За четыре года ДО отлета "Пилигрима"

Я влез в свою новую комнату через окно. Втайне от Лил.

Пусть думает, что я еще гуляю в лесу - там, где я оставил браслет, через который они следят за мной. А я в это время посмотрю, чем занимается эта хитрая лиса. Она глубоко ошибается, если думает, что заставит меня плясать под свою дудку.

Вторым зрением я видел, как в соседней комнате горят опасным алым пламенем два силуэта. Ну надо же, как интересно... У нас, оказывается, опять гости?

Я на цыпочках подобрался к стене, где заранее высверлил дырочки, и приложил к ней ухо.

Меня пробрал озноб... Страх перемешался с волнением и азартом. Они всегда говорили об очень интересных вещах, не догадываясь, что я их слышу и запоминаю. И когда-нибудь, мне это пригодится.

За стеной раздался незнакомый, высокий и чуть суховатый мужской голос. Мне он не понравился.

- Привет, Лил. Давно я с тобой не общался, вот и решил прибыть лично, - раздался скрип двигаемого стула, а затем шорох туники, - Как твой новый воспитанник?

- Сложно, - суховато ответила Лил. - Иногда, я жалею, что Вим уговорил меня взяться за это дело.

По телу пробежали мурашки, и я теснее прижался к стенке. Больше всего я сейчас опасался нового неизвестного мужика, но легкое злорадство меня все равно посетило. Правильно, что жалеешь!

- Странно от тебя это слышать. Я бы даже сказал - режет слух, - мужчина усмехнулся, - Что не так? Если нужна какая-либо помощь, ты знаешь, ТЕБЕ, я всегда готов помочь...

- Спасибо, не нужно. Все в отчетах, Алан. Что ты хотел рассказать такого, что даже потребовалось личное общение? - голос Лил был необычайно холоден.

Они вдруг замолчали на секунду. Пока Лил вдруг резко не заговорила:

- Никакой мыслеречи, Алан. Я не хочу снова задыхаться от твоих... эмоций. Я все тебе сказала уже давно, и все закончилось... тоже давно. Говори по делу.

В комнате снова повисла тишина. Я перестал дышать. О чем они? Какая-то смутная догадка посетила меня - что-то такое я помнил из книг, но понять смысл их разговора так и не смог. И эти глупые люди хотят, чтобы я бегал у них на побегушках? Не дождутся.

Снова зашуршала туника, знакомо скрипнул стул... сделанный мной!.. и, если судить по звукам, мужчина стал прохаживаться по комнате.

- Я приехал к тебе... чтобы рассказать о результатах исследования тела и личности Грега. Так ведь его назвал мальчишка?

Тон Алана изменился, стал более официальным... и резким. Да что с ними такое, неужели не могут разговаривать нормально?

И... Они говорят о Греге! Я непроизвольно сжал кулаки.

- Теоретически такого человека в Солнечной просто не существовало. Ни ДНК, ни карта мозга, ни аура... По крайней мере те остатки, которые удалось восстановить, не содержаться в Общей Базе Данных. Мы сравнили его биопсихометрику со всеми, кто есть в Базе, и ближайший вероятный родственник отстоит минимум на три поколения.

Лил молчала. А мужчина продолжал ходить по комнате.

-То есть, если он отшельник, то живет так очень, очень давно. Он родился полторы тысячи лет назад, и это по меньшей мере. Самый старый из всех людей, которые когда-либо существовали... Должно быть, он был невероятно сильным псиоником.

- То есть, откуда у него взялся двенадцатилетний Артур мы не знаем? Возможно... - Лил, вдруг, замолчала.

- Что?

- У меня просто в голове не укладывается. Возможно, что он... похитил ребенка?

- Нет. Артур тоже человек "чистый лист". Никто, нигде и никогда его не видел. Он не фигурирует ни в каких базах данных, ни в каких документах. Эти двое как будто из-за Барьера к нам свалились.

- Невероятно... Совсем никаких следов? - Лил, словно и забыла, что буквально пару минут назад она была с Аланом на ножах.

- Абсолютно, хотя следствие еще продолжается. Но это все только цветочки, - Алан секунду помолчал, а потому вдруг резко сменил тему, - Скажи, ты хорошо знаешь историю Солнечной времен третьего миллениума?

- Только стандартный курс - Столетняя Стагнация, Образовательный Кризис... Великая Депрессия, но тут смутно. Ну и конечно, Венерианская Чума.

- Хммм... А более тонкие социальные вещи? - мужчина будто лекцию читал.

- Из известного - последнее самоубийство в Солнечной, где-то тысяча двести лет назад. Еще что-то на тему смены социальной парадигмы по воспитанию детей... Все, наверное.

- Хмм... Значит не знаешь. Я вот тоже только в связи с этим... Грегом, решил узнать больше про этот вопрос.

-Какой? - Лил стала само любопытство.

- Ну надо же, я знаю что-то чего не знаешь ты... - тон мужчины казался дружелюбным, но что-то еще непонятное сквозило в этом голосе.

А вот Лил поняла что и, будто очнувшись, резко оборвала его:

- Я поняла тебя. Рассказывай дальше.

Но мужчина будто издеваясь... хотя почему "будто" теперь я был уверен, что он так подтрунивает ее... начал издалека.

- В то время, не смотря на бурный скачок в развитии пси-сил, люди были менее сознательными, чем сейчас. Революционные изменения в технике и псионике несколько пошатнули социальную стабильность, и Совет Солнечной тогда ринулся решать сугубо насущные проблемы. Но вот что любопытно, КСПР внезапно попал под влияние политиканов и по их указке бросал силы только туда, куда укажет Совет. Лично мне до сих пор непонятно как так произошло, и почему Комитет забыл о своей главной миссии.

Что еще за Комитет? Комитет Скупки Печений и Рогаликов? С этих станется.

- Алан, ты собираешься мне пересказывать школьный курс? - Лил не скрывала своего недовольства.

- Ну... Так мне удобнее.

Лил шумно вздохнула и, хоть я ее не видел, но готов был поклясться, что она скрестила руки на груди. Алан тем временем продолжал:

- А незадолго до самого пика революционных изменений, прошел Цикл. И в результате, мы получили детей, выросших во время технологического скачка, и привыкших к быстрому прогрессу и изменению окружающего мира. Но развитие не может продолжаться вечно и через сто лет мы получили стагнацию. Это сейчас мы знаем, что цивилизации необходимо время, чтобы переварить достижения, но тогда социуму казалось, что все, расти дальше практически невозможно. Над головами висел Барьер, а Солнечная, как никогда ранее, казалась тесной и неуютной тюрьмой. Ты знала, что в этот период, оказывается, люди чаще всего пытались преодолеть Барьер?

И в конце концов, мало-помалу Солнечная вошла в период, который мы сейчас называем Великой Депрессией.

- Странно, почему этому так мало уделено в школьной программе? - спросила Лил задумчиво.

- Ты совсем чуть-чуть не дотянула, в современной школе этому теперь уделяет достаточно пристальное внимание.

Алан непонятно чему усмехнулся. На некоторое время повисла тишина. Я не слышал чтобы в той комнате что-то произошло, но Алан вдруг сказал:

- Извини Лил, я был не прав. Прости...

- Черт с тобой... - раздраженно сказала она, - Какое все это имеет отношению к Артуру и Грегу?

- Я как раз подхожу к сути. В развитии Депрессии сказался еще один фактор - неудачная реформа образования. Стагнацию в науке решили исправлять в лоб - людям стали прививать исключительно технический склад ума. Гуманитарные науки вместе с искусством оказались далеко за бортом.

В результате сложилась парадоксальная ситуация. Средний человек оказывается довольно умен, и со временем начинает видеть мир как один большой механизм, в котором он лишь одна из шестеренок. При этом люди в большинстве своем совершенно не способны на качественную и продуктивную рефлексию, потому что она продукт не только разума, но еще чувств и эстетики, которые, напомню, были в опале. И во всем социуме, сверху донизу, начинается новый виток "поиска смысла жизни".

Лил хмыкнула.

- Напрасно смеешься, потому что именно из-за этого противоречия внутри человека поднимается отчаяние. Ты идешь на работу - смысла нет, ты растишь детей - смысла нет, Ты умрешь, они умрут, и их деяния сотрет пыль столетий, как и твои собственные. Солнечная изучена полностью, а Барьер не преодолеть. Это тупик, из которого не так-то просто найти выход. И простыми словами, вроде "просто живи и радуйся жизни" здесь не отделаешься. Ведь эта идея хорошо воспринимается только в детстве или, по крайней мере, в первую сотню лет жизни. Добавь в это уравнение современную продолжительность жизни, и картина станет совсем безрадостной. А время когда проблему можно было решить в зародыше Комитет упустил. Сначала, конечно, у человека вырабатывается реакции - он уходит в себя, в поисках хоть какой-то опоры. Но что увидит там человек - технарь до мозга костей? Все тоже самое, что и вовне - набор установок, законов, сформированных внешним миром. Родителями, обстоятельствами взросления, культурой, в конце концов. И с некоторого момента, человек просто перестает ощущать себя личностью.

На этот раз Лил не стала усмехаться, а вместо этого сказала:

- Я никогда не думала, какого это жить, когда не видишь ответа... Я всегда считала, что можно видеть смысл в том, чтобы попытаться его найти. Говоришь, Великая Депрессия? Забавно, то чему нас учат в начальной школе, когда-то было неразрешимой проблемой, отравившей жизнь миллионам людей...

- Дальше хуже. Человек начинает сбегать не только от мира. Но и от самого себя. Так и зародилось тогда это явление...

Алан сделал многозначительную паузу, но Лил не поддержала его драматургию:

- Алан. Я знаю твою манию играть в загадки. Давай не сейчас.

- Я говорю про явление пси-наркомании.

И они надолго замолчали.

Пси-чего?.. И я вдруг вспомнил, что читал древнюю книгу, где описывалось явление наркомании. Это когда человек попробовав особое вещество, становился зависимым от него. Еще что-то про то, что это было очень опасное социальное явление, и что людей некоторое время модифицировали так, чтобы такие вещества просто отторгались организмом, а само их распространение сумели как-то остановить. Но пси-наркомания... Это как вообще? Зависимость от пси-сил? Бред какой-то. Для Них, это как говорить о зависимости к воздуху для дыхания.

Я услышал, как мужчина перестал ходить по комнате и снова сел на стул. А Лил вдруг медленно заговорила:

- Я примерно поняла, как это работает... Но творить такое со своим организмом?

- Лил, не забывай, прошло почти полтора тысячелетия. Нас с детства воспитывают так, чтобы человек понимал и осознавал подобные вещи. Да нам даже в голову такое не пришло бы. Но тогда...

- Так значит Грег, был... из этих. Он наркоман?

- Удивительно, но да. Обнаружены следы многократного воздействия пси-силой на многие рецепторы. Их искусственное возбуждение, при должном опыте и знаниях, могут выделять от всем известных эндорфинов и прочих эндогенных опиатов, до более редких в организме веществ-психоделиков. И это не считая прямого воздействия пси-силой на мозг и насильное перестроение нейронных связей.

- Но ведь он же воспитывал Артура. Да, мальчик немного дикий, полный букет комплексов, но в целом психически здоровый ребенок, с более-менее адекватной картиной мира. Но если Грег наркоман, и вел себя... своеобразным образом, этого не могло бы случиться.

- Боюсь, я не знаю ответа на этот вопрос. Возможно, он умел хорошо себя контролировать. Но это еще не все. Мы очень долго изучали мозг Грега, и нашли там многочисленные следы внешних воздействий. Нет, нет, это не связано с его зависимостью. Я уверен - он сам все это делал. Он очень мастерски стер часть своей памяти, а остальное зашифровал, ты представляешь? Притом так хитро, что при попытке расшифровки, все данные спутались в полную кашу. И это уже в мертвом мозге! Мы теперь не можем сказать о его жизни практически ничего, кроме отдельных незначительных деталей. Например, мы знаем его любимый цвет.

Алан усмехнулся.

Во мне вскипела жгучая ненависть. Да как они смеют! Препарировать Грега словно лягушку! А эта сволочь еще и смеется!

- Единственная важная вещь, которую мы смогли понять, это то, что он постоянно экспериментировал со своим разумом. Мы нашли следы многочисленных перестроек и связей, которые не могли сформироваться естественным путем. И эти его эксперименты с собственной головой развили в нем еще, как минимум, две личности. И одна из них, позже, была искусственно стерта Грегом. При этом совсем уж изуверским способом - были буквально выжжены целые комплексы нейронов. Он экспериментировал с собственным разумом, как с лабораторной мышью. Только зачем?

- Жуть берет. Я изучала историю психологии и то, что ты описываешь, похоже на две древних болезни - раздвоение личности и шизофрению. До открытия псионики такое случалось с людьми. Таких принудительно лечили в психиатрических больницах. Но зачем идти на такое добровольно?

- Похоже, он жил отшельником около тысячи лет. Разумом он остался в прошлом, в той самой Великой Депрессии. Возможно он искал ответ... Наверное, мы этого никогда не узнаем.

- Но как к нему тогда попал Артур? То, что ты мне рассказал, только убеждает меня в мысли, что Грег вполне был способен на преступление из-за своих проблем с рассудком.

- Неизвестно... Но знаешь что? Наверное, все-таки хорошо, что он умер, пусть и непонятно отчего. Артуру было бы опасно жить рядом с психопатом.

Они говорили о чем-то еще, но я уже слабо понимал. Я просто прислонился спиной к стене и сполз по ней.

Они говорят, что Грег сумасшедший. Они говорят, что он опасен. Но это же... Неправда? Может быть, он и был иногда груб или странен, но он воспитал меня. В одиночку, когда весь мир, включая родителей, отвернулся от меня... Эти чертовы... садисты, копались в голове моего... моего...

Я встал и пошел к двери. В горле застрял ком, мир вокруг отчего-то стал размытым, а в груди заворочалось что-то тяжелое. Обиженное. И злое.

Я отодвинул задвижку и распахнул дверь. Она с силой хлопнула о стену. Эти двое вздрогнули и повернули головы на меня. Но я смотрел только на Алана... Это... отродье еще пожалеет о сделанном. Его тупое лицо выражало удивление.

- Ты не имеешь права так говорить о Греге, - прохрипел я.

Я бросился на него. Ударил его по лицу, ногтями другой руки вцепился в щеку, пнул по ноге. Я что-то кричал. Кричал так громко, что болело горло, но я не слышал своего голоса. Я продолжал бить и бить эту тварь что есть сил.

Вокруг все было так размыто, будто я смотрел на мир из-под воды... Соленой воды. Но я не обращал на это внимания. В голове была только одна мысль - надо сделать ему как можно больнее.

Я хотел ударить его еще раз, как вдруг в глаза ударила яркая фиолетовая вспышка, и меня с силой отшвырнуло к стене. Громко хрустнули доски... А спину пронзило острой болью так, что я вскрикнул. Резко заболела голова, создавалось ощущение, что мне в мозг вонзили сверло. Очень, очень больно. Очень, очень обидно.

Сквозь весь этот поток чувств, я еле расслышал как диким голосом вскричала Лил:

- Прекрати, Алан!

Теперь боль разлилась повсюду.

- Ты трусливый шакал! - будто сквозь вату раздался голос Лил.

Треск, звон. И боль сразу ушла. Я закрыл глаза - ничего не хочу видеть, ничего не хочу чувствовать. Я хочу умереть прямо здесь и прямо сейчас...

Ко лбу прислонилась чья-то легкая и мягкая рука, и я почувствовал, как меня наполняет что-то теплое. Боль ушла и мне вдруг захотелось спать...

- Этот... этот... я не хотел... я просто оттолкнул его... я испугался, - раздался, будто издалека чей-то дрожащий голос, - Это не произвольно, Лил, я не хотел, ты знаешь, я никогда... Никто никогда...

- Убирайся отсюда немедленно!- страшно зарычала Лил в сторону дрожащего голоса. - Сей час же выметайся вон!

Сон сразу сошел на нет. Вместо него внутри прорвалась плотина, и меня затопил дикий страх. Да они просто звери! Они могут меня... как надоедливую муху... просто прихлопнуть, препарировать, как лягушку. И я ничего... ничего не смогу сделать.

Внутри будто развернулась тугая пружину. Я быстро попятился подальше от этой обжигающей руки, от этого злого голоса. Вдоль стены, быстрее, еще быстрее. На ходу развернулся...

Она нависала надо мной.

- Артур, не бойся... Тебя никто не обидит, - произнесли ее губы мягким голосом.

Горящий опасным багровым пламенем силуэт протянул руку в мою сторону. Она может убить меня, просто подумав об этом. Как таракана! Эти сволочи...

- Это вы! Вы убили его! - крикнул я.

Дикий страх, отчаянная ненависть - все смешалось во мне. Защититься... Нет! Ударить!

В ее теле вдруг разорвался сгусток тьмы. Пламенный силуэт пошатнулся, но его багровый огонь быстро залатывал темную дыру.

- Артур, как ты... - охнула Она, оперившись на стену.

Я не стал ждать. Ноги путались, заплетались, но я, насколько мог быстро, вскочил и бросился к выходу. Кинул в Нее первое, что попалось под руку, и вырвался через главную дверь на свободу.

- Артур, подожди...

Звук Ее голоса будто воткнул раскаленную иглу между лопаток. Я бросился наутек.

Ноги будто горели. Внутри бушевал настоящий шквал чувств, но сильнее всего был страх. Он толкал в спину, подгонял меня жгучей плеткой. Я боялся оглядываться, подчинялся ему - и бежал, что есть сил.

Бежал очень долго, пока не рухнул без сил в каких-то кустах. Я заполз поглубже, и сел лицом к дому, чтобы заметить Ее приближение.

Вокруг было так тихо, что единственное, что я слышал - неистовое биение моего сердца.

Я пытался отдышаться и все время со страхом смотрел вперед. Я боялся, что между деревьями вот-вот замаячит объятый багровым пламенем силуэт. Но ничего не было видно. Я убежал так далеко, что фон пси-сил леса не давал мне рассмотреть дома.

Я один.

Болело в груди, дыхание давалось с трудом, и я без сил опустился на землю, прислонившись спиной к ближайшему дереву. Я не мог больше бежать, но страх остался. Постепенно, он уменьшился в размерах, сжался, и спрятался где-то в районе солнечного сплетения, но не исчез.

Этот... просто взял меня, как щенка, своей силой. И так может любой! Любой другой человек сделать со мной, и я ничегошеньки не смогу с этим поделать. Чертов мир, который сделал меня беспомощным инвалидом, зависящим от милости других людей!

Мир обернулся ловушкой. Огромной закрытой банкой, в которой барахтаюсь маленький я, а за ее стенкой они... Смотрят на меня, выжидают. Изучают.

- Не дождетесь! - прошептал я про себя. - Не дождетесь, не дождетесь.

Они же вообще меня не понимают! Ни меня, ни Грега! Да и не хотят понимать! Грег психопат? Да он никогда бы там со мной не поступил, как эти... эти... Ненавижу!

В голове внезапно ярко вспыхнула старательно забытая мною картина - трясущаяся от ударов дверь хлипкого сарая и срывающийся в визг окрик Грега за ней: "Выходи, грязная крыса!".

Нет, нет, нет! Я помню совсем другое!

Я резко встал и пошел глубже в лес. Откуда только силы взялись?

И я снова шел, не разбирая дороги, не зная, что чувствую, не зная, что делать дальше. Я был уверен только в том, что обратно я не вернусь. Я уйду в лес. И черта с два они меня там найдут!

На глаза попалось семейство крупных белых грибов. Недолго думая, я разогнался и пнул под шляпку самый большой из них. Шляпка улетела в густые кусты. А я, молча и сосредоточенно, начал вытаптывать все остальное семейство. Я чувствовал, как грибы с влажным хрустом ломаются и лопаются под моими ногами. Не чувствуя жалости, я без пощады вдавливал их как можно глубже в мягкую почву. Пахнуло землей и сыростью.

Распинав остатки грибов по всем кустам вокруг, я почувствовал злостное удовлетворение.

Я осмотрелся, пытаясь найти, чего бы еще мне уничтожить. И только тут до меня дошло, куда я прибежал, не разбирая дороги.

Рядом, на ветке дерева висел, оставленный мною браслет. И вплавленный в него кристаллик мерно мигал, живущей внутри тусклой звездочкой.

Ну нет!

- Черта с два тебе, тупая белобрыска! - проорал я лесу, сдернул браслет с ветки и швырнул его как можно дальше от себя. Он ударился о ближайшее дерево и упал в траву. Проклятая звездочка в нем не думала гаснуть.

Силы снова покинули меня так же, как и появились. Я сел прямо на землю и обхватил колени руками.

Время будто замедлило свой бег. Тихо шепталась о чем-то между собой листва, и звонкий голос незнакомой пичуги вплетал в ее шелест серебристую мелодию. Ветер тихонько поскрипывал ветвями деревьев. Так было в лесу всегда. День, месяц... год назад. И если закрыть глаза, можно было подумать, что я вернулся в прошлое. Просто вышел погулять по лесу - там, далеко в Сибири, около дома Грега. Моего дома. Можно было думать, что он еще жив, и что можно пройти обратно через лес и вернуться к нему. Послушать одну из его интересных историй. Или попросить объяснить непонятное место в книге или в недавно увиденном фильме.

Я, робко надеясь непонятно на что, открыл глаза и первое что увидел - это уничтоженное мною семейство грибов. Клочья шляпок беспощадно утоплены в землю, а их сдавленные ножки сиротливо раскиданы вокруг. Я отвел взгляд.

И старался больше не смотреть в ту сторону.

Попробовал силой мысли пошевелить сухую веточку вблизи меня. Сосредоточился - ветка чуть колыхнулась, будто под легким порывом ветра, и замерла. Я тяжело выдохнул. Сложно для калеки...

Мне вдруг почудился голос Грега:

- Ты никудышный псионик. Ничего не хочешь понимать. Читай хоть книги, не совсем бестолочью вырастешь...

Из глаз вдруг сами собой полились слезы. Я не хотел плакать, но они не слушали меня, продолжая стекать по щекам.

Я засвистел. Получалась грустная мелодия, сложная и очень музыкальная. Так красиво и мелодично у меня не получалось ни разу. Я не чувствовал радости от этого, но страх меня отпускал, уходила ненависть. Вместо них пришла печаль.

Странное, непонятное чувство. Почему? Ведь я больше не вернусь туда. Я снова свободен... В груди остро закололо, а в горле застрял ком. Но я продолжал свистеть свою новую песню. Мелодия лилась сама, и мне не стоило никаких усилий, чтобы продолжать творить ее.

Откуда-то слева мне начал вторить красивый птичий голосок. Он вплетала в мою музыку новые нити, новые узоры. И от этого плакать хотелось еще больше.

Так мы и пели дуэтом - мой свист, ее щебет...

Пока меня не нашла Лил.

6 месяцев ПОСЛЕ старта "Пилигрима", Выставка "Блики Солнца"

На ватных ногах я преодолел холл и выпал наружу, в объятия людского гомона и хаоса ярких красок внешнего мира. Старался, и никак не мог надышаться свежим воздухом. Сердце часто бухало в груди, а отголоски недавнего скандала с Лорой набатом отдавали в памяти. Какой же я идиот...

Ковыляя и шатаясь, словно пьяный, я с трудом одолел лестницу ведущую вниз. Мысли были под стать окружению - такие же буйные, хаотичные, такие же неприятные.

Надо спрятаться где-нибудь подальше от всего этого, отсидеться, успокоиться. На глаза попался один из здешних мини-парков. Залезу повыше, в саму густую крону...

Продираясь сквозь бесконечные потоки людей, я старался не смотреть по сторонам. Но один раз меня будто укололо что-то, и аккуратно осмотревшись, я заметил мужчину в компании подростка - моего сверстника.

Мужчина показался смутно знакомым. Похожий на учителя, какими их показывали в древних фильмах.

Я заметил, как он, только раз взглянув на меня, сразу мысленно с кем-то связался. В сторону Сервера полыхнула темно-зеленый разряд мыслеобраза. Совпадение... скорее всего. Паранойя в голове разыгралась не на шутку, и мне стало неприятно.

Я натянул капюшон и, ускорив шаг, поспешил углубиться в однотонное темно-синее спокойствие мини-парка.

...через минуту я уже удобно разлегся на ветке дерева, защищенный со всех сторон его приятно пахнущей кроной. Я сдернул с головы капюшон и всмотрелся в просвет между листьями - по небу мерно плыли белоснежные облака. Шум Выставки, нимало не утихший, отсюда казался не назойливым, а наоборот - умиротворяющим.

Здесь меня никто не беспокоил, и можно было, наконец, прийти в себя. Можно было забыть и Лору, и эту чертову вспышку гнева, которая выставила меня идиотом. Эмоции потихоньку замедляли свою неприятную круговерть. Я любил быть один...

Жаль, что долго отдыхать судьба мне не позволила - вскоре, снизу меня окликнул знакомый голос. И я соврал бы, если сказал, что не рад ему.

- Эй, лентяй! Слезай давай! - крикнула Лил.

Ну и слава богам. Может я и трус, но в таком месте, с Лил мне было проще. Я поспешил слезть со своего синего растительного прибежища.

- Я могла бы, и сама догадаться, где тебя искать. - иронично сказала Лил, пока я торопливо слезал с дерева.

Она указала в просвет между деревьями, там отчетливо виднелась вывеска - "Музыка".

Меня передернуло от вида этой надписи.

- Почему ты сам со мной не связался? Зря мы с тобой учимся?

- Лил, я занятой человек и мне надо решать свои торговые дела. Нужно было сбыть излишек товаров, а на складе как раз завалялся запас твоих нравоучений.

Лил недобро усмехнулась. А потом больно ущипнула меня за щеку. И ведь я готов был к экзекуции, но Лил всегда была в этом непредсказуема.

- Было грубо. Контролируй себя.

- Извини... У меня возникла не очень приятная ситуация, - признался я, потирая щеку.

- Что случилось?

Я посмотрел Лил в глаза и понял, что поспешил со своим признанием. Делится своим провалом сейчас... мне совсем не хотелось.

- Ммм... Давай позже. Выставка же! - нарочито увлеченно сказал я.

По прищуренным глазам Лил, я понял, что вряд ли мне сейчас удастся отвертеться.

Помощь пришла неожиданно:

- Лил! Какая встреча! - раздался мужской голос.

К нам подходил тот самый "учитель" с парнем, которых я видел десять минут назад.

- Вим? - Лил не скрывала радости в голосе, - Как я рада тебя видеть!

И она бросилась к нему в объятия. Вся ее деловитость улетучилась мгновенно. Я же торопливо натянул капюшон на голову. Эта парочка нравилась мне все меньше и меньше. Еще и Лил... ведет себя как девчонка.

Вим тепло поприветствовал Лил. Они явно были хорошими друзьями... Или?.. Почему Лил никогда мне не рассказывала об этом типе?

Лил неожиданно осеклась, и несмело покосилась на паренька стоящего рядом. Будто впервые его заметила.

- Вим, мы не помешали... работе?

Светловолосый парень сначала обиделся, непонятно, правда, на что. Но через секунду вдруг расхохотался.

- За кого вы меня принимаете? - парень неожиданно подмигнул мне, - Неужели похож?

Я отвел взгляд. А Лил отчего-то покраснела:

- Извини, я не хотела... Думала, что...

- Лил, это мой сын, Генрих.

- Приятно познакомится, - парень протянул Лил руку, а затем покосился на меня, - А ваше имя, таинственный сударь?

Лил положила руку мне на плечо. Видимо, чтобы я не удрал. Как бы то ни было, ее поддержка была очень кстати.

- Артур, - тихо сказал я, - Приятно познакомится.

Мы пожали друг другу руки. Черт...

- Рад познакомится, Артур, - сказал Вим, - Лил о тебе много рассказывала.

- Да?..

- Может, пойдем прогуляемся вместе?- предложила Лил.

...я и Генрих шли позади оживленно болтающих Вима и Лил. Мы опять влились в круговерть оживленной толпы. Сверху ослепительно сияло Солнце, и мне уже стало не хватать привычной защиты капюшона.

- Вы скрытный человек, господин Артур, - парень был самим позитивом, я не любил таких, - Как вам Выставка?

Он что издевается? Ореол силы, окутывающей его тело, начал неприятно зеленеть. Но отвечать что-то надо, я видел, как Лил навострила уши. Если начну отмалчиваться, она мне это припомнит...

- Я пока был только в "Музыке"...

- О! Мы как раз туда шли, когда папа заметил тебя. И как там? Интересно?

- Да.

- Обязательно, зайду. Знаешь, я музыкант - играю на барабанах...

Генрих начал рассказывать про свою, как он выразился, "кухню". Похоже, он увлекался этим всерьез, потому что сыпал названиями совершенно неизвестных инструментов. Но потом принялся рассуждать о теории ритма, и я почувствовал себя на своем поле. Парень был неплох в этом...

- А ты играешь на чем-то? - спросил Генрих.

- Я больше композитор.

- О... - уважительно протянул он, - В каком жанре?

- Мистический реализм, - ответил я неохотно.

- Ммм... А, кажется, вспомнил... Это то, что играет "Ансъюнмер"?

- Что-то вроде... - я поморщился от такого сравнения, но пускаться в объяснения не стал.

- Скрытный ты... - он пихнул меня в плечо, и я дернулся от неожиданности, - А какая у тебя специальность?

Послала судьба собеседничка... И что ему неймется?..

Лил, будто почувствовала мое состояние, на секунду отвлеклась от разговора с Вимом и обернулась ко мне. Мне вдруг пришел ее мыслеобраз - она показала мне ауру Генриха. Судя по картинкам в учебнике - парень был искренне заинтересован и вполне доброжелателен.

Спасибо, Лил...

- Инженер энергетических систем, - ответил я уже спокойнее.

Генрих продолжил засыпать своими вопросами, но теперь я уже был не так раздражен по этому поводу.

Мы разрезали разноцветную толпу, мерно прогуливаясь по площади.

Почему в этом городе так любили синий цвет? Даже камень, которым вымощена площадь - полупрозрачный, глубокого синего цвета. Внутри него прятались застывшие пузырики, линзы, маленькие каверны, в которых тускло играли солнечные блики.

- Мне папа сказал, это вулканическое стекло, - заметив мой интерес, сказал Генрих, - красиво, правда?

...Цель нашего путешествия от меня ускользала, пока мы не остановились у пятиэтажного здания - великана по здешним меркам - с вывеской "Физика".

- Спасибо, что проводил нас, - обратилась Лил к Виму.

- Не за что. В конце концов, мы действительно давно не общались. Вживую, по крайней мере.

Лил разулыбалась.

- Давно стоило! А ты постоянно уклонялся...

- Лил... - Вим обезоруживающе улыбнулся, - Кстати, советую вам посетить лекцию Олега. Помнишь его?

- Олег Микояно? Да, но...

Между ними вдруг быстро замелькали разряды мыслеобразов, и Лил через секунду согласно кивнула.

- Да, думаю, это будет нам полезно. Артур, ты не против?

Я передернул плечами.

- Нет.

- В таком случае... - мерно начал Вим.

Мы распрощались с доброжелательной семейкой и взошли по ступенькам желто-зеленого здания-гиганта и вошли в холл.

...было шумно. Наглядный показатель того, что наука сейчас гораздо востребование искусства. Холл при входе здесь шире, украшен старательнее, а уж людей... Группами и по одному, они ходили между многочисленных дверей, создавая сутолоку и суету похлеще, чем на площади.

Когда же это все закончится... И даже то, что я сам попросил Лил посетить лекцию Дианы Гордон - одного из ведущих физиков Солнечной - сейчас мало меня грела. Планировать и фантазировать хорошо... а вот реальность обычно получается менее приятной.

Тем ни менее, отступать было некуда. Мы с Лил немного поплутали по местным аудиториям: ныряя из одной группы в другую; окруженные бесчисленными разговорами; ведомые пси-образами указателями... Мы в конце концов нашли нужный лекторий - просторную залу с колонами в древнем стиле. Намек, на Древнюю Грецию?

Сколько же сил потратили на перестройку это здания? Я знал, что в обычное время - в этом здании находилась главная "штаб-квартира" городской администрации.

... мы аккуратно прокрались на свободные стулья, рядами окружающих небольшую трибуну около задней стены зала. К началу лекции мы не успели...

...знаем 17 слоев подпространства, - вещала Диана, - И вот что удивительно, во всех них присутствует, так называемая, псиэнергия. Характеризующие ее константы - постоянная Фридриха, число Тортена и пси-квантовая композиция - изменяются лишь в пределах погрешности наших приборов.

Напомню, все остальные физические константы, характеризующие поля нашей Вселенной, изменяются чрезвычайно сильно, вплоть до нелепых, с нашей точки зрения, значений. Отрицательная гравитационная постоянная в четвертом слое, тому пример.

С одной стороны, это нам на руку - мы можем защищаться от условий слоев с помощью кристаллов... которые абсолютно нормально в них функционируют... и без особых проблем исследовать миры, лежащие в этих слоях. С другой стороны это поднимает вопрос о всеобъемленности пси-энергии как таковой. Если ее законы не изменяются в подпространствах, значит стоит пересмотреть наши взгляды на устройство вселенной и признать, что ее основы - вовсе не те, что нам казалось раньше. Сейчас, я попробую кратко изложить теорию разрабатываемую Институтом Физики Пространства последние полгода.

- Скромничает, это практически чисто ее теория - расслышал я, шепот мужчины рядом со мной.

Дальше мне слушать не хватало знаний - Диана сыпала терминами в таком невообразимом порядке и сочетании, что у меня ум за разум заходил.

Однако, кое-что я понимал - она в основном вела речь о модели Вселенной с учетом предполагаемого бесконечного количества подпространств, а также о возможном начале и причинах создания такой конструкции.

В зале в это время стояла немая тишина - здесь в основном собрались специалисты, и случайных людей было мало - таких было сразу заметно по скучающему или ушедшему в себя взгляду.

Те, кто понимал Диану, большую часть времени кивали на некоторые ее реплики. Но иногда, то тут, то там поднималась голова и смотрела на нее так, будто она несла полную чушь. Я предсказал, что после того как Диана закончит, здесь начнется такая говорильня, что дай Бог до завтра они закончат.

Диана завершила свою лекцию пессимистично:

- К сожалению, многие положения теории мы сейчас не можем проверить. Единственный инструмент... - на последнем слове Диана на секунду замешкалась, - Единственный кристалл, с помощью которого мы можем пробраться в другие слои, сейчас находится за пределами Барьера. А новые... мы вырастим не раньше чем через полтора года. Так что исследования подпространств сейчас находятся в ступоре, и большей частью мы обрабатывают материал, полученный до отлета "Пилигрима". Нам остается только строить теории и ждать.

Как я и предсказывал, когда она закончила, на уши встали практически все. Псиэфир просто разорвало от обилия молний между участниками обсуждения. Было похоже, будто я попал в центр грозы. При этом в лектории стояла относительная тишина, лишь изредка нарушаемая восклицаниями вроде: "Какого черта?!", или "Я 600 лет занимаюсь физикой, а вы мне тут...". Так что мы с Лил поспешили уйти.

... Лил повела меня на следующую лекцию, которую рекомендовал Вим. Я не очень любил социологию, да и вообще гуманитарные науки. Но Лил была неумолима:

- Тебе будет полезно. Я тебе про этот период рассказывала только вкратце. Подробно он дальше в программе... Но Вим уверил меня...

И она потащила меня, сквозь надоевшую уже толпу к зданию "Социологии".

Атмосфера здесь была совсем другая. Залы скромнее, людей гораздо меньше, разговоры спокойнее, тише... Но заумней и нудней во сто крат:

- ... приказ КСПР о дополнительном наборе смежников...

- ...реформа образования в долгосрочной перспективе послужила отягчающим фактором для развития...

- ... из-за преодоления Барьера сейчас разворачивают программу поиска новых социоников. Для их обучения, возвращают из отставки...

Лил покосилась на последнего говорящего, и даже замедлила было шаг, но потом снова целеустремленно потянула меня вперед.

Я бы соврал, если сказал, что понимаю, о чем вся эта болтовня.

С другой стороны... Время, которое я обязан был провести на этом празднике жизни, потихоньку истекало и мне, в общем, почти все равно куда идти. Единственное что надо было успеть по-настоящему - это посетить музей современного искусства.

Мы миновали множество аудиторий... "Докосмическая эпоха", "Начало Империи", "Серая Эпоха" и так далее по все периодам истории. Дальше были видны: "Начало постБарьерной Эпохи", "Закрытая Эпоха", "Открытое Время"...

Именно туда мы и стремились, обходя многочисленных прохожих, и группы толкающую свою историко-социологическую заумь.

Но до конца мы не дошли - около двери с надписью "Черный Миллениум" мы опять повстречали Вима. На этот раз он был без своего сына и разговаривал с высоким стариком со всклоченными волосами.

- ... потому что период Возрождения это заблуждение, - говорил старик, - Комитет привил чрезвычайное самомнение людям, вместо, того, чтобы помочь людям сделать синтез. И именно поэтому я расширяю период Великой Депрессии до начала Венерианской Чумы и утверждаю, что именно он был самым опасным периодом в истории человечества. Но в школьной программе Депрессии уделяют преступно мало внимания, больше акцентируясь на Венерианской чуме. Да, конечно, разрушение инфраструктуры и биосферы, гибель миллионов людей - это серьезное событие. Но почему-то никто не видит того, что Чума послужила лекарством - целительной пощечиной для погрязшей в истеричном самомнении цивилизации.

Этот старик, не смотря на всю энергию, которую он излучал, все-таки больше походил на историка. Может быть, дело в его общем выражении лица, а может быть просто из-за черной туники, его легко было представить в пыльном архиве, окруженного со всех сторон папирусом и древними фолиантами. Только его энергичные, резкие движения заставляли сомневаться в этом впечатлении. И в этом - он очень походил на Вима.

- Не слишком ли ты категоричен? Последние отголоски Депрессии затухли за двести лет до Чумы... - сказал Вим.

- Какой ценой? У Комитета получилось только привить излишнюю самоуверенность людям - и это было ошибкой. Болезнь не излечилась, а ушла в подсознание общества. Я уверен, что даже Комитет был ей подвержен. Я замечал это еще тогда, а сейчас по прошествии тысячи лет совершенно уверен, что был прав. Ты думаешь, почему Общество Знающих начало потихоньку возрождаться в то время? Напомню, от окончания Великой Депрессии прошло двести лет...

Судя по его виду, старик - "историк" - действительно мог застать этот период истории. На вид ему было никак не меньше тысячи двухсот лет. Но его позиция... Катастрофу масштабов Солнечной воспринимать как лекарство?

Мы подошли поближе.

- Привет, Вим! - поздоровалась Лил.

- И снова здравствуй.

"Историк" недовольно глянул на нас, а потом его взгляд задержался на мне. И его дальнейшая реакция мне совсем не понравилась.

Нет, поза его осталось прежней, даже показалось, что он чуть расслабился. Но вторым зрением я увидел, как ускорился энергообмен в его теле, линии силы переплелись в сложный узор, а в будто напоказ открытой и расслабленной ладони, начала собираться энергия.

Мне была очень хорошо знакома эта картина, и я отшатнулся от этого "историка" подальше.

- Артур? - слегка удивленно спросил Вим.

Я не ответил, с ужасом наблюдая, за пульсирующим шаром энергии в ладони "историка". Я сделал еще один шаг назад. Вим видимо перехватил мой взгляд, потому что между ним и этим стариком промелькнула целая вереница молний-мыслеобразов и линии сил внутри "историка" сразу успокоились, свечение в районе ладони погасло.

- Извини, парень, что напугал. Это старые рефлексы из моего не очень приятного прошлого. А твой... наряд - "историк" окинул взглядом мою черную ветровку, - кого угодно может ввести в заблуждение.

Тугая пружина в моей груди стала туго сжиматься обратно, и я попробовал успокоиться.

А "старик" продолжил:

- Умеешь видеть псиэфир? Редкий, редкий дар... Не утолишь мое старческое любопытство?

Я напряженно кивнул. Эти двое нравились мне все меньше и меньше. Между ними так и скакали зеленые разряды - явный признак мысленного разговора. И скорее всего он шел обо мне.

- Вот что я сейчас делаю? - спросил "историк".

Линии сил в его теле переплелись в сложный узор, сконцентрировались сначала в районе груди, а потом сосредоточились сразу в четырех местах. Да он неплохой псионик...

- Вы лечите правую почку, и зачем-то левое полушарие мозга... Притом делаете это напоказ. Еще малую часть энергии направляете на бедра, и продолжаете держать "предпусковую" концентрацию на правой руке. Вокруг вас выстроена сильная защита от обычного сканирования.

"Историк" изобразил восхищение.

- Тонко!

- Еще вы продолжаете постоянный мысленный разговор с... Вимом. Я прав?

- Тонко... Да, да... Извини, мы по работе, - "историк" ни мало не смутился, - Однако, не каждый Видящий может замечать такие детали. Меня зовут Олег.

- Очень приятно, - соврал я, - Артур.

Олег на мою интонацию ни мало не обратил внимания, кивнул мне и, как ни в чем не бывало, продолжил свой разговор с Вимом.

Лил, все это молча стоявшая рядом, положила мне руку на плечо.

Я, не оглядываясь, умудрился обратиться к ней через мыслеречь:

- Если это Олег Микояно, то я не пойду к нему на лекцию.

Чтобы Лил сейчас не сказала, к нему она меня не затащит. И я обращаясь, к этой опасной парочке сказал вслух:

- Вим, Олег, очень приятно было с вами встретиться, но я думаю, нам пора.

Я фамильярно взял Лил за руку и поспешил ретироваться, потащив ее за собой. Сейчас, мне уже было плевать, что они там обо мне подумают, гораздо важнее убратся от "историка", да от "учителя" тоже, как можно дальше.

Мерзкий людской водоворот изрядно опостылевшей Выставки встретил меня с распростертыми объятиями...

****

... Лил предложила немного прогуляться по Городу и перекусить где-нибудь.

- Предлагаю сделать небольшой крюк, и зайти в кафе... Тут недалеко. После таких приключений не мудрено проголодаться.

Я послушно кивнул. Мне было уже все равно. Что так, что эдак, меня похоже везде ждали сплошные неприятности.

Через пару кварталов, мы свернули в сторону от людского потока, который чем ближе к центру, тем гуще становился.

Мы вышли на узкую безлюдную улицу. Вулканическое стекло под ногами служившее мостовой, изменило цвет с синего на фиолетовый. В остальном улица мало отличалось от ее сестры по которой мы шли на Выставку. Те же деревья с лазурной листвой в изобилии росли между домами и посреди улицы. Те же трубы Потока над головой.

Лил привела меня к кафе "Антарес".

Внутри, как ни странно, кроме хозяина не оказалось ни единой души. И он был гораздо приятнее в отличие от того же Льва. Добродушная улыбка, мягкий взгляд и едва уловимый запах чего-то вкусного располагали к себе сразу и навсегда.

Я даже нашел в себе силы первым поздороваться.

- Здравствуйте...

- И вам привет, - добродушно улыбнулся хозяин, - Я Сергей, хозяин заведения. Что-нибудь желаете выпить, или перекусить? Может быть, бокал трехсотлетнего вина для дамы?

На мгновение, Лил преобразилась, на ее лице отразилось смущение и неуверенность. Но затем она стала прежней уверенной в себе Лил, и только краска залившая щеки, напоминала о ее секундном смятении.

- Нет, спасибо. Мне... - она снова запнулась, и отчего-то неуверенно поглядела на меня, - Хочу чего-нибудь безалкогольного. Молочного.

И ее щеки запылали пуще прежнего. Да что это с ней?

Сергей выразил свое удивление только легким поднятием бровей.

- А вам молодой человек?

- Мне того же, - не желая ввязываться в диалог по поводу меню, сказал я.

Вскоре мы уже сидели за местным столиком, и я задумчиво наблюдал, как по залу теплых оранжевых тонов, мерно плавали яркие желтые кристаллы. Один из них подлетел ко мне, и я легонько толкнул его пальцем. Кристаллик послушно отлетел в противоположным направления, столкнулся с другим, и они разлетелись в разные стороны - мерно и спокойно.

Любопытное место.

- Антарес - звезда в созвездии Скорпиона. Только она красный гигант, судя по древним записям - не подходит под здешние цвета, - сказал я.

- Красный слишком мрачен. Агрессивен. Сейчас популярности бы не снискал.

Лил отвлеклась, ей пришло сообщение по мыслесвязи. Полминуты она с кем-то напряженно общалась. Ее лицо за это короткое время изобразило целую гамму чувств: легкая радость, слабое воодушевление, а затем вдруг напряженность и раздражение.

Закончив разговор, она тяжело выдохнула и раздражено закатила глаза.

А потом, разом успокоившись, Лил задумчиво начала смотреть в окно, потягивая коктейль. Безалкогольный, молочный. Как и заказывала.

Она будто и забыла про мое существование.

- Лил, что случилось?

- Артур, что случилось? - не отрываясь от окна одновременно со мной сказала Лил.

- Ты первая!.. - на этот раз опередил ее я.

Лил вздохнула и задумчиво размешала трубочкой коктейль.

- Мне звонила мама. Черт! - он с силой смяла трубочку, - Я уже не маленькая, чтобы так меня опекать!

Лил осеклась, встретившись со мной взглядом...

Я был удивлен. До этого Лил никогда не проявляла такие чувства и не затрагивала свою личную жизнь в разговоре со мной.

- Извини, Артур, давай не будем об этом. Лучше расскажи, что с тобой произошло, пока ты был без меня. Ты был сам не свой с этого момента. Еще и это происшествие с Олегом Микояно...

По началу, путаясь и сбиваясь, я рассказал Лил историю своих заключений. Тяжело было делиться этим даже с ней, но к концу рассказа, я почувствовал облегчение.

- Да... Наломал ты дров... Но знаешь?.. Я горжусь тобой.

Наверное, на моем лице прочиталось удивление, потому что Лил улыбнулась и пояснила:

- Дело в том, что ты смог впервые нормально поговорить с человеком. Понимаешь? Поделится своими переживаниями, а не односложными вопросами или ответами. Это прогресс. Ну и как тебе реакция людей на твои выплеснутые чувства?

- Ожидаемая...

- Но ты понимаешь что..?

- ... если бы я не впал в истерику и изъяснялся нормально, то и реакция была другой. Да я понимаю...

- Артур люди добрее и открытей чем ты думаешь. Забудь свои Имперские книги и фильмы - все это в прошлом. Сейчас ты в обществе, где люди готовы помогать друг другу, и самое главное - готовы понимать.

Лил повторяла это все уже много раз. Меня это уже даже не злило... Ведь разумом, я понимаю - она права... Но чувствам все побоку, я не могу их контролировать.

А Лил продолжала.

- И, поверь, даже Лора, когда остыла, тут же забыла о своих обидах. И теперь, скорее всего, постарается тебя найти, поговорить, извинится... И... Артур, когда это случится, постарайся собраться и быть паинькой. Ради меня. Договорились?

Лора... Теперь еще меня и искать будет? Не хватало мне бед...

- Я постараюсь.

Время уже подходило к вечеру. Город медленно укутывался в уютную закатную тень и все слепяще-яркие краски города меркли и успокаиваясь. Только низкое Солнце иногда приятно ослепляло, пробираясь сквозь щели между домами и листьями цветастых деревьев - оранжевых, в этой части города.

А вот людей стало только больше. И как только мы вышли из пустынной кофейни я сразу же натянул капюшон. Лил покосилась на меня, но слава богу ничего не сказала.

Терпи, Артур, осталось еще немного и можно будет, наконец, заказать гиперпортал домой. В маленький, уютный и одинокий домик в густоте лесов, где на десятки километров вокруг ни одного человека... Осталось потерпеть совсем чуть-чуть.

На этот раз нашей целью была не очередная лекция или форум - теперь мы шли в музей. И я надеялся, это будет самое спокойное место из всех, которое я сегодня посещал. Искусство - не пользуется сейчас большой популярностью.

Мы вернулись на оживленную площадь Сервера, и нам пришлось опять пробиваться сквозь бесчисленные потоки людей.

Но, как я и предсказывал, нужное нам здание, оказалось мало интересным современным людям. Хотя само здание было довольно интригующим - более воздушное, более нарядное, чем все остальные. Оно походило на торт искусного кондитера, среди простых домашних пирогов с вареньем.

Вывеска пси-образ скромно гласила: "Музей Современного Искусства".

Лил предоставила мне право первым войти внутрь, и я потянул ручку двери. За ней царил полумрак, и не было видно ни души. Я, с огромным облегчением вошел внутрь.

- Странно... Артур, где мы?

Лил удивленно осматривала пустынную комнатенку с рядами стульев по бокам.

- Что-то вроде предбанника... Или комнаты ожидания.

Я заранее постарался узнать все об этом месте - единственном которое меня реально интересовало на Выставке - и теперь мог быть гидом для Лил. Впору возгордится.

- На самом деле, тут все двери - особые гиперпорталы. На входе в здание - в случайное место, а остальные связаны в хитрый лабиринт. Работа какого-то дизайнера, и преподносится, как часть экспозиции. Это современное искусство, Лил, привыкай.

- Забавно...

- Кстати, если не моя просьба, нас бы выкинуло в совершенно случайное помещение.

- Просьба? - Лил хитро улыбнулась.

- Ну... Я заранее в Общем Эфире на портале этого музея оставил на себя... нас... что-то вроде заявления.

- Теперь верю.

Мы прошли к двери в следующий зал.

- Слушай, а мы не заблудимся? Если ты говоришь лабиринт...

- Нет, тут в каждом зале есть карта. К тому же, если не захотим блуждать так, как это задумали организаторы, можно просто переместиться туда куда хочешь. Если знаешь номер комнаты, конечно...

Я показал Лил на пульт рядом с дверью - простая цифровая клавиатура и клавиша подтверждения. В стене над ней пульсировал огоньком вплавленный прямо в стену инфокристалл.

- А вот и карта, только...

- Лентяй. Ну ладно, так и быть, в качестве исключения... Куда пойдем?

... В главном зале музея - своеобразной отправной точки в этом лабиринте - куда мы с Лил вышли, было не очень многолюдно. Среди выставленных, казалось, хаотически, экспонатов ходило человек пятнадцать. Слышались тихие разговоры, которые отдавались легким эхом. После людной улицы, здесь было очень спокойно, так что особого беспокойства я не ощущал. Наоборот, разнообразные картины, удивительные пси-образы, висящие в воздухе, и скульптуры так и разжигали желание подойти поближе и полюбоваться.

- Ну что, начнем экскурсию? - спросила Лил.

- Ну конечно, зря я мучился, по-твоему? - настроение стремительно ползло вверх. - И, Лил, спасибо, что вытащила меня сюда.

И мы начали, как выразилась Лил, экскурсию.

Мы ходили через запутанную сеть гиперпорталов по разнообразным залам. Каждый из них специализировался на своей области искусства. Цветастые и завораживающие залы с пси-образами, которые вертели твоим восприятием, и так и эдак. После них, реальность некоторое время казалась блеклой иллюзией. Здесь были скульптура и живопись, как в классических стилях, так и в современных. Например, одна скульптура походила на полупрозрачное грозовое облако со скачущими по всему его объему искрами. Такое можно сотворить, только основательно поигравшись со свойствами материала, и подозреваю, что здесь основой послужил обычный воздух.

Особенную оторопь вызывали объемные картины, сотворенные в виде очень реалистичных иллюзий. Для них был отведен отдельный зал, который как лоскутное одеяло, состоял из десятка ничем не огороженных площадок. И в каждой был возведен кусочек своего и неповторимого мира, который приглашал войти... И замереть в немом восхищении.

Мы плавно переходили из одного зала в другой, обсуждали музей и экспонаты. Лил оказалась неплохо подкованным собеседником в этом вопросе, хотя раньше я за ней такого не замечал. Это был редкий случай, когда мне действительно нравилось разговаривать. Я находил удачные реплики и остроумные фразы, от которых смеялась Лил. В такие моменты, все прошлые неприятности этого дня забывались, как страшный сон, и я чувствовал себя необычайно свободным и счастливым.

В одном из залов, где были представлены привычные мне картины - какие я видел в старых фильмах - я наткнулся на... интересную работу.

Сначала я не поверил своим глазам, и свернул в ее сторону - проверить.

Картина в отличие от многих находящихся в зале не транслировала четкие эмоции. Она была бездушной, как сказала бы Лора. Но без пси-сил ее написания явно не обошлось - на двумерном холсте создавалась полная иллюзия, будто ты смотришь на мир глазами существа из пятимерного пространства. Моя голова не в силах была это осмыслить, как и тогда памятным осенним вечером.

Табличка под картиной гласила:

"Автор неизвестен. Дата написания - неизвестна.

Картина предоставлена музею анонимным источником".

Лил долго всматривалось в хаотичное переплетение линий, и явно была заворожена картиной. Я же против воли не мог отделаться от ярких воспоминаний:

"...холодная роса промочила мои легкие ботинки, и ступни уже сильно замерзли, но я не мог оторваться от творившейся за окном феерии. Грег рисовал.

Нет, атаковал холст.

Размашистыми, резкими движениями он оставлял на полотне шрам за шрамом. Хаос ломаных линий дополнялся очередным разрезом - из многочисленных ран густо сочилась краска. Цветная кровь.

Картина завораживала. Погружала тебя в водоворот образов, сменяющих друг друга так быстро, что никак нельзя было увидеть не единой детали и понять, что же на ней изображено.

Грег вдруг замер, как изваяние и лишь чуть нервно подрагивала шея. А шкаф его кабинета, вдруг сотряс невидимый удар. Дверца с едким треском разлетелась в щепки. Стул около его рабочего стола вдруг сам собой поднялся в воздух и понесся прямо в сторону окна.

Пронзительный звон стекла, и около моей головы снарядом просвистел тяжелый стул. Мое лицо осыпали осколки, но я не успел даже зажмуриться, и не сдержался от вскрика.

Грег, обернулся ко мне и посмотрел мне в глаза. Он всегда запрещал мне смотреть на его работу.

Я с ужасом понял, что его взгляд, из раздраженного, но живого, начинает мертветь. А зрачки медленно начинают свой танец безумия.

Я знал, что это значит..."

От этих воспоминаний тяжело было избавиться. Но также было невозможно и оторваться от этой картины, которые все также влекла за собой назад в комнату Грега, которую она и изображала.

- Автор гений... - неожиданно выдохнула Лил.

Я молчал. Воспоминания, слава богам, начали потихоньку отпускать меня. Уходить обратно в глубины памяти, где я всегда старался их и держать. Как можно дальше от себя настоящего.

- Артур ты понимаешь, что таким образом никто и никогда не думал писать? Даже идей таких не возникало. А здесь... Автор не только изобрел механизм передачи пятимерного видения на двумерном холсте с помощью пси-сил, но еще и смог нарисовать в этом стиле поистине шедевральное произведение. Артур, что ты видишь?

- Неприятный хаос, - соврал я.

- Здесь изображена комната. Обычная комната. Но только на большом протяжении ее существования одновременно. Вся ее линия времени. При этом здесь же изображены многие вероятности того, как она могла меняться. Представляешь?! Вот заброшенный вариант этой комнаты, и ее спокойная жизнь. А здесь - комнаты вообще не существует и на ее месте обычный лес... Артур, эту картину можно изучать десятилетиями... Но даже при этом, ты вряд приблизишься к полному ее осознанию, и сможешь в один момент вместить в голову то, что вложил сюда автор. Просто вообрази! Множество вероятностей существования, на большом промежутке времени одной и той же комнаты... На одном полотне!

Лил восхищенно рассматривала картину, перебегая взглядом с одной точки на другую, совершенно бессистемно.

- Не знаю уж, как здесь оказалась такая картина. Если бы она была древней, я бы заподозрила у автора шизофрению. Видишь мазки? Широкие, уверенные... Но при этом ломанные, будто автор внезапно менял свое решение, и отношение к рисуемому, несколько раз за время движения кисти. И я уж молчу про наведенную иллюзию пятимерности.

Я сглотнул. На меня снова нахлынула волна не самых приятных воспоминаний.

- Очень нетипичная картина для современности. Но автор - настоящий гений, это несомненно...

- Пошли отсюда... - я не мог больше стоять здесь, зря вообще подошел.

Слава богам, Лил не стала закидывать меня вопросами, а я постарался выкинуть из головы и неприятные эмоции, и такие же неприятные вопросы. Все в прошлом... Какая теперь разница, как она тут оказалась?

Мы еще немного походили по залам, но былого воодушевления это у меня уже не вызывало. Скоро все, наконец, закончится...

Очередная дверь-гиперпортал привела нас в хорошо освещенный зал с уже привычными витринами и подставками для экспонатов, стоящими вдоль стен. Мягкий белый свет шел от стен, которые были испещрены строгими лазурными линиями. Они создавали сложный, математически выверенный узор, который тянулся на фоне белых стен по всему периметру зала. Присмотревшись в переплетение тонких линий повнимательнее, я вдруг понял, что это похоже на узор силы, который можно разглядеть в пси-кристаллах. Интересно...

В пси-образ, висевшей над треногой-указателем около входа была заложена подпись: "Выставочный зал научных и технических разработок, имеющих эстетическую ценность".

Тут было гораздо больше людей, чем в прошлых залах. Оживленные разговоры, многие что-то обсуждали не используя мыслеречь, где-то разгорался энергичный спор. Плюс к тому постоянный шорох босых ног по мраморному полу. Почему-то именно этот звук больше всего отдавался в ушах. Брр...

Я с удивлением понял, что меня не бросает в панику, как раньше. Многолюдность давила на меня, но я пока довольно легко с этим справлялся. Хотя взглядом с людьми я старался не встречаться.

Я уже хотел предложить Лил разделиться - хотелось побродить здесь в одиночестве - как вдруг к нам подошел ... хлыщ...

Грубая ассоциация, но при виде этого мужчины с обостренно тощими чертами лица, только это слово всегда и приходило мне на ум. А вот Лил отреагировала гораздо приветливее.

- Алан, рада тебя видеть, - сказала она и повисла у него на шее.

В солнечном сплетении, казалось, разлился холодный свинец.

"Не повисла, а дружески обняла", - с какой-то злостью отдернул я сам себя.

- Не ожидал тебя здесь увидеть. Как диссертация? Сама себя пишет? - сказал тощий мужик, на мой взгляд, совершенно глупо пошутив.

Но Лил на это вполне искренне улыбнулась. И обернулась ко мне.

- Привет, Артур, - Алан сально подмигнул мне, состроив отвратительную ухмылку.

Видимо, он предполагал ее дружеской... Я не любил этого типа.

- Привет, Алан, - заучено сказал я.

- Все такой же скрытный, а? Извини, что украл у тебя девушку, но не переживай - скоро верну.

- Алан, как поживает Валери? - спросила Лил.

- Думаю, неплохо, - Алан улыбнулся, - мы недавно вернулись из медового месяца.

- Как мило... Тили-тили-тесто...

- Опять ведешь себя как маленькая?

- С огнем ведь играешь! - рассмеялась Лил, - Тебе повезло, что я сегодня добрая.

Я совершенно бесцеремонным образом вклинился в их идиотский разговор:

- Лил, я пойду пока погуляю?

Лил совсем незаметно сощурилась, встретив мой взгляд, и ничего не сказала. Просто одарила меня своей фирменной ободряющей улыбкой. Я развернулся и не глядя двинулся вдоль стены, чувствуя спиной теплый и понимающий взгляд Лил и острый, подозрительный этого хлыща.

Я не любил его даже не за прошлые обиды, а за то, что он всегда тыкал меня носом в мою нелюдимость. Еще и Лил! Зачем она вообще с ним общается?

Я, ругая эту парочку всеми доступными словами, ходил по залу, как заводной, и уже совсем не интересуясь выставкой. Машинально обходил скопления людей, еще старательнее отводя от них взгляд. Теперь казалось, что все они косятся на меня, когда я проходил мимо.

Я думал, что еще хуже себя чувствовать просто невозможно, когда сквозь мою мысленную ругань, извне вдруг раздался знакомый голос:

- А, Главный Музыкальный Критик Солнечной, собственной персоной!

Я отвлекся от самоистязания, поднял взгляд... И впал в ледяной ступор.

-Ты неважно выглядишь, композитор. Бледный какой-то... Наверное, трудно нести свет во тьму всеобщей музыкальной неграмотности? - холодно и с издевкой спросила Лора.

Она стальной хваткой схватила меня за руку, шагнула ближе и угрожающе поддалась ко мне, так что наши лица чуть не соприкоснулись носами. Ее глаза походили на затягивающий все и вся водоворот в ледяных водах Антарктики.

Медленно, акцентируя каждое слово, она проговорила:

- Куда подевалась вся твоя храбрость, господин Критик?

Я сжался под ее взглядом и почувствовал, как по спине от страха пробежала капля позорного пота. Руку отчаянно хотелось вырвать из ее захвата, но тело наотрез отказывалось мне подчиняться, так же как и голосовые связки. Так же как и проклятый мозг, из которого все мысли, будто от ветра, разом вылетели.

А Лора вдруг повела себя совершенно неадекватно. Ее черты лица молниеносно смягчились, плотно сжатые губы расправились в озорную, но добродушную улыбку. И через секунду я обнаружил, что Лора энергично тянет меня за руку куда-то в сторону стены, при этом вполне мирно приговаривая:

- Пойдем, я тебе покажу кое-что. Тебе-то точно понравиться.

Я уже совершенно потерялся: не знал, что мне говорить и как реагировать. Тугая пружина страха расслабилась, но мысли по-прежнему не спешили заявлять о своем присутствии, и голова была абсолютно пустая. Поэтому я послушно, но неуклюже, переставлял ногами и тащился за ней.

- Вот! - с видом победительницы сказала она, махнув рукой в сторону витрины, к которой мы подошли.

Я тупо смотрел на Лору, и чувствовал себя бездумной куклой. Что-то сказать или сделать, я был не в состоянии, даже чувства и то все куда-то улетучились.

- Странный ты... На витрину смотри.

Лора мило улыбаясь, склонила голову на бок, и, продолжая на меня смотреть своими огромными синими глазищами, совершенно по-кошачьи почесала у себя за ухом. Этот безумный жест добил меня окончательно, и я механически подчинился. Во всей Солнечной тогда невозможно было найти робота, послушнее и исполнительнее меня.

Я всем телом развернулся и посмотрел на витрину. Под идеально чистым и оттого почти невидимым стеклом, на небольшом выступе лежал кристалл цилиндрической формы. Прозрачный материал, чуть фиолетового оттенка, с горящей внутри искрой, которая пульсировала мягким живым светом.

На табличке под кристаллом было написано:

"Кристалл защиты от условий 17-ого подпространственного слоя. Не завершён.

Автор - Морозов А.П., магистр-кристалловед".

- Смотри, тут сбоку, его история написана. Там сказано, что это самый сложный пси-кристалл в Солнечной! - сказала Лора, - Альвандер чуть не погиб от истощения, создавая его. Не мудрено, я изучила внутренние связи. Там просто дух захватывает!

Я уже было начал приходить в себя, и в голове стало проясняться, но Лора вдруг ткнула меня пальцем в бок, и шутливо приказала:

- Да что ты как вареный, вглядись в него только!

И я, абсолютно не думая чем это может мне грозить, "нырнул" в кристалл.

Обучая меня работе с пси-силой, Лил, естественно, рассказывала про кристаллы.

Мы разбирали на простейших примерах методы использования и их внутреннее устройство. Один раз я, по уже готовой спецификации, вырастил простейший кристалл для нагрева вещества, после чего несколько дней ходил как выжатый лимон. А ведь дети лет пяти легко справляются с подобной задачей. Но для меня, даже простое использование кристаллов это большая проблема! И если с подачей ключ-кода я худо-бедно справляюсь, то вот подпитка кристалла необходимой ему для работы пси-энергией главное узкое место в моих навыках.

Обычных людей чуть ли не с самого рождения обучают настройке ментального состояния, открытию каналов передачи энергии, их контролю, сильно упирая при этом на развитие концентрации... И ведь это основа, а есть еще куча разнообразных мелочей!

Для всех людей, даже самых слабых псиоников - подобные фокусы естественны как дыхание и настолько же привычны. Для меня же - утомительный подъем по высокой и отвесной скале, где каждый срыв означает необходимость все начинать заново.

При этом есть вещи, где "срыв" - отнюдь не аллегория, и закончиться все может очень и очень печально. И на одну из таких вещей меня толкнула Лора.

Я погрузился мыслью в кристалл. Мир вокруг перестал существовать - вокруг меня только белый туман и висящий в нем лабиринт многочисленных, незаконченных узлов и тупиков незавершенных силовых линий.

Я видел раскрывающийся передо мной узор в фиолетовых тонах. Уверенные мазки мастера, сплетались в сложную, математически выверенную и поэтому, для меня, особенно прекрасную картину. Восхищение и трепет, вот что я сначала чувствовал.

Разрушаясь и дробясь на разрозненные куски и преломляясь в тысячах узлов, мое сознание не сразу осознало опасность. А когда я понял что к чему, было уже поздно. Я тонул.

Мой мозг совершенно не привычный к таким сложным переплетениям, не мог сконцентрироваться на чем-то одном, не мог сосредоточиться и разорвать связь с кристаллом. Я задействовал все силы, чтобы собрать все свое Я воедино и при этом не потерять сознание, потому что это означало смерть. Но я не мог сконцентрироваться достаточно, чтобы закрыть все свои внешние каналы, и кристалл как пиявка присосался к ним. И с каждым ударом сердца тянул все больше и больше сил. Бездушный кусок материи просто ловил те потоки, которые я не мог обрубить, а отсутствие регуляции с моей стороны, превращал тонкий ручеек в прорвавшуюся плотину.

Своей способностью наблюдать пси-эфир, я прекрасно это видел. Кристалл просто брал все, до чего мог дотянуться, "не зная", что он не завершен, что вся сила просто скапливалась в узлах, в которых уже нарастало напряжение. В конечном итоге это бы просто разорвало всю внутреннюю структуру кристалла, но я умру от истощения гораздо раньше.

Эйфория от картины силовых линий кристалла ушла, и на меня накинулась запоздалая паника. Как глупо... Убить самого себя просто по не знанию, по неумению, из-за нелогичной покорности, которая сотворила со мной Лора!

И ведь никто не придет на помощь... Мою ауру никто не видит, а значит не чувствует ее истощения. Для всех я просто хорошо закрылся.

"Скрытный парень"... Да, да Алан, ты был чертовски прав!

Снаружи все видят, что я просто закрыл глаза и изучаю кристалл. А Лил, знающая, чем для меня это чревато, здесь нет. И когда все... все закончится... для всех - через несколько десятков секунд... я просто упаду на холодный мраморный пол. Уже мертвый.

Картина силовых линий висящая в густом молочно-белом тумане стала меркнуть. А это означало, что конец не за горами. Я уже ощущал, как слабеют мои эмоции. Страх, как самое примитивное чувство, ушел первым.

Теперь я был спокоен, ведь смерть - это просто вечный сон, и для нас он привычный процесс. Мы каждый день умираем, когда засыпаем вечером после энергичного дня.

Забавно, я висел в абсолютном одиночестве внутри крошечной уютной скорлупы. Я ничего никому ничего не должен, и мне не должен никто и ничто. Неужели я раньше хотел... этого?

Я вспомнил все безумные сегодняшние события, эмоциональный шторм которых кидал меня из стороны в сторону в течение всего дня. Но все чувства воспринимались отстраненно.

Наверное, единственное, что осталось во мне это жалость к Лил И Лоре. Ведь они будут винить себя в моей смерти.

Во мне что-то щелкнуло, когда я осознал это. Внутри поднималось нечто новое. Холодный и разумный гнев на самого себя. За слабость. За то, что завис здесь, и даже не пытаюсь как-то повлиять на ситуацию. За то, что привык убегать о мира.

- Что ж, я тебя поздравляю, Артур! Тебе это удалось! - мысленно проорал я в пустое пространство.

Все оцепенение и податливость разом сорвало с меня. Я начал думать. И действовать.

Простая идея - если я не могу разорвать связь с кристаллом, мне нужно его уничтожить. Если я не могу контролировать отток энергии, то возможно смогу подправить ее путь и назначение. Впервые в жизни, я был реально благодарен природе за свой дар видеть пси-эфир. Я видел, в какие узлы идет моя сила, и, самое главное, видел самые слабые из них, которые были перегружены энергией больше всего.

Холодная злость придавала решимости. Отсутствие низших эмоций, которым раньше я был забит под завязку, позволяло сильнее концентрироваться. Все, раскиданные по разным узлам каналы, я начал переправлять в одну, самую уязвимую точку.

Усилие - картина тонущих в молочном тумане линий моргнула. Но один поток захлестнул нужную мне точку. Усилие - и сознание снова стало распадаться, на мгновение исчезли все привязки и я потерял ориентацию. Но еще один канал от меня влился в уже дрожащий, налившийся бордовым светом узел. А я с трудом собирал себя заново.

Еще одно усилие. Каналы от меня к кристаллу стали обрываться, многие уже дышали на ладан, истончались, таяли на глазах.

Это последняя стадия истощения - кончалась энергия слабейших внутренних органов. Но пока держится мой мозг, я жив. От него был второй по силе поток, после мышц. Именно по этому там... в большом мире, я все еще стою на ногах. И буду еще некоторое время стоять, когда мозг уже будет необратимо мертв. Если... если у меня не получится.

Еще одно усилие, еще пара каналов. Было видно, что узел уже начинает рушиться, и вся структура кристалла расшатываться вслед за ним. Разум сильно померк, я уже с трудом различал, что делаю. Последние крохи я перенаправлял практически вслепую.

Теперь оставалось только ждать, что кончится раньше - запас прочности узла или моя внутренняя энергия.

Узор кристалла поблек, стерся, и я остался в серой пустоте. Все. Моей энергии хватало только на сохранение остатков разума и личности.

Мысли начали путаться, из памяти всплывали совершенно разрозненные картины. Альвандер перед отлетом, черт бы его побрал за этот кристалл, печатая шаг идет к Координатору по бетонному полю космодрома. Лил на мое шестнадцатилетие, невероятно нарядная, сияющая, дарит мне первый в жизни звуковой кристалл. Грег бездвижной куклой лежит на лиственном ковре своего кабинета. Незнакомая пещера, заполненная темной пылью... Снова Лил, уже строгая, внушающая мне про недостойность моего поведения в обучении. Меня тогда только-только нашли в лесу, всего месяц, наверное, прошел. Безумная картина Грега, и темный обветшалый сарай, содрогающийся от чудовищных ударов.

Калейдоскоп воспоминаний, перепутанный клубок мыслей, осколки прошлого. Постепенно мыслей становилось все меньше... На каких-то остатках своего сознания, я еще понимал, что происходит. И осознавал, что это был почти конец.

Мы умираем каждый день, когда ложимся спать...

Всего две секунды жизни. Две разрозненные картины, две бессвязных мысли напоследок. И вдруг четкое, трезвое желание.

- Хочу снова проснуться, - успел прошептать я в пустоту.

И меня накрыла тьма.