры решили сегодня прийти к нам на прием, — сказал Ретиф, обращаясь к растерявшимся журналистам. — Дело в том, что Темнила, являясь начальником верфи, решил построить боевой крейсер и договорился с одним ловкачом из посольства гроачи о поставках оружия и амуниции. Впоследствии, как я предполагаю, ССОРА намеревалась захватить власть на Пилястре, а также, под руководством своих союзников гроачи, развязать ограниченную межзвездную войну с Фламинго или другим близлежащим миром.

Магнан обрел дар речи.

— Вы что, с ума сошли, Ретиф? — закричал он срывающимся голосом. — За ССОРУ поручилось Министерство Молодежных Дел!

— Это министерство давно пора упразднить, — сказал Ретиф и посмотрел на Темнилу. — Хотел бы я знать, замешан ли ты в организации диверсии, которая должна была состояться сегодня вечером? После взрыва скуттера «Скальный Мох» нашлось бы множество улик, говорящих о причастии к этой акции ССОРА Гроачи немедленно направили бы ноту протеста в Главное Управление, обвинив в происшедшем посольство Земли, которое назначило спонсора фракции молодежи.

— «Скальный Мох»? — удивленно произнес Магнан. — Но, ведь… Ретиф! Этого быть не может! Группа ССОРА собиралась отправиться завтра на нем в круиз!

Внезапно Темнила взревел, рванулся изо всех сил. От неожиданности Гонг ослабил захват, и в мгновение ока пленник оказался на свободе. Спрыгнув с платформы, он кинулся к выходу из зала, ловко увертываясь от неуклюжих старцев. Магнан смотрел на него, раскрыв рот.

— Гроачи, как всегда, вели двойную игру, — сказал Ретиф. — После того, как цель их была бы достигнута и земляне опорочены, они намеревались избавиться от юнцов.

— Что вы стоите как истукан? — взвыл Магнан, сверкая глазами. — Если этот Темнила — главарь банды, его необходимо обезвредить! — Он попытался спрыгнуть с платформы; Ретиф едва успел схватить его за руку.

— Подождите! У вас столько же шансов выйти из зала, как у рыбы — вырваться из сети. Разве вы не видите, что здесь творится?

Минут через десять толпа начала потихоньку расходиться.

— Теперь пройти мы сможем, — сказал Гонг по–пилястриански. — Смелей, вперед!

Он осторожно слез с платформы и пошел к дверям, расталкивая старцев мощными плечами. Ретиф и Магнан шли за ним следом.

В вестибюле Ретиф схватил телефонную трубку, набрал номер. Никто не ответил. Он набрал другой номер…

— Безнадежно. — Подождав несколько секунд, Ретиф бросил трубку. — Придется ловить машину.

Альфа, голубое солнце, едва проглядывало из–за низких облаков. Плоские тени лежали на грязной улице. Ретиф, Магнан и Гонг остановили невысокий грузовик, забрались в кузов. Гонг, кряхтя, сел на деревянный пол, заскрипевший под его тяжестью.

— О, как бы я хотел избавиться от ноши, как тот юнец фальшивый, червь никчемный, — со вздохом сказал он. — Мне вскоре предстоит уйти на отдых, где не дадут мне никакой работы и будут лишь кормить один раз в сутки. Ждет каждого из нас судьба такая, и рыбака, и первого министра. Нет! Лучше быть на берегу песчинкой, чем праздно проводить тысячелетья и ощущать при том свою никчемность.

— Вот что, — сказал Ретиф. — Вы с Гонгом поезжайте в полицейское управление, а я сойду. Хочу проверить одну свою догадку. И возвращайтесь поскорее, на тот случай, если она, к великому моему сожалению, подтвердится.

— Что?.. — ошарашенно спросил Магнан.

— Иди, Ретиф. Пусть путь твой будет легок, — сказал Гонг.

Машина проезжала мимо ворот верфи. Ретиф соскочил на землю, побежал к космическому скуттеру. В сторожке по–прежнему никого не было. Двое связанных юнцов куда–то исчезли.

— Плохо жить в захолустье, — пробормотал Ретиф. — Полиция бездействует.

— Он спрятался за сторожку и стал ждать. Альфа светила, но не грела. Было холодно…

Судя по грохоту, внезапно раздавшемуся у трапа, там столкнулись два танка. Ретиф осторожно выглянул из–за угла, увидел гиганта–Гонга, сцепившегося с высоким, мощным пилястрианином. Крохотная фигурка сбежала с трапа, обогнула сражавшихся, помчалась к воротам. Ретиф сделал шаг вперед и схватил улепетывающего со всех ног гроачи.

— Привет, Йиф, — вежливо сказал он. — Что за спешка?

— Отпустите меня, Ретиф, — прошипело бледнолицее существо. — Эти бегемоты подрались, потому что не смогли решить, кто из них должен разорвать меня на части!

— Я их понимаю. Попробую что–нибудь для вас сделать… не бесплатно, разумеется.

— Я обращаюсь к вам, — хрипло прошептал Йиф, — как к собрату–дипломату, собрату–инопланетянину, собрату–мягкотелому.

— Почему бы вам не обратиться к Темниле, как к собрату–конспиратору? Сидите смирно, и, может, мне удастся сохранить вам жизнь.

Гигант поднял своего соперника в воздух и швырнул об землю.

— Того, кто победил, зовут Гонг, — сообщил Ретиф. — Хотел бы я знать, с кем он подрался и, главное, зачем?

Гонг взял неподвижно лежащего пилястрианина за ноги и поволок его к трапу. Ретиф подтолкнул Йифа к сторожке.

— Спрячьтесь и не вздумайте улизнуть. Все равно я бегаю быстрее вас. Оставайтесь на месте, а я пойду, посмотрю, в чем там дело. — Он вышел из–за сторожки и окликнул Гонга.

Пыхтя, как паровоз, старец бросил свою жертву и подошел к Ретифу.

— Приветствую тебя, о легконогий! — воскликнул он. — Решил проверить ты свою догадку, а я — свою. По улице мы проезжали тихо, когда навстречу нам попался старец: он странным показался мне каким–то. Решил я проследить, куда пойдет он, — и, посмотри! — ведь это же Темнила, надевший на себя специально панцирь! Теперь, Ретиф, мне многое открылось!

Ретиф присвистнул.

— Значит, юнцы вовсе не такие молодые, какими они хотели казаться. Похоже, кто–то облагодетельствовал нескольких пилястриан за счет всех остальных.

— Не кто иной, как мягкотелый это, — сказал Гонг. — Давай его сюда, Ретиф, я видел, как ты его поймал. Не медли.

— Подожди, Гонг. Не горячись…

Старец ухмыльнулся, подмигнул Ретифу одним глазом и взревел:

— Я должен отомстить! И я проверю, насколько мягок этот мягкотелый! Ту слизь, в которую он превратится, я разолью по маленьким бутылкам, чтоб каждый из родных сей мерзкой твари имел возможность схоронить останки!

Ретиф увидел краешком глаза какое–то движение, бросился за гроачи вдогонку, поймал его футов через пятьдесят и за шиворот подтащил к Гонгу.

— Я передаю его тебе из рук в руки, Гонг, — сказал он. — Мне известно, какое огромное значение придаете вы, пилястриане, ритуальной мести.

— Пощады! — просипел Йиф, и тонкие трубочки, на концах которых были расположены его глаза, закачались из стороны в сторону. — У меня дипломатическая неприкосновенность!

— Но я не дипломат! — прогрохотал Гонг. — С чего ж начать мне? Пожалуй, с этих неприличных глаз, которые вращаются все время…

— Послушай, мне пришла в голову блестящая мысль! — воскликнул Ретиф. — Может, ты откажешься — в виде исключения, разумеется, — от мести, если Йиф обещает построить на вашей планете Медицинский Центр, где хирурги–гроачи будут избавлять старцев от панцирей?

Гонг заколебался, неуверенным тоном произнес:

— Ты только посмотри на эти глазки! Какое наслажденье получу я, срывая их по очереди каждый?

— Ссоглассен, — прошипел Йиф. — Клянуссь, самые лучшие наши хирурги… миллионы хирургов… новейшее оборудование…

— О, неужель мечте моей не сбыться? Хочу я посидеть на негодяе, услышать, как трещат, ломаясь, кости под грузом тела моего большого!

— Ты станешь легче перышка, — прошептал Йиф. — Будешь порхать, как птичка. Возрадуешься, обретя вторую молодость…

— А может, хоть один глазок мне вырвать? Ведь у него останется четыре…

— Играй по правилам, — сказал Ретиф.

— Ну, ладно.

— Вот и договорились. — Ретиф повернулся к гроачи. — Йиф, вас отпускают под честное слово дипломата, инопланетянина и мягкотелого. Хирургическое искусство гроачи станет экспортом, от которого они получат куда больше выгод, чем от продажи оружия. Взамен Гонг откажется от намерения посидеть на вас, а я не подам на гроачи в суд за вмешательство во внутренние дела независимого иностранного государства.

За спиной Гонга послышались какие–то звуки. Скидывая с себя тяжелый панцирь. Темнила встал на ноги… и в это время Гонг схватил его, поднял высоко над головой и понес к открытому люку скуттера.

— Эй! — воскликнул Ретиф. — Что ты делаешь?

— Я разберусь с ним сам, Ретиф, не бойся. Получит то, что заслужил, Темнила. Хотел он путешествовать в комфорте? Исполнится сейчас его желанье!

— Там титанит!

— Не становись мне поперек дороги и знай, Ретиф, теперь мне не до шуток. Он — мой, и я не откажусь от мести. — Гигант–пилястрианин, продолжая держать свою ношу высоко над головой, исчез в открытом люке.

— Гонг по–настоящему разозлился, — заметил Ретиф, обращаясь к гроачи, выпучившему все свои пять глаз и находившемуся в полуобморочном состоянии.

— К сожалению, у меня слишком мало сил, чтобы помешать ему исполнить задуманное. Впрочем, будем надеяться, он просто решил напугать Темнилу до смерти.

Гонг вышел из люка, спустился но трапу.

— Что ты с ним сделал? — спросил Ретиф.

— Нам лучше удалиться поскорее, — громыхнул Гонг. — Тот, кто стоит в пятидесяти ярдах от звездолета, что стартует в космос, расстаться с жизнью может моментально.

— Ты хочешь сказать…

— Автопилот настроен на планету, где мягкотелые живут гроачи. Последний сон Темнилы будет долог.

— Красиво рвануло, — сказал Ретиф. — Впрочем, вы, должно быть, сами видели…

— Ничего я не видел! — возмущенно произнес Магнан. — Как я ни увещевал этого Ганга… Донга…

— Гонга.

— …грубиян замотал меня в мой собственный плащ и положил под какое–то дерево. Вне всякого сомнения я упомяну о столь неслыханном нарушении этикета в ноте протеста, которую вручу Министру Иностранных Дел. — Магнан сделал пометку в блокноте.

— Что–нибудь говорят о постройке нового Медицинского Центра?

— Благороднейшее, великодушнейшее начинание! — вскричал Магнан. — Честно говоря, я был просто поражен! Мне кажется, мы судили гроачи слишком строго.

— Я слышал, в Министерстве Молодежных Дел разразился скандал. Если верить слухам, фракция молодежи распущена.

Магнан откашлялся, зашелестел бумагами.

— Я… э–э… объяснил репортерам, что вчерашнее…

— Фиаско.

— …недоразумение было вызвано необходимостью спровоцировать подозреваемых, чтобы вывести их на чистую воду. Что же касается взрыва дипломатического скуттера для особо важных персон и предполагаемой гибели Темнилы…

— Пилястриане все понимают, — сказал Ретиф. — И у них действительно существует ритуальная месть. Йифу крупно повезло: на нем не было крови. Это единственное, что его спасло.

— Гроачи воспользовались дипломатическими привилегиями и нарушили закон, — сказал Магнан. — Мне думается, нота протеста… нет, лучше неофициальная памятная записка…

— Автопилот скуттера был настроен на планету гроачи, — перебил его Ретиф. — Взрыв произошел после того, как «Скальный Мох» лег на заданный курс. Примерно через месяц–другой осколки корабля прибудут по месту назначения. Я думаю, эту памятную дату гроачи сами запишут в своих календарях и впредь будут шарахаться от Пилястры, как черт от ладана.

— Но нелегальное использование…

— К тому же, чем меньше вы составите бумаг, тем труднее будет упрекнуть вас в каком–нибудь недоразумении, если что–то переменится.

— Это верно. — Магнан поджал губы. — Вот теперь вы мыслите конструктивно, Ретиф. Мы еще сделаем из вас настоящего дипломата. — Он снисходительно улыбнулся.

— Сегодня вам не удастся испортить мне настроение. — Ретиф встал из–за стола. — Я беру отпуск на две недели… если, конечно, вы не возражаете, господин посол. Мой друг, Гонг, обещал показать мне один южный остров, где прекрасно ловится рыба.

— Но нас ждут неотложные дела! Я считаю необходимым взять шефство над группировкой Самых Старых Старцев…

— На меня не рассчитывайте. Когда я слышу о группировках, меня начинает тошнить.

— Что вы, Ретиф! В конце концов дипломатов тоже можно считать своего рода группировкой.

— Вот–вот. Вы правильно меня поняли.

С открытым от изумления ртом Магнан смотрел в спину Ретифу, вышедшему в коридор и закрывшему за собой дверь.

 

Двойной трюк

I

Генеральный консул Мэгнан с кислым видом перебирал плотно обхваченную резинками пачку растрепанных документов.

— По этой заявке я не стал принимать опрометчивых решений, Ретиф, — сказал он, — Здесь, в Поясе, на Консульство возложена серьезная ответственность. Следует взвешивать все аспекты ситуации, рассматривать всё последствия. Что может получиться в результате того, что мы предоставим право на добычу полезных ископаемых на этом астероиде данному заявителю?

— Мне казалось, что с заявкой все в порядке, — заметил Ретиф. — Семнадцать копий с дополнениями. Почему бы ее не утвердить? Она уже неделю лежит у вас на столе.

Мэгнан поднял брови.

— У вас, что, есть личная заинтересованность в этой заявке, Ретиф?

— Каждый день вашего промедления стоит им денег. Эта развалюха, которую они используют в качестве рудовоза, болтается на парковочной орбите и накапливает неустойки.

— Я вижу, что вы принимаете слишком близко к сердцу проблемы сомнительной группы горняков. Вы еще не обучились счастливому качеству истинного дипломата — не вдаваться в частности, а принимать во внимание прежде всего ситуацию в целом.

— Эти люди небогаты, как вы понимаете. По сути дела, я полагаю, что эта заявка — их единственный актив, если не считать рудовоза.

— Внутренние финансовые проблемы горнорудной компании «Последний Шанс Сэма Номер Девять» не должны волновать Консульство.

— Осторожнее, — заметил Ретиф. — Вы сейчас сами начинаете вдаваться в частности.

— Едва ли, мой дорогой Ретиф, — кротко проговорил Мэгнан. — Главное значение имеет не то, что написано на бумаге, а то, что действительно определяет ситуацию. Вам следует изучить записки гигантов галактической дипломатии: Кродфоллера, Пассуина, Спрэдли, Нитуорта, Стернуилера, Рампуисла. Перечисление этих имен звучит как величественная поступь… э–э…

— Динозавров? — предложил Ретиф.

— Подходящая аналогия, — Мэгнан кивнул. — Эти могучие фигуры, эти бронированные шкуры…

— Эти крошечные мозги… Мэгнан грустно улыбнулся.

— Как я вижу, вы предпочитаете все воспринимать в искаженном свете. Возможно, когда–нибудь вы осознаете их истинную значимость.

— У меня уже есть некоторые подозрения.

Зазвенел интерком. На настольном экране появилось лицо мисс Гэмбл.

— Мистер Мэгнан, к вам мистер Лезеруэлл. У него заранее не было назначено…

Брови Мэгнана полезли вверх.

— Пригласите мистера Лезеруэлла немедленно, — он взглянул на Ретифа. — Я и понятия не имел, что Лезеруэлл собирается зайти. Интересно, что ему нужно? — Мэгнан выглядел встревоженным. — Он — важная фигура в кругах людей, занимающихся полезными ископаемыми Пояса. Важно избегать любых зарождающихся противоречий, сохраняя незаинтересованность. Вы вполне можете остаться. Может быть, освоите несколько ценных технических приемов.

Дверь широко распахнулась. Лезеруэлл вошел большими шагами, его живот заметно выпирал из–под модного вельветового костюма бирюзового цвета, увешанного модными флуоресцентными талисманами–оберегами. Он протянул крупную ладонь и энергично сжал вялую руку Мэгнана.

— Ах, здравствуйте, мистер генеральный консул. Как любезно, что вы меня приняли, — он рассеянно вытер руку о бедро, вопросительно глядя на Ретифа.

— Это мистер Ретиф, мой вице–консул и советник по полезным ископаемым, — сказал Мэгнан. — Садитесь же, мистер Лезеруэлл. В каком качестве сегодня я могу быть вам полезен?

— Я пришел сюда, джентльмены, — заявил Лезеруэлл, поставив огромный желтый дипломат на стол Мэгнану и устраиваясь в электрифицированном кресле–качалке, — от имени своей компании. « Дженерал Минерале». « ДжМ» давно известно о тех суровых условиях, в которых вынуждены находиться в Поясе такие государственные служащие, как вы. — Лезеруэлл покачивался вместе с креслом, благодушно улыбаясь Мэгнану. — «Дженерал Минерале» — это не просто крупный индустриальный концерн. Это организация, у которой есть сердце. — Лезеруэлл потянулся к нагрудному карману, промахнулся, попытался снова. — Как выключается эта чертова штука? — проворчал он.

Мэгнан, привстав, посмотрел через дипломат Лезеруэлла.

— Выключатель прямо там — на подлокотнике. Представитель «ДжМ» стал возиться с подлокотником. Послышался щелчок, и кресло осело, выдохнув сжатый воздух.

— Так–то лучше. — Лезеруэлл достал длинную полоску голубой бумаги. — Чтобы облегчить скуку и разнообразить жизнь группы отважных землян, работающих здесь, на Церере, ради того, чтобы привнести дух свободного предпринимательства в дела Пояса, «Дженерал Минерале» презентует Консульству — от своего имени — одну сотню тысяч кредитов на сооружение центра развлечений, с самым лучшим и новейшим оборудованием для отдыха, включая синтезатор пищи для банкетов «Гурман» модель С, сорокафутовую сублимационную камеру, библиотеку с пятью тысячами лент — с большим количеством таких, которых не достать в Бостоне, двадцатифутовой трехмерной камерой и прочими удобствами, которых слишком много, чтобы их стоило перечислять, — Лезеруэлл откинулся на спинку, выжидающе улыбаясь.

— Что же, мистер Лезеруэлл. Мы поражены, разумеется, — Мэгнан ошарашено улыбался ему поверх дипломата. — Но я не знаю, подобает ли…

— Это дар людям, мистер консул. Вы просто принимаете его от их лица.

— Интересно, осознает ли «ДжМ», что число отважных землян, работающих на Церере, ограничено только штатом работников Консульства? — спросил Ретиф. — И этот штат состоит из мистера Мэгнана, мисс Гэмбл и меня.

— Мистера Лезеруэлла вряд ли интересуют такие детали, Ретиф, — вмешался Мэгнан. — Это действительно вдохновляющее предложение, сэр. Как консул Земли — и от лица всех землян, находящихся здесь, в Поясе — я принимаю предложение, покорно сознавая, что…

— А теперь еще одно незначительное дело. — Лезеруэлл потянулся вперед, чтобы открыть свой кожаный чемоданчик, оглядев при этом заваленный стол Мэгнана. Он достал пачку бумаг, бросил их на стол, затем вытянул толстый документ и передал его через стол Мэгнану.

— Просто рутинная заявка. Мне бы хотелось, чтобы ее побыстрее обработали, поскольку мы собираемся проводить некоторые погрузочные работы неподалеку от того места.

— Непременно, мистер Лезеруэлл,.

Мэгнан взглянул на бумаги, почитал некоторое время. Затем он поднял глаза.

— Э–э…

— Какие–то проблемы, мистер консул? — требовательно спросил Лезеруэлл.

— Просто… э–э… я, кажется, припоминаю… по сути дела… — Мэгнан взглянул на Ретифа. Ретиф взял бумаги, посмотрел верхний лист.

— 95739–А. Извините, мистер Лезеруэлл. «Дженерал Минерале» опередили. Мы обрабатываем заявку, поступившую ранее.

— Поступившую ранее заявку? — рявкнул Лезеруэлл. — И вы оформили разрешение?

— О, по сути дела, нет, мистер Лезеруэлл, — быстро ответил Мэгнан. — Та заявка еще не обработана.

— Тогда трудностей не предвидится, — удовлетворенно произнес Лезеруэлл. Он взглянул на часы на пальце. — Если вы не возражаете, я бы подождал и взял грант с собой. Полагаю, на это потребуется не больше одной–двух минут, чтобы подписать его, поставить печати и так далее?

— Та, другая заявка была подана целую неделю назад… — начал было Ретиф.

— Ха! — Лезеруэлл нетерпеливо махнул рукой. — Эти детали можно организовать. — Он вперил в Мэгнана прямой взгляд. — Я уверен, что мы все здесь понимаем: общественные интересы заключаются в том, чтобы минеральные богатства переходили к ответственным фирмам, обладающим соответствующим капиталом для развития.

— Э–эм, м–да, — сказал Мэгнан.

— Горнорудная компания «Последний Шанс Сэма Номер Девять» — это должным образом зарегистрированная фирма. Их заявка действительна.

— Знаю я эту фирму. Они хватают все, до чего могут дотянуться, — резко бросил Лезеруэлл. — Просто безответственные авантюристы. «Дженерал Минерале» потратила миллионы — миллионы, я говорю — из средств держателей акций на геологоразведку. И из–за того, что эти… эти искатели приключений наткнулись на залежь, разве наши акционеры должны терять честные проценты от своих капиталовложений? Конечно, особой реальной ценности данное имущество не имеет, — добавил он. — Просто обычный кусок скалы. Но «Дженерал Минерале» предпочитает расширять свои владения.

— В Поясе плавает множество других скал. Почему бы не…

— Один момент, Ретиф, — вмешался Мэгнан. Со зверским выражением лица он поглядел через стол на своего помощника. — Как генеральный консул, я вполне в состоянии определить, какая из заявок должна быть утверждена. Как подчеркнул мистер Лезеруэлл, общественный интерес заключается в том, чтобы исследовать этот вопрос со всех сторон.

Лезеруэлл прочистил горло.

— В данный момент я могу заявить, что «Дженерал Минерале» готова поступить щедро с этими людьми, вторгшимися в ее дела. Полагаю, что мы сможем предложить им в обмен определенную собственность «ДжМ» за отказ от любых прав на обсуждаемый участок — конечно, это только для того, чтобы упростить дело.

— По мне, это более, чем честно, — сердито буркнул Мэгнан.

— Люди «Сэма» обладают очевидным приоритетом, — возразил Ретиф. — Я зарегистрировал их заявку в прошлую пятницу.

— Но они не обладают очевидной репутацией, — резко бросил Лезеруэлл. — И могу вас заверить, что «ДжМ» оспорит их заявку и дойдет даже до Верховного суда, если потребуется!

— Какую же собственность вы планируете предложить им, мистер Лезеруэлл? — нервно поинтересовался Мэгнан.

Лезеруэлл полез в дипломат и достал бумагу.

— 2645–Р, — прочитал он. — Достаточно массивное тело. Материал коры, я полагаю. Оно должно удовлетворить желание этих скваттеров

иметь собственную недвижимость в Поясе.

— Я запишу, — сказал Мэгнан и потянулся к блокноту.

— Это предложение bona fide

, мистер Лезеруэлл? — спросил Ретиф.

— Конечно!

— Так я и запишу, — заметил Мэгнан, записывая.

— И кто знает? — сказал Лезеруэлл. — Может быть, там обнаружатся на удивление богатые залежи.

— А если они его не примут? — спросил Ретиф.

— Тогда осмелюсь заявить, что «Дженерал Минерале» найдет, способ решить этот вопрос в суде, сэр!

— О, я не думаю, что в этом будет необходимость, — заметил Мэгнан.

— Тогда еще одно рутинное дело, — сказал Лезеруэлл. Он передал Мэгнану второй документ. — «ДжМ» просит издать предписание о том, чтобы приструнить группы, которые раздражают нас вторжениями на территории, принадлежащие компании. Я был бы рад, если бы вы сразу его обработали. Также сюда включен вопрос о нелегально добытой руде.

— Непременно, мистер Лезеруэлл. Я сам этим займусь.

— В этом нет необходимости. Все бумаги готовы. Наш юридический отдел гарантирует, что они составлены правильно. Просто подпишите здесь, — Лезеруэлл развернул бумагу и вручил Мэгнану ручку.

— Может быть, лучше сначала прочитать? — заметил Ретиф. Лезеруэлл нетерпеливо сдвинул брови.

— У вас будет подходящее время, чтобы ознакомиться с деталями позже, Ретиф, — бросил ему Мэгнан, беря ручку. — Нет необходимости тратить драгоценное время мистера Лезеруэлла. — Он нацарапал на бумаге свою подпись.

Лезеруэлл встал, собрал свои бумаги со стола Мэгнана и бросил их в чемоданчик.

— Подонки, — заметил он. — Разумеется, им не место в Поясе. Ретиф встал, прошел к столу и протянул руку.

— Мне кажется, что вы прихватили официальный документ вместе с вашим собственным, мистер Лезеруэлл. По ошибке, разумеется.

— Что такое? — вскинулся Лезеруэлл. Ретиф ждал, улыбаясь. Мэгнан разинул рот.

— Он был под вашими бумагами, мистер Лезеруэлл, — пояснил Ретиф. — Он толстый, обхваченный резинками.

Лезеруэлл, покопавшись в чемоданчике, достал документ.

— Вы только подумайте, он действительно здесь, — буркнул он. Лезеруэлл сунул документ Ретифу в руку, — Вы очень наблюдательный молодой человек. — Со щелчком он закрыл чемоданчик. — Полагаю, вам светит большое будущее в ДКЗ.

— Действительно, Ретиф, — осуждающе проговорил Мэгнан. — Не было никакой необходимости дергать мистера Лезеруэлла.

Лезеруэлл бросил ненавидящий взгляд на Ретифа и доброжелательный — на Мэгнана.

— Полагаю, что вы передадите наше предложение заинтересованным сторонам. Поскольку для «ДжМ» в ее положении время является важным фактором, то наше предложение сохраняет свою силу только до девяти часов по Гринвичу, завтрашнего дня. В это время я зайду к вам снова, чтобы окончательно утрясти дела. Полагаю, что препятствий к удовлетворительному решению проблемы не будет. У меня нет желания заводить длительные судебные тяжбы.

Мэгнан поспешно обежал вокруг стола, чтобы открыть дверь. Затем, отчаянно сдвинув брови, обернулся к Ретифу.

— Недостойнейшее проявление грубости, Ретиф, — резко заговорил он, — Вы привели в замешательство одного из самых влиятельных представителей делового сообщества — и это просто ради каких–то нескольких жалких бланков.

— Эти бланки представляют собой чью–то ставку, причем дело касается того, что может оказаться ценным имуществом.

— Это просто бумажки, пока они не утверждены!

— И все же…

— Я с большей ответственностью отношусь к общественным интересам, чем к интересам группы каких–то изыскателей, готовых стянуть все, что плохо лежит!

— Они первыми нашли этот астероид!

— Ха! Бесполезная скала. После щедрого предложения мистера Лезеруэлла…

— Лучше побыстрее оформите чек, пока он не подумал об этом серьезнее и не переменил решения.

— Бог ты мой! — Мэгнан сжал чек в руке, вызывая мисс Гэмбл. Она вошла, выслушала его инструкции и вышла. Ретиф ждал, пока Мэгнан просматривал постановление, затем кивнул.

— Все в порядке. Начальником у них, похоже, является личность по имени Сэм Мациевич. Приведен адрес в отеле «Веселая Баржа»; это, должно быть, тот переоборудованный древний корабль на орбите 6942?

Ретиф кивнул.

— Так его и называют.

— Что же касается рудовоза, то я лучше конфискую его, оставив решение на потом. — Мэгнан достал из ящика стола бланк, заполнил его и толкнул через стол. Повернувшись, он сверился с настенным расписанием. — Оказывается, отель в данный момент находится поблизости. Возьмите шлюпку Консульства. Если вылетите прямо сейчас, успеете их застать до того, как вечерний гудеж достигнет максимума.

— Это ваш способ дипломатически дать мне понять, что я теперь курьер по доставке. — Ретиф взял бумаги и засунул их во внутренний карман.

— Это одна из многих функций, которыми вынужден заниматься дипломат, пребывая на небольшом посту в Консульстве. Прекрасный опыт. Мне нет необходимости предупреждать вас, чтобы вы были осмотрительны. Эти горняки — буйные люди, особенно когда получают плохие новости.

— Мы все такие. — Ретиф встал, — Как я понимаю, ту их заявку вы не подпишете, чтобы я смог привезти им заодно и хорошие новости?

— Разумеется, — бросил Мэгнан, — Им сделано исключительно щедрое предложение. Если оно их не удовлетворит, они могут обратиться за помощью в суд.

— Заводить дело в суде — это стоит денег. У горнорудной компании «Последний Шанс Сэма Номер Девять» их нет.

— Стоит ли мне снова напоминать вам…

— Я знаю. Это нас не касается, — Ретиф направился к двери.

— Когда будете выходить, — бросил ему вдогонку Мэгнан, — попросите мисс Гэмбл принести мне из библиотеки каталог «Гурмана». Хочу посмотреть спецификации синтезатора пищи для банкетов модели С.

Час спустя, находясь в девяти сотнях миль от Цереры и быстро приближаясь к отелю «Веселая Баржа», Ретиф набрал на передатчике номер.

— ДКЗ 347–89 вызывает Военные Силы FP–V0–6.

— Военные Силы V0–6 слушают, ДКЗ, — быстро ответили ему. На маленьком экране возникло мерцающее изображение.

— О, привет, мистер Ретиф. Что заставило вас выйти в космос в столь поздний час?

— Привет, Генри. Я буду на «Веселой Барже» минут через десять. Похоже, вся ночь у меня пройдет в делах. Скорее всего, я буду перемещаться. Как насчет того, чтобы вести за мной наблюдение? Я возьму с собой персональный маячок. Следите за ним и, если я включу его на полную мощность, быстро приходите. Я не могу себе позволить задерживаться. Утром у меня важная встреча.

— Непременно, мистер Ретиф. Будем держать ухо востро.

Ретиф бросил на стойку десятикредитную банкноту, взял стакан и приземистую бутылку черного марсберрийского бренди и обернулся, оглядывая помещение с низким потолком, ранее представлявшее собой палубу гидропоники, а сейчас ставшее баром под названием «Джунгли». Под низким потолком переплетались разросшиеся лозы, которые Ретиф отнес к видам «Pererosto То–matus» и «Boloto Aromatus». Они делали исходящий от осветительных панелей свет приглушенно–зеленым. Шестифутовый трехмерный экран, снятый с разбитого транспорта Конкордиата, передавал записанную на ленту музыку двухсотлетней давности.

За столами широкоплечие мужчины в ярких форменных рубашках играли в карты, звенели бутылками и вопили.

С бутылкой и стаканом Ретиф прошел к одному из столов.

— Джентльмены, не возражаете, если я присоединюсь? Пять небритых физиономий повернулись, чтобы изучить его

фигуру в шесть футов три дюйма, коротко постриженные черные волосы, невыразительную серую одежду, шрамы на костяшках пальцев. Рыжий тип со сломанным носом кивнул.

— Подтягивай стул, незнакомец.

— Работаешь по заявке, приятель?

— Просто осматриваюсь.

— Попробуй порцию этого сока скал.

— Не делайте этого, мистер. Он сам его готовит.

— Лучший скальный сок по эту сторону Луны.

— Слушай, парень…

— Меня зовут Ретиф.

— Ретиф, ты играл когда–нибудь в дрифт?

— Не могу утверждать, что играл.

— Не играй с Сэмом, приятель. Он — местный чемпион.

— Как вы в него играете?

Чернобровый горняк, предложивший игру, закатал рукав, обнажив мускулистую руку, и поставил локоть на стол.

— Вы зацепляетесь указательными пальцами и прямо сверху ставите стакан. Выигрывает тот, кто отопьет глоток. Если стакан проливается, то угощаешь всех.

— Полная победа бывает редко, — весело заметил рыжий, — Но зато можно много пить.

Ретиф поставил локоть на стол.

— Я попытаюсь.

Двое мужчин переплели указательные пальцы. Рыжий налил полстопки скального сока и поставил ее на два кулака.

— Итак, парни. Начали!

Мужчина по имени Сэм заскрипел зубами; его бицепсы напряглись, пальцы побелели. Стопка затряслась. Затем она двинулась — по направлению к Ретифу. Сэм поднял плечи, напрягаясь.

— Вот и напиток, мистер!

— Что такое, Сэм? Ты устал?

Стакан медленно двигался — все ближе к лицу Ретифа.

— Ставлю сотню за то, что новичок его сделает!

— Смотри, Сэм! В любой момент сейчас…

Стакан затормозился, задержался. Запястье Ретифа дернулось, и стакан грохнулся на стол. Раздался всеобщий вопль. Сэм со вздохом откинулся назад, массируя руку.

— Ну и рука у тебя, мистер, — заметил он. — Если бы ты как раз не дернулся…

— Полагаю, что выпивка с меня, — сказал Ретиф. Спустя два часа марсберрийская бутылка Ретифа стояла на

столе пустая вместе с полудюжиной других.

— Нам повезло, — говорил Сэм Мациевич. — Представь себе первоначальный объем планеты; скажем, две с половиной сотни миллиардов кубических миль. По теории де Берри коллапсировавшее кристаллическое ядро должно быть не более мили в диаметре

. Вот тебе и шансы.

— И вы считаете, что наткнулись на часть этого ядра?

— Именно наткнулись, черт побери. Пара миллионов тонн как с куста. И при трех кредитах за тонну, доставленную в порт Сиртис, мы будем обеспечены на всю жизнь. Да и пора бы, кстати. Я нахожусь в Поясе уже двадцать лет. У меня двое детей, которых я не видел пять лет. Теперь все будет по–другому.

— Эй, Сэм, потише. Нет смысла объявлять об этом каждому заявщику в Поясе.

— Наша заявка зарегистрирована в Консульстве, — заявил Сэм. — Как только мы получим разрешение…

— Когда это будет? Мы ждем уже целую неделю.

— Я никогда не видел коллапсировавшего кристаллического металла, — заметил Ретиф. — Хотелось бы посмотреть.

— Само собой. Полетели. Я тебя свожу. Это примерно час полета. Мы возьмем наш катер. Ты хочешь полетать, Вилли?

— Чтобы полетать, у меня есть бутылка, — ответил Вилли. — Увидимся утром.

Двое мужчин спустились на лифте к лодочным докам, надели скафандры и погрузились в залатанную шлюпку. Утомленный скукой служитель раскрыл все двери на выход, нажал на рычаг спуска и запустил катер вдаль от отеля «Веселая баржа».. Ретиф мельком увидел башню света, величественно вращавшуюся на фоне черноты космоса, пока привод уносил крошечную шлюпку вдаль от нее.

II

Ретиф по щиколотки утонул в порошкообразной поверхности, блестевшей в свете отдаленного солнца наподобие снега.

— Это интересное вещество, — зазвучал у него в ушах голос Сэма из динамиков скафандра. — При нормальной гравитации ты бы утонул в нем так, что тебя и видно–то не было бы. Это вещество режет алмаз как масло — но из–за температурных изменений оно превращается в пыль. Его часто используют именно в этом виде, как промышленный абразив. Его также легко грузить. Просто проводишь трубу, создаешь внешнее давление и качаешь.

— И весь этот астероид состоит из такого же материала?

— Да, конечно. Мы провели множество буровых тестов и эхолокацию по полной программе. Отчеты у меня на борту «Герти» — это наш лихтер.

— Вы здесь уже загружались?

— Да. Наши капиталы быстро подходят к концу. Мне нужно поскорее доставить этот груз в порт — пока оборудование само собой не развалится. В таком случае это будет конец.

— Что тебе известно о «Дженерал Минерале», Сэм?

— - Думаешь к ним наняться? Лучше сначала прочитай мелкий шрифт, перед тем как подпишешь контракт. Гнуснейшая команда мошенников и воров.

— Им принадлежит скала, известная как 2645–Р. Как ты думаешь, мы смогли бы ее отыскать?

— А, ты ее покупаешь, да? Конечно, можем найти. Ты чертовски прав, что хочешь хорошенько рассмотреть то, что продает «Дженерал Минерале».

На борту катера Мациевич полистал атлас Пояса, сверился с навигационным справочником.

— Да, он недалеко. Давай посмотрим, что хочет скинуть «ДжМ».

Катер висел в двух милях над поверхностью гигантского булыжника, известного под названием 2645–Р. Ретиф с Мациевичем рассматривали его под сильным увеличением.

— Похоже, ничего особенного, Ретиф, — заметил Сэм, — Давай опустимся и взглянем поближе.

Шлюпка быстро опустилась на изборожденную поверхность крошечного мира, плавающей в пространстве горы, отсвечивающей черным и белым под лучами солнца. Сэм, хмурясь, смотрел на панель управления.

— Странно. Мой ионный счетчик зашкаливает. Похоже на след от двигателя. Не более чем час или два назад здесь кто–то был.

Шлюпка приземлилась. Ретиф с Сэмом вышли. Каменистая поверхность была завалена осколками скал, варьирующих по размеру от небольших камешков до огромных плит в двадцать футов длиной, валяющихся на мягкой постели из пыли и песка. Ретиф осторожно оттолкнулся и проплыл к верхушке вертикального клина скалы. Сэм присоединился к нему.

— Весь этот материал — вулканического происхождения, — заметил он. — Не похоже, что мы найдем здесь что–нибудь достаточно полезное, что стоило бы везти на Сиртис — разве что, если тебе посчастливится найти какие–нибудь бодеанские артефакты. Они стоят много.

С этими словами он прищелкнул бинокль к обзорному щитку и оглядел изрезанный пейзаж.

— Эге! — заметил он, — Вон там!

Ретиф проследил взглядом направление, куда указывала перчатка Сэма. Он рассмотрел темное пятно на ровной поверхности эрозировавшей скалы.

— Года два назад один мой приятель наткнулся на участок прежней поверхности планеты, — задумчиво проговорил Сэм. — Там обнаружился туннель, который бодеане использовали в качестве склада. Взял больше двух тонн металлических изделий. Конечно, никто до сих пор не знает, как эти вещи работают, но за них дают хорошие деньги.

— Похоже на водяную эрозию, — заметил Ретиф.

— Да. Может быть, это еще один кусок поверхности. Там может быть пещера. К тому же бодеане любили пещеры. Должно быть, у них была война — но, с другой стороны, если бы ее не было, они не стали бы прятать под землей столько вещей, когда эрозия могла вызвать разлом планеты.

Они спустились и пересекли заваленную камнями поверхность легкими, тридцатифутовыми прыжками.

— Это действительно пещера, — сказал Сэм, наклоняясь и заглядывая в пятифутовую дыру.

Ретиф двинулся внутрь вслед за ним.

— Давай зажжем свет, — Мациевич, щелкнув, включил луч. Тот отразился от тусклых полированных поверхностей бодеанской синтетики. В наушниках Ретифа послышался тихий свист Сэма.

— Это странно, — заметил Ретиф.

— Странно, черт бы побрал! Это очень смешно. «Дженерал Минерале» пытается продать новичку бесполезную скалу — а она полна бодеанскими артефактами. Трудно сказать, сколько их здесь; туннель, похоже, идет далеко.

— Я не это имел в виду. Ты замечаешь, как нагревается скафандр?

— Э? Да, теперь, когда ты об этом сказал.

Ретиф постучал рукой в перчатке по гладкому черному изгибу ближайшего бодеанского артефакта. Тупое бряканье прошло через скафандр.

— Это не металл, — сказал он. — Это пластик.

— В этом есть что–то подозрительное, — заметил Сэм. — Эта эрозия; она больше смахивает на тепловой луч.

— Сэм, — обернувшись, сказал Ретиф, — мне кажется, что кто–то тут решился на большие хлопоты, чтобы создать ложное впечатление.

Сэм фыркнул.

— Я тебе говорил, что они — хитрые типы. — Он двинулся было наружу, затем задержался и опустился на одно колено. — Но, может быть, они сами себя надули. Посмотри!

Ретиф посмотрел. Луч Сэма отражался от сплавленной поверхности молочно–белого цвета, пронизанной полосками грязно–желтого. Сэм прищелкнул к перчатке заостренный инструмент и подковырнул одну из полосок. Она сморщилась под нажимом, и часть ее пристала к инструменту. Левой рукой Мациевич открыл сумку на поясе и осторожно положил образец в маленькое отделение. Нажав на кнопку, он скосил глаза на шкалу.

— Атомный вес 197,2, — сказал он. Ретифу пришлось уменьшить громкость своих подшлемных динамиков, когда в них раздался хохот Сэма.

— Эти клоуны собирались надуть тебя, Ретиф. — Он задыхался, все еще хихикая. — Они устроили здесь трюк с пещерой, полной бодеанских артефактов…

— Фальшивых бодеанских артефактов, — поправил Ретиф.

— Они спланировали эту скалу таким образом, чтобы она выглядела как участок прежнего берега, затем излучателями вырезали эту пещеру. Но они резали сквозь практически сплошное золото!

— Так здорово?

Мациевич посветил вокруг фонарем.

— Этот материал пойдет по тысяче кредитов за тонну, с легкостью. — Он выключил свет. — Давай двигаться, Ретиф. Тебе нужно оформить это дело, пока они не собрались бросить сюда еще один взгляд.

Оказавшись в шлюпке, Ретиф с Мациевичем открыли свои шлемы.

— Такое дело нужно отметить, — сказал Сэм, доставая фляжку, наполненную под давлением, из ящика для карт. — Эта скала стоит не меньше моей, а может, и больше. Тебе повезло, Ретиф. Поздравляю, — он протянул руку.

— Боюсь, что один–два вывода у тебя оказались ложными, — сказал Ретиф. — Я здесь не для того, чтобы покупать участки для горнорудных разработок.

— Ты не… тогда почему… но, приятель! Даже если ты не планировал покупать… — Он замолк, когда Ретиф покачал головой, расстегнул скафандр и залез во внутренний карман, достав пачку сложенных документов.

— Как вице–консул Земли, я передаю тебе постановление о запрете на разработку небесного тела, известного под номером 95739–А, — он передал бумагу Сэму, — Также у меня здесь ордер на конфискацию судна «Грейвел Герти II».

Сэм, молча взяв бумаги, сидел, глядя на них. Затем он поднял глаза на Ретифа.

— Странно. Когда ты победил меня в дрифт и затем бросил игру, чтобы не позорить перед парнями, я подумал, что ты — нормальный парень. Я тебе всю душу открыл, как будто бы ты был моей старой бабушкой. И это при всем моем жизненном опыте . — Он опустил руку и поднял ее с двухмиллиметровым браунингом, нацеленным Ретифу в грудь. — Я мог бы застрелить тебя и бросить здесь, накрыв плитой, бросить эти бумаги в унитаз и удрать с грузом…

— В конце концов, это не принесло бы тебе особой пользы, Сэм. Кроме того, ты не убийца и не идиот.

Сэм пожевал губу.

— Моя заявка зарегистрирована в Консульстве, законно, как положено. Может быть, разрешение уже прошло.

— Другие люди положили глаз на твою скалу, Сэм. Ты когда–нибудь встречал типа по имени Лезеруэлл?

— «Дженерал Минерале», да? Но им не на что опереться против меня.

— В последний раз, когда я видел твою заявку, она лежала в папке дел, предназначенных к рассмотрению. Просто пачка бумаги, пока ее не утвердит консул. Если Лезеруэлл опротестует ее… что же, его юристы на круглогодичной оплате. Сколько времени ты выдержишь, оплачивая судебные издержки, Сэм?

Мациевич с решительным щелчком закрыл шлем, жестом приказал Ретифу сделать то же самое. Открыв люк, он сидел с пистолетом, направленным на Ретифа.

— Вылезай, бумажная душа, — его голос тихо звучал в наушниках. — Тебе, может быть, будет одиноко, но в этом скафандре ты протянешь несколько дней. Я кому–нибудь намекну о тебе, пока ты еще не успеешь потерять много веса. Я возвращаюсь, чтобы посмотреть, не смогу ли я навести некоторый шум в Консульстве.

Ретиф выбрался наружу, отошел на пятьдесят ярдов. Он смотрел, как катер взвился в быстро рассеявшемся облаке пыли и затем быстро уменьшился до яркой точки, затерявшейся среди звезд. Из кармана скафандра он достал маячок для локатора и большим пальцем нажал на кнопку.

Через двадцать минут, находясь на борту военного корабля FP–VO–6, Ретиф снял шлем.

— Быстрая работа, Гарри. Мне надо сделать пару звонков. Соедини меня с вашим штабом, ладно? Я хочу поговорить с командером Хэйлом.

Молодой офицер вызвал штаб и передал микрофон Ретифу.

— Это вице–консул Ретиф, командер. Мне бы хотелось, чтобы вы перехватили катер, направляющийся от моего настоящего положения по направлению к Церере. На борту там некий мистер Мациевич. Он вооружен, но не опасен. Заберите его и позаботьтесь о том, чтобы доставить его в Консульство к 09:00 по Гринвичу завтра. Следующее: Консульство конфисковало рудовоз «Грейвел Герти II». Он на парковочной орбите в десяти милях от Цереры. Я хочу, чтобы его взяли на буксир, — Ретиф дал детальные инструкции. Затем он попросил через коммутатор Военных Сил соединить его с Консульством. Ему ответил голос Мэгнана. — Это Ретиф говорит, мистер консул. У меня есть некоторые новости, которые, как я полагаю, вас заинтересуют…

— Где вы, Ретиф? Что случилось с экраном? Вы отдали постановление?

— Я на борту патрульного судна Военных Сил. Я улетал, чтобы оценить ситуацию, и сделал удивительное открытие. Не думаю, что у нас будут проблемы с людьми Сэма; они осмотрели тело, 2645–Р, и, похоже, «Дженерал Минерале» с ним промахнулись. По–видимому, там есть крайне ценные отложения.

— Да? Что за отложения?

— Мистер Мациевич упоминал о коллапсировавшем кристаллическом металле.

— Что же, очень интересно, — голос Мэгнана звучал задумчиво.

— Просто я подумал, что вам следует это знать. Это упростит проблемы утренней встречи.

— Да, — сказал Мэгнан. — Да, несомненно. Я думаю, что все становится очень просто…

В 08:45 по Гринвичу Ретиф шагнул в приемную офиса консула.

— …фантастическая конфигурация, — гремел бас Лезеруэлла, — покрывающая буквально акры. Эти формации слегка запутали моих ксенологов. У них было всего несколько часов, чтобы исследовать участок; но по обилию указаний на поверхности ясно, что мы имеем дело с очень богатой находкой. Действительно очень богатой. По сравнению с ней 95739–А теряет свое значение. Благодарю вас, мистер консул, за то, что своевременно привлекли мое внимание к этому предмету.

— Не стоит благодарности, мистер Лезеруэлл. В конце концов…

— Наша предположительная теория состоит в том, что основной кристаллический фрагмент встретился в какой–то момент с материалом ядра и втянул его в себя. Поскольку мы работали над… я имею в виду, что мы приземлялись на другой стороне астероида, чтобы взять образцы, и совершенно упустили эти аномальные отложения.

Ретиф шагнул в комнату.

— Доброе утро, джентльмены. Мистер Мациевич прибыл?

— Мистер Мациевич находится под арестом у Вооруженных Сил. Мне сообщили, что его доставят сюда.

— Арестован, да? — Лезеруэлл кивнул. — Я говорил вам, что эти люди — это безответственная группа. В каком–то смысле жаль просто так отдавать им такой участок, как 95739–А.

— Я так понимаю, что эту скалу требовала себе «Дженерал Минерале», — с удивленным видом заметил Ретиф.

Лезеруэлл с Мэгнаном переглянулись.

— Э–э, «ДжМ» решила отказаться от заявки на это тело, — сказал Лезеруэлл. — Мы, как всегда, стремимся поощрять предпринимательство на уровне малого бизнеса. Пусть эта недвижимость достанется им. В конце концов, у «ДжМ» есть и другие месторождения, которые стоит разрабатывать, — он благодушно улыбнулся.

— А как насчет 2645–Р? Вы ведь предложили его группе Сэма.

— Это предложение снимается, естественно! — бросил Лезеруэлл.

— Я не вижу, как вы сможете снять это предложение, — проговорил Ретиф. — Оно записано официально. Это контракт bona fide, обязательный для «Дженерал Минерале», подлежащий…

— По доброте нашего корпоративного сердца, — взревел Лезеруэлл. — Мы согласились отказаться от нашей законной и справедливой заявки на астероид 2645–Р. И вы с дьявольским нахальством разглагольствуете о букве закона? Я уже отчасти собираюсь отказаться от предложения!

— По сути дела, — заметил Мэгнан, глядя в угол комнаты, — я не совсем уверен, что смогу найти запись о предложении насчет 2645–Р. Я записал его на каком–то обрывке бумаги…

— С этим все в порядке, — сказал Ретиф. — У меня был включен карманный магнитофон. Я опечатал запись и разместил ее в архиве Консульства.

Снаружи послышался топот. На настольном экране появилось лицо мисс Гэмбл.

— Здесь несколько человек… — начала было она.

Дверь с грохотом распахнулась. Сэм Мациевич шагнул в комнату; за каждую его руку цеплялось по солдату. Он стряхнул их и пристально оглядел комнату. При виде Ретифа его глаза загорелись.

— Как ты здесь оказался?..

— Послушайте, Монкевич или как вас там, — начал было Лезеруэлл, выскакивая из кресла.

Мациевич, крутанувшись, схватил плотного мужчину за лацканы пиджака и поднял его на цыпочки.

— Ты…

Не дослушав весьма красочного описания особенностей сексуальной жизни уважаемого магната и его близких и дальних родственников, Ретиф прервал Мациевича:

— Не трогай его, Сэм. Он здесь для того, чтобы подписать отказ от прав — если таковые существуют — на 95739–А. Он целиком ваш — если он вам нужен.

Сэм с яростью уставился Лезеруэллу в глаза.

— Это верно? — проскрежетал он.

Лезеруэлл кивнул так, что его подбородки сложились в выпирающие складки.

— Однако, — продолжал Ретиф, — я не был уверен, что вы еще будете на это согласны, потому что он обязался предоставить вашей компании 2645–Р в обмен за отказ от притязаний на 95739–А.

Мациевич сузившимися глазами взглянул на Ретифа. Он отпустил Лезеруэлла, который бухнулся обратно в кресло. Мэгнан бросился из–за своего стола, чтобы позаботиться о магнате. За их спинами Ретиф закрыл один глаз, значительно подмигивая Мациевичу.

— …и все же, если мистер Лезеруэлл согласится, то в дополнение к тому, что 95739–А будет вашим, он будет покупать вашу продукцию по четыре кредита за тонну, на своей станции приемки…

Мациевич взглянул на Лезеруэлла. Лезеруэлл поколебался, затем кивнул.

— Договорились.

— …Тогда, я думаю, я подпишу соглашение, освобождающее его от его предложения.

Мациевич взглянул на Мэгнана.

— Вы генеральный консул Земли, — сказал он. — Это все без обмана?

Мэгнан кивнул.

— Если мистер Лезеруэлл согласен…

— Он уже согласился, — заметил Ретиф. — У меня в кармане магнитофон, как вы понимаете.

— Пусть все будет в письменном виде, — потребовал Мациевич.

Мэгнан позвал мисс Гэмбл. Остальные ждали молча, пока Мэгнан диктовал. Он расписался с росчерком, передал бумагу Мациевичу. Тот прочитал ее несколько раз, затем взял ручку и подписал. Мэгнан приложил к бумаге печать Консульства.

— Теперь грант, — сказал Ретиф. Мэгнан подписал заявку, добавил печать. Мациевич убрал бумаги во внутренний карман. Он встал.

— Что же, джентльмены, я думаю, что, может быть, я в вас ошибался, — сказал он, потом взглянул на Ретифа. — Э–э… есть время, чтобы выпить?

— Мне не следует пить в рабочее время, — заметил Ретиф. Он встал. — Поэтому на остаток дня я возьму отгул.

— Я не понимаю, — говорил Сэм, сигнализируя официанту, чтобы тот снова наполнил стаканы. — Что это было за дело с предписанием — и с конфискацией «Герти»? Тебе могло бы не поздоровиться.

— Не думаю, — ответил Ретиф. — Если бы ты действительно собирался что–нибудь сделать своим браунингом, ты бы снял его с предохранителя. А что касается конфискации — приказ есть приказ.

— Я вот думаю, — заметил Сэм. — Та залежь золота. Это тоже был обман, не правда ли?

— Я — простой бюрократ, Сэм. Что я вообще могу знать о золоте?

— Двойной трюк, — сказал Сэм. — Я должен был раскусить фальшивые артефакты — и затем зацепиться за подкинутое золото. И когда Лезеруэлл изложил бы мне свое предложение, я должен был за него схватиться. Я бы решил, что золото стоит немало, и я не мог себе позволить судиться с «Дженерал Минерале». Чертов скунс! А ты должен был заметить золото и рассказать о нем ему.

Бармен взглянул на Ретифа поверх стойки.

— Вас к телефону.

В будке на Ретифа смотрело возбужденное лицо Мэгнана.

— Ретиф, мистер Лезеруэлл в невероятной ярости! Залежь на 2645–Р — она оказалась только поверхностной пленкой, едва ли в несколько дюймов толщиной! Всей залежи не хватит даже на один рудовоз. — На лице Мэгнана возникло выражение ужаса. — Ретиф, что вы сделали с конфискованным рудовозом?

— Э–э, дайте подумать, — ответил Ретиф. — Согласно космическому Навигационному кодексу, любое тело, находящееся на орбите в пределах двадцати миль от населенного безвоздушного небесного тела, представляет собой опасность для навигации. Поэтому я приказал увести его на буксире.

— А груз?

— Ну, ускорять такую массу — дело не дешевое, поэтому, чтобы сэкономить кредиты налогоплательщиков, я потребовал, чтобы его сбросили.

— Куда? — задохнулся Мэгнан.

— На какой–то малозначащий астероид — как предписано правилами, — он кротко улыбнулся Мэгнану. Мэгнан тупо смотрел на него в ответ.

— Но вы же говорили…

— Я сказал только, что на 2645–Р есть что–то такое, что выглядит как ценная залежь. Оказалось, что это поддельное месторождение золота, которое кто–то поспешно там соорудил. Любопытно, да?

— Но вы сказали мне…

— А вы сказали мистеру Лезеруэллу. Неосмотрительно с вашей стороны, мистер консул. Это было сообщение лично для вас — секретная информация, только для внутреннего использования.

— Вы заставили меня поверить, что там коллапсировавшее кристаллическое тело!..

— Я сказал, что Сэм упомянул об этом. Он заявил мне, что его астероид состоит из этого материала.

Мэгнан дважды, с трудом, сглотнул.

— Кстати, — скучным голосом проговорил он. — Вы были правы насчет чека. Полчаса назад Лезеруэлл пытался остановить выплату. Но он опоздал.

— В конце концов, у Лезеруэлла сегодня был знаменательный день, — заметил Ретиф. — Что–нибудь еще?

— Надеюсь, что нет, — ответил Мэгнан. — Искренне надеюсь, что — нет. — Он склонился ближе к экрану. — Будем считать все это дело… конфиденциальным? Нет смысла напрасно осложнять отношения.

— Не тревожьтесь, мистер консул, — весело заметил Ретиф. — Я никоим образом не могу иметь отношения к такому специфическому делу, как тройной трюк на астероиде.

Когда он вернулся к столу, Сэм заказал еще бутылку скального сока.

— Этот дрифт — отличная игра, — заметил Ретиф. — Но давай я покажу тебе одну игру, которой я научился на Йилле…

Скваттер (амер., австрал.) - человек, поселившийся на государственной земле с целью ее приобретения. (Прим. перев.)

Bona fide (лат.) - добросовестный, честный. (Прим. перев.)

Речь идет о Фаэтоне, пятой планете Солнечной системы, в результате уничтожения которой возник пояс астероидов. (Прим. перев.)

 

Хрустальный замок

I

Ретиф запустил через комнату форменный берет цвета бледного бургундского полудня, чуть–чуть промахнувшись мимо стоящей в углу вешалки, и опустил на стол тяжелую картонную коробку, которую он принес с собой. Стройная курносая брюнетка появилась в двери, ведущей во внутренний офис.

— Мисс Брасуэлл, — сказал он, так что она не успела и рта раскрыть. — Здесь у меня два прекрасных пол–литровых винных бокала, которые я собираюсь проверить в полевых условиях. Вы ко мне присоединитесь?

Она сделала ему знак молчать, указав глазами на внутренний офис. Над ее плечом появилось узкое возбужденное лицо.

— Ретиф! — воскликнул генеральный консул Изгнан. — Я тут с ума схожу! Как это так получается, что каждый раз, когда грядет катастрофа, вы отсутствуете в офисе?

— Это просто вопрос выбора времени, — успокаивающим тоном ответил Ретиф, освобождая от оберток кубок в форме тюльпана и поднимая его к свету. Кубок, казалось, был сделан из отдельных стеклянных лепестков, сплавленных вместе в виде затейливой фигуры и переливающихся подобно драгоценным камням.

— Очень милые, правда? И едва успели остыть! Только что от стеклодува.

— Пока вы прохлаждаетесь на базаре, — резко бросил ему Мэгнан; его сердитое лицо краснело над широким жестким воротником из желтой пластиткани, — мне одному приходится решать возникшие проблемы! Советую вам отложить в сторону свои игрушки; я официально объявляю о созыве чрезвычайного совещания консульского штата через две минуты!

— Я так понимаю, что это подразумевает вас, меня и мисс Брасуэлл, так как остальные отправились на экскурсию по окрестностям кратера…

— Только вы и я. — Мэгнан вытер лицо большим носовым платком с цветочным орнаментом. — Возникшее чрезвычайное положение — высокой степени секретности.

— О Бог ты мой. На остаток дня я возьму отгул и посмотрю на празднества. — Мисс Брасуэлл подмигнула Ретифу, показала язык спине генерального консула и исчезла.

Ретиф достал из ящика стола бутылку и последовал за Мэгнаном во внутренний офис. Старший офицер дернул себя за жесткий воротник, теперь задыхаясь от испарины.

— Не знаю, почему это не могло подождать, пока не вернется министр Барншайнгл, — сказал Мэгнан. — Он уже задерживается на день. Я пытался связаться с ним, но все без толку. Эта примитивная местная система телесвязи только на линии прямой видимости… — Он прервался. — Ретиф, не будете ли вы так любезны отложить свое пьянство до окончания кризиса?

— О, это не пьянство, мистер Мэгнан. Я провожу анализ товара для своего следующего доклада. Если помните, вы повесили на меня анализ рынка для атташе по коммерции.

— Как уполномоченный по делам в отсутствие министра, я запрещаю пить на службе! — взревел Мэгнан.

— Вы, конечно же, шутите, мистер Мэгнан! Это будет означать конец дипломатии в том виде, в каком мы ее знаем.

— Ну, по крайней мере, хотя бы не до ленча. Я, таким образом, приказываю вам отложить исследование рынка до особого указания; через несколько часов мы можем оказаться на грани катастрофы!

— В чем вообще дело?

Мэгнан взял со своего стола листок желтой бумаги и передал его Ретифу.

— Это пришло по автопринтеру сорок минут назад.

НЕИДЕНТИФИЦИРОВАННЫЙ КОНВОЙ, ВКЛЮЧАЮЩИЙ ПЯТЬДЕСЯТ СУДОВ КЛАССА УЛАН, ЗАМЕЧЕН ДВИЖУЩИМСЯ КУРСОМ НА ЙОЛК Ш ЕТА 1500 GST 33 OCT GST. ПОДПИСАНО ПОМфРУА, ЭНСИН ВОЕННОГО ПАТРУЛЯ 786–G.

— «Уланы», — заметил Ретиф. — Это такие транспорты на тысячу человек. И ноль–девятьсот на тридцать третьей означает, что они в двух часах полета от нас.

— Это может оказаться и вторжением, Ретиф! Это не шутки! Вы можете себе вообразить, как будет выглядеть в моем послужном списке, если прямо у меня перед носом произойдет вторжение на планету!

— Аборигенам в таком случае тоже придется несладко, — заметил Ретиф. — Какие действия вы уже предприняли?

— Действия? Ну, я отменил общественные встречи на сегодняшний день, проверил графики отлета пассажиров… и наточил множество карандашей.

— Вы пытались связаться с энсином Помфруа, чтобы выяснить детали?

— В Центре Связи нет никого на дежурстве, кроме местного клерка–шифровальщика. Он пытается связаться с ним. — Мэгнан нажал на кнопку на столе, — Оо–Джилитит, вам улыбнулась удача?

— У Помфруа–Тик все так же пучок органов в вентральном отверстии…

— Джилитит, я предупреждал вас, чтобы вы следили за своими выражениями! — взревел Мэгнан. — У человека, отвечающего за связь, не должно быть привычки выражаться! — Щелкнув переключателем, он отключился. — Чертовы местные! Это безнадежно, конечно. Наше оборудование не предназначено для поиска движущихся патрульных шлюпок на четырех A–V.

— А как йолкане относятся к ситуации? — спросил Ретиф, все еще поигрывая кубком.

Мэгнан заморгал.

— Ну, насчет этого я… э–э… только что собирался позвонить Оо–Риликуку. — Мэгнан нажал несколько кнопок, и на экране появилось желто–синее лицо с глазами, похожими на золотые булавочные головки, и двигающимися горизонтально челюстями, жующими маслянистую палочку.

— А, привет, Мэгнан, — произнес голос, звучавший, как несмазанное колесо. — Я только что закончил свой ленч. Жареная ножка гигантской саранчи. Изысканное блюдо. — Похожий на кусок зеленой веревки язык слизнул крошку с угла безгубого рта.

— Оо–Риликук, вам что–нибудь известно о большом конвое, который прибывает сюда сегодня?

Риликук промокнул подбородок салфеткой из тонкой ткани.

— Кажется, я припоминаю, что выдал множество виз в течение нескольких прошедших недель людям национальности гроак.

— Гроаки? Пятьдесят кораблей гроаков?

— Что–то вроде этого, — беззаботно ответил йолканец. — Кстати, если вы еще не позаботились об этом, то, может быть, присоединитесь к моей группе холостяков на время приближающихся празднеств…

— Вас ничего не волнует? Возможно, вы не осведомлены о том, что гроаки славятся своим коварством?

— Не стыжусь признаться, что слегка воспользовался своим влиянием, чтобы обеспечить себе грязевую ванну высшего класса. И не будет никакого недостатка в самках — хотя вы не так устроены, чтобы оценить это, верно…

— Могу я поинтересоваться, в каком состоянии находятся системы планетарной защиты? Я вас предупреждаю, гроакам верить нельзя!

— Планетарная защита? — Риликук издал веселое чириканье. — Как убежденные пацифисты, мы никогда не ощущали нужды в таких совершенно бесполезных вещах. Итак, через несколько минут я ухожу из офиса. А что, если я заеду к вам? Мы поедем ко мне, пообедаем, а затем — на болото…

— И вы в такой момент оставляете Министерство иностранных дел? — взвизгнул Мэгнан. — Они начнут приземляться через несколько минут!

— Боюсь, что у меня нет времени, чтобы посвящать эту неделю туристам с Гроа, Мэгнан, — сказал Риликук. — Им придется справляться самим. В конце концов, фестиваль Вум бывает один раз в девяносто четыре стандартных года.

Фыркнув, Мэгнан отключил связь.

— С этой стороны мы вряд ли добьемся помощи. — Повернувшись на стуле, он стал смотреть сквозь мутное стекло на площадь, вымощенную плитками веселых цветов, окруженную приземистыми одноэтажными магазинчиками, построенными из керамических кирпичей и украшенных фресками, и на блестящие минареты находящегося на расстоянии мили храмового комплекса.

— Если бы эти бездельники меньше энергии затрачивали на свои стекляшки и больше — на иностранные дела, то я не оказался бы в таком неудобном положении.

— Если бы ДКЗ уговорила гроаков продать им несколько тысяч тонн песка, им не было бы необходимости перебирать осколки.

— Сотрудники ДКЗ достойны лучшего применения, чем заниматься добыванием песка, Ретиф… кстати, насколько я заметил, эта куча отходов, из которой они выбирают свои осколки, уже почти кончилась. Возможно, теперь они обратятся к более прибыльным делам и перестанут расточать мастерство поколений на строительство пустых храмов, — он указал на скопление стеклянных башен, сверкающих на солнце. — Они могли бы даже согласиться на экспорт разумных объемов товаров из стекла вместо нынешних символических количеств.

— По причине отсутствия в этом мире песка цена остается высокой; они утверждают, что не могут позволить себе выпускать из своего мира много стекла. Когда оно бьется, оно возвращается в виде куч стеклянных осколков, для повторного использования.

Мэгнан смотрел на равнину, где белые выбросы небольших гейзеров появлялись ненадолго, в то время как бледный дым поднимался прямо вверх в спокойном воздухе. Неожиданно далеко вверху мигнула точка голубого света.

— Странно, — хмурясь, заметил он. — Никогда еще не было такого, чтобы одна из лун виднелась среди белого дня.

Ретиф подошел к окну.

— Этого и сейчас не происходит. Наши гроакские друзья явно прибыли раньше графика. Они идут на ионном приводе, и они не больше чем в двадцати милях от поверхности.

II

Мэгнан с грохотом вскочил на ноги.

— Берите свою шляпу, Ретиф! Мы предстанем перед этими вторгающимися в чужие дела типами в тот момент, когда они ступят на йолканскую почву! Корпус не может допустить, чтобы такие вещи происходили без комментариев!

— Корпус всегда скор на комментарии, — заметил Ретиф. — В этом ему не откажешь.

Снаружи, на площади, было столпотворение — владельцы магазинов, поблескивая праздничной стеклянной бижутерией, закрывали свои палатки, ставили перед закрытыми ставнями магазинами замысловатые украшения, напоминающие перевернутые канделябры, и во весь голос обменивались поздравлениями. Длиннотелый, с розово–красным лицом йолканец в белом переднике, прислонившийся к открытой двери магазина, помахал суставчатым предплечьем.

— Ретиф–Тик! Окажите мне честь, зайдите на последнюю чашечку Бум перед тем, как я закроюсь. И ваш приятель тоже!

— Мне жаль, Оо–Плиф, служба зовет.

— Как я вижу, вы установили контакт с нежелательными элементами, как и всегда, — пробормотал Мэгнан, подзывая такси в виде лодки, пробиравшееся сквозь давку на толстых пневматических колесах. — Посмотрите на этих остолопов! Полностью погрузились в свои фривольные забавы, в то время как опасность приземляется едва ли в миле от них.

Ретиф смотрел на садящийся корабль, пока тот не скрылся за блестящими шпилями города–храма.

— Интересно, почему они приземляются там, а не в порту, — удивился Ретиф.

— Вероятно, они по ошибке приняли храм за город, — заметил Мэгнан. — Следует признать, что он впечатляет гораздо больше, чем это скопление земляных хижин!

— Но не гроаков. Перед тем как что–либо начинать, они тщательно к этому готовятся.

Такси затормозило, и Мэгнан начал давать указания шоферу, который в ответ только размахивал руками, что являлось йолканским эквивалентом пожатия плеч.

— Поговорите с этим парнем, Ретиф! — не выдержал Мэгнан. — Невразумительные диалекты — это ваше хобби, как я понимаю.

Ретиф дал водителю инструкции на местном жаргоне и откинулся на мягкие подушки. Мэгнан сидел на краешке сиденья и грыз ноготь. Машина прошла площадь и понеслась по боковой улице, запруженной аборигенами, направляющимися к болоту, затем по твердой высохшей грязи, дико виляя при объезде булькающих «котлов дьявола» из горячей грязи; то и дело попадавшихся на пути. Неподалеку небольшой гейзер выбросил фонтан горячей воды, окатив открытую машину брызгами. Возник и унесся запах тухлых яиц. С левой стороны солнечный свет отражался от поверхности бескрайнего болота, густо усеянного экзотическими, похожими на лилии, цветами. То там, то здесь из мелкой воды изящными группами возносились древовидные папоротники. Вдоль берега были установлены палатки ярких расцветок, празднующие аборигены собирались между ними группами, покачиваясь туда–сюда и размахивая своими многочисленными руками.

— Это возмутительно, — фыркнул Мэгнан. — Они уже на ногах не держатся, а их дьявольский фестиваль едва успел начаться!

— Это туземный танец, — заметил Ретиф. — Очень приличный.

— Но по какому поводу эти идиотские празднества? Похоже, они полностью парализовали даже то элементарное чувство ответственности, которое еще оставалось у этих балаболов.

— Это каким–то образом связано с соединением четырех лун, — пояснил Ретиф. — Более того, оно имеет какое–то немаловажное религиозное значение. Танцы символизируют смерть и возрождение или что–то в таком роде.

— Хммф! Я вижу, что танцоры теперь падают ничком, лицом вниз! В религиозном экстазе, несомненно!

Пока они проезжали мимо раскачивающихся аборигенов, водитель рисовал в воздухе кабалистические знаки и едва успел

схватить руль, чтобы отвернуть от струи горячего пара, вырвавшейся из расщепленного валуна. Впереди, вокруг места посадки корабля гроаков висело облако пыли; корабль сел едва ли в сотне ярдов от внешнего храма — сверкающей пятидесятифутовой башни из красного, желтого и зеленого стекла.

— Они сели слишком близко и рискуют повредить местные святыни, — заметил Мэгнан, когда такси остановилось рядом с кораблем. — В любой момент толпа может наброситься на них.

Двое местных жителей, вышедших из одной из множества затейливых арок, украшающих входы в храмовый комплекс, только бросили незаинтересованный взгляд на судно, когда в борту корабля открылась дверь и в ней появился гроак с веретенообразными ногами в широких штанах для гольфа и ярких носках.

Мэгнан поспешно выбрался из машины.

— Я хочу, чтобы вы отметили, как я управляюсь с этим делом, — сказал он, глядя на гроакский корабль из–под руки. — Решительное слово, произнесенное сейчас, может отвести опасность инцидента.

— Лучше произнесите решительное слово водителю, иначе обратно нам придется возвращаться пешком.

— Послушайте, Мак–Тик, у меня зарезервировано место в ванне горячей грязи; оно ждёт меня, — крикнул водитель, разворачивая машину. — Пять минут, не больше, ладно?

Ретиф вручил водителю десятикредитную банкноту и пошел по выжженной земле вслед за Мэгнаном к выдвигающейся лестнице. Гроак спускался; все его пять глаз на стебельках смотрели в разных направлениях — и один на Мэгнана.

— Министр Барншайнгл, — проговорил он своим тусклым гроакским голосом, не успел Мэгнан и рта раскрыть. — Я Фисс, директор по турам из «Гроакских планетарных туров, инкорпорейтед». Полагаю, что вы пришли для того, чтобы помочь небольшой группе моих подопечных справиться с таможенными и иммиграционными формальностями. Итак…

— Директор по турам, вы сказали, мистер Фисс? — перебил его Мэгнан. — Пятьдесят кораблей туристов?

— Совершенно верно. Могу вас заверить, что все паспорта и визы в порядке и отметки об иммунизации не просрочены. Поскольку мы, гроаки, не имеем дипломатической миссии на Йолке, со стороны ДКЗ это очень любезно распространить на нас свои полномочия.

— Минуту, мистер Фисс! Сколько времени ваши туристы собираются провести на Йолке? Они прибыли только на время фестиваля Вум, как я полагаю?

— Мне кажется, что наши визы дают право… э–э… на бесконечно долгое пребывание, мистер министр.

— Я Мэгнан, заменяю министра на время его отсутствия, — заявил Мэгнан.

Фисс пошевелил своими глазами.

— Министра нет здесь?

— Нет; он сейчас в горах. Очень любит спорт. Теперь, э–э, могу я спросить, где ваши остальные сорок девять кораблей?

— Но где можно найти министра? — задал встречный вопрос Фисс.

— Я действительно не могу сказать, — фыркнул Мэгнан. — От него уже два дня нет известий. Так как насчет ваших остальных кораблей? — настаивал Мэгнан.

— Полагаю, что в этом очаровательном маленьком мирке найдется сорок девять городов, — ровно проговорил Фисс–По одному транспорту на каждый.

— Любопытный способ проводить туристические поездки. — Мэгнан прервался, когда с грохотом открылся грузовой люк и оттуда выбралась тяжелая шестиколесная машина. Ряды многоглазых голов гроаков выглядывали через открытые борта, на которых поспешно были написано слова «ГРОАКСКИЕ МЕЖПЛАНЕТНЫЕ ТУРЫ, ИНК.». За первым вездеходом последовал второй, затем третий, четвертый. Мэгнан, разинув рот, смотрел, как они строятся в ровную колонну по два.

— Послушайте, что это такое, Фисс? — вырвалось у Мэгнана. — Это туристы?

— Конечно! Кто же еще? Пожалуйста, заметьте, что здесь присутствуют дамы и миленькие гроакские личинки. Да, все обычные, любящие повеселиться туристы.

— Почему они в бронированных машинах? — Мэгнан смотрел, как экипажи направляются к стеклянным храмам с башнями. — Постойте, куда они едут?

— Поскольку все население целиком и полностью занято празднованием фестиваля Вум, — вежливо прошипел Фисс, — «Гроакские туры» предусмотрительно позаботились о том, чтобы занять имеющиеся в наличии неиспользуемые жилые помещения.

— Вы что, это же местная Святыня Святынь, — возмутился Мэгнан. — Вам не следует туда входить!

— Эти строения не используются, — прошептал Фисс–И я не вижу возражений со стороны аборигенов, — он указал на водителя такси, который с безразличным видом смотрел, как первый вездеход прошел под изящной хрустальной аркой и вышел на мощенную блестящими стеклянными плитками улицу.

— Эй, Мак–Тик, — позвал Ретифа водитель на йолкском языке. — Мне пора. Я хочу добраться до своей ванны, пока грязь не остыла.

— Вы с ума сошли, мистер Фисс? — требовательно спросил Мэгнан. — Вы намеренно нарываетесь на конфликт! Я предупреждаю вас, что доложу об этом в штаб сектора и вызову эскадру миротворцев!

— Какая нужда в миротворцах, мой дорогой друг? — вид гроака демонстрировал удивление. — Здесь царит мир. Мы не вооружены. Мы не замышляем никаких насильственных действий.

— С этим мы еще разберемся! — Мэгнан был в ярости. Повернувшись, он направился к ожидающему такси.

— Так предусмотрительно с вашей стороны было встретить нас, — слышался слабый голос Фисса. — Позже я зайду в посольство, чтобы уладить всевозможные формальности. Все вполне законно, уверяю вас.

— Дело хуже, чем я думал, — посетовал консул, когда они с Ретифом сели в такси. — Когда гроак начинает цитировать законы, можно быть уверенным, что налицо злой умысел.

Ш

— Это невероятно! — рявкнул Мэгнан в экран, на котором многоцветная физиономия Оо–Риликука кротко кивала на фоне извивающихся йолканских танцовщиц. — Вы преспокойно признаете, что эти чужеземцы оккупировали все храмы на планете, и продолжаете наслаждаться своими одурманивающими палочками…

— Сейчас сезон Вум, мистер Мэгнан, — благодушно заметил Риликук. — Самое подходящее время.

— Ваше отношение к собственной планете меня удивляет. Этих типов пятьдесят тысяч — и мне всерьез кажется, что они планируют остаться надолго!

— Очень возможно, — согласился Риликук, покачиваясь в ритм с музыкой. — А теперь вы меня извините… — И экран померк.

Мэгнан в отчаянии воздел руки.

— Мне это не нравится, Ретиф. В этом деле есть какой–то аспект, который мы упустили.

Прозвенел звонок. Дверь открылась, и в комнату ввалился гроак Фисс, шумно отдуваясь под тяжестью объемистого портфеля.

— А, мистер Мэгнан! Как любезно с вашей стороны, что вы меня ждете. — Он водрузил портфель на стол и развязал крепкие завязки. — Я уверен, что вы найдете все в порядке: территориальные требования, правительственный устав, заявка на членство в Лиге…

— Что это такое? — Мэгнан просматривал тяжелую пачку документов. — Что вы такое говорите, сэр? Что Йолк… что гроаки… что вы…

— Совершенно верно, — Фисс кивнул. — Этот мир теперь является собственностью гроаков.

Со стороны пустынной теперь улицы донесся громкий треск. Мэгнан развернулся на стуле и уставился на группу гроаков, которые с деловым видом взламывали при помощи монтировок закрытый ставнями магазин.

— Что они делают? — рявкнул он. — Мистер Фисс, сейчас же прикажите этим вандалам убираться! Ситуация выходит из–под контроля!

— Никоим образом. Эти парни просто следуют моим инструкциям. Теперь, если у вас есть какое–то имущество, которое вы бы хотели взять с собой…

— Э? Имущество? Я никуда не уйду.

— Позвольте мне возразить вам, — мягко прошипел Фисс, тыча в бумагу мокрым с виду пальцем. — Это приказ о выселении. Я считаю, что это скромное строение вполне удовлетворяет моим требованиям к полевой штаб–квартире здесь, в деревне.

— П–полевой штаб–квартире?

— Полагаю, что в течение нескольких дней мы будем слишком загружены работой, — заметил Фисс, — транспортируя необходимое имущество в наши жилища, — он беззаботно махнул в сторону поблескивавших за болотом башен.

— Вы собираетесь нарушить законы дипломатии? — Мэгнан вытаращил глаза.

— С момента моего прибытия существующее положение изменилось, — подчеркнул Фисс–Между моим правительством и ДКЗ формальных отношений не существует. Поэтому это просто некий офис, а вы — незарегистрированные посторонние.

— Это беззаконие! — Мэгнан брызгал слюной. — Я не уйду!

— Значит, так? — пробормотал Фисс Он шагнул к двери, открыл ее и знаком позвал четверых крупных гроаков.

— Напугать мягкотелых, — прошипел он по–гроакски. — Делать угрожающие жесты.

Двое новоприбывших шагнули к Ретифу. Он небрежно взял их за тощие шеи, провел к окну и выбросил наружу. Вторая пара прыгнула на него, но, после двух сильных ударов, гроаки оказались валяющимися на полу. Фисс испустил слабое, но злобное шипение.

— Не трогай их, скотина! Это законно назначенные судебные приставы!

Ретиф отправил слабо шевелящихся гроаков вслед их товарищам и сделал шаг по направлению к Фиссу. Директор по турам взвизгнул и бросился в дверь.

— Ретиф! — рявкнул Мэгнан. — Остановитесь! В конце концов, эти бумаги…

Ретиф собрал листы и выбросил их вслед Фиссу. В проеме снова появилось разъяренное лицо директора по турам.

— Разбойники! Бандиты! Наше законное и справедливое требование…

— …не стоит и пластика, на котором оно напечатано, — заявил Ретиф. — И если еще какие–либо туристы забредут в Консульство, я не буду с ними таким вежливым.

Повернувшись, Фисс стал лихорадочно жестикулировать налетчикам.

— Войти и выгнать сумасшедших! — шипел он. — Выкинуть их оттуда!

Несколько дюжин собравшихся гроаков сообща двинулись к дверям дипломатической миссии.

— Вы меня разочаровали, Фисс, — заметил Ретиф, грустно покачивая головой. — Мне казалось, что вы претендуете на то, что все делается абсолютно законно, но между тем среди белого дня собираетесь громить дипломатическую миссию.

Фисс заколебался, затем прошипел приказ своим людям. Они остановились.

— Ну хорошо, мягкотелый, — прошептал он. — Зачем применять силу? В отличие от высших рас, вам с частыми интервалами требуется вода, насколько я знаю. Вы скоро отправитесь на ее поиски, поскольку — увы — я не могу обеспечить ее дальнейшую доставку по водопроводу деревни. Мы будем ждать.

Мэгнан, пошатываясь, встал рядом с Ретифом.

— Мистер Фисс, — воскликнул он. — Это сумасшествие! Не надейтесь оправдать этот возмутительный захват!

— Напротив, мистер Мэгнан, — Фисе взмахнул пачкой бумаг, зажатых в кулаке. — Если вы перечитаете свой Колониальный Кодекс, глава три, статья XI, параграф 9в, вы обнаружите, что — я цитирую — «любое планетное тело, на котором отсутствует туземная культура, может быть занято любыми властями согласно данным статьям».

— Вы, Фисс, конечно, не имеете в виду, что Йолк не населен! Великие небеса, этот мир славится по всему сектору из–за красоты изготовляемых здесь стеклянных и керамических изделий.

— Я ссылаюсь далее на параграф 12д, там же, — стоял на своем Фисс, — в котором определены «следующие критерии оценки культурного уровня согласно Кодексу: а) активно действующее, организованное правительство, способное представлять интересы нации; б) степень социальной организации, представленная наличием городов по меньшей мере в тысячу обитателей; и в) индивидуальный или групповой IQ — коэффициент интеллекта — в среднем на уровне 0,8 от «стандартного», что должно быть подтверждено тестами GST.

— Вы совсем потеряли соображение? — перебил его Мэгнан. — Вы стоите посреди йолканского города! Я ежедневно имею дело с представителями Йолканского правительства! Что же касается интеллекта…

— Город должен быть населенным, мистер Мэгнан, позвольте мне вам напомнить. Минимальное население — тысяча индивидуумов. — Взмахом руки Фисс указал на пустую улицу. — Я не вижу здесь индивидуумов.

— Но они отправились праздновать фестиваль!

— Что же касается правительства, — спокойно продолжал. Фисс, — то мне не удалось обнаружить никакой активно действующей организации. Признаюсь, что я не позаботился о том, чтобы раздобыть образец местной фауны для проверки на IQ, но я уверен, что подобная попытка не будет впечатляющей.

— Вы намеренно устроили этот переворот в такое время, когда можете использовать местные обычаи, — Мэгнан был в шоке. — Кодекс будет исправлен, Фисс!

В качестве презрительного жеста гроак пошевелил своим горловым мешком.

— «Ех post facto» манипуляции с законодательством вряд ли смогут повлиять на существующую ситуацию, закон обратной силы не имеет, мой дорогой Мэгнан.

Мэгнан схватился за край окна.

— Ретиф, — пробормотал он слабым голосом. — Это сумасшествие, но у меня внезапно возникла ужасающая уверенность в том, что юридически его позиция неуязвима.

— Конечно, — продолжал Фисс, — в статье 68 Кодекса решительно запрещена оккупация любого мира, культурного или нет, с применением силы. Однако, поскольку наше прибытие прошло совершенно тихо, то этот пункт вряд ли имеет к нам отношение.

— Фестиваль завтра закончится, — взорвался Мэгнан. — Что тогда?

— Теперь, когда мы законным образом вступили во владение планетой, — прошипел Фисс, — несомненно, будет необходимо подкреплять силой законы справедливости, которые уже сейчас вводятся в действие. Разумеется, для этого потребуется определенное оружие. — Он быстро бросил что–то по–гроакски тройке новоприбывших в коротких черных плащах, которые молча достали из кобур, пристегнутых к бедрам, тяжелые энергетические пистолеты.

— Вы же не планируете… насилие? — задохнулся Мэгнан. — Против нашего дипломатического представительства?

— Что касается этого, — продолжил Фисс, — то я как раз собирался сообщить, что, само собой, официальное обращение к нынешнему правительству по поводу предоставления вам дипломатического статуса будет рассмотрено, разумеется.

— Директор по турам Фисс… — Мэгнан сглотнул.

— Временно исполняющий обязанности Координатора планеты Фисс, если вы не против, — прошипел гроак. — Жаль, что большой мягкотелый действовал с такой поспешностью, но я готов забыть об этом инциденте.

— Э–э, очень любезно с вашей стороны, Коор…

— Вам не повезло, Фисс, — вмешался Ретиф. — Вам придется пиратствовать без санкции ДКЗ.

Мэгнан дернул Ретифа за рукав.

— Ну–ну, Ретиф! Сейчас не время показывать зубы!

— Момент такой же подходящий, как и любой другой, мистер Мэгнан. И министр Барншайнгл может рассердиться, если вернется и обнаружит, что этих сквоттеров признали законным правительством.

Мэгнан застонал.

— Полагаю… полагаю, что вы правы.

— И что же? Впрочем, это не важно, мягкотелый, — шептал Фисс. — Что толку обсуждать вопросы с теми, кто их не решает? Мои наблюдатели докладывают, что группа землян застряла на опасном склоне в нескольких милях отсюда. Несомненно, что министр Барншайнгл, о котором вы говорите, будет благодарен мне за спасение. Своевременное спасение гроакскими первопроходцами создаст подходящее настроение для установления дипломатических отношений.

— Министр в беде? — ужаснулся Мэгнан.

— В настоящий момент он висит над пропастью на единственной веревке. И вряд ли сможет выбраться без посторонней помощи.

От магазина по ту сторону площади раздался громкий треск, когда зарешеченная дверь наконец поддалась и вылетела. Толпы гроаков методично грабили уже открытые палатки, грузя продукты питания, стекло и другие товары в свои вездеходы.

— Это же неприкрытый грабеж! — возмутился Мэгнан. — Мародерство средь бела дня! Разбой на большой дороге! Вы не имеете права делать это без ордера!

— Придержите язык, сэр! — зашипел Фисс–Я пока не стану возражать против вашей высокомерной ошибки насчет собственности гроаков — из сентиментального уважения к вашему оригинальному дипломатическому языку, но я не потерплю оскорблений!

— Это угрозы, мистер Фисс? — задохнулся Мэгнан,

— Называйте, как хотите, мягкотелый, — заявил Фисс–Когда будете готовы подчиняться, сообщите мне. А пока, если покинете это здание, то погибнете!

IV

Наступили сумерки. Снаружи все так же доносились звуки разбиваемых замков и маневрирующих машин.

За окном уныло ходили гроакские защитники правопорядка в сапогах, с тяжелыми бластерами на изготовку. В то же время, в моменты затишья, со стороны болота доносилось пение йолканцев; там пылали факелы, отражаясь от черно–зеркальных вод. Две малые луны висели высоко в небе, медленно двигаясь по своим орбитам; третья только что поднялась над горизонтом, отбрасывая пурпурные тени на пол притихшей дипломатической миссии.

— Уже почти стемнело, — пробормотал Мэгнан. — Ретиф, может быть, мне лучше пойти с вами. Фисс может передумать и вышибить дверь.

— Он может войти и в окно в любой момент, когда захочет, — заметил Ретиф. — На данный момент мы ловко запудрили ему мозги, мистер Мэгнан. И кому–то нужно оставаться здесь, чтобы Посольство не оказалось покинутым.

— По зрелом размышлении я решил изменить свои инструкции, — решительно сказал Мэгнан. — Вам лучше не ходить. В конце концов, если министр Барншайнгл предпочтет признать законность этого переворота, то я не вижу резона…

— Я не думаю, что министр, вися над пропастью, сможет трезво и беспристрастно оценить сложившуюся ситуацию. И к тому же надо позаботиться о мисс Брассуэлл. Она где–то там.

— Ретиф, вы не можете надеяться найти ее без того, чтобы вас не арестовали! Город кишит вооруженными гроаками!

— Полагаю, что знаю задние улицы лучше них. Я буду держаться незаметно. Если удастся добраться до Барншайнгла до того, как он успеет что–нибудь подписать, это избавит нас от больших затруднений во всех отношениях.

— Ретиф, я, как замещающий…

— Не давайте мне инструкций, которым я не смогу следовать, мистер Мэгнан. — Ретиф достал из ящика стола фонарик и прицепил его к поясу. — Просто затаитесь здесь и игнорируйте все, что бы вам ни сказал Фисс. Я вернусь через несколько часов.

Ретиф шагнул из проема без двери в тень узкой аллеи, проходившей за Посольством. Он подождал, пока гроак с раздутыми коленями, в блестящем шлеме пройдет мимо освещенного перекрестка в пятидесяти ярдах от него, затем прыгнул и, зацепившись за край черепичной крыши, взобрался на прилегающее к Посольству строение. В свете встающей четвертой луны он тихо перебрался на противоположную сторону и залег, глядя вниз на боковую улочку, заваленную товарами, брошенными мародерами.

В нескольких окнах горел свет. Одинокий вооруженный гроак стоял под фонарем на углу. Ретиф беззвучно перебрался, перепрыгивая через пролеты между зданиями, на крышу ближайшего к перекрестку строения. Он пошарил рукой, нашел осколок черепицы и бросил его в темноту.

Гроак, бдительно шевеля глазами, взял на изготовку бластер и двинулся вперед на звук. Ретиф бросил еще камешек и, когда гроак вошел в тень, спрыгнул позади него, дернул его назад, бросая на землю, и схватил падающее оружие. Он приставил ствол к пульсирующему горловому мешку гроака.

— Говори, где держат земную самку, — прорычал он, — и тогда, может быть, я не стану завязывать в узел твои глазные стебельки.

— Ииииккк! — сказал гроак. — Отпустить меня, ты, демоническая особь!

— Конечно, ты можешь этого не знать, — продолжил Ретиф. — В этом случае мне, к сожалению, придется тебя убить и найти нового приятеля, что было бы неприятно для нас обоих.

— Неуместность нападения на невинного туриста! Подать жалобу в Общество защиты прав путешественников!

— Нет, это было утром, — поправил своего пленника Ретиф. — А днем ты уже стал мирным поселенцем. Ты можешь считать меня неутихомирившимся аборигеном, если это тебе поможет, — он ткнул гроака стволом. — Решайся. У меня мало времени.

— Твоя судьба быть ужасной, — прошипел гроак.

— Что же, мне надо спешить, — сказал Ретиф. — Ты уж извини меня за использование рук; стрельба — это такое грязное дело, и к тому же шумное.

— Сдержать себя, крадущийся в ночи! Показать тебе дорогу к мягкотелой — и наслаждаться моментом, когда ты будешь корчиться на крюках!

— Вот это правильно, — согласился Ретиф. — Думай о чем–нибудь веселом, — ткнув плененного часового, он заставил его подняться на ноги. — А пока, — он перешел на гроакский язык, — разыгрывать свои карты честно, и, возможно,.дожить до зари.

Стоя в тенистой аркаде, проходящей рядом с редким здесь двухэтажным строением, Ретиф осматривал темные окна противоположной стены. Слабый свет виднелся за двумя проемами без стекол.

— Боюсь, мне придется оставить тебя здесь, Тиш, — тихо проговорил Ретиф, — Я просто засуну тебя в один из этих подходящих по размеру баков для мусора. У них герметично закрывающиеся крышки, но примерно на час тебе воздуха хватит. Если ты сказал правду, то все будет в порядке и я вернусь задолго до того, как ты начнешь задыхаться. Конечно, если случится что–то такое, что меня задержит… что же, на такой небольшой риск нам придется пойти, не правда ли?

— По… Попробовать сначала заднее стекло, — прошептал Тиш.

— Как скажешь, — Ретиф открыл дверцу бака и подтолкнул гроака, Тот сжал свои обонятельные сфинктеры и покорно устроился на куче фруктовой кожуры, панцирей саранчи и черепков от горшков, нагнув голову под низкой крышкой.

— Помнить мою доверчивость, — трясясь, сказал он. — Тщательно избегать быть убитым до того, как вернуться и освободить меня.

— Ну, уж ради этого мне точно придется выжить. — Ретиф захлопнул дверцу, посмотрел по сторонам и перебежал через улицу.

Стенная плитка была глубоко изрезана декоративными орнаментами с цветочными мотивами. Он нашел опоры для пальцев рук и ног, быстро взобрался к окну и скользнул в темную комнату. Ретиф остановился, прислушиваясь. Откуда–то доносились голоса гроаков. В тускло освещенном коридоре голоса слышались четче. Он тихо прошел к ближайшей комнате. Дверь открылась от прикосновения.

Мисс Брассуэлл подпрыгнула с длинной, низкой йолканской кушетки, открыв рот, чтобы завизжать, но сдержалась, узнав в полутьме Ретифа.

— Откуда… мистер Ретиф?

— Ш–ш–ш, — он подошел к ней. На мисс Брассуэлл не было обуви, ее коричневые волосы спутались, на щеке виднелась грязная полоса. К лодыжке была крепко привязана веревка, другой конец которой был закреплен вокруг массивной глиняной скульптуры.

— Что вообще происходит? — прошептала она. — Я только собиралась приобрести миленький ночной горшок ручной работы, когда внезапно целая куча этих отвратительных маленьких созданий выскочила откуда–то, шевеля своими противными глазами.

— Сколько их сейчас в здании? — Ретиф стал возиться с крепкими узлами веревки.

— Святые небеса, я не имею ни малейшего понятия. В течение последнего часа было довольно тихо, — она хихикнула. — Щекотно. Я пыталась его развязать, но сломала ноготь.

Узел поддался, и Ретиф отбросил веревку в сторону.

— Вы в состоянии немного покарабкаться? Мисс Брассуэлл подошла к Ретифу вплотную.

— Как скажете, мистер Ретиф, — пробормотала она.

— Где ваши туфли?

— Я все время лягала их, пока они меня привязывали, поэтому они их забрали. Фу! Эти извивающиеся влажные руки!

— Если мы случайно разделимся, идите в Посольство. Мистер Мэгнан держит там оборону.

— Вы хотите сказать… эти ужасные маленькие гроаки там тоже?

— Вы разве не слышали? Они колонизируют эту планету.

— Ну и нахалы!

Внезапно неподалеку послышались шипящие голоса, Ретиф прижался к стене за дверью. Крутанувшись, мисс Брассуэлл села на шезлонг. Раздалось мягкое шлепанье ног гроаков. Маленькая фигура шагнула в комнату.

— А, молодая женщина, — прошипел гроак тихим голосом. — Пора идти.

— Куда? — громко спросила девушка.

— В более комфортабельные условия в более привлекательном окружении.

— Такое впечатление, что ты все еще находишься на стадии личинки, липкое маленькое насекомое. Держись от меня подальше!

— Вы, млекопитающие, все одинаковы, — прошипел гроак. — Но на меня бессмысленно выставлять эти уродливые части тела, моя девочка. — Еще двое гроаков вошли вслед за первым, который сделал им знак. — Быстро схватить ее руки, — бросил он. — Беречься ее когтей…

Мисс Брассуэлл, вскочив, ударила легкого инопланетянина ладонью так, что тот отлетел назад. Ретиф мгновенно оказался позади двух других, резко стукнул их головами, отбросил от себя и ребром ладони рубанул их лидера по шее.

— Пора сматываться, — выдохнул он. Выглянул из окна, затем перекинул ногу через подоконник. — Это нетрудно; просто цепляйтесь пальцами ног за эти чудесные узоры.

Мисс Брасуэлл снова хихикнула.

— Это довольно сексуально — ходить босиком, не правда ли?

— Это зависит от того, чего именно касаются ступни, — сказал Ретиф. — Теперь поживее. Мы на вражеской территории.

— Мистер Ретиф, — сказала она сверху. — Вы не думаете, что я специально размахиваю своими… э–э…

— Конечно, нет, мисс Брассуэлл. Они сами развеваются. Из сумрака под аркадой внезапно раздался грохот.

— Это просто моему другу Тишу пришло в голову проявить некоторую инициативу, — тихо пояснил Ретиф. Он спрыгнул на землю с высоты в несколько футов. — Прыгайте — я вас поймаю.

Стук продолжался. Мисс Брассуэлл, взвизгнув, отпустила руки и грохнулась на грудь Ретифу. Он поставил ее на ноги.

— У гроаков хороший слух. Пошли!

Они бросились к ближайшей темной аллее, в то время как группа вооруженных гроакских блюстителей порядка показалась из–за угла. Послышался слабый вопль, щелканье оружия, когда четверо инопланетян бросились вслед за ними. Схватив мисс Брассуэлл за руку, Ретиф понесся по узкому проходу. Неожиданно впереди возникла стена, перекрывающая проход. Беглецы резко остановились и повернулись к приближающимся преследователям.

— Лезьте на стену, — резко бросил Ретиф. — Я их задержу! Внезапно между Ретифом и гроаками с металлическим лязгом

раскрылась шестифутовая решетка, установленная в мостовой. Гроак, бежавший впереди остальных, кувырнулся через край; через мгновение за ним последовал второй. Ретиф, подняв фонарь, направил свет в глаза двоим оставшимся, и третий бегун, дойдя до провала, исчез из виду. Последний из четверых сумел остановиться, ощутив, что что–то не так, но тут из двери в стене появилась длинная, гибкая фигура йолканца, который со всех сил толкнул гроака в яму, затем отряхнул обе пары рук и наклонил голову в изящном поклоне.

— А, Ретиф–Тик… и Брассуэлл–Тиксим! Какой приятный сюрприз! Пожалуйста, окажите мне честь и посетите мое скромное жилище, дабы насладиться вкусом и ароматом чудесных напитков, столь освежающих после долгого пути!

— Вы появились очень вовремя, Оо–Плиф, — заметил Ретиф. — Мне казалось, что к этому времени вы уже будете на фестивале.

Йолканец протянул руку за дверь и дернул там какой–то рычаг. Решетка встала на место.

— У меня так хорошо шла торговля, когда появились пятиглавые, — решил остаться присматривать за магазином. Еще хватит времени, чтобы отправиться на болото.

Мисс Брассуэлл передернуло, когда она проходила по решетке.

— А что там внизу?

— Всего–навсего добрая старая канализация, очень хорошее место для пятиглазых. После быстрого плаванья они окажутся в болоте и присоединятся к веселью.

— Мне казалось, что вы, йолкане, — пацифисты, — заметил Ретиф, входя в грубо отделанный проход, шедший параллельно внешней стене здания.

— Все йолканцы любят мир и спокойствие. Заметьте, насколько на улице стало спокойнее сейчас, когда шумные пятиглавые наслаждаются купанием. Кроме того, я ведь только открыл крышку, они нырнули в трубу самостоятельно.

— У меня создалось впечатление, что тому последнему типу вы помогли нырнуть.

— Я всегда стремлюсь помочь, когда это только возможно. Послушайте, вы хотите разговаривать или все же желаете освежиться?

Они пошли вслед за Оо–Плифом по внутренним проходам и очутились за стойкой бара в полутемном магазинчике; сели на низкую скамейку и приняли изысканные бокалы с ароматическим напитком.

— Оо–Плиф, я был бы очень благодарен, если бы вы проводили мисс Брассуэлл обратно в Посольство, — сказал Ретиф. — Мне нужно покинуть город по срочному делу.

— Лучше оставайтесь здесь, Ретиф–Тик. Приходите к болоту на кульминацию фестиваля Вум. Осталась всего пара часов.

— Прежде всего мне нужно позаботиться о деле, Оо–Плиф. Мне поручено найти министра Барншайнгла и уведомить его, что Посольство в осаде и что он не должен ничего подписывать, не изучив ситуацию досконально.

— Барншайнгл–Тик–Тик? Тощий землянин с укороченным нижним жвалом и животом, как у королевы, полной яиц?

— Наглядно изложено, Оо–Плиф. Предполагается, что он висит где–то в горах, если гроаки еще не бросились его спасать.

Оо–Плиф помотал головой, покрытой теперь эмалью праздничных цветов — оранжевого и зеленого, сделав йолканский жест подтверждения.

— Барншайнгл–Тик–Тик в настоящий момент в городе. Прибыл полчаса назад с большим эскортом пятиглазых.

— Х–м–м. Это, возможно, упрощает проблемы. Я думал, что мне придется украсть гроакский вертолет и искать его в дикой местности. Он выглядел, как пленник, Оо–Плиф?

— Трудно сказать, не очень хорошо рассмотрел. Был занят тем, что помогал пятиглавым найти дорогу к болоту.

— Черев дренажную трубу, я так понимаю?

— Несомненно; в городе множество решеток. Должно быть, около пятидесяти пятиглавых сейчас в плавании — большая компания.

— Вы уверены, что они умеют плавать?

— Детали, детали, — успокаивающе проговорил Оо–Плиф. — Вы хотите идти сейчас, нанести визит Барншайнглу–Тик–Тик?

— Как только мисс Брассуэлл окажется в безопасности.

— Я Иду с вами, — быстро сказала девушка. — Я и думать не могу о том, чтобы пропустить такое интересное мероприятие.

V

— Система скрытых проходов — вещь, несомненно, удобная, — заметил Ретиф. — Сколько нам еще?

— Уже близко. Это не совсем скрытые проходы; просто пространство в двойных стенах. Йолкане строят очень прочно.

Они вышли в еще одну из бесчисленных аллей, характерных для этого города, пересекли ее, вошли в другую дверь. Оо–Плиф сделал знак соблюдать тишину.

— Место кишит пятиглавыми. Мы проскользнем и осмотримся, чтобы найти способ избавить Барншайнгла–Тик–Тик от его спасителей.

Пять минут спустя, стоя в узком и пыльном проходе в центре широко раскинувшегося здания, Ретиф услышал неподалёку грохочущие тона голоса Барншайнгла и затем шипящий ответ гроака.

— Проход прямо впереди, в задней стене туалета, — шепнул Оо–Плиф. — Прислушайтесь к происходящему там.

Ретиф осторожно двинулся вперед. Через полуоткрытую дверь туалета он краем глаза видел министра Барншайнгла, неловко сидевшего в низком йолканском мягком кресле, одетого в запыленный туристический костюм. Его окружали полдюжины гроаков в разноцветных одеяниях.

— …опасная переделка, несомненно, — говорил Барншайнгл. — Я был очень рад, когда появился ваш вертолет, мастер–пилот Фисс. Но я не совсем понимаю смысл нынешней ситуации. Я не утверждаю, что меня держат против моей воли, но мне действительно нужно спешить в свой офис.

— Нет никакой необходимости в спешке, — успокоил его Фисс. — Все делалось в полнейшем соответствии С законом, уверяю вас.

— Но по улицам, похоже, разгуливают сотни ваших… э–э… уважаемых сограждан, — настаивал Барншайнгл. — И у меня возникло четкое впечатление, что происходит множество ненормальных вещей.

— Вы, вероятно, имеете в виду попытки некоторых наших людей убрать определенные препятствия?

— Взлом дверей, чтобы быть точным, — с некоторым раздражением ответил Барншайнгл. — А также вывоз товаров целыми машинами из магазинов, владельцы которых, похоже, отсутствуют.

— А, да, покупки под влиянием настроения. Конечно, это не очень согласуется с присущей гроакам хозяйственностью и бережливостью. Но оставим эту приятнейшую болтовню, мистер министр. Я желал бы обсудить с вами следующее… — И Фисс с пылом рассказал о том, как он мирно захватил планету, цитируя главы и параграфы, когда дипломат пытался вставить возражение. — И, разумеется, — закончил он, — мне хотелось ознакомить ваше превосходительство с фактами до того, как какие–нибудь горячие головы начнут давать вам неблагоразумные советы.

— Н… но, великие небеса, мастер–пилот…

— Координатор планеты, на данный момент, — ровно поправил его Фисс–Теперь я, разумеется, буду рад сразу же ознакомиться с вашими верительными грамотами, чтобы урегулировать отношения между Корпусом и моим правительством.

— Мои верительные грамоты? Но я представил свои верительные грамоты мистеру Риликуку в Министерстве иностранных дел!

— Пожалуй, сейчас не время вспоминать об ушедших режимах, мистер министр. Итак, — Фисс доверительно подался вперед, — мы с вами, если я могу употребить этот термин, люди, трезво смотрящие на жизнь. Стоит ли нам бесплодно тратить эмоциональную энергию по поводу свершившегося, а? Что касается меня, то я просто сгораю от нетерпения показать вам свои офисы в прекраснейшей из башен моей столицы.

— Какие башни? Какая столица?

— Это те привлекательные строения сразу за болотистой местностью, где сейчас развлекаются местные дикари, — пояснил Фисс. — Я назначил…

— Вы осквернили здешнюю Святая Святых? — задохнулся Барншайнгл.

— Неудачный набор слов, — прошипел Фисс–Вы хотите, чтобы я разместил свои министерства в этом кроличьем садке, состоящем из хижин?

— Йолкане… — утомленно начал было Барншайнгл.

— Планета теперь называется Грудлу, — заявил Фисс–В честь Груд, музы, покровительствующей практичности.

— Послушайте, Фисс! Вы хотите, чтобы я повернулся спиной к йолканам и признал вас законным правительством здесь? Просто на основании вашего абсурдного толкования законности?

— За исключением множества неверно подобранных прилагательных, выражено довольно точно, — прошипел Фисс.

— Чего же ради я стану делать такую мерзостную вещь? — требовательно спросил Барншайнгл.

— Что же, молодец, — выдохнула мисс Брассуэлл за спиной Ретифа.

— Ах, да, условия, — утешительно проговорил Фисс–Во–первых, ваша миссия, разумеется, сразу же будет повышена до уровня Посольства, и вы, естественно, станете послом. Во–вторых, у меня есть на примете некоторая местная коммерческая собственность, которая может представить собой ценное дополнение к вашему портфелю. Я могу отдать ее вам по ценам инвестора. Весь процесс передачи будет проведен в условиях крайней секретности, чтобы не возбуждать толков среди тупоголовых. Затем, разумеется, вы пожелаете избрать для себя уютный пентхауз в одной из моих изысканных башен…

— Какой пентхауз? Какой посол? Какая собственность? — бормотал Барншайнгл.

— Я восхищаюсь тем терпением, с которым ваше превосходительство переносило это едва завуалированное оскорбление, заключавшееся в том, что вас поселили в грязных помещениях этой собачьей конуры, — продолжал Фисс–Почему человек должен гнить в этом лабиринте старой фаянсовой посуды, так что о нем никто никогда уже больше не услышит?

— Гнить? — Барншайнгл ошарашенно смотрел на гроака. — А ш… что, если я откажусь?

— Откажетесь? Простите, мистер министр — или, вернее, мистер посол — зачем размышлять о всяческих ужасных вещах, которые могли бы случиться?

— А как насчет моего штата сотрудников? Вы…

— Будут предложены подходящие вознаграждения, — живо зашипел Фисс–Умоляю вас, не думайте об этом. Все выжившие сотрудники миссии останутся с вами — за исключением двоих преступников, которые сейчас сидят в прежнем здании Консульства, конечно.

— Мэгнан? Что вы, он один из моих самых надежных сотрудников!

— Может быть, что–нибудь и можно было бы предпринять в случае мистера Мэгнана, поскольку вы уж проявляете интерес Что же касается второго — он отправится на Гроак, чтобы предстать перед судом за совершенные преступления против мира и достоинства Гроакского государства.

— Я действительно должен заявить протест… — слабым голосом проговорил Барншайнгл.

— Лояльность вашего превосходительства очень трогательна. А теперь, если вы просто подпишете здесь… — подчиненный передал Фиссу документ, который тот вручил Барншайнглу.

— Ну, старый надувала! — задохнулась мисс Брассуэлл, — Он собирается это сделать!

— Пора прекращать это дело, — шепнул Ретиф Оо–Плифу, — Я позабочусь о Фиссе; вы берите на себя остальных.

— Напротив, Ретиф–Тик, — ответил йолканец. — Крайне недостойно вмешиваться в естественный ход событий.

— Вы, вероятно, не понимаете; Барншайнгл своей подписью собирается лишить вас прав на Йолк. К тому времени, когда вы протянете это дело через суды и вернете отнятое, вы все уже можете оказаться мертвыми. Гроаки рьяно действуют в области контроля за аборигенами.

— Не важно. Мы, йолкане, — мирный народ. Не любим ни с кем ссориться, — спокойно проговорил Оо–Плиф.

— В таком случае, мне придется заняться этим в одиночку. Вы позаботитесь о мисс Брассуэлл…

— Нет, дорогой Ретиф–Тик, даже в одиночку — нет. Во имя духа йолканского пацифизма.

Что–то твердое ткнулось в грудь Ретифу; опустив глаза, он увидел в нижней правой руке Оо–Плифа силовой пистолет.

— Ах, ты, старая вонючка, — воскликнула мисс Брассуэлл. — А я–то считала тебя нормальным парнем!

— Надеюсь вскоре восстановить ваше доброе мнение, Брассуэлл–Тиксим, — сказал Оо–Плиф. — Теперь молчание, пожалуйста.

В комнате Барншайнгл и Фисс произносили по отношению друг к другу поздравительные речи.

— По сути дела, — говорил Барншайнгл, — я никогда и не думал, что эти йолканцы готовы к самоуправлению. Я уверен, что ваша опека — это именно то, что им нужно.

— Пожалуйста — не стоит вмешиваться во внутренние дела, — заметил Фисс–А теперь давайте переберемся в более подходящую обстановку. Вот подождите, пока увидите вид из окон ваших новых апартаментов, мистер посол…

Они ушли, болтая между собой.

— Что же, вы сделали по–своему, Оо–Плиф, — сказал Ретиф. — Ваш пацифизм отличается любопытной пестротой. Объясните, почему вы возражаете против того, чтобы я не дал нашему несчастному министру сделать из себя идиота?

— Простите меня за то, что я воспользовался оружием, Ретиф–Тик. Глупость Барюпайнгла–Тик–Тик–Тик не имеет значения.

— Он теперь уже трех–Тиковый человек?

— Пятиглавый только что повысил его в должности. А теперь — на болото, все вместе, а, друзья?

— Где остальные сотрудники штата Барншайнгла? На экскурсии по окрестностям кратера они были вместе?

— Все они сидят в доме в нескольких кварталах отсюда. Сейчас лучше пошевеливаться. Скоро наступит кульминация фестиваля.

— Неужели ваш дурацкий старый карнавал значит для вас больше, чем собственная планета? — требовательно спросила мисс Брассуэлл.

— Фестиваль Вум представляет для нации огромную важность, — заявил Оо–Плиф, открывая и закрывая свои костистые жвала наподобие двух половинок ракушки — жест, означающий, что он вежливо забавляется.

Следуя инструкциям йолканца, Ретиф протиснулся сквозь узкие проходы и нашел выход в очередную темную аллею. Рука мисс Брассуэлл крепко сжимала его руку. Звуки взлома и шум моторов машин сошли теперь почти на нет. По близлежащей улице удалялся один из последних вездеходов. Йолканец и двое землян вышли в боковую улочку, окинули взглядом безлюдные мостовые, брошенные гроакскими переселенцами товары. Над линией крыш находящиеся в миле от них башни храма сияли торжественным светом.

— Это так красиво, когда все залито светом, — заметила мисс Брассуэлл, — Я просто поражаюсь, как вы могли позволить этим мерзким маленьким гроакам прийти и отобрать все это у вас.

Оо–Плиф рассмеялся — это было похоже на скрежет песка в подшипнике.

— Башни — дань божествам. Судьба башен теперь в руках богов.

— Хмммф. Они могли бы в какой–то мере воспользоваться и вашей помощью, — презрительно фыркнула мисс Брассуэлл.

— Время идти к превосходному горячему болоту, — сказал Оо–Плиф. — Большое событие теперь уже скоро.

Быстро двигаясь по безлюдной улице при свете четвертой луны, теперь уже поднявшейся высоко в небо, они дошли до угла. Дальше, за широкой последней улицей города весело сыпали искрами пылающие факелы пирующих на болоте. В тишине до них доносился слабый отзвук голосов йолканцев, соединившихся в пении.

— Что же конкретно представляет собой это большое событие, на которое мы спешим? — спросил Ретиф.

Оо–Плиф указал на большой спутник над головой.

— Когда четвертая луна достигнет положения в десяти градусах к западу от зенита — Вум!

— А, астрологическая символика.

— Не знаю этого длинного слова. Только раз в девяносто четыре стандартных года все четыре луны выстраиваются в линию. Когда это происходит — Вум!

— Вум, — повторил Ретиф. — Но что же означает это слово?

— Прекрасное старое йолканское слово, — заметил Оо–Плиф. — Земной эквивалент… ммммм…

— Вероятно, оно непереводимо.

Оо–Плиф щелкнул пальцами верхней правой руки.

— Я вспомнил, — сказал он. — Означает «землетрясение»! Ретиф застыл на месте.

— Вы сказали — «землетрясение»?

— Верно, Ретиф–Тик.

Левый кулак Ретифа как молот ударил в средние реберные пластинки йолканца. Высокая фигура ухнула, свернулась в шар, царапая землю всеми четырьмя ногами и дико размахивая руками.

— Извини, приятель, — пробормотал Ретйф, подхватывая силовой пистолет. — Не время препираться, — Он схватил мисс Брассуэлл за руку и со всех ног понесся к вздымающемуся к небу замку света.

VI

Они резко остановились, заметив свет, падающий из открытой двери впереди. Гроак, похожий на трубу со стеблеобразными ногами, поспешно вышел из здания, таща на шишковатом плече большой мешок. Второй, в шлеме, бежал за ним, волоча за собой красивую дёсятигалонную плевательницу.

— У них есть вертолет, — тихо проговорил Ретиф. — Он нужен нам. Подождите здесь.

Мисс Брассуэлл еще крепче вцепилась в его руку.

— Я боюсь!

Двое мародеров теперь забирались в свою затемненную машину. Огоньки, тускло мерцавшие на холостом ходу, ярко вспыхнули. Взревели турбины. Ретиф высвободил руку, пробежал тридцать футов открытой мостовой и прыгнул как раз в тот момент, когда вертолет поднялся. Послышались слабые крики застигнутых врасплох испуганных гроаков. Один из них достал силовую винтовку, но Ретиф вовремя выдернул ее у него из рук и бросил за борт. Вертолет дико закачался, чуть не задев за декоративный карниз. Ретиф схватил костистую шею и вышвырнул ее обладателя через борт. Раздался слабый вопль, который тот испустил при ударе о землю. Через мгновение за ним последовал второй гроак. Ретиф схватил рычаги управления, резко развернулся и опустился рядом с мисс Брассуэлл.

— Ох! Я боялась, что это вы упали за борт, мистер Ретиф! — Она забралась на сиденье с ним рядом, помогла ему выбросить плевательницу, которая с грохотом разлетелась на черепице. На соседней крыше два полуживых гроака тонко пищали, как потерянные котята. Вертолет подпрыгнул, быстро пронесся над ними и направился к стеклянным башням.

Город стекла раскинулся на сорок акров — хрустальная фантазия в виде башен, минаретов, подвешенных в пространстве хрупких балконов, изысканных резных украшений, воздушных переходов, раскинувшихся наподобие паутины между тонкими шпилями, сверкающих светом, расцвеченных оттенками драгоценных камней. Ретиф набрал высоту, затем устремился вниз, так что желудок сжимался, направляясь к самой высокой башне.

— Мисс Брассуэлл, вы умеете управлять этой штукой, не так ли?

— Конечно, я хороший пилот, но…

Ретиф остановил вертолет в трех футах над крошечной террасой, прилепившейся к шпилю.

— Ждите здесь. Я вернусь, как только смогу. Если появится кто–нибудь другой, быстро сматывайтесь отсюда и направляйтесь к болоту!

— Б… болоту?

— Оно будет самым безопасным местом поблизости, когда разразится землетрясение!

Он перебрался через борт, прошел по террасе шириной в пять футов, из прозрачного, как вода, стекла, и исчез в проходе, образованном аркой из переплетающихся стеклянных лоз, увешанных сверкающими алыми и пурпурными ягодами. Узкая винтовая лестница вела вниз и выходила в круглое помещение, стены которого были украшены прозрачными фресками, изображающими залитые солнечным светом сады. Сквозь стекло просматривались освещенные окна следующей башни, а за ними виднелись силуэты полудюжины гроаков и фигура высокого, пузатого землянина.

Ретиф обнаружил еще ступеньки, понесся по ним вниз, проскочил под арку из шпалер со стеклянными цветами. Узкая хрустальная лента, изгибаясь, шла над пропастью к освещенному входу напротив. Он стянул туфли и пятью быстрыми шагами проскочил мостик.

Наверху слышались голоса, темные тени перемещались по полупрозрачному потолку. Ретиф поднялся выше, увидел мельком пятерых богато одетых гроаков, перебирающих пальцами изысканные йолканские бокалы, собравшихся вокруг сутулого, с приплюснутым подбородком, министра Барншайнгла.

— …удовольствие иметь дело с такими реалистами, как вы, — говорил дипломат. — Жаль насчет местных, конечно, но, как вы и подчеркивали, некоторая дисциплина…

Ретиф сшиб с ног двух гроаков, которые полетели кувырком, затем схватил Барншайнгла за руку, так что напиток пролился на алый обшлаг его жакета.

— Нам нужно идти — быстро, мистер министр! Объяснения потом!

Фисс прошипел приказ; двое гроаков бросились к Ретифу, один из них тотчас был обезоружен. Баршайнгл задыхался, брызгал слюной и дергался, чтобы освободиться. Его лицо приобрело ужасный пурпурный оттенок.

— Что означает эта выходка?

— Извините, мистер министр, — Ретифчисто провел удар правой в челюсть Барншайнгла, подхватил дипломата, когда тот сложился пополам, нагнулся, взвалил его тело на плечи и побежал к двери.

Внезапно гроаки посыпались отовсюду. Двое отлетели в стороны от ударов Ретифа; еще один пригнулся, вскинул силовую винтовку и выстрелил, но в этот момент Фисс прыгнул и отбил ствол в сторону.

— Подвергать опасности пузатого, — прошипел он — и полетел на пол, когда Ретиф отшвырнул его. Гроакский миротворец в шлеме набросился на Ретифа сзади; Ретиф задержался, чтобы лягнуть его; тот полетел через всю комнату, сшибая остальных. Выстрел из бластера разнес в осколки стекло у Ретифа над головой, шипение разъяренных гроаков доносилось со всех сторон. Ретиф бросился вниз по лестнице. За спиной у него послышался страшный грохот; бросив взгляд через плечо, он увидел, как от упавшей люстры разлетаются осколки. Барншайнгл стонал и слабо шевелил руками. Ретиф влетел на узкий мостик и почувствовал, как тот качается под двойным весом. Он сделал пару шагов, оступился, закачался…

Послышался хрустальный звон, и десятифутовый стержень из канареечно–желтого стекла пролетело мимо него. Он удержал равновесие, сделал еще шаг, качнулся, когда мост вздрогнул, и прыгнул в безопасное место, когда стекло начало рассыпаться на десятки тысяч осколков, сыплющихся вниз сверкающим дождем.

Прыгая через три ступеньки, он понесся вверх. Внезапный крен здания отбросил его на стену, где стеклянные мозаичные картины изображали стеклодувов за работой. Большой кусок сцены выпал назад, так что в помещение ворвался вихрь прохладного ночного воздуха. Ретиф нашел опору для ног, двинулся вверх, ощутил, что стеклянная плита выпала из–под ноги, когда он выскочил на террасу. От винтов вертолета, висевшего в нескольких ярдах, шел сильный поток воздуха. Искрящаяся башня, ранее располагавшаяся рядом, исчезла. Постоянный грохот, будто бы от близкого прибоя, заглушал рев турбин вертолета.

Ретиф снял с плеча Барншайнгла, теперь слабо цеплявшегося руками и хлопавшего затуманенными глазами, и полуподнял, полупихнул его на заднее сиденье.

— Спешите, мистер Ретиф! Оно наступает!

Грохот теперь был оглушающим. Ретиф схватился за распорку, чтобы подтянуться, и внезапно повис на одной руке, болтая в воздухе ногами. Вертолет, поднимаясь, накренился. Ретиф бросил взгляд вниз. Башня рассыпалась под ним; облако разноцветных стеклянных осколков поднималось по мере того,, как верхние этажи с оглушительным грохотом исчезали в нем. Тонкий сапфировый шпиль, стоявший теперь почти в одиночестве, изогнулся, как танцор, затем разломился на три больших куска и изящно исчез из виду. Ретиф подтянулся, закинул в вертолет ногу и влез в кресло.

Он поднял руку и ощутил липкую влажность на щеке.

— Мистер Ретиф, у вас кровь!

— Множество осколков летает вокруг. Я оказался слишком близко…

— Мистер Ретиф! — мисс Брассуэлл лихорадочно работала рычагами. — Мы теряем высоту!

Послышался резкий рокот. Ретиф оглянулся назад. Тяжелый бронированный вертолет с гроакскими опознавательными знаками двигался по направлению к ним.

— К болоту! — Ретиф старался перекричать грохот. Послышался шум, и огонь вспыхнул в конструкции над головой Ретифа, вспучивая краску.

— Держитесь! — крикнула мисс Брассуэлл. — Уворачиваюсь!

Вертолет наклонился, дернулся в противоположном направлении, крутанулся и рванулся вперед. Залпы бластера гроаков грохотали вокруг мечущейся машины» не причиняя ей вреда.

— Больше ничего не могу поделать, — задохнулась мисс Брассуэлл. — Слишком быстро теряем высоту.

Вверху сзади возникла вспышка бело–голубого света, за которой последовал приглушенный стук. Ретиф мельком заметил, как вертолет гроаков, дико вибрируя лопастями, завалился позади них. Что–то огромное и темное скользнуло к ним сзади в возрастающем свисте воздуха.

— Ровнее! — крикнул Ретиф. Он поднял бластер, отобранный у Оо–Плифа, опер руку о борт вертолета…

Тень приблизилась; сигнальные огни вертолета осветили тридцатифутовый разлет полупрозрачных ажурных крыльев, отходящих от семифутового тела. Им улыбалось ярко раскрашенное лицо Оо–Плифа. Он парил на расправленных крыльях, поджав руки и ноги.

— А, Ретиф–Тик! Удар по грудной клетке ускоряет метаморфозу! Вылез из куколки как раз вовремя!

— Оо–Плиф! — завопил Ретиф. — Что вы тут делаете?

— Следовал за вами, чтобы предупредить, дорогой друг! Не хотел, чтобы вы встретились с богами в такой Мерзкой компании, как толпа пятиглазых! Теперь на болото, на праздник!

Внизу залитая огнями факелов поверхность болота быстро приближалась. Мисс Брассуэлл пыталась замедлить падение и наконец упала в объятия к Ретифу, в тот момент, когда вертолет с изрядным всплеском плюхнулся в грязь на краю болота. Вокруг появились разрисованные лица йолканцев.

— Добро пожаловать, чужестранцы! — слышались голоса. — Как раз вовремя к началу веселья!

VII

Барншайнгл стонал, сжимая руками голову.

— Что я здесь делаю, по пояс в грязи? — требовательно спросил он. — Где Мэгнан? Что случилось с этим парнем, Фиссом?

— Мистер Мэгнан скоро появится, по словам мисс Брассуэлл. Вы ударились головой.

— Ударился головой? Мне кажется, я припоминаю… Кто–то, барахтаясь, приблизился к ним, задыхаясь и размахивая тощими, измазанными в грязи руками.

— Мистер министр! Эти примитивные существа утащили меня прямо с улицы!

— Мне казалось, что вы не намеревались покидать Консульство, — заметил Ретиф.

— Я просто проводил переговоры, — раздраженно ответил Мэгнан. — Что вы здесь делаете, Ретиф… и мисс Брассуэлл!

— О чем же вы вели переговоры? О личных апартаментах под пентхаузом посла?

— Ч… что случилось? — взорвался Барншайнгл. — Куда делся храм? — он уставился на пылающую кучу, обозначавшую место обрушившихся башен.

— Похоже, что он… э–э… предложен в жертву местным божествам, — заметил Мэгнан. — Похоже, что это традиция.

— И все эти мерзкие пучеглазики вместе с ним, — добавила мисс Брассуэлл.

— Послушайте, мисс Брассуэлл! Я вынужден просить вас не пользоваться эпитетами, указывающими на расовую принадлежность!

— Действительно, очень жаль эти башни; они были ужасно красивые.

Заговорил Оо–Плиф, сидевший подобно огромному насекомому на ближайшем древовидном папоротнике:

— С этим все в порядке. Вторичное использование стекла. Делаем много чаш и горшков из фрагментов.

— Но как насчет всех этих гроаков, перемешанных с осколками?

— Примеси дают превосходные цвета, — заверил ее Оо–Плиф.

— Моя челюсть, — проскрежетал Барншайнгл. — Как так получилось, что я упал и ударился челюстью?

— Ретиф–Тик прибыл очень вовремя, чтобы выдернуть вас из жертвенной кучи. Вероятно, ушибли челюсть в процессе.

— А что вообще вы там делали, мистер министр? — задохнулся Мэгнан. — Вас могли убить.

— Ну как же, меня туда перенесли гроаки. Совершенно против моей воли, разумеется. Я как раз подзуживал их, чтобы вызвать на крайние меры, когда появились вы, Ретиф. После этого мои воспоминания становятся несколько смутными.

— Эти удары по голове часто приводят к тому, что человек забывает что–то из того, что с ним происходило, — заметил Ретиф. — Могу поспорить, что вы ничего не помните из того, что было сказано, начиная с того момента, когда они сняли вас с этой несчастной горы.

— Не помню? Почему же, я прекрасно помню, что…

— Возможно, что и Оо–Плиф забыл кое–что из того, что он слышал — насчет пентхаузов и акций с золотым обрезом, — продолжал Ретиф. — Может быть, это связано с тем возбуждением, которое вызвало ваше заявление о том, что Йолк будет получать большие транспорты с мелким серым кремниевым песком из Гроака, подходящим для изготовления стекла, через ДКЗ.

— Заявление? — Барншайнгл сглотнул.

— То, которое вы собираетесь сделать завтра, — очень мягко предложил Ретиф.

— А… то, — слабым голосом проговорил министр.

— Пора переходить к следующей фазе празднования, — объявил Оо–Плиф со своего насеста.

— Как прелестно, — заметил Мэгнан, — Идемте, мистер министр.

— Не вам, Мэгнан–Тик, и не_Барншайнглу–Тик–Тик, — заметил Оо–Плиф, — Обряды спаривания — не для пожилых трутней. Вам назначено уютное пребывание в дереве с колючками в порядке церемониального покаяния за безрассудства юности.

— А как насчет нас? — чуть дыша, спросила мисс Брассуэлл.

— О, вам пора заняться безрассудствами юности, чтобы было потом в чем раскаиваться!

— Вы сказали… обряд спаривания. Не означает ли это?..

— Фестиваль Вум просто обеспечивает время, место и партнера противоположного пола, — ответил Оо–Плиф. — Насчет остального решать вам!

 

Плетеная страна чудес

I

Генеральный консул Мэгнан схватился за свой мешковатый зеленый бархатный берет, чтобы его не сдуло потоком воздуха от лопастей ожидающего вертолета, и подозвал к себе Ретифа.

— Буду с вами откровенным, Ретиф, — проговорил он. — Я совсем не радуюсь тому, что оставляю вас здесь в качестве заместителя шефа под начальством старшего начальника–гроака. Такая комбинация непредсказуемых факторов — это прямая дорога к катастрофе.

— Я ни разу не слышал о катастрофах, которые ждут приглашения, когда речь идет о наших гроакских коллегах, — заметил Ретиф.

— Предоставление прав гражданина Земли гроаку — само по себе неправильно, — продолжал Мэгнан. — Но давать ему пост в Корпусе — просто глупость.

— Не стоит недооценивать парней из штаба, — весело заметил Ретиф. — Может быть, это просто первый шаг в хитроумной схеме захватить Гроа.

— Ерунда! Никто в штабе не станет портить себе послужной список из–за того, что склоняется к подобной политике… — Мэгнан, казалось, задумался. — Кроме того, что такое есть у гроаков, что нужно было бы нам?

— Их твердолобое нахальство было бы ценным приобретением — но я боюсь, что такая неощутимая вещь победит даже самую хитроумную дипломатию.

Мэгнан надул губы.

— Берегитесь, Ретиф. Если что–нибудь пойдет не так, то всю ответственность я возложу на вас.

Старший дипломат повернулся к остальным сотрудникам дипломатического корпуса, ожидавшим неподалеку, прошел вдоль их ряда, дожимая руки, и забрался в вертолет. Тот поднялся и, выделяясь на фоне облаков цвета киновари, плавающих в светло–фиолетовом небе, направился на восток. За спиной Ретифа голос одного из сотрудников Посольства поднялся до визгливого лая:

— Не хочу корзинку! Не надо бус! Хочу тяжелый металл, ты, тупоголовый идиот!

Ретиф обернулся. Коротконогий абориген с длинным торсом, обернутым жестким лимонно–зеленым одеянием, стоял, опустив плечи перед атташе по коммерции, сгибаясь под тяжестью корзин, искусно украшенных бусинами.

— Не хотите? — спросил пун голосом, который, казалось, бренчал у него в груди. — Совсем же дешево…

— Никому они не нужны! Сколько раз тебе еще это повторять, ты, пучеглазый…

Закрывавшая узкий дверной проем портьера шевельнулась; оттуда выглянул гроак, одетый в красно–коричневую рубашку, цветастые шорты и серебристые носки на веретенообразных ногах.

— Мистер Уимпертон, — проговорил он слабым голосом. — Я вынужден просить вас воздержаться от того, чтобы поносить аборигенов так громко. У меня ужасная головная боль.

Пол приподнялся, скрипнув, и затем снова мягко опустился. Прижав ладонь к животу, гроак схватился за косяк двери. Гроака звали Дуле. Он был новичком на своем посту — и в своем гражданстве тоже.

— Ух ты, превосходно, — заметил Уимпертон. — У меня будто бы желудок подлетел вверх и грохнул меня по подбородку!

— Не сомневаюсь, что мы все заметили это движение, мистер Уимпертон. Очень даже заметили, — прошептал Дуле.

— Послушайте, вы не очень–то хорошо выглядите, мистер генеральный консул, — озабоченно заметил Уимпертон, — Это все из–за этой постоянной качки — вверх–вниз, туда–сюда. Никогда не угадаешь, в какую сторону башня наклонится в следующий раз.

— Да–да, проницательное наблюдение, мистер Уимпертон, — генеральный консул наклонил два глаза на стебельках в сторону Ретифа. — Вы не зайдете на минутку, мистер Ретиф? — он придержал портьеру и отпустил ее, когда Ретиф прошел.

Свет вечернего солнца проникал сквозь плетеные стены Консульства, отбрасывая световые квадраты на цветастые ковры из волокон водорослей, низкие плетеные кушетки, столы и стулья. Генеральный консул Дуле смотрел на Ретифа нервным взглядом.

— Мистер Ретиф, — сказал он своим слабым голосом, — теперь, когда наш предыдущий шеф, мистер Мэгнан, уехал, я, разумеется, считаю себя замещающим его. — Он сделал паузу, пока пол приподнялся и опустился; его глаза на стебельках болезненно закачались. — Как новичок здесь, вы, вероятно, заметили определенные… э–э… недостатки нашей маленькой организации. — Его четыре глаза изучали различные углы комнаты. Ретиф ничего не ответил.

— Я хотел просто предупредить вас: вряд ли было бы разумно проявлять чрезмерное любопытство…

Ретиф ждал. Башня наклонилась, уступая давлению нарастающей бури. Пол стал наклонным. Генеральный консул Дуле вцепился в стол; его горловые мешки завибрировали.

— Для человека здесь существует множество возможностей, — начал он, — оказаться жертвой несчастного случая.

Пол опустился, резко поднялся. Дуле сглотнул, бросил на Ретифа последний отчаянный взгляд и быстро выскочил из комнаты, когда вошел Уимпертон, все еще бормоча. Тот взглянул вслед исчезнувшему гроаку.

— Генеральный консул Дуле не очень хороший моряк, — заметил он. — Конечно, за ту неделю, что вы пробыли здесь, вы еще не видели настоящего ветра…

Местный торговец сунул за портьеру свою круглую голову, протопал по комнате на больших босых перепончатых ногах и задержался перед Ретифом.

— Хотите корзинку? — Круглое лицо с янтарно–оливковым рисунком смотрело на него с надеждой.

— Я возьму вон ту, — сказал Ретиф на местном языке, указывая на одну из корзин.

Большой безгубый рот широко раздвинулся в местном эквиваленте восторженной улыбки.

— Покупка! А я уже начал было думать, что вы, толстокарманные — извините меня, сэр, — что вы, земляне, держитесь за свои карманы крепче клещей. — Он опустил свой товар на пол и достал корзинку.

— Вам не следует его поощрять, — раздраженно заявил Уимпертон. — Уже несколько месяцев я уговариваю этого торговца принести несколько золотых самородков. Земля здесь буквально полнится ими — так ведь нет, они строят свой город среди океана, на плоту из водорослей, и плетут корзинки!

— Они выросли на водорослях, — мягко заметил Ретиф. — И если они снимут эмбарго с золота, через полгода планета будет кишеть изыскателями, сбрасывающими свою пустую породу в океан. Им нравится так, как есть.

Пун поймал взгляд Ретифа, дернул головой в сторону двери и поднырнул под занавес.

Ретиф подождал полминуты, затем лениво встал и вышел вслед за торговцем.

Везде вокруг более низкие башни вставали над многомильным матом из желто–зеленых водорослей, беспокойно движущимся далеко внизу вместе с длинными океанскими волнами. Морские птицы со спинами цвета водорослей и небесно–голубым брюхом носились и кричали. Между качающимися башнями была сплетена паутина переходов, похожих на гирлянды стоярдовой длины. Воздух был наполнен постоянным скрипом ратана. Вдали виднелась покрытая белыми бурунами поверхность моря.

Ретиф прошел к месту, где пун ждал его у выхода на лестницу.

— Вы, похоже, хороший парень, поэтому я вам дам бесплатный совет, — сказал торговец, оглядывая потемневшее небо, когда Ретиф подошел к нему. — Сегодня будет большой ветер. Спускайтесь вниз, не теряя времени, — Он поднял свои корзины и повернулся к лестнице. — И не беспокойтесь о том, чтобы сообщать об этом этим клоунам, — Пун мотнул головой в направлении офисов Консульства, — Они негодные специалисты. — Кивнув головой, торговец исчез.

Ретиф бросил короткий взгляд на облака, достал сигару, прикурил ее и отвернулся от поручней.

Высокий, широкоплечий человек в темной форме стоял у входа на переход, оглядывая Ретифа с ног до головы. Он прошел по плотно сплетенному полу и протянул большую загорелую руку.

— Я — Клампер, служба мониторинга планеты. Полагаю, что вы здесь новичок.

Ретиф кивнул.

— Позвольте мне дать вам совет. Берегитесь местных. Они хитрые обманщики и надувалы. — Он помолчал. — Вы только что говорили с одним из них. Не позволяйте им выманить вас вниз, в квартал аборигенов. Там нет ничего, кроме аборигенов и темных дыр, в которые можно упасть. Поножовщина, отравления — ничего такого, ради чего стоило бы спускаться вниз на тридцать плетеных ступенек.

Ретиф потягивал сигару. Ветер уносил клубы дыма.

— Звучит интересно, — заметил он. — Я обдумаю это.

— И здесь, в башне Консульства, можно найти множество занятий, — сказал Клампер. — Думаю, вы уже видели двадцатифутовый трехмерный проектор и сублимационную камеру. Также есть прекрасный синтезатор пищи для банкетов, библиотека. У них там есть прекрасные чувственные ленты — в прошлом году я конфисковал их с «Веселой Лодки» на двенадцатимильной орбите над Каллисто. — Констебль достал сигару и искоса взглянул на Ретифа. — Что вы думаете о своем гроакском боссе, генеральном консуле Джеке Дулсе?

— Я не очень–то много его видел. Со времени моего прибытия сюда он страдает морской болезнью.

— Впервые я увидел в ДКЗ гроака, — заметил Клампер. — Ему предоставлено гражданство Земли, как я слышал. Мне кажется, что не все его пять глаз смотрят в одну сторону, я бы советовал за ним присматривать. — Клампер подтянул свой пояс с оружием. — Что же, мне пора. — Он взглянул на штормовое небо. — Похоже, мне предстоит бурная ночь.

Ретиф шагнул назад в офис. Невысокий круглый человечек со светлыми волосами и бровями поднял глаза от стола.

— О, — Уимпертон заморгал, глядя на Ретифа. — Я думал, что вы уже ушли. — Он поспешно сложил пачку бумаг, надел на них резиновую полоску, повернулся, бросил их в ящик шкафчика и встал. — Что же, пойду потихоньку к спальной башне, пока ветер не стал сильнее. Этот ветерок — ничто по сравнению с тем, что у нас иногда бывает. Я советую вам быть осторожнее на переходах, Ретиф. Это может быть опасным. Противоположные потоки воздуха создают на поверхности океана, по которому дрейфуют все эти сооружения, наложение волн, движущихся в разных направлениях, — он изобразил это своими проворными руками, — В обычное время это поселение просто качается вверх–вниз, — он посмотрел на Ретифа, — Надеюсь, это движение вас не тревожит?

— Мне оно нравится, — ответил Ретиф. — Когда я был маленьким, у меня была привычка есть конфеты — знаете, такие липучие — стоя на голове на карусели.

Уимпертон пристально смотрел на Ретифа. На лбу у него выступил мелкий пот.

— Похоже, буря нарастает, — весело заметил Ретиф. — Чувствуете?

Взгляд атташе по коммерции стал отстраненным, задумчивым.

— Здесь приятно и тепло к тому же, — продолжал Ретиф, — И здесь такой легкий запах рыбы, или осьминогов, или чего–то подобного…

— Э–э… я лучше займусь золотыми рыбками, — выдохнул Уимпертон. Он бросился прочь.

Ретиф повернулся к круглолицему мужчине.

— Как ваша поездка, мистер Пирд?

— Отвратительно… — пропищал Пирд. Голос у него был как У резиновой куклы. — Я посетил континенты Один и Два. Голые скалы. Никаких форм жизни, кроме насекомых, но их зато множество. Как вы знаете, на Пуне никогда не бывает дождей. Все пять континентов — пустыни, а жара…

— Как я понимаю, Штаб Исследований по Зоологии и Комитет по Связям финансировал там пару станций для изучения дикой жизни, — заметил Ретиф.

— Так и есть, ШИЗИКС обеспечил условия, но, к несчастью, не нашлось таких людей, кто добровольно согласился бы на них работать, — Пирд кисло улыбнулся. — Жаль. Генеральный консул Дуле выражал большой интерес к дикой природе. — Пирд схватил папку для бумаг, когда та заскользила по столу. Стены скрипели; ветер свистел; портьера на двери хлопала. Пол поднимался и снова опускался. Пирд сглотнул; он был бледен.

— По–моему, мне лучше уйти, — сказал он, двинувшись к двери.

— Подождите, — позвал Ретиф. Пирд дернулся, моргнул глазами. — Вы ни о чем не собираетесь меня предупредить?

Пирд пристально посмотрел на него, затем поспешно ушел.

Оказавшись в одиночестве, Ретиф, стараясь удержаться на ногах, постоял в офисе Консульства, теперь едва освещаемого слабым светом штормового закатного солнца. Он прошел к шкафчику, достал из кожаного футляра небольшой инструмент и занялся замком. Через пять минут верхний ящик выскочил на полдюйма.

Ретиф вытянул его; он был пуст. Во втором ящике оказался засохший сэндвич и небольшая зеленая фляжка с виски. В нижнем ящике нашлись четыре потрепанных номера «Скабрезных Историй», цветной, с пространственными изображениями, проспект, описывающий «Игры на Парадизе, планете с традициями», глянцевые каталоги, перечисляющие новейшие достижения в производстве двухместных спортивных геликоптеров, и толстый документ, перехваченный широкой резинкой.

Ретиф достал его и развернул плотные бумаги. Это был изложенный заумным языком официальный договор. В пятом параграфе там было написано:

«…поскольку данное тело необитаемо, некулътивировано, и ранее на него не предоставлялось заявок, направленных соответствующим властям, как изложено в параграфе 2А/3/ выше, и:

Поскольку заявитель должным образом установил, личным пребыванием в течение не менее чем шести стандартных месяцев, или путем введения усовершенствований на стоимость не менее…»

Ретиф читал дальше, затем снял с документа изысканно гравированную обложку, свернул его и спрятал во внутренний карман.

Ветер снаружи все усиливался. Пол трясся; стены опасно клонились. Ретиф взял из ящика журнал, вставил его в обложку документа, сложил, надел резинку, положил обратно в ящик и закрыл его. Замок защелкнулся. Ретиф вышел из Консульства и по переходу прошел в соседнюю башню.

II

Ретиф стоял в дверях своей комнаты и курил сигару. Пирд, только начавший спускаться по лестнице, занервничал:

— Лучше поспешите, сэр. Все остальные уже сошли вниз. Ветер усиливается очень быстро.

— Скоро пойду. — Ретиф бросил взгляд вдоль опустевшего коридора, волнообразно движущегося в слабом вечернем свете, затем прошел к занавешенной двери и шагнул на продуваемый балкон. От него отходил раскачивающийся плетеный переход к расположенной в сотне–ярдов башне Консульства.

В офисах Консульства помаргивал слабый свет, медленно перемещаясь. Ретиф смотрел на него мгновение, затем поднял воротник штормовки и ступил в темный тоннель дико раскачивающегося перехода. Ветер набрасывался на тоннель с яростью, которая усилилась даже за те четверть часа, которые Ретиф провел в спальной башне. Небо потемнело до зловещего розовато–лилового цвета, прорезаемого ярко–алыми полосами. Внизу, на других уровнях, сверкали огни.

Последние пятьдесят футов перехода представляли собой крутой подъем вверх по провисшему туннелю. Внезапно переход резко осел на три фута и завис, наклон пола теперь превышал 45 градусов. Ретиф восстановил равновесие и двинулся дальше, теперь уже карабкаясь вверх. В десяти футах впереди, в конце перехода, виднелось что–то желто–голубое. Оно шевелилось. Тонкая фигура консула Дулса появилась на мгновение, обернутая в темное пончо, затем исчезла из виду.

Ретиф преодолел еще два ярда, взбираясь по наклонному тоннелю, когда услышал хруст — резкий металлический звук. Дыра, через которую был виден кусок пурпурного неба, появилась в плетеной крыше у него над головой. Она расширялась…

С резким треском разрывающихся волокон конец перехода оборвался и стал падать. Ретиф вцепился в искореженный раттан и удержался. Мимо него неслась поверхность башни. Он съехал на два фута, и его корпус оказался наполовину высунувшимся из открытого конца тоннеля. Воздух свистел у него в ушах. В футе от глаз Ретифа промелькнул свободный конец несущего троса — ровно обрезанный.

Ретиф, взглянув вниз, увидел массу огней квартала аборигенов, несущуюся ему навстречу. Падающий тоннель миновал стену, коснувшись ее, пролетел мимо низких башен с освещенными окнами, в которых мелькали пораженные лица аборигенов. Ретиф на бреющем полете пронесся над узкой улицей, освещенной цветными огнями, ощутив встряску, когда тоннель задел здание где–то наверху. Затем улица стала удаляться, и плетеный переход, щелкнув, как бич, начал возноситься в свободном полете, теперь уже замедляясь…

Перед ним замаячила стена с узким балконом перед освещенными окнами. На мгновение балкон как бы завис перед его лицом — и Ретиф бросился вперед, оттолкнувшись, чтобы высвободить ноги из искореженной плетенки. Он схватился за тяжелый раттановый поручень перил и повис, стараясь найти опору ногами, в то время как ветер трепал его, визжа в ушах…

Его схватили чьи–то руки, рывком подняли наверх. Тяжелая занавесь скользнула по лицу, и Ретиф оказался внутри дома. Он потряс головой, приходя в себя. Ретиф стоял на неустойчивом полу, моргая в мягком свете примитивной лампы накаливания, ощущая тепло и странный, пряный запах комнаты чужого.

Перед ним стоял пятифутовый абориген, с тревогой глядя на него снизу вверх большими выпуклыми зелеными глазами на гладком лице оливкового цвета. Широкий, почти человеческий рот открылся; мельком показался его розовый язык.

— С тобой все в порядке, приятель? — вопросил странно резонирующий голос на местном булькающем языке.

Ретиф с кислым видом пощупал челюсть, пошевелил плечами.

— Слегка голова кружится от той скорости, с которой работают парни, но вообще все прекрасно, — ответил Ретиф.

— Ты говоришь по–пунски как местный, во имя Xyпa! — заметил чужой. — Садись здесь, — он указал на низкую кушетку, заваленную разноцветными подушками, и направился к буфету, переставляя по качающемуся полу широкие ступни с перепонками, в ярко–желтых сандалиях. — Как насчет глотка йикиля? Ты упал с перехода, да?

— Вроде того. — Ретиф принял от него глубокий фарфоровый кувшин изысканной формы с двумя ручками. Он понюхал напиток, затем отпил.

— Меня зовут Урл Юм. Я оптовый поставщик в «Пищевых поставках всего мата».

— Я Ретиф. Из Консульства Земли. — Он оглядел комнату. — У тебя тут приятная квартирка.

— Вполне.

У двери раздался резкий свист.

— Ты не хочешь познакомиться с группой людей? Думаю, они видели, как ты падаешь, и толпятся сейчас, чтобы взглянуть на тебя. Здесь, в городе, мы нечасто видим землян, как ты понимаешь.

— Прямо сейчас мне не хочется выходить на всеобщее обозрение, Юм.

— Конечно, я понимаю, что ты чувствуешь. Несколько месяцев назад мне нужно было съездить в Драйпорт по делам, и каждый чертов доброжелатель хотел затащить меня на чай, чтобы посмотреть на меня.

У двери снова раздался свист. Урл Юм протопал к встроенному шкафу, достал большую сумку и вытащил из нее ярко окрашенное устройство из пластика и металла.

— Я как раз собирался пойти поплавать. Почему бы тебе не присоединиться ко мне? На этом ветру ты не захочешь возвращаться обратно наверх сегодня вечером. Мы можем выйти через черный ход. Как насчет этого?

— Плавать? В такую погоду?

— Лучшее время. Отличная охота. Мелочь прячется под матом, а крупная дичь за ней охотится — а мы охотимся за крупной дичью, — он показал полированный наконечник остроги.

— Послушай, Юм. Я простой землянин. Я не могу задержать дыхание более чем на минуту–две.

— И я не могу. Это оборудование для того и предназначено. Вы дышите кислородом, так же как и мы, не так ли?

Снова раздался свист, уже более настойчивый.

— Эй, Юм! — послышался голос. Ретиф допил свой напиток.

— Этот йикйль — прекрасная вещь, Юм; он уже начинает воздействовать на мои решения. Пошли!

Они стояли в узком проходе, который вился между высокими стенами, увешанными вывесками; утыканными балконами, соединенными раскачивающимися переходами. По ним ходили толпы хорошо одетых, увешанных драгоценностями пунов. Завывал ветер, аборигены пересвистывались, башни скрипели…

— Я слышал о кривых дорогах, — крикнул Ретиф. — Но впервые в жизни вижу такую, которая действительно закручена!

Юм приблизил рот к уху Ретифа.

— Ты знаешь диалект свиста?

— Я могу его понять, — крикнул Ретиф в ответ. — Но сам не могу свистеть.

Юм сделал ему знак следовать за ним, прошел по боковой аллее до занавеса, украшенного морскими раковинами, и, толкнув его, оказался в низкой комнате с кушетками вдоль одной стены и открытыми полками с другой. Осанистый пун, переваливаясь, вышел вперед.

— Ой, Юм! Ой, незнакомец!

— Ой, — сказал Юм. — Джипп, это Ретиф. Мы отправляемся вниз. Ты мог бы его опрыскать?

— Удачно, что вы пришли ко мне, Юм. У меня как раз есть компаунд, специально приготовленный, чтобы удовлетворять требованиям землян, свежая пачка, только вчера приготовил.

— Отлично. Ретиф, сложи свои вещи там. — Юм открыл свою сумку, достал оборудование и разложил его на низком столике. Он выбрал пару защитных очков, отдал их Ретифу, — Они немного велики, но, думаю, сядут нормально. — Потом вручил землянину тяжелый цилиндр, размером и формой похожий на пивную бутылку, и присовокупил еще пару других вещей.

— Итак: движитель, фонари для связи, дыхательный аппарат, спасательное оборудование. Теперь — когда ты разденешься и прикрепишь оборудование, Джипп снабдит тебя ластами и опрыскает.

Ретиф надел на себя оборудование и с интересом смотрел, как осанистый владелец из тестообразного материала сформировал на его ногах большие плавники, которые затвердели до плотности резины, затем принес переносной аппарат с баком, компрессором и трубкой с широким раструбом.

— Сделай его шагающим дьяволом, Джипп, — приказал Юм. Джипп колебался, глядя на Ретифа.

— Полагаю, у вас достаточно опыта…

— С ним все будет в порядке, — ввернул Юм. — Он быстро схватывает, и у него сильные руки.

— Как скажешь, Юм, но ты должен предупредить его, что ангел смерти бросается на шагальщика, как только его увидит.

— Само собой. Таким образом, нам не придется его искать.

— Что же, если хоть одного поймаете, не забывай, что я плачу за камни максимальные цены.

— Тебе первому будет предложено.

Джипп включил компрессор, пощелкал настройкой и направил тяжелую струю вязкой зеленоватой жидкости в грудь Ретифу, создавая рисунок, доходивший ему до колен. Затем пун отключил систему и начал менять шланги.

— Зачем этот состав? — спросил Ретиф, изучая толстый мягкий слой, застывающий у него на коже.

— Защитное покрытие. Оно прочное, как шкура юка. И у него мембранное действие — пропускает внутрь кислород, а наружу — углекислый газ. Цвет маскирует тебя, чтобы ты не пугал добычу, и законченное покрытие придерживает на месте все твое оборудование. Также это хорошая изоляция. Вода холодная. Когда вернешься, ее легко можно будет отодрать.

Джипп работал еще минут пять. Ретиф крутил головой, чтобы оглядеть себя. Его спина, насколько он заметил, была тусклого черного цвета, с красными и белыми пятнами, и отделялась от блестящей зеленой передней стороны бледно–серыми боками. Широкие розовые жабры сияли от горла до плеч. Лодыжки и покрытые плавниками ноги были ярко–красными.

— У него подходящая комплекция, — заметил Джипп, оглядывая Ретифа. — Если бы не я сам сделал эту работу, я бы поклялся, что он настоящий шагалыцик, во имя Хула!

— В том–то и суть, Джипп. А теперь придай мне вид обычного большеротого. — Юм достал из бокового кармана фляжку и предложил ее Ретифу, который отпил изрядный глоток, затем передал ее Джиппу, возившемуся с аппаратом.

— Нет, спасибо. Сегодня мне не требуется искусственно поднимать настроение. Я надеюсь, что мой бизнес неплохо продвинется еще до того, как шторм достигнет максимума. — Он тщательно занимался делом, покрывая Юма ровным тусклым серым цветом, и в завершение добавил острый гребень кричащего желтого цвета.

— Ладно, Ретиф, — Юм вручил ему легкую винтовку с коротким стволом, из которого торчал острый как бритва наконечник стрелы. — Давай погружаться.

Джипп провел их в заднюю комнату и открыл плетеный люк в полу. Ретиф взглянул на наклонную поверхность трехфутовой трубы из плотно переплетенных полосок.

— Следуй за мной, — сказал Юм и, нырнув головой вперед, исчез из виду. Ретиф сжал свое ружье со стрелой, весело махнул Джиппу и нырнул вслед за Юмом.

III

Вода была черной, как чернила, но в ней мелькали вспышки красного и желтого, медленно двигались зеленые и синие силуэты, и, далеко внизу, виднелись тусклые отблески фиолетового. Ретиф, двинувшись вперед, увидел, как огоньки рассыпались перед ним в фосфоресцирующем вихре.

Темная тень вырвалась из полумрака и зависла перед Ретифом. Он узнал желтый гребень Юма, мягко покачивающийся в движущейся воде.

— Единственное спокойное место в городе, когда дует ветер, — протрещал в ушах Ретифа голос Юма. — Давай отправимся на восток, чтобы уйти подальше от этого столпотворения, и там посмотрим, не удастся ли нам выманить ангела наверх!

— На какой мы глубине?

— Толщина самого мата здесь метров двадцать. Мы сначала исследуем его нижнюю поверхность; если дело не пойдет, опустимся глубже.

Юм поплыл куда–то в темноту, двигая перепончатыми ногами. Ретиф последовал за ним. Над ними плавучий континент водорослей представлял собой волшебное переплетение гибких лоз, кораллов фантастической формы, скручивающихся кольцами водорослей и движущихся огоньков.

— При помощи кнопки на левом бедре ты можешь управлять реактивным двигателем, — сообщил Юм. — Правь ногами — и держи винтовку наготове. Если увидишь что–то похожее на самого себя, стреляй.

Ретиф ради пробы нажал на кнопку и почувствовал, как вода взвихрилась вокруг его колен; его бросило вперед, и он понесся с такой скоростью, что ландшафт вверху стал размытым. Легкий поворот лодыжек резко послал его в глубину; небольшая корректировка снова вернула к Юму. Глаза Ретифа приспособились к темноте, и он теперь за огоньками различал темные силуэты. Массивные, медлительные пловцы перемещались, разинув широкие челюсти. Тонкие веретенообразные тени крутясь быстро проносились мимо. Туманный силуэт, от которого исходил перламутровый розовый свет, поднялся из глубины и протянул к ним свои перистые руки. Юм резко отвернул в сторону. Ретиф следовал за аборигеном в пятнадцати футах в стороне от его пузырькового следа.

После десятиминутной гонки Юм замедлился, поднялся, коснувшись коралловых деревьев, перевернулся вверх ногами, поставил их в дымчатом облачке ила и встал вниз головой. Ретиф приблизился и, перевернувшись, принял такое же положение. Под ногами колыхался мягкий ил.

— Поначалу это кажется слегка необычным, — четкий голос Юма донесся до ушей Ретифа. — Но ты привыкнешь.

Ретиф огляделся. Бескрайняя поверхность массы водорослей простиралась, исчезая в глубоком мраке, утыканная извивающимися лозами, красно–фиолетовыми деревьями с жесткими ветками, оранжевыми и зелеными кораллами, перистыми кочками кустиков с разноцветными цветами размером с суповую тарелку, среди которых искрились и играли огоньки.

— Я буду держаться слева от тебя. Передвигайся большими, прыгающими шагами. Любая другая живность подобного тебе размера будет обходить тебя стороной, исключая другого шагальщика. Если его увидишь, сразу же стреляй. Целься в середину тела. Далее, если мы встретим ангела, ты сначала заметишь тень. Просто продолжай движение; я подберусь снизу и поражу его туда, куда надо. Когда он повернется, целься рядом с большим красным пятном у него на спине. Понятно?

— Сколько выстрелов в этой винтовке?

— Пять в магазине, и запасной у тебя на левом плече.

— Как мы узнаем, что поблизости нет других охотников? Мне бы не хотелось по ошибке проткнуть стрелой одного из твоих друзей.

— У тебя в наушниках зазвучат позывные, если кто–то окажется ближе пятнадцати ярдов — может быть. Это часть игры. В прошлом году из моей левой ноги вырезали отличную стрелу. Какому–то шутнику потребовался большеротый, чтобы нарезать из него наживки. — Юм махнул рукой и исчез.

Ретиф выбрал открытую дорогу между нависающими кораллами и двинулся по ней. После нескольких шагов идти оказалось не так трудно. Ретиф подумал, что это похоже на прогулку по пыльной поверхности астероида, если не считать того, что оборудование для подводного плавания гораздо менее обременительно, чем скафандр.

Справа Ретиф заметил какое–то движение. Высокая двуногая фигура появилась ярдах в десяти от него, едва видимая в свете фосфоресценции. Ретиф остановился и прицелился. Новоприбывший двинулся дальше огромными прыжками, на мгновение останавливаясь между ними. Ретиф повернулся, чтобы последовать за ним.

— Не обращай внимания на шагалыцика, — заметил Юм. — Он тебя не заметил; должно быть, он только что кормился. Мы сейчас свернем направо, чтобы оставить ему эту территорию.

Ретиф посмотрел, как двуногий исчез во мраке, затем двинулся вперед.

Впереди тьма казалась глубже. Существо размером с корову, с бородавками и светящимися кругами вокруг широко расставленных глаз, промчалось мимо. Пронеслась крошечная рыбка. Тьма сгущалась.

— Внимание! — голос Юма в наушниках звучал напряженно. — Продолжай идти; приближается целая махина, чтобы посмотреть на нас!

Ретиф извернулся, чтобы взглянуть в глубину, подобную черному небу, в котором двигалось темное облако. Он продолжал идти вперед.

— Это он и есть. Действуй, будто его не замечаешь; иначе он выпустит свою маскировку, и нам придется работать в темноте…

Тень перемещалась, все больше расширяясь. Все вокруг потемнело. Наконец медлительное морское животное прошло мимо, поднимая за собой туманный след из ила.

— Эй, — послышался голос Юма. — Оно проходит мимо нас, движется дальше.

— Может быть, он сегодня просто не голоден.

— Это из–за того шагалыцика, которого мы видели; он идет за ним. Пошли!

Ретиф повернулся, заметил фосфоресцирующий вихрь и понесся за ним, включив двигатель. Поверхность водорослей шла вниз в виде перевернутого холма. Ретиф присоединился к Юму, следуя за огромной тенью, летевшей над подвижной поверхностью. Появился шагалыцик, стоящий спиной к двум охотникам.

— Возьми его! — рявкнул Юм — Я заберусь под большую дичь! — Он исчез в вихре. Ретиф прижал винтовку к плечу, прицелился…

Яркий луч ударил из груди шагалыцика. Морское животное потянулось, хватая его за спину…

— Стоп! — резко бросил Юм. — Это не шагалыцик! Длинный зеленоватый луч фонаря дернулся, отражаясь от

коралловых деревьев, сквозя через клубящиеся облака ила. Чертов дурак! Ему лучше быстро потушить этот свет!

Ангел смерти приблизился, подобный стофутовому одеялу из черного желе; незнакомец отшатнулся, лихорадочно пытаясь вставить магазин в винтовку, поднял ее…

Ангел ударил. На мгновение он накрыл незнакомца, создавая сильные волны движениями огромного тела, затем резко поднялся, дико отскакивая…

— Отлично! — завопил Юм. — Я попал чисто и точно! Подходи и бей в светящуюся точку, Ретиф, и мы полночи будем считать деньги за бутылочкой столетнего йикиля!

Ретиф бросился вперед, оттолкнувшись от поверхности водорослей, прицелился в красное светящееся пятно в центре огромной извивающейся массы, выстрелил, выстрелил снова, затем закувыркался в потоках воды, вызванных извивающимся телом животного.

Ретиф с Юмом наклонились над распростертым телом жертвы ангела.

— Это и в самом деле землянин, Ретиф. Интересно, что он делал внизу в одиночестве?

— Вероятно, это турист, разглядывал виды. Хотя я не слышал о том, чтобы какие–либо путешественники регистрировались в Консульстве.

— Может быть, ты и прав. Мы недалеко от Кормящего Корня; он направлялся в ту сторону, и, похоже, он знал, куда идет.

Ретиф осмотрел оборудование незнакомца, проверил его пульс и дыхание.

— Похоже, с ним все в порядке.

— Конечно. Его просто ударило волной. Мы не дали большой дичи вонзить в него свой раздирающий крюк.

— Нам лучше поднять его наверх.

— Конечно. Как только мы выпотрошим от камней нашего ангела, пока до него не добрались большеротые. Неподалеку есть общественный входной колодец; возможно, он им и воспользовался. Мы просто потащим его на буксире за собой. С ним все будет в порядке.

Огромная туша ангела парила ярдах в пятидесяти от верхушек коралловых деревьев. Они подплыли к ней, прогнали любопытного падалыцика, проплыли к красному пятну на огромном пространстве черной шкуры. Короткая стрела торчала вертикально, наполовину погруженная в самый центр мишени. Вторая стрела находилась в футе от нее.

Юм присвистнул.

— Четко работаешь, Ретиф. Прекрасная стрельба. — Он отщелкнул нож с узким лезвием, сделал разрез, сунул руку в резиноподобное тело и достал округлый орган размером с грейпфрут. Он снова свистнул.

— Это, должно быть, король всех ангелов! Посмотри, какая у него большая сумка! — Он осторожно надрезал кожистое тело, сунул туда два пальца и достал черную сферу размером с большую виноградину.

— Ретиф, мы с тобой представляем отличную команду. Посмотри на эти камни!

— Для чего вы их используете?

— Мы перемалываем их и посыпаем ими пищу. Величайший деликатес.

— Юм, а что это за Кормящий Корень, о котором ты упоминал?

— А? Ну, это… это тот корень, который обеспечивает питанием мат.

— Только один корень на все эти водоросли?

— Конечно; это все одно растение — весь мат.

— Мне бы хотелось на него посмотреть. Не могу себе представить, чтобы землянин плавал здесь в разгар шторма просто для того, чтобы вертеть головой, — разве что это действительно стоящее зрелище.

— В нем нет ничего особенного. Просто большой крепкий кабель, уходящий вниз, в большие глубины. — Юм спрятал жемчужины в мешочек, пристегнутый к ноге, и повел Ретифа по понижающейся поверхности водорослей. Он указал на черную массу впереди.

— Вот он — в той массе отростков. Сам корень имеет сто футов в диаметре, и он более мили длиной. Он служит в качестве якоря для мата и также кормит его.

— Давай посмотрим поближе.

Ретиф передвигался среди покачивающихся отростков.

— Слушай — а что это такое? — раздался голос Юма в его наушниках. Впереди между сдвоенных корней виднелся большой темный силуэт. Ретиф подплыл поближе.

— Это разведывательная подводная лодка, сконструированная на Земле. — Ретиф проплыл к входному люку, обнаружил, что тот заперт. — Давай тут немного еще поразведаем, Юм.

Они вдвоем поплыли над колеблющейся массой отростков, держась поближе к обросшей мхом и морскими желудями стенке огромного корня. Ретифу на глаза попался белый предмет, шевелящийся в темной воде. Он поплыл к нему.

Это был пластиковый ярлык, прикрепленный проволокой к спице, воткнутой в кору корня. Под ней висела небольшая, покрытая металлом коробочка, из которой сбоку выходил изолированный провод.

— Что это такое? Кому потребовалось появляться здесь и возиться с Корнем? — озадаченно спросил Юм.

— Это детонатор, — сказал Ретиф. — Провод должен вставляться в пакет с зарядом взрывчатки.

— Взрывчатка! Здесь, у Корня?

— Сколько времени проживут водоросли, если корень будет перерезан?

— Проживут? Не проживут и дня! Если отрезать веточку водорослей, она завянет за несколько минут. Ну, плоды, листья, шипы достаточно прочные — но вся масса развалится, как кусок сахара в чаше горячей роки.

— Где–то находится бомба, которая должна быть присоединена к детонатору, Юм, — сказал Ретиф. — Возможно, в подводной лодке. Я бы предположил, что наш пловец и собирался ее достать. Давай посмотрим, нет ли у него ключей.

Юм обыскал вялое тело.

— Он чист, Ретиф. Должно быть, потерял их во время схватки.

— Ладно; давай доставим его на поверхность и посмотрим, что он сможет нам сказать.

IV

В пропахшей влагой пещере общественного входа Ретиф стоял над находившимся без сознания человеком. С него капала вода, собираясь в лужу на плотном раттановом пандусе, наклонно уходящем в воду. Дежурный служитель вышел вперед и щелкнул языком при виде вялого тела.

— Он уходил отсюда, и пятнадцати минут не прошло. Не захотел принять мое предложение насчет гида. Я его предупреждал…

— Где его одежда? — перебил Ретиф.

— На полке… там, — служитель указал на плащ, брюки, ботинки, путаницу тяжелых кожаных ремней и пустую кобуру, уложенные в аккуратную кучу.

— Полицейский? — спросил Ретиф. Он изучил одежду. — Никаких документов, — заметил он. — И ключей нет.

— Что случилось? — спросил служитель.

— На него напал ангел.

— Тогда он еще несколько часов будет в отрубе, — заметил служитель. — Крупный ангел бьет достаточно сильно. Ха! Эти туристы все одинаковые.

— Юм, у вас есть здесь полицейские силы — или армия?

— Нет. Зачем они нам нужны?

— Тогда ты не мог бы собрать несколько друзей — добровольцев, чтобы они наблюдали за лодкой, которую мы нашли?

— Конечно, Ретиф. Все, что захочешь.

— Расположи примерно дюжину людей в растительности вокруг лодки. Скажи, чтобы не высовывались — нам не следует отпугивать кого бы то ни было. Но будьте осторожны. Ружье со стрелами не может сравниться с бластером «Марк IV».

— Я позову парней. — Юм прошел в офис служителя и вышел через пять минут.

— Все улажено, — заявил он. — А как насчет него? — он указал на спящего полицейского.

— Пусть дежурный смотрит за ним, пока не придут твои друзья. И пусть пока уберет его куда–нибудь, чтобы не лежал на виду.

— А что насчет бомбы?

— Нам придется попробовать спровоцировать кого–нибудь. Кто бы ни послал сюда нашего приятеля, они не знают, что он не выполнил свою задачу.

Сосредоточенно хмурясь, Ретиф смотрел на Юма.

— Юм, сдирай свой пугающий костюм и надевай форму. — Он и сам стал снимать с себя покрытие шагающего дьявола. — Я позаимствую какую–нибудь местную одежду.

— У тебя есть идея?

— Не совсем. Просто дикое предположение.

Юм ногой отшвырнул остатки оборудования для плавания, натянул одежду патрульного. Она нелепо висела на его приземистой фигуре.

— Ретиф, я же никого этим не одурачу.

— В этом и суть, Юм. Теперь давай двигаться!

Юм остановился перед темным входом и указал на освещенный этаж наверху.

— Вон там! — прокричал он, перекрывая вой ветра. Длинный плащ хлопал Ретифа по лодыжкам; Юм одной рукой держался за свою фуражку патрульного.

— Ладно. — Ретиф склонился к Юму и прокричал: — Ты подожди пять минут, Юм; затем просто пройди по улице. Иди так, будто бы спешишь. Затем тебе лучше вернуться и помочь парням. Если кто–нибудь к тебе приблизится, дай ему раскрыться, затем быстро бей.

— Ну… надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Ретиф взбирался по дрожащей плетеной лестнице, схватившись за перила, когда неистовый порыв ветра бросил его на качающуюся стену. Поднявшись на два пролета, он толкнул занавес с надписью ГЕНЕРАЛЬНОЕ КОНСУЛЬСТВО ЗЕМЛИ — ОТДЕЛ ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ СИТУАЦИЙ.

Уимпертон и Пирд подняли глаза от стола, на котором была разложена еда из рационов НЗ; стол освещался холодным светом слабой лампочки накаливания. У Уимпертона отпала челюсть. Пирд с трудом поднялся и встал, вытирая пальцы о свой розовый жилет.

— Привет, парни, — весело сказал Ретиф, — Со мной произошла наимерзейшая вещь. Вы никогда не догадаетесь.

— Э–э… вы упали из окна? — рискнул Уимпертон.

— Близко, но не совсем; подо мной обрушился переход. Веселенькая поездка. — Он подошел к окну, — Ну и ветер! Я бы сказал…

— Да, действительно, изрядный ветер, вы правы, — пропищал Пирд.

— Смотрите, — сказал Ретиф. — Это там кто, патрульный? Интересно, что он там делает во время шторма!

Уимпертон и Пирд бросились к окну, склонились. Внизу неловкая фигура Юма, переваливаясь, поспешно двигалась по улице, затем завернула за угол.

— Эй, это же… — начал было Уимпертон.

— Да, это странно, действительно, — перебил его Пирд. — Погода для прогулок неподходящая.

— Но это же не был…

— Не было ничего такого, о чем бы нам стоило беспокоиться, ха–ха, — пробормотал Пирд. Он притворно зевнул. — Что же, пора и на боковую, а? — он похлопал себя по рту, внимательно наблюдая за Ретифом.

— Я рад, что вы это предложили, — заметил Ретиф. — Я опасался, что вам захочется сесть и поговорить.

— Располагайтесь просто в первой комнате отсюда, — с пылом проговорил Пирд. — Прекрасная комната. Просто ложитесь и отдыхайте. Уимпертон, покажите мистеру Ретифу комнату, а я просто… э–э… проверю кое–что.

Ретиф оглянулся у двери, мельком увидел, как Пирд бросился сквозь наружный занавес. Он шагнул в комнату. Там была аккуратная постель, кресло, ковер, трехмерный телевизор.

— Превосходно, — он похлопал по кровати. — Что же, Уимпертон, спокойной ночи.

— Да, спасибо. Вам также. — Уимпертон исчез.

Ретиф выключил свет, лег на кровать и стал ждать. Прошла минута. Дверной занавес на мгновение отошел, затем упал обратно. Свет во внешней комнате заморгал.

Ретиф встал и выглянул. Убежище было покинуто. Он прошел к наружному занавесу; прыгая через три ступеньки, понесся вниз по лестнице, вышел на ветреную улицу. Пирд и Уимпертон, таща по чемодану, качаясь, скрылись за углом. Ретиф поплотнее завернулся в плащ и последовал за ними.

Стоя в тени скрипящей плетеной стены общественного входного колодца, Ретиф смотрел, как Уимпертон и Пирд ходили туда–сюда по пандусу. Пирд взглянул на часы на пальце.

— …сейчас в любой момент… — слова едва слышались сквозь грохот ветра и стон плетеного раттана. Пирд остановился перед Уимпертоном, явно о чем–то спрашивая.

Уимпертон полез в плащ, достал толстую пачку бумаг, перехваченную красной резинкой, помахал ими перед Пирдом и положил их обратно. Ретиф подошел немного ближе.

— …тоже не нравится, — слышался носовой голос Уимпертона. — Или аборигены слишком умные, или они снюхались с… — ветер отнес слова в сторону.

Ретиф шагнул назад, на улицу, увидел розовое свечение общественного телефона в пятидесяти ярдах. Борясь с ветром, он прошел к нему, набрал номер и попросил к телефону Юма.

— Здесь пока никакой активности, — сообщил абориген. — Как прошло дело?

— Наши голуби улетели из клетки, все нормально. Они знают, что у них проблемы, но не уверены, какие конкретно. Они находятся у общественного входа рядом с Консульством и ждут, пока их подберут.

— Им придется долго ждать. Их водитель еще спит.

— Юм, у меня такое впечатление, что бомба должна взорваться в самый разгар шторма. Сколько еще до этого времени?

— Ну, часа два, я бы сказал.

— А каковы сейчас условия на верху Консульской башни?

— Сложные. Башни склоняются под ветром. Потолки складываются, прижимаясь прямо к полу, при хорошем ветре — а сейчас ветер превосходный.

— Мы почти отстаем от графика, Юм, и есть еще две стороны, о которых мы ничего не знаем. Боюсь, что мне придется еще раз прогуляться по этому ветру.

— Ты возвращаешься сюда?

— Я иду наверх — и мне пора двигать, пока в Консульстве еще остается место, где можно проползти.

Визжащий ветер ударил Ретифа в лицо, когда он вышел из темного прохода на балкон тридцатого этажа и взглянул вверх, на наклоненную поверхность башни. В сорока футах над ним в полутьме едва виднелись перила, ограничивающие террасу пентхауза Консульства.

Башня под Ретифом дрожала и шевелилась наподобие живого существа. Он ухватился и полез вверх по плетеной стене. Порывы ветра стремились оторвать его от башни. Ретиф отдыхал, прижимаясь к поверхности, затем лез дальше. Через десять минут он перевалился через перила и во весь рост растянулся на наклонной крыше башни.

Из–за наклона пола ветер здесь был слабее. Ретиф соскользнул по полу, прыгнул, ввалился через потрепанный ветром занавес в помещение, остановился и стал осматриваться в темноте пустого офиса.

От дальней стены послышались звуки, похожие на хрюканье. Ретиф прошел через комнату и щелкнул настенным выключателем. Вспыхнул слабый свет, осветивший связанную фигуру генерального консула Дулса, лежащего в углу, образуемом стеной и цолом. Его пять налитых кровью глазных стебельков призывно смотрели в направлении Ретифа.

Ретиф прошел к наклоненному столу, вынул из держателя нож для бумаг, вернулся и перерезал связывавшие гроака веревки, затем вытащил затычку из жвал.

— Ах, да засияет солнце на холм яиц ваших предков, — задыхаясь, проговорил Дулc по–гроакски. — Выражать сердечную благодарность; клясться в вечной дружбе…

— Не думайте об этом, мистер Дулс. Вы себя достаточно хорошо чувствуете, чтобы передвигаться? Нам придется спускаться по наружной стороне. Лестница зажата.

— Как приятно видеть вас живым, дорогой друг, — продолжал Дуле на общеземном языке. — Я опасался, что негодяи добились наихудшего. Я пытался вмешаться, но — увы…

— Я вас видел. В тот момент у меня возникла мысль, что это вы пилили, но затем я подумал о выпивке и о непристойных журналах в шкафчике для бумаг. Алкоголь отравил бы вас, а что касается неприкрытых молочных желез…

— Мистер Ретиф, осторожнее! — прошипел Дулc–У меня хороший слух; кто–то идет сюда…

Ретиф взглянул в сторону двери, затем поспешно спрятал обрезанные концы веревки под телом Дулса.

— Ведите–ка себя соответственно, мистер Дулс, — предупредил он.

Высокая фигура пробралась сквозь дверной занавес и встала, скорчившись на покатом полу, опираясь о пол одной рукой. Вторая рука сжимала силовой пистолет, направленный на Ретифа.

— Просто стой, где стоишь, умник, — Кламперу приходилось перекрикивать вой ветра. — Не беспокойся о том, чтобы его развязывать. Мое дело займет не больше минуты.

Он полупрополз, полупроскользил к шкафчику для бумаг, не сводя глаз с Ретифа, порылся в кармане и достал ключ. Он открыл верхний ящик, затем следующий, порылся, проверил третий, затем повернулся к Ретифу, оскалив ровные белые зубы.

— Я совсем отупел на этой чертовой планете. Купился на рассказ тех двоих идиотов. Уимпертон разевал рот, как индюк, когда открыл папку и обнаружил там эту порнографию. Я всерьез думал, что это дело рук аборигенов… Ну, где документы? Выворачивай карманы!

Ретиф покачал головой.

— Если вам нужны бумаги, забудьте о них. Я оставил их в другом костюме.

— Ты уничтожил результаты полугодовой работы, салага. Но я вернусь, чтобы заполнить бланки снова. Плохо, что ты этого уже не увидишь.

Он поднял силовой пистолет; Дулс, бросившись сзади, вцепился в его лодыжку.

Луч голубого огня пролетел мимо уха Ретифа, не задев его, в то время как Ретиф ударил Клампера по правой руке и затем коленом в лицо. Клампер отлетел от удара, поднялся, цепляясь за наклонный стол, затем нырнул в дверной проем. Дулc бросился было вслед за ним.

— Пусть уходит, мистер Дулc, — сказал Ретиф. — Мне кажется, я знаю, куда он направляется. Теперь давайте выбираться отсюда, пока наша одежда не оказалась проутюженной — вместе с нами!

V

У общественного входного колодца Ретифа встретил Юм с группой мускулистых аборигенов.

— Наш человек был здесь минут десять назад, — успокаивающе сообщил Юм. — Крупный парень, очень спешил.

— Вы его пропустили?

— Именно так.

— Тогда вы предупредили парней у лодки, чтобы они его остановили?

— Н–ну, нет, Ретиф. Я сказал им, чтобы они его пропустили. Как ты и говорил, у него бластер. Он сейчас в нескольких сотнях миль отсюда.

Ретиф сложил руки на груди.

— Здесь творится что–то странное, Юм. А как насчет бомбы? Она, вероятно, должна взорваться в разгар шторма — скажем, в ближайшие десять минут.

— А, это. Я нашел ее. О ней позаботились.

— Где нашел? И что ты можешь сделать с запечатанным в титанит зарядом?

— Она была на борту лодки. Ты был прав насчет этого…

— Давай, Юм, выкладывай!

— Н–ну, Ретиф, я слегка полюбопытствовал. Ты не можешь меня винить после того, как я встретил тебя в таких… необычных обстоятельствах. Я прошерстил твою одежду. И нашел это, — он поднял документ, который Ретиф позаимствовал из бумаг Консульства. — Оригинальная бумага, предъявляющая права на владение всей планетой Пун — которая, как тут написано, необитаема, — а такой бы она и была, если бы затея с бомбой сработала. Мат развалился бы от ветра, и по окончании урагана все выглядело бы просто как очередная природная катастрофа. Через несколько месяцев все пять континентов превратились бы в одну большую золотую копь.

— И ты?

— И я стал действовать независимо от тебя. У нашего спящего приятеля все же были ключи. Я вернулся и открыл лодку. Там и была бомба — полностью укомплектованная, готовая к взрыву.

— Если не считать детонатора. Он был привязан проволокой к корню.

— Эге. Ради отвода глаз. Но я нашел другой. Его не так уж трудно было установить. У меня была мысль, что владелец проверит ее до наступления часа «Ч», и мне не нравилось то, что эта штука стоит себе посреди пола, поэтому я убрал ее.

— Куда?

— В ящик для хранения карт.

Ретиф крутанулся к форме землянина, сдернул с лацкана коммуникатор, набрал код на официальной частоте.

— Клампер, если вы меня слышите, отвечайте — быстро! Через мгновение послышался голос Клампера — тонкий писк в миниатюрном наушнике. Юм с Дулсом склонились поближе.

— Здесь Клампер. Это кто?

— Это Ретиф, Клампер…

— А, да, умный молодой чиновник. Что же, я предсказываю, что в ближайшем будущем для вас настанут большие перемены. Примерно через тридцать секунд, если быть точным.

— Клампер, там бомба…

— Ну–ну, значит, вы пронюхали и об этом тоже. Прошу прощения, но ничем не могу вам помочь. Так что пока, со… — наушники замолкли.

— Клампер!

Юм взглянул на часы.

— Точка в точку.

— По меньшей мере, — заметил Дулс, — он прожил достаточно долго для того, чтобы успеть оправдать мистера Ретифа.

Послышались поспешные шаги. Ретиф с Юмом обернулись. В дверях Уимпертон и Пирд стояли наподобие взъерошенных птиц и пристально смотрели на них.

— Боюсь, что вы, парни, опоздали на лодку, — заявил им Ретиф.

Юм сделал знак рукой. Полдюжины местных жителей рассредоточились, окружив пришедших.

— О, мистер Ретиф… Чего ради вы выбрались из постели? — пискнул Пирд.

— А, я просто заскочил сюда вниз, чтобы предложить вам прекрасную новую возможность устроиться на работу в Корпусе Достижений. Генеральному консулу Дулсу требуются два добровольца для работы на станциях по учету дикой жизни на континентах Один и Два. Вам первым я собираюсь предложить эти должности. Мы пройдем в убежища и напечатаем ваши рапорты об уходе из ДКЗ и пару пятилетних контрактов на работу в КД — на бескомпенсационной основе, разумеется.

У Уимпертона отпала челюсть.

— А у меня есть множество записей на микропленке, которыми я могу поделиться, — заметил Дулс–Они очень интересные. Все про бомбы, про притязания на землю и золотые разработки. Вы можете их слушать на досуге — во время песчаных бурь, возможно.

— Но… мистер Ретиф! — возопил Пирд. — Мы… мы находим, что условия здесь не совсем подходящие…

— А что, если мы откажемся? — Уимпертон сглотнул,

— В таком случае Юм со своими коллегами захотят проинтервьюировать вас на предмет свободного поселения.

— Где подписывать? — поспешно сказал Пирд.

— Я попрошу пару парней проводить этих двоих филантропов к Консульству, — сказал Юм. — Дело может подождать и до утра. Нам с тобой нужно еще прикончить бутылку йикиля, Ретиф.

— Покажи мистеру Дулсу пару жемчужин из тех, что мы добыли, Юм.

Юм достал камни, вручил их Дулсу, который склонил к блестящим дюймовым сферам две пары глаз на стебельках.

— Джентльмены, это в точности тот продукт, который мне нужен, чтобы квалифицировать Пун в качестве коммерческого мира первого класса! Эти вещи можно добывать в любом количестве? Скажем, по дюжине в месяц?

— Думаю, это можно устроить, — ответил Юм на общеземном языке с сильным акцентом. — Почему бы вам не присоединиться к Ретифу и ко мне с парнями для того, чтобы выпить?

— Ну, я не думаю…

— Я знаю бармена, который может составить подходящий напиток для любого типа метаболизма, — уговаривал Юм. — И средство от похмелья впоследствии.

Ретиф взял тощего гроака под руку.

— Идемте, мистер генеральный консул, — сказал он. — Отрицательного ответа мы не примем.

 

Замороженная планета

I

— Действительно, необычно для офицера вашего ранга исполнять обязанности курьера, но все дело в особой важности этой миссии, — сказал Мэгнан.

Ретиф сидел, расслабившись, и ничего не говорил. Когда пауза затянулась до неприличия, Мэгнан встал.

— В эту колонию входят четыре планеты — две двойные, — продолжал объяснять он. — Они вращаются вокруг небольшой звезды, внесенной в реестр как ДК 1–G 33987. Называют их Мирами Джоргенсона, и сами по себе они не представляют интереса. Лежат далеко от наших границ с соетти. Однако, — тут Мэгнан наклонился вперед и понизил голос, — мы получили данные о том, что соетти планируют смелый ход. Так как они пока не встречали отпора со стороны землян, то хотят захватить Миры Джоргенсона.

Мэгнан откинулся на спинку кресла, ожидая реакции Ретифа, но тот лишь осторожно потянулся за сигаретой и равнодушно посмотрел на нахмурившегося начальника.

— Это — открытая агрессия, Ретиф. Как вы понимаете, я сам не могу участвовать в таком деле, — продолжал Мэгнан. — Захват инопланетянами земных территорий! Обычно мы такого не допускаем.

Начальник вытащил из стола огромную папку.

— Нам необходимо оказать сопротивление, хотя бы видимое. Миры Джоргенсона не развиты технологически… Фермеры и торговцы… Неразвитая индустрия… Есть большой торговый флот, но не более. Военный потенциал равен нулю.

Мэгнан открыл папку, разложил бумаги.

— У меня есть информация, которая частично дополняет картину, — печально проговорил он, откинувшись на спинку кресла и не сводя глаз с Ретифа.

— Все понял, господин советник, — ответил Ретиф. — Я должен отправиться туда один и передать эти документы. Что в них?

Мэгнан постучал указательным и безымянным пальцами по обложке.

— Во–первых, тут военный план соетти в деталях. Нам удалось вступить в контакт с отступником из группы землян–ренегатов, которые были советниками соетти. Дальше… план сражения, точнее, план обороны, разработанный группой тактиков для жителей Миров Джоргенсона. И последнее: совершенно секретная схема переделки стандартного полевого антиускорителя в потенциальное оружие. Такие разработки мы всегда держим в секрете и используем только в экстренных ситуациях.

— Все? — поинтересовался Ретиф. — Два ваших пальца еще не задействованы.

Мэгнан удивленно посмотрел на свою руку и убрал ее подальше от папки.

— Не время для смеха, Ретиф. Попав в чужие руки, эта информация вызовет катастрофу. Вы должны будете заучить все наизусть, прежде чем покинете здание.

— Я возьму микрофильм, и никто не сможет отобрать его у меня, — заявил Ретиф. Мэгнан покачал головой.

— Хорошо, — наконец проговорил он. — Раз информация все равно приготовлена для разглашения… Я уверен…

— Я слышал о Мирах Джоргенсона, — сказал Ретиф. — Помню агента Джоргенсона — здоровый такой блондин, очень легкий на подъем. Колдун с картами и костями…

— М–м, — протянул Мэгнан. — Не делайте ошибки, проводя параллели между мирами и агентом, их открывшим. Соображения высшей политики призывают вас защитить эти заброшенные миры. Мудрость Дипломатического Корпуса Земли, как всегда, помогает истории идти естественным путем.

— Когда ожидается нападение?

— Меньше чем через три недели.

— Осталось не так много времени.

— Мы верим в вас, именно поэтому вы должны отправиться в дорогу как можно быстрей.

— Довольно трудная поездка, господин советник. Вы уверены, что я справлюсь?

Мэгнан кисло посмотрел на Ретифа.

— Кто–то на том уровне, где определяется политический курс, решил положиться на вас, Ретиф. Я надеюсь, что вы окажетесь достойны выбора.

— Сколько времени займет путешествие?

— Команда специалистов подготовит пленку за несколько минут. Но вы должны знать, что обитатели Миров Джоргенсона очень настороженно относятся к новым людям.

Так и не получив ответа на свой вопрос, Ретиф открыл конверт, который Мэгнан протянул ему, и посмотрел на удостоверение, лежавшее внутри.

— Меньше четырех часов до отлета, — удивился он, увидев вложенное расписание рейсов к Мирам Джоргенсона. — Лучше я не стану начинать читать толстые книги.

— Вам лучше потратить оставшееся время на идеологическую подготовку, — посоветовал Мэгнан. Ретиф встал.

— Если поспешу, то еще успею побывать на выставке карикатур.

— Считайте, что я этого не слышал, — поморщился советник. — И еще одно, последнее: соетти проверяют грузы, идущие к Мирам Джоргенсона. Не угодите им в лапы.

— Если попаду в плен, то сообщу вам… в крайнем случае. Я еще помню ваше имя, — печально произнес Ретиф.

— Вы будете путешествовать с верительными грамотами посла, — фыркнул Мэгнан. — Но при вас не должно быть ничего, связывающего с Корпусом.

— Они ни о чем не догадаются, — заверил Ретиф. — Я прикинусь джентльменом.

— Лучше побыстрее отправляйтесь, — сказал Мэгнан, перекладывая бумаги.

— Вы правы, — ответил Ретиф. — Если все получится, начальству будет все равно, куда я пойду — на идеологическую подготовку или на выставку карикатур… — Он подошел к двери. — В этих Мирах нет объектов, которые необходимо подвергнуть особой проверке?

Мэгнан удивленно посмотрел на Ретифа.

— Уверен, что нет. Что–нибудь еще?

— Только ощущения.

— Желаю всего хорошего.

— Однажды я поймаю вас на слове, — подытожил Ретиф.

II

Ретиф опустил тяжелый дипломат и прислонился к стене, изучая расписание, написанное мелом под вывеской «Альдо Церцеи — Межпланетный вокзал». Тощий кассир в выцветшей рубашке с блестками и штанах из пластиковой змеиной кожи полировал ногти, наблюдая за Ретифом краешком глаза.

Ретиф пристально посмотрел на него.

Кассир откусил заусенец кроличьими передними зубами и выплюнул на пол.

— Что желаете? — поинтересовался он.

— Билет на рейс двести двадцать восемь к группе Миров Джоргенсона, — ответил Ретиф.

Служащий поковырялся во рту, разглядывая Ретифа.

— Все забито. Попробуем через пару недель.

— Поток эмигрантов?

— Не думаю…

— Давайте придерживаться фактов, — предложил Ретиф. — Не будем умничать. Насчет билетов… Это в порядке вещей?

Кассир жалобно улыбнулся.

— Сейчас у меня обед, — заявил он. — Касса открывается через час.

Поднеся к носу большой палец, принялся внимательно разглядывать его.

— Если я обойду стойку, то плотно накормлю тебя этим пальцем, — пригрозил Ретиф.

Кассир поднял голову и открыл рот, потом, заметив, что Ретиф не двигается, закрыл рот и вздохнул с облегчением.

— Вам хорошо там говорить, — заметил он, подергав большим пальцем. — Судно отправляется через час, но вы на него не попадете.

Ретиф внимательно посмотрел на служащего.

— …Некоторым… гм… высокопоставленным персонам требуются стол и отдельные каюты, — объяснил кассир, запустив палец за воротничок. — Так что даже туристские места заняты обслуживающим персоналом. Может, вы попытаетесь найти место на следующем корабле?

— Какой шлюз? — спросил Ретиф.

— Что… а…

— Через какой шлюз посадка на рейс двести двадцать восемь? — спросил Ретиф.

— Ладно, — протянул кассир. — Шлюз двенадцать. Но…

Ретиф подхватил дипломат и направился прямо по коридору, над входом в который горела сверкающая надпись: «Шлюзы 16–30».

— Еще одна хитрожопая пьянь, — бросил кассир ему вслед. Ориентируясь по указателям, Ретиф прокладывал себе путь

через толпу. Наконец он нашел шлюз, над которым горел номер 12. Широкоплечий мужчина со шрамом на челюсти и с маленькими глазками, контролер, ссутулился у входа.

Когда Ретиф попытался проскочить мимо, тот опустил руку на плечо курьера.

— Предъявите–ка свой билет! — потребовал он. Путешественник вынул бумагу из кармана и отдал служащему. Контролер закатил глаза.

— Что?

— Командировочное удостоверение подтверждает, что я на верном пути, — заявил Ретиф. — А ваш кассир отказался продать билет, заявив, что у него обед.

Контролер смял удостоверение, швырнул его на пол и замер в вальяжной позе по ту сторону турникета.

— Убирайся, подонок! — бросил он Ретифу. Тот осторожно поставил дипломат на пол, шагнул вперед и правой рукой врезал в грудь контролеру. Человек согнулся вдвое и упал на колени, Ретиф на всякий случай сделал шаг в сторону.

— Не будь таким беспечным, идиот. А мне уже некогда. Передашь своему начальству, что я проскочил, когда ты отвернулся. — Ретиф подхватил дипломат и, перешагнув через тело, поднялся на корабль.

По коридору спешил стюард в белом костюме.

— Где каюта пятьдесят семь, сынок? — спросил Ретиф.

— Наверху, — мотнул головой мальчик и поспешил дальше. Ретиф миновал узкий зал, нашел указатель и проследовал в кабину пятьдесят семь. Дверь открылась. В центре каюты был свален чей–то багаж — дорогие чемоданы.

Ретиф поставил рядом с ними свой дипломат. Сзади раздался какой–то звук, и Ретиф обернулся. Высокий румяный мужчина в элегантном пальто, скрывающем обширное брюшко, стоял у открытой двери спиной к Ретифу. Курьер молча посмотрел на него. Вошедший взглянул через плечо и обернулся к Ретифу.

— Кто–то вошел в каюту… Убирайтесь! — широко раскрыв глаза, он уставился на Ретифа. Появился коротышка с бычьей шеей.

— Что вы делаете в каюте мистера Тони? — возмутился он. — Вы сумасшедший?! Убирайтесь отсюда! Вы заставляете ждать меня и мистера Тони!

— Это плохо… Каюта оказалась занятой, — сам себе сказал Ретиф.

— У вас с головой в порядке? — коротышка с удивлением смотрел на Ретифа. — Я вам говорю: это каюта мистера Тони!

— Но я не знаю никакого мистера Тони. Ему, наверное, стоит переехать в другую каюту.

— Посмотрим, — коротышка повернулся и вышел. Ретиф уселся на койку и зажег сигару. Мистер Тони также исчез. В коридоре шумно заспорили.

Тем временем появились два могучих грузчика. Выбиваясь из сил, они притащили сундук. Пропихнув его в каюту, поставили на пол, оглядели Ретифа с ног до головы и ушли. Вернулся Бычья Шея.

— Все ясно! Убирайтесь! — прорычал он. — Или мне приказать, чтобы вас вышвырнули?

Ретиф поднялся, крепко закусив сигару, взялся за ручки окованного медью сундука, согнул колени, прижал сундук к груди, а потом, распрямив ноги, поднял его над головой. Он повернулся к двери.

— Ловите! — предложил он сквозь крепко стиснутые зубы. Сундук врезался в противоположную стену коридора и развалился.

Подойдя к багажу, сложенному на полу, Ретиф начал выкидывать вещи в коридор. Из–за дверного косяка осторожно высунулось лицо Бычьей Шеи.

— Вы могли бы…

— Если не возражаете, я вздремну, — отрезал Ретиф. Захлопнув дверь, он сбросил ботинки и рухнул на койку. Прошло пять минут, прежде чем в дверь снова постучали. А

потом рывком распахнули.

Ретиф открыл глаза. Огромный человек — кожа и кости, в грубых белых брюках и синей водолазке, маленькой шапочке, заломленной набок, внимательно разглядывал Ретифа.

— Этот — заяц? — поинтересовался он.

Бычья Шея. выглянул из–за плеча гиганта и фыркнул.

— Это он!

— Я капитан судна, — поворчал гигант. — У тебя, пьянь, две минуты, чтобы смыться отсюда.

— Вы могли бы сэкономить массу времени, не связываясь со мной, — ответил Ретиф. — Загляните в третий пункт первого параграфа Единого Кодекса. Там написаны законы, действующие на космических кораблях, осуществляющих межпланетные перелеты.

— Космический законник! — капитан отвернулся. — Выкиньте его отсюда, ребята!

Вошли два жлоба. Они оглядели Ретифа.

— Выкиньте его! — рявкнул капитан. Ретиф положил сигару в пепельницу и вскочил на ноги.

— Даже не пытайтесь, — мягко предупредил он. Один из головорезов вытер нос рукавом, плюнул на правую ладонь и шагнул вперед, но потом заколебался.

— Эй! — неуверенно заговорил он. — Это тот парень, который разбил сундук?

— Да. Он вышвырнул из каюты все вещи мистера Тони, — объяснил Бычья Шея.

— Пропустите–ка, — попросил жлоб, направляясь к выходу. — Пусть торчит тут, сколько хочет. Я нанимался грузчиком, а не вышибалой. Дайте пройти!

— Лучше возвращайтесь на мостик, капитан, — посоветовал Ретиф. — Через двадцать минут мы отчаливаем.

Бычья Шея и капитан заорали одновременно. Но капитан кричал громче:

— …двадцать минут!.. Единый Кодекс?.. Отчаливаем?

— Когда будете уходить, прикройте дверь, — попросил Ретиф. Бычья Шея остановился в дверях.

— Только выйди из каюты…

III

Четыре официанта, не останавливаясь, пронеслись мимо столика Ретифа. Пятый, державший меню под мышкой» тоже не задержался.

За столом в противоположном конце столовой сидел капитан. Теперь уже в форме.

Рядом с ним расположилось несколько пассажиров. Они громко разговаривали, часто смеялись, изредка бросая косые взгляды в сторону Ретифа.

В стене за спиной курьера открылось окошечко. Из–под поварского колпака на Ретифа уставились ярко–синие глаза.

— Желать холодные ребрышки, мистер?

— Вон туда взгляни, старик, — предложил Ретиф, — Может, мне стоит пойти и присоединиться к компании капитана? Его сотрапезники выглядят довольными.

— Капитан сам решать, с кем сидеть за одним столом. Он распоряжаться садить тех трех.

— Вижу.

— Так что сидеть, где сидеть, мистер. Если хотеть, я подавать. Через пять минут новый знакомый передал Ретифу грибы под

чесночным соусом.

— Я — Чип, — представился новый знакомый. — Я — повар. Я не любить капитана. Можете так говорить ему, как я сказать вам. Я и его друзей не любить. Я не любить дерьмовых, поганых парней, которые глядеть на капитана, словно тот — кусок мяса.

— Хорошая идея относительно мяса, Чип. И насчет парней капитана — верная мысль, — подытожил Ретиф, наливая себе в бокал красного вина. — Это тебе.

— Старый повар быть прав, — продолжал Чип. — Он думать поджарить их всех. По кусочкам. А лучше я шагать готовить «Черную Аляску». Любить бренди с кофе?

— Чип, ты гений.

— Я любить смотреть на хорошего едока, — заметил Чип. — Сейчас я идти. Если вы в чем–то нуждаться, говорить.

Ел Ретиф медленно. На борту корабля время едва тащилось, и спешить было некуда. До Миров Джоргенсона лететь четыре дня. Потом, если Мэгнан все правильно рассчитал, останется еще время, чтобы подготовиться и предотвратить вторжение соетти. У Ретифа возникло искушение просмотреть микрофильм, спрятанный в ручке дипломата. Хорошо было бы знать, могут ли обитатели Миров Джоргенсона на самом деле на что–то надеяться.

Ретиф прикончил жареный бифштекс, и тут же повар передал ему «Черную Аляску» — бренди с кофе. Большая часть пассажиров уже покинула столовую. Мистер Тони и те, кто пытался выставить Ретифа, сидели за столом капитана.

Ретиф еще трапезничал, когда четыре человека встали из–за стола капитана и отправились через всю столовую прямо к курьеру. Первый имел каменное лицо и разорванное ухо. Он сдвинул сигарету в уголок рта, когда подошел к столу Ретифа, а потом, взяв ее пальцами, опустил в чашку с кофе дипломата. Но этого ему не хватило, и он опрокинул кофейник на скатерть.

Подошли остальные. В хвосте плелся мистер Тони.

— Должно быть, хочешь попасть на Миры Джоргенсона? — проговорил головорез. — В какую игру ты играешь, деревенщина?

Ретиф посмотрел на чашку кофе и поставил ее.

— Как раз кофе я не хотел, — сказал он, потом посмотрел на верзилу. — Можешь выпить его сам.

Бандит покосился на Ретифа.

— Мудрая деревенщина! — буркнул он. Небрежным движением Ретиф плеснул кофейную гущу в лицо бандиту, потом встал и правой рукой врезал ему в челюсть. Тот упал. Ретиф посмотрел на мистера Тони, который замер с открытым ртом.

— Можете забирать своих приятелей, мистер Тони, — сказал Ретиф. — Не шастайте туда–сюда. Вы даже не смешны.

Наконец мистер Тони обрел голос.

— Разберись с ним, Марблес! — прорычал он. Бычья Шея сунул руку под одежду и вытащил нож с длинным лезвием. Облизнув губы, пошел на Ретифа.

Офицер услышал, как рядом снова открылось окошечко.

— Можете нырять сюда, мистер, — пригласил Чип. Ретиф оглянулся.

— Спасибо, Чип. Но я не бегу, когда встречаюсь с такими хлюпиками.

Бычья Шея ударил, но промахнулся. Ретиф ткнул его кулаком в лицо и отправил под стол. Третий головорез отступил, вытаскивая силовой пистолет из наплечной кобуры.

— Направишь на меня, и я тебя убью, — пообещал Ретиф.

— Сожги его! — приказал мистер Тони, но тут у него за спиной появился капитан.

— Убери пистолет! — заорал капитан. — Такие шуточки…

— Заткнись, — отрезал мистер Тони. — А ты, Гоани, убери пушку. Мы еще успеем с ним поквитаться.

— Но не на моем судне, — дрожа от гнева, произнес капитан. — Я считаю, что это пока еще мой корабль.

— Заткнись, ты, со своим судном, а то оно тебе больше не понадобится, — отрезал Гоани.

— Сам заткни пасть! — фыркнул мистер Тони. — Оставь капитана. Пока мы должны поджать хвост…

Повернувшись, он пошел прочь. Капитан сделал знак, и громилы отправились вслед за мистером Тони. Ретиф смотрел, как те выходили из столовой.

— Я стоять на вашей стороне. Если бы мочь, я. бы помочь вам, — услышал офицер голос из окошечка за спиной. — Вы правильно поступать с ними.

— Как насчет чашечки кофе, Чип? — поинтересовался Ретиф.

— Конечно, мистер Ретиф. Что–нибудь еще?

— Не откажусь, — согласился Ретиф. — Постепенно я вхожу во вкус.

— Они не велеть мне носить мясо в вашу каюту, — проговорил Чип. — Но капитан знать: я — лучший повар в Торговом Флоте. У них со мной нет проблем!

— Что общего у Тони с капитаном, Чип? — поинтересовался Ретиф.

— Они вместе заниматься бизнесом. Не хотеть выкурить турецкого табачку?

— Да, пожалуй. Что они могут сделать до того, как мы прибудем в Миры Джоргенсона?

— Уверен, парень не выкинуть вас из головы… Давно… шесть… восемь месяцев нет туристов… В ваши годы я есть много больше.

— Могу поспорить, что ты и сейчас неплохо с этим управляешься. На что похожи Миры Джоргенсона?

— Один — холоден как Ледяной Ад, а три других — и того хуже. Большинство людей жить на Свеа. Там менее холодно… Пробовать еще? Человек не наслаждаться тем, что сам готовить.

— На этих планетах мне должно улыбнуться счастье, — мечтательно произнес Ретиф. — А какой груз везет капитан в Миры Джоргенсона?

— Не уверен. Не знать. Они носиться с грузом. А то и вовсе не брать никакой груз. И туристов не брать, как я уже говорить. А вообще, я не знать, что мы возить.

— Где же корабль берет пассажиров?

— На Алабасторе. Девять дней полета, но еще в секторе Миров Джоргенсона. Не хотеть кофе после сигар?

— Только одну чашечку, Чип… Мне нравится путешествовать на этом лайнере.

— Иметь много пустого места. У нас пустовать с дюжину кают.

Чип дал Ретифу прикурить, убрал грязные тарелки, принес кофе и бренди.

— А эти потники я не любить! — сказал он. Ретиф вопросительно посмотрел на него.

— Вы никогда не видеть потников? Уродливые дьяволы. Кожистые ноги, словно лапки омара, большая грудь, по форме — репа, резиновая голова. У вас остановится пульс, когда вы увидеть, как они сердиться.

— Никогда не имел удовольствия видеть таких существ, — ответил Ретиф.

— Возможно, скоро получить удовольствие. Эти дьяволы подниматься к нам на борт каждый раз. Что–то напоминать патруль.

Послышался отдаленный клацающий звук, пол слабо задрожал.

— Я не суеверен, — проговорил Чип, — но будь трижды проклясть, если это не они.

Через десять минут кто–то протопал за дверью, в коридоре зазвучала щелкающая скороговорка. Сперва позвонили в звонок, а потом тяжелый удар обрушился на дверь.

— Они хотеть смотреть на вас, — прошептал повар. — Проклятые носатые потники.

— Отопри дверь. Чип. Повар отпер дверь.

— Заходите, черт вас брать! — пробормотал он при этом.

Высокое и гротескное существо вошло в каюту, топая копытами. Сверкающий металлический шлем закрывал глубоко посаженые глаза. Накидка свободно болталась вокруг шишковатых колен. За спиной чужака нервничал капитан.

— Твой паспорт! — выпалил инопланетянин.

_- Так это ваш новый друг, капитан? — поинтересовался Ретиф.

— Не умничай. Ты должен сделать то, что тебе говорят.

— Твой паспорт! — снова повторил инопланетянин.

— Хорошо, — сказал Ретиф капитану. — Я посмотрел на него. Теперь можете его забрать.

— Не выпендривайся, — фыркнул капитан. — Этот парень может наделать массу неприятностей.

Пришелец выдвинул из–под накидки крошечные ручки, защелкал зубастыми щипцами перед носом Ретифа.

— Быстро, мягкотелый!

— Капитан, попросите вашего приятеля сохранять некоторую дистанцию. Он выглядит таким хрупким.

— И не думай связываться со Скавом. Этой щелкалкой он прокусывает сталь.

— Даю последний щанс, — предложил Ретиф.

Скав стоял спокойно, держа широко раскрытые щипцы в дюйме от глаз Ретифа.

— Покажи свои бумаги, проклятый дурак, — грубо сказал капитан. — Я не могу приказывать Скаву.

Инопланетянин защелкал щипцами, издавая резкие звуки. Отклонившись влево и наполовину повернувшись, Ретиф пнул инопланетянина ногой в тонкую лапу, чуть выше шишковатой коленной чашечки. Скав взвыл и затарахтел скороговоркой. Из трещины начала сочиться зеленоватая жидкость.

— Я же вам сказал; что он хрупкий, — объявил Ретиф. — Следующий раз не пускайте пиратов на борт и не отвечайте на их вызовы.

— Боже, что ты сделал! Они убьют всех нас1 — задохнулся капитан, глядя широко раскрытыми глазами на фигуру, барахтающуюся на полу.

— Помогите старому бедному Скаву добраться до его судна, — попросил Ретиф. — Скажите ему последнее прости. Не будет больше непредвиденных задержек и обысков земных судов в принадлежащих Земле секторах пространства.

— Эй! — позвал Чип. — Скав совсем издергался. Капитан наклонился над поверженным существом, очень осторожно перевернул его. Наклонившись еще ниже, он фыркнул.

— Мертв, — капитан посмотрел на Ретифа. — Теперь мы все мертвы. Соетти никого не прощают.

— Правильно. Нам их прощения и не нужно. Передайте, чтоб убирались.

— У них чувств не больше, чем у синих крабов…

— Вас легко обмануть, капитан. Покажите им несколько пушек, когда снова придете в себя. Теперь–то мы знаем их секрет.

— Что за секрет? Я…

— Не быть глупее, чем вы есть, капитан, — встрял Чип. — Потники легко умирать. Вот в чем секрет.

— Может и получится, если их припугнуть, — неуверенно произнес капитан, взглянув на Ретифа, — Их всего трое, может сработать.

Он вышел и вернулся с двумя грузчиками. Очень осторожно они вынесли труп инопланетянина из каюты.

— Может, мне наконец удастся резко дать от ворот поворот этим соетти, — пробормотал капитан, постоянно оглядываясь. — Чуть позже я еще загляну к вам.

— Вы не пугать нас ни потниками, ни мистером Тони с его парнями, — ответил Чип. — Вы держать их там, где они есть. Ведь все они — одного поля ягоды. Заниматься одним делом.

— Ты бы лучше делал, что тебе положено. Чип. Не лезь в чужие дела.

— Они раньше вас убить, капитан, если бы у них хватать мужества. А ведь мы и сами давно мочь справиться с этими обезьянами. У них же нет ни капли мужества.

— Они действуют исподтишка. Чип. Грозят убить.

— Пусть пробовать грозить мне! — Чип поднял поднос. — Я смотреть! Смотреть, что мы мочь сделать. Если потники иметь дела с парнями Тони, они не стать делать их в космопорте.

— Успокойся, Чип. Я совершенно уверен, что они больше не станут привлекать к себе внимание.

Чип покосился на Ретифа.

— Вы не турист. Я отлично понять, вы прибыть сюда не развлекаться?

— На такой вопрос можно ответить только однозначно, — уклончиво сказал Ретиф.

IV

Ретифа разбудил стук в дверь.

— Это я. Чип!

— Заходи.

Повар зашел в каюту и стал запирать дверь.

— Вы уверены, что эта дверь хорошо запирается? — Чип постоял, прислушиваясь, потом повернулся к Ретифу.

— Вы хотеть помочь колонии Миров Джоргенсона, мистер, не так ли?

— Да, Чип.

— На самом деле, мистер Тони жестоко обходиться с капитаном за старый мертвый Скав. Потники ничего не сказать. Они даже не удивляться, повернуться и уходить. Но мистер Тони и второй плут, Марблес… у них припадок. Они явиться в капитанскую каюту и долго говорить с капитаном… с полчаса. Потом капитан выйти и отдать несколько приказов команде.

Ретиф сел и достал сигарету.

— Мистер Тони и Скав были друзьями, верно?

— Мистер Тони ненавидеть Скава. Но они вместе делать дела. У вас, мистер, есть пистолет?

— Двухмиллиметровый, игольчатый. А зачем?..

— Капитан приказать изменить курс на Алабастер. Мы миновать Миры Джоргенсона. Вот–вот должны повернуть.

Ретиф закурил, сунул руку под матрас и вытащил короткоствольный пистолет. Опустив его в карман, посмотрел на Чипа.

— Может, это и хорошая мысль… Как пройти в каюту капитана?

— Это здесь, — мягко сказал Чип. — Вы хотеть, чтоб я остаться и смотреть, кто идет по коридору?

Ретиф кивнул, открыл дверь и шагнул в каюту. Капитан осторожно приподнялся, оторвав взгляд от бумаг, разложенных на столе, а потом чуть не подпрыгнул.

— Что вы о себе думаете, явившись сюда?

— Я слышал, вы планируете изменить курс?

— У вас, будь вы прокляты, большие уши!

— Думаю, будет лучше, если мы свяжемся с Мирами Джоргенсона.

— Вы так считаете? — капитан обмяк, — Я командую этим судном, — заявил он, — Да, хочу изменить курс. Мы летим на Алабастер.

— Не думаю, что стоит туда лететь, — возразил Ретиф. — Надо держать курс на Миры Джоргенсона.

— Нет, дорогуша!

— Ваше толкование слова «дорогуша» интересно, капитан. Но не пытайтесь изменить курс.

Капитан потянулся к микрофону, стоявшему на столе, нажал переключатель.

— Энергоотсек, это капитан, — проговорил он, но тут Ретиф сжал ему руку.

— Прикажите помощнику держаться прежнего курса, — мягко попросил курьер.

— Отпусти мою руку, сукин сын! прошипел капитан. Не сводя глаз с Ретифа, он левой рукой потянулся к ящику стола. Курьер захлопнул ящик. Капитан взвыл и выронил микрофон.

— Ты сукин сын! Ты…

— И еще, — продолжал Ретиф. — Скажите ему…

— Я — офицер Торговой Службы!

— Вы — лоточник, продавший свой лоток стае инопланетян.

— Ты должен взять эти слова обратно, деревенщина.

— Скажете, я не прав?

Капитан взревел и снова схватился за микрофон.

— Дежурный офицер, — позвал он. — Держитесь прежнего курса на Миры Джоргенсона, пока не услышите от меня нового распоряжения. — Опустив микрофон, капитан посмотрел на Ретифа. — Осталось восемнадцать часов. Потом мы попадем в зону действия Посадочных служб Миров Джоргенсона. Вы останетесь тут и станете моей правой рукой?

Отпустив запястье капитана, Ретиф повернулся к двери.

— Чип, я запру дверь. Ты походи вокруг и дай знать, если что–нибудь произойдет. И как можно чаще приноси горячий кофе. Я хочу составить компанию нашему робкому другу.

— Правильно, мистер. Не спускать с него глаз. Он очень скользкий.

— Что вы собираетесь делать? — заволновался капитан. Ретиф уселся в кресло.

— Реальность душит вас, как того и заслуживаете, — проговорил курьер. — Я останусь здесь и помогу вам удержаться на избранном курсе. Мы летим к Мирам Джоргенсона.

Капитан взглянул на Ретифа, а потом засмеялся, но скоро закашлялся.

— Тогда я немного преувеличил. Нам не удастся поспать, деревенщина. Если вы заснете, то предупреждаю: на меня нельзя положиться.

Ретиф достал игольчатый пистолет и положил его перед собой на стол.

— Если что–нибудь случится, мне это не понравится, — проговорил он. — Я разбужу вас.

— Почему не договориться о пароле, мистер? — спросил Чип. — Пройти уже четыре часа. Вы держать руки на руле…

— Все в порядке, Чип. Можешь пойти вздремнуть.

— Нет. Много раз, когда я быть чуть помоложе, стоять по четыре, пять вахт. Я сделать еще один круг.

Ретиф поднялся, шагнул к стене и посмотрел на инструкции, развешенные там. Пока все шло спокойно, но посадка — другое дело. Отсутствие капитана на мостике во время орбитального маневрирования перед посадкой может сказаться по–разному… Затрещал динамик на столе.

— Капитан! Говорит вахтенный офицер. Разве вам не пора спуститься, чтобы рассчитать нашу орбиту?

Ретиф слегка ткнул локтем капитана. Тот проснулся и сел.

— Чт–то? — выпучив глаза, капитан посмотрел на Ретифа.

— Вахтенный офицер просит, чтобы вы разрешили ему самостоятельно рассчитать орбиту, — сказал Ретиф, кивнув на динамик.

Пленник молча протер глаза, потряс головой, а потом взял микрофон. Ретиф спокойно навел на капитана игольчатый пистолет, одновременно другой рукой включив микрофон.

— Вахтенный офицер. Я буду… ах… делайте все, что сочтете необходимым. Я… ах… сейчас занят.

— Черт побери, какое «занят»! — донеслось из динамика. — Если мы сядем, у вас будут большие неприятности. Вы, кажется, кое–что забыли!

— Думаю, мне надо самому пойти посмотреть, — сказал капитан, взглянув на Ретифа. — Но я слишком занят!

— Один ноль в вашу пользу, капитан, — заметил курьер.

— Может, договоримся? — взмолился тот. — Ваша жизнь в обмен на…

Размахнувшись левой рукой, Ретиф сильно двинул его в челюсть. Тот повалился на пол.

Отойдя в противоположный конец комнаты, Ретиф оторвал провод переносной лампы и скрутил им руки и ноги капитану; набил рот бумагой и заклеил лейкопластырем.

Постучался Чип. Ретиф открыл дверь, и, войдя, повар увидел капитана, лежащего на полу.

— Он пытался что–то сделать, так? Строить план? Что мы станем делать теперь?

— Я забыл, что, подлетев к планете, надо еще и сесть, Чип. Капитан перехитрил меня.

— Если мы проскочить орбиту наземного контроля, мы не сесть автоматически, — заметил Чип. — А ручное управление…

— Но существует и другая возможность. Повар заморгал.

— Только одно иметь возможность, мистер Ретиф. Но бегство в спасательной шлюпке — не увеселительная прогулка.

— Шлюпки на корме, рядом со шлюзом, верно? Чип кивнул.

— Жарковато будет, черт побрать, — проговорил он. — Но кто же оставаться на борту и готовить салат?

— Пока уберем капитана от греха подальше.

— В кладовку?

Они подняли безвольное тело капитана, уложили в большой стеклянный шкаф и заперли.

— Он не будет страдать. Шкаф на отвращение большой. Ретиф открыл дверь, ведущую в коридор. Чип замер у него за

спиной.

— Вроде никого нет, — сказал повар. — Никого не появиться. Пробираясь вместе с поваром по палубе « Д», Ретиф неожиданно остановился.

— Послушай.

Чип наклонил голову.

— Ничего не слышать, — прошептал он.

— Похоже, внизу, где стоят космические шлюпки, кто–то ходит.

— Давайте убрать его, мистер.

— Пойду посмотрю. Постой тут.

Ретиф спустился на полпролета по узкой лестнице. Там снова остановился и прислушался. Медленные шаги, потом тишина. Сжав игольчатый пистолет, Ретиф быстро сделал несколько шагов и вошел в тускло освещенное помещение с низким потолком. Совсем рядом оказались люки спасательных шлюпок.

— Остановись, приятель! — произнес холодный голос часового. Присев, Ретиф крутанулся, спрятавшись за одной из машин, в то время как грохот выстрела эхом отозвался среди металлических переборок. Курьер скользнул под шлюпку. Прыгнув, он дотянулся до нужного рычага. Начался цикл разгерметизации внешнего люка.

Ретиф повернулся и выстрелил. Часовой, оказавшийся столь неосторожным, упал. Взревела сирена. Тревога. Поднявшись по трапу шлюпки, Ретиф нырнул в открытый люк. Сзади раздался топот — кто–то бежал вслед за ним.

— Не стрелять, мистер Ретиф! — закричал Чип, подбегая.

— Все в порядке, Чип.

— Подвигаться, я лететь с вами.

Офицер отодвинулся, пропустив повара, а потом захлопнул за собой люк. Одновременно с шипением закрылись двери, ведущие на верхние палубы.

— Добро пожаловать, второй пассажир! Я хотеть взорвать этот проклятый корабль насмерть, — проговорил Чип. — Высверлить дыру…

Ретиф увидел, как повар плюхнулся в кресло, и только потом нажал кнопку, включая противоперегрузочное устройство. Палуба под спасательной шлюпкой задрожала.

— Двери шлюза захлопнуть, — проговорил Чип, счастливо улыбаясь. — Это охладить их. — Он нажал зеленую кнопку.

— Цель — Миры Джоргенсона!

Оглушив пассажиров, включились ракетные дюзы. Потом неожиданно наступила тишина. Невесомость. Металлическая обшивка пощелкивала, охлаждаясь. Чип громко вздохнул.

— Девять в течение десяти секунд, — сказал он. — Я дать полную мощность.

— У нас на борту есть оружие?

— Только пугач… Иногда там, внизу, бывать сильные ветры, но, думаю, нам везти. Сейчас мы идти прямо на северный или южный полюс, к одной из контрольных башен. Я иметь в виду планету Свеа. До нее четыре, может, пять часов полета.

— Ты, Чип, удивительный человек, — проговорил Ретиф. — А теперь я, как в старое доброе время, чуток вздремну.

— И я тоже вздремну, — сказал Чип. — Теперь мы в безопасности, ведь так?

На мгновение наступила тишина.

— О! — неожиданно завопил Чип. Ретиф открыл один глаз.

— Разве ты не собирался поспать?

— Забыл свой лучший ножичек на кухне между ребрами одной из туш, — вздохнул повар. — Придется потом что–то придумать…

V

Блондинка поправила волосы и улыбнулась Ретифу.

— Я сегодня дежурю одна, — проговорила она. — Мое имя — Анна–Мария.

— Очень важно, чтобы я срочно поговорил с кем–нибудь из правительства, мисс, — сказал Ретиф.

Девушка задумчиво посмотрела на него.

— Значит, вы хотите увидеть Тови и Во Бергмана. Они сейчас в Берлоге на ночной стороне.

— Тогда скажите, как попасть в эту… «берлогу»? — спросил Ретиф. — Проводите нас, Анна–Мария.

— А как же корабль на орбите? — удивился Чип.

— До утра он никуда не денется, — ответила девушка.

— Вы очень порывисты, — восхищенно проговорил Чип. — Рост около шести футов, так? Фигура тоже… порядок. Понимать, что я иметь в виду?

Они вышли из–под купола в завывающую метель.

— Заглянем на склад, подберем парки, — предложила Анна–Мария. — В таком одеянии вам будет холодно.

— Конечно, — дрожа, согласился Чип. — Я слышать, у вас не верить, что опасно путешествовать вверх в горы в буран?

— После такой прогулки мы проголодаемся. Но это единственное, что может произойти, и в этом случае повар Чип приготовит нам по бифштексу, — ответила Анна–Мария.

Чип моргнул.

— Готовить может оказаться долго… — пробормотал он. — Я не знать, что может подстерегать нас в пути…

Позади сараев за крутым, очищенным ветром склоном поднимались снежные пики. Едва заметная дорога вела вверх, исчезая среди низких облаков.

— Берлога выше слоя облаков, — объяснила Анна–Мария. — Там, наверху, всегда чистое небо.

Через три часа Анна–Мария остановилась, сбросила меховой капюшон и показала на открывшуюся их взорам долину.

— Видите, вот это — наша долина, — сказала она.

— Отсюда хороший вид, — вздохнул Чип. — Как хорошо смотреть отсюда…

Анна–Мария продолжала:

— Вон тот маленький красный купол–мой дом. Видите, Ретиф? А вон купол моего отца.

Ретиф посмотрел на девушку, а потом перевел взгляд на долину. Весело раскрашенные купола стояли вплотную друг к другу, образуя разноцветное пятно на белом подносе долины.

— Наверное, вы туг очень счастливы, — задумчиво сказал Ретиф. Анна–Мария радостно улыбнулась.

— Сегодня выдался замечательный день. Ретиф хмыкнул про себя.

— Да, — согласился он. — Сегодня — хороший день.

— Лучше говорить, когда я вытягивать ноги у большого камина, о котором вы, Анна, рассказывать, — заметил Чип.

Они пошли дальше, пересекли осыпь и добрались до относительно пологого склона. Над ними темнела Берлога — длинное, низкое строение, сложенное из тяжелых бревен. Его контуры четко вырисовывались на фоне ночного неба. Из каменных труб в дальнем конце крыши шел дым; свет мерцал в маленьких оконцах, играл, отбрасывая отблески на снегу. Три или четыре человека стояли неподалеку, держа лыжи на плечах. Их радостные голоса звенели в ледяном воздухе.

— Пойдем, — позвала девушка Ретифа и Чипа. — Познакомитесь с моими друзьями.

Отделившись от группы, один из мужчин пошел вниз по склону им навстречу.

— Анна–Мария! Добро пожаловать! — начал он. — Без тебя день казался таким длинным. — Он приблизился, обнял девушку, улыбнулся Ретифу, — Добро пожаловать.

По утрамбованной дорожке они направились к Берлоге, протиснулись через тяжелые узкие двери и оказались в большом низком зале, наполненном разговаривающими и поющими людьми. Некоторые сидели за длинными дощатыми столами, другие танцевали возле широкого, футов восемь в длину, камина, встроенного в стену зала. Анна–Мария подошла к скамейке у самого огня. Представив гостей, она нашла маленький стульчик, на который сел Чип, вытянув ноги к самому огню.

Повар ошалело вертел головой.

— Раньше я никогда сразу не видел столько приятных людей, — сказал он.

— Бедный Чип, — проговорила одна из девушек. — Так замерз! — Наклонившись, помогла ему снять ботинки. — Позвольте мне растереть ваши ноги, — предложила она.

Брюнет с синими глазами выгреб каштаны из огня и протянул их Ретифу. К вновь прибывшим подошел высокий мужчина, руки которого напоминали корни могучего дуба.

— Расскажите нам о тех местах, где вы побывали, — попросил он.

Чип сделал большой глоток из кружки и тяжело вздохнул:

— Хорошо, — согласился он. — Я рассказать о тех местах, где бывать…

Громко звучала музыка.

— Идите сюда, Ретиф, — позвала Анна–Мария. — Потанцуйте со мной.

Курьер внимательно взглянул на нее.

— Мои мысли шли именно в этом направлении, — заметил он. Чип опустил кружку и вздохнул.

— Черт побрать, если раньше, даже дома, я чувствовать себя так хорошо, — проговорил он, — Казаться, эти люди все знать обо мне. — Он почесал за ухом, а потом добавил шепотом: — Но в воздухе витать беспокойство, хотя, судя по некоторым замечаниям, потники не слишком их беспокоить. Никто не бояться.

— Чип, что эти люди знают о соетти? — спросил Ретиф.

— Бог знать, — ответил Чип. — Пока мы остаться тут, приятель. Но я всегда хотеть покинуть камбуз, работать над моделями кораблей… Хотя я понять, где–то рядом кружить потники…

К Чипу подошли две девушки.

— Я идти, мистер Ретиф, — продолжал он. — Эти дамы решать доверять мне в руки кухню.

— Какие девочки! — заметил курьер, повернувшись к подошедшей Анне–Марии.

— Во Бергмана и Тови пока нет, — сказала она. — Уехали кататься на лыжах в лунном свете.

— Значит, когда луна встает, светло как днем? — удивился Ретиф.

— Они скоро вернутся. Может, сходим посмотрим восход? Снаружи длинные черные тени напоминали чернила, вылитые в серебро. Внизу белой волнистой массой сверкали облака.

— Вот сестра нашего мира — Гота, — сказала Анна–Мария. — Почти такая же большая, как Свеа. Когда–нибудь я побываю на ней, хотя говорят, там только камень и лед.

— Сколько человек живет в Мирах Джоргенсона? — поинтересовался Ретиф.

— Около пятнадцати миллионов. Больше всего живет на Свеа. На Готе есть лагеря горнодобытчиков и рыбаков, занимающихся подледным ловом. А на Вазе и Сконе никто не живет постоянно, но там всегда есть несколько охотничьих отрядов.

— Как вы относитесь к войне?

Анна–Мария повернулась и с удивлением посмотрела на Ретифа.

— Вы боитесь за нас, Ретиф? — спросила она. — Если соетти нападут, мы будем сражаться. Мы привыкли бороться. Эти планеты не так уж и дружелюбны.

— Я думал, нападение соетти окажется для вас сюрпризом, — удивился Ретиф, — Вы готовились к нему?

— У нас десять тысяч торговых кораблей. Когда враг придет, мы достойно встретим его.

Ретиф нахмурился.

— А на вашей планете есть оружие? Какие–нибудь ракеты? Анна–Мария покачала головой.

— У Во Бергмана и Тови есть план…

— План! Черт возьми! Чтобы отразить нападение, вам нужно соответствующее оружие!

— Посмотрите! — девушка дотронулась до руки Ретифа. — Они приближаются.

К ним, поднимаясь по склону, шли два высоких седых человека. На плечах они несли лыжи.

— Добро пожаловать на Свеа, — поздоровался Тови. — Давайте найдем теплый уголок, где мы сможем спокойно поговорить.

Высокая девушка с медными волосами предложила кусок оленины, но Ретиф, улыбаясь, покачал головой.

— Спасибо, я отложу его на черный день, — сказал он. Во Бергман налил пива в кружку Ретифа.

— Наши капитаны — лучшие в космосе, — заверил он. — Население сконцентрировано в полусотне маленьких городков, разбросанных по всей планете. Мы знаем, где могут ударить соетти. И решили протаранить их главные суда беспилотными кораблями, а если они все–таки высадятся, то мы начнем партизанскую войну.

— Главное — это их звездолеты.

— Да, — согласился Во Бергман. — Мы понимаем.

— Когда вы узнали, что соетти планируют нападение? Тови поднял брови.

— Вчера вечером, — ответил он.

— Как вы узнали об этом? В некоторых кругах эта информация считается совершенно секретной.

— Совершенно секретной? — удивился Тови. Чип взял Ретифа за руку.

— Мистер, отойти на минутку, — попросил он. Ретиф посмотрел на Анну–Марию, прячущуюся за спинами Тови и Во Бергмана.

— Извините меня, — сказал он и отошел вслед за Чипом в другую часть комнаты.

— Послушать! — заговорил Чип. — Может, я превращаться в летучую мышь, но я клясться, что тут не все чисто. Я готовить один соус, рецепт которого знать я один. Дьявол! Пусть я превращаться в собаку, если они не приносить мне все необходимое. А я слова не сказать о том, что мне нужно. Я только поставить соус в микроволновую печь… а девушка уже правильно нажать на кнопку 350. Только я посмотреть на одну дамочку, как на мешок яблок, на ту маленькую симпатичную брюнетку Лейлу… я получить так, словно дама поворачиваться и сказать… — Чип сглотнул. — В общем, ничего умного. Точнее… — его голос стал тише. — Эти люди читать, что мы думать.

Ретиф хлопнул Чипа по плечу.

— Не беспокойся, старик, — сказал он. — Ведь мы не замышляем ничего плохого.

VI

— Мы никогда не делали из этого секрета, но и не рекламировали свои способности, — объяснил Тови.

— На самом деле мы не так много и можем, — добавил Во Бергман. — Мы не мутанты, как решили ученые. Этот дар слабо развит, что–то на уровне ощущений. Нас немного, и мы далеки от родного мира. Пытаемся разрушить стены, которые люди сами возводят вокруг своего разума.

— Вы можете читать мысли соетти? — спросил Ретиф. Тови покачал головой.

— Соетти слишком отличаются от нас. Это больно — мысленно касаться разума инопланетян. Мы можем воспринимать только очень яркие мысли людей.

— Мы видели нескольких соетти, — сказал Во Бергман. — Их корабли приземлялись, чтобы пополнить запасы. Мы почти не общались, но чувствовали что–то недоброе. Соетти завидуют нам, ведь они родом с холодных планет.

— Вы рассказали, что планируете предпринять в случае вторжения, — сказал Ретиф. — План удара сразу всей эскадрой, а потом партизанская война…

— Но это все, что мы сумели придумать, Ретиф. Если врагов окажется не очень много, наш план может сработать.

Ретиф покачал головой.

— Это удивит соетти, не более.

— Возможно. У нас много кораблей, правда, они не вооружены. Люди смогут покинуть города, жить в горах… и стрелять.

— Врагов будет очень много, — заметил Ретиф. — Соетти налетят, словно мухи, и, согласно некоторым данным, они нападут очень скоро. Годы прощупывали они дорогу в глубь этого сектора, выставляя тысячи постов на множестве планет. И нацелились на холодные планеты, потому что, как вы знаете, любят холодные миры. Соетти нуждаются в жизненном пространстве.

— Вы предупредили, что нам предстоит встреча с противником, сильно превосходящим нас по численности, — подытожил Во Бергман. — Это лучше, чем погибнуть, попав в засаду.

— Но Ретиф не должен быть вовлечен в эту заваруху, — вмешалась Анна–Мария. — Сейчас его маленькое суденышко нельзя использовать. Давайте выделим ему корабль для перелета на одну из наших планет, которая не подвергнется нападению соетти.

— Конечно, — согласился Тови. — И…

— Моя миссия тут… — начал было Ретиф.

— Ретиф, — позвал кто–то. — На ваше имя пришло послание. Оператор принял его.

Ретиф развернул шифрограмму. Это была короткая записка, подписанная Мэгнаном.

«Вас отзывают, — прочитал Ретиф. — Задание отменяется. Заключено соглашение с соетти. Мы отказались от всех притязаний на систему Миров Джоргенсона. Крайне важно не допустить возникновения ситуации, при которой соетти могли бы обвинить нас в разглашении планов их вторжения. Советую немедленно покинуть Миры Джоргенсона».

Ретиф задумчиво посмотрел на клочок бумаги, потом скомкал его и бросил на пол. Повернувшись к Во Бергману, он вытащил из кармана крошечную катушку микрофильма.

— Здесь содержится вся необходимая вам информация, — объяснил он, — План нападения соетти, план обороны, инструкции о том, как переделать стандартный антиускоритель в мощное оружие. Если у вас под рукой есть проекционный экран, лучше начать прямо сейчас. Осталось всего семьдесят два часа.

Тови оторвался от экрана проектора, установленного в комнате для совещаний в Контрольной башне на северном полюсе Свеа.

— Против этого наш план ничего не стоит, — признался он. — Мы предполагали, что соетти нанесут удар по линии жизненно важных сооружений. Схема одновременного удара по всем Населенным пунктам сводит на нет наши усилия. Мы оказались бы совершенно беспомощны.

— План обороны, предложенный вами, совершенен, — восхищенно проговорил Во Бергман. — Стоит попробовать.

— Все сработает, — подтвердил Ретиф. — Надеюсь, вы вовремя успеете вооружиться.

— Каждое поселение выделило по две сотни судов. Объединив силы, они смогут образовать единое поле…

— Поле окажется эффективным уже на высоте пятнадцати миль, — заметил Тови. — Это должно сработать.

Красный огонек зажегся на коммуникационной панели. Тови поднялся и щелкнул выключателем.

— Контрольная башня, говорит Тови.

— У нас на радаре корабль, — донеслось из динамика,

— Ничего срочного. Судно АС 1 228, идет за 1600…

— Только один корабль?

— Да, один. Его орбита 291/456/653. Идет на ручном управлении, во всяком случае, нам так кажется.

— АС 1 228 уже сделал коррекцию для автоматической посадки? — спросил Ретиф.

— Да.

— Когда он сядет?

Тови поглядел на цифровой индикатор.

— Возможно, минут через восемь.

— Тут есть какое–нибудь оружие?

Тови покачал головой.

— Если это старый АС 1 228, он не иметь оружия, кроме одной пятидесятимиллиметровой пушки, — проговорил Чип. — Но АС 1 228 не менять траекторию полета.

— Тем не менее корабль снижается, — заявил Ретиф. — Должно быть, мистер Тони готов к решительным действиям.

— Не удивляться, если они иметь дело с вонючими потниками, — проговорил Чип, — Может, они хотеть чистить мусор за собой?

— Просто не сказали нам до свидания. Чип, — проговорил Ретиф. — А вы тоже хороши: не иметь никакого оружия!

Чип хихикнул.

— Старый мистер Тони теперь не выглядеть хорошо в глазах потников, так?

Ретиф повернулся к Во Бергману.

— Чип прав, — сказал он. — Один из соетти погиб на корабле… турист прошел через все кордоны… Тони пора смываться.

— Корабль садится, — сообщил оператор башни. — До сих пор с ним нет контакта.

— Ничего, скоро узнаем, что задумал экипаж, — заметил Тови.

— Давайте посмотрим.

Четыре человека внимательно следили, как огненная точка увеличивается в размерах, превращаясь в корабль, который тяжело опустился на бетонные плиты. Пламя погасло. Наступила тишина.

Снова заговорил динамик:

— Над вами… — потом в динамике затрещало. Заговорил другой голос:

— .. .нелегальное вторжение… пошли двух. Я вижу, с чем мы имеем дело…

Тови щелкнул переключателем.

— Свяжите меня прямо с кораблем, — приказал он.

— Правильно.

— АС 1 228, кто вы? — спросил Тови.

— А кто к нам обращается?

— Вы не попросили разрешения на посадку. У вас на борту аварийная ситуация?

— Ничего подобного, — ответили из динамика. — Мы приземлились, словно птица. Я тут вижу спасательную шлюпку. Она ведь спустилась на планету часов девять назад? Давайте–ка сюда тех, кто прилетел на ней!

— Вы зря потратите время, — ответил Тови. На мгновение наступила тишина.

— Вы так считаете? — удивился невидимый собеседник. — Я только что видел этих двух парней, и вам придется их выдать.

— Он блефовать, — заявил Чип. — Его пушка нас не испугать!

— Выгляни в окно, — предложил Ретиф. Верхняя часть борта корабля, сверкающего в белом лунном свете, откинулась наверх. Другая часть отодвинулась, третья упала, образовав покатый пандус. В отверстии появилась приземистая и массивная машина. Она с грохотом покатила вниз. Чип присвистнул.

— Я слышал, что капитан прохвост, — прошептал он. — Но где, дьявол взять, он раздобыл это?

— А что это? — поинтересовался Тови.

— Танк, — ответил за Чипа Ретиф. — Музейный экспонат, по крайней мере, на вид.

— Я видеть, — снова заговорил Чип. — Это — Боло Восстановленный, модель М. Его построить примерно за две сотни лет до Времен Согласования. Все пробивать, я бы так сказать.

Танк описал круг, навел дуло на основание башни.

— Выдайте их, — проревел динамик, — или я сожгу все вокруг.

— Если так, то все может погибнуть из–за пустяка. Лучше мы пойдем.

— Да, мистер Ретиф, — согласился Чип. — У меня иметь блистательная идея.

— Я попробую затянуть переговоры, — сказал Тови и включил микрофон. — АС 1 228, каковы ваши полномочия?

— Я знать эту машину, — заявил Чип. — Мое хобби — старинные машины. Я даже делать модель Боло Восстановленного в дюйм высотой. Красивый получаться.

VII

Ледяной ветер хлестнул снежными кристаллами в лицо Ретифа.

— Держи руки в карманах. Чип, — проговорил он. — Пальцы тебе еще пригодятся.

— Конечно, — Чип посмотрел на тени. — Кое–кто думать, что Боло Восстановленный великолепная игрушка, — проговорил он. — Мы смотреть…

— Ты становишься реалистом, — сказал Ретиф. — Извини, что оказался замешан в это дело, старик.

— Сам влезать. Но все складывается хорошо, — ответил Чип. — Мне нравиться эти люди. Я хотеть их спасать… Эти мальчики не хотеть отпускать нас. Теперь они глядеть нам вслед и вздыхать.

— Они сильные люди, Чип.

— Забавно все получается, разве не так, мистер Ретиф? Несколько минут назад быть на вершине блаженства, теперь быть очень близко к мертвецам.

— Они хотят взять нас живыми, Чип.

— Неприятное дело, — протянул Чип. — Ну и черт быть с ним! Если это делать, то надо делать.

— Соберись с силами.

— Надеюсь попасть в мертвую зону огня.

— Попробуем. Если выберемся, ставлю бочонок пива!

— Мы узнать это через десять секунд, — ответил повар.

Добравшись до танка, они сбились с шага, а потом неожиданно вместе прыгнули вперед. Ретиф ухватился за ствол орудия, потом сел на него верхом, сорвал с головы обшитую мехом кожаную шапку и, наклонившись вперед, забил ею дуло. Его приятель запрыгнул на башенку, над которой вращалась сканирующая антенна. С яростным, запоздалым «Буфф!» захлопали беспорядочные выстрелы из пулеметов, расположенных в нижней части машины. Курьер обернулся, посмотрел вниз и залез повыше.

— Все есть в порядке, — подбодрил его Чип. — Я идти вниз, ломать управление.

Он соскользнул вниз по лобовой броне танка, исчез между гусениц. Ретиф залез еще выше и затаился позади одной башенки — лег плашмя, и в это время мир вокруг начал вращаться. Машина повернула, потом, задрожав, остановилась и поехала вперед, медленно разворачиваясь.

Снова появился Чип.

— Боло повредить, — объявил повар. Он повис, прерывисто дыша, вцепившись в броню, в то время как машина медленно ползла вперед, слегка покачиваясь.

— Залезай сюда, — предложил Ретиф, а сам полез еще выше, глядя, как повар подтягивается, но Чип соскользнул вниз. Оказавшись на земле, он опрокинулся на спину и проскользнул под темное брюхо танка.

Танк задрожал, быстро развернулся налево, направо и закрутился с головокружительной скоростью. Ретиф слетел с брони и больно ударился о землю, приземлившись в нескольких футах от вращающихся гусениц.

Машина остановилась. Ретиф сел, а потом, покачиваясь, встал.

С глухим рокотом танк отполз назад. Немедленно из–под брони вытянулись два длинных прута и опустились, ощупывая землю. Потом левая гусеница затрещала — на нее легла большая часть веса машины. Неожиданно танк рванулся вперед, Ретиф сжался, когда загудела правая гусеница, увлекая вперед пятидесятитонную машину. Боло снова завертелся. Тормоза пронзительно визжали. Наконец левая гусеница лопнула, и во все стороны полетели обломки.

Танк окончательно остановился. Застыл. Наступила тишина. Ретиф подошел к машине, вскочил на броню рядом с орудием, добрался до башенки и уселся на четвереньки рядом с Чипом, забравшимся на танк с другой стороны. Затаившись возле люка, они ждали.

Прошло пять минут.

— Может, шофер старика Тони попасть в ад? — спросил Чип. Повернувшись, люк открылся. Осторожно высунулась голова

танкиста. Незнакомец сразу увидел игольчатый пистолет в руке Ретифа.

— Вылезай! — приказал Ретиф.

Голова исчезла. Чип молнией скользнул следом и успел всунуть стальной прут в щель закрывающегося люка. Люк начал поворачиваться, потом металл затрещал; люк застыл. Внутри что–то рухнуло, и после этого люк с хлопком открылся снова.

Ретиф встал, держа пистолет наготове. Стены танка зазвенели; внутри кто–то выстрелил, и пуля несколько раз отлетела рикошетом, круша все в крошечной кабине.

— С вас бочонок пива, мистер Ретиф, — заметил Чип. — Ну что, пусть те, кто там остался, вылезают до того, как АС 1 сожжет их при взлете.

— .. .теперь самая большая проблема поселенцев Миров Джоргенсона — дезактивация мест, где взорвались упавшие корабли соетти, — рассказывал Ретиф.

— Просто удивительно, — сказал Мэгнан. — Отразили нападение? Но ведь у них не было военного флота!

— Они четко выполнили все наши инструкции, — объяснил Ретиф. — Был план, и они его придерживались.

— Впечатляюще, — проговорил Мэгнан. — Свыше тысячи кораблей соетти были сметены одним ударом, когда те вошли в зону поражения.

— Не так уж впечатляюще это выглядело, — заявил Ретиф. — Вы–то ведь не видели. Большая часть кораблей соетти упала в горах.

— Да, — советник замялся. — Но все кончилось благополучно. Бактериальные бомбы…

— Тут слишком холодно для бактерий. Они не могут размножаться.

— А соетти могли бы, — самодовольно протянул Магнан. — Благодарите оперативность, с которой нам удалось вовремя отозвать вас до того, как все началось, — прищурившись, он посмотрел на Ретифа. — Вы уверены… ну… что вам сразу передали сообщение?

— Как только получил его, сразу же стал действовать согласно новой инструкции, — ответил Ретиф, посмотрев в глаза Мэгнана. — Должно быть, послание исказили. Теперь это не вызывает сомнений.

Мэгнан закашлялся, зашуршал бумагами.

— Это вы уже докладывали, — торопливо сказал он. — Дело в том, что соетти вернулись в Облако. Искали новые места обитания в центральной части Галактики. Ныне же буквально поедают друг друга на своих перенаселенных планетах… Но как вы–то это узнали? Одного или двух соетти мы пытались допросить, ах… — Мэгнан снова закашлялся. — Все закончилось несчастным случаем. И толком ничего о них до сих пор неизвестно.

— Жители Миров Джоргенсона имеют специальный метод для допроса преступников, — объяснил Ретиф. — Они поймали одного из соетти после аварии. Он еще был живой, но без сознания. Эти люди ухитрились выкачать из него всю их историю, а потом инопланетянин умер.

— А, неважно, — проговорил Мэгнан. — Соетти все равно нарушили договор с нами на следующий день после его подписания. Нет честной игры… Они оккупировали с полдюжины планет вдалеке от обитаемых районов.

Ретиф осуждающе зацокал языком:

— Не понимаю, где правда в наши дни. Начальник холодно посмотрел на Ретифа.

— Поберегите свой сарказм, Ретиф, — проговорил он. Взяв со стола папку, он открыл ее. — Для вас есть еще одна маленькая работенка. В этот раз у нас не будет конференции с поздравлениями…

— Извините, — проговорил Ретиф. — Я беру месяц за свой счет. А может, и больше.

— Что? — Мэгнан поднял голову, — Вы, кажется, забыли…

— Я попытаюсь забыть, господин советник, — проговорил Ретиф. — А теперь до свидания. — Он щелкнул переключателем. Лицо Мэгнана растаяло с экрана.

— Чип, — сказал Ретиф, — мы выпьем этот бочонок, когда я вернусь. — А потом космический дипломат повернулся к Анне–Марии, — Сколько времени потребуется, чтобы научить меня кататься на лыжах в лунном свете? — спросил он у девушки.

 

Культурное наследие

I

Первый секретарь посольства Земли Джейм Ретиф толчком распахнул дверь и влетел в конференц–зал. С потолка дождем посыпалась штукатурка, а люстра йолканского стекла, потанцевав на цепи, с грохотом обрушилась прямо в центр длинного полированного стола. В другом конце конференц–зала яростно заколыхались занавески, когда стекла, срезонировав отдаленному «бум–бум» артиллерийских залпов, вылетели из окон.

— Господин Ретиф, вы на десять минут опоздали на совещание сотрудников посольства! — донесся откуда–то голос посла Злокусни. Ретиф нагнулся и заглянул под стол. На него воззрилось множество глаз участников совещания.

— А, вот вы где, господин посол, и вы, джентльмены, — приветствовал Ретиф главу миссии и его сотрудников.

— Прошу прощения за опоздание, но прямо над Зоопарком разыгрался небольшой, но весьма оживленный воздушный бой. На этот раз глои активно противостоят попыткам блуртов высадиться.

— И, конечно же, вы задержались, чтобы сделать ставку на исход сражения, — раздраженно набросился на него Злокусни. — Ваша миссия, сэр, заключалась в том, чтобы вручить министру иностранных дел ноту, составленную в резких тонах и касающуюся недавнего нападения на здание посольства. Что вы можете сообщить по этому вопросу?

— Министр иностранных дел шлет свои извинения. Он собирает вещи, чтобы покинуть здание министерства. Похоже, сразу после обеда блурты все–таки оккупируют столицу.

— Что — опять? Именно в тот момент, когда я на пороге восстановления рабочих отношений с Его Превосходительством?

— Но и с Его Блуртианским Превосходительством у вас тоже были замечательные рабочие отношения, — напомнил ему советник Мэгнан, занимающий удобную стратегическую позицию под столом, крайне выгодную для дальнейшего отступления. — Не забывайте, вы чуть было не достигли с ним соглашения по ограниченным предварительным мирным мероприятиям, а именно: по символическому частичному прекращению огня из ударных пистолетов с левосторонней нарезкой калибра 0,25 и ниже!..

— Я прекрасно сознаю важность и статус мирных переговоров! — резко оборвал его Злокусни. Раздраженный посол выбрался из–под стола, встал и отряхнул пыль с коленок атласных в розовую и зеленую полоску бриджей: установленной инструкцией полуофициальной одежды, которую полагалось носить в утренние часы чиновникам ДКЗ трех высших рангов, когда они находились при исполнении служебных обязанностей в доядерных мирах.

— Ну, полагаю, мы должны мужественно переносить все затруднения. — Злокусни свирепо посмотрел на сотрудников посольства, которые вслед за руководителем выбрались на свет божий и теперь, согласно ранжиру, рассаживались за столом, на котором громоздились остатки разбитой люстры. Из–за окна по прежнему доносились треск и грохот артиллерийской канонады.

— Господа, за девять месяцев, прошедших с момента аккредитации нашего дипломатического представительства, здесь, на Плюшнике II, мы видели, как столица четыре раза переходила из рук в руки. В таких условиях даже самые хитроумные дипломатические ходы оказываются бесполезны, и все наши тщательно разработанные планы по установлению мира в этой планетной системе идут прахом. Однако наше положение даже хуже, чем казалось. Полученная сегодня из Сектора депеша позволяет мне сделать вывод, что кроме очевидных последствий намеченного посещения нашей миссии инспекторами Сектора будут еще и неявные последствия, которые могут привести к решительной переоценке требований, предъявляемых к персоналу миссии. Я уверен, все вы понимаете, что это значит.

— Гм–гм. Мы все будем уволены с работы, — прояснил и развил его мысль Мэгнан. — Кроме того, вы, Ваше Превосходительство, совершенно правы, подчеркивая, что вы, скорее всего… — он на секунду замолчал, заметив выражение, появившееся на лице Злокусни, — пострадаете больше всех, — закончил он нерешительно.

— Не требуется напоминать, — безжалостно продолжал молоть языком Злокусни, — что никаким оправданиям не удастся произвести впечатление на инспекторов! Только результаты, джентльмены, только результаты! Лишь они будут учтены группой инспекторов! А теперь я хочу услышать ваши предложения относительно новых подходов к проблеме прекращения этой братоубийственной войны, которая даже сейчас…

Голос посла утонул в нарастающем реве и грохоте, характерных для двигателей внутреннего сгорания. Ретиф выглянул в окно и на фоне диска соседней планеты, Плюшника I, заполнявшего собой полнеба, хорошо разглядел низколетящий ярко–голубой биплан. Деревянные лопасти его пропеллера поблескивали в лучах солнца, а пулеметы, установленные на обтекателе биплана, неожиданно разразились потоком трассирующих пуль, поливая улицу и дома.

— В укрытие! — рявкнул военный атташе и забрался под стол. В последнее мгновение биплан резко взмыл вверх, выполнил

показушную бочку и скрылся из вида за полуразбитым черепичным куполом Храма Учености на противоположном конце парка.

— Это уже слишком! — провизжал Злокусни, спрятавшийся за побитым пулями бюро для хранения документов. — Это было открытое, наглое нападение на канцелярию посольства! Грубейшее нарушение межпланетных законов!

— На самом деле это не было нападением. Думаю, он охотился за бронетехникой глоев, спрятанной в парке, — заметил Ретиф. — Мы столкнулись просто с чрезмерным усердием пилота, только и всего.

— Мистер Ретиф, принимая во внимание, что вы не спрятались в укрытие и остались стоять, — крикнул Злокусни, — я попрошу вас связаться по прямой линии с Секретариатом. Я подам такой протест Либ Глипу, что его хвостовые жгутики встанут дыбом!

Ретиф нажал несколько кнопок на портативном аппарате производства ДКЗ, связывающем Посольство с различными правительственными учреждениями на Плюшнике II. А тем временем посол Злокусни обратился к сотрудникам:

— В настоящий момент перед нами стоят две задачи. С одной стороны, необходимо внушить премьер–министру мысль о недопустимости и, я бы даже сказал, о непристойности обстрелов посольства Земли. С другой стороны, у нас обязательно должно быть что–нибудь в запасе на случай дальнейших грубых проявлений жестокости по отношению к нам. Думаю, мы воспользуемся несколько измененной Формулой Девять: «Доброжелательная Снисходительность», слегка окрашенная «Скрытой Решительностью», которая в любой момент может вылиться в «Вынужденное

Предупреждение», но не без тонких намеков на «Милостивое Снисхождение и Прощение».

— А что вы думаете о капельке «Скрытого Раздражения», может, даже с небольшой дозой «Соответствующих Репрессий»? — поинтересовался военный атташе.

— Полковник, преждевременно бряцая оружием, я рискую восстановить против нас местные власти. Именно этого и пытаюсь избежать всеми доступными способами.

— Гм, — Мэгнан принялся теребить нижнюю губу. — Судя по описанию, Ваше Превосходительство, это очень точный подход к проблеме. Но меня интересует, не добавить ли нам малую толику «Мучительной Переоценки»?

Злокусни одобрительно кивнул.

— Ну что ж, некоторые общепринятые намеки, возможно, не помешают.

В это время засветился экран, и на нем показался вольготно расположившийся в кресле блурт, облаченный в роскошную переливающуюся голубую гимнастерку от Валерьяне Лимонади, распахнутую на обнаженных псевдокожаных ребрах, на которых болтались, весело позвякивая, усыпанные драгоценными камнями медали и ордена. Рядом с ними на длинном кожаном ремне висели два бинокля, изготовленные в Японии. Над воротником с золотыми галунами торчала толстая шея, сплошь усеянная разноцветными пятнами — органами слуха, обоняния, сонаром и другими органами чувств, назначения которых земные физиологи все еще не могли понять. С верхушки толстого стебля из–под набрякших век на земных дипломатов смотрели три глаза.

— Генерал Блевняк?! — воскликнул Злокусни. — Но я ведь звонил премьер–министру! Как… что…

— Добрый вечер, Гектор! — оживленно заговорил генерал. — На этот раз я обратил особое внимание на захват Секретариата. — Он вырастил на конце щупальца орган речи и поднес его ближе к передатчику. — Собирался звякнуть вам, но, разрази меня гром, если я не забыл, как пользоваться этой штуковиной.

— Генерал, — резко оборвал его Злокусни. — Я уже начал привыкать к некоторому количеству битого стекла, которое появляется в нашем Посольстве во время периодов… э–э… реконструкции, но…

— А я предупреждал вас, Гектор, что вам не стоит пользоваться хлипкими конструкциями, — возразил генерал. — И уверяю, я стараюсь свести до минимума такие предметы в своем окружении. Да и кто знает, кто ими будет пользоваться завтра — я или кто–то другой, не правда ли?

— …но то, что произошло на этот раз, выходит за всякие рамки! Небывалое нарушение законов! Грубейшее насилие! — продолжал нести свое Злокусни, — Только что один из ваших самолетов атаковал нас с бреющего полета1 Он стрелял в нас! Он бомбил нас! И едва не влетел прямо в конференц–зал! Только чудом я остался жив!

— Погодите, Гектор. Вы прекрасно знаете, что чудес на свете не бывает, — блурт фыркнул от смеха. — Даже если на первый взгляд кажется, что произошло чудо, на самом деле существуют совершенно естественные объяснения того, что вы остались живы. Просто вы их не видите.

— Сейчас не время устраивать диспут по метафизике! — Злокусни погрозил пальцем экрану. — Я требую, чтобы вы немедленно извинились и обещали, что до тех пор, пока меня не переведут на другую планету, подобных инцидентов больше не произойдет!

— Извините, Гектор, — спокойно сказал генерал, — но, боюсь, я не смогу дать гарантию, что несколько шальных пуль нынешней ночью случайно не заглянут к вам. На этот раз мы проводим необычную диверсионную операцию. Теперь, когда мы захватили надежный плацдарм, я готов начать полномасштабное Весеннее Наступление во имя освобождения нашей прекрасной родины. Атака начнется приблизительно через восемь часов, так что если вы побеспокоитесь сверить наши хронометры…

— Массированное наступление? Направленное именно на этот район?

— Вы разбираетесь в тактике просто фантастически, — восхищенно заявил генерал. — Вначале я собираюсь оккупировать Северный Континент, а затем сокрушу оборону глоев во всех направлениях!

— Но… но моя канцелярия располагается в самом центре столицы! Вы поведете атаку прямо через территорию Посольства!

— Ну, Гектор, похоже, мне придется напомнить, что именно вы выбрали место для строительства…

— Я искал нейтральную территорию! — пронзительно завопил Злокусни. — Меня заверяли, что это самое безопасное место на планете!

— Что может быть безопаснее места, где никто не живет? — резонно поинтересовался генерал Блевняк.

— Боже мой! — прошептал Мэгнан Ретифу. — Блевняк разговаривает так, словно за его открытым лицом вояки скрываются какие–то хитрые замыслы.

— Возможно, у него есть несколько собственных приемов, — предположил Ретиф. — Не исключено, что это версия Гамбита Двадцать Три — «Ограниченная Власть» — с побочным ответвлением в виде «Неминуемого Спонтанного Восстания».

— Боже! Неужели вы думаете?.. Но у него ведь не было времени изучить тончайшие нюансы. Этим делом генерал занимается всего несколько месяцев!

— А что если у Блевняка природная склонность к дипломатии?

— Такое может быть. Я обратил внимание на то, как он на приемах интуитивно узнает беспошлинное виски.

— …немедленное прекращение военных действий, — продолжал высказываться посол. — На настоящий момент у меня имеется новая формула, основанная на позициях сторон на десятый день третьей недели Лунного Месяца Безграничного Поглощения, как определено решениями мирной конференции, проводившейся во вторую неделю Лунного Месяца Беспристанных Жалоб, приведенными в соответствие с Политическим Курсом ДКЗ номер 746358–6, исправленными…

— Вы очень заботливы, Гектор. — В спокойном, сдержанном жесте генерал Блевняк выставил одно из своих щупалец. — Однако должен заметить, что ваши усилия по установлению мира становятся бессмысленными, поскольку эта кампания будет завершающей кампанией Войны за Освобождение Родины.

— Кажется, я уже слышал подобные заявления, и не один раз — перед началом Осенней Кампании, перед Ранне–Зимним Наступлением, перед Зимним Противостоянием, перед Постзимним Аншлюсом и перед Ранне–Весенним Ударом, — колко ответил Злокусни. — Почему бы вам, генерал, не изменить решение? Ведь в противном случае будет множество новых и совершенно напрасных жертв.

— Отнюдь не напрасных, Гектор, отнюдь. Жертвы нужны и вам, чтобы поднять дисциплину. Да и в любом случае на этот раз все будет иначе. Я применяю новый способ — массированная бомбардировка листовками с последующими интенсивными парадами в честь победы, гарантирующей надежное подавление любого сопротивления. Если только вы немного подождете…

— Немного подождать, пока на меня не рухнет здание Посольства? — возмущенно прервал его Злокусни. — Я немедленно отбываю в провинцию…

— Гектор, учитывая столь неустойчивое положение, вы поступите не слишком мудро. Лучше оставайтесь на месте. Даже более того — вы можете считать это приказом, отданным мною по законам военного времени. И, если сочтете мой приказ слишком суровым, вспомните: я поступаю так ради благой цели. А теперь, Гектор, мне нужно идти. Недавно на заказ построили новый броневик для Очень Важных Персон с кондиционером и музыкой. Я умираю от желания испытать его. Бай–бай. Экран неожиданно погас.

— Это просто фантастика! — в поисках поддержки посол обвел взглядом сотрудников. — Просто неслыханно! В прошлом противостоящие армии, по крайней мере, делали вид, что уважают дипломатические привилегии. А теперь они даже не скрывают намерений сделать нас центром массированного наземного, воздушного и морского столкновения!

— Мы должны немедленно связаться с Либ Глипом, — решительно заявил секретарь по вопросам политики, — Возможно, удастся убедить его, что столицу необходимо объявить открытым городом.

— Разумное предложение, Оскар, — согласился посол. Он вытащил из кармана большой платок с монограммой в углу и вытер лоб. — Ретиф, не оставляйте попыток связаться с ним.

Полминуты спустя на экране появился салон автомобиля с мелькавшими за окнами витринами магазинов и круглое лицо глоянского министра иностранных дел. Пара блестящих черных глаз уставилась на землян сквозь спутанный клубок толстых щупалец. Весьма курьезное зрелище, ибо в таком виде министр весьма смахивал на засаленную оранжевую швабру, на которую нацепили шапку–ушанку и темные очки.

— Здорово, друзья, — весело приветствовал он землян. — Извиняюсь, что сорвал официальный завтрак, но вы же сами знаете, Злокусни, какова жизнь дипломата — Фигаро тама, Фигаро тута, так, кажется, говорится? Но не в этом дело. Я звоню вам, собственно, затем…

— Это я звоню вам! — влез посол, — Послушайте, Либ Глип. Из заслуживающих доверия источников, которые я не могу раскрыть, стало известно, что столица в ближайшее время станет объектом массированного штурма блуртов. В связи с этим, считаю, что вы поступите порядочно, сдав столицу без боя и тем самым избежав возможного межпланетного инцидента…

— А, так болтун Блевняк уже виделся с вами? Бросьте, друзья, расслабьтесь. Все будет хорошо. У меня есть небольшой сюрпризец для этих нищих цвета индиго.

— Вы решили предложить одностороннее прекращение огня? — выпалил с надеждой Злокусни. — Необыкновенный жест доброй…

— Злокусни, это что, шутка? Выкинуть белый флаг и оставить нашу благословенную родину на поругание паршивым узурпаторам? — Глой нагнулся к экрану. — Я выдам вам маленькую тайну.

Наше отступление — просто диверсия, провоцирующая Блевняка растянуть линию войск. Как только он бросит все свои наличные силы на эти учения — бам! Я поражу его изящным карамболем на левом фланге и одержу победу над мощным экспедиционным корпусом блуртов! Одним ударом я верну утраченную колыбель расы глоев и на веки вечные положу конец этой войне!

— Но Посольство находится именно там, где будут проходить, так сказать, учения! — запротестовал Злокусни. — Я напомню вам, сэр, что данная территория принадлежит не глоям или блуртам, а землянам!

Словно чтобы подчеркнуть его протест, с потолка рухнул кусок штукатурки.

— Ну, сами–то мы не обстреливаем ваше Посольство. По крайней мере, намеренно не обстреливаем. Кроме тех случаев, когда войска Блевняка пытаются использовать его как убежище. Советую вам спуститься в подвал, иначе некоторые из вас едва ли отделаются простыми царапинами.

— Подождите! Мы собираемся эвакуироваться! Поэтому я требую у вас пропуск…

— Прошу извинить, но буду слишком занят. Сейчас мне предстоит проверить приборы управления нового истребителя ручной сборки, чтобы подготовить его к переброске на Южный Полюс. Однако после наступления…

— Вы будете пилотировать боевой самолет?

— Да, конечно же! Он — просто красотища! На нем есть все, кроме отдельного сортира. Вы же знаете, в Военном Кабинете портфель министра обороны у меня. А место руководителя — рядом с его войсками, на фронте. Ну, может, не совсем на фронте, — поправился он. — Но неподалеку — это уж точно.

— А не слишком ли вы рискуете?

— Ничуть, если отчеты о моем G2 верны. Кроме того, я ведь уже сказал вам, что это будет решающее и последнее сражение.

— Но то же самое вы утверждали, когда учились управлять обитым кожей танком, который сконструировали!

— Не отрицаю. Но это сражение будет действительно последним и решающим. А теперь надо бежать, иначе придется самому выбивать подпорки из–под колес своего самолета. Да, кстати, теперь до самой победы вы не сможете связаться со мной — я предписал хранить полное радиомолчание. Чао!

Инопланетянин отключил связь.

— Чертовы разбегающиеся галактики! — Злокусни рухнул в заваленное обломками штукатурки кресло. — Это — катастрофа! Посольство будет уничтожено, а мы погребены под руинами.

В дверь конференц–зала осторожно постучали. Она приоткрылась, и в щель осторожно заглянул младший клерк.

— Э–э… господин посол, тут находится человек, требующий немедленной встречи с вами. Я объяснял ему…

— Прочь с дороги, соплявка! — раздался низкий рык. Дверь распахнулась, и в зал вошел невысокий коренастый мужчина в мятом синем мундире.

— У меня боевое срочное донесение высшей степени секретности, — сообщил он и обвел взглядом присутствующих. — Кто тут старший?

— Я! — рявкнул Злокусни. — А это мои сотрудники, капитан. Что у вас за депеша?

— Не знаю. Я из Торгового Флота. Какая–то военная шишка заловила меня и попросила передать сообщение. Сказали, что это очень важно.

Вновь прибывший вытащил из сумки розовый конверт с экстренной депешей и протянул его Злокусни.

— Капитан, судя по всему, вам неизвестно, что у нас и без того кризис, осложненный двумя чрезвычайными обстоятельствами! — Злокусни возмущенно посмотрел на конверт.

Торговец с интересом лицезрел конференц–зал.

— В самом деле, мистер, — согласился он, — глядя на это, я должен признать, что у вас серьезные проблемы. По пути сюда сам попал под несколько фейерверков. У вас тут что, китайцы справляют Новый год?

— В чем суть новых чрезвычайных обстоятельств? — Мэгнан вытянул шею, пытаясь заглянуть в бумаги в руке Злокусни.

— Джентльмены, это — конец! — глухо сообщил Злокусни, оторвав глаза от депеши. — Они будут здесь утром.

— Ну и ну, в самый разгар боевых действий! — заметил Мэгнан.

— Самодовольный идиот, чему вы радуетесь?! — завопил Злокусни. — Это будет последняя капля! Труппа инспекторов, которая должна оценить эффективность моих миротворческих усилий, получит большое удовольствие, лицезрея кровавую бойню, имеющую место у самого порога!

— Может, нам удастся убедить их, что это просто местный Водный Фестиваль…

— Молчать! — взвизгнул Злокусни. — Наше время подходит к концу! Если мы не примем приемлемого решения, нас с позором вышвырнут из ДКЗ.

— Если вы согласны разделить трюм с грузом икры рыбы–прилипалы с Морского Уха, вы можете отправиться со мной, — под возобновившуюся артиллерийскую канонаду предложил торговец. — Потерпите всего пару месяцев, пока я не сяду на Саманку. Слышал, там организовали небольшую колонию для добычи буры. Вы сможете отработать свой стол и дождаться Весеннего конвоя барж.

— Благодарю вас, — холодно сказал Злокусни, — Не забуду ваше предложение.

— Только не тяните слишком долго. Сразу после разгрузки я улетаю.

— Ладно, джентльмены, — угрожающе сказал посол, когда торговец отправился на поиски чашечки кофе. — Я приказываю всему персоналу посольства на период кризиса удалиться в погреб. Разумеется, никто из вас не смеет покидать здание посольства. Мы должны соблюдать комендантский час, введенный Блевняком. Этой ночью будем пахать как трактора, и, если к рассвету не изобретем выдающийся способ прекратить эту дурацкую войну, вам придется, скорее всего, подать прошения об отставке. Разумеется, это касается только тех, кто переживет нынешнюю ночь!

II

В коридоре Ретиф столкнулся со своим туземным секретарем, который только что напялил плоский берет, в знак политических симпатий окрашенный в оранжевый цвет.

— Привет, мистер Ретиф, — хмуро поздоровался он. — Я ухожу. Думаю, вы уже знаете, что блурты вернулись в город.

— Похоже на то, Дил Снуп. Как насчет посошка на дорогу?

— Согласен. Они не успеют так скоро деблокировать улицы.

Дил Снуп поставил пузатый портфель на пол в кабинете Ретифа и из стакана, наполненного на три пальца, аккуратно, стараясь не пролить ни капли, перелил темное бренди в карман, весьма похожий на сумку кенгуру.

И испустил тяжкий вздох.

— Послушайте, мистер Ретиф, когда появится этот синяк дилетант, скажите ему, чтобы не устраивал беспорядка в архиве. Прошлый раз там был такой кавардак, что я только–только успел привести все в порядок.

— Я учту твое пожелание, — сказал Ретиф — Знаешь, Снуп, я никак не пойму, почему вы, глои, не можете мирно, без пушек и танков, уладить разногласия с блуртами. Вашей перестрелке–перепалке много лет, а толку от нее — шиш с маслом.

— Да, ей сотни лет, — признал Снуп. — Но как можно миром разрешить спор с бандой вероломных, не признающих никаких законов, бессмертных, бессовестных, бесчестных, крадущих чужие планеты мошенников?! Я имею в виду, разумеется, блуртов. — Дил Снуп изобразил удивление, быстро сплетая и расплетая щупальца вокруг глаз.

— Они мне кажутся достаточно безобидными, — заметил Ретиф, — Чем они заслужили такие сочные эпитеты?

— Чем они заслужили их? — Дил Снуп обвел комнату щупальцем. — Да вы только посмотрите на этот кабинет! В здании иностранного Посольства, между прочим, дыры от пуль, все стены изрешечены шрапнелью…

— Следы от шрапнели оставили нам на память твои приятели в оранжевых беретах, когда они в прошлый раз захватывали столицу, — напомнил ему Ретиф.

— Э–э… ну… ну, этот маленький инцидент произошел, когда мы в очередной раз предотвращали попытку блуртов захватить и ограбить взрастивший нас мир. И позвольте напомнить вам, сэр, что до этого они вторглись на священную землю Плюшника I, украли у нас целую планету, и нам, чтобы спастись, пришлось закопаться в этом вшивом мире.

— А мне он кажется весьма неплохим, — заметил Ретиф. — Да к тому же у меня сложилось впечатление, что он — ваша родина.

— Нет, черт его возьми! Это место? Тьфу! Там, — он указал щупальцем на диск соседней планеты, видневшейся в окне, — милая сердцу земля, по которой ступали мои предки.

— Ты когда–нибудь был там?

— Во время летних каникул несколько раз участвовал во вторжениях. И, честно говоря, — он понизил голос, — мне там показалось слишком уж холодно и сыро. Но это должно остаться между нами.

— А как блуртам удалось его украсть?

— Из–за нашей беспечности, — признался Снуп. — Войска были здесь, задавая блуртам трепку, но те вероломно проскользнули за спиной и захватили нашу планету.

— А что сталось с женами и малышами?

— Ну, в конце концов мы произвели обмен заложниками. Ведь эти подлые блурты своих мерзких отпрысков и сварливых самок оставили здесь, на Плюшнике II.

— А из–за чего началась ваша старинная вражда?

— Не знаю. Думаю, причина сокрыта пеленой времени или чем–то вроде этого. — Он поставил стакан и встал. — Мне пора идти, мистер Ретиф. Объявлен призыв резервистов, и через полчаса я должен явиться в свою часть.

— Ну что ж, Дил Снуп, будь осторожен. Думаю, мы скоро встретимся.

— Не могу поручиться за это. Старина Либ Глип принял командование на себя и сжигает солдат, как китайские курительные палочки.

Снуп натянул берет и вышел. Мгновение спустя в двери показалось узкое лицо Мэгнана.

— Пошли, Ретиф. Посол хочет сказать несколько слов сотрудникам. Через пять минут все должны собраться на складе.

— Я и так знаю его мнение — считает, что темнота и одиночество благоприятствуют творческому мышлению.

— Вы зря недооцениваете эффективность техники «глубокого погружения». У меня уже появилось целых шесть предложений, как нам поступить в сложившейся ситуация.

— И хоть от одного из них будет толк? Мэгнан хмуро посмотрел на него.

— Нет, но на комиссию они смогут произвести хорошее впечатление.

— Серьезный аргумент, мистер Мэгнан. Ну что ж, приберегите для меня местечко в темном уголке. Как только я разберусь с парой неясных вопросов, сразу же приду.

Следующие четверть часа Ретиф провел, копаясь в архивных папках с секретными документами. Когда он закончил, в дверь просунулся пучок визуальных и прочих органов восприятия блурта, наряженного в бесформенный синий мундир и каску.

— Здравствуйте, мистер Ретиф, — без всякого выражения прогнусавил блурт. — Я вернулся.

— И тебе того же, Карк, — приветствовал Ретиф юношу. — А ты рано. Я ждал тебя завтра после ленча.

— Я пролез на первый транспортник, а как только мы приземлились, ускользнул, чтобы предупредить вас. Сегодня ночью здесь будет очень жарко.

— Я слышал об этом, Карк. — Снаружи раздался оглушающий взрыв, зеленый всполох залил кабинет. — Карк, у тебя новая медаль?

— Ага. — Юноша коснулся бирюзовой ленты, прикрепленной к его третьему ребру, — Я получил ее за проявленный героизм, выходящий за рамки больших и малых нужд.

Он подошел к одному из столов и выдвинул ящик.

— Как я и ожидал. Этот глоянский вор не оставил ни капельки сливок для кофе. Я всегда оставляю ему хороший запас, но разве он может оценить подобную любезность? Что ему Гекуба, он всего лишь обычный оранжбяка!

— Карк, что ты знаешь о причинах этой войны?

— А? — Карк перестал молоть кофе. — Ну, это что то, связанное с отцами–основателями. Хотите кофе? Черный, разумеется.

— Спасибо, нет, Карк. Что значит для тебя опять вернуться на старый добрый Плюшник II?

— Старый добрый? А, понял. Ну, это хорошо. Хотя здесь жарковато и слишком сухо.

Здание Посольства мелко задрожало. По улице прокатился рев моторов тяжелой бронетехники.

— Ну ладно, сэр. Мне, пожалуй, пора заняться работой. Наверное, для начала я займусь отчетами о разрушениях. Мы и так отстаем на три вторжения.

— Карк, лучше пока оставь бумаги в покое. Попытайся собрать хоть часть технического персонала Посольства. Нужно срочно убрать осколки стекла и навести в Посольстве какой–нибудь порядок. К рассвету мы ожидаем прибытия нескольких Очень Важных Персон, и если не убрать, то они решат, что мы каждый день закатываем тут дикие попойки.

— Надеюсь, сэр, вы не собираетесь выходить на улицу? — встревожился Карк. — Не стоит делать этого. Там сейчас воздух полон беспризорных металлических осколков. А со временем их станет еще больше!

— Наверное, я прогуляюсь к Храму Высшего Знания.

— Но… но это же запретная территория для всех неплюшников… — Карк очень обеспокоился, о чем свидетельствовало ритмическое покачивание его глаз.

Ретиф кивнул.

— Храм, наверное, надежно охраняется?

— Только не во время сражения. Глои призвали под ружье всех, кроме увечных калек. Они готовятся к очередному, плохо подготовленному контрвторжению. Но, мистер Ретиф, если вы думаете, что я думаю, что вы думаете, что я не думаю…

— Карк, я не буду думать об этом. — Ретиф приветливо махнул ему рукой и вышел в безлюдный коридор.

III

Половину вечернего неба Плюшника II занимал огромный диск Плюшника I, висящий всего в тысяче миль от своего брата, словно цветная рельефная карта. В лучах солнца сверкал лишь узкий серп Плюшника I, остальная часть планеты, погруженная в глубокую тень, сияла огнями городов. От больших военных баз блуртов сквозь не совсем безвоздушное пространство между планетами к Плюшнику II тянулась неровная изогнутая цепочка из крошечных мерцающих звеньев — корабли армии вторжения. Пока Ретиф смотрел на небо, громадный диск Плюшника I заметно приблизился к горизонту, завершая двухчасовой путь по орбите вокруг общего центра системы.

В четверти мили от Ретифа на другой стороне парка возносился к небу высокий персиковый купол университетской библиотеки. Над куполом с проворством и ловкостью голодных комаров по кругу гонялись истребители. В дальнем конце улицы пронеслась колонна ярко наряженных броневиков глоев, преследуя по пятам дивизион легких танков с реющим над ним знаменем блуртов. Небо на западе и севере постоянно озарялось вспышками — артиллерийская дуэль синих и оранжевых не прекращалась ни на секунду. С пронзительным свистом в полуквартале от Ретифа, разворотив тротуар, упал шальной снаряд. Ретиф подождал, пока в воздухе перестанут носиться обломки асфальта и осядут клубы пыли, и через парк направился к библиотеке.

За густым барьером из акульих деревьев с острыми зубами–колючками поднимались высокие мозаичные стены Центра Знаний. С помощью карманного излучателя Ретиф прорезал для себя узкий проход меж деревьев, и перед ним открылась ухоженная зеленая лужайка. Он пересек ее и обогнул аккуратно подстриженную розовую клумбу, на которой лежало пыльное чучело совы, уставив в ночь взгляд стеклянных красных глаз. Наверху в глухой стене священного здания зияла неровная дыра, со всех сторон оплетенная густыми побегами винограда.

За пару минут Ретиф с легкостью добрался до дыры, сквозь которую были видны разбитые стеклянные стенды и кусок коридора. Бросив последний взгляд на исчерченное зенитными прожекторами небо, Ретиф пролез в отверстие. Вдали горел тусклый свет. Ретиф, крадучись, прошел по коридору и, открыв дверь, оказался в обширном помещении, заставленном длинными стеллажами с веерообразными книгами, одинаково любимыми и глоями, и блуртами. Едва он вступил в книгохранилище, как луч света скользнул по его груди и замер, нацеленный в среднюю пуговицу на темно–зеленом блейзере.

— Ни шагу дальше! — раздался Дрожащий пронзительный голосок. — Я навел этот свет прямо на ваш глаз и нацелил ударный пистолет туда, где, по моим предположениям, находятся ваши жизненно важные органы!

— О, вы ослепили меня, — сказал Ретиф. — Боюсь, теперь я ваш пленник.

Сквозь слабое мерцание фонарика Ретиф разглядел хрупкую фигуру дряхлого глоя, задрапированного в полосатую, как у зебры, профессорскую мантию.

— Судя по всему, вы тайком пробрались сюда, чтобы украсть исторические сокровища Плюшника, — обвиняюще заявил старик.

— Если честно, я просто высматривал темный уголок, чтобы зарядить свою «лейку».

— А–а, так вы еще плюете на запреты и грубо нарушаете авторские права плюшников, беззастенчиво фотографируя их культурное достояние, да? Пока вы заслужили две смертные казни. Еще один неверный шаг — их станет три, и вам конец.

— Вы слишком строги ко мне, профессор, — заметил Ретиф.

— Я просто выполняю свою работу. — Старик выключил фонарик. — Думаю, мы можем обойтись без него. От этого света у меня флурги просто раскалываются. А теперь нам лучше укрыться в бомбоубежище. Подлые блурты бомбят даже земли Храма, а я не хочу, чтобы вы легко отделались, погибнув до казни.

— Ну, ясное дело. Кстати, раз уж мне суждено погибнуть в самом расцвете лет за кражу информации, не будет ли позволено задать несколько вопросов до казни?

— Гм… Пожалуй, это будет справедливо. Что бы вы хотели узнать?

— Многое. А для начала — что послужило поводом к этой войне?

Хранитель библиотеки понизил голос.

— А вы никому не расскажете?

— Навряд ли мне представится такая возможность…

— Да, действительно. Ну что ж, кажется, в хранилище было что–то…

IV

— …и с тех пор они все время хранились здесь, — закончил рассказ старый глой, — Думаю, теперь вы убедились, что в сложившихся обстоятельствах просто немыслимо положить конец вражде.

— Вы замечательно осветили этот вопрос, — согласился Ретиф. — Кстати, пока читали лекцию, мне пришло в голову, что требуется срочно разрешить пару небольших проблем. Нельзя ли перенести казнь на завтра?

— Ну, не знаю… это несколько необычно. Но, с другой стороны, на улицах идет перестрелка, и я не представляю, как в таких условиях мы сможем провести соответствующую церемонию. Полагаю, могу поверить на слово. Для чужака вы выглядите порядочным парнем. Но не забудьте вернуться к полудню. Ненавижу готовить виселицу в последний момент. — Его рука неожиданно поднялась, раздалось резкое «зуп!», и горящая лампочка в дальнем конце комнаты взорвалась и погасла.

— И все же хорошо, что вы задали мне этот вопрос, — сказал старик, подул в дуло пистолета и спрятал оружие.

— Обязательно вернусь, — заверил его Ретиф. — А теперь, как только вы покажете мне ближайший выход, я сразу же займусь делом.

Старик проковылял по узкому коридору и открыл деревянную дверь, ведущую в задний садик.

— Прекрасная ночь, — пробормотал он, глядя на небо, где среди созвездий таяли белые петли инверсионных следов истребителей. — Трудно придумать лучшую для… Скажите, а что это за проблемы, которые вы кинулись разрешать?

— Проблемы культурного достояния. — Ретиф приложил палец к губам, и вышел в ночь.

Путь до гаража Посольства, где стоял небольшой служебный флот — мощные машины ДКЗ, занял у него минут десять. Ретиф выбрал скоростной одноместный курьерский флайер, мгновение спустя лифт поднял машину на крышу. Ретиф выверил приборы, потратил минуту, настраивая узколучевой искатель на личный код главы глоянского государства, и взлетел.

V

С высоты полутора тысяч футов Ретифу открылся замечательный вид. На плацдарме, занятом блуртами к северу от города, широким полумесяцем вытянулись бронетанковые подразделения, готовые на рассвете пойти в атаку и стереть столицу с лица земли. К западу от города собрались для контрудара колонны глоев. А на стыке двух противоборствующих армий жалко и заброшенно светились огни посольства Земли.

Продолжая быстро набирать высоту, Ретиф сверился с дрожащим лучом искателя на экране и подкорректировал курс на полтора градуса. Впереди, примерно в миле, показались зеленые и красные навигационные огни биплана, который, рыская, летел под углом к курсу флайера. Ретиф пришпорил свою маленькую машину, чтобы уравнять высоту, и повис на хвосте самолета. Теперь, приблизившись, Ретиф смог разглядеть задрапированные яркой тканью крылья, туго натянутые проволочные растяжки, яркий оранжевый герб глоев на фюзеляже, а над ним — витиеватую личную эмблему маршала Либ Глипа. Ретиф рассмотрел даже очки и черты «лица» воинственного премьер–министра, слегка блестящие в зеленоватом свете приборов, и его шарф цвета японского фарфора, залихватски развевавшийся за спиной.

Ретиф маневрировал до тех пор, пока не оказался прямо над самолетом ничего не подозревающего Либ Глипа, потом сделал полубочку и отвалил влево, пролетев достаточно близко от легкого самолета, чтобы тот затрясся, попав в зону разрежения. Сделав крутой вираж, Ретиф развернулся, пронесся над бипланом, когда тот накренился вправо, ушел влево, чтобы пролететь под самолетом Либ Глипа, и, когда глоянский ас повернул ему навстречу и попал во флайер из пулеметов, дипломат увидел ряд звездочек, появившихся на пластмассовом фонаре флайера рядом со своей головой.

Ретиф опустил нос флайера, спикировал, уклоняясь от потока свинца, выровнял машину и, круто взмыв вверх, опять пристроился в хвост биплану. Либ Глип — прекрасный пилот, проделал серию вертикальных восьмерок, бочек, иммельманов и мертвых петель, но все без толку. Флайер настолько плотно сидел у него на хвосте, что Ретиф почти мог коснуться рукой дико вихляющих хвостовых рулей.

Через пятнадцать минут, испробовав все маневры уклонения, Либ Глип пустился в бегство. Ретиф, бездельничая, летел рядом, заставляя доведенного до отчаяния Либ Глипа следовать нужным курсом. Когда глоянский ас посмотрел на него, Ретиф махнул рукой вниз, указывая на землю. А потом поднялся чуть выше, завис прямо над ярко окрашенным бипланом и немного опустился.

Под собой он видел Либ Глипа, напряженно смотрящего вверх. Ретиф еще на фут опустил флайер. Либ Глип сразу же повел биплан на снижение. Ретиф не отставал, заставляя его опускаться все ниже и ниже, пока тот не понесся над самыми верхушками деревьев, похожих на сельдерей–переросток. Впереди показался расчищенный участок. Ретиф опустился еще ниже, и киль его флайера завис в опасной близости от топливного бака, установленного на верхнем крыле биплана. Смирившись с неизбежным, глоянский премьер сбросил газ. Его самолет коснулся неровной земли, тяжело подпрыгивая, прокатился по кочкам и едва не врезался в деревянную изгородь. Ретиф тоже приземлился и затормозил рядом с бипланом.

Когда Ретиф открыл люк флайера, разъяренный премьер–министр уже вылез из кабины и стоял на земле, размахивая большим ручным пулеметом.

— Что это все значит? — завопил Либ Глип, — Кто вы такой?! Как… Эй, вы случайно не мистер Как Бишь Вас Там из Земного Посольства?

— Совершенно верно, — подтвердил Ретиф. — Это я. Поздравляю, Ваше Превосходительство, у вас замечательная память.

— Чего вы хотели добиться этой совершенно беспрецедентной, наглой выходкой? — пролаял премьер. — Вы разве не знаете, что идет война? Я руководил победоносным воздушным налетом на этих синебрюхих блуртских…

— В самом деле? А мне показалось, что ваши эскадрильи находились в нескольких милях к северу и вели неравный бой с громадной армадой бомбардировщиков. А заодно и с самолетами, которые, на мой непросвещенный взгляд, были весьма активными истребителями прикрытия.

— Ну, я был вынужден удалиться на разумное расстояние, чтобы видеть всю картину боя, — объяснил Либ Глип. — Но до сих пор не понимаю, почему Земной дипломат набрался наглости и, нимало не скрываясь, вмешался в мои действия. Мне очень хочется наделать дырок в вашем бренном теле, а министр пропаганды пускай потом объясняется с вашим послом!

— Не стоит, — посоветовал Ретиф. — Маленькая штучка в моей руке — это бластер. Но в дружеских компаниях оружию нет места.

— Дипломатия с позиции силы? — поперхнулся Либ Глип. — Просто неслыханно!

— Забыл предупредить, я сейчас не на службе, — сказал Ретиф. — У меня личное дело. И хотел бы попросить вас о небольшой любезности.

— Лю…. любезности? Какой любезности? — › Нужно прокатиться на вашем самолете.

— И вы силой принудили меня приземлиться только для того, чтобы… чтобы…

— Совершенно верно. И поскольку у нас мало времени, то пора отправляться на прогулку.

— Я встречал разных фанатиков воздухоплавания, но вы — нечто потрясающее! Ну ладно, раз уж вы здесь, я воспользуюсь случаем и расскажу об устройстве моего самолета. У него шестнадцатицилиндровый V–образный движок, вращающий пропеллер из двадцатичетырехслойной фанеры, синхронизированные девятимиллиметровые скорострелки, двойные фары, шины низкого давления, сиденья из вспененной резины, настоящие навигационные приборы — без этих дурацких лампочек. Да к тому же его десять раз вручную покрывали лаком. Крутая машина, а? Когда же вы увидите встроенный бар, то просто закачаетесь!

— Великолепный самолет, Ваше Превосходительство, — согласился Ретиф, — Я займу заднее сиденье и скажу, куда лететь.

— Скажете мне, куда?..

— Не забывайте: у меня бластер.

Либ Глип фыркнул и забрался в кабину. Ретиф сел на заднее сиденье. Премьер–министр завел мотор, вырулил к дальнему концу поля, дал газ и после небольшого разбега поднялся в испещренное трассирующими пулями небо.

VI

— Это он, — показал Ретиф на одинокий танк, взгромоздившийся на вершину холма, у подножия которого гремела оживленная перестрелка. Все поле боя купалось в голубоватом свете восходящего Плюшника I, нижним концом серпа зацепившегося за горизонт, а верхним нацелившегося в зенит.

— Это слишком опасно! — сквозь завывания проволочных растяжек крикнул Либ Глип, когда самолет по широкой спирали заскользил вниз. — Его танк просто набит орудиями, и… — Он прервался и резко накренил самолет. Внизу неуверенно засверкали яркие голубые вспышки. В призрачном свете Плюшника I блеснули орудия броневика, нацеленные на спускавшийся самолет.

— Дайте короткую очередь по его передку! — крикнул Ретиф. — Но только осторожно, без больших повреждений.

— Но это же личный броневик Блевняка! — воскликнул Либ Глип. — Ни я не могу стрелять в Блевняка, ни он… у нас нечто вроде джентльменского соглашения…

— Лучше стреляйте, — сказал Ретиф, наблюдая, как трассирующие снаряды все ближе и ближе пролетают от биплана. — Блевняк явно считает, что здесь ваши соглашения теряют силу.

Министр направил нос самолета на броневик и нажал на гашетку спаренной скорострельной установки. Биплан на бреющем полете пронесся над броневиком, и на земле рядом с гусеницами появилась цепочка оспин.

— Это отучит его стрелять не глядя, — заметил Либ Глип.

— Возвращайтесь назад и садитесь! — крикнул Ретиф. Премьер недовольно буркнул, но повиновался. Самолет прокатился по земле и остановился в ста футах от броневика, который развернулся и пришпилил его лучами фар. Либ Глип встал, поднял руки над головой и спрыгнул вниз.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — со злобой сказал он. — Вы принудили меня отдаться в руки этого варвара и тем самым грубейшим, возмутительнейшим образом вмешались во внутренние дела плюшников! Ну да ладно… Послушайте, если этот синебрюхий мерзавец был настолько подл, что посмел предложить вам взятку, то я, как государственный деятель, официально заявляю: я подлее его. Сколько бы он вам ни предложил, я дам больше…

— Спокойно, Ваше Превосходительство, спокойно. Это всего лишь дружеское неофициальное совещание. Давайте–ка пойдем к нему и удовлетворим любопытство генерала, пока он не решил опять покашлять из своих пушек.

Когда Ретиф и премьер–министр приблизились к броневику, тяжелый люк на его башне распахнулся и из отверстия осторожно высунулся глазной стебелёк генералиссимуса блуртов. Три глаза осмотрели окрестности, и только потом показалась увешан-, ная наградами грудь Блевняка.

— Эй, к чему вся эта стрельба? — раздраженно поинтересовался блурт… Это ты, Глип? Явился согласовать условия капитуляции, да? Неужели ты повредился…

— Сам сдавайся моей двоюродной бабушке Прошме по материнской линии! — завопил Либ Глип. — Меня похитили и, угрожая пистолетом, заставили прилететь сюда!

— Что? — Блевняк с удивлением воззрился на Ретифа. — А я думал, ты захватил Ретифа как беспристрастного свидетеля тех чрезвычайно либеральных условий капитуляции, Которые я собирался тебе предложить…

— Джентльмены, если вы хоть ненадолго забудете о вражде, — вмешался Ретиф, — я смогу объяснить цель этой встречи. Я признаю, что приглашения вы получили довольно необычным, даже сказал бы, несколько неофициальным образом. Но уверен, услышав новости, вы признаете, что овчинка стоила выделки.

— Какие новости? — хором переспросили противники. Ретиф вытащил из внутреннего кармана толстый веерообразный листок бумаги.

— Военные новости, — твердо сказал он. — Мне тут случилось рыться в некоторых старых документах, и я наткнулся на полный отчет о предыстории вашего конфликта. Собираюсь отдать этот отчет газетчикам, но, думаю, вы захотите первыми взглянуть на него, чтобы пересмотреть свои военные цели.

— Пересмотреть? — осторожно переспросил Блевняк.

— Предыстория? — засомневался Либ Глип.

— Джентльмены, в своих действиях я исхожу из того, что вы знаете историю, — Ретиф, помахивая документом, сделал многозначительную паузу.

— Ну… э–э… на самом деле… — промямлил Блевняк. — Боюсь, что в подробностях я… гм–гм… — прохмыкал премьер.

— Но нам, блуртам, и не требуется копаться в прошлом, чтобы найти причину для нынешнего крестового похода против этих… этих глоев и за восстановление поруганной чести нации! — заявил Блевняк.

— Глоям достаточно и новейшей истории, чтобы поддержать их стремление изгнать захватчиков со священной земли своей родины, — презрительно фыркнул Либ Глип.

— Не отрицаю. Но мои известия вдохновят войска, — заметил Ретиф. — Представьте себе, джентльмены, как подскочит дисциплина и моральный дух солдат, господин премьер, — обратился он к Либ Глипу, — когда станет известно, что предки блуртов были группой правительственных служащих со Старого Плюшника, посланных сюда, на Плюшник I и Плюшник II, для основания новых колоний.

— Правительственные служащие, да? — нахмурился Блевняк. — Полагаю, они были гражданскими чиновниками высокого ранга или нечто в этом роде?

— Нет, — обломал его Ретиф. — Если честно, они были тюремными охранниками, и их ранг был Англ–19.

— Тюремными охранниками? Англ–19? — прорычал негодующе Блевняк, — Да это же был самый низкий ранг в табели правительственных служащих Старого Плюшника!

— Разумеется, теперь отпадают все обвинения в снобизме, — тепло поздравил его Ретиф.

Из органа речи Либ Глина вырвалось с трудом сдерживаемое хихиканье.

— Простите мне мое веселье, — с трудом выдавил премьер–министр, — после всей той ахинеи… ха–ха–ха… которую они несли про славное прошлое блуртов…

— И это возвращает нас к глоям, — влез Ретиф. — Они, что очевидно, во время бунта — или мне стоило бы выразиться точнее — побега? — путешествовали на том же самом корабле, что и блурты.

— На том же самом корабле? Ретиф утвердительно кивнул.

— В конце концов, тюремные охранники должны же были кого–то стеречь?

— Вы хотите сказать…

— Именно так, — любезно сообщил Ретиф. — Отцы–основатели Глои были группой преступников, приговоренных к пожизненной ссылке.

Генерал Блевняк хрипло взвизгнул от удовольствия и хлопнул себя по бедру.

— Не понимаю, почему я раньше интуитивно не додумался до этого! — фыркнул он. — Ретиф, вы поступили совершенно правильно, раскопав такие замечательные, такие очаровательные подробности!

— Эй, вы! — завизжал Либ Глип, — Вы не посмеете опубликовать подобную дезинформацию! Я подам в суд…

— И вся галактика будет заливаться смехом, читая утренние газеты, — поддержал его Ретиф. — Отличная идея, мой дорогой Глип, ничего не скажешь!

— И все равно я вам не верю! Это паутина лжи! Сплошная брехня! Грязная, подлая фальшивка, мерзкая газетная утка!

— Убедитесь сами,

Ретиф протянул ему документы. Либ Глип повертел плотный пергамент, с недоумением взглянул на сложные иероглифы.

— Похоже, он написан на староплюшникском, — проворчал премьер. — Боюсь, я никогда не увлекался мертвыми языками.

— А вы, генерал?

Ретиф протянул бумаги Блевняку. Тот, продолжая хихикать, взглянул на них и вернул Ретифу.

— Увы, нет. Придется поверить вам на слово — и я поверю!

— Прекрасно, — сказал .Ретиф. — Однако есть еще одна небольшая загвоздочка. Джентльмены, больше двух столетий ваши народы занимались вторжениями и контрвторжениями. И это, что вполне естественно, не могло не отразиться на архивных записях. Все, что касается периода войн, там изложено весьма сумбурно, и узнать правду почти невозможно. Однако, джентльмены, надеюсь, не станете отрицать, что противоборствующие народы в ходе конфликта поменялись планетами. Вы, блурты, — кивок в сторону Блевняка, — оккупировали родную планету глоев, а вы, глои, — быстрый взгляд на Либ Глипа, — захватили территорию блуртов!

Оба противника кивнули: один — весело, другой — мрачно.

— Однако мне придется внести одно небольшое уточнение, — продолжил Ретиф. — Дело в том, что вы поменялись не планетами, а названиями.

— А?

— Что вы сказали?

— Это истинная правда, — серьезно заявил Ретиф, — Генерал, вы и ваши войска являетесь прямыми потомками глоев. А ваш народ, господин премьер, является достойным наследником великого духа блуртства..

VII

— Но это же ужасно! — простонал генерал Блевняк. — Половину жизни я потратил на то, чтобы привить своим парням правильное отношение к глоям. Как я смогу теперь смотреть им в глаза?!

— Я — блурт?! — содрогнулся Либ Глип. — И все же, — добавил он негромко, — мы были охранниками, а не заключенными. Думаю, нас сильно утешит мысль, что мы не являемся потомками и типичными представителями преступных элементов…

— Преступные элементы! — презрительно расхохотался Блевняк. — Клянусь Пудом, сэр, я охотнее отнесу себя к потомкам благородных жертв продажных лакеев тоталитарного режима, чем признаюсь в родстве с кучкой наймитов надзирателей!

— Лакеев, да? Думаю, именно так свора растяпистых воров–карманников должна относиться к потомственным слугам закона и порядка.

— Спокойно, джентльмены. Я уверен, что эти мелкие разногласия можно уладить и мирным…

— Ага, так вот где развесистая клюква зарыта! — прокаркал Блевняк. — Вы вынесли этот древний сор из нашей избы в беспочвенной надежде, что тем самым заставите нас прекратить вражду!

— Ну что вы, генерал. Ни в коем случае! — вежливо отверг Ретиф столь чудовищное обвинение. — Конечно, вы захотите поменять текст своих листовок и продолжить крестовый поход. Но, боюсь, одними листовками вам не обойтись. Придется обменяться планетами.

— Что такое?

— Никуда не денешься, генерал. ДКЗ, конечно же, не останется равнодушным к тому, что все население двух миров обречено влачить жалкое существование, будучи изгнанниками со своих планет. Я уверен, что смогу договориться, и ДКЗ выделит транспортные корабли для переселения…

— Погодите, — вмешался Либ Глип. — Вы что, собираетесь репатриировать нас… э–э… блуртов на Плюшник I и отдать Плюшник П этим подлым… э–э… глоям?

— Если исключить ваше необъективное определение глоев, вы совершенно точно обрисовали ситуацию.

— Стоите–стойте! — влез теперь Блевняк. — Неужели вы думаете, что я соглашусь остаться на этом сгустке пыли? С моим–то синуситом?

— А мне жить в таком болоте? — Либ Глип ткнул в сторону уже полностью взошедшего на небо диска планеты, где в лучах отдаленного светила гостеприимно блестели реки и горы, моря и континенты. — Пуд вас побери, да моя же астма убьет меня за три недели! Именно из–за нее я всегда предпочитал молниеносные рейды длительным, затяжным операциям!

— Джентльмены, спокойствие, только спокойствие. Я не думаю, что в ДКЗ захотят стать причиной гибели двух столь тесно и плодотворно сотрудничающих государственных деятелей…

— Э… как вы сказали, сотрудничающих? — осторожно поинтересовался Блевняк.

— Генерал, ну вы же прекрасно понимаете, согласие — есть продукт при полном непротивлении сторон, — красиво изложил Ретиф. — А если у вас начальник, который нетерпеливо дышит вам в затылок, то, как бы доброжелательно ни были настроены его подчиненные, согласия им не видать, как своих ушей. Однако если утром посол Злокусни сможет показать инспекторам вашу мирную планету, то это заметно повлияет на его настроение, и, скорее всего, он отложит эвакуацию жителей для более подробного изучения проблемы.

— Но… но как быть с моим танковым ударом сразу на двух флангах? — запинаясь, запротестовал генерал. — Высочайшее достижение всей моей военной карьеры!..

— А мой замечательно скоординированный — раз–два и в дамки! — контрудар?! — запричитал Либ Глип. — Я на два месяца отказался от гольфа, лишь бы разработать такой логичный план!

— Я человек азартный, в запале могу зайти очень далеко, — продолжал давить Ретиф. — И охваченный горячкой объявления перемирий, способен даже забыть опубликовать свои исторические изыскания.

— Гм, — Блевняк покосился на оранжевого премьера. — И, кроме того, будет довольно сложно за столь короткий срок вбить антиблуртовские настроения в моих солдат.

— Согласен. Я без труда могу предсказать, что и у моих ребят еще достаточно долго будет сохраняться привязанность к глоянским обычаям, — поддержал коллегу иб Глип.

— Но я, конечно же, оставляю за собой право пользоваться броневиком, — пробормотал генерал. — А также персональной подводной лодкой, транспортником и всеми вертолетами, скакунами, моноциклами и паланкином для пересеченной местности.

— Думаю, буду просто обязан устраивать Ежегодные Военные Игры, поддерживая на высшем уровне форму войск, — высказался Либ Глип и взглянул на генерала. — Мы даже могли бы разработать нечто вроде плана совместных маневров, только чтобы дать новобранцам опыт боевых действий.

— А что, неплохая идея, Глип. Я мог бы даже побороться за кубок для одномоторных истребителей.

— Ха! С моей маленькой красоткой ничто не может сравниться, особенно когда она входит в ближний бой.

— Джентльмены, я думаю, детали мы можем отложить на потом, — сказал Ретиф. — Мне пора возвращаться в посольство. Да, кстати, надеюсь, что ваше совместное официальное заявление будет сделано до выхода газет.

— Ну… — Блевняк посмотрел на Либ Глипа. — Учитывая обстоятельства…

— Думаю, мы сможем что–нибудь написать, — хмуро согласился с ним Либ Глип.

— Я подкину вас в посольство на броневике, — предложил Блевняк, — Ретиф, мой мальчик, вы сейчас увидите, как он идет по ровной местности…

VIII

В розовом свете зари обдуваемые легким ветерком, Злокусни и сотрудники Посольства стояли на посадочном поле и ждали, когда из космолета ДКЗ снизойдет на землю Плюшника II группа дородных, осанистых чиновников.

— Ну что ж, Гектор, — сказал старший инспектор, окинув взором безукоризненно вылизанный космодром. — Похоже на то, что, возможно, некоторые из тех слухов, которые нам довелось услышать касательно серьезных заминок в процессе переговоров по разоружению, были не совсем верны.

Злокусни вежливо усмехнулся.

— Совершенно обычное, я бы даже сказал, рутинное дело. От меня потребовалось просто уронить несколько слов в слуховые органы некоторых государственных мужей, а дальше все пошло само собой. Найдется не столь уж много местных полководцев, которые могут устоять перед тончайшими намеками Злокусни.

— В самом деле, Гектор, я думаю, настало время предложить твою кандидатуру на более ответственный пост. Я уже довольно давно положил на тебя глаз…

Старший инспектор, заботливо окруженный присными, направился к выходу. Стоявший рядом с Ретифом высохший древний глой в полосатой мантии печально покачал головой.

— Это было нечестно, Ретиф, выпросить помилование у юного Либ Глипа. У меня ведь там, в книгохранилище, бывает не так уж много волнительных моментов.

— Теперь все изменится к лучшему, — уверил старика Ретиф. — Думаю, вы можете надеяться, что в ближайшее время в вашей библиотеке появятся читатели.

— О, мальчик мой! — воскликнул хранитель древностей. — Я мечтал об этом долгие годы! Множество классных юных студентов обоих полов приходят ко мне и пытаются умаслить старика, чтобы он дал им надежные шпаргалки! О сладкие видения!.. Спасибо тебе, вьюнош, спасибо! Уже вижу приход новых, светлых времен!..

Старик торопливо заковылял прочь.

— Джейм, — Мэгнан дернул Ретифа за рукав. — До меня дошло множество самых разнообразных слухов о том, как было заключено перемирие. Надеюсь, ваше отсутствие вчера вечером в канцелярии никоим образом не было связано с различными похищениями заложников, кражами, незаконными вторжениями, оскорблениями действием, нападениями, шантажом, отказами от данного обещания и прочими отступлениями от дипломатических норм, которые, как утверждает молва, произошли прошлым вечером?

— Мистер Мэгнан, что за нелепое предположение? — Ретиф. вытащил из кармана листок бумаги, сложенный в виде веера, и разорвал его на клочки.

— Извините, Ретиф. Я должен был убедиться. Между прочим, вы сейчас порвали, случаем, не староплюшниковский ли манускрипт?

— Это? Конечно же, нет. Старое меню из китайского ресторанчика, на которое наткнулся, копаясь в секретных архивах. — Он выбросил клочки в мусорный ящик.

— А–а. Кстати о меню — не хотите ли перед утренней встречей с инспекторами по–быстрому перекусить со мной? Посол собирается провести с ними стандартную пятичасовую вводную беседу, а потом устроить короткий осмотр бухгалтерских архивов…

— Спасибо, нет. Либ Глип пригласил меня испытать одну из новых моделей истребителей. Вон тот красный самолет, новенький, только что с завода.

— Ну что тут скажешь, он премьер–министр, и вы должны всячески ублажать его. — Мэгнан покосился на Ретифа. — Признаюсь честно, я кое–чего не понимаю. Как вам удается устанавливать столь дружеские отношения с этими большими шишками, хоть ваши служебные обязанности ограничены подготовкой докладов в пяти экземплярах?

— Думаю, это благодаря тому, что при встречах с ними я веду себя совершенно раскрепощенно, избегая всяческих протокольных условностей.

Ретиф помахал рукой и направился через взлетное поле туда, где, сверкая в лучах утреннего солнца, его ждал маленький самолет.

 

Политика

«..Преданные своему делу профессиональные полевые сотрудники Корпуса были выше того, чтобы позволять внешнему виду партнеров мешать выполнению своих профессиональных обязанностей, и неослабно применяли просвещенные концепции, разработанные в ШК Корпуса глубоко и далеко мыслящими группами Высшего Уровня, беспрестанно трудившимися в подземных пещерах, выковывая дух дружбы между разумными существами. Действенность тесных культурных связей вкупе с дружной работой миссии была крайне эффективно продемонстрирована преданным исполнением своих обязанностей административным помощником Иоландой Мойл, и. о. консула на Гроаке, укрепившей достойное и заслуженное положение Корпуса, основы которого заложил ее предшественник консул Ваффл…»

Т. VII, катушка 98, 488 г. а. э. (2949 г. н. э.)

— «Консул Земных Штатов, — диктовал Ретиф, — свидетельствует о своем почтении и т. п. Министерству культуры Гроакской Автономии и, в связи с присланным вышеупомянутым министерством приглашением посетить сольный концерт интерпретирования гримас, имеет честь выразить глубокое и искреннее сожаление ввиду невозможности…»

— Вам никак нельзя отвергать это приглашение, — решительно воспротивилась административный помощник фройляйн Мойл. — Я переделаю так: «с удовольствием принимает».

Ретиф выдохнул облачко сигарного дыма.

— Фройляйн Мойл, — напомнил он, — за последнюю пару недель я пережил шесть легких концертов, четыре покушения на камерную музыку и Бог знает сколько разных фольклорных ансамблей. С тех пор, как я здесь нахожусь, у меня не было ни секунды свободного времени.

— Это вовсе не повод обижать гроаков, — резко сказала фройляйн Мойл. — Консул Ваффл никогда бы…

— Ваффл отбыл отсюда три недели назад, — напомнил Ретиф. — Оставив руководить земной миссией меня.

— Хм! — бросила фройляйн Мойл, отключая диктопринтер. — Я, безусловно, не знаю, под каким предлогом отказать министру.

— Да забудьте вы о предлогах, просто скажите ему, что меня там не будет. — Он встал.

— Вы уходите? — поправила очки фройляйн Мойл. — Мне нужно, чтобы вы подписали несколько важных писем.

— Что–то не припоминаю, чтобы я диктовал сегодня какие–то письма, — усомнился Ретиф, надевая легкий плащ.

— Я составила их за вас. Они именно таковы, какими их захотел бы видеть консул Ваффл.

— Вы что, писали за Ваффла все его письма, фройляйн Мойл?

— Консул Ваффл был человек крайне занятый, — чопорно ответила фройляйн Мойл. — Он вполне доверял мне.

— Поскольку я отныне сокращаю культурную программу, то буду не столь занят, как мистер Ваффл.

— Хм! Можно мне спросить, где вы будете, если что–то произойдет?

— Я отправляюсь в Архив Министерства иностранных дел. Фройляйн Мойл моргнула за толстыми линзами очков.

— С какой целью?

Ретиф задумчиво посмотрел на нее и сказал:

— Вы пробыли на Гроа четыре года, фройляйн Мойл. Что стояло за государственным переворотом, который привел к власти нынешнее правительство?

— Я, ясное дело, не встревала в…

— А что вам известно насчет того земного крейсера, исчезнувшего где–то в этих краях лет десять назад?

— Господин Ретиф, это именно те вопросы, которых мы избегаем касаться в разговорах с гроаками. Искренне надеюсь, что вы не собираетесь открыто вторгаться…

— Почему бы и нет?

— Гроаки очень чувствительный народ. Они не принимают с распростертыми объятиями инопланетных копателей в грязном белье. С их стороны достаточно любезно вообще позволить нам загладить тот факт, что земляне как–то подвергли их глубокому унижению.

— Вы имеете в виду, когда прибыли искать крейсер?

— Лично мне стыдно за примененную тогда тактику произвола. Этих невинных созданий допрашивали с пристрастием, словно настоящих преступников. Мы стараемся не бередить эту рану, господин Ретиф.

— Однако крейсер так и не нашли, не правда ли?

— Уж во всяком случае, не на Гроа,

— Спасибо, фройляйн Мойл, — поблагодарил Ретиф и кивнул. — Я вернусь прежде, чем вы закроете офис.

Когда он закрыл дверь, на тощем лице административного помощника пролегли морщины мрачного неодобрения.

Глядя сквозь зарешеченное окошечко, бледнолицый гроак страдальчески вибрировал горловым пузырем.

— В Архив не входить, — слабо произнес он, — Отрицание разрешения. Глубокое сожаление архивариуса.

— Важность моей задачи здесь, — настаивал землянин, с трудом выговаривая звуки горлового языка гроаков. — Мой интерес к местной истории.

— Невозможность доступа для инопланетянина. Уйти тихо.

— Необходимость мне войти.

— Определенные инструкции архивариуса, — голос гроака поднялся до шепота. — Не настаивать больше. Бросить эту мысль!

— Ладно, кащей, я понимаю, когда меня обыгрывают, — сказал по–земному Ретиф и передразнил: — Проявлять осторожность.

Выйдя на улицу, он на мгновение остановился в задумчивости, глядя на покрытые глубокой резьбой оштукатуренные фасады без окон, тянущиеся вдоль всей улицы, а затем двинулся в сторону Генерального Консульства Земли. Встречающиеся на улице немногочисленные гроаки украдкой посматривали на него и спешили свернуть в сторону при его приближении. По упругой мостовой катили, тихо попыхивая, хрупкие паровые автомобили на высоких колесах. Воздух был чист и прохладен. А в офисе наверняка ждет фройляйн Мойл с очередным списком жалоб. Ретиф изучил резьбу над одной из открытых дверей. Сложный узор, выделенный розоватой краской, указывал, если он не ошибался, на гроакский эквивалент бара. Ретиф решил заглянуть туда.

Бармен–гроак, проворно выдававший глиняные горшки с местными алкогольными напитками из бара–ямы в центре помещения, заметил Ретифа и застыл, не закончив движения, с металлической трубкой в руках над дожидающимся своей очереди горшком.

— Прохладительный напиток, — сказал по–гроакски Ретиф, присаживаясь на корточки у края ямы. — Опробовать истинное гроакское зелье.

— Не наслаждаться моими скромными предложениями, — промямлил гроак. — Боль в пищеварительных мешочках. Выражать сожаление.

— Не беспокоиться, — ответил Ретиф. — Налить его и предоставить мне решать, нравится ли.

— Буду сцапан блюстителями порядка за отравление иностранца. — Бармен огляделся в поисках поддержки, но нигде не нашел ее. Клиенты–гроаки смотрели куда угодно, только не на него, да и вообще потихоньку расходились.

— Выбрать на твой вкус, — сказал Ретиф, кидая массивный золотой в автомат выдачи блюд. — Пожать щупальце.

— Достать клетку, — призвал сбоку тонкий голос. — Показывать этот урод.

— Задохнуться в верхнем мешочке, — прошипел бармен, вытягивая все свои глаза в сторону пьяного. — Молчать, помет трутней.

— Глотать сам свой яд, раздатчик отравы, — прошептал пьяный. — Найти надлежащую клетку для этого сбежавшего из зоосада кошмара.

Он пошатнулся в сторону Ретифа:

— Показывать этого урода на улицах, как всех прочих уродов. Небось видел много уродов вроде меня, не так ли? — заинтересовавшись, оживленно спросил Ретиф.

— Говорить разборчиво, вонючий инопланетянин, — выдал гневную тираду пьяный.

Бармен что–то неразборчиво шепнул, и двое ближайших клиентов, подойдя к пьяному, взяли его за руки и помогли добраться до дверей.

— Добыть клетку, — вопил разбушевавшийся алкаш. — Держать животных там, где им место…

— Я передумал, — сказал Ретиф бармену. — Чертовски благодарен, но Должен теперь спешить.

Он проскользнул в дверь, последовав за пьяным. Гроаки–добровольцы, отпустив скандалиста, поспешили вернуться в бар. Ретиф подошел поближе и посмотрел на шатающееся создание.

— Сгинь, урод, — прошептал гроак.

— Быть корешами, — предложил Ретиф. — Быть добрым к глупым животным.

— Сволочь, тебя на скотобойню, дурно пахнущая иностранная живность.

— Не сердиться, душистый туземец, — попросил Ретиф. — Разрешить мне быть тебе добрым приятелем.

— Бежать, пока я не отделать тебя тростью!

— Выпить вместе.

— Не выносить такой наглости. — Гроак двинулся на Ретифа, тот попятился.

— Пожать руки, — настаивал землянин. — Быть корешами.

Гроак потянулся было цапнуть его, но промахнулся. Одинокий прохожий пугливо обогнул их, опустив голову, и шмыгнул прочь. Ретиф, отступая в узкую поперечную улочку, излагал местному дебоширу дальнейшие предложения дружбы, и пьяный в ярости последовал за ним. Тут Ретиф быстро обошел его кругом, ухватил за воротник и рванул. Гроак с треском упал навзничь. Ретиф встал над ним. Упавший туземец приподнялся, но консул Земных Штатов поставил ему ногу на грудь и толкнул.

— Никуда не уходить несколько минут, — ласково попросил он. — Оставаться прямо здесь и вести долгую приятную беседу.

— Вот и вы наконец! — глянула на Ретифа поверх очков фройляйн Мойл. — Вас ждут два джентльмена. Гроакских джентльмена!

— Слуги государства, как мне представляется. Новости разлетаются, как на крыльях. — Ретиф снял плащ. — Это избавляет меня от необходимости почтить МИД еще одним визитом.

— Что вы натворили? Не буду от вас скрывать, они, похоже, очень расстроены.

— Уверен, не будете. Идемте… Да, и захватите с собой аппарат для официальной записи.

Двое носивших тяжелые шоры гроаков, со сложными орнаментами на гребнях — символом их высокого ранга, поднялись, когда в помещение вошел Ретиф. И, как он отметил, ни тот, ни другой не сочли нужным вежливо щелкнуть жвалами. Спору нет, они были взбешены.

— Я — Фисс, из Земного отдела Министерства иностранных дел, — представился на шепелявом, но все же вполне понятном земном более высокий гроак. — Разрешите представить вам Шлуха, из Внутренней Безопасности.

— Садитесь, господа, — предложил Ретиф. Те снова уселись. Фройляйн Мойл неуверенно потопталась, а потом нервно присела на краешек стула.

— Ах, мы так рады… — начала было она.

— Оставьте, — оборвал её Ретиф. — Эти господа пришли сюда сегодня вовсе не чаи распивать.

— Верно, — продребезжал Фисс. — Откровенно говоря, господин консул, я получил самое что ни на есть тревожное сообщение. И попрошу Шлуха официально зачесть его еще раз.

Он кивнул шефу полиции.

— Час назад, — доложил Шлух, — в госпиталь был доставлен гроакский гражданин, пострадавший от серьезной контузии. При допросе данного лица выяснилось, что на него напал и избил его иностранец, а точнее — землянин. Оперативно произведенное моим департаментом следствие установило, что описание преступника почти полностью совпадает с внешность земного консула…

Фройляйн Мойл ахнула, выпучив глаза.

— Вы слышали когда–нибудь, — вкрадчиво осведомился Ретиф, не сводя глаз с Фисса, — о земном крейсере МКК «Великолепный» , который пропал без вести в этом секторе девять лет назад?

— Уж в самом деле, вы переходите все границы! — воскликнула, подымаясь, фройляйн Мойл. — Я умываю руки…

— Как угодно, главное — продолжайте запись, — отрезал Ретиф.

— Я не стану участвовать…

— Вы станете делать то, что вам приказывают, фройляйн Мойл, — спокойно сказал Ретиф. — А я приказываю вам сделать официально скрепленную печатью запись этого разговора.

Фройляйн Мойл села.

Фисс негодующе запыхтел, раздувая горловой пузырь.

— Вы вскрываете старую рану, господин консул. Это напоминает нам об определенных беззакониях, творимых землянами, жертвами которых мы стали несколько лет назад.

— Чушь, — заявил Ретиф. — Такая песенка проходила с моими предшественниками, но мне она режет слух.

— Мы потратили столько усилий, — не выдержала фройляйн Мойл, — стремясь загладить тот ужасный эпизод в наших взаимоотношениях, а вы…

— Ужасный? Как я понимаю, земной «Мироблюститель» остановился достаточно далеко от Гроа и отправил на планету делегацию, чтобы задать несколько вопросов. Та получила какие–то странные ответы и осталась немножко пораскапывать дальше. Покопавшись с неделю, она отбыла восвояси. Несколько обидно для вас, гроаков, если вы, конечно, были невиновными…

— Если! Конечно! — возмущенно выпалила фройляйн Мойл.

— В самом деле, «если», — слабый голос Фисса дрожал. — Я должен протестовать против ваших инсинуаций…

— Приберегите свои протесты, Фисс. Вам потребуется дать кое–какие объяснения, и мне думается, ваша байка будет недостаточно хороша.

— Это вы должны дать объяснения насчет того избитого и покалеченного гражданина…

— Не избитого вовсе, а всего лишь слегка стукнутого, чтобы освежить ему память.

— Значит, вы признаете…

— И это к тому же подействовало. Он много чего вспомнил, выказав при этом добрую волю.

Фисс поднялся; Шлух последовал его примеру.

— Я буду просить, чтобы вас немедленно отозвали, господин. консул. Если бы не ваш дипломатический иммунитет, я бы…

— Почему правительство, Фисс, пало сразу после того, как Оперативная Тактическая Группа нанесла свой визит, а ведь это было еще до прибытия первой дипломатической миссии землян?

— Это внутреннее дело. — закричал Фисс во всю силу слабых гроакских легких. — Новый режим проявил предельную дружественность в отношении вас, землян; он превзошел самого себя…

— …держа в неведении консула Земли и его штат, — закончил за него Ретиф. — То же относится к тем немногим земным бизнесменам, кому вы дали визы. Эта постоянная карусель культмассовых мероприятий, никаких светских контактов за пределами дипломатических кругов, никаких разрешений на поездки для посещения отдаленных округов или вашего спутника.

— Хватит! — жвалы у Фисса так и дрожали от расстройства. — Я не могу больше говорить об этом деле.

— Вы будете со мной говорить. Или через пять дней здесь будет разговаривать эскадра «Мироблюстителей», — пригрозил Ретиф.

— Вы не можете… — ахнула фройляйн Мойл.

Ретиф перевел немигающий взгляд на женщину. Та захлопнула рот. Гроаки сели.

— Ответьте–ка мне вот на какой вопрос, — обратился Ретиф к Шлуху. — Несколько лет назад, а точнее — девять, здесь проходил небольшой парад. Захватили, по случаю, знаете ли, несколько курьезного вида существ и, после того как их упрятали в надлежащие клетки, показали благородной гроакской публике. Провезли по улицам. Несомненно, очень полезно для просвещения народа. Весьма культурное шоу. Однако, вот странное дело с этими животными, они носили одежду и, кажется, общались друг с другом. В целом очень забавная выставка. Так вот, скажите мне, Шлух, что случилось с этими шестью землянами после того, как парад закончился?

Фисс приглушенно квохтнул, а затем быстро заговорил со Шлухом по–гроакски. Шлух, втянув глаза, съежился в кресле.

Фройляйн Мойл открыла было рот, но затем с лязгом захлопнула его.

— Как они умерли? — резко бросил Ретиф. — Вы перерезали им глотки, расстреляли, схоронили живьем? Какой забавный конец вы им уготовили? Быть может, исследовательский?! Вскрыть их и посмотреть, что заставляет их орать…

— Нет! — охнул Фисс. — Я должен сразу же исправить это ужасное ложное впечатление.

— Кой черт ложное впечатление, — с горечью сказал Ретиф. — Это были земляне; простой наркодопрос извлечет это из любого гроака, присутствовавшего на параде.

— Да, — сознался Фисс слабым голосом. — Это правда, они были земляне. Но никого из них не убивали…

— Они живы?

— Увы, нет. Они… умерли.

— Понимаю, — произнес Ретиф. — Просто взяли да умерли.

— Мы, конечно же, пытались сохранить им жизнь; но мы не знали, что они едят…

— Выяснить это было бы не так уж трудно.

— Они заболели, — сказал Фисс. — Один за другим…

— С этим вопросом мы разберемся позже, — решил Ретиф. — А сейчас мне нужны еще сведения. Где вы их раздобыли? Где вы спрятали корабль? Что случилось с остальным экипажем? «Заболели» еще до парада?

— Больше никого не было! Заверяю вас, абсолютно никого!

— Погибли при аварийной посадке?

Никакой аварийной посадки не было. Корабль приземлился цел и невредим, к востоку от города. З–з… земляне не пострадали. Мы, естественно, испугались их; они были для нас такими странными. Мы раньше никогда не видели таких существ.

— Они сошли с корабля, паля из всех орудий, так, что ли?

— Орудий? Нет, никаких орудий не…

— Ага, тогда, значит, подняли руки, так ведь, попросили помочь? Ну вы им и помогли, конечно, — помогли умереть.

— Откуда же нам знать? — простонал Фисс.

— Вы хотите сказать, откуда же вам знать, что через несколько месяцев появится разыскивающая их эскадра? Это вызвало шок, не так ли? Держу пари, вам пришлось посуетиться, припрятывая корабль и затыкая всем рты. Еле успели, да?

— Мы боялись, — сказал Шлух. — Мы — народ простой. Мы испугались странных существ из чужого судна. Мы их не убивали, но считали, что оно и к лучшему, что они… не выжили. Потом, когда появились боевые корабли, мы осознали свою ошиб–ку, но боялись признаться. Мы устранили своих виноватых руководителей, скрыли случившееся и… предложили свою дружбу. Мы пригласили вас установить дипломатические отношения. Верно, мы совершили промах, тяжелый промах. Но мы ведь и постарались исправить…

— Где корабль?

— Корабль?

— Что вы с ним сделали? Он слишком велик, чтобы просто бросить его и забыть. Где он?

Двое гроаков переглянулись.

— Мы желаем показать вам искренность своего раскаяния, — сказал Фисс. — И покажем вам корабль.

— Фройляйн Мойл, — распорядился Ретиф. — Если я не вернусь через разумный промежуток времени, передайте эту запись в Штаб–квартиру Сектора, скрепив печатью.

Он встал и посмотрел на гроаков.

— Ну что ж, идемте, господа, — предложил он.

Ретиф пригнулся, Проходя под тяжелыми бревнами, крепившими вход в пещеру, и пригляделся в полумраке к изогнутому борту опаленного космосом судна.

— Здесь есть какое–нибудь освещение? — спросил он. Гроак щелкнул выключателем, вспыхнуло слабое голубоватое сияние. Ретиф обошел по высоким деревянным мосткам корпус, внимательно изучая корабль. Под лишенными линз «глазами» сканнера зияли отверстиями пустые орудийные платформы. Сквозь дыры в полу входного шлюза была видна замусоренная палуба. Неподалеку от носа яркими блестящими вкраплениями дюралесплава были выведены слова: «МКК ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ Б. НОВАЯ ЗЕМЛЯ».

— Как же вам удалось затащить его сюда? — поинтересовался Ретиф.

— Его приволокли сюда с места посадки, милях в девяти от пещеры, — ответил более тонким, чем когда–нибудь, голосом Фисс–Это естественная расселина, и судно просто опустили в нее и насыпали крышу.

— Как же вы умудрились так заэкранировать его, что детекторы не смогли уловить его присутствия?

— Здесь повсюду вокруг богатые железные руды, — махнул рукой Фисс–Мощные жилы практически чистого металла.

— Давайте зайдем внутрь.

Вперед прошел Шлух с переносной лампой, а за ним и вся группа зашла в корабль. Ретиф поднялся по трапу и оглядел рубку управления. Толстый слой пыли покрывал палубу; стойки, где располагались противоперегрузочные кресла; пустые пульты; разбросанные повсюду срезанные болты и части крепления обшивки; обрывки проволоки и бумаги. Там, где горелки срезали тяжелую экранировку защитных покрытий, металл потускнел от тонкого налета ржавчины. Повсюду стоял слабый запах тлена и запустения.

— Грузовой отсек… — начал Шлух.

— Этого вполне достаточно, — отказался Ретиф. Гроаки молча вывели его обратно через туннель на свет раннего вечера. Когда они поднялись по склону к паровому автомобилю, к Ретифу подошел Фисс.

— Надеюсь, это в самом деле положит конец затянувшемуся несчастному делу, — сказал он. — Теперь, когда все показано полностью, честно и откровенно…

— Можете пропустить все это, — сказал Ретиф. — Вы опоздали на девять лет. Как я понимаю, когда с вами связалась Оперативная Тактическая Группа, экипаж был еще жив. Вы предпочли скорее убить их или дать им умереть, чем пойти на риск признаться в содеянном.

— Мы были виноваты, — стал жалко оправдываться Фисс–Теперь мы исправились и желаем лишь дружбы.

— «Великолепный» был тяжелым крейсером, примерно в двадцать тысяч тонн, — Ретиф мрачно посмотрел на чиновника МИДа. — Где он, Фисс? Вам не удастся отмазаться стотонной спасательной шлюпкой.

Фисс так сильно выдвинул стебельки глаз, что отвалилась одна из шор.

— Я ничего не знаю о… о… — горловой пузырь гроака бешено пульсировал, когда тот пытался сохранить спокойствие. — Мое правительство не намерено больше терпеть никаких дальнейших обвинений, господин консул, — выговорил наконец он. — Я был с вами предельно искренен. Я даже закрыл глаза на ваше оскорбительное вмешательство в дела, не входящие, собственно, в сферу вашей компетентности. Мое терпение подошло к концу.

— Где корабль? рявкнул Ретиф. — Похоже, вы так ничему и не научились и по–прежнему убеждены, что можете все спрятать и забыть об этом деле. Уверяю вас, так не выйдет.

— Сейчас мы вернемся в город, — сказал Фисс–Больше я ничего сделать не могу.

— Можете и сделаете, Фисс, — пообещал ему Ретиф. — Я намерен докопаться до правды.

Фисс быстро заговорил со Шлухом. Шеф полиции сделал знак четырем вооруженным констеблям, и те двинулись, окружая землянина.

Ретиф поглядел на Фисса и дружелюбно посоветовал:

— Даже и не пытайтесь. Только увязнете еще глубже. Фисс гневно щелкнул жвалами, все пять стебельков его глаз агрессивно склонились к Ретифу.

— Из уважения к вашему дипломатическому статусу, землянин, я оставлю без внимания ваши оскорбительные намеки, — сказал своим тонким голосом Фисс. — Мы немедленно возвращаемся в город.

Ретиф посмотрел на четырех полицейских.

— Разумеется, — согласился он. — Деталями мы займемся позже.

Фисс последовал за ним в машину и уселся — жесткий, как палка, — на противоположном конце сиденья.

— Рекомендую вам держаться как можно ближе к своему Консульству, — произнес Фисс–Советую выбросить из головы эти фантазии и наслаждаться культурными аспектами жизни на Гроаке. Особенно я бы не рисковал выезжать из города или проявлять излишнее любопытство к делам, касающимся только гроакского правительства.

На переднем сиденье Шлух смотрел прямо вперед, без всяких комментариев. Машина подскакивала и покачивалась на узком шоссе, дребезжа разболтанными рессорами. Ретиф, вслушиваясь в мерное пыхтение мотора, молчал.

— Фройляйн Мойл, — обратился к административному помощнику Ретиф. — Я хочу, чтобы вы внимательно выслушали то, что я сейчас скажу вам. Мне теперь придется действовать очень быстро, чтобы захватить врасплох охранников–гроаков.

— Я, безусловно, не понимаю, о чем вы говорите, — отрезала фройляйн Мойл, остро глядя из–под толстых линз.

— Если послушаете, то, возможно, выясните, — пообещал Ретиф. — Я не могу понапрасну терять время, фройляйн Мойл, у меня его вообще нет. Они не ожидают немедленных шагов, надеюсь, и это может дать нужную мне свободу действий.

— Вы по–прежнему тверды в намерении раздуть проблему из того инцидента, — фыркнула фройляйн Мойл. — Я действительно едва ли могу винить гроаков: народ они неискушенный, чужаков раньше никогда не встречали.

— Вы очень многое готовы простить, фройляйн Мойл. Но меня волнует не случившееся девять лет назад. Меня больше интересует и тревожит происходящее сейчас Я же сказал вам, что гроаки спрятали только спасательную шлюпку. Неужели вам не понятно, что отсюда вытекает? У шлюпки дальность полета невелика, а это значит, что где–то поблизости должен быть и сам крейсер. И я хочу знать где.

— Гроаки тут совершенно ни при чем. Это очень культурный, мягкий и обходительный народ. Вы можете нанести непоправимый вред образу землянина, если будете настаивать…

— Мы зря теряем время, — перебил Ретиф, подходя к письменному столу, открывая ящик и вынимая тонкоствольный игломет.

— За этим кабинетом следят не очень тщательно, если я разбираюсь в гроаках. Думается, я вполне сумею ускользнуть от них.

— Что вы собираетесь делать… этим? — уставилась на игломет фройляйн Мойл. — Что, во имя всего…

— Гроаки не станут зря терять времени и уничтожат в своих досье все документы, относящиеся к этому делу. Я, пока не поздно, должен извлечь всю доступную информацию. Если я буду сидеть сложа руки, дожидаясь официальной комиссии расследования, то та не найдет ничего, кроме вежливых улыбок.

— Вы с ума сошли! — Административный помощник Мойл встала, повизгивая и дрожа от возмущения. — Вы просто какой–то… какой–то…

— Мы с вами в тяжелом положении, фройляйн Мойл. По логике гроаков наиболее естественным следующим шагом будет убрать нас обоих, так как мы — единственные, кто знает, что произошло на самом деле. Фисс чуть было не решился на это сегодня днем, но я сблефовал и заставил его отступить — на данный момент.

Фройляйн Мойл визгливо рассмеялась.

— Ваши фантазии окончательно завладели вами, — выдохнула она. — Вот уж и впрямь нам грозит опасность — но только со стороны вашей больной психики! Убрать меня! Ну надо же, а? Никогда не слышала ничего нелепей.

— Оставайтесь в этом кабинете и заприте дверь на особый консульский замок. В торговом автомате есть еда и питье. Советую вам сделать запас, пока ваши друзья не перекрыли снабжение. Никого не впускать, ни под каким предлогом. Я буду поддерживать с вами связь по наручному телефону.

— Что вы намерены сделать?

— Если я не сумею вернуться, передайте официальную запись сегодняшнего разговора вместе с теми сведениями, которые я смог собрать. Пошлите их с пометкой «воздух». А потом сообщите о сделанном гроакам и держитесь крепче. Думаю, с вами будет все в порядке. Ворваться сюда силой нелегко, и в любом случае они не станут усугублять положение, убив вас очевидным способом. Войска могут подоспеть сюда через неделю.

— Я не стану делать ничего подобного! Гроаки очень любезны со мной! Вы… явившийся сюда после стольких наших отчаянных усилий хулиган! Настроенный разрушать.

— Если вы от этого чувствуете себя лучше, вините во всем меня, — великодушно разрешил Ретиф. — Но, надеюсь, вы не будете настолько глупы, чтобы доверять им.

Он надел плащ и открыл дверь,

— Я вернусь через пару часов, — пообещал Ретиф. Когда он закрыл за собой дверь, фройляйн Мойл молча глядела ему вслед.

До рассвета оставался еще час, когда Ретиф сумел подобрать комбинацию к особому консульскому замку и вошел в затемненный рабочий кабинет. Дремавшая в кресле фройляйн Мойл, вздрогнув, проснулась. Она увидела Ретифа, поднялась, включила свет и обернулась, уставясь на него во все глаза.

— Что, во имя всего… Где вы были? Что случилось с вашей одеждой?

— Немного испачкался, не беспокойтесь. — Ретиф подошел к столу, открыл ящик и положил игломет обратно.

— Где вы были? — повторила вопрос фройляйн Мойл. — Я оставалась здесь.

— Рад это слышать, — отозвался Ретиф. — Надеюсь, вы также запаслись едой и водой из автомата. Мы окопаемся здесь по меньшей мере на неделю.

Он записал в блокнотик несколько цифр.

— Включите отправитель официальных сообщений. У меня длинная передача для Штаб–квартиры Сектора.

— Вы намерены сказать мне, где были?

— Прежде я должен отправить сообщение, фройляйн Мойл, — резко бросил Ретиф и добавил: — Я был в МИДе. Позже расскажу вам все.

— В такой–то час? Там же никого нет.

— Совершенно верно. Фройляйн Мойл ахнула.

— Вы хотите сказать, что вломились туда? Взломали дверь в здание МИДа?

— Именно так, — спокойно подтвердил Ретиф. — А теперь…

— Это абсолютный беспредел, — заявила фройляйн Мойл. — Слава небесам, я уже…

— Включайте передатчик!

— Я уже включила, господин Ретиф! — отрезала фройляйн Мойл. — Я только ждала, когда вы вернетесь.

Она повернулась к передатчику и нажала несколько кнопок. Экран осветился, и на нем появилось колеблющееся изображение далекого собеседника.

— Он наконец здесь, — доложила экрану фройляйн Мойл и победоносно посмотрела на Ретифа.

— Вот и хорошо, — одобрил Ретиф. — Думаю, гроаки не смогут выбить нас из эфира, но…

— Я выполнила свой долг, господин Ретиф. Прошлой ночью, как только вы покинули кабинет, я представила в Штаб–квартиру Сектора полный доклад о ваших действиях. Любые мои возможные сомнения насчет правильности этого решения полностью рассеялись тем, что вы только что мне рассказали.

Ретиф посмотрел на нее долгим пристальным взглядом.

— Вы проявили себя трудолюбивой девушкой, фройляйн Мойл. Вы упомянули об убитых здесь шестерых землянах?

— Это не имеет никакого отношения к вашему дикому поведению. Должна сказать, что за все годы работы в Корпусе я никогда не сталкивалась со столь ужасной и менее всего подходящей для дипломатической работы личностью, как ваша.

Взрывом статических помех затрещал экран — десятисекундная пауза в передаче закончилась.

— Господин Ретиф, — строго обратился человек с экрана. — Советник Никчемни, ОДС–1, зампомзав секретаря Сектора. Я получил доклад о вашем поведении, что вынуждает меня освободить вас от выполнения обязанностей консула. Вплоть до выводов следственной группы вы будете…

Протянув руку, Ретиф выключил устройство связи. Победоносное выражение на лице у фройляйн Мойл растаяло.

— Как вы посмели? Что это значит?

— Если бы я стал слушать дальше, то мог бы услышать нечто такое, что не смог бы проигнорировать. А я в данный момент не могу себе этого позволить. Послушайте, фройляйн Мойл, — продолжил он серьезным тоном. — Я нашел пропавший крейсер. Он…

— Я слышала, как советник освободил вас от дипломатических обязанностей!

— А я слышал, как он сказал, что намерен меня освободить от них, фройляйн Мойл. Но до тех пор, пока я не выслушаю и не подтвержу устный приказ, он не имеет силы. Если я неправ, он и так добьется моей отставки. Если же я прав, то это временное отстранение крайне помешает.

— Вы не подчинились законному начальству. Теперь здесь руковожу я, — фройляйн Мойл шагнула к устройству местной связи. — Я намерена сообщить гроакам об этом ужасном деле и выразить свои глубочайшие…

— Не прикасайтесь к пульту управления, — приказал Ретиф. — Подите и сядьте вон в том углу, где я смогу держать вас под наблюдением. Я намерен сделать официальную запись для передачи в Штаб–квартиру и вызвать вооруженную Оперативную Тактическую Группу. А потом будем просто ждать.

И, не обращая больше никакого внимания на ярость административного помощника, Ретиф принялся наговаривать на магнитофон сообщение.

Затренькала местная связь. Фройляйн Мойл вскочила и уставилась на аппарат.

— Действуйте, — разрешил Ретиф. — Ответьте им.

На экране появилось изображение гроакского чиновника.

— Иоланда Мойл, — начал тот без всякой преамбулы. — От имени и по поручению министра иностранных дел Гроакской Автономии я настоящим аккредитую вас Земным консулом на Гроа в соответствии с рекомендациями, переданными моему правительству непосредственно из Земной Штаб–квартиры. И требую от вас, как от консула, предоставить господина Дж. Ретифа, бывшего консула, для допроса в связи с нападением на двух блюстителей порядка и незаконным проникновением в архив Министерства иностранных дел.

— Это… это, — начала заикаться фройляйн Мойл. — Да, конечно… Я хочу выразить свои глубочайшие сожаления…

Ретиф поднялся, подощел к аппарату и помог фройляйн Мойл посторониться.

— Слушай внимательно, Фисс, — сказал он. — Твой блеф не прошел. Вы не войдете, а мы не собираемся выходить. Ваш камуфляж действовал девять лет, но теперь с этим раз и навсегда покончено. Предлагаю вам не терять голову и удержаться от искушения еще больше ухудшить дело.

— Мисс Мойл, — ответил Фисс–Отряд блюстителей порядка находится перед вашим консульством. Вы явно в руках опасного сумасшедшего. Гроаки, как всегда, желают только дружбы с землянами, но…

— Не утруждайте себя, — оборвал его Ретиф, — Вы прекрасно знаете, что было в тех досье, какие я просмотрел этим утром.

Ретиф обернулся на внезапно раздавшийся сзади звук. Фройляйн Мойл находилась у двери и тянулась к запору замка.

— Нет! — Ретиф прыгнул… но слишком поздно. Дверь распахнулась, ив помещение ввалилась толпа гребенчатых гроаков, оттолкнувших в сторону фройляйн Мойл и нацеливших на Ретифа пистолеты–распылители. Вперед протолкнулся шеф полиции Шлух.

— Не пытайтесь применить насилие, землянин, — предупредил он. — Я не могу обещать, что сумею удержать своих людей.

— Вы вторглись на суверенную земную территорию, Шлух, — спокойно указал Ретиф. — Предлагаю вам немедленно удалиться тем же путем, что и вошли.

— Их пригласила сюда я, — вмешалась фройляйн Мойл. — Они находятся здесь, выполняя мое недвусмысленное пожелание.

— Да? Вы уверены, что хотите зайти так далеко, фройляйн Мойл? Отряд вооруженных гроаков в Консульстве?

— Консул — вы, мисс Иоланда Мойл, — сказал Шлух, — Разве не будет лучше всего, если мы удалим этого больного субъекта в безопасное место?

— Да, безусловно, — признала фройляйн Мойл. — Вы совершенно правы, господин Шлух. Пожалуйста, препроводите господина Ретифа в его апартаменты в этом здании.

— Не советую вам нарушать мою дипломатическую неприкосновенность, Фисс, — сказал Ретиф.

— Как глава миссии, — спокойно парировала фройляйн Мойл, — я настоящим временно отказываю в неприкосновенности господину Ретифу.

Шлух с готовностью извлек ручной магнитофон.

— Будьте добры повторить ваше заявление, сударыня, официально, — попросил он, — Я не желаю, чтобы потом возникли какие–нибудь проблемы.

— Не будьте дурой! — призвал Ретиф. — Неужели вы не видите, во что ввязываетесь? Сейчас самое время разобраться, на чьей вы стороне.

— Я на стороне простого приличия!

— Да, вас здорово надули. Эти тины скрывают…

— Вы думаете, все женщины дуры, не правда ли, господин Ретиф? — Она повернулась к шефу полиции и заговорила в услужливо подставленный им микрофон.

— Эта отмена незаконна, — заявил Ретиф. — Консул здесь я, какие бы до вас ни дошли слухи. И это дело откроется, несмотря на все ваши усилия, так что не добавляйте к списку гроакских зверств вторжение в Консульство и похищение консула.

— Возьмите этого человека, — приказал Шлух, и к Ретифу подошли двое высоких гроаков, нацелив пистолеты ему в грудь.

— Твердо решили повеситься, да? — поинтересовался Ретиф. — Что ж, надеюсь, что у вас, по крайней мере, хватит ума не трогать эту бедную дуру.

Он небрежно указал через плечо большим пальцем на фройляйн Мойл.

— Она ничего не знает. У меня не хватило времени сообщить ей последнюю информацию. Она считает вас сонмом ангелов.

Один из полицейских размахнулся и ударил Ретифа рукоятью пистолета–распылителя в челюсть. Ретиф налетел на другого гроака, тот подхватил его и толкнул вперед. Рубашка землянина окрасилась кровью. Фройляйн Мойл вскрикнула: Шлух визгливо рявкнул по–гроакски на конвоира, а затем повернулся, холодно взглянув на новоиспеченного консула.

— Что сказал вам этот человек?

— Я… э… ничего. Я отказалась слушать его бредни.

— Он ничего вам не говорил о… якобы имевшем место… участии…

— Я же сказала вам, — резко ответила фройляйн Мойл. Она оглядела лишенные выражения лица гроаков, а затем опять посмотрела на кровь, залившую рубашку Ретифа.

— Он ничего мне не говорил, — прошептала она. — Клянусь…

— Оставьте эту тему, ребята, — посоветовал гроакам Ретиф. — Пока окончательно не испортили хорошее впечатление,

Шлух долгий миг смотрел на фройляйн Мойл, а затем повернулся.

— Пошли, — скомандовал он и, оглянувшись на фройляйн Мойл, небрежно бросил: — Не покидайте этого здания вплоть до дальнейшего уведомления.

— Но… я же консул Земли.

— Для вашей собственной безопасности, сударыня. Народ очень возбужден этим ужасным избиением гроакского гражданина каким–то… чужаком.

— Пока, Иоланда, — попрощался Ретиф, — Вы сыграли действительно хитроумно.

— Вы… вы ведь запрете господина Ретифа в его апартаментах? — спросила фройляйн Мойл.

— Все, что будет делаться с ним теперь, внутреннее дело гроаков, мисс Мойл. Вы сами сняли с него защиту своего правительства.

— Я не имела в виду…

— И не пытайтесь передумывать, — порекомендовал Ретиф. — Такие мысли могут сделать вас несчастной.

— Вы сами не оставили мне выбора. Мне требовалось думать о высших интересах Службы.

— Полагаю, ошибка тут моя. Я думал о высших интересах трех сотен людей на борту земного крейсера.

— Ну хватит, — оборвал его Шлух. — Уведите этого преступника.

Шеф полиции сделал знак рукой.

— Марш! — приказал он Ретифу и, церемонно повернувшись к фройляйн Мойл, с издевкой сказал: — Приятно было иметь с вами дело, сударыня.

Как только полицейский автомобиль завелся и отъехал, блюститель порядка на переднем сиденье обернулся и посмотрел на Ретифа.

— Немного поразвлечься с ним, а потом убить, — решил он.

— Сперва устроить показательный суд, — воспротивился Шлух.

Автомобиль, качаясь и подпрыгивая, свернул за угол и, пыхтя, двигался мимо изукрашенных фасадов, выдержанных в пастельных тонах.

— Провести суд, а потом малость поразвлечься, — настаивал страж порядка.

— Глотать яйца в собственном холме, — вступил в разговор Ретиф. — Совершать еще одну глупую ошибку.

Шлух поднял короткий церемониальный жезл и ударил Ретифа по голове. Тот помотал головой, напрягаясь.

Полицейский, сидевший на переднем сиденье рядом с водителем, повернулся и ткнул дулом пистолета–распылителя в ребра дипломату.

— Не делать никаких движений, иноземец, — предупредил он. Шлух снова поднял жезл и, примерившись, старательно ударил Ретифа второй раз. Землянин обмяк.

Автомобиль, качнувшись, в очередной раз стал заворачивать, и Ретиф съехал на шефа полиции.

— Убрать это животное, — начал было Шлух, но его голос оборвался в тот момент, когда рука Ретифа, метнувшись вперед и схватив за горло, сдернула гроака на пол. Когда конвоир слева ринулся на землянина, Ретиф провел апперкот, трахнув полицейского головой о дверцу. Подхватив выпавший из рук конвоира пистолет, Ретиф сунул его прямехонько в жвалы гроаку на переднем сиденье.

— Сунуть свой пугач назад на сиденье — осторожно — и бросить его, — приказал он.

Водитель нажал на тормоза, а затем круто развернулся, пытаясь выстрелить. Ретиф треснул гроака дулом пистолета по голове.

— Не сводить стеблей глаз с дороги, — велел он. Водитель вцепился в руль и съежился, прижимаясь к стеклу, следя одним глазом за Ретифом, а остальными за дорогой.

— Заводить эту штуку, — скомандовал землянин. — Продолжать двигаться.

На полу зашевелился Шлух, Ретиф наступил на него и хорошенько надавил, вернув в прежнее положение. Рядом с Ретифом заворочался блюститель порядка, и землянин столкнул его с сиденья на пол. Держа одной рукой пистолет–распылитель, он вытер другой с лица кровь. Машина, яростно пыхтя, подскакивала на ухабистой дороге.

— Твоя смерть, землянин, будет не легкой, — пообещал на земном Шлух.

— Не тяжелее, чем в моих силах, — отозвался Ретиф. — А теперь заткнись, я хочу подумать.

Автомобиль, миновав последнее из украшенных рельефами зданий гроаков, мчался теперь среди обработанных полей.

— Притормозить здесь, — распорядился Ретиф. — Свернуть на эту обочину.

Шофер подчинился, и автомобиль запрыгал по немощеной поверхности, а затем осторожно въехал задним ходом в гущу высоких стеблей.

— Остановить тут. — Автомобиль замер, выпустив пар, и стоял, подрагивая, пока разогретая турбина работала вхолостую.

Ретиф открыл дверцу, сняв ногу со Шлуха.

— Сесть, — приказал он. — Вы двое спереди слушать внимательно.

Шлух сел, массируя горло.

— Трое вылезать здесь. Старый добрый Шлух оставаться и послужить мне шофером. Если у меня возникать нервное ощущение, будто вы меня преследовать, я его выбросить.

Он перешел на земной:

— А при высокой скорости картина получится довольно неприглядная. Так что, Шлух, прикажи им сидеть тихо до темноты и думать не сметь о поднятии тревоги. Ты знаешь, мне было бы крайне неприятно увидеть, как ты кокнешься и растечешься по всей проезжей части.

— Порвать свой горловой мешочек, зловонный зверь! — прошипел по–гроакски Шлух.

— Сожалею, у меня его нет, — Ретиф сунул пистолет под ухо Шлуху. — Ну, давай, приказывай им, Шлух. Я ведь, в крайнем случае, и сам могу вести машину.

— Делать все, как говорит иностранец: оставаться в укрытии до темноты, — распорядился Шлух.

— Всем на выход, — скомандовал Ретиф. — И захватите особой вот это. — Он ткнул в лежавшего без сознания гроака. — Шлух перебраться на сиденье водителя! Остальным остаться там, где мне их видно.

Ретиф следил, как гроаки молча выполнили инструкции.

— Отлично, Шлух, — тихо произнес Ретиф. — Поехали. Вези меня в Гроакский Космопорт самым коротким маршрутом, какой только проходит через город, и хорошенько постарайся не делать никаких внезапных движений.

Сорок минут спустя Шлух аккуратно подрулил к охраняемым часовым воротам в укрепленной ограде, окружавшей военный сектор Гроакского Космопорта.

— Не поддавайся никаким бурным порывам и не пытайся изображать из себя героя, — прошептал Ретиф, когда к машине подошел гребенчатый гроак в военной форме. Шлух в бессильной ярости заскрежетал жвалами.

— Трутень–мастер Шлух, из Внутренней Безопасности, — прохрипел он. Часовой накренил глаза в сторону Ретифа.

— Гость Автономии, — добавил Шлух. — Давать мне проехать или сгнить на этом самом месте, дурак?

— Проезжать, трутень–мастер, — испуганно прошептал часовой. Когда автомобиль, дергаясь, отъехал, он все еще пялился на Ретифа.

— Ты, можно считать, уже прибит колышками на холме в ямах удовольствия, землянин, — посулил Шлух на земном. — Зачем ты сунулся сюда?

— Заезжай–ка туда, в тень вышки, и остановись, — не отвечая на вопрос, приказал Ретиф.

Шлух подчинился. Ретиф некоторое время изучал шеренгу из четырех стройных кораблей, чьи силуэты четко вырисовывались на фоне ранних предрассветных цветов неба.

— Которая из этих шлюпок готова к запуску? — потребовал ответа Ретиф.

Шлух развернул все пять глаз в желчном взгляде.

— Это челночные суда, у них нет мало–мальски приличной дальности полета. Это тебе ничем не поможет.

— Отвечай на вопрос, Шлух, а то опять получишь пистолетом по башке.

— Ты не похож на других землян, ты — бешеный пес!

— Грубый набросок моего характера мы сделаем позже, если не возражаешь. Они заправлены топливом? Ты знаешь здешние порядки: эти челноки только что сели или это ряд кораблей, готовых к взлету?

— Да. Все заправлены топливом и готовы к взлету.

— Надеюсь, ты прав, Шлух, потому что нам с тобой предстоит подъехать и забраться в один из них. И если он не взлетит, я убью тебя и попробую взлететь на следующем. Поехали.

— Ты с ума сошел. Я же сказал, у этих шлюпок вместимость не больше ста тонн; их применяют только для рейсов на спутник.

— Да ладно, плюнь ты на детали. Давай–ка вот попробуем первую в ряду.

Шлух выжал сцепление, и паровой автомобиль покатил, лязгая и дребезжа, к шеренге кораблей.

— Только не в первую, — сказал вдруг Шлух. — Вероятней всего, топливом будет заправлена последняя. Но…

— Хитроумный кузнечик, — усмехнулся Ретиф. — Подъезжай к входному порту, выскакивай и подымайся прямо на борт. Я буду сразу за тобой.

— У трапа часовой. Пароль…

— Снова ты за свое. Просто взгляни на него погрознее и скажи что надо. Я думаю, техника тебе известна.

Автомобиль проехал под кормой первой шлюпки, потом второй. Пока никакой тревоги не было поднято. Обогнув третью, Шлух со скрежетом затормозил, и они оказались прямо у открытого порта последнего в ряду судна.

— Вылезай, — скомандовал Ретиф. — И проделай все поживее.

Шлух выбрался из машины. Когда часовой вытянулся по стойке смирно, зашипел на него и стал подниматься по тралу. Часовой, с отвисшими от удивления жвалами, посмотрел на Ретифа.

— Иноземец! — произнес он, извлекая пистолет–распылитель из поясной кобуры. — Стоять на месте, мясолицый.

Поднявшийся выше Шлух обернулся.

— Стоять смирно, помет трутней, — проскрипел по–гроакски Ретиф.

Часовой подпрыгнул, замахал глазными стебельками и снова вытянулся по стойке смирно.

— Кругом! — прошипел Ретиф. — К чертям отсюда — марш!

Гроак, совершенно обалдевший, затопал по трапу. Ретиф, перепрыгивая через две ступеньки, взлетел наверх и захлопнул за собой люк.

— Рад, что ваши ребята немного знакомы с дисциплиной, Шлух, — заметил землянин. — Что ты ему сказал?

— Я только…

— Впрочем, неважно. Так или иначе, мы на борту. Подымайся в рубку.

— Что вам известно о гроакских военных судах?

— Почти все: данное судно — зеркальная копия захваченной вами спасательной шлюпки. Я могу им управлять. Подымайся.

Ретиф последовал за Шлухом в тесную рубку управления.

— Пристегнись, Шлух, — приказал Ретиф.

— Это безумие. Топлива у нас хватит только для полета на спутник, да и то в один конец; мы не сможем ни выйти на орбиту, ни снова приземлиться. Взлетать на этой шлюпке — верная смерть. Отпустите меня. Обещаю вам неприкосновенность.

— Если мне придется привязывать тебя самому, я могу, по ходу дела, нечаянно попортить тебе голову.

Шлух заполз на кушетку и пристегнулся.

— Сдайтесь! — призвал он со слезой в голосе. — Я позабочусь, чтобы вас восстановили в должности — с почетом! Гарантирую охранное свидетельство…

— Даю отсчет, — сказал Ретиф, включая автопилот.

— Это смерть! — завизжал Шлух.

Загудела автоматика, затикал таймер, защелкали реле. Ретиф расслабился на амортизационной подушке. Шлух шумно дышал, пощелкивая жвалами.

— Вот от этого–то я в свое время и сбежал, — хрипло прошептал он, — перейдя во Внутреннюю Безопасность. Это не самая хорошая смерть.

— Всякая смерть — нехорошая смерть, — рассудительно заметил Ретиф. — К тому же я пока это и не планирую.

На пульте вспыхнул красный огонек, и занимавшийся день взорвался ревом дюз. Корабль задрожал и поднялся в воздух. Даже сквозь грохот двигателя Ретиф расслышал, как стонет Шлух.

— Перигелий, — автоматически констатировал гроак. — Теперь начинаем долгое падение назад,

— Не совсем, — поправил его Ретиф, нахмурившись и окидывая взглядом приборы. — По моим расчетам, у нас еще восемьдесят пять секунд лета до входа в атмосферу.

— Мы даже не достигнем поверхности, — скорбно произнес Шлух. — Эти точки на экране — ракеты–перехватчики. Нас ждет рандеву в космосе, Ретиф. В своем безумии да будете вы довольны.

— Они отстали от нас на пятнадцать минут, Шлух. Оборона у вас расхлябанная.

— Никогда мне больше не зарываться в серые пески Гроака, — терзался Шлух.

Ретиф не сводил глаз с циферблата.

— Теперь уже в любую секунду, — тихо произнес он. Шеф Внутренней Безопасности скосил глазные стебельки.

— Чего вы ищете? — Ретиф напрягся.

— Следите за экраном, — предложил он.

Шлух посмотрел. Через координатную сетку быстро двигалась расплывчатая светящаяся точка.

— Что это та…

— Позже.

Шлух следил, как Ретиф переводил взгляд с одной стрелки на другую.

— Как…

— Ради вашей же собственной головы, Шлух, вам лучше надеяться, что это сработает. — Землянин щелкнул клавишей вызова.

— 2396?ТР–42 Г, говорит консул Земных Штатов на Гроа. Нахожусь на борту Гроак 902, захожу на вас в орбитальной плоскости, в точке с координатами 91/54/942. Вы меня слышите? Прием.

— Вы сошли с ума от отчаяния? — прошептал Шлух. — Вы кричите в черную пустоту вакуума…

— Склей себе жвалы, — огрызнулся, напряженно вслушиваясь в потрескивание эфира, Ретиф. Было слышно лишь слабое гудение фонового звездного шума. Ретиф повторил вызов.

— Возможно, они слышат, но не в состоянии ответить, — пробормотал он себе под нос, щелкая клавишей. — 2396, у вас есть сорок секунд для перехвата меня буксирным лучом, прежде чем я проскочу мимо.

— Взывать в бездну, — недоумевал Шлух. — Взы…

— Посмотрите на экран оптического обнаружения.

Шлух повернул голову: на фоне звездного тумана смутно вырисовывалась громадная, темная и безмолвная масса.

— Это же корабль! — выговорил он, — Чудовищный корабль…

— Он самый, — подтвердил Ретиф. — Отправился с Новой Земли девять лет и несколько месяцев назад, выполняя обычное картографическое задание. Пропавший крейсер, МКК «ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ».

— Невозможно, — прошипел Шлух. — Эта громадина несется по глубокой кометной орбите.

— Правильно, и именно сейчас крейсер пролетает с разворотом как раз рядом с Гроаком.

— Вы думаете совместить орбиты с этим брошенным судном? Без запаса энергии? Встреча наша будет жаркой, если у вас такое намерение.

— Мы не должны столкнуться, пройдем примерно в пяти тысячах ярдах от их борта.

— С какой целью, землянин? Ну, нашли вы свой пропавший корабль, а дальше что? Стоит ли мимолетный взгляд на него и сознание своей правоты той смерти, какой мы погибнем?

— Возможно, они не умерли.

— Не умирать? — Шлух от волнения перешел на гроакский. — Почему я не умереть в норе своей юности? Почему у меня не лопнуть горловой мешочек, прежде чем я отправиться на корабле с безумным чужаком?!

— 2396, поторопитесь, — призвал Ретиф. Динамик все так же равнодушно потрескивал. Темное изображение на экране проплыло дальше, теперь уменьшаясь.

— Прошло девять лет, а этот сумасшедший говорит с ними как с живыми! — неистовствовал Шлух. — Они же девять лет как мертвы, а он по–прежнему продолжает разговаривать с ними!

— Еще десять секунд, — тихо произнес Ретиф в микрофон, — и мы выйдем за пределы досягаемости. Поживее, ребята.

— В этом и заключался ваш план, да? — вернулся к землянину Шлух. — Вы сбежали с Гроа и рискнули всем, ухватившись за эту тоненькую ниточку?

— А долго ли я протянул бы в гроакской тюрьме?

— Долго–предолго, мой дорогой Ретиф. — прошипел Шлух, — Под лезвием художника.

Внезапно корабль задрожал, и его что–то потянуло, прижав обоих пассажиров к кушеткам. Шлух зашипел, когда ремни врезались ему в тело. Челнок тяжело занесло, развернув задом наперед. Давление ускорения все нарастало. Шлух охнул и визгливо завопил:

— Что… это… такое?..

— Похоже, — ответил Ретиф, — что нам хоть в чем–то повезло.

— При втором нашем прохождении мимо Гроа, — рассказывал офицер с изможденным лицом, — они чем–то в нас запустили. Понятия не имею, как оно проскочило мимо наших экранов. Попадание пришлось прямо в корму и вывело из строя главный трубопровод. Я немедленно подал полную мощность на аварийные экраны и передал наши координаты по скаттеру. Они должны были бы попасть во все приемники в радиусе парсека. Ничего! А потом полетел передатчик. Я, конечно, поступил по–дурацки, отправив шлюпку на планету, но мне даже в голову не могло прийти…

— В некотором смысле вам повезло, что вы это сделали, капитан. Она стала для меня единственной нитью в этом деле.

— После этого они пытались прикончить нас несколько раз. Но при полной мощности на экранах никакие из имеющихся у них погремушек повредить нам не могли. Тогда они призвали нас капитулировать.

Ретиф кивнул.

— Как я понимаю, у вас не возникло такого искушения?

— Больше, чем вы думаете. На первом витке мы залетели достаточно далеко. Потом, возвращаясь, мы вычислили, что должны врезаться в планету. В качестве последнего средства мне пришлось бы снять энергию с экранов и попытаться подправить орбиту рулевыми двигателями, но бомбардировка шла весьма основательная. Думаю, такой номер у нас бы не прошел. К счастью, мы пронеслись мимо и снова направились в космос. У нас появился очередной трехлетний период передышки. Не воображайте, будто я не подумывал бросить полотенце на ринг.

— Почему же вы этого не сделали?

— Только потому, что имеющиеся у нас сведения очень важны. Запасы на борту немалые, хватит, если понадобится, еще на десять лет. Я знал: раньше или позже исследовательское еудно Корпуса найдет нас.

Ретиф прочистил горло.

— Рад, что вы не отступились От своего решения, капитан. Даже отсталая планета, вроде Гроа, может поубивать массу народу, ежели взбесится.

— Не знал я другого, — продолжал капитан. — Того, что мы на нестабильной орбите. На этом витке мы весьма сильно углубимся в атмосферу и через шестьдесят дней вернемся к планете навсегда. Полагаю, на этот раз гроаки будут готовы к встрече с нами.

— Не удивительно, что они держались так стойко. Им почти удалось отмазаться.

— А теперь вы здесь, — констатировал капитан. — Девять лет, а про нас не забыли. Я всегда верил, что мы можем рассчитывать на…

— Теперь с этим все кончено, капитан. Вот это и есть самое главное.

— Домой… После девяти лет…

— Мне хотелось бы взглянуть на упомянутые вами пленки, — попросил Ретиф. — Те, где засняты базы на спутнике.

Капитан с энтузиазмом выполнил его просьбу, и уже через минуту Ретиф следил за развертывающейся панорамой, являющей мертвую поверхность крошечной луны, — такой, какой ее увидел «Великолепный» девятью годами ранее. Ряд за рядом одинаковые корпуса отбрасывали длинные тени, выдержанные в резких черно–белых тонах, на выщербленную металлическую поверхность спутника,

— Они подготовили тот еще сюрприз. Должно быть, ваш визит нагнал на них страху, — заметил Ретиф.

— Теперь они совершенно должны быть готовы к запуеку! Все–таки девять лет…

— Задержите этот кадр, — внезапно попросил Ретиф. — Что это за рваная черная линия там, на равнине?

— По–моему, это трещина. Кристаллическая структура, знаете ли.

— У меня появилось нечто, могущее стать идеей, — сказал Ретиф. — Прошлой ночью я ознакомился с кое–какими секретными досье в МИДе. В их числе встретился и доклад о ходе накопления запасов расщепляющихся материалов. Тогда мне это показалось маловразумительным. Теперь картина ясна. Где северный конец этой расселины?

— Вот тут… в верхней части кадра.

— Если я сильно не ошибаюсь, там у них основной склад атомных бомб. Гроаки любят упрятывать все под землю. Интересно, что сделает с ними прямое попадание пятидесятимегатонной ракеты?

— Если там у них ядерный арсенал, — сказал капитан, — то мне бы очень хотелось провести такой эксперимент.

— Вы сможете туда попасть ракетой?

— У меня на борту пятьдесят ракет. И если даже я буду выпускать их просто по очереди, то они должны перегрузить защиту. Да, я смогу это сделать.

— Расстояние не слишком велико?

— Это были самые современные модели экстракласса, — зло улыбнулся капитан. — С видеонаведением. Мы можем зарулить их в бар и припарковать на табурет у стойки.

— А что вы скажете, если мы попробуем это сделать прямо сейчас?

— Я давно хотел обрести определенную мишень, — ответил капитан.

Полчаса спустя Ретиф усадил Шлуха на сиденье перед экраном.

— Вот это вот расширяющееся облачко пыли было когда–то спутником Гроа, — заботливо уведомил он его. — Похоже, с ним что–то случилось.

Шеф Внутренней Безопасности изумленно уставился на изображение.

— Очень жаль, — посочувствовал Ретиф. — Но, впрочем, он же не представлял собой ничего ценного, не правда ли, Шлух?

Шлух, выпучив все пять глаз, пробормотал что–то невразумительное.

— Всего лишь голый кусок железа, Шлух, как меня заверили в МИДе, когда я запросил сведения.

— Я желал бы, чтобы вы, Ретиф, держали своего пленника подальше от меня, — сказал капитан. — У меня просто руки чешутся взять его за глотку.

— Ну что вы, Шлух искренне хочет помочь, капитан. Он был плохим парнем, но у меня такое ощущение, что теперь он раскаялся и хотел бы сотрудничать с нами, особенно принимая во внимание грядущее прибытие земного крейсера и облако пыли вон там, — показал Ретиф.

— На что это вы намекаете?

— Капитан, вам осталось полетать еще с недельку, связаться с крейсером, когда тот прибудет, попросить его взять вас на буксир, и вашим бедам — конец. Когда в определенных кругах прокрутят ваши пленки, сюда заявятся Силы Мира и низведут Гроа до субтехнического культурного уровня, установив систему контроля, чтобы надежно гарантировать отсутствие у Гроа каких–либо новых экспансионистских замыслов, хотя теперь, с исчезновением сподручного железного рудника в небе, он вряд ли может сильно напакостить кому бы то ни было.

— Совершенно верно, но…

— С другой стороны, вот решение, которое я мог бы назвать дипломатическим подходом.

После подробного разъяснения Ретифа капитан с сомнением посмотрел на него.

— Я–то готов, — согласился он. — А вот как насчет вашего парня?

Ретиф повернулся к Шлуху. Гроак содрогнулся, втянув стебельки глаз.

— Я это сделаю, — слабо произнес он.

— Отлично! Капитан, если вы распорядитесь доставить передатчик с челнока, то я позвоню еще одному приятелю, по имени Фисс, из МИДа, — Он повернулся к Шлуху. — И когда я свяжусь с ним, Шлух, вы сделаете все точно так, как я вам сказал, — или в столице Гроа будут диктовать свою волю земные Миротворцы.

— Если говорить совершенно откровенно, Ретиф, — заявил советник Никчемни, — я совершенно сбит с толку. У меня создалось впечатление, что господин Фисс из Министерства иностранных дел почти болезненно горячо расточал вам похвалы. Он, кажется, так и горит желанием оказать вам хоть какую–нибудь любезность. В свете обнаруженных мной определенных свидетельств крайне непротокольного поведения с вашей стороны, это довольно трудно понять.

— Мы с Фиссом многое пережили вместе. Теперь мы хорошо понимаем друг друга.

— У вас нет совершенно никаких причин для самодовольства, Ретиф, — строго указал Никчемни. — Фройляйн Мойл вполне оправданно доложила о вашем поведении. Конечно, знай она, что вы помогали господину Фиссу в его чудесной работе, то, я в этом не сомневаюсь, несколько изменила бы свой доклад. Вам следовало бы ей довериться.

— Фисс хотел сохранить все в тайне — на случай, если дело не выгорит. Вы же знаете, как это бывает.

— Конечно. И как только фройляйн Мойл оправится от нервного потрясения, ее будет ждать неплохое повышение. Девушка более чем заслуживает его за многолетнюю непоколебимую приверженность политике Корпуса.

— Непоколебимую, — повторил Ретиф. — С этим я воистину готов согласиться.

— Еще бы вам не согласиться, Ретиф. Вы ведь не проявили себя должным образом в этом задании. Я организую ваш перевод; вы вызвали отчуждение у слишком многих местных жителей.

— Но, как вы только что сказали, Фисс высоко отзывается обо мне…

— Верно. Но я говорю о культурной интеллигенции. Данные фройляйн Мойл неопровержимо показывают, что вы намеренно оскорбили множество влиятельных групп, бойкотируя…

— У меня нет слуха, — признался Ретиф. — Для меня гроак, дующий в носовую свистульку, остается всего лишь гроаком, дующим в носовую свистульку.

— Надо приноравливаться к местным эстетическим ценностям. Научитесь принимать партнеров такими, какие они есть на самом деле. Из некоторых ваших замечаний, процитированных фройляйн Мойл в докладе, определенно явствует, что вы совершенно не уважали гроаков. Но как же вы ошиблись! Все это время они беспрестанно трудились для спасения тех храбрых ребят, оказавшихся в смертельной ловушке на борту потерявшего управление космического Летучего Голландца. Они продолжали упорствовать даже тогда, когда мы сами забросили поиски и отступились. А когда они открыли сей кошмарный факт — что вывело его из строя столкновение с их же спутником, то сделали этот величественный жест, беспрецедентный по своей щедрости. По сто тысяч кредитов золотом каждому члену экипажа — в знак горячего гроакского сочувствия. Так что ваша ошибка совершенно непростительна!

— Щедрый жест, — пробормотал Ретиф.

— Надеюсь, Ретиф, это происшествие послужит вам хорошим уроком. Все–таки, ценя полезную роль, сыгранную вами в даче господину Фиссу советов по процедурной части для помощи в поисках, на этот раз я воздержусь от рекомендации понизить вас в должности. Мы закроем глаза на это дело и сохраним вам безупречную репутацию. Но в будущем я буду внимательно следить за вами.

— Нельзя завоевать сердца всех, — философски изрек Ретиф.

— Вам лучше упаковать свои вещи, вы отправитесь с нами завтра утром. — Никчемни собрал бумаги в ровную стопку. — Сожалею, что факты не дают мне возможности представить о вас более лестный доклад. Мне хотелось бы рекомендовать вам повышение, наряду с фройляйн Мойл.

— Ничего, — утешился Ретиф. — У меня есть мои воспоминания.

 

Дворцовый переворот

«.«Зачастую мастерство, проявленное опытными главами земных миссий при анализе местных политических течений, давало этим преданным своему делу работникам высшего дипломатического эшелона возможность добиться реализации коммерческих программ Корпуса при условиях, казалось бы, непреодолимой враждебности. Виртуозное лавирование посла Кродфоллера в примирении соперничающих элементов на Петрике добавило нового блеска престижу Корпуса…»

Т. VIII, катушка 8, 489 г. а. э. (2950 г. н. э.)

Ретиф остановился перед высоким, в рост человека, зеркалом, чтобы проверить, правильно ли перекрещиваются четыре пары лацканов, украшавших ярко–красную визитку первого секретаря и консула Земной Миссии.

— Давайте, Ретиф, — поторопил его Мэгнан. — Посол должен сказать сотрудникам несколько слов, прежде чем мы войдем в салон.

— Надеюсь, он не собирается вносить изменений в речь, которую планирует экспромтом произнести, когда Властелин так же экспромтом предложит заключить торговое соглашение, которое они обсуждали последние два месяца.

— Ваша ирония, если не сказать несерьезное отношение, совершенно неуместна, Ретиф, — резко сказал Мэгнан. — Думаю, вы прекрасно понимаете и сами, что именно это и задержало ваше продвижение по служебной лестнице Корпуса.

Ретиф бросил последний взгляд в зеркало.

— Не уверен, что хочу продвинуться. Это будет означать появление новых лацканов.

Посол Кродфоллер, поджав губы, подождал, пока Ретиф с Мэгнаном последними заняли места в окружавшем его кольце земных дипломатов:

— Только одно предостережение, господа. Прежде всего, никогда не забывайте о необходимости нашего отождествления с кастой ненни. Даже намек на панибратство с низшими слоями может означать провал нашей миссии. Помните: здесь, на Петрике, ненни представляют собой власть, и их традиции надо соблюдать, невзирая ни на какие наши личные предпочтения. А теперь идемте, выход Властелина может начаться в любую минуту.

Когда они двинулись к салону, Мэгнан пошел рядом с Ретифом.

— Замечания посла адресовались в основном вам, Ретиф, — сказал он. — Ваша небрежность в подобных вопросах общеизвестна. Естественно, сам я твердо верю в демократические принципы.

— Господин Мэгнан, у вас когда–нибудь возникало ощущение, что здесь происходит много такого, о чем мы даже и не подозреваем?

Мэгнан кивнул.

— Именно так. Вот на это–то и указывал посол Кродфоллер. Нас не должны волновать дела, не волнующие ненни.

— А еще у меня возникло ощущение, что ненни эти не очень–то толковый народ. А теперь давайте предположим…

— Я не падок на предположения, Ретиф. Мы здесь находимся для неукоснительного проведения политики главы миссии. И мне было бы очень неприятно оказаться на месте сотрудника, чье неразумное поведение подвергает опасности соглашение, которое должно быть наконец–то заключено сегодня вечером.

Из–за витой колонны неожиданно вынырнул слуга, несущий поднос с напитками, шарахнулся в сторону, избегая столкновения с дипломатами, вцепился в поднос, не удержал его ровно, и один бокал со звоном отправился на пол. Мэгнан отпрыгнул назад, хлопнув пурпурной тканью штанин. Рука Ретифа метнулась вперед и ловко выровняла поднос. Слуга в ужасе выкатил глаза.

— Я возьму один бокал, раз уж ты здесь, — небрежно произнес Ретиф, выбирая напиток с подноса. — Ничего страшного не случилось, господин Мэгнан просто разогревается перед большим танцем.

Подбежал мажордом–ненни, вежливо потирая руки.

— Какие–то неприятности? Что здесь случилось, достопочтенные, что, что…

— Этот неуклюжий идиот, — брызгал слюной Мэгнан. — Да как он посмел…

— Вы отличный актер, господин Мэгнан, — похвалил Ретиф. — Если бы я не знал о ваших демократических принципах, то подумал бы, что вы действительно разгневаны.

Слуга втянул голову в плечи и шмыгнул прочь.

— Этот малый вызвал ваше недовольство? — пристально поглядел вслед удаляющемуся официанту мажордом.

— Я уронил свой бокал, — сказал Ретиф. — И господин Мэгнан расстроился, так как терпеть не может вида зря пропавшей выпивки.

Ретиф повернулся и оказался лицом к лицу с послом Кродфоллером.

— Я все видел! — прошипел посол. — По милости провидения, Властелин и его свита еще не появились, но могу вас заверить, слуги вас хорошо разглядели. Мне трудно даже вообразить более нененниподобное поведение.

Ретиф изобразил на своем лице выражение глубокого интереса:

— Более нененниподобное, сэр? Не уверен, что я…

— Ба! — прожег взглядом Ретифа посол, — Ваша репутация вас опередила, мистер. Ваше имя связывают со множеством самых экстравагантных происшествий в истории Корпуса. Предупреждаю вас, здесь я не потерплю ничего подобного.

Он повернулся и отошел прочь.

— Дразнить посла — опасная забава, Ретиф, — заметил Мэгнан. Ретиф сделал большой глоток из бокала.

— И все же лучше, чем вообще никаких забав.

— Вы бы полезнее провели время, наблюдая за манерами ненни; честно говоря, Ретиф, вы не совсем удачно вписываетесь в эту группу.

— Буду с вами тоже откровенен, господин Мэгнан. Эта группа вызывает у меня просто–таки нервную дрожь.

— О, допускаю, ненни немного легкомысленны. Но вести дела нам приходится именно с ними. И вы бы внесли свой посильный вклад в общие усилия миссии, если бы расстались со своими довольно надменными манерами. — Мэгнан окинул Ретифа критическим взглядом. — С ростом вам, конечно, ничего не поделать, но разве вы не могли бы чуть–чуть согнуть спину и, может быть, принять более располагающее выражение лица? Просто ведите себя чуть более… э…

— Женственно?

— Именно, — кивнул Мэгнан и остро поглядел на Ретифа. Тот допил свой бокал и поставил его на проносимый мимо поднос.

— Мне лучше удается вести себя женственно, когда я хорошенько нагружаюсь, — сказал он. — Но, боюсь, я не смогу вынести еще одно сорго с содовой. Полагаю, будет ненепниподобным сунуть кредит одному из слуг, попросив шотландского виски.

— Решительно невозможно. — Мэгнан оглянулся на звук, раздавшийся с противоположной стороны зала. — А вот наконец и Властелин…

Ретиф некоторое время наблюдал, как суетятся официанты, принося подносы, нагруженные выпивкой, и унося пустые. Теперь в попойке наступило временное затишье, так как дипломаты собрались вокруг украшенного торжественным париком главы государства и его придворных. Официанты мешкали около служебной двери, глазея на знатных особ. Ретиф неторопливо прогулялся до нее и протиснулся в узкий, отделанный белым кафелем коридор, наполненный запахами кухни. Безмолвные слуги удивленно глазели на него, когда он проходил мимо.

Он подошел к двери на кухню и шагнул внутрь.

Вокруг длинного стола в центре помещения собралась дюжина с чем–то петриков низшей касты. На столе была навалена целая куча разных ножей: хлебных, с длинными лезвиями, кривых разделочных и больших мясницких. Не меньшее количество находилось за поясами или в руках собравшихся. При появлении землянина аборигены пораженно замерли. Толстяк в желтом саронге повара, отвесив челюсть, застыл в немой сцене торжественного вручения двенадцатидюймового ножа для нарезки сыра высокому одноглазому уборщику.

Ретиф бросил один–единственный скучающий взгляд на собравшихся, а затем разрешил своим глазам посмотреть в противоположный угол помещения. Беззаботно насвистывая какой–то мотивчик, он вразвалочку подошел к открытым полкам с выпивкой, выбрал крикливо–зеленую бутылку, а затем, не спеша, направился обратно к двери. Компания, затаив дыхание, следила за ним.

Когда Ретиф уже добрался до двери, та резко распахнулась ему навстречу. В дверях, глядя на него, стоял Мэгнан.

— У меня возникло дурное предчувствие, — заявил он.

— Держу пари, оно, как всегда, блестящее. Вы обязательно должны подробно рассказать мне о нем — в салоне.

— Нет. Расставим все точки над «и» прямо здесь, — отрезал Мэгнан, — Я предупреждал вас…

Голос его оборвался, когда он воспринял наконец сцену вокруг стола.

— После вас, — вежливо подтолкнул Мэгнана к дверям Ретиф.

— Что здесь происходит? — рявкнул Мэгнан. Он уставился на собравшихся и начал было обходить Ретифа, но тот попридержал его.

— Идемте, — повторил Ретиф, подталкивая Мэгнана к коридору.

— Эти ножи! — заголосил Мэгнан. — Да отпустите же меня, Ретиф! Что это вы затеяли, любезные!

Ретиф оглянулся. Толстый повар внезапно сделал неуловимый жест, и собравшиеся растаяли на заднем плане. Повар встал, вскинув руку с зажатым в ней тесаком.

— Закройте двери и ни звука, — тихо приказал он челяди. Мэгнан прижался спиной к Ретифу.

— Бе–бе–жим… — заикнулся он.

Ретиф медленно повернулся и поднял руки.

— Я не очень хорошо бегаю с ножом в спине, — ответил отстойте смирно, господин Мэгнан, и точно выполняйте все его приказы.

— Выведите их черным ходом, — распорядился повар.

— Что он имеет в виду? — забрызгал слюной Мэгнан. — Послушайте, вы…

— Молчать! — почти небрежно обронил повар. Мэгнан ошалело уставился на него, разинув рот, а потом закрыл его.

Двое слуг с ножами подошли к Ретифу и сделали знак, широко усмехаясь:

— Пошли, павлины.

Земляне молча пересекли кухню, вышли через заднюю дверь, остановились по команде конвоиров и стояли, ожидая дальнейшего развития событий. В ночном небе блистали яркие звезды, легкий ветерок шевелил в саду верхушки деревьев. За их спиной о чем–то шептались слуги.

— Ты тоже иди, Дурни, — приказывал повар.

— Да брось ты, давай сделаем это прямо здесь, — отнекивался официант.

— И потащим их вниз?

— А чего тащить–то, бросим их за ограду, всего делов–то.

— Я сказал — в реку. Вас троих и так много для пары пижонов–ненни.

— Они иностранцы, а не ненни. Мы не знаем…

— Значит, они иностранные ненни. Без разницы. Видал я их. У меня здесь на счету каждый человек, так что теперь идите и постарайтесь управиться побыстрее.

— А как насчет рослого парня?

— Этого–то? Он провальсировал на кухню и умудрился вообще ничего не заметить. Но за другим следи в оба.

Понуждаемый острием ножа, Ретиф тронулся по дорожке, двое конвоиров шли позади него с Мэгнаном, а еще один разведывал путь впереди.

Мэгнан придвинулся поближе к Ретифу.

— Послушайте, — прошептал он. — Этот парень впереди… Это, случайно, не тот тип, что уронил бокал? Вину которого вы взяли на себя?

— Он самый, спору нет. Как я замечаю, он больше не выглядит испуганным.

— Вы спасли его от серьезного наказания, — сказал Мэгнан. — Он будет благодарен; он отпустит нас…

— Прежде чем действовать, рассчитывая на это, лучше подумайте о том, как на это посмотрят вон те парни с ножами.

— Ну скажите же ему хоть что–нибудь! — взмолился Мэгнан, — Напомните ему…

Шедший впереди официант замедлил шаг и поравнялся с Ре–тифом и Мэгнаном.

— Эти двое олухов вас побаиваются, — усмехнулся он, ткнув большим пальцем в сторону ребят с ножичками, — Каково, а? Впрочем, они не работали в окружении ненни, как я, и ничего не знают о вас.

— Неужели вы не узнаете этого господина? — обратился к нему Мэгнан. — Он…

— Он оказал мне услугу, — подтвердил слуга. — Как же, как же, помню.

— Что все это значит? — спросил Ретиф.

— Революция. Теперь берем власть мы.

— Кто это — мы?

— Народная Антифашистская Истинно Героическая Ассоциация.

— А для чего все эти ножи?

— Для ненни, ну и для вас, иностранцев, тоже.

— Что вы имеете в виду? — взвизгнул Мэгнан.

— Мы решили перерезать все глотки разом, уберегая себя тем самым от долгой беготни.

— Когда это произойдет?

— Сразу на рассвете, а рассвет наступает рано в это время года. Когда займется день, у кормила власти будет стоять НАФИГА.

— Вам никогда в этом не преуспеть, — заявил Мэгнан. — Несколько слуг с ножиками… Да вас всех схватят и казнят без разговоров.

— Кто, ненни?! — рассмеялся официант. — Да ты, ненни, — просто чудила.

— Но мы не ненни…

— Ладно–ладно, мы наблюдали за вами; вы такие же. Принадлежите к одному классу кровопийц, сидящих на шее у трудового народа.

— Есть же лучшие способы, — лихорадочно говорил Мэгнан. — Это массовое убийство вам ничем не поможет. Я лично позабочусь о том, чтобы ваши жалобы были заслушаны в Суде Корпуса. Могу вас уверить, что тяжелое положение задавленного пролетариата будет облегчено. Равные права для всех.

— Угрозы тебе не помогут, — отозвался официант. — Меня ты не напугаешь.

— Угрозы? Я же обещаю облегчение эксплуатируемым классам Петрика.

— Ты, должно быть, спятил от страха. Пытаешься расшатать систему или еще чего хуже? Ну, ты оригинал!

— Разве не в том заключается цель вашей освободительной революции?

— Слушай, ненни. Нам надоело смотреть, как вы, ненни, получаете все взятки. Мы тоже хотим свою долю. Теперь наша очередь. Какой нам толк управлять Петриком за здорово живешь, если не будет никакой добычи?!

— Вы хотите сказать, что намерены угнетать народ? Но ведь эти люди принадлежат к вашей же группе.

— Группе, шмуппе! Весь риск берем на себя мы; всю грязную работу, опять же, делаем мы. Так что именно мы, а не кто другой, заслуживаем вознаграждения. Думаешь, мы бросаем непыльную работу забавы ради?

— И на таких циничных предпосылках вы основываете свое восстание?

— Постарайся хоть немного напрячь мозги, ненни. Ни по какой иной причине никогда не бывало ни одной революции.

— Кто стоит во главе этого дела? — поинтересовался Ретиф.

— Шоук, шеф–повар.

— Я имею в виду большого босса. Кто указывает Шоуку, что делать?

— А, тогда это Цорн. Осторожней, вот тут мы начнем спускаться по склону. Он скользкий.

— Послушайте, — сказал Мэгнан. — Вы… Это…

— Меня зовут Дурни.

— Господин Дурни, этот человек проявил к вам милосердие, когда мог устроить вам экзекуцию.

— Не останавливайся, ненни. Да, я уже сказал, что благодарен.

— Да, — с трудом сглотнул Мэгнан. — Благородное чувство благодарность.

— Всегда стараюсь отплатить за добрую услугу, — отвечал Дурни. — А теперь осторожненько ступайте по этому волнолому, смотрите не упадите.

— Вы никогда об этом не пожалеете.

— Дальше не надо. — Дурни знаком подозвал одного из ребят с ножом. — Дай–ка мне свой нож, Byг.

Парень передал свой нож Дурни. Воздух был насыщен запахами морского ила и водорослей. Небольшие волны тихо плескались о камни волнолома. Ветер здесь дул чуть сильнее.

— Я знаю отличный удар, — сказал Дурни, — Практически безболезненный. Кто первый?

— Что вы имеете в виду? — переспросил срывающимся голосом Мэгнан.

— Я же сказал, что благодарен, и поэтому выполню все сам. Проделаю работу красиво и чисто. Вы же знаете этих дилетантов: напортачат за милую душу, так что парень носится, орет и забрызгивает всех кровью.

— Я первый, — вызвался Ретиф. Он подошел, задев мимоходом Мэгнана на узком волноломе, резко остановился и вогнал прямой удар Дурни в челюсть.

Длинное лезвие безобидно свистнуло над плечом Ретифа, когда Дурни упал. Ретиф ухватил одного из слуг, как раз оставшегося без ножа: одной рукой за горло, а другой — за ремень; поднял повыше и размашисто врезал им по третьему. Оба завопили, кувыркаясь с волнолома, и исчезли с громким всплеском в волнах. Ретиф снова повернулся к Дурни, снял с него ремень и связал им ему руки.

Мэгнан наконец обрел голос:

— Вы..; мы… они…

— Знаю.

— Мы должны вернуться, — сказал Мэгнан. — Надо же предупредить их.

— Нам никогда не пробраться сквозь кордон мятежников вокруг дворца. А если и проберемся, то попытки поднять тревогу лишь запустят машину убийств раньше срока.

— Но не можем же мы просто…

— Нам придется отправиться к истоку: к этому самому Цорну — и заставить его дать отбой.

— Но нас же могут убить! Здесь мы, по крайней мере, хоть в безопасности!

Дурни застонал, открыл глаза и с трудом сел.

— Вставай, соня, — предложил ему Ретиф.

Тот огляделся кругом, с трудом ворочая головой.

— Мне дурно.

— Просто влажный воздух для тебя вреден, — назидательно сказал Ретиф, поднимая официанта на ноги. — Пошли. Где останавливается этот Цорн, когда бывает в городе?

— Что случилось? Где Вуг и…

— С ними произошел несчастный случай. Упали в воду. — Дурни с отвращением глянул на неспокойные черные воды.

— Полагаю, я недооценил вас, ненни.

— У нас, ненни, есть скрытые качества. Давай–ка двигать отсюда, пока твои Вуг да Слуг не добрались до берега и не начали все сначала.

— Нечего спешить, — буркнул Дурни. — Они не умеют плавать. Он сплюнул в воду.

— Пока, Вуг. Пока, Тоскин. Глотните из Адского Рога за меня, — он отвернулся и пошел по волнолому на звук прибоя. — Раз вы хотите повидать Цорна, я отведу вас повидать Цорна. Я тоже не умею плавать.

— Как я понимаю, — сказал Ретиф, — это казино служит прикрытием его политической деятельности.

— Вдобавок, он получает с него приличный навар. Эта НАФИГА — новомодная штука. Я прослышал о ней лишь пару месяцев назад.

Ретиф показал на темный сарай с закрытой дверью.

— Мы остановимся здесь, — сказал он. — На достаточно долгий срок, чтобы снять побрякушки с этих мундиров.

Дурни, со связанными за спиной руками, стоял рядом и следил, как Ретиф и Мэгнан удаляли с официальных дипломатических нарядов медали, ленты, ордена и знаки различия.

— Возможно, это чуть–чуть поможет, — прикинул Ретиф. — Если разнесется слух, что два дипломата на воле.

— Ерунда, — возразил Дурни. — Мы тут то и дело встречаем павлинов в пурпурно–оранжевых фраках.

— Надеюсь, ты прав, — согласился Ретиф. — Но если нас задержат, не сомневайся, что первым на тот свет отправишься ты, Дурни.

— Странный ты какой–то ненни, — протянул Дурни, глядя на Ретифа. — Тоскин и Вуг, должно быть, на том свете до сих пор гадают, что с ними приключилось.

— Если ты думаешь, что я мастер топить людей, то тебе следовало бы поглядеть, как я орудую ножом. Пошли.

— Теперь уже совсем недалеко. Но вам лучше развязать меня. Кто–нибудь обязательно заметит мои связанные руки, начнет задавать вопросы и доведет меня до смерти.

— Ничего, я готов этим рискнуть. Как нам попасть в казино?

— Последуем по этой улице. Когда доберемся до Лестницы Пьяницы, то поднимемся, и оно как раз будет перед нами. Розовый фасад с вывеской, похожей на большое колесо удачи.

— Дайте–ка мне свой ремень, Мэгнан, — попросил Ретиф. Мэгнан покорно подчинился.

— Ложись, Дурни.

Слуга посмотрел на Ретифа и лег.

— Вуг и Тоскин будут рады меня видеть. Но они мне ни за что не поверят.

Ретиф связал ему ноги и запихал в рот носовой платок.

— Зачем вы это делаете? — спросил Мэгнан. — Он нам нужен.

— Мы теперь знаем дорогу и не нуждаемся ни в ком, уведомляющем о нашем прибытии.

Мэгнан посмотрел на связанного.

— Может быть, вам лучше… э… действительно перерезать ему горло?

Дурни закатил глаза.

— Это очень нененниподобное предложение, господин Мэгнан, — попенял ему Ретиф. — Но если у нас возникнут какие–то трудности с отысканием казино по его указаниям, то я серьезно подумаю над ним.

Народу на узкой кривой улочке было немного. Витрины лавок закрывали ставни, а в окнах не горел свет.

— Возможно, они прослышали о перевороте, — предположил Мэгнан. — Вот и сидят тихо?

— Вряд ли, скорей всего они сейчас во дворце — точат ножи.

Земляне завернули за угол, перешагнули через свернувшегося клубочком и громко храпящего любителя спать в водостоке и оказались у подножья длинного марша замусоренной лестницы.

— Лестница Пьяницы отмечена четко, — фыркнул Мэгнан.

— Я слышу там наверху шум…

— Может, нам лучше вернуться, пока не поздно?

— И это, определенно, шум веселья. Веселье, Мэгнан, меня не путает. Если поразмыслить, я и не знаю толком, что значит это слово, — Ретиф начал подниматься по лестнице, и Мэгнан последовал за ним.

Самый верх длинной лестницы заканчивался в смахивающей на переулок улочке, там кишела густая толпа, а над ней медленно вращалось ярко иллюминированное колесо рулетки. Громкоговорители на всю округу призывно трубили песнь крупье со столов казино. Мэгнан с Ретифом с трудом пробились сквозь толпу к распахнутым настежь дверям. Мэгнан нервно дернул Ретифа за рукав.

— Вы уверены, что нам следует переть так вот, напролом? Может, лучше немного выждать, поосмотреться…

— Когда находишься там, где тебе вовсе не положено находиться, — наставительно сказал Ретиф, — всегда целеустремленно шагай вперед. Если замешкаешься, то публика наверняка начнет любопытствовать.

Широкий зал казино, с низким потолком, был битком набит петриками, теснящимися вокруг игорных автоматов в виде башен, столов и бассейнов.

— Что теперь? — спросил Мэгнан, нервно озираясь.

— Сыграем, конечно. Сколько денег у вас в карманах?

— Да так… несколько кредитов… — Мэгнан отдал деньга Ретифу. — Но как же насчет Цорна?

— Пурпурная визитка, даже если мы и не будем игнорировать столы, сама по себе достаточно бросается в глаза. Придет время, доберемся и до Цорна.

— Рад помочь, господа, — обратился к ним длинноголовый субъект, масляно глядя на колоритную вечернюю одежду дипломатов. — Надо полагать, вы захотите попробовать счастье в Башне Цупа? Игра для настоящих спортсменов, смею вас уверить.

— Да мы… э… — замялся Мэгнан.

— Что это за Башня Цупа? — поинтересовался Ретиф.

— А, господа приезжие. — Длинноголовый переместил наркопалочку в другой уголок рта. — Цуп — отличная настольная игра. Две команды игроков сбрасываются в банк; каждый игрок берет по рычагу: цель — заставить шар упасть с вершины башни в вашу сетку. Идет?

— Какова начальная ставка?

— У меня сейчас действует стокредитный банк, господа. Ретиф кивнул:

— Попробуем.

Зазывала провел их к восьмифутовой башне на универсальных шарнирах. Двое потных мужчин в свитерах касты ремесленников сжимали два рычага, контролировавших крен башни. На толстой прозрачной платформе сверху лежал в выемке белый шар. От этой центральной выемки к краям расходился сложный узор концентрических и радиальных желобков. Ретиф и Мэгнан заняли стулья перед двумя свободными рычагами.

— Когда загорится лампочка, господа, действуйте рычагом, накреняя башню. У вас есть три режима, для действий в высшем режиме требуется умелая рука. Кнопка вот здесь… Вот эта маленькая шарообразная рукоятка задает направление. И пусть победит достойнейший. А теперь, с вашего позволения, я приму сто кредитов.

Ретиф вручил деньги. Вспыхнула красная лампочка, и он попробовал рычаг. Тот мягко двигался с легким шелестящим звуком. Башня задрожала и медленно накренилась в сторону двух потеющих рабочих, неистово налегавших на свои рычаги. Мэгнан начал потихоньку, но заторопился, увидев, куда клонится башня.

— Быстрее, Ретиф, — занервничал он. — Так они могут и выиграть.

— Игра идет на время, господа, — сообщил длинноголовый. — Если никто не выигрывает, когда гаснет лампочка, то все получает заведение.

— Поворачивай налево, — скомандовал Ретиф Мэгнану.

— Я устал!

— Перейди на режим пониже.

Башня накренилась еще больше. Шар шевельнулся и скатился в один из концентрических каналов. Ретиф переключился на средний режим и активно заработал рычагом. Башня с треском остановилась и вновь начала выпрямляться.

— Ниже режима нет, — охнул Мэгнан.

Один из пары по другую сторону башни перешел на средний режим, другой последовал его примеру. Теперь они трудились еще упорнее, налегая на неподатливые рычаги. Башня дрогнула, а затем медленно двинулась в их сторону.

— Я истощил все силы, — Мэгнан выронил рычаг и откинулся на спинку стула, жадно хватая воздух широко открытым ртом. Ретиф сменил позицию, ухватившись левой рукой за рычаг Мэгнана.

— Переведите его в средний режим, — приказал он. Мэгнан сглотнул, нажал кнопку и снова бессильно отвалился.

— О, моя рука, — простонал он. — Я покалечился.

Двое мужчин в свитерах торопливо посовещались, дергая за рычаги, затем один нажал кнопку, а другой ухватился за его рычаг левой рукой, помогая.

— Они перешли на высший, — сообразил Мэгнан. — Сдавайтесь, это безнадежно…

— Переведи меня на высший. Обе кнопки. — Плечи Ретифа взбугрились мышцами. Он резко отпустил оба рычага, а затем навалился на них, возвращая обратно — сперва медленно, потом все быстрее. Башня дернулась, накренилась в его сторону, еще больше… Шар закатился в радиальный канал, нашел было выходное отверстие и… Внезапно оба рычага Ретифа замерли. Башня заскрипела, завибрировала и двинулась обратно. Ретиф изо всех сил налег на рычаги. Один рычаг изогнулся в основании и с грохотом резко обломился. Ретиф уперся покрепче ногами, схватил другой рычаг обеими руками и потянул. Раздался металлический скрежет, громкий звон, и железка вылетела из панели, явив толпе зрителей изрядный кусок порванного троса. Башня упала, когда двое противников дипломата разлетелись по сторонам, как кегли.

— Эй! — заорал, выскакивая из толпы, крупье. — Вы поломали мое оборудование!

Ретиф выпрямился и повернулся лицом к нему.

— Цорн знает, что вы подправили свою башню для надувания простаков?

— Вы пытаетесь назвать меня шулером?

Толпа подалась назад, образуя кольцо вокруг споривших. Крупье быстро огляделся и молниеносным движением откуда–то из складок одежды извлек нож.

— Оборудование обойдется вам в пятьсот кредитов, — заявил он. — Киппи никто не назовет шулером.

Ретиф поднял сломанный рычаг.

— Не заставляй меня потрогать тебя этой штукой по башке, Киппи.

Киппи неуверенно посмотрел на рычаг и сглотнул.

— Приходят тут всякие, — возмущённо произнес он, обращаясь за поддержкой к толпе. — Ломают мою машину, обзывают меня, угрожают мне…

— Я хочу получить свои сто кредитов, — отчеканил Ретиф. — И сейчас же.

— Да это же грабеж средь бела дня! — заорал Киппи.

— Лучше заплати, — посоветовал кто–то.

— Вдарьте ему, мистер. — крикнул из толпы другой. Растолкав народ, вперед протолкнулся благообразный широкоплечий мужчина с седеющими волосами и огляделся по сторонам, оценивая ситуацию.

— Ты слышал его, Киппи, — сказал он. — Давай. Зазывала поворчал, сунул нож обратно, неохотно вытащил из

толстой пачки купюру и отдал ее Ретифу.

Новоприбывший перевел взгляд с Ретифа на Мэгнана и обратно.

— Выберите другую игру, незнакомцы, — предложил он. — Киппи допустил небольшую ошибку.

— Это все игры по мелочам, — небрежно отмахнулся Ретиф. — Меня интересует что–нибудь действительно крупное. По–настоящему.

Широкоплечий закурил душистую наркопалочку, а затем понюхал ее. ……..

— А что бы вы назвали крупным? — мягко осведомился он.

— Что у вас самое серьезное? Плечистый, улыбаясь, сощурил глаза.

— Может быть, вам захочется попробовать Шмяк?

— Расскажите, что это такое.

— Сюда, пожалуйста.

Толпа расступилась, образовав проход. Ретиф и Мэгнан прошли через весь зал к ярко освещенному ящику со стеклянными стенками. На уровне талии находилось отверстие размером как раз с руку, внутри ящика имелась рукоять. В центре «аквариума» висел прозрачный пластиковый шар, на четверть заполненный фишками. Сверху на ящике крепилась какая–то аппаратура.

— Шмяк дает хорошие шансы, — уведомил их плечистый. — Можно подымать ставки до любой высоты. Фишка обойдется вам в сто кредитов. Начинают игру, бросая фишку вот сюда.

Он показал на щель:

— Беретесь за рукоять. Когда сожмете ее, снимается блокировка, и шар начинает поворачиваться. Чтобы заставить шар вращаться, нужен весьма хороший захват. Как видите, в нем полно фишек. Наверху есть отверстие. До тех пор, пока вы сжимаете рукоять, чаша вращается. Чем сильнее вы сжимаете, тем быстрее она вращается. В конечном итоге она должна перевернуться. Так что отверстие окажется внизу, и фишки высыплются. Если вы выпустите рукоять — чаша остановится, и игра заканчивается. Просто для внесения в игру оживления вокруг чаши расставлены контактные пластины: когда одна из них присоединяется к контактным выводам, вы получаете небольшой разряд — гарантированно не смертельный. Но если вы выпустите рукоять, то опять–таки игре — конец. Все, что надо сделать, чтобы получить награду, — это продержаться достаточно долго.

— И с какой частотой эта случайная система располагает отверстие Внизу?

— Где–то от трех до пятнадцати минут, при среднем захвате. Да, кстати, еще один момент. Вон тот свинцовый кубик вон там… — плечистый мотнул головой в сторону подвешенного на толстом тросе куба с ребром в фут. — Он настроен время от времени падать: в среднем каждые пять минут. Сперва вспыхивает предупредительный огонек. Вы можете сбросить таймер кубика до нуля, бросив еще одну фишку, или же просто отпустить рукоять. Или, на ваш вкус, можете рискнуть играть дальше: иногда сигнал — просто блеф.

Ретиф посмотрел на массивную глыбу металла.

— Такой размажет руку игрока по столу, не так ли?

— Последним двум шутникам, оказавшимся слишком большими сквалыгами, чтобы подкармливать машину, пришлось отрезать их; я имею в виду — руки. Свинец — тяжелый металл.

— Полагаю, ваша машина не имеет привычки выходить из строя, как оборудование Киппи?

Широкоплечий нахмурился и с укоризной глянул на землянина.

— Вы чужак, — извинил он Ретифа, — Откуда вам знать.

— Это честная игра, мистер! — крикнул кто–то.

— Где мне купить фишки? Плечистый улыбнулся.

— Я вам сам все устрою. Сколько?

— Одну.

— Тратимся по–крупному, да? — усмехнулся седовласый и передал большую пластиковую фишку.

Ретиф подошел к машине и опустил жетон.

— Если у вас возникнет желание передумать, — сказал плечистый, — то лучше сделать это прямо сейчас. Это обойдется вам всего лишь в опущенную фишку.

Ретиф, просунув руку в отверстие, взялся за кожаную рукоять, обхватывающуюся пальцами полностью. Когда он сжал ее, раздался щелчок и замигали яркие лампочки. Шар лениво завращался. Отчетливо стало видно четырехдюймовое отверстие у него наверху.

— Если отверстие когда–нибудь окажется в нужном положении, то опустеет шар очень быстро, — заметил Мэгнан.

Внезапно стеклянную коробку залил яркий белый свет. Зрители зашумели.

— Быстро бросайте фишку! — крикнул кто–то. — У вас всего десять секунд…

— Ну, отпускайте же! — взмолился Мэгнан. Ретиф сидел молча, сжимая рукоять и хмуро косясь на груз вверху. Шар теперь кружился много быстрее. Затем ярко–белый свет мигнул и погас.

— Блеф! — ахнул Мэгнан.

— Рискованно играешь, приезжий, — заметил плечистый. Теперь шар стремительно вращался, заваливаясь то в одну сторону, то в другую. Край отверстия, казалось, описывает извилистую кривую, то перемещаясь ниже, то взмывая высоко вверх, а затем снова падая вниз.

— Скоро оно должно двинуться вниз, — прикинул Мэгнан. — Притормозите теперь, чтобы выброс не прошел мимо.

— Наоборот, нужно ускорить шар: чем медленнее он крутится, тем больше ему требуется времени, чтобы перевернуться, — указал кто–то из зрителей.

Внезапно раздался треск, и Ретиф напрягся. Мэгнан услышал, как он резко втянул в себя воздух. Шар замедлил вращение, а Ретиф, моргая, несколько раз тряхнул головой.

Широкоплечий взглянул на датчик.

— На этот раз вы получили почти полный разряд — сказал он. Отверстие теперь четко перемещалось вниз, миновало центральную линию и пошло еще ниже.

— Еще чуть–чуть, — произнес Мэгнан.

— Это лучшая скорость, какую я когда–либо видел в Шмяке, — проговорил кто–то. — Интересно, сколько еще он сможет ее выдержать?

Мэгнан посмотрел на костяшки пальцев Ретифа, отчетливо белевших на коричневом фоне рукояти. Шар накренился еще больше, качнулся по кругу, а потом перевернулся. Выпали две фишки, застучали по трубке отвода и вывалились в призовой ящик.

— Мы в выигрыше, — сказал Мэгнан. — Давай завяжем. Ретиф покачал головой. Шар вращался все быстрее, снова

качнулся: на этот раз выпали три фишки.

— Она готова! — крикнул кто–то.

— Скоро должно ударить, — взволнованно добавил другой голос. — Жмите, мистер!

— Помедленней, — указал Мэгнан. — Чтобы оно не прошло мимо слишком быстро.

— Прибавьте скорости, пока вас не грохнул тот свинцовый кубик, — призвали из толпы зрителей.

Отверстие пошло вверх, миновало зенит, а затем опустилось с другой стороны. Фишки посыпались градом: шесть, восемь…

— Следующий заход, — раздался в напряженной тишине чей–то голос.

Ящик второй раз залил белый предупреждающий свет. Шар завертелся; отверстие перевалило верхнюю точку, пошло вниз, вниз… выпала фишка, еще две…

Ретиф приподнялся, сжал челюсти и стиснул рукоять. Полетели искры, и шар замедлил вращение, изрыгая фишки, остановился и, как ванька–встанька, качнулся обратно. Отягощенный массой фишек у краев отверстия, он перевернулся вверх дном, остановился, и сквозь отверстие фишки обрушились в отводящую трубку настоящим водопадом, заполняя призовой ящик и кучей высыпаясь на пол. Толпа неистовствовала.

Ретиф выпустил рукоять и отдернул руку в тот миг, когда свинцовый куб с грохотом рухнул вниз.

— Господи Боже! — пролепетал Мэгнан. — Я почувствовал эту штуку через пол.

Ретиф повернулся к широкоплечему.

— Это отличная игра для начинающих, — заметил он. — Но я бы хотел поговорить о действительно серьезной игре. Почему бы нам не пройти к вам в кабинет, господин Цорн?

— Ваше предложение представляет для меня определенный интерес, — сказал час спустя Цорн. — Но в этом деле есть еще не упомянутые пока мной аспекты.

— Сударь, вы же игрок, а не самоубийца, — воззвал к его разуму Ретиф, — Примите то, что я предлагаю. Согласен, ваша мечта о революции была пошикарней, но, как вы мужественно должны признать, из нее ничего не выйдет.

— Откуда мне знать, что вы не врете? — зарычал Цорн. Он встал и принялся расхаживать взад–вперед по комнате. — Вы приходите сюда и уверяете, что на меня обрушится эскадра Мироблюстителей Корпуса, что Корпус не признает мой режим и так далее. Может, вы и правы; но у меня есть иные сведения, и они означают другое.

Круто повернувшись, он пристально посмотрел на Ретифа:

— Я получил весьма веские гарантии, что, коль скоро я проверну это дело, Корпусу придется признать меня де–факто законным правительством Петрика. Он не станет вмешиваться в сугубо внутренние дела.

— Чепуха, — вступил в разговор Мэгнан. — Корпус никогда не станет иметь дело с шайкой уголовников, именующих себя…

— Ну, ты, выбирай выражения! — рявкнул Цорн…

— Признаю, довод господина Мэгнана довольно слаб и неуклюж, — согласился Ретиф. — Но и вы кое–что упускаете из виду. Наряду с местными шишками вы планируете убить дюжину с лишним сотрудников Дипломатического Корпуса Земли. А вот на это Корпус не станет закрывать глаза. Он этого просто не сможет сделать.

— Им не повезло, что оказались в самой гуще, — пробурчал Цорн.

— Предложение наше крайне щедрое, господин Цорн, — указал Мэгнан. — Полученный вами в правительстве пост и впрямь отлично вознаградит вас. Ввиду верной неудачи вашего переворота выбор должен бы быть весьма простым. Цорн глянул на Мэгнана:

— Я всегда почему–то думал, что вы, дипломаты, не из тех, что шныряют кругом, заключая закулисные сделки. Предлагать мне пост — это чертовски отдает липой.

— Вам самое время понять, — укорил Ретиф, — что в галактике нет более липового занятия, чем дипломатия.

— Вам действительно лучше принять его, господин Цорн, — посоветовал Мэгнан.

— Не надо на меня давить! — огрызнулся Цорн. — Вы пришли ко мне в штаб с пустыми руками и языками без костей… Не понимаю, зачем я вообще с вами болтаю. Ответ будет — нет. Н–е–т!

— Вы кого–то боитесь? — мягко поинтересовался Ретиф. Цорн прожег его взглядом.

— С чего вы взяли, будто я кого–то боюсь? Я здесь главный. Чего мне бояться?

— Не валяйте дурака, Цорн. Кто–то держит вас в кулаке. Мне даже отсюда видно, как вы извиваетесь.

— А что если я оставлю вас, дипломатов, в покое? — внезапно предложил Цорн. — Тогда Корпусу будет нечем крыть, а?

— У Корпуса есть свои планы для Петрика. Вы в них не фигурируете. И революция, в данное время, в них не фигурирует. И избиение Властелина и всей касты ненни в них не фигурирует. Я вполне ясно выразился?

— Послушайте, — настаивал Цорн. — Я скажу вам кое–что. Вы слышали когда–нибудь о планете под названием Кругляш?

— Разумеется, — подтвердил Мэгнан. — Это ваш ближайший сосед, еще одна отсталая… то есть, я хотел сказать, развивающаяся планета.

— Отлично, — молвил Цорн. — Вы думаете, я какой–то прощелыга, да? Ну так вот, позвольте мне вас просветить. Мою игру поддерживает Федеральная Хунта Кругляша. Кругляш признает меня законным правителем, и его флот будет в полной боевой готовности на случай, если мне понадобится какая–то помощь. Я поставлю ДКЗ перед тем, что вы называете fait accompli

.

— А что выигрывает от этого Кругляш? Я думал, они ваши традиционные враги.

— Не поймите меня неправильно. Я Кругляша на дух не выношу; но в данную минуту, по воле случая, наши интересы — увы! — совпадают.

— Да ну? — мрачно улыбнулся Ретиф. — И это говорит человек, который замечает простака, как только тот проходит через дверь. Но тем не менее вы клюнули на такую дурно пахнущую сделку.

— Что вы имеете в виду? — сердито посмотрел на Ретифа Цорн, однако несколько неуверенно. — Сделка вполне надежная.

— Придя к власти, вы собираетесь завязать с Кругляшом крепкую дружбу, не так ли?

— Кой черт дружбу. Дайте мне только время укрепить свою позицию, и я сведу кое–какие счеты с этими…

— Именно. И они это прекрасно понимают. Что, по–вашему, они вам уготовили?

— К чему вы клоните?

— А вы не думали, почему Кругляш так заинтересован в вашем приходе к власти?

Цорн изучил лицо Ретифа.

— Я вам скажу — почему, — процедил он. — Из–за вас, парни. Из–за вас и вашего дерьмового торгового соглашения. Вы здесь хотите впутать Петрик в какой–то торговый концерн. А Кругляш, натурально, остается за бортом. И, можете поверить, им это не нравится. В любом случае, мы здесь и так неплохо живем, нам вовсе ни к чему связывать себя какими–то обязательствами с кучей пижонов по другую сторону галактики, благо нам тут и своих хватает.

— Именно это и вдалбливал вам Кругляш, да? — улыбнулся Ретиф.

— Ничего не вдалбливал… — Цорн раздавил наркопалочку и закурил другую, сердито фыркнув. — Ладно, в чем ваша мысль?

— Вам известно, что должен получить в качестве импорта Петрик по данному торговому соглашению?

— Разумеется, кучу барахла. Стиральные машины, видеопроекторы и тому подобный хлам.

— Если конкретней, — уточнил Ретиф, — планируются поставки пятидесяти тысяч вакуумных стиральных машин марки «Тейтон Б–3», ста тысяч антигравитационных ламп марки «Глофлоут», ста тысяч садовых культиваторов марки «Малый Земляной Червь», двадцати пяти тысяч обогревателей марки «Веко» и семидесяти пяти тысяч комплектов запчастей для двигателей марки «Форд Мономег».

— Как я и говорил, куча барахла, — подтвердил свое мнение Цорн.

Ретиф откинулся на спинку кресла, сардонически глядя на петрика.

— Фокус тут вот в чем, Цорн, — пояснил он с иронией. — Корпусу изрядно поднадоело, что Петрик и Кругляш ведут здесь свою никчемную войну. У ваших корсаров есть отвратительная привычка шлепать невинных зевак. Основательно изучив обе стороны, специалисты Корпуса решили, что иметь дело с Петриком будет немного легче, и поэтому было разработано торговое соглашение. Корпус не может открыто финансировать отправку оружия воюющей стороне, но вот бытовые приборы — другое дело,

— Ну и что же нам делать, подрывать под кругляками почву садовыми культиваторами? — озадаченно посмотрел на Ретифа Цорн. — В чем смысл–то?

— Вынимаете из стиральной машины изолированное модульное контрольное устройство, из лампы — генератор экранирующего поля, из культиватора — конвертерное управление и т. д. и т. п. Соединяете это все друг с другом в соответствии с немногими и очень простыми инструкциями, и — гоп–ля! — у вас на руках сто тысяч боевых ручных бластеров стандартного образца класса «У» — как раз то, что надо, дабы перетянуть чашу весов на свою сторону в дурацкой патовой войне, ведущейся допотопным оружием.

— Господи Боже! — выпалил Мэгнан. — Ретиф, вы…

— Я обязан ему сказать, чтобы он ясно представлял, во что сует свою голову.

— Оружие, да? — переспросил Цорн. — И кругляки знают об этом?

— Наверняка знают; догадаться не слишком трудно. Да, и вот еще кое–что. Они не без причины настаивают, чтобы вы вырезали и делегацию ДКЗ. Это автоматически выставляет Петрик за дверь, торговое соглашение переходит к Кругляшу, а вы, со своим новым режимом, окажетесь глядящими в дула собственных бластеров.

Цорн с проклятьем швырнул на пол наркопалочку.

— Мне следовало бы сразу что–то почувствовать, когда паршивый кругляк расхваливал свой товарец. — Цорн посмотрел на настенные часы: — У меня во дворце двести вооруженных людей. У нас есть примерно сорок минут, чтобы добраться туда, прежде чем взлетит сигнальная ракета и польется кровь.

В тени дворцовой террасы Цорн обратился к Ретифу:

— Вам лучше оставаться здесь, в сторонке, пока я не распространю приказ. Просто на всякий случай.

— Дозвольте мне вас предостеречь, господин Цорн: не допустите никаких… э… промашек, — предупредил Мэгнан. — Ненни не должны пострадать.

Цорн посмотрел на Ретифа.

— Ваш друг слишком много болтает. Я выполню свою часть сделки, а ему лучше выполнить свою.

— Еще ничего не случилось, вы уверены? — обратился к нему Мэгнан.

— Уверен, — пренебрежительно отозвался Цорн, — Осталось еще десять минут. Уйма времени.

— Я только зайду в салон — удостовериться, что все в порядке, — заявил Мэгнан.

— Как угодно. Главное, не суйтесь на кухню, а то вам перережут глотку от уха до уха. — Цорн понюхал наркопалочку и пробурчал: — Я же отправил приказ Шоуку. Интересно, где он болтается?

Мэгнан шагнул к высокой стеклянной двери, приоткрыл ее и просунул голову в щель между тяжелыми портьерами. Когда он решил убрать ее обратно, из комнаты донесся едва слышный на террасе голос. Мэгнан так и замер, не закончив движения, оставаясь в идиотской позе.

— Что, черт возьми, там происходит? — проскрежетал Цорн. Они с Ретифом подошли к Мэгнану.

— …подышать воздухом, — говорил Мэгнан.

— Ну, так идемте же, Мэгнан! — оборвал его голос, явно принадлежавший послу Кродфоллеру.

Мэгнан переступил на месте, а затем протиснулся сквозь портьеры.

— Где вы были, Мэгнан? — донесся резкий голос посла.

— О… э… так, небольшое происшествие, господин посол.

— Господи, в каком виде ваши ботинки? И где ваши знаки различия и награды?

— Я… это… пролил на них вино. Может, мне лучше заскочить к себе и надеть какие–нибудь свежие медали?

Посол презрительно фыркнул.

— Профессиональный дипломат никогда не даст определить по своему виду, сколько он выпил, Мэгнан. Это одно из главных качеств его профессии. Впрочем, об этом я поговорю с вами позже. Я ожидал вашего присутствия на церемонии песнопения, но при данных обстоятельствах обойдусь и без него. Вам лучше немедленно уйти, и незаметно — через кухню.

— Через кухню?! Но там полно народу… я имею в виду…

— На данном этапе небольшая потеря кастового достоинства не причинит большого вреда, господин Мэгнан. А теперь, будьте добры, уходите побыстрее, пока вы не привлекли общего внимания. Соглашение еще не подписано.

— Соглашение… — захлебнулся словами Мэгнан, стремясь выиграть время. — Очень умно с вашей стороны, господин посол. Очень ловкое решение.

Внезапно грянули фанфары. Цорн беспокойно затоптался, прижимая ухо к стеклу.

— Что это там затеял ваш дружок? — в ярости выдавил он из себя. — Не нравится мне это.

— Сохраняйте спокойствие, Цорн. Господин Мэгнан посильно занимается срочным спасением своей карьеры.

Музыка замерла, оставив в ушах легкий звон.

— …Боже мой, — говорил слабым голосом посол Кродфоллер. — Мэгнан, вы получите за это рыцарское звание. Слава Богу, вы добрались до меня. Слава Богу, что еще не слишком поздно. Я найду какой–нибудь предлог и немедленно внесу изменения.

— Но вы же…

— Все в порядке, Мэгнан. Вы успели как раз вовремя. Еще десять минут — и соглашение было бы подписано и отправлено в Штаб–квартиру Корпуса. Машина завертелась бы, и моя карьера была бы погублена…

Ретиф почувствовал тычок в спину. Обернулся.

— Обманул–таки, — тихо, но со злобой произнес Цорн. — Вот и вся святость нерушимого слова дипломата.

Ретиф смотрел на короткоствольный игломет в руке Цорна.

— Я вижу, вы страхуете свои ставки, Цорн.

— Мы выждем здесь некоторое время, пока в салоне не стихнет волнение. В данную минуту мне не хотелось бы привлекать никакого внимания.

— Политика ваша по–прежнему аховая, Цорн. Картина не изменилась, и у вашего переворота шансов ничуть не прибавилось.

— Бросьте это. Я буду разбираться с одной проблемой за раз.

— У Мэгнана дурная привычка распускать язык в неподходящее время.

— Мне повезло, что я все услышал. Значит, не будет никакого соглашения, никакого оружия и, следовательно, никакого прибыльного поста для Таммани Цорна, да? Ну, я все еще могу сыграть и по–другому. Чего мне терять?

Отработанным профессиональным движением, слишком быстрым, чтобы уловить его, Ретиф рубанул Цорна по запястью ребром ладони. Игломет с лязгом упал на террасу, в то время как пальцы Ретифа стиснули Цорну руку, разворачивая того кругом.

Отвечаю на ваш последний вопрос, — проговорил Ретиф. — Свою голову.

— У тебя нет ни одного шанса, обманщик, — охнул Цорн.

— Шоук через минуту будет здесь. Прикажи ему дать отбой.

— Выкручивайте сильнее, мистер. Можете даже сломать сложным переломом у самого плеча. Я ничего ему не скажу.

— Шутки закончены, Цорн. Отмени акцию или я убью тебя.

— Я вам верю, но вы не долго будете гордиться своим подвигом.

— Все эти убийства будут зря. Вы будете покойником, а образовавшийся вакуум власти заполнит Кругляш.

— Ну и что? Когда я умру, наступит конец света.

— А что, если я сделаю вам еще одно предложение, Цорн?

— А чем оно может быть лучше, чем последнее?

Ретиф отпустил руку Цорна, оттолкнул его, нагнулся и поднял игломет.

— Я могу убить вас, Цорн, вы это знаете.

— Валяйте.

Ретиф взял пистолет за дуло и протянул его петрику.

— Я тоже игрок, Цорн. Я сыграю, поставив на то, что вы выслушаете мое предложение.

Цорн выхватил пистолет, попятился назад и посмотрел на землянина.

— Ставка эта была не самая умная из всех, когда–либо сделанных вами, но валяйте. У вас есть секунд десять.

— Никто вас и не собирался обманывать, Цорн. В дело вмешался Мэгнан, очень жаль, конечно. Но разве это причина губить себя и уйму людей, поставивших в этой игре свои жизни наравне с вашей?

— Они рискнули и проиграли. Что ж, не повезло. Бывает и такое.

— Возможно, еще и не проиграли — если вы не сдадитесь.

— Переходите к сути.

Ретиф говорил с полной серьезностью полторы минуты. Цорн стоял, нацелив .пистолет, слушая его. Затем оба повернулись, заслышав приближающиеся по террасе шаги. Толстяк в желтом саронге прошлепал к Цорну. Тот сунул пистолет за пояс.

— Задержись со всем, Шоук, — сказал он. — Прикажи ребятам отложить ножи; распространи приказ по–быстрому: все отменяется.

— Я хочу похвалить вас, Ретиф, — разоткровенничался посол Кродфоллер. — На вчерашнем вечернем приеме вы наконец отлично слились с массами; на самом–то деле я едва сознавал ваше присутствие.

— Я изучал действия господина Мэгнана, — скромно заметил Ретиф.

— Да, Мэгнан молодец. В толпе он умеет быть практически невидимым.

— Спору пет, он знает, когда исчезнуть.

— Операция эта, Ретиф, была во многих отношениях образцовой. — Посол довольно похлопал себя по толстому животу. — Соблюдая местные светские обычаи и гармонично сливаясь с двором, мне удалось установить прекрасные, дружеские, рабочие отношения с Властелином.

— Как я понимаю, заключение соглашения было отсрочено на несколько дней?

Посол тихо рассмеялся.

— Властелин хитер. Благодаря… э… проведенным мной особым исследованиям, я прошлым вечером узнал, что он надеялся, скажем так, «надуть» Корпус.

— Господи помилуй! — испугался Ретиф.

— Естественно, это ставило меня в очень трудное положение. В мою профессиональную задачу входило аннулировать этот гамбит, никоим образом не выказав при этом, что я знаю о его существовании.

— И впрямь сложное положение.

— Я совершенно небрежно уведомил Властелина, что определенные предметы, включенные в соглашение, были изъяты и заменены другими. В этот миг, не скрою, Ретиф, я восхищался им. Он принял этот удар совершенно спокойно — с видом полнейшего безразличия, ничем не проявляя свое более чем серьезное разочарование. Конечно, он едва ли мог поступить иначе, не признав, по существу, своего коварного замысла.

— Я заметил, как он танцевал с тремя девушками, одетыми лишь в виноградные гроздья, он очень гибок для человека его комплекции.

— Властелина никак нельзя сбрасывать со счета. Это могучий ум. Подумать только, под маской легкомыслия он снес тяжелейший удар.

— Меня он полностью одурачил, — признался Ретиф.

— Не отчаивайтесь, молодой человек. Что там вы — признаться, я сам сперва не сумел почувствовать его хитрость. — Посол кивнул, прощаясь, и двинулся дальше по коридору.

Ретиф повернулся и вошел в кабинет Мэгнана. Тот оторвался от письменного стола.

— А, Ретиф, — поздоровался он. — Я все собирался вас спросить. Об этих… ну… бластерах. Вы…

Ретиф оперся на стол Мэгнана и пристально посмотрел на него:

— Я думал, это наш маленький секрет.

— Ну, естественно, я… — Мэгнан закрыл рот и сглотнул, некоторое время посидел молча, а затем напряженно спросил: — Как же получилось, Ретиф, что вы осведомлены об этом деле с бластерами, когда сам посол не в курсе?

— Элементарно, Мэгнан, — ответил хладнокровно Ретиф. — Я все выдумал.

— Вы… Что?! — дико посмотрел на него Мэгнан. — Но соглашение… его же пересмотрели. Посол Кродфоллер только что публично заявил об этом.

— Очень жаль. Рад, что это не я рассказал ему об этом. Мэгнан откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— С вашей стороны было очень достойно взять на себя всю… вину, — поблагодарил Ретиф. — Когда посол говорил о присвоении людям рыцарского звания.

Мэгнан открыл глаза:

— А как же тот игрок, Цорн? Разве он не расстроится, узнав об изменении соглашения? В конце концов, я… то есть мы… или вы… более или менее пообещали ему…

— С этим все в порядке, я договорился по–другому. Изготовление бластеров из обычных компонентов не было чистым вымыслом. Это действительно можно проделать, используя лишь части устаревшего утилизатора.

— Какой ему с того прок? — прошептал, заметно нервничая, Мэгнан. — Мы же не поставляем никаких устаревших утилизаторов.

— А нам и не нужно. Они, знаете ли, уже установлены на дворцовой кухне и в нескольких тысячах других мест, как заверяет меня Цорн.

— Если это когда–нибудь всплывет… — Мэгнан положил ладонь на лоб.

— Я взял с него слово, что резня ненни отменяется, хотя это местечко созрело для перемен. Возможно, Цорн — именно то, что ему требуется.

— Но откуда нам знать? — терзался Мэгнан. — Откуда нам взять уверенность?

— Ниоткуда. Но Корпусу не пристало вмешиваться во внутренние дела Петрика. — Он нагнулся, взял настольную зажигалку Мэгнана и закурил сигару, выпустив в потолок облачко дыма. — Верно?

Мэгнан посмотрел на него и слабо кивнул.

— Верно.

— Ну что ж, мне лучше отправиться к своему рабочему месту, — сказал Ретиф. — Раз господин посол считает, что я теперь угомонился.

— Ретиф, — попросил Мэгнан. — Умоляю вас, не заходите сегодня вечером на кухню — несмотря ни на что.

Ретиф поднял бровь.

— Знаю, — сказал Мэгнан, — если бы вы не вмешались, нам бы всем перерезали глотки. Но по крайней мере… — Он на секунду умолк. — …мы бы погибли, не нарушая никаких инструкций.

Fait accompli (фр.) - свершившийся факт. (Прим. перев.).

 

Фокус–покус, или настоящая дипломатия

I

Большое яйцо зеленым пятном растеклось по прозрачной плексигласовой дверной панели, едва та захлопнулась за Ретифом. В другом конце узкого длинного холла стоящий под ослепительно сияющей вывеской «ГОСТИНИЦА РИЦ–КРУДЛУ» портье оторвал взгляд от стойки, быстро обогнул ее и устремился к новоприбывшим. Длиннотелый, с короткими ножками абориген шел с таким выражением на плоском, цвета дубленой кожи лице, будто учуял неприятный запах. Он вытянул шесть из восьми похожих на ложки ручек, крепящихся к узеньким плечикам, а двумя другими всплеснул в жесте сожаления.

— Гостиниц, он набитком! — просипел он. — Куда–нибудь другая дома, вы уводить ваших клиентов, да?

— Минутку, — бросил Ретиф четырем землянам, вошедшим перед ним через дверь.

— Привет, Стран, — кивнул он разволновавшемуся портье. — Брось! Это мои друзья. Посмотри–ка, не сможешь ли ты найти для них какую–нибудь комнату?

— Как только что я объясняй, комнаты — он занят! — Страп указал на дверь. — Благоприятные возможности предоставлять дирекцией размещать себя обратно наружу пользуйтесь!

Неожиданно распахнулась узкая дверца за регистрационной стойкой, и через нее проскользнул второй гаспьер, который моментально оценил ситуацию и издал резкое шипение. Страп обернулся, и его руки замелькали, передавая какое–то непонятное землянам сообщение.

— Не обращай на это внимания, Страп, — резко прервал его вошедший на правильном земном и совершенно без акцента. Он вытащил украшенную узорами полоску и потер ею под дыхательными отверстиями, расположенными по бокам шеи, а потом взглянул на группу землян и снова на Ретифа:

— Ах, могу ли я что–нибудь сделать для вас, мистер Ретиф?

— Добрый вечер, Хруз, — поздоровался Ретиф. — Разрешите вам представить моих уважаемых сограждан: мистер Юлий Мульвихил, мисс Сюзетта Ла–Флам, Крошка Вилли и профессор Фэйт. Они только что прибыли из Внешней Системы, и я подумал, что, может быть, вы сможете их разместить.

Хруз с некоторой тревогой взглянул на дверь, через которую только что вошли земляне, нервно подергивая мигательными перепонками.

— Вы же знаете, какая сейчас сложилась ситуация, дорогой мистер Ретиф! — упрекнул он. — Лично я, конечно, ни в коей мере ничего не имею против землян, вы же знаете, но если я их здесь поселю…

— Я вот подумал, что вы могли бы поселить их в свободных комнатах — ну, просто жест доброй воли с вашей стороны.

— Если мы этих землянцев в Риц–Крудлу впускать, последствия политические из бизнеса нас лишать! — в отчаянии запротестовал Стран.

— Ближайший корабль отправляется только через два дня, — объяснил Ретиф, — А до тех пор им же нужно где–нибудь остановиться, не правда ли, добрейший Хруз?

Тот посмотрел на Ретифа и снова потер свои дыхальца.

— Я перед вами в неоплатном долгу, мистер Ретиф, — наконец сказал он. — Два дня, однако, это все, что я могу сделать лично для вас!

— Но… — начал было Страп.

— Заткнись! — пренебрежительно отмахнулся Хруз. — Посели их в двенадцать–ноль–три и двенадцать–ноль–четыре.

Он отвел Ретифа в сторонку, когда маленький коридорный в желтой униформе, напоминающей больше упряжь, начал взваливать багаж землян себе на спину.

— Как обстоят дела? — осведомился Хруз. — Как вы думаете, есть ли какая–нибудь надежда, что удастся подключить Эскадру Мироблюстителей, чтобы та стояла наготове во Внешней Системе?

— Боюсь, что нет. Штабной Сектор, похоже, считает, что это может быть расценено крулчами как демонстрация военной силы.

— Безусловно! Это именно то, что они способны понять…

— Как бы не так, посол Шипшорн питает великую веру в силу слов, — возразил Ретиф. — У него репутация великого эксперта по вербальному каратэ — это, так сказать, Чингисхан круглого стола.

— А что, если вы проиграете? Кабинет министров проголосует завтра за договор с крулчами, и если он будет подписан, то Гаспьер станет заправочной станцией военного флота крулчей. А вы, земляне, закончите свои дни рабами!

— Да уж, печальный будет конец для великого бойца невидимого фронта, — признался Ретиф. — Будем надеяться, что завтра он будет в хорошей форме.

В убогонькой комнатушке на двенадцатом этаже Ретиф бросил толстую пластиковую монету носильщику, который ловко подхватил ее на лету и, довольный, удалился, издавая на ходу тоненький скрежещущий писк, заменявший, видимо, этому народу посвистывание.

Мульвихил — огромного роста мужчина с усами, напоминавшими и формой и размерами велосипедный руль, огляделся, швырнул на изрядно потертый ковер свой громадный, разбухший, как бочонок, чемодан и в ярости принялся оттирать пурпурного цвета пятно, отчетливо выделявшееся на его красной пластиковой куртке, — явно результат прямого попадания какого–то местного эквивалента гнилого овоща, впрочем, такого же вонючего, как и на Земле.

— Ну, попадись мне только этот паршивый гаспьеришка, — прогремел он басом, напоминающим рев быка.

— Это все презренная толпа снаружи, — заметила мисс Ла–Флам, стройная рыжеволосая девушка с татуировкой на крепком левом бицепсе. — Для нас, мистер Ретиф, тот факт, что посол передумал помочь нам выбраться с планеты, явился настоящим ударом. Судя по взгляду, которым наградил меня старый зануда, когда я слегка налетела на него, подозреваю, что у него в жилах вместо крови течет ледяная вода.

— У меня есть смутное подозрение, мистер Ретиф, что вы действуете на свой страх и риск, — прогремел гигант Мульвихил. — У посла, конечно, голова забита более важными делами, чем заботы о каком–то безработном варьете.

— Это первый раз, когда «Чудо–Чародеям» определенно не повезло с гастролями, — подытожил лилипут не более трех футов ростом, но с огромными роскошными бакенбардами, одетый в старомодный сюртук поверх клетчатой жилетки. Голос его напоминал перезвон колокольчиков. — И как нас только угораздило оказаться замешанными в политику?

— Помолчи–ка, Вилли, — посоветовал здоровяк. — Уж кто–кто, а мистер Ретиф не виноват, что мы приехали сюда.

— Пожалуй, — уступил лилипут. — Полагаю, вам, ребятам из ДКЗ, тоже пришлось туго с попытками вытащить гаспьеров из заднего кармана крулчей… Эх, братцы, хотел бы я посмотреть на представление, которое развернется завтра, когда Земной посол и Глава Миссии Крулчей будут лезть из кожи вон, чтобы перетянуть на свою сторону гаспьеров.

— Я мельком видел в порту это ужасное военное судно, открыто стоявшее под боевым флагом крулчей! Это же вопиющее нарушение межпланетных обычаев…

— Эй, проф, приберегите–ка лучше свои речи для ДКЗ, — оборвала его девушка.

— Если нельзя будет пользоваться портами на Гаспьере, все планы крулчей на экспансию через скопление Глуб обратятся в ничто. Их фирма не потерпит…

— Хорошо бы вышвырнуть их к чертовой матери с планеты вообще, — проворчал Мульвихил. — Но крулчи играют наверняка.

— А цель гаспьеров — оказаться на стороне победителя, — заметил тоненьким голосом лилипут. — И вдобавок все те отступные, что находятся в сейфах на борту этого военного крулчского корабля, служат веским аргументом для правильного выбора.

— Похоже на то, мистер Ретиф, что земляне здесь — законная добыча, — заметил Мульвихил. — Так что уж поосторожней, когда будете возвращаться назад.

Ретиф кивнул:

— А вы оставайтесь в своих комнатах. Если голосование обернется завтра не в нашу пользу, нам всем, возможно, придется искать способ поскорей убраться восвояси.

II

Выйдя на улицу, Ретиф пошел по узкой надземной эстакаде, которая связывала между собой серые, мрачные, похожие на надгробия городские постройки. Аборигены, которым были свойственны тонкие черты лица, бросали на него подозрительные взгляды. Одни с опаской обходили землянина далеко стороной, другие же, наоборот, старались побольнее пихнуть его локтем, притискиваясь почти вплотную.

Путь Ретифа лежал недалеко — к зданию, где разместилась земная делегация. Когда он уже почти добрался до него, из магазинчика вывалилась пара крулчей и повернула в его сторону. Это были кентавроиды, с малым крупом и впалой узенькой грудью. На наглых рылоподобных мордах выделялся квадратный подбородок. Они были одеты в ливреи Военного флота крулчей в белую и красную полоску, наряд завершался короткими офицерскими стеками, которые они вертели в руках.

Ретиф предусмотрительно посторонился, двинувшись вправо, уступая им дорогу. Крулчи заметили его, переглянулись, хихикнув, и расположились таким образом, что целиком блокировали тротуар. Землянин, не замедляя шага, направился прямиком между ними — крулчи сошлись вплотную. Он отступил назад, намереваясь обойти моряка слева. Кентавроид сдвинулся боком в ту же сторону, по–прежнему загораживая Ретифу дорогу.

— Ох–ох, что за времена наступили, земляшка болтается по улицам, — звук его голоса оказался не более мелодичным, чем визг песка, попавшего в коробку передач. — Ты что, земляшка, заблудился?

Второй крулч оттеснил Ретифа к краю эстакады, прижав его к перилам:

— Ты куда это прешь, земляшка? Не видишь, что ли?.. Без всякого предупреждения Ретиф нанес мощный удар ногой

по голени стоявшего перед ним крулча, одновременно вырвав у него стек и ударив им по запястью второго моряка, когда тот полез за пистолетом. Оружие с грохотом стукнулось о тротуар и соскользнуло с эстакады.

Крулч, которого Ретиф пнул, прыгал от боли на трех конечностях, издавая какие–то квохчущие звуки. Землянин, резко извернувшись, выдернул у него из кобуры пистолет и наставил на второго крулча.

— Забирай–ка лучше своего дружка на корабль да присмотри за его ногой, — посоветовал Ретиф. — По–моему, я сломал ее.

Тем временем вокруг них, запрудив весь тротуар, образовалась плотная толпа зевак–гаспьеров. Ретиф засунул пистолет в карман, повернулся к крулчам спиной и начал протискиваться сквозь толпу. Ему навстречу устремился здоровый гаспьерский полицейский, явно намереваясь загородить ему дорогу. Не останавливаясь, Ретиф двинул его локтем, а когда тот сложился пополам, рубанул ребром ладони по затылку и отпихнул в сторону. Позади раздался гневный ропот гаспьеров.

Посольство было уже видно, и Ретиф свернул, направляясь ко входу. Там, впереди, стояли под навесом двое облаченных в желтую униформу гаспьерских полицейских и молча следили за его приближением.

— Землянин, ты что, не слышал о комендантском часе? — вкрадчиво поинтересовался один из них на режущем слух,, но тем не менее правильном земном.

— Не могу сказать, что слышал, — согласился Ретиф. — По крайней мере, еще час назад ничего подобного не было и в помине.

— А теперь вот есть! — рявкнул второй коп. — Вы, земляне, здесь очень непопулярны. Раз вы пытаетесь вызвать волнения среди населения, угрожая мирным гражданам разрушить все дома, то мы больше не можем гарантировать вашу безопасность.

Внезапно он замолк, углядев торчавший из кармана дипломата крулчский пистолет.

— Где ты взял эту штуку? — насторожился гаспьер. Сказал он это по–гаспьерски, но тут же переключился на пиджин–терриш

, еще раз повторив фразу.

— Да тут парочка малышей баловалась с ним на улице, — как ни в чем не бывало ответил Ретиф на местном диалекте. — Я и забрал его у них, пока никто не успел пострадать.

Он собрался пройти мимо.

— Стой на месте, умник, — распорядился полицейский. — Мы еще не закончили с тобой. Мы скажем, когда тебе можно будет идти, приятель. А сейчас…

Он сложил на груди верхнюю пару рук:

— Ты немедленно отправишься в свои комнаты. Ввиду напряженной межпланетной ситуации вы, земляне, должны оставаться в своих апартаментах вплоть до особого распоряжения. Я выставил своих людей на всех переходах, чтобы — мм–мм–мм… обеспечить вашу защиту.

— Вы, что же, сажаете дипломатическую миссию под арест? — вкрадчиво осведомился Ретиф.

— Я бы не стал высказываться так категорично. Давайте просто скажем, что было бы небезопасным для чужестранцев рискнуть показываться на улицах в столь напряженные времена.

— …И к тому же угрожаете?

— Ну что вы, эта мера необходима всего лишь для того, чтобы предотвратить несчастные случаи!

— А как насчет крулчей? Они ведь тоже чужестранцы. Вы и их запрете в спальни?

— Крулчи — старые добрые друзья гаспьеров, — холодно ответил капитан. — Мы…

— Знаю–знаю. С тех пор как они установили вооруженное патрулирование прямо над атмосферой Гаспьера, вы питаете к ним невероятную привязанность. Конечно, их торговые миссии тоже помогают.

Капитан самодовольно ухмыльнулся.

— Что бы там о нас, гаспьерах, ни говорили, но непрактичными нас не назовешь! — Он протянул свою двупалую клешнеобразную руку. — А теперь ты мне отдашь оружие.

Ретиф подчеркнуто любезно вручил ему пистолет.

— Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату, — бросил полицейский.

Ретиф кивнул, соглашаясь, и проследовал за гаспьером через небольшой вестибюль в лифт.

— Я рад, что вы решили быть благоразумным, — заметил капитан. — В конце концов, если вам, землянам, все же удастся убедить Кабинет, то во всех отношениях гораздо лучше, чтобы не произошло никаких неприятных инцидентов.

— Не могу с вами не согласиться, — вежливо ответил Ретиф. Он вышел из лифта на двадцатом этаже.

— А теперь не забудьте, — напутствовал его капитан, наблюдая, как землянин отпирает дверь, — просто оставайтесь внутри, и все тогда будет в порядке.

Он сделал знак полицейскому, стоявшему в нескольких ярдах дальше по коридору.

— Не спускай глаз с этой двери, Каоста.

Оказавшись внутри, Ретиф, не теряя ни секунды, схватил телефон и набрал номер апартаментов посла. В трубке раздалось бесстрастное гудение — никто не отвечал. Он окинул комнату взглядом. Прямо напротив двери находилось высокое узкое окно со створчатой фрамугой, открывающейся наружу. Ретиф распахнул ее, далеко высунулся из окна и посмотрел на головокружительной высоты фасад здания, сплошной отвесной стеной уходящий вниз — до верхнего уровня эстакады, в семидесяти ярдах под ним.

Стена над головой поднималась еще на двадцать футов, заканчиваясь выступом карниза. Ретиф подошел к шкафу и сдернул с полки одеяло. Разрезав его на четыре широкие полосы, он связал их вместе и прикрепил один конец этого импровизированного каната к ножке кресла, которое прочно установил под окном. Затем перебросил ноги через подоконник, крепко уцепился за свое изделие и заскользил вниз.

Окно этажом ниже было заперто на задвижку и задернуто шторами. Ретиф осторожно встал на наружную часть подоконника и резким ударом ноги разбил стекло, разлетевшееся вдребезги с оглушительным треском. Он нагнулся, просунул руку, освобождая задвижку, широко распахнул окно и, откинув штору, спрыгнул в погруженную в полумрак комнату.

— Кто там? — раздался резкий голос.

Высокий сутулый мужчина в измятой рубашке и болтающемся на шее незавязанном узеньком галстуке, широко разинув от удивления рот, взирал на Ретифа, застыв в дверях, ведущих в следующую комнату.

— Ретиф? Вы как сюда попали? Я думал, никому из персонала не дозволяется покидать свои комнаты. Я согласен, что содержание под стражей… э–э–э… похоже…

— Весь персонал заперт здесь, в этом здании, мистер посол. И я бы предположил, что они собираются продержать нас здесь, по крайней мере, до окончания заседания Кабинета. Похоже, у крулчей там есть свои люди.

— Ерунда! У меня имеются твердые гарантии со стороны министра, что никакое окончательное решение не будет принято без консультации с нами…

— И тем не менее мы находимся под домашним арестом — видимо, просто для того, чтобы у нас не было возможности попытаться перетянуть кого–нибудь из членов Кабинета на свою сторону.

— Вы, что же, полагаете, что я позволил применить к нам незаконные меры без всякого протеста? — посол Шипшорн просверлил Ретифа пронизывающим взглядом, который, впрочем, тут же потерял свою остроту.

— Это место было наводнено вооруженными жандармами, — признался посол. — Ну что я мог сделать?

— Может быть, помогли бы несколько пронзительных воплей о грубом попрании закона? — предположил Ретиф. — Впрочем, еще не слишком поздно. Если как можно быстрее нанести визит в Министерство иностранных дел…

— Вы что, с ума сошли? Вы же видите, как настроено местное население. Да нас же на кусочки разорвут!

Ретиф кивнул, соглашаясь.

— Очень даже вероятно, но как вы думаете, каковы будут наши шансы завтра, после того как гаспьеры заключат договор с крулчами?

Шипшорн безуспешно пытался сглотнуть.

— Но, Ретиф, ведь вы не…

— Боюсь, что я да, — перебил его Ретиф. — Крулчам необходимо яркое подтверждение их исключительности в глазах гаспьеров. И они к тому же не прочь вовлечь последних в свои грязные махинации — просто для того, чтобы гарантировать их преданность. И высылка миссии земных дипломатов на алмазные копи убила бы сразу двух зайцев.

— Боже, какой ужас! — вздохнул посол. — А ведь мне осталось всего лишь девять месяцев до пенсии.

— К сожалению, должен вас покинуть, — сказал Ретиф. — В любой момент здесь может появиться толпа разъяренных полицейских, а мне бы очень не хотелось облегчать им задачу моей поимки.

— Полиция? Вы хотите сказать, что они даже не собираются дожидаться официального решения Кабинета?

— О, это касается всего лишь меня лично. Я тут причинил некоторый ущерб собственности Военного флота крулчей и слегка надавал по шее представителю гаспьерских властей.

— Я ведь предупреждал вас персонально! — укорил Шипшорн. — Я считаю, что вам следует немедленно подняться наверх и просить о снисхождении. Если вам повезет, вы отправитесь на копи. И будьте уверены, я лично замолвлю за вас словечко!

— Боюсь, это некоторым образом не совпадает с моими планами, — ответил Ретиф, подходя к двери. — Я постараюсь вернуться до того, как гаспьеры предпримут что–нибудь окончательное. В любом случае, держитесь здесь. Если они придут все–таки за вами, процитируйте им административное уложение. Надеюсь, они найдут это впечатляющим.

— Ретиф, что это вы задумали? Я положительно запрещаю вам…

Ретиф шагнул за порог и прикрыл за собой дверь, оборвав излияния Посольской Премудрости. Вялый полицейский, стоящий на посту у самой двери, посторонился.

— Все в полном порядке, можешь отправляться домой, — сказал Ретиф на чистейшем гаспьерском. — Шеф передумал. Он решил, что вторжение на территорию Земного Посольства может только усугубить беспорядки. В конце концов, крулчи еще не победили.

Полицейский пристально посмотрел на Ретифа, а затем кивнул.

— То–то я удивлялся, не была ли вся эта операция в некотором смысле демонстрацией готовности лизать задницу крулчам… — он заколебался. — Но что ВЫ знаете об этом?

— Я только что имел приватную беседу с капитаном.

— Ну что ж, раз он позволил вам спуститься сюда, то, полагаю, все в порядке.

— Если вы поторопитесь, можете успеть вернуться в казармы до того, как поднимется вечерняя заварушка. — Ретиф беззаботно махнул рукой на прощание и непринужденным шагом удалился по коридору.

III

Оказавшись на первом этаже, Ретиф воспользовался узеньким служебным коридором, который вел в заднюю часть здания, а оттуда выходил в пустынный внутренний дворик. Ретиф прошел через него и открыл еще одну дверь. Миновав очередной коридор, он наконец оказался у двери, выходившей на улицу. В поле его зрения не было ни одного полицейского. Землянин выбрал самый безлюдный и поэтому практически самый безопасный нижний уровень и торопливо отправился в путь.

Спустя десять минут Ретиф уже изучал подступы к гостинице «Риц–Крудлу» из своего убежища на межуровневой лестнице.

Пандус перед входом в здание был запружен бурлящей толпой гаспьеров, по краю которой патрулировали несколько одетых в желтое полицейских. Плакаты, то тут, то там торчавшие над морем лысых, как колено, голов гаспьеров, гласили:

ЗЕМЛЯШКИ, УБИРАЙТЕСЬ ДОМОЙ И ПРЕКРАТИТЕ ДУРАЧИТЬ ГАСПЬЕРОВ

Держась немного в стороне, на эту картину одобрительно взирал крулчский офицер в мундире, расшитом галуном от самых копыт до кончиков ноздрей. Рядом с ним подобострастно суетилась парочка престарелых местных чиновников.

Ретиф вернулся на заваленный кучами мусора нижний уровень, находившийся футах в двадцати ниже, и разыскал восемнадцатидюймовую щель между зданиями, которая выходила на задний двор гостиницы.

Он медленно протиснулся сквозь нее и добрался до двери, но обнаружил, что та заперта. Ему пришлось приложить немало усилий, пока защелка наконец–то открылась. Он вошел внутрь, напряженно вглядываясь в смутные очертания пустого складского помещения. В противоположном его конце была еще одна дверь, но и она оказалась заперта. Ретиф отступил назад и сильно ударил по ней ногой на уровне замка. Дверь с грохотом распахнулась.

На секунду замерев в ожидании звуков тревоги, которых, к счастью, так и не последовало, Ретиф двинулся дальше и, миновав коридор, обнаружил заваленную строительным мусором лестницу.

Он с трудом перебрался через груды хлама и заспешил наверх. На двенадцатом этаже он вышел коридор — там не было ни души. Ретиф торопливо подошел к двери с номером 1203 и тихонько постучал. Изнутри донесся приглушенный звук, а затем чей–то голос прогромыхал басом:

— Кто там?

— Это Ретиф. Откройте, пока меня не засек гостиничный детектив.

Замок щелкнул, дверь широко распахнулась, и в ней появилось усатое лицо Юлия Мульвихила. Он схватил Ретифа за руку и рывком втащил в номер.

— Вот те на, мистер Ретиф. А мы как раз беспокоились о вас Сразу же после того, как вы ушли, старина Хруз позвонил сюда и предупредил, что в городе начался бунт!

— Ничего серьезного, всего лишь несколько энтузиастов перед входом решили продемонстрировать крулчам верноподданнические настроения.

— Что случилось? — спросил Крошка Вилли, появившийся из соседней комнаты, вытирая намыленный подбородок. — Они уже выпроваживают нас с планеты?

— Нет еще, пока вы здесь, вам практически ничего не угрожает. Но мне нужна ваша помощь.

Гигант Мульвихил озадаченно склонил голову и развел руками.

Сюзетта Ла–Флам сунула Ретифу стакан:

— Присядьте и расскажите об этом поподробнее.

— Рад, что вы обратились к нам, Ретиф, — прочирикал Крошка Вилли.

Ретиф занял предложенный ему стул, пригубил напиток, а потом в общих чертах обрисовал сложившуюся ситуацию.

— То, что я задумал, возможно, будет очень опасно, — закончил он.

— Почему бы и нет? — воскликнул Крошка Вилли.

— Для этого потребуется ловкость рук и крепость ног, — добавил Ретиф.

Профессор прочистил горло.

— Я не лишен определенных способностей… — начал было говорить он.

— Дайте же ему закончить! — оборвала рыжеволосая девушка.

— И я даже совсем не уверен, что это вообще осуществимо, — подвел черту Ретиф.

Великан обвел собравшихся взглядом.

— Существует множество вещей, которые кажутся нам невозможными, но «Чудо–Чародеи» так или иначе справляются с ними. Это именно то, что принесло такой шумный успех нашим представлениям на ста двенадцати планетах.

Девушка согласно тряхнула огненными волосами:

— Похоже, все складывается так, мистер Ретиф, что если кто–нибудь что–нибудь не предпримет, то завтра к этому времени земляне на этой планете станут законной дичью.

— Те, кто избегнут участи быть растерзанными толпой, остаток своих дней проведут в рабстве на военных кораблях крулчей, — пропищал Крошка Вилли. — Поскольку, как вы сказали, Миссия заперта в своих апартаментах, то вся инициатива, надо думать, ложится на наши плечи.

— Ну что же, если вы все согласны, тогда… вот что я придумал…

Когда Ретиф в сопровождении четырех землян появился в коридоре, тот по–прежнему был пуст.

— А как мы собираемся проскочить мимо толпы перед входом? — опасливо поинтересовался Мульвихил. — Меня не покидает чувство, что они готовы на нечто более радикальное, чем простые лозунги.

— Попытаемся смыться через черный ход.

Внезапно из дальнего конца коридора донесся гвалт. С полдюжины гаспьеров, запыхавшихся после быстрого подъема, ворвались в холл двенадцатого этажа. Они зашипели, замахали руками, указывая на землян, и бросились к ним, резво перебирая коротенькими ножками. В тот же самый момент дверь в противоположном конце коридора широко распахнулась, и через нее с воплями ввалилась еще одна команда аборигенов.

— У меня такое впечатление, что они решили кого–то линчевать, — грозно рявкнул Крошка Вилли. — Ну–ка, зададим им перца, Юлий!

Он опустил голову, набычился и бросился в атаку. Приближающиеся гаспьеры попытались притормозить и отпрянуть в сторону. Один, который оказался не столь расторопным и слегка замешкался, с глухим стуком, словно кегля, отлетел к стене, когда лилипут врезался в него как раз на уровне колен. Остальные развернулись и попытались схватить Крошку Вилли, когда тот приостановился, чтобы развернуться для второго захода. Мульвихил взревел, сделал три гигантских шага, схватил пару ближайших гаспьеров за шиворот, поднял их в воздух и, стукнув друг о друга, отбросил в стороны.

Тем временем второй отряд, сопя от возбуждения, отчаянно поспешил с явным намерением принять участие в драке. Первого Ретиф встретил прямым правым, двух следующих сбил с ног боковыми и помчался к дверям, через которые те появились. На бегу он оглянулся и увидел, как Мульвихил отшвыривает от себя еще одного гаспьера, а затем выдергивает из образовавшейся кучи–малы Крошку Вилли.

— Сюда, Юлий! — крикнула девушка. — Уходим, профессор!

Высокий сутулый землянин, прижатый к стене тремя сопящими гаспьерами, вытянул вперед свою неимоверно длинную, с ярд, руку и взмахнул кистью. Откуда ни возьмись появился большой белый голубь, забил крыльями, недовольно заклекотал и зафыркал. Профессор рванулся сквозь в изумлении замершее окружение, ловко на ходу подхватил птицу и сломя голову бросился к дверям, где его поджидали Ретиф и девушка.

Из лестничного колодца донесся топот множества ног — это на помощь авангарду подходили остальные силы гаспьеров. Ретиф прыгнул вперед и, схватив пятерней лицо предводителя, мощным толчком, словно ядро, послал его в толпу. За эти мгновения к их группе успел присоединиться Мульвихил с лягающимся Крошкой Вилли, переброшенным у него через плечо.

— Их там целая куча! — крикнул Ретиф. — Придется подниматься вверх.

Девушка кивнула и побежала по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Мульвихил поставил лилипута на ноги, и тот стремительно понесся за ней. Профессор Фэйт засунул свою птицу на место и гигантскими шагами скрылся наверху, оставив Мульвихила и Ретифа далеко позади.

Выбежав на крышу, Ретиф захлопнул за собой тяжелую дверь и задвинул массивный засов. Был уже поздний вечер; прохладный голубоватый воздух струился над плоской крышей. С расположенной двадцатью этажами ниже улицы доносился слабый на такой высоте гул толпы.

— Вилли, пойди–ка закрой другую дверь! — скомандовал Мульвихил. Сам он подошел к краю крыши, посмотрел вниз, покачал головой и направился на другую ее сторону, когда Сюзетта позвала его:

— Иди сюда, Юлий.

Ретиф присоединился к ним, встав рядом с девушкой. Дюжиной футов ниже и футах в двадцати впереди, на той стороне узенькой улочки находилась покатая крыша соседнего здания. Неподалеку от ее конька, рядом с торцом дома, специальные кронштейны удерживали длинную лестницу.

— Похоже, это как раз то, что нам нужно, — кивнул Мульвихил.

Сюзетта сняла с крючка на своем поясе сложенную кольцами тоненькую веревочку, прикинула расстояние до выступающего вентиляционного патрубка, раскрутила веревку над головой и бросила конец. Широкая петля опустилась на противоположной крыше, захлестнув мишень. Девушка рывком затянула ее, а свободный конец ловко и быстро привязала к четырнадцатидюймовой трубе. Она нагнулась, сняла туфли, заткнула их себе за пояс и попробовала ногой туго натянутый канат.

— Не волнуйся, малышка, спокойней, — пробормотал Мульвихил.

Она кивнула, встала на тугой наклонный канат, развела руки в сторону и одним плавным движением скользнула по веревке, спрыгнула на другой стороне, повернулась и склонилась в изящном реверансе.

— Сейчас не время разыгрывать представление, — упрекнул Мульвихил.

— Просто привычка, — ответила девушка. Она взобралась на конек крыши, освободила лестницу и отпустила защелку, которая удерживала раздвижные секции, затем подошла к краю крыши и ловким движением привела лестницу в вертикальное положение.

— Держите! — она отпустила ее, слегка наклонив в сторону Мульвихила и Ретифа. Мужчины подхватили лестницу на лету и опустили на скат крыши.

— Эй, ребята! — заорал Крошка Вилли. — Никак не могу закрыть эту штуку.

— Теперь уже неважно! — гаркнул в ответ Мульфихил, а затем повернулся к сутулому престидижитатору. — Давайте, проф. Вы — первый.

Адамово яблоко профессора судорожно дернулось, когда он попытался сглотнуть. Он взглянул на видневшуюся далеко внизу улочку и тут же отпрянул назад, вскарабкался на лестницу и, встав на четвереньки, двинулся вперед.

— Не смотрите вниз, профессор! — крикнула Сюзи. — Смотрите лучше на меня.

— Пошли, Вилли? — бросил Мульвихил через плечо. Он отвязал веревку, перебросил ее на соседнюю крышу Сюзетте, а потом встал на лестницу и двинулся вперед, передвигаясь маленькими осторожными шажками.

— Да, вот как раз в этом–то я и не силен, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы.

Профессор уже добрался до противоположной стороны, а Мульвихил был где–то на середине пути, когда внезапно раздался вопль Вилли. Ретиф обернулся — лилипут изо всех сил налегал на дверь, которую пытались открыть изнутри.

— Эй! — заорал Мульвихил.

Сюзи пронзительно завизжала. Ретиф рванулся к сражающемуся лилипуту, подхватил его на лету, когда того отшвырнуло в сторону распахнувшейся дверью, изрыгнувшей на крышу трех гаспьеров, которые пытались сохранить равновесие, цепляясь друг за друга, в чем им помешал землянин, опрокинув на крышу пинком. Выпустив Крошку Вилли, он швырнул ближайшего гаспьера внутрь люка, отправил вслед за ним и двух оставшихся, а затем захлопнул дверь и попытался задвинуть засов.

— Готово, — бросил он. — Пошли, Вилли! — Он подхватил человечка на руки и побежал к лестнице, на которой все еще стоял, застыв на месте, Мульвихил.

— Ну, давай, Юлий! — отчаянно крикнула девушка. — Она не выдержит вас всех!

Вопли на месте потасовки возобновились с новой силой, дверь с треском распахнулась, и толпа гаспьеров хлынула через нее. Мульвихил презрительно фыркнул, двумя огромными шагами закончил переход и встал на гребень крыши, с трудом сохраняя равновесие.

Ретиф вступил на прогибающуюся под сдвоенной тяжестью лесенку и, держа Крошку Вилли под мышкой, двинулся вперед.

— Осторожно! — нервно бросила Сюзетта. Ступеньки под ногами Ретифа подпрыгнули, когда он добрался до крыши и опустил лилипута. Он обернулся и увидел, как кучка гаспьеров изо всех сил дергают лестницу. Одни из них, дошедший до безумия в своем рвении, собрался было перейти по ней. Ретиф приподнял конец лестницы и слегка встряхнул ее, абориген пронзительно завизжал и, позабыв обо всем от страха, начал судорожно карабкаться назад.

— Поднимайтесь сюда, — позвала Сюзетта.

Ретиф взобрался по скату на конек крыши, заглянул через него вниз и заметил открытый люк. Вслед за остальными он пролез в него и, очутившись на затхлом и пахнущем плесенью чердаке, запер его за собой.

Чердачная дверь вывела их в пустой коридор. Пройдя по коридору, они обнаружили лифт и благополучно спустились на нижний уровень. Снаружи, в грязном и заваленном всяким хламом переулке, шум толпы был едва слышен.

— Похоже, нам удалось перехитрить этих нехороших людей, — заметил профессор Фэйт, приглаживая манжеты рукавов.

— Гаспьеры не так уж далеко, — проворчал Крошка Вилли. — Давайте–ка лучше побыстрее двинем отсюда.

— Нам нужно найти какое–нибудь место, спрятаться там до полного наступления темноты и определить программу действий на ближайшее будущее, — сказал Ретиф. — А уж тогда мы и осуществим нашу попытку.

IV

Тусклый свет трех гаспьерских лун, размером каждая чуть больше обычной звезды, призрачно освещал узкий извилистый переулок, по которому Ретиф вел четырех землян.

— Порт находится в полумиле от городской стены, — прошептал Ретиф Мульвихилу, шагающему рядом с ним. — Мы сможем взобраться на нее где–нибудь между сторожевыми башнями и выйти к порту с востока.

— А они не выставили там охранников? — с тревогой поинтересовался гигант.

— Ага… Вот и стена…

Впереди показался барьер двенадцатифутовой высоты. Сюзетта подошла к нему и внимательно оглядела конструкцию.

— Я проверю, что там наверху, — сказала она. — Подсади меня, Юлий.

Великан поднял ее легким движением, вытянув руки на всю длину. Девушка поставила ногу ему на макушку и ухватилась за край стены.

— Смотри, чтобы какой–нибудь полицейский не заметил тебя.

— Все чисто. — Она подтянулась и забралась на стену. — Давай, Вилли, я подам тебе руку.

Мульвихил поднял лилипута, тот ухватил девушку за руку и вскарабкался наверх. Гигант нагнулся, и Ретиф встал на его сложенные чашей ручищи, потом на могучие плечи, а затем перебрался на верхушку стены. Девушка спустила Мульвихиду веревку, тот поднялся по ней, тихо ругаясь, и с помощью Ретифа взгромоздился на стену. Минуту спустя компания уже спокойно пересекала открытую площадь, удаляясь в направлении южной границы космопорта.

Распластавшись у края стены, ограждающей взлетную площадку, Ретиф внимательно изучал рваный в бешеном свете прожекторов силуэт корабля.

— Это именно то, — сказал он. — Полмиллиона тонн, экипаж — три сотни.

— Не маленький, а! — отметил Крошка Вилли.

— Тссс! Там ведь крулч! — напомнил Мульвихил.

Ретиф поднялся на ноги.

— Подождите, пока я спрячусь за тем заправочным монитором, — он указал рукой на темную массу, возвышающуюся в пятидесяти футах от них, — а потом организуйте какие–нибудь подозрительные звуки.

— По–моему, будет лучше, если я пойду с вами, мистер Ретиф, — начал Мульвихил, но того уже и след простыл.

Осторожно продвигаясь вперед, он добрался до аппарата и укрылся за его массивной опорой, наблюдая, как приближается часовой–крулч, по–оленьи грациозно ступая на своих четырех копытах.

Чужак был уже в ста футах от него, когда позади Ретифа раздался резкий свист. Охранник насторожился и застыл на месте; Ретиф услышал щелчок предохранителя пистолета. Крулч свернул в его сторону, и Ретиф ясно мог теперь расслышать цоканье копыт о бетон — приближался кентавроид. На расстоянии десяти футов четвероногий замедлил продвижение и остановился.

Землянин видел безжалостное дуло пистолета, осмотрительно наставленное во тьму. С места расположения остальной группы донесся еще один свист. Стражник выдернул что–то из портупеи, крест–накрест перетягивающей его грудь, и осторожно направился в сторону источника звука. Когда он проходил мимо Ретифа, то внезапно насторожился и схватился было за передатчик. Ретиф стремительно выпрыгнул из своего укрытия и изо всех сил стукнул кулаком по костлявой физиономии крулча, подхватив микрофон прежде, чем тот шлепнулся на бетон.

От удара кентавроид пошатнулся, но встал на дыбы и бросился на землянина, выставив свои острые, как ножи, копыта передних ног. Землянин ловко уклонился и нанес свирепый удар ребром ладони по ключице часового. Тот с глухим стуком упал на землю. Подбежавший Мульвихил подхватил слабо сопротивляющегося охранника, сорвал с него портупею, связал все четыре ноги вместе, потом, воспользовавшись оставшимися ремнями, скрутил крулчу руки, а в довершение всего вставил ему кляп меж мощных челюстей.

— Что теперь? — полюбопытствовал Крошка Вилли. — Ты собираешься перерезать ему глотку?

— Оттащи его за монитор! — взревел Мульвихил, передавая пленника в распоряжение Вилли.

— Ну, а сейчас давайте посмотрим, насколько близко мы сможем подобраться к кораблю, чтобы не быть при этом обнаруженными, — сказал Ретиф.

Могучее боевое судно крулчей — вздымающаяся в ночи черная колонна — подмигивало разноцветными ходовыми и навигационными огнями. Гигантские прожекторы, установленные на гладких боках корабля, разбрасывали лужи голубовато–белого режущего света на бетон космодрома.

Из главной рубки в средней части корабля, сквозь широкие иллюминаторы, сиял более мягкий свет.

— Все зажжено, словно свечи для бала, — проворчал Мульвихил.

— На такой бал трудно будет попасть без приглашения, — сказал Крошка Вилли, запрокидывая голову и разглядывая длинный конусообразный корпус.

— Думается, я вижу путь, мистер Ретиф, — сказала Сюзетта. — Что это за маленькое квадратное отверстие — вон там, сразу за орудийным люком?

— Похоже, это грузовой люк. Кстати, он не такой уж и маленький, мисс Ла–Флам. Только вот путь до него долгий…

— Вы считаете, что я пройду через него?

Ретиф утвердительно кивнул, поглядев на гладкую поверхность металла над ним.

— Вы сможете добраться туда? — спросил он с сомнением.

— Меня, бывало, рекламировали, как женщину–божью коровку. Пара пустяков!

— Если проникнете туда, — сказал Ретиф, — постарайтесь найти дорогу в кормовой отсек. Если вы сможете открыть один из этих входных шлюзов, то мы войдем.

Сюзетта кивнула, достала свою верную веревку, набросила петлю на выступ в пятнадцати футах над ними и быстро взобралась по стабилизатору до места его соединения с корпусом корабля. Положив ладонь на изгибающуюся, слегка наклонную стенку гладкого корпуса и опершись одним башмаком со специальной подошвой о едва различимый сварной шов, она начала восхождение по крутой стене.

Прошло десять минут. Из густой тени у кормы корабля Ретиф следил, как стройная фигурка дюйм за дюймом упорно взбирается вверх, огибая ряд светящихся оранжевых панелей — кривобоких крулчских идеограмм, образующих название судна. Воспользовавшись вентиляционным отверстием для минутного отдыха, а затем поднимаясь все выше и выше — тридцать футов, сорок футов, сорок пять футов… она добралась до открытого люка, осторожно приподняла голову, заглянув внутрь, потом молниеносно подтянулась и исчезла в недрах корабля.

Юлий Мульвихил испустил вздох облегчения.

— Это было самое трудное восхождение, какое Сюзи когда–либо совершала, — пророкотал он.

— Тихо ты, не сглазь, — предостерег Крошка Вилли. — Самое трудное у нее еще впереди.

— Уверен, у нее не возникнет никаких затруднений, — беззаботно высказался профессор. — Наверняка сейчас во всем корабле нет ни одной живой души на вахте.

Прошло несколько минут, и вдруг раздался скрежет металла и тихий стук. В нескольких футах над бетоном распахнулась панель, и в отверстии появилось лицо Сюзи, измазанное машинным маслом и пылью.

— Да, ребята, им не мешало бы как следует здесь прибраться, — прошептала она. — Пошли. Судя по шуму, веселье у них в самом разгаре и все они на пирушке.

Внутри гулкого, погруженного во тьму машинного отсека Ретиф внимательно осмотрелся, изучая планировку оборудования, размещение гигантских охлаждающих экранов и очертания переборок.

— Это, безусловно, постройка крулчей, — сказал он. — Но, сдается мне, это всего лишь абсолютно точная копия старого линкора типа «Конкорд». А это значит, что рубка управления еще далеко впереди.

— Ладно, тронулись! — Крошка Вилли направился к мостику с широкими, разработанными специально для крулчей ступеньками и начал карабкаться вверх. Не успел он преодолеть первую ступеньку, как грубый крулчский голос рявкнул прямо у них за спиной:

— Стоять на месте, земляшка!

Ретиф медленно обернулся. Перепачканный грязью с ног до головы крулч, в мешковатом рабочем комбинезоне, вышел из своего укрытия за громадным ион–коллектором, держа в руке нацеленный на землян зловещего вида энергетический пистолет. К нему присоединились второй и третий моряки, тоже оба вооруженные.

— Отличный улов, Иуда, — восхищенно сказал один из них по–крулчски. — Капитан говорил, что нам не мешало бы обзавестись рабами–землянами на обратном пути, но я уж никак не ожидал увидеть добровольцев.

— Отведи их наверх, Иешуа, — приказал первый крулч. Его товарищ вышел вперед, сделав землянам знак пистолетом.

— Ретиф, по–замшельски сечете? — прошептал Мульвихил,

— Угу, — ответил дипломат.

— Вы нападаете на того, что слева, а я беру этого козла справа. Проф…

— Не сейчас, — оборвал Ретиф.

— Прекратить разговоры! — рявкнул крулч, переходя на земной. — Ну–ка, пошевеливайтесь!

Земляне спустились на палубу и встали неплотной кучкой.

— Встать тесней! — приказал моряк и, чтобы команда выглядела более убедительной, подтолкнул девушку пистолетом.

Сюзетта ядовито улыбнулась ему:

— Ах ты, ослоухое козлиное отродье, ну подожди, доберусь я еще до твоей поганой бороденки!

— Немедленно прекратить разговоры.

Между тем профессор Фэйт протиснулся вперед и заслонил девушку. Он вытянул обе руки вперед, повертел ими, показывая с двух сторон, а затем, крутанув кистями, развернул веером две колоды карт, взявшихся невесть откуда. Он взмахнул ими перед самым носом застывшего в изумлении ближайшего кентавроида — они с хлопком исчезли.

Двое других, стоявших позади раскрыв рты, подтянулись поближе. Профессор щелкнул пальцами, и с кончиков вытянутых вперед указательных сорвались струйки пламени. Крулчи от неожиданности подпрыгнули на месте. Долговязый землянин взмахнул руками, выудил из ниоткуда газовый голубой платок, повертел им так–сяк — теперь тот стал красным. Он резко встряхнул его, и настоящий дождь из конфетти посыпался на потерявших дар речи крулчей. Профессор сложил кулаки вместе, открыл ладони и дунул в лица инопланетян. И тотчас большая белая птица забила крыльями в воздухе.

— Сейчас! — гаркнул Ретиф, подскочил к ближайшему крулчу и влепил ему мощный апперкот — тонкие ноги кентавроида подломились, и он с грохотом рухнул на палубу. Мульвихил перепрыгнул через поверженного врага и заехал крулчу номер два по голове сокрушительным прямым правым. Третий вояка издал звук, напоминающий скрежет раздираемого металла, и выхватил пистолет, наводя на Ретифа с очевидным намерением подстрелить землянина. Но в тот же миг Крошка Вилли метнулся ему под ноги. Выстрел проделал глубокую борозду в стене, когда Мульвихил могучим ударом отправил несчастное создание в глубокий нокаут.

— Ловко сработано, — признал профессор Фэйт, рассовывая свои магические причиндалы за обшлага рукавов. — Поверите ли, мне почти жаль терять такую чуткую аудиторию.

Стоя рядом с тремя крулчами, надежно связанными по рукам и ногам своими собственными портупеями, Ретиф пихнул одного из них носком ботинка.

— Знаешь, у нас есть очень важное дело в рубке управления, — сказал он. — Поскольку мы не хотим никого беспокоить, Иуда, то предпочли бы тихо и спокойно пройти через черный ход. Что бы ты мог нам предложить?

Крулч в двух словах высказал свое предложение. Ретиф заметил:

— Профессор, вероятно, будет лучше, если вы преподадите ему несколько уроков.

— С удовольствием — профессор Фэйт вышел вперед и взмахнул руками. В одной из них материализовался устрашающего вида остроотточенный нож. Он испробовал его остроту на подушечке большого пальца, на которой тут же выступила капелька крови. Профессор провел над ранкой другим пальцем, и кровь моментально исчезла. Он удовлетворенно кивнул.

— Ну–с, а теперь, мой козлобородый друг, — обратился он к моряку, — я слышал, что вы, негодяи, придаете огромное значение вашим бороденкам, — так как насчет побриться?

Он потянулся к бороде крулча. Тот издал дребезжащий звук.

— Мостки по левому борту! — завизжал он дурным голосом. — Но это вам не поможет, вам не уйти отсюда живыми!

— Да ну, не может быть, не уйти, значит? — Профессор сладко улыбнулся, сделал в воздухе пару пассов и извлек из пустоты небольшой цилиндрик.

— Позволю себе усомниться, что кто–нибудь забредет сюда, даже случайно, еще долгое время, — сказал он. — И поэтому, если мы не вернемся через час живыми и невредимыми, этот маленький приборчик взорвется с силой, достаточной, чтобы рассеять все атомы ваших тел на территории примерно в двенадцать квадратных миль.

Профессор пристроил цилиндрик рядом с крулчем, который скосил на него полные ужаса глаза.

— Ой–ой–ой, по зрелом размышлении я решил, что вам лучше попробовать служебный проход за главным туннелем! — завопил он.

— Вот так–то лучше! — наставительно заметил Ретиф. — А теперь вперед!

V

В узеньком коридорчике ясно был слышен шум крулчского застолья.

— Похоже, они решили устроить маленькое торжество накануне завтрашней большой дипломатической победы, — сказал Мульвихил.

— Вы полагаете, что большинство их собралось там?

— Ну, некоторое количество, несомненно, на вахте, — ответил Ретиф, — Но, судя по шуму, пара сотен крулчей на ближайшее будущее выведена из строя — по крайней мере, до тех пор, пока мы не сделаем какой–нибудь неверный шаг и не поднимем тревогу.

— Вроде дальше все в порядке, — вернулся из разведки профессор Фэйт, на ходу вытирая пыль с рук. — А потом, боюсь, нам так и придется пересечь открытое пространство.

— Мы теперь не так уж далеки от командной палубы, — успокоил их Ретиф. — Еще двадцать футов по вертикали — и мы на месте.

Компания полезла вверх, преодолела крутой поворот и вышла к входному шлюзу. Профессор Фэйт приложил к панели ухо.

— Кажется, все тихо, — наконец сказал он. — Отправимся дальше?

Ретиф подошел к шлюзу, осторожно приоткрыл его, заглянул внутрь, а затем вошел туда, подав остальным знак следовать за ним. Здесь было значительно тише и уютнее, под ногами мягко пружинил длинный ворс роскошного ковра, в воздухе стоял аромат чужестранной пищи и плавал душистый дымок.

— Территория комсостава, — пробормотал Мульвихил. Ретиф указал на дверь, помеченную крулчскими письменами.

— Кто–нибудь может прочесть это?

Ответом было дружное покачивание голов и отрицательный шепот.

— Придется рискнуть. — Ретиф приблизился к двери, крепко взялся за рукоятку и рывком распахнул ее настежь.

Тучный крулч, туго перепоясанный портупеей, но без форменной ливреи, удивленно взирал на него поверх яркого иллюстрированного журнала, на обложке которого землянин успел разглядеть глянцевые фото изящных крулчских кобылок, кокетливо позирующих перед объективом камеры, выставив напоказ все свои прелести.

Крулч широко разинул рот, запихнул журнал в ящик стола, вскочил на ноги, потом развернулся и бросился к панели управления, размещенной по другую сторону узкого прохода. Крулч уже почти дотянулся до массивного рычага, пытаясь перекинуть его вниз, когда Ретиф достал моряка в броске. Человек и кентавроид вместе рухнули на пол. Рука Ретифа рассекла воздух, крулч пару раз дернулся и затих.

— Этот рычаг — вы понимаете?.. — начал было Крошка Вилли.

— Скорее всего, сирена тревоги, — поднимаясь на ноги, ответил Ретиф. — Дальше!

Он побежал по коридору — тот круто уходил вправо. Тяжелая дверь выходного шлюза начала закрываться перед ним. Он подбежал к ней, втиснулся в неумолимо суживающийся просвет, изо всех сил сопротивляясь напору стальной панели. Под скрежет механизмов она замедлила свое движение, тут на помощь подоспел Мульвихил и, схватившись за кромку двери, изо всех сил дернул ее на себя. Где–то под ними натужно заскрипел металл и раздалось громкое «клад!» — затрещали ломающиеся шестерни. Дверь беспрепятственно скользнула назад.

— Готово, — проворчал Мульвихил. — Еще бы минуту — и… Он замолк, обернувшись на раздавшийся за его спиной звук.

В десяти футах сзади по проходу бесшумно задвинулась вторая панель, блокировав коридор. Великан прыгнул к ней, врезавшись плечом в ее поверхность, но без всякого результата.

Впереди Ретиф увидел третью панель — она по–прежнему была широко открыта. Не долго думая, он проскользнул в нее и… замер, как вкопанный. Прямо перед ним находился офицер–крулч, весь увешанный медалями, сжимая в каждой руке по лучевому пистолету. Из уголка его рта свисала пурпурная сигара в добрый фут длиной. Он стукнул по рычажку, находившемуся рядом с ногой, и дверь за спиной Ретифа со свистом закрылась.

— А, землянин, добро пожаловать к нам на борт, — радостно приветствовал капитан. — Вы будете первым из своего рода–племени, кто в полной мере насладится радушием крулчей. Я наблюдал за вашим продвижением по личному экрану внутреннего обзора, — капитан кивнул на маленький экранчик, который показывал четырех землян, тщетно боровшихся с дверьми, которые закрылись со всех сторон, поймав их в ловушку.

— Интересно, — прокомментировал Ретиф.

— Вы удивлены утонченностью оборудования, которым мы, крулчи, управляем? — Капитан выпустил струйку ароматного дыма, обнажив свои роговые десны в гримасе, отдаленно напоминающей улыбку.

— Да бросьте вы, любой, кто так или иначе наворовал требуемую сумму денег, может купить гроакскую систему «Недремлющее Око», — высокомерно ответил Ретиф. — Но я, не скрою, нахожу интересным тот факт, что вам пришлось потратить такую уйму денег только для того, чтобы следить за своей командой, — Не слишком достойны доверия, а? — спросил он соболезнующим тоном.

— Что?! Да любой из моего экипажа рад жизнь отдать по первому моему слову!

— Да, я думаю, такая возможность будет им предоставлена, — кивнул, соглашаясь, Ретиф, — Кстати, как насчет того, чтобы опустить один из пистолетов, кэп, если, конечно, вы не опасаетесь осечки.

— Крулчское оружие никогда не дает осечки, — капитан отбросил один из пистолетов в сторону. — Но, согласен, я уж чересчур перестраховался против пустяшной угрозы со стороны одно–го–единственного жалкого земляшки.

— Вы упустили одну мелочь — у меня есть друзья. Крулч издал звуки, похожие на скрип когтей по пенопласту.

— Они полностью обезврежены, — отмахнулся он, — А теперь лучше скажите–ка мне, чего вы рассчитывали добиться, проникнув сюда?

— Да я и сейчас собираюсь сделать то же самое — арестовать вас, — пояснил Ретиф, — Не возражаете, если я присяду?

Капитан разразился хохотом, если можно было так назвать резкие скрипучие звуки, и взмахнул двупалой клешнеобразной лапой.

— Ну что вы! Устраивайтесь поудобнее, — сказал он. — Пока еще можете. А теперь расскажите мне, как вам удалось протащить на корабль оборудование так, что это осталось незамеченным? Я, конечно же, посажу на кол ответственных за это бездельников.

— О! У нас нет никакого оборудования! — весело сообщил Ретиф.

Он принюхался.

— Капитан, это, часом, не лавенбройская сигара, а?

— Никогда не курю ничего другого, — гордо заявил крулч, — Не желаете ли?

— Не откажусь, — признался с благодарностью землянин, взяв предложенную восемнадцатидюймовую сигару, и закурил.

— А теперь вернемся к вопросу об оборудовании, — настойчиво продолжил капитан, — Я полагаю, что вы использовали пятидесятифутовые пожарные лестницы. Однако, должен признаться, я не понимаю, как вам удалось протащить их в порт…

— Лестница? — Ретиф довольно улыбнулся. — Нам, землянам, лестницы ни к чему, знаете ли. Мы просто отращиваем крылья, — скромно признался Ретиф.

— Крылья?!

— О, мы необычайно разносторонне одарены. Мы, земляне… На лице капитана застыло выражение крайнего неодобрения.

— Раз у вас не было лестниц, то я, следовательно, должен сделать вывод, что вы умудрились проделать дыру в корпусе на нижнем уровне, — раздраженно бросил крулч. — Чем вы воспользовались для этого? По моим подсчетам, потребовалось бы по крайней мере пятьдесят киловатт в секунду подводимой мощности, чтобы проделать отверстие в двух дюймах огнеупорного керамического сплава…

Ретиф укоризненно покачал головой, выпустив струйку дыма.

— Прекрасный вкус, — заметил он. — Нет, мы всего–навсего протерли в нем дыру голыми руками. Для нас, землян…

— Черт бы вас побрал, землян! Этого никто не может, не морочьте мне голову, — капитан плотно сжал губы, разъяренно выпустив дым кверху. — Только что, снаружи, в камере предварительного контроля, вы сорвали механизм закрывания дверей. Где ваш гидравлический домкрат, который вы использовали для этого?

— Как я уже говорил, мы, земляне…

— Вы проникли в коридор особо секретного доступа — почти сразу, как только оказались на борту моего судна! — визгливо пролаял капитан. — Моим людям сделаны прививки против всех мыслимых и немыслимых наркотиков правды. Что вы сделали с моими людьми, чтобы заставить заговорить Иуду, который дал вам нужную информацию?!

Ретиф успокаивающе поднял руку:

— Капитан, не надо так строго, мы, земляне, можем быть чертовски убедительны. Вот, например, прямо сейчас, в этот самый момент, вы сами уже близки к тому, чтобы быть убежденным в обреченности всех попыток перехитрить нас, землян…

Привыкший отдавать команды рот крулча беззвучно открылся и закрылся.

— Я?! — переведя дух, выпалил он, — Вы, что же, действительно считаете, что крулчского боевого офицера можно заставить отступить от выполнения своего долга?

— Уверен! — пропищал чей–то тонкий голосок сверху и сзади капитана. — Пара пустяков.

Копыта крулча лязгнули, когда тот резко обернулся. Он застыл как вкопанный, завороженно глядя на маленькое круглое личико Крошки Вилли, улыбающееся ему из вентиляционной отдушины над пультом управления.

Ловким движением Ретиф наподдал инопланетянину по запястью и выхватил пистолет из безвольно повисшей руки.

— Ну вот, убедились? — сказал он, в то время как капитан ошеломленно переводил взгляд то на него, то на лилипута. — Никогда не недооценивайте нас, землян…

При этих словах капитан осел в своем кресле, вытирая лицо белым в черный горошек носовым платочком, любезно предоставленным ему Крошкой Вилли.

— Этот допрос — вопиющее нарушение закона! — простонал он. — Я был уверен, что все, что вы говорили о вашем виде…

— Мы немало искушены в хитростях, — признал Ретиф. — Но уверен, вы сможете без труда простить маленькую невинную ложь, стоит вам только постараться понять нашу природу. Мы любим борьбу, и нам казалось, что это самый легкий путь — подстрекнуть вас к какому–никакому сражению.

— Подстрекнуть к какому–никакому сражению? — прохрипел пораженный крулч.

— Да–да, вы знаете, есть что–то в беззащитном с виду простофиле, что пробуждает в людях авантюристов, — объяснил землянин. — Таким образом, это для нас самый простой способ опознать смутьянов, чтобы можно было с ними быстренько разделаться. По–моему, вы, крулчи, сейчас прекрасно подходите для этой цели. Дело в том, что у нас как раз закончены несколько новых приборов–планетоуничтожителей, которые мы уже давно хотели подвергнуть полевым испытаниям.

— Вы блефуете! — отчаянно проблеял крулч. Ретиф энергично кивнул.

— Я обязан предупредить вас, но вы вовсе не обязаны верить мне. Поэтому, если вы по–прежнему настаиваете померяться силами…

С пульта управления раздалось резкое жужжание; часто замерцал пронзительный желтый огонек. Рука капитана инстинктивно дернулась, когда он вперился взглядом в коммуникатор.

— Давайте–давайте, отвечайте, — подбодрил его Ретиф, — Но уж будьте любезны не говорить ничего такого, что могло бы раздосадовать меня. У нас, землян, крутой нрав.

Крулч щелкнул переключателем.

— Ваше благородие, — затараторил, захлебываясь от волнения, крулчский голос. — Мы убиты пленными! Я хочу сказать, пленены убийцами! Их было двенадцать, а может, и все двадцать! Одни высоченные, как столетнее дерево Фуфу, а другие маленькие — меньше, чем копытные гниды! Еще у одного из них глаза, как горящие уголья, а из рук вырывалось пламя в десять футов длиной, которое расплавляло все, к чему ни прикоснется, а другой…

— Заткнись! — взорвался капитан. — Кто ты? Где ты? Что, во имя двенадцати Дьяволов, здесь происходит? — Он резко повернулся к Ретифу.

— Куда подевались остальные ваши коммандос? Как вам удалось ускользнуть от моей системы наблюдения? Что?..

— Ну–ну, — усмехнулся Ретиф. — Сейчас моя очередь задавать вопросы. Во–первых, мне нужны имена всех чиновников–гаспьеров, которые принимали от вас взятки.

— Вы, что же, думаете, я так вот и выдам моих соратников, чтобы обречь их на мучительную смерть от ваших рук?

— Ничего подобного, все, что нам нужно, — узнать, кто с вами сотрудничает, и то только для того, чтобы я мог сделать им более выгодное предложение.

Раздалось тихое «бряк!» — на сей раз замерцал голубой огонек. Офицер–крулч настороженно посмотрел на него.

— Это моя внешняя «горячая» линия связи с Министерством иностранных дел, — сказал он. — Когда до Правительства Гаспьера дойдет известие о пиратском акте, который вы, якобы миролюбивые земляне, осуществили за фасадом дипломатии…

— Так скажите им, в чем дело, — предложил Ретиф. — Пришло им время открыть для себя, что они не единственные, кто знает толк в изящном искусстве трирушничества.

Крулч поднял трубку.

— А–а? — отрывисто спросил он. Его лицо вытянулось, и он вытаращил глаза на землянина, а потом и на второго.

— Что–что? — заорал он в коммуникатор. — Летают по воздуху? Забрались куда? Что вы имеете в виду — гигантские белые птицы?!

— Малыш! — подбодрил его Крошка Вилли. — Эти гаспьеры наверняка преувеличивают.

Капитан в ужасе уставился на крошечного человечка, сравнивая его рост с шестью футами тремя дюймами Ретифа. Он вздрогнул.

— Знаю, — сказал он в трубку. — Они уже здесь… Он бросил трубку на рычаг, взглянул на телефонную панель и медленно потянулся к ней рукой.

Это напомнило мне кое о чем, — сказал Ретиф. Он направил пистолет прямехонько в центр груди крулчского офицера. — Не будете ли вы так любезны приказать всему экипажу собраться в главном кубрике?

— Они… они и так там, — ломающимся голосом проговорил капитан, не сводя глаз с пистолета.

— Просто для уверенности.

Капитан надавил кнопку общего оповещения, прочистил горло и скомандовал:

— Всему личному составу в центральный столовый отсек — бегом!

Какое–то мгновение стояла тишина, затем с другого конца линии донесся голос крулча:

— Осмелюсь предположить, что вы имеете в виду всех, кроме аварийных команд в машинном отделении и в оружейном отсеке, Ваше благородие?

— Я сказал — ВЕСЬ личный состав, черт бы тебя побрал! — прорычал капитан. Он выключил коммуникатор.

— Понятия не имею, чего вы этим хотите добиться, — резко бросил он. — В моем распоряжении на борту этого судна три сотни бесстрашных воинов, вам не уйти с этого корабля живыми!

Прошло две минуты — включился коммуникатор:

— Все в сборе, сэр.

— Эй, Вилли, видишь тот большой белый рычаг? — обратился Ретиф к лилипуту. — Окажи любезность, просто опусти его вниз, и следующий тоже.

Капитан попытался вскочить. Пистолет Ретифа взметнулся прямо к его лбу. Вилли прошел мимо крулча и опустил рычаги. Где–то вдали надсадно Заурчали механизмы, отчетливый толчок потряс массивный корабль, затем последовал и второй толчок.

— Что это было? — поинтересовался Вилли.

— Это закрылись аварийные перегородки, — объяснил Ретиф. — И три сотни бесстрашных воинов просто оказались между ними.

Капитан с пораженным видом осел в кресле.

— Откуда вы так прекрасно осведомлены об устройстве моего судна? — потребовал он ответа. — Эти засекреченные…

— …чертежи — результат кражи кое–чьих разработок, а те, нехорошие люди, надо думать, изучали их. А теперь, Вилли, впусти Юлиуса и остальных. Тогда, я думаю, мы вполне будем готовы приступить к обсуждению условий почетной сдачи.

— Этот день навсегда останется в анналах вероломства, — подавленно проскрипел капитан.

— Нет–нет, я полагаю, что нет нужды вносить его в эти анналы, — успокоил крулча Ретиф. — Конечно, в том случае, если нам удастся прийти к взаимопониманию — попросту, как водится между джентльменами.

VI

Уже прошел час с момента восхода солнца, когда закончилось историческое чрезвычайное заседание гаспьерского Кабинета Министров. Посол Шипшорн, который появился из конференц–зала, был погружен в оживленную беседу с весьма мрачным офицеромкрулчем, наряженным в тщательно пригнанное полное парадное обмундирование, но остановился, заметив Ретифа:

— А, вот и вы, мой мальчик! Я был обеспокоен, когда вы так и не вернулись вчера вечером, но, как я только что указывал уважаемому капитану, это было всего–навсего ужасным недоразумением. И поскольку позиция почтенных крулчей была прояснена — к обоюдному удовлетворению, они на самом деле предпочитают скотоводство и народные танцы всякого рода военным авантюрам, то Кабинет Министров оказался в состоянии прийти к благоприятному для нас решению по заключению Договора о Мире и Дружбе, дающему землянам полный Статус Наибольшего Благоприятствования.

— Рад слышать это, мистер посол, — ответил Ретиф, кивнув стоявшему рядом с надменным лицом командиру крулчей. — Уверен, что мы все предпочли бы дружеское соперничество демонстрации наших дипломатических способностей в дальнейшем.

В конце коридора возникло какое–то замешательство: таща за собой на буксире крулча–писаря, к капитану торопливо подскочил крулч–офицер и отдал честь:

— Ваше благородие, этот парень только что освободился от какого–то вида магического паралича!

— Это… Это был он! — ткнул в Ретифа пальцем моряк. — Он и остальные.

Он горестно посмотрел на землянина:

— Это был грязный обман — сказать нам, что та штука, которую вы установили, — бомба. Мы провели тяжелую ночь, прежде чем обнаружили, что это гнусное надувательство.

— Извините, — сказал Ретиф; впрочем, раскаяния в его голосе слышно не было.

— Послушайте, ваше благородие, — моряк перешел на шепот. — О ком я по–настоящему хотел предупредить вас, так это о том землянине — такой длинный, с костлявым задом и огненным дыханием; он — колдун, он взмахивает руками — и появляются белые гигантские летающие создания…

— Заткнись, идиот! — рявкнул капитан. — У тебя что, ни черта нет наблюдательности? Они не создают птиц, это может любой дурак! Они трансформируют самих себя! А теперь убирайся с глаз моих долой! Нет, как только вернемся домой, отправлюсь в монастырь и займусь медитацией!

Он коротко кивнул и застучал копытами, удаляясь.

— Странный малый, — прокомментировал Шипшорн. — Интересно, о чем это он говорил?

— Должно быть, просто какая–нибудь принятая в узком кругу шутка, я подозреваю, — ответил Ретиф. — Кстати, насчет этой труппы землян, о которых я вам упоминал…

— Да–да. Я, наверное, был несколько грубоват, Ретиф. Но, само собой разумеется, я был занят планированием моей стратегии на сегодняшнюю встречу. Да, возможно, я был резок.

— Я взял на себя смелость, мистер посол, пойти немного дальше, — сказал Ретиф. — Поскольку новый договор предусматривает земные культурные делегации, я подписал с ними шестимесячный контракт на проведение шоу здесь, на Гаспьере.

Шипшорн нахмурил брови.

— Вы перешагнули границы своих полномочий, Ретиф, — резко бросил он, — Я думал, мы могли бы выписать труппу или две, которые бы декламировали избранные отрывки из Материалов Заседания или исполнили бы что–нибудь из классической музыки. К тому же я уже почти пообещал министру культуры гроаков, что найму одну из его трупп носовых флейтистов…

— Я подумал, что как раз при нынешнем положении дел было бы неплохо продемонстрировать сплоченность землян, — заметил Ретиф. — А потом, демонстрация шпагоглотания, престидижитация, глотание огня, ходьба по канату, акробатика и чудодейство могли бы стать именно тем, что нужно, чтобы подчеркнуть нашу разносторонность.

Шипшорн задумчиво пожевал губами, потом кивнул.

— Пожалуй, у вас правильная точка зрения в этом вопросе, мой мальчик. Мы, земляне, очень разносторонняя порода. К слову сказать, жаль, что вас не было сегодня утром с нами, чтобы посмотреть, как я вел переговоры! То я весь был огонь и свирепость, то спокоен и гладок, как йилльский шелк.

— Восхитительное представление, осмелюсь предположить, мистер посол.

— Да уж, действительно, — посмеиваясь, потер руки Шипшорн. — В некотором смысле, Ретиф, саму дипломатию можно считать отраслью шоу–бизнеса, а? Следовательно, этих актеров можно считать своего рода коллегами.

— Верно, но я бы воздержался упоминать об этом публично, находись они в пределах слышимости.

— Да, это могло бы вскружить им головы. Ну что ж, я удаляюсь, Ретиф. Мой отчет о сегодняшней утренней работе станет классическим примером по изучению тонкостей Земной Дипломатии. — Он поспешил прочь.

К Ретифу подскочил гаспьер, вооруженный массивной бифокальной камерой.

— Я из «Утреннего Выдоха Гаспьера», — отрекомендовался он, — Правда ли, сэр, что вы, земляне, если пожелаете, можете превращаться в огнедышащих драконов?

Между ними втиснулся второй репортер.

— Я слышал, вы читаете мысли, — заявил он, — И еще насчет этой возможности проходить сквозь стены…

— Одну минутку, ребята, — Ретиф выставил руку. — Я, конечно же, не хочу, чтобы на меня ссылались, но только между нами… Вот что произошло на самом деле: как только посол заглянул в свой магический хрустальный шар…

Пиджин–терриш — гаспьеро–земной гибридный упрощенный язык с искаженными морфологически и фонетически словами. (Прим. автора.)