16

красный всадник: соскучились по мне?

алхимик: да

красный всадник: не представляете, как много это для меня значит

алхимик: я знаю

красный всадник: хочу предложить вам знак моего почтения

алхимик: нет необходимости

красный всадник: я настаиваю / я скажу вам, где и когда

алхимик: опасно

красный всадник: доверьтесь мне

алхимик: вы можете все погубить

красный всадник: доверьтесь

алхимик: не переходите границы

красный всадник: рано или поздно мы должны выйти на новый уровень

…

красный всадник: мы должны доверять друг другу

…

красный всадник: нет пути назад

17

Спецагент Даррел Хупай сделал круг вокруг квартала. Он всегда заранее чуял неприятности. В четверг, выкатившись из кровати в 6.03 утра, он почувствовал что-то неладное. Его беременная жена Джесси спросила:

— Что-то случилось, милый? У тебя такое лицо…

— Какое?

— Беспокойное.

Хупай подумал, что так он выглядит последние двадцать четыре часа, с того момента, когда Кристин Палмер появилась в поле зрения его бинокля. Проклятие, а он еще гордился, что не оставил ни одной лазейки, все учел при наблюдении. А теперь обнаружилась чудовищная черная дыра, неизвестность. Дыра в сорок пять секунд, или сорок пять минут, или семьдесят пять минут. Многое может случиться за семьдесят пять минут.

Хупай мысленно представил все пять дверей, то есть пять выходов из дома Цели (не считая окон).

Подвальная дверь оставалась вне поля зрения. Хупай решил, что пожелай он выскользнуть из дома незамеченным, то воспользовался бы именно этой дверью.

Если ситуация позволяет — позиция наблюдателя, никаких непредвиденных обстоятельств, никаких неожиданных посетителей, — то вполне можно выбраться из дому незамеченным.

Ему пришлось признать это. Не бывает совершенной слежки, всегда найдутся дыры. Но дыра в семьдесят пять минут…

Цель могла доехать до Санта-Фе и обратно.

Она могла уехать в аэропорт.

Она могла сорваться с крючка.

Вот поэтому-то Хупай решил проверить все транспортные средства, припаркованные в радиусе пяти кварталов от дома Цели. Поиски выявили три машины со старыми номерами. Одна из них, брошенная побитая «тойота-терсел», оказалась зарегистрирована на имя жителя города Эспаньола.

Спецагент Хупай расспросил бывшего владельца, тот ВСПОМНИЛ:

— Какая-то леди купила ее у меня несколько месяцев назад, точно не помню. Я припарковал ее у шоссе с другими машинами и грузовиками, это незаконно?

Тогда спецагент Хупай спросил, помнит ли он имя этой леди.

Тот пожал плечами, затем просиял:

— Это была настоящая красотка.

Джефф Хесс, напарник Хупая, предложил оставить машину на месте и поместить внутрь «жучок». Если Цель или кто-то другой воспользуется ею, они получат сигнал и смогут взять след.

Но спецагент Хупай не удовлетворился этим решением.

— У меня такое чувство, что машина не поедет куда-то, — сказал он своему напарнику, спецагенту Уиверу.

— То есть не поедет никуда, — уточнил Уивер.

— Я так и сказал.

— Ты сказал «не поедет куда-то», это значит, что куда-то да поедет.

Они оставили эту тему.

Он чувствовал — что-то должно случиться, и необязательно приятное для него и напарников.

Это предчувствие злило его, заставляло нервничать.

Да еще другой ученый, эта рыжая морковка по имени Харрис Крэй, явился на замену доктору Томасу. И теперь доктор Крэй и доктор Палмер очень сблизились, играли в сквош и разъезжали по округе на ее небесно-голубом «ягуаре».

К тому же психологи прокололись, теперь все и вся знали о дознании в Лондоне.

Спецагенту Хупаю совсем не улыбалось засветиться перед Целью, тем более перед серийной убийцей. Отравление. Он уставился на яичницу, воткнул вилку в желток, посмотрел, как растекается желтая лужица, и отложил вилку. Есть не хотелось.

— Что? — спросила Джесси, поставив на стол апельсиновый сок. Она уперла руки в полные бедра, растопырив пальцы, словно держала глобус.

— Что — что?

— У тебя снова такое лицо.

Солнце заглянуло в потолочное окно и мягко пробудило Сильвию от мелатонинового сна в 7 утра. После сырого и холодного Лондона организм никак не мог привыкнуть к сухому воздуху пустыни — все, к чему она прикасалась, искрило статическим электричеством.

На душе скребли кошки. Она прокрутила в голове вчерашнюю ссору с Мэттом. Конфликты нужны для самоутверждения. Хотелось все ему объяснить, но он уехал на работу, пока она спала. Ей хотелось спрятаться в постели и никогда не вылезать, никого не видеть.

Сильвия все еще лежала под одеялом, когда Серена принесла ей кофе, крепкого и вкусного. Выпив полторы чашки, она ощутила бодрящее действие кофеина.

Серена протянула записку от Мэтта:

Сильвия, отправь приглашения Харви и Джастин Карвер. Твоя мама собирается приехать на четыре дня. Осталось девять дней. Люблю, Мэтт.

Снова нахлынула пустота. Свадьба не отменяется.

Жених не бросил невесту перед алтарем.

Поступи он так, она не стала бы винить его. В эту минуту она ненавидела себя.

Когда Сильвия вышла из душа, подошла Серена, держа по свитеру в каждой руке.

— Красный или лиловый?

— Конечно же, лиловый, ты в нем неотразима, — улыбнулась Сильвия, вытирая голову — Новый?

— Папа подарил.

— Он сам выбрал? — спросила Сильвия, глядя, как лицо девочки расплывается в широкой улыбке.

— Ну, я сама выбрала, что ему выбрать.

— Хороший ход.

— Когда ты заберешь свадебное платье? Его закончили еще две недели назад. Миссис Тухильо звонила два раза. А Рози, по-моему, уже сходит с ума.

— Ты права, — удивленно сказала Сильвия, — сегодня заеду.

— Это очень важно, Сильвия. — Серена уперла руки в бока и склонила голову. Сейчас она казалась старше своих одиннадцати лет. — Надо посмотреть, как оно на тебе сидит.

— Да уж, посмотри, пожалуйста, подходит ли оно мне. Твой совет очень пригодится. — Сильвия повернулась к зеркалу и посмотрела мимо женщины в синем клетчатом халате прямо в карие глаза Серены. — Что?

— В следующую субботу ты выходишь замуж.

Снова кольнуло. Она не обратила на это внимания, чтобы не расстраивать приемную дочь.

— По-моему, ты хочешь что-то сказать, — Сильвия повернулась, присела на туалетный столик, скрестила руки. — Выкладывай.

— Ну… — Щеки Серены запламенели, как две красные розы, и она выпалила: — Вы с Мэттом хотите ребенка?

Сильвию окатила волна беспокойства. Главное, не выдавать этого, но во рту все еще оставался привкус противозачаточной таблетки, которую она проглотила пять минут назад.

— Мы подумываем об этом, — сказала она, в горле стоял комок — Почему ты спрашиваешь, милая?

— Иногда люди женятся, потому что женщина…

— Я не беременна, Серена, пока нет. — Сильвия присела на край ванны, усадила Серену рядом и обняла ее за плечи. — Мы с Мэттом хотим завести ребенка. — Она заметила беспокойство на лице девочки и спросила: — Что с тобой?

— Я хочу, чтобы у тебя был ребенок, — просияла Серена. — У меня будет маленькая сестричка или братик. — В ее голосе послышалось сомнение. — Правда?

— Конечно.

Сильвия вгляделась в лицо Серены, пытаясь угадать ее чувства по глазам, губам, наклону головы. Неуверенность, пыл, отчасти страх и гордость.

— Если у нас появится ребенок, мы все равно будем любить тебя. Ты всегда будешь моей старшей дочерью, мудрой и красивой. Я очень люблю тебя, и это никогда, никогда не изменится.

— Но ведь ты мне не родная мама.

— Нет, но мы с тобой так же тесно связаны, как любые мать и дочь. Просто немного иначе. Мы связаны судьбой и любовью.

— Destino, — медленно сказала Серена.

— Судьба, — кивнула Сильвия.

— Иногда она мне снится…

— Твоя мама? Она приходит к тебе во сне?

Девочка кивнула.

— Она всегда говорит, что скучает, и ей очень грустно, что пришлось уйти на небеса и оставить меня, но она мною очень гордится. — Серена подняла голову, ее глаза расширились от восторга. — Она зовет меня angelita.

— Ангелочек.

Серена выпрямилась и произнесла:

— Пусть у вас с Мэттом родится ангелочек, Сильвия.

У Сильвии перехватило дыхание — такая тоска была во взгляде ребенка. На глаза навернулись слезы.

Но тут же Серена, натягивая лиловый свитер, деловито заявила:

— Значит так В эти выходные мы со школой едем на экскурсию.

— А завтра вечером я у вас читаю лекцию, я все помню, — Сильвия отметила, как выросла ее приемная дочь. Школа запланировала двухдневную экскурсию в обсерваторию Уайт Сэндз. — Если хочешь, можешь завтра вечером остаться у папы, — она подошла к туалетному столику за расческой. — Ближе добираться до школы в субботу утром.

— Завтра он может забрать меня после твоей лекции.

— Договорились. — Сильвия вдруг замолчала и медленно спросила: — А сегодня ты не идешь в школу?

— Иду.

— А кто тебя отвезет?

Ухмыляясь, Серена показала пальцем на Сильвию.

— Тогда ой.

Сильвия поспешно схватила солнцезащитный крем и помаду, но замерла, почувствовав, — и так явно, будто ее похлопали по плечу, хотя Серена не пошевелилась, — что девочка хочет задать последний вопрос. Она обернулась и протянула к ней руки.

— Тебе когда-нибудь хотелось быть моей настоящей мамой? — выпалила Серена.

— Да, — кивнула Сильвия. — Конечно.

— Мне тоже. Иногда я ужасно этого хочу.

Сильвия домчалась до школы в верхнем Каньоне за двадцать шесть минут, то есть Серена опоздала всего на полчаса. Путь домой занял два часа, пришлось заправлять машину, потом Сильвия заехала купить большой мешок собачьего корма и маленький — корма для птиц. Она даже заскочила в продуктовый магазин, где ее мозг успел выдать три пункта из мысленного списка покупок (молоко, туалетная бумага, суп мисо), когда зазвонил мобильный телефон.

— Сильвия слушает.

Тишина. Далекий гул. Ошиблись номером или неудачное соединение.

Она уже собиралась положить телефон в футляр, как он зазвонил снова.

— Какого…

— Именно. Какого цвета азалии взять для свадебного букета? Розовые, сиреневые, белые или все сразу?

— Ох, черт дери. Все сразу.

— Я так и думала. Черт дери Все сразу. Рада слышать тебя, — добавила Рози Санчес с насмешливой слащавостью в голосе.

— Это я рада слышать тебя. Я боялась, что ты со мной уже не разговариваешь после моего бегства. Ох, Рози, я просто не знаю, что делать.

— Заметно, jita. Ты страдаешь от ПМС, смены часового пояса или паникуешь?

— Все сразу.

Рози засмеялась.

— Я могу чем-то помочь?

— Слушай… А вы с Рэем ругались перед свадьбой?

— Как кошка с собакой. Ты сейчас где? Может, выпьем кофе?

— Я только что отвезла Серену в школу. Нужно еще кое-куда заглянуть, а потом садиться за работу. Надо сосредоточиться…

— За работу? Ты через несколько дней выходишь замуж, jita. В чем дело?

— Пришлось лететь в Лондон. Мне нужно закончить этот профиль, тогда я смогу собраться с мыслями.

— Я говорю о твоем замужестве, — фыркнула Рози. — Ты что, собираешься стать одной из этих дамочек, которые вечно с мобильником в руках? Ее везут в родильную палату, а она между схватками кричит: «Дайте мне доработать доклад!»

— Ладно тебе, я все понимаю, — вздохнула Сильвия, опасаясь, что Рози невзначай поднимет скользкую тему деторождения. — Еще два дня работы, и я свободна. Обещаю. Честное слово!

— Да я ничего и не говорю.

— Слушай, раз уж ты там, закажи мне букет и что-нибудь на волосы. Как там оно называется — венчик?

— Цветочная гирлянда, — Рози прищелкнула языком. — Сильвия, что-то не так?

— Кажется, я все испортила. Я солгала Мэтту.

— Ты солгала? О чем? Jita, у тебя другой мужчина?!

— Нет, конечно, — Сильвия чуть не рассмеялась. — О черт, я забыла забрать платье. Я тебя люблю, созвонимся, пока.

Сильвия повесила платье в шкаф в спальне. Потом вытащила и примерила. Она стояла перед большим зеркалом, изучая свое отражение. Бледно-лиловый шелк при таком освещении казался почти белым. Глубокий вырез, заниженная узкая талия, асимметричная юбка до колен спадает изящными складками. Потрясающее платье, и она в нем потрясающе выглядит, если верить Бесси Трухильо, портнихе, подгонявшей его по фигуре. Сильвии хотелось услышать мнение Серены и Рози. Она покрутилась, глядя, как развевается юбка. В свадебном ритуале есть что-то соблазнительно уютное. Она выскользнула из платья, посмотрела в зеркало на свое обнаженное тело.

Сперва работа была для тебя предлогом избежать свадьбы, потом свадьба стала предлогом сбежать от работы, теперь ты не можешь разобраться с одним из важнейших в жизни вопросов — дети. Нужно решить, Сильвия.

— Я просто хочу ненадолго забыть обо всем, — сказала она своему отражению.

Она дала собакам костей и выпустила их во двор, задернула шторы, отключила телефон, поставила мобильник на виброзвонок. Она заварила большой чайник «ассама», поджарила пшеничный тост, поискала в буфете джем. Вместо джема обнаружила упаковку арахисового масла, спрятанную в банке из-под печенья.

Теперь можно сосредоточиться.

Профилирование — сумасбродная, сомнительная, импульсивная младшая сестра уголовного расследования. Теоретическое профилирование, скрупулезный подход, разработанный ФБР, состоит из пересекающихся подходов: сбор информации (полицейские отчеты, протоколы вскрытия и фотографии с места преступления); классификация преступления на основе имеющихся данных; реконструкция преступления и, наконец, основная гипотеза, попытка идентифицировать преступника по психологическим, физическим, поведенческим и демографическим особенностям.

У нее имелась масса документов по Кристин Палмер. Видеопленка. Большой объем информации хранится в памяти. Теперь перед ней стояла задача — упорядочить сырые данные, создать гипотезу, которую смогли бы взять на вооружение правоохранительные органы. И успеть надо к завтрашнему утру, к девяти часам, когда федералы соберутся на инструктаж.

Она с головой ушла в работу, поэтому не сразу заметила вибрацию мобильного телефона. Узнав номер, она взяла трубку.

— Ты где? — спросил Эдмонд Свитхарт.

— Думаю о змеях, — она поняла, что вопрос означает, насколько она продвинулась в работе, есть ли результаты.

— О змеях? Клеопатра?

— Да, Клеопатра. — Сильвия оторвалась от монитора и подошла к окну. Три коровы миссис Калидро забрались к ней на лужайку, подъедали осеннюю траву и последние цветы. На полузасохшей ветке старой сосны сидел дятел. Потом он перепорхнул на другую ветку, крылья и грудка цвета заката озарили этот серый день. — Царские алхимики упорно трудились, — тихо сказала Сильвия. — Клеопатра заставляла их создавать экстракты из белены и белладонны.

— Atropa belladonna и Hyoscyamus niger.

— Она проверяла действие ядов на рабах, но их предсмертные мучения пугали ее.

Дятел взлетел с дерева, огненная вспышка крыльев на фоне облака. Сильвия смотрела ему вслед, пока птица не скрылась из виду, потом сказала:

— Тогда она решила опробовать стрихнин…

— Strichnos пих vomica, — пробормотал Свитхарт.

— …на заключенных, но конвульсии были ужасны, и трупы выглядели безобразно. — Сильвия немного помолчала. — Другое дело — змеиный яд.

Она ненадолго приоткрыла окно, чтобы вдохнуть холодный воздух.

— Разумеется, Клеопатра испытала змеиный яд на своих подопытных, которым по сравнению с другими несказанно повезло — они умерли быстро и не столь мучительно, да и трупы выглядели гораздо лучше. — Сильвия прилегла на диван и закрыла глаза. — Царица не была альтруисткой, она испытывала яды отнюдь не для развития алхимической науки. Она занималась этим в личных интересах — ради быстрой, легкой, даже приятной смерти. Ее интересовал безболезненный способ самоубийства — и, согласно историческим данным, она своего добилась.

Сильвия открыла глаза, приподнялась на локте и заглянула в энциклопедию ядов, которая лежала поверх горы книг.

— Наука — это проверка гипотезы, научное исследование ведется ради подтверждения или опровержения. Отравитель тоже исследователь, у отравителя есть конечная цель. — Звук ее дыхания в трубке, похожий на шум морской раковины, успокаивал.

— Выбери свой яд, — сказал Свитхарт.

— Если ты доктор Палмер и выбираешь редкий, фактически незаметный нейротоксин… к чему ты идешь, какую цель преследуешь?

— Она использовала отца и любовника в качестве подопытных кроликов?

— Возможно. Или она хотела даровать им безболезненную смерть, избавить от страданий. — Сильвия нахмурилась, потерла лоб. Голова начинала болеть. — Наверняка есть связь между убийствами, совершенными Палмер, и ее работой в лаборатории, научными исследованиями. Я не имею в виду очевидное — доступ к токсинам, я говорю о психологической связи. — Она вздохнула, расстроенная невнятностью своих заключений.

— Тебе не хватает фактов.

— Я знаю, чего мне не хватает. Чем на самом деле она занималась в «БиоПорт», в голландских лабораториях, в ЛАНЛ?

— Тебе нужны факты, — сказал он. — В Портон-Дауне проект «Никандр» занимался нейротоксикологическими свойствами микроорганизмов — реакция на токсины животных и культуры тканей, предклинические испытания. В Лос-Аламосе в рамках проекта «Митридат» исследования велись в области молекулярной генетики, генетической идентификации и характеристики токсинов необычных видов. Понятно назначение лабораторий третьего уровня в ЛАНЛ — хотя ядовитые культуры создаются там нерегулярно, мы знаем, что смертоносные токсины хранятся у них постоянно.

— Хорошо, продолжай.

— В голландских лабораториях изучают механизмы экспрессии токсинов у динофлагеллятов.

— Кто же финансирует такое количество проектов?

— Кто только не финансирует. Британские и американские военные ведомства участвуют в проектах, интересующих правительство. Равно как национальный и международный частный сектор.

Сильвия запоминала информацию, что-то было новым, что-то они уже обсуждали.

— Я все еще не могу найти общий знаменатель в связи с ее жертвами. Я не говорю об очевидном — все они исследователи, ученые одного круга. Здесь более глубокая связь. Их что-то объединяет, я в этом уверена, они совсем не такие, какими их преподносят в официальных документах и лабораторных отзывах.

Она нетерпеливо ждала, возникло странное ощущение, что Свитхарт почти готов рассказать что-то важное — чувствовалось, что он борется с собой, но момент был упущен. Он оставил информацию при себе.

Сильвия прогнала разочарование и подошла к книжным полкам, пробежала пальцем по корешкам бесчисленных томов по философии, психологии и истории, глянула в окно и увидела серебристый «мерседес», подъезжающий к ее дому.

Дверца открылась, из машины выбрался Эдмонд Свитхарт. Проводок, тянущийся от его уха, указывал на то, что он говорит по телефону.

— Я не знал, что ты живешь в пустыне. — Он пошутил лишь отчасти. Она видела, как шевелятся его губы, и в то же время слышала слова в трубке.

— Ну раз ты уже приехал, — произнесла Сильвия, — то можешь войти, так и быть.

— Ты любишь дерево, — сказал Свитхарт, поставив дымящуюся кружку с зеленым чаем на изящный столик. Они расположились в гостиной, из широких окон открывался вид на дорогу, пастбище и горы вдалеке.

— Да.

— И камень.

— Да.

— Твои родители? — Он разглядывал черно-белую фотографию в маленькой оловянной рамке на столе.

— Да, в медовый месяц.

— Ясно, — он кивнул, будто это говорило ему гораздо больше, чем сама фотография.

— Ты приехал поговорить о дизайне интерьеров? — сухо спросила Сильвия.

— Столкновение старого и нового — именно столкновение, а не помесь, — мне нравится. Это многое говорит о тебе, Сильвия. Любопытно. — Он осматривался, подмечая ее вещи, книги и компакт-диски, собрание старых фильмов, Мэттову коллекцию монохромов, и, конечно же, мебель и декоративные украшения. В то же время он не переставал говорить, разворачивая мысль, которая превращалась в рассказ. Он повернулся и посмотрел Сильвии в глаза.

— Ты и сама по натуре — столкновение, не помесь. Вот почему ты борешься, когда сталкиваются твои миры, работа и семья.

Она хранила молчание, зная, что сейчас он продолжит мысль.

— Пойдем пройдемся, — неожиданно предложил Свитхарт.

Сильвия нахмурилась, изучая его лицо.

— Сейчас, надену куртку.

Они пошли по тропинке, впереди неслись Рокко и Никки. Наконец он заговорил:

— Тебя интересуют недостающие факты, но я мало чем могу помочь. Что раскрыть, а что сохранить в тайне… — Он посмотрел вокруг, на горный хребет, бесконечное небо, но будто не замечал их. — Это не я решаю.

— А кто решает? — Сильвия, не отрывая взгляда от Свитхарта, свистнула Никки, убежавшей слишком далеко.

Он посмотрел на нее, приподняв брови, и долго не отвечал. Она поняла, что ответа не будет.

— МИ-6 потеряли след Пола Лэнга, — произнес он наконец.

— Что, прости?

— Они провалили слежку, — грубо сказал Свитхарт, — но, кажется, он направился в Штаты.

— Он в Нью-Мексико?

— Почти наверняка.

— Что это означает, для нас, для проекта? Как это скажется? Он с тобой связывался?

Свитхарт развернулся и пошел к «мерседесу». Когда она его нагнала, он вынул из салона цифровое устройство размером с ладонь и протянул ей:

— Нажми зеленую кнопку.

Она нажала и поднесла маленький прибор к уху. Отчетливо зазвучал спокойный и бодрый голос Пола Лэнга: «Я вас разбудил?»

«Лэнг», — ответил голос Свитхарта.

«Вскоре я могу оказаться неподалеку от вас. Я подумал, что было бы невежливо не позвонить».

«Я ценю вашу любезность. МИ-6, федералы, все наблюдают за вами».

«Скажите им, что я просто хочу все уладить».

К семи вечера набежали тучи, небо потемнело, ветер срывал листья с деревьев. Свитхарт давно уже уехал. Сильвия очнулась и обнаружила, что сидит, свернувшись на диване, с Рокко на коленях и Никки в ногах. Гора бумаг и книг на полу выросла. Передвижения по комнате — все равно что бег через полосу препятствий.

Вопросов по профилю оставалось еще много.

В восемь она решила сделать перерыв и отправилась в спортивный зал. Нужно как следует попотеть и проветрить голову, а совершать пробежку в столь поздний час под зловещими темными небесами не хотелось. Все еще сказывалась перемена часового пояса, сердце тревожно ныло, ей было нужно глотнуть свежего воздуха, хоть немного размять мышцы.

В 20.30, когда она расписалась у стойки спорткомплекса, начался легкий дождь. Внутри, как всегда, стоял тяжелый запах хлорки с примесью плесени. Над бирюзовой водой бассейна вилась легкая дымка, мерцало отражение ламп. В джакузи две полные женщины средних лет беседовали с пожилым мужчиной. В детском отделении было тихо. Сильвия вошла в женскую раздевалку, бросила взгляд на доску объявлений, где висели плакаты и проспекты, рекламировавшие кружки вязания, рыбной ловли и разнообразные услуги — массаж, уборка дома, членство на паях.

В раздевалке оказалось пусто. Она повесила сумочку и пальто в свой любимый шкафчик возле двери, номер тридцать один, быстро переоделась. Судя по голосам, в душевой находилось несколько женщин.

В тренажерном зале мужчина и две девушки накручивали бесчисленные мили на беговых дорожках, еще несколько человек поднимали тяжести в дальнем углу зала. Сильвия принялась за упражнения на силовом тренажере. Взялась за толстую металлическую штангу и потянула ее.

Пока мышцы расслаблялись, мозг работал. Она вспомнила разговоры с Рози, Сереной, телефонный звонок от матери, Бонни, неделю назад. Они с матерью никогда не были близки, хотя сейчас, после многолетнего полуотчуждения, пытались наладить общение. Бонни собиралась приехать на свадьбу. В разговоре никто из них не упомянул отца Сильвии. Он исчез так давно, что они понятия не имели, жив ли еще Дэниэл Стрэйндж. Он так и остался призрачной фигурой.

Мысли переключились на Кристин Палмер и ее отца, Филдинга Палмера.

Сильвию снова увлекла загадка характера — комбинация особенностей человека, неизгладимая, проходящая через всю жизнь, но при этом действующая в зависимости от внешних условий. Она представляла себе, что характер — это огромная скала на дне океана, нерушимая, неподвижная, которую, однако, постепенно обтачивают волны.

Один отец, человек бедного происхождения, но с крепкими корнями, другой — блистательный, одаренный, считавшийся королем в мире науки. Два человека, как нельзя более далекие друг от друга, за исключением того, что каждый из них оставил глубокий след в жизни своей дочери.

Сильвия бежала по движущейся дорожке, постепенно увеличивая скорость до предела. Сорок пять минут благословенной отрешенности. Когда она легла на пол и закрыла глаза, делая упражнения на растяжку, разум снова заработал. Интересно, смогла бы она помочь отцу расстаться с жизнью, если бы он страдал? Если да, то какой ценой?

Нет ответа.

Тихая музыка, звучащая в зале, внезапно оборвалась. Указание на то, что зал закрывается. Сильвия открыла глаза, медленно приподнялась и посмотрела на часы. Десять минут до закрытия.

Вернувшись в раздевалку, она услышала шум воды в душевой. Хорошо. В пустой раздевалке есть что-то зловещее. Да еще серое тяжелое небо с дождем создавали густую тьму, которая, казалось, проникала в здание. Сильвия взяла из шкафчика полотенце, с легким щелчком закрыла кодовый замок.

Горячая вода покалывала кожу, пробуждала клетки. Она прополоскала волосы и пустила холодную воду для контрастного душа.

Выйдя из кабинки, быстро замоталась в полотенце.

Возникло ощущение, будто кто-то только что вышел из раздевалки. Она постояла неподвижно, прислушиваясь — обычная тишина пустой раздевалки. Сильвия бросилась к своему шкафчику под номером тридцать один.

Все в порядке. Она тряхнула головой — вот параноик. Убедившись, что вещи на месте, включая бумажник, она с облегчением вздохнула. Конечно, она нервничает, но если учесть род ее занятий…

Когда Сильвия выходила из спортивного центра, никого за стойкой уже не оказалось. На улице темно и туманно, фонари над стоянкой освещали десятка два автомобилей, большая часть которых принадлежала посетителям соседнего ресторана. Она направилась к своей машине.

Мозг по-прежнему работал, перебирал первые впечатления, анализировал данные, выискивал случайные факты, и самое главное — те фрагменты информации, которые не укладывались в общую картину. Теперь Сильвия на несколько дней выпала из жизни — такое погружение является важной частью процесса профилирования. Даже во время тренировки она действовала в основном на автопилоте.

Но теперь, в темноте пустынной автостоянки, она вдруг резко вынырнула в настоящее, точно волна времени выбросила ее на берег. Но не успела понять, что же вырвало ее из мира размышлений. Когда она подходила к машине, сзади раздались шаги.

— Доктор Стрэйндж?

Сильвия повернулась и обнаружила, что в двух шагах от нее стоит Кристин Палмер. Реакция была инстинктивной — ее пронизала дрожь, волосы на затылке встали дыбом.

— Доктор Палмер…

— Я вас напугала.

— Я удивилась, что вы меня узнали.

— У меня хорошая память на лица.

Сильвия пожала плечами. Она рассмотрела Палмер: верхняя одежда, кремовая кожаная сумочка висит на левом плече, слегка влажные волосы зачесаны назад, такая прическа придала бы излишне строгий вид менее привлекательной женщине. Значит, пока Сильвия мылась под душем, в раздевалке побывала Палмер.

— Не знала, что вы состоите… — начала Сильвия.

— Я не член клуба, но иногда играю на их теннисном корте.

— И сегодня играли?

— Да, мы играли. — Палмер кивнула в сторону светло-голубого с откидным верхом «ягуара», броской спортивной модели (совершенно новой с виду), припаркованного прямо под фонарным столбом. И тут же Сильвия заметила возле дверцы автомобиля рыжеволосого мужчину в трикотажной рубашке и кроссовках. Доктор Харрис Крэй прямо-таки вездесущ.

— Хотя мы скорее разминались, чем соревновались, — добавила Палмер.

— Кто победил?

— Я имею привычку выигрывать, — улыбнулась Палмер, собираясь уходить. — К тому же у меня перед Харрисом преимущество — он никак не привыкнет к нашим горам после Англии. Он приехал заменить доктора Томаса в проекте, но это вам известно. — Она повернулась и медленно направилась к своей машине, бросив через плечо: — Кажется, вы встречались в «БиоПорт».

Сильвия промолчала. Что тут можно ответить? Она с некоторым удивлением заметила, что доктор Крэй приветственно поднял руку.

Отперев машину, она забралась внутрь, подождала, наблюдая, как Палмер отъезжает со стоянки. «Ягуар», определенно новый, сверкнул шикарным капотом и бесшумно укатил. Сильвия все еще не двигалась. Через полминуты после отъезда Палмер из другого ряда выскочил темно-серый «линкольн».

— Привет, ФБР, — пробормотала Сильвия. Она заперла дверцы и, прежде чем тронуться, снова проверила их.

Новости распространялись, как пожар.

Четыре тысячи миль — от Нью-Мексико до Вашингтона, округ Колумбия и обратно. В четверг вечером директор ЛАНЛ узнал о том, что всемирно известного токсиколога, сотрудницу их лаборатории преследуют — и наверняка этим занимается ФБР.

Директор решил немедленно разобраться в ситуации.

В результате покатилась волна, и сверху пришло предупреждение: Оставить в покое доктора Кристин Палмер.

18

алхимик: проясним одну вещь

красный всадник: да

алхимик: теперь я начинаю действовать

красный всадник: да

алхимик: вы подвергли опасности себя/меня

красный всадник: вы должны верить

алхимик: они наступают

красный всадник: конечно

алхимик: вы спланировали это заранее?

красный всадник: не оскорбляйте меня

алхимик: план бегства?

красный всадник: я знаю, вы тоже хотите уйти

алхимик: да

красный всадник: один вопрос/ нет!/ я требую ответа/ вы мне доверяете?

…

красный всадник: доверьтесь мне

алхимик: да

19

В пятницу в 5.18 утра спецагент Даррел Хупай вдохнул полной грудью воздух и начал восхождение на высоту трех миль. Он следовал за Целью. Пробежка. Он старался не отставать от тощего вялого бегуна. Мышцы болели. На левой пятке уже натиралась мозоль.

Его обогнал велосипедист, затем пацан в дорогущих кроссовках, которые засверкали впереди миниатюрными дорожными знаками. Даже не вспотев, пацан промчался мимо тощего, обогнал парочку в одинаковых лайкровых костюмах и теперь нагонял Цель.

Задыхаясь, Хупай беззвучно чертыхался, в глотке пересохло. Еще минута, и он у Цели. Недосыпание, вот в чем дело, думал он, с трудом заставляя себя передвигать ноги. Мышцы словно налились свинцом. Цель слишком поздно ложится спать, а встает чертовски рано. Как можно работать, когда спишь по четыре часа? Люди, живущие по такому расписанию, — ошибка природы. Девяносто девять процентов населения Земли не выжили бы. Опрыскать бы их какой-нибудь химией.

Хотя у него получается лучше, чем у Уивера, который заблудился бы в трех соснах. Хупай всегда удивлялся, как вообще такому рохле удалось закончить академию. Может, потому, что он просто ас, когда дело касается цифр. Однако всем стажерам полагалось сдать основы физической подготовки.

Помяни черта — он и появится. Хупай услышал в наушнике слабый голос напарника и воспрял духом.

Хупай не был спринтером, он предпочитал бег трусцой. Почти каждый день пробегал пару миль на беговой дорожке или в спортзале, но его рекорды в троеборье остались в далеком прошлом.

Цель неслась во весь опор.

У Хупая участилось сердцебиение — бедная мышца чуть не разорвалась, когда Цель скрылась за холмом.

Надо отдать ей должное, она в отличной форме. Может одолеть гору с результатом, достойным олимпийских чемпионов прошлых лет. ЛАНЛ следит за такими вещами. На рассвете или на закате, во время обеда или перерыва на кофе, если позволяет погода, они занимаются спортом: велосипед, пешие прогулки, бег, лыжи.

Он хорошо изучил ее утренний распорядок — она любила начинать день с кикбоксинга или йоги. Бегала она всего раз, на второй день наблюдения, через два дня после того, как Дуг Томас, молекулярный токсиколог, работавший на проекте Цели, впечатался в грузовик Хупай вспомнил, как пришлось им попыхтеть, чтобы продолжить наблюдение без прикрытия.

Ботинок попал в трещину. Хупай споткнулся, но удержался на ногах и продолжил путь. Еще один велосипед обогнал его, потом целая стая почти голых велосипедистов пропылила мимо.

В день смерти Дуга Томаса Палмер прошла через пропускной пункт ЛАНЛ в 4.15 утра и на рассвете уже сидела в лаборатории. (Кое-что об отравлении — ты можешь находиться за тридцать или триста миль от своей умирающей жертвы.)

Хупай добрался до вершины, сделал глубокий вдох и с облегчением приготовился бежать под гору, когда сообразил, что потерял ее, Цель. Нигде не видать. Он притормозил, выдохнул ругательство, снова набрал скорость, осмотрелся — кругом лес, скалы, масса укромных местечек.

Дедушка Хупая, индеец из племени навахо, служил шифровальщиком. Бабушка, еще живая, — знахарка. Они учили его находить по следам коз и овец, отбившихся от стада. Он проклял себя за то, что плохо их слушал — очень глупо с его стороны.

Тут он увидел ее. Она сидела на холмике под огромной сосной, прижав к уху мобильный телефон. Зрение у спецагента Хупая стопроцентное — он мог поклясться, что она улыбается. Он прошипел в передатчик сквозь зубы:

— Цель заметила Ястреба. Пора действовать.

Хупай побежал дальше — а что делать? — в гору и замедлил ход, убедившись, что Цель не следует за ним.

На восьмой миле внизу он выбежал прямо на белый джип охранников лаборатории, вооруженных «М-16».

— Палмер засекла агента, бегущего за ней по пятам, и вызвала охрану.

Свитхарт сидел в машине рядом с Сильвией и смотрел, как она берет подъем на четвертой скорости.

— К тому же, — продолжил он, — пришел запрос от директора ЛАНЛ, он интересуется, не возникла ли необходимость в дополнительной охране руководства лаборатории. Теперь ЛАНЛ предъявило федералам ультиматум — или приходите с чем-то конкретным, или отстаньте от Кристин Палмер. Мы ступаем по тонкому льду.

— Она с нами играет.

Сильвия нажала на газ, не обращая внимания на знак снижения скорости.

— Мы не знаем, выдал себя агент ФБР или нет, — продолжил Свитхарт, пытаясь перекричать шум мотора. — Палмер вызвала охрану, сказав, что этот человек вел себя подозрительно.

— Что тут знать? Он себя выдал, и она использовала свои политические связи, чтобы дать отпор.

— Иначе говоря, федералов прижали. — Все эти полчаса Свитхарт упорно игнорировал переменчивое настроение Сильвии, ее острые грани, но ему становилось все сложнее.

— Она знает, что за ней следят. — Сильвия резко вывела машину на левую полосу, обгоняя еле ползущую «субару». — Глупо и опасно притворяться, что она ни о чем не подозревает.

— Я не притворяюсь. Сильвия, ты хочешь перевернуть эту чертову машину?

Она вздохнула и сбавила скорость, пробормотав:

— Извини.

Он буркнул в ответ и продолжил:

— После Вен Хо Ли, Ханнсена, Макви, все на взводе. Сейчас для ФБР настали не лучшие времена. Официально расследование по делу Дуга Томаса не ведется, и никто не готов обвинить Палмер в убийстве. Лаборатория неприступна, ЛАНЛ перережет им глотки, если они запятнают репутацию уважаемого ученого, а тот в итоге окажется невиновен. И полетят головы, если ученый из ЛАНЛ причинит кому-нибудь вред. Обычно они ведут себя иначе, когда дело касается федерального расследования. Но сейчас они упираются.

— Они не хотят ее трогать, потому что она слишком ценна, — резко сказала Сильвия. — Никто не сможет ее заменить, продолжить ее исследования.

Ее взгляд скользил по белым вулканическим скалам с причудливыми изгибами, пещерами и обрывами, от которых захватывало дух, — излюбленным местом гнездования хищных птиц.

— Надо отдать им должное, — сказал Свитхарт, — явных улик, чтобы возбудить дело против Палмер, нет.

— Я и не говорила, что есть. — Сильвия посигналила грузовику, который уже с милю вилял между полос. В кузове грузовика угрожающе высились кедровые и сосновые бревна. — Я не слепая и прекрасно понимаю позицию ЛАНЛ, — она снова нажала на гудок.

Свитхарт позвонил рано утром и поднял ее с постели. Она все еще чувствовала себя разбитой и вымотанной, менее чем за двое суток они съездили из пустыни в Лондон и обратно в пустыню. Но ее внутреннее смятение объяснялось не только этим.

Она все еще пыталась разобраться в уровнях — географическом, психологическом, социальном — этого расследования. Создание профиля серийного отравителя, со всеми его хитросплетениями, дело непростое, они зашли слишком далеко и докопались до фактов, подтверждающих участие Палмер в секретных проектах по созданию биологического оружия. А теперь они должны отбросить всю информацию, связанную с этим проектом, и ограничиться профилем серийного убийцы. Точка. Конец дискуссии.

Занимайся своим делом.

Она снова посигналила.

Шофер грузовика показал ей средний палец.

Она ответила точно таким жестом и посмотрела на Свитхарта.

— Знает ли Кристин Палмер, что Пол Лэнг может находиться поблизости?

— Вообще-то, он сам ей об этом сообщил, их разговор записали федералы.

Сильвия охнула.

— Если он собирается лично мстить за Саманту Грейсон, он не стал бы звонить Палмер.

— Лэнг непредсказуем, но Палмер под нашим присмотром, по крайней мере в ближайшие часы.

Сильвия взглянула на своего напарника.

— О чем ты говоришь?

— У нас мало времени, — коротко сказал Свитхарт. — Все или ничего. Нам нужно передать следователям все, что мы накопали насчет Палмер. Точные данные, невероятные гипотезы, все, что может им пригодиться.

— Пригодиться?

— У них осталось максимум тридцать шесть часов, чтобы выманить ее.

— Но как?

— На приманку.

Встреча проходила в отеле «Хиллтоп», двухэтажном здании в псевдоготическом стиле, в самом сердце делового центра Лос-Аламоса.

Сильвия поднялась за Свитхартом по лестнице, они прошли по обшитому деревом коридору. Свитхарт постучал в дверь номера 217, которая тотчас же открылась. Сильвию познакомили со специальными агентами Симмонс, Уивером и Хупаем (тот самый, которого засекла Палмер, с высокими скулами индейца-навахо) и их шефом — спецагентом Джеффом Хессом (слегка смахивающим на Кэри Гранта). С Дрю Декстером, заместителем начальника службы безопасности ЛАНЛ, она уже знакома. Судя по его лицу, он не одобрял этого собрания. Ничего удивительного, он же представлял лабораторию.

Когда все расселись, агент Джефф Хесс обратился к группе:

— Итак, начнем. Хорошо, что вы все смогли прийти. Мы собрались, чтобы объединить имеющуюся у нас информацию и выработать план действий. Расследование зашло в тупик, пора или что-то предпринять, или закрыть это дело.

Прежде всего, я бы хотел коротко перечислить факты относительно смерти доктора Дугласа Томаса, — добавил Хесс. — Начальник отдела безопасности ЛАНЛ, — он кивнул на Дрю Декстера, не слишком изящно показывая, кто здесь хозяин, — введет нас в курс дела.

Декстер откашлялся, зазвучал его мягкий луизианский выговор.

— Прежде чем перейти к делу доктора Томаса, я должен затронуть вопрос о наблюдении. Лаборатория заботится о безопасности сотрудников, она защищает свой персонал различными способами, большую часть которых людям, далеким от науки, сложно понять. — Он сделал паузу, окинул взглядом собравшихся. — Полагаю, нет нужды добавлять, что мы получили очень четкие указания на эту тему.

Но другие-то нет, подумала Сильвия, вот в чем проблема, и сейчас он просто унизил собравшихся здесь федеральных агентов. Давай-давай, Дрю.

— Теперь следующее, — продолжил Декстер. — В крови и тканях Дуга Томаса, отправленных на анализ в судебно-медицинскую лабораторию Лоренс Ливермор, обнаружены следы неизвестного нейротоксина. По симптомам похоже на отравление токсинами, изучаемыми группой Палмер. — Декстер покачался на дешевом пластиковом стуле. — У нас все еще нет четкого представления о путях заражения — через пищу, кожу или воздушным путем. Возможно все. — Он переместил вес, и ножки стула стукнулись об пол.

— Что соответствует методам Палмер, — сказал Свитхарт после короткого молчания.

Джефф Хесс кивнул в сторону Свитхарта и Стрэйндж.

— Это наша профилирующая команда. Они опытные психологи, создали предварительный профиль Цели, который может помочь нам при внештатной ситуации. Кроме того, мы намерены искать способы создания такой ситуации.

Иными словами, нажать на Палмер, спровоцировать ее, подумала Сильвия, слушая вступительную речь Свитхарта.

— Нас ждет напряженная работа, — произнес Свитхарт, бросив быстрый взгляд на Сильвию. — Вам придется делать заметки, комментировать наши слова и сварить побольше кофе. Начнем. Доктор Стрэйндж, прошу.

— Прежде, чем мы начнем говорить о вашей Цели, я познакомлю вас с основными данными по отравителям.

Сильвия раздала распечатки отчета, который она подготовила за последние двадцать четыре часа. Следователи зашелестели страницами.

— Перед вами конспект собранных нами данных. Будем двигаться быстро, поэтому сразу задавайте вопросы. Мы постараемся ответить как можно полнее.

Она внимательно посмотрела на присутствующих, убедилась, что они слушают.

— Начнем с того, что Кристин Палмер редактировала «Руководство по криминальным отравлениям и судебно-медицинской токсикологии». Многие из вас ознакомились с этим выдающимся трудом в академии.

Головы утвердительно качнулись.

— Говорят, именно Палмер написала эту книгу. Литературы по отравителям, как ни странно, не так уж много, — продолжила она. — Уэствир, Трестрейл и Пиниццотто создали один из главных трудов, посвященных отравителям. Они взяли данные из «Единого Доклада по преступлениям» — данные по расе, полу, классам ядов (химический или наркотический), по составу населения и социальной среде. Они проанализировали свыше трехсот случаев намеренного отравления.

Чтобы собраться с мыслями, Сильвия начала прохаживаться перед стеклянной балконной дверью. В просвете между занавесями виднелись бело-голубые вершины Трухас-Пикс, уходящие в бирюзовое небо. Облака, похожие на взбитые сливки, парили над вершинами.

— Треть этих дел попадает под категорию «жертва знакома с преступником», это либо семья, либо ближайшее окружение — приятели, друзья, любовники. Две трети попадают под категорию «связь между жертвой и преступником не установлена».

Она остановилась и повернулась лицом к аудитории, чтобы подчеркнуть следующую мысль:

— Рассматривались только те дела, в которых факт отравления установлен следствием. Проблема очевидна, верно? Никто не знает, сколько преступлений не вошло в книги. Некто — следователь, медицинский эксперт, коронер, член семьи — посмотрит на труп и скажет: «болезнь», «естественные причины». — Сильвия пожала плечами. — Ясное дело, что многие отравители вышли сухими из воды.

И началась интенсивная работа.

Когда она перечисляла статистические данные, включая информацию по тендерным и расовым категориям, никто не удивился тому, что отравители, как правило, оказывались белыми, либо преступники действовали, соблюдая расовые границы — белые убивали белых и так далее.

— А есть данные по возрасту жертв? — спросил спецагент Хупай.

— От нескольких дней до семидесяти пяти лет и старше.

— Возраст преступников?

— Двум преступникам меньше четырнадцати лет, семеро — старше семидесяти пяти, большинство между двадцатью и тридцати пятью.

— Не забывайте, — вставил Свитхарт, — мы рассматриваем только установленных преступников.

— Поговорим о социальной среде. — Сильвия щелкнула пальцами. — Пятьдесят один процент отравлений связан с торговлей наркотиками, два — с изнасилованием и еще пять с другими сексуальными преступлениями. — Она сыпала данными, ее периодически прерывали вопросами.

Спецагент Симмонс подняла руку:

— Имеются ли данные о половой принадлежности жертв в любовных треугольниках?

Сильвия кивнула:

— Есть некоторые общие сведения. Жены с чьей-либо помощью или самостоятельно отравляют мужей в три раза чаще, чем мужья — жен.

— Ну да, — процедил Хупай, пожимая плечами, — мужья в жен обычно стреляют.

Агент Симмонс подняла бровь:

— Жена травит мужа, потому что это медленно и мучительно. Она кормит его любимым блюдом, приправленным мышьяком, и спрашивает: «Ты наелся, милый? Хочешь добавки?»

Все засмеялись — чтобы снять напряжение, забыть, что они обсуждают, как люди убивают тех, кому признавались когда-то в любви.

Когда все успокоились, Сильвия сказала:

— Вы подсказали мне интересную тему, спецагент Симмонс. Некоторые из вас наверняка замечали, что отравители и подрывники чем-то похожи. Промежуток между действием, ведущим к смерти, и самой смертью. Притягательность науки и техники, будь то приспособления с проводами или токсичные вещества. Набор определенных атрибутов. И, наконец, — как в случае подделки продуктов, вроде смертельных отравлений тайленолом в девяносто восьмом, — не надо находиться рядом с жертвой в момент смерти. Но сейчас это нам неинтересно.

Сильвия стояла, опустив руки, полуденные тени ложились на ее плечи.

— Мы подходим к основному моменту, — произнесла она, изучая лица следователей. — Разумеется, отравление отличается от других преступлений. Оно никогда не совершается в состоянии аффекта. Оно требует ловкости, хитрости, четкого плана действий и зачастую возможности давать яд неоднократно на протяжении долгого времени, с полным безразличием к страданиям жертвы. Интеллект и способность отстраниться — качества, в высшей степени присущие Кристин Палмер.

Она глубоко вздохнула, посмотрела на часы.

— Если нет вопросов, давайте сделаем перерыв на обед. Увидимся в час.

Сильвия совершила пробежку по окрестностям Лос-Аламоса. Она знала, что Палмер сейчас у себя в лаборатории, под наблюдением, так что риск снова столкнуться с ней невелик.

Она взбежала на холм, тяжело дыша, испытывая извращенное удовольствие от острой боли в боку. Вот единственный способ взбодриться, прояснить мысли, подготовиться к следующему этапу. Чтобы очистить сознание, она не сводила взгляда с обугленных холмов, выжженных участков — следы пожара Серро-Гранде, которые сохранятся не одно десятилетие, а может быть, и века. Почерневшие деревья торчали из земли уродливыми шипами. Эрозия оставила на земле глубокие раны. Но повсюду уже пробивалась новая поросль.

Последняя миля пробежки — восстановление организма. Внутренне Сильвия старалась сбросить напряжение. Через несколько часов все закончится. Она получила, что хотела — серьезное дело, а теперь с нетерпением ждала завершения.

К часу Сильвия вернулась в отель, переоделась — джинсы, ботинки, шелковистый свитер, наскоро припудрилась и накрасила губы. Теперь можно продолжить.

Все снова расселись — стол заставлен бумажными стаканчиками из фастфуда, пиджаки и солнцезащитные очки сняты. Сильвия окинула собравшихся взглядом. Позади голая стена шесть на шесть футов.

— А теперь закройте глаза и представьте типичного отравителя, которого я сейчас опишу, — произнесла она. — Ее профессия связана с медициной или наукой. Одиночка, с незаурядным умом, образованна, цельная натура. Малодушна. Мечтатель и игрок. Она тщеславна, алчна и безжалостна. Чувствует себя нереализованной. Возможно, инфантильна, из тех, кто никогда не взрослеет. И наконец — уверена в своем праве судить. Если вы встали на ее пути, будьте осторожны с тем, что заказываете на обед.

Пока все смеялись, Свитхарт быстро пробежался пальцами по клавиатуре ноутбука, и на стене появилась фотография доктора Кристин Палмер в натуральную величину.

С этого момента началось его выступление.

— Теперь посмотрите внимательно, — сказал Свитхарт, — перед вами Цель. Похожа ли она на типичную отравительницу?

Он дал им время изучить проекцию фотографии Палмер. Умная, сосредоточенная, незаурядная, харизма чувствуется даже на снимке.

— Да, она связана с наукой. Также она образованна, необычайно умна, но не одиночка. Палмер не замужем, сексуально активна, у нее было множество гетеросексуальных связей. Организовала международную социальную службу. Сотни людей подтвердят вам ее гениальность, преданность делу, готовность взять на себя ответственность за исследование, которое влечет персональный риск.

Он нажал кнопку ноутбука, изображение сменилось, еще одна фотография Палмер, верхом на лошади.

— Можно ли ее назвать мечтателем и игроком? Да. — Свитхарт закрыл глаза, словно представляя себе ее лицо. — Но возможно, не более, чем других представителей ее профессии. Она амбициозна, обладает аналитическим умом, ее исследования носят как теоретический, так и практический характер. Она знает, что такое мечта. Если бы не знала, то не получила бы столько наград за свои исследования.

Щелчок. Кристин Палмер в Африке во время вспышки лихорадки «Эбола».

— Цель, безусловно, нельзя назвать нереализованным человеком. Ее работа — это ее мир. Жестока? Возможно. Но всмотритесь в эту фотографию, она рискует жизнью, оказывая помощь людям. — Он сделал паузу. — Ну что… как ее понять? И как с ней разговаривать?

Агенты подались вперед, внимательно слушая.

— Мы все знаем правила ведения допроса — давление, просьба, убеждение. Но в этом случае они не сработают, здесь не обойтись без тонкой стратегии, потому что Кристин Палмер не признает вашу власть, она вас не боится. — Он помолчал, настраивая резкость. — Мы говорим о человеке, который владеет, в совершенстве владеет, сотней способов убить человека. Она знает силу жизни и смерти.

— Значит, у нее комплекс Господа Бога? — саркастически фыркнул Дрю Декстер. — Стало быть, она неприкосновенна.

— Это не комплекс Бога, — покачал головой Свитхарт, — мы говорим не о психологии, мы говорим о реальной возможности убивать, избегая наказания. Она уже проделывала это шесть, десять, может быть, пятнадцать раз, и это всегда сходило ей с рук.

— Это не просто осознание собственной силы, — вставила Сильвия, — у Кристин Палмер богатый опыт, она знает, что может убивать безнаказанно.

Свитхарт кивнул:

— Так что, когда вы столкнетесь с ней лицом к лицу, когда будете проводить допрос, ваша задача не в том, чтобы оказать на нее психическое давление, противостоять ее иллюзиям или изучать ее мании. Палмер не сумасшедшая. — Свитхарт поднял брови. Он посмотрел в глаза каждому в комнате, прежде чем продолжил: — Не давайте ей выбить почву у вас из-под ног, перехватить инициативу. Если это случится, считайте, все кончено.

Спецагент Симмонс сказала:

— Значит, мы должны оказаться умнее, чем она, но при этом заставить ее думать, что она контролирует ситуацию.

— Она ее и контролирует, — резко сказала Сильвия, — не забывайте об этом ни на минуту.

— И не пытайтесь тягаться с ее умом, — добавил Свитхарт. — Она умнее вас, умнее любого в этой комнате.

— Но поэтому она также самовлюбленнее, чем любой в этой комнате, — сказала Сильвия. — Поэтому бросьте вызов ее эго. Но сделайте это открыто. Если вы попытаетесь ее перехитрить, станете давить на нее, она поймает вас на месте преступления и легко от вас отделается.

— Но есть же у нее слабое место? — тихо спросил спецагент Хесс.

Очень уместный вопрос.

— Вы все знаете поговорку: любопытство сгубило кошку, — Сильвия слегка улыбнулась. — Если хотите найти слабое место Палмер, раздразните ее любопытство. Обратитесь к ней за советом.

Она приглушила свет.

— Представьте себе, что вы просыпаетесь с легкой головной болью. Примерно через час вы понимаете, что вы простудились. Вы пытаетесь вспомнить, кто мог вас заразить. Коллега? Бухгалтер? Соседский ребенок? Но вы никак не можете сосредоточиться.

Сильвия медленно шла между стульями, ее голос снизился почти до шепота.

— Вскоре к тошноте добавляются сильная боль в животе, диарея. Вы не успеваете добежать до ванной, пачкаете себя. Руки и ноги начинают зудеть. Больно шевельнуть даже мускулом. Дыхание становится затрудненным. Вы пытаетесь откашляться, но кашель сухой. Вы начинаете волноваться, не можете уснуть, не можете найти удобную позу. Голова раскалывается… и вам становится страшно.

Сильвия обошла комнату и встала перед следователями.

— Сердце бьется учащенно, с перебоями, что еще сильнее вас пугает. Следующие несколько часов страх приходит и уходит, иногда вы просто беспокоитесь, иногда приходите в ужас. — Она говорила ровным, почти гипнотическим голосом. — Прошли минуты или часы, вы не знаете, вы утратили чувство времени, органы чувств отключились. Вы понимаете, что слишком слабы, чтобы двигаться. Понимаете, что дело плохо, пытаетесь найти телефон, хотите позвонить, позвать на помощь, но ноги отказываются вам служить, перед глазами туман. Даже если вам удается найти телефон, вы не можете вспомнить, как им пользоваться или кому звонить. Пальцы слишком одеревенели, чтобы набрать номер. Потом страх рассеивается. Вас больше не волнует, что у вас падает давление, кровообращение нарушено. Вы парализованы, но понимаете, даже в бреду, в смятении, что умираете. Тем не менее наступает глубокая апатия. Сон наяву. Паралич тела и разума. Вы не можете и пальцем пошевелить, чтобы спасти свою жизнь. — Она замолчала, выжидая, пока нарисованная ею картина дойдет до их сознания. — Вот как это выглядит, добро пожаловать в мир нейротоксинов, — прошептала она. — Вот что случится, если ваше тело подвергнется воздействию любого биотоксина из лаборатории третьего уровня, нейротоксинов, с которыми Кристин Палмер работает каждый день. И она зачарована ими. Она собирает данные, факты, детали. Она одержима изучением симптомов.

Сильвия закрыла глаза, представила мертвую Саманту Грейсон. Когда она заговорила, ее голос снова понизился до шепота.

— Теперь подумайте об ученом — женщине, чья жизнь посвящена созданию противоядий. Подумайте, что должно происходить в ее голове, чтобы навлечь весь этот ужас на другого человека.

Сильвия вышла на балкон. Дул прохладный легкий ветерок. Вдали, за Санта-Фе, виднелись скалы, Трухас-Пикс сверкали, как бело-голубые груди.

Ей вдруг ужасно захотелось курить. Конфета, припасенная в сумочке как раз для таких случаев, помогла, но от вида противозачаточных таблеток ей стало хуже.

Она без всякого удовольствия съела конфету.

Посмотрев на горы, Сильвия вернулась в комнату со спертым от испарений шести тел воздухом. Настроение у нее стало мрачным и подавленным. Последний правильный вопрос задал спецагент Хупай.

— После всего, что мы здесь услышали, — покачал он головой, — стало ясно, что все козыри у Цели. Так как же мы до нее доберемся?

Наступила тишина. Все взгляды устремились на психологов.

— Вы доберетесь до нее через меня, — сказала Сильвия.

Свитхарт шумно вздохнул, но объяснить ситуацию взялся Хесс.

— Доктор Стрэйндж согласилась принять участие в операции. Кристин Палмер настороже, она что-то подозревает, это очевидно. Доктор Стрэйндж позвонила сегодня утром Палмер и оставила сообщение с просьбой о встрече. Якобы обсудить симптоматику при отравлении токсинами. — Хесс наклонил голову. — После всего случившегося, этот запрос может рассматриваться Целью только как вызов.

— А если она не клюнет? — спросил спецагент Хупай.

Дальше все произошло как на сцене. У Сильвии зазвонил мобильник. Звонила Кристин Палмер, она ответила «да».

Когда Сильвия доехала до школы Кристо-Рей, в запасе оставалось меньше трех минут. Неплохое завершение этих трех долгих дней: совершенно вымотанная, она стояла перед аудиторией шести-, семи- и восьмиклассников, и в голове не осталось ни единой мысли.

Пора забыть о серийных отравителях, о правительствах, производящих биотоксины под видом поиска противоядий.

Шум в зале достиг оглушающего предела. Неугомонные. Сильвия открыла рот, но в горле настолько пересохло, что она чуть не подавилась. Ее спасла Серена, которая с сияющей улыбкой появилась из-за портьеры, держа в руках пластиковый кувшин и стакан.

— Вот, — прошептала она Сильвии на ухо, — мы забыли воду.

Эти слова вернули Сильвию в настоящее. Она с благодарностью выпила воды, поставила стакан на кафедру и откашлялась.

— Месяц назад случилась трагедия. Семиклассник из Санта-Фе умер от передозировки героина…

Свитхарт неслучайно согласился, чтобы Дрю Декстер подвез его. Прекрасная возможность завязать контакт и прощупать заместителя начальника службы безопасности, проверить пульс лаборатории. Декстер сам предложил заехать в бар «Святые и грешники» на окраине Эспаньолы. Они срезали путь, проехав через индейский поселок.

Свитхарт окинул взглядом зал. Несколько посетителей неторопливо беседовали, кто со своим пивом, кто — с барменом. Похоже, здесь намечался довольно скучный вечер; только самые стойкие завсегдатаи не слезали со стульев вдоль длинной барной стойки.

Декстер откинулся на стуле, балансируя на двух ножках, сцепил пальцы на затылке. Начальник охраны выглядел усталым — плохо выбрит, костюм измят.

— Буду просто счастлив, когда мы покончим с этим делом, — сказал он. — Я такие терпеть не мог, когда сам занимался расследованиями. Палмер может скрыться прямо сейчас, и ее не остановишь.

Свитхарт кивнул:

— Где вы будете завтра?

— Подальше от вас и федералов, насколько возможно. Лаборатория не желает иметь ничего общего с попытками заманить Палмер в ловушку. Что касается меня, лаборатория получит то, что хочет.

Но Свитхарт понимал, что это не все, поэтому просто ждал.

Наконец Декстер созрел:

— Человек, похожий на Пола Лэнга, сегодня пытался проникнуть на охраняемую территорию ЛАНЛ. Его засекли камеры видеонаблюдения. Но он успел скрыться. — Декстер бросил на стол конверт.

Свитхарт осторожно заглянул в него.

— Значит, теперь мы знаем, что он здесь. Но зачем?

— Это же очевидно. Федералы и англичане взяли его под наблюдение, потому что беспокоятся о своем пропавшем баллистике.

— Не люблю, когда «очевидно», — сказал Свитхарт.

Бармен принес два «Ньюкасла», Свитхарт отдал ему двадцатидолларовую купюру.

Декстер нахмурился.

— Менее очевидно… У Лэнга есть контакт с лабораторией. Может быть, даже с Палмер.

Глаза Свитхарта сузились. Он размышлял, насколько можно доверять Декстеру, и выбрал середину.

— Вы ведь знаете, что Дуг Томас выплачивал алименты по обычным кредиткам.

Декстер вяло кивнул:

— Да, что-то слышал.

— Но вы не знаете об офшорных счетах, — продолжил Свитхарт столь же безразличным тоном.

Декстер поднял брови.

— Вот перевод за день до его смерти. — Свитхарт нацарапал ногтем на столе цифру: 50000 долларов — и подождал, пока до собеседника дойдет сумма. — Банк получил сообщение, что ожидается еще один перевод в течение недели, примерно столько же.

Лицо охранника потемнело, и он запил свой гнев пивом.

— Ублюдок был изменником, — он резко вытер губы. — Предателем и спекулянтом.

— Что же он продавал?

— Информацию или продукт. — Декстер замялся. — Или кое-что более ценное.

— Способ производства.

— Но я сомневаюсь, что у Томаса был доступ ко всему процессу производства. Это владения Палмер. — Декстер смотрел в свой стакан, словно мог найти там то, что они искали.

— Почему мы ничего не слышали об утечке?

— Возможно, наши и ваши источники нуждаются в свежей информации, — Декстер улыбнулся. — А возможно, утечки и не было.

Свитхарт снова поднял брови.

— Томас получил задаток, выполнил свою часть сделки…

— А затем умер, — закончил Декстер.

— Прежде чем продукт попал к покупателю.

— Так у кого же он? — нахмурился Декстер. — У доктора Палмер?

— Или, может быть, Пол Лэнг приехал не для того, чтобы мстить Палмер. Может, он — курьер и приехал забрать то, чего уже не получит.

20

Все просто.

Первое — выбор. Какой токсин лучше всего подходит? Что есть под рукой? Чему научит тот или иной выбор, на какие вопросы ответит? Если сможешь, найди себе учителя.

Второе — обучение. Наблюдай, будь настойчивым, изучай противника: образ жизни, привычки, предпочтения, территорию, личные особенности. Возможностей более чем достаточно.

Третье — средство. Эликсир должен быть спрятан там, где противник не сможет его обнаружить. Несколько капель во флакон с любимым шампунем, вот лишь один пример.

Четвертое — остерегайся. И будь бдителен. Опасность выше всего именно сейчас, в этот единственный момент контакта.

Пятое — доведи дело до конца. Избавься от улик, вычисти дом, замети следы.

Шестое — жди. Часы, дни, недели, месяцы. Жди, когда противник сам введет себе смертельную дозу.

Седьмое — смотри. Устройся поудобнее и наслаждайся зрелищем.

21

Сильвия проснулась на рассвете от нервной дрожи. Тупая головная боль не давала толком спать, и теперь ее мутило, но она заставила себя подняться с постели. Достала из шкафа тренировочный костюм, завязала двойным узлом шнурки на кроссовках и отправилась вместе с собаками в горы. Рокко бежал медленно, но упорно, Никки — трехногая чудо-собака передвигалась быстрее, чем большинство животных на своих четырех.

Собаки не давали ей сбиться с ритма, но полчаса бега не помогли избавиться от тревожных мыслей по поводу неминуемой встречи с Кристин Палмер.

Дома на веранде она проделала упражнения на расслабление, обращая внимание на боль в бедрах и напряжение в ахилловых сухожилиях.

Воздух был мягким и свежим, солнце окрасило небо в цвет папайи. Легкий ветерок шуршал в кронах тополей, вязов, осин и акаций, гонял по земле опавшие листья. Чудесное осеннее утро, но Сильвия не могла им наслаждаться. Все сильнее ощущалось нетерпение и легкая тошнота. Краски казались слишком яркими, ветер слишком холодным.

Она вошла на кухню, аромат кофе почти заменил ей первую утреннюю чашку. Мэтт добавил себе сливок. Сильвия смотрела, как он наливает ей кофе, почти черный, и завитки пара клубятся над кружкой.

Одежда Мэтта состояла только из полурасстегнутых джинсов, короткие с проседью волосы торчали во все стороны. В общем, весьма симпатичный.

Она поцеловала его и отхлебнула кофе. Между ними установилось хрупкое перемирие — пока она не переживет этот день, это дело.

— Рози звонила, пока ты бегала, — сказал он. — Она угрожала разбить лагерь возле дома, если ты ей не перезвонишь.

Она выдавила улыбку:

— Потом позвоню.

Мэтт вышел накормить голодных собак В двух керамических мисках — одна маленькая, другая побольше, еще оставался корм. Он наполнил миски доверху объедками. Собаки терпеливо ждали, сидя бок о бок и облизываясь. На то, чтобы проглотить этот солидный завтрак, у них ушло не более двадцати секунд.

Сильвия и Мэтт расположились за кухонным столом. За стеклянной стеной террасы виднелся сад и поросшие колючими грушами и чольей вулканические скалы вдали. Такая же стена незримо стояла между ними.

Она грызла ржаной тост. Желудок побаливал, и она надеялась, что еда успокоит его. Помассировала виски, пытаясь изгнать тупую головную боль.

Мэтт наблюдал, давая ей время прийти в себя. Сильвия без слов поблагодарила его за понимание, она знала, что окружающим бывает нелегко с ней.

Она смахнула крошки с подбородка и сказала:

— Пойду приму душ, нужно собираться.

— Ты уверена, что хочешь этого?

— Нет. — Сильвия улыбнулась, как робкий взволнованный ребенок. Обняв себя за плечи, она глубоко вздохнула, пытаясь избавиться от нарастающего внутреннего беспокойства. — Но я это сделаю. Я встречусь с Палмер.

— Зачем? Что нового она тебе расскажет?

— Я буду делать в точности то, что делает Кристин Палмер, — выискивать и проверять информацию. Я постараюсь дать команде наблюдения возможность понять, подозревает ли Палмер что-то, готова ли действовать. В то же время накоплю материал для работы, потому что ключ к профилю — это сама Палмер. К тому же у нас кончается время. — Сильвия перевела дыхание. — Все или ничего, Мэтт. Что бы ты сделал?

— Я бы поехал, — медленно произнес он, гоняя по ее тарелке остаток тоста. — Если она понимает, что это ловушка, — а мы с тобой уверены, что понимает, — тебе придется сидеть в двух шагах от убийцы, которую загнали в угол. Ты станешь приманкой.

— Возможно, — кивнула Сильвия. — Но Палмер слишком умна, чтобы действовать напрямую, к тому же вокруг будут федералы, один в ресторане, Свитхарт и двое агентов в фургоне, еще один…

— Можешь не рассказывать о процедуре наблюдения, — спокойно сказал Мэтт.

Она нахмурилась, поморгала, даже крепкий кофе не прояснил ее мысли.

— Я подумала, что тебе станет спокойнее, если ты будешь знать подробности.

— Мне стало бы спокойнее, если бы ты вообще не поехала туда.

— Это не выход.

Сильвия слегка пожала плечами, внимательно глядя на него. За последний год он отдалился от улиц, от обычной работы полицейского, сосредоточившись на политике обеспечения правопорядка, выбивал средства на различные программы, устанавливал контакты с губернатором. Но она знала, что за это повышение ему пришлось заплатить. Ему не хватало главного — действия, адреналина в крови. Но он все равно оставался уголовным следователем, и чертовски хорошим. Она знала, что ему не терпится вернуться к активной работе.

— Хочешь принять участие в операции?

— До чертиков. Но у семи нянек дитя без глазу, слишком много копов завалят слежку. — Он резко встал, взял тарелки и с грохотом бросил их в раковину.

Сильвия поморщилась и зажала уши руками.

— Не вымещай злость на посуде.

Он постоял, передвинул с места на место какие-то вещи, налил собакам воды, снова наполнил кружки кофе и заговорил:

— Если бы я знал, что могу чем-то помочь, а не просто путаться под ногами, я был бы там. — Он покачал головой, положил руки ей на плечи. — Будь осторожна, Сил. Забудь обо всем, мы потом разберемся. Я люблю тебя.

Он говорил просто, без налета высокомерия, как мужчина, который боится за любимую женщину.

Рыночная площадь Тесуке пустовала. Будний день, слишком поздно для приезжих, слишком рано для поэтов и безработных. Место сборищ, старые глиняные скамьи на углу, движение слабое, изредка случайная машина или мотоцикл пересекали площадь, затененную ветвями огромных тополей и китайских вязов.

Сильвия приехала на пятнадцать минут раньше, чтобы занять заранее оговоренный угловой столик в патио, который хорошо просматривался с дороги и из светло-серого фургона наблюдения, стоящего в восьмидесяти футах от кафе, но никого в поле зрения (чтобы Палмер не догадалась об их присутствии по взгляду или жесту Сильвии).

На столике перед ней стоял стакан чая со льдом и маленькая тарелка фруктов, рядом лежала папка с журнальной статьей о случаях отравления в исследовательских лабораториях. Документы, меню, расположение столика и агентов являлись частью тщательно продуманного плана, они стремились избежать любых неожиданностей.

Сильвии прикрепили микрофон, разрешение на его использование удалось получить с большим трудом. От проводков тело зудело. Она подавила желание почесаться, достала из папки статью и притворилась, что читает.

Полтора часа назад она провела краткое совещание со Свитхартом и федералами. Пока на ней закрепляли микрофон, они прошлись по сценарию: разговаривай с Палмер, слушай, входи в доверие, контакт и будь очень-очень осторожна.

— Что делать, если она предложит мне взять что-нибудь — книгу, бумаги, папки? Предполагается, что на встрече мы должны обсудить отравления токсинами и их симптоматику. Я не хочу вызвать у нее подозрения.

— Если она что-то даст тебе, не отказывайся, но бери очень осторожно. — Свитхарт озабоченно смотрел на Сильвию. — Пусть она уйдет первой, тогда мы разберемся с уликами. Конечно, вряд ли она попытается что-то сделать, но лучше перестраховаться. Вспомни, южноафриканцы пытались убить своего врага отравленным зонтиком, а сорок лет назад русские в этом преуспели.

— Отравленный зонтик? Здорово. Молись, чтобы не пошел дождь.

Команда наблюдения держала связь со спецагентом Уивером, следившим за Целью. Он только что Дал им знать, что она покинула Гнездо.

Они решили, что Сильвия уйдет из кафе одна, не будет звонить по телефону и вступать в радио- или визуальный контакт с группой наблюдения. Единственный, кто будет находиться в поле ее зрения, — спецагент Симмонс в спортивном костюме за соседним столиком.

Они обсудили разные непредвиденные моменты. Свитхарт закончил совещание и оттащил Сильвию в сторону, чтобы задать последний вопрос, дать последний шанс к отступлению.

— Ты уверена, что выдержишь это?

— Выдержу. — Слова прозвучали резко, она попыталась их смягчить. — Все пройдет хорошо.

Но не прошло.

С самого первого момента, когда Палмер склонилась поцеловать Сильвию в щеку. Токсиколог не только сломала социальные рамки и вторглась в личное пространство Сильвии, но и заставила ее защищаться и изворачиваться. Чтобы избежать контакта, Сильвия решила изобразить суетливого, несобранного психолога: увернулась от поцелуя, не заметила протянутую руку, принялась без умолку болтать об «адском утре».

Положение осложнилось еще и тем, что Палмер перехватила инициативу и выбрала другой столик, извинившись:

— Вы не возражаете, если мы пересядем? С детства не люблю сидеть спиной к дороге.

С нового места Сильвия не могла видеть фургон группы наблюдения, но зато оказалась лицом к лицу с агентом Симмонс. Ей пришлось сидеть в неудобной позе, чтобы не смотреть прямо на федерального агента.

— У меня для вас подарок, — Палмер протянула ей толстую пачку документов. Она выглядела расслабленной, но смотрела внимательно. — Основные материалы по несчастным случаям и отравлениям на рабочем месте. Я вам их доверяю, доктор Стрэйндж. Как правило, я никому не одалживаю документы.

Она явно предлагала Сильвии взять их.

— Я признательна вам за щедрость, — Сильвия помедлила, но когда она уже решила взять подарок токсиколога, Палмер положила бумаги на стол.

— Расскажите мне о вашем адском утре.

— Адском?.. — Сильвия пожала плечами, возникло неприятное ощущение, что Палмер изучает ее под микроскопом. — Как всегда, слишком много работы, встала не с той ноги.

— Приятного мало, — пробормотала Палмер и посмотрела на официантку, которая подошла принять заказ. — Только кофе, — сказала она.

— Сливки?

— Черный.

Когда официантка отошла от столика, Палмер снова переключила внимание на Сильвию:

— Если вы постоянно выбиваетесь из графика, вам нужно что-то изменить в жизни.

— Хорошая мысль. Между прочим, здесь на завтрак подают отличные буррито.

— У меня день начинается в четыре тридцать утра. Я рано завтракаю.

— Вы встаете каждый день раньше пяти? Впечатляет, — Сильвия скользнула взглядом по спецагенту Симмонс. Проводок под рубашкой врезался в кожу, она вспомнила о прослушивании. Ей хотелось в туалет, но план этого не предусматривал. — Во сколько же вы ложитесь?

— В час.

— Всегда?

— Вообще-то, да, — Палмер смотрела на нее широко раскрытыми глазами, не моргая. — Я давно поняла, что мне лучше работается при строгом режиме, не более пяти часов сна.

Почему-то у Сильвии возникло четкое ощущение, что Кристин Палмер ждала от нее чего-то другого.

— Многие творческие люди мало спят, — сказала она.

— Это обнадеживает, — Палмер нагнулась вперед и прижала ладонь ко лбу Сильвии. — Вы покраснели, у вас жар.

Сильвия отшатнулась.

— Слишком много бегала утром. — Она до сих пор ощущала прикосновение Палмер. — Наверно, еще не отдохнула.

— Как продвигается ваша работа? — вдруг спросила Палмер.

— Работа… — Сильвия помедлила. — Вы о вскрытии тела доктора Томаса?

— Да, именно об этом, — Палмер смотрела на нее изучающе. — Вы принимаете в этом участие?

— Конечно. — Снова возникло ощущение, что она чем-то разочаровала Палмер. — Я все еще собираю данные.

— А мне говорили, что вы уже закончили.

— Мне бы тоже хотелось так думать. — Сильвия вспомнила доктора Харриса Крэя возле «ягуара» Палмер. Наверное, приехав из Лондона, он сразу доложил обо всем своей новой начальнице. — Истории болезни, интервью с участниками проектов, даже эта встреча с вами — обычный процесс сбора информации. Потом сделаю выборку.

— Вы исследуете другие случаи отравления? — медленно спросила Палмер. — Мне кажется, это вас тоже интересует.

— Разумеется.

Они вели насыщенную беседу, но не касались главного. Интересно, начнет ли Палмер прощупывать ее более откровенно? Речь пока не зашла ни о Портон-Дауне, ни о смерти Саманты Грейсон.

Палмер снова сменила тему:

— Чем я могу вам помочь?

Сильвия осознала, что пристально смотрит на собеседницу.

— Простите?

— Какая информация о Дуге Томасе вам нужна? Я готова помочь.

— Хотелось бы узнать о его работе, — медленно ответила Сильвия. — Не могли бы вы рассказать о проекте?

— Насколько подробно?

— Начните со среднего уровня. Я скажу, если потребуются разъяснения.

Палмер кивнула.

— В основном мы работаем с выделением ДНК, с генной амплификацией. Например, мы анализируем генетическое сходство родственных токсинов. Некоторые гены у них могут быть более представлены или более консервативны. Если два семейства обнаруживают большое сходство, мы выделяем ДНК и с помощью специфических для данного гена праймеров получаем множественные копии…

— Может, попробуем версию попроще?

— Это и есть версия попроще, — Палмер холодно улыбнулась. — Вы любите готовить?

— Я делаю отменную энчиладу. Мои тефтельки тоже вполне съедобны.

— Кулинария — одна из моих страстей. Если бы я не занималась тем, чем занимаюсь, то стала бы поваром.

Используя столовый нож в качестве указки, Палмер отмечала на столе ключевые моменты.

— По существу, ПЦР — полимеразная цепная реакция — та же готовка, только в миниатюре. Большую часть процесса не увидеть невооруженным глазом. Мы помещаем в пробирку несколько капель — по одной сотой миллилитра: образец ДНК фермент, ряд других химикатов и два наших праймера. Закладываем все это в машину — и готовим. В процессе ДНК разделяется, потому что амплификация производится на отдельных цепях.

Палмер поймала взгляд официантки и подняла руку, попросив еще кофе.

— Вы что-нибудь поняли из моих слов?

Сильвия кивнула:

— Это интересно.

— Я рада. Многие начинают зевать, когда я пытаюсь что-то объяснить. Я научилась ограничивать крут общения.

— Это печально.

— Вы думаете? — Палмер пожала плечами и откинулась на спинку стула. Она посмотрела на женщину в спортивном костюме, перевела взгляд на двух уборщиков, сметающих со ступенек желто-оранжевые листья, затем проследила за официанткой, которая принесла кофейник и графин чая со льдом.

Сильвия глотнула чая, настолько холодного, что обожгло горло. Она напомнила себе, что до конца встречи лучше воздержаться от жидкостей, и постаралась не думать о китайской наложнице, умершей от разрыва мочевого пузыря три или четыре тысячи лет назад.

Кристин Палмер отпила кофе, поставила кружку на стол и достала из кармана пиджака маленький бумажный пакетик, содержимое которого высыпала в свой кофе.

Глаза Сильвии расширились.

— Эликсир ясности, — сказала Палмер. — Гомеопатическое средство. Помогает сконцентрироваться. Вы говорили об адском утре. Может, вам тоже стоит попробовать это средство? — Она помешала ложкой в кружке.

Сильвия нервно рассмеялась, глядя на маленький черный водоворот кофе.

— Я уже много чего перепробовала. Акупунктуру, травы, даже магниты.

— Магниты? — Палмер удивилась. — Зачем?

— От головной боли. Но все без толку. Лично мне магниты не помогают.

— У вас мигрени?

— Да, — Сильвию передернуло.

— Я тоже страдала от мигреней, когда принимала противозачаточные таблетки, — сказала Палмер. — Но стоило перестать, и головные боли прошли.

— Вы счастливая.

— Я умная, — Палмер отхлебнула из чашки. — Вам определенно нужно изменить свою жизнь.

— Нет, вы это видели? — изумленно спросил спецагент Хупай. — Цель подмешала что-то в свой кофе.

— Я все видел, — Свитхарт неотрывно смотрел на мониторы, камеры являлись частью стандартного оснащения фургона. В этот момент они снимали Сильвию и Палмер, из передатчика доносился разговор — Палмер продолжала объяснять амплификацию ДНК.

— Интересно, что там в пакетике? — пробурчал Хупай.

Глаза Свитхарта сузились. Он изучал лицо Палмер на центральном мониторе, возникло ощущение, что он смотрит на человека, которого знал в другой жизни. Но ожидаемого чувства отстраненности не возникало.

Он старался дышать размеренно, прислушиваясь к сердечному ритму, в то время как его мозг обрабатывал данные. Он перебрал имеющиеся сведения, мысленно просканировал факты, сроки, свидетельства очевидцев.

Она никогда не употребляет никаких лекарств, ничего аптечного, даже аспирина.

Она слишком умна, чтобы действовать столь очевидно, подумал он. До сих пор… гёдзи матта. Смотри в оба, Сильвия.

— Что она делает? — удивился Хупай.

Судя по всему, Сильвия тоже удивилась. Она обвела взглядом патио, посмотрела на спецагента Симмонс и двух стариков в рабочих штанах, ждущих официантку, затем снова повернулась к Палмер.

— Осторожно. — Дыхание Свитхарта участилось. — Палмер пока ничего не сделала. Главное — не наломать дров. Просто сохраняй спокойствие. — Он обращался не только к Сильвии, но и к самому себе.

— Вы можете рассказать о микроорганизмах, с которыми работаете? — спросила Сильвия.

— Могу, не вдаваясь в подробности, — ответила Палмер. — Вы знакомы с историей ЛАНЛ? До последних лет в лабораториях работали с первым и вторым уровнем биологической опасности. Эти стандарты установил Центр контроля заболеваний и Всемирная организация здравоохранения. — Палмер сделала паузу. — Если вы читали «Горячую зону», или имеете представление об «Эболе» и хантавирусах, вы знаете, что такое уровень БСЛ-четыре — хранение наиболее опасных болезнетворных микроорганизмов с особыми мерами безопасности. В две тысячи втором году, после 11 сентября, ЛАНЛ получила свежие финансовые вливания. После истории с сибирской язвой биологические исследования оказались в центре всеобщего внимания. Несколько лабораторий модернизировали и оборудовали для изучения патогенных микроорганизмов третьего уровня. — Палмер глотнула кофе и продолжила: — Для амплификации ДНК нет необходимости хранить живые организмы в лаборатории. Мы имеем дело с уже выделенным материалом, результат многомесячной работы может выглядеть как поднос с кубиками льда. — Палмер помолчала, выжидая, пока официантка пройдет мимо их стола.

Когда они снова остались одни, она продолжила, понизив голос:

— Вы знаете о «красных приливах» на побережье Канкун в Коста-Рике? Я говорю в широком смысле, потому что, строго говоря, это не «красные приливы».

— Пару недель назад, неподалеку от Корпус-Кристи?

Палмер кивнула.

— У всех прибрежных вод есть что-то общее. Теплая вода и повышенное загрязнение. А теперь еще и микроорганизмы, которые убивают рыбу и вызывают заболевания у людей.

Палмер подперла подбородок ладонями. С гладкими прекрасными белокурыми волосами, изящными чертами, зелено-голубыми глазами она походила на экзотического ангела.

— Я специалист по нейротоксинам. И многие годы исследую динофлагелляты. Здесь недалеко эпицентр вспышки, и если потребуется выделить нейротоксин, то я сама это сделаю.

Сильвия нахмурилась:

— Этот процесс сильно отличается от амплификации ДНК?

— Это более примитивная лабораторная работа — экстрагировать токсин, охарактеризовать его и начать разработку защиты или сыворотки.

— Как это делается?

— Чтобы выделить токсин, мы замешиваем, процеживаем, выделяем — опять кулинарные метафоры. Так что имеет смысл хранить свежие образцы всех живых организмов ЛАНЛ.

— Всех организмов? — медленно повторила Сильвия. — В каком смысле?

— Мы не можем воспроизвести живые организмы из фрагментов ДНК. Споры сибирской язвы, бактерии, микроорганизмы. Поэтому мне необходимы живые образцы этих организмов, как для работы с ДНК так и для выделения токсина.

— Насколько это опасно?

— Я говорю гипотетически, вы же понимаете. В сущности, они безвредны.

— А живые организмы? — Сильвия барабанила пальцами по столу.

— Очень опасны. Если вы экстрагировали токсин, одна его капля может заразить всю лабораторию.

— Доктор Томас работал над экстрагированием?

Палмер откинулась на стуле, скрестила ноги, подняла брови и погрозила пальцем, давая понять, что вопрос слишком конкретный и она не может на него ответить.

— Я поискала материалы о вас. Оказывается, вы знаменитость.

Сильвия нахмурилась:

— Наверно, вы нашли не ту доктор Стрэйндж.

— Вряд ли, — Палмер изогнула губы в улыбке. — О вас много писали в связи с работой Отдела здравоохранения Нью-Мексико. Разве нет?

— Я работаю по контракту со многими организациями. — Сильвия представила лицо Пола Лэнга. Вы узнаете Кристин Палмер, как узнаёте кобру, увидев ее перед собой.

Палмер подперла подбородок рукой.

— Кто привлек вас к делу Адама Райкера?

Сильвия похолодела. Она потянулась было за чаем, но даже не дотронулась до стакана.

— Ко мне обратилась полиция.

— Местная?

— Да.

— Но насколько я помню, этим делом занималось ФБР.

— Вы следили за делом Райкера?

— О нем писали в международной прессе. — Палмер сжала губы. — Шумная история, расследование ФБР.

— Да.

— Значит, вы работали с ФБР?

— Ответь ей, Кареглазка. — Спецагент Хупай неотрывно смотрел на монитор, у него дрожали колени, мускулы сводило от напряжения. Доктор Стрэйндж молча сидела за столом. — Давай же, давай. Что-то сегодня я не в ударе, док.

— Она справится, — бросил Свитхарт.

— Палмер ее совсем задавила.

— Ситуация под контролем. — Свитхарт не спускал глаз с Сильвии. Он видел, что она дрожит, ей плохо. В сумо ее назвали бы синитари — человек которого сбили с ног, и есть вероятность, что он больше не поднимется.

Крохотный микрофон транслировал фоновые шумы, легкие помехи, но они оба отчетливо услышали, как Кристин Палмер повторила свой последний вопрос:

— На деле Райкера вы работали с ФБР, доктор Стрэйндж?

Осидаси, Сильвия, дай отпор.

Они увидели на мониторе, как Сильвия моргнула, слегка покачала головой, словно приходя в себя.

— Я работала с местной полицией, — ответила она, в ее голосе слышалось вполне искреннее легкое раздражение.

Вот так, спасибо.

Но Сильвия все еще находилась за тысячу миль отсюда, вспоминая день, когда они поймали Адама Райкера. Психологи из ФБР предупреждали полицию, что Райкер может неадекватно среагировать, если его загнать в угол. Они опасались самоубийства.

Они не очень-то хотели привлекать местного психолога, но Сильвия начала понимать психологию Адама, чувствовала, что его раздражает. Мысли о нем преследовали даже во сне. Полицейские восприняли всерьез ее предупреждение, что не следует брать Райкера, когда он в кругу семьи. Но до федералов эта информация почему-то не дошла. Когда двое агентов пришли к нему домой, он сдался без сопротивления, но попросил разрешить его беременной жене и четверым детям спокойно позавтракать. Через полчаса полиция получила шесть новых трупов, причем пятерым из них еще не исполнилось двенадцати.

Все это пронеслось в голове за секунду, и тут голос Кристин Палмер вернул ее в настоящее:

— Что с вами?

Снова вспомнились слова Пола Лэнга. Вы узнаете Кристин Палмер, как вы узнали бы кобру…

Змеи и серийные убийцы. И те, и другие нападают, если их загнать в угол.

Палмер теряла терпение от затянутости их беседы. Сильвия чувствовала ее кипучую энергию. Настал момент, когда следовало что-то предпринять, они обсуждали это на утреннем совещании.

Если появится удобный случай, уйди из-за стола, предоставь Палмер возможность сделать какую-нибудь глупость. Может, это и не сработает, но терять нам уже нечего.

Сильвия изобразила легкое смущение. Она скрестила ноги, потом выпрямила.

— Вы знаете историю о китайской наложнице? Это случилось несколько тысяч лет назад, она умерла от разрыва мочевого пузыря, потому что наложницам не позволялось выходить, когда император говорил. — Она встала с виноватой улыбкой, действительно чувствуя себя не очень хорошо. — Прошу прощения, слишком много выпила чаю. Я скоро вернусь.

Хупай шумно сглотнул. «Кареглазка» только что ушла из-за стола.

Свитхарт полностью сосредоточился на мониторе. Оставшись одна, Палмер вроде бы заинтересовалась уличной сценкой — под большим тополем играют дети, бродячая собака переходит дорогу.

Спецагент Симмонс за соседним столиком старательно отводила взгляд от Палмер, но старалась не упустить ни единого ее жеста.

Кристин Палмер допила кофе и поставила чашку буквально в паре сантиметров от стакана Сильвии.

— Что это она задумала? — прошептал Хупай. — Не собирается же она…

Свитхарт вспомнил слова датской исследовательницы, описывающей последствия палмеровских попыток отравления: «Она продолжала расспрашивать, как я себя чувствую… требовала деталей… Болит ли у меня живот, кружится ли голова. Какие симптомы появились первыми…»

Палмер двигалась так естественно, что никто из агентов не среагировал, когда она сунула руку в карман.

Внимание Свитхарта привлекла как раз неподвижность Палмер.

— Что это, что там происходит? — пробормотал он.

Палмер вытаскивала из кармана маленький пакетик.

— Можете сделать изображение почетче, разглядеть, что там у нее? — спросил Свитхарт, обращаясь к агенту во втором фургоне наблюдения в двадцати футах от них.

Из динамика донесся голос спецагента Уивера.

— Это бумага, нет, фольга, — сказал он. — Кажется, самодельная упаковка. Теперь она прячет его из виду, слишком осторожная и аккуратная. Разворачивает.

— Не может быть, — резко сказал Свитхарт.

Хупай проворчал:

— Сам посмотри, вон, разворачивает.

— Она пока ничего не сделала, — бросил Свитхарт. — Сидит, не двигаясь.

— Не двигается, — повторил Хупай в микрофоне.

Палмер окинула взглядом патио, посмотрела на спецагента Симмонс и трио велосипедистов, поджидающих официантку.

— Бог мой, у нас получится отличная запись, — выдохнул Хупай. Боже милосердный.

— Слишком уж отличная, — ответил Свитхарт. Каждая клетка его тела тревожно вибрировала. — Она нас дразнит, это очевидно.

— Вы говорили, она самовлюбленная особа. Может, она настолько самоуверенна, что считает, ей все сойдет с рук? — возразил Хупай.

В это время Палмер шевельнула рукой, наклонила пакетик и непринужденно высыпала немного серого порошка в стакан с чаем, стакан Сильвии.

— Твою мать, — выдохнул Хупай. — Насыпала. Глазам своим не верю.

— И не верь, — сказал Свитхарт. Время тянулось невыносимо медленно. Свитхарт, а может, и все они думали: «Это смешно. Она же не дура. Ну не могла же она… а если могла?»

— Ну и как нам теперь быть?

— Пусть уйдет, — прошептал Свитхарт, — проведем анализ содержимого.

Взгляд Хупая не отрывался от монитора.

— Если мы дадим ей уйти, то потеряем последнюю возможность арестовать ее.

— У нас есть видео, — сказал Свитхарт, — если анализ выявит токсин.

— А если он испарится раньше, чем попадет в лабораторию? Тогда она сорвется с крючка, мы не сможем обвинить ее… Черт подери!

Палмер уже убрала руку от стакана и сделала вид, что тянется за солонкой.

— Что будем делать? — донеслось настойчивое шипение из динамика, вопрос от спецагента Уивера из второго фургона.

— Ничего не будем, — сказал Свитхарт, — она с нами играет.

— Мы не знаем, что за дрянь она туда подсыпала. Вы хотите рискнуть?

— Ждите до последнего, — ответил Свитхарт, — я вам говорю, это уж слишком напоказ.

— Я не могу рисковать, — заявил Хупай.

— Не глупите. Подождите шестьдесят секунд, посмотрим, что…

— Я ответственный за эту оп…

— Ждите, черт подери! — скомандовал Свитхарт.

Сильвия вышла из кафе и направилась к Палмер и отравленному стакану. Она села за столик.

— Так на чем мы… — она изумленно примолкла.

Рядом со столиком выросла спецагент Симмонс.

Сильвия увидела, что Кристин Палмер смотрит на Симмонс, затем повернулась к улице и заметила двух федералов в голубых кепках и куртках с надписью ФБР. Они направлялись к кафе.

Они сделали неверный шаг, подумала Сильвия.

Палмер перевела взгляд на Сильвию. На ее лице отразились одновременно разочарование и триумф, в глазах таилось нечто более глубокое, но она ни в малейшей степени не удивилась. И не испугалась.

— Нет, — прошептала Сильвия, — это ошибка…

Палмер подняла руки, протянула их вперед ладонями вверх.

Но спецагент Симмонс уже стояла рядом с Кристин Палмер, полная решимости сохранить улику. Спокойная, серьезная, собранная, она сказала:

— ФБР. Положите руки на стол, доктор Палмер.

22

За доставку Кристин Палмер в кабинет федерального маршала в здании окружного суда Альбукерка отвечало ФБР. Джеффа Хесса, старшего спецагента, назначили главным по допросам, он должен был сделать все, чтобы Палмер не ускользнула от суда. Сильвия и Свитхарт наблюдали за допросом с помощью видеокамеры.

В Тесуке спецагент Хупай, Свитхарт и Сильвия на пару миль отстали от машины с Палмер.

Хупай сиял — они поймали Палмер, черт возьми. Он был уверен в своей правоте.

— Отдышитесь, — подбадривал он Сильвию, снимая подслушивающее устройство с ее груди.

Она стояла перед фургоном, спиной к площади, и ругалась, пока он осторожно отклеивал пластырь.

— Боже мой, вы меня запаковали, как почтовую посылку. — Она потерла оставшиеся красные следы. — У меня все тело зудит.

— Аллергия бывает у многих, — успокаивал ее агент. На грубоватом смуглом лице улыбка казалась белоснежной.

— На пластырь или на микрофоны? — криво усмехнулась Сильвия.

Она пыталась сделать вид, что дело прошло удачно. Но в душе росла тревога. И сам план, и арест — все неправильно.

— Закончили? Спасибо, Хупай. — Она натянула хлопковую рубашку и расправила плечи. Послышался голос Свитхарта — сам с собой, что ли, разговаривает? Она повернулась и увидела, что он стоит шагах в десяти от фургона.

— Проводи меня до моей машины, — сказала она, подходя к нему.

К ее великому облегчению, Свитхарт согласился и взял ее под руку. Он шел молча, погруженный в свои мысли, Сильвия тоже думала о своем. Она была благодарна за это молчание — можно перебрать в памяти случившееся. Если даже это грубая попытка отравления, арест прошел неожиданно спокойно: Кристин Палмер подчинилась и, что удивительно, не сопротивлялась.

Сильвия не могла отделаться от неприятного чувства, что все пошло наперекосяк. Она знала, что Свитхарт тоже это чувствует, поняла по его поведению, по сумрачному молчанию.

— Палмер только этого и ждала, — сказала Сильвия, озвучивая свои мысли, — мы сыграли по ее правилам.

— Главное, что улика через несколько часов будет в Вирджинии. Завтра получим предварительные результаты и используем их против Палмер. — Свитхарт пробормотал еще что-то, вроде гохэй. Не отвечая на вопросительный взгляд Сильвии, он добавил: — Хорошо это или плохо, но теперь расследование ведется в открытую.

Они дошли до парковки на северной стороне рыночной площади. Он подождал, пока Сильвия достанет из кармана ключи от машины.

— Будешь ее допрашивать? — спросила она.

— Допрашивать? — переспросил он странно бесцветным голосом.

Свитхарт оставался в тени во время ареста. Незачем раскрывать его участие — наоборот, им на руку, когда подозреваемый не знает о том, что следователей консультирует психолог.

Он, казалось, вынырнул из транса.

— Нет, до тех пор, пока следователи не зайдут в тупик.

Сильвия кивнула. Ей показалось, что на его лице отразилась странная смесь эмоций — раздражение, нетерпение, тревога и отстраненность. Свитхарт словно отсутствовал, и это беспокоило Сильвию. Она резко спросила:

— Как считаешь, Палмер расколется или нет?

Он ответил не сразу, и у нее возникло мрачное предчувствие. Она пожала плечами, словно пытаясь отбросить меланхолию, и произнесла:

— У нее лучшие адвокаты и прекрасный имидж Вспомни о Хэтфилле — адвокаты, газетная шумиха. Сейчас все завертится, мы сыграли ей на руку. — Подступила тошнота, и Сильвия дрожащими руками открыла дверцу.

Через широкое мускулистое плечо Свитхарта она видела, как на другой стороне улицы спецагент Хупай садится в фургон. Дверца захлопнулась. Сильвия слегка вздрогнула.

— Нам пришлось арестовать ее, — сказал Свитхарт.

Но это его не радовало. Казалось, он раскаивается, а это довольно странно.

— Прости, что втянул тебя, — тихо произнес он.

— Ты не втягивал, — она покачала головой и слабо улыбнулась. — Я знала, на что иду. И к тому же Цель уже в тюрьме. Работа сделана, по крайней мере на данный момент. — Сильвия подумала, что надо позвонить Мэтту, сказать, что у нее все хорошо.

Но чувствовала она себя плохо. Кружилась голова.

Сильвия заставила себя поехать за фургоном наблюдения, где сидели Свитхарт и Хупай. Шестьдесят миль до здания суда в Альбукерке. Привычная дорога показалась длинной и утомительной. Сильвия не могла расслабиться. Она то отставала от фургона, то набирала скорость, выжимая почти сто миль.

Когда они добрались до Альбукерка, пришлось повернуть в объезд — из-за дорожных работ шоссе оказалось перегружено. Новые постройки между штатами требовали строительства дополнительных дорог. Красные конусы и сигнальщики ухудшили и без того скверное настроение. Равно как погода — теплый и туманный городской воздух, пыльный юго-западный ветер.

Здание суда находилось в центре деловой части города. Кабинет федерального маршала располагался на втором этаже.

В соседней комнате Свитхарт и Хупай уже сидели перед монитором, на экран которого транслировалось происходящее в кабинете федерального маршала. Палмер посадили напротив агентов Хесса и Симмонс. Никаких столов, ярких ламп, никакого допроса с пристрастием.

Свитхарт сжал руку Сильвии.

— Тебе следует кое-что знать. — Его зрачки казались крошечными темными точками под полуприкрытыми веками. — Она отказалась от адвоката. Говорит, что ей нечего скрывать.

Первый раунд допроса длился два часа. Палмер оставалась спокойной и собранной, казалось, ее просто утомила сама процедура. Она отрицала, что пыталась кого-либо отравить. Агенты упорствовали.

— Мы записали вас на камеру, Кристин, — сказал Хесс. — Вы подсыпали что-то ей в стакан.

Кристин Палмер с улыбкой посмотрела на спецагента.

— Неужели?

— Что было в пакете?

— Гомеопатия и рвотный орех, Nux vomica. Попробуйте, отлично помогает при расстройстве желудка, головных болях, тошноте.

Она снова улыбнулась, ее взгляд остановился на одной из видеокамер.

— Пригласите доктора Стрэйндж. Я хотела бы услышать это от нее — неужели она такой параноик, что верит, будто я пыталась отравить ее гомеопатическим лекарством? Она должна все правильно понять.

Сильвия придвинулась ближе к монитору. Тихий звук отдавался слабым эхом. Ее собственное призрачное отражение накладывалось на лицо Палмер — точно Сильвия привидение, бесплотный дух.

— Никто не собирается устраивать вам очную ставку, — успокоил Свитхарт.

Сильвия отвернулась от монитора и посмотрела на него. Она знала, что тоже участвует в допросе — она должна сосредоточиться на телодвижениях Палмер, манере говорить, должна попытаться найти к ней подход, способы воздействия. Но все это казалось теперь бессмысленным. Сильвия чувствовала, что они уже проиграли. Внезапно накатила волна раздражения.

— Я лучше пойду. — Она схватила сумку и бросилась к двери. — Я ничем не смогу помочь.

Оторвавшись от монитора, Свитхарт последовал за ней.

— Давай выйдем на улицу, — сказал он, — подышим воздухом.

— Оставайся тут… — начала она.

— Нет. Где ты припарковалась?

Он провел ее к заднему выходу, где находились камеры с арестованными. В коридоре пахло алкоголем и мочой, двое полицейских вели молодого татуированного парня в оранжевом комбинезоне. Заключенный шел, низко опустив голову, с трудом волоча ноги, закованные в цепи.

Выйдя на улицу, Сильвия постояла на бетонной дорожке, нагретой поздним осенним солнцем. Невыносимо яркий свет. Она почувствовала, как Свитхарт обнял ее за плечи, откуда-то издалека услышала его голос. Он спрашивал, как она себя чувствует.

Все хорошо. Но язык одеревенел, он не желал произносить эту ложь.

— В конце концов мы прокололись. — Сильвия тряхнула головой. — Палмер воспринимает все это как шутку, и она совершенно права.

— Я попрошу кого-нибудь отвезти тебя домой.

— Нет. На воздухе стало получше. Я просто перенапряглась и расстроилась. И разочаровалась, но теперь это уже неважно. Тебе лучше вернуться, постарайся сделать все, чтобы она не выкрутилась.

На его лице отразилась тревога, он разрывался между желанием убедиться, что она в безопасности, и необходимостью следить за допросом. Ей стало лучше, словно источник страха остался в здании суда.

— Что они теперь будут с ней делать?

— Возможно, продержат до понедельника, хотя судье это не понравится. К тому времени нам пришлют предварительные результаты экспертизы. Даже если у нас не будет весомых доказательств, самый лучший адвокат не сможет вытащить ее отсюда раньше понедельника. Где они найдут судью, который оторвался бы от гольфа на выходных?

Сильвия прикрыла глаза руками.

— Анализ ничего не покажет. Мы с тобой это знаем. — Она закусила губу. — Когда федералы появились… — она замолчала, подыскивая слова, — Палмер выглядела довольной.

— Ребята все равно попробуют, — сказал Свитхарт. — Они знают свое дело.

— Верно. Как и Палмер. — Сильвия смотрела на восток, на горы Сандиа. Солнце освещало выщербленные вершины. — Я постараюсь вернуться вечером.

— Нет, — он уже повернулся к дверям. — Ты свою работу выполнила. Даже перевыполнила. Ты помогла мне создать профиль. Благодаря тебе у нас появилась возможность. Теперь моя очередь действовать.

Остаток дня прошел как в тумане.

Когда Сильвия подъехала к дому, то увидела машину Мэтта. Он собирался на последнюю встречу в Лас-Крусес.

Посмотрев на невесту, он произнес:

— Я все отменю.

Но она убедила его поехать.

— Я сейчас съем тарелку супа и лягу спать.

— Ты никак не отойдешь после Лондона.

Не только, подумала она. Хорошо бы проспать целую неделю, это дело совершенно вымотало меня. Как и в тот раз, дело Райкера.

Было почти десять вечера, когда позвонил Свитхарт.

— Палмер все еще под арестом, она придерживается своей версии.

В воскресенье Сильвия проснулась с сильнейшей мигренью.

Она не вышла на утреннюю пробежку. Собаки страдальчески посмотрели на нее, но голова настолько болела, что ей даже стыдно не стало.

Она посмотрела на еду в буфете и закрыла дверцу. Обожгла себе рот горячим кофе. Ожог никак не проходил. От одной мысли о еде мутило.

На автоответчике оказалось несколько сообщений. Рози хотела узнать, когда лучше арендовать столы и стулья — в пятницу или субботу, какие скатерти лучше — льняные или кружевные, и не забыла ли она забрать кольца? Мэтт звонил несколько раз, просил позвонить, он очень беспокоился. Кратко просил перезвонить Свитхарт.

Сильвия не стала никому отвечать.

Вместо этого позвонила врачу, попросила выписать рецепт на таблетки от мигрени, взяла сумочку и поехала в аптеку. На пороге аптеки головная боль отдавалась даже в животе. «Аура» перед глазами сияла гораздо ярче обычного.

Она поехала домой. Хотела заехать в супермаркет за фруктами, молоком и хлебом, но боль становилась все сильнее. Через пару миль шея онемела, в пальцах кололо. Жуткое ощущение.

Все в порядке, я просто немного простудилась.

Она почти поверила в это, пока не доехала до перекрестка. Впереди мигал желтым светом светофор. Изображение раздвоилось, затем расстроилось. Она перевела взгляд на свои ноги.

Тормози, тормози.

Но тело не слушалось, и Сильвия проехала на красный свет. На трех встречных полосах резко затормозили машины. Один автомобиль дернулся влево, чтобы не врезаться. Раздались гудки.

Сильвия нажала на газ.

Сухость во рту, тошнота, рвота, понос — все это легко объясняется безо всяких экзотических нейротоксинов. Грипп ходит по округе, отсюда проблемы с желудком, кишечником, головные боли, повышенная чувствительность к свету и звуку.

Сильвия всматривалась в дорогу — мир покрылся серой пылью, тонкой паутиной. Она поморгала, сняла солнцезащитные очки, протерла стекла.

Водитель позади нее засигналил. Она увидела, что стрелка спидометра замерла на отметке пятнадцать миль в час.

Казалось, ее уносит из машины, с дороги.

Дезориентация, бред, чувство парения, отделения от телесной оболочки.

Тут она внезапно вернулась в тело.

Мир двигался со скоростью тысяча миль в минуту. Она охнула, вцепилась в руль, нога давила на акселератор. Мимо проносились дорожные знаки и указатели — она ехала так быстро, что не узнавала мест и улиц, по которым ездила несчетное количество раз.

То же самое происходило с другими.

Но мысль испарилась, прежде чем она успела понять, что это значит.

Пульс участился, потом замедлился. Сильвия глубоко вздохнула, пытаясь не обращать внимания на колотящееся сердце — оно билось так сильно, что каждый удар причинял боль.

Мир снова изменился, снова стал нормальным.

Если это яд, то скоро наступит паралич, я не смогу дышать.

Она посмотрела на дорогу впереди. Как раз вовремя. Сбросив скорость, притормозила и успешно вписалась в поворот. Она почувствовала огромное облегчение, что снова стала собой, и даже заплакала.

— Все нормально, все нормально, — шептала она. Посмотрелась в зеркало заднего обзора и обругала себя: вот дурочка, напугалась до полусмерти.

Сильвия не спеша проехала мимо соседских домов в Ла-Синегилья.

Повернув на разбитую дорогу к дому, машина смяла ограду загона для скота. Сильвия пыталась сделать вдох, но легкие, казалось, не могли расшириться.

Черные зрачки растеклись, как пролитые чернила, затемняя радужку.

Чернота накрыла весь мир.

Сильвия начала безудержно смеяться — это показалось ей странным, но остановиться она не могла. Голова откинулась на сиденье.

Накатывали сокрушительные волны ослепительного света, оглушающих звуков, мучительных телесных ощущений. И все снова повторялось, только замедленно.

Мечта физика — плотная материя, в которой нет сопротивления, жидкость, которая становится твердым телом.

Донеслись какие-то голоса. Сильвия подумала, что вокруг люди, хотела позвать на помощь. Но сил не хватило, и она сдалась. Затем поняла, что голоса звучат у нее в голове.

Ремень безопасности удерживал ее. Частично удалось освободиться, нажать на какой-то рычаг — и она упала. Все исчезло, кроме голосов.

Краем сознания она понимала, что сходит с ума.

Попыталась позвать на помощь, но в следующий миг осознание полной тщетности этих попыток наполнило ее таким ужасом, какого она не испытывала никогда в жизни.

К счастью, черная дыра забвения наяву тоже миновала.

Внезапно она обнаружила, что ползет по неровному каменистому полю. Ярко светили звезды, вдали сверкали огни города. Она дрожала от холода, но мускулы у нее горели. Мучительная боль.

Прошел день.

Неистовая деятельность сменилась полным параличом.

Она лежала, вцепившись в землю, затерянная где-то в мире, неспособная пошевелиться, голова кружилась от вращения Земли. Мысли пролетали, будто ночные птицы. Некоторые из них задержались, и она подумала: Это ядовитый мир. Я коснулась яда. Никто не сможет выжить на этой планете.

Наконец она закрыла глаза, готовая отдаться в холодные руки смерти.

Она всегда знала, как это будет — как падение с моста, как полет. Этого не должно случиться, не со мной, не сейчас, я не готова.

Но это ощущение ей знакомо, она представляла себе его уже много раз. Только печаль казалась невыносимой. Ей так недоставало их всех, людей, которых она любит, ребенка, которого у нее никогда не будет. Горько и грустно.

Не дай мне умереть в одиночестве.

Но освобождение оказалось намного легче, чем она себе представляла.