Карла Бруни стала мадам Саркози. Вот теперь все, дело в шляпе. Королева ушла — да здравствует королева. Отныне никакие эсэмэски не смогут сбить с пути карету итальянки. А «эта Сиганер»? Того гляди выйдет замуж за своего «Ришара». И скатертью дорога. Хотя… Конечно, Сесилия ушла, но ее тень продолжала витать над президентской четой. Для Карлы эта ситуация была в новинку — впервые в жизни она оказалась не мерзкой разлучницей, а чьей-то заменой. Но так даже хуже: покинутый мужчина — это мужчина, завоеванный лишь наполовину. Сесилия отвергла мужа на вершине его славы, а Карла «подобрала» сломленного мужчину, оставленного для нее другой. Поневоле вторая оказалась в тени первой, которую теперь все бросились расспрашивать о прошлом, пытаясь понять, почему распался ее брак.

Изабель Балкани — блондинка с короткой стрижкой, в брючном костюме и рубашке в полоску — твердо пожала мне руку и подвела итог с ноткой горечи в голосе: «Сесилия? Французы узнали о ней, только когда она ушла от Николя. Не забывайте, каким успехом пользуются бульварные романы…» Иначе говоря: в спокойное время супруга политика никому не интересна. Другое дело, если их брак рухнет… Изабель знает об этом не понаслышке, ради любви Патрика Балкони она пожертвовала журналистской карьерой, расклеивала плакаты во время его избирательной кампании, пожимала тысячи рук, следуя за ним. Первый заместитель мэра Леваллуа (О-де-Сен) прекрасно осведомлена о незавидной роли «жены политика», которую она описала так: самоотречение и необходимость неизменно поддерживать мужа, как в успешные, так и в трудные моменты.

И гармоничная чета Саркози не была исключением из правил. Их видели вместе повсюду — и на митингах, и в правительстве. Сесилия даже стала главой кабинета мужа, когда он принял на себя руководство UMP. А потом вдруг провал… Когда речь зашла о конфликте в семье Сесилии и Николя, друзей Изабель, ее взгляд на мгновение потонул в завитках сигаретного дыма. Ей не хотелось вспоминать о скандале вокруг ее собственного разрыва: тогда, в 1996 году, ее мужа обвинили в том, что он приказал любовнице ублажить его, приставив ей пистолет к виску. Балкани был оправдан. Все уже в прошлом: как настоящая «жена политика», Изабель смогла его простить. Жалобы и упреки Сесилии лишь раздражали ее. «По крайней мере, Карла знала, на что шла», — пояснила Балкани. Конечно, Сесилия неоднократно возвращалась, сознавая, что, выйдя замуж за Николя Саркози, она возложила на себя миссию — помочь ему стать президентом, чего бы то ни стоило. «Только это имеет значение. Мне плевать на себя», — призналась она однажды Брюно Жеди, политическому обозревателю газеты «Фигаро». Карла появилась в президентском окружении уже после битвы. В итоге Сесилия ушла внезапно, сразу же после выборов, но она выполнила свою работу, пройдя весь путь до самого конца. И все же Изабель Балкани безжалостно вынесла ей приговор: «В книге она пишет, что была несчастна… К чему бы это? Можно подумать, она прожила бы двадцать лет со скупердяем, которому ничего не интересно. С Сесилией сложно, у нее нет ни малейшего чувства юмора. А Карла — веселая и умная».

* * *

Французы были не столь суровы к Сесилии. Благодаря семейным неурядицам президент даже начал вызывать определенную симпатию. «Этот кремень стал куда человечнее благодаря своей бывшей супруге», — утверждал Дени Тиллинак, писатель из окружения Жака Ширака. Николя и Сесилия? «Униженный, обманутый и осмеянный муж растрогал французов, точно как герой фильма Марселя Паньоля „Жена булочника“: они узнали в нем себя».

Узнали и забеспокоились. Президент в разводе? Такого еще не было в истории Пятой республики. Если президент одинок и несчастен, значит, он еще и — прежде всего — ослаблен. Гражданское бессознательное подсказывает нам, что у главы государства не должно быть других забот, помимо наших. Но «Саркози подвержен чувствам, еще больше, чем Ширак, — полагал Дени Тиллинак. — Ему нужно быть любимым, нужно, чтобы женщина держала его за руку». В доказательство писатель вспоминает, как в 1995 году обедал с будущим президентом в мэрии Нёйи:«Он был один, со своей собакой… Мы долго беседовали. Позже, в ответ на эту любезность, я также пригласил его на ужин. За час до встречи он позвонил и спросил, может ли он прийти вместе с Сесилией. Странно, правда?» Но самое любопытное последовало дальше: «Весь ужин он просидел, вцепившись в руку Сесилии. Он не мог оставить жену ни на секунду, даже во время еды! Сесилия же за весь вечер не проронила ни слова».

Французы чувствовали, что Николя Саркози без женщины — всего лишь тень самого себя. Будто человек, лишившийся руки. Если бы они только знали… Впрочем, приближенные были в курсе, что во время семейного кризиса он находил утешение в объятиях журналистки, политического обозревателя «Фигаро». Источник, пожелавший остаться неизвестным, рассказал, как все открылось: «Мы пришли посмотреть футбольный матч на стадионе „Бернабеу“ в Мадриде. Николя Саркози тоже обещал быть, и мы ждали, что с минуты на минуту он появится в сопровождении Сесилии. Как вдруг — вот новость! Саркози пришел под ручку с другой, и она села на место его законной супруги. Их роман продлился несколько месяцев». Фотограф Паскаль Ростен застал парочку врасплох, когда те отправились за покупками в магазин «Дарти» на площади Мадлен в 8-м округе Парижа. По нашим данным, один крупный журнал купил эти снимки за 70 000 евро… а потом уничтожил под давлением бдительного Пьера Шарона. В результате информация так и не просочилась в прессу. Журналистка тем временем уже познакомила Саркози с матерью. Однако она недооценила, насколько президент был привязан к Сесилии. В итоге Николя возвратился к жене. Самое ужасное, что, как рассказал один из приближенных президента, его подруга даже не догадывалась об этом, когда они вдвоем отправились отдыхать на остров Морис, а Саркози преподнес ей прелестное украшение. Так сказать, прощальный подарок. Через два дня он ее бросил.

Некоторые задавались вопросом, почему Николя Саркози не вернулся к ней после развода. В конце концов, журналистка становится первой леди — так уже было… Но и на этот счет у Изабель Балкани есть свои соображения: «Она много болтала и невольно принималась анализировать политическую ситуацию, ставя себя на его место. А ему было нужно совсем не это». Иными словами, Николя Саркози не хватало не советников, а супруги, которая будет сдувать с него пылинки, как это делала Сесилия. Та самая Сесилия, которой он звонил по двадцать раз на дню, чтобы сказать: «Я выезжаю из Елисейского дворца, еду на совещание, ухожу с совещания, а ты сейчас чем занята?» Однажды президент попросил журналистку «Фигаро» собрать ему чемодан для официального визита. «Сам собери!» — бросила она ему и услышала, как Саркози пробурчал в ответ: «А у Сесилии это отлично получалось…»

* * *

Собрать чемодан… Вот уж чем Карлу точно не смутить. Ее бывшие спутники жизни легко подтвердят: она как никто умеет окружить мужчину заботой. Дени Тиллинак признался: «Когда Николя Саркози женился на Карле, я подумал, что это к лучшему. Он перестал быть таким подавленным — казалось, она его успокоила». Благодаря ей жизнь президента из кошмара превратилась в сказку — в один миг, как по волшебству. «Он нашел себе прекрасную королеву, что-то вроде елисейской версии Грейс Келли, — подвел итог Тиллинак. — Французы обожают принцев и принцесс. Все великие королевы были иностранных кровей». Но не так все просто… Те же французы когда-то решительно отправили на гильотину австрийку, которая, на их взгляд, была слишком далека от народа. И сейчас они с подозрением поглядывают в сторону богатств итальянки, оказавшейся в роли их первой леди. Тиллинак признает: «До сих пор Николя стремился стать ближе к народу. Сесилии необходимо было общественное признание, а Карла — настоящая аристократка, родившаяся буквально с золотой ложкой во рту».

* * *

Наконец-то добравшись до вершины олимпа, Карла между тем чувствует эту разницу. Она знает, что французы сомневаются и ей придется их убедить. Доказать, что она заслужила это место, стереть даже воспоминания о Сесилии Сиганер-Альбенис, правнучке композитора Исаака Альбениса, дочери скорняка, ставшей женой президента, образованной мещанки, увлеченной искусством и музыкой, — вот что станет ее наваждением. Со своими корнями Бруни ничего поделать не может. Нечего ей противопоставить и восемнадцати годам, которые Николя и Сесилия прожили вместе в горе и в радости. Оружие выбрано. Зато за ней место будущей схватки. Решено: ее царством станет мир образов.