На исходе третьей ночи после всех этих событий Кыллахов, Наташа, Кетандин и Шатров подъезжали к устью Юргачана. Старику сильно нездоровилось, он с трудом удерживался в седле, оберегаемый с двух сторон спутниками. Им часто приходилось делать привалы, разводить костры.

- Хочу от всех нас просить тебя, Афанасьевич,- неловко откашлявшись, заговорил Ерчан Кетандин.- Большая просьба будет.

- Говори, что надо,- глухо отозвался Кыллахов.

- Хотим ключу Юргачан дать твое имя. Уважь нас.

Старик окинул всех недовольным взглядом и заговорил громко и запальчиво, хотя, казалось, у него уже не было сил на это:

- Стыдно у земли отнимать настоящие имена. Противно даже,- горячился Кыллахов.- Юргачану давали имя деды наших дедов. Хорошо назвали. Пусть это имя узнают и внуки наших внуков…- Он закашлялся, схватился за сердце.

- Простите,- поспешила успокоить старика Наташа.- Мы не хотели вас обидеть.

Перебинтованные обожженные ноги не давали покоя Шатрову ни днем, ни ночью. Он нетерпеливо помахивал ими, отчего гнедой конь, отобранный у Липунцова, то рвался вперед, то шарахался в сторону. Ром злился, его раздражал этот разговор. «Человек еще живой, а они ему надгробный памятник показывают, да еще хотят, чтоб похвалил»,- осуждающе подумал он и покосился в сторону Наташи.

- Сильно болят? - решив, что Шатров сморщился от боли, мягко спросила девушка.

И настроение у Рома, как стрелка барометра, сразу повернуло с «пасмурно» на «ясно».

- Пустяки. Стерплю.

- До свадьбы заживет,- поддакнул Кетандин.

«Слепой, а все видит»,- подумал Шатров и незаметно

улыбнулся Наташе.

Кыллахов повернулся в седле и долго вглядывался в побелевший на востоке горизонт, туда, где одиноко светилась низко над зубьями гор Чолбон-звезда. Как часто он любовался ею, вставая на рассвете во все времена года! И доныне она дорога ему. Сердце старика наполнилось невысказанной любовью к людям, к рекам, к этой бескрайней таежной земле…

- Завещаю вам, молодым, мою утреннюю звезду,- сказал он тихо, указывая на горизонт над горой, и добавил: - Встречайте ее каждый день, тогда много успеете.

- Она вон там светит,- показал рукой Ерчан Кетандин, но изрядно ошибся, хотя высоту показал точно. Наташа заметил»а ошибку, но не стала поправлять.

- Нет, не там. Чуть левее,- возразил Кыллахов и, взяв руку Кетандина, помог ему точно прицелиться в звезду.

- Теперь запомню,- благодарно сказал Кетандин.

Беленькая дворняжка, бежавшая все время впереди, навострив ушки, звонко залаяла, словно зазвенела колокольчиком.

- Людей учуяла, Белянка? - ласково спросил Кетандин и, прислушиваясь, сказал: - Ни свет, ни заря топорами стучат.

Лишь когда они выехали из рощи и разглядели костры и палатки, до слуха Наташи донесся с реки стук топоров. Значит, те, кто отправился через стойбище и спускался по Юргачану на лодке, обогнали их и теперь сколачивали под крутым берегом Ярхаданы огромный плот. Среди кочкарника под копытами коней похрустывал ледок. Стоявшая у костра девушка, видимо, услышала и быстро обернулась. По силуэту Наташа узнала Зою. И снова она не почувствовала к ней никакой жалости. В уме всплыли навязчивые строки песни, напомнившие о Вадиме Орлецком: «Только песня сейчас не о том, как встречалася кошка с котом»… Наташа гнала эти слова, а они, как заведенная карусель, снова и снова лезли непрошенно.

Но Зоя обхватила Наташу, обцеловала всю и даже смочила щеку слезинкой.

- Дура я… Ты понимаешь, какая дура!..- говорила, всхлипывая, Зоя. И отзывчивая Наташа вдруг разревелась вместе с ней.

- Неужели Сергей от тебя отвернулся?

- Да нет! Даже не упрекнул. А мне от этого еще горше: он такой, а я…

Девушки в обнимку пошли по крутому склону к реке, где усердно работали топорами парни из стойбища и Кирька. Двое высоких мужчин несли на плече длинное бревно.

- Ты посмотри, как они похожи,- с гордостью произнесла Зоя.

- Кто?

- Игнаш и… мой Сергей.