…После столовой Бато и Алексей вернулись к управе, но дежурный не пустил их дальше вестибюля.

— Доложи капитану, что мы пришли! Нам нужны материалы по нападению этих тварей! — пытался вразумить дежурного Карабанов, но охранник был неумолим.

— Не положено!

Наконец, на громкие голоса вышел Иван Кабыхно. Передал ноутбук.

— Поужинали? Здесь все документы, видеофайлы и сканы докладов и рапортов вплоть до вскрытия и анализов. Завтра в восемь ноль-ноль зайду к вам, капитан приказал перед разводом взять у вас список тех, с кем захотите переговорить.

— А что сам капитан? — спросил Алексей и с вопросительным выражением щелкнул по горлу. — С майором, поди?..

Кабыхно покосился на дежурного. Кашлянул.

— Ну типо того…

— Ясненько! Тогда до завтра! — Алексей взял ноутбук под мышку, и друзья пошли в отведенный им домик.

Под ногами поскрипывал снег, небо из темно-синего стремительно становилось черным, тонкий серебряный месяц поднимался из-за темных крыш низких бревенчатых домов, а рядом с ним висел в пространстве громадный синий Юпитер.

— Ни фига себе звездочка! — заметил Бато, сворачивая к домику.

— Это не звездочка, — строго поправил его Алексей, — это планета.

— А ты откуда знаешь? — спросил Бато.

— А как же! Я в свое время астрономией увлекался! У меня даже телескоп был!

…В доме было темно и холодно.

Алексей щелкнул выключателем, поставил у кровати «Нортон», вернулся к печке, открыл заслонки, поддувало, распахнул чугунную дверцу, щелкнул зажигалкой, поджигая растопку. Оранжевый язычок пламени жадно лизнул клочок бумаги, испещренный черными буквами. Что же там было написано?

— Неприятности у тебя обязательно произойдут — будет и метель, и туман, и снег… А ты помни: летали до меня другие, значит, и я смогу… — прошептал Алексей, глядя на то, как занимаются щепки в печи. — Значит, и я смогу!

— Ты чего там бормочешь? — спросил Аюшеев, уже присев на табурет и пристроив ноутбук на журнальный столик.

— Да так, из детства, — сказал Алексей, закрывая дверцу топки и прислушиваясь. Внутри печи сначала тихонько потрескивало, а потом загудело ровно и грозно. Карабанов удовлетворенно кивнул, отошел, присел на койку.

— Что ты обо всем этом думаешь, Бато? — задумчиво спросил он друга.

Бурят мельком глянул на Алексея, коротко вздохнул. Его восточное лицо, освещенное мертвенным светом экрана, было серьезным.

— Думаю, Леха, у нас большие проблемы, — глубокомысленно изрек он. — А еще думаю, что капитан что-то от нас скрывает. Короче, я тут покопаюсь, а ты давай спи. Нечего вдвоем у одного «буки» толкаться. Если что найду, разбужу. Печку посмотрю.

— Ладно… — Алексей сел на кровать. Потом откинулся навзничь, поглядел в темный потолок. День получился странным. Вместо того чтобы только сейчас собирать вещи в Омск, он уже находился у черта на куличках, в тофоларской тайге, практически в «зоне», и, кажется, только что видел самых натуральных инопланетян. Алексей хотел было подумать обо всем этом, но неожиданно заснул.

…Он проснулся среди ночи, потому что приспичило. С удивлением понял, что даже не раздевался, а так и заснул в расстегнутой куртке, только каску снял. В темноте нашел подшлемник, надел, подвернул так, чтобы была прикрыта только макушка, нащупал «Нортон», с трудом спросонья сориентировался в новой обстановке, встал со скрипнувшей койки, тихонько прошел мимо уснувшего бурята. Свет с улицы падал прямо на журнальный столик. Ноутбук впал в спящий режим. Кажется, тоже уснул, как Бато. Алексей, стараясь не шуметь, отодвинул засов и вывалился из жаркой комнаты сначала в темные ледяные сени, а затем — на морозный воздух.

«Новый» спал. Спал распадок, на ладонях которого лежал поселок. Заснеженные сопки молчаливо стояли кругом, словно охраняя покой людей. В небе по-прежнему висел месяц, уже переместившийся на другую половину неба, его свет отражался от снега, и было светло как днем. С каждым выдохом изо рта вырывалось облачко пара. Алексей свернул за дом. Идти до будки уличного туалета было далеко и неохота, и он справил малую нужду в сугроб за углом.

Как только он закончил это немаловажное дело и вздохнул с облегчением, как в небе мелькнул всполох света, со стороны колонии раздалась автоматная очередь, потом еще одна, и спустя мгновение неподвижный воздух распадка огласился пронзительной, оглушающей сиреной.

И сразу же, как будто только этого и ждали, разом залаяли собаки в поселке, где-то далеко, за домами, раздались встревоженные человеческие крики, в окнах зажглись огни, захлопали двери.

Алексей опомнился, привел в порядок одежду. По тропинкам, по дороге в сторону рудника уже бежали невесть откуда появившиеся люди, на ходу натягивали полушубки, застегивали ремни, торопливо проверяли оружие. Кто-то громко выругался, следом раздался чей-то окрик.

— Че случилось? Кто знает? — заорал кто-то басом и выматерился.

Ему не ответили.

В небесах опять мелькнула молния. Алексей взглянул вверх, но ничего не увидел. На востоке небосклон слегка позеленел — близился рассвет.

Рядом оглушительно хлопнула дверь, и Алексей метнулся назад, к крыльцу. На крыльце стоял сонный Бато, впопыхах проталкивал руку в рукав крутки. На сгибе локтя болтался «Нортон».

— Что стряслось? — крикнул он Алексею.

Сирена выла, действуя на нервы.

— Не знаю! — отрывисто ответил Карабанов. — Кажется, на рудник напали! Бегом к управе!

И они вместе с другими людьми понеслись к Управе.

…Возле управы уже стояло несколько заведенных бронированных «Медведей». Люди выбегали из дверей с автоматами наперевес, по очереди прыгали в машины, и «Медведи» сразу же отъезжали от управления в сторону рудника. Алексей, повинуясь шестому чувству, сел в машину, которая стояла ближе всего к дверям управления. На крыше вездехода был установлен станковый пулемет. За ним последовал Бато. Несмотря на то что мест в вездеходе больше не было, водитель медлил, по-видимому, кого-то ждал. И точно: вскоре широкие плечи капитана Капеца почти полностью заслонили свет, падающий из дверей наружу. Капитан оперся мощной дланью о притолоку, покачнулся, несколько раз глубоко вдохнул, приходя в себя, потом четким, быть может, даже излишне правильным шагом направился к «Медведю», сел рядом с водителем. До Алексея дошел тяжелый перегарный дух.

— А майора-то нет! — шепнул Бато. — Спит наш штабист крепким сном праведника!

— Да, спекся Болтушка, — тихо ответил Алексей. — Попей ее, родимую!

Машина сорвалась с места в карьер.

— «Байкаловцы» здесь? — вдруг зычно спросил капитан.

— Здесь! — ответил Алексей.

Капитан с трудом обернулся назад, невидящими, мутными глазами посмотрел на спецназовцев, кивнул.

— А капитан-то молодец, держится! — тихонько пробурчал Алексей.

— Капитан у нас — кремень! — заметил сидевший рядом охранник, который за ревом двигателя все-таки расслышал слова Алексея.

В этот момент вездеход наехал на кочку, Алексея подбросило вверх, и он ухватился за поручень, чтобы не слететь с сиденья. Дальше ехали молча. У ворот зоны вездеход притормозил, капитан опустил вниз бронированное стекло, что-то отрывисто сказал охраннику. В сторону отъехали металлические ворота, «Медведь» въехал в шлюз и остановился. Отъехавшие ранее машины, видимо, умчались в район столкновения. В шлюзе командирскую машину уже ждали охранники. С коротких поводков, хрипя, бешено рвались овчарки.

— Что произошло, Шестопалов? — взревел вывалившийся из кабины наружу капитан. — Да вырубите же вы эту хренову сирену! От этого и мертвецы проснутся, не только мы!

— Еще немного, товарищ капитан, и сказанное вами может осуществиться в полной мере, — хладнокровно ответил капитану заместитель, которого друзья уже видели вчера, — сухопарый, подтянутый лейтенант лет тридцати. — У нас нарушение периметра и нападение на часовых.

— Как это случилось? — медленно трезвея, спросил Капец.

— Нападение произошло со стороны леса. Есть жертвы.

За Шестопаловым толпились несколько охранников с автоматами.

— А какого хрена не пристрелили хотя бы одну тварь? — рявкнул капитан.

— Все произошло слишком быстро, — бесстрастно ответил Шестопалов, наверное, ему было не впервой выслушивать такие разносы, но в этой ситуации Алексей даже позавидовал хладнокровию Шестопалова. — Свалили, гады! А нам своих бы не перестрелять!

— Потери, говоришь, есть? — вдруг остыл капитан.

— Подсчитываем!..

Сирена замолкла. Наступила неправдоподобная тишина, в которой было слышно только пыхтение людей и скрип снега под ногами.

— Удвоить караулы! — повелел капитан.

— Караулы удвоены с вечера за счет прибывших!

«Кажется, здесь все-таки есть кто-то разумный!» — удивился Алексей.

— Потому и пострадавших сегодня в два раза больше, чем могло быть, — скорбно продолжил Шестопалов.

— Это как?! — изумился капитан.

— «Предзонник» проверили еще не весь, но многие часовые мертвы. Их убили вместе с собаками.

В этот момент к Шестопалову подбежал один из охранников, тихо сказал что-то на ухо.

— Ясно! — резко ответил Шестопалов. Снова обернулся к капитану.

— У нас восемь трупов! Второй взвод! — вдруг зычно скомандовал он, и голос его ничуть не уступил по силе голосу капитана. — Заступаем на смену! Кабыхно! Разведи по постам! Шевелись, твою налево! Товарищ капитан, господа спецназовцы, — Шестопалов обернулся к друзьям, — прошу вас, пройдемте со мной!

Алексей снова удивился выдержке лейтенанта. Пьяное начальство, ЧП на вверенном объекте — да не просто ЧП, а нападение непонятных тварей! — незнакомые эксперты из центра, столько всего сразу, а он только и делает, что командует, не давая ни на мгновение усомниться в его компетенции. Молодец!..

…Чтобы пройти в помещение караульной службы, надо было миновать КПП. Вохровцы и офицеры сделали это, просто приложив на мгновение руки с вшитыми под кожу чипами к датчику, Бато и Алексею пришлось предъявить дежурному охраннику документы. Дежурный смотрел мрачнее тучи, руки тряслись.

После КПП они свернули по темному коридору направо, вошли в освещенную беспощадным дневным светом комнату. Наверное, здесь охранники проходили инструктаж или учебу: на стенах висели плакаты с устройством автомата Калашникова и пулемета той же системы. В комнату через другие двери, с мороза, видимо из «предзонника», вносили тела только что убитых.

— Елы-шпалы! — вырвалось у Алексея, когда он посмотрел на одно из тел, лежавшее ближе к выходу, у стены.

Тело принадлежало новому знакомому — Захару.

«Да, неплохой был пацан! — подумал Алексей. — Хотя, кто же теперь скажет, какой он был? И каким мог бы стать? Никто! Что за дерьмо — жизнь!»

Шапки на голове не было, видимо потеряли, пока перетаскивали тело. В русых волосах виднелось немного крови. Лицо было искажено, а глаза плотно зажмурены. Горло было разорвано. А в комнату все продолжали и продолжали вносить тела.

— Мы собак там оставили! — сказал кто-то.

— Ясно, — ответили ему.

В происходящем было что-то ненормальное, противоестественное. Охранники из последних сил старались держаться как ни в чем не бывало, выполняя эту жуткую, страшную работу, но по отчаявшимся глазам людей, по нехорошему, прищуренному взгляду Шестопалова Алексей вдруг почуял, что бунт на зоне могут поднять не только зэки, бунт могут поднять и охранники, которые просто хотят жить! Не каждый может до конца выдержать такое: когда на тебя нападает неизвестно кто, когда выбор жертв необъясним и уже совершенно непонятно, как от этого защищаться!

Роту Болтаева прислали, чтобы предотвратить или оттянуть это событие.

Ну и каша тут варится! И в сложившихся обстоятельствах пьяный капитан — не самое лучшее, что должны видеть подчиненные. И что могут сделать тут они, два спецназовца, чья основная специализация — диверсии и разведка?

Непонятно!..

— Когда закончат монтировать систему «Орхидея»? — спросил у Шестопалова Капец.

— Техники обещали послезавтра, то есть уже завтра. Прикажу — успеют.

— «Орхидея» — это новая система охраны, — объяснил Шестопалов друзьям. — Без нашего разрешения ни одна мышь не проскочит в зону ни сверху, ни снизу. Любого на фарш порежет.

— И тогда они примутся за поселок, — тихо, но внятно сказал капитан.

— Пакуйте груз! — рявкнул он охранникам. — Одного из новобранцев — в морг, пусть Федулов его вскроет! Доклад мне на стол до обеда вместе с данными вскрытия! — приказал он Шестопалову, повернулся к Алексею. — Давайте за мной! — и вышел, свернув в коридоре в сторону КПП.

Друзья потянулись следом. Они вышли с территории зоны, гуськом прошли вдоль забора, свернули за угол, к лесу. Следом за спецназовцами шли еще два охранника. Вдали у забора стояли машины, суетились люди.

На дороге у леса капитан вытащил пистолет, спецназовцы взяли штурмовые винтовки на изготовку. Прямо у забора в снегу виднелись огромные трехпалые следы. На утоптанном снегу дороги они исчезали, а потом появлялись снова ближе к лесу. Капитан матюгнулся и полез по следам в сугроб первым.

Алексей щелкнул предохранителем.

— Смотри в оба! — приказал он Бато.

Друзья полезли за капитаном. Охранники остались на дороге, опасливо оглядывались, в снег не лезли. Им явно хотелось сбежать отсюда.

Следы тварей пропадали почти сразу же, у первых кустов. Алексей с облегчением вздохнул, всмотрелся в темноту сумрачного леса, прислушался. Тишина. Капитан потрогал следы, покачал головой, сдвинул назад ушанку. Длинно, замысловато выругался. Махнул друзьям рукой, мол, за мной! Полез дальше. Но за кустами, среди деревьев, начинались настоящие сугробы, снег доходил уже до пояса, и стало ясно, что смысла лезть ночью в гущу леса нет, надо возвращаться на дорогу.

Вышли на ровное место, прошли дальше, до машин, светя фонарями по обочинам. Всего насчитали восемь цепочек следов — по одной твари на одного убитого.

Вернулись к воротам.

На улице их уже ждал все тот же «Медведь» с пулеметом на крыше, выехавший задним ходом из «предзонника». Молча сели в машину, водитель лихо развернул автомобиль на укатанном пятаке и что есть духу погнал к управе.

Светало. Сзади с легким жужжанием электромоторов закрывались ворота зоны. Почти сто человек заключенных никогда, ни при каких обстоятельствах не должны были покинуть это место.

…— Кофе! — гаркнул дежурному капитан Капец, заходя в крохотный холл управления. — Мужикам, а мне — «щелбан»! Быстро!

Друзья переглянулись.

«Что такое, „щелбан“»? — явственно читалось в глазах у обоих.

Оказалось, это была смесь, которой капитан хотел привести себя в чувство. От граненого стакана, который дежурный принес в кабинет на блюдечке, попахивало какой-то химической гадостью, но капитан и не собирался ее нюхать, он быстро влил содержимое стакана в рот, словно в воронку, вытер губы тыльной стороной ладони. Крякнул. Алексей даже не слышал, чтобы Капец глотал. Наверное, содержимое стакана скатилось по пищеводу прямо в желудок.

«Однако!..»

Друзьям досталось по чашке черного кофе. Чашки, правда, были небольшими, а на блюдечках лежало всего по одному кусочку сахара, но Алексей был рад и этому.

— Разрешите обратиться, товарищ капитан! — произнес Бато, чересчур манерно и настойчиво болтая ложечкой в чашке и глядя на капитана своими невыразительными узкими глазами.

Капитан, по-видимому с трудом переваривая только что выпитую смесь, кивнул.

Бато протянул ему листок.

— Это список тех, с кем мы хотели бы переговорить. Плюс еще все, кто сегодня стоял на постах и остался в живых. Что-то они должны были видеть!

Капитан пробежался по списку глазами, кивнул, глянул на часы, висевшие над дверью кабинета. Шесть двадцать пять.

— Давайте в девять тридцать, сразу после развода. Прикажу, вам откроют кабинет, там, на первом этаже, есть красный утолок. Ясно?

— Так точно!

— Я не понял, он чего, нас кофе напоить хотел, что ли? — недоумевал на обратном пути Алексей. — Почему он экстренное совещание не собрал? Почему не доложил сразу наверх? Что ты об этом думаешь? — спросил он Бато. — И главное: на фига тут нужны мы? Тут батальон национальной гвардии нужен плюс куча ученых мужиков в белых халатах! Еще бы — контакт с инопланетянами! С внеземным разумом!

— Ну, что разум нечеловеческий, я спорить не буду, — ответил Бато, — а вот про инопланетян пока помолчу… А капитан, скорее всего, сейчас так и так доложит обо всем наверх, недаром решил своего «щелбана» дерябнуть.

— Ага.

Они почти дошли до домика.

— Ты капрала видел? — вдруг спросил Алексей. — Живой он, нет?

— Капрал вчера надрался вместе с начальством, видать, его Болтаев пригласил специально, чтобы напоить как следует, поди, спит до сих пор. Вчера, кто из них кого на себе принес, непонятно было, то ли майор капрала, то ли капрал майора, — сказал Бато. — Да, командиры у наших новобранцев те еще… Неудивительно будет, если никто из пацанов отсюда не выберется! Шестопалов этот будет пацанами дыры затыкать, своих пожалеет. И судить его за это сложно: своя рубашка ближе к телу. Ну все, пришли! — сказал Бато и отключил аккумулятор, обесточив таким образом все электронные устройства на себе.

Алексей торопливо проделал то же самое. Они, не сговариваясь, отошли в сторонку. Алексей достал из кармана маленькую «глушилку» размером с батарейку, включил. Теперь можно было говорить спокойно, не опасаясь, что тебя кто-нибудь подслушает или что твоя собственная электроника будет за тобой шпионить — такое тоже бывало. Сплошь и рядом.

— Ну что, похоже, сливают нас, Леха! — Бато вопросительно взглянул на сержанта.

Алексей помолчал, раздумывая. Мерзла голова, и он накинул капюшон.

— Давай по порядку!

— А чего по порядку? Ну… Первое: некие твари нападают на людей. Не в тайге, не на дорогах — в поселке и в колонии. Значит, нужно им здесь что-то. Думаю, рудник, вернее, то, что в нем находится. Надо бы нам в этот рудник забраться, посмотреть. Вдруг там и не рудник вовсе? Даже если и попадем внутрь, вряд ли нам покажут все. Но все-таки представление получим, что там может, а чего там не может быть. Запрос на допуск я уже отослал.

— Дальше!

— Итак, на рудник нападают некие не-люди, не люди, черти, бесы, мутанты. Люди погибают уже пачками. И что делают наши доблестные власти? Трубят о первом в мире контакте? Бросают сюда войска и лучшие умы? Извещают об опасности мировое сообщество?

Нет! Присылают шестьдесят «духов» и двоих вояк после госпиталя — тех, кто поближе. Где следователи, ученые, ксенологи, медики? Никого… Рудник, пьяное начальство и пятьсот километров тайги в любую сторону. Или здесь происходит какой-то чудовищный эксперимент, или рудник тихой сапой «сливают» этим краснорожим тварям. По предварительной договоренности.

Алексей хмыкнул.

— Снова теория заговора? Да еще с чертями? Бато, кончай гонять компьютерные игрушки каждую свободную минуту. Мир устроен просто.

— Не веришь? Про халифат тоже четырнадцать лет назад никто не верил. Все хотели жить и ни во что не верить — так ведь удобно было! Все православных попов ругали. А потом что? В один прекрасный день проснулись в совсем другом государстве. Думали наши родители об этом? Не думали и не верили, и тоже все про теорию заговора шутили. Ладно, Сибирь под халифат не попала…

— Не топчись по больному! — поморщился Алексей.

— А вот как — не топчись? Что бы вы делали без нас? Союз Свободных Сибирских Регионов сохранил все: армию, которая стояла на китайской границе, военную разведку, государственный аппарат, систему МВД, весь институт государственной безопасности! Это, между прочим, на золото, вырученное от нашего газа и от нашей нефти, ваши повстанцы закупали оружие и подкупали генералов халифата! И это наше правительство подтянуло силы европейских союзников и сумело договориться о поставках оружия через «ОлСиб» с североамериканцами!

— Ага, ну ты дашь забыть, как же! — Алексей помолчал. — Короче, нам выжить надо и приказ выполнить, как всегда. Я сейчас Вечному стукану, расскажу, что здесь творится.

— Ты только по общему каналу не стучи, стучи по закрытому.

— В курсе, мать писала! — ответил Алексей. — Странно это все. Я тебе еще не сказал: я молнии видел как раз во время нападения. А на небе — ни облачка. Даже не молнии, а словно бы всполохи, как северное сияние, только ярче. Знаешь, я раньше вообще ни в каких чупакабр или в НЛО не верил, а теперь…

— А я и теперь не верю! Твари это какие-то местные, не иначе! — хмыкнул Бато. — Давай в дом, холодно! Пожрем чего-нибудь, у меня пара бутеров есть, да я тебе несколько файлов покажу. Покемарить все равно не получится.

…Весь день они провели в красном уголке управы, выйдя оттуда только один раз — на обед.

Зоновский лепила Федулов оказался неряшливым типом со свалявшимися кудрявыми волосами. Одутловатое лицо, тонкие губы, мутные глаза, большой пивной живот. Речь у него была быстрая, с шепелявинкой. Федулов не смог добавить ничего нового к тому, что им уже было известно о первых жертвах. Да, люди были подвергнуты вивисекции и заживо зажарены каким-то электромагнитным излучением, да, анализ показал наличие на коже смеси кислотных соединений, да, все материалы и пробы отправлены в Москву, но оттуда до сих пор нет ни ответа, ни инструкций. Были ли погибшие до самого конца живыми?

— Я затрудняюсь ответить, — сказал Федулов. — Я же не патологоанатом и не судмедэксперт. Я считаю, что нельзя остаться в живых после того, как тебя выпотрошили. Человек погибнет от болевого шока и от кровопотери. Но и стопроцентной гарантии, что они уже умерли к тому времени, как их поджаривали, я не могу дать. Возможно, жизнь поддерживалась чем-то специально. Возможно. А возможно, и нет. Если говорить просто — то вот тут, — Федулов показал на правую ключицу, — и вот тут, — он ткнул пальцем в вену на руке, — у некоторых есть специфические следы, вроде бы как от уколов. Но такие метки есть не на всех телах. А чем кололи людей и кололи ли вообще, я ответить не могу.

Новости, которые он поведал друзьям о жертвах последней ночи, ничего нового не дали — люди были мертвы, но все погибли от различных травм, нанесенных когтями и острыми зубами.

— Собак я только осматривал, но там то же самое, сто процентов! — Федулов сидел в кресле напротив друзей, прикрыв глаза и стараясь казаться спокойным, но его выдавали руки.

Когда он попросил разрешения закурить, Алексей отчетливо увидел, как трясется в прокуренных толстых пальцах сигарета. Федулов и сам понял, что Алексей заметил это, усмехнулся.

— Да, сержант, нервы тут у всех сдают. Спиртного в поселении почти не осталось. И ладно у нас, даже в Новой Нерхе, в трех километрах отсюда, у местных почти все выпили! Мужики по несколько тысяч рубликов за бутылку отдать готовы! Подшофе караул разводят! Пусть лучше пьют, но работу делают!

— Как вы считаете, кому выгодно остановить работу рудника? — спросил Алексей.

Федулов пожал плечами.

— Откуда ж мне знать? Китаю, халифату, нашим европейским союзникам. Короче, любому, кто не хочет, чтобы Федерация была сильной. Ничего не ответил на вопрос, да? Я ж не политик, я же фельдшер. Кому нужно остановить работу рудника здесь? Не знаю, — Федулов пожал плечами, прикурил от окурка новую сигарету, окурок вмял в вонючую пепельницу на столе.

— А капитану?

— Нет, капитану — невыгодно. У него вся жизнь — в руднике.

— А Шестопалову?

— Ну Шестопалову — тем более! — Федулов вдруг запнулся. Запинка была небольшая, крохотная, но Алексей ее все равно уловил. Уловил и запомнил.

— Хорошо… Подскажите тогда вот что: ходит тут по поселению бродяга один такой. Худой, бритый, в черной телаге. Хрипит так странно: «Хатумба, братела!» — Алексей изобразил своего нового знакомого. — Живет, говорит, возле управы.

— Хатумба? Хатумба и есть! Семен Хатумба.

— Он что, заключенный?

— Нет! Ну то есть он сидел когда-то, не исключено, что и не раз, но не здесь! У нас в колонии смертники сидят или те, у кого срок больше двадцати пяти лет. На волю не выходят. А Хатумба из местных! Вырос здесь, в поселке. Он эти места как свои пять пальцев знает. С поселка к нам и прибился. Свои его не очень любят, ну вот он у нас и околачивается. Кочегарит — отапливает общагу, дрова заготавливает для домиков. Да тут он не один из местных работает, но остальные в поселке живут, а он так здесь и пробавляется, что днем, что ночью.

— А почему — Хатумба? Фамилия, что ли?

— Да леший его знает! Служил по молодости где-то. То ли на Гаити, то ли в Зимбабве. Оттуда и нахватался всяких дурацких приветствий. А может, и врет. А фамилия у него какая-то простецкая, вроде Сидорова или Козлова. Запамятовал…

На этом разговор с Федуловым закончили.

— Это вы че, вроде следаки из столицы? — с сомнением спросил охранник, которого вызвали в красный уголок следующим.

Звали его Вадим Быстрицкий. Это был жилистый тридцатипятилетний мужчина с короткими темными волосами и светлыми глазами. На лице главным был нос. Острый, с крутой переносицей, похожий на большой вороний клюв.

— Не вроде, а следователи! — уверенно пресек любые сомнения Алексей. — По особо важным делам. Усек? — Алексей повысил голос.

— Угу, — мотнул головой Быстрицкий. — Один сержант, а второй рядовой. Следователи!

— Гражданин Быстрицкий! — не моргнув глазом, подыграл ему Бато. — Отвечайте на наши вопросы! Где вы были в тот момент, когда пропал охранник Сафронов?

— Я-то? — Смутить охранника оказалось непросто. Он пожал плечами. — В караулке у Саньки сидел, там мониторы же, ну и увидели, че творится. Ну сразу же в ружье, да туда полетели. Санек в караулке остался, ему пост покидать не положено. А я крикнул еще Поливанова и Берка.

— А Санька — это кто?

— Санька — это Парфенов, — глаза Быстрицкого вдруг потемнели. — Убили его недавно. Поймали по дороге в поселок. Пошел, чего греха таить, за водкой, любил он это дело, ну конечно, в свободное от работы время. Вот и поплатился…

— Дальше!

— А че дальше… Пока бежали, черти эти его уже уволокли.

— Почему черти? — заинтересованно спросил Бато.

— Вы их встречали? — Быстрицкий вопросительно глянул на друзей. — А! Ясно! Ну как встретите, так все поймете. Похожи они! — объяснил он, увидев непонимающие глаза «следователей». — На демонов, бесов — короче, на чертей. У нас их кто бесами, кто чертями кличет. Некоторые вон грехи по ночам замаливают, другие бухать начали. Старожилы поговаривают, что место это шаманами проклято. Мол, когда рудник открывали, с местными не договорились путем, вот ихние духи нам и мстят!

— И вы, Быстрицкий, верите в это?

Быстрицкий почесал в затылке.

— Да как сказать… Вот сижу сейчас с вами, светло, тепло, и все это такой ерундой кажется, а когда стоишь на посту, кругом тайга, а внутри зоны — сто убивцев сидят! И тишина вокруг. А в минус сорок деревья от мороза трещат и туман кругом. Тут во все что угодно верить начнешь. Тут некоторые белого шамана видели.

— Кого?..

— Шамана! А другие — шаманку. Стоишь вот так в карауле, особенно если метель. И они — за забором, у ближайших деревьев появляются, кружат, в бубен бьют да камлают. Я не шучу, мужики! — вдруг взмолился Быстрицкий, увидев удивленные глаза Алексея. — По ночам правда всякое мерещиться начинает!

— Да верим мы тебе, — неожиданно для Алексея ответил Бато. — Бывает такое. Духи колдуют.

Быстрицкий с благодарностью взглянул на бурята.

— А кто нашел Сафронова?

— Не я. Санек его нашел. И чего он туда поперся, не знаю. Я с ним после почти не разговаривал. Не виделись.

— Какая-то массовая белая горячка с чертями! — прокомментировал Алексей, когда охранник вышел.

Бато строго взглянул на него, хотел что-то возразить, но промолчал.

…Охранники, которые стояли на вышках, а их было двенадцать человек, рассказали, что подняли тревогу, когда увидели тварей уже внутри «предзонника». Откуда они там появились, никто не видел. Нападение было коротким: существа быстро убили часовых и исчезли. Никто не заметил, как и куда они пропали.

Каждый из охранников уже написал капитану по рапорту, и все они были очень недовольны тем, что, вместо того, чтобы идти по домам отсыпаться, им приходится отвечать на вопросы непонятных московских гостей.

После бессонной ночи и пережитого некоторые были такими уставшими, что даже страха не испытывали перед возможной гибелью. И все же многие боялись. Алексей видел, как нервничают эти здоровые, физически крепкие люди, способные много часов простоять на морозе или остановить огнем из автоматов и пулеметов толпу взбунтовавшихся преступников. Как неуверенно мнут шапки, жадно курят, нервно смеются.

— Мне бы пулемет, тогда бы я жахнул по ним так, что от тварей только клочья полетели! — уверенно сказал один из них, молодой здоровяк-охранник. На вид ему было всего лет двадцать. Бритый, татуированный. Алексею он больше всего напоминал тех, кого охранял, — заключенных. Алексей заглянул в список, где Бато отмечал всех, кого допрашивали. Левченко. Николай Левченко.

— А ты видел хоть одну тварь близко? — спросил Алексей.

— Нет.

— И тебя не настораживает, что все, кто их близко видел, — мертвы?

— А не надо варежку разевать, — нашелся вохровец, но в его глазах Алексей заметил тень страха.

«Бравирует», — решил он.

— По-твоему получается, что все часовые у леса, раззявив варежку, считали звезды в небе? — вступил в разговор Бато. — А сам-то? Тоже звезды считал? — спросил Бато вохровца. — Или все-таки вокруг смотрел?

Вохровец немного надменно поглядел на спецназовцев.

— Я смотрел в оба! — после некоторой заминки громко и уверенно заявил он. — На моей стороне «предзонника» никого не было!

Они отпустили Левченко. У Алексея сложилось четкое мнение, что никто из вохры даже не хотел знать, что происходило… Или боялись?

— А всполохи видели? В небе? Вроде бы молния сверкала? — снова и снова спрашивал Алексей, но ему каждый раз отвечали отрицательно.

— Никто ничего не видел, кроме тебя! — Бато наконец недоверчиво хмыкнул.

— Че? Думаешь, у меня крыша поехала? — Алексей налил себе воды из графина, отпил.

— Не знаю, — усмехнулся Бато. — Если мы найдем хотя бы одного человека, который видел твои молнии, значит, ты в своем уме!

— Ну, значит, вы нашли такого человека! — вдруг раздался голос от двери.

Алексей обернулся и рукой нечаянно опрокинул стакан с водой.

В дверях стояла дочка капитана. Девушка была настолько хороша, что не верилось! Да и одета была на зависть московским модницам: в шубку из серебристо-черной лисицы и маленькую вязаную шапочку с ушками, расшитую жемчугом. На ногах, правда, были отделанные бисером оленьи унты, которые явно не тянули на модельные сапожки, казались слишком грубыми, но, что поделать, тайга не располагала к сапожкам! Из-под шапочки вились густые каштановые волосы. Но главным все-таки были глаза. Они смотрели на спецназовцев с отрешенным олимпийским спокойствием. Это был взгляд богини. В этот момент Алексей понял, что не видел ничего, что было бы прекраснее этих синих глаз. Нет, она не была тургеневской девушкой. Но и столичной скучающей красоткой, к счастью, — тоже. В свои семнадцать-восемнадцать лет она уже привыкла к мужскому обществу, к восхищенным взглядам, но отчего-то становилось понятно, что ей это все равно.

«Однако!» — снова мелькнуло в голове у Алексея, и на этот раз это выражало крайнюю степень замешательства. Он заставил себя оторвать взгляд от ее полных губ, едва тронутых помадой.

— Я видела всполохи в небе! В окно нашего дома отлично видно крыши над колонией, — снова повторила девушка.

При звуке ее голоса Алексей торопливо отставил в сторону уже пустой стакан, стер ладонью воду, растекшуюся по полированной поверхности стола, схватил куртку, шапку, оглянулся на Бато. Вид у бурята был смущенный. Кажется, в глубине черных глаз мелькнула просьба о помощи, но помогать другу Алексей не собирался.

— Я, пожалуй, пойду, прогуляюсь! — сказал Карабанов, обращаясь к Бато. Потом оглянулся на девушку, чуток замешкался. — Расскажете моему коллеге, как все было. Он тут сегодня главный!

Бато хотел было что-то сказать сержанту, но тот, уже не обращая внимания на друга и стараясь не смотреть на девушку, быстро выскочил из красного уголка в коридор. Девушка отступила в сторону, проводила его недоуменным взглядом. Алексей почти пробежал мимо дежурного и вывалился на крыльцо, торопливо напяливая на себя куртку.

Ледяной воздух немного отрезвил его. Он несколько раз вздохнул полной грудью. Надел шерстяную шапочку, покачал головой.

— Черте-те че! — пробормотал он и торопливо заспешил к домику.

В этой девушке было что-то иррациональное, что заставляло его, Алексея Карабанова, признанного в отряде за первого казанову, чувствовать себя двенадцатилетним пацаном, в первый раз оставшимся один на один с первой красавицей школы. Ерунда какая-то получалась! Он постарался забыть эти синие глаза и вспомнить совсем другие, которые еще вчера смотрели на него с такой любовью и нежностью, но у него это не получилось.

…На дороге его поджидал «лепила» Федулов. Когда Алексей поравнялся с ним, Федулов пошел рядом, подстраиваясь под быстрый шаг Алексея.

— Что-то еще хотел сказать? — спросил его Карабанов.

— Да, — медик пугливо оглянулся вокруг. — Я хотел вас предупредить, чтобы вы ни в коем случае не связывались с Хатумбой. Это он выглядит бич бичом, а так он человек опасный. Я не знаю, правду говорят или нет, но, кажется, он связан с контрабандистами. Отсюда до Китая рукой подать через горы.

— Опа! — Алексей быстро просчитал в уме все возможные варианты.

— Он с капитаном работает или с Шестопаловым? — напрямик спросил он Федулова.

Медик споткнулся на ровном месте, поотстал.

— Мое дело вас предупредить, — донесся до Алексея его голос.

Карабанов обернулся. Федулов, свернув с дороги, резво уходил вправо.

Алексей пожал плечами, посмотрел вперед и, в свою очередь, замедлил шаг. Навстречу ему, появившийся, словно черт из табакерки, из ниоткуда, из воздуха, вразвалочку шел Хатумба. Вроде бы и до ближайших строений было не меньше сотни метров, а вот поди ж ты, нарисовался, не сотрешь!

— Хатумба, начальничек, — небрежно бросил он, проходя мимо Карабанова. Подмигнул, ощерился мелкими, редкими зубами, вроде как улыбнулся. Но глаза оставались настороженными, злыми. Алексей кивнул и прошел мимо.

…Бато вернулся из управления только через час и рассказал, что Татьяна видела такие же всполохи, что и Алексей.

— Значит, Татьяна? — переспросил Алексей и не удержался: — Итак, она звалась Татьяной! — продекламировал он с выражением.

— Татьяной, — подтвердил Бато.

— Капитан тебе голову оторвет и пришьет к другому месту!

— Не оторвет, — усмехнулся бурят. — Мы же только разговаривали. Исключительно по делу.

— Ага! По делу. Исключительно. Ну-ну.

— А ты, сержант, вроде сам неровно задышал? А? — вдруг перешел в наступление Бато.

Алексей хотел было возмутиться, да передумал.

— А как тут не задышишь? Красота какая…

— Ну и что же ты? — вдруг спросил бурят.

— Нет, Бато, в этот раз я тебе не соперник, — хмыкнул Алексей.

— Это в который раз ты мне не соперник? В первый? И с чего бы это?

— В никоторый, — отрезал Карабанов. Помолчал немного. — Рита беременна.

— О! — Бато стащил с себя шапку. — Это же здорово, Леха! Да тебя поздравить можно! Когда свадьба?

— Свадьба? Да я как-то не думал…

— Как не думал? Ты че, сдурел? Такая девушка!

— Девушек, Бато, много! — вздохнул Алексей. — Разве обязательно делать счастливой одну, когда можно сделать счастливыми многих?

— Ой, дурак ты, Карабанов! Ой, дура-ак! Я же видел, как Рита на тебя смотрит. Я бы и не думал даже ни мгновения…

— Ясненько! Давай к делу. Что твоя Татьяна рассказала?

— Да то же самое, что и ты. Молнии, говорит, были над колонией. Стояла, смотрела, опомнилась, когда сирена завыла, — Аюшеев хотел было добавить что-то еще, но ожила рация в нагрудном кармане у Алексея. Это был Иван Кабыхно с известием о том, что они только что получили допуск в рудник.

— Быстро! — удивился Бато, услышав новость. — Ну что ж, по крайней мере, наши сообщения читают, и явно на самом высоком уровне. Ох, не нравится мне все это!..

Алексей не мог с ним не согласиться.

…— А вы, ребята, реально блатные! — усмехнулся Иван Кабыхно, пропуская друзей перед собой на контрольно-пропускном пункте, где они получали временные пропуска и подписывали стандартные бланки о неразглашении, — меньше чем за сутки допуск в рудник получить! Такого еще не бывало! Тут народ обычно неделями ждет!

Бато мрачно глянул на вохровца.

— За неделю тут теперь всякое случиться может…

Кабыхно стушевался, промолчал.

Дежурный еще раз проверил у них документы. Под роспись выдал пропуска, покосился на винтовки.

— Положено сдать!

— Глянь там, у них допуск «Бэ-прим».

Дежурный на мгновение исчез, потом снова появился. Вид у него был кислый.

— Не дали тебе покомандовать!.. — буркнул Кабыхно, первым пройдя через турникет и открывая дверь, ведущую на территорию колонии. Друзья шагнули следом.

— Куда? — заорал им вслед в окошечко дежурный. — Камеры! Видеокамеры сдать! Снимать на территории рудника ни в коем случае! То есть категорически! Эй!

— Да тихо ты, — сконфуженно ответил Алексей, вернувшись к окошку. — Сейчас снимем.

Они открепили от касок камеры, передали дежурному и снова прошли через турникет, Кабыхно распахнул дверь. В глаза ударили лучи заходящего солнца.

…— Только ни в коем случае не кладите ничего в карманы, — наставлял Кабыхно. — Ни камешки, ни песок — ничего. Ни грамма. Найдут — сразу по этапу отправят. Еще и сюда вернут, но уже в другом качестве. Будете с вагонетками по штрекам лазать.

— Ясненько! А до скольки у вас рабочий день? — спросил Алексей Кабыхно.

— В руднике работают круглые сутки, бездельничать никому не даем, — стал было важно рассказывать Кабыхно и вдруг замолчал.

Алексей посмотрел вперед. По дороге между бараками навстречу им, сутулясь, шел Шестопалов. Лицо лейтенанта было мрачным. Сейчас он был похож на голодного волка. Кабыхно тихо выругался сквозь зубы.

— Здорово, спецназ! — почти крикнул Шестопалов, подходя к друзьям. — В гости?

— В гости, — сдержанно ответил Алексей.

— Сейчас дам вам еще одного провожатого, Кабыхно у нас больше по охране специалист, а там — другие условия.

Алексей мельком глянул на Ивана. На лице Кабыхно промелькнуло выражение крайнего неудовольствия.

— Пройдемте!

Пока шли мимо жилых бараков, Алексей смотрел вокруг во все глаза. Что же здесь было такого, что привлекло сюда этих странных чертей? И главное, где сам рудник?

В юности Алексей вдоволь налазился по заброшенным рудникам и шахтам. Если рудник не начинается горизонтальной штольней, уходящей в толщу горы, значит, он начинается вертикальной шахтой и вход в него может быть где угодно. Вот за этим зданием, или за этим сараем, или вот за этим ангаром! И даже внутри него!

Бараки закончились. Слева Алексей увидел несколько низких серых, неприметных зданий явно промышленного назначения, а справа — несколько современных каркасных ангаров. Алексей ожидал, что за этими ангарами будут еще дома, но позади них было только ровное заснеженное поле, на котором вразброс виднелись бетонные прямоугольники вентиляционных шахт.

Рудник находился прямо под зоной!

«Что ж, удобно! Не надо никуда возить зэка! Сплошная экономия!» — усмехнулся Алексей, а потом опомнился.

— Э?.. А где отвалы?

За снежным полем виднелись глухие заборы, колючка и вышки с часовыми, а за забором начиналась поросшая лесом гора, голая верхушка которой была сейчас озарена розовыми лучами заходящего солнца. Отсюда, с территории колонии, открывался вид на заснеженные горные вершины за этой горой. Алексей оглянулся: поселение отсюда было видно как на ладони. Слева вилась заснеженная река со странным названием Джугояка. А вокруг были горы, горы и ничего, кроме гор. Только над головой — синее, ясное небо.

— Шлак мы с территории колонии вывозим, — ответил Шестопалов. — Видели дорогу на тот берег реки? Ну вот, там подальше и вываливаем. Маскировка.

— А зэка вместе с шлаком не того?.. Не бегут?

— Пробовали, — ответил как отрубил Шестопалов. — Из двух получился отличный фарш, и желающих сразу не стало. Шлак проходит специальную обработку, — пояснил он. — Опознавали их потом по ДНК. Даже чипов не осталось. Кучка мяса. Свалили в мешок, похоронили. Причем неизвестно, чего там, в мешках, было больше — останков или пустой породы.

— Сурово! — Алексей переглянулся с Бато.

— Тут по-другому нельзя, — отрезал Шестопалов. — Им разницы нет, как погибать — от рудника или от лазерной «мясорубки», а они еще работать должны, пусть искупают вину перед обществом!

— Ясненько! — нарочито бодро сказал Алексей. — А мы вот в ваш забой идем, не помрем ненароком? Или на полшестого не повиснет?

— Не повиснет, — буркнул Шестопалов. — Тут такое дело… Мы не знаем, отчего мрут люди. Кого тут только не было, и чего они тут только не изучали! Пробы всякие брали, магнитные излучения замеряли, радиацию — все в норме, а люди дохнут.

— А как дохнут? — поинтересовался Бато, идущий позади всех.

— Да просто. Все вроде нормально, а потом кровь сворачивается: у кого медленно, у кого в один момент, и все — ласты, считай, завернул. А на остальное — не действует. Ну там, так чтобы люди болели, какие-то симптомы появлялись у них. Нет такого. Пробовали лекарства давать для профилактики, ну вроде аспирина, не помогает. И главное, одни долго работают, а вторые — полгода не проходит, как все: здравствуй, «Березовая роща»!

— А что значит «Березовая роща»? — спросил Бато.

— Кладбище вон, за забором. Там березки растут. Нигде больше не растут, а там — растут. Вот и прозвали — «Березовая роща».

— Ясненько! — снова сказал Алексей, но это прозвучало уже не так бодро.

Свернули к громадному ангару с распахнутыми воротами, возле которого стоял часовой. Он с интересом посмотрел на московских гостей, тщательно проверил документы, сверился с данными на своем планшете, кивнул, пропуская внутрь. В ангар они прошли не через ворота, предназначенные для автомобилей, а через небольшую дверь, оборудованную турникетом.

— А если там попробовать пройти? — спросил Алексей Кабыхно.

— На куски порежет, — ответил тот, подмигнув.

Алексей округлил глаза.

— Я не шучу, — усмехнулся Кабыхно. — Тут сунулся у нас один торопыга, ноги отрезало. Теперь на деревяшках ковыляет. Остальные зато стали дисциплинированными, ходят культурненько через турникет.

В ангар выходило три лифта: два грузовых и один пассажирский. Возле платформы пассажирского лифта их поджидал здоровенный накачанный детина в черной форме охранника. Автомат Калашникова казался в руках детины детской пластмассовой игрушкой. Алексей обратил внимание на то, что рожок у автомата был — на сорок пять патронов.

«Это чтобы сразу кучу зэка положить!» — сообразил Алексей.

Радом с детиной стоял директор рудника.

— Якимов! — кивнул детина спецназовцам.

Бато и Алексей посмотрели на Якимова снизу вверх.

— Карабанов! — пробасил Алексей.

— Аюшеев! — коротко произнес Бато.

— Александр Иванов, — тихо представился директор рудника.

Сержант снова обратил внимание на тофа. На директора таинственного и важного предприятия Министерства атомной промышленности он был не похож. А был похож на обычного обитателя таежного поселка. В стареньких, стоптанных сапогах, пообтерханной курточке и в выношенных серых штанах. На голове красовалась заношенная заячья шапка. Впрочем, быть может, одеваться так было просто в привычке директора. Таежная жизнь не располагала к щегольству.

Поздоровались. Рукопожатие у детины было аккуратным, словно ему велели ни в коем случае не причинять вреда столичным гостям. Иванов же, наоборот, здоровался крепко, как бы стараясь утвердиться.

— Бурят? — спросил он Бато, пожимая ему руку.

Бато кивнул.

Все, кроме Шестопалова, зашли на платформу. Лейтенант махнул друзьям рукой.

— Ну я за вас спокоен! Александр Иванович вам все покажет и расскажет. Осторожнее там, Мишеня к ним не подпускай! — Последние слова были адресованы Якимову.

Якимов кивнул, нажал на кнопку, и лифт поехал вниз.

Спуск оказался долгим, перед глазами проплывали то толщи породы, то закрытые двери, ведущие, по-видимому, на подземные этажи или на выработки.

— Кто такой Мишень? — Алексей первым нарушил молчание.

Детина покосился на него, не поворачивая толстой шеи. Возможно, она у него и не поворачивалась, а просто вросла в плечи, как у волка.

— Вам лучше не знать, — небрежно ответил он.

— А что на первых этажах? — продолжал расспрашивать Алексей.

— У вас нет туда допуска, — отговорился Иванов, — там обрабатывают породу, которая содержит иванит — новый минерал, здесь обнаружено единственное месторождение на всем земном шаре.

— Иванит? — повторил Алексей. — Почему не василит? Или андреит?

— Потому что открыл месторождение иркутский геолог Иван Обручев. Собственно, он десять лет назад обнаружил новое геологическое образование — небольшой кратер непонятного происхождения на склоне сопки. Образование было около девяноста метров в диаметре, абсолютно перпендикулярное склону. Электромагнитное исследование позволило обнаружить, что под кратером находится некое огромное образование. Оно залегает на глубине в восемьсот метров и имеет сверхпроводимость. Вывод о происхождении кратера тогда так и не сделали — одни данные говорили о том, что это вулканическое образование, другие — о том, что кратер возник после падения метеорита. Против первой версии было почти полное отсутствие выделений газа из глубин, а против метеоритной версии — отсутствие метеоритного вещества на поверхности и отсутствие характерных признаков падения метеорита — форма у него, понимаете, слишком правильная была. Ровный такой конус.

Ну вот, а далее Обручев сумел найти средства и убедить власти края в необходимости провести дальнейшие изыскания. Почти шесть лет назад тут пробурили первую скважину. Нашли новый минерал. Потом опять затишье. И вот полтора года назад иванит стали добывать в промышленных масштабах. Содержание его в породе очень низкое, всего несколько граммов на кубометр породы, залегание сложное, жилы уходят во все стороны, иногда даже закольцовываются. В общем, такого минерала еще никто не видел. Иногда попадается и чистый иванит, но его крайне мало.

— А где его применяют? — спросил Алексей.

— ВПК, — сухо уронил Иванов. — Военно-промышленный комплекс. Остальное — вам не по рангу.

— Ясненько! — сказал Алексей и сразу же снова спросил: — Ну а как он хоть выглядит? А то сейчас спустимся, найдем самородок иванита килограммов на восемь и знать не будем, что это иванит.

— Как выглядит? — повторил Иванов. — Да как-как? Серенький такой порошочек. На первый взгляд никчемный.

Лифт остановился, перед находящимися на платформе людьми оказался длинный каменный коридор, освещенный небольшими светильниками, прикрепленными на стенах. Справа и слева находились двери. Якимов отвел в сторону решетку.

— Ну я вас покидаю! — сказал Иванов спецназовцам. — Дальше вас поведет Якимов. Если возникнут вопросы, на обратном пути милости прошу в мой кабинет! Да, и вот еще — руками ничего не трогать и в карманы куски породы не совать! — снова напомнил он спецназовцам. — Подсудное дело. Грамм иванита стоит от семидесяти тысяч долларов! Но все равно сбыть не удасться. — Иванов вышел из лифта на этаж, обернулся.

— Кабыхно! Иди помоги, мне оборудование из лаборатории перетащить надо в соседний кабинет.

Кабыхно беспомощно обернулся на спецназовцев, пожал плечами, мол, ничего не поделаешь, начальство, вышел следом за Ивановым, и они ушли по коридору.

Охранник снова громыхнул решеткой, закрывая ее, нажал на кнопку, лифт поехал вниз. Через несколько этажей двери исчезли, перед глазами друзей замелькали освещенные тоннели, пробитые в породе.

Алексей постарался собраться с мыслями. В голове крутилась стоимость иванита, с которой он никак не мог смириться.

«Это ж какие деньжищи! Значит, все эти домики с печками, старая котельная, отвалы за сопкой — все это ради маскировки! С космоса или с воздуха рудник должен выглядеть обычной зоной. Тут и вырубки леса, скорее всего, есть — тоже для авиаразведки. Недаром домики отапливают дровами!

Кто бы мог подумать, что здесь, в глухом углу, куда на машине и доехать-то можно только по зимнику, добывают ценнейший материал!»

Наконец, лифт остановился перед очередной норой, прогрызенной заключенными в толще породы. Наверху виднелась цифра «17». Тоннель был не освещен, словно заброшен. Якимов велел оставаться на платформе, отодвинул решетку, вышел в тоннель, закрыл решетку с другой стороны.

— Ждите здесь, я сейчас Мишеня уберу, — приказал он, доставая из кармана большой сверток.

Охранник ушел в темноту, включил рубильник, тоннель осветился. Источниками света служили небольшие светодиодные лампы, прикрепленные под потолком тоннеля. Света от них было мало, но все-таки достаточно, чтобы не натыкаться друг на друга.

— Кто такой Мишень? Собака? — спросил Алексей Бато.

— Бешеная белка! — пошутил Аюшеев. — Конечно, собака, не мутант же!

Но, словно опровергая его слова, до слуха друзей донеслось грозное ворчание, усиленное эхом, гуляющим по тоннелю. Ворчание это могло принадлежать только очень большому зверю. Друзья переглянулись. Лицо у Бато вытянулось.

— Собака, говоришь? — понизив голос, спросил Алексей. — Хорошая, видать, собака! А может, эта собака на зиму в спячку впадает?

— Однако!.. — пробормотал Бато, машинально перехватывая штурмовую винтовку вперед.

— Но-но! — рявкнул, увидев это, появившийся перед ними Якимов. — Не нервничать, спецназ! Мишеня я запер. Не вздумайте в него стрелять. Его капитан любит! Это его личный зверь. Ему местные подарили. За Мишеня оставит здесь на веки вечные.

— Че, правда, натуральный медведь?

— Натуральнее не бывает! Капитан сам приказал его сюда запустить, чтобы зэка неповадно было здесь шариться. Между нами, капитан вообще-то надеется, что голодный медведь поймает кого-нибудь из «бесов».

— Давно ловит?

— Вторую неделю.

— Вы его кормите хоть немного? Или он у вас на подножных зэка, пардон, на подножном корме?

— Я кормлю. Но не досыта. Так, чтобы все время жрать хотел.

— М-да… — Алексея передернуло.

Встретиться в темных тоннелях с голодным, отощавшим и от того еще более злым медведем — перспектива не из самых приятных. А ведь здесь могут быть еще и твари!

Сержант тоже вскинул штурмовую винтовку.

Якимов искоса глянул на «Нортон», крепче сжал в руках автомат, сдвинул в сторону решетку, освобождая проход.

— Не отставайте! Эти горизонты перестали разрабатывать совсем недавно, после того, как тут зэка пропадать стали, — рассказывал Якимов на ходу. — Так что держимся вместе, далеко не отходим! Фонари есть? Отлично. Сейчас еще выдам по шахтерке.

Друзья шли следом за охранником, и метров через двадцать Алексей снова услышал рычание и тяжелое дыхание большого зверя.

— Зверушка-то ваша в клетке или как? — спросил он.

— Да вот — сам смотри! — ответил Якимов и посветил фонарем: в темной каморке за толстой металлической решеткой виднелась морда зверя, который смотрел на пришедших темными, невыразительными глазками. На полу стояла уже пустая миска, медведь облизывался.

— А он маленький! — удивился Бато, — молодой совсем! Ему хоть года два-то есть?

— Ну я натурально при его рождении не присутствовал! — отрезал Якимов. — Че капитану подарили, то и выросло! У нас он полтора года. Да и тогда, когда дарили, он уже подросший был. Может, порода у него такая. Мелкая… Да че, маленький-маленький — вам и такого хватит! Давай поспорим: вы вдвоем против него одного? Только, чур, без ваших автоматов!

— А нож могу оставить? — вполне серьезно спросил Бато.

— Я пошутил, — сухо ответил Якимов. — Медведь не мой, капитанов. Хочешь с ним посоревноваться, договаривайся лично с Капецом.

— Ага, щас сбегаю, договорюсь… — сквозь зубы процедил Алексей.

Рядом с конурой, в которой томился медведь, стоял металлический шкафчик с касками и фонарями на аккумуляторах. Якимов надел каску, друзья взяли по большому, мощному фонарю.

— Там света дальше, я так понимаю, нет, — утвердительно сказал Алексей.

— Верно понимаешь, — Якимов посмотрел на него сверху вниз, махнул рукой. — За мной!

И они двинулись вглубь штольни.

— Эту штольню бурили машинами, — рассказывал Якимов, — видите, как стены обработаны? Следы такие? А боковые штреки, где жилы породы тонкие, вручную долбить приходится. Нет смысла тонны породы выворачивать ради нескольких кубометров.

Через пятьдесят метров фонари на стенах исчезли, людей обступила темнота. Шаги глухо разносились по каменной норе. Алексей обратил внимание, что для крепежа свода использовали специальные металлические конструкции, способные выдержать давление породы.

Рудник был ни на что не похож. В юности Алексей любил полазать по московской системе, по заброшенным шахтам Подмосковья, и даже на Урале как-то удалось полазать по старым рудникам и пещерам, но такого странного ощущения он не испытывал. Рудник был как будто живой, он «дышал», лица Алексея то и дело касалось легкое, почти незаметное дуновение ветра, откуда-то издалека слышались шорохи, вздохи и странный шелест, как будто кто-то или что-то тихонько, стараясь оставаться незаметным, следовало параллельно пути людей по другим штрекам и штольням.

— А выходы на другие горизонты тут есть? — спросил Алексей. — Или только шахта лифта?

— Конечно, есть! — Якимов снисходительно покосился на Алексея. — Во-первых, вентиляция, во-вторых, есть еще грузовые лифты. Они выходят на верхние горизонты.

— А мы сейчас куда уходим, в какую сторону? Под гору или в сторону реки?

— Вдоль реки.

— А обвалы часто бывают?

— Бывают, — нехотя подтвердил Якимов.

— Ясненько! — бодро ответил Алексей, водя лучом фонаря по стенам коридора.

По бокам стали появляться узкие черные штреки. Пол неожиданно пошел вниз, появилась узкоколейка. Пришлось идти гуськом. Первым топал Якимов, за ним — Алексей, замыкал шествие Бато. Алексей заметил, что друг то и дело отстает, останавливается, словно прислушиваясь, потом быстрыми шагами догоняет товарищей.

— А где именно пропадали заключенные? — наконец, спросил Бато у охранника.

— Там подальше, справа, штрек есть, — ответил Якимов, — я покажу. Вроде там несколько человек пропали. Посмо трите. Но так-то там нет ничего. Забой да забой. Тупик.

— А как насчет тут полазать? — Бато посветил в ближайший штрек.

Якимов остановился, направил луч фонаря внутрь низкого штрека. Черная нора уходила вправо и вниз и напоминала известную кроличью нору. Вот только вряд ли в этой норе их ждал доброжелательный Чеширский кот! Скорее, тут могла поджидать та жуткая тварь с вывороченными назад коленками.

«Бррр!»

Над норой было четко выведено светоотражающей белой краской «17-Пр 9».

«„Семнадцать“ — это этаж или горизонт, — прикинул Алексей, — „Пр“ — явно справа, а „9“ — просто номер отворота. Хотя… Как тогда нумеруют штреки, уходящие вверх или вниз?»

Бато незаметно толкнул его локтем в бок.

Якимов, тяжело вздохнув, посмотрел на свою новенькую черную форму охранника с яркими оранжевыми нашивками. Форму пачкать не хотелось.

— Хотите — лезьте туда! Я вас здесь подожду! Да там, скорее всего, ничего нет. Тупик да и все.

— Ни фига се провожатый выискался! — разозлился Алексей, поудобнее перехватывая «Нортон». — Может, тебе вообще лучше было наверху остаться? И безопаснее к тому же! Давай показывай! Может, там еще пара-тройка медведей бегает! Может, порешите нас здесь, а сами наверх доложите — ай-ай-ай! Глупые москвичи сами виноваты, что их утащили страшные инопланетяне!

Якимов, опешив, посмотрел на друзей. Бато занимал удобную позицию позади него, Алексей — стоял прямо перед ним, направив ствол штурмовой винтовки ему в грудь, и был готов передернуть затвор. Автомат охранника болтался за спиной. Огрызаться было невыгодно, и охранник, согнувшись в три погибели, молча полез внутрь штрека. Алексей нырнул следом.

Спецназовцы находились в более выгодном положении: защита на куртке и на штанах давала возможность ползать где угодно сколько угодно долго. Конечно, наколенники, налокотники и вставки в перчатках не были предназначены для прогулок по штрекам, но это было лучше, чем обычная форма охранника, быть может и сшитая из грубой ткани, но абсолютно не предназначенная для передвижения ползком.

Буквально через двадцать метров штрек стал таким низким, что все трое то и дело стукались касками о шершавый потолок. Потом они проползли еще столько же, и охранник остановился.

— Ну вот, я же говорил, что тут тупик! — пропыхтел он.

Алексей отодвинул его в сторону, пролез вперед, посветил шахтеркой. Да, штрек заканчивался тупиком.

— А что, Якимов, — спросил он, — семнадцатый — самый нижний горизонт? Ниже нет?

— Нет, — ответил Якимов, и Алексей сразу понял, что охранник врет.

— А если подумать? — Алексей направил в глаза Якимову яркий свет шахтерки, прижал фонарь охранника ладонью к стене. Автомат Калашникова по-прежнему висел у Якимова за спиной. Бато, опять находившийся позади охранника, привалившись к стене, намеренно медленно вытащил нож: послышался взвизг клинка, вынимаемого из ножен. Алексей не видел, но точно знал, что Бато занялся любимым делом — чистил ножом ногти.

Якимов испугался.

— Вы, мужики, меня уже, считай, зарезали! И нож не понадобился! Меня же Шива порвет, как Мишень старую телогрейку!

— Кто такой Шива? — спросил Алексей.

— Да Шестопалов!

— А мы ему не скажем! — спокойно прозвучал сзади голос Бато. — Камеры вы у нас сами забрали. Аппаратуры вашей шпионской здесь нет. Не хватает, видать, на весь рудник. Так что, сам не стуканешь, никто не узнает! Давай колись, что там внизу?

— Да нету там ничего, — пытался отговориться Якимов, — просто еще несколько штольней и все. Кубометры породы, темнота. Оно вам надо?

— Надо! — твердо сказал Алексей. — Проведешь нас в самый низ! И давай сюда «Калаш», он тебе не понадобится, пока мы рядом! Только медленно.

Охранник нехотя отдал оружие. Алексей удовлетворенно принял автомат, закинул его за спину.

— Ай, молодец! А теперь я еще вот это себе возьму, — Алексей забрал у охранника гарнитуру связи. — Вот так. Ну что, возвращаемся? Бато, давай первым, я — замыкающим.

…Странное дело, но, как только Алексей оказался последним, так ему стало мерещиться, что сзади в темноте кто-то есть. Ощущение это было настолько сильным, что он даже начинал слышать за шорохом одежды и собственным дыханием какое-то шуршание, неясные звуки позади. Он несколько раз обернулся и посветил в темноту, но увидел только грубо обработанные стены, в которых посверкивали вкрапления.

«Ерунда! Мерещится».

Алексей не мог вспомнить ни одного подземелья, где ему так явственно казалось, что они в темноте не одни! Надо держать ухо востро! Просто так мерещиться не будет. Значит, точно что-то есть! Он вдруг представил себе, как какой-нибудь заключенный проводит тут, в темноте, оставшиеся ему месяцы жизни и знает, что никогда больше не выйдет на свободу, что помрет здесь, в шахтах или на больничной койке под присмотром лепилы Федулова, чье одутловатое лицо будет последним, что он увидит в этой гребаной жизни, и похоронят его за оградкой на кладбище с романтичным названием «Березовая роща», и ему стало тоскливо.

— А сколько у зэка смена длится? — громко спросил он.

— Двенадцать часов, — глухо ответил Якимов, — два дня в день, отсыпной, два дня в ночь, отсыпной, два выходных. Все как у белых людей.

— Ага, прям как у белых?

— Ну почти… Иногда мрут они один за другим. Тогда — да, — приходится и за того парня поработать, пока новых не пришлют.

— Ясненько…

Вывалились в основной тоннель. Якимов первым делом начал отряхиваться.

— А как зека в этой грязи и в темноте батрачат? — спросил охранника сержант.

— А как мы сутками батрачим — их охраняем! — взвыл Якимов. — Да на морозе в минус сорок пять! А?

— Действительно… — согласился Алексей. — Только вас кормят, поят и воевать не отправляют. Здесь все же лучше, чем на фронте с шахами чирикаться! Верно? — Он зло оскалился.

— Ладно, чего ты взъелся? — осадил друга Бато. — Лучше пусть покажет ходы вниз. Очень мне интересно, что они там прячут? Может, там золотишко? Или святой Грааль? Или ворота в ад откопали? Вот оттуда эти черти и прут!

Якимов, заслоняясь рукой от фонарей спецназовцев, с опаской оглянулся, словно в тоннеле, кроме них, мог находиться кто-то еще. Лицо исказилось от страха.

— Пацаны, вы че? Скажете тоже… Ворота какие-то адские!

— Значит, точно ворота! — уже без тени юмора сказал бурят. — Давай веди, Сусанин!

— Я не Сусанин! Якимов я! — вскрикнул охранник.

— Наконец-то познакомились, — проворчал Алексей. — Вперед!

И они двинулись в темноту.

Алексей снова шел замыкающим, то и дело светил по стенам. В толще камня в ослепительно-белом луче фонаря вспыхивали искры.

— Якимов! — окликнул Алексей охранника. — Ненароком не знаешь, что это за… — Охранник обернулся, приостановился.

— Вон! — Алексей посветил фонарем.

В камне стены виднелись многочисленные прозрачные зеленоватые вкрапления, очень похожие на вулканическое стекло.

— А, это… Че, думаешь, изумруды? Куда там… Это тектиты, Иванов говорит, возникают в земле под давлением. Если в породе попадаются, их отбирают в процессе обработки, потом продают, а специально не добывают — они не ценятся.

…Путь в нижние горизонты проходил по шахте вентиляции. Где-то далеко наверху шахты ныли насосы, принудительно качали воздух. Спускаться пришлось по узкой металлической лестнице. Первым полез Якимов, следом — спецназовцы. Вступая на лестницу последним, Алексей посветил наверх, но не увидел ничего, кроме темноты. Кажется, они были очень глубоко. Звуки в шахте отдавались эхом и усиливались. Бряцание оружия, шуршание одежды, пыхтение Якимова — все казалось чересчур громким. Алексей прислушался, ему снова показалось, что за звуками, которые издают они, и за далеким гудением насосов слышится шорох, шелест, словно по стенам шахты ползают огромные летучие мыши. Он даже остановился и снова светанул лучом фонаря вверх, но в шахте, конечно, никого не было. Скорее всего, с Алексеем злую шутку играл поток воздуха, поднимающийся снизу, или сюда проникали звуки с других штреков и тоннелей, где не прекращалась работа.

Спустившись метров на тридцать, Якимов вступил на узкую площадку, открыл люк, посветил в круглое отверстие, ведущее в темноту, полез туда. За ним осторожно последовал Бато, а потом, посветив вокруг себя, пролез в отверстие и Алексей.

— Стой! — скомандовал он впереди идущим, как только почувствовал под ногами твердый камень. — Якимов! А куда уходит вентиляционная шахта? Там ведь еще метров пятьдесят вниз?

— Никуда, — ответил Якимов. — Ее просто делали с запасом на будущие штреки. А потом бур сломался, и дальше бурить не стали. Ждут запчасти.

— Ясненько… Ну давай показывай, где тут зэка пропадали.

Они оказались в темном тоннеле. Стены были из точно такой же серой породы, в толще которой в луче фонаря посверкивали тектиты. Якимов после некоторых колебаний двинулся вперед.

Алексей сразу же понял, что этот тоннель отличается от предыдущего. Здесь он сразу же почувствовал гнетущее ощущение близкой опасности. Что встревожило его — еле уловимый запах тления? Явственно различимые шорохи за спиной? Или тьма, клубившаяся в углах, — такая черная и густая, что ее не смогло разогнать даже освещение на стенах тоннеля, которое включил Якимов, как только они добрались до рубильника? Что-то неуловимое висело в душном, сыром воздухе штрека.

Когда зажегся свет, они выключили шахтерки, экономя аккумуляторы.

Алексей почувствовал, как от ощущения близкой опасности начинает ныть шрам под лопаткой — старая рана, полученная давным-давно в рукопашной с китайцами. Верный признак надвигающейся беды.

Он передернул затвор, вскинул штурмовую винтовку на уровень глаз.

Лязг металла прозвучал в тишине тоннеля угрожающе. Якимов буквально подпрыгнул на месте, обернулся, и в тот же миг затвор передернул идущий впереди Бато. Якимов хотел было что-то сказать, но Алексей прижал к губам палец.

— Вперед, — одними губами приказал он. — Покажи нам штрек, который залегает глубже всех. Веди!

И они снова пошли вперед. Наконец, охранник остановился возле довольно широкого штрека, уходящего влево и вниз. Включил еще один рубильник, тоннель осветился зеленоватым свечением ламп.

— Здесь! — Якимов обернулся к Алексею, и при слабом свечении светодиодов сержант увидел, что лицо охранника перекосило страхом.

— Мужики, делайте со мной чего хотите, я туда не полезу!

Алексей оттеснил его плечом в сторону.

— Ну и ладно. Жди здесь!

И они вдвоем с Бато шагнули внутрь, не опуская винтовки. Якимов остался снаружи.

— Эй, автомат-то отдайте!

Алексей снял с плеча и вернул охраннику автомат.

Штрек представлял собой широкую — метра в три с половиной — нору, круто уходящую вниз. Грубо обработанные стены были покрыты тонким слоем инея. Стало так холодно, что изо рта вырывались клубы пара. Вдоль стены шел толстый силовой кабель, где-то впереди, Алексей это явственно слышал, гудел небольшой трансформатор.

— Надеюсь, ты знаешь, куда лезешь, — тихо сказал Алексею Бато, когда Якимов уже не мог их слышать.

— Не уверен, — так же тихо ответил ему Алексей.

— А если не уверен, — прошептал Бато, и шаг его стал неслышным и медленным, словно бурят скрадывал зверя, — надо вернуться.

— Не уверен, но знаю, что осмотреть надо все! — твердо возразил ему Карабанов, ступая так же осторожно по неровной поверхности пола.

— Надо, значит, надо! — пожал плечами Аюшеев, продолжая двигаться вперед почти на цыпочках, словно танцуя. Следом за ним по стене скользила черная расплывчатая тень. Тень была толще Бато, но тоже целилась в темноту из автомата.

Впереди, на стене штрека, показался трансформатор.

Алексей покосился на свою тень. Тень была на месте, но в какое-то мгновение Алексею показалось, что она словно бы пошла рябью. Удивиться он не успел. Сзади что-то громко затопало. Спецназовцы одновременно развернулись, приготовившись дать отпор любой твари, которая могла появиться в штреке, но это оказался Якимов, решивший догнать спецназовцев.

— Че-то сачково мне там! — признался он, отдуваясь после бега. — Я лучше с вами!

Но Алексей уже не смотрел на него, Алексей смотрел за спину Якимову. Там, на стене штрека, один за одним гасли светодиодные фонари, и все ближе к друзьям подступала плотная, черная, совершенно космическая тьма…

Какое-то мгновение Алексей смотрел на это, понимая, что такого по всем законам физики быть не должно, и положил палец на курок. Глаза Якимова расширились от понимания того, что за его спиной происходит нечто странное. Охранник обернулся назад, и тут погас фонарь рядом с ним. Но за секунду до этого Алексей явственно увидел, как за Якимовым из воздуха, из ниоткуда, вырастает огромный черный силуэт твари. Твари с коленками назад!

Мгновения растянулись в минуты.

Сначала из воздуха, будто проткнув какую-то невидимую поверхность, обозначенную легкими статическими разрядами, вынырнула страшная кроваво-красная морда, а потом уже прорисовалось тело. Алексей нажал на курок, стараясь не попасть в Якимова, и тут свет погас окончательно.

— Вниз! — заорал Алексей Якимову, снова и снова нажимая на курок «Нортона», в горячке не успевая включить фонарь. — Вниз!

В темноте мелькали вспышки выстрелов.

Охранник быстро внял такой горячей просьбе и кулем свалился Алексею под ноги. Сзади ударил луч света — это Бато включил «тактику», — и Алексей онемел. Над лежащим на полу Якимовым стояла тварь с нечеловеческой большой, вытянутой головой, с вполне человеческим телом и с длинными, когтистыми руками-лапами. Этими лапами она поднимала с пола упирающегося охранника, и усилия здоровяка казались смехотворными по сравнению с мощью твари, а ведь из него одного можно было слепить двух спецназовцев! Тварь явно намеревалась утащить Якимова. Сзади раздались выстрелы Бато. Алексей перенес руку на курок подствольного дробовика и, рискуя задеть Якимова, выстрелил.

— На тебе, сука!

Отдача ударила в плечо. Нет ничего лучше в таких случаях старого доброго двенадцатого калибра!

Алексей думал, что твари сейчас придет конец, но она вдруг завизжала, метнулась прочь и на глазах у изумленных спецназовцев растворилась в воздухе, словно ее и не было!

Сзади удивленно выругался Бато. Замысловатое ругательство повисло во внезапно наступившей тишине. Алексей, наконец, включил тактический фонарь и фонарь на шлеме. Остро запахло порохом, в лучах света плавала еле заметная дымка.

Спецназовцы, сделав друг к другу шаг, встали спина к спине, сквозь прицелы штурмовых винтовок осматривая штрек в обе стороны. На полу зашевелился Якимов.

— Да вставай же ты! — сквозь зубы процедил Алексей. — Чего расселся?

Якимов поднял голову, и на мгновение Алексею показалось, что у того нет глаз — только две огромные черные дыры, но — слава Богу! — это только показалось! Охранник с трудом поднялся на ноги. Кажется, он был цел и невредим. Зубы у него лязгали от страха, руки-ноги ходили ходуном. Ствол автомата Калашникова, который он, наконец, сумел вытащить из-за спины, прыгал. Он попытался передернуть затвор. Алексей выругался, отвел ствол «калаша» в сторону: еще подстрелит ненароком!

— Не можешь стрелять, сядь на пол и сиди!

Якимов со стоном, больше похожим на всхлип, опустился у стены. Кажется, он был рад такому предложению — его не держали ноги.

— Леха! Справа! — крикнул сзади Бато, и Алексей едва успел среагировать.

Тварь материализовалась из воздуха, словно Мефистофель, прямо напротив него, и сцапала бы Алексея, если бы он уже не был готов к бою. Он снова нажал на курок, почти в упор всадив очередь в морду монстра. Тварь отпрянула, отдернула лапы и метнулась по тоннелю мимо Алексея и Бато.

— Вниз! — рявкнул Алексей.

Бато упал на колено. Вдвоем они проводили монстра выстрелами. И снова тот исчез, отбежав от друзей всего на несколько метров. Алексей не был уверен, но ему показалось, что они все-таки ранили тварь!

— Однако прыткие черти! — сказал Бато и сплюнул на пол, поднимаясь.

Где-то невдалеке посыпалась порода.

«Не завалило бы!» — мелькнуло в голове у Алексея.

Не успели они опомниться, как рядом благим матом заорал Якимов. Это за ноги тащил его по полу тоннеля очередной возникший из воздуха монстр. В перекрещенных лучах света Алексей отчетливо видел, как здоровяк-охранник старается руками вцепиться в равнодушный камень пола. И в тот же миг сзади раздался шорох, а затем удар приклада и очередь — это Бато откинул прочь другого монстра, норовившего вцепиться ему в плечо, и отогнал его прочь выстрелами.

Теперь бой шел с двух сторон.

Алексей снова взялся за дробовик. В несколько прыжков догнал тварь, тащившую Якимова, всадил в нее четыре заряда картечи!

— Сдохни! Сдохни! — приговаривал он при каждом выстреле.

Тварь вроде бы начала оседать на каменный пол, но в следующий момент бросилась на четвереньках прочь и растаяла в воздухе! От ужаса вопил и корчился на полу штрека Якимов, сучил ногами. Пол штрека заливало черным. Что это? Кровь? Да, кровь. Чья?

— Якимов ранен! — крикнул Алексей Бато, но тот не ответил.

Алексей обернулся.

Бато из последних сил сдерживал навалившегося на него монстра, отгородившись от него «Нортоном». Алексей метнулся на помощь другу, в упор выстрелил в тварь из подствольника. Второй выстрел он произвел уже в воздух. Мутант, инопланетник или черт снова растаял!

— Живой? — Алексей рывком поднял Бато на ноги. — Ранен?

Бато жестом дал понять, что все нормально, он не отрывал глаз от штрека, напряженно вглядывался в уходящий вниз каменный коридор.

Наступило временное затишье. Алексей, оглядываясь, искал выход из ситуации. Отступать он не привык, но, видно, иначе было нельзя.

— Двигаемся к штольне! — скомандовал он.

Якимов замотал головой, тыча рукой в ногу и показывая, что идти не может. Алексей мельком глянул на его ногу. Наверняка царапина.

— Иди! — рявкнул он на Якимова. — Сам иди! Не дотащим!

Странное дело, но стоило ему заорать, как Якимов вскочил на ноги и, прихрамывая, бросился к выходу из штрека. За ним, то и дело оглядываясь и ни на секунду не опуская оружия, отступали спецназовцы. Алексей кожей ощущал, что за ними следят, следят, но почему-то не нападают!

Они вывалились в освещенный основной тоннель, словно вынырнули из неизведанных глубин космоса. Сейчас Алексей был готов поверить во что угодно — в инопланетян, в чертей, в мутантов! В оборотней! В ад! В черные дыры! В гномов! В орков! В любую чертовщину, которую только мог придумать воспаленный мозг сказочников. Он хотел было свернуть направо — к вентиляционной шахте, но Якимов вдруг замахал руками и — наконец-то! — заговорил, вернее, заорал:

— Туда! — Он махал в другую сторону. — Там грузовой лифт! Аварийный! Можно вызвать!

До лифта добежали бегом. Якимов снова и снова в отчаянии жал на кнопку, испуганно оглядывался — ожидал нападения. Широкая грузовая платформа была где-то совсем рядом, на нижних уровнях рудника, и пришла быстро. Но когда Якимов и Аюшеев, который его поддерживал, шагнули на платформу, и осталось только нажать на кнопку, чтобы уехать с этого проклятого места, Алексей сделал шаг назад.

— Леха! Ты чего? — прохрипел Бато.

— Вези его к Федулову, я буду позже! — Алексей, протянув руку, нажал на кнопку первого этажа, сделал шаг назад, когда платформа вздрогнула и пошла вверх.

Бато сделал движение, чтобы остановить платформу, но Алексей показал ему крупный, тяжелый кулак, увеличенный перчаткой с накладками.

— Это приказ!

Лицо Бато стало сердитым, и на миг Алексею показалось, что друг сейчас спрыгнет с платформы, но лифт стремительно ушел вверх, и Аюшеева заслонила поднимающаяся платформа.

…Карабанов остался в одиночестве. На мгновение обернулся, но кругом было тихо. Вдаль по стене уходил силовой кабель, наверху замирало гудение лифта, сверкали в стенах проклятые тектиты, похожие на зеленые глаза подземных чудовищ.

Не опуская винтовки, Алексей быстро двинулся по тоннелю: он шел к шахте вентиляции. Возле уже знакомого штрека замедлил шаги, осторожно заглянул внутрь, но не увидел ничего необычного — освещение горело, вниз уходил обычный, похожий на десятки других, широкий коридор. Алексей бочком-бочком прошел мимо и почти бегом добрался до вентиляционной шахты.

В шахте он посветил фонарем вверх и вниз, убедился, что никого нет, выбрался на узкую металлическую лестницу. Он понимал, что может в любой момент оказаться в ловушке, но тем не менее полез вниз, а не вверх. Ему надо было посмотреть, чем заканчивается шахта. У него было предчувствие, что больше ему сюда спуститься не дадут.

Шахта, к разочарованию Алексея, закончилась тупиком. Алексей включил шахтерку, которая светила широким лучом, осмотрелся, посветил на стены, потом на пол. Вверх уходил серый камень стен, под ногами похрустывала щебенка. В луче фонаря возле ботинка что-то сверкнуло. Алексей наклонился, аккуратно взял сверкнувший предмет двумя пальцами, выпрямился, внимательно рассмотрел. Кажется, это был обломок бура. Алексей пошевелил камешки на дне шахты ногой и без труда нашел еще несколько обломков покрупнее. Он с трудом представлял себе буры, которые могли бурить такие огромные шахты, но наверняка это делали мощными большими машинами. Бур должен быть гигантским. Что же могло его повредить? Алексей внимательно осмотрел дно колодца шахты и вдруг что-то сообразил. Опустился на колени, руками отгреб в сторону слой щебенки. Внизу, под камнями, Алексей сначала нащупал, а потом и расчистил ладонью абсолютно ровную, гладкую поверхность!

Он находился на гигантском, до блеска отполированном металлическом зеркале. В луче шахтерки на него смотрело черное чужое лицо. Красавец! Алексей наклонился, дыхнул на поверхность. Зеркало на мгновение замутилось дымкой, но тут же очистилось. Алексей приник к поверхности, полагая, что за зеркалом может быть некое пространство, но поверхность, увы, была непроницаемой.

Что за объект находился перед Алексеем? Полированная поверхность такой величины могла быть зеркалом огромного астрономического телескопа, если только миллионы лет назад, когда формировались все эти слои породы, были такие телескопы! Но зеркало — вещь хрупкая, а этот объект явно привел к аварии бурильной установки! Какова должна быть твердость материала, чтобы алмазные буры лопнули, не выдержав давления?

Или же это могла быть, например, поверхность межпланетного корабля, упавшего на Землю миллионы лет назад! Алексей попытался себе представить такое, но мозг отказался вообразить хоть сколько-нибудь достоверную ситуацию, подсовывая картинки из компьютерных игр и фильмов, и Алексей понял, что не может себе этого представить. То есть вообще-то представить можно было, фантазия у Алексея была богатая, но даже в мыслях нельзя было допустить, чтобы это могло оказаться правдой.

Он посидел какое-то время, по-прежнему глядя на свое собственное отражение, а потом встал, тщательно засыпал поверхность камнями и полез по лестнице наверх…

Подниматься по шахте он не стал — поехал на грузовом лифте, хотя для этого ему пришлось снова пройти мимо злополучного штрека.

…— Есть какие-то соображения? — спросил Алексей Бато, когда они уже глубокой ночью просматривали запись событий в руднике, которую Алексей сделал маленькой камерой-шпионкой. Изображение то и дело прерывалось, подергивалось полосами помех, но, в принципе, видно было неплохо. Бой, конечно, был неясен: чаще виднелись каменные стены, потолок и пол штрека, чем нападавшие монстры.

Остаток вечера они отвечали на неприятные вопросы капитана, а первую половину ночи ждали своей дальнейшей участи, запертые в какой-то каморке на первом этаже управления. Оружие у них, впрочем, так и не отобрали. По-видимому, капитан имел серьезный разговор с Москвой, после чего друзей выпустили. В животах урчало, столовая, ясное дело, была давно закрыта, комната в домике выстыла. Пришлось растапливать печь, открывать и разогревать тушенку. Пока Алексей занимался этими простыми и необходимыми вещами, Бато залез в Интернет, нашел информацию по Джугоякскому кратеру.

— Смотри! — Он продемонстрировал Алексею рисунок-схему. — То, что ты нашел и обо что сломался бур установки, — всего лишь неизвестное геологическое образование. Может, эта штука — чистейший иванит или как там его? А может быть, это что-то другое, и при реакции этого материала с основной породой за миллионы лет и образовался этот самый иванит? Или там были еще какие-нибудь факторы? Например, выброс магмы по трещинам в породе или каких-нибудь вулканических газов?

Алексей размышлял, глядя, как огонь лижет сухие лиственничные дрова.

— Посмотри-ка лучше, что такое тектиты, — Алексей закрыл дверцу печки, поднялся с корточек, вытащил из рюкзака галеты, подошел к столу. — Сдается мне, что они имеют совсем не вулканическое происхождение. Что-то я такое видел по телику.

— Где? — удивился Бато. — Смотрел канал «Моя планета»?

— Не-а… Передачу «В мире животных»! — Алексей с удовольствием облизал ложку из-под тушенки, снял с печки армейский котелок, в котором закипела вода, всыпал в нее чаю. — Я думаю, что там, внизу, лежит космический корабль, — Алексей невольно понизил голос, прислушиваясь к тому, что происходит в другой половине дома, у майора Болтаева. Там было тихо. — И для этой мысли, как ты сам понимаешь, есть веские основания — от инопланетных монстров, которые проходят сквозь стены, как нож сквозь масло, и тают в воздухе, как библейские духи, до странных всполохов над колонией. И никак в твою теорию геологической линзы все это не вписывается!

— Ох-хо-хо… — удрученно вздохнул Бато, взял галету с намазанной на нее тушенкой, откусил так, что за ушами отчетливо хрустнуло. — Не нравится мне твоя мысль…

— Мне она тоже не нравится! — отрезал Алексей. — А что делать?

Через пять минут они выяснили, что такое тектиты.

— Кратко о тектитах, — читал вслух Бато. — В переводе с греческого «тектос» означает «плавленый». Эти стекляшки, черные или темно-зеленые, с незапамятных времен использовались людьми в качестве украшений… Так… Если сравнивать тектиты с земными породами, то по внешнему виду они ближе всего подходят к вулканическому стеклу, а по химическому составу относятся к осадочным и кислым изверженным породам. В Европе их находят только в Чехословакии и в Германии, на территории Средней Азии их обнаружили лишь в кратере Жаманшин, возле Аральского моря. Особенно много тектитов в Юго-Восточной Азии, на Филиппинах, в Индонезии и в Австралии.

— Дальше! Давай дальше! — нетерпеливо подгонял его Алексей. — Откуда они берутся?

— В тектитах выявлены изменения, сопутствующие космическому излучению. Это позволило ученым заявить: у тектитов космическое происхождение. Быть может, тектиты не что иное, как сцементированное льдами вещество комет.

— Кроме этого, — продолжал Бато, — существует теория о том, что тектиты образуются при — внимание! — ударе о землю метеоритов! То есть это земные образования, которые возникли при воздействии огромного давления и температуры.

Еще одна теория говорит о том, что тектиты возникают в толще Земли под воздействием давления, но в них отсутствует остаточная намагниченность, которая свойственна земным породам. Короче, происхождение тектитов до сих пор не выяснено. — Бато оторвался от экрана коммуникатора, глянул на Карабанова. — Все ясно. Дело близится к финалу, надо выпить люминалу. Лучше бы нам на юга, шахов бить… Там что самое плохое могут сделать? Ну голову отрежут, так это же быстро… А что делают эти «инопланетяне», это же ни одному больному разуму представить не под силу!

Внутренне Алексей был полностью согласен с другом…

…Несмотря на события ночи, утром все равно пришлось вставать рано. На утреннем построении Алексею пришла идея прочесать округу в поисках следов монстров, нападавших на людей. Идея была отличной, но нужно было раздобыть лыжи.

— Найдем! — хмуро ответил им Кабыхно, которого они встретили в столовой. — Лыжи здесь не проблема. Какие нужны? Беговые или охотничьи?

— Лучше охотничьи, — ответил Карабанов, — не по лыжне пойдем, по лесу.

— А куда навострились?

— На прогулку, — уклонился от прямого ответа Алексей.

— А-а… Все приключения на свою задницу ищете? — Кабыхно сосредоточенно поглощал кашу. — Че вы вчера натворили? Зачем Якима подставили? А? Яким неплохой был мужик. Ребенок у него в Иркутске родился на днях, — Кабыхно зло глянул исподлобья. — Че он вам сделал? Не в тот тоннель повел?

Бато фыркнул в ответ на эти слова и повернулся, чтобы отойти от столика, но Алексей отодвинул свободный стул, сел рядом с охранником.

— Якимов умер? Когда?

— К утру. В фельдшерском пункте у Федулова, — нехотя ответил Кабыхно.

— От чего? У него на ноге всего-то царапина была! Ерунда! Не мог он умереть от такого! — Голос Алексея был полон неподдельного сочувствия, и Иван перестал есть, вздохнул, посмотрел в глаза Алексею.

— «Куда мой мед деваться мог, ведь был полнехонький горшок!» — ядовито процитировал Кабыхно. — Не мог, а все-таки умер, — тихо добавил он. — Федулов говорит, ураганная гангрена. Антибиотики не помогли.

Алексей переглянулся с Бато.

— И что, Иван, люди считают, что это мы виноваты?

— Люди, сержант, считают только то, что видят своими глазами. Вы вчера с Якимовым вниз спускались, а сегодня он мертв, а кто там его порвал — тварь какая или кто-то из вас, этого никто не знает.

— Ясно. Ну лады! — Алексей поиграл желваками, поглядел вокруг. Охранников в столовой было мало, в основном здесь завтракали новобранцы из роты Болтаева, несколько вохровцев сидели за столиком у выхода. Один из них заметил взгляд Алексея, отвел глаза, толкнул локтем другого, на спецназовцев заоглядывались, зашептались, потом разом отвернулись, заработали челюстями.

— Лыжи дашь?

— Лыжи дам, — ответил Кабыхно, — а проводника вы не найдете. Нет, если капитан прикажет, какая-нибудь дурилка с вами пойдет. А вам нужна дурилка-то эта? Ни спеть, ни станцевать, ни с тылу прикрыть?

— Дурилка не нужна, — удрученно хмыкнул Алексей. — Без дурилки обойдемся! На фиг нам балласт?

— Куда идти-то хотите?

— Да так, по окрестностям погулять, — снова уклонился от прямого ответа Карабанов.

— Ясно. Лыжи будут. Вы же все равно не пойдете раньше, чем солнце взойдет? А солнце взойдет не раньше чем через час, а из-за гор появится еще позже.

— Ясненько! — Алексей покивал. Встал со стула, аккуратно поставил его назад, кивнул другу, мол, айда!

Они, не торопясь, прошли мимо жующих новобранцев, на чьем аппетите нисколько не отразилась смерть товарищей, мимо глядевших им в спины охранников, поставили подносы на стол, принялись за еду.

…Идти решили сначала вверх, вдоль реки Джугояки, севернее рудника, потом — свернуть на запад и пройти вокруг горы, перевалить через нее западнее рудника и, проделав путь вдоль цепи гор до самого поселка Новая Нерха, вернуться в поселение по берегу реки.

Вышли налегке, едва только солнце показалось из-за сопок. Под удивленными взглядами встречных охранников протопали по дорожкам к реке, там нацепили лыжи и пошли сначала по снежной целине в негустом ольшанике, а потом вышли на лед реки и двинулись вверх по течению. Снегу в долине было не много, мало его было и на реке, и это значительно облегчало продвижение. Они быстро умахали далеко от рудника. Широкие охотничьи лыжи, которые им выделил Кабыхно, были отличными — нетяжелыми, подбитыми камусом, они не скользили на склоне и хорошо держали на поверхности плотного, заветренного снега.

Алексей зорко смотрел по сторонам, успевал любоваться открывающимися видами зимнего леса, взглянуть на голубоватые сопки, на местами обнажившийся зеленоватый хрустальный лед на реке, на прозрачный ольховник, тянувшийся вдоль берега, на сосны с клочковатыми шапками слежавшегося, по-весеннему тяжелого снега. Кругом стояла вековая тайга — места таинственные и безлюдные, полные пушного зверя, неведомых птиц и лесных духов. И «бесы» тоже где-то здесь обитали, это Алексей помнил каждую секунду. Что же это за твари такие, что и в руднике, и в лесу, рядом с поселком, чувствуют себя хозяевами?

Бато тоже смотрел вокруг: снег для него был открытой книгой, по которой он так соскучился на военной службе: вот здесь в бочаге живет ондатра, вот ее следы, а здесь в ольшанике обитает семейство соболей. Слишком близко к жилью, наверное, совсем молодые, сеголетки. А вон там, на ровном месте, где из-под снега торчит рыжеватый бурьян, мышковала лисица…

Бато прислушивался к звукам, доносившимся из чащи: где-то вдалеке сердито затрещала белка, сразу же встревоженно вскрикнула сойка, но тут же смолкла. Он потянул носом воздух. Несомненно, пахло близкой весной — прелой листвой, землей, талым снегом и еще чем-то неуловимым, что сразу заставляет человека понять: тепло не за горами.

Противоположный берег Джугояки был скалистым — отвесные скалы в лучах солнца, карабкающегося все выше и выше по небу, казались красными, склоны горы выше скал поросли лесом, а на лысых вершинах лежал снег.

…Из-за поворота реки навстречу лыжникам показалась цепочка из трех оленей. Вожака за повод вел низенький человек в шапке-ушанке и в старенькой парке. Второй и третий олени были нагружены. Когда животные оказались на чистом, гладком льду, они стали скользить, смешно перебирая короткими ногами. В конце концов, последний олень упал, за ним на лед, забавно взбрыкнув ногами, хлопнулся и второй олень, вожак же, поддерживаемый за узду человеком, устоял на ногах.

Друзья рассмеялись, издалека глядя на эту забавную сцену. Человек отцепил второго и третьего оленя, помог вожаку дойти до снега, вернулся ко второму оленю, потянул за узду. Повинуясь человеку, олень осторожно, то и дело оскальзываясь, поднялся на ноги и, перебирая ногами, последовал за человеком. Труднее всего пришлось с третьим оленем. Он сначала неуверенно встал на ноги, но снова упал, опять поднялся и опять упал. Наконец, человеку это надоело, он просто взял оленя за узду покрепче и отбуксировал животное туда, где лед был покрыт слоем снега и где олень мог уже без труда подняться на все четыре ноги.

Олень скользил по льду на животе за каюром покорно, словно человек тянул за собой не вьючное животное, а огромный, тяжелый меховой рюкзак. Скорее всего, эта ситуация повторялась не в первый раз, и каждый из них знал, что будет дальше. На снегу олень, как ни в чем не бывало, встал, отряхнулся, смешно подергивая коротким хвостиком, и покорно позволил пристегнуть себя к собрату.

Человек заметил друзей сразу же, как только появился из-за скалистого поворота реки, однако виду не подавал, занятый своим делом. Но как только караван был приведен в порядок и мог двигаться дальше, он сменил курс и пересек неширокую здесь Джугояку.

— Здравствуйте! — сказал он друзьям. — С рудника? Или с поселка?

— С рудника, — ответил Алексей, пожимая ему руку.

— Николай! — сказал человек.

— Алексей, — представился Карабанов.

— Бато, — Аюшеев тоже пожал руку новому знакомому. — А вы, я вижу, с добычей?

— Да, — согласно кивнул головой Николай, — изюбря спромышлял да белок несколько штук.

— А куда ходил? — спросил Алексей.

Николай зыркнул на него черными глазами, чуть приподнял брови.

— Да тут недалеко, — уклончиво сказал он.

Алексей сообразил: Николай не доверяет незнакомым людям, но уточнять не стал. У охотников свои причуды.

— А там, где был, хоть спокойно, никакие зверушки не бегают?

По лицу охотника сразу стало понятно, что тот смекнул, о чем говорит спецназовец.

— Спокойно все, — после короткой заминки уверенно ответил Николай. — А! — Охотник хлопнул себя ладошкой по лбу. Рука у него была загорелая, морщинистая. — Вы, наверное, новые охранники, да? А щас куда собрались?

— Да тут, — неопределенно махнул рукой Алексей, — вокруг горки прогуляться.

— Вокруг этой? — Николай удивленно поднял брови.

— Ну да.

— Так вы промахнулись. Вон скалу видите? Вон ту, острую?

Друзья посмотрели назад, ниже по течению реки, на другом берегу стояла приметная скала.

— Так вот напротив нее, по этому берегу, тропа в лес уходит, как раз вокруг горы идет. А как через гору перевалите, там тоже приметная такая скала есть, раздвоенная. Мы ее Рогаткой называем, так там тоже забирайте налево, ну и по тропе вернетесь прямо к поселку. Поняли, да?

— Ясненько, — ответил Алексей. — Спасибо!

— Вы только осторожнее будьте, Васька недавно тут, на реке, следы шатуна видел. К поселку он не выходил. Может, сдох, а может, ходит тут где-нибудь. Косулю завалил или изюбря, вот и не показывается. Ружья, я гляжу, у вас вон какие! Хорошие. Начеку будьте. А то и ружье не поможет!

— А Васька — это кто?

— Васька — это наш, поселковский. Багаев. Он медведя этого следить ходил, да собака у него плохонькая. На белку — ниче так, а зверя боится. Какая с ней охота! Ну, до свидания! — Николай махнул друзьям рукой и вернулся к оленям. Его маленький караван двинулся дальше к поселку.

Друзья немного вернулись по реке, у скалы вышли на берег. Там действительно между деревьями вилась еле заметная тропа.

Вскоре берег реки остался далеко позади, вокруг стеной встал сосновый лес. Здесь ветра не было, и сразу же стало как будто теплее. Примерно через полчаса они стали забирать левее и подниматься в гору. Никаких следов, не считая следов лис и косуль, они не встретили. Несколько раз тропу пересекал старый, припорошенный снегом, след охотничьих лыж.

Полчаса они поднимались в гору, сначала по еле заметной тропе, а потом, сняв лыжи, продолжили подъем по пологому руслу ручья и наконец вышли в отлогую седловину между двумя вершинами. Снова надели лыжи. Справа показался склон, поросший лесом, а слева виднелись скалистые гольцы. Внизу, под гольцами, пространство было засыпано заснеженным курумником — огромными черными сколотыми плитами. Наискосок через седловину шли свежие медвежьи следы.

Бато внимательно посмотрел вокруг, прислушался, присел перед цепочкой следов, поглядел, зачем-то потрогал следы. Направился сначала в ту сторону, откуда медведь пришел, потом — по направлению движения зверя. Следы медведя уходили в курумник. Бато постоял на краю осыпи, вернулся назад. Алексей ждал его, вопросительно глянул на вернувшегося друга.

— Сегодня прошел, — разлепил губы Бато, стащил с руки перчатку, полез за пазуху — за фляжкой с кофе. Приложился к ней сам, утолил жажду, передал Алексею.

— Давно? — спросил между глотками Алексей. — За нами не увяжется?

— Не знаю… Скорее всего, на рассвете. Значит, пару часов назад, — Бато принял от Карабанова фляжку, спрятал ее за пазуху, выдвинул визор, включил тепловой режим, настроил, посмотрел — крупных объектов рядом не было. Достал из-за спины «Нортон», проверил его, настроил ремень так, чтобы винтовка висела сбоку, под рукой.

— А пообедать? — протянул Алексей, который проделал то же самое.

— Пообедаем внизу, — скомандовал Бато, оглянулся на близкий лес, на густой, покрытый шапками снега кустарник, — найдем открытое пространство и тогда поедим.

Алексей был вынужден согласиться.

…На обед они остановились около двух часов дня на аккуратно расчищенной от поросли широкой просеке, по которой куда-то уходила старенькая линия электропередачи. ЛЭП шла еще несколько десятков метров по лесу, а потом взбиралась по склону ближайшего холма. Столбы на линии стояли все больше деревянные, прикрепленные к бетонным опорам большими металлическими скобами. За ЛЭП тщательно следили — Алексей заметил, что несколько столбов были недавно заменены.

Возле одной из таких опор они утоптали лыжами площадку, разожгли крохотный примус, поставили на огонь котелок, набитый снегом, сели на рюкзаки, держа в руках винтовки.

— Пока у нас — поход выходного дня, да и только! — сказал разрумянившийся на морозе Алексей.

Бато усмехнулся, сладко зевнул.

— Каждый бы день так гулять!

— И никаких тебе рудников, никаких шахов! Ляпота и воздух свежий!

— Ага, только шатуны бегают, а так нормалек! — Бато осмотрелся вокруг с помощью визора, прислушался, склонив голову на одну сторону, — слушал неповрежденным ухом, махнул рукой. — Не слышу ничего…

— Бато, а почему Мишень этот, на руднике, в спячку не впал? — спросил Алексей, доставая пакеты с сублимированной лапшой, кружки и кофе.

— Медведи в неволе в спячку не впадают, — объяснил Бато. — Жрачки полно, чего им в нее впадать? А шатуна, видать, кто-то потревожил… Может, охотники. А может… — Бато не решился вслух произнести то, что и так было понятно.

— Да ладно, договаривай, — фыркнул Алексей. — Я не суеверен. «Черти»! Какие-то странные краснорожие «черти», прилетевшие из космоса!

— А что, черти в космосе живут? — усмехнулся Бато. — А я думал, черти в аду живут, под землей.

— Черти, Бато, живут везде, но космос — их основное обиталище.

Бато достал хлеб, который он раздобыл в столовой, полкруга домашней колбасы из дичи. Отрезал кусок колбасы, положил на хлеб, откусил.

— Фигню какую-то говоришь, — промычал он с набитым ртом.

— Не фигню… — возразил Алексей, разливая кипяток из котелка по чашкам с лапшой. В морозном воздухе от котелка валил пар. — В Новом Завете апостол Павел прямо говорит о духах злобы поднебесных, а пророк Исайя тоже указывает на то, что между Богом и человеком есть преграда — небо.

— Процитируй! — потребовал Бато.

Алексей хмыкнул.

— Я те че, Пушкин? Помнить все дословно?

— Не можешь, не заикайся! Непушкин! — отрезал Бато.

— Ну хочешь, я в Интернете тебе цитаты найду? — спросил Алексей. — Прямо сейчас!

— Нет, — покачал головой Бато. — Давай лучше похаваем, а то жрать охота, мочи нет, а тут ты со своими пророками…

Алексей помолчал.

— А еще апостол Павел рядом с духами поднебесными говорит о мироправителях века сего и называет их, знаешь как?

— Ну как?

— Космократоры. Вспомнил: «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной». Так вот мироправители эти по-гречески так и звучат: космократоры!

— Слово-то какое!.. Недоброе, — Бато с грустью посмотрел на быстро убывающую колбасу. Вздохнул. — Хочешь сказать, что там, внизу, и есть эти самые космократоры?

— Да кто ж их знает… — произнес Алексей, — держи лапшу!

— А я вот че-то не понял, против каких властей твой апостол ратует? Против правительства, что ли?

— Нет, не против правительства. Против дьявола. Павел считал, что именно дьявол — правитель тьмы века сего.

— Короче, ясно, миром правит зло, — Бато принялся за лапшу, по-прежнему настороженно поглядывая по сторонам.

— Типо того, — согласился Алексей, тоже занявшись едой.

— Я вот только одного понять не могу, — хитренько продолжил Бато, — почему люди, все время цитирующие Библию, сами — старые греховодники и не пропускают ни одной юбки?

Алексей на мгновение растерялся, но сразу же перешел в атаку:

— Что, дела с дочкой капитана не слишком продвигаются вперед? — усмехнулся он. — А я думал — эта колбаса… и свежий хлеб!

Бато снова печально глянул на остатки колбасы.

— Увы! Эта колбаса — пока все, чего мне удалось добиться.

— Ну тогда, друг мой, могу напомнить, что зависть — плохое чувство. Тоже грех, между прочим!

— Ага, перевел стрелки, молодец! Но на вопрос не ответил. Как это в тебе сочетается Библия с грехом блуда?

Алексей несколько секунд сосредоточенно жевал колбасу. Колбаса была вкусная, нежирная, с чесноком.

— Никак не сочетается, — признался он. — Воюют они между собой. То одно перетягивает, то другое. То — хоть сейчас в монастырь, а то… Понимаешь, Бато, бабы, они… Как песни! Петь тянет даже тех, у кого ни голоса, ни слуха! А у меня и того и другого — в достатке. Вот и идет все вразрез. Душа одного просит, а тело по-своему поет!

— Гладко говоришь! Да!.. Бабы любят, когда гладко говорят. У меня как-то с этим проблемы.

— Ничего себе проблемы! Слышал я, как ты баритонил со своей Татьяной! Если бы у меня такой баритон прорезался, да они бы косяками за мной ходили!

— Жениться тебе надо, певец! — наставительно сказал Бато. — На Рите! Пока она тебя, дурака, любит и ждет. Вот вернешься отсюда — сразу женись!

— А что, — пожал плечами Алексей, наливая в кружку стремительно остывающий кипяток, — вот возьму и женюсь!

В этот момент где-то недалеко ударил колокол. Алексей от неожиданности опрокинул кружку с кипятком в снег. Выругался, наклонился, чтобы поднять, и в тот же миг там, где только что была его голова, по опоре столба тенькнула пуля.

Стреляли с глушителем, и звука выстрела не было слышно.

Спецназовцы, не сговариваясь, нырнули в снег. По утоптанной площадке рассыпались вещи и продукты. Бато залег за валежиной, Алексей бросился за опору лэп.

Вторая пуля свистнула над ухом Бато, и он вжался в мерзлую землю.

— Откуда стреляют? — спросил он Алексея.

— Кажись, со склона, — негромко ответил Алексей. О бетон снова ударила пуля. Били со склона, точно.

— Что за фигня?..

Мысль работала лихорадочно.

«Бандиты? Браконьеры? Может, охранники решили пошутить или напугать столичных гостей? Чтобы не зазнавались… Или чтобы не лезли куда не следует?

Или здесь живет кто-то еще? Кто не любит, когда на его территорию приходят чужаки? Тогда зачем глушитель? Нет, это кто-то из „своих“, с рудника. Если бы местный житель хотел прогнать чужака, достаточно было бы выстрелить в воздух, предупреждая».

Противника можно было засечь тепловизором, но из-за опоры не выглянешь, пока ее держат на прицеле. Надо отсюда выбираться. Так. Куда дует ветер?

Слабенький ветерок дул наискосок по просеке.

— Подойдет… — пробормотал Алексей, посмотрел на Бато.

Бато лежал, уткнувшись в снег носом. Валежина, за которой он залег, была небольшой — не пошевелишься, не дернешься.

— Щас, братишка!

Алексей нашарил в одном из карманов куртки дымовую гранату, вытащил, зубами выдернул чеку, бросил вперед и правее, в наветренную сторону. Через несколько секунд по просеке повалил густой белый дым. Он скрыл друзей от глаз снайпера и окутал их, почти полностью скрывая ориентиры.

— Рвем когти! — заорал Алексей. Он вскочил и, проваливаясь по колено в снегу, наугад побежал в дыму к лесу. За спиной пыхтел Бато.

Рядом свистнула пуля. Стреляли наугад, и Алексей вложил в последующий рывок все силы, стараясь быстрее добежать до спасительных деревьев. Из дыма на него неожиданно вынырнула сосна, Алексей запнулся о корень, чудом удержался на ногах, добежав до ближайших кустов, покрытых шапкой снега, упал под их спасительную защиту, откатился дальше. Затем приподнялся, обернулся: где Бато?

Дым быстро сносило в сторону. Бато, скрытый от глаз снайпера густой сосновой порослью, уже стоял рядом и цеплял на ноги охотничьи лыжи: он успел их прихватить с собой. Недаром задержался на просеке.

— Прикрой меня, сержант, зайду слева, — бросил он Алексею. Быстро и бесшумно скользнул между сосенок.

— Рацию включи! — крикнул ему вслед Алексей.

Он выдвинул тепловизор, щелкнул тумблером на шлеме, посмотрел вперед и увидел удаляющегося Бато, мелькающего между деревьями. Сориентировался, ползком вернулся к краю леса.

Граната извергала последние клубы дыма. Основную часть облака уже снесло ниже по просеке. Алексей пристроил «Нортон» в ложбине между двух неприметных сосенок, взглянул вдоль просеки на склон горы, подрегулировал визор.

Снайпера он увидел сразу — теплое пятно среди синего холодного снега. Включил гарнитуру рации.

— Бато, прием! Он на склоне, метрах в двухстах от привала. Увидишь, где березняк начинается, он сидит возле березы с раздвоенной верхушкой.

— Хорошо, — услышал Алексей в гарнитуре искаженный голос друга.

Потом снова прильнул щекой к винтовке, взглянул в прицел. Стрелок, видимо, сообразил, что опытный противник может довольно легко до него добраться, бросил свою лежку и стал уходить в глубь леса. Скорее всего, в его задачи не входило их убивать. Наверное, хотел припугнуть. Хотя кто знает? Может быть, просто снайпер не хотел подставлять под пули свою шкуру и поэтому предпочитал ретироваться?

— Бато, он уходит в глубь леса, — сказал Алексей в микрофон гарнитуры. — Будь осторожен, там может быть засада!

— Понял, — послышалось в наушнике.

Алексей бросился к лыжам. Оставлять друга один на один с неизвестной опасностью он не хотел.

Но пока Алексей справлялся с непривычными креплениями лыж, Бато уже пересек просеку на склоне горы и исчез в лесу. Алексею ничего не оставалось, как бежать сквозь густой перелесок наискосок, стараясь нагнать Бато, а если стрелок свернет правее, в сторону Алексея, то догнать его раньше друга. Однако его намерениям не суждено было осуществиться. Через сто метров дорогу Алексею перегородил большой овраг с крутыми склонами. Нечего было думать, чтобы преодолеть его, не снимая лыж, быстрее было обогнуть его правее. После того как Алексей обогнул овраг, он попал в такие густые заросли ольшаника, заваленного снегом, что ему пришлось снова взять правее, обходя кусты. Так что Алексей изрядно задержался.

После ольшаника начался густой ельник. Алексей стал забирать левее, надеясь буквально за минуту выйти на след Бато, но лыжного следа Бато не было, как не было и следов снайпера. Возможно, он, вопреки ожиданиям Алексея, стал забирать налево, в гору. Но, с другой стороны, он мог просто залечь где-нибудь в лесу и ждать, пока спецназовцы выйдут на его след. Поэтому Алексей остановился и прислушался. Ему показалось, что где-то впереди, в ложбине, явственно раздался скрип снега. Алексей сделал еще несколько шагов и замер. Внизу, метрах в тридцати, прямо перед ним, на задних лапах стоял медведь-шатун.

Зверь был настолько худым, что даже наст под ним не проваливался. Алексей понял, что еще немного — и медведь умрет с голоду. Такой зверь был вдвойне опасен! Сейчас животное не слышало Алексея, который находился с подветренной стороны, оно заинтересованно смотрело в сторону, где, по расчетам Алексея, начинался склон горы. Наверное, медведь услышал шаги снайпера или Бато.

Алексей остановился, убрал визор, снял лыжи, ногой, не глядя, расчистил место, чтобы в случае, если придется стрелять, можно было устойчиво встать, вскинул «Нортон» и прицелился. В оптику стало особенно хорошо видно, какое жалкое зрелище представляет собой обычно красивый и сильный зверь: шерсть, в которой застряли льдинки, свалялась, в выражении морды и во всей позе чувствовалась обреченность. Зверь умирал от голода, но все еще был опасен. Алексей отчетливо видел длинные, мощные когти на передней лапе, которой шатун опирался на осину.

Алексей положил палец на курок, но в последний момент отказался от выстрела. Снайпер, если он был где-то рядом, мог моментально вычислить местоположение Карабанова. Поэтому после короткого раздумья Алексей взял снятую лыжу и катанул ее вниз с горки в сторону медведя по твердому насту. Широкая лыжа почти бесшумно скользнула вперед.

Большего переполоха Алексей вряд ли смог бы достичь, даже если бы приближался к медведю с фанфарами.

Зверь заметил лыжу в самый последний момент и испугался! Он подпрыгнул от неожиданности, а потом, сиганув через лыжу, умчался по твердому насту прочь от Алексея, подкидывая тощий зад и оглядываясь на незнакомый, странный предмет. Алексея он так и не почуял.

Алексей бесшумно рассмеялся, зорко посматривая по сторонам и не теряя бдительности. Невдалеке закричала сойка.

Вставил ногу в крепление, затянул ремешок, на одной лыже скользнул в ложбину. И сразу же среди ветвей ближайшей ели громко, раздраженно застрекотала сорока. Слева вздрогнули тяжелые ветви деревьев, упали вниз комья снега, послышался звук ломающегося наста. Кто-то бесцеремонно продирался через ельник навстречу Карабанову.

Алексей упал на одно колено, вскинул винтовку, но сразу же опустил ее: из густого ельника вывалился облепленный подтаявшим снегом Бато. Увидел Алексея, отдуваясь, стряхнул с плеч и с каски снег, усмехнулся, разглядывая следы.

— Ты тут с шатуном в прятки играешь, что ли? — шепотом спросил он. — Пойдем! Снайпер этот, видимо, залег, нас поджидает… — Бато махнул рукой и легко заскользил по ложбине.

Алексей, быстро подцепив вторую лыжу, заспешил следом. Вскоре они оказались вблизи склона, густо заросшего черемушником. С помощью тепловизоров нашли снайпера: стрелок залег в снегу на склоне оврага. Друзья забрали вправо, чтобы обойти его. Неожиданно их путь снова пересек след шатуна. Зверь шел неровно, шатаясь из стороны в сторону, наверное, смертельно устал от рывка. С этой стороны снайпера от тепловизоров скрывал кустарник, заваленный снегом, в который и уходили следы медведя, в душе Алексея шевельнулось недоброе предчувствие.

Оно не обмануло — через несколько секунд друзья услышали приглушенный вскрик. Переглянулись. Кажется, ситуация разрешалась сама собой. Словно в подтверждение этого, раздался еще один крик. На этот раз сомнений не было — зверь терзал человека.

Все еще осторожно, боясь нарваться на засаду, друзья двинулись вокруг кустарника и вышли на поляну у склона горы. Повинуясь жесту Алексея, залегли в снегу. Алексей тепловизором просканировал местность, но увидеть отсюда, что происходит, было невозможно.

— Ты оставайся здесь, а я поползу по ложбине, — тихо сказал Алексей Бато и показал рукой в направлении заросшей кустами ложбины, которая шла вокруг поляны и выходила в овраг, на противоположном склоне которого и залег противник. — Если чего — прикроешь.

Он отцепил лыжи и ползком двинулся вперед. Ползти пришлось долго: в ложбине снег оказался глубоким, рыхлым, не успевшим подтаять. Солнце сюда почти не попадало.

Когда Алексей обогнул поляну, съехал по крутому склону в овраг и, стараясь двигаться бесшумно, подполз поближе и отодвинул ветки молоденькой сосенки, то понял, что торопиться некуда. Над поверженным телом человека стоял шатун с окровавленной пастью. Голова снайпера была неестественно повернута, на снегу была кровь. В снегу валялась шапка из меха росомахи. Рядом из сугроба торчал приклад охотничьего карабина. Медведь наклонился, схватил зубами человека, рванул на себя. Раздался треск. Кажется, это затрещал воротник куртки.

Алексея передернуло. Он вскинул винтовку, поймал в перекрестие оптики ушастую голову людоеда и всадил в него очередь. Все произошло буднично и просто, и в душе Алексея на этот раз не было жалости.

Медведь вздрогнул, рухнул на тело снайпера и замер.

Алексей перевел дух. Приподнялся. Махнул рукой Бато, мол, давай сюда. Откинулся назад, на спину, в мягкий снег, и лежал, глядя в выцветшее зимнее небо с длинными перьями ползущих по нему облаков, пока в овраг не спрыгнул Бато.

— Готов! — Бато от души ругнулся, походил, посмотрел следы, пожал плечами. — Собаке — собачья смерть?

— Да ладно, — беззлобно ответил Алексей, — даже для врага — не самая лучшая смерть.

Он почему-то чувствовал себя уставшим, словно пробежал на тяжелых охотничьих лыжах марафонскую дистанцию.

— Ага, а он, интересно, тебя пожалел бы? — Бато осуждающе покачал головой.

Алексей пожал плечами.

— Да мне все равно.

Он заставил себя встать и с помощью видеокамеры тщательно задокументировать все, что случилось в овраге. Человек, тело которого они перевернули лицом вверх, оказался незнакомым. Может быть, они и встречали его среди охранников колонии, но ни Алексей, ни Бато не запомнили этого теперь уже мертвого и потому не опасного крепыша в поношенной пуховой куртке.

Бато осмотрел его винтовку, присвистнул.

— «Ремингтон»!

Бато отсоединил глушитель, спрятал его в карман. Алексей одобрительно кивнул головой.

После этого они срубили ножами несколько длинных жердей и сделали волокуши. На одни волокуши погрузили тело снайпера, на вторые — как вещественное доказательство своей непричастности к его смерти, — шатуна. Сориентировались по спутнику и пошли к поселению напрямик по лесу, старясь не отклоняться от курса. До колонии было всего километров семь, и Алексей так и не понял, почему шатун не вышел к людям, не постарался найти себе пропитание в поселке, а предпочитал умирать с голоду здесь, в лесу. Быть может, те краснорожие твари, которые обитали вокруг поселка и в руднике, были страшнее голодной смерти?

Впрочем, здесь тоже могли быть люди — ведь ЛЭП куда-то уходила, да и удар колокола тоже не с неба раздался. Значит, хутор или заимка были где-то недалеко! Алексей несколько раз обернулся на склон горы и дал себе слово обязательно заглянуть сюда еще раз, выяснить, кто там живет.

…До поселка оставалось не больше двух километров, когда они наткнулись на следы «бесов». Алексей сбросил лямку волокуш, сделанную из веревки и ремня, Бато последовал его примеру. Вдвоем они осмотрели следы. След не был единичным, это была тропа, натоптанная несколькими тварями, снующими туда-сюда.

— Что будем делать? — спросил Бато.

— Ну эти, — Алексей кивнул на волокуши, — от нас точно не сбегут, да и подождать могут. Давай-ка сходим, посмотрим, на какой водопой ходят эти зверушки!

Снега здесь, на открытом пространстве, было совсем мало, они сбросили лыжи и отправились по следу к небольшому сосновому лесу, видневшемуся вдалеке.

Увы, их ждало разочарование — натоптанная, казалось, вполне реальными, осязаемыми существами широкая тропа в лесу вдруг обрывалась и исчезала. Дальше шел девственно-белый снег. Только местами на его поверхности виднелись сосновые иголки и шелуха орехов — в этом были виноваты белки. Бато внимательно осмотрел стволы высоких сосен, подозревая, что враги могли каким-то невообразимым образом уйти по ним, но никаких следов не обнаружил. Вверху, в кроне одной из сосен, послышалось шуршание — на спецназовцев с ветки посмотрела серенькая озорная белка. Алексей разочарованно вздохнул, рассматривая жующую мордочку грызуна, опустил «Нортон». Бато фыркнул.

— Страшный зверь!

Они вернулись и пошли по тропе в другую сторону.

Тропа спускалась в небольшой распадок между двух пригорков, и вскоре друзья оказались у небольшой кроваво-красной скалы, торчащей из-под снега, под которой была устроена древняя кумирня — место поклонения духам. Ближайшие сосенки оказались увешаны выгоревшими на ярком горном солнце ленточками. На расчищенном от снега жертвенном камне кто-то недавно приносил жертву: и камень, и снег вокруг были окроплены красным, поодаль валялся опрокинутый в снег старинный медный треножник, возле него, в снегу, среди камней, виднелись обглоданные кости и несколько черепов.

Алексей присел над костями.

— Ну по крайней мере не человеческие. Уже хорошо.

— Олени, — определил Бато на глаз. — А вот какие — не скажу. Маралы? Изюбри? Маленькие какие-то. Наверное, северные. Точно! Вон кусок шкуры валяется!

Из снега торчали вмерзшие в него куски серо-палевой шкуры. Алексей аккуратно, снимая все на видео, обошел кумирню. С одной стороны виднелись следы одного человека, с другой — множественные следы тварей.

Алексей внимательно рассмотрел следы человека — тот, кто приносил здесь жертву, был обут в унты. Нога у человека была небольшой: тридцать седьмого — тридцать восьмого размера, не больше.

— Женские? — спросил он у Бато.

Бато пожал плечами.

— Необязательно. У местных народностей нога небольшая, так что вполне могут быть и мужские. Даже, скорее всего, мужские, причем мужчина немолод, смотри, как напирает на пятку. Да и подошва приметная — ее латали. Или унты, или самошитые сапоги. Может быть, местный шаман?

— А ты можешь определить, следы человека здесь появились одновременно со следами тварей или они приходили сюда по очереди?

— Хочешь спросить, встречались ли они?

— Ну примерно так, — скривился Алексей.

— Сложно определить, — Бато переходил от предмета к предмету, от следов к следам, все фотографировал. — Вот тут, видишь, следы человека затоптаны следами тварей, а вот тут — наоборот. Могло быть так, а могло быть и эдак!

— Елы-шпалы! Как всегда — ничего не ясно, все в тумане?

— Ага! — согласился Бато. — Как всегда!

Алексей снова ругнулся. Потом оглянулся, словно их кто-то мог подслушать. Кровавая скала зловеще нависала над жертвенником.

— Ну че, надо волокуши сюда тащить да по следу идти. Он же всяко-разно в поселение ушел.

— А если не в поселение? Если след в тайгу уходит? — Бато сплюнул в сторону. — Че тогда? Так и будем с трупами по лесу таскаться?

Алексей посмотрел на часы.

— До заката еще есть пара часов. Давай тогда оттащим это тело до поселения, еще успеем вернуться сюда, прошвырнемся по следу.

— Лады! — согласился Бато.

Возле ворот рудника их появление вызвало переполох. Кажется, сбежались все: охранники, писари, дворники, даже собаки, шерсть которых сразу же встала дыбом на загривке. Они ворчали и жались к ногам.

— Как это случилось? — быстро спросил подошедший Шестопалов.

Алексей старался внимательно следить за выражением лица лейтенанта, но лицо оставалось непроницаемым, а глаза за стеклами очков были холодными.

— Не знаем. Мы его уже мертвым нашли, — Алексей твердо посмотрел в глаза лейтенанту. В принципе, он говорил правду. О том, что происходило до этого момента, Алексей умолчал. Не хотелось обострять отношения с охранниками.

— Кто это? Кто? — крикнул кто-то из людей, толпившихся у волокуш.

— Кажись, Женька Аврутис, — Шестопалов наклонился над убитым. — Поохотился мужик… Жаль. У нас и так людей мало, — лейтенант распрямился и ушел к проходной.

— Кто-нибудь, оттащите его к Федулову, — скомандовал Алексей. — Мы устали как черти.

Словно холодным ветром подуло между спецназовцами и охранниками. Толпа как будто отхлынула назад, к воротам колонии.

— Черти, черти… — прошелестело по толпе рядом.

Алексей оглянулся.

Лица охранников из испуганных вдруг стали злыми, угрюмыми. Алексей поискал глазами знакомые лица, наконец, увидел Ивана Кабыхно, кивнул ему.

— Иван, позаботься!.. — попросил он, повернулся и пошел обратно.

Вслед смотрело множество глаз, и Алексей чувствовал, будто в спину целятся из автоматов и охотничьих ружей.

— Что думаешь? — спросил Бато, когда они отошли далеко, и никто не мог их слышать.

— Ничего хорошего, — буркнул Алексей. — Думаю, что надо нам быть вдвойне осторожными, вот что.

Они вернулись на место, когда солнце уже коснулось своим холодным краем темных верхушек леса на западной сопке. Над головой в синеющем небе плыл прозрачный, невесомый месяц. Холодало. Уставший Алексей то и дело ежился, хотелось вернуться назад, в теплый домик, к печке, плотно поужинать и завалиться спать, но надо было хотя бы одно дело довести до конца.

У жертвенника ничего не поменялось, только метнулось прочь от давно обглоданных костей какое-то небольшое животное — то ли куница, то ли колонок. Все так же молчаливо нависала над кумирней кровавая скала, освещенная заходящим солнцем, и длинные синие тени ложились на снег от деревьев и валунов. А кругом стояла молчаливая тайга, которая хранила тайну и совершенно не собиралась ее отдавать.

…Следы лыж неведомого жреца петляли по лесу и сначала уходили вдоль горы в сторону реки. Следы выдавали в жреце человека, прекрасно знавшего эти дикие места, — они шли по оврагам и густым зарослям ольхи, через которые, казалось, и прохода-то не было, подныривали под бурелом, спускались и поднимались по крутым скалистым склонам: здесь жрец снимал лыжи и шел пешком. И Алексей отбросил в сторону мысль о том, что это могла быть женщина; вряд ли местная, бывалая охотница стала бы запутывать следы по таким опасным местам. Женщина брала бы хитростью. Но чем ближе они подходили к поселку, тем прямее становилась дорога, которой шел человек, тем реже следы сворачивали с опушек и полян в густой лес. Да и прятаться тут было почти негде: гора тянулась намного левее, а до самого поселения местность оставалась почти ровной, за исключением нескольких ложбин.

Наконец, следы спустились в небольшой овраг, пересекли покрытое льдом озерко на дне и взобрались на противоположный склон. Алексей съехал по заснеженному слону вниз и уверенно пошел вперед. Лед трещал под лыжами, но держал. На склонах оврага то там, то здесь виднелись странные потеки льда. Алексей еще успел удивиться: к марту такое небольшое с виду озерко должно было промерзнуть до дна, но, может быть, здесь били теплые ключи, и потому лед до сих пор был тонким? Возможно, человек, по следам которого они шли, весил меньше, чем спецназовцы, и потому не боялся провалиться? Может, все-таки женщина?

Бато провалился под лед, когда Алексей уже пересек озерцо и был у берега. Он услышал только резкий треск льда и еле слышный всплеск.

Алексей оглянулся. Лед продолжал трещать, от большой полыньи расходились трещины. Сквозь снег проступала вода. Алексей мгновенно распластался на тонком льду, сбросил перчатки, осторожно, но быстро отстегнул лыжи, положил их на край полыньи, телом навалился на них, продолжая слышать предательский треск, подполз к полынье, сунул руки в обжигающую черную воду. Бато должен был быть где-то здесь, это озерко не могло быть глубоким!

Алексей погрузил руки по локоть, потом по плечи, нащупал стремительно леденевшими пальцами руки друга, не думая о себе, потянул наверх. Бато оказался тяжелым. Лед угрожающе захрустел. Алексей упорно тащил друга не себя, не отпускал, извивался червяком — отползал назад. Наконец, над водой показалась голова Бато с обезумевшими глазами, из-под каски по лицу стекала вода, ворот куртки стал черным от воды. Он хватанул раскрытым ртом воздух, Алексей дернулся вперед, хотел схватить друга за воротник намокшей куртки и вытянуть его из полыньи на себя, но в следующий момент что-то или кто-то с такой силой дернул Бато вниз, что он исчез с поверхности воды в один миг. И только круги на воде остались!

Какое-то мгновение Алексей смотрел на эти черные круги, один за другим расходящиеся от места, где исчез Бато, а потом заорал так, что с соседних сосенок упало несколько комьев снега, срывая ногти, расстегнул ремешок каски, отбросил ее в сторону вместе с подшлемником и снова сунулся в воду, на этот раз с головой, стараясь рассмотреть в черной воде, куда исчез друг.

В этот же момент он почувствовал, как громче затрещал под ним лед и как уходят из-под него лыжи, проваливаются в ледяную воду! А видно ничего не было: чернота, ни зги, и руками Алексей хватал в студеной воде только пустоту, и ничего, кроме пустоты!

Бочаг в этот момент показался ему бездонным, уходящим в таинственные недра земли, таящим неведомые и такие близкие сейчас опасности!

А в следующий момент его что-то с силой ударило в грудь, в лицо, и он отлетел на несколько метров назад, в снег, скопившийся на склоне оврага. Отлетел, словно в нем было не добрых семьдесят пять килограммов чистых мускулов, а как будто он был легкой тряпичной куклой.

Но это было еще не все: мимо него, обдав Алексея нешуточным водопадом брызг, вверх взлетел Бато. За ним, поднимаясь до макушек немолодых, толстоствольных сосен, поднялся фонтан воды. Бато немыслимым образом перелетел через верхушку ближайшего дерева и скрылся с глаз. Фонтан воды бил вверх еще несколько мгновений, а потом рухнул вниз, вода в очистившемся ото льда озерке еще какое-то время бурлила, словно внизу пыхтел рассерженный водяной, а потом стала успокаиваться.

Опомнившийся Алексей, который уже стал съезжать к воде, испуганно заработал ногами и руками и стал выгребать по осыпающемуся снегу вверх.

Падение Бато смягчили ветки сосенок, в заросли которых он упал, и снежный намет. Когда Алексей нашел друга, тот уже пытался подняться на ноги, но ему мешали сломанные лыжи. Алексей, сгоряча не чувствуя, как в волосах моментально замерзает вода, превращаясь в лед, как коробом становится мокрая куртка, подал другу руку.

— Руки-ноги целы? — крикнул он. — Бато? Бато! Ты что?

Бато сгоряча цапал негнущейся рукой гранату РГН.

— Убью! Сволочь! — прошипел он, и Алексею понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что Бато говорит не о нем, а о какой-то твари, обитавшей на дне оврага. — Сожрать меня хотела!

Алексей перехватил руку Бато, с трудом отобрал гранату, убедился, что чека на месте, сунул гранату себе в один из карманов.

— Сдурел? Над нами вся зона ржать будет! Это же гейзер!

Бато несколько долгих секунд смотрел прямо перед собой, потом взгляд прояснился.

— Ты дурилка, Бато! Замерзнешь сейчас! Весь промок?

Бато стал себя ощупывать, сунул руку за пазуху.

Куртка уже заледенела, хрустела на морозе. Отрицательно покачал головой.

— Кажись, термушка сухая…

— Быстро! Двигаем до зоны! Здесь рядом! — Алексей уже помогал Бато избавиться от остатков охотничьих лыж, потом поставил ошалевшего друга на ноги и подтолкнул его туда, где должен был быть рудник, на ходу подобрал валявшуюся на снегу и чудом здесь оказавшуюся мокрую каску. Следы злополучного жреца тоже вели в ту сторону.

Проваливаясь в снегу, оступаясь, то и дело оглядываясь назад, на овраг, они побежали вперед. Метров через семьсот впереди среди деревьев показался прогал, в котором виднелся забор колонии, и вскоре они вывалилась из сугробов на утоптанную дорогу, ведущую вокруг этого забора. Следы идолопоклонника выходили на дорогу и исчезали.

Солнце уже село, синева над головой сгущалась медленно и неотвратимо.

— Дубль два! — прохрипел Алексей, поддерживая Бато. — Явление замороженного спецназа вертухаям! Ага!..

Кожи головы он не ощущал, как, впрочем, и ушей, пальцы тоже не слушались. Меньше всего он сейчас хотел объясняться с капитаном или с майором. Надо было во что бы то ни стало дотащить Бато до тепла, остальное неважно.

Только на крыльце домика Алексей сообразил, что никаким ключом он сейчас ничего не откроет, он и нащупать-то его вряд ли сможет: пальцы потеряли чувствительность и не шевелились. Но дверь оказалась открытой. Алексей толкнул ее, затащил в теплую комнату Бато и сразу увидел сидевшего возле горячей печки Ивана Кабыхно. Охранник был хмур и озабочен.

— Где вас черти носят? Почему рация не включена? — зарычал он, увидев Алексея, но тут его взгляд упал на покрытого инеем с головы до ног Бато, и он сразу же вскочил с табуретки, подхватил бурята, стал помогать сдирать с него заиндевевшую куртку.

— Где провалились? — спросил он.

— Да тут, недалеко, — прохрипел Алексей. — В овраге…

— А че по оврагам-то шаритесь? Думаете там этих краснорожих дьяволов найти? Че за овраг?

— Да такой… с фонтаном!

Кабыхно открыл рот. Замер, даже помогать перестал.

— Ну вас и занесло! Там же дыра…

— Ага! Еще бы нас кто-нибудь предупредил!

Бато соврал, тельник тоже был мокрым. Наконец, они содрали с него последнюю одежду, Бато рухнул на кровать, и Алексей стал его растирать шерстяной шапочкой — первое, что попалось под руку.

— Да кто же знал, что вас туда понесет? Вы же кругаля хотели дать? — воскликнул Кабыхно, потом опомнился. — Водки надо! И внутрь, и растереть! Сейчас! — Он схватил рацию.

— Сокол вызывает Ястреба, как слышите, прием!

— Слышим, Иван. Че надо?

— Берк? Возьми у меня в столе «Марусю» и давай до спецназа. Быстро! Жду!

Приказ Кабыхно подействовал: не прошло и пяти минут, как в дверь постучали, и вошедший охранник поставил на стол пакет, удивленно вытаращился на закутанного в одеяло Бато и, повинуясь нахмурившимся бровям Кабыхно, ретировался.

Иван взял кружку, достал из пакета бутылку водки, открыл, налил на два пальца, сунул под нос Бато.

— Пей! Водолаз!

Бато молча взял кружку, выпил, поперхнулся, схватил и сразу же сунул в рот кусок хлеба, который ему подали.

Кабыхно повернулся к Алексею.

— Ты все еще здесь? Дуй к капитану, пока он сам за тобой не пришел. Объясни там ему, откуда у вас новый труп.

— М-да! — Алексей шмыгнул носом. — Много бы я сейчас дал, чтобы без всяких капитанов и майоров пожрать в столовке да поспать завалиться!

Бато согласно кивнул, бросив на Алексея быстрый взгляд.

— Но надо идти, получить порцию пинков, — продолжил Алексей, глубоко вздохнув. Он осмотрел себя, покачал головой, снял куртку, переоделся, снова напялил мокрую куртку, нашел вязаную шапочку, напялил.

— Так сойдет!

— Иди уже, красавчик! — усмехнулся Кабыхно.

— Водки ему больше не давай, — буркнул Алексей. — А то он тебе покажет кузькину мать. Он контуженый. Ну и лыжи твои — тю-тю… Звиняйте!

— Ясно, — бросил ему вслед Кабыхно. — Про лыжи забудь. Еще сделаем.

На пороге Алексей задержался.

— Скажи, а этот ваш местный гейзер с какой периодичностью срабатывает?

— Да хрен его знает, — отмахнулся Кабыхно. — Не помню! Кажется, раз в две недели. Или в три.

— Ясненько! — бодро сказал Алексей, хотя на самом деле информация эта никакой ясности не вносила.

И так понятно, что неизвестный приносил жертву не один раз, а по крайней мере четырежды: таково было количество черепов на жертвеннике. Значит, жертвы начали приносить давно. Когда, капитан говорил, стали пропадать люди? В ноябре пропало несколько местных, а после Нового года стали пропадать с рудника. Возможно, местные стали приносить жертвы после пропажи своих и продолжили, когда стали нападать на рудник. Скорее всего, они считают краснорожих тварей местными злыми духами, которых надо задобрить.

— Да… А на самом деле они их только раззадорили! Не буди лихо, пока тихо! — пробормотал Алексей, направляясь в заведение за углом. Там, стоя над вонючим очком, он вытащил коммуникатор, соединился с сервером и переправил все данные с видеокамер. Файлы были записаны короткими частями по несколько минут каждая. И Алексей для себя отметил те, что относились непосредственно к медведю.

…К капитану Алексей попал сразу, без проволочек. Кажется, Капец дневал и ночевал в своем кабинете. Напротив капитана сидел майор Болтаев. Офицеры изволили ужинать.

При виде тарелок с дымящимся горячим, с холодной копченой олениной и с ледяной расколодкой, Алексей сглотнул слюну. В животе заурчало. На столе стояла запотевшая бутылка белой. В кабинете было тепло, светло, уютно, и Алексей невольно позавидовал едокам.

Капец выслушал Алексея молча, как и предполагал сержант, попросил поделиться записью — хотел лично убедиться, что охранника убил шатун. Алексей скопировал помеченные файлы. Отсутствующие места объяснил неполадками в аппаратуре. Сам продемонстрировал видео, проматывая места, где ничего не происходило, и поясняя моменты с шатуном.

Поверил ли капитан объяснениям про неполадки, Алексей так и не понял: бронзовое лицо Капеца было непроницаемым, зато Болтаев пришел в беспокойство: охрана колонии, нападения чудовищ, а тут еще и шатун! Майор все время переспрашивал, хотел знать мелочи, и Алексей быстро устал отвечать на вопросы. Хотелось уйти. Но тут видео дошло до жертвенника, и Болтаев стал просто подпрыгивать на стуле от возбуждения, поглядывая на капитана, но все-таки не решаясь произнести вслух какие-то свои мысли, не предназначенные для ушей сержанта.

Наконец, Алексея отпустили. Офицеры вернулись к аппетитной закуске и к рюмкам с водкой.

От управы Алексей пошел к столовой. Хоть копченой оленины ему и не светило, на тарелку горячего супа он имел полное право! Когда он подходил к столовой, от крыльца мимо него в сторону рудника отошел строй новобранцев. Ребята смотрели хмуро. Наверное, заступали на ночь. Алексей проводил их взглядом, тяжело вздохнул. Пока он ни на грамм не приблизился к пониманию того, что происходило на руднике, а значит, эта морозная ночь для кого-то из мальчишек могла стать последней. По идее, в караул надо было заступать ему и Аюшееву, они по крайней мере были готовы к любым неожиданностям.

Алексей пожал плечами: «Жизнь несправедлива!» — поднялся на крыльцо, толкнул тяжелую, оббитую войлоком дверь и шагнул в залитый светом теплый зал.

Бато он увидел сразу и сразу же понял, что друг мертвецки пьян. Не стоило его оставлять наедине с Кабыхно!

Бато сидел верхом на стуле прямо возле раздачи, облокотившись на спинку и подперев кулаком подбородок, томно и пьяно смотрел на Татьяну. Его локоть то и дело соскальзывал со спинки, Бато потешно кивал головой, но потом снова упрямо водружал локоть на место, подпирал подбородок, но не отрывал взгляда своих черных, узких глаз от девушки. Брови его грозно хмурились, когда кто-то подходил к раздаче, на лбу появлялась вертикальная морщина, которая тут же разглаживалась, когда Татьяна взглядывала в его сторону и успокаивающе улыбалась. Но улыбка эта была скорее нервной, а в синих глазах девушки мелькала тревога. Лицо Бато в этот момент расплывалось в ответной улыбке, брови просительно взлетали вверх, а на лбу появлялись уже горизонтальные морщины.

Надо полагать, этот спектакль уже поднадоел Татьяне, и она с облегчением увидела Алексея.

— Уведи его отсюда, — шепнула она вместо приветствия. — Шестопалов увидит — посадит на губу.

— О! — удивился Карабанов. — У вас даже губа есть! Как все серьезно!

— Есть, — без тени улыбки ответила Татьяна. — Конура на отшибе. Я не шучу. А то он сидит, пацанов задирает. Всякое может случиться. Наши охранники не стерпят.

— Ясненько… — со вздохом сказал Алексей, пошарил глазами по раздаче, увидел тарелку с борщом, втянул носом воздух. — Поужинать мне сегодня не удастся! Что за жизнь!

— Ты его забери, а я ужин к вам сама принесу, — тихо, просительно сказала девушка и взглянула на Алексея своими синими глазищами так, что у Карабанова мурашки побежали по спине и сладко-сладко засосало под ложечкой, словно ликеру выпил.

Этот манящий, полный обещания взгляд он знал. Определенно, взгляд этот был обращен к нему, Алексею Карабанову, а отнюдь не к Бато. Алексей взглянул на друга: кажется, Бато ничего не заметил, в очередной раз воюя со стулом.

Алексей повернулся к буряту, мысленно ругая Кабыхно, которого он предупреждал насчет выпивки и Аюшеева. Стоп! Быть может, Кабыхно специально напоил Бато, чтобы тот попал в заварушку? Тут ведь у каждого — личное оружие, так что заварушки, скорее всего, бывают. И гауптвахта тоже не зря оборудована…

К тому же Кабыхно был одним из немногих людей, кто знал, что спецназовцы уходят в лес! Хотя тут, конечно, бабка надвое сказала, потому что половина поселения видела, как они с Бато уходили с лыжами в руках и при полной выкладке…

Алексей взял от ближайшего стола стул, поставил его напротив Бато, сел на стул верхом. Бато ничего не оставалось, как на какое-то время отвлечься от созерцания предмета своей любви.

— Ну че, братишка, — тихо, по-свойски, спросил Алексей, — я вижу, ты согрелся?

— Ыгы, — Бато довольно усмехнулся, мотнул головой, но попытался заглянуть Алексею за спину.

— Это хорошо! — Карабанов схватил двумя руками друга за голову, стараясь, чтобы пьяное внимание Бато сосредоточилось на нем, прижался к его лбу лбом. — Значит, все нормально! Все нормалек, братишка! Все просто здорово! — Алексей лихорадочно соображал, как увести Бато из столовой. — Ты согрелся, а я-то нет! И жрать хочу, и выпить! Но выпить — больше! Я же тоже промок и замерз, и уставший — ну просто атас! Пойдем, друг, еще накатим! И братишек помянем. И Саньку, и Оську! И Годзиллу! Помнишь Годзиллу? Как он тогда пряники в каком-то магазине спер и нам вез, а какой-то амбал в БМП на вещмешок наступил, и нам всем пришлось эти пряники ложками есть? Помнишь?

Бато, наконец, взглянул Алексею в глаза, и Карабанов понял, что тот помнит.

— Ну во-от… Пойдем! — Алексей встал, помог подняться другу.

Из-за плеча Алексея Бато снова увидел раздачу, но Татьяны там уже не было. «Умная девочка! Успела куда-то скрыться!» — понял Алексей.

Бато было возмущенно поднял брови, замычал, тыча рукой в сторону раздачи. Где, мол, предмет моего воздыхания? Но Алексей уже увлекал его к выходу.

— Че нам бабы? — бормотал он. — Че мы баб не видели? И эта твоя будет, никуда не денется… А ребят помянуть надо! Сегодня как раз полгода, как Годзиллы нет… За друга надо выпить! Чтоб ему там хорошо было!

Бато сначала немного сопротивлялся, но, еще раз услышав про Годзиллу, согласно закивал и, пошатываясь, покорно пошел к выходу из столовой. В дверях они столкнулись с Федуловым. Из-за плеча Федулова выглядывал директор рудника Иванов. В свете ярких светильников его узкие, хитрые глазки поблескивали, словно вулканическое стекло.

Увидев спецназовцев, Федулов отступил в сторону, а Иванов шарахнулся куда-то в бок и словно бы сразу скрылся с глаз.

— Здоро во, — бросил, проходя мимо, Алексей, но ему не ответили.

…Они вывалились на улицу. На свежем воздухе Бато немного протрезвел и дальше пошел уже своими ногами. Он все время что-то невнятно бормотал про Татьяну, но вернуться в столовую не пытался. Душа Бато жаждала продолжения банкета, однако банкет этот был недолгим.

В жарко натопленной комнатушке Бато быстро развезло, и после четвертой рюмки он откинулся на кровать навзничь и громко захрапел. Алексей печально посмотрел на друга, опрокинул рюмку в рот, закусил тушенкой. После трудного дня и выпитой водки в желудке сосало, кружилась голова. Оставалось ощущение незаконченности, недоделанности всего.

Круг сжимался — это Алексей уже понял, а вот ниточки, указывающей на причины происходящего, не было.

— Ну ладно, — размышлял он, сидя на жестком маленьком табурете. — Допустим, в руднике на дне лежит какая-то фиговина. Допустим, эти краснорожие черти — из этой самой фиговины. Фиговина, ясно дело, попала туда давно. Ну и что? Чертей разбудила буровая машина, которая долбанула их по маковке? Да бросьте, господа! За те миллионы лет, которые прошли над этой штукой, здесь были землетрясения, извержения и прочие катаклизмы. И — ничего! И вот именно сейчас эти тварюшки проснулись! Итак, что мы имеем? Мы имеем нападения со стороны тайги и жертвенник, на котором некто местный приносит им жертвы, дабы умилостивить. Ага, куда там! — В задумчивости Алексей стал раскачиваться на табурете. Табурет поскрипывал, но держал. — Еще мы имеем нападения в руднике. Значит, базируются эти твари не в руднике? Или в руднике, но спокойно покидают его и возвращаются, когда им нужно? Каким образом они исчезают прямо на глазах? Маскировка? Переход в другое измерение? В другое время? Или они принимают какую-то иную форму существования? Например, плазма — разряженная материя? Научились ли наши ученые удерживать плазму? — Алексей выругался сквозь зубы. — Еще один вопрос: зачем сюда прислали нас? Двух спецназовцев-дуболомов? Почему не прислали ученых и батальон с огнеметами и ракетными комплексами? Почему тут не оцепили все? Ну понятно: война и людей катастрофически не хватает. Но по такому случаю могли бы и обратиться к союзникам. Хотя да! Опять-таки — суперсекретный иванит! И еще — отдам на отсечение палец! — кто-то фигачит этот самый иванит в Китай! Сто процентов, кто-то из вохры запустил лапу в государственный карман и гребет в свою маленькую, жадную кубышку! Как, интересно, они вывозят отсюда минерал? По зимнику до Нижнеудинска? Или вверх по реке Уде уходят через Восточный Саян в Туву и уже оттуда через границу с Монголией — в Китай?

В дверь постучали так неожиданно, что Алексей вздрогнул и схватился за «Нортон», стоявший у ноги, но тут же расслабился. Татьяна! Он вскочил с табурета, шагнул к двери и распахнул ее так стремительно, что едва не заехал девушке в лоб.

— Эй, аккуратнее! — воскликнула она, отступив на шаг. — Я всего-то поесть принесла!

Алексей замер истуканом, в полутьме глядя Татьяне в глаза. Эх, хороша же была дочка у капитана!

Чего стоили эти темные брови, маленький носик, безупречная белизна кожи, румянец от мороза во всю щеку! И — эти синие глаза! В них — космос, вселенная, вся Земля! В них синева небес и глубина всех морей и океанов! В них жизнь и смерть, рев военных вертолетов и благословенная тишина лесных полян, в них — женщина, Ева, Лилит, в них — обещание блаженства, рая, вечной жизни…

Даже Бато перестал храпеть.

— Я принесла ужин, — сказала она, — ты впустишь меня, или мы так и будем стоять на холоде?

Алексей очнулся. Сделал шаг в сторону, закрыл за ней дверь. Излишне суетливо стал убирать со стола грязные стаканы. Зазвенела под столом и покатилась в сторону задетая ногой пустая бутылка — видать, та самая, которую Бато прикончил с Кабыхно. Алексей тихонько ругнулся, исподтишка глянул на девушку. Татьяна сосредоточенно, спокойными, уверенными движениями расставила по столу судки. Закончив, посмотрела на Бато, огорченно вздохнула.

— Спит? Голодный же…

— Я тоже, — Алексей сглотнул, глядя на девушку, — тоже голодный!

Он вынужден был признать, что его уже разморило от водки, выпитой на пустой желудок, и от тепла. Опьянение это было сладостным: легкое возбуждение сочеталось с приятной усталостью. Он почувствовал давно забытое чувство ожидания чуда. От девушки приятно пахло, запах был знакомым, так пахли булочки в детстве. Наверное, ваниль. Наверняка что-нибудь пекли в столовой. И еще пахло чем-то неуловимым, манящим. Ее запах. Запах женщины.

Алексей вдруг почувствовал, как стучит в висках…

Подхватил девушку, сжал так, что захрустело, впился в губы.

Наверное, он сделал ей больно, потому что был небрит и бесцеремонен. Татьяна вскрикнула, за спиной беспокойно заворочался Бато, что-то пьяно пробормотал.

Что-то вроде: «Никак не сочетается…»

Алексей опомнился, хмель как рукой сняло. Оторвался от девушки, которая в полуобморочном состоянии висела у него в руках, покорно запрокинув лицо. Видать, и в самом деле было в нем что-то такое, от чего бабы так легко и послушно отдавались ему… Усмехнулся. Отпустил ее, еще раз заглянул в томящиеся синие глазищи. Вздохнул коротко:

— Эх! Не моя ты песня!.. Уходи! Уходи, ты, дурочка, Христа ради! А то я не железный! — Он быстро подтолкнул ее к двери, подхватил под руки и в один момент выставил вон, в темные, ледяные сени, отступил обратно, в комнату, захлопнул тяжелую дверь и даже задвинул засов, как будто от самого себя можно было спрятаться за запертыми дверями. Потом сел, пододвинул к себе теплые еще судки и начал жадно есть, почти не ощущая вкуса…

…Утром их вызвали к капитану. Зайдя в кабинет, друзья увидели, что за длинным столом напротив Болтаева сидит маленький, сморщенный человечек в старой потрепанной дошке. Вылинявшая ондатровая шапка лежала рядом, на столе. Человечек был стар, морщинист и смугл.

— Садитесь! — кивнул спецназовцам майор Болтаев. — Слушайте! Давай, Киштеев, говори! — обратился майор к человечку, и человечек открыл безгубый рот. Говорил он медленно, выдерживая паузы, словно актер в самодеятельном спектакле.

При первых же словах севшие у торца стола бойцы удивленно стащили шапки и прислушались. Киштеев рассказывал старую тофоларскую легенду.

— Три маралухи! — объявил он название легенды и после паузы, достойной театра шекспировских времен, продолжил: — Было это тогда, когда тофы жили охотой. Что добыл, тем и семью накормил! Человек тогда был быстрым как ветер, и бегал легко, словно олень. А было это потому, что ноги у человека были похожими на две задние ноги зверя: лося или волка, и были они — коленками назад. За каким бы зверем он ни погнался, никто не мог убежать от такого ловкого и быстрого человека. И случилось так, что убил он почти всех зверей, которые жили в этих краях, и дух здешних лесов — бурхан разозлился на человека. Поймал он его однажды да и отрезал ему звериные коленки! И стали у человека ноги самыми обычными.

Киштеев замолк на секунду, обвел взглядом всех, кто сидел за столом, словно проверяя их реакцию, и снова заговорил:

— Когда человек не смог сам догонять зверей, он задумался и решил сделать что-нибудь, чтобы вернуть себе былую скорость и славу. Тогда человек приучил для охоты собак, а чтобы догонять зверя и убивать его, вырастил себе лошадь и сделал ружье. И снова не мог ни один зверь уйти от него. Рассердился на него за это бурхан и стал думать, как бы отомстить человеку. И вот однажды поехал человек на охоту, и встретил трех маралух, и погнался за ними. И в тот самый момент, когда собаки уже загнали маралух и человек выпустил из ружья пулю, чтобы убить одну из них, подстерег его таежный дух. Он схватил человека и поместил его на небо, и все они: три маралухи, собаки, охотник на лошади и даже летящая пуля — превратились в звезды и навсегда остались не небе. И теперь вечно охотник скачет на своей лошади за тремя маралухами, собаки вечно лают на них, и всегда догоняет их летящая пуля. Вот. Так рассказывают в своих легендах старые тофы!

Киштеев замолчал. В кабинете капитана повисла тишина. Майор Болтаев выжидательно смотрел на спецназовцев. Наконец, Алексей пожал плечами. Он уже понял, куда клонит Болтаев, но тянул время, потому что все, что сейчас происходило в кабинете, казалось ему бредом.

— Ну и что? Сказка, она и есть сказка. Обычная легенда, кочующий сюжет. Я вам таких легенд с сотню насобираю.

— Вот! — подпрыгнул на месте Болтаев. — Никто из вас не понимает! А я — я понимаю!

— Ну и что же вы понимаете? — спросил из угла кабинета капитан Капец.

Алексей старался не смотреть в его сторону, помня о вчерашней сцене с его дочкой.

— Идея панспермии! — воскликнул Болтаев с энтузиазмом Архимеда, воскликнувшего: «Эврика!» — Человек произошел от далеких космических предков! Бурхан — это не дух, это предок, придавший человеку тот вид, который он имеет теперь. Кто знает? Быть может, они вывели нашу расу для чего-то, — кадык майора взволнованно задвигался. — Мы встретились с нашими предками! Вот что происходит здесь, в далекой тофоларской тайге. Это открытие века! Да что там века! Это самое важное открытие в истории человечества! Духовное значение такого открытия трудно переоценить! По-видимому, в старину шаманы знали об этом и общались с предками посредством ментальных флюидов. Сейчас эта связь утеряна!

Алексей, выслушав эту тираду, все-таки решился посмотреть на капитана. Капитан равнодушно крутил в руках ручку. Кажется, весь его вид говорил — делайте, что хотите, мне все равно. Если хотите сойти с ума, я не могу вам это запретить, в конце концов, майор старше меня по званию!

— Надо восстановить эту связь! И нападения прекратятся! — воскликнул майор, окрыленный собственными идеями.

— Вот те раз!.. — тихо пробормотал похмельный Бато, но майор его не услышал, и слава Богу!

— В общем, сержант, слушай приказ! Через час будет борт, слетаете с Киштеевым за шаманом!

Настало время Алексея подпрыгнуть на стуле.

— Тут недалеко, — продолжил майор. — В общем, проводник все покажет и расскажет. Тут шаманов, оказывается, уже давно не осталось. Как и чистокровных тофов. Обрусели все. Этот — Толмачев — последний. Да и он тоф только наполовину. Но камлает.

— Товарищ майор, вы серьезно? — спросил Алексей.

Майор сразу же засуровел, стиснул зубы, заиграл желваками.

— Я серьезен как никогда, Карабанов! Если есть хоть малейшая возможность разобраться в том, что происходит, ее надо использовать! Ясно?

— Так точно! Ясно!

— Выполнять! Вылет, — майор глянул на часы, — в девять двадцать.

— Ну и что ты на это скажешь? — спросил Алексея Бато, когда они вышли из здания управы на крыльцо в морозную темень зимнего утра. — Ты же вроде бы христианин! Негоже христианину за шаманом летать!

— Заткнись, алкоголик! — вяло огрызнулся Алексей. — У меня нет приказа камлать, у меня есть приказ доставить Толмачева к майору. А уж камлают они пусть хоть вдвоем с майором, хоть втроем с капитаном, ихнее это дело. Понял? — Он сошел с крыльца и пошел к домику.

Бато заспешил следом.

— Слушай, сержант, — протянул он за спиной Алексея почти жалобно. — Я там вчера ничего такого не натворил? Ну когда это… Ну ты понял, да?

Алексей остановился, развернулся к другу. Тот смущенно смотрел вниз, словно искал в снегу упавшую с руки перчатку.

— Да все нормально было, — сжалился над ним Алексей. — Сидел в столовой тихо-мирно, любовался своей Татьяной, потом я тебя увел, чтобы ты там не натворил чего. Накатили мы еще с тобой по рюмке да спать легли. Все.

Бато посопел.

— А еда откуда?

— Татьяна твоя тебе принесла, все беспокоилась, что ты, мало того что пьяный, так еще и голодный. Понял?

— Правда? — В темноте было видно, что Бато вымученно заулыбался.

— Правда, — вздохнул Алексей. — Честное спецназовское! — Он толкнул Бато кулаком в плечо, и они вместе пошли дальше.

…Вертолет упал через двадцать минут после взлета. Кажется, все-таки перед падением раздался удар, словно по ним выстрелили из пращи каким-то тяжелым предметом, вроде большого камня, а потом двигатель сразу заглох, и громадный военный вертолет, почти в полном безмолвии раскручивая винты, ухнул вниз, на близкий склон крутой горы, и Алексей почувствовал, как желудок поднимается вверх — к горлу…

Он еще услышал, как буквально в последний момент перед ударом раздалась череда хлопков — это отстреливались винты вертолета и срабатывали катапульты, вырывающие кресла летчиков вверх — к спасению! А в следующий момент машина врезалась в склон, Алексея подбросило вверх. Рванули привязные ремни, раздался скрежет сокрушенного силой тяготения толстого, такого, казалось бы, надежного металла боевой машины, а потом Алексея вдруг ударило в лицо чем-то ледяным, и на несколько мгновений в глазах стало темно…

…Они упали на заснеженный склон горы и, вызвав небольшую лавину, съехали вниз, к подножию. Вертолет, лишенный могучих винтов, зарылся в плотный снег, завалившись на левый борт и высоко вверх выставив хвост. В кабине стало темно. Удивленный тем, что все еще жив, Алексей нащупал на каске фонарик, включил. Саднило скулу, но в остальном он был абсолютно невредим. Рядом с ним, свесившись с кресла вперед, сидел Аюшеев. Стоило Алексею дотронуться до плеча друга, как Бато зашевелился, вырвался, засопел и принялся отстегивать ремни.

— Сгорим на хрен! — заорал он. — Баки!

Баки и в самом деле могли рвануть, покинуть вертолет надо было немедленно, но Алексей, расстегнув ремни, обвел лучом фонаря кабину: где-то ближе к хвосту сидел старик Киштеев. Без проводника в горах придется туго.

Среди салона валялось несколько металлических канистр, одна из них лопнула, и темная жидкость растекалась по наклонному полу. Запахло то ли авиационным топливом, то ли бензином… Бато взобрался к люку, постарался откатить его в сторону, но перекореженный металл сопротивлялся. Бато ругался на чем свет стоит, но делу это не помогало. Алексей, наконец, увидел Киштеева: непристегнутого старика швырнуло на пол, под сиденья. Наверняка его ударило одной из канистр. Алексей наклонился к нему, схватил за шиворот, выволок на середину. Седая голова, такая маленькая, что больше походила на голову ребенка, была окровавлена. Проводник был мертв. Алексей пощупал пульс на шее, убедился, что сердце не бьется, оставил бездыханное тело, метнулся на помощь к Бато, который кряхтел, налегая на люк. Совместными усилиями они сдвинули люк на расстояние, достаточное для того, чтобы в него могла протиснуться какая-нибудь субтильная девица. Алексей рванул молнию куртки вниз.

— Скидай одежку! — заорал он Бато.

В кабине пилота искрило, в воздухе появился дым.

Алексей подсадил раздевшегося до тельника Бато, побросал наверх одежду, куртки, подал винтовки, еще несколько мгновений ушло на то, чтобы найти рюкзаки.

— Давай! — благим матом орал Бато, принимая вещи, стоя на борту вертолета. — Давай! Так твою и раз-этак! Брось все на хрен! Сгорим!

Но Алексей упрямо подал ему рюкзаки, наконец, обдирая грудь и спину, протиснулся в щель сам. Оглянулся.

Вертолет лежал в заснеженной низине, съехав по крутому склону на небольшой лавине, словно на салазках. Слева виднелся скалистый склон со следами падения, справа — каменистые уступы. Алексей сгреб вещи в охапку, спрыгнул в снег. Провалился почти по пояс и, ругаясь так, что самому тошно стало, стал выбираться в сторону каменной гряды, где было поменьше снега. Рядом пыхтел Бато, тащил за собой по снегу нетяжелый вроде бы рюкзак… Едва успели добраться до камней, как за спиной раздался взрыв. Упали в снег, тяжело дыша, переглянулись.

— Ни хрена се прогулочка вышла! Елы-шпалы! — пробормотал Алексей, осторожно глянув назад.

В низине догорал вертолет, черный столб дыма, словно сигнал неведомым спасателям, уходил вертикально вверх.

— Не говори! Каждый бы день так летать! — откликнулся Бато.

Отдышались. Наконец, Бато закопошился, встал.

— Надо искать пилотов, — озвучил он мысли Алексея. — Где-то рядом должны быть. Вообще рядом.

— Если их только за гору не снесло… — буркнул в ответ Карабанов, нащупал в нагрудном кармане коммуникатор, вытащил, открыл.

О, чудо! Коммуникатор работал! Бато проверил свой — его коммуникатор тоже был рабочим.

— Хоть в чем-то повезло!

Алексей глазами нашел наивысшую точку на каменной гряде, взобрался на нее, оставив Бато у подножия, и попробовал связаться с рудником, но связь была неустойчивой, все время срывалась.

Кругом стояла молчаливая зимняя тайга. Недовольный Алексей вернулся к другу, закинул за спину рюкзак. В низине догорал вертолет, иногда внутри корпуса что-то продолжало взрываться, но хлопки были негромкие. То ли канистры рвались, то ли еще что-то. Столб дыма стал светлее, его сносило в сторону.

— Слушай мою команду, боец! — рявкнул Карабанов. — Обойдем вокруг сопки, найдем летунов. Понял?

— Так точно, — вяло ответил Бато.

— Выполнять приказ! Напра-во! Шагом марш!

— Да иди ты, — беззлобно ругнулся Бато, — без сопливых тошно…

И они гуськом пошли по каменной гряде, обходя стороной место крушения вертолета. День обещал быть непростым…

…К вечеру Карабанов смог связаться с рудником. В рубке связи в управе бесновался майор Болтаев.

— Карабанов! Под трибунал у меня пойдете! За дезертирство! Сами вагонетки в руднике таскать будете, без света, еды и воды! Поняли? Где вы, сучьи потрохи?

Алексей сухо, в двух словах объяснил, что случилось.

— Киштеев погиб при крушении, — бесстрастно доложил он, — а у обоих пилотов не сработали заряды раскрытия парашютов на креслах катапульты. Тело Киштеева сгорело вместе с вертушкой, тела пилотов мы нашли в лесу и завалили камнями, координаты места падения и места захоронения высылаю. Документы летунов у меня, — он похлопал по нагрудному карману. — Ждем дальнейших приказаний.

Майор, слегка остыв, какое-то время считывал данные навигатора, которые ему отправил Алексей, потом вдруг радостно осклабился.

— Да все нормально! Вам надо через гору перевалить и вниз спуститься! И вы окажетесь как раз на Уде! Оттуда до истока реки Хангарок — рукой подать! Алыгджер у вас на востоке остается. Приказ поняли?

— Так точно, — мрачно ответил Алексей.

Перспектива штурмовать заснеженные горы не привлекала.

— Ну и отлично! Сейчас все данные, которые у меня есть, тебе сброшу. Доставишь мне Толмачева! — Майор исчез с экрана, коммутатор подал сигнал о принимаемом файле. Сеанс связи был завершен.

Алексей оглянулся. За поисками пилотов и похоронами прошел почти весь световой день. Солнце закатилось за ближайшую гору, в низинах сгущалась темнота. Мороз крепчал. Надо было позаботиться о ночлеге…

— Трех мужиков, мудак, угробил и радуется, — прокомментировал Бато поведение майора. — Ну что, сержант, не дрейфь, я на западном склоне пещерку приметил, тут недалеко. Дрова есть. — Бато повел рукой вокруг, как бы демонстрируя запасы тофоларской тайги. — Выживем!

— Да я не об этом беспокоюсь, — ответил Алексей. — Мне вот все кажется, что нас сбили. А вот чем — понять не могу.

— Хочешь сказать, что мы здесь не одни? — Бато в свою очередь обвел глазами темнеющий распадок, в котором они находились, бросил последний взгляд на груду камней над могилой пилотов.

— Не хотелось бы… — задумчиво ответил Алексей, перекрестился перед могилой, не снимая каски, и пошел вслед за бурятом по поросшему лиственницами склону.

— Странно все-таки жизнь устроена, — сказал, на секунду обернувшись к нему, Бато, — они вот спасались, нас бросили, а мы в живых остались! А должны были убиться. Как Киштеев. Не иначе — судьба?..

Карабанов согласно кивнул головой, зорко глядя по сторонам. Спорить и рассуждать о судьбе и о жизни сейчас не время. Хорошо было бы выяснить, кто их сбил, неторопливо пошарить по округе, посмотреть следы, а может, лицом к лицу столкнуться с противником. Да вот беда: приказ несносного Болтушки! А может, все-таки просто авария?

Алексей покачал головой. Нет! В случайность он не верит. Значит, кому-то надо было на время убрать их с рудника, или просто — убрать! Куда-то, видать, они суют свои любопытные носы!

Алексей еще раз обернулся. Посмотрел вокруг. Потом поправил рюкзак, устраивая его поудобнее, и двинулся следом за Бато.

…На следующий день после обеда они вышли к реке Хангарок.