Ригли никогда в жизни не вел машину так быстро.
Его «сааб» мчался, проскакивая перекрестки и закладывая лихие виражи не хуже какого-нибудь спортивного «феррари». Майлс перекатывался с боку на бок на переднем сиденье и пытался выбрать момент, чтобы оторвать руки от поручней и набрать номер на мобильнике.
— Выманить ее из дома, выиграть время, — бормотал он себе под нос, чувствуя, как ветер из открытого окна машины пробирается к нему под пижаму. — Выманить ее из дома, выиграть время, выманить ее из дома…
В доме Майлса, то есть в его бывшем доме, никто не брал трубку.
— Наверное, ее нет, — предположил Майлс, цепляясь за эту надежду.
— Попробуй еще раз! — требовательно сказал Ригли, не отрывая глаз от узкого туннеля света, который пробивали в ночной темноте фары машины. — Автоответчик не включается, значит, она дома. Может, просто спит крепко.
Майлс, как заведенный, продолжал нажимать кнопки телефона и бубнить:
— Выманить ее из дома, выиграть время, выманить ее из дома, выиграть время. Выманить ее из дома, выиг… О господи, Мэрилин! Ты дома! — Торжествующе сжав руку в кулак, он взмахнул ею и посмотрел на Ригли с таким видом, будто только что выиграл главный приз в лотерею. — Слушай, ты должна немедленно покинуть дом, — прокричал в трубку Майлс. — Это очень важно. Оставь все вещи и не задерживайся ни минуты…
— Майлс? — холодно переспросила Мэрилин, явно узнав его, но решив сбить с набранного темпа. — Это ты?
— Ну конечно, я, кто же еще! Ты должна, слышишь? Я просто требую, чтобы ты немедленно покинула…
От голоса Мэрилин повеяло зимней стужей.
— Майлс, пожалуйста, позволь тебе напомнить: по-моему, в заявлении на предварительном слушании я выразила свое намерение получить этот дом в качестве части отступных совершенно ясно и четко…
— Ты не понимаешь…
В это время Ригли, не слышавший возражений Мэрилин, решил дать совет Майлсу:
— Надави на нее, скажи: пусть проваливает.
Майлс скорчил Ригли страшную рожу.
— …Больше того, — продолжала тем временем Мэрилин, — я напомню тебе также и то, что судья удовлетворил требование Фредди, согласно которому тебе запрещается не только появляться в доме, но даже звонить мне. Ты слышал? Даже звонить по телефону. Разумеется, если речь не идет об экстренной ситуации…
Майлс подпрыгнул на сиденье и радостно воскликнул:
— Вот-вот! Это именно тот самый случай! Экстренная ситуация!
— Экстренная ситуация! Отлично! Это ты правильно придумал, — одобрил его находку Ригли.
— Майлс, я тебя не понимаю. Ты хочешь сказать — что-то случилось? — подозрительно спросила Мэрилин.
— Да, да… случилось… Тут такое дело… Газ! Слышишь? Газ! Утечка! Из газовой магистрали! Понятно?
Ригли поднял вверх большой палец. Воодушевившись, Майлс пустился в более подробные объяснения.
— Понимаешь, я только что вспомнил, что не успел отремонтировать газовую трубу до того, как все это случилось. Понимаешь, газ все это время просачивался из трубы и накапливался в подвале. Это очень опасно! Очень! Дом может взлететь на воздух в любой момент!
— Утечка газа? — Судя по всему, болтовня Майлса не показалась Мэрилин слишком убедительной. — И значит, возможен взрыв?
Майлс решил сменить тактику и начал говорить не так нервно, стараясь, чтобы его голос звучал взволнованно, но спокойно и по-деловому.
— Понимаешь, взрыва может и не быть, но все равно это опасно. Смертельно ядовитый газ, без цвета, без запаха, — поэтому отравиться им — пара пустяков. А этот газ воздействует в первую очередь на центральную нервную систему, а также вызывает понос и хронический лицевой тик.
— Ну хорошо, Майлс, а почему бы тебе не позвонить в аварийную службу и не вызвать газовщика?
Да, это был вопрос на сто миллионов долларов.
Майлс сделал глубокий вдох и очертя голову бросился в омут на ходу придумываемой белиберды:
— В аварийную? Ну, само собой! Я и хотел туда позвонить! Собирался! Уже почти позвонил — но не могу дозвониться! Не могу дозвониться до этих газовщиков! — Неся всю эту чушь, Майлс вертел головой, осматривая машину в поисках какой-нибудь спасительной подсказки. Его взгляд упал на ключ зажигания, торчавший в замке, расположенном в «саабе» на центральном тоннеле между сиденьями. «Нашел!» — Понимаешь, я не могу добраться до телефона!
— Не можешь добраться до телефона? — переспросила Мэрилин, в голосе которой смешались возмущение от всей этой ахинеи и восхищение искренней верой Майлса в собственное вранье.
Тем временем на полу возле заднего сиденья Майлс разглядел пару грязных горных ботинок. Его осенило.
— Кемпинг! — завопил он ликующим тоном. — Я за городом, в кемпинге. Я собрался на пикник, то есть в поход, но тут вспомнил про этот чертов газ. Хотел позвонить по телефону в аварийку, но не могу выбраться из палатки, потому что около нее бродит медведь.
— Бурый, — подсказал Ригли. Страстный любитель загородных прогулок, он, по сравнению с Майлсом, был просто экспертом по жизни дикой природы.
Майлс не расслышал и удивленно посмотрел на него.
— Бурый, бурый медведь, — повторил Ригли.
— Бурый медведь, — пояснил Майлс, обращаясь к Мэрилин.
— Кто это там с тобой? — поинтересовалась она.
«Вот ведь, все замечает», — подумал он.
— Да никого! — быстро ответил он.
Потом добавил:
— Это просто Ригли. Ну вот, мы в кемпинге — и он сейчас тоже в палатке, но ты же его знаешь: помощи от него не дождешься. Так вот медведь ошивается возле моей палатки, а телефон в рюкзаке, который стоит возле палатки Ригли, только разве его допросишься высунуть руку и достать телефон. Я уж кричал, просил его, умолял достать телефон и позвонить газовщикам. В общем, ты же знаешь Ригли — что с него взять…
Плетя всю эту галиматью, Майлс старательно отводил взгляд от Ригли, лицо которого пылало праведным гневом.
Поняв, что уходит слишком далеко от темы, Майлс вернулся к самому главному:
— Короче, быстро собирайся и уезжай из дома! Я не шучу! Опасность увеличивается с каждой минутой!
Мэрилин попыталась вкратце резюмировать то, что ей наплел Майлс:
— Значит, ты не можешь добраться до телефона и позвонить в аварийку, потому что вы с Ригли сидите в палатках, а вокруг вас ошивается медведь…
— Бурый медведь, — уточнил Майлс.
— Хорошо, бурый медведь, — преувеличенно терпеливо согласилась Мэрилин. — И поэтому ты считаешь, эту ситуацию опасной и звонишь предупредить меня, нарушая предписания суда. Я правильно поняла?
— Все правильно! Да! — радостно воскликнул Майлс. — Я так и думал, что ты все поймешь правильно!
— Подожди, Майлс, дай-ка я попробую пересказать все, что ты мне наплел, от начала до конца… До газовщиков тебе, выходит, не дозвониться, потому что не можешь добраться до телефона из-за бурого — это я уже поняла — бурого медведя. И поэтому ты звонишь мне, чтобы предупредить меня об опасности?
— Ну да… — Мысленно Майлс тоже начал сомневаться в логичности придуманной истории. Тем не менее, сдаваться он не собирался. — Мэрилин, я догадываюсь, о чем ты могла подумать. Да что там догадываюсь, я уверен, что просто читаю твои мысли… Но ты пойми, мы договорились решить некоторые сложные вопросы путем… при помощи… ну скажем, некоторых процессуальных норм и правил. Но сейчас речь не об этом. Это действительно опасно. Уезжай из дома!
Майлс постарался, чтобы его слова звучали как можно более проникновенно, и отключил телефон.
— Надеюсь, мне удалось убедить ее.
— Молодец, — сказал Ригли. — Хорошо лапшу на уши вешаешь. Впрочем, это ведь наша с тобой работа. Ну ладно, что будем дальше делать?
— Э-э… ну-у… Как это — что будем делать? Доедем до моего дома и будем спокойно ждать. Пока мы туда доберемся, Мэрилин уже уедет. Нам останется только дождаться Сиплого Джо и дать ему отбой.
— Хороший план! Мне нравится!
— По-моему, главное мы сделали, — сказал Майлс, глубоко вздыхая. — Мы, считай, спасли Мэрилин, да и себя прикрыли. Думаю, она мне поверила и сейчас уйдет из дома.
— Ну, скажу я тебе: как ты перед ней распинался — так это полной идиоткой надо быть, чтобы не понять и не поверить. В общем, отличный план. Ты, Майлс, сегодня просто в ударе.
Тот только скромно улыбнулся.
— На следующем светофоре сверни налево, — неожиданно сказал Майлс.
— Но, Майлс, ведь твой дом…
— Налево давай!
Ригли резко затормозил и чуть не на двух колесах вписался в поворот.
— Куда мы едем?
— Там в конце квартала магазин «Двадцать четыре часа». Притормози около него. Мотор не глуши.
Ригли лихо подрулил к самому входу и, высадив Майлса, отъехал на парковку. Тот нырнул в магазин и уже буквально через три минуты вышел оттуда с бумажным пакетом. Ригли в ту же секунду распахнул пассажирскую дверцу. Майлс плюхнулся на сиденье и сказал:
— Гони!
— А в пакете что? — спросил Ригли, пулей несясь обратно к шоссе.
Майлс мрачно усмехнулся и таинственно-многозначительным голосом сообщил:
— Боеприпасы.
Мэрилин так и осталась стоять посреди комнаты, сжимая в руках телефон.
Вся история Майлса, конечно, была полным бредом. Все — если не считать его обеспокоенности и желания предупредить ее об опасности.
Что именно ей грозит и как Майлс об этом узнал — об этом она могла только гадать. Во многих отношениях Майлс по-прежнему оставался для нее загадкой. Она не могла не признать, что человек он умный и неординарный. И вот этот человек решил ее о чем-то предупредить. Не может быть, чтобы такой звонок оказался просто дурацкой шуткой или розыгрышем.
«Не иди на поводу у эмоций, — мысленно приказала она себе. — Когда речь идет о таких серьезных вещах, как собственный дом или половина состояния, мужчина способен на все».
Мэрилин подошла к столу и взяла стоявшую на нем фотографию Майлса в рамке. Некоторое время она рассматривала его лицо, пытаясь понять, что и зачем он затеял.
Где-то за спиной Мэрилин вдруг послышалось хриплое дыхание. Она вздрогнула и прислушалась. Хрипы раздавались все ближе и громче.
Резко обернувшись, она увидела Толстого Человека, прижавшегося спиной к стене и поднявшего руки в знак капитуляции. Прямо перед ним так же неподвижно стояли оба преданных своей хозяйке ротвейлера. Они по очереди прихватывали Толстого Человека зубами за ноги.
Мэрилин молча подошла к Толстому Человеку, оглядела его, а затем подняла с пола пистолет, который тот уронил, когда на него напали собаки. Толстый Человек не пошевелился. Он даже не посмотрел на нее. Если бы не сиплое дыхание, его можно было бы принять за статую Будды, привезенную вместе с куском стены из какой-то древней пещеры.
— Кто вас послал? — спросила Мэрилин. Ответа не последовало.
— Если я дам команду, собаки бросятся на вас.
— Мистер Смит, — сказал Толстый Человек. — Меня послал мистер Смит.
Мэрилин показала ему фотографию Майлса.
— Это он — мистер Смит?
— Нет…
Мэрилин ткнула толстяка глушителем пистолета.
— …это адвокат, который его представлял, — поспешил внести ясность Толстый Человек.
Это признание причинило Мэрилин страшную боль. Буквально через секунду она взяла себя в руки и продумала план мести.
— Предлагаю вам сделку. Не знаю, сколько они вам заплатили, но я предлагаю удвоить эту сумму. — Она посмотрела на собак. — Зигфрид, Рой.
Ротвейлеры разочарованно и неохотно отступили.
Толстый человек слегка расслабился и первым делом поспешил вытащить из кармана ингалятор.
— Кто голубок?
За окнами послышался скрип тормозов.
— Голубок? — мягким, почти ласковым голосом переспросила Мэрилин. — Вот он приехал.
Толстый Человек взял у нее из рук свой пистолет.
— Вы бы лучше подождали где-нибудь на втором этаже, — деловито порекомендовал он.
Пш-шик.
Перед тем как выйти из машины, Майлс вынул из бумажного пакета и вручил Ригли аэрозольный баллончик с надписью «Друг почтальона». Второй точно такой же он оставил себе. Ригли посмотрел на выданный ему предмет и перевел удивленный взгляд на Майлса.
— Перцовый спрей, — пояснил тот. — Для недогадливых напоминаю: там ротвейлеры.
Выйдя из машины, они — все в тех же пижамах и домашних туфлях — направились к дому. Во всем здании не светилось ни одно окно, и оно казалось пустым. Майлс был уверен, что Мэрилин послушалась его совета и уехала. По крайней мере, ему хотелось так думать.
— Пригнись, — шепнул он Ригли.
Ригли послушно присел и попытался двигаться дальше на корточках. Но не преодолел и нескольких футов, как у него заболела поясница. Ригли решил, что лучше попробовать разогнуться, но оказалось, что сделать это не так-то легко. Он все же старался держаться поближе к Майлсу, который, по крайней мере, мог ориентироваться в темноте дома и наклоняться и выпрямляться по своему усмотрению.
Майлс отсоединил от связки нужный ключ, молча показал его Ригли, а затем махнул рукой в сторону входной двери. Несмотря на боль в спине и связанные с ней неудобства передвижения, Ригли не мог не восхититься почти спецназовским, с его точки зрения, умением Майлса пробираться в захваченный противником объект.
Перед тем как вставить ключ в замочную скважину, Майлс удостоверился, что Ригли держит перцовый баллончик наготове. Было так тихо, что Ригли прекрасно расслышал приглушенный скрип открываемого замка. Дверь бесшумно открылась, и они вошли в темный холл.
Впрочем, точнее будет сказать: Майлс вошел, а Ригли наполовину вполз, наполовину вкатился. Он по-прежнему не мог ни присесть на корточки, ни толком разогнуться. Эта полусогнутая фигура с вытянутой вперед рукой, в которой был зажат перцовый баллончик, представляла собой довольно комичное зрелище.
— Похоже, ее действительно нет, — прошептал Майлс. И добавил, улыбаясь:
— Все-таки я ее уболтал. Она мне поверила.
— Ну да, — кивнул Ригли. — Кажется, в доме действительно никого.
Особой уверенности в его голосе не было. Ригли прекрасно понимал, что вряд ли можно твердо решить, есть кто-то в доме или нет, наскоро оглядев лишь холл у парадного входа.
Подождав, пока глаза чуть привыкнут к темноте, они перебрались во внушительных размеров гостиную. Здесь они опять остановились и стали молча прислушиваться к окружающей их тишине, больше всего опасаясь услышать какие-нибудь пугающие звуки — например, стремительно приближающееся собачье рычание.
— Похоже, и здесь никого, — прошептал Ригли.
Майлс потряс перед его лицом аэрозольным баллончиком и напомнил:
— Не уверен, что Мэрилин взяла ротвейлеров с собой.
— Черт! Ротвейлеры! — с ужасом прошептал Ригли, осознавая, что в его полусогнутом положении будет особенно трудно убегать от собак или отбиваться от них, если до этого дойдет дело.
Пройдя через гостиную. Майлс показал Ригли на две смотревшие друг на друга двери.
— Столовая, — прошептал он, махнув рукой влево. — Посмотри там. А я пока обыщу кухню.
Майлс приступил к исполнению своего плана раньше, чем Ригли успел его опротестовать.
«Ему хорошо, — недовольно подумал Ригли, — он-то здесь дома. А мне каково?» Впрочем, он решил не спорить с Майлсом, чтобы во время проведения операции не подвергать сомнению принцип единоначалия. Все так же в полусогнутом положении он направился в столовую.
В этой большой комнате оказалось чуть светлее. Сюда проникал слабый отблеск фонарей с улицы. Ригли даже порадовался тому, что в своем скрюченном состоянии не будет нарушать маскировку, мелькая на фоне окна. «Впрочем, сгибайся — не сгибайся, но если меня по запаху вычислят собаки, мало мне не покажется». С этими грустными мыслями Ригли двинулся в обход обеденного стола с баллончиком, зажатым в кулаке.
«Здесь пусто, пусто, здесь никого нет», — убеждал себя Ригли, но что-то ему подсказывало, что он лишь выдает желаемое за действительное. Поняв, что прятаться от собственных мыслей бесполезно, он решил все спокойно обдумать и честно признаться себе пусть даже в самых неприятных выводах. С тех пор, как Майлс закончил говорить с Мэрилин по телефону, прошло не больше десяти минут. Во время разговора она была здесь, в доме. Что она могла сделать, повесив трубку? На полную дуру, которая купилась бы на басни Майлса о буром медведе и трудностях с вызовом аварийной службы, Мэрилин вовсе не походила. Что же в таком случае она могла предпринять? Возможные ответы на этот вопрос совсем не порадовали Ригли. Она могла вызвать полицию; она могла затаиться где-нибудь с оружием; а ротвейлеры могут быть где угодно, хоть вот прямо под этим столом. С такими невеселыми мыслями он продолжил обход темного помещения, стараясь при этом не налетать на острые углы мебели, не опрокидывать попадающиеся на пути стулья и избегать контактов с расставленными тут и там минами-ловушками в виде стеклянных и фарфоровых предметов.
Вдруг Ригли осознал, что окружавшая его тишина уже не была абсолютной. Какой-то звук нарушил ее, причем источник этого звука находился где-то совсем рядом.
К этому звуку добавился стук его собственного сердца, которое колотилось в ритме, делающем честь любому классному танцору-чечеточнику.
Во мраке Ригли никак не мог разобрать, откуда именно доносится этот звук. Не придумав ничего лучше, он все так же медленно обходил столовую по кругу, мысленно приказав себе удвоить бдительность. Затем, решив больше не искушать судьбу, развернулся и двинулся обратно по уже знакомой дороге.
Вспомнив про стул, коварно стоящий на пути, он сделал шаг в сторону.
В тот же миг ему в плечо уперлось что-то твердое.
Эффект от этого прикосновения был сродни тому, какой производит большой острый нож, вонзаемый в перезрелый гранат. Ригли словно разорвало на куски, и лишь отчаянным усилием воли он собрал себя воедино — по всей видимости, для того, чтобы умереть на месте от страха. А умереть было от чего — в ту же минуту он почувствовал на своем лице чью-то руку. Страх и боль парализовали Ригли, не дав ему даже упасть на пол. Он судорожно поднял одеревеневшую руку с баллончиком, нажал на кнопку и закричал во весь голос.