Карла была внебрачным ребенком, нелюбимым, закомплексованным. Она до шести лет спала с няней, а на каникулах мама будила ее, играя на фортепьяно «Турецкий марш» Моцарта. А мы-то думали, что у Карлы было золотое детство, она целыми днями носилась по огромному парку при замке в Турине, а каникулы проводила под ласковым солнцем на Лазурном Берегу. Загадка в том, что эта богатая девочка, которую воспитывали няни, была очень одинока. Сейчас первая леди, запершись в своих апартаментах в квартале Порт д’Отей, вдали от городской суеты, говорит, что любит одиночество. Но на самом деле она упорно продолжает с ним бороться. Знаменитый журналист Жак Сегела, близкий друг Карлы, признается: «Она ненавидит одиночество». Все эти годы она ищет убежища, будь то колени заботливой нянюшки, объятия звезды или кокон из верных друзей — таких, как ее свидетели на свадьбе: композитор Жюльен Сиванж и актриса Фарида Кельфа, или бессменный Франк Демюль, который долгие годы работает личным секретарем Карлы.
* * *
«Она была одиноким ребенком», — вспоминает Тереза Белло, одна из ее первых нянь. «Тере», как ее называла маленькая Карла, была выпускницей очень известной школы патронажных медсестер в Тренто. «rata» — гувернантка на итальянском — поступила на службу во дворец, когда девочке было три года. «Старшенькие уже ходили в школу, поэтому я занималась в основном Карлой, — вспоминает Тереза Белло. — По ночам я спала у нее в комнате». Для детей Бруни-Тедески, которые с самого раннего возраста были предоставлены сами себе и жили вольной жизнью богатых наследников, Тереза Белло была больше чем просто няней: она была матерью на замену. Именно она одевала их, играла и ела с ними, и ей они говорили «спокойной ночи», прежде чем поцеловать маму на ночь.
«Родители обедали отдельно, — поясняет эта рыжеволосая дама со светлыми глазами. — Утром „Dottore“ Бруни уходил на работу в половине восьмого утра. Синьора Бруни играла на рояле до полудня — в этот час ее муж возвращался к обеду. В половине третьего он уходил, и она вновь принималась за свои гаммы».
Иными словами, родители редко общались с детьми. «Месье был очень отстранен, а мадам — очень мила, но полностью погружена в музыку», — тактично замечает гувернантка. По ее словам, Мариза совершенно не занималась бытовыми вопросами, доверяя, например, старшей сестре Жижи покупать одежду и себе, и детям. «Мадам не была любительницей нарядов. Даже еда не имела для нее никакого значения. А вот месье был гурманом, обожал изысканные кушанья и всегда ждал меня, чтобы открыть пакеты с цукатами и миндальными печеньями, которые получал на праздники. Когда я поехала с ним в Париж, — вспоминает Тереза Белло с ностальгией, — мы пошли в шикарный ресторан, и он сделал заказ за меня».
* * *
В семейной жизни, которая не касалась кулинарии, довольно замкнутый Альберто Бруни-Тедески принимал мало участия. Отец редко брал детей на руки, а когда они мешали ему сочинять музыку, он тут же прогонял их.
Мариза была с ними более нежна, но она не могла уделять им много времени, потому что часто уезжала на гастроли и постоянно была окружена музыкантами, которых иногда приглашала и в Кастеньето По. Пианисту Риккардо Карамелла было всего семнадцать, когда он впервые встретился с Маризой Бруни-Тедески: она была старше его на двадцать два года.
Они брали уроки музыки у одного преподавателя, Марии Голиа. «Мы быстро подружились, — рассказывает он. — Мариза познакомила меня с мужем, Альберто, — человеком суровым, молчаливым, но щедрым и талантливым». Мужчин объединяла общая страсть к музыке. Позже Риккардо часто исполнял «Фантазию для фортепьяно» Альберто на своих концертах по всему миру. «Забавно, я играл ее раз тридцать, а он так и не пришел послушать. Однажды он отправил мне факс из Турина в Прагу, — вспоминал пианист, показывая распечатку: — „Удачи вам сегодня вечером. К сожалению, я не смогу прийти“. Но он интересовался моим творчеством. Однажды я признался ему, что не могу сыграть одну партию, потому что не чувствую ее. Альберто ответил: „Эта музыка резкая, не мелодичная, поэтому сначала избавься от всего, что мешает тебе играть“».
А Мариза? Она много путешествовала, поэтому отдалялась от детей. «У нас с ней было столько совместных концертов», — продолжал Карамелла. Немало прекрасных воспоминаний, как, например, тот памятный день в Бухаресте в 1973 году: «Мы поселились в потрясающем отеле. Меню в ресторане было просто невероятным, но всякий раз, когда мы пытались что-то заказать, нам отвечали, что этого блюда нет: у них была только икра! Через двадцать четыре часа мы уже не могли ее видеть. Тогда Мариза пригласила меня к себе в номер, чтобы поужинать тем, что она захватила с собой из Италии. И вот мы сидели за импровизированным столом, переделанным из кровати, ели сосиски и смеялись. Славные были времена».
Даже по выходным, когда семья обычно собирается за одним столом, Мариза и Альберто были заняты своими делами. «Они редко выбирались в свет, но постоянно приглашали к себе артистов и почти каждую субботу ходили вечером в кино», — рассказывает няня Тереза. Бруни-Тедески обожали читать и скупали книги в невероятном количестве: «К концу недели по всему дому их скапливались горы». В начале лета супруги отправляли детей с гувернанткой в имение на Черном мысе, а сами приезжали туда позже, когда дети уже возвращались в Турин. Единственным членом семьи, который занимался воспитанием наследников, была властная бабушка Рене, мать Маризы, — женщина строгая, привыкшая к тому, что все ей подчиняются. Когда дети выводили ее из себя, она бранилась на них по-французски. «Ничего общего с типичной итальянской бабушкой! — улыбается Тереза, вспоминая один ужин в Лаванду. — Однажды на Валерию и ее подругу Сильвию внезапно напал смех. Рене строгим тоном велела им тут же прекратить, но от этого засмеялись и остальные дети. Бабушка не смогла их утихомирить и очень рассердилась».
* * *
И все же родители тщательно следили за тем, чтобы у их детей развивался хороший музыкальный вкус. Подростком Вирджинио обожал итальянскую и британскую эстраду. Его первый диск? «Карлос Сантана, как сейчас помню», — улыбается Тереза Белло. Во время сиесты Вирджинио запирался в комнате с няней, и они вместе смотрели музыкальные передачи по телевизору. «Мы во весь голос горланили песни Луиджи Баттисти. Однажды месье Бруни застал нас за этим и отчитал меня: „Что это за ужасная музыка? Чему вы учите моих детей?“ А Валерия часто просила няню спеть для нее. „Она уже тогда разыгрывала целые спектакли!“ Вот маленькую Карлу родители могли бы похвалить: больше всего ее занимали ноты Моцарта на мамином рояле — она любила их трепать. „Да уж, классическая музыка точно не для вас…“ — вздыхала гувернантка».
* * *
«Карла была необычной, — говорит Белло. — Очень худой и высокой для своего возраста». Довольно нелюдимая, она часто оставалась сидеть в своем углу. Джанпьетро Бона, друг семьи, вспоминает, что в детстве она бывала «очень жесткой» по отношению к отцу. Приятельницами Карлы были подруги ее старшей сестры, Валерии, — девочки беспокойной, «немного странной», которая могла «сменить пять комнат за одну ночь». Уже тогда в ней чувствовались задатки будущей актрисы. Например, она устраивала импровизированные спектакли вокруг бассейна в имении на Черном мысе.
Карла, наоборот, всегда была сдержанной. Эта девочка с пшеничными волосами была на особом положении в семье. Вирджинио — наследник, которого так ждал дед, его тезка. Валерия — первая дочь и старшая сестра. А Карла — плод супружеской измены. В отличие от брата и сестры, ее назвали в честь бабушки по линии матери, а не отца. Это очень задело ее второго деда по папиной линии, который требовал, чтобы девочку назвали Федерикой в честь его супруги. Но тщетно: Альберто был категорически против, будто уже тогда предполагал, что в его младшей дочери больше от Борони, чем от Бруни.
Карла была самой маленькой и поэтому труднее всего переживала разлуку с «няней Тере». Ей исполнилось всего шесть, когда родители решили переехать в Париж, «Нью-Йорк того времени, символ современной страны», по словам Белло. Впрочем, девочки очень радовались переезду. Только Вирджинио не хотел покидать Италию. «Чтобы уговорить его, родителям пришлось пообещать, что он теперь сможет ездить в школу на велосипеде». Велосипед! Давняя мечта мальчика, который всегда везде ездил только на машине с шофером. Вирджинио первым переехал в Париж, пока только с гувернанткой. «Бруни-Тедески еще не выбрали квартиру, — рассказывает она, — и мы пока жили в отеле „Ритц“. Это было невероятно!» Когда родители, наконец, подобрали подходящие апартаменты на улице Ла Касс в 7-м округе, Вирджинио и гувернантка перебрались туда. Девочки должны были скоро приехать.
* * *
«Мне тогда было чуть больше двадцати, — говорит нам Тереза Белло. — Я подумала, что если перееду во Францию, то никогда не обзаведусь семьей и буду как Романа, няня „Dottore“ Бруни, которая в восемьдесят лет все еще жила с ним». Поэтому гувернантка уехала в свою родную деревню на севере Италии. Ей было очень больно расставаться с детьми, которые уже стали для нее почти родными. Они писали ей несколько раз. В одной из таких трогательных записок, которую Тереза бережно достала из обувной коробки, на линованном листочке было старательно выведено детской рукой «Надеюсь, что ты скоро вернешься» — и подпись «Карла».
Гувернантка так и не ответила на эти письма. «Я начала жизнь заново, вышла замуж, родила дочь, открыла галантерейный магазин… но я их не забыла», — заверяет «tata», которая следила за успехами своей маленькой Карлы, читая журналы. Тереза Белло была шокирована, когда в 2003 году, через тринадцать лет после того, как она уехала от Бруни-Тедески, на экраны вышел автобиографический фильм Валерии: «Я никогда и подумать не могла, что такое возможно: „Dottore“ Бруни — не настоящий отец Карлы!»
В 2005 году Тереза написала длинное письмо своей бывшей хозяйке. Та сразу ей позвонила и назначила встречу в Турине, на которую приехала со своей дочерью, Валерией. «Мариза рассказала мне о своем внуке Орельене, сыне Карлы, и о том, что ей хочется, чтобы Валерия тоже стала мамой». Но больше всего Маризу беспокоила болезнь ее сына Вирджинио. Он проходил новый курс лечения, и она лелеяла безумную надежду. «Я даже не представляла, что его дни уже сочтены», — вздыхает гувернантка, больше всего сожалея о том, что еще тогда, много лет назад, не ответила на детские письма.
* * *
Вирджинио, драгоценный ребенок… «Он был единственной большой любовью Маризы», — рассказывал нам писатель Джанпьетро Бона. Всю жизнь Карла и Валерия боролись за то, чтобы выйти из тени старшего брата, который был так любим, но, увы, ушел так рано. Валерия давала волю своему чудному, сумасбродному нраву, а Карла — «полукошечка-получертовка», по словам друга семьи, — оттачивала мастерство соблазнения, пытаясь завоевать внимание отца.
Отношения между сестрами никогда не были гладкими. «Валерия — человек, которого я больше всех люблю и ненавижу», — призналась Карла в 2002 году в одном из интервью. Как бы то ни было, им обеим пришлось превзойти себя, чтобы занять свое место в семье, где все крутилось вокруг блудного сына. Тереза Белло вспоминает, что в детстве Вирджинио был «замкнутым, задумчивым мальчиком, обожавшим смотреть на звезды». Долгие годы он даже изучал небо в телескоп, который ему подарила мама. Наследник Бруни-Тедески так и не смог найти свое место на предприятиях отца и стал матросом дальнего плавания, мечтая о далеких берегах. И первые симптомы болезни он почувствовал в море. Ему было всего тридцать, но целый мир уже отделял его от сестер.
Мариза мечтала о том, чтобы ее дочери нашли себе достойную партию и их судьба сложилась прекрасно. Она даже лелеяла надежду породниться с принцами Гримальди из соседнего Монако. Но ничего не вышло. Карла уже в четырнадцать стала сбегать из дома, чтобы потанцевать на дискотеках в Лаванду, и увлекалась она рок-музыкантами. А Валерия встречалась только с актерами, чаще всего итальянскими. И, будто назло семье, выбирала тех, кто рьяно отстаивал левые взгляды. Так что все надежды Мариза Бруни-Тедески связывала с сыном.
Вирджинио умер 4 июля 2006 года в возрасте сорока шести лет. С тех пор Мариза не прикасалась к фортепьяно. Спустя два года, когда убранство замка Кастеньето По было выставлено на аукцион «Сотбис», безутешная мать попросила своего друга отвести небольшое место в буклете под хвалебную статью о ее единственном сыне. «Ей попытались объяснить, что некролог будет несколько странно смотреться в каталоге аукциона», — вспоминает один из друзей семьи. В итоге Мариза отказалась от этой идеи.
Но тень покойного продолжала витать над кланом Бруни-Тедески. Когда произошла трагедия, Карле было почти сорок, а Валерии почти сорок три. Семья сплотилась, объединенная памятью о любимом сыне и брате. Сестры забыли о своем давнем соперничестве, чтобы поддержать опечаленную мать. В 2007 году все женщины клана Бруни-Тедески пришли на прием, организованный ЮНЕСКО в поддержку фонда Вирджинио Бруни-Тедески для создания лекарства против СПИДа. В тот день Тереза Белло наконец-то встретилась со своей маленькой Карлой, которую не видела уже тридцать пять лет: «Поначалу я даже не решалась с ней заговорить, стеснялась. В прессе писали, что она немного… холодна и высокомерна». Но, к огромному удивлению Терезы, Карла Бруни сама поспешила к ней: «Нянюшка Тере! Как у тебя дела?» Со слезами на глазах бывшая гувернантка прошептала: «А я думала, ты меня забыла…» Взяв няню за руку, Карла ответила с улыбкой: «Ну что ты, как я могу тебя забыть?»
Как могла Карла Бруни забыть первого человека, который так любил ее, сидел на краешке кровати, ожидая, пока она заснет, и утешал по ночам, если она просыпалась от кошмара? В аэропорту Тереза Белло отправила Карле эсэмэску с номером своего мобильного. Карла тут же ей перезвонила, и они разговаривали целый час.
* * *
Год спустя Карла Бруни, уже первая леди Франции, сделала все возможное и невозможное, чтобы помочь матери организовать выставку с фотографиями из путешествий Вирджинио. Сама Мариза обратилась к итальянскому послу, чтобы заручиться поддержкой Итальянского культурного центра. Россана Руммо, директор центра, призналась нам, что ее сразу покорили эти «прекрасные черно-белые снимки». Она вспомнила, какое впечатление на нее произвела Мариза в день их первой встречи, на которую мадам Бруни-Тедески пришла вместе с Изабель, супругой покойного: «Пьемонтская дама, сильная, крепкая, точно скала. У нее была единственная слабость: ее сын».
Россана Руммо дала карт-бланш семье Бруни-Тедески, и те все организовали сами, от расклейки афиш до банкета в день открытия. Накануне церемонии Мариза решила проверить, все ли готово: «Вместе с женой Вирджинио они обошли весь зал, подолгу задерживаясь перед каждой фотографией, — рассказывает директор центра. — Это было словно крестный путь. Пока длилась выставка, Мариза приходила каждый день, спрашивала, сколько было посетителей, и внимательно читала отзывы в книге».
Чтобы отблагодарить Россану Руммо за помощь, мадам Бруни-Тедески пригласила ее к себе. «В тот вечер Мариза вновь играла на рояле. Она сказала, что не прикасалась к нему со дня смерти Вирджинио».
Ни одна из дочерей Маризы не могла бороться против всепоглощающей любви матери к сыну. Возможно, выйдя замуж за президента, Карла хотела получить от нее чуть больше внимания и стать в семье незаменимой? Тогда ей это удалось: мать с удовольствием появляется в обществе младшей дочери.
Карла Бруни — звезда, которая так хотела засиять в сердцах своих родителей, — нашла в Саркози родственную душу. Как и она, Николя был младшим из трех детей. Родня не любила его, а отец почти никогда не общался с ним. Когда эти два одиночества встретились, они сразу распознали друг в друге ту самую жажду признания. И любви.