Железная дверь загремела. Я поднял голову с плоской, как блин, и такой же засаленной подушки и услышал знакомый голос вертухая:
- Корнеев! В допросную!
Не знаю, почему не сработали мои смарагды, но когда Наташа обняла меня, я мгновенно потерял ориентацию в пространстве от вспышки, возникшей вокруг нас. Портал! Портал выбросил нас в какой-то комнате, где я сразу поймал затылком удар резиновой палкой.
Очнулся уже в камере. А чем может быть небольшая комнатка не только с решетками на окне, но и с намордником, то есть с листом фанеры, закрывающем вид из этого самого окна? Камера-одиночка, стальная дверь с "кормушкой", параша, грубые нары, солдатское одеяло. С сапог сняли шнурки, из штанов вытянули ремень, из личных вещей только одежда... Как они свитер не сняли, там же магическая нить? Почерк и стиль пришлых. Если бы Василь Васильич ввалился со своими шуточками, я бы не удивился... Я бы и Аристарху не удивился...
- Встать! Руки за спину.
Ладно, встану... Затевать ненужную драку с двумя верзилами-пришлыми, вооруженными резиновыми палками, глупо и недальновидно... Посмотрим, кто и как меня допрашивать будет...
В небольшом кабинетике сидела Наташа, одетая в военную форму без знаков различий.
- Тебе, Наташа, очень военная форма идет, а конкретно, беретка, - слукавил я; остальная форма: и недлинная юбка защитного цвета, и уставной френч, не помню уж, как он называется, и сшитые на заказ сапожки - все было подогнано по фигуре, нигде не морщило, и оттопыривалось только в нужных местах. Но гадость хотелось сказать ужасно, и мне пришлось приложить титанические усилия, чтобы сказать не гадость, а "полугадость". Полугадость от полуэльфа...
- Ты хоть представляешь, Корнеев, как сложно было подобраться к Ашмаи? - вздохнула Наташа, обходясь безо всяких там "Здравствуйте, присаживайтесь",- Вышли, наконец, на агента его, Стрекалова... Знаешь ведь, как "Крем" на женщин действует! Нужно было, чтобы и подозрений не возникло в том, что я не воспользовалась "Кремом". Думаешь, легко было?
- Неприлично так на комплименты напрашиваться, - ответил я на этот риторический вопрос. Некрасивая девушка, намазавшись "Кремом", становится красавицей. А красавица? И кто угадает, употребляет она наркотик или нет? Можно было догадаться... Это ж сколько народу в курсе? Иван Сергеевич уж точно... Желание сказать его дочурке гадость возросло на порядок.
- Ладно, не об этом сейчас... Смарагды мы у тебя изъяли. Они принадлежат Княжеству, хоть ты их и испортил...
- Как же они твой портал не съели? - поинтерсовался я у Наташи.
- Это особенность моего таланта... - усмехнулась девушка горделиво. Молода она еще, очень молода... - Расскажу, так и быть... В свой портал я ни капли магии не вкладываю. Ее с другой стороны нужно втюхивать, и в немалых размерах. Нас, как бы лучше сказать, "утягивает" в портал. Понимаешь? Не мы портал открываем, а на нас он открывается...
- А на нас... Ананас... - протянул я, - кормежка предусмотрена? У меня с утра маковой росинки...
- Кто о чем, а вшивый о бане, - усмехнулась Наташа,- Ты зачем Стрекалова убил, ублюдок? За смарагды, конечно. Убил и ограбил...
- Наташа, тебе очень не идет, когда ты ругаешься... Такая молодая и красивая девушка, а ротик такими словами поганишь...
Наташе стоило огромных усилий не наорать на меня, но она справилась.
- Я не ругаюсь, - ответила она тихо. - Хоть мне с тобой и разговаривать-то противно...
- Хорошо, - согласился я, - не надо разговаривать...
- Надо, Федя, надо... - устало процитировала Наташа, - как Стрекалова убил? Почему? И что с тела снял, кроме смарагдов?
- Все,что снял, у вас должно быть, - пожал я плечами, - проверьте по описи... И тетрадь тифлинга Игана отдайте! И объясни мне один моментик: как же два агента, убитых в мастерской у Глоина?
- Убитых? - зло переспросила Наташа, - Ты тела их видел? Лично?
Да как тела-то увидишь? Во всех городах Новых княжеств и в большинстве Старых закон один: крематорий, огненное погребение... Сразу после смерти, на всякий пожарный. А то мало ли что или кто в мертвое тело вселиться может...
- Нет, не видел, - признал я, - вот значит как...
- Именно так, - сухо проговорила Наташа, - ты же взрослый человек, почему веришь всему?
- На нос свой полагался...- признался я, - Василь Васильич, когда про агентов рассказывал, вроде не врал.
- А ты не подумал, что Василий Васильевич твой может быть не в курсе?
- Чего это он мой? - окрысился я.
- Ладно, не твой... Мы решили, что почти уже подобрались к Ашмаи через Стрекалова, как вдруг ты приезжаешь в Ананьино один...
- Виталю я убил в рамках самообороны - честно ответил я. - Что у вас на него планы были, меня никто в известность не ставил. Так что упреки ваши не по адресу. Лучше нужно планы составлять...
Тут мне не к месту вспомнился Судья-Архонт, швыряющий в лицо своему помощнику гостевую книгу "Священного Аэрбола", и я не смог его не процитировать:
- И обвинительное заключение надо лучше готовить...
В лицо Наташе, кажется, бросилась вся кровь, - так она покраснела. Цветом лица на Паолу стала похожа... Кстати о Паоле... Все, значит, смарагды изъяли? Ну-ну...
- Одного я в этой истории не понимаю,- Наташа совладала с собой, надо же! Я уж думал, что сейчас будет истерика... - Зачем ты вообще в это дело влез? Ну не влюбился же! Не смеши мои коленки!
Я молчал, уставившись в потолок. Пока делал вид, что плющу рожу в камере, как раз и думал об этом вот самом. Что сказать...
Пять лет преподавательского стажа. Пять лет рассуждений про то, что такое "честь" в литературном произведении. Пять лет анализа "рыцарских романов", столь популярных в Великоречье. Пять лет я читаю "композишнз" о том, как надо спасать "капитанскую дочку". Пять лет я повторяю одни и те же слова. Верю ли я в них еще?
Если бы наши "агенты" не погнали меня из Академии поганой метлой, я бы сам ушел. Потому что уже с трудом мог отличить, где "учительская", "менторская" позиция, а где моя, собственная, Петра Андреевича Корнеева. Поэтому, когда пропала Наташа, я воспринял это как вызов. Как шанс доказать, что "красивые слова" в моих "преподавательских" устах - не просто слова. Не просто бла-бла-бла. Ну, а то, что Наташа - красавица, так вообще - подарок судьбы. Я себя знаю... Некрасивую девицу я тоже бы, наверное, отправился спасать, может быть... но красавицу - отправился бы спасать с энтузиазмом! А с энтузиазмом гораздо лучше ведь, чем без энтузиазма!
***
- Ты так боялся, что я возьму верх, что я заставлю тебя плясать под свою дудку... - голос Витали был тягуч и насмешлив. Он был похож на пролитое клубничное варенье, медленно, но неотвратимо стекающее на пол кровавыми сгустками. Можно попробовать собрать варенье ложкой обратно в банку, но и вид его, и вкус безвозвратно испорчены. И наказания не избежать...- Ты так боялся меня, что предпочитал плясать под целый оркестр чужих дудок, лишь бы в их вое не слышать мой голос...
- Замолкни, зануда! - а что я еще мог сказать...
- Ты плясал под дудку пристава, потом под дудку Тимохина, потом Семена, потом полуэльфа...
- Не такой уж и большой оркестр! Камерный, но уж никак не симфонический! А некоторые, не будем показывать пальцем, пляшут под чужую дудку не только всю жизнь, но и после смерти!
- Это ты на что намекаешь? - наконец-то мне удалось озадачить оборотня.
- На Ашмаи! - промурлыкал я самым своим вкрадчивым голосом. - Думаешь, я не вижу, как тебя корежит, когда я называю это имя!
Я не ожидал, что реакция Витали будет такой. Сперва его выгнуло в дугу, он стал надуваться, как пузырь, потом его оболочка лопнула, и из нее, шевеля множеством отвратительных лапок, стала выбираться черная мокрица исполинских размеров.
- Ящерица симпатичнее была... - проговорил я дрожащим голосом, всеми фибрами души желая поскорее проснуться, - Ящерица - это не только ценная кожа, но и...
***
Фууу! Хорошо-то как! Полной грудью я вдохнул спертый воздух камеры... Точнее, попытался вдохнуть... Что меня разбудило? Шаги? Шаги в коридоре, далеко еще, но ходят по этому коридору только ко мне. Кроме меня, почему-то узников нет... Может, сосед у меня образуется, буду через стенку перестукиваться. Или нет, ко мне шаги... Ночью? Ночной допрос в исполнении Наташи - это что ж такое? И допрашивать она будет в ночной рубашечке?
Шаги надзирателей, а я их узнал, приблизились...
- На выход!
***
Занимался рассвет. В тюремном дворе меня ждало отделение комендачей. Было довольно холодно, и солдатики зябко поводили плечами. Меня бы, конечно, больше устроило, если бы они все отправились легкой трусцой к себе в казарму - под теплые одеяльца. Меня даже затошнило, но это с голоду: отблеваться я бы не смог - нечем. Последние два дня на моем питании слегка экономили, вчера вечером даже вообще не покормили. То ли дело раньше - я читал в исторических хрониках, что преступников перед казнью сытно кормили, давали вино и шоколад. Лицемеры проклятые. Что хорошо у пришлых - по-простому все, без соплей и финтифлюшек.
- Отделение, стройсь! - скомандовал пожилой унтер, недовольно хмуря брови. Ему, наверное, казалось, что расстрел для нелюди, полуэльфа - слишком шикарно. Точно! Он отделил на стрельбу всего пятерых бойцов, остальные в сторонке постоят. От меня, впрочем, подвигов ждать не приходится. И вообще, зачем расстреливать? Веревочная петля и обмылок ничуть не хуже пули. Разве что труп мой не вывесишь на площади на всеобщее обозрение... Вешают суды, расстреливают трибуналы. Судить меня, понятное дело, не судили. А трибунал - вообще из другой оперы, я ж не военный, да и подданный другого княжества. Хотя, судя по расстрельной команде, мое преподавание в Тверской военной академии сослужило свою службу. Так что, скорее всего, заочный приговор военного трибунала... А для меня вовсе не принципиально - повесят, или расстреляют. Как это они мое мнение узнать забыли?.. Вроде при повешении расслабляются мышцы живота и происходит непроизвольная дефекация. Поэтому, скорее всего, меня и не кормили. А при расстреле? А что - могу и при расстреле обосраться. Жаль - не хочу, а то бы нарочно навалил, чтобы и трогать мой труп противно было.
Двое надзирателей подвели меня к кирпичной стенке, прислонили к ней и отошли.
- Готовсь! - это ведь последняя команда перед "Пли!" Самое время помолиться... Кому? Богов много, только что-то мне подсказывает, что ничем они мне не помогут... Разве что... Есть же Бог Паисия, Тихона и Саши из скита, Бог пришлых, Бог, убитый людьми за несовершенное преступление. Не то чтобы мы в идентичной ситуации, просто Он, как мне кажется, мог бы меня понять. Он все-таки что-то такое пережил... Как говорится, попытка - не пытка. И я сформулировал, тщательно подбирая слова, но все равно неуклюже:
- Бог христиан, знаешь, в этом мире много чудес, и не всегда добрых. Но против пули мало что действует... Я вряд ли достоин чуда Твоего, но, пожалуйста, сделай так, чтобы я остался жив! А то глупо как-то помирать вот так... Не сделаешь - я не в обиде, я понимаю, у Тебя на мой счет свои планы могут быть - Божественные. Может, мне их и не понять... Тогда Ты устрой, что я доделать не успел - ну, Ты Сам знаешь! Аминь.
Потом посмотрел на задумавшегося унтера, кинул взгляд себе на грудь, где на черном фоне свитера наливался молочной белизной необычно большой крестик из магически обработанной нити, и крикнул сосредоточенным стрелкам:
- Забьемся, что в крест с десяти шагов не попадете!
Постапокалипсис на