Всю ночь Кетандин и Кыллахов вместе окарауливали стадо, грелись у костров. Разговорам не было конца. Но к утру старику стало плохо - его сковал тяжелый приступ.

Когда Ксенофонт отлежался, они решили вместе вернуться в стойбище и попросить бабушку Хачагай хотя бы намекнуть, где же расположено Озеро Загадок.

- Крепись, Ксенофонт Афанасьевич, крепись,- твердил Кетандин, подгоняя свою пегашку и придерживая старика за плечо. Их лошади шли рядом по узенькой горной тропке. Впереди обозначалась седловина. Эвенки называли ее Партизанский перевал. Гранитной колонной возвышался над седловиной утес. Старик придержал Магана и долго вглядывался.

- Кто памятник ставил Василию? - спросил он.

- Мы, комсомольцы,- ответил Кетандин.- Еще в тридцатом году дело было. Только мы называем памятником неизвестному партизану.

К радости спутников, бабушка Хачагай встретилась им возле тропы, в самом начале спуска.

- Кхе, кхе! - откашлялась Хачагай и стала весело рассказывать: - Оказывается, наш Кирилл, как осенний олень, любит грибы поедать. Хочу его накормить.

В берестяном туеске виднелись розовые сыроежки, опенки, один белый гриб и несколько цветастых, как японские зонты, мухоморов.

- Отравишь парня,- разглядев мухоморы, сказал Ксенофонт.- Выбрасывай.

Огорченная Хачагай перетрясла туесок, но грибы не выбросила: решила отправить в стадо своей паре учугов: олени сильно любят грибы.

- У тебя, однако, плохой вид, Кена,- заметила старуха.

- Ничего, теперь мало-мало полегчало,- ответил Кыллахов.

Они присели на краю горы - бабушка Хачагай примостилась в середке, мужчины по бокам.

- Шибко плохо поступила Варвара,- затеяла разговор Хачагай и живо обратилась к Кыллахову: -Ты, Кена, помнишь ее? Они с твоей Дайыс вдвоем целое стадо коров доили.

- Еще бы!

- Сын тойона насмеялся, назвал ее женой, а сам в Японию убежал,- продолжала старуха.- Бедненькая Варвара. Все его ждала, от тоски с ума спятила.

- С тех пор ни с кем из нас не хочет встречаться,- подхватил Кетандин.- Пробовали поймать ее, так она чуть со скалы не бросилась. А с Бакланом сошлась. Мы уж его не трогали из-за Варвары,

- Кто такой? - спросил Кыллахов.

- Забулдыга,- коротко объяснил Кетандин.- Откуда взялся, черт его знает. Еще в двадцатых годах на Охотское побережье пришел. Работал каюром. Проиграл в карты целый олений аргиш вместе с мукой и консервами. Лет шесть в тюрьме сидел, а после сюда прибился. На Варваре «подженился» - это он так говорит. На выборы приезжает в наш поссовет. Упьется, ляжет на нарты, рявкнет медведем и катит, куда олени довезут.

- Плохо вы за ним смотрели,- пожурил Кыллахов.

- Теперь видим,- признался Кетандин.- Отыщем и спросим за все. Тайга не для бандитов, ее богатства честным людям должны доставаться.

- Моя Малышка целовалась сегодня с парнем,- как о самом важном событии доложила старуха.- И в ее сердце засветилось солнышко. Еще один жаворонок запел над землей.

Зная, насколько трудный разговор предстоит с бабушкой Хачагай, Кыллахов порадовался лирическому настроению старухи.

- Бабушка Хачагай,- горячо обратился он к ней,- мы все знаем, много ты сделала для родного племени, а можешь, однако, еще больше сделать.

- Верно, мне внучка говорила: сшей костюм человеку, что гагаркой к звездам полетит,- охотно откликнулась старуха.- Скоро будем забивать пыжиков, у них мех самый теплый. А еще я беличий подклад доставлю...

- Наш уважаемый гость о другом говорит,- вступил Ерчан Кетандин,- он и его молодые друзья просят указать Озеро Загадок.

Старуха резко повернулась к Кетандину, потом уставилась в глаза Кыллахову. Лицо ее отразило ужас и смятение. Она хотела бежать, но ноги онемели. Ничего страшнее она не могла бы услышать. О, это Озеро Загадок! Хачагай узнала про золотую скалу на озере еще десятилетней девчонкой. Утес из золота долго не давал ей покоя, и она решила тайно заглянуть туда. Увидела сверкающий на солнце посреди озера утес и хотела уже перебраться туда, чтобы отщипнуть кусочек золота на серьги и дукаты. Но волны неожиданно всколыхнулись с шумом и грохотом, покатились и захлестнули берега. Только на выступе скалы спаслась она… Три дня потом бил в бубен над нею шаман. Он требовал сбросить девочку в озеро. Если бы не слезы матери, не жить бы Хачагай. Но зато были отданы шаману все олени. А Хачагай поклялась даже в мыслях не вспоминать об этом страшном озере. Ни один эвенк не должен думать о нем…

- Тьфу, тьфу, тьфу! - отплевалась старуха на все четыре стороны и гневно закричала: - Уйдите шайтаны, подосланные преисподней! Отстаньте от старухи, кекулы!

- Из того золота отольют памятник солдату, всем солдатам, и твоему погибшему внуку Ыркею тоже,- начал было объяснять Кетандин, но старуха заткнула уши.

- Я пойду жаловаться моей Малышке,- угрожающе произнесла она и, забыв туесок, чуть не бегом кинулась по тропе к своей палатке.

Смущенные случившимся, мужчины чувствовали себя неловко. Как теперь успокоить бабушку Хачагай?

- Кучуй, Крошка! Серьга моего сердца,- издали закричала старуха.- Ты привела в наше стойбище недобрых!

- Милая бабушка, я сплю,- ответил голосок Кати.

- Вставай,- Хачагай сдернула с нее одеяло, первый раз в жизни позволив такую грубость по отношению к внучке.- Нам надо сейчас убегать! - тормошила Катю старуха.

- Куда? Зачем? - переполошилась Катя.

- Они хотят из меня выпытать про Озеро Загадок, где Тучэвул рубил от утеса золото! - вся дрожа, выкрикнула старуха.

Катя моментально вскочила, ее хитренькие глазки засветились, как у лисички, заметившей зазевавшегося рябчика, и она ласково прижалась к бабушке:

- Значит, ты знаешь, где Озеро Загадок?

- Тьфу, тьфу! Не говори про-это проклятое эвенками место!

Но удержать теперь Катю было невозможно. Она тоже сморщила, как бабушка, лицо, и по щекам ее потекли капельки артистических слез.

- Ох, отчего ты плачешь? - забыв про свои переживания, кинулась Хачагай к внучке.

- Т-ты, б-бабушка,- подражая Кирькиному заиканию, произнесла сквозь всхлипы Катя,- сама любовалась золотым утесом, а мне даже сказать не хотела!

- Зачем тебе это худое озеро? Там птицы не садятся, туда звери не подходят, даже глупая рыбешка не заплывает туда,- запричитала Хачагай.

- Хо-очу туда! - пищала Катя, окончательно расстраивая старуху.- Теперь вижу, ты меня не любишь.

Горше этих слов для Хачагай не было. Она опустила голову, плотно сжала беззубый рот и, замерев в горестной позе, казалось, даже перестала дышать.

- Бабушка, я пошутила,- кинулась к ней Катя.- Я тебя люблю, моя добренькая бабушка Хачагай!

Старуха словно ожила и даже попробовала улыбнуться.

- До чего же хочется на Озеро Загадок посмотреть. Ну хотя бы с высокой горы? - как бы про себя прошептала Катя.

Хачагай поколебалась, но ответила:

- Однако, тогда Кирилла возьми.

- Его одного не отпустит Курчавая Борода. Он сердитый начальник.

- Ладно, бери и Курчавую Бороду.

- А у них настоящий геолог только Наташа.

Старуха поморщилась, но не возразила.

- А зачем ты так шибко хлопала красивому цыгану Рому? - канючила внучка.

Хачагай снова сморщилась, сердито сплюнула и, махнув безнадежно рукой, покинула палатку: скоро придет будущий зять Кирилл, с ним надо потолковать. А эту синицу не переговоришь. Пускай он ее слушает. А то иногда Хачагай устает от внучкиных проказ.

Хозяйки девичьей палатки, еще не одевшись, собрались вокруг Наташиной постели, наперебой показывали ей разноцветные камешки. Глаза у Наташи разбегались от множества самоцветов.

- Это дымчатый топаз, это - малиновый кварц, этот - черный марион,- объясняла Наташа Ярхадане.- Где ты их набрала?

- Поклонники подарили.

У тихони Анчи оказался кубик горного хрусталя.

- Хватит меня с ума сводить, девчонки! - вскочив с постели, воскликнула Наташа.

В это время послышался топот оленьих копыт. Девушки увидели сквозь оконце вернувшихся пастухов. Их встречали щеголеватый Ром и вялый грустный Сергей.

«Тряпка ты, Серега, а не мужчина,- осудила Наташа Сергея за вчерашнюю телеграмму Зое.- Но жалеть тебя больше не стану!»

Ярхадана заметила, что Шатров изредка бросает взгляды в сторону палатки, и хотя на ней была всего лишь розовая нейлоновая рубашка, подошла ближе к оконцу. Она причисляла себя к тем самоцветам, которые рождены радовать глаз.

Шатров достал блокнот, вырвал оттуда лист и быстро направился к девичьей палатке. Встретившись взглядом с Ярхаданой, он поманил ее к дверному пологу и, просунув сквозь полог руку, вручил ей бумажку.

- Это просто стихи,- крикнул он, чтобы слышали остальные девчата и, прежде всего, Наташа.

- Стихи называются «Ярхадана»,- объявила медичка и стала читать вслух:

Наташино сердце больно сжалось и неприятно заныло. «До чего же, видно, все поэты - ветреные люди,- с досадой думала она.- Вчера мне посвятил, сегодня… А я дура поверила».

Оглядев свысока подружек, Ярхадана с чувством превосходства подытожила:

- Уверена, такие стихи пишутся неспроста…