В Гуляй-Поле я плыл королем: катер был готов еще к вечеру, его подлатали, даже бронелист попытались приладить на место, но потом отказались от этой идеи. Зато заново покрасили верх быстросохнущей краской и чуть-чуть нарастили борта с помощью досок и гвоздей, варварским способом. Это было нужно в первую очередь для того, чтобы катер не расстреляли те, от кого так улепетывал Слива. Конечно, такие детские уловки никого обмануть не могли, но я был уверен, что главного мы добьемся - нас не расстреляют, не спросив имени-отчества. А уж дальше, если будут выяснять, откуда катер, то монахи от нового ректора, тьфу ты, предводителя бандитов, могут и премию потребовать. За Сливу.

       На катере установили весла, и с рассветом Александр сел "впередсмотрящим", я уселся рядом с ним, немедленно задрав ноги на обшивку, Тихон сел на заднюю баночку, а вот Паисий оттолкнул нас с берега, да остался в монастыре на хозяйстве. Александр ловко управлялся со своим веслом, я смотрел на лениво пробегающие лесистые берега Свены, даже не делая вид, что готовлюсь к отражению возможной атаки, Тихон же, несмотря на свой болезненный вид, ворочал тяжеленным рулевым веслом, как заправский речник. Парус решили не поднимать, мачта все равно была самодельной, а сам парус не заслуживал и рядом лежать с лоскутным одеялом. Пошит он был самолично мной из той самой надоедливой плащ-палатки, всякой ветоши и моей подпорченной нательной рубахи, и, если честно, я был только рад тому, что парни постеснялись его ставить. Белеет, понимаешь, парус одинокий...

       ***

       Переход по Свене был недолгим. Плыли по течению всего-то часа три с половиной, до впадения ее в Велагу. Тихон держал катер прямо посередине течения, и я совершенно не почувствовал, что мы перешли из одной реки в другую. Но ноги с борта убрал и стал более внимательно смотреть по сторонам, потому что, в отличие от Свены, к Велаге вело большое количество проток, а в разросшемся камыше между ними можно было спрятать всю ярославскую конницу и всю ярославскую рать. Еще через два часа мы подошли к бую, который информировал лодки, спускающиеся по течению, что впереди нас ждет Гуляй-Поле. Дальше буи стали попадаться едва ли не через каждые двести метров. Прихотливые отмели у Велаги, весьма прихотливые...

       Швартовка на пассажирском причале Гуляй-поля произошла буднично, как будто в самом обыкновенном порту любого из Новых княжеств. Шустрый друэгар, закреплявший конец, что-то втолковывал монахам, Александр, лихо сбив на затылок свой колпачок, именуемый скуфейкой, начал даже торговаться, а я уже выскочил на причал и, махнув на прощанье скитникам, пошел по пристани, во все глаза рассматривая этот город-республику, где воплощалось правило "Анархия - мать порядка".

       Конечно, попрощаться с монахами можно было бы и сердечнее, но мы заранее договорились, что никаких соплей не будет - мало ли кто наблюдает за катером. Скорее всего, мы переосторожничали: вряд ли Слива позволял кому-нибудь даже один взгляд бросить на катер, который должен был, в случае чего, спасти его шкуру.

       Каблуки моих сапог выбивали по деревянной пристани бойкую дробь, я любовался на огромные хаус-боты, вальяжно стоящие у причала, который иначе чем "золотой милей" нельзя было назвать.

       - Корнеев! Корнеев! Петр Андреевич! - позвали меня с террасы одного из домов, пардон, с верхней палубы хаус-бота.

       Что мне стоило не побежать, а спокойно оглянуться, не знает никто.

       "Неужели так быстро поймали?" - этот вопрос чуть не заставил меня рвануть со всех ног вдоль причала. Но, к счастью, удалось узнать голос.

       Выпускники, бывшие студенты и слушатели Тверской Академии встречаются порой в самых неожиданных местах. С палубы мне весело махал один из дворянских недорослей, которого рассудительный папаша некогда засунул в Тверскую Академию, заплатив, конечно, кругленькую сумму.

       Когда ректор Академии едет к Великому Князю выклянчивать очередной грант на самонужнейшие исследования, я лишь удивляюсь его способности лицемерить. Денег у Академии довольно. "Платные" места, в отличие от "бюджетных", с удовольствием занимают отпрыски аристократических аборигенских родов, у них и программа чуть отличается, и спецкурсы свои. Все студенты на "Тактику малых групп", например, ходят, а аборигены-"платники" на другие спецкурсы, под них разработанные. Спецкурс по поэтическому искусству, который я и вел, как раз для аборигенов был в свое время состряпан. Потому что истинный аристократ может не уметь читать и писать, но обязан уметь сопрягать слова в поэтические созвучия.

       Впрочем, многие из "бюджетников", то есть "пришлые" с удовольствием посещали мой спецкурс, пока люди из номерного отдела Академии не обратили внимание на этот прискорбный факт и не решили, что идеологическое воздействие на неокрепшие умы аборигенских дворян и студентов из пришлых нужно поручить более проверенным товарищам. Проваренным в чистках, как соль. Чтобы, выйдя из стен Академии, выпускники проводили "политику партии". Это было разумно, и это был закат моей карьеры. Не найди наши "агенты" повод выкинуть меня из Академии раньше окончания срока действия договора, дождались бы конца учебного года и просто не стали бы договорчик продлевать. Ненавижу!

       Вар-Эймин, вот фамилия этого дворянина. Рыцарь. Из богатеньких.

       - Рад приветствовать, блистательный рыцарь!- я изобразил нечто вроде глумливого поклона, обмахивая ноги несуществующей шляпой, и бывший студиоз с удовольствием поддержал мой высокопарный тон.

       - И я вас, о высокоумный толкователь древних текстов! - и ржет, как лошадь. - Какой вид у вас воинственный...- Рейнс указал на чехол с СВД, небрежно повешенный на плечо, но его замечание, конечно, касалось и того, что никаких носильных вещей у меня с собой не было. Зубная щетка, выделенная мне из стратегических запасов "отца" Паисия, помочь в этом, увы, не могла.

       - Что ты, какой из меня воитель? - рассмеялся я, - Вот в библиотекари бы пошел с удовольствием.

       Мой ответ тоже был с двойным дном. Когда Рейнс учился, его папаша попросил меня за небольшую мзду составить сыну библиотеку. Слово за слово, я предложил вкладывать деньги в старинные фолианты. После нескольких довольно удачных операций удалось подобрать очень неплохую библиотечку, да и выгадать чуток на книжном обмене. Я даже предпринял попытку восстановить несколько утраченных старинных текстов, исходя из кусочков рукописей, черновиков и прочего хлама, спешно скупаемого Реймсом и его многочисленной родней где угодно, даже у старьевщиков, предлагающих бумагу для растопки, после чего Вар-Эймины преисполнились ко мне иррациональным уважением. Через некоторое время, когда мы уже стали считать себя специалистами в вопросах торговли книжными раритетами, выяснился факт, поставивший нас в тупик. Кто-то начал без разбору скупать древневилларские тексты, посвященные магическим ритуалам. На коротком совещании я высказал предположение, что дело не обходится без спецслужб, и предложил придержать имеющиеся в наличии тексты, предназначенные для обмена и продажи, чтобы получить большую цену. Самое время узнать, как дела на "букинистическом" фронте.

       - Зайдете, Петр Андреевич? - Реймс, кажется, уверился из моего ответа, что проблем со мной не будет. Мне б его уверенность...

       А чего б не зайти, зайду. Высоченный, грузный и какой-то рыхлый охранник-абориген с СКС-ом при сходнях держал морду кирпичом и не соизволил даже шевельнуться, когда я подошел к нему вплотную, так что мне пришлось протискиваться мимо него боком. А я не гордый, я повернулся и попытался просочиться мимо этого героя. Как всегда, в самый неподходящий момент ремень чехла винтовки соскочил с моего не такого уж и широкого плеча, и я втянул в голову в плечи, представляя, как приклад грохнет о доски палубы. Не выношу резких звуков! Странно, но звук был совсем не громким, как будто винтовка свалилась на что-то мягкое, а охранник почему-то выругался и заглянул себе в ноги. Пузо слегка мешало парняге, поэтому он слегка качнулся вперед, а я как раз рывком подхватывал винтовку, упавшую бедолаге точнехонько на сапог. И, какая жалость, ствол винтовки слегка боднул охранника в глаз. Вот незадача, хорошо хоть винтовка в чехле была! Так что если и будет фингал, то маленький, незаметненький. И нечего смотреть так злобно, ничего страшного не случилось...

       - Ой, простите, пожалуйста, - равнодушно бросил я охраннику, улыбаясь веселящемуся Реймсу. Черноволосый и светлоглазый молодой дворянин из маленького баронства близ Астрахани располагал к себе широкой улыбкой и выверенными жестами потомственного правителя. Черный свитер военного образца, из-под которого высовывался ворот белоснежной рубахи, был украшен бронзовым с бело-синей эмалью "поплавком" выпускника Тверской Академии. В отличие от Виталиной платины, равно и всех прочих драгметаллов, бронза означала, что выпускник отнюдь не маг. Ну и что? И без магических способностей некоторые очень неплохо живут... Вон какой хаус-бот имеют... И самое обидное, безработного препода юнгой не возьмет, постесняется...

       - Ну как вы, Петр Андреевич? - Рейнсу действительно было приятно меня видеть, хотя мой вид не мог не вызывать у него вопросов. - Развлечься сюда? Все там же, в Академии, служите?

       - Спасибо, неплохо, почти, ушел, - все-таки ответил я, да еще и последовательно, на град вопросов, которыми рыцарь забросал меня, продемонстрировав полное нежелание слышать ответы. Поразительно, студентов каждый год Академия выпускает, судьбы их и деяния неудобосказуемы бывают, но каждая сволочь, протиравшая штаны в "поточках" Академии и на ее "сачках", искренне считает, что преподаватели должны оставаться все там же на тех же местах, желательно с тем же выражением лица, как привязанные. Поэтому мой ответ о том, что я "ушел" из Академии, должен пойти мне не в плюс, а в минус, если я что-нибудь понимаю в людях.

       - Время ланча! Чайку попьете со мной? Заодно и поговорим? - предложил Реймс, и я энергично закивал головой. Еще бы!

       ***

       Горячий душ, чистое белье, белоснежная скатерть, серебряный чайный набор вкупе с тончайшим "ломоносовским" фарфором, горячие булочки, масло, сыр, несколько сортов джема, ветчина, что еще нужно от жизни! Улыбчивая девчушка, черноглазая и черноволосая, с длиннющей косой и голым мускулистым животом, в широчайших шароварах, подчеркивающих ее тонкую талию, накрыла на стол и осталась в комнате, выжидательно глядя на Реймса. И плечи у нее, гм, плечи... Я бы махнулся не глядя. Телохранительница из мараниек, что ж, неплохой выбор. Довольно симпатичная, надо признать. Маранийки, они ведь почему ценятся? Потому что прекрасные телохранители, обученные сражаться с людьми, нелюдью, нечистью, чудищами всякими и тэ-дэ? Не только за это! Они ценятся, потому что их кодекс предписывает выполнять все пожелания нанимателя. Все-все-все! И поэтому они довольно популярны у состоятельных мужчин... Я бы не взял такую, голенастая очень, что шароварами и прикрывает. Понятно, при ее-то профессии... С другой стороны, денег нет. Были бы деньги, может, мне бы голенастые нравились? Философский вопрос, на засыпку...

       - При ней будем говорить? - мне-то сказать нечего, а вот ты не боишься секретами при телохранительнице делиться? Хотя какие тут секреты?

       - А чего, при ней вполне безопасно, вы же знаете... Не курит, не пьет, матом не ругается, еще и крестиком вышивает, - Реймсу, похоже, было приятно нахваливать девчонку.

       - Крестиком? - оживился я, - а свитер зашить может?

       - Да запросто, - уверенно ответил дворянин, - да выбросите его, я вам новый организую...

       - Не-ет,- протянул я, - этот мне дорог как память! Посмотри-ка, милая, я его, конечно, зашил, но вообще-то я больше по парусам специализируюсь... А тут надо петли подтягивать, работа тонкая, математическая...

       ***

       - Так вот, книги все еще в цене, но службы Новых княжеств, пожалуй, не при чем...- заверил меня Реймс, после того, как приказал своей ... зашить мой свитер. На мою просьбу девчонка даже не прореагировала, - Это они в начале Эпохи Переноса зверствовали, рыскали, тащили все, не разбирая. Потом поняли, что обучение магии по учебникам не слишком продуктивно, и просто наняли всех серьезных колдунов, включая Бэраха и Ас-Пайтора. Так что сейчас суетиться им ни к чему. Все схвачено. Есть вариант, что книги собирает новый игрок, если появление такого вообще возможно. Мы навели справки. Ни в промышленности, ни в армиях, ни на рынке вооружений ничего такого, если, конечно, не считать войну тверичей против эльфов Закатной Пущи и прочие заварушки.

       - А если считать? - мрачно буркнул я, крайне раздосадованный тем, что моя догадка оказалась ложной. Понятно, я был озлоблен на наших "академических" агентов, вот и решил, что "контора" виновата. А надо было подумать сначала...

       - А если считать, то в Тверском княжестве что-то нехорошее делается, - нахмурился Реймс. - Восстания сипаев, многие местные присоединяются. Все кипит, все бурлит...

       Меньше всего на свете меня интересуют сипаи и их восстания. Ради чего они восстают? Ради повышения жалования?

       - Кто такой Ашмаи, знаешь?

       Реймс беспомощно пожал плечами, и я просветил его:

       - Чую, селезенкой чую, что это имечко мы еще встретим, когда разговор зайдет о новом игроке...

       ***

       Устроившись со всем возможным комфортом в роскошной гостевой каюте на хаус-боте Реймса, даже отдохнув полчасика, я решил прогуляться по городу. Вот припрячу здесь, в каюте, смарагды и пойду. Ладно, один возьму, на счастье... Коробочку из-под "Крема" по здравом размышлении решил не прятать, а взять с собой - в Гуляй-поле запрещенных наркотиков нет, так что буду я в этом городе самым-пресамым добропорядочным гражданином... Зайду куда-нибудь в кабак, музычку послушаю, на девок поглазею. Выпью по маленькой, развеюсь... Семен перед тем, как скинуть меня со стены Арсайлского замка, все же шепнул мне адресок некого кабачка в Гуляй-Поле... Вот туда и зайду...

       Улицы города мне не понравились. Цитадель разврата и порока почему-то не захотела поворачиваться ко мне своей парадной стороной. Пыльно, людно, или пыльно и безлюдно - зависит от того, по какой улице пойдешь. И в таких "перепадах" есть что-то неприятное. И детей нет на улицах. Вот ни одного... Искусственный город, иначе не скажешь. Очень много нищих и калек, сидящих на обочинах дорог, перекрестках улиц и просто привалившись к чьему-нибудь забору. Все возможные виды жалостливых поз, трясущиеся руки и подбородки, мутные взгляды, язвы, струпья, лохмотья...

       Нет, я, конечно, понимаю, что в Великоречье много калек: и войны случаются, и вооруженные конфликты масштабами поменьше, и бандитов куча, и от нежити с нечистью многие страдают, да и от хищников, но чтобы столько и вот так напоказ... Почти все нищие были или пьяны или под кайфом, что придавало им неуместно возбужденно-агрессивный или совсем уж бесстрастный вид каменных статуй. Горгулий этаких. Центр города, то есть улицы, ближайшие к пристани, еще ничего, в том смысле, что нищие все куда-то подевались. Здания... Кабаре на казино сидит да гостиницами погоняет. Вышибал полно, много частных охранников, много заборов с "колючкой" поверху, с насупленными вертухаями у ворот, и вообще, вид у большинства прохожих такой, что чисто рефлекторно за револьвер хватаешься. Знал бы заранее, обязательно бы подписал ту петицию ярославскому князю о "скорейшем уничтожении рассадника", что у Волобуева лежала. Мой свитер, кстати, вычищенный с помощью какого-то полезного амулета и починенный телохранительницей Реймса, невозможно было заподозрить в том, что он побывал в драке. Очень респектабельный свитер... И очень помогает, как оказалось, в таких вот местах. Несколько мутных личностей, заступивших мне дорогу в одном тупичке, куда я свернул исключительно от незнания местной географии, посмотрели, как им подмигнул крестик из магически обработанной нити, и рассосались куда-то, решив не связываться. Странно, я бы щеголя в такой "шмотке" не пропустил. Или дело в моих ушах? И усах? Я уж на гранате усики разогнул... Как разогнул, так и загну... И в переулки больше заходить не буду, от греха.

       ***

       Вот, кстати, кабак, тот самый, по внешнему виду не из дешевых... Чинно пройдя мимо вышибалы, подмигнул бармену, назвал Семена, упомянув для верности и Тимохина... И только потом сообразил, что сам Тимохин вряд ли знаком с этим аборигеном, стоящим за барной стойкой. А что теперь сделаешь? Теперь уж ничего... Я кратко изложил насторожившемуся "шпиону" свою просьбу свести меня с теми, кто объяснит мне происхождение "Крема". В ответ получил исполненный подозрения взгляд да проговоренный быстрым шепотком другой адрес. Тоже кабака, между прочим. Что ж, сходим, чего б не сходить. Заказал кружечку темного царицынского пива, чтобы выпить прямо у стойки. Не выбегать же немедленно, привлекая всеобщее внимание! Во я какой конспиратор! Присел на высокий вращающийся стульчик, оглядел зал кабака.

       Да-а! это хороший кабак, дорогой. Не надо бы мне здесь зависать, да и пить не надо, совсем не надо... Надо допить кружечку до половины, повернуться и выйти. Пойти погулять, воздухом подышать...

       - Петя? - вопрос был задан знакомым мужским голосом, острая игла застарелой боли кольнула над правым ухом, пробежала холодной струйкой пота по позвоночнику, заставив стиснуть зубы, в памяти всплыло смеющееся лицо с такими же, как у меня, острыми ушами и светло-русыми, но не белыми, как у всех эльфов, волосами. Затолкав себе обратно в глотку то ли крик, то ли стон, я обернулся к бывшему жениху своей погибшей сестры. Улыбка вышла слегка кривоватой, но, надеюсь, искренней. Обнялись. Просто день встреч какой-то.

       - Ишь, как вырядился, не узнать тебя! Богатым будешь! - колдун внимательно, чуть ли не с профессиональным интересом оглядел меня.

       - Твоими устами! Здравствуй! Те! - он был не один, впрочем, как всегда. - Вот так встреча! Ну, как ты? - спросил я, хотя и сам прекрасно видел: Пантелей нежно улыбался молодой светловолосой женщине, рядом с которой постоянно находился кто-то из охраны - пару рослых пареньков из пришлых невозможно было идентифицировать как-то иначе. Уж больно повадки характерные...

       - Женился вот... Знакомься, Петя... Настенька! Это Петя Корнеев, самый глупый полуэльф Великоречья. Остальные как-то крутятся, деньги зарабатывают, а он виршеплетству недорослей из аборигенов учит. Из тех, что в рыцарей не наигрались.

       - Учил... - поправил я Пантелея, - Приятно познакомиться, Анастасия! Прекрасно выглядите! Поздравляю с замужеством! И ты неплохо выглядишь, Пантелей! Рад за тебя!

       Анастасия вежливо поулыбалась мне, махнула рукой со здоровенным браслетом замысловатой формы, и отошла вместе с охраной к зарезервированному столику. Хозяин заведения бежал впереди, услужливо показывая путь и кланяясь...

       - Ты вот что-то осунулся, случилось что, Петя? - Пантелей был, как всегда, внимателен, он этим отличался. - Раньше все скакал...

       - Бывший студент мой, сволочь, во сне все приходит, - свалить все на Виталю, да и точка.

       - Во сне?

       - Приходит мерзавец такой, всякие гнусности предлагает...

       - Ко мне иногда тоже... приходит... - Пантелей зябко поежился, совершенно непроизвольно, - черная такая, смотрит жалобно... скулит...

       - Демоница? - скулящая демоница, надо же! Пантелей - колдун сильный, и меня не удивляет, что у него демоны скулят. Как бы боги не заскулили.

       - Собака... маленькая такая шавка, хвост бубликом. Вроде сижу я в доме, за окном дождь, а она подвывает за дверью...

       Да, непросто все. На каждого Ерёму свои погоны. Или прогоны? Нет, как-то по-другому поговорка звучит. Короче, Пантелей тоже в борении. И если он дверку откроет...

       - Ты дверку-то не открывай, на всякий пожарный... - посоветовать Пантелею мне нечего, разве что... - и вот что, Пантелей, ты не пожалей времени, проконсультируйся с христианами. Слышал про таких?

       Пантелей только плечом повел. По лицу его прочитать ничего нельзя было, но я нутром чувствовал, что словам моим он особого значения не придал. Что ж, мое дело прокукарекать, а там...

       - А что ты врал, что я самый глупый полуэльф? Ты где умных-то нашел?

       - Да была история,- хмыкнул Пантелей,- тут же, в Гуляйполе, недавно совсем, в частном игорном доме один полуэльф в карты играл, причем ставил на кон магические амулеты. Редкие, дорогие, старинные и очень, очень опасные. Бхут-арир, например. И заметь, все время проигрывал... Вот это умный полуэльф!

       - С чего это он умный? - я никак не мог взять в толк, чем это проигравшийся в карты лох заслужил право называться умным. Да и название амулета слышал в первый раз.

       - С того, что не успел я там появиться, как он смотал удочки. Так и ушел, с концами...

       - И мне пора уже... - было очевидно, что приглашать за свой столик Пантелей меня не будет. Да и знакомство у меня с ним не то чтобы близкое. Все-таки он на сестре хотел жениться, а прочие родственники, то есть Петр Корнеев, имели только призрачный шанс пожрать салатиков на свадьбе, да выпить на халяву. Общаться ближе Пантелей никогда не изъявлял желания. Глупая смерть сестры нас сблизила, но ненадолго. У меня своя жизнь, у него - своя. И она на месте не стоит. Вот и светловолосая колдунья с кольцом Мирои, покровительницы браков, на пальце - прямое этому подтверждение.

       ***

       - Рассказывай, во что вляпался... хотя нет, не рассказывай, глупости опять какие-нибудь, вроде алиментов... - Пантелей все же пригласил меня за свой столик, где уже расположилась его молодая жена. Охранники заняли второй, поблизости.

       Сидя за столиком с Пантелеем и Анастасией, я подивился про себя на охранников колдуна. Вроде люди как люди, симпатичные даже парни, подтянутые, а мне в их присутствии не по себе становится. Ощущение, что смертью от них пахнет... Жизни в их глазах не вижу, даром что отбивные трескают так, что за ушами трещит... И икрой заедают... А икорки, кстати, я давненько не ел... Так вот сделаю: я густо намазал бутерброд осетровой икрой, перевернул его в ладони и начал намазывать таким же слоем икры обратную сторону. Тут главное, чтобы масло хорошим было - иначе икра, та, что снизу, упасть может. А за это в правильных компаниях дают в ухо без разговоров.

       А вообще, зря я сделал, что принял приглашение Пантелея. Тот из чистой вежливости пригласил, думал, наверное, что я откажусь. И надо было отказаться. Теперь ни им поговорить нормально, ни мне поесть... С другой стороны, сейчас они от меня устанут, и, когда я соберусь уходить, на радостях откровенно ответят мне на один маленький, простенький вопросик...

       - Вот, Настенька, я тебе говорил, что Петя лучше всех в Великоречье в виршеплетстве разбирается? - колдун точно устал уже, повторяется. И говорил-то, вроде бы улыбаясь, но глаза не улыбались, они его выдавали: мыслями Пантелей был далеко отсюда... Кем бы он мне приходился, если бы... Деверем или свояком? Смешное такое слово - деверь... Не то дерево, не то дверь...

       - Говорил, говорил, - Анастасия только махнула рукой, с удовольствием наблюдая, как я расправляюсь с мошенническим двусторонним бутербродом.

       - И еще раз скажу! - Пантелей, похоже, мог быть страшным занудой.

       - Петя, а слово "Великоречье" зарифмовать можете? - Анастасия спрашивала от скуки, Пантелей беседу поддерживать решительно отказывался, а я перед ней был как шут гороховый после такой характеристики, да только мне не привыкать...

       - Великоречье... Оплечье, овечье, наречие, за печью, должен беречь я... - чисто на автомате ответил я. Все-таки мастерство не пропьешь.

       - Прям-таки должен? - восхитилась жена Пантелея, - и от кого же?

       - От темных сил, понятное дело, - сымпровизировал я, все-таки надо поддерживать беседу, - выступим смело, гадам дадим по роже!

       Таким образом болтать языком я могу бесконечно. Особенно, когда ни я не интересен собеседнице, ни она - мне, а молчать неприлично. А вообще-то Анастасия и на "печь" должна была среагировать, не зря же я ее прямо перед "должОн" поставил...

       - А лучше так: сидя за печью, буду беречь я Великоречье! - Анастасия прищурилась, всем видом давая понять, что стишки писать каждый дурак может. Я и не спорю. Такие - только дурак и может. И с "печью" я не прогадал. Теперь полагается поаплодировать в наигранном восторге и предложить послать эти вирши в местную газету... в раздел "Патриотическое". И беседа по накатанной пойдет...

       Тут, наконец, Пантелей соизволил отвлечься от раздумий и прислушался к нашему пустотрепству...

       - Так вот, Петя, по поводу стишков, я как тебя увидел, так сразу вот что подумал: от одного моего знакомого, даже друга, кое-чего осталось, вроде как наследство... А кому отдать, не знаю... - с этими словами колдун передал мне потрепанную тетрадку, почти такую же, как та, что осталась "в наследство" от Витали. Машинально я взял тетрадь - она распахнулась, как всегда, на той странице, где ее часто открывал хозяин... Кое-что, значит... Четыре строфы... Размер, та-ТА-та, та-ТА-та, та-ТА-та, амфибрахий, "Однажды в студеную зимнюю пору...", едрить, но трехстопный, в отличие от некрасовского четырехстопника! Значит, поэнергичнее... Заветное, судя по всему...

       Еще от себя не устал я,

       Но плыть по теченью не стану, -

       Свобода отточенной сталью

       Откроет чудесные страны.

       Пусть разум привычно отметит

       От Норлага прямо до устья

       Буйками, как латигом-плетью,

       Все то, что обычно боюсь я...

       Пусть росчерком Алой кометы

       Очертит Дурные болота,

       Баронскую жадность и кметов

       Беспомощность... Треск пулемета...

       Расчетливость пришлых, и моря

       Безбрежность, и "бездну" вампира...

       Прощайте. Я с вами не спорю.

       Я карта не этого мира.

       Нормальные стихи. Не Пастернак, но что-то есть. Привкус графоманства, но без него куда же? И угловатые стишки какие-то, вроде как ученические... А почерк-то я знаю, видел уже такой, тоже ученический... Это Игана-тифлинга почерк, точно!

       - Что с Иганом? - спросил я враз осипшим голосом, подскакивая и уже заранее зная ответ. Пантелей только глаза отвел. Потом взял графинчик, набулькал мне рюмку и вздохнул:

       - Помянем, Петя...

       Выпили не чокаясь. Вкуса водки я и не почувствовал - как воды хлебнул, даже закусывать не хочется.

       - Откуда ты-то Игана знаешь? - я заметил, что колдун не говорит о тифлинге в прошедшем времени. Не привык еще...

       - Он мне, Пантелей, жизнь спас... - и я, как мог, пересказал нашу беседу о поэзии, прерванную недоброй памяти Аристархом.

       - Вот оно как... - задумался Пантелей. - Про палача, значит, в женском роде?.. Судьба-а...

       Колдун как-то тревожно посмотрел на меня, хлопнул по плечу и глухо проронил:

       - Все-таки скачешь, Петя... Смотри, голову сломишь... Ну, горбатого могила исправит... Забирай тетрадь! И кстати, ты ведь торопился куда-то?

       Показалось, или после того, как Пантелей меня коснулся, как-то свитер потяжелел? Или это я сам от коктейля "Пиво без водки - деньги на ветер" отяжелел, как всегда?

       - Иду, иду, только скажи мне напоследок: ты про Ашмаи что знаешь?

       ***

       Вылетел я из кабака как пробка из бутылки. Пантелей ничего плохого мне, конечно, не сказал, но тяжесть его взгляда заставила шевелить булками поактивнее. А на вопрос мой Пантелей так и не ответил, зараза.

       И Настя смотрела очень уж тревожно... Причем не на меня, а на мужа. Что-то все это мне не нравится...

       Ладно, нечего рассиживаться, другой адресок пробить надо: предприятие общепита с оригинальным названием "Гусь". Назвали бы "Гусь лапчатый", или уж "Ян Гусь", но это на любителя истории нарваться надо... А то "Гусь" просто. Краткость, может, и сестра таланта, но не в названиях же кабаков!

       Дорогу выяснять пришлось у вышибалы какого-то дешевого кабаре, в котором полным ходом шла уборка. Бегали растрепанные пожилые тетки, носили ведра с грязной водой, переругивались пропитыми голосами, не выпуская изо рта сигарет. Что значит, пожилые? Да большинство из них мои ровесницы, помладше даже! Карьера "звезд" кабаре в перспективе: девицы, легкомысленно крутящие задами на сцене могут полюбоваться, что их ждет в недалеком будущем, когда свою молодость и красоту они продадут по сходной цене посетителям...

       "Гусь" находился в подвале мрачного кирпичного здания, похожего на казарму. В здании был ломбард, контора по оценке всякого имущества и какие-то склады. Новенькая вывеска кабака не предполагала надписи, но птичка, давшая название заведению была прорисована с тщательностью, характерной для любителя: и шею-то гусь вытянул, и каждое перышко... тьфу!

       Спустившись по лестнице, я оказался в небольшом предбанничке, где, к моему удивлению, не было ни одного охранника. Толкнул дверь, темновато здесь после улицы, светильники по случаю дневного времени выключили, что ли? Ничего, скоро привыкну...

 - Здрас...