1

Фурд окинул взглядом мостик. Один за другим все замолчали.

— После этого, — он махнул рукой, указывая на еду, выставленную перед ними, — будут только пилюли и гиперконцентраты. Наша последняя нормальная трапеза до самого окончания миссии.

— И прежде чем миссия закончится, — сказал как всегда бестактный Смитсон, — один из нас предаст вас.

Он походил на гуманоидную смесь рептилии, моллюска и чего-то еще, не поддающегося классификации. Для неверующего нечеловека, который не слишком часто путешествовал по Содружеству, он очень хорошо знал человеческие культуры и религии. «Только пользуется своими знаниями исключительно для издевок», — подумал Фурд, равнодушно разглядывая подчиненного. Тот воззрился в ответ, как будто понимал, чем сейчас занята голова коммандера, что, впрочем, вполне могло оказаться правдой. Смитсон был высоким, серым и влажным, а его большие и умные глаза, казалось, видели все; теплые и золотые, словно моча.

Через несколько секунд Смитсон выпустил и быстро втянул вторичную конечность из нижней части тела, в его невербальном словаре это равнялось пожатию плечами. Фурд посчитал жест за примирительный.

Последняя трапеза началась без всяких церемоний и проходила в тишине. Разговаривали редко, вполголоса и на самые общие темы, звук был чуть громче звяканья приборов по тарелкам. Когда остальные закончили, Тахл еще ел, но все уже привыкли к тому, как он потребляет пищу, потому даже не обратили на него особого внимания: к тому же на тарелке шахранина лежало не живое мясо, а специальная заготовка, выращенная в культивационных чанах «аутсайдера», с искусственной нервной системой, включающей моторные рефлексы. Подавали ее, разогревая до температуры тела. Тахл всегда следил за тем, чтобы есть аккуратно и медленно, не думая, что перед ним лежит настоящая добыча.

Смитсон всегда справлялся с пищей быстрее всех. Он был экстремальным вегетарианцем и всем телом всасывал концентрированную овощную слизь, расщепляя ее на субатомном уровне столь же эффективно, как плотоядные вытягивали питательные вещества из мяса. Он даже ел, как хищник, быстро, агрессивно, вечно оглядываясь по сторонам.

Фурд настаивал, чтобы редкие трапезы на мостике команда проводила вместе, провоцируя людей на возражения. К его досаде, никаких жалоб не было, хотя столь либеральный жест раздражал Тахла и Смитсона: их обоих несколько беспокоили человеческие кулинарные привычки, хотя и по разным причинам, и они предпочли бы есть в одиночестве.

Мостик находился в круглом отсеке, расположенном в середине корабля. Офицерские консоли по периметру повторяли очертания изогнутых стен. Те закрывал сплошной экран, тонкий, словно нанесенный краской. На него выводились данные с тысяч наблюдательных приборов по всему корпусу корабля; обычно экран показывал то, что мог увидеть человеческий глаз, но изображение можно было увеличить, отфильтровать или изменить длину волны, чтобы дать картинку в любом электромагнитном диапазоне. Одно только сведение воедино информации, поступающей с датчиков слежения, и обеспечение непрерывной и постоянно обновляющейся панорамы в 360 градусов было невероятно сложной задачей и требовало компьютера размерами чуть ли не с большой палец Фурда.

Именно на мостике девятипроцентное сознание «Чарльза Мэнсона» наиболее часто общалось со своей командой. Обычно — словно хороший дворецкий — оно предупреждало желания экипажа до того, как те высказывались: увеличивало изображение на отдельных участках экрана и выводило информацию на экран. Или могло показать нечто непрошеное, то, что считало важным, как будто привлекая внимание экипажа вежливым покашливанием. Обычно корабль все предугадывал верно, и Фурд очень редко отменял его решения.

Трапеза закончилась тихо, как и началась. Постепенно все разговоры вернулись к миссии. Незаметным фоновым шумом щелкали и бурчали ретрансляторы, из коммуникаторов доносился шепот голосов. На мостике царили полумрак и сдержанность, местные обитатели бормотали над консолями, как хирурги во время операции. Сам же Фурд впервые после событий на Шахре почувствовал себя комфортно. Он вернулся на корабль, в собственный мир. На планетах, среди настоящих людей, коммандер становился на удивление ранимым, и Тахл, или Кир, или Смитсон часто спасали его от неосмотрительных порывов великодушия. Но на «аутсайдере» Фурд царствовал безоговорочно. Его дом был здесь, а не в скудно обставленной квартире на Земле и тем более не на родной планете, где его давно никто не ждал.

«Чарльз Мэнсон» находился на расстоянии пятидесяти минут полета от Шахры и направлялся к Гору 5, туда, где ожидали Ее появления.

Фурд окинул взглядом мостик. Один за другим все замолчали.

— Доложите обстановку, пожалуйста, — пробормотал он.

— С Шахры передают, что не засекли какой-либо активности «Веры», коммандер, — сказал Тахл, находящийся непосредственно слева от Фурда.

— Ваша оценка?

— Скорее всего, они правы. Если бы Она вошла в систему незамеченной, то наши приборы уже засекли бы остаточные следы, а они показывают лишь нормальные фоновые помехи.

— А директор Суонн, он снова звонил? — спросил Фурд, вспомнив о фоновых помехах.

— Пока нет, коммандер.

Коммандер перевел взгляд на Джосера. Тот был среднего телосложения, с подозрительно приятным и открытым лицом и напоминал Фурду священников из приюта.

— Возможно ли, что Она уже вошла в систему?

— В других системах ее появление не заметили, коммандер, но в нашем распоряжении находятся самые чувствительные сканеры. В целом я считаю, что нет.

— Спасибо.

— Кроме того, корабль, который войдет на периферию любой звездной системы на ПМ-двигателе, выпустит такое количество энергии, что…

— Да, благодарю вас. — Взгляд Фурда переместился к консоли напротив.

— Оружейные системы в полной готовности, — сказала Кир. — Они будут работать удовлетворительно. Если, — тут она выразительно взглянула на Джосера, — мы сможем Ее засечь. А мы, вполне возможно, с этой задачей уже не справились.

— Корабль, который войдет в звездную систему на ПМ-двигателе, выпустит такое количество энергии, что…

— Вы бы Ее засекли. Но вы не уверены, — необоснованно заявила Кир.

Фурд поднял бровь.

— Рапорт о текущей обстановке, — тихо проинформировал он воздух над головами подчиненных, — должен ограничиваться фактами, если только я не спрошу чьего-либо мнения, и должен адресоваться исключительно мне.

Напряжение неожиданно спало. На корабле было тесно, сорваться мог любой, и Фурд держал все, а особенно личные отношения, на пониженных тонах. Разговоры состояли из недоговоренностей, намеков, нюансов, интонаций, а несказанное было всегда важнее произнесенного вслух. Когда в любом другом месте сжимали кулаки, на «Чарльзе Мэнсоне» поднимали бровь.

Кир отбросила назад прядь темных волос и искусственно улыбнулась:

— Вы правы, коммандер. Что касается меня, я приношу извинения. — Она подняла вверх три пальца, продемонстрировав идеальный маникюр, выждала, пока все не обратили на нее внимание, и начала считать: — Во-первых, группа орудий дальнего действия. Во-вторых, группа орудий среднего действия. В-третьих, орудия ближнего боя, включая две ракеты, собранные согласно вашим требованиям. Я перечислила их вместе, так как рапорт для всех один и тот же: орудия протестированы и прекрасно действуют после переоснащения.

Фурд поблагодарил ее изящный кулачок, все еще поднятый в воздух, и добавил:

— Уделите особое внимание тем двум ракетам.

— Это было излишне, — тихо сказал Фурд Кир, направляясь по тесному главному коридору к мостику. — Я знаю, насколько хорошо вы обращаетесь с оружием. С любым оружием. Вы могли ранить его. В ваших действиях не было никакой надобности.

Десять минут спустя она явилась с рапортом в его кабинет.

— Вы хотели видеть меня, коммандер.

— Заходите. Закройте за собой дверь, пожалуйста.

Кир подчинилась, но осталась стоять.

Все, кто служил на «аутсайдере», сами выбирали себе униформу. Кир носила темно-синий мундир поверх белой рубашки с длинным рукавом и клетчатую юбку в складку. Несколько таких пошили специально по ее заказу за большие деньги. Такой наряд возбуждал Фурда, напоминая о девочках из приюта его детства, одну из которых он изнасиловал.

— Вы знаете, почему я вас вызвал. — Коммандер не стал задавать вопрос, а Кир отвечать. Только пристально смотрела.

Фурд часто думал о том, насколько много в Кир человеческого. Разумеется, внешне она была практически идеальной женщиной, но внутри ее словно переполнял яд. Подозрительно красивая, с лицом, напоминающим классическую статую то ли Справедливости, то ли Свободы, она была слишком совершенна для живого человека. Темные волосы, отливавшие фиолетовым, вызывали ассоциации то ли с птичьим оперением, то ли (Фурд считал такое сравнение более подходящим) с надкрыльями жуков, свисая ниже плеч. Темно-синие помада и лак на ногтях; иногда они были темно-бордовыми или темно-серыми, пурпурными или черными в тон других мундиров, сшитых на заказ.

Несмотря на ум и красоту, Фурд считал Кир холодной, хищной, а часто и вовсе отвратительной.

— Почему вы его убили?

— Он мог убить вас.

— Вы могли его ранить.

— Я не могла сказать наверняка, бросит ли он оружие на землю.

— Почему вы его убили?

— Потому что хотела.

Фурд пристально посмотрел ей в глаза, потом перевел взгляд на стол, где лежала тяжелая линейка из твердой древесины около трех футов в длину. Сувенир на память; в приюте священники часто били ею Фурда, и сейчас коммандер был не прочь наказать Кир. Она видела, как он разглядывает инструмент, знала, о чем думает командир. Его желание шло против любых правил, даже против намеренно двусмысленных предписаний, созданных Департаментом для «аутсайдеров», но авторитет Фурда был настолько высок, что Кир приняла бы и такое.

Он действительно хотел высечь ее, лишь мысль об уничтожении «Веры» жгла сильнее, и пришел в ярость от самого себя, когда решил ничего не делать. Знал: Кир выдержит порку, но не ради жизни, которую столь бесцельно забрала. Кир не совершала актов искупления.

— Почему вы его убили? — повторил он.

— Потому что хотела, — повторила она; и мысленно добавила, ничего не сказав: «Чтобы вы точно не погибли».

— Я думал, что наш разговор будет бессмысленным. Свободны.

Она какое-то время смотрела на него, потом развернулась к выходу, складки юбки закачались от резкого движения.

Фурд поблагодарил изящный кулачок Кир, все еще поднятый в воздух, и добавил:

— Уделите особое внимание тем двум ракетам, — и перешел к консоли слева от нее.

— ПМ-двигатель выключен после прыжка в систему Гора, — отрапортовал Смитсон. — Остальные…

— Он в исправном состоянии?

— Разумеется. Но если вы вздумаете использовать ПМ-двигатель внутри системы…

— Пожалуйста, мне нужен от вас только детальный рапорт. Вам ясно?

Смитсон ощетинился — не слишком-то легкая задача для столь влажного существа — и огрызнулся:

— Да, коммандер. Я вас понял. Детальный. — Он поудобнее устроился в своем укрепленном кресле, выпустил конечность из живота, воздел ее вверх, намеренно, но совершенно отвратительно копируя Кир, и принялся считать: — Во-первых, фотонный двигатель. Во-вторых, ионный. В-третьих, магнитный. В-четвертых, маневровый. В-пятых, в-шестых и в-седьмых, термоядерный двигатель, термоядерный реактор, запасной реактор.

На дополнительной конечности выступали и тут же втягивались обратно подобия пальцев, пока Смитсон вел счет. Подражая Кир, он добавил:

— Я перечислил их вместе, так как рапорт для всех один: двигатели находятся в прекрасном состоянии и протестированы после переоснащения.

— Спасибо, — поблагодарил его Фурд с искренней радостью.

Разговоры на «Чарльзе Мэнсоне» обычно были холодными и язвительными; даже в хороший день сдержанностью они напоминали общение между шахранами. Но, в отличие от шахран, экипаж «аутсайдера» каким-то образом стал не просто суммой отдельных индивидуумов, но чем-то большим, и это радовало коммандера.

Словно подчиняясь невидимой часовой стрелке, инициатива переходила от одного члена экипажа к другому.

— Каанг?

Она чем-то увлеклась и не услышала Фурда. А он посмотрел на нее и в очередной раз подумал, насколько же она обычная: немного полноватая, рыхлая, бледная, со светлыми волосами средней длины, убранными в совершенно непримечательный хвост. Она даже отдаленно не напоминала кого-то, кто обладал одним-единственным даром, но таким, что слово «гений» казалось неподходящим для его описания; правда, в любом другом деле Каанг была совершенно бесполезна.

— Каанг, мне бы хотелось услышать ваш рапорт. Пожалуйста.

— Прошу прощения, коммандер. Мы в пятидесяти девяти минутах от Шахры. Я иду на фотонном двигателе, мощность тридцать процентов, согласно вашим распоряжениям. Мы пересекаем Пропасть и направляемся к внешней планете системы, Гору пять. Подробные координаты на экране.

— Спасибо, — Фурд откинулся в кресле. — Больше приказов нет.

Тридцати процентов от максимальной скорости фотонных двигателей все равно хватало для создания релятивистского эффекта. Звезды горели шахранскими осенними пожарами, пульсируя на краю мрака. Без автоматических корректирующих фильтров и вертикальной регулировки экрана инфракрасное излучение стало бы видимым, красный цвет превратился бы в зеленый, зеленый — в фиолетовый, а фиолетовый — в невидимый ультрафиолет. А холодные звезды впереди и сзади столпились бы, образовав на глазах сужающуюся полосу, и превратились бы наконец в коридор из вечности в вечность. Но ничего этого не произошло, корабль корректировал последствия эффектов, а потом корректировал последствия корректировок — и так до тех пор, пока не выводил на экран необходимую ложь — рабочий аналог изображения. «Аутсайдер» все делал тихо, незаметно, без приказов со стороны. «Чарльз Мэнсон» был разумен на девять процентов, тогда как все остальные корабли Содружества — максимум на пять.

Он походил на изящный серебряный треугольник, тонкий и вытянутый. Более тысячи шестисот футов в длину, около трехсот футов в ширину, если мерить по корме, где располагались главные двигатели.

От мостика лучами расходились другие жилые отсеки, куда втиснули пятьдесят семь человек, включая шесть, расположившихся в командном пункте. Здесь царила тишина, а у команды не было места, где она могла бы собраться вместе; один член экипажа за весь полет видел не больше шести или семи сослуживцев. Среду обитания разбили на помещения так, чтобы в случае непоправимых (едва ли, но всякое возможно) повреждений каждое могли легко отключить, перенеся его функции куда-то в другое место, а корабль продолжал бы свободно двигаться, забыв о ранении, словно ампутировав больную часть тела.

— Кир?

— Без изменений.

— Смитсон?

— Без изменений.

— Коммандер, — прошептал Тахл. — Директор Суонн снова вышел на связь. Он спрашивает, почему вы не отдали приказ с максимальной скоростью двигаться к Гору пять…

— Скажите ему…

— Он настаивает, чтобы вы поговорили с ним лично, коммандер.

— Настаивает.

— Это его слова.

— А это мое: позже.

И «Чарльз Мэнсон», крейсер класса «аутсайдер», Инструмент Содружества, пошел вперед с выбранной им скоростью. Эта серебряная, невероятно функциональная шкатулка с драгоценностями — двигателями, вооружением, узлами сознания, бионикой, электроникой, источниками энергии, сканерами, сигнальными системами и системами жизнеобеспечения — была упакована с плотностью, сравнимой с карликовой звездой. «Чарльз Мэнсон», прекрасный внешне, но тесный и мрачный внутри, походил на серебристое вечернее платье, под которым скрывалось рваное нижнее белье.

Все технологии, использованные при создании «аутсайдеров» были настолько продвинутыми, насколько возможно, насколько вообще позволяла наука. Не самые большие среди кораблей Содружества, эти крейсеры были почти совершенными. Улучшить их могли, только встряхнув очередным глобальным прорывом уже давно оцепеневшую физику. На неизменных тридцати процентах фотонной тяги «Чарльз Мэнсон» шел навстречу «Вере», безмолвный и несущий беду.

 

2

ЗВЕЗДНАЯ СИСТЕМА ГОРА. В Кодексе корабля содержатся все необходимые пояснения. В ориентировке, тем не менее, перечислены некоторые из самых необычных, а возможно, полезных особенностей системы.

Гор — звезда Главной последовательности, в 1,6 раза больше земного Солнца, находится на той же стадии развития. К ее системе принадлежат три внутренние планеты, Пропасть, а затем две внешние планеты, разделенные поясом астероидов.

Гор 1 и 2 находятся соответственно в 59 и 90 миллионах миль от Гора. Обе необитаемы; поверхность Гора 1 — это расплавленная лава, Гора 2 — голые скалы. Гор 3 — это Шахра, третья из внутренних планет, находящаяся в 118 миллионах миль от Гора.

После Шахры идет первая особенность системы: Пропасть между внутренними и внешними планетами. Расстояние между Шахрай и Гором 4 протяженностью в 980 миллионов миль — это самое большое пустое пространство в известных нам звездных системах. Оно заканчивается на орбите второй достопримечательности — планете Гор 4.

Та расположена примерно в 1100 миллионах миль от звезды. Это самое массивное планетарное тело в известной нам вселенной. Его масса, плотность и сила притяжения невероятны; в нем сочетаются признаки как небольшой нейтронной звезды, так и огромной планеты.

Пояс астероидов простирается на 400 миллионов миль и находится между Гором 4 и Гором 5. Он также необычен, как размерами, так и количеством и массой астероидов; многие из них величиной с небольшую планету. Вероятно, пояс возник из-за притяжения Гора 4: скорее всего, это останки двух или даже трех больших планет, разорванных им на части.

Гор 5 находится примерно в 1540 миллионах миль от Гора и наиболее удален от центра системы. Это газовый гигант с плотной углеводородной атмосферой и скоплением спутников.

Если Она появится в системе Гора, то вы встретите Ее в одиночестве и без всяких помех, как обещал Департамент. Если сражение состоится, то вы сможете извлечь пользу из необычных характеристик системы, хотя, разумеется, авторы данной ориентировки не осмеливаются давать вам какие-либо советы относительно того, как вести с Ней бой.

Когда дело касалось «Веры», Фурд не слушал никого — ни Департамент, ни власти Шахры, ни собственную команду, — если только их советы ему не подходили. Уже несколько дней все его мысли занимали стратегия и тактика возможного боя, и, кажется, он нашел нечто, ускользнувшее от внимания остальных.

Недавно планеты Гора выстроились в ряд и в таком порядке должны были остаться еще пару дней, напоминая древний заводной планетарий с медными шарами, дрожащими на концах спиц.

Возможно, думал Фурд, когда Она появится у Гора 5, то станет ждать. Почему? Потому, решил он, что Она захочет чуть ли не церемонно встретить нас и устроить бой по всей системе, идя от планеты к планете, до самой Шахры. И почему же Она должна так поступить? Потому, представлял Фурд, что сочтет такое поведение уместным; потому что только сейчас «Вера» сможет вступить в бой с кораблем, который способен сравниться с Ней, единственным на всю исследованную вселенную.

Мысли Фурда о «Вере» больше напоминали неотступную грезу, сон наяву, причудливую фантазию, но только так он мог добиться своей цели. Он тщательно проштудировал все известные отчеты о встречах с Ней, попытался понять Ее способности, изучил место будущего сражения (воспользовавшись настоящей информацией из Кодекса корабля, а не снисходительной и легкомысленной ориентировкой из Департамента) и решил, что лучше всего будет дать Ей бой в Пропасти и во внешних частях системы. Начать оттуда и, если понадобится, идти до самой Шахры.

По тем же соображениям Она, скорее всего, тоже провела анализ ситуации и пришла к сходным выводам — конечно, в том случае, если обитатели «Веры» мыслили подобным образом.

На мостике царили тишина и размеренность, как обычно. Поэтому, закончив с трапезой и выслушав рапорты, Фурд решил прогуляться. Ему надо было кое-что осмотреть.

— Вернусь через двадцать минут, — сказал он, пока дверь на мостик зрачком стягивалась за его спиной. — Тахл, примите командование.

Экипаж взглянул на коммандера, но ничего не сказал.

Фурд шел по тесному главному коридору, больше походившему на нору, где трубы, кабели, провода свисали с потолка, выступали из стен, топорщились из-под пола; нору, прорытую сквозь забитые внутренности корабля, где приборы и работающие устройства занимали чуть ли не каждый дюйм его шестнадцати сотен футов. Главный проход разделялся, ветвился на вспомогательные туннели, еще более тесные, и Фурд шел по ним, иногда пригибаясь.

Все вокруг казалось недоделанным, похожим на строительную площадку. Стены были покрыты необработанной штукатуркой и цементом. Свет шел от голых трубок, те хоть и работали эффективно (здесь все работало эффективно, хотя выглядело странно), но висели под разными углами и через неравные интервалы. Именно таким на самом деле был «Чарльз Мэнсон» изнутри. А его команда, люди и нелюди, микробами передвигались в элегантном, но плотно упакованном теле корабля.

Фурд добрался до оружейного трюма, одного из многих. В этом хранились две ракеты, собранные согласно требованиям коммандера в Блентпорте.

В первый раз он увидел их наяву, а не в мысленных образах. Вспомнил скептицизм, с которым инженеры космопорта посмотрели на него, когда он объяснил, чего хотел. Конечно, мы можем их сделать, словно бы говорили они, но с какой стати? Фурд знал, что Смитсон следил за сборкой, но все равно не мог не увидеть снаряды сам.

Они возвышались над коммандером. Низкотехнологичные, почти примитивные: уродливые, утилитарные, сделанные из сваренных иссиня-черных стальных плит, с бугрящейся шишкой двигателя, выпиравшей настолько явно, что она походила на опухоль. Фурд хотел, чтобы в Блентпорте сделали еще, но двоих должно было хватить, если они сработают и если представится случай их использовать. Он точно знал, как, когда и где их применит, но до сих пор не мог сказать, как же эта идея пришла к нему. Словно она всегда жила внутри, только дремала. Он еще несколько минут посмотрел на них, развернулся и отправился обратно на мостик.

По пути в оружейный трюм ему встретились только два члена команды, а на обратном — лишь один. Он приветствовал всех по имени и званию, они в ответ тихо бормотали «Коммандер». Чтобы пройти друг мимо друга, приходилось протискиваться, как термитам. Норы корабля были несовершенны, не закончены, их пригнали друг к другу грубо, словно поздно спохватились, когда дело дошло до размещения людей.

Фурд вернулся на мостик, приветствовал всех, получил еле слышный ответ. Снова погрузился в контурное кресло. В отсеке царили сдержанность и тишина, лился спокойный мягкий свет, слышались приглушенные звуки разных регистров и тональностей. Как любой хороший дворецкий, корабль ненавязчиво, но обстоятельно приспособился к нуждам Фурда. Он приглушил сирену тревоги, та звучала спокойно, почти шептала, не выступала открыто и совсем не походила на саму себя. Так же он поступил с электронным шумом, идущим от консолей мостика, с освещением, хотя никто не отдавал ему такого приказа. «Прямо как Дживс», — подумал Фурд и вспомнил о старых книгах отца, сейчас аккуратно расставленных на полке в кабинете: Шекспир, Диккенс, Остин, вся положенная классика и немного Вудхауза.

Время шло. Они летели сквозь Пропасть к Гору 5 на неизменных тридцати процентах.

— Коммандер, — сказал Тахл. — У меня очередной звонок от директора Суонна.

— Вопрос тот же самый?

— Да, коммандер. Он говорит, что Она может появиться в любое время. Он требует объяснений, почему мы не увеличиваем скорость.

— А его «требую» — это пролог к «настаиваю»?

— Я не знаю, коммандер.

— Ответ тот же. Скажите ему: «Позже».

— Да, коммандер.

Кир оторвалась от консоли, взглянула на Фурда и то ли беззвучно произнесла одними губами, то ли прошептала: «По-прежнему осыпаете его оскорблениями». Их разговора в кабинете как будто и не было. Она и Тахл уже не думали о произошедшем в Блентпорте, но по разным причинам. Кир считала случай тривиальным. Тахл, будучи шахранином, не тратил времени на сожаления о прошлом.

Фурд окинул взглядом мостик.

— Мы все сделаем так, как я сказал на первом инструктаже. Пересечем Пропасть на тридцатипроцентной скорости, переключимся на ионный двигатель и по широкой дуге обогнем Гор четыре. Потом минуем Пояс и приблизимся к Гору пять. Вопросы?

Никто не откликнулся. Фурд продолжил:

— Директор Суонн считает, что на свидание с Ней надо торопиться. А я считаю, такой нужды нет. Полагаю, когда «Вера» появится, Она нас подождет. — Он выдержал паузу для эффекта, посмотрел на всех вокруг и добавил: — Почему так должно быть? Недавно я кое-что выяснил. Похоже, этого факта никто не заметил.

— Вы имеете в виду парад планет? — спросил Смитсон. — А я думал, о нем и так все знают.

Триумф Фурда повис в воздухе, растворяясь на глазах.

Корабль нырнул вперед. Составные элементы экрана и консолей вдоль него щелкали, гудели и сияли, рапортуя о вымысле перемещения — вымысле, так как корабль перемещался сквозь среду, чье истинное движение, замедляясь от вселенной к галактике, от звездной системы к планете, от планеты к кораблю, было невозможно увидеть из-за колоссальных размеров; и вымысле, так как перемещение самого «Чарльза Мэнсона», наподобие пространства вокруг, дробилось деятельностью его больших и малых частей. Корпус, напоминающий изящный наконечник стрелы, летел к внешним планетам системы, сканеры и орудия беспрестанно следили за воображаемой сферой со звездой Гор в центре; синапсы Кодекса, совокупности девятиядерного сознания, двигались туда-сюда, сплетаясь в сеть; субатомные частицы бионики и электроники вращались по орбитам вокруг ядер. Корабль был иллюзией, двигающейся внутри иллюзии. Он лишь на девять процентов осознавал свою сущность, а потому то видел себя, то нет и тем не походил на людей.

Фурд зевнул и поудобнее устроился в контурном кресле.

— Доложите обстановку, пожалуйста.

Джосер включил тревогу.

— Коммандер, неопознанный корабль только что вошел в Пропасть.

 

3

— Пожалуйста, займите боевые посты, — промурлыкал Фурд.

Тьма на мостике росла, подобно шерсти. Свет угас, только от консолей да звезд на круговом экране шло свечение. Сиденья вытянулись, приняв противоударную форму. Сирена деликатно забормотала в жилых норах корабля.

— Тахл, прошу вас, попросите нарушителя себя идентифицировать.

Высокий бокал с янтарной жидкостью — ингибитором сна и дефекации — появился в распределителе, установленном в подлокотнике кресла. Фурд задумчиво сделал глоток.

— И?

— Нет ответа, коммандер.

— Продолжайте. Джосер, пожалуйста, доложите, где сейчас находится нарушитель.

— Двенадцать-девятнадцать-четырнадцать, коммандер. Позади нас, идет от Шахры.

— Спасибо. Каанг, прошу вас, разверните нас носом к источнику сигнала. И ждите.

Послышался глухой удар, от которого жидкость в бокале на подлокотнике Фурда даже не пошла кругами, когда перестал работать фотонный двигатель и включились гравитационные компенсаторы. Фильтры невидимой рукой очистили экран, превратив изображение звездного поля из смоделированного в реальное.

— Джосер?

— Коммандер, предварительные показатели говорят о том, что нас преследует крейсер класса «ноль-девять-семь», состоящий на вооружении флота Гора. Вскоре последует визуальный контакт.

«Чарльз Мэнсон» развернулся, маневровые струи фонтанами вырывались из сопел, сгрудившихся вокруг носа, в середине и на корме корпуса. Каанг сначала активировала двигатели для поворота, потом другие, скорректировав действия первых, еще один для компенсации импульса последних и так далее; обычно подобные операции отдавали на откуп компьютерам, но пилот все делала вручную и с большей скоростью. Звездное поле вытянулось вдоль кругового экрана упругой кожей, внутри которой вращался мостик. Корабль застыл.

— Джосер, вы уверены, что этот корабль из флота Гора?

— Да, коммандер.

— Вы достаточно уверены? Если бы вы были Ею, стали бы атаковать?

Джосер моргнул от странности вопроса, но ответил:

— Да, коммандер. Я получаю подробные и точные данные. Другого вывода быть не может. А визуальный сигнал уже на подходе.

— Спасибо. Выведите его на экран, когда все будет готово, пожалуйста. Тахл?

— Никаких ответов на наши запросы, коммандер.

— Свяжите меня с директоратом флота Гора на Шахре, пожалуйста.

— Я уже сделал это, коммандер. Они полностью отрицают то, что приказали кому-то следовать за нами.

— Тогда свяжите меня с директором Суонном лично.

— Визуальный контакт, коммандер.

Точка прямо по курсу расширилась, воображаемая кожа, затянувшая окружность мостика, треснула, и на нее шлепнули увеличенное изображение, как пластырь на рану. Картинка была настолько хорошей, что на мгновение детали затмили целое: посеребренные, перекрывающие друг друга пластины корпуса, кольца от пузырей маневровых движков, похожие на бубонные шрамы, полосы окисления и эмблема флота Гора с идентификационными отметками, больше всех бросающиеся в глаза. Корабль был большой, грузный и, казалось, висел очень близко, словно шел на столкновение с «аутсайдером».

— Когда мы остановились и развернулись, — сказал Джосер, — он переключился с фотонного на ионный двигатель. Приближается очень медленно, примерно на пяти процентах в полной боевой готовности.

— Да, — ответил Фурд. Он и сам заметил прикрытые иллюминаторы, похожие на прорези для глаз во вроде бы пустом доспехе, и амбразуры, где туда-сюда поворачивались вытянутые дула орудий.

— Коммандер, — сказал Тахл, — директор Суонн на связи.

— Спасибо. Переключите его на меня.

Тишина.

— Что-то не так, Тахл?

— Простите, коммандер, но директор Суонн оборвал связь.

— Позиция нарушителя двенадцать-восемнадцать-четырнадцать, и он медленно приближается, — раздался голос Джосера.

— Оборвал связь? Я не понимаю.

— Я сказал, что вам надо срочно с ним поговорить. Он ответил «Позже» и оборвал связь.

Фурд еле заметно улыбнулся.

— Коммандер, — в первый раз за все это время заговорила Кир. — Мы все еще в боевой готовности.

— И?

— И у меня нет приказов. Мне бы хотелось уточнить, намереваетесь ли вы…

— Намереваюсь ли я атаковать корабль?

— Наши приказы достаточно недвусмысленны, коммандер.

— Да, мне передали копию. Я знаю, что мы можем сделать.

— Коммандер, — начал Джосер, — для протокола я должен…

— Нет, для протокола вы не должны. Пожалуйста, сосредоточьтесь на своих обязанностях. Могу я получить рапорт о последних данных?

— Двенадцать-семнадцать-четырнадцать и медленно приближается.

— Благодарю вас. Тахл?

— По-прежнему нет ответа, коммандер. Ни от нарушителя, ни от директора Суонна.

— Соедините меня с начальником штаба. Скажите ему, что у меня есть сообщение…

— Нарушитель сейчас в одиннадцать-семнадцать-четырнадцать и… Коммандер, он сбрасывает скорость!

Фурд взглянул на экран. На носу крейсера заработали маневровые двигатели, чьи последовательные вспышки создавали видимую сеть, огни которой словно метались вверх-вниз по трубам органа. Сканеры и орудия выпирали из темных полукруглых углублений и ниш. Экран на мостике еще до приказа дал вид под другим углом, показывая имя нарушителя и его идентификационный номер, СОБОЛЬ 097 СХ 141, выступающие над рифленой поверхностью бортов. Корабль замер.

— Каанг, пожалуйста, пройдите вперед на ионной тяге, но не больше пяти процентов. Тахл?

— Начальник штаба директора на связи, коммандер.

— А, и Кир. Пока никаких распоряжений. Благодарю, Тахл. Переведите на меня только звуковой сигнал, изображение не понадобится.

— Коммандер Фурд? У меня нет изоб…

— Простите меня, вы — начштаба директора Суонна?

— Да, коммандер. Я не получаю визуального сигнала с вашей стороны.

— Но слышите меня хорошо?

— Да, коммандер.

— Тогда прошу вас передать директору следующее сообщение. Скажите ему, что, по-видимому, «Соболь», крейсер класса «ноль-девять-семь», состоящий на вооружении флота Гора, номер СХ сто сорок один, не подчинился приказу и решил тайно последовать за нами в зону боевых действий. Сделайте акцент на слове «по-видимому». Скажите ему, что у меня есть приказ вступить в бой и уничтожить неопознанный корабль, чьи характеристики… Вы все записываете?

— Каждое слово. Пожалуйста, продолжайте, коммандер.

— Неопознанный корабль, чьи характеристики по большей части нам неизвестны, но согласно существующим данным он способен уходить от сигнала сканеров, а также искажать их показания. — При этих словах Фурд бросил взгляд на Джосера. — Флот Гора в полном составе был отозван на оборонительные позиции вокруг Шахры, и отданные приказы дают нам полное право надеяться на то, что флот системы даст мне вступить с противником в бой единолично.

— Коммандер, мы уже получили запрос от одного из офицеров вашего корабля относительно этого вопроса. Уверяю вас, мы решаем его с предельной срочностью. Если какой-либо корабль ослушался приказа, он будет немедленно отозван обратно. Более того, при необходимости мы готовы применить силу.

— Мне кажется, — сказал Фурд, — вы меня не поняли. Позвольте мне закончить сообщение, после чего я оставлю вас, а вы передадите его директору. Этот неопознанный корабль — я назову его «Вера», как величают его многие, — может избегать действия сканеров, а также искажать их показания. Полученные нами приказы дают мне право рассчитывать на то, что «Чарльз Мэнсон» единолично вступит с Ней в бой, без какой-либо поддержки с вашей стороны. Корабль, преследующий нас, отказался отвечать и идентифицировать себя, несмотря на наши многократные запросы. Пожалуйста, передайте директору Суонну, что я обязан предположить следующее: нарушитель приказа является «Верой», которая каким-то образом сумела обмануть наши приборы и выдать себя за корабль, состоящий на вооружении Горского флота. Следовательно, я вступлю с Ней в бой и уничтожу.

— Коммандер, — тихо сказал Джосер, — я должен сказать для протокола, что у меня есть детальные показатели этого корабля, и он определенно принадлежит к классу «ноль-девять-семь». Излучение двигателей, параметры, масса — это нельзя подделать.

Фурд, казалось, не услышал его, хотя в тишине, неожиданно наступившей на мостике, это было невозможно.

— Тахл, вы по-прежнему запрашиваете у корабля его позывные?

— Да, коммандер. Ответа нет.

— Продолжайте передачу до тех пор, пока мы не откроем огонь.

— Коммандер, — настаивал Джосер, — это будет…

— Не смей! — оборвала его Кир, прежде чем Фурд успел ответить. — Не смей говорить, что это будет убийством!

— Спасибо, Кир, этого достаточно, — сказал Фурд.

Но Кир не остановилась и прошипела Джосеру:

— Когда недавно поступившие на службу офицеры высказывают замечания, хотя их мнения никто не спрашивает, это не помогает делу.

— Спасибо, Кир, достаточно.

— Коммандер, — встрял Тахл. — Директор Суонн на проводе.

 

4

— Коммандер Фурд.

— Директор Суонн.

— Наш разговор довольно сильно запоздал.

— Запоздал. Не ожидайте, что он будет длинным.

— Я отправил вам сообщение. — Суонн на экране походил на скверно нарисованную карикатуру Фурда. Он тоже вырос на планете с повышенной гравитацией, имел такое же кряжистое тело, темные волосы и бороду; но он был не в такой форме, как коммандер, а за собой ухаживал меньше. — Позвольте прояснить, правильно ли я вас понимаю. Вы собираетесь уничтожить крейсер класса «ноль-девять-семь», состоящий на вооружении флота Гора, так?

— Местоположение нарушителя, — отрапортовал Джосер, — одиннадцать-семнадцать-четырнадцать, без изменений.

Фурд взглянул на увеличенный участок экрана. Большой серебряный корабль не двигался, только рыльца в орудийных портах и сканерах следили за происходящим, шевелясь из стороны в сторону, как будто подводное течение колыхало крохотные отростки на давным-давно утонувшем существе.

— Я собираюсь вступить в бой с кораблем, который, как я вынужден полагать, является «Верой», — сказал Фурд.

— Вынужден полагать?

— Я вступлю в бой с любым объектом в этой системе, который не находится в непосредственной близости от Шахры. Корабли, сосредоточенные около планеты, принадлежат вам, так гласят отданные мне приказы, и так я склонен предполагать. И я вступлю в бой с объектом, который последовал за мной в Пропасть и отказывается себя идентифицировать.

— Если вы атакуете этот корабль, коммандер, то начнете войну со всем флотом Гора.

— Мы оба знаем, что это неправда.

«Но даже если вы серьезно, мы, скорее всего, победили бы», — подумал Фурд.

— Коммандер, послушайте меня.

— Мы идем на пяти процентах ионной тяги, коммандер. Мне продолжать?

— Спасибо, Каанг, да, продолжайте.

— Коммандер, послушайте меня. «Соболь» последовал за вами без всякого разрешения, нарушив все приказы, отданные мной. Теперь я знаю, что заставило капитана корабля совершить эту ошибку. Это последняя ошибка в его карьере, но только ошибка, не более. На «Соболе» летит экипаж из девяноста человек. Это всего лишь «ноль-девять-семь». У них нет ни единого шанса против вас.

— Не совсем так, если на самом деле это не крейсер. Но почему они себя не идентифицировали?

— Прекратите, Фурд! Это реальный корабль с реальными людьми. Я могу это доказать, у меня есть документально подтвержденные свидетельства, что «Соболь» присоединился к оборонительному кордону, а потом вышел из оцепления и последовал за вами.

— Этого недостаточно. Она могла все подслушать, пока следила за вашими передачами, а потом решила появиться передом мной в облике «Соболя». — Фурд понимал, что подобное предположение нечеловечески чрезмерно, но Суонн ожидал, что он поведет себя именно так. С некой долей извращенности Фурду нравился этот разговор.

— Коммандер, пожалуйста, послушайте меня. Капитан «Соболя» последнее время находился в тяжелом психологическом состоянии. Он вышел из оцепления, потому что…

— Вы только подтверждаете мои слова. Мне не нужно знать причин его поступка, но если о них узнала Она, прослушивая ваши сообщения, то это еще один повод сомневаться в том, чем же на самом деле является этот корабль.

— Коммандер, если это Она, а не «Соболь», то почему «Вера» до сих пор вас не атаковала?

— Если бы «Вера» атаковала тогда, когда люди этого ожидают, меня бы сюда не послали.

Спор продолжался. Чем более отчаянным становился голос Суонна, тем более спокойным казался Фурд. Чем более всклокоченным выглядел Суонн, тем более уравновешенным был Фурд. И оба прекрасно понимали, насколько сильно различаются.

— По-прежнему никакого ответа на наши запросы, — сказал Тахл. — Мне продолжать?

— Да, я так полагаю, хотя, кажется, это бессмысленно… Простите меня, директор, но, по-моему, в нашем разговоре тоже не слишком много смысла…

— Тогда позвольте нам заставить «Соболь» идентифицировать себя.

— Вы хотите сказать, что еще не сделали этого?

— Позвольте мне попробовать. Лично. Я прикажу капитану связаться с вами прямо сейчас.

— Этого недостаточно. С нами может говорить Она.

— Тогда мы пошлем два или три корабля, чтобы привести «Соболь» обратно. На захватных лучах, если понадобится.

— Этого недостаточно. В таком случае к нам могут прилететь еще две или три «Веры». Я вступлю в бой с любым объектом в системе Гора, который находится за пределами кордона вокруг Шахры.

Суонн разыграл последнюю карту:

— Если «Соболь» не идентифицирует себя, я могу послать два или три корабля…

— Вы уже говорили об этом.

— …чтобы уничтожить его, коммандер.

— Этого недостаточно, я и сам могу его уничтожить. Директор, я хочу, чтобы вы обращались с нами так, как того хотите, то есть так, словно мы заражены. Я хочу, чтобы вы оставили нас в одиночестве, а мы могли спокойно предполагать, что все вокруг нам враждебно. Если любой ваш корабль покинет оцепление, то он станет врагом «Чарльза Мэнсона».

— Тогда вы объявите нам войну.

— Я буду исполнять приказ, директор.

— Если бы я получил приказы, которые отдали вам, то…

— А вам когда-нибудь в жизни приказывали то, что велят делать мне?

— Я никогда в жизни не имел дела с такими, как вы, коммандер. Что бы я ни думал о вашем корабле, когда тот отправили на Шахру, я все равно отнесся к вам с уважением и гостеприимством, а вы не обратили на них внимания. Я организовал прием, чтобы приветствовать вас и ваш корабль, я дал вам полный приоритет при оснащении. Я помог вам вернуться на корабль. Я даже проследил за тем, чтобы отвратительные события, случившиеся в последний день вашего пребывания на планете, не помешали взлету «Чарльза Мэнсона». Поэтому, пожалуйста, скажите, что мне сделать, чтобы помешать вам уничтожить «Соболь».

— Ничего, директор. Я не могу остановиться и не хочу.

— Коммандер, — отрапортовал Джосер. — Сканеры зарегистрировали появление корабля у Гора пять.

— У вас есть подробные данные?

— Да, коммандер. Это Она.

 

5

— Да, директор, — сказал Фурд, — вы все правильно расслышали. Я сказал, что мы засекли появление корабля у Гора пять. Я сказал, что первые данные указывают на известные нам характеристики «Веры». И я сказал, что отказываюсь трогаться с места.

— У вас приказы, — ревел Суонн, — я требую, чтобы вы им подчинились!

— Мои приказы гласят, что я должен вступить с Ней в бой один на один. А тут два неизвестных корабля, один у Гора пять, а другой в Пропасти.

— Тогда проваливайте, сражайтесь с Ней в одиночку, а я лично прослежу, чтобы «Соболь» за вами не последовал.

— Я сам могу за всем проследить. В чем разница?

— Девяносто человек — вот в чем разница, если перед вами сейчас «Соболь», а вы знаете, что это так. Прекратите, Фурд. Она пришла. Она там, ждет вас, как вы всегда хотели. Скорее всего, наши люди тоже Ее засекли и сейчас все проверяют и перепроверяют, прежде чем доложить мне. А нам надо завершить оцепление, мы его замедлили, чтобы вы могли покинуть Блентпорт, надо завершить эвакуацию, надо сдержать хаос, который тут разверзнется, когда до всех дойдет новость о Ее появлении. А вы даже представить себе не можете, что это такое, поскольку не слишком много времени проводите среди настоящих людей, так?

— Что конкретно вы хотите мне сказать? — спросил Фурд, приняв удивленный тон, и сразу подумал, что пережал.

— Минуту, пожалуйста. — Суонн обернулся в сторону, когда кто-то за пределами экрана что-то ему прошептал.

Фурд тоже отвернулся от экрана и спросил Джосера:

— Позиции, пожалуйста.

— «Соболь», в смысле, первый нарушитель занимает позицию одиннадцать-семнадцать-четырнадцать и не двигается. Второй нарушитель занимает позицию «девяносто девять»-«девяносто восемь»-«девяносто шесть» и не двигается. Данные, поступающие от второго объекта, соответствуют известным характеристикам «Веры»: мощное экранирование на всех волнах.

— Фурд, — снова начал Суонн, — я ожидал этого сообщения: наши данные совпадают с вашими. Поэтому прекратите говорить о неизвестных кораблях. Объект у Гора пять — это «Вера», а объект, преследовавший вас в Пропасти, — это корабль из флота Гора!

Коммандер взглянул на Джосера, тот энергично закивал.

— Тогда я собираюсь уничтожить корабль из флота Гора. Я не вступлю с Ней в бой, пока точно не буду знать, что сделаю это в одиночку.

— Когда все закончится, Фурд… — из голоса Суонна исчезло отчаяние, теперь он стал странно спокойным, — когда все закончится, я позабочусь о том, чтобы Содружество или то, что от него останется, узнало о ваших поступках и отреклось от вас.

— Оно уже отреклось от нас.

— Коммандер, пожалуйста. Последняя попытка. Дайте мне две минуты, чтобы связаться с капитаном «Соболя», и я заставлю его уйти. Две минуты, коммандер.

— У вас есть время, пока я буду отдавать приказ. Но говорить я буду медленно.

 

6

На мостике стояла тишина, пока они наблюдали за большим серебряным кораблем, застывшим на увеличенной секции экрана, пытаясь визуально подтвердить уже сказанное сканерами. Все происходило медленно, постепенно. Дула орудий прекратили следить за «Чарльзом Мэнсоном» и втянулись в гнезда; тускло-красная аура поползла от кормы, когда крейсер на низкой мощности запустил ионный двигатель; маневровые движки вспыхивали, били струями, постоянно меняя комбинации; а потом крайне неспешно, по-прежнему, как и при первом появлении, храня молчание, «Соболь» развернулся.

«Они с нами ни разу не связались, — подумал Фурд. — Даже сейчас».

На каждой консоли по-прежнему приглушенно сияли красные полосы тревоги. Сирены продолжали мурлыкать, выдерживая ненавязчивые паузы.

— Позиция «Соболя», — начал Джосер, но запнулся под пристальным взглядом Фурда, — …первого нарушителя по-прежнему одиннадцать-семнадцать-четырнадцать, но мы вскоре зарегистрируем поворот. И…

— Прошу прощения. Тахл?

— Связи нет, коммандер.

— Спасибо. Пожалуйста, оставайтесь на боевых постах. Джосер?

— Позиция второго нарушителя по-прежнему «девяносто девять»-«девяносто восемь»-«девяносто шесть», без перемен. Никакого фиксируемого движения или активности на всех частотах.

Корабль уже развернулся к ним боком, повторяя вид, который экран выводил ранее. Как и прежде, надпись «СОБОЛЬ 097 СХ 141» выдавалась на длинных контурах бортов. Тяжелый крейсер «Соболь» был больше «Чарльза Мэнсона», но гораздо менее мощным; он не протянул бы в бою против «аутсайдера» и десяти секунд, как если бы Фурд решил сразиться с Тахлом.

— Коммандер, — сказал шахранин. — У меня на связи директор Суонн.

— Благодарю вас. Переведите сигнал на меня.

— Ну, коммандер Фурд.

— Ну, директор Суонн.

— Как видите, «Соболь» уходит из Пропасти. Я могу ожидать, что вы последуете его примеру, но в противоположном направлении?

— Как только мы проследим, что он отошел на разумное расстояние.

— Разумеется, — великодушно заявил Суонн. Даже зрительно он явно расслабился, словно распрямилась пережатая пружина. Манера поведения Фурда, с другой стороны, осталась прежней. — Но, когда крейсер отойдет на разумное для вас расстояние, я хочу, чтобы вы отправились к Ней, коммандер! Вы меня слышите?

— Что с ним случится, директор?

— Вы прекрасно знаете, что с ним случится.

— А с его командой?

— Это уже другой вопрос. Но для капитана Коупленда все кончено.

— Коупленда?

— Да. Это его брат был при Анубисе.

— Если вы не сможете остановить Ее, — сказал Суонн Фурду, когда «Чарльз Мэнсон» начал приготовления к повторному запуску фотонного двигателя и полету к Гору пять, — тогда ей придется пройти сквозь флот Гора, чтобы добраться до Шахры. Если флот не сумеет Ее остановить, тогда не справится и планетарная защита, но к тому времени эвакуация завершится, и если Она доберется сюда, то увидит, что на военных территориях сплошь гражданские, а большинство передвижных оборонительных установок находятся в горах. Если потерпят поражение все, я рассчитываю только на то, что Она не станет атаковать гражданские цели.

Фурд не ответил.

— И не надо молчать, Фурд, не надо! После того, что сотворили тут ваши люди! Мою семью тоже эвакуировали. Они рискуют наравне со всеми. Я здесь родился, как и мои родители, мои дети, и я буду защищать планету любым способом, который посчитаю нужным.

Коммандер не хотел, чтобы нежелание продолжать разговор сочли за неодобрение. Теперь, когда он покинул Шахру, эвакуация его мало интересовала, но план директора казался вполне разумным; Фурда в этом убедил Тахл. Молчание подразумевало лишь то, что у каждого из них были свои дела, которыми стоило заняться.

— Мы готовы к отправлению, директор. Что еще вы хотите мне сказать?

— Вы должны остановить Ее, Фурд; но…

— Но вы думаете, что лекарство хуже болезни?

— Ваш корабль — не лекарство. Он — другая болезнь.

Фурд моргнул пару раз, смотря на пустой экран, когда Суонн отрубил связь, а потом вновь обратил внимание на мостик.

— Джосер, пожалуйста, следите за Ее позицией, жду от вас рапорт каждые десять минут. Каанг, пожалуйста, направляйтесь к точке «девяносто девять»-«девяносто восемь»-«девяносто шесть» на тридцатипроцентной фотонной тяге, постепенно поднимайте скорость до девяноста.

После разговора со Суонном прошло сорок минут. «Чарльз Мэнсон» уже преодолел четверть пути через Пропасть, двигатель работал на девяносто процентов. При двадцати изображение на экране проходило сквозь фильтры и компенсаторы, регулировавшие релятивистское искажение звездного поля, при семидесяти реальную картинку заменила симуляция со схематическим Гором 5, за которым виднелась неподвижная белая точка «Веры». На экране она казалась очень тусклой, напоминала последнее живое существо в пустыне; или первое из миллионов.

Через равные промежутки времени Джосер бормотал:

— Позиция второго нарушителя по-прежнему «девяносто девять»-«девяносто восемь»-«девяносто шесть», без изменений. Никакого фиксируемого движения или активности на каких-либо частотах.

Фурд вежливо кивал. Это да тихий гул голосов — регулярные рапорты команды, рутинные разговоры с другими отсеками корабля — были единственным человеческим шумом на мостике. Когда «Чарльз Мэнсон» переходил в состояние боевой готовности, атмосфера едва ощутимо менялась: отношения между членами экипажа приобретали более четкую форму, Фурд становился еще вежливее и учтивее, а свет и звук приглушали чуть больше, чем обычно.

Коммандер почувствовал неприязнь к собственному поступку, словно оторвал мухе крылья; Суонн всего лишь пытался защитить своих людей. Фурд сделал глоток ингибитора. Сосуд был наполовину полон, в точности, как перед встречей с «Соболем», а когда Фурд поставил его на место, тот скользнул внутрь, пополнил запасы и появился вновь. Жидкость доходила почти до краев высокого бокала, но оставалась неподвижной, никакие толчки или вибрация ее не тревожили. В ином случае Фурд сильно встревожился бы. Уже многие поколения все знали: космические путешествия скучны — лишены событий и почти лишены расстояний.

Они были лишены событий, так как любые неожиданности предсказывал корабль: ускользал от них, избегал, компенсировал, отфильтровывал, прежде чем они могли произойти или в процессе; например, при девяноста процентах фотонной скорости гравитация, свет, время и сенсорные ощущения оставались такими, словно экипаж корабля пребывал в покое.

Путешествия были почти лишены расстояний, так как межзвездные пространства обходили ПМ-двигатели, а дистанции внутри систем пожирали иные, уже не столь мощные устройства корабля. Технология переноса материи позволила практически забыть о долгих перелетах. Большинство межзвездных культур, вроде Содружества или древней Шахранской империи, открыли ПМ-двигатель почти случайно и до сих пор лишь частично понимали принципы его работы. Это приспособление нельзя было включать рядом с объектами планетарной массы, иначе его запуск приводил к неминуемой катастрофе. Впрочем, для кораблей с фотонной и ионной тягами такое ограничение едва ли представляло проблему.

Все это вкупе с мгновенной связью, построенной на основе принципов ПМ-физики, делало Содружество похожим на жилой дом, где каждая из двадцати девяти систем была квартирой, а разделяли их лишь тонкие стены, темная площадка да лестница, на которой никогда не горел свет, так как никто уже давно не хотел выходить наружу. Полет через Пропасть Гора воскрешал ощущения, испытываемые людьми во время космических путешествий до открытия переноса материи, когда приходилось физически странствовать в пустоте меж звездами, а не обходить ее, как делали сейчас; не важно, какое расстояние — один световой год или целая сотня — пролегало между точками маршрута, время, тратившееся на ПМ-прыжок, оставалось неизменным.

— Позиция «Веры», — сказал Джосер, — по-прежнему «девяносто девять»-«девяносто восемь»-«девяносто шесть», без изменений. Никакого фиксируемого движения или активности на каких-либо частотах.

— Спасибо, — ответил Фурд, искоса взглянув на него.

«Возможно, — подумал он, — Джосер решил доложить, что в случае с „Соболем“ коммандер повел себя неразумно или что поставил под угрозу приказы Департамента. В любом случае, такой шепоток прозвучит хорошо, когда дойдет до начальства».

— Корабль под вашим командованием, — сказал Фурд Тахлу и, выходя с мостика, повернулся к Кир. — Я хотел бы видеть вас в своем кабинете. Пожалуйста, зайдите ко мне через пять минут.

Кабинет Фурда практически прилегал к командному отсеку, их соединяла короткая прогулка по смежному коридору. Когда истекли четыре минуты пятьдесят секунд, Кир миновала это небольшое расстояние, постучалась в дверь и стала ждать. Фурд крикнул «Входите», она подчинилась, закрыла за собой дверь и осталась стоять, как в прошлый раз.

Коммандер сидел за столом. Он посмотрел на нее.

— Я бы хотел поговорить с вами о Джосере.

— Я знаю, что позволила себе поспешные высказывания, коммандер, но не откажусь от своих слов.

— Дело не в этом. Он тревожит вас, и я хотел бы знать почему. Можете говорить свободно.

Он общался с ней так, словно предыдущего разговора не было. Линейка со стола исчезла.

Кир выдержала паузу и сказала:

— На мостике, когда он сказал, что это будет убийством…

— Или пытался, пока вы не крикнули на него.

— Позже он сказал мне, что на его месте так поступил бы любой порядочный и нормальный человек.

— А вы что думаете?

— Никто на этом корабле не имеет права быть порядочным или нормальным… Я не доверяю ему, коммандер.

— Скажите мне почему.

— По трем причинам. Во-первых, он всегда лавирует в поисках правильной позиции, словно ожидает, что его слова и поступки сыграют на публику в будущем. Во-вторых, он посредственно работает; вполне приемлемо для обычного корабля, но не для этого. В-третьих, и это вывод из первого пункта, я думаю, что он — ставленник Департамента.

— Далеко не первый, — сухо заметил Фурд.

— Я по-прежнему могу говорить свободно, коммандер?

— Разумеется.

— Он опасен. Избавьтесь от него, уберите его с мостика любым возможным способом. Не потому что он шпион, у нас они и раньше были, а потому что он абсолютно посредственный.

Фурд замолчал на несколько минут, размышляя.

— Спасибо, — наконец сказал он. — Вы помогли мне. Увидимся на мостике.

Она повернулась и вышла, зная, что он смотрит на покачивающиеся складки ее юбки.

Коммандер зевнул, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и снова прислушался к тихому шуму, царящему на мостике. Тот всегда напоминал ему о длинных летних вечерах из детства, когда Фурд в одиночестве лежал с закрытыми глазами на переполненном пляже и слушал: плеск воды, громкие крики других детей, низкие голоса взрослых, которые устало перекидывались репликами так, словно играли в пляжный волейбол, и допплер-эффект от топота ног, когда кто-то пробегал мимо. Детство коммандера было сложным и одиноким, но довольно счастливым; по крайней мере, пока не пришла тьма.

Он подготовился к бою аккуратно и тщательно, как всегда. Он знал, как уничтожит Ее. Долго работал с Кодексом корабля, совокупностью всех девяти разумных ядер, и выжал из бортовых компьютеров все подробности о системе Гора и об известных и только возможных способностях «Веры». Затем сконструировал сложную систему из действий, противодействий, запасных планов и отступлений. А теперь она, как и сам «Чарльз Мэнсон», пришла в движение — плотная, как свинцовая гора, точная, как древний часовой механизм, и столь четко сбалансированная, что даже легкое касание перышка могло запустить ее в нужном направлении. Поэтому сейчас Фурд мог позволить себе расслабиться.

— Коммандер, — сказал Тахл, — мы находимся на двойном расстоянии от границы, на которой, по известным данным, Она способна перехватывать сообщения. Вы просили уведомить вас об этом.

— Спасибо. С этого момента до дальнейшего распоряжения мы не будем посылать или принимать каких-либо сообщений извне без моего разрешения. Пожалуйста, уведомите Шахру; а потом отключите их каналы связи.

Почти все хотели узнать хоть что-нибудь о «Вере»: кто Она такая, откуда прибыла, почему это делала. Фурду же было искренне все равно. Его заботило лишь то, что Она являлась единственным противником, за исключением других «аутсайдеров», кто мог сравниться с ним. Остальные пытались понять Ее сущность и мотивы, и если бы кто-нибудь что-нибудь нашел, то ему бы сразу сообщили. С некоей холодной иронией, присущей шахранам, Фурд хотел уничтожить «Веру» прежде, чем кто-то выяснит, что же Она такое.

Почти все, кто служил или командовал на «аутсайдерах», попали сюда, так как по разным причинам их не могли принять на обыкновенные корабли. Фурд редко думал о том, почему он не подошел; возможно, дело заключалось в его нежелании верить. Он считал, что другие люди, особенно те, кто отдавал ему приказы, слишком сильно полагались на реальность собственного существования и вселенной вокруг них. Человеческие чувства без всякой помощи могли воспринимать мир вокруг в диапазоне от 10-4 до 10+4. Оптические и механические устройства расширяли спектр от 10–10 до 10+10. Электроника давала от 10–25 до 10+25, а знания, благодаря которым сумели построить «Чарльз Мэнсон», позволяли получить от 10–50 до 10+50. На каждой стадии восприятия реальности конструировался корпус знаний, а уже на нем росли философские, политические, культурные и социальные образования. Сначала была заводная вселенная Ньютона, потом относительный хаос Эйнштейна, хотя Альберт и хотел только гармонии; потом появилась малая, но уходящая внутрь сумятица квантовой неопределенности, затем произошел возврат к постньютоновскому заводному механизму. Но за всеми этими концепциями лежал глубокий и обширный хаос, просто пока не видный; когда его узрят, люди уже не будут путешествовать в механизмах, наподобие «Чарльза Мэнсона».

Каждая следующая ступень осознания реальности доказывала, что ее предшественница — всего лишь химера, и ожидала, когда ее последовательница поступит с ней так же. Но все они были частью единого процесса роста во времени, так как, по мысли Фурда, обладали свойствами иллюзии. Во вселенной, в которую верили на данный момент, Фурд служил существовавшим на данный момент властным институтам и применял имеющиеся на данный момент знания и технику для исполнения приказов, но разница между Фурдом и его командирами заключалась в следующем: распоряжающиеся верили в то, что вселенная имеет смысл, а коммандер знал, что так и есть. Но только в ее собственных терминах.

Спустя восемьдесят минут «Чарльз Мэнсон» без всяких происшествий миновал Пропасть и пересек орбиту Гора 4, обогнув планету по широкой дуге, как и замышлял Фурд. Каанг начала снижать скорость для вхождения в Пояс. Когда фотонная тяга упала ниже семидесяти процентов, с экрана мостика исчезла симуляция, ее заменила реальная картинка с наложенными поверх вертикальными фильтрами и компенсаторами для корректировки спектрального сдвига; а потом и эти ухищрения сократились и исчезли, когда мощность двигателей уменьшилась до двадцати.

— Перехожу на ионную тягу, — сказала Каанг.

— Место положения «Веры» по-прежнему «девяносто девять»-«девяносто восемь»-«девяносто шесть», без изменений, — отрапортовал Джосер, даже не повысив голоса, когда раздался легкий бархатный стук, бывший вместе с краткой вспышкой огней на консоли Каанг, да хрюканьем, похожим на одобрение Смитсона, единственным признаком переключения двигателей. — Никакого фиксируемого движения или активности на каких-либо частотах, — добавил Джосер.

— Ионный двигатель задействован, — отрапортовала Каанг. — Мощность девяносто процентов и снижается.

— Спасибо, — ответил Фурд. — Джосер, с этого момента я бы хотел получать доклады о местоположении объекта каждые пять минут. Смитсон, Кир, когда мы завершим снижение скорости, я бы хотел выслушать ваши рапорты, поэтому, пожалуйста, подготовьтесь. А, и Джосер, еще одно…

«Чарльз Мэнсон» вошел в Пояс на ионной тяге, задействованной с точностью в тридцать процентов, и проскользнул сквозь него неторопливо и без происшествий. Команда отчитывалась тихо, рапорты принимались вежливо, пока «аутсайдер» прокладывал себе путь между тел габаритами от крупных валунов до небольших планет. Он флегматично взлетал над ними, спускался, а астероиды вращались вокруг; поверхности особенно крупных маячили на экране мостика, иногда внизу, напоминая пол, испещренный кратерами, иногда по бокам, пронизанные венами расселин, иногда нависали над кораблем, грозя перевернутыми горами. Фурд украдкой взглянул на Каанг и подумал: «Возможно, нам придется возвращаться через Пояс на гораздо большей скорости, чем сейчас. И с меньшим временем на обзор достопримечательностей».

Астероиды уменьшились в размерах и улетели назад, началась последняя фаза путешествия — «Чарльз Мэнсон» преодолевал расстояние от Пояса до Гора 5. Фурд отдал последние приказы, приводя корабль в полную боевую готовность. Переборки закупорили мостик и норы девяти населенных отсеков. Это был не более чем ритуальный жест, так как каждый отсек обеспечивал себя сам, а его функции в случае повреждения переводили в другое место, да и в любом случае Фурд намеревался управлять «аутсайдером» так, словно переборки всегда стояли на своих местах. На мостике и в центрах каждого обитаемого отсека сиденья отрастили противоударную упряжь. Вся связь шла через коммандера. По сигналу Кодекса узлы сознания отдали бортовым компьютерам распоряжение игнорировать все, кроме параметров миссии. Наконец, корабль переключился на новую сетку координат — навигационную сферу, в центре которой находился он сам.

До дальнейших распоряжений «Чарльз Мэнсон» назначил себя центром вселенной.

Уборщик вышел в темный коридор. Как всегда, он приложил немало усилий, потратил много времени на свои приготовления. Он уже забыл об обитателях двадцати девяти квартир, которые вызвали его, когда в подъезде и на лестнице раздался топот шагов; теперь жители дома могли поразмышлять о причине или происхождении стука, но уборщик должен был сделать так, чтобы они никогда не услышали этот шум вновь.

 

7

Гор 5 гомонил на всех волнах. Он кипел от потрясений гравитационных, магнитных, ионосферных, вулканических, тектонических — и продолжал существовать благодаря им, снова и снова брал взаймы собственную жизнь у бухгалтерии, провозгласившей, что создание и разрушение должны всегда уравновешивать друг друга. Верхние красные слои атмосферы простреливали молнии, там вращались смерчи; на поверхности давление могло превратить камень в жидкость и стояла невероятная жара, от самого Гора такой не шло; в пурпуре и охре срединных слоев планета растила новые углеродные формы жизни на смену старым, уже уничтоженным. То были странные и прекрасные создания, скользящие сквозь густые облака и окрашивающие все вокруг собственным цветом. Говорили, что они разумные и живут семейными группами.

Гор 5 гомонил бы, даже если бы никто его не слышал, но теперь у него появились слушатели. «Чарльз Мэнсон» парил внутри орбиты, а что-то еще, возможно, весьма похожее на «Чарльза Мэнсона», зависло вне ее. «Аутсайдер» приближался очень медленно, прокладывая курс так, чтобы планета лежала между ним и «Верой».

— Доложите обстановку, пожалуйста.

— Ничего, коммандер, — сказал Тахл. — Шахра не делала попыток связаться с нами. «Вера» тоже.

— Все наши датчики заблокированы, но в общем Она инертна, — отрапортовал Джосер. — Полное экранирование. Никаких зондирований с Ее стороны не зафиксировано. Местоположение «девяносто девять»-«девяносто восемь»-«девяносто шесть»…

— Пожалуйста, с этого момента используйте новую сетку координат, ведите отсчет от нас, — с некоторой нетерпеливостью прервал его Фурд.

— Простите, коммандер. Ее местоположение — «ноль девять»-«ноль семь»-«ноль девять», без изменений.

— Идем на ионной тяге в один процент, — сказала Каанг. — На расстоянии одна целая девяносто одна сотая от Гора пять.

— Все орудия нахо… — начала Кир.

В динамиках раздалось шипение статики. Оно неожиданно прекратилось, и на мостик вернулась обычная почти тишина.

Кир демонстративно взглянула на Тахла, ожидая.

— Простите, это был непривычно большой атмосферный разряд.

— И ничего более? — спросил Фурд. — Вы уверены?

— Да, коммандер, — в присутствии остальных Тахл не стал сердиться из-за вопроса, разве только про себя. — Он совпал с протуберанцем на планете. Я настроил фильтры.

— Спасибо. Кир, продолжайте.

— Все орудия находятся в полной боевой готовности, коммандер.

— Все двигатели, — заявил Смитсон, — находятся в полной готовности.

— Включая ПМ? — быстро спросил Фурд. — Она может отправиться из системы, а не в нее.

— Да, коммандер. Я это знаю. Как я и сказал, все двигатели.

Фурд взглянул на экран, весь передний полукруг которого занял Гор 5. Верхние слои планетарной атмосферы кое-где были пурпурными, охровыми, но в основном преобладал темно-красный цвет; картинка проходила через фильтрацию и все равно заливала весь мостик кровавым заревом, в нем почти, но все же не до конца растворялось сдержанное свечение сигнальных датчиков боевой готовности. Фурд видел немало газовых гигантов, некоторые были живописнее нынешнего — они часто встречались во внешних пределах систем Главной последовательности — и привык к тому, что мог глядеть им прямо в лицо так долго, как хотел. С этим же тем не менее все вышло не так. Коммандер отвернулся, нахмурившись.

— Джосер, не могли бы вы увеличить фильтрацию экрана? Мне по-прежнему этот цвет кажется слишком резким… Спасибо.

— Расстояние до Гора пять — одна целая восемьдесят восемь сотых, коммандер, — сказала Каанг. — Вы хотите, чтобы мы остановились?

— Пока не надо, спасибо. Я бы предпочел подойти чуть ближе, скажем, на одна целая восемьдесят пять сотых или даже меньше… Тахл, что с этим всплеском статики, который сейчас был?

— Все в порядке, коммандер. Я уже изменил настройки.

— Спасибо. Я просто хочу, чтобы вот эта планета, — он откинулся в кресле на фоне Гора 5 так, словно сидел в ресторане и говорил о ком-то за соседним столиком, достаточно громко, чтобы тот услышал, — не вмешивалась в наши разговоры. Это все.

Команда не стала мешать его одержимости даже теперь, готовясь вступить в бой с самым странным противником, с которым когда-либо сталкивалась; в какой-то степени все на мостике даже разделяли это чувство.

«Вера» не двигалась, оставалась инертной на всех волнах. Они легко могли получить визуальный сигнал с другой стороны планеты, как и (возможно) Она; но там было не на что смотреть, так как «Вера» находилась под защитным экраном. Она всегда шла в бой невидимой, а появлялась позже, обычно в некий момент максимального психологического напряжения. Блокировка не скрывала эмиссии двигателей, потому Ее движение приборы фиксировали; но когда Она стояла на месте, как сейчас, то становилась практически незаметной.

Корабль вывел на экран отдельное окно с изображением другой стороны Гора 5, симуляцией, где белая точка отмечала Ее позицию; Фурд смотрел на нее и думал: «Что бы ни случилось в дальнейшем, первое очко я выиграл. Я знал, ты будешь ждать. На твоем месте я бы ждал».

— Расстояние до Гора пять — одна целая восемьдесят пять сотых, коммандер, — отрапортовала Каанг.

— Спасибо. Пожалуйста, отключите ионный двигатель и остановите корабль.

С почти высокомерной медлительностью и небрежной точностью, похожей на то, как вилка зависает между ртом и тарелкой во время разговора, «Чарльз Мэнсон» прекратил движение. Маневр завершился отключением ионного двигателя — как обычно, Каанг провела операцию почти неощутимо — и всплеском струй, забивших из маневровых движков, расположенных вокруг носа и в центральной части корабля.

«Скоро, — подумал Фурд, — все начнется. Мы уже как никогда близки друг к другу».

Он взглянул на Кир и Смитсона:

— Пожалуйста, начинайте процедуры запуска.

Бой, который, как понимал коммандер, или убьет его, или изменит навсегда, начался незаметно и совсем неброско.

Из малых отсеков, расположенных на носу корабля, выскользнул рой крохотных объектов. А из трюма корабля вынырнул один-единственный предмет, другой формы и размеров, и по строго вертикальной траектории рухнул в атмосферу планеты.

Несколькими днями ранее, когда «Чарльз Мэнсон» совершил посадку на Шахре, Фурд, прежде чем отправиться в Хришшихр, посетил один из приемов Суонна, устроенных в честь прибытия «аутсайдера». Как потом выяснилось, в первый и последний раз. Событие было масштабным, на него пригласили всех важных персон из деловых, медийных, политических и военных кругов низины. Проводилось оно в бальном зале одного из изысканных зданий администрации, которые коммандер видел по всей Впадине, в Доме Дружбы у Трех Мостов, в нескольких милях от Блентпорта. Фурд пришел вместе со своим командным составом и несколькими другими членами экипажа. Все они вели себя как обычно.

Кир элегантно скользила среди гостей, по большей части не обращала внимания на мужчин (хотя это и не встречало взаимности с их стороны) и разговаривала с женщинами; она была в форме, дамы носили вечерние платья, но стоило ей встать рядом с местными модницами, и те сразу выглядели уродливыми и неопрятными. Кир прекрасно понимала, какой эффект производит, но вела себя так, словно ни о чем не подозревала.

Каанг сразу окружили пилоты из флота Гора, и она, как обычно, принялась извиняться из-за репутации, что всегда шла впереди нее. Пилоты представлялись, хотели выведать, как же она это делает, и уходили, озадаченные или возмущенные, а порой и того хуже, когда выясняли, что Каанг ничего не может им ответить. Она родилась с этим даром и не понимала его, благодаря ему она всегда будет лучше любого пилота, причем без всяких усилий. И ее ненавидели за такую способность, а еще больше — правда, в этом никто признаваться не хотел — за то, что Каанг не гордилась своей исключительностью, а, скорее, стеснялась ее.

Смитсон остался доволен тем, что местные внимательно отнеслись к приему гостей и специально для него приготовили концентрированную овощную смесь; памятуя об изысканности мероприятия, ее подали в виде маленьких твердых пирожных, а не мисок со слизью, но это было удобоваримо. (Позже Кир рассказала, что Суонн лично звонил ей, спрашивая о вкусовых пристрастиях техника.)

Смитсон был родом с Эмберры, непривычно богатой и самодостаточной планеты, которая ясно дала понять Содружеству, что отклонит любые «приглашения присоединиться», а люди мудро решили не настаивать. Вместо этого они сделали ее партнером, путем переговоров заманив в целую сеть торговых соглашений и политических договоров. Обитателей Эмберры видели в Содружестве не часто и к Смитсону отнеслись с откровенным любопытством, но поначалу без всякой враждебности.

— Так как звучит ваше настоящее имя? — спросил кто-то. — Смитсон — это кличка или перевод?

— Эмберрские имена — это длинные многосложные слова, иногда с абзац длиной. Они нас определяют, подводят итог наших жизней и достижений. А «Смитсон»… Приблизительно так на человеческих языках звучат последние два слога моего имени.

— А это вас не обременяет?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, когда вы в постели с женщиной, то шепчете ей на ухо полное имя?

— Да, но говорим мы быстро. Особенно когда трахаемся до потери сознания.

В конце концов кто-то задал вопрос:

— И как же так случилось, что вы стали работать на Содружество?

— Ну, я…

— И как, ради всего святого, — встряла какая-то леди, — так случилось, что вы стали работать на Содружество в команде «аутсайдера»?

— Мне пришлось покинуть Эмберру, — ответил он без всякой улыбки. — Меня там не ждут. Я убил и съел своих детей.

Женщина неуверенно засмеялась. Когда Смитсон отошел от группы, ни с кем не попрощавшись, то услышал, как кто-то бросил ему вслед:

— Да он — еще больший грубиян, чем Фурд.

А другой добавил:

— Да. Семифутовая колонна хамства и соплей.

Легче всех с гостями было Джосеру — за несколько месяцев службы на «Чарльзе Мэнсоне» он проявил большую общительность, чем весь остальной экипаж, вместе взятый, — Тахл же испытывал некоторые затруднения, но справлялся сносно. Он был не единственным шахранином на приеме; Суонн включил еще нескольких в список гостей, в том числе отца Тахла, Шулху, но тот вежливо отклонил приглашение.

Неуклюже совершив несколько положенных кругов по залу, Фурд заметил, что Смитсон остался в одиночестве, и подозвал его к себе. Они притаились в углу, где коммандер и задал свой вопрос.

— Давайте внесем ясность. — Смитсон хотел уже сказать «Я не понимаю», но вовремя сдержался. — Вы хотите, чтобы я изобрел какое-нибудь приспособление для нашей первой встречи с Ней, но вам не важно, будет ли эта штука успешной?

— Совершенно не важно.

— А почему вы решили, что Она будет ждать нас у Гора пять?

— Это не ваша забота. Она будет ждать. Что же насчет того, увенчается ли успехом… Я хочу, чтобы вас осенила одна из ваших Идей. И когда мы встретим Ее, я хочу совершить что-нибудь необычное. Уникальное. Если ничего не получится, то я все равно увижу, как Она ответит на наш выпад, а это само по себе ценно.

— И вы говорите мне об этом сейчас, за несколько дней до взлета?

— Я не прошу вас изобрести новое направление в физике. И не прошу вас строить нечто невиданное.

— Прекратите говорить мне о том, чего вы не просите, коммандер.

— Просто используйте то вооружение, которое у нас есть, но сделайте из него что-нибудь необычное. Уникальное. Я уже говорил вам об этом. Дайте мне одну из ваших Идей.

— Когда у меня есть идея, — проворчал Смитсон, — я обычно исхожу из того, что она сработает…

Но уже во время разговора он принялся перебирать возможности.

Последние несколько минут на сцене готовился к выступлению струнный квартет. Когда раздалась музыка, к Фурду и Смитсону подошел Джосер.

— Спасибо, — сказал ему эмберрец, — но я не танцую.

— Коммандер, — начал Джосер, — директор Суонн скоро произнесет торжественную речь в честь нашего прибытия. Я думаю, будет полезно, если вы проведете какое-то время с ним и его компанией.

— Полезно?

— Он организовал этот прием для нас, коммандер. Я полагаю, мы должны…

Фурд неохотно послушался, а техника оставили в одиночестве и размышлениях. Вот так он и придумал то устройство, которое сейчас выпало из трюма «Чарльза Мэнсона» и устремилось к Гору 5.

Фурд взглянул на Кир и Смитсона:

— Пожалуйста, начинайте процедуру запуска.

Из малых отсеков, расположенных на носу корабля, выскользнул рой крохотных объектов. А из трюма корабля вынырнул один-единственный предмет, другой формы и размеров, и по строго вертикальной траектории рухнул в атмосферу планеты. По случайно выбранным орбитам вокруг Гора 5 полетели обычные ракеты. А вот вниз направился «удушитель».

Обычно так называли миниатюрное оружие ближнего боя, сконструированное для проникновения в корабль противника и уничтожения атмосферы внутри; снаряды поглощали любой газ и оставляли после себя совершенный вакуум. Объект, собранный Смитсоном, в какой-то мере походил на большой и дальнобойный «удушитель», но предназначался не для Нее. По крайней мере, не напрямую.

Ракеты запустили с шумом и светом, а вот сюрприз выбросили из трюма тихо. Никто не верил, что благодаря такой конспирации Она не сможет засечь запуск «удушителя» — о превосходстве «Веры» в технологиях сканирования и перехвата сигналов знали все, — но они все равно попробовали. Более того, никто на «Чарльзе Мэнсоне» не рассчитывал, что хоть одна ракета дойдет до цели, но то, с какой скоростью Она засечет их, как отреагирует, чем встретит, будет чрезвычайно поучительно.

Сначала Фурд даже загорелся идеей запустить двадцать девять ракет и назвать каждую в честь одной из систем Содружества.

— Я не думаю, что это хорошая мысль, коммандер, — сказала Кир.

— Почему же?

— «Вера» их собьет. И мне придется рапортовать, что Гор уничтожен, Анубис уничтожен, Альфа Центавра уничтожена, Баст уничтожена, Сириус уничтожен… И как это будет звучать?

Именно поэтому Фурд и решил так сделать, ему нравилась ирония замысла. Правда, теперь он заметил, как внимательно к разговору прислушивается Джосер.

— Хорошо, я понимаю, что вы имеете в виду.

— …Изида уничтожена, Орел уничтожен, Вега уничтожена…

— Да, все ясно. Просто перечислим их, Кир.

— От одной до двадцати девяти, коммандер?

— От одной до двадцати восьми. Одну ракету придержите. — Он взглянул на Джосера. — Содружество всегда что-нибудь придерживает.

«Удушитель» падал в сгущающемся атмосферном супе Гора 5 сквозь багрянец, пурпур и охру. У него были двигатели, но он не походил на ракету. Он должен был полететь к «Вере», но не попасть в Нее. На самого противника были направлены не действия «удушителя», а только их последствия.

Смитсон изобрел и построил снаряд в спешке и, разумеется, не протестировал. Насколько все знали, никто и никогда не использовал ничего подобного. Устройство могло не сработать или сработать, но быть уничтоженным «Верой». Такой вариант, как и в случае с ракетами, давал возможность увидеть вблизи, на что Она способна. А если бы конструкция и вовсе не запустилась, то, возможно, заставила бы противника сомневаться, настоящая это была неудача или, напротив, двойной обман.

На экране «удушитель» начал светиться. Фурд наблюдал за тем, как он падает все глубже и глубже, пока завивающаяся спиралями атмосфера планеты не поглотила его.

— Коммандер, мы получили первое подтверждение, — спустя несколько минут доложила Кир.

— Благодарю вас.

По программе «удушитель» должен был спуститься в средние уровни атмосферы Гора 5, передать оттуда сигнал на «Чарльз Мэнсон», затем включить двигатели и по низкой орбите примерно за десять часов добраться до точки прямо под Ней.

Снаряд походил на большую матовую сферу из тяжелых, перекрывающих друг друга металлических пластин и мог выдержать давление средних слоев атмосферы газового гиганта. Внутри конструкции таились сотни небольших «удушителей» и грубое, но мощное термоядерное устройство. Оказавшись прямо под «Верой», она должна была послать второй сигнал, после чего срабатывал заряд, и усиленные действием взрыва «удушители» поглощали часть атмосферы Гора 5, создавая временный вакуум, длинную и узкую зону, направленную вверх, к «Вере». В теории туда должен был ринуться жидкометаллический водород из нижних слоев атмосферы. Конечно, газ спешно заполнил бы пустоту, но к тому времени громадное количество жидкого металла, приобретя значительное ускорение, направилось бы прямо к Ней, и безвоздушное пространство превратилось бы в гигантскую пушку Гаусса протяженностью в несколько миль.

«Удушитель» мог не сработать; или сработать, но промазать; или все могло сложиться удачно, но Ее защитные поля — отражатели — сдержали бы атаку. Как бы ни повернулось нападение, оно станет уникальным, достойным и Ее, и Смитсона. Если «Вера» уцелеет, чего Фурд ожидал, то при любом исходе маневр Ее удивит. Конечно, если то, что жило внутри Нее, вообще могло удивляться.

Джосер еще больше пригасил свет, идущий от экрана, время шло тихо; чтобы достичь цели, ракетам и «удушителю» понадобится десять часов. Один за другим все офицеры мостика закончили рутинные дела, общение с другими членами экипажа постепенно сошло на нет. Относительно Гора 5 «Чарльз Мэнсон» висел в покое; он не принимал передачи снаружи, а его отсеки были изолированы друг от друга, как и те, кто находился на борту.

Он ждал, спокойный и непобедимый. Пока его части верили, что не нужны друг другу, пока не заботились друг о друге, целое было невозможно разрушить.

 

8

Целый час прошел без каких-либо происшествий.

— Каанг, — сказал Фурд, — если хотите отдохнуть, то лучше сделайте это сейчас. Вы нам понадобитесь позже, когда ракеты доберутся до Нее.

— Спасибо, коммандер, но я лучше останусь. Возможно, Она не станет ждать.

— Может пройти несколько часов, — ответил Фурд, не сдержав раздражения. — И вы собираетесь управлять кораблем вручную?

— Да, коммандер. Вы знаете, что мне так удобнее. Я быстрее компьютеров.

Она говорила так, словно давала какие-то указания по хозяйству; если Каанг и имела хоть какое-то мнение по любому другому поводу, то выражала его с гораздо большим сомнением и почти всегда оказывалась неправа. Фурд ничего не ответил, только подумал: «Что бы ни имелось в запасе у „Веры“, такого пилота, как Каанг, у Нее нет. Ни у кого нет, даже у остальных восьми „аутсайдеров“».

Совершенно неожиданно он быстро обменялся взглядом с Кир и понял, что они оба сейчас вспоминают о том дне, когда Каанг стала частью их команды.

Хотя он мог летать в планетарной атмосфере, «Чарльз Мэнсон» — как и все девять «аутсайдеров» — построили и оснастили на земной орбите ради сохранения секретности. После первого испытательного полета его держали в околоземном пространстве для решающего испытания с пилотом. Когда Каанг привез орбитальный «челнок», они уже знали о ее репутации, но сильно разочаровались, стоило милой и непримечательной девушке взойти на мостик и доложить о заступлении на службу.

После обычных формальностей Каанг неуверенно улыбнулась Фурду, заняв свое место, и напомнила ему — неуместно, как казалось тогда, — что это будет решающий испытательный полет. Тахл, временный пилот, предложил познакомить ее с управлением, но она вежливо отказалась; сказала, что если Фурд позволит, она бы приступила к выполнению задания немедленно. Коммандер согласился, а потом случилось нечто невероятное. Каанг вывела корабль с орбиты и управляла им так, словно в ее руках был не тяжелый крейсер в шестнадцать сотен футов длиной, а одноместный истребитель. Под ее управлением «Чарльз Мэнсон» крутился и кувыркался, вертелся и скользил, разворачивался на месте и чуть ли не выворачивался наизнанку. Она переключалась от ионного двигателя к магнитному, а затем к фотонному, ядерному и снова ионному, от девяноста процентов сбрасывала скорость до полной остановки, а потом резко набирала обратно так, что казалось, будто корабль вот-вот столкнется сам с собой. Она играла на «аутсайдере», как виртуоз на совершенном инструменте, на высочайшем уровне исполнения, неимоверно близко подойдя и к совершенству корабля, и к его разрушению. Каанг показала всем, какой может быть жизнь «Чарльза Мэнсона», и два часа выдерживала идеальный баланс между ее воплощением и небытием. Ее полет казался одновременно возвышенным и страшным. А когда все кончилось, она снова принялась смущенно улыбаться и неуклюже говорить банальности.

Это было семь лет назад, Фурд только принял командование над кораблем. С тех пор он узнал о Каанг лишь три вещи. Во-первых, пока компьютеры каждую секунду производили миллионы незначительных вычислений, она интуитивно перепрыгивала через несколько ступеней, видя картину в целом; так делали все военные пилоты, но Каанг всегда была быстрее и всегда оказывалась права. Во-вторых, Департамент хотел послать ее на «Альбера Камю», главный корабль класса «аутсайдеров», но она вежливо отказалась, сказав, что всегда хотела служить на корабле Фурда. (Однажды он спросил почему. Смутившись, Каанг ответила, что она — просто пилот, более никто, и всегда это знала.)

Именно тут крылась третья ее особенность. В делах, не имеющих отношения к управлению кораблем, она ничего не могла дать коммандеру и была практически бесполезным человеком.

Еще два часа прошли без происшествий. Тишину нарушали только рапорты Кир, она сообщала о положении ракет; те точно следовали по своим траекториям и пока не нуждались в дополнительном управлении или корректировке. Далеко внизу «удушитель» прокладывал борозду сквозь тяжелые пласты атмосферы. Местные организмы, вполне возможно обладающие разумом, своими телами окрашивали воздух вокруг и, когда мимо них с грохотом проносился снаряд, провожали его недоуменными взглядами. Во время детонации некоторые из них могли погибнуть, их смерть беспокоила Фурда, но все же не слишком. От разработанного плана он не собирался отказываться.

— Кир?

— «Удушитель» идет по намеченному курсу согласно расписанию, коммандер; осталось чуть больше семи часов. Устройство функционирует идеально. — Она кинула взгляд на Смитсона.

Фурд наблюдал за бокалом, стоящим на ручке кресла; тот не двигался. Из-за собственного высокомерия коммандер специально старался не слишком часто смотреть на индикаторы экрана. Он не хотел подавать виду, что чего-то ждет, а потому Ее ответ стал для него неожиданностью; Фурд не заметил предупреждающего мерцания индикаторов.

— Коммандер, — доложил Джосер, — ракеты Три, Одиннадцать и Восемнадцать исчезли.

— Как?

— Их просто нет. Если Она и выстрелила в них, мы этого не засекли.

— Есть какая-то общая картина исчезновений?

— Мы ее не видим. Все ракеты шли по случайным орбитам и находились поодаль друг от друга. Их исчезновение на первый взгляд кажется случайным, как и наша схема запуска. Что бы Она ни сделала, мы этого не засекли.

— Да, вы уже говорили. Тем не менее в нашем распоряжении все равно находятся полученные данные, поэтому, разумеется, ваши люди их изучат.

— Да, коммандер.

— Спасибо. Можете пока отключить тревогу… и Джосер, скорее всего, на трех ракетах «Вера» не остановится. Не надо каждый раз запускать сирену.

Прошло два часа, а затем:

— Ракеты Десять, Четырнадцать и Пятнадцать исчезли, коммандер. Никакой атаки не зафиксировано.

Через тридцать пять минут пропала еще одна. Через десять — две. Спустя пару часов на подлете к цели растворились в пространстве еще две. Пятнадцать минут — семь. Пятьдесят пять — три.

Команда безуспешно пыталась вывести хоть какую-нибудь математическую последовательность, связывающую время и количество исчезновений, построить пространственную модель, определяющую, какие ракеты уничтожили, и как. Ничего. В особенности было непонятно, что конкретно «Вера» сделала с ракетами.

Даже сейчас Фурд пытался себя убедить, что это все равно информация, а значит, ее можно изучить, прийти к каким-то выводам. Но он ошибался, и ничего они не могли. Она ничего им не дала. Хранила молчание, скрывалась за экраном и каким-то образом уже уничтожила двадцать одну ракету. «Это не просто военное столкновение. Оно уже странное, а вскоре станет и вовсе причудливым».

— Что с «удушителем»?

— Идет точно по курсу и расписанию, коммандер. До цели осталась девяносто одна минута.

Фурд слегка нахмурился.

— Кир, вы получаете от него удовлетворительные показания? Все в порядке?

— Да, коммандер. Атмосферное давление в пределах допустимого, турбулентность не сбила снаряд с курса, а бортовые системы функционируют нормально.

— Понятно.

«Удушитель» начал его беспокоить. Фурд по-прежнему предполагал, что Она его уничтожит, но не ожидал, что тот заберется так далеко, а его не обнаружат и никак не отреагируют. Если снаряд зайдет еще дальше, то сражение могло закончится слишком рано — Фурд же не хотел этого по целому ряду крайне двойственных причин. А если Она ответит, то вполне может совершить что-нибудь непонятное и бессистемное, как в случае с ракетами. Или с появлениями в звездных системах Содружества. Все, что делала «Вера», казалось непонятным и бессистемным.

Словно бросаешь камень в воду, а он тонет, не оставляя на поверхности никаких кругов.

— Джосер…

— Если вы об «удушителе», коммандер, то мы уже просканировали предполагаемую траекторию его полета, начиная с момента запуска.

— Вы и с ракетами так же поступили, — пробормотала Кир.

— Скорее всего, даже Она, — продолжил Джосер, по-прежнему обращаясь к Фурду, — с трудом сможет навести луч на снаряд, идущий сквозь атмосферу такой плотности.

— Спасибо, Джосер. — Фурд обратил внимание на «скорее всего», но оставил его без комментариев. — Кир, у вас есть еще замечания?

— Нет, коммандер.

Прошел час. Сначала исчезло пять ракет, потом две. Последние. «Удушитель» неспешно, с бычьим упорством и равнодушием, которое могло, по-видимому, сравниться только с Ее бесстрастностью, прокладывал путь сквозь атмосферу Гора 5. Неожиданно время истекло.

— Детонация «удушителя» произойдет через шесть минут, — доложила Кир. Фурд кивнул.

— Она собирается сделать маневр, — объявила Каанг, оглянулась вокруг, пришла в ужас от суматохи, последовавшей за ее замечанием, и, запинаясь, добавила: — Извините, я просто говорила вслух. В смысле, думала вслух. В смысле, я думаю, Она совершит маневр. Она ведь должна знать, что…

В разных обстоятельствах на мостике «Чарльза Мэнсона» наступала разная тишина. Та, что сейчас обволокла Каанг, имела форму поджатых губ.

— Все хорошо, — наконец сказал Фурд. — Я с вами согласен. Она должна была засечь снаряд. Мы не пытались сделать его невидимым.

— Даже если Она уже не запеленговала его, то явно заметит, когда «удушитель» примется дырявить атмосферу и начнет стрелять в Нее кусками Гора пять. Так ведь? А потом Ей придется… — голос Джосера затих.

— Ей придется опередить его, что, скорее всего, у Нее получится, после чего она посмотрит на то, как водород потеряет импульс и рухнет туда, откуда прилетел. Мы не рассчитывали на успех. Мы лишь хотели заставить Ее ответить и удивиться.

Конечно, мы только того и хотели, ответило молчание. «Удушитель» был мощным, но грубым и непроверенным оружием. Если он сможет прожить еще несколько минут, а теория и конструкторские способности Смитсона не подведут, то это будет невероятно разрушительный снаряд. Правда, уйти от него не составит труда.

Кир что-то сказала в один из командных игольных микрофонов и через мгновение кивнула:

— «Удушитель» послал второе подтверждение. Он на позиции, прямо под Ней.

— Приведите его в боевое положение, пожалуйста, — сказал Фурд.

Кир быстро набрала команду и посмотрела на него.

— Сигнал активации послан и получен, коммандер. Детонация через две минуты.

— А вот теперь Она совершит маневр, — прошептала Каанг.

Но «Вера» ничего не сделала. Каким-то образом прошла еще одна минута.

«Ну вот теперь Она сделает свой ход», — подумал Фурд. Он быстро взглянул на Джосера, вокруг которого сгрудились иглы микрофонов. Тот покачал головой; «Вера» по-прежнему никак не реагировала, по крайней мере, они ничего не могли засечь. Фурд нахмурился — последнее время он делал это постоянно, — но никаких замечаний не высказал.

— Сорок пять секунд до детонации, — сообщила Кир.

Сейчас Джосер должен был включить тревогу, доложить, что Она неожиданно сменила позицию или к ним приближается рой неопознанных объектов, но ничего такого не произошло. Осталось тридцать секунд, десять, Кир начала обратный отчет. И на пятой Джосер отрапортовал:

— «Удушитель» исчез, коммандер! Как и в случае с ракетами, никакой видимой атаки, но на его месте теперь ничего нет.

— Ноль, — сказала Кир. — Детонации не произошло. Там ничего нет.

Джосер повернулся к Смитсону:

— Не знаю, что Она сделала, но ваше оружие пропало.

— Мы оба должны быть разочарованы, — заметил Смитсон. — Мое оружие пропало. А вы по-прежнему не знаете, как Она это сделала.

Джосер не ответил. Не мог, он включал тревогу.

— Приближается неопознанный объект, коммандер.

— Так-то лучше, — вполне искренне ответил Фурд. — Что, где и сколько до столкновения?

— Если скорость останется неизменной, то около девяти минут. По-видимому, объект единичный. Позиция «ноль шесть»-«ноль четыре»-«ноль восемь» и приближается. Идет на низкой ионной тяге от последнего известного местоположения «Веры». Судя по показаниям приборов, можно предположить, что это ракета, но большая, примерно в три раза больше запущенных нами. Остальные данные на подходе, визуальный сигнал должен появиться в любой момент.

«Если; по-видимому; можно предположить; должен появиться. Кир права, — подумал Фурд. — Он заурядный. Самый слабый из нас там, где Она сильнейшая».

— Спасибо. Пожалуйста, выведите визуальный сигнал на экран поверх прочих изображений, остальное доложите позже. Каанг, пожалуйста, полный назад на десять секунд при двадцатипроцентной ионной тяге. Просто сдвиньте корабль чуть дальше и остановитесь.

Если двигатель и производил какой-то шум, то его не было слышно из-за тихого и, как обычно, ненавязчивого бормотания сирены. Если из отверстий вокруг носа корабля и шли какие-то выхлопы, то на экране они были незаметны, а любую вспышку тут же убрали бы фильтры. Если ионная тяга и давала какое-то ощущение движения — а такого быть не могло, так как об этом позаботились гравитационные компенсаторы, — то лишь создавая иллюзию, будто корабль замер на десять секунд, наблюдая за удаляющимся образом багрового Гора 5.

— В ответ на наш маневр объект сменил курс, коммандер, — сказал Джосер, — но его скорость осталась прежней. Восемь минут сорок секунд до столкновения.

— Спасибо. Пожалуйста, Каанг, еще десять секунд на сорока процентах ионной тяги. Право руля.

Объект снова поравнялся с ними, не изменив скорости.

— Визуальный сигнал, коммандер, — доложил Джосер.

На экране прямо перед ними в лице планеты открылась дыра. Черное прямоугольное пространство, словно пробитое какой-то промышленной машиной, в середине которого парила гладкая серая сфера.

— Около восьми минут до столкновения, коммандер, получен полный набор данных. Вывожу их на экран.

Фурд внимательно изучил затмивший все прямоугольник. Текст Джосера скользил по нижнему краю. Без всякого спроса экран начал генерировать серию схематичных изображений объекта с других углов: нижний план, верхний, боковой, задний. Это была не сфера — иллюзорную форму диктовал угол приближения, — а цилиндр. Длинный, широкий цилиндр — тупой нос, корма бугрится, по-видимому, от фотонных и ионных движков, — чей внешний вид оставался пустым и невыразительным. Пока Фурд разглядывал его, на мостике и по всему кораблю бормотали сирены, но жизнь на борту шла тихо и спокойно, словно никакой тревоги не было. А скорее даже еще тише и спокойнее.

— Хорошо, — наконец произнес он. — Джосер, по результатам исследования объект в три раза больше наших стандартных ракет, но в семь раз тяжелее. Что происходит у него внутри?

— Простите, коммандер, но внутрь мы заглянуть не можем.

— Тем не менее ваши люди работают над тем, чтобы проникнуть сквозь экран.

— Да, коммандер.

— Что еще вы можете сказать?

— Корпус цилиндра состоит из обычной смеси сплавов и керамики. Сейчас объект движется на ионной тяге, но, по-видимому, может идти и на фотонной. Очевидно, его навигационные системы активны и способны на самопрограммирование. Похоже, Она запустила его буквально через несколько минут после старта наших ракет.

— Спасибо, но большинство этих данных я и так вижу. У вас есть предположения о том, как Она все это время скрывала объект от действия наших приборов?

— Простите, коммандер.

— Он имеет в виду «нет», — прошептала Кир.

— Кир, у вас есть примерно… семь с половиной минут. Сначала корпускулярные лучевики, затем переключайтесь на орудия ближнего боя. Каанг, пока держите нас на этой позиции. Джосер, пожалуйста, отключите сирены.

Корпускулярные лучи «Чарльза Мэнсона» были темно-синего цвета кровоподтеков. Две параллельные, почти твердые линии прочертили пространство, достигли объекта, но тот повел себя неожиданно. Он выбросил вперед отражатель, скрылся за мерцающей белой аурой. Она висела несколько наносекунд. Ни одно судно: ни «Вера», ни «Чарльз Мэнсон» — не могло поддерживать оборонительное силовое поле дольше необходимого минимума, миллионной доли секунды, столько было нужно для выживания, — и когда лучи ударили по ней, то должны были или пробить ее, или рассеяться. Но вместо ослепляющей вспышки столкновения отражатель просто вобрал их в себя, приобрел темно-синий оттенок, а потом растворился в поверхности цилиндра. На мостике наступила неподобающе долгая тишина.

— Шесть минут сорок секунд, — сказал Джосер. — Объект приближается. Курс прежний, скорость прежняя.

До сих пор никто и никогда не видел отражателя, который поглощал энергию, а не отбрасывал ее. Фурд сразу лишился половины своего арсенала.

— Кир?

— Ее защитное поле похоже на наши, коммандер, оно только отражает энергию. Вы видели записи предыдущих столкновений с «Верой».

— Знаю. Тогда почему эта штука всасывает лучи?

— Из-за своей цели. И это явно будет не просто взрыв.

— Поэтому…

— Знаю, коммандер. Не использовать лучевое оружие.

— Но все остальное.

— Шесть минут десять секунд до столкновения, — сказал Джосер.

«Он знает, что столкновения не будет, — подумал Фурд, — но слишком медлителен, чтобы придумать другое слово».

— Используйте все остальное, Кир. Все.

— Да, коммандер.

— Представьте, что перед вами напуганный паренек из Блентпорта.

Она взглянула на него, но ничего не ответила, уже раздавая приказы по множеству игломиков, выросших из консоли вокруг нее.

— Пять минут пятьдесят секунд до столкновения.

«Как так получилось, — подумал Фурд, — что у нас неожиданно почти не осталось времени?»

Не нуждаясь в приказах, корабль — выслушав разговоры на мостике и подойдя к ним со своей обычной рассудительностью — предоставил все ресурсы в распоряжение Кир. Если Фурд во время кризисных ситуаций становился чрезвычайно вежливым и педантичным, то она — практически бесстрастной. Коммандер уже начал сожалеть о своем последнем замечании, но Кир с легкостью не заметила его. Под ее управлением «Чарльз Мэнсон» ударил всем своим арсеналом по приближающемуся объекту. Удивительно безмятежный голос Кир быстро и последовательно приказал задействовать гармонические орудия, дружественные орудия, тэнглеры, дисрапторы, плазма-облака и, наконец, ракеты: обыкновенные разрывные, микроядерные, уничтожающие бионику и разъедающие корпус. Защитное поле цилиндра отразило все, а фильтры экрана исправно приглушили резкие вспышки взрывов.

— Ни один снаряд в цель не попал, коммандер, — подвела итог Кир. — Я могу попробовать еще, но…

— Четыре минуты десять секунд до столкновения.

— …но его отражатель усилился тем, что поглотил из наших лучей.

— Спасибо, Кир. Пока отставить, но держите орудия ближнего боя наготове. Продолжим вблизи.

— Они уже наготове, коммандер.

— Спасибо. Каанг, когда я отдам приказ, идите навстречу объекту; ионная тяга, десять процентов.

— Ожидаю приказа, коммандер.

— Но не сейчас… Мне кажется, с ним что-то происходит, Джосер?

Ответа не последовало. Фурд оторвался от экрана.

— Джосер?

— Коммандер, объект сбрасывает скорость.

— Намеренно? Или он получил повреждения?

— Я думаю… Коммандер, полагаю, что мы попали в него. Я получаю данные, на основе которых можно сделать вывод, что он получил внутреннее повреждение. Излучение двигателей…

— Минуту, пожалуйста. Кир?

— Ни одно из наших орудий не поразило цель, коммандер. Я не думаю, что объект поврежден.

— Я тоже. Полагаю, он сбрасывает скорость намеренно. Но почему?

— Коммандер, — продолжил Джосер, — он почти остановился. Излучение двигателей явно…

— Выводите нас отсюда, Каанг! Фотонную тягу на девяносто процентов, случайный маршрут уклонения! — Голос его звучал странно. Глухо, неотчетливо.

— Коммандер, вы экран видели? — спросил Тахл.

— Каанг, я сказал, выводите нас отсюда!

— Откуда, коммандер? Где мы находимся?

— Экран, коммандер, — громко сказал Тахл. Его голос тоже звучал странно. — Посмотрите на экран.

Кроме объекта, по-прежнему лежащего прямо по курсу, на экране больше ничего не было. Звезды исчезли. Пропали расстояния и даже сама способность измерять их.

Какие-то устройства на мостике выдали сигналы то ли о неисправности, то ли о перегрузке. Другие просто отключились и замолкли. Игломики, навигационные компьютеры, сканеры, сенсоры лепетали нечто невозможное; им приказали опровергнуть случившееся, но они бессвязными потоками сознания лили доказательства. Звезды и планеты исчезли, и не просто электронные образы на экране, не фосфорические пятна на дисплеях, а сами реальные объекты — источники гравитации, энергии и отсчеты координат. Пропало все.

Вселенная сузилась до расстояния между «Чарльзом Мэнсоном» и неподвижным объектом, висящим напротив.

Снаружи что-то ткнулось в корпус, корабль тряхнуло. Последовал еще один удар, и еще, пока толчки не превратились в незатихающую вибрацию. Мягкая, едва заметная, сдержанная, как сирены на борту, она не вызывала чувства дискомфорта; но «Чарльзу Мэнсону» казалась еще более немыслимой, чем видимое отсутствие звезд. То, что происходило в окружающем его пространстве, должно было практически не ощущаться внутри. «Аутсайдер» попытался осознать новую ситуацию — он не мог сражаться с тем, что не был способен определить, — приказал ядрам сознания проанализировать случившееся, а те на разные голоса кричали, щебетали, пищали, бормотали о своей недееспособности. Невообразимо, но мостик на секунду оглох, а потом корабль приказал всем замолчать. Больше он ничего не мог сделать. Будь «Чарльз Мэнсон» чуть более разумен, он принял бы свое состояние за приступ человеческой паники, тогда как люди и гуманоиды на его борту сохраняли нечеловеческое спокойствие.

— По-видимому, — сказал Фурд, — объект установил вокруг нас нечто вроде силового поля.

— Вокруг нас и себя, коммандер, — сказал Джосер. — Оно в десять раз сильнее наших отражателей, и…

— В десять раз?

— И его мощность растет. Оно блокирует любые сигналы извне: свет, гравитацию, радиоволны, рентгеновские лучи, инфракрасное излучение, ультрафиолет… Кто знает, может, вселенная за пределами поля уже погибла.

На экране космос превратился в закрытую зону, тесную комнату, которую они делили с Ее ракетой и ничем больше; бездонно-черную и бесконечно близкую. Голос Джосера по-прежнему звучал странно. Как и голос Фурда. И вообще всех. Причина этого была…

— Вибрация, Джосер. Что это?

— Похоже, ведущий или грузовой луч, но не слишком сильный, корпус повредить не может, активировать наши отражатели тоже. Его почти не фиксируют приборы. Место воздействия точно локализовано.

— Понятно, — медленно протянул Фурд, не показывая того, что пока ему ничего не было понятно. Только витала какая-то смутная мысль.

— Что значит «место воздействия точно локализовано»? — вмешался Смитсон, не обращая внимания на коммандера. — Отвечайте точно. Где локализовано?

— На корме, мне кажется.

— Да мне похер, что вам кажется. Где локализовано?

— На корме.

— Смитсон? — начал Фурд.

Но тот уже принялся выкрикивать приказы сразу в несколько игломиков, потом на секунду повернулся к коммандеру и рыкнул:

— Нет времени. Сами догадаетесь.

Вибрация прекратилась. Что-то снова ткнулось в корпус корабля. Звук ударов стал громче, к нему примешался другой шум, идущий уже изнутри. Словно кто-то проводил ногтями по пишущей доске. Скрежет шел с кормы, и для него существовало только одно объяснение.

— Разумеется, — сказал Фурд. — ПМ-двигатель. Луч пытается активировать наш ПМ-двигатель. — Желудок у него скрутило в узел, но коммандер по-прежнему говорил спокойно.

Смитсон захлопал двумя временно свободными конечностями, изображая саркастическую и влажную пародию на аплодисменты.

Фурд рассердился:

— Это ваш ПМ-двигатель. Она запустила руку к вам в карман. Сделайте что-нибудь.

С каждой минутой шум на корме становился все громче.

— Уже делаю, — пробормотал Смитсон. Он уже не просто отправлял команды, а сражался с контрольной панелью.

ПМ-двигатель, подчиняясь Ее направляющему лучу, пытался запуститься, а все на мостике старались не думать о том, что же произойдет, если это случится. Шум, идущий от кормы, нарастал. Он проник даже в схемы игломиков, забил их статикой, исказил голоса, превратив любой в скрежещущий бас; связь могла отказать в любую секунду. Луч активировал «молитвенные колеса» (из-за формы и действия — вокруг них замирало все — так называли стазис-генераторы, сдерживающие действие ПМ-поля), необходимые для запуска двигателя.

Судорога сотрясла корабль, как будто все его червоточины и коридоры превратились в автомат для игры в пинбол с огромными подшипниками. На мостике шесть бокалов с ингибитором одновременно упали на пол и разбились, из раздатчиков в креслах тут же появились новые, но они тоже не удержались, и их снова пришлось заменить. Смитсон с огромным трудом взял контроль на себя. Конвульсия стихла, но она была лишь первой из многих. Запуск ПМ-двигателя не останавливался.

— Кир, — крикнул Фурд в последние несколько секунд, когда еще с уверенностью мог знать, что его услышат, — что бы ни случилось, держите все орудия наготове. Думаю, Она может пройти мимо нас в систему.

— Коммандер?

— Я сказал, держите все орудия наготове. Я думаю, Она может…

«Аутсайдер» скрутила вторая судорога. Третья, четвертая, они расходились по всему его телу и вскоре стали непрерывными.

При активации ПМ-двигателя внутри звездных систем — было известно лишь пять подобных случаев, и все они произошли много лет назад — корабли исчезали, не оставалось ни выживших, ни обломков; о них больше никто не слышал, даже слухов не ходило. Общепринятая точка зрения, естественно, условная и предварительная, так как сам переносчик материи изобрели по случайности, гласила, что такие объекты мгновенно сжимались до бесконечно малой точки. Теперь каждый ПМ-двигатель оснащали встроенными предохранителями, благодаря которым он не запускался, если сенсоры регистрировали поблизости планетарные или другие крупные тела. Процессы корабля и ядра его интеллекта полагались на эти устройства, непогрешимые подобия человеческого инстинкта. Но сейчас атака была идеально замаскирована под вполне обоснованную команду самого экипажа, и «Чарльз Мэнсон» собирался ей подчиниться.

И когда он выполнит приказ, а передача материи активируется, «Вера» вырубит силовое поле, и вселенная, гравитация, радиация хлынут обратно, а «Чарльз Мэнсон» уйдет туда, куда уже канули пять кораблей. «Прекрасное оружие для начала боя, — кисло подумал Смитсон, сражаясь за контроль над двигателем. — Прямо как мой „удушитель“. Уникально, с выдумкой. Только лучше — эта хрень еще и работает».

ПМ-двигателю, у которого не существовало иных побуждений, кроме как слушаться приказов, все поначалу казалось рутинным и нормальным. Он проснулся, выяснил, что получил вполне законное предписание активироваться, и проверил, а затем проверил снова каждый из предохранителей, желая удостовериться, что в заданном радиусе нет планет или других крупных тел; а потом проверил показания еще раз. Как только предварительная подготовка завершилась, он послал поток нейроимпульсов в другие ядра сознания (орудия, двигатели, систему жизнеобеспечения, сканеры, связь, систему устранения повреждений, отражатели), уведомил их о запуске и попросил приготовиться; а потом застыл, привычно ожидая подтверждений, но ничего не получил. Смитсон заблокировал каждое сообщение, инвертируя сигналы, посылая контркоманды, а в экстренных ситуациях просто выжигая синапсы.

Двигатель нельзя было разубедить, он не мог не верить в собственные базовые императивы. Смитсон и не пытался, а потому сначала ПМ счел его процедурной помехой; когда же тот от блокировки перешел в контратаку, добравшись через сеть функций аварийного обхода до ядра самого двигателя, ПМ осознал его как набор мотиваций. Они присмотрелись. Сошлись, каждый глубоко проник в интерфейс противника и спокойно решили, что их не объединяет ничего, кроме необходимости уничтожить друг друга. Потом они вернулись на позиции и начали снова, только в этот раз без всяких правил. Схватка больше не напоминала игру в процедурные шахматы, а «Чарльз Мэнсон» из доски превратился в оружие.

Чужой направляющий луч продолжал мягко играть на корме, пробираясь к ПМ-двигателю, словно насильник, путающийся в застежках и пуговицах. Некоторые части корабля неосознанно перестали сопротивляться и открылись ему навстречу — «Чарльз Мэнсон» начал слабеть. Его физические и интеллектуальные процессы пришли в беспорядок, а так как они были его идеей самого себя, то «аутсайдер» запаниковал. Двигатель велел перекрыть систему жизнеобеспечения мостика и уничтожить Смитсона, а тот требовал изолировать, выжечь двигатель, и корабль неожиданно понял, что все эти приказы произносятся его собственным голосом, а он их слушает.

Зона взаимодействия между Смитсоном и двигателем была длиннее самого корабля, словно кровеносные сосуды, которые, если их распутать, станут длиннее тела, и «Чарльз Мэнсон» понимал: она стала ареной смертельного столкновения. Остатки вспомогательных модулей пытались включить тревогу, видя, как сбоят системы устранения повреждений и жизнеобеспечения, но сил не было, осталось лишь рефлекторное желание выжить в умирающем разуме. Пытаясь уничтожить друг друга, Смитсон и ПМ-двигатель пронеслись по «аутсайдеру», как две инфекции, попутно разрушая все вокруг, «Чарльз Мэнсон» успел осознать это, а еще тот факт, что если когда-нибудь он и будет существовать снова, то только в качестве одного из них, но не обоих. Сознание корабля померкло.

Объект, посланный «Верой», неожиданно замолк. Направляющий луч исчез. Судороги затихли. ПМ-двигатель отключился. Звезды и Гор вновь появились на экране мостика. Смитсону удалось, Фурд уже открыл рот, чтобы снова сделать вдох, но…

— Коммандер, — сказал Джосер. — Она идет на нас. Позиция «ноль восемь»-«ноль семь»-«ноль восемь» и быстро приближается.

Время пошло снова, захлестнуло корабль, как мысли после комы. Фурд чуть ли не слышал, как мимо проносятся секунды; они летели по червоточинам коридоров, сначала медленно, но постепенно все больше прибавляя скорость. Следующая стадия боя уже росла из тела предыдущей.

— Я передаю вам останки корабля, коммандер, — сказал Смитсон. Еще никогда его голос не казался настолько уставшим. — С большинством повреждений справится ремонтная система, но не с ПМ-двигателем. О нем забудьте. Использовать его вы больше не сможете.

— Позиция «ноль семь»-«ноль четыре»-«ноль восемь», и быстро приближается.

— Смитсон…

— Знаю, знаю. Время. Я закончил уже.

Время. Как холодный сквозняк, дующий в коридорах. Смитсон спас корабль, но тот частично умер. Потерял одно из ядер сознания и двигатель; теперь время «Чарльза Мэнсона» утекало, его было мало, как у других, самых обыкновенных суденышек.

— Коммандер! «ноль шесть»-«ноль три»-«ноль шесть» и приближается.

— Да. Сколько времени осталось?

— Девяносто секунд, если…

— Тахл, Кир, всю энергию на орудия ближнего боя, все остальное не важно: сканеры, системы жизнеобеспечения, двигатели, все.

Он повернулся к носовой части экрана. Пока ничего не было видно. Да и не будет. Она пряталась под защитным полем.

— Пятьдесят секунд, коммандер.

— Не надо, Джосер. Не надо вести отсчет. Включите тревогу, когда останется двадцать секунд. Это все.

Она шла на высокой скорости, но все еще находилась ниже горизонта планеты. Экран показывал Гор 5, но симуляцию Ее приближения не вывел; сканеры работали менее чем на двадцати процентах мощности и смогли бы выстроить какую-то схему только тогда, когда «Вера» будет рядом. «Чарльз Мэнсон» продолжал кровоточить остатками ресурсов, кормя орудия ближнего боя. С этим он справлялся хорошо. Они уже почти набрали оптимальный уровень, словно раненое животное, отрастившее совершенную пару когтей для последнего сражения.

Забормотали сирены.

«Нет. Она этого не хочет. Мы должны делать, что Она хочет», — подумал Фурд и чуть не сказал это вслух.

— Кир, отмените мои приказы! Выключите все орудия ближнего боя.

— Коммандер?

— Тахл, выключите все, кроме экрана на мостике. Мы должны стать инертными. Ни двигателей, ни жизнеобеспечения, ни сканеров… — Когда Тахл вопросительно взглянул на него, Фурд отрезал: — Бинарные Врата. Сами сообразите. Кир, выключайте орудия ближнего боя, сейчас же! Подчиняйтесь!

Рев затопил мостик, и что-то поднялось над горизонтом Гора 5.

Пятно пустого пространства, похожее на космос вокруг, но взгляд падал на него словно под другим углом, оно как будто пришло сюда из другого дня и сейчас летело прямо к ним.

Остановилось, посмотрело на них…

И пронеслось мимо. Фурд выругался, когда экран взорвался светом, и фиолетовое сияние осело на глазах каплями расплавленного железа. Когда же зрение вернулось, экран все еще тасовал фильтры, а «Чарльз Мэнсон» покачивался в кильватерном следе «Веры».

С тех пор как Смитсон вывел из строя ПМ-двигатель, инертная ракета висела почти рядом с кораблем; ни времени, ни ресурсов уничтожить ее не осталось. Когда Она вышла из-за горизонта, снаряд тихо разрушился до основания.

«Вера» тоже исчезла. Ушла прямо в систему Гора.

На мостике повисла тишина, но у каждого она была разная. У Джосера — от некомпетентности, у Каанг — от удивления, у Тахла — из-за нежелания комментировать, Кир безмолвно обвиняла (вы говорили, что Она пойдет в ближний бой, коммандер. Вы говорили), а Смитсон ничего не говорил, но подразумевал явно непристойное. Все эти виды беззвучия воедино слились в уродливую форму, заполнившую темный воздух мостика.

Фурд хотел засмеяться, мягко, понимающе, и удивился, когда из горла вырвался какой-то дребезжащий, тревожный звук, так как коммандер не чувствовал беспокойства или неуверенности. Он начал понимать «Веру», пусть лишь в малом и отрывочно.

— Все хорошо, — сказал Фурд, потом, поймав взгляды команды, быстро добавил: — Серьезно, все хорошо. Эта часть закончилась, вот и все… Джосер.

— Коммандер?

— Вы не могли бы подтвердить мои предположения? Сейчас Она уже должна сбросить скорость.

— Сбросить скорость? Но Она же пролетела мимо нас и ринулась в систему! Она сейчас летит к Шахре!

— В сканерах недостаточно мощности для точной оценки, — продолжил Фурд, словно Джосер ничего не говорил, — но скорость должна замедлиться довольно значительно.

Команда снова обменялась взглядами.

— Нам надо идти за Ней, — сказал Смитсон. — Мне нужно срочно начать ремонт.

— Коммандер, — неожиданно подал голос Джосер. — Вы были правы. Это бессмысленно, но Она сбрасывает скорость.

— И, — подвел итог Фурд, — продолжит сбрасывать. Я думаю, что Она переключится с фотонного на ионный двигатель в ближайшую минуту; никаких отсчетов не надо, спасибо, Джосер.

Он обвел взглядом мостик. Один за другим все замолчали.

— Она не пойдет к Шахре. Не сейчас. Она знает, что мы не можем последовать за Ней, пока не справимся с неполадками. Она знает, что мы будем воевать с Ней до самой Шахры, а потому подождет нас. «Вера» ждет нас в Поясе, и мы отправимся Ей навстречу, когда будем готовы. Теперь же… Тахл, средний уровень тревоги, отключите режим полной боевой готовности. Смитсон, сколько времени вам понадобится для устранения повреждений?

— Четыре часа, если поторопимся, коммандер.

— У вас есть пять, не спешите.

— Вы понимаете, что мы не сможем отремонтировать ПМ-двигатель, пока не зайдем в порт? — Эмберрец засомневался на слове «пока», Фурд знал, что Смитсон хотел сказать «если».

— Да, я понимаю.

— И вы серьезно советуете мне не торопиться?

— Да. Пять часов. Шесть. Она подождет.

— Коммандер, — доложил Джосер. — «Вера» переключилась с фотонного на ионный двигатель и по-прежнему снижает скорость, держа курс на Пояс.

— Хорошо… Смитсон, мы вам обязаны. — Фурд выдержал небольшую паузу, давая технику возможность поиграть в свои обычные игры.

— Вы могли понять Ее действия раньше, коммандер. Я не могу всегда и все предвидеть первым.

— Но в конце концов я принял правильное решение.

— В конце концов.

— Как вы думаете, внутри Нее сидит кто-то вроде меня, который попросил кого-то вроде вас выдумать собственный «удушитель»? Что-нибудь необычное, дабы отметить начало схватки?

— Надейтесь, что нет, коммандер. Ведь если так, то Ее версия сработала.

— Не сработала. Вы все вовремя увидели и вывели из строя. Возможно, как и мы, Она сконструировала это оружие не ради успеха, а ради удивления.

— Вы неправы, коммандер, и потакаете своим желаниям. Наш снаряд просто уничтожили, и мы не знаем как. Ее же сработал, мы лишь остановили его действие. Не стройте иллюзий по поводу того, что тут случилось. Мы были на грани катастрофы.

Сирены перестали бормотать. С консолей исчезли красные сигналы тревоги, упряжь безопасности втянулась в кресла, а почти полная темнота на мостике сменилась более привычными сумерками. Тахл, Смитсон и остальные приступили к ремонту. Возобновились приглушенные разговоры между мостиком и остальными частями корабля, похожие на беседы в ресторане после ссоры.

— Коммандер, — спросил Смитсон, — а откуда вы знали, что Она не станет атаковать?

В этот раз, когда Фурд засмеялся, все получилось, как он хотел.

— Потому что мы были беззащитны.

— Вы поставили на то, что Она не станет атаковать беззащитную цель.

— Да. Она даже осмотрела нас, убедилась. Вы видели?

— Вы поставили на то, что Она не станет…

— Она не атакует беззащитные гражданские цели. А безоружные корабли, которые отказались обороняться? Да, я рискнул. Можете сами подсчитать вероятность. У вас есть следующие пять часов или около того. Потом мы пойдем за Ней.

Четыре часа и пятьдесят одну минуту спустя Тахл объявил, что ремонт закончен. Фурд тут же приказал внешним рабочим группам повторно проверить целостность корпуса, хотя процедура устранения повреждений не могла завершиться без внешних рабочих групп, а сенсоры подтвердили отсутствие брешей. Он также велел провести тщательный осмотр всех систем, удостовериться в необратимой смерти ПМ-двигателя и в том, что тот, как говорил Смитсон, больше никогда не запустится. Работы заняли еще восемьдесят минут, прежде чем Фурд был доволен. «Мы почти все восстановили, — сказал он про себя, — кроме одного ядра сознания, того, что контролировал ПМ, и самого двигателя».

Он побеседовал с Кодексом, собранием всех ядер сознания корабля, убедившись в том, что тот все понял. Кодекс сказал, что да, осталось восемь, одно ампутировали и остальным теперь придется справляться без него.

Фурд выслушал доклады команды, корабль снова привели в боевую готовность, и он, не торопясь, отправился в Пояс на тридцати процентах ионной тяги. «Чарльз Мэнсон» добрался до цели без происшествий, а Она ждала — ждала почти с вежливостью, как и предполагал коммандер. Началась вторая фаза схватки.