Глава 1

Россия. База отдыха «Кедровая».

Женя и Паша всерьёз занялись лыжами, им потребовался какой-то способ отвлечься от вала новых проблем. Вскоре оба добились определённых успехов и смогли гулять без сопровождения инструкторов на лыжах, а не с лыжами на горбу. На одной из прогулок Паша сказал, будто продолжив прерванный разговор. – В кого он всё-таки стрелял?

Женя резко оглянулся на друга и молча продолжил движение. Когда Паша решил уже, что он не хочет поднимать эту тему, Женя проговорил. – Хорошо хоть, что ты не задал этот вопрос Грозному и Лютикову.

– Значит, ты тоже думаешь, что официальная версия врёт? – Озвучил Паша вопрос, который следовало задавать первым.

– Обе официальные версии врут. – Усмехнулся Женя.

– Ну, будь серьёзнее! Кто поверит, что турист из Москвы настолько свихнулся на почве личной неприязни к двум кланам сталкеров, что расстрелял их в коттедже таёжной турбазы?! – Проворчал Паша.

– Телезрители поверили, ибо всем известно, что нано-коктейли доводят до безумия. – Пожал плечами Женя. – И никому не интересно, что Нагорный ни разу в жизни не использовал нано-накачку.

– Даже если бы залился по уши, ботам не за что было бы зацепиться, мозг там отсутствовал. – Скривился Паша.

– О мёртвых либо хорошо… – Заговорил Женя, но Паша его сразу перебил. – Не в этом случае.

Женя недоумённо посмотрел на друга, тот принял загадочно рассеянный вид, явно ожидая уговоров. Женя упрямо поджал губы и шёл молча.

– Ладно. – Паша не выдержал. – По служебной версии майор расстрелял парней из-за личной неприязни к Лютикову и Грозному, он знал, что среди испытателей их близкие. Просто тупая мразь, даже дохлая!

– Да, его убийство сошло Грозному по состоянию аффекта – такое действительно в здравом рассудке не сотворить. – Проворчал Женя.

– Аффект вне всяких сомнений, потому и не спрашивали их ни о чём – всё ж и так ясно. Парни застрелены из табельного пистолета Нагорного практически в одно время, в момент его пробития табуреткой пистолет был в руках Нагорного, других отпечатков на оружии нет. – Ровным тоном перечислил факты Паша и проворчал. – Только не верю я в это, и всё! Не мог Нагорный, мечтал, конечно, но не решился бы точно!

– Какие мы проницательные! – Восхитился Женя, смутился. – Знаешь, у меня есть версия, но, боюсь, ты подумаешь, что я спятил.

– Похоже, что у меня такая же. – Проворчал Паша. – Давай сравним?

Женя кивнул, Паша заговорил ровным тоном. – Кто-то из испытателей в сговоре с Доктором, знал, что мы переключили оборудование связи с парнями на Рунет. Они поставили жуткий, немыслимый эксперимент – полностью переместили сознания испытателей в людей другого мира, связанного с нашим, в тех несчастных пацанов. Сталкер вышел из игры, нейтрализовал Нагорного, убил товарищей и подставил майора – дал себя убить, просто вернулся в игру. Только как он мог подловить майора? У него же был приказ стрелять на поражение в случае малейших признаков агрессии!

Женя подсказал. – А теперь вспомни то, о чём не знали ГБРовцы и что упустили из виду следователи.

– Что?! – Спросил шёпотом Паша, другу удалось его заинтриговать.

– Планшет Нагорного. – Просто ответил Женя и сразу спросил. – Как думаешь, где он?

– Точно! Такая улика, да и личная вещь – должны передать родным! – Спохватился Паша.

– Передадим. – Согласился Женя. Паша встал, поражённо глядя в спину другу, тот, не оборачиваясь, сказал. – Догоняй!

Паша сорвался с места, быстро догнал Женю, тот, улыбаясь, заговорил. – Представляешь, вскоре после происшествия подходит ко мне один медик из ГБР и просит посмотреть планшет, дескать, уронил, экран треснул. Может, ещё работает.

Паша открыл рот, Женя равнодушно продолжил. – Ну, дал ему за него двушку, типа, только на запчасти. Понятно, оживил девайс, так представляешь, чем занимался Нагорный непосредственно перед расстрелом испытателей?

Паша готов был его придушить, но лишь изобразил на лице максимальный интерес.

– Графоманил. Писал свою ахинею, устал и решил вдруг всех в помещении перестрелять. – Сообщил Женя.

Оба надолго замолчали, думая о своём, наконец, Паша задумчиво повторил свой первый вопрос. – В кого же всё-таки стрелял Нагорный?

– Одно мы можем утверждать точно – не в Доктора. – Заметил Женя. – Хотя…

– Ну, это уже мистика! Доктора точно не было в игре, мы же вместе, под его командой пытались установить связь с призраками парней! – Воскликнул Паша.

– Кто бы говорил о мистике! – Усмехнулся Женя. – Он командовал по внутренней сети, ты вживую Доктора видел? Вот то-то!

– Но кто-то же его видел! С кем-то же он в контакте! – Горячо возразил Паша.

Женя кивнул. Понизив голос, заговорил вкрадчиво. – Узнать это может отец Нагорного, вроде бы, генерал. Раз в месяц обновляются допуски, гаджеты и аккаунты покойного вычеркнут из списков, в сети снимут блокировку.

– А у нас его планшет. – Довольно заключил Паша.

Друзья продолжили прогулку в молчании, все действительно интересные им темы они на ближайшее время исчерпали.

* * *

Квантум. Британия.

Сэр Джон Смит, декан Н-го колледжа в Оксфорде, сидел в кресле в своём кабинете, смотрел пустыми глазами в пространство перед собой и беззвучно шевелил тонкими бледными губами – учёный пребывал в сильной задумчивости. На него не накатывало вдохновение и не поражало внезапное озарение, не в этот раз. Его мысли не занимали учебный процесс, или проказы хамоватых студентов, юных хлыщей из уважаемых семей. Он тёр ладонью высокий лоб не из-за заседания учёного совета, или конфликта между этими баранами, его почтенными преподавателями.

Быть деканом почётно, но скучновато и не очень денежно, Сэр Джон почти тридцать лет подрабатывал кое-где ещё. В той конторе служилось намного веселей, особенно в его далёкой молодости, когда ему только сделали предложение, от которого лучше не отказываться. С годами ему приходилось всё меньше работать ногами и всё больше головой. Теперь он декан колледжа, глава одного из основных отделов в хитрой конторе и личный советник по скользким вопросам воротилы британской политики.

А чем он занимается? Читает почту и пытается понять, что творится в мире и к чему это может привести. У сэра Джона, кроме агентов конторы, множество личных друзей в Европе и в колониях всегда готовых по-дружески утолить его любопытство. Но чем больше информации, тем больше вопросов. Его затянуло в этот водоворот фактов, версий, слухов и вранья. Вообще-то, ему нравилась такая работа, хотя, если честно, занятие на любителя.

Сэр Джон и был такой любитель, и был бы он счастлив, кабы не сумасшедшая непредсказуемость мира. Чёрт задери этот мир с его сюрпризами! Сэр Джон ненавидит сюрпризы, в его работе они не бывают приятными. Всякая неожиданность – это всегда более, или менее мерзкая гадость. Противно, но почти привычно.

Почти. Однако прибывшая с сегодняшней почтой была не простой гадостью, она являлась личной гадостью. Семь бед – один ответ, нужно ехать докладывать. Разговор будет трудным, но он необходим, лучше испортить боссу настроение на ближайший месяц, чем дать ему повод усомниться в его, сэра Джона, компетенции. Наконец решившись, сэр Джон заставил себя встать и выйти из кабинета.

– Генри, я к главе попечительского совета, потом сразу домой. Скажешь всем, что их глупости должны подождать до завтра. – Сказал он в приёмной секретарю.

– Слушаюсь, сэр. – Прошелестел сотрудник той же конторы.

– До завтра, Генри. – Сэр Джон старательно обращался с ним, как с обычным клерком.

– Всего хорошего, сэр. – Генри не менее старательно вёл себя, как обычный клерк.

* * *

Сэра Джона словно ждали, сразу провели через рыцарские залы и галереи в кабинет хозяина, впрочем, его действительно всегда ждали, и занятый порой очень важными делами воротила тот час готов был его выслушать. Сэр Джон своей привилегией отнюдь не злоупотреблял, каждый раз его доклады стоили оказанного внимания.

Сэр Джон вошёл в кабинет, размерами и убранством почти не отличимый от его собственного. Мебель, может быть, подороже, да на стене портрет какого-то предка лорда – рыжий головорез свирепо скалился посетителям.

Босс встретил Джона, стоя. В лорде Барри воплотился сам дух ушедшей рыцарской эпохи. Высокий, толстоногий и широкозадый, но не пузатый, грудь как бочка, широкоплечий и длиннорукий – только такими могли быть повелители огромных свирепых рыцарских коней, коих, по преданиям, после каждого сражения кормили человечиной. Славные предки его отличались не только доблестью, но и независимым гордым нравом, потому жён себе выбирали исключительно по красоте и уму, что и отразилось на облике лорда. На правильном лице с высоким чистым лбом проницательно светились большие серые глаза, пухлые губы всегда изогнуты в приветственной улыбке, не зависящей от того, что сэр рыцарь собирался сотворить с собеседником в следующую минуту.

Ничем особенным не выдающаяся, несколько даже субтильная фигура посетителя на фоне хозяина терялась, в душе романтически настроенный учёный вновь ощутил себя мальчишкой из легенды о великанах.

– Добрый день, сэр. – Почтительно поздоровался сэр Джон.

Улыбка хозяина стала чуть радушнее, он указал на кресло. Как с вершины горы донёсся мягкий, бархатный рокот. – Приветствую, Джон, присаживайтесь. Скотч?

– С удовольствием, сэр. Благодарю, сэр. – Присел Джон на краешек кресла для посетителей.

Лорд поставил на стол пару фужеров, тарелку с засахаренными фруктами и дорогую бутылку. Уселся за стол, – Бросьте церемонии, Джон. Хлебните и рассказывайте, что случилось. Ведь, что-то случилось, не так ли?

– Уф. Увы, сэр. Плохие новости о вашем сыне, сэр.

– Странно. Я видел его в обед, что с ним могло стрястись?

– О младшеньком, о Джеки, сэр.

– Ну, с ним-то всё плохое уже произошло. Или он умудрился нашалить на том судне? – Лорд иронично приподнял левую бровь.

– Да, сэр. Три месяца назад на Мадейру зашли два британских корабля и бросили якоря в бухте. Шлюп и транспорт, те самые, сэр. Мы получили уведомление от нашего агента и сочли, что операция идёт по плану, однако недавно поступили интересные сведения.

– Что могло случиться с теми кораблями? И вообще, у Британии мало кораблей, чтоб обсуждать судьбу каждого из них?

– Да, сэр, судьба тех судов печальна. В городе вспыхнули беспорядки, бунт удалось подавить лишь регулярным войскам, сэр. По сообщению португальской стороны части мятежников удалось скрыться на захваченных судах, сэр.

– Только не говори мне…

– Увы, сэр. В официальном уведомлении указаны британские шлюп и транспорт, а так же португальский купчишка, сэр.

– Постой-ка, Джон. – Лорд помотал головой. – Но ведь агент сообщил, что операция идёт по плану! Он что, соврал?!

– Да, сэр, в это трудно поверить, не смотря на все официальные португальские уведомления, да и кто их когда-нибудь читал, сэр? – сэр Джон позволил себе улыбку.

– Что же заставило вас на этот раз читать по-португальски? – Усмехнулся Лорд и добавил янтаря в фужеры.

– Как всегда, нелепые слухи, сэр. – Честно признался сэр Джон. – Один служащий торговой конторы, кстати, Британский подданный, написал своему патрону в Англии интересное письмо…

– А патрон с вами на связи, конечно. – Довольно заметил сэр Барри.

– Как-то же нужно перепроверять сведения. – Сэр Джон скромно пожал плечами. – Так вот в письме клерк сообщает об интересном происшествии с его двоюродным братом, секретарём губернатора. С его слов, в день мятежа к губернатору явились некие англичане, один представился капитаном, предъявил рекомендательное письмо от Лорда Адмиралтейства, а второй… э…

– Джон! Наливайте себе сами, и не нужно этих пауз – я достаточно заинтригован! – Благодушно проворчал хозяин.

– Благодарю, сэр. – Сэр Джон воспользовался предложением и продолжил, опустив глаза. – А второй, почтительный юноша, перерезал губернатору горло. Угрозой оружия они заставили беднягу следовать за собой. Вломились в дом аптекаря и вынудили того изготовить сильное снотворное для добавления в ром. Полученное зелье они испытали на несчастном, тот потерял сознание. Пришёл в себя в горящем доме, чудом спасся и нашёл убежище в богатом, хорошо укреплённом особняке его знакомых, сэр.

– Действительно интересное происшествие, как из романа! – Согласился лорд Барри, добавляя в фужеры.

– Благодарю, сэр. – Сэр Джон пригубил половину и заговорил уверенней. – Он описал почтительного юношу, сэр. Высокий, рыженький, очень спокойный.

Лорд пристально посмотрел на сэра Джона, тот поспешил перейти к другой теме. – Неудивительно, сэр, что я после такой истории ознакомился с официальными сообщениями. Действительно, там случились беспорядки, и всё бы выглядело гладко, если бы не сообщение агента и факт угона кораблей. Захват мятежниками шлюпа, а тем более купца, еще можно себе представить, но транспорт… мы оба знаем, что это был за транспорт, сэр!

– Да уж, его пассажиры сами могли захватить эту несчастную Мадейру. – Угрюмо согласился лорд Барри.

– Вы очень недалеки от истины, сэр. – Подхватил сэр Джон. – Я дал задание агентам и выяснил… э…

– Не стесняйтесь, Джон! Что ещё там напраказил мой Джеки? – Горько усмехнулся хозяин.

– Выяснилось, что большинство агентов убиты, сэр. – Глухо проговорил сэр Джон. – Их пытали перед смертью.

– Тоже похоже на моего сорванца. Но, согласитесь, всего лишь похоже, как и смутное описание того молодого человека. – Заметил лорд Барри. – Только не говорите, что больше было некому!

– Я бы не стал вас беспокоить только из-за одного письма, сэр. Я запросил у своих подчинённых подробности этого дела, велел расследовать, как можно тщательнее, сэр. Оказывается, накануне в городе заметили подростков в каторжном рванье, не говорящих по-португальски, сэр. Подняли данные на экипаж каторжника, все они старые моряки, их многие знают, сэр. В городишке были замечены члены команды, их трудно не узнать, такие уж у них рожи, сэр.

– Надеюсь, результаты вашего расследования не попадут португальцам? – Скривился лорд Барри.

– Насчёт португальской стороны – претензий не будет, сэр. Схвачено много местных бандитов, иных ловили за руку, сэр. Они уже казнены, сэр. Расследование закрыто, на них повесили все ограбления, сэр.

– Ограбления? Вы так и не сказали, что же там произошло. – Лорд вновь наполнил опустевшие фужеры.

– Ничего особенного, сэр, череда совпадений. – Серьёзно заявил сэр Джон, ополовинив тару. – Утром в гавань зашли наши суда, днём их зачем-то подтащили к пристани. На пристани вспыхнула массовая драка, беспорядки перекинулись в город. За ночь городишко умылся кровью, были ограблены и убиты состоятельные жители и некоторые официальные лица, включая губернатора. Ограблены конторы и склады торговых компаний, даже замок. Некоторые горожане пропали без вести, большинство пропали целыми семьями, сэр. Всю ночь в городе вспыхивали пожары, под утро запылали портовые склады. Корабли ушли из гавани до рассвета, одновременно с их уходом угнали португальского купца.

Джон для наглости добил содержимое фужера и проговорил спокойно. – Всё это, конечно, не имеет прямого отношения к нашим кораблям. Суда зашли, загрузили припасы в дальнюю дорогу и ушли в своё время, вот и агент сообщил, что операция идёт по плану. Единственный выживший в беспорядках агент – невероятная удача, сэр!

– Но португальцы сообщают о мятеже! Они провели расследование? – Зло спросил лорд Барри.

– Конечно, сэр! Я получил его результаты сегодняшней почтой, сэр. Беспорядки вспыхнули из-за неприязни местных к иностранным морякам. Ими, видимо, воспользовались ловкие жулики, но, увы, сэр, уверенно это утверждать мы не можем. Выяснили пикантную деталь о том ворье, сыщики выбили имена зачинщиков и наводчиков, сэр. Всех наводчиков, а они оказались лицами, подозреваемыми в скупке краденого, за очень редким исключением вырезали во время беспорядков. Пожар на складах расследовался отдельно, сэр. Но расследовать там нечего, буквально, остались одни головёшки, сэр. Купца могла угнать его команда, их разыскивают, сэр.

Лорд Барри наполнил фужеры, пригубил и замер в задумчивости, сэр Джон не решился нарушить молчания.

Лорд решительно хлебнул из фужера и спокойно заговорил. – Кажется, я слишком строг с Джеки, он, оказывается, очень способный мальчик. Задействуйте все средства – где бы ни появился Джек, пусть его нежно возьмут и доставят сюда. А то я, признаться, соскучился.

– Доставить? Э… сэр…, – опешил сэр Джон.

– Ну, Джон, он же мой сынок, – смутился босс, – хочется расспросить обо всём, наконец, попрощаться…

– … на этот раз действительно навсегда! – Холодно закончил лорд Барри.

– Да, сэр, разумеется, сэр, – поклонился сэр Джон.

 

Глава 2

Неждан.

– Выходи на палубу, стройся! – нас разбудили истошные пацанские вопли.

«Системное сообщение.

Ваш социальный статус изменился с уровня „приговорённый к повешенью, помилованный, каторжанин“ на уровень „заочно приговорённый к повешенью беглый каторжанин“. Вы достигли 3-го уровня игрока, вам более не будут выдаваться ознакомительные игровые задания „Дожить до вечера“.

Ваш опыт 3720.

Вы использовали штатный выход из игры, следующий выход будет доступен после выполнения системного задания и задания квеста „Не нарочно изменить мир“.

Вы не использовали бонус рандомного усложнения мира и увеличения характеристик игрока.

Желаете использовать»?

Думаю, мир наш надолго – это корабль в Атлантике, что тут, спрашивается, усложнять? Говорю игре. – Желаю.

«Ваш выбор принят. Вам начислены бонусы.

Текущая сложность мира увеличена на 12 %.

Увеличение удачи на 3%

Мироощущения на 11 %

Предчувствия на 4%

Скорости реакции на 5 %»

Ну… не всё коту масленица…

– На палубу вылазь! Джек говорить будет! – не унимались снаружи.

Вот зачем так орать? С часок хоть поспали? И чего они ещё затеяли? А! Джек будет говорить, значит, что-то вроде пионерской линейки. Начальство ж на шлюпе оставалось, когда успели нагрянуть? Пойти посмотреть что ли? Всё равно поспать уже не дадут.

Казачата и близняшки, ошалело тараща глазёнки, сидели на канатах, ребята Вани Ножика нехотя поднимались с досок палубы.

– Быстро продрали глаза и на палубу, – даю команду и отдельно обращаюсь к заложницам, – касается всех! Девочки за мной, остальные, куда поставят.

Грустно бужу детскую свою сущность. – Пойдём, Захарушка, запишемся в пираты?

– А мы кто? – Зевнул пацан спросонья. – Такого в том городке начудили!

– Мы, Захар, просто уголовники. – Говорю наставительно. – В уголовники сами попадают, а в пираты надо записываться.

– Опять хохмишь? – Насторожился пацан.

– Да ты пойди, проверь! – Заверяю со всей убедительностью. – А я пока вздремну трохи.

– Ладно… – Только успел он мне сказать, как я провалился в сон.

По ощущениям, в ту же минуту зовёт. – Неждан, ну Неждан!

– А? Что случилось? – Не сразу включаюсь.

– Чего это они? – каким-то стеснительным тоном недоумевает Захарка.

Оцениваю «чего они» опять. Ну, ничего особенного, парень привлёк к себе внимание общественности. Одет по-пижонски в камзол на голое тело (великоват зараза), чистые, почти новые штаны (панталоны без резинок на дурацких шнурках), при шляпе, поясе и башмаках, но без носков, то есть чулок (вот гадство!). На поясе кортик, за поясом пистолет, следом семенят «грёзы подростка» в двух экземплярах. Неделя не прошла, как за борт выбросили, а мы тут, да ещё и с форсом. Встречные нарочито отворачиваются, отводят глаза, а за спиной обсуждение в разгаре:

– Гляди-ка, он живой!

– Кто?

– Да Дритст этот!

– Это который Конягу зарезал?

– Его ж за борт выбросили!

– Ага. Мне Бобби говорил, что видел его уже, только я не поверил.

– Одет, как не знаю, что сказать.

– И девчонок захватил и приволок не понять как!

– Пистоль у него и кортик!

– А у нас всё после дела отобрали!

– Отберёшь у него, как же!

– Джек отберёт!

– А он с Джеком корешится.

– Особенно после того, как его в трюме отпинали и Боб Маленький позорную кличку приклеил. Джек с засранцами не корешится!

– Он хоть и Дристун, но не засранец, и на Джека он срать хотел! Пацаны говорят…

– Что? Что говорят?

– Что он морскому дьяволу душу продал, вот что говорят! Ему даже акулы пофиг, и ему теперь, вообще, всё можно! Вообще всё-при-всё!!!

– А как продал-то?

– Его душу акулы забрали, ну, тогда ещё, первый раз, когда он к ним прыгнул…

– Не, когда его дохлого из трюма за ноги на палубу вытащили и за борт выбросили. Вот тогда его морская нечисть и вернула обратно.

– Его точно не просто так акулы больше не трогают! И он об этом сука знает, раз сам с ними купается. Про морского дьявола сомнительно, но с ним всяко нечисто.

«Системное сообщение.

Репутация вашего персонажа среди беглых каторжан улучшилась до уровня „зависть, неприязнь, суеверный страх“».

Ну что сказать – начало хорошей репутации заложено, остаётся только укреплять и поддерживать.

Задушевно успокаиваю парня. – Это они так тобой восхищаются, ещё радуются за тебя. Хотя по ним незаметно, в душе точно радуются. Ты не стесняйся, привыкай, так отныне часто будет.

– Привыкать не буду, это вредно для самооценки. – Отвечает серьёзный такой юноша. – Стесняться тоже не буду, потому что глупо себя стесняться.

– Ну, Захарушка, вот молодец! – Я с него и вправду слегка тащусь. – Входи в роль крутого перца.

Захар пошёл наглее. Ему казалось, что свободнее, но для начала сойдёт. Вразвалочку, как специально для девчонок, (переигрывает же!) прямо сквозь толпу пацанов, (крутой, ведь) не торопясь фланирует на левый фланг намечающегося строя. По росту, ёпрст. Встали в строй, Захарка впереди, близняшки сзади с перепугу друг к дружке жмутся, пацаны на них задумчиво косятся. Мы оглядели толпу пацанов, заприметили руководство, стоим, ждём продолжение шоу.

Руда в роли шоумена сразу захватил внимание публики:

– Равняйсь! Смирно! Грёбаное стадо перепуганных баранов! Мистер Грегори, боцман Джэкоб, помогите этим павианам построиться!

Дядя Грегори с дядей Яшей пошли вдоль строя. Туда. Обратно. Снова туда. Помогали пацанам добрым матерным словом, линьком и тростью. Парни прониклись торжественностью момента и изобразили что-то вроде «смирно» и «молча».

– Банда беременных мартышек! – не унимается Джек. – Равняйсь… Смирно!

Парни аж взопрели от усердия. У каждого в глазах вопрос: «Чо те надо?» Джек выдерживает драматическую паузу…

– Вольно!

Это мальчишкам и вовсе не понятно! На головы можно встать? Хотя лучше с этим погодить и послушать дальше.

– Парни, поздравляю с первым пиратским успехом! Все работали молодцами! Добыча будет оценена и разделена по долям. На долю каждого приходится немало. Это ваши деньги по праву, и никто не посмеет их у вас отнять или присвоить.

– Но мы все поднялись на борт корабля дураков, с него не сойти. Вспомните, что я вам говорил перед налётом. Трусость, тупость и непослушание будут караться без предупреждений. Тогда у вас был выбор. Вы могли остаться в трюме, вы могли остаться на берегу… Молодцы, что не остались! Теперь выбора нет – мы в море.

– Здесь каждый для одних охотник, для других дичь. Теперь все мы – пираты. Только мало назваться пиратом. В море плавает полно говна, называющего себя пиратами. Вы тоже пока говно. Не верите? Закари Абрамс, выйти из строя!

– Слазь с руля, предстоит работа. – Говорю Захару мысленно, грустно сетуя на его малый рост. Оборачиваюсь к девчонкам подбодрить улыбкой. – Не бойтесь, будьте, как дома.

Руда специально выбрал самого мелкого из нас, ещё и невесть как воскресшего покойника. Для драматизму. Вылез из башмаков, босиком чеканю три шага вперёд и кругом.

– Кто считает, что я не прав? – Объявляет Руда. – Кто сможет его уделать?

– У него пистоль и ножик! – Вякнули из строя.

– Зак, сдать на хранение сэру Джэкобу личное… Добытое в бою (а я на Зака гнал, что переигрывает) оружие!

– Ай-ай, сэр!

Вынимаю пистоль, отстёгиваю пояс. Вещь красивая, но неудобная. Подошёл дядя Яша. Не глядя ему в глаза, отдаю барахло. Он ещё потоптался, прощаясь со мной, и ушёл к Руде.

Я уже в боевом режиме. Вылез Маленький Боб с явным намереньем что-то доказать себе и всяким выскочкам. «Хаджамэ» никто не заорал, но у Бобби при интуиции Захара и моей реакции всё равно не было шансов. Получил он для начала ребром ступни под колено, чтобы больше не лягался. И пяткой в фанеру на вдохе, чтоб не сопел. Дальше…

Дальше началось издевательство. Нам ведь тоже нужно кое-что доказать, а в таких делах главное – наглядность. Роберт, бедняга, уже жалеет, что ввязался в это дело, но сдаться ему не позволяет гордость. Что ж пожалеем его гордость – вертушка и пяткой в затылок. Нокдаун. Отдыхай пока, Маленький, потом ещё подерёмся.

Бедолага мотает головой, стоя на четвереньках. Гадство, шляпа свалилась! Поднимаю её с палубы, обратно на изрезанную лысину, небрежно обернулся к пацанам. Открытые рты и выпученные глазёнки! И высшая награда Захаркиной мальчишеской душе – восхищенные лучистые взгляды двух пар одинаково прекрасных, сияющих глаз!

– Ты и ты, помогите ему дойти до кубрика. – Командую пацанам, ткнув пальцем не глядя, не сомневаясь в своём праве.

Парни тоже не стали сомневаться, подхватили пострадавшего и потихоньку повели.

– Зак, ко мне, получить оружие, – отрывистым лаем даёт команду лидер.

– Ай-ай, сэр! – ору в ответ и направо…

– Башмаки забери! – Волнуется в сознании Захар.

– Ага, сейчас! – Фыркаю пренебрежительно и рублю строевым. – Шоу маст гоу он!

На палубе потрясённая тишина. Принимаю у дяди Яши имущество.

– Пока рядом постой, – в полголоса говорит Руда и в полный голос шоумена продолжает накачку.

– Итак, это был самый сильный? Такие пираты долго не живут. И хрен бы с вами, придурки, но жизни и смерти наши в руках наших товарищей. Не товарищей – братьев! У нас, у всех нас, есть только наши корабли и наша команда! Кто из вас не боится погубить брата своей ленью и тупостью?

– Мы прокляты миром людей! Противостоять этому миру могут лишь очень крепкие парни! Каждый из нас должен стать сильнее десятка солдат любой армии! Стать быстро, нам никто не подарит времени на подготовку. Это невероятно трудно, невыносимо больно и до ужаса страшно.

– Мы могли бы дожидаться смерти, лёжа в гамаках. Но мы выбрали жизнь! Тяжёлую, полную лишений, но жизнь! Иной жизни для нас нет! – проорал Руда последнюю фразу, сделал паузу и спокойно закончил:

– Ведь мы плыли на каторгу, не так ли? Считайте, что уже приплыли. Кто водил ватаги в городишке, ко мне, остальные пока проваливайте!

К Руде подошли авторитетные пацаны, даже Бобби оттолкнул провожатых. Он сначала остановился послушать Джека, и после крайних его слов ползти в кубрик ему не пожелалось. Я с удивлением заметил среди атаманов нашего Пушка! Получается, его пацан водил мальчишек на грабёж? На общих основаниях?!

– Парни, разбирайте ребят, кого и сколько хотите, теперь вы – мои атаманы! Разберётесь с сэром Джэкобом по вахтам и приступайте к изучению морского дела.

Отвернулся и будто только вспомнил. – Эндрю, Окошко! Вы пока со мной, поможете по хозяйству.

Со всем респектом обратился к дедам:

– Сэр Джэкоб, сэр Сэнди, сэр Грегори, в вашем полном подчинении мальчишки, кого не примут в ватаги. Помогите парням определиться с очерёдностью вахт, и все вместе… ну, кроме ваших «засранцев», – мягко улыбнулся Руда, – подходите в каюту капитана на совет.

Отзывает нас в сторону, степенно отходит и, увидев оглянувшись, что деды заняты с мальчишками, срывается на бег. Мы следом.

– Да куда ж тебя понесло? – не могу сдержать удивления, следом набирая ускорение.

– Забыл, кто в кап-каюте валяется? Деды не институтки, но такое зрелище может их сбить с делового настроя. – Ответил Руда на бегу. – Клиентов отволочём пока в такелажку.

– А почему не в трюм? – не понял Плюш.

– Джима к уголовникам? – Разозлился Пушок на такую непонятливость.

– На себя посмотри! – Огрызнулся Плюш.

– Блин, самим волочить придётся, пацаны их дальше фальшборта не потащат. – Досадует Черныш. – А это для пиндосов слишком простой выход!

Руда у нас организатор высокого уровня. Его уровень ощущается даже в таких простых делах как отволочить. Волокли за ноги, мордами по палубе под гогот пацанов. Забросили тушки на канаты, попросили не скучать, пожелали приятного отдыха.

Руда тут же сделал ещё одно важнейшее дело, учредил пост номер один, в смысле первый пост учредил. Поставил у входа двух пацанов из ватаги атамана Пушка! Страшно гордые собой настоящие пираты со всамделишными мушкетами получили строжайший наказ – чтоб детки не лишили нас продолжения.

Захар ехидно напомнил о башмаках. Понятно, где оставили, не нашли и вряд ли вообще найдём, хотя по идее деться им с корабля некуда. В принципе и чёрт бы с ними, Захар не особо расстроился – отвык уже от обуви, а заново привыкать, особенно мне просто привыкать к тому, что тут называется обувью… можно не торопиться.

Догнал парней, Руда у входа в кормовую надстройку второй пост учредил, поставил остальных парней Эндрю Окошка, а самого атамана Пушка взяли с собой в кап-каюту поджидать дедов.

 

Глава 3

Квантум. Каторжник.

– Хорошо тут, просторно, – заметил Лют, развалившись на диване. – Руда, Джима, так и быть, пожалеем, но остальных пиндосов пора кончать. Здесь мне самому нравится, а их куда? В такелажке держать нельзя, она из трюма прослушивается.

– Да, Руда, пора обустраиваться отдельно от пацанов. Для них, если живёшь наверху, значит начальство. Демократичность нынче не поймут, – со своей стороны взглянул на проблему Пушок.

– А скажи-ка, дружище, сам-то что думаешь делать? – Резко обернулся к нему Руда.

– Извини, я понимаю, конечно, что так нельзя. – Пушок опустил голову и заговорил глухо. – Эндрю выбрали пацаны, его – не меня! Понимаешь, что это для него значит?

Ему никто не ответил. Он поднял покрасневшее лицо. – Я ребят не прогоню, а вы как хотите!

– Хорошо, – нехотя соглашается Руда и нарочито возвращается к предыдущей теме. – Пока будем заседать, придумайте пиндосам финал поинтересней.

– И сколько фигнёй страдать? Может, о пользе подумаем, а не о развлечениях? – Возмутился Неждан.

– Ты что, какая с них польза? – отмахнулся командир.

– Штурман знает остров, и он до этого острова, сука такая, должен дожить. – Начинает Черныш с очевидного. – И он должен верить, что доживёт, если проводит.

– Сразу его сюда притащим? – Руда даже подскочил, но сел обратно под насмешливым взглядом Люта, – блин, они и так уже под охраной…

– Вы себе представляете, что такое Карибы? – Люту смешно, – там и в нашем веке всем, кто в розыске, места хватает.

– Но Доусон с кем-то из аборигенов знаком, поможет договориться, – предположил Плюш.

– Будет жить! – вынес решение лидер.

– И Дасти, – подключился Черныш, – он же офицер какой-то конторы? А в трюме у нас народец смирный только потому, что с бодуна ещё. Вот он за порядком проследит.

– Или его убьют, – закончил за Черныша Плюш.

– Ну и пофиг, – Неждан равнодушно пожал плечами, – а Джима с Боу будем спасать.

– Это как? – не въехал Плюш.

– Из такелажки послушаем, – Неждан улыбнулся собранию, – Джима станут обижать, Боу полезет его защищать, а нам останется только быстренько их спасти и вербануть, конечно.

– Вот ты сволочь! – восхитился Своята, – а Кэпа просто валим?

– Мы последние? – Удивился чему-то Неждан.

– Угу, последние подонки, – согласился Своята.

– Не льсти себе. Его грёбаное величество загрузит новый корабль дураков, а у нас есть специалист в этом вопросе, – Неждан напомнил всем кто они и откуда.

– Ну-ка, давай, – заинтересовался Черныш.

– Делаем, как они планировали. Тех пятерых высадим на шлюпке…

– Ещё лодку на это говно тратить, – проворчал Стужа.

– Не обеднеем от двух лодок.

– С какого перепугу двух?! – Зуба задавила жаба.

– На второй отпустим Кэпа.

– Неждан, охренел вообще? – удивляется Сыч.

– Ага, с детства. Эта ублюдина притащит нам судно с отморозками.

– Тебе мало выродков?! – развеселился Руда.

– У нас мальчишки точно лишними не будут. – Улыбнулся Черныш.

– Во! Это их сраной родине они не нужны, а нам в самый раз, – Хаски захватило.

Помолчали. Захватило всех.

– Неждан, придумай схему по-изуверски, как с Джимом, ну, ты ж умеешь. Если что, консультируйся только с Чернышом. Завтра доложишь мне, лично – ты понял?

– Да ладно! И я, командир, почти всё уже!

– Почти не считается. Завтра, подробно. Это твоя тема. Назначаю ответственным.

– Яволь, командир.

– Парни, атас, деды идут! – В двери сунул рожицу ватажник Пушка и сразу пропал.

Встали, построились. Шоу продолжается. Второе, то есть третье, то есть… тьфу, следующее отделение. Закрытый показ, специально для дедов. Как они вошли, почти всей старой командой, Руда приветливо заголосил:

– Добрый день, джентльмены. Присаживайтесь, пожалуйста, будьте любезны, – говорит, указывая им на лучшие места.

– И вам здравия, – ответил шкипер, усаживаясь в капитанское кресло.

– Здорово, сынки, – сказал дядя Яша, устраиваясь на диване.

Руда подождал, пока все степенно поздороваются и с достоинством рассядутся.

– Низкий вам поклон, отцы, за наши молодые жизни, спасенные для милой Родины! – С дрожью в голосе возглашает Руда и кланяется.

Парни синхронно выполнили наклон вперёд.

Неждан замер в поклоне, думает. – «Блин, только б не заржать»!

Дедов проняло – это называется задать настрой.

Руда развивает успех. – В бунте вашей вины нет. Вся вина на адмиралтейских прощелыгах. Это им вы не нужны, но вы нужны Родине и нам. Родине нужны хорошие моряки – только вы сможете воспитать из малолетних каторжан хороших моряков, таких, как вы.

– Просим поделиться наукой, – вещает Руда и снова кланяется. Парни снова синхронно поклонились.

Неждану весело. – «Ха! Какой мятеж-разбой?!!! Детям помочь – святое дело, ещё и для милой Родины»!

Руда начал рассказывать. – Узнали мы от пленных про остров в Карибском море. Остров окружён рифами, но пленные знают проход. Туда пойдём. Будет нам тот остров домом. Поставим под наш флаг землицы, да людишек, королю отпишем. Простит нас его величество.

Это, конечно, утопия, но для дедов в самый раз. Моряк, как морж, живёт в море, но помирать ползёт на сушу, где есть, кому могилку закопать. Деды в волнении. Поднялся шкипер сэр Джон, в правом глазу слеза. Прохрипелся и, поддавшись магии театра, торжественно двинул ответную речугу:

– И вам от нас поклон за вежество и отвагу. Вы дельные и храбрые, отчего ж таких не поучить? Принимай нас в команду, мы идём под твоё начало и признаём тебя, Длинный Джек, Командором эскадры.

До этого равнодушно на всё взиравший настоящий Длинный Джек в сознании Руды напрягся, завозился, устраиваясь удобнее, и дальше внимал, не скрывая острого интереса.

Поверх картинки вспыхнула колдовская надпись:

«Системное сообщение.

В боевом походе общим решением настоящих моряков вам присвоено звание Командор. Это не титул, отказаться или передать звание нельзя, лишить Командорства не могут ни король, ни сама смерть. Вам нужно просто быть настоящим Командором.

Отношение персонажа к вам изменилось на „уважительную заинтересованность“.

Приятной игры».

Шкипер тем временем продолжал. – Равно признаём назначенных тобой капитанов и иных начальников. Только, Джек, Командор, если что, не побрезгуй советом, не отмахивайся от старых ворчунов.

– Джон, иди сюда на диванчик, пусть Командор сядет в кресло. – Весело просипел дядя Яша.

– Да, ребятки, садитесь уже. – Сказал шкипер Джон, пробираясь к дивану.

Парни расселись, где придётся. Руда, нимало не смутившись, умостился в кресле и перешёл к деловой части собрания.

– В первую очередь назначаю капитанами:

– Вас, сэр Джэкоб, на «Забияку», вас, сэр Джон, на «Подарок», вас, сэр Сэнди, на «Бродягу».

Неждан восхитился. – «Лихо он названия кораблям раздаёт! По праву Командора, что тут скажешь. „Бродяга“ – это, понятно, каторжник, „Забияка“ – шлюп, а „Подарок“ – захваченный купчишка. Прикольно, даже нравится»!

– Командиром артиллерией назначаю вас, сэр Адам.

– Сэр Израэль, приказываю вам начальствовать над ремонтом судов и прочим по плотницкой части, отдаю под ваше начало пленных плотников.

– Сэр Бил, вам вести учёт запасов в трюмах и оружия в арсеналах.

– Сэр Грегори, вы заведуете всеми прочими работами. Во-первых, будем присылать провинившихся, обременяйте нерадивых без жалости. Время потребное для исправления оболтусов на ваше усмотрение. Во-вторых, пацанам нужно пошить робу и обувь. Ну и прочее, что потребуется. Командуйте пленными мастерами.

– Джентльмены, в помощники подбирайте, кого и сколько хотите, спрашивать буду с вас. Кроме основной заботы, у вас будет главная – учить пацанов. Погоним к вам ватаги по графику, как на вахты…

Он неожиданно смутился и, помолчав, властно продолжил. – Только попрошу – без рукоприкладства. За непочтительность карать будем мы. Мы умеем наказывать, джентльмены.

– Угу, мне вон Эндрю ваш, помнится, сказал, какие вы шустрые! – Заворчал дядя Яша. – Я уж лучше сам всё пацанёнку объясню, чем к вам его!

– Британская школа мореплаванья? – Брезгливо процедил Командор. – Ром, линьки и содомия? Всю эту поганую морскую романтику за борт!

– О как! Британское мореплавание вам не по нутру?! – Покрутил головой дядя Яша.

– Без рома не обойтись, а линьки, если не до смерти, очень даже полезно! – Убеждён дядя Ваня.

– Мне казалось, моряки понимают смысл слов «приказ» и «запрещено». – Холодно удивился Руда. – За то, что нельзя, зарежем без разговоров. Предупреждение единственное и последнее.

Повисла неловкая тишина. Командор, собрав волю, продолжил уже не так властно, но твёрдо:

– Вы не должны испытывать к пацанам ни жалости, ни злости. Просто учить. Без эмоций. Все поощрения и наказания будут исходить только от нас. Отцы, не забывайте, что имеете дело с убийцами – это очень серьёзно! Я знаю, что говорю, сам такой. Если посчитаете, что кого-то нужно наказать, или наградить, милости прошу, вернее, приказываю докладывать мне, или вот им.

– Давай, Командор, уже о приятном. – Посоветовал Пушок.

– Есть у нас, что сказать о приятном. – Кивнул Руда. – Мы взяли богатую добычу. Половина всего, что в трюмах причитается судовладельцам. Все присутствующие принимали участие в захвате «Бродяги». Половину его груза делим так: У меня, как у Командора, пять долей. Зак своей смертью обеспечил наш старт, ему пять долей, сэру Джэкобу за то, что первым поверил в нас, десять долей, остальным по одной доле.

– «Забияку» брали только мы с дядей Яшей и с дядей Билом. Вам, сэр Джэкоб и вам, сэр Бонс, по две доли, парням, первыми поднявшимся на палубу – Заку, Поли, Грегу и Чарли тоже по две доли, прочим по одной с половины груза шлюпа.

– Остальная добыча тоже делится по долям. Мне опять же пять долей. Мои парни всё придумали и организовали, им за это по три доли. Вам, отцы, за мудрые советы, руководство и помощь тоже по три доли. Вожакам ватаг по две доли, прочим по одной.

– Да, чуть не забыл, десятина от всего пойдёт на общее.

Собрание примолкло на осмысление.

– Командор, а на свою долю можно из добычи выбирать? – что-то подсчитывая в уме, спросил старый Сэнди.

– Пока нельзя. Вот обживёмся на острове, можно будет выбрать всё, кроме денег и драгоценностей. Прочие вещи будем отдавать, когда определимся с их относительной стоимостью.

– Какова стоимость мушкета в козах? – Уточнил Неждан на полном серьёзе.

– Лучше в кабыздохах! – засмеялся Хаски, – ну, куркули! Целую псарню на «Подарок» протащили! Зуб хоть барахла натырил и ещё припёр кур, коз, кроликов.

– А Клык вон приволок четыре ведра лягушек и два пиявок! – Весело Маламуту, – Дуремар буев! Давайте их, чтоб не делить, просто сожрём?

– Я скорее тебя на шашлык пущу, пустобрёх. – Рыкнул Клык. – Мастифы и овчарки тебе кабыздохи?

– Ты его собачкам скорми. – Посоветовал Зуб. – Что с него взять? Дворняга городская, дальше помойки ничего не видит.

– Всё-таки, ребятки, как нам добычу поделить? – Не сбивается с мысли Сэнди.

– Ты, всё усложняешь, Джек. – Вмешался Черныш. – Проще надо. Деньги делим пропорционально долям. Ещё есть имущество, которое ни делить, ни продавать мы не будем. Оружие и стратегические запасы, короче, всё, от чего зависит наша боеспособность, безопасность и успешность в делах. Прочее имущество продаётся, передаётся в управление или в аренду. Доходы, опять же, согласно количеству долей.

– Отцы, так вам понятно? – Руда выразил согласие.

– Да, сэр Командор, так будет справедливо, сэр. – За всех поддержал предложение Черныша дядя Ваня.

– Благодарю вас, джентльмены, повторяю, нам необходим ваш опыт, мы высоко его ценим. – Проявил Руда почтительность и собственную власть. – Прошу приступить к делам.

– Будь в нас уверен, Командор. – Ответил за всех дядя Ваня, вставая.

 

Глава 4

Квантум. «Бродяга».

Деды степенно удалились. Важно и обиженно сопя. Как же! Они при должностях и положении вежливо посланы … по делам, а эти сопляки… Совет комиссаров у них, понимаешь! Руда нагло и доходчиво показал у кого власть, а кому уважение.

«Таперича, граждане, когда этого надоеду сплавили…», – дурачится Хаски.

– Демократию разводить не будем, – не поддержал ёрнического тона Командор. – Слушай приказ!

Парни преданно уставились на лидера.

– Сыч, близнецы, к мальчишкам вообще не подходить!!! Чтоб только с нами и только с нашего разрешения.

– Понятно с чьего разрешения? – Черныш разделил оценку ситуации.

– Да мы же с ними уже! – попытался возразить Маламут.

– Хлебало залепи, фофан! – С новыми интонациями ответил Пушок, поднимаясь. – Пока чем другим не заткнули! Что вы с ними? На стрёме стояли?

Ребята смутились, припомнили, что действительно занимались лишь технической стороной вопросов, но, всё же, удивились. Ещё не понимали положения вещей, не врубились до конца, где, вообще, оказались. Сыч сохранял молчаливое спокойствие – цыганёнку Питу ничего разжёвывать не требовалось. Парень почти всю злодейскую ночь не отходил от Длинного Джека, и только поэтому остался жив, пусть и в положении «засранца».

– Командор, я пойду, ребята ждут. – Пушок направился к выходу. Задержался в дверях. – Парни, я же психолог, моя работа там. Если кому понадоблюсь, обращайтесь.

Командор коротко кивнул, Пушок вышел. Близнецы проводили его глазами и в поисках поддержки перевели взгляды на Черныша.

– Ну чего уставились, как бараны? – Черныш слегка раздражён. – Вы тупее дедов??? Им всё ясно – а вам охота смерть за яйца потеребить?

– Ты это о чём? – оскорбился Плюшевый.

– Вы знаете, что для нас значит игровая смерть – это просто смерть навсегда! Парни… боевики включительно, по одному не соваться никуда и никогда – страхуем друг другу спины постоянно. – Командор очень серьёзен. – Всё только начинается. Открыто бузить не отважатся, но сунуть исподтишка заточку – это запросто.

– Да мы посмотрим! – с ленцой протянул Неждан.

– С вами отдельный разговор, – отрезал Руда. – Пушок ушёл в атаманы, трое засранцев…

– Себя тоже пока не считай. – Подсказал Черныш.

– Ага. Значит в строю шесть бойцов, это три вахты из двух человек…

– Четырёх. – Поправил Неждан Командора.

– Двух! – Непререкаемым тоном повторил Руда. – По одному сталкеру с реципиентом на каждый борт эскадры. Зуб, Клык, Своята, вы первые, тема занятий – ротация ватаг в море! Чтоб с первого дня нигде не было постоянного экипажа! Надеюсь, всем понятно, зачем это нужно?

Плюш с Нежданом хором вздохнули, парни заулыбались.

Руда командует дальше. – Черныш, Стужа, Лют, поймали любую ватагу и приступили к занятиям!

– Каким занятиям? – уточнил Лют.

– Курс молодого бойца: физподготовка, мордобой, строевая, а то смотреть противно на это стадо. – Руда предельно конкретен.

– А делом когда заниматься?! – недоумевает Маламут.

– Да ты выживи сначала! – простонал Плюшевый.

– Во-во, и сразу… то есть, прям сию секунду, – распорядился Командор, – идите пока на мостик.

– Ну, Сычу-то понятно, зачем, для навигации, ага? – Хаски продолжает валять дурака, – а нам что там делать?

– Палубу драить! – Сорвался Командор, но взял себя в руки, – и ждать сэра Грегори, дальнейшие инструкции у него. Без дедов не вывезем, если вообще…

– Да, парни, – кивает Лют, – сейчас нам нужно просто не дать себя убить, чай не в круизе.

– Из зимы в лето! – Неждан не смог удержаться от подначки.

– Так, сядь в лотос и заткнись, Плюшевый, ты тоже. Остальные, кругом, марш! – скомандовал Руда.

* * *

Неждан.

Мы, синхронно повернув головы, взглядами проводили парней.

– А вам я повторять должен? – удивился Командор.

– Что повторять? – не понял Плюш.

– Приказы, – отчётливо, по слогам произнёс Руда.

– Да чего-то не заметил я приказов, – не могу понять хохмы, – повтори, пожалуйста, если не трудно.

– Пожалуйста, – улыбнулся Руда, – заткнись и сядь в лотос. Плюшевый, ты тоже.

Мы, естественно, молча уставились на несущего явную чушь Командора. Взгляды он расценил правильно, сам спокойно уселся на палубу, поджав ноги, и выжидающе воззрился на нас. Мы переглянулись, хором вздохнули и последовали его примеру. Руда ещё немного поиграл с нами в гляделки и начал, – теперь закройте глаза. Ни о чём не думайте, ничего не пытайтесь понять, просто слушайте мой голос…

Дальше не помню, то есть не помнил сразу после пробуждения через три часа. А очнулся как-то внезапно, будто включился, и тотчас поймал вполне осмысленный взгляд Плюша. Получается, что он включился одновременно со мной, ведь я проснулся сам и его не будил. И мы оба кое-что проспали – на палубе, замерев с закрытыми глазами, сидели «в лотосе» Клык с Зубом.

Руда, улыбнувшись, рукой указал на двери. Стараясь не шуметь, прошли за ним на выход. Парней боялись потревожить, и Захар мой уж больно сладко посапывал в мозгу. Умаялся ребёнок, гуляючи да играючи, и то – ночка выдалась беспокойной. Кстати, она не совсем закончилась, остались кое-какие дела. Похоже, дела той ночи вообще никогда не кончатся, ну и ладно, есть у кого поинтересоваться:

– Это что сейчас было, дружок? – опередил меня Плюш.

– А вы чего ждали? Обсуждения? Мозгового штурма? – Руда совсем не язвителен, даже печален. – Гордые, да? Спать хотели? Послали всех и ушли с брифинга!

Мы с Плюшем недоумённо переглянулись.

– Вчера всё вне игры обсудили. – Пояснил Руда. – Для вас повтора не будет. Да и что не ясно-то? Что мы по уши в дерьме? Застряли в этой игре… на мятежном каторжнике, по всем законам природы и логики обречённом на гибель!

– Ну, подумать, как из него выбираться… – начал я.

– Не надо. Не надо думать и выбираться не надо, – резко прервал меня Руда. – Наш выбор прост – жить в этом дерьме или вообще не жить. А чтобы просто жить, мы должны быть сильнее всех, и наши мальчишки должны быть намного сильнее пацанов.

– И ты вот так запросто дал нам эту силу? – иронично уточнил Плюш.

– Да. Сейчас вы с моей помощью выспались почти на сутки вперёд. Ваша задача – постоянно доводить ребят до предела их возможностей.

– Психанут, взбунтуются! – недоумевает Плюш.

– До того и будете доводить, чтоб иметь основания для подавления бунта. Это вторая сторона силы…

– Угу, тёмная, – делаю ехидную морду.

– Да. Я снял барьер. Теперь для вас лучшим и единственным моментом нанесения удара стал тот, когда мысль о нём едва приходит в голову, даже мгновеньем раньше. Отныне лучший и единственный удар для вас – только смертельный…

– Это ты чего, гад, такое сотворил?! – естественно охреневает Плюш со мной вместе, – мы ж всех поубиваем нафиг!

– Но вы же предупреждены? Вот и думайте, чтоб всех не пришлось, – раздражённо закругляет инструктаж Командор. – Некогда объяснять – на ходу думайте, пошевеливайтесь! И мне пора заняться главным своим делом.

– Это каким же ещё? – Мне смешно – ему, оказывается, вот только что сотворённое – не главное!

– Медициной, конечно. Надо кое-что приготовить к приёму пациентов, – Руда деловит, – мне почему-то кажется, что практика у меня будет богатая. Давайте, парни, я на вас надеюсь.

– Будь спок, пациентов мы тебе обеспечим, – обнадёживает его Плюш.

– Не переусердствуйте там. В четыре склянки на юте устроим самодеятельность, сами приходите и пацанят приводите, только не всех, по заслугам.

– Ты думаешь, мы им по заслугам не довесим? – я искренне удивлён.

– Проваливайте! – не принял дружеского тона Командор.

* * *

Квантум. «Бродяга».

Длинный Джек лишь на тот момент более-менее пришёл в себя. До этого он нарочито игнорировал Руду, как мальчик из анекдота, молчавший четырнадцать лет, пока ему не подали чай без сахара. Он проявлял присутствие, только когда вселившийся в него демон попадал в однозначную, по мнению Длинного, ситуацию и смешно цепенел. Джек спокойно брал управление на себя и говорил с открытой детской улыбкой. – Мальчик, ты хочешь подраться?

Или всё делал молча, но непременно улыбаясь. Сынок лорда спокойно вытирал лезвие, распоряжался, – падаль в море и прибраться тут, – тормошил своего обморочного демона и снова замолкал.

Можно понять бедного ребёнка – угораздило ж сначала родиться сыном лорда, потом оказаться серийным убийцей, а дальше в него вообще демон вселился! И сидел мальчик себе в ахтунге, пока не услышал слово «Командор». Во-первых, лорду не грешно быть Командором, во-вторых, не у всякого лорда это получается. Ну, стать-то у некоторых получалось, но как по-настоящему быть Командором?

– Макс, что делать? – Задал он первый вопрос демону.

– Джеки, зови меня Рудой, пожалуйста. – Мягко попросил вселенец.

– Руда ты понарошку для своих рыцарей. – Резонно ответил Джек. – А папа тебя назвал Максом, я знаю, вы недавно говорили. Он тоже демон?

Руда смешался, как раз отец на брифинге советовал не скрываться от мальчишек, а наоборот, демонстрировать превосходство, использовать мистические настроения. Но он просто не хотел врать Джеку!

– Человек он, и я человек. Ты называешь меня демоном, пусть, тогда вот что… – Руда на секунду задумался. – Я был человеком. Может быть, я стал демоном для тебя, но считаю себя по-прежнему человеком.

Джек примолк, размышляя, и выдал. – Как интересно! Оказывается, демоны получаются из людей, и даже став демонами, считают себя людьми – выходит, в аду люди так же мучают друг друга, как в жизни?

Руда в душе помянул папу с его мистикой нецензурным словом. – Джеки, ну, какой из меня демон! Я кровь не переношу, мне бывает страшно, и я считаю себя человеком!

– Значит, больной какой-то. – Пожал Длинный плечами. – Да чёрт вас демонов разберёт, не дури мне голову! Что делать-то будем?

– Что должны. – Улыбнулся Руда. – Пойдём, кое-что проверим.

Неждан и Плюшевый замерли на палубе со счастливыми улыбками, Командор мог спокойно проветриться. Он очень рассчитывал на бойцов «заградотряда». Во время построения пацаны вели себя подчёркнуто независимо, поглядывали вокруг небрежно. Их не решились звать в ватаги, тем более выбирать атаманами, Руда был уверен, что они даже позволили себе наплевать на сэра Грегори и других моряков. По его расчётам они должны после построения собраться у кормовой надстройки – для них оставался только один авторитет, Длинный Джек.

У кормовой надстройки он, как и думал, увидел группу ребят, но сразу их не узнал. А когда узнал, понял, что опоздал и, вообще, сильно ошибся в людях и запутался в приказах. Черныш, получив приказ «поймать любую ватагу», не пошёл слишком далеко. Бойцы пыхтели на палубе, отжимаясь.

– Встать! – Вполголоса скомандовал Черныш.

Ребята подскочили на ноги, обратив преданные рожицы, по большей части со свежими синяками, на единственного на тот момент для них авторитета – Чарли Ёрша.

– Лечь. – Так же, не повышая голоса, произнёс командир. Шеренга рухнула на палубу, как подкошенная.

– Десять отжиманий. – Приказал Черныш и обернулся к Руде. Тот сам едва на ногах устоял под тяжёлым дембельским взглядом.

– А! – Смягчился Черныш. – Пришёл полюбоваться?

Руда уже сообразил, что любоваться ему здесь особенно нечем. Не будет у него гвардии.

– Командор. – Сказал вдруг просительно Чарли Ёрш. – Тут вот какое дело – я ж не психолог, мне ватага не положена. Если кто из моих ребят не найдёт себе ватагу, я их к тебе направлю. Нужны ж тебе будут вестовые, помощники, правильно?

– Конечно, присылай, спасибо. – Вяло ответил Руда.

– Что-то ты плохо выглядишь. – Заметил Черныш. – Пошёл бы, отдохнул.

– Да, конечно, надо отдохнуть. – Руда повернул обратно в кормовую надстройку.

– Встать! – Услышал он, уходя, как Черныш продолжил занятия.

 

Глава 5

Неждан.

Вышли на палубу, синхронно вздохнули пьянящего ветра Атлантики, переглянулись и, не вынеся пафосу, заржали, конечно. Силой он нас наделил, мастер Зелёнка! Хотя с зелёнкой нынче напряг, придётся ему обходиться народными средствами – в его распоряжении целый океан и две с лишним сотни юных сыкунов. Вот ими и займёмся, а то ж вон у Черныша уже революционный порядок, ребята при деле и сам не скучает.

В первую очередь решили проведать казачат, посмотреть, как они устроились. Нашли их легко – по громким крикам и матерной ругани. На баке тянулись унылые пиратские будни в виде коллективной драки. Казачата в полном составе, великолепная семёрка, и два смутно знакомых персонажа уже без особого азарта избивались сразу двумя ватагами под руководством Джона Ножика и Ника Занозы.

Оказывается, к казачатам «братаны» приехали – отпустили их дедушки на помощь своим и правильно – по правде происходящее едва тянуло на попытку избиения, близкую к полному провалу. Избивающим свалиться в разряд избиваемых не позволяли лишь численное превосходство, чисто английская упёртость и упоротость руководства.

Пусть особенно организованным мордобой назвать было нельзя, я и Плюшевый спокойно наблюдали за развитием сюжета – пацанам и без нас нескучно, сами выполняют приказ Командора, ничего о нём ещё не зная, вот такие молодцы.

По репликам действующих морд разобрались в мизансцене. Пара смутно знакомых деятелей оказались женского полу, дочками агента, заложницами, их только переодели в мальчишеское тряпьё, а казачата, лыцари этакие, их защищали от хамских приставаний англицких убивцев, ага.

«Мотив знакомый, даже старый». Пацаны, видимо, хотели просто завязать отношения с девчонками, и плевать им, что они под чьей-то «защитой». У казачат сработала психологическая компенсация, чувство вины, вот и приписали ребятам то, в чём себя ж и винили.

Классика, в общем, только спасаемые и не думали «дрожать, как осиновый лист», а приняли самое деятельное участие в процессе. Угу, у них же папа ростовщик и шпион, наследственность такая.

Кстати, пользуясь случаем, нужно запомнить близняшек на будущее. Одели их по-пацански и по-пиратски, но переодеться же могут. Зато сейчас у Кити фингал под левым глазом, а у Кэти под правым, и вообще полезно понаблюдать за ребятами в их естественной среде. Ну, точно – Ник левша, его работа, не иначе.

Всё-таки через некоторое время мы обратили на себя внимание нетипичным поведением. Все, значит, люди, как люди, а эти стоят, как неродные, и даже не смеются. Вот просто не хотелось их стеснять, но поди ж ты – не оценили. К нам обратились, и было произнесено роковое слово «дристун»!

Захарка давно уже проснулся и азартно болел за казачат, я еле удержал управление, когда он рванул на это волшебное слово, как демон на призыв. Я во многом его сильнее, хотя избегаю это демонстрировать, но сейчас возник именно тот случай – необходимость демонстрировать превосходство.

Он явно хотел убить мальчишку за то слово, но, что бы ни говорил Командор, у меня не было достаточных оснований для убийства. Так, всего лишь удобный повод кое-что разъяснить. Всем разъяснить, ведь главное не что сказано, а кем, кому, как, при ком, и как оно присутствующими воспринималось. Вся беда была в том, что никак не воспринималось, ничего особенного.

Плюшевый даже позы не переменил, только улыбнулся, когда я предупреждающе к нему обернулся. Мол, давай, ты первый. Вот и славно, переходим к практическим занятиям. Учебный бой с инструктором.

Только пацанов не предупредили, что он учебный, а я – инструктор. Ничего личного, просто бизнес, потому начал по порядку, с ближайшего. Своих в этом бою для меня не было, вернее, все они мои, вот и никаких предпочтений, за исключением девчонок, само собой.

* * *

Почти три десятка пацанов тупо по очереди по любому бы ушатали Захаркину тушку, никакой дух бы ему не помог, но они большую часть работы сделали за меня. Не сразу поняли, что подверглись нападению, мешались и путались, ну а потом стало поздно что-либо предпринимать.

Специально бил по болевым точкам, разбил детям носы и наставил фонарей, чтобы было обидней. Задачу я себе поставил простую – перевести ребят в партер, избивать скулящих на карачках пацанят и мысли не возникло. Дал первую вводную:

– Встать на колени, опарыши, сюда смотреть! Молча смотреть, уроды! Если я от кого-то ещё услышу, или мне только покажется, что услышал слово «дристун», забью насмерть. Вы мне верите?

Ага, по рожам видно, что прониклись.

– Звать меня Закари. Обращаться ко мне «сэр», или попросту «командир». Отныне для вас по всем вопросам есть два мнения. Моё и неправильное. Это ясно, дебилы? Отвечать!

– Ай-ай, сэр командир, сэр, – вразнобой заунывно ответствовало юное пиратство.

– Что за блеянье?! Нет, столько баранов сразу для меня многовато. Грегори, заберёшь половину? – «невзначай» обращаюсь к Плюшу.

– Ватага Занозы, за мной, – небрежно бросил он через плечо, вальяжно удаляясь к полубаку.

Ник нерешительно уставился на меня в ожидании разрешения. Не заслужил ты пока, дружочек, моего личного внимания.

– Не поубивай их только, – проявил я немного заботливости, не ожидая ответа.

Сказано-то было не Плюшу. Пацаны сразу сообразили, кому, и припустили за Плюшем под завистливыми взглядами оставшихся. До ребят стало доходить, кого они называли «дристуном» и в чьей оказались власти. Насчёт власти они уже не сомневались, и это главное, остальное – дело техники.

Только собрался с мудрыми мыслями молодёжь наставлять, смотрю – близняшки идут. Ушли от расправы потихоньку, думаю, вот и ладно, а тут эти две назад припёрлись, и каждая по башмаку нашему потерянному несёт, Китти с фонарём под левым глазом левый, Кэтти соответственно правый. Поставили с поклонами возле Захарки и в общую кучу присели на коленки. Пацаны сияют неизвестно чем довольные, ну, думаю, ваш выбор.

Обуваюсь и продолжаю речь:

– Я ваш инструктор по мордобою и поножовщине. Первый урок боя без оружия вы получили. Понравилось? Отвечайте!

– Не-а… сэр, – буркнул Джон Ножик себе под расквашенный нос.

– Это пока не привыкли. Хотите научиться также?

– Ага, сэр – Джонни изобразил заинтересованность.

– Хотите стать такими, как я? – улыбаюсь им ласково.

– Ай-ай, сэр! – почти хором проорали пацаны.

– Ну что ж, сами выпросили. Джон – ты первый, ко мне.

Пацан с готовностью подскочил с колен.

– На колени.

– Опять, сэр?! Нахрена… сэр?! – недоумевает мальчишка.

– Брить тебя буду. Вши нравятся? – интересуюсь, поблёскивая порезанной лысиной. – Если нравятся, пойдём, искупаемся. Никто искупнуться не желает? Тогда прямые руки в стороны, замереть, внимательно смотрим, как я это делаю, – вынимаю верный боевой нож и приступаю, вполголоса заканчивая объяснения. – Того, кто первым опустит руки, побреет Джонни, он следующего, ну и далее по очереди.

* * *

Бритые мальчишки рвали рубахи на лоскуты, перевязывали головы. Настоящих, ну очень колоритных пиратиков я сразу ставил в учебный процесс. Нельзя обманывать таких детей, в тот день действительно был рукопашный бой. Даже без мордобоя ребята тоскливо поглядывали в море, наверное, к акулам захотели.

Погодите, будут вам акулы, а сейчас отрабатываем прямой удар правой. Поставил их, как надо, показал несколько раз, пока не начало что-то вырисовываться. Начали отрабатывать, воздух лупить. С полчасика за ними приглядывал и снова стал подзывать по одному.

– Ударь меня, братец, в ладошку. У тебя три попытки, – говорю пацану, протягивая руку с открытой ладонью. Он явно хочет сделать мне больно, но не судьба.

– Не получается драться, братец? – сочувствую парню. – Тогда бегом к сэру Израэлю, плотнику. Добудешь у него, как хочешь, вот такую примерно деревяшку, – показываю ему, разведя ладони где-то на двадцать сантиметров. – Не добудешь до следующих склянок, лучше сам топись, некогда мне, братишка, понимаешь?

Судя по старту с пробуксовкой, братишка всё понял правильно. Следующему ничего и говорить не пришлось, а когда третий отправился на поиск своей волшебной палочки, первый уже вернулся, даром что не на метле.

– Эк ты запыхался, братец, устал? Постой отдохни. Смирно! – ору и водружаю ему на голову чурочку. – Постой смирно, только деревяшку не урони. Следующий!

С небольшой задержкой принёс деревяшку второй, ставлю очередного страдальца рядом с первым, а тот уже уронил «спортивный снаряд».

– Да тебя ноги не держат! Постой на коленках. Только деревяшку не роняй. Следующий… Что ж ты, брат, так плохо стараешься? Сбегай за чуркой и становись рядом с ними, только чурку не роняй… Я кому говорил, не роняй? Тебе и на коленках тяжело, приляг на палубу. На живот. Не урони деревяшку. Следующий… Да ты издеваешься! Сколько тебе повторять, не роняй эту сраную палку?! Но ты уже отдохнул. Упор лёжа принять, отжимания от палубы. Считай отжимания… Сначала! Вслух считай, недоносок!

Через две склянки все лежали на животах, не имея сил отжаться. Все – это включая близняшек и казачат. Я постоянно ловил их взгляды, но не замечал – никому никаких предпочтений! Казачата были явно обижены несправедливостью, ведь они же хорошие, девчонок защищали, а их наказывают со всеми вместе. Ребята ещё надеялись, что это такое наказание, пока я не подобрею, угу.

Хотя девчонки больше боялись, что их выгонят. Сначала боялись, потом на это изо всех сил надеялись. Напрасно надеялись, оценил я их преимущества – пацаны ж больше на них оглядывались. Какой инструктор откажется от этакой гормональной стимуляции?! Ну, кроме прочего.

– Мальчик, ты лёг раньше всех, значит, сильнее всех устал. Присядь-ка на коленки, отдохни, посиди, пока встать не разрешу, – назначаю лузера. – Остальные, встать. Кто умеет в «камень, ножницы, бумага»?

Короткий отдых и по новой. К полудню полсостава сидели, поджав лапки. Близняшки, хоть и шатались, но стояли, хорошая, видать, наследственность у шпиона и ростовщика.

– Кто на ногах, айда обедать, а вы отдыхайте, угрёбыши, набирайтесь сил.

После обеда резко увеличил темп – у ребят скоро вахта. Чаще подзывал бойцов, пока все не присели. Кроме одного. Что Командор говорил о концерте? Дело хорошее, но одних песенок явно недостаточно, у меня ж в кармане серебро!

– Молодец. Получи в счёт твоей доли, – говорю, протягивая ему шиллинг. – У тебя до вечера свободное время. К четвёртым склянкам подходи к юту, будет весело.

– А мы, сэр Зак, сэр? – рискнул подать голос Джонни Ножик.

– Встать, построиться, направо… за мной, бегом, марш! – увожу их на первую парусную вахту.

 

Глава 6

Неждан.

Пускай я не психолог или лорд, мне личная ватага не положена, да только по каким это правилам? Мы с Плюшем в сборище вне игры не участвовали, знать ничего не знаем. Допустим, нетрудно догадаться, чего ждут от нас соклановцы, что мы будем гонять ватаги и дальше, никому никаких предпочтений. Ага, и Захару тоже?! Да нам, может, до смерти с ним вместе жить, и я ради кого-то стану портить его последние дни?! Возможно, только часы… да пошло оно всё!

Парню кажется жизненно важным стать моряком, настоящим пацаном, а не мелким везунчиком под покровительством демона и Командора. Захару надоело быть мелким, ему срочно приспичило быть не хуже других, вместе со всеми.

Плюшевый пригнал на вахту ватагу Занозы, переглянулись и всё стало ясно без слов. Мне самому очень важно, необходимо разделить всё со своими парнями, и безразлично, как к этому отнесётся Командор, главное, Плюшевый со мной солидарен.

Моряки учили по принципу «иди за мной и делай как я». Полезли на рангоут. Не знаю, как Плюшевый, а я обалдел. Одно дело просто залезть на рею, пусть даже спрыгнуть в море, другое – работать там. Хорошо, что мы в таких делах люди опытные, потрудились на портовых кранах, но то было в нормальной жизни, где никому бы и в голову не пришло гнать детей на высоту даже без страховки!

А нам ещё и пример пришлось подавать. Не знаю, что имел в виду Командор, когда ставил задачу доводить пацанов, да и знать, в общем-то, не хочу, свою миссию я видел в том, чтобы быть с ними. Вот именно с этими ребятами. Им, наверное, казалось, что мы их ведём…

Помню щемящее чувство благодарности Руде за то, что избавил нас от разговоров. Нам ведь и самим абсолютно очевидно, что никого мы не спасли, что вся эта игра до первой встречи с серьёзным штормом или противником, что мальчишки, вот именно эти, обречены. И вот именно тогда у меня сформировалось единственно возможное для себя решение – просто быть с ними до смерти.

Вернее, конечно, непросто быть, нафиг я им такой виртуальный сдался? Захарка забыл про духов и демонов, для него началась всамделишная морская жизнь. Ломая пальчики, сдирая ладошки в кровь, ребята вязали пятьсот тридцать восьмой брам-шкотовый узел…

Извиняюсь, уже пятьсот тридцать девятый, когда малыш вспомнил о виртуальном заместителе и ненадолго отъехал в астрал. Или не вспомнил, только пролепетал «прощай» и чуть не ушёл с реи. Я вовремя перехватил управление, ждал этого момента и своей властью дал пацанам команду спускаться. Захар самый маленький, значит, скоро посыпятся все.

На палубе лично капитан сэр Сэнди поинтересовался, кто это такой умный за него приказы отдаёт? Я, конечно, авторства не утаил и получил свой первый пиратский гонорар – десяток линьков. Пять за то, что дал команду на отдых, и ещё пять, за то, что счёл время отдыха недостаточным.

Типа, капитан не против, отдыхайте, сколько шкура выдержит. Меня сменил Плюшевый, десять ударов с оттяжечкой. Дальше начались чудеса – под удары лёг Ванька Ножик, за ним Ник Заноза, следом Петруша, казачок…

Это не было демонстрацией или протестом, ребята приняли условия и согласились с ценой отдыха для братишек. Только братики сочли её чрезмерной, согласен – просто поваляться на просмолённых досках палубы оказалось намного круче пятизвёздочного люкса. Не всем по карману или по здоровью, и на реях не так уж трудно, пацаны выразили горячее желание повторить всё сначала.

За вахту порцию линьков получили даже близняшки, к нашей чести только скажу, что всего одну. Комсостав, инструкторы и атаманы, выгребли по две, рядовые по две или по полторы – несмотря на всё морское изуверство убивать нас моряки не спешили, но и никому ничего не простили – отлили ставших безучастными ко всему ребят водой и оставили «в долг» до следующей вахты.

Нам с Плюшем как-то и на ум не пришло сослаться на приказ Командора о линьках. По хмурой морде Сэнди понятно, что он сам не в восторге, но по-другому нельзя. Опытных матросов очень мало, пленным доверия нет, остаются только мальчишки, и совсем нет времени терпеливо объяснять и уговаривать, смерть уже с нами, среди нас. До всех сразу дошло главное – старые моряки не дадут пацанам сдохнуть сопляками и засранцами, скорее забьют нахрен. Или выучат вот так, методом полного погружения с максимальным форсированием.

* * *

Как раз к четвёртым склянкам нас сменили. Оставили уже «свои» ватаги на «лёгких» такелажных работах, я и Плюш направились к юту на внеклассные занятия в виде награды. Руда с близнецами уже поджидали участников. Ребята стали подходить по одному, по двое. Вот и мой явился, скромно ждёт, что будет дальше.

«Сталкеры» от «счастливчиков» легко отличались даже издали ровной походкой и отсутствием синяков на мордашках, кроме Захаркиной, конечно, – у него ещё с того раза не зажили. Для пацанов пропуск на вечеринку – монета, зажатая в пальцах – у инструкторов снова совпали мысли. Наконец, Руда счёл кворум достаточным.

– Начинайте, братцы. – Дал отмашку Командор.

– Это вы начинайте. Заки, «Ви вел рок'ю», плиз, сэр, – стесняется без сопровождения Маламут.

– Да я же слов не помню!

– И не надо, потом свои придумаем. Поори пока «ля-ля», – издевается Хаски.

Что ж, дело есть дело, хорошо хоть не моё. Захар радостно заорал на всё судно звонким голосом. Парни подхватили, близнецы зажгли.

Блин, здорово! Решаю, что и без нас шумно, прошу Захарку помолчать и присоединяюсь к плясунам. Секундой позже Плюшевый влез. Пацанята с горящими глазами пытаются повторять движения.

Хорошая песня, душевная. Будь у неё слова посложнее, давно бы кончилась, а так – гусли самогуды, и пипец нам в полный рост. Мы же не можем выйти из круга, не потеряв лица, пока песня не кончится. Спасибо Командору, прекратил вакханалию. Здорово оторвались, чуть не забыли про ужин.

На вечерней кормёжке все мальчишки щеголяли фингалами и распухшими носиками. Никому не было обидно, огреблись одинаково. Немногие демонстративно прикладывали к синякам монеты. Как мы стандартны и предсказуемы!

* * *

Как только отбили склянки, отведённые на вечернюю кормёжку, парни Занозы и Ножика двинули к опостылевшим канатам на такелажные работы. Отчётливо помню – Джонни на меня оглянулся! Он ничего не хотел спросить, ни в чём не упрекал – мальчишка улыбнулся, прощая и понимая… меня! Здорового, резкого мужика!

И тут Руда, как назло, раскомандовался. – Закери, на мостик, Сбитый, на полуют, занятия по графику.

– А мы уже, – с ленцой бросил Плюш через плечо, неспешным шагом направляясь следом за Ником.

– Ага, отзанимались мы, – я всё-таки счёл необходимым обернуться к Командору и дружески ему улыбнуться, – ещё до ужина.

Сочтя объяснения исчерпывающими, пошёл себе за Ванькой, иду и думаю, что вот сейчас и посмотрим, какой он силой нас наделил. Пусть сделает за мной хоть шаг, пусть сука попробует протянуть ко мне руку!

Глупости конечно – всякая чушь от нервов лезет в голову – Руда промолчал, остался на месте. И очень хорошо, мне бы очень не хотелось испытывать свои новые «сверхспособности» на Длинном Джеке. Он всё-таки свой, родненький, даже для Захара.

Наши непростые отношения в пиратской стае только формировались, и строились они на общем чувстве свой-чужой. Я явственно ощущал отношение Захара, его детский ужас, что гнал мальчишек на палубу по головам таких же перепуганных детей.

Его непроходящий кошмар, в котором трюм заливает вода, и выхода нет, люки никто не откроет. Своими мальчишкам могли быть лишь такие же пацаны, с тем же страхом в глазах, кому ничего не нужно объяснять.

Впрочем, другим они тоже ничего объяснять не собирались, других они могли уважать, слушаться, но прочие навсегда оставались им чужими. Мне Захар тоже душу не открывал, сам залез в неё без спросу, как и все вселенцы, потому только мы, призраки, смогли стать этим парням по-настоящему своими.

Именно поэтому я и Плюш не могли оторваться от пацанов, стать кому-то своим – это вам не фунт изюму, дорогого стоит. А без пафосу, я боялся за ребят, просто знал, что за ад, полный бесов, клокочет за их флегматичными лицами.

В море «следующая вахта» штука довольно условная. На судне всегда есть работа – вязать, развязывать, плести. Мы, двумя ватагами с казачатами и близняшками, будто и не было никакого мятежа, вместе с «засранцами» боцманской команды орудовали нехитрыми приспособлениями, скромненько сопя от усердия.

Сэру Грегори, видимо, тоже померещилось, что он всё ещё на обычном каторжнике. Да и я отчасти виноват, сколько он мне выдал подзатыльников – даже не указал ему на непристойность его поведения, а ведь старый пакостник бил не меня – моего Захара!

Как бы реагировал сам Захар? Наверное, как Ник – только мирно сопели послушные, старательные мальчики, и вдруг мгновенья будто растянулись. Медленное движение шкиперской руки, Ник томительно плавно оборачивается, его рука скользит за спину, под рубаху… Плюшевый стартует с места, я с колен перехожу в полу-присед…

И события закрутились чёртовым калейдоскопом! Ник сэру Грегори едва кишки не выпустил всего лишь за подзатыльник – Плюш вовремя среагировал, послал парня в нокдаун, еле успел дотянуться в отчаянном прыжке!

А я, или будто кто-то за меня уже наносит подскочившему Томасу ладонью в лоб. В развороте подсечкой роняю обратно на палубу уже шагнувшего к шкиперу Жору, по доскам, блеснув на солнце, покатилась заточка! Некто во мне выхватывает нож и рычит. – Всё, уроды, всем трындец!!!

Джонни и Джеймс, сволота малолетняя, достают ножи и встают со мной рядом с левой и правой руки! Я хренею – Ванька сразу получил ступнёй под колено, Яшка выхватил ребром ладони в кадык – выронил ножик, согнулся, схватился за горлышко. Продолжая движение, с разворота наношу Джону удар локтем под лопатку, и к хрипу Яши присоединяется вой Джонни под моими пинками.

Плюш уже на ногах с ножом наготове, ироничен. – Итак, джентльмены, вы хотели что-то сказать? Нет?

И как заорёт. – Заточки на палубу, рожами в доски, ласты на затылок! Быстро, сраки ваши натрое!!!

Добавляю от себя деловым тоном. – Если у кого найду нож, сразу пущу шкуру на ремни, да-да, даже не сомневайтесь – касается всех.

И тихо отекаю – близняшки, заложницы первые бросили на доски острые железки, виновато на меня глянули и с непередаваемым кокетством улеглись на палубу.

– «Ну да, наследственность же»! – усмехнулся Захар на краю сознания. Он по-настоящему испугался того, что должно было произойти, но к счастью, не случилось – по доскам один за другим запрыгали ножи.

Ага, отобрали у них всё после дела, как же! И как только ребята умудрялись прятать ножики, судя по их офанаревшим взглядам, даже друг от друга!? Слава Командору, он это предвидел и предупредил, мы были наготове. И я отметил с особым удовольствием, что Ванька и Джеймс пытались мне помочь!

Глупо, конечно, досталось всем одинаково – уж слишком я был расстроен. Ох и стыдобища! Устроили драку, обидели пожилого человека!

Ну, каким местом старый козёл слушал Командора??? Мы определяем, кому что позволено и кто что заслуживает! Не они наказывают нас линьками, это мы всего лишь соглашаемся с ними! Лишь наш демонский авторитет удержал служаку на этом свете – наши радушные улыбки остановили пацанов.

Плюш посоветовал застывшему столбом просвещённому мореплавателю, на какой лучше всего вырост натянуть свою амбицию. Ник абсолютно прав – атаман не то, что за себя, за любого своего ватажника не только может, ОБЯЗАН рвать всех, включая Командора. Если почтенному сэру Грегори что-то непонятно, пусть уточняет у Длинного Джека, он с удовольствием разъясняет свои приказы тупым, используя совсем тупых для наглядности.

«Системное сообщение.

Вами предотвращено убийство важного члена команды, выполнено игровое задание „Спасти сэра Грегори“. Вам начислено 100 опыта.

Вам удалось без жертв разоружить подчинённых, выполнено игровое задание „Поддержать дисциплину“. Вам начислено 100 опыта.

Ваш опыт 3920».

Ещё игра эта с уровнями гадскими, вот нафига мне потребовалось последний раз всё усложнять?!

* * *

Парни, не веря в собственное счастье, дожили до отбоя. Мы с Плюшем на кураже недавнего скандала отвели всех в такелажку, я даже позволил себе ехидно-вопросительный взгляд прям в рожу Сэнди, сэру капитану. – Вы ж не станете возражать, сэр?

Сэр ожидаемо не возражал, хотя сопел довольно-таки угрюмо. Ну, нам с Плюшем на его неудовольствие насрать, других забот полно. Мальчишки отрубились, но мы-то заряжены на сутки! Пошли на мостик спросить, чем можем помочь. Командора не застали, так Лют послал нас к Чернышу. – Передали управление мальчишкам и убежали за горем нахрен!

Про горе он совсем не шутил – четыре склянки сплошного кошмара. Как бы об этом помягче? В стройбате по духанке чувствовал себя лучше, да и лет мне было больше, чем Захару. Я сдерживался буквально на последних каплях душевных сил, и не потому, что мне казалось, что это нужно Захару, потому что он сам так решил, ведь рядом так же зло скрипел зубками Сбитый Грегори! Пацан скорей сдохнет, чем покажет ему хоть намёк на слабину.

Всего через четыре склянки, целую вечность ада, мы снова предстали перед Лютом по стойке смирно. Тот приветствовал нас обычной полуулыбкой, – живые?! Странно. Ну, тогда, Плюш, бегом на бак на занятия к Стуже, Неждан, остаться.

Плюш стартовал, я его даже взглядом не проводил, спокойно жду дальнейшего. Уверенно так смотрю в будущее – ну, что ещё страшного может случиться? Лют ласково мне говорит, – вольно, боец. Ты четыре склянки в полном распоряжении сэра Грегори – его и твоя вахта на мостике. Учись, малой, человеком станешь!

Сэр Грегори уже присутствовал, только меня будто не замечал. А тут оборачивается и командует, – натираешь всё медное, чтоб сверкало даже ночью. И пытаешься понять, как я управляю судном. Если что-то непонятно, разрешаю задавать вопросы.

Лют зевнул и простился с нами. – Успехов тебе и, пожалуйста, пока я сплю, сэра не ухайдакай, ладушки?

На рассвете мы едва ли не на карачках, как два вампира в уютный склеп, ползли в капкаюту. В мозгах у каждого пульсировало тревожное сообщение «низкий уровень батарей, подключите зарядное устройство». Но мы ж никому не можем показать, насколько нам хреново – пытаемся поддерживать непринуждённую беседу.

– Что ты на баке делал?

– Да Стужа, падла, оказывается, тоже на ТОФе служил.

– В смысле тоже?

– Без смысла, связист он, сигнальщик. Два часа выдалбливания мозга с размахиванием флажками. А ты?

– А я медяшки натирал, пока сэр Грегори пытался выучить управлять судном и трость об меня изломать.

– Везёт же некоторым, дядя Жора добрый!

Действительно нам везло – добрый Командор без лишних слов сразу нас отключил. Просто отключил, последний раз.

 

Глава 7

Россия. База отдыха «Кедровая», оперативный центр проекта «Кватум Эго».

Павел и Женя творили отчёт. Они сильно сомневались, что смогут сообщить Доктору что-то новое о квантуме и об игре, но он сам категорично потребовал от них развёрнутых соображений. Парни неожиданно для себя увлеклись, азартно спорили, уточняли детали. Доктор настоял, чтобы черновики обсуждались исключительно в центре проекта, использовался только звуковой набор текстов.

Парни надолго забросили лыжные прогулки, пока, наконец, что-то не стало вырисовываться.

«О мире.

Практически неотличимый от нашего, с некоторыми различиями в истории, „отстаёт“ примерно на триста лет. Очень может оказаться, что именно наш мир является его „отражением“, „черновиком“. Однако сама реализация проекта говорит об активном диалоге миров, по крайней мере, о попытке наладить общение. Если брать за основу реальность разумной общей инфосреды миров, или инфосред миров, без её/их „согласия“ реализовать проект никогда бы не удалось. Имеет право на существование версия, что весь проект „Квантум“ – это некий совместный эксперимент разумных инфосред наших миров, или их игра, снова простите, Доктор, за поэтику – игра богов)))

Об игре.

Слой первый. Индивидуальная игра. Обычной рост в уровнях с прокачкой навыков, цель выживание.

Слой второй. Реципиент или воспитание пета. То же, что и в первом слое, добавлена нетривиальная конкуренция с искусственным интеллектом или с реально существующим сознанием. Подавление пета приводит к снижению уровня возможностей, то есть к риску для жизни, чрезвычайное развитие грозит потерей контроля, превращением самого игрока в пета, а то и полным подавлением.

Слой третий. Игра в клане. Высокое положение в команде повышает выживаемость игрока, однако для выживаемости больше даёт эффективность команды, в результате, лишь принося клану наибольшую пользу, игрок получает от него лучшую защиту. Неэффективность команды, неправильно выбранные командные цели ведут к распаду клана и, скорей всего, гибели участников.

Слой четвёртый. Закрытое пиратское сообщество. Пока отмечены четыре класса: пленные моряки и портовые забулдыги, захваченные гражданские и их семьи, мятежные каторжане, мятежные моряки. Простая общность интересов – все в одной лодке, штормы, встречные корабли не станут разбираться, кто есть кто. Единая цель – дойти, наконец-то, до какой-нибудь земли и уйти, куда глаза глядят от всех этих рож.

Слой пятый. Мировоззренческий.

Мятежные моряки занимают привилегированное, но не главенствующее положение. Нетривиальная особенность сообщества – второй по значимости класс не стремится к власти, его положение гарантировано правящим кланом и уникальными морскими навыками.

В правящем клане отчётливо проявляется оппозиция, что очень необычно, на власть совершенно не претендующая. Оппозиция стихийная или природная, некое проявление духа хаоса и анархии в вечном противостоянии началу порядка. Неждан и Плюшевый просто делают, что считают правильным, как это нравится им самим. Причём, оба учитывают позицию остальных и стараются никому не мешать, что, по их мнению, даёт им право без эмоций устранять помехи на своём пути к самим неведомой цели. Возможно, звучит излишне поэтично, только они и вправду, кажется, законченные романтики.

Их присутствие в клане более чем оправдано и полезно, их особенности эффективно используются руководством, что в дальнейшем должно привести к непредсказуемым побочным результатам. Впрочем, Полю Головне, Люту, одному из главных идеологов клана, всегда нравилось играть с огнём.

Ситуация в развитии.

Сталкеры ищут и находят свои роли в общей игре, например…»

* * *

Квантум. «Бродяга».

Неждан прав, мысли сходятся не только у идиотов и гениев. Руда осознавал это очень хорошо, отменив обсуждения и мозговые штурмы – они и так думали об одном и том же. Только на эту тему лучше думать в одиночестве и решения принимать самостоятельно.

Мысль простенькая – все они скоро погибнут. Пусть удались мятеж, грабежи и бегство, да и то, за них пришлось платить жизнями. И даже это по большому счёту неважно – они все до единого обречены – как сказал Джим, океан это надёжно гарантирует.

Но вот выводы сталкеры делали разные, и каждый принимал свои решения. Начнём с Черныша, ему, если не считать Неждана и Плюша, было проще остальных. Если двое простецких отморозков естественным для себя образом решили разделить со своими ребятами любую судьбу, какой бы она ни была, то студент филолог вспомнил, что он в недавнем прошлом боец-контрактник.

По сути со времён контракта в его жизни почти ничего не изменилось – тогда, как сейчас, он не сомневался в собственной гибели. Он и на корабле дураков так же уверен, что смерть его будет бессмысленной, но как и на войне он обязан сделать всё для того, чтобы она не стала дурацкой.

Прежде всего, следовал вывод о насущной необходимости работы с молодыми. Такие ребята своей дуростью обычно сперва подводят в «безвозвратные» двух-трёх опытных бойцов и лишь после этого готовы загнуться от первой же пули.

Единственный способ избавиться от дури – не оставлять ей времени, нужно чтоб духи любую свободную секунду использовали по прямому назначению – на сон, и чтоб секунд этих им выпадало бы как можно меньше, в идеале – вообще бы их не оставалось, а то ж им по любому снится всякая хрень неуставная! Черныш знал это не понаслышке, то есть по себе, и даже не столько по воспоминаниям о военной юности, сколько по своему сокровищу, Гарри Весельчаку.

Все его неприятности, по мнению Черныша, проистекали от излишков свободного времени, живости характера и своеобразного чувства юмора. Этот остряк ударившего его маму пьяного кэбмэна охреначил доской по тупой башке, привязал оглушённого мужика его же ремнём за руки к колесу его же кэба, а под хвост его же лошади запихал пук тлеющей ничейной соломы. Мужик к веселью окружающих быстро пришёл в себя, но, судя по воплям, радости ему это не принесло. Кэбмэны, вообще, не любители быстрой езды.

Эту забавную шалость Гари на суде особо в укор не ставили, однако ему не следовало топить хозяина трактира в пивной бочке, когда тот полез проверить её содержимое, дабы уличить Гари в присваивании средств, он там прислуживал. Служил до самого ареста – подогнул трактирщику ноги, чтоб наружу не торчали, крышкой закрыл и разливал пиво посетителям из той самой бочки, когда его пришли брать за совсем уже полную чушь.

Снова связался с хамом, тот гад просто обязан был одарить Гарри парой пенни, раз уж бросил ему под ноги швартовый! Ну, нет, так нет – пацан ловко поставил жлобу подножку, и когда тот грохнулся мордой об пирс, привязал хама за ноги к кнехту, а за руки к швартовому канату. И шхуна-то была с виду маленькая, и гад попался толстый, кто ж знал, что скоро отлив?

Потому настояниями Черныша его Гарри каждую минуту самообладания, буквально, вместе со всеми тянул носок, печатая строевым по палубе, выстаивал часы в караулах, падал на «лечь» и подскакивал на «встать» без счёта по мановению инструкторского стека, обдирал ладошки на рангоуте и скрипел зубками под линьками.

Парня стало просто не узнать, его ребята долго не могли поверить, что их бесшабашный заводила Чарли Ёршик не только не стал атаманом, но сам добровольно пошёл в прямое подчинение к Длинному Джеку. Черныш на личном примере утверждал власть Командора – если уж этот беспрекословно исполняет любые его приказы, куда уж остальным?

Тем более что когда Ёршик выступал в роли инструктора, рулил Черныш, ребятам оставалось лишь скрипеть зубами, отводя глаза. Понимали, что раз он настолько безжалостен к себе, им-то и подавно нечего ждать пощады.

Черныш не давал ни малейшего повода в этом усомниться – ни одно нарушение, намёк на небрежность, разболтанность не ускользали от его внимания, не оставались без награды линьками или запросто кулаками и башмаками в живот, – лечь! На! – удар ногой, – встать! На! – в зубы, – чего разлёгся без команды?! На, на! Встать! Ровно, сука, стой! Лечь… отжаться… ещё раз! Это, по-твоему, «отжаться»? На…

Черныш знал, что делает и зачем. Иначе эти милые дети начнут убивать других детей просто от страха.

Мальчишки боятся одиночества, их поставили в строй – там они все вместе!

Им нужны минуты уединения, когда никто бы к ним не лез – их поставили в караулы, боец на посту не просто может, обязан убить любого, кто бы к нему не полез с разговорами!

Детям нужно ощущение нужности, необходимо чувствовать заботу, родительскую власть. Трёпка – лучшие проявления такой власти и заботы, а то, что с ними не сюсюкали, для них естественно, нормально – да нормального, в понимании родного общества сталкеров, человека они примут за сумасшедшего и вышвырнут за борт чисто из милосердия.

Черныш сам без тени сомнений зарезал бы любого из сталкеров, распустившего сопли. Мальчишки должны видеть их абсолютную уверенность в себе, в том, что они говорят и делают. Он не хотел портить им последние дни, возможно, часы… да и чем чёрт не шутит, он не мог упустить даже призрака надежды на выживание! Запретил себе сомневаться и просто делал, что должен.

* * *

Как относился к жестокости Командор? Он возненавидел её ещё в школе, отец отдал его в обычную школу, считая, что тому необходима эта школа жизни. Папа очень просил Максима не выделяться, не связываться, не применять навыков, внушал парню, что самое в жизни отвратительное – жестокость к заведомо беззащитным.

Однажды Макс застал в туалете сцену настоящей жестокости, лицом одноклассника «мыли пол» – макали в писсуары и елозили по кафелю. За то, что он не мог… не смог не ответить на вопрос училки «кто это сделал?», когда хулиганистый пацан забросил однокласснику в портфель зажжённую «дымовуху». Этой твари было безразлично, что с ним будет, она насаждала дисциплину.

Руда тогда… хотя тогда ещё не Руда, конечно, просто маленький Максим сделал всем больно – папа профессионально учил его это делать сызмальства, боялся, что сынку подсунули при рождении не тот пол.

Когда в туалет заглянул историк проверить, не курят ли, он застал там «школу жизни» на практике. Будущий Руда уже не дрался, наказывал. Поставил одноклассникам не решаемую задачу – принуждал подниматься с пола и резкими ударами возвращал на кафель.

Историк истерично потребовал прекратить и всем следовать за ним. В учительской будущий Командор всё честно рассказал, но жертва садизма заявила – его никто не обижал, они просто играли, а вот этот всех избил, маньяк, наверное.

Маньяку велено было вечером явиться с родителями в отделение полиции по месту жительства для дачи официальных показаний и постановке безобразника на учёт. Скорей всего его переведут в специальную школу, «дело» передают властям.

Вечером Максим повторил свой рассказ и ему неожиданно поверили! Не то повлияли глубокое знание жизни и чуткость сотрудников, не то сыграло какую-то роль папино служебное удостоверение – он его даже раскрывать не стал.

Педагогический коллектив корёжила долгая, нудная проверка, которая, конечно, ничего не выявила, но сделала главное – на Максима перестали жаловаться… впрочем, до того случая и поводов не возникало.

Папа очень просил не отсвечивать и внушал Максу, что самое отвратительное в жизни – жестокость. Сынишка внёс поправку, самое отвратительное – это детская жестокость, унижение, издевательства не просто над заведомо беззащитным, а кому некуда бежать по закону о всеобщем образовании! По закону обречённому! Как ребята на корабле дураков.

* * *

Командор спросил Черныша, Пушка и Люта, что они обо всём этом думают. За две склянки парни совместными усилиями придумали первые Командорские законы.

Конечно, сразу их никто так не называл, ведь кое-кто в милой пиратской компании при слове «закон», даже если речь шла о законах Ньютона, хватался за нож. Изначально их называли просто правилами вежливости.

По ним никого – вообще!!! – нельзя обижать просто так. Требуются веские обвинения – страшное, в трусости, или очень страшное, во вранье. Обвинения эти излагаются атаману, бросить такое кому-то в лицо, означает «подраться с Джеком».

Если дело не выходит из ватаги, атаман решает вопрос своей волей – обвиняемый с обвинителем сначала могут отправиться за наказанием к Командору, или со счастливыми улыбками сразу ползти в «засранцы», к дедушкам.

Если же это касается другой ватаги, атаман должен явиться к Командору, но не ранее следующего дня. Тот вызовет атамана обвиняемого и даст ещё сутки, чтобы договориться.

На другой день атаманы придут на мостик и, либо заявят о согласии, либо все, кто остался в ватагах – явился со своим атаманом – по приказу Джека получат ножи…

Дальше сразу не придумывали, справедливо предположив, что до ножей не дойдёт.

 

Глава 8

Неждан.

Три часа снова вычеркнуты из сознания. Очнулся одновременно с Плюшем и сразу встретился взглядом с Рудой.

– Как себя чувствуем? – спросил он с заботливой тревогой.

– Ты не поверишь – великолепно! – За нас обоих изумился Плюш.

– Ну, это ненадолго. – Пообещал Командор. – Общее построение. Бегите к своим, ведите на палубу, чтоб к следующим склянкам все стояли сусликами!

– Может, орлами? – Скривился я от неумной шутки.

– Можно и орлами, – легко согласился Руда, – выполнять!

– Ай-ай, сэр Командор, сэр! – кто-то проорал за нас.

Да это ж мы у пацанов рефлексы перенимаем! Так с момента вселения ещё и месяца не прошло, что ж дальше-то будет? Захар тут же заметил, что ничего особенного со мной не случится, если судить по моей склонности забивать общую голову всяким шлаком. Вот ведь ехидина!

– «Ну, покомандуй, умник», – передаю ему управление. Он комплексовать и ломаться не стал, с упоением просто вцепился в рычаги и припустил к такелажке с Грегори наперегонки. Ага, «пусть слоники побегают»!

– Аврал! – наши ребятки очень старались друг дружку переорать, – на палубу!! Стройся!!!

Мальчишки, хоть и спали вдвое дольше нас, выглядели паршивенько, почти не отдохнувшими. Но их тоже захватила эта военная игра, пацаны рванули, как на пожар, и с уморительной серьёзностью пытались встать смирно, спросонья протирая глазки кулаками.

Только это для нас они уморительны. Вернее, именно поэтому Захар рассвирепел. – Руки по швам, лупетки не таращить!

– Командор смотрит на вас! – взбеленился Грегори. – Вы засранцы или пираты!?

– Сбитый, Закери, заткнуться и встать в строй! – открыл Руда торжественную линейку.

Я в душе Захара катаюсь со смеху – все пацаны уже в строю и смотрят на Командора, только два наших чуда вопят перед своими ватагами! Ну, чисто клоуны, лечить нечем!

Захар смутился, покраснел и, послав всех на хрен, отключился. А мне-то что сделается? И с Плюша всё как с гуся вода, спокойно встали в строй.

Командор раздражённо на нас посмотрел и, презрительно скривив губы, начал речь. – Все готовы?

– Ай-ай, сэр Командор, сэр, – вразнобой прокричали мальчишки.

– Тогда гуд монин.

– Гуд монин, сэр Командор, сэр, – нестройно отозвалась ребячья толпа.

– Парни, мы все теперь свободные люди. Нам плевать на судей и дурацкие законы. Мы все джентльмены!

Руда сделал паузу для осмысления. Ребята не совсем его поняли, но вступление им нравилось.

– И жить мы отныне будем, как подобает джентльменам! Первое…, – Командор набрал воздуху, – джентльмену не подобает врать! Второе – джентльмену не подобает трусить! Третье – джентльмену не подобает ругаться и склочничать с другими джентльменами!

И он выдал попутавшим мальчишкам свои правила вежливости! Никто, конечно, ничего не понял, судя хотя бы по Захару и Сбитому – они сразу после построения повели ребят к Чернышу. Так им вчера у него понравилось, что они решили и пацанов осчастливить, чтоб не пришлось больше за них краснеть перед Командором. А ребятки у нас точно не глупее остальных.

Но мы-то с Плюшем слушали очень внимательно и запомнили всё слово в слово, по пунктам. Начиная с первого – не врать!

Случай посмотреть, как действуют правила Командорской вежливости, не заставил себя ждать. Через две кошмарные склянки мы уводили своих еле живых, но счастливых ребят на вахту. После строевой подготовки у Черныша они осознали, насколько легко и весело поработать на рангоуте каких-то несчастных четыре часика!

Но беда в том, что на вахты привлекались не только мы, с нами стояли ещё две ватаги и ребятишки в прямом подчинении моряков. С безватажными проблем не было, но вот какая незадача – кое-кто из наших огольцов в прошлую вахту не добрал линьков. Сэр Сэнди поинтересовался, кто и сколько задолжал, у пацанов, понятно, начисто отшибло память, и тут Тони, боец из смежной ватаги, решился нам кое-что напомнить.

Джонни среагировал мгновенно. – Дружок, ты хочешь сказать, что я вру?

Ник задумчиво уставился сначала на меня, потом на Плюша. Не будь инцидента с сэром Грегори, он бы сразу порезал нахалу потроха.

Плюшевый всё понял и принял, по-моему, единственно верное решение. – Увянь, Ножик. Он это сказал не нам, а своему атаману. Ведь он же не хотел, чтоб за оскорбление его убили на месте. Не так ли, Энтони?

– Да, сэр, – потерянно пролепетал правдолюбец.

– Ты всё услышал? – презрительно обращаюсь к его вожаку, – тогда вали к Командору с докладом и до встречи на мостике!

На этом, казалось бы, вопрос был исчерпан, ребята решили, что дело пошло по инстанциям, и почти забыли о нём.

* * *

Квантум. «Бродяга».

Распространялись правила вежливости исключительно «на реальных пацанов» в ватагах. Для мальчишек в подчинении моряков деды оставались и законом, и судьями, и палачами.

Кстати, о дедушках. Уже в море присоединилась «неприсоединившаяся» часть старой команды. Сработал инстинкт – они на «своём» корабле, в «своей» команде, под руководством «своего» шкипера идут «своим» курсом. И те же самые ребятки в их полной власти, и ничего страшного – английская школа мореплавания в полный рост.

Побывав в шкуре английского матроса на вахтах, даже Неждан с умилением вспоминал свой специнтернат – детский садик! «У дедушек» этот совсем не детский сад означал – без построений, упоительного ощущения общего, защищённости в толпе, без постов, чувства нужности, ответственности. Без своей ватаги – так важно быть кому-то своим, пусть по страшным Командорским правилам. Без чувства собственного достоинства – даже на вахтах и авралах ребята получали только линьки, только по приказу своего атамана или всей ватагой скопом. Главное, вахты когда-нибудь заканчиваются – если ты не «у дедушек».

И отдельно сэр Грегори. Не все ребята вывозили на реях, парни не могли себе позволить их тянуть – хоть и все за одного, но никто за другого не сработает. Слабак – это ошибки, значит, линьки всем. Атаманы, чтоб не доводить до разговора с Командором, избавлялись от слабаков.

Ребята быстро оказывались в боцманской команде – «делай, что сказано, старайся, всё равно сделаешь не так». Другие ребята тоже делали грязную работу, но для них это наказание. Бедолаг не наказывали, они этого не достойны. Их лишь «стимулировали», они вообще не считаются пиратами.

К счастью свои «засранцы» нашлись и у «демонов», близнецов сразу отдали сэру Грегори – клановый вклад в общую помойку, так сказать. Неждан с Плюшем особо предупредили дядю Гришу насчёт курносых, так ребята оказались не в подчинении, а скорее под покровительством.

Хаски и Маламут отказывались что-либо понимать, все пиратские мерзости легко пропускали мимо сознания. Их носители оказались слеплены и замешаны на том же оптимизме пополам с авантюризмом.

Эти милые подельники, ангельски трогательные курносые мальчишки повадились подрабатывать на похоронах незнакомых состоятельных жмуров. Начинали ещё в церкви, а уж когда прохиндеи, искренне скорбя, присоединялись к процессии, ни у кого не возникало вопросов, какого чёрта они тут делают?

Всё проходило просто замечательно, но надо ж было однажды Тони в настоящих слезах броситься к гробу с воплем. – Нет! Не верю!

Для англичанина поступок довольно эксцентричный, попутал даже Пью, впрочем, не забыв зареветь поистеричнее. Обоих с церемонии вывела строгая прямая и тощая, как древко, тётка с профилем боевой, иззубренной и заржавевшей алебарды.

За оградой Тони, утерев слёзы искреннего горя, показал ещё минутой ранее безутешному подельнику занятные тикалки с красивым гербом на корпусе!

С ними их и взяли, Пью лопухнулся на утиралке бдительного джентльмена. Наследников часов сразу нашли, и вот незадача – бывший владелец закончил жизнь от пробития его затылка чем-то тяжёлым.

Та самая тётка заявила, что обоих негодяев впервые видит, хотя саму-то её ребята вспомнили сразу – такое не забывается. Родственники хором утверждали, что они б никогда не зарыли такую хорошую вещь вместе с не очень ими любимым дядюшкой. Заразы даже не переодели мужика, сэкономили на услугах, а самим было лень или некогда – так торопились зарыть того хмыря.

Ребята честно верещали на следствии и в суде, что никого не убивали, а просто слямзили часы уже у дохлого джентльмена во время похорон! Полиции стоило бы задуматься о поспешности, с которой покойного закопали, даже толков не похлопав по карманам, однако убийство и часики повесили на трогательную парочку – так богобоязненные души служивых потряс цинизм их ремесла.

Служителям закона оказалось проще представить убийцами этих мальчишек, нежели предположить, что английские дети способны на столь откровенное издевательство над ценностями английской семьи, кои ценности служат основой английского общества, веры и королевской власти, которая одна делает их всех англичанами, не способными даже допустить, что английские дети…

И так по кругу раз двадцать, в результате, чтоб судья смог вынести вердикт, того отпаивали каплями, а после вынесения приговора поставили пиявки.

И никакого цинизма – просто немного воображения и капелька психологии, в общем, близнецы попали по адресу, к родственным душам. Угомону на них и быть не могло, времени достаточно, к тому же пацаны, лишённые надежды, с завистью на них поглядывали и разрывали чуткие сердца. В общем, начали они понемногу мастерить, чему весьма способствовал сэр Израэль.

Пленные плотники валялись в трюме вперемежку с другими пленными, и никто не хотел разбираться – некогда всем. А с сэром Грегори у него отношения не сложились – заявил дядя Изя, что ему достаточно приказов шкипера Джона или Командора, сэр Грегори и послал его по всем заявкам.

А тут Пью и Тони застенчиво подходят и почтительно спрашивают, не нужна ли дяде Изе какая-нибудь посильная помощь, а то у них нет доступа к инструменту с материалом. Да Боже ж мой – как детям отказать? Таким курносым? За которыми стоит сам Командор? Да ещё и себе же на пользу – вот у Грегори рожу перекосит!

Первым делом сделали прототип скейта. Сам скейт-борд пока оставался в смелых замыслах, для начала поставили на деревянный каток ровную дощечку и при пацанах балансировали, кто дольше.

Едва пиратики успели разориться на эту ерунду, ещё толком не наигрались, как близнецы продемонстрировали «попрыгунчики», короткие лыжи для скакания по палубе – у пацанов просто посрывало крыши!

Однако гинея за две палки – явный перебор! Увы, уговорить засранцев не борзеть не получалось – за ними отчётливо маячили парни Зака и Сбитого.

Так получилось само по себе. Во-первых, они являлись главными покупателями поделок, у них всегда звенели в карманах монеты. Неждан и Плюшевый для своих не жалели, постоянно вымогали под разными предлогами деньги у Командора, естественно, в счёт своих немалых долей.

Во-вторых, на пати у юта «настоящие пираты» мальчат «из-под палубы» не допускали, на рабочих местах ни о каких развлечениях и мысли не могло возникнуть. Оставался только пятачок у такелажки.

Близнецы запросто привели таких же засранцев. Неждан с Плюшем всегда были рады курносым затейникам, а парни Джона Ножика и Ника Занозы, не говоря о казачатах, считали себя выше любой дискриминации. Сами отщепенцы, заступившие все приличия и законы, они продолжали демонстрировать полный пофигизм.

На вечеринках у такелажки приятелям близнецов не нужно было опасаться не то, что худого слова, неприветливого взгляда, и сэр Грегори немедленно воспользовался «пряником» – стал отпускать ребят на «танцульки» лишь по заслугам, что сразу подняло его авторитет в глазах пиратской молодёжи.

Старикам это лестно, сэр Грегори на этой почве даже с дядей Изей помирился, а у мастеровых и близнецов заметно подрос авторитет в глазах ватажных ребят, у парней Зака и Сбитого и особенно у двух девчонок.

 

Глава 9

Неждан.

Часы, вернее, склянки грохотали по нашим мозгам, как по рельсам – вахты, занятия, работы, сон, построения. Неожиданно наступило почти забытое послезавтра.

Плюшевый сказал мне тогда. – В этот раз, чур, я первый! – И ушёл вместе с ватагой Занозы на мостик, на суд Командора.

Проводил Плюша с тяжёлым сердцем, придавила уверенность – он повёл ребят убивать. Я уже видел такую его отстранённость, весёлую серьёзность там, в Мадейре!

Захар тоже беспокоился, только по другой причине – против дюжины пошли всего семеро наших, если не считать Плюшевого. Он правильно не стал его считать, ведь с ним суд превратится в простое убийство, противника не сможет спасти даже Командор.

Задача Плюша своим присутствием не позволить Руде в последний момент пересмотреть правила. На Люта как секунданта надежда слабенькая, а другие сталкеры вряд ли пожелают присутствовать при таких делах.

В те страшные склянки, боюсь, я был излишне резок с казачатами и ребятами Ножика. Зная себя, я даже отослал близняшек от греха разговаривать с близнецами насчёт нормальной обувки и одежды для мальчишек.

Они в авторитете у дяди Грегори, ну, мы ж на полном серьёзе его предупредили, что он только на том свете, не раньше, успеет сообразить, чем обидел наших курносых сокровищ. Хотя надежд на разговоры, конечно, никаких не питал – дело с амуницией и обмундированием словами не решить, и вопрос этот на самом деле не считался первоочередным.

Главным в тот момент мне казалось дать мальчишкам почувствовать, что нет никакой разницы, где они находятся, со мной или на Командорском суде – с корабля дураков не убежишь.

Без всяких изысков поставил всем составом на колени с деревяшками на головах и уронивших свои чурочки бойцов вызывал на спарринг без ограничений. Как я их тогда не поубивал – не пойму!

Ванька и Джеймс, не становясь на колени, сразу демонстративно отбросили палки. У ребят своя гордость, им тоже требовалось как-то погасить огонь беспокойства за братцев. По-своему я даже высказал своё одобрение, дальнейшие схватки парни наблюдали, скорчившись на палубе, изо всех сил стараясь не скулить.

Я их «не замечал» – пусть мальцы полежат, сидеть на коленках они б тогда всё равно не смогли. Это было единственным проявлением моего уважения – всех остальных я возвращал в исходное положение.

Благо, что Плюш быстро вернулся… Господи, что я несу! Они пришли к такелажке всемером… с Плюшевым. Спрашивать ни о чём не хотелось, всё было ясно по понурому виду парней – они не отрывали взглядов от палубы.

Плюшевый, когда я тронул его за локоть, поднял на меня совершенно больные глаза. Не отводя взгляда, говорю, – в следующий раз пойду я. Обещаю.

– Следующего раза не будет, – сквозь зубы процедил Плюш, – клянусь!

Я сразу его не понял, он нехотя пояснил. – Клянусь, что я больше ни за что не буду стоять столбом, когда будут убивать моих мальчишек. Кто бы при этом ни присутствовал и что бы ни говорил!

Захар задохнулся ужасом, будто исчезла из-под ног корабельная палуба и разверзлась бездна морская до самого ада! Он быстрее меня сообразил, что сказал Плюшевый, и… кому он это сказал! Он во всеуслышание заявил, что ему похрен приказ Командора…

И я должен его убить прямо здесь и сейчас, если Командор с его приказами для меня хоть что-то значат! Я должен убить лучшего друга, чтобы потом вести своих ребят на мостик и спокойно наблюдать, как их там будут убивать??? Ага, щщщаз-з-з! Схватил братца за локоть, сжал и повторил за ним. – Клянусь!

Ребята застыли, и ни звука, перестали даже сопеть. Немая сцена, дошло до всех – мы все умудрились оказаться за чертой, вне закона… на корабле дураков! Впрочем, они ещё могут уйти, порвать компрометирующие отношения. Мы, не сговариваясь, обернулись к пацанам, те синхронно сделали ничего не понимающие, нарочито придурошные лица. Клоуны, блин! Родненькие!

Я тогда был на грани истерики, уверен, что Плюшевый тоже, но так вовремя вернулись Китти с Кэтти и, не знаю, какой ангел им подсказал, – они привели Тони и Пью, близнецов! Или неодинаковые братцы сами увязались за печеньками, неважно это, мы вцепились в них, как в спасательный линь. Каким-то особым чувством девчонки просекли, что нам прямо сейчас необходимо.

– Ребята, ну, покажите, вы же обещали! – потребовала Китти.

– Кажется, мы не вовремя, – смутился Хаски.

– Ага, вон у Зака отчего-то совсем лица нет! – замялся Маламут.

Захар мягко перенял на себя рычаги и завопил:

Грегори подхватил:

И парни заорали хором:

Близнецы вломили по душе благодарной публике акробатическим хип-хопом, парни в сладостном культурном шоке принялись отбивать ладошками ритм.

Вот какие могут быть от них тайны, когда один нагалёныш умудряется вытаскивать из моей памяти то, что я и не помнил никогда?! Какие нафиг секреты на каторжном судне, когда на баке слышно, как рычит шкипер на мостике??! И разве такое от пацанов утаишь???!

Третий куплет не захотел вспоминаться, да и правильно – дожить до него нам явно не грозило.

* * *

Тогда единственный раз мы позволили парням пропустить боевую тренировку. В разгар праздничка заявился Черныш. Он, наверное, что-то хотел обсудить, но забыл, зачем пришёл, так на него подействовало происходящее. Потерянно спросил, что это такое творится? Захар его побаивается, сразу будто за меня спрятался, я и сказал, как сам это понимал. – Ну, поминки у нас! Проводили братишку, как следует, как нас проводят когда-нибудь братцы.

– Лечить нечем! – резюмировал Черныш и ушёл, больше не сказав ни слова.

А близнецы и не поняли причин нашей особой душевности. Сдуру остались с нами на вахту, Плюшевый их сразу предупредил – до первой порции! На вахтах и авралах власть отцов стала абсолютной (наша власть!), дисциплина – врождённое английское качество.

Мы, как все ватаги, принимали наказания – Захарка первым задирал рубаху… и поначалу удирал в астрал. А в тот день сам грязно меня обругал, гад такой! И вынес всё вплоть до отливания водой Атлантики. Упорол я косого, каюсь – от порыва ветра узелок ослаб, не затянул, промухал.

Поспорили тогда с близнецами, эти деточки при нас вспомнили приказ Командора! Так вовремя!! И самое пикантное – какой приказ!!! Командор, видите ли, запретил линьки, даже обещал за них зарезать, тьфу ты, ё ж моё! Лаперуз хренов! Кстати, тоже командор, именно на него и ссылались подпалубные гуманисты.

Я не стал уточнять, кто должен резать по приказу Руды, сказал только, что раз он на хирурга учился – ему и скальпель в руки. С этим они нехотя согласились, но продолжали настаивать на увещевании просоленных английских моряков, мол, они ж не глупее прочих, приказавших выбросить линьки за борт.

Пришлось пуститься в объяснения, чего я очень не люблю. Если человека просто не бить, он будет кому-нибудь за это благодарен? Ведь не будет, правда? Другое дело, если его пороли каждый день лет десять подряд и вдруг в знак особого доверия перестали это делать.

То есть, чтобы трюк с гуманизмом сработал, кому-то до этого пришлось минимум десять лет полировать матросские спины. Кстати, в какое плавание ушёл Лаперуз? Правильно, в кругосветное, его экипажи комплектовались исключительно опытными матросами, способными оказанное доверие, и оценить, и оправдать. А у нас в морском смысле ещё детский сад, и…

Тут я схватил Хаски за шкирку и прошипел ему прям в ухо. – Это я разрешаю морякам пороть своих ребят, даже Захара, просто чтобы не пришлось это делать самому! А теперь пошли вон, засранцы!

Близнецы спешно поползли на палубу. Мне стало стыдно, ещё и Захар принялся изводить ехидными подначками. Такая я, значит, бронелобая тварь, что совсем не понимаю, с кем нужно так обращаться, а с кем ни в коем случае.

Заметил уже особое отношение ребят к курносым менестрелям – ладно, учтём. Потом как-нибудь, а пока пора бы нам вспомнить, что мы немножечко на вахте. Болтали ж прям на рангоуте, пока руки делали рутинную работу.

Ага, за себя и за гуманистов – они как вцепились в рею, так и лежали, стараясь не шевелиться, только, не понять как, умудрялись языками молоть. С другой стороны работа успокаивает, мобилизует. У нас даже стало что-то получаться.

* * *

Я почти обрёл душевный покой, но, видно, так уж в тот денёк сошлись звёзды. Если наказания мы не оспаривали, с поощрениями всё обстояло намного сложнее. Мы искренне считали, что кроме нас никто не может поощрять наших зверёнышей. В конце концов, только мы знаем, что им действительно нужно! Никто не должен к ним даже приближаться! Тем более к моему Захару!!!

Помнится, я сразу подумал, что Билли Бонс – не самое удачное имя для пиратского персонажа. Я так много хотел ему сказать… что нарушать приказ Командора ладно, в смысле не смертельно, то есть не сразу… если не при мальчишках, и если не вовлекать в это дело других, например, Захара… что алкоголь – вообще яд, а предложить выпивку ребёнку – покушение на убийство, на его свободу…

Но я тупо и молча смотрел, как из его сонной артерии фонтаном хлещет на палубу кровь. В сознании на фоне полного Захаркиного охреневания веселилась мыслишка, что это карма – и этого Бонса сгубили ром с кровопотерей. Захар больше попутал от того, как легко я смахнул его с руля.

– Молодцы, парни, на, малыш, подкрепись, – сказал моряк напоследок, отстёгивая с пояса флягу. Это были последние слова мистера Бонса, которые Захар разобрал в полном разуме, дальше сознание опустело, пацан ощутил лишь абсолютное, мёртвое спокойствие, и его тело само выхватило нож.

– «Вот что имел в виду Командор»! – подумали мы уже вместе, немного потом… Я ни в коем случае не винил Руду, ведь это не было сделано только по его приказу, или под его воздействием. Это сделал я сам по своему глубокому убеждению именно так, как считал нужным. Просто некоторые мысли я перестал облекать в слова, формулируя сразу, в действии. А раз так, нефиг пересаливать сцену драматизмом.

– Падаль за борт, продолжить работы, – спокойно скомандовал мальчишкам Захар, вернув себе контроль.

Он тоже ничего не собирался объяснять словами, слишком уважал братцев. Ребята всё поняли правильно, особенно то, что их никто даже не пытался «успокаивать» с абсолютной в них уверенностью. У нас так никогда и не поинтересовались, зачем я это сотворил. Даже Командор, хотя, наверное, тем более Командор. Ведь именно этого он хотел, не так ли?

* * *

В тот день на мостике дядя Грегори словно озверел – тростью доказывал себе, что никого не боится и ничего не прощает, а я молчал, глядя в палубу, терпеливо дожидаясь малейшего намёка на неслужебную реплику. Я его даже умолял мысленно: «Ну, пожалуйста, прикажи поднять глаза! Ну, что тебе стоит»?

Так и не дождался, наверное, к счастью – он всё-таки неплохой дядька. Тогда мне вполне хватило Билли Бонса. К тому же… Руда оказался настоящим Командором, то есть редкой сволочью!

Мы приползли к нему за проклятой подзарядкой и убедились, что ползаем в капкаюту не за отдыхом, не за умением каким-то особенным, а, как собачки, за разрешением! Точно, как пёсики, которым вбитый рефлекс не позволяет обоссать хозяйский ковёр!!!

Мы чуть ли не скулили «спать»! А с нами вели неспешную беседу. Сначала Плюш рассказывал, о чём он думал, когда припёрся на мостик с ватагой Занозы. Руда с мудрецами, Чернышом, Пушком и Лютом, оказывается, уже придумали, как всё разрулить без крови и по-честному – они ж не могут врать пацанам.

Но пришёл Плюш, Ник оглянулся на него и в лицо Командору сказал «НЕТ»! Прилюдно послал нахрен и потребовал ножи!! И чёртову дюжину мальчишек пришлось выбросить за борт!!!

Плюш сквозь муть перед глазами и гул крови в ушах снова послал Руду уже лично от себя – ему важнее не врать себе, в отличие от всяких мудрецов! Командор может убиться об переборку – сделанного не вернёшь, отныне все знают, что за слова придётся платить кровью, словоблудие не прокатит.

Мудрецы были вынуждены с ним согласиться – прецедент создан, теперь пацанов не остановить никакими самыми умными и добрыми словами. Но они! Просят нас!! Больше никогда не водить ватаги на мостик!!!

Мы и не возражали. – Да. Конечно. Не очень-то и хотелось. Теперь можно спать?

Фигушки, следующим стал я. Пришлось рассказывать, что произошло с беднягой Билли Бонсом. Хорошо, хоть я наученный предыдущим опытом рассказывал во всех подробностях, начиная с визита Черныша и спора с близнецами. Выслушали, не перебивая, я из последних сил хотел спросить Руду, что он сам об этом думает, но он, наконец-то, дал команду спать…

 

Глава 10

Неждан.

Игра будто сломалась, дальше всё пошло через… э… бредовые приключения. На следующее уже утро сразу после построения приступили к тренировкам, старательно друг друга убеждая, что всё как всегда, ничего такого не произошло.

Оглядываюсь на сидящих на коленках бойцов – что за глюк! Лишний пацан сидит на палубе вместе с моими, молчит, скромненько потупился. Ладно, не обращаю внимания. Отрабатываем всё тот же прямой, только у Ваньки, Яши и ещё парочки шустрых парней получилось задеть мою ладошку, и они перешли на новый уровень – тренируются бить левой. А там и к двоечке перейдём.

Поработали до полуденной кормёжки, пошли, кто на ногах, питаться, а приблудный так и остался вместе с лузерами на палубе. Пришли с обеда, продолжили, думаю – скоро вахта, нужно что-то решать. И тут очень вовремя по нашу душу заявилась целая делегация, нет бы им немного задержаться!

Подваливает к баку десяток реальных пацанов, один выходит вперёд, указывает на новенького и заявляет, что они пришли вот за этим. Он, атаман, должен наказать его своей, то есть данной Командором, властью.

Признаться, меня вся эта командорщина просто достала, психанул. Да опять что-то во мне проснулось, врать не буду – абсолютно спокойно, даже с отстранённым интересом вынул нож и успел только проследить, как лезвие Плюша вонзилось атаману в горло.

Пацан забился на палубе, разбрызгивая кровь. Он дёргался в агонии, а Плюшевый говорил его бойцам, что отныне и навсегда по всем вопросам мы за своих парней отвечаем сами, сразу на месте – Командор запретил нам участвовать в поединках на мостике.

И коль уж их ватага осталась без атамана, они прям вот сейчас поползут на мостик к Длинному Джеку за решением своей участи. Только сперва вытрут и принесут ножик, а потом выкинут падаль за борт – у засранцев слуг нет.

Ребята не стали с нами спорить, ведь может быть, Длинный их сразу не убьёт, он же Командор, не как некоторые. Ножик прогнувшись вложили в небрежно протянутую Плюшем ладонь, труп парнишки плюхнулся в волны, а его ватажники шустро поползли на мостик, как и было сказано, на карачках – мы за этим особо проследили.

Ванька с улыбкой водрузил новенькому на голову деревяшку и потребовал представиться. Тот дёрнулся, уронил деревяшку, проговорил, – Крис без клички.

– Ну, прям как я, – улыбаюсь парню, – ты принят. Упор лёжа, отжимания от палубы. Считай отжимания… вслух считай, недоделок!!!

* * *

Квантум. «Бродяга».

Нет, ну а чего от Неждана и приятеля его Плюшевого можно ещё ожидать? Глупо им было бы после всего собственноручно сотворённого рассказывать детям, что драться некрасиво, а убивать, вообще-то, очень плохо. Тем более таким детям, в жизнях ничего кроме насилия не видевшим.

Совсем без морали, конечно, обойтись не могли, иначе какое ж это воспитание? Вот и повторяли ребятам, что драться, убивать из страха или гнева может любой баран, и только свободные люди, джентльмены, дерутся из принципа.

Ну и старались оставлять для глупостей поменьше сил и времени, дескать, главные их свершения в светлом будущем, так к ним нужно хорошенько подготовиться.

Понятно, что английские моряки, простые их натуры, чувствовали себя слегка не в своей тарелке в благородном обществе, на вахтах стала ощущаться натянутость отношений. Плюш с Нежданом тоже особенно к сближению не стремились, и дело могло повернуться скверно, кабы не деды, кои англицких и всех прочих бар на колу вертели и в сортире видели.

Вечером уложили деток, разошлись на индивидуальную практику, Неждан направился на нелюбимую вахту на мостике ерундой заниматься – склянки переворачивать, в колокол их отбивать, за лагом следить, считая узлы, да по компасам курс отслеживать.

По идее время медитации, часть отдыха, но это если не считать придирок дедов. Командуй им, как будто больше некому. Вот как должно идти судно по данным волнению и ветру, и что для того требуется?

Неждану очень хотелось поубивать старых, да идёт оно раком! Чем такое терпеть! Сэру капитану положена трость, орудие его труда, и он сука старая не лодырь какой-нибудь.

– «Точно, грохну урода и всё, вот что мне сделают? Тот же Командор? Ну, допустим, мне-то уже ничего, а Захарушку просто убьёт, не отдав мне, потустороннему вирусу, команду на сон. И будет прав, ведь „Правда всегда одна…“, для всех, „так сказал фараон…“, даже хуже фараона. „Товарищ Сталин, вы большой учёный“, медицинское светило, мастер анатомирования… хотя лапочка просто, если по сравнению с сэром капитаном! А эти педагоги, чтоб их всех! Вот папа моего школьного дружка Сявы пеника нашего за меньшее гораздо на полугодовой больничный оформил. Сяве показалось забавным помяукать в хоре, так учитель пения его из класса взашей вытолкал и всего лишь забыл, что дверь внутрь открывалась».

* * *

Неждан.

Иду в грустных размышлениях, вдруг незнакомый дед окликнул по-русски. Откуда взялся? А! Это ж дед казачат, не сразу вспомнил, что не все мои курсанты сироты.

– Да, отче. – Изобразил на лице умную такую серьёзность.

– На!

– У ё…, ну, падла! – как, наверное, тогда сказал пеник…

– Тьфу, сопля, а внучки про тебя такого порассказали! И такой ты и сякой. А на самом деле – говно.

– Я ж тебе говорил, Паша, – басит кто-то.

– Да помню я, Коля. Надо же было посмотреть. Вставай, падаль. Поздоровайся.

– Чтоб ты сдох, тварь! – встаю, здороваюсь, как и просили.

– На в довесок.

– С-с-сука!!! – а что ещё скажешь?

– Ха! норов у мальца есть. А ну-ка ещё…

– Уй, уроды, загрызу! – даю комментарии к их поведению.

– Кажись, подходящий, Коля.

– Да, Павлик, пойдёт.

– Сынку, ты не бесися. Мы на тебя смотрели. Внучок Петя про тебя сказал. Правильно сказал, будет с тебя толк.

– Больше бить не будете? – интересуюсь на ближайшую перспективу, мысленно переводя дух. Если б меня как пеника, убили бы нахрен. Я-то в отличие от того бедолаги полностью заслужил.

– Будем. – Горестно обнадёживает дед на будущее. – Ещё сильнее будем бить. Ну как ещё из английского говна сделать казака? Сам посуди! Нам бы и мараться лень, но за тебя внучата просили. Петруша тебя своим спасителем почитает. Ну, и мы к тебе, как к родному.

– Благодарствую, отче, – пытаюсь балагурить.

– Во! а ты говорил, что они вежества не знают!

– Не говорил, Паша, а так тока…

– Ин вьюнош избит, а вежлив. То дорогого стоит. – Гундит дед Паша наставительно, уже воспитывает, блин. Ещё одна старая сволочь на мою голову!

– Ну, красавчик он. Добрый будет казак, или дохлый. – Нашлась вторая старая сволочь на нашу больную башку!

– Убью, с-с-суки! – прыжком подрываюсь с палубы.

Дед Паша как-то махнул рукой, и просто выключили свет. Свет включили неприятно. Ладошами по лицу. Ладошки у них грубые и мозолистые. Как подошвами ботинок натёрли.

– О, сынку, живой! А я уж подумал, что уходил тебя!

– Чего ему сделается, Паша? Казаки с одной плюхи не дохнут.

– Прав ты, свояк, добрый будет казак. Я его сразу в пластуны буду учить, – чем-то непонятным очень доволен добрый дедушка.

– А в кого ж ещё, коли оно только и ползает? – другой дедушка ироничен, – брось, Пашка!

– Надо, Коля. И парнишка подходящий. – Не принял хохмы его товарищ.

– Ну, тебе видней, атаман, – как-то привычно сразу согласился другой.

Так и познакомились, дальнейшие представления та тот момент посчитали излишними. Отцы хотели сразу перейти к делу, типа пока одно баловство было, но я совершенно честно-серьёзно отмазался неотложными судоводительскими делами на любимом мостике под руководством душевнейшего сэра Сэнди. Типа нафиг-нафиг, вахта на мостике важнее всего.

Время на мостике прошло на кураже! Ведь из-за Криса мы уже второй раз нарушили приказ Командора! Он нас просто обязан списать – даже мне это ясно. Но казаки в ученики выбрали именно меня, и выберут ли после нашей с Захаром общей кончины кого-нибудь ещё, неизвестно. Зато очень хорошо известно, что вслед за нами и Плюшевым придётся как-то спровадить за борт или сломать две ватаги и казачат. Решаю, что поживём ещё.

Командор сумел нас удивить, мы как-то смогли удивляться в том состоянии! Рассказали о Крисе и бывшем его атамане. Руда признался, что по его приказу вся ватага две склянки, часик всего, провисела на реях вниз головами, повешенные за ногу. За то, что выбрали в атаманы козла и того не смогли уберечь. Он хотел что-то добавить, смутился, Черныш за него попросил. – Отныне приглядывайте за пацанами.

А Руда выдал. – Пожалуйста! Хорошо? Вот и славно, теперь спать.

* * *

Неждан.

К приказу «приглядывать там» мы отнеслись очень ответственно. Утром, после завтрака отловили Свояту, чтоб помог ребятам кое-что вышить на рукавах. Гуманист культуролог улыбнулся эскизу ватажной эмблемы – простой смайлик. Что под ним подразумевается «улыбка Джека», ему сразу решили не говорить.

Своим огольцам объявили, что отныне и до особого распоряжения для всех пиратов «подраться с Джеком» означает просто подраться с кем-нибудь с таким смайликом на рукаве. Обычному ватажнику победить в такой драке можно только, если поубивать их всех до единого, иначе вся ватага виновного в гибели отмеченного высоким доверием бойца отправится за борт.

Совсем головы не потеряли, сразу смайлики вышили только тем бойцам, кого знали ещё с Мадейры, то есть печенькам тоже, а остальным особый знак предстояло заслужить.

Если честно, с близняшек всё и началось, просто захотелось подвести под общественный процесс солидную базу «без лирики». Романтика началась с маленькой просьбишки к близнецам.

У наших ребят появились специфические обязанности и сложное общественное положение, но они пока – совсем не суперы. Пусть и пообещали за каждого своего парня выбрасывать всю ватагу виновного за борт, но нельзя и помыслить потерять хоть одного пацана!

Смайликом от ватаги не отобьёшься, а ножики ребятам рановато – ещё порежутся. И для развития нужен снаряд, вот и придумали – нун-чаки.

Близнецы просто сказали. – Вам завтра, остальным по руке надо делать, чтоб быстрее освоили.

Принесли они снаряды, и принялись снимать мерку, почему-то с близняшек первых. Девчонкам не понравился результат, и они попросили что-то переделать – то ли шнурок одной удлинить, другой укоротить, что-то сделать тяжелее, а там посмотрим. Когда все уже увлечённо махали палками, временами поскуливая, иногда даже от счастья, эти ещё с сомнением поглядывали на очередной шедевр близнецов.

Как же они это терпели? С восторгом! Господи! по печенькам хотя бы видно, что они одинаковые, но как Китти с Кэтти в двух непохожих подростках угадали родственные души? Только Бог знает, и Он, судя по всему, на нужной стороне.

Тысячу раз прав поэт, только влюблённые могут называться людьми. Наверное, ребятам потому только удалось не потонуть в сладостном зверстве, что видели они – есть на свете любовь, есть то, ради чего стоит не просто выживать, но по-настоящему жить и даже погибнуть, сражаясь.

Крис стал первым рекрутом, каждый день мы обнаруживали на коленях у такелажки «лишних пацанов». Почти сразу следом за Крисом пришли Стив, Джои и «ершовские» Жека с дружками – чистые волчата.

Навестили их атаманов – они, оказывается, понятия не имеют о причинах ухода мальчишек! Об этом даже не знали, пока мы не сказали. Трындец бы им настал, кабы одним из атаманов не был Боб Маленький – я тому переростку верю больше, чем себе… то есть ему верит Захар, а ему я доверяю уже, как себе.

Да просто Стиви не ватажный персонаж. Он любое принуждение как кошка с холки снег стряхивает. И не жаловался совсем, его очень сложно обидеть, и его атаману я ничего не сделал, только сказал. – Бобби, ну, пусть пока мальчик так поживёт? Ага?

– Ага, – задумчиво согласился Маленький.

Очень ему стало интересно, что я имел в виду своим «пока». И чем же у нас настолько лучше, что к нам уходят из ватаг?

Джои из того же теста, что и Стив, но себе на уме, а Жека с корешами – ватага сама в себе, только маленькая. Потянулись к нам неуправляемые хулиганы, недовольные властью атаманов.

Какая им разница? Так ведь демоны – совсем другое дело, от них всё равно нигде не спрячешься, значит лучше быть к ним поближе. Захара за глаза прозвали Весёлым Ником – легенда о его сделке с морской нечистью обретает все признаки общепризнанного факта, и у Грегори та ещё репутация, у них с Плюшем весьма своеобразное чувство юмора.

После разговора с Маленьким нам хватило ума больше не лезть к атаманам с дурными вопросами, а им не препятствовать уходу бунтарей.

Атаманам даже за счастье – таких ребят к дедушкам не отправишь, не за что, а спокойно терпеть возможного соперника, просто потенциальную опасность неповиновения готовы далеко не все. Вернее, на тот момент ни один атаман не видел необходимости рисковать своим положением.

Оно и понятно – ватаги только формировались, парни осваивались в новой для себя роли, ситуация требовала упрощения, и мы по доброте душевной во второй уже раз взвалили на себя социально значимую функцию.

Как мы справляемся с токсичными отходами пиратского социума? Бить их бесполезно, да и бессмысленно – не переделаешь, и нужны они нам именно такие. Запугивать, обманывать? Мы ж не как всякие командоры и мудрецы – просто не умеем это делать!

Вот честно, что бы о нас ни думали! Хотя и стараемся, чего греха таить, но ребята преодолевают боль, страх, неуверенность и упрямо тянутся за нами. Что же в нас такого замечательного? В нас ничего.

Манила их крутость Зака и Сбитого, а оставались только ради этого особенного чувства. Откуда только взялось в одинаковых соплюхах это древнее, как сама жизнь, женское колдовство? Близняшки не только дрались, жалели мальчишек, ласково улыбались, вытирали ладошками слёзы с щёк и так смотрели бездонными добрыми глазами!

 

Глава 1

Россия. База отдыха «Кедровая».

Паша и Женя снова вышли на лыжню. К отчёту они не то чтобы охладели, сбивала с толку реакция Доктора – никаких замечаний, ни полслова, не ясно даже, читает ли он его. Вернее, только это и ясно, он не спешит закрывать тему, один раз парни пренебрегли очередной частью, что было! А что там дальше писать, придумывалось уже с трудом, надежда оставалась только на сталкеров.

Учёные стали больше времени уделять изучению игры, то есть прямым своим обязанностям в проекте. Вот эти вопросы Доктор обсуждал с ними очень подробно. Последнее время его сильней всего интересовало, как, по мнению Павла и Жени, сознания игроков отнесутся к гибели физических тел.

За Плюшевого, Неждана и Черныша можно быть более-менее спокойными, они всё теснее срастаются с игровым миром, да и дома их никто не ждёт. Условно к ним можно присовокупить Сыча и Свояту. Первый обычный семьянин, дочки старшеклассницы, только умотал в командировку, видимо не впервые, и никто ещё им не интересовался. Второй просто в разводе, поддерживал с сыном отношения, а сам жил, как нравится, только вряд ли ему нравится, что творится в этой игре.

У других остались родители, семьи, у Стужи ещё и служба… была. Все они уже были. Доктора, понятно, лирика не волнует, он беспокоится о возможности потери контакта, что парни, осознав себя мертвецами, пошлют его с проектом вместе и разорвут общение. Доктору интересно, как долго можно дурить им головы и сколько ещё интересного из них вытянуть! Эта игра не нравилась уже Паше и Жене.

Они дождались обновления списков допусков, снятия блокировок, отправили на почтовый ящик отца Нагорного письмо. Объяснили, откуда у них его адрес, про планшет, выдвинули свою версию, что Сашу подставили, и они догадываются, кто это сделал, но у них нет возможности выяснить личность главного злодея.

Ответ генерала несколько обескураживал.

«Ребята, здравствуйте.

Спасибо вам за участие, но для меня важно лишь знать, кто убил Сашу, и почему он это сделал. Я знаю. Это сделал капитан Грозный. Он был уверен, что Саня застрелил его сына. Ошибался он или нет, уже неважно, я очень хорошо его понимаю. Я бы в такой ситуации за Саню убийцу на клочки бы порвал.

Вы пишете о планшете Саши, я знаю, что он увлекался литературным творчеством. Насколько успешно, не мне судить, хотя отзывы знакомых самые благоприятные. Давайте договоримся так, вы обработаете его черновики и опубликуете под псевдонимом А. Нагорный. Со своей стороны обещаю помощь в продвижении книги или книг, все доходы получите вы. Приступайте, это приказ.

С уважением генерал-полковник ФСБ А. Нагорный.

P.S. Я не стану сообщать о сокрытии вами улик по делу в ближайшие две недели. Зарегистрируйтесь на любом удобном литпортале и начните публикацию, пришлите ссылку на этот адрес.

P.P.S. Парни, поймите, это единственное, что я могу сделать для Саши».

Парни шагали в молчании, обоим вдруг потребовалось о многом подумать в тишине.

* * *

Квантум. «Бродяга».

Что значит быть властелином, маленький Джеки ощутил, впервые пустив в дело ножик шестью годами отроду. Это был его первый лакей… э… который того…, вообще, лакеев у них было много – с папой лордом-то неудивительно. И не все они так, он был хороший мальчик, почтительный со старшими и совсем некапризный.

Правда, слишком спокойный для ребёнка, не сразу выяснилось, что это болезнь – пацан почти ничего не боялся, даже смерти. Не было у деточки ни малейшего отвращения к ней, абсолютно. О пороге, про который Руда говорил своим отморозкам, Джек не знал никогда, бедняжка.

Он-то себя бедненьким, понятно, не чувствовал и вроде бы имел для того основания – всё идёт, как и должно идти у лорда и властелина… но не так всё как-то происходит, неправильно! Его рыцари, демоны странного ордена «Сталкеры», или того забавней «Варанга» и «Чёрные псы», принесли ему вассальную присягу, признали его лордом и Командором.

Но тут же нашлась пара этих недоразумений! Они, видите ли, не понимают, о чём речь, в институтах не обучались! Неждан и Плюшевый сказали всего два слова «ладно» и «посмотрим» – вот и все их клятвы! Руда вынужден их просить! Хуже того – обманывать!! И полный «песец» – он, лично Длинный Джек, лорд, властелин, Командор обитает в одной башке с подлецом!!!

Реального своего брата Джек за то же самое поколотил кочергой. Томас, бедняга, прости вспыльчивость младшего братишки!

Лорду многое прощается за доблестных предков и блестящее образование, Джеку простили троих тупых учителей, двух гувернёров без чувства юмора и четырёх нагловатых лакеев. Но непростительна низменность помыслов и нетвёрдость убеждений!

А тут такое – брат ябеда! Он показал Томасу красивую французскую книгу по Анатомированию, свой набор инструментов, даже лягушку вскрыл для примеру. Братец заинтересовался, спросил, где Джек проводит такие любопытные опыты.

Одобрил, как он всё устроил в заброшенной камере в подвале замка, там как раз на специальном столе лежал последний ленивый лакей с проломленным черепом уже без мозгов и большой части потрохов.

Том выразил восхищение – парень сам такое сделал! Джек, конечно, смутился, сказал, что ему, вообще-то, помогали, он только придумал, а книжку с инструментами их семейный доктор подарил, вот они вместе…

Уже через неделю, сразу после казни доктора за колдовство, Джек, терзаемый ужасными подозрениями, прибежал к Томасу, обозвал его ябедой и думал, что выдвинул серьёзное обвинение.

Всё оказалось ещё ужасней – брат над ним смеялся! Ему плевать на подозрения – настоящему лорду при высоких помыслах и твёрдости убеждений непозволительно быть доверчивым дурачком, а он, Томас, не ябеда, а политик. Как папа.

Зря он тогда сказал про папу, его Джек очень почитал и простить этого брату не смог. Не хотел он так, особенно отца огорчать, любил его сильно и брата тоже.

Тем более что Том про папу был прав, не счёл родитель политически целесообразным покрывать Джека. Старший Генри, наследник жив и здоров, среднего Томаса, конечно, жаль… а младшего, Джека, раз уж сам не удавил, сдержался, пожалел сдуру свидетелей, отдал в руки правосудия.

Если не получается или попросту опасно что-то скрыть, нужно это использовать для репутации той же. В правосудии у лорда всё схвачено – силы правопорядка ищут малолетнее чудовище по всему королевству, лорд даже объявил награду за помощь в поимке сынка! И уже отдельно, то есть лично, устроил ему побег на корабле дураков.

Да Джек, если б только знал, в какое попадёт положение, бросился бы на отца с кинжалом – лучше б его просто повесили! А сейчас он не знал, как к этому относиться.

Эти двое – действительно проблема, им запросто не улыбнёшься. Советник рыцарь-демон Лют заметил, что демоны Плюш и Неждан поверили в гипноз – они верили демону Руде. Решили попробовать запретить им спать. Руда…

Да будь всё проклято – оба сказали им, что отныне заснуть они смогут лишь по команде Командора! Вот так их научили отдыхать! Они верили, что Командор освободил их от страхов и сомнений, наделил безоглядной решимостью… Как будто демонам, вообще, нужно кому-то верить, слушать какие-то слова!

Да, иначе они вне контроля, полностью неуправляемые, но ведь им достаточно всего лишь на мгновенье усомниться в Командоре, и здравствуй, дяденька «песец», – эти демоны всё вспомнят, всё поймут, станут страшными врагами!

Самое смешное – ради чего Максим пошёл на это? Господи! Из-за засранцев, вшивых дристунов! Этот потусторонний псих, оказывается, не переносит не только вида крови – он звереет от жестокости, от насилия над беззащитными!

Сам Джек ради этого не то что нож не вынет, даже не обернётся, но им обоим могут слишком дорого стоить приступы бешенства Руды, он совершенно теряет голову, игнорирует всякую опасность.

Рыцарь Черныш нашёл выход – попросил Неждана и Плюша, когда оба были «под гипнозом», «приглядывать там»! Они тут же вывернули просьбу нужной им стороной, теперь эти двое со своей бандой – «улыбка Джека», провались они в ад, его, Джека улыбка!

Джеку пришлось пересмотреть приоритеты, сказать Руде «ладно» и «посмотрим». Он уже готов ради него вынуть нож, чтобы всех пацанов, включая «засранцев», защищать, чему-то учить… даже как-то лечить!

Ну, приходится считаться с чувствами даже законченного психопата, если делишь с ним одно тело, собственную голову!

* * *

Руда и сам пребывал в растерянности. С Нежданом и Плюшевым было очень интересно играть, полезно дружить, но там – в нормальной жизни! А в этой игре по сумасшедшим правилам, когда на кону их реальные жизни и уже не менее для них реальные жизни пацанов, неуправляемость, непредсказуемость джокеров стала угрозой номер один.

Лют сразу понял беспокойство Командора и сделал всё, что от него зависело, улыбнулся и сказал, – Всё будет, как тогда. Как должно быть.

Сообразил, что для успокоения Руды сказанного не достаточно, развил мысль. – Они как аммонит, полезная штука, просто не нужно дёргаться.

Руда с умным видом уверенно кивнул, почти соглашаясь с гуру в душе. – «Ну, конечно! Кто бы спорил! Успокаиваемся и со всех сил стараемся не терять самообладание, медитируя на ящике со взрывчаткой! На корабле дураков! В океане»!

Нужно отдать Командору должное, он не был ни маньяком, ни шалопаем, вернее, был, конечно, но нельзя ему отказать в гибком уме. Руда давно составил мнение о сталкерах обоих кланов и, когда всё в игре заметно усложнилось, повысил внимание, стал намного серьёзней, сосредоточенней.

Длинный Джек отнёсся к его озабоченности этакой ерундой снисходительно – он ведь не способен бояться людей. Знай Длинный Руду при жизни, он бы брезгливо скривился от разительной перемены, превращения резкого, авантюрного, уверенного в себе атамана в заложника.

Сын лорда просто в силу собственной природы не мог представить себя жертвой или палачом. Для Руды же с его честным воображением этот факт прямо следовал из положения, в котором они оказались – посреди Атлантики в обществе малолетних психопатов на корабле дураков.

Он с облегчением выслушал те же соображения от советников, заметил признаки тех же выводов в поведении, вроде бы, отмороженных на всю голову Плюша и Неждана.

Обезбашенные джокеры стали держаться вместе, обеспечив себе спины, собрали свою банду, подконтрольную лишь им лично, успешно ищут конкурентные преимущества – проныра Неждан сумел пролезть в ученики к казакам и, как у него принято, нагло монополизировал их внимание для себя и своего дружка.

В ответ на резонную просьбу поделиться, нагло послал его, Командора, «к микробам, им делиться привычней»! И тут же, картинно «подумав», предложил представить его казакам в обмен на «умение отдыхать»!

Гадство, конечно, не скажешь же ему, что замок их строгого ошейника заключён в их же головах, в их вере в слово Командора.

Ещё большее гадство то, что они, Плюш и Неждан, считают вполне для себя естественным торговаться с Командором… но это же и главная радость – для них так же очевидно, что они все друг другу и заложники, и палачи.

Самое ценное – им это ни разу не метафора, ещё при жизни не увлекались отвлечёнными рассуждениями, а в этой игре и вовсе перешли на язык прямого действия.

Командор с ужасом осознал, что не может без них обойтись, и дело совсем не в том, что их стараниями, вернее, ножами… да просто самим фактом присутствия поддерживался джентльменский дух в первобытном пацанячьем сообществе.

Длинный Джек, Весельчак Гарри и Поль Головня справились бы и сами, нашли бы время. Командор не мог обойтись без этих бунтарей в главном своём деле – в медицине.

Руда серьёзно приготовился. Чарли Ёрш действительно направил к нему в помощники троих приятелей. Вместе они оборудовали бывшую капитанскую каюту под медотсек, там и стол уже был, и крюк в подволоке для фонаря. Сам фонарь сделали Лют и Близнецы из нескольких свечей, линз и зеркал.

Удачно нашёлся инструмент хирурга с «Забияки», тревожить самого хирурга, на секундочку британского офицера, пока не решились. На «Подарке» озадачили провизора всеми микстурами, что только смогут быть полезными, прежде всего, наладили перегонку спирта из рома.

Культурно попросили леди перетряхнуть наворованное тряпьё на предмет перевязочного материала и шёлковых ниток. Дамы поделились иголками.

Сочтя материальную базу пока достаточной, Руда впал в медитативный транс – принялся передавать основы Джеку, ведь резать предстояло именно ему, а он в научном смысле имел дело лишь с мертвецами.

Неждан не со зла, а вполне уважительно назвал Командора «мастером анатомирования». Его приказом убитых запретили выбрасывать сразу, сначала нужно спросить, хватает ли ему трупов. Вместе с помощниками Руда сам вываливал их за борт лишь через день, когда в «операционной» дышать уже становилось невозможно. Южные широты, жара, всё быстро протухает.

Эти обстоятельства слегка испортили репутацию Джека, потерять которую, казалось, не было никакой возможности. Руда почувствовал смутное беспокойство где-то на третий день чисто учебной практики – где живые пациенты? Не уж-то все здоровы?

Отчасти так оно и было – совершенно на голову больных, готовых добровольно прийти в «операционную» не нашлось, не смотря на любые другие боли.

Взглянуть на ситуацию со стороны Командору помогли Неждан с Плюшевым, просто за ноги приволокли к нему Джеймса, у бедняжки вскочил свищ на ягодице, но обращаться за врачебной помощью он стеснялся.

Даже орал и брыкался, так его же дружки зафиксировали Яшу на столе и держали всё время медицинских процедур. Дело стронулось с мёртвой точки – пациентов Командору поначалу стали таскать сердобольные, душевные мальчики, прям медбратцы просто, только вместо красных крестиков они на рукавах вышили смайлики, улыбку Джека.

Командор догадался поручить за самочувствием мальчишек следить лично атаманам, и упаси их Создатель, чтобы Грегори или Захару не пришлось задать прямой вопрос. – У тебя точно все здоровы, приятель?

Так что атаманы уже сами серьёзно озаботились диагностированием, доставкой и помощью Джеку при операциях. Эти мероприятия здорово укрепляли нервы и командный дух в ватагах.

Однако даже самые смышлёные атаманы всего лишь мальчишки, что с них возьмёшь? Ну, болит у пацана животик, режет в боку – может, само пройдёт? Пациента доставили очень серьёзные Неждан и Плюшевый.

Первая полостная операция в жизни Руды и Джека – удаление аппендицита. Антибиотиков нет, антисептика – спирт, анестезия – деревяшка в зубы и иммобилизация. И ни в коем случае нельзя терять сознание, пока Джек режет и шьёт по живому.

«Системное сообщение.

Вы выполнили игровое задание „хирургическая операция в море“.

Открыт навык „медицина“, начальный уровень „шарлатан“.

Открыт навык „хирургия“, начальные уровень „коновал“.

Отношение каторжан к персонажу с уровня „животный ужас“ улучшилось до уровня „мистический страх, почитание“.

Отношение к вам в клане улучшилось, вам присвоено негласное звание „Лорд-хирург“.

Ваш опыт 5700. Доступно повышение уровня.

Опыт вашего персонажа 57900. Доступно повышение уровня.

Приятной игры».

Руда выдержал, Длинный сотворил чудо, мальчишка неделю пролежал в горячке и нехотя пошёл на поправку. К тому моменту Руда уже сам удалял зубы, гланды, очищал гайморовы полости, вправлял вывихи, складывал сломанные косточки и штопал порезанные шкурки. У мальчишек постоянно что-нибудь болело, и рядом всегда оказывались внимательные мальчики со смайликами на рукавах.

Длинный Джек смирился с судьбой, она вела через весь этот бред и чертовщину прямой дорогой к истинному его предназначению.

 

Глава 2

Квантум. «Бродяга».

Неждан прав, конечно, полагая, что ни до чего хорошего такие повадки не могли бы довести, и не зря он сам ни капельки по этому поводу не переживал – они все не напрасно верили в своего Командора. Руда хладнокровно шёл на отчаянные меры, будучи уверенным в своей команде, он знал, что на Неждана и Плюша найдутся тормоза и противовесы.

Приказ доводить ребят до бунта он дал только лучшим в этих вопросах специалистам обоих кланов. Что-то приказывать Чернышу у него и мысли не возникло – он сам, по своему внутреннему убеждению предельно конкретно разъяснял мальчишкам, каково бунтовать против Командора и против него лично.

В этом деле он нашёл неожиданного помощника в лице Грязного Дика, Стужи. Дик не был грязней остальных, это просто невозможно. Прозвище ему дали за постоянные просьбы Всевышнему очистить его. Бедняга искренне раскаивался в содеянном и мучился обычными подростковыми бедами.

Вдобавок к ним мальчишку с детства перекормили «опиумом для народа». Как подрос, отдали по бедности в подмастерья, фактически в рабы, хотя для него в принципе ничего не изменилось – всё те же привычные тяжёлые работы, побои и вечное недоедание. Дика не смущали насмешки, главное – не мешали молиться, он мог оставаться наедине с Ним даже в конуре барака батраков.

Но хозяйскую дочку забавляла его реакция на простые слова, улыбки, её смех. Избежать муки не было никакой возможности, молитва не помогала – она лишила его возможности молиться, лишила покоя, мысли путались. Всё валилось из рук, ноги подгибались, мир вокруг застил алый туман, отдаваясь гулом в голове с каждым ударом сердца…

Дик был просто вынужден защищаться – убил её отца топором, прилюдно, прям в мастерской. Рубанул по руке с корявыми пальцами, по ноге выше голенища тяжёлого сапога и пробил затылок, рухнувшей к его ногам пьяной сволочи – он больше никого не схватит за волосы или за ухо, не пнёт куда попало, никогда не изрыгнёт грязные богохульства.

Дик стоял с окровавленным топором над трупом хозяина и, пользуясь всеобщим оцепенением, пытался осмыслить случившееся… мёртвую тишину и пустоту в мозгу высверлил истошный девчоночий визг – эта зараза так и не дала ему подумать! И как он её тогда не отправил вслед за папочкой?

Эта мысль не давала ему покоя, когда пришедшие в себя рабочие скрутили его, когда он, избитый до полусмерти, дожидался казни в каменном мешке. Он постоянно думал об этом в трюме корабля дураков – убивать нужно было дочку! Тогда её папочка убил бы его сразу, на месте, в любом случае, он уверен, мёртвая девчонка не смогла бы ему помешать обращаться к Нему.

Дик беспрестанно взывал к Богу, просил очистить, молил услышать … ну и выпросил себе на голову участкового из другого мира. Повезло, в общем. Нет, реально повезло – для российского околоточного Дик оказался обычным, слегка запущенным случаем.

Стужа совсем не теоретически знал, что девяносто процентов всей преступности – это бытовуха, а из неё девять десятых насилие в семье. Мент с облегчением отметил, что малолетний псих ему достался непьющий и не наркоман – иначе вообще хана, а так с ним можно работать.

Первые дни он просто слушал мальчишку, не особо обращая внимание на то, как тот его обзывал – то ангелом, то демоном. Стужа резонно полагал, что пацан тоже имеет право на истерику, и слушал, слушал… терпел, попутно управляя персонажем в этой непростой игре.

Наконец, парень немного успокоился, даже смог впервые за чёрт знает сколько времени нормально выспаться. Он с удивлением осознал, что ничего особенного с ним не случилось! Такое происходит сплошь и рядом, даже вселение в него потусторонней сущности вовсе не уникально, а в жизни столько действительно интересных и важных вещей! Например, как бы самому не загнуться и не позволить парням друг дружку поубивать.

Грязный Дик действительно верил в Бога, и слова Его о любви к ближнему многое для него значили. Конечно, в случае нужды, ни секунды не раздумывая, он проломит голову любому из них, но сначала, как и его демон, сделает всё, чтобы до этого не дошло.

В общем, парни друг друга хорошо поняли, даже спелись, и Стужа естественным образом занял положение «доброго следователя» при Черныше. Он тоже вёл строевую подготовку, но лишь в режиме подмены и больше упирал на физкультуру.

Мальчишки не получали ни малейших поблажек, но отчаянно тянулись к нему, к его добродушным подначкам, непрошибаемой уверенности в себе и в них. В конце концов они чувствовали настоящую веру Дика, которая ни ему, ни им не оставляла места страхам и злобе.

Внешне, если без лирики, им казалось, что с Диком просто интересно. Он, оказывается, досконально знает корабль, зубодробительные названия так и сыпались из него всегда вовремя, только по делу, и ему никогда не надоедало объяснять и повторять.

Откуда бы такие познания в столь юном теле? Оттуда. Стужа с детства болел кораблями, клеил модели, читал, даже отучился на кораблестроительном факультете. Причём, что о многом говорит, доучивался, отслужив на Тихоокеанском флоте.

Быт согнул и его, в органах лучше кормили, но не сломал, просто профессия стала хобби – себя-то не переделаешь. В игре ему стало казаться, что всю предыдущую жизнь он на самом деле готовился к этой, невозможной, наполовину виртуальной, напрочь незаконной – настоящей его жизни!

И такой по-настоящему нужной! Сталкеры почти не смыслили в морском деле, без руководства моряков никак, но у них свой взгляд на обучение, а у других, у Неждана и Плюша, например, совсем обратный.

Учитывая характеры тех и других, не приходилось удивляться побочке учебного процесса, к примеру, судьбе Билли Бонса, и Стужа на авторитете «демона», заслужив знанием предмета уважение моряков, стал незаменимым.

Если Неждан и Плюш всегда оставались только со своими пацанами, для Стужи все мальчишки стали его. Он почти не покидал палубу, выступая «вечным помощником» вахтенных начальников. Главное – моряки его стараниями были почти избавлены от необходимости общаться напрямую с отморозками неуправляемых джокеров.

В его присутствии даже они превращались в улыбчивых, покладистых лапочек, и ребятишки просто отдыхали душами на реях. Невероятно, но им самим порой приходилось назначать себе наказания, консультируясь с Диком, кому, сколько и за что.

Морской авторитет Стужи сравнялся с командорским, ведь это подарок судьбы – настоящий флотский сигнальщик! Хотя сталкеры подарком его точно не назвали бы, они первые, прежде всего сам Командор, под его руководством осваивали непростую морскую азбуку в полном соответствии с традициями двух прославленных флотов, ТОФа и Роял Нэви.

* * *

Одна беда – Стуже никак не разорваться. Он не оставлял «Бродягу» ни на минуту – Плюшевый и Неждан держали своих пацанов при себе, а на других судах у них пока не было срочных дел. Он валился с ног – его, как и всех, касались занятия по судовождению, особенно сигнализации и строевой – и не успевал.

Один бы Стужа не вывез, конечно, к счастью это от него и не требовалось. Клановый дух, командные задачи – эти понятия успели стать частью сталкерских натур. Просто понимали они их по-разному, но, тем не менее, каждый в меру своего разумения работал на командный результат.

Пушок просто исполнял свой профессиональный долг психолога, вне игры волонтёра, социального работника в реабилитационном центре для больных химической зависимостью, и в профессиональном плане для него ничего не изменилось.

В ребцентре на собраниях он первым делом говорил новичкам. – Запомните лица друг друга. Через год половина из вас умрёт, а через пять лет в живых останется лишь один из десяти. Я вас не пугаю, просто такова статистика. Это касается, в том числе, и меня – стаж моей трезвости чуть больше года.

Тогда он учил больных людей жить сейчас – не вчера, не завтра, а сию секунду – пока они живы, смерти нет!

На корабле дураков его задача значительно упрощалась, говорить ничего не требовалось, подростки иначе жить не умеют. Его пацан Эндрю Окошко просто не желал думать о смерти, он сделал для Пушка главное – поверил в него. Поверил, не смотря на пьянчугу мать, убитую пьянчугой отцом. Не смотря даже на пьянчуг братьев, с которыми он ходил грабить, когда папаша сгинул в тюрьме.

А после того, как его Эндрю пацаны выбрали атаманом, Пушок старался уже не за жизнь, а за совесть. Он стремился наполнить жизни ребят по-настоящему интересным, развивающим контентом, будто всех их ждут долгие годы жизни и непростые испытания.

За отправную точку он взял игру, благо у некоторых пацанов в карманах появились монеты, что остальные восприняли как ужасную несправедливость, вопиющую к немедленному исправлению. Ну, а выиграть же намного интересней, чем просто отобрать или стырить.

Простейшие игры и методы развода на бабло уже внедрялись Нежданом и Плюшевым, олицетворением подростковой банды при нормальной школе. Пушок взялся выправлять опасный крен в общественном развитии, придумал занятный психологический тренажер – русские шашки.

Сам фанат этой забавы расчертил палубу, раскрасил деревяшки, быстро объяснил своим ватажникам правила, и вместе они уже легко втянули всех условно отдыхающих. Ватага Эндрю в первый же день работы нового аттракциона значительно поправила свои финансы. В исполнении Пушка русскими шашки являлись условно, поскольку он внёс свои специфические пиратские поправки в регламент партий, играют же исключительно на деньги.

Игроки делают ставки и напряжённо думают. После воплей вокруг больших шахмат в городском парке странно воспринимается гробовая ребячья тишина и застывшие, безучастные лица. Любой возглас, жест, гримаса могут расценить как подсказку со всеми печальными для подсказчика финансовыми последствиями. Он автоматически «проигрывает» обоим противникам – платит размер ставок из своего кармана, потому без серебра к шашкам не допускают.

А что там делать даже с монетами? О, пирату везде найдётся, чем торговать и с кем поторговаться! В торгах за партию могут участвовать лишь те ребята, что стоят со стороны «своего» игрока. Занять сторону можно один раз за одну партию.

Шахматных часов, конечно, не нашлось, потому обошлись двухминутными склянками, ход обдумывается, пока сыпется песочек. Сделав ход, часы переворачивают – чем дольше думал, тем больше времени дал противнику на обдумывание.

А если песок высыпался, партия продаётся. Ставка игрока не меняется, но тот, кто предложит больший откуп, может доиграть партию, досыпать свои монеты в банк и забрать обе ставки, если выиграет.

На этом маленьком дополнении к правилам разыгрываются нешуточные драмы с захватывающими поворотами. Пацаны не спешат занять позицию, внимательно изучают присутствующих, оценивают ход партии.

Торопливость и горячность неизбежно наказываются, ведь никто не запрещает пари на исход и никто не гарантирует, что партия не «разыграна» на публику и противники не играют на «один карман».

А что такого? Ну, обман, война вообще – путь обмана, жизнь пирата – путь войны. И никто не обманывает простофиль, кроме их же глаз и самомнения. Истинная мудрость постигается лишь в шкуре осла, то есть на собственной шкуре.

Главное – вырабатывается критическое отношение к действительности. Верь кому и во что угодно, но всё подвергай сомнению, и денежки только вперёд. Весь мир – театр, и люди в нём всякие, сдав шубу в гардероб, подальше прячьте номерок.

 

Глава 3

Квантум. «Бродяга».

Главная и самая ценная помощь Командору пришла с неожиданной стороны. Зуб и Клык, казалось бы, устранились от всего пиратского непотребства «нормальных» сталкеров, просто остались на «Подарке», учтиво попросив не отвлекать глупостями.

Они сами и парни их, Угрюмый Джордж и Эб Топор, не были нюнями с утончёнными натурами, особенно Зуб, показавший себя в Мадейре натуральным карателем. Просто они не были мальчишками, вернее, в намного меньшей степени, чем остальные – серьёзные, основательные, хозяйственные мужики.

Они начисто игнорировали «Бродягу» и Командора со всеми детскими играми в пиратов. Руда являлся для них главой клана и точка, никаких нахрен лордов! Даже Длинному Джеку хватило ума не нарываться, не лезть к дядькам – заняты чем-то, и пусть их.

Занимались они уходом за живностью и всяческими вопросами вкусностей и удобств. Их мальчишки, засранцы, так и прилипли к ним ещё с Мадейры. Селяне посреди Атлантики умудрились организовать настоящую семейную ферму.

Мальчишки под их суровым, немногословным, но чутким, человеческим руководством возились со щенками, козлятами, цыплятами… Особо доверенные лица допускались даже, страшно сказать! – к кроликам!

Ну, а крысы, пиявки, жабы, опарыши и прочее воспринимались как неизбежные в любом хорошем деле осложнения. Если на любые другие «грязные» работы посылали в виде наказания, то за вахты на «Подарке» Руда устроил соревнования.

Ребята с «Бродяги» стартовали сразу на двух шлюпках, проигравшие возвращались обратно за линьками, однако желающих рискнуть составить «очередникам» конкуренцию в «свободное» от вахт время не убавлялось.

Ведь кроме милого пиратскому сердцу сельского хозяйства на «Подарке» обитали гражданские… живые, настоящие девчонки! Они с мамочками выхаживали больных, у парней всегда находились приличные поводы для визитов.

Как-то само собой естественно добрая тётка зашила приятелю сынка штанишки, а он с друзьями помог в хлопотах. Сначала дистиллят из фляжек, потом шиллинги пошли в обмен на оладушки и варёные яйца.

Капелькой сюра в этом благолепии стал пиратский хор при воскресной школе дона Алесио, почтенного владельца «Пеликана». Ну, ему ж ничего не стали объяснять, и он всё ещё немного сомневался, что его зафрахтовали не совсем правильные англичане.

* * *

К слову о не совсем правильных англичанах, близнецы занимались не только ерундой. Вернее сказать, ерундой они совсем не занимались, в игре по таким ставкам для неё просто не оставалось времени, и время своё они очень ценили. Даже дружеские, льготные заказы Неждана и Плюшевого оплачивались серебром, нун-чаки те же от пяти шиллингов.

Под руководством близнецов и покровительством ребят со смайликами на рукавах у каждого подпалубного засранца появились возможности проявить себя в прикладном творчестве и прилично заработать. Так глоток из чужой фляжки стоит шиллинг, а сама кожаная фляга – гинея. Ботинки по мерке – от гинеи, ремень от пяти шиллингов.

Резко сужали возможности крайне стеснённые обстоятельства, в трюме «Бродяги» кучей свалили не только пленных, в грузовом отделении так же навалом разместили материалы, то есть распихали из соображений полного использования объёма, о доступности отдельных позиций до прибытия у боцмана не могло возникнуть и мысли.

Близнецы в поисках кожи и других материалов пролезли на «Подарок» и «Забияку». В трюме шлюпа было немного просторнее, и нашлись интересные вещицы типа маленьких зеркал, стекляшек, декоративных перьев. Что везли для одних диких детей природы, сгодилось и другим.

На «Подарке» же их поджидала настоящая удача в лице мистера Фризона. Этот предприимчивый ательер только и думал, кому бы в Атлантике предложить услуги. К тому же ему удалось протащить на корабль множество личных вещей, тканей, кожи и серебра.

Он с удовольствием и с огромной скидкой сшил Захару и Грегори по их заявкам и эскизам парусиновые комбинезоны, высокие ботинки со шнуровкой, ремни. Первые комбезы обошлись счастливым владельцам всего по три гинеи.

Вообще-то, на эти деньги в Англии можно сносно существовать целый год. Однако после ожесточённого торга совершенно замороченные мистером Фризоном близнецы согласились с его соображением, что три фунта в Англии ещё поди заработай, а в Порт-Ройяле как раз три фунта стоит ирландец без одежды, так в море одежда без ирландца не должна стоить дешевле.

Последовали аналогичные заказы, мистер Фризон всё сделать сам никогда бы не успел, близнецы вошли в положение. Оставили мистеру только раскройку по мерке и подгонку по фигурам, всю рутинную кропотливую работу переложили на плечики засранцев.

Близнецы влезли в бизнес от беспокойной непоседливости собственных натур и в погоне за выгодой, нагло использовали административный ресурс, ужас перед «Улыбкой Джека», однако именно благодаря их светлым натурам для многих ребят этот бизнес стал спасением. Тони и Пью специально «не замечали» у засранцев «посторонних» заказов, мальчишки не упускали возможности потрудиться для себя, и обладание собственной дорогой вещью надолго делало ребят счастливыми.

* * *

Кем-то сбоку от крестьян и близнецов стоял независимый Своята. Командора он так же, как и Зуб с Клыком, не считал настоящим лордом, да и не мог считать, поскольку не воспринимал всерьёз королевскую власть. Его Джонни относился к ней серьёзней, но очень уж негативно, что, по мнению Свояты, ещё не давало властям повода убивать мальчишку!

Невиноватый Джонни действительно был ни в чём не виноват – обычное дело для правосудия. Ирландские крестьяне в те времена имели множество причин для недовольства и высказывали его, как умели. Власти на критику реагировали нервно – ловили и вешали.

Батя Джонни приютил беглецов, как во все времена, это называлось укрывательством, и когда пришли солдаты, исход для всех был ясен и однозначен. Погибли и отец, и братья, и странники, только Джону повезло.

Он помогал сопротивляться в меру своих малых сил, но никого убить не сумел, был ранен и потерял сознание, потому сразу мальчишку не повесили, сочли мёртвым. Его священник подобрал, Богу – богово. Привёл в чувства, накормил, спать уложил, и сдал властям, кесарю – кесарево.

Джон был Невиноватый, а Егор – мастер спорта по стрельбе из лука, Робин Гуд и Чин Гачгук в одном флаконе. Действительно независимый, свободный человек, способный ради пары набросков залезть чёрт знает куда, уютно себя ощущающий в любом лесу, на реке, или на горе, ни от кого не бежал, просто сам ушёл от неприятного ему общества.

Исключением стали бесшабашная «Варанга» и беспощадные «Черные псы», Егору даже стало казаться, что он встретил настоящих людей, сам стал считать себя Своятой.

Но Кто-то свыше, в Кого Джонни Невиноватый верил со всей силы своей детской души, засунул Егора в эту игру. Он ни секунды бы не остался в этом обществе, но его мальчуган действительно ни в чём и ни перед кем не виноват!

Не ему, матрице, никому ненужной ни здесь, ни там, кого-то судить. Тем более осуждать. Впрочем, оправдывать он тоже никого не собирался, называя всех и всё своими именами. Только кому нужны проповеди на корабле дураков?

Своята просто жил, как считал правильным и не делал того, что являлось неприемлемым. Он не бил детей, не учил их убивать, хотя и умел это делать. Он не стал их вооружать – и без него нашлись мастера и выдумщики.

Однажды Своята взял у Люта линзу и выжег для близняшек орнамент на нунчаках. За волшебную стекляшку ему уже через два дня предложили три гинеи. Он не продал волшебную линзу, но и не мог оставить без внимания просьбы научить.

Смотался на «Подарок», приволок пяльцы, разноцветные нитки, иголки. Руду чуть культурным шоком не выгнуло этаким сюром – малолетние убийцы вышивающие крестиком! Но и это не всё – каждый обзавёлся гладкой дощечкой, мастер показывал, как рисовать угольком паруса, корабли, облака, лица…

К Свояте относились как к неопасно больному родственнику, и совершенно напрасно, всё он понимал и всё для себя решил. Втайне от всех Невиноватый Джонни под его руководством мастерил свой первый боевой лук.

* * *

А про Сыча Руда, как всегда, забыл – живой, и ладушки. Математик Сыч всё не просто понимал, он точнее всех знал, что вероятность их выживания в рамках погрешности неотличима от нуля, искренне полагал, что ему, как исследователю, эмоции фиолетовы – и дотошно разбирался в этих самых погрешностях, случайных всплесках на гладких кривых, ведущих к неизбежному обрыву.

Он пришёл к очевидному даже для не математика выводу – если статистические законы не дают нужного результата, нужно переходить на уровень личных решений. К этому его изо всех своих невеликих сил толкал Пройдоха Пит.

Он считал себя цыганёнком, вернее, гордым цыганом, не смотря на то, что цыганского в нём было – слегка смуглая кожа и чёрные волосы, что в условиях каторжного трюма совершенно не бросалось в глаза.

Но если от властей он происхождение утаил, просто чтоб сразу не повесили, то в трюме скрываться ему было унизительно – удавили бы нафиг, если б не вмешательство Чарли Ерша. Пит себе не льстил, всю весёлую ночку он провёл рядышком с Командором, но дальше прятаться за чужой спиной считал невыносимым.

Сыч оценил все за и против и решил не терять более времени. Он давно заприметил ребят, терпеливо выжидающих, стоя на коленях у такелажки, когда на них обратят внимание. В то утро Неждану с Плюшевым стоило немалых душевных сил «не заметить» щуплую фигурку нового претендента на место в команде.

* * *

Россия. База отдыха «Кедровая», оперативный центр проекта «Кватум Эго».

Паша и Женя в смятённых чувствах прикипели к монитору, Доктор, наконец-то, соизволил сделать несколько замечаний по их отчёту!

– «Парни, вы совсем забыли о времени. Они там в океане на кораблях могут пока о нём не думать, ведь они всё ещё считают, что это игра. Но мы-то установили, что тот мир не управляется, не симулирован квантумом, там действуют элементарные физические законы. Сколько прошло времени? И сколько нужно кораблям даже на пяти-семи узлах, чтобы упереться в Америку, без разницы, Южную или Северную? От Мадейры до Ямайки в самом худшем случае ходу месяц, а обычно две-три недели! Наши парни по-хорошему приехали ещё вчера»!

– Мы настаиваем, что это игра или эксперимент инфосред наших миров. – Упрямо раздельно проговорил Паша. – С точки зрения этой игры, парни не достигли неких результатов, они никуда ещё не приехали.

– «Пф! Снова игра! Спросите, какое у них хоть число? Нужно определиться, что у них происходит – день сурка или сильное встречное течение».

– Доктор, игра почти сразу выдала квест «не нарочно изменить мир». – Заговорил Женя. – В ограбленной Мадейре за выполнение квестового задания засчитали только захват шлюпа, остальное почему-то в зачёт не пошло.

– «Вот ведь невидаль – разграбили городишко! Если б лет десять ничего такого не происходило, тогда конечно – можно сказать, что мир изменился»!

– Снова извините за романтизм. – Невозмутимо продолжил Женя. – Мне кажется, чтобы изменить мир, парням сначала нужно как-то измениться самим…

– Кстати о не нарочном изменении мира. – Встрял Паша. – Нигде не написано, что Моисей нарочно водил народ сорок лет, хотя там по прямой рукой подать.

– «Вы во многом правы, конечно, о какой физике можно толковать, если само перемещение сознаний в другой мир – чистый произвол? Хорошо, возьмём за основу вашу версию, но вы всё-таки установите, как это физически оформлено. До связи».

– До свидания, Доктор. – Традиционно проворчали учёные погасшему монитору. Обоим было неприятно, что Доктор снова поймал их на такой очевидной несуразице. И оба машинально подумали, как бы они обошли этот момент в сюжете, если бы решили всё это описать.

 

Глава 4

Неждан.

Забавная штука жизнь, особенно загробная, то есть виртуальная, конечно. Как у всякой игровой реальности главным её смыслом стала борьба со скукой. Только не надо смеяться, что, мол, нашёл подходящее место для скуки – корабль дураков. И подходящую компанию, ага.

Всё-таки повторюсь – нашей задачей стала буквально борьба со скукой, именно потому, что скука – главный враг всех подростков. В их жизни всегда должно что-нибудь происходить, причём, прямо сейчас, а не вообще.

У растущего, развивающегося человека доминирует первая сигнальная система, для него время неотделимо от события… э… ну, так сказали Черныш и Пушок. Я это в том смысле, что с момента последних значимых событий для наших деток прошло уже много времени, и ничего такого не происходит – их всех ещё не поубивали.

Вот как мой Захарка, побывав официальным мертвецом, в петле под сортиром поверил, что всё ещё отчего-то живой, и сразу принялся высказывать неудовольствие жизнью. Так и пацаны «вдруг» осознали, что они все, оказывается, в Атлантике, чёрт знает как далеко от берега, не понять куда плывут, когда доплывут и доплывут ли вообще, никто не знает.

Ждать гибели в пучине океана очень тоскливое занятие, тем более что, может, они и не утонут, поэтому, чтоб стало веселей, срочно нужно попытаться свернуть себе шею. Только не сразу, конечно, сначала всё-при-всё попробовать, всем-всем доказав свою неимоверную крутизну, особенно, что они на самом деле ничего не боятся. Даже командиров, вот!

В этом вопросе мы с Плюшем всегда идём навстречу ребятишкам, в смысле по очереди. Один обычно в компании с кем-нибудь из казачат, чтоб не показалось, что к нам предвзяты, отоваривается у казачьих дедушек, или на мостике вкушает морскую премудрость полные шкиперские трости, а другой открыт для общения по любым вопросам – без проблем!

Времени себе, любимым, мы освободили прорву – применили принцип «обучаться, обучая». Или он сам собой применился – ну, не видим мы смысла повторять одно и то же, когда у парней уже что-то стало получаться, вот и поручили им «подтянуть» отстающих за особое наше внимание.

Добраться до, вообще-то, не наших, ни в чём собственно не виноватых мордашек Захара и Грегори ныне мечта самых отмороженных из всех пиратских отморозков. Мечта, увы, всё более несбыточная, благодаря занятиям у казачьих дедушек.

* * *

Дед Паша или Коля… хотя какие они деды? Просто пацаны суют в личность – гематомы не проходят. Они в боевой своей ипостаси – мальчишки! И бьют как мальчишки – без жалости. И что делать? Это их вечный вопрос, – что ты сделаешь в той главной ситуации? Заплачешь? Убежишь? Некуда бежать – ты уже умер! – вот так и вот так…

– Ой-ёй-ё-ё-ё!!! – Отвечаю сквозь зубы, скорчившись на палубе.

– Собрался? Что-то придумал? Ну, иди сюда, посмотрим, – и по новой избиение с унижением, – хреново думал, засранец. Ну, подыши минутку, рёбрышки погладь, кровушку схаркни…

И «снова туда, где море огней…» Молча, сжав зубы вылетать из реальности, вновь сменять Захара и на амбразуру, – загрызу нахрен!!!

Иногда снисходят до скупых объяснений. Мотаю как-то раз башней, приходя в сознание – а злобы и так хватает – за свою… за Захарушкину жизнь!!!

– РРР!!!

– Попался, который кусался? – веселится дед Пашка, – А ну-у-ука его, Коля, шевельни…

Вцепляюсь в бьющую конечность, хилым Захаркиным плечом под колено и пошёл, пошё-о-о-л родимый – ХР-Р-Р-ЯСЬ о палубу лицом деда Коли! Оба-на – Пашка ржёт и не бьёт совсем!

– Ну что смешного? – наконец-то прорвало меня от обиды. – Кто так учит? Ничего не показываете, только бьёте!

– А мы ж, сынок, и не ведаем, чиво тебе надоть! – ёрничает дядя Паша.

– И не бьём, а именно показываем, – добродушно усмехнулся дядя Коля, поднимаясь на ноги. – А ты смотри, да на разбитый нос мотай – наука никому даром не даётся.

– Малыш, ты уже многое умеешь, но… – дед серьёзен, – забудь. Где тебя учили, не знаю, но точно скажу – учили на убой.

– Да как так??? – не нахожу слов – услышал бы старого дядя Серёжа или парни из квантума ФСБ!

– Просто… ты им был никто, мясо, как и все… все, кроме них. Но мы ж в одной лодке. Они тебя учили, чтоб послать на смерть, а мы тебя «не учим» и пойдём с тобой – чуешь разницу?

Задумчиво киваю – до меня что-то доходит.

* * *

Ребятишек, желающих попытаться сделать нам больно в условно учебных спаррингах, меньше не становится. Дисциплина и наказания тут совсем не причём, вскоре лишь новички не могли простоять полных склянок с деревяшкой на голове, а некоторые новенькие так и сразу умеют становиться невидимыми.

Серьёзно – это заслуга Командорской системы наказаний. Он, как и мы, ставит наказанных пиратов на колени, только на мостике и без деревяшки. И без сроку. С одним маленьким дополнением – если ему покажется, что наказанный вертится или хотя бы слишком громко сопит, его вешают на рею. Ничего страшного – всего лишь за ногу, только на одни склянки, и там можно изойтись на визг, хуже уже не сделают.

Ребятам на мостике так не хочется обращать на себя высочайшее внимание, что Командор часто просто забывает о них. Смотрим – забыл о пацане, и сразу вспоминаем срочное дело к Командору. Пока, допустим, я обсуждаю с Рудой важный вопрос, Плюшевый потихоньку уводит бедного ребёнка от злых людей к… э… к нам, короче.

У нас и впрямь фактически нет наказаний, кроме изгнания к дедам или возвращения к Длинному Джеку, все другие наказания ребята превращают в игру. Просто стоять с чурочкой на голове им уже не интересно, когда можно замереть, поджав ногу или выставив перед собой, с поднятыми, разведёнными или опущенными руками. Стоя на коленях, лёжа на животе или на спине. Веселей всего – балансируя на катке близнецов.

Особый писк продемонстрировали сами близнецы – встали сразу на два катка вниз головой! Обязательную в любом случае чурочку в этом случае позволяется зажать коленками. Даже при лёгкой качке ну очень азартное развлечение. Играют и парами на спор, и бандой сбрасываются в банк – победитель у нас всегда забирает всё.

И дерутся постоянно, это заслуга Плюша, вернее, Грегори. Он заявил Захару, что ладошка – это для салаг, лично он будет бить его сразу по роже и без предупреждения, когда вздумается. Если Захар увернётся, Грегори заплатит шиллинг.

Захарка серьёзно покивал, сказал «ладно», даже одобрил – мол, если не увернётся, тогда сам отдаст Грегу шиллинг, и, чтоб всё было по-честному, он оставляет за собой право бить его на тех же условиях – на том и порешили.

Первый опыт для Грегори получился неудачным, продул сразу две монеты – одну за то, что не попал, вторую потому, что поймал вразрез. В следующий раз ещё хуже – Захар под апперкот подставил локоть – пришлось Грегу срочно тренировать левую руку.

Плюшевый, как мог, утешил ребёнка – сам, сука такая, поймал меня за «пересчётом чаек», которых уже давно нет за кормой. Хорошо, думаю, и вскоре отыгрался, конечно.

Ник Заноза и Ванька Ножик научились каким-то звериным чутьём нас узнавать, сразу просекли, что демоны включились в беспредел, и всё – в нашей банде это изуверство сразу стало доброй традицией, задумчивость вымирает как явление. Лишь у печенек никто не попытался выиграть шиллинг, хотя они всячески подчёркивают собственное презрение к условностям и гендерной дискриминации.

Забава эта стала наряду с другими подобными обычаями одной из наших добрых традиций. Действительно добрых, без иронии – ведь мальчишки обидчивы, мнительны, остро реагируют на взгляд, жест, интонацию. Ну и пожалуйста – можно сразу зарядить обидчику в репу, и ничего личного – только бизнес.

Серьёзный такой бизнес, как и прочие наши забавы. Они у нас тем хороши, что, как «камень, ножницы, бумага», почти не требуют времени или особых условий. Например, я припомнил школьную ещё игру «чупас-совпад».

Прячешь в кулаке монетки и говоришь «чупас». Если у пацана есть хоть одна монетка, съезжать не по-пацански. Достаёт свои монетки из кармашка, сколько сочтёт правильным и говорит «совпад». Если монет столько же, что и у тебя, всё – он выиграл и забирает денежки. Но это редко, обычно у кого монет больше, первым раскладывает их на ладошке, перебрасывает на тыльную сторону и, подбросив, ловит обязательно по одной. Те, что первый не поймал, кидает второй, однако вскоре у нас многие достигли такой ловкости, что второму нечего ловить.

Все ребята, даже подпалубные засранцы активно включились в движение «за шиллинг в чужом кармане», спустили подростковую фантазию с поводков – даже нам, представителям цифровой цивилизации, многое удивительно.

Только пацаны из обычных ватаг с нашими почти не связываются, хотя у наших ребяток всегда достаточно серебра в карманах, чтоб поддержать любую игру или ответить на спор. Правда, выиграть у них получается довольно редко.

* * *

Нормальные дети от нас стараются держаться подальше, мы существуем будто в параллельном мире, за стеклом. Положением этим мы с Плюшем немного гордимся, поскольку считаем его причиной придуманные нами традиции.

Главное – это то, что они, вообще, есть только у нас. Лишь мы можем сами выбирать себе обычаи, правила существуют для остальных. Реальные такие правила – за их соблюдением серьёзно следят ребятки со смайликами на рукавах.

Бедняга Своята показал огольцам, как их вышить – на нём лица не было, когда он осознал, что значок этот ничем не лучше рун SS. Та же мораль – парни самые-самые просто по факту их присутствия в нашей банде, их выбрали демоны, и только потому единственный их закон – собственное разумение и чувство справедливости.

У наших новичков очень быстро меняются взгляды, они привыкают смотреть поверх и мимо обычных мальчишек, на губах блуждают ухмылки – для них по-настоящему есть только братцы, равные им.

Забавная штука загробная пиратская жизнь. Парни тянутся к равным себе, когда никакого равенства даже внутри нашей банды просто быть не может.

Это у английских военно-морских дедушек и в других ватагах всех равняют по ранжиру для дисциплины. Как в любой нормальной, самой обычной школе учителя ставят разные оценки, упражняются в остроумии… и несмотря ни на что «все равны» – не обсуждаемая догма.

Но дети же растут – возвышаются! Всё познаётся в сравнении, это естественно – кто не помнит отметок на дверных косяках? Когда я с армии пришёл, нашёл их на месте – мама специально не красила двери! Лучше б закрасила, рост в человеке не главное.

Так вот, получается, что единственная возможность реализовать естественную потребность у ребят в школах это унижение других. Мы это никак одобрить не можем и изо всех сил задираем планку.

Во-первых, чисто внешне – Грегори и Захар не позволяют себе ни секундной расхлябанности, ни единого небрежного движения, ненужного слова. Даже у новичков пиратские обноски тщательно подогнаны по фигурам, отстираны и заштопаны, парни обуты в башмаки, освоили портянки – наши ребята не имеют права выглядеть босяками, мы не нищие!

Захар, Грегори, Джонни Нож, Ник Заноза, Кити и Кэти, казачата уже щеголяют в настоящих берцах, в парусиновых комбинезонах, на кожаных ремнях с серебряными пряжками ножны, нун-чаки, фляги, карабины… нам с Захаркой ещё бы часы «Командирские», но это, видимо, нескоро. Такие вещи просто носить неинтересно, так мы больше не водим пацанов к Чернышу за горем, он сам ходит к нам – его Весёлый Гарри осваивает наш особый строевой стиль, степ и хип-хоп.

Во-вторых, это смайлики – не у каждого бойца есть особая метка, это награда моя или Плюша, она даётся вместе с нун-чаками. Прежде чем её получить, нужно как-то удостоиться нашего личного внимания, а сначала, вообще, просто встать с колен.

Любой может послать своего атамана и прийти к нам, встать у такелажки на коленки и ждать. Сколько – никто не знает, может быть, вечно, и никто ничего не должен – никого там не держим. Обычно через несколько бесконечных склянок к новичку подходит «старый» наш боец со смайликом и задаёт первый контрольный вопрос. – Сколько раз ты поднимешься с палубы, деточка?

Теперь можно встать – нужно вставать! Или остаться на просмолённых досках навсегда. Ни я, ни Плюш больше не поднимаем новичков, ведь это значит взять себе «второй номер», стать личным куратором. Мы просто не можем тратить своё время на салаг, даже на Сыча…

Его отправлял на палубу Яша, пока тот не дополз до вант и, цепляясь за такелаж, стиснув зубки, не поднялся на дрожащие ножки в полной готовности повторить это ещё бессчетное число раз! В общем, доцент попал в хорошие руки.

Повезло, мог и к близняшкам попасть, с девчонками всегда непросто, женщина начальник проклятье, а две одинаковые с виду малолетки-командирши – просто кошмар. Девочки заслуженно носят свои метки на рукавах.

* * *

Первая моя и Плюша заповедь вбивается пацанам ежесекундно – вы лучшие, вы особенные, вы уникальные! Сомневаетесь? Бегом за мной на мачту!

Уже без улыбки вспоминаю своё обещание «будут вам акулы». Будь всё проклято – оно значило вдобавок «и вы акулам»! Томас Зазнайка попал им на зубы, его разорвали за какие-то секунды.

Вторая заповедь – никого не жалко! – в тот же день мальчишки снова полезли за мной на реи прыгать в море. По очереди или парами, тройками, пятёркой наперегонки – кто быстрей заберётся на борт.

Плюшевый не отстаёт – изобретает или вспоминает предыдущую жизнь. Сделали ребятам обвязки, устроили качели. Один конец вяжем к топу фока, другой к себе, и с рей бизани с сумасшедшим воем. Весело лететь над волнами, едва не царапая задницу об острые плавники!

Или, не рассчитав длину, камешком-голышом кувыркаться, чуть не насмерть убившись об границу стихий… и о борт с размаху – хренаксь!!!

Ещё веселей прыгать на палубу с самодельными, плетёными амортизаторами рывка. Намотать верёвку на более-менее подходящую железяку, вцепиться в неё до ломоты в пальцах и вниз с мачты – у-ё-ё-ё-о-у!!!

Мы не можем их остановить – им это очень нужно, просто необходимо, чтобы в жизни что-то происходило, нужно быть самыми-самыми, лучшими, уникальными… равными демонам!

 

Глава 5

Неждан.

Нормальные ребятишки нас боятся, это понятно, но мы всё отчётливее ощущаем отчуждённость вокруг нас, неприятие взрослыми, вроде бы, людьми наших обычаев и общих взглядов на жизнь. Честно говоря, я долго недоумевал, отчего ж такое отношение? Мы не делаем ничего особенного, ничему такому ребят не учим, почему всё дальше от нас другие «демоны»? Мы уходим, освобождаемся от «родного мира»? Черныш как-то бросил угрюмо. – Лечить нечем, совсем охренели.

Ха! Нам тоже казалось, что мы охренели, пока не познакомились поближе с казачьими дедушками. Не очень-то и хотелось, да и дел полно – то одно, то другое отвлекало. Они тоже не навязывались, но мы ж думали, что если не мы с ними подружимся, мудрецы точно своего не упустят.

Сам же не раз, читая книжки про фашистов, зарекался – пленных не брать! Особенно партизан. Ладно, сколь не оттягивай конец, локоток не укусишь.

Потом уже в процессе обучения между воем и побоями разговорили отцов, пытались отвлечь, ага. Нехотя и помалу деды раскрылись. Дядя Паша и вправду был атаманом, пока всё сыну не передал.

Ватага процветала, да как-то раз защемило меж польскими гусарами и москальскими стрельцами. Вырвались далеко не все, бойцов осталось мало. Что делать? В чужую ватагу податься? Чужих в бою на убой выставят и будут правы.

Нежданно виноторговец подвернулся, заплатил за охрану и наобещал с три короба. До Италии нормально добрались, а после люди стали болеть, кровь шла без остановки. На том острове всех высадили, типа, к доктору. Врача так и не дождались, родных похоронили и зажили два деда с семью внуками, как Боже смилостивится.

А тут мы такие. Вот надо же им было именно на тот остров попасть! Огребаемся с внучками за компанию и на милость Его уповаем. Очень нам с Плюшем полезно было узнать, насколько героические наши предки, и как нам всем до них далеко.

Хотелось бы ещё дальше, бывает – хоть в командорской каюте под столом от них прячься! Упрямо возвращаемся к ним сами, ещё и благодарим за науку.

* * *

Допустим, для нашего мира мы и вправду стали резковаты, но и в этой реальности нас не принимают, чувствуется неприятие даже простых, повседневных занятий наших ребят. Парадокс – отмороженные по определению английские моряки к нашим забавам отнеслись с кривыми ухмылками – мол, поскорей бы вам себе шеи свернуть.

Не могут они адекватно относиться к пацанам, за исключением лишь самых умных: сэра Джона, сэра Джэкоба, сэра Сэнди, сэра Грегори, сэра Израэля и старенького сэра Адама. Но эти почтенные джентльмены весьма заняты очень важными вопросами, им не до наших «игрушек» – общаются только по службе. Дядю Яшу и дядю Ваню, вообще, с Мадейры не видели – капитанят же на «Забияке» и «Подарке».

Для других англичан, явно не от большого ума ставших моряками, мы все просто салаги, даже хуже, каторжане, трюмная жижа. Наша банда к тому же и после бунта умудрилась оказаться за чертой приличного каторжного общества, из чего британские недоумки делали вывод, что мы изгои, отщепенцы.

Что это может быть намного опасней, им в тупые головы не приходило. Говорю в прошедшем времени «горестно вздыхая». Собственно, так получили смайлики первые новички, кроме наших с Плюшем, конечно, – нам отметки без особой надобности… Господи, что я опять несу!

В общем, Билли Бонс был не последней падалью, за мной следом сразу отличился Грегори – Плюшевый совершенно не причём, то есть виноват он только в том, что не стал останавливать парня.

Матросик попытался дать ему пощёчину, услышав вместо привычного «ай-ай, сэр» наше «ага». «Сэры» нашим ребятам только командиры, капитаны и Командор – всё, точка, абзац! Грег легко увернулся от мозолистой матросской клешни и тут же выпустил кишки этой возомнившей о себе мрази.

Длинному Джеку на потеху. Руда командовал авралом, так мы ему одними взглядами напомнили, что эта баранина жива до сих пор только потому, что мы по доброте душевной пока не нашли повода скормить их всех акулам нахрен.

Командор закаменел скулами и промолчал – заткнулся при наших ребятах, жестом скомандовав боцманской команде «прибраться». Он явно что-то хотел сказать нам, мы с нетерпением ждали вечера – заговорит ли он за спинами пацанов, слукавит ли? Сможет эта рыжая сука сказать нам, что у наших ребят меньше оснований, чем у Длинного, вершить без слов понятную справедливость? Руда не задал Плюшу ни единого вопроса, но и молчанием своим он сказал «А».

Потом пришёл черёд Эдди, того самого старательного матроса, что отправил нас с Захаром за борт в мёртвом статусе. Дело было на нашей строевой – «степ» и «хип-хоп» под речёвки собственного изобретения. Эдди угораздило зачем-то просто мимо проходить, и он сдуру выразил Крису своё восхищение.

Игривый шлепок ладошкой ниже спины, и пацан с разворота прыгнул, вгрызся ему в глотку. Придурок падал на палубу уже с разорванной трахеей… упал на спину, а клочья всё летели. Мы безучастно наблюдали – никому не пришло в голову успокаивать парня.

Он сам успокоился, когда зубы заскрежетали об позвонки, кого-то из «засранцев» вырвало – ребята заржали. Крис поднял окровавленное лицо и улыбнулся! Краем глаза я подглядывал за реакцией Сыча, тот стоял бледный, как мертвец, его несколько раз тряхнуло, но даже не поднял рук прикрыть рот, из плотно сжатых губ текло. Черныш будто выпал из реальности, такой у него стал отрешённый вид. А я и Плюш ржали вместе с ребятами, особенно когда засмеялся Крис.

* * *

Вечером Руда сказал «Б» – он орал! Пушок, Лют и Черныш молча, очень внимательно вглядывались в наши бесстрастные лица, а Руда вопил!

– В кого вы превратились??? Вы, вообще, отдаёте себе отчёт, что творите с детьми??? Да вы хуже всех палачей и бандитов!!!

Мы переглянулись, – он нихрена не понял! Для него это до сих пор игра. С правилами! А он смотрит на всех из положения «вне игры», арбитр хренов! О какой силе и власти он говорил?! Да он попросту врал нам всё это время!!!

– Ну, что вы молчите? – взмолился Руда, ничего не понимая. И мудрецы не догоняют – мы снова украдкой, вроде как смущённо, обменялись взглядами… и полностью с ним согласились.

– Да, братец, что-то мы не того…

– Ага, – поддакнул я, – мы подумаем, честно! Можно спать уже???

– Можно, – чуть ли не всхлипнул Командор, – спите!

Впервые в игре мы уснули счастливыми. Командор, оказывается, просто человечек – он нам просто врал. Мы уснули сами! Без его сраной команды! Отныне нам похрену любые его команды! Если бы он был таким, каким мы видели Командора, Руда прирезал бы нас спящих… вернее, даже этого ему б не пришлось делать – ведь он бы не сомневался в себе, в своей власти.

Мы проснулись сами, но притворялись спящими – ждали его команду. Раз уж нас усыпляли командой, то, по логике, и «выводить из гипнотического сна» должны так же. Когда мы услышали сказанное ломким баритоном «ап», «проснулись», я сразу поймал его пытливый, полный сомнения взгляд.

Он чувствовал, что в ситуации что-то от него ускользает, что-то идёт не так, и не мог сообразить, в чём подвох, а мы как обычно пробормотали, – доброе… и спасибо. Мы пойдём?

* * *

Мы как всегда занялись повседневным своим делами, оставив Командора в тяжких раздумьях. Беднягу мучил вопрос – мы совсем охренели или как раньше? Потому что, если совсем, то он перестал нас понимать, потерял контроль, но тогда мы, полностью охреневшие, послали б его прямо в рыжую рожу, и всё.

А если, как раньше, крутим ему мозг, что-то недоговариваем, значит, охренели мы не полностью, и контроль сохраняется. Но в том-то и дело, что он чувствует, что уже не понимает нас – контроль утерян, смотри первый пункт!

Вот совсем несмешной парадокс – Командор уверен, что мы, теоретически взрослые мужики, просто не можем искренне вести себя как озверевшие подростки, то есть совсем охренеть. Не могут вменяемые взрослые ржать над вот таким вот и считать это правильным!

Наверное, парни решили, что нас просто уносит игра, что мы дали волю природному зверству, пользуясь виртуальной вседозволенностью. Считают нас конченными мразями – мы же творим это при своих пацанах! Мы не сможем им объяснить, что нам это действительно просто смешно. Да и не станем ничего объяснять, ещё не хватало! Это только наше, и далось оно нам очень недёшево!

– «Сколько раз ты поднимешься с палубы, детка»? – Не мы это придумали.

Сколько раз, стирая зубы в бессильной ярости, сгорая в отчаянье, клокоча глоткой, кидались на ставших ненавистными дедов в полной уверенности, что через секунду скорчимся от боли на проклятых досках?! Пока что-то не стало получаться, и вот это вот не стало казаться забавным!

Только тогда стал доходить смысл не единожды уже сказанных нам слов. В который раз повторил старый атаман:

– Ты пойми – нет тренировок, подготовки – всё это просто один бой до смерти. Всё, бой уже идёт, бояться больше нечего.

– Ха-ха-ха! – Залился Захар, это ж взаправду так просто! И это так весело!

Мы честно пытались понять дедов, а в результате поняли самих себя, осознали, что же с нами творилось, отчего к нам относятся как чему-то чуждому. Да потому что мы сами уже считали всех чужими!

Нам стала открываться тайная сторона настоящей войны. Что мы делали все свои мирные жизни, ничегошеньки о ней не зная? Даже хуже – головы наши были забиты выдумками и откровенной ложью о войне!

Главная ложь – это то, что она когда-нибудь будет. Мы бесконечно повторяли простые движения – для уверенности, чтоб не бояться и не думать – ну, умора! Просто для того, чтобы однажды, когда война придёт к нам, прежде чем погибнуть, повторить их вместе со своими мальчишками в последний раз, вот и всё! Так тренировали нас, и мы к пацанам с той же ерундой, вот дурни, прости, Господи!

Да не собираемся мы погибать, и мальчишкам не дадим! Ну, обречены, ну, нет шансов, и что нового? Последний бой неизбежен по определению, он уже начался! Война уже с нами, она давно поселилась в наших душах, и мы всего лишь, наконец-то, обратили на неё внимание!

Не скажу, что приняли простые истины от атаманов с радостью. Всё это уже варилось у нас в мозгах, мы читали это в душах, видели в глазах наших мальчишек – яростное желание жить во всю катушку назло любой неизбежности, но считали, что потихоньку сходим с ума, взрослые так думать не должны, не имеют права!

Нас, взрослых, отцы, как слепых щенят, ткнули носами в очевидное – взрослые не имеют права заблуждаться, мы обязаны выигрывать! Как бы ни играть! Нельзя лишь позволить себе уютную, согревающую душонки ботву, и раз уж нам так повезло, выпал уникальный шанс с ней расстаться, не нужно придумывать себе лишние переживания – мы же в самом деле хотим избавиться от всей этой мути и по-настоящему быть с парнями – быть им своими…

Вернее, быть своими только им, а прочие, для кого эта зола мораль, – никто и ничто, просто угрозы и цели. Они не бывают хорошими или плохими, вопрос лишь в правильном определении дистанции.

 

Глава 6

Неждан.

Вообще-то, особой радости мы с Плюшем не испытывали, обоим же ясно, что с такими жизненными взглядами в родной реальности нам придётся кисло. Это я к тому, что оба мы сохраняли трезвость рассудка, крыши, конечно, немного съехали, но и совсем их не перекосило.

К тому же до выхода в родной мир требовалось элементарно дожить, а для этого нужно стать адекватным именно этой игровой реальности. Тьфу, опять заумь! Да просто очень захотелось жить, чего уж тут рассусоливать!

И тут как по заказу лопухнулся драгоценный Командорушка! Он не дурак, сразу о чём-то стал догадываться – тем хуже для него. Пусть потерзается в раздумьях, в каком яйце теперь его смерть – Кощеюшка ненаглядный!

Вот не жаль его ни капельки, пусть спасибо скажет, что мы его на месте не загрызли. Потом, может быть, скажет, когда дойдёт до него, с кем связался, кого он, «гипнотизёр» хренов, пытался дурить! Уж мы счётец предъявим, всё учтём!

Нас с Захаром в то утро будто свыше осенило – с разбитой моськой, но мы стояли, и просто праздник какой-то – Закарушка зарядил атаману в шнобель! Весь день потом как на крыльях летали!

Вообще, посовещались мы с Плюшем, он сказал, – сука, будем жить!

А я кивнул, – полюбак!

Ну и житиё наше само собой упорядочилось, структурировалось в свете исторических решений. Мы решили больше не готовиться встретить с ребятами гибель, а так ей при встрече навешать, чтоб дорогу к нам забыла тварила костлявая.

Каким образом? Чудом, конечно, – для человека обычное, в общем-то, дело, ведь Он сказал, что всё дело только в вере! И мы поверили – всерьёз, по-настоящему. То есть серьёзно, осознанно начали не просто бороться за выживание своих мальчишек, за своё место здесь и сейчас, а, как и положено взрослым, вообще и навсегда.

* * *

В принципе к тому моменту, когда мы «научились отдыхать», обстановочка сама достигла критического накала. Нам самим, мне и Плюшу с каждым днём всё трудней становилось не замечать неприязненные взгляды, подчёркнутую сухость ответов – да к нам просто боялись приближаться!

Нашим парням игнорировать это отношение за радость, они со смаком бравируют пренебрежением, но слишком уж наши ребятки выделяются, даже подчёркивают свою особость, отдельность.

Нас стали бояться и ненавидеть – кажется, в естественной заботе о своих детёнышах мы загнали ситуацию в кроличью нору – назад хода нет, впереди не ждёт ничего хорошего. Мы решили – ну и ладно, в безвыходных ситуациях выигрывает тот, у кого крепче нервы, и сами пошли на обострение. Особо обострять почти не пришлось, так – добавили пару-тройку мазков в натюрморт «Ну и хрен с вами».

Первым делом, озаботились боеспособностью ребят. Перестали лишать бойцов кормёжки и сна. Организовали доставку с «Подарка» доппайка за наше серебро. Срочно озадачили близнецов нун-чаками для всего состава. Пока руководство не очухалось, заявились к Чернышу и при его поддержке выцыганили у Командора мушкеты, пистоли, боезапас и время на тренировки.

Знаковый момент – он впервые официально сделал для нас исключение! Полностью освободил от караулов, кроме поста у такелажки – мы и так там живём. Командор нехотя, негласно согласился не дёргать наших парней на учебные тревоги и авралы, а на вахты стали уходить только третью состава – по-хорошему, за шиллинги, договорились с другими ватагами.

В результате мы стали пользоваться оскорбительными для пиратского общества незаслуженными привилегиями! Наши ребята одеты, обуты, накормлены, у каждого на поясе фляга с водой, их не гоняют на учебные авралы, даже на парусных вахтах почти не видно.

Им не приходится тянуть носок на страшной строевой подготовке, торчать в изнуряющих караулах, обдирать ладони на вёслах. С молчаливого согласия Командора на глазах всего честного пиратского общественного мнения творилась вопиющая несправедливость.

* * *

Три дня ломали комедию, в положенный срок, шатаясь, являлись к Командору и врали, врали, врали – прямо с удовольствием! Отчаянно тянули время, зная, что Руда не дурак и не трус, да и Джек не станет терпеть это положение слишком долго.

Как раз близнецы с мастеровыми успели сделать ребятам нун-чаки. Вдобавок к «учебным» мушкетам наша банда поголовно вооружилась и нашила «Улыбку Джека»!

Листовок не расклеивали, митингов не собирали, но и простенькие наши решения все восприняли как вызов самой власти Командора. Что бы это могло означать? Бунт? Или захват власти? И что об этом думает сам Командор?

Что об этом подумали пацаны, нам стало примерно ясно уже на утро. После построения по команде «разойдись» прямо из строя полтора десятка мальчишек деловито прошли на бак и замерли у такелажки на коленках.

Перед обедом все они уже стояли почти что на своих ногах и при братской помощи проследовали на полуденную кормёжку. Далее занятия по расписанию – я к акулам, несчастный Плюш к казакам. Потом поменялись, немножко постреляли, подрались с особо отличившимися. Перед ужином подошли близнецы с мастеровыми, устроили рэп-батл с брейк-пати.

Мы весь день внимательно поглядывали за пацанами – в ватагах шушукались кучками, затравленно озираясь, что-то обдумывали, пытались на что-то решиться.

Это «жу-жу» было явно неспроста, его уже невозможно стало не заметить. После ужина пришёл весь из себя официальный Черныш и позвал нас к Командору. На совет клана!

Плюшевый не сдержал насмешки. – Вот же ж нихрена себе, с чего бы это?

Не удостоив ответом, Черныш важно развернулся к юту. Ну, мы этого и добивались, «покаянно понурившись» тронулись следом. Пришли на мостик, горестно вздохнули, стоим скромненько – только штанишки не теребим, а так натурально «мы в смущении». Первым взял слово Лют. – Кончайте придуриваться, клоуны!

Мы снова вздохнули, уставились на него выжидающе и ни слова – пусть продолжает. И он(!), Лютый(!), не выдержал, сорвался. – Вашу мать! Какого хрена вы добиваетесь!?

Мы синхронно перевели взгляды на Руду – нас звал Командор, не так ли?

– Парни, серьёзно, – спокойно начал он, – объяснитесь. Ваши действия можно понять как… э… неповиновение…

– Ты позвал, – задираю левую Захаркину бровку. – И мы ж пришли?

– Да мы и не думали ничего такого, – смущенно пробурчал Черныш, – просто…

– Просто нам очень нужно, – серьёзно заговорил Пушок. – Нам нужно, понимаете?

Мы покладисто кивнули.

– Так вот, нам всем нужно, чтобы вы открыто объяснили клану свою позицию, – по-идиотски многозначительно изрёк психолог.

– Клану? – Правдоподобно изобразил удивление Плюш. – А нафига? Отчего же перед сном не расспросите? Невтерпёж что ли?

На парней рухнуло оцепенение – они всё поняли. Руда, закаменел мордой, резко вскинул голову, проговорил с горькой насмешкой. – Вот так, да? Что ж, начинайте выкручивать нам руки, не стесняйтесь, родненькие!

– Да ничего нам от тебя не надо, – не стал я его жалеть. – Уже не надо!

– А надо нам просто выжить, – отчётливо, по-взрослому, сказал Плюш. – И нам плевать, чего вы там себе думаете!

– Вы будете смеяться, – улыбнулся Черныш, – но нам это тоже нужно!

– Тогда норма, – Лют снова обрёл свой обычный слегка отстранённый от мира вид, – скажи им, Максик.

Мы обалдело уставились на что-то заговорившего Руду – Максик, значит?! Он терпеливо повторил, – … ребята! Вы меня слушаете?

– Ага, – я слегка растерялся.

– Вы придумали, как будете выживать? – Командор перешёл к делу.

– Драться, – презрительно бросил Плюш.

– Не с нами? Точно? – улыбнулся Черныш. Мы пристыжено замотали головами.

– Вот и славно! – на показ обрадовался Руда. – Тогда смотрите, что получается. Вы фактически захватили власть на «Бродяге», все вас боятся…

– Да ладно тебе! – Плюш изобразил смущение.

– Так никто ж не против! – ухмыльнулся Лют, – забирайте. А мы вас бросим.

– То есть? – я почувствовал себя неуютно под их насмешливыми взглядами.

– Буквально, – холодно, без улыбки сказал Лют. – Каторжник самый тихоходный в отряде. В случае встречи с недружественным кораблём мы уведём отряд, а вы свяжете противника боем, желательно абордажным.

– Ну, сами посудите, – Пушок, как всегда, убедителен. – «Забияка», тем более «Подарок», просто сдадутся, а вам пощады ждать не приходится – полный трюм врагов, и удрать «Бродяге» не светит.

– Э… мы можем подумать? – мне как-то всё иначе представлялось.

– Вы, – жёстко подчеркнул Черныш, – уже нет.

– А ваши мальчишки смогут, – задушевно, как родной, обнадёжил Руда, – утром на построении прикажу вам создать штрафную команду и набирать добровольцев.

– Лучше штурмовую команду, – поправил его Плюш.

– Как скажешь, родненький, – тепло улыбнулся Лют.

– И мы ж вас не бросаем совсем, – Чернышу неловко, – клан в полном вашем распоряжении, готовьтесь.

– Хорошо, – строго поджимаю губы, – но этого мало. Руда, что ты там мычал про выкручивание рук?

 

Глава 7

Неждан.

Собственно, обошлись без рук – просто поторговались. Я сразу потребовал совсем освободить штурмовую команду от вахт, как и положено нормальной морской пехоте. Руда согласился, но с условием, что на авралы мы будем вылетать сами, добровольно, даже из пастей акул.

Плюшевый тут же принялся развивать успех – потребовал, чтоб до боя деды, кто на хозяйстве, добровольно перешли в полное наше подчинение, а близнецы и так уже у нас постоянно торчат, им только гамаки перетащить. На этом пункте парни встали насмерть, типа, под прямым нашим подчинением никому никакого боя не понадобится, никто до него не доживёт, особенно близнецы.

Слегка поорали друг на друга, но всё-таки договорились, что всё остаётся, как обычно, только курносых Руда забирает под свою команду, и по нашему требованию он сам отдаст нужные приказы, а если ему будет некогда, мы всегда можем использовать формулу «властью Командора, приказываю».

Договорились, в общем, мы развернулись по делам, а Лют нам в спины сказал, – ночевать приходите в каюту, как всегда.

Ну, это правильно – во-первых, тесновато на пиратском судне, а мы, наверное, больше всего ценим своё непросто отвоёванное личное пространство. Чем оно больше, тем, значит, пират реальнее. Во-вторых, если мы останемся со своими, другие пацаны на всём судне точно не уснут, будут ждать чёрт знает чего – а нам надо портить детям отдых?

Сразу же прошли к близнецам, вернее, спросили у них, где найти Своятушку. Выпросили у него нитки, иголки и пяльцы до завтра. Самого с собой звать не стали – он ещё от наших смайликов не вполне отошёл.

Потом забрали своих ребяток с вахты, ничего даже не объяснив сэру Сэнди, а на недоумение Стужи послали его к Командору. Тот аж просиял – понял, что мы о чём-то договорились. Да и Сэнди перестал высверливать нас колючими глазами, с виду потерял к нам всяческий интерес.

Парней всё это, понятно, заинтриговало. Привели мы их на бак к остальным, остановили занятия, пацаны под руководством «старичков» азартно осваивали нун-чаки. Плюшевый попросил немного внимания, а у мальчишек и так глаза горят – всё, началось!

Нельзя обманывать ожидания таких детей, и мы их не разочаровали. Честно рассказали о решении Командора, о штурмовой команде, о высоком доверии!

Ну, какой, акуле в брюхо, может быть выбор у подростков? На то и взрослые, чтоб всё за них выбирали, мы, то есть. И ни капельки нам не стыдно, никого мы не обманули, ребята просто ничего б не поняли, заикнись мы о каком-то выборе. Нас самих, если что, никто не спрашивал, когда в пионеры принимали – обрадовали, и всё.

Вот и Плюшевый заливался – за то, что все мы вот такие молодцы, нас освобождают от вахт и прочих работ, чтоб мы только тренировались, чтоб, когда придёт время, победили самых злодейских злодеев, каких только ни встретим!

И вот прям сейчас всякий наш, и только наш, боец, сам себя считающий достойным геройской доли, может в порядке живой очереди подойти к нам и самостоятельно вышить дарованный лично Командором первому пиратскому геройскому подразделению отличительный знак. (О котором он пока ничего не знает, но это мы с ним отдельно обсудим.)

Захар ещё на мостике выпал в осадок и молчал всю дорогу, а тут очнулся. – Ага! А кто достойным не считается, может возвращаться к Командору или к обожаемым атаманам?!

– Нет, домой, к мамочке! – зло подумал я. Пацан засопел, мне сразу стало его жаль – зря я о мамочке, он же у меня сирота.

Захар вдруг спросил, – Неждан, а все другие герои тоже так в герои попадали?

Вот что ему ответить? Что сам я не герой, откуда ж мне знать? Не могу уже ему врать, да и не хочу. – Конечно! Ведь если человек сам добровольно лезет в герои, он либо трепло, либо психопат. Герои не выбирают свою судьбу…

– Это судьба выбирает героев! – подвёл под это дело философскую базу мой романтический юноша, и, несмотря на пафос, он, кажется, прав, во всяком случае, несильно заблуждается. Сам же недрогнувшей рукой вышил у себя на рукаве «SC» – у него это получается намного лучше.

До отбоя потом возились с пацанами, ребята воодушевились, эмоции требовали выхода, и кое-кто на вдохновении даже смог несколько раз меня достать! Плюш тоже доволен – красавчики они у нас, просто слов нет. С трудом и не сразу смогли их уложить, завтра всё-таки непростой денёк.

А у нас продлёнка. Пока новый распорядок не вступил в силу, Захар и Грегори отправились к Чернышу. Пацанов они жалеют, а себе или друг другу всё ещё пытаются что-то доказать. Или, может, просто им нужно побыть где-то простыми мальчишками, такими как все?

Со строевой Плюш поплёлся на мостик к дяде Грегори натирать медяшки, а я к Стуже флажками махать. Встретились по пути в капкаюту, смущенно переглянулись. Мы ведь три дня дурака валяли, притворялись, неужто опять спектакль придётся разыгрывать?

Волновались мы напрасно – нас встретил один Лют.

– А где все? – удивился Плюшевый.

– Все, кто нам нужен, уже на месте, – как всегда загадочно ответил гуру, – падайте в лотос.

– А нафига? – растерялся я.

– Буду учить вас отдыхать.

– Опять??? – воскликнули мы хором.

– Не ссыте – на этот раз без гипноза, – улыбнулся Лют, устраиваясь на палубе.

Дежавю, переглянувшись, присаживаемся на коленки.

– Так можно? – уточнил Плюш.

Лют кивнул и спросил вдруг, – а на рукавах такие буковки только у вас или уже у всех?

– А чо? – насторожился я.

– Ничо, проехали, – Лют благодушен. – Итак, начинаем осваивать медитацию. Закройте глаза. Попросите своих пацанов помолчать, сами тоже ничего про себя не говорите. Отключитесь от всего окружающего, для начала вспоминайте прошедший день, а потом просто всё, что вспоминается.

– А…, – хотел я уточнить, почему именно сегодняшний, или он имел в виду любой прошедший день?

– Заткнись, – блаженно ответствовал Лют, я снова закрыл глаза, – ага.

* * *

Проснулись мы, как всегда, до восхода, но впервые одни, вообще без никого. Ладно и то, что не проспали, кажется, и выспались.

Уже на бегу отметил странность – нам с Захаром снилось одно и то же. Весь вчерашний день снился, только там, где я рулил, Зак всё видел сверху и со стороны, а где он – я себя, то есть его со стороны наблюдал.

Это что ж такое получается? Мы вдвоём можем в один сон попасть? А если по отдельности? Например, вдруг можно выбирать персонажей? Это ведь такая получается полезная штука, что я прям сразу всей пользы и осознать не могу, вот если подумать…

– Аврал! – благим матом заорал Захар на весь мозг, и Грегори добавил децибел в уши.

Прибежали, значит, побудка. Пацаны выскакивают из такелажки, разбираются по местам в строю. Из-за подавленной зевоты рожи у всех зверские, но решительные, таращат глазёнки на обожаемое начальство.

Наши уже обхватили локти за спиной, отставив правую ногу чуть в сторону – мы так стоим «вольно» – а ватаги только подтягиваются. Встали, смотрят перед собой, но мы уже отметили ощупывающие взгляды. Всем, конечно, интересно, что это у нас за новые буковки на рукавах, и что они означают. Ждём Командора, он всё разъяснит.

Наконец, вышел Джек, атаманы хором проорали: «Равняйсь! Смирно!» Командор окинул благосклонным взором ровный строй подтянутых бойцов – мальчишки быстро учатся.

– Гуд монин, броз! – рокотнул Длинный.

– Гуд монин… сэр… Командор… сэр! – слаженно пролаял строй на пять единых выдохов.

– Вольно! – весьма собой довольный Джек закончил свою часть выступления.

Любит лордёнок покомандовать, но речи ему пока не даются, а у Руды как раз всё наоборот. – Закари! Сбитый! Выйти из строя!

Рубим строевым, кругом и равняйсь на Командора, а тот на рукав Плюша уставился, он справа оказался. Видимо, слова Руда забыл – только что челюсть не упала, а мы смотрим преданно и взглядами вопрошаем: «И что»?

Лют, зараза, рядом с ним стоит и не с ним будто, в нирвану гуру отлучился, аж глазки к небесам поднял. Руда на него оглянулся, кажется, о чём-то догадался и пустился в импровизацию.

– Братцы! По моему приказу создана Штурмовая команда – наше первое боевое подразделение! В него вошли лучшие бойцы. Командирами я назначил Зака без клички и Сбитого Грегори. Они будут своей волей отбирать добровольцев и поведут их в бой!

И как чёрт его за язык дёрнул, видимо, не совсем пришёл в себя. – Вопросы?

Маленький Бобби отчибучил – поднял руку, как в школе! Руда ему машинально кивнул, тот и спросил. – А после боя можно будет вернуться в ватагу?

Командор растерянно оглянулся на нас, я тоже немного потерялся, а Захар тут как тут, зазвенел колокольчиком. – Конечно, Бобби, хоть всей ватагой!

Руда похрипел в кулак и говорит. – Да, если атаман пойдёт в штрафную команду…

Сука рыжая – кто его за язык-то тянет?! Штрафную, млять!

Тот и сам понял, чего ляпнул, но слово не вернёшь! Продолжил, будто ничего такого не сказал. – То есть в штурмовую команду. Тогда ватага не распускается, атаман может назначить заместителя.

Подумал и добавил, – а заместитель становится атаманом до возвращения прежнего, и если он погибнет или не справится, я распущу ватагу. Это ясно?

Парни заметно подвисли – кто погибнет или не справится, а потом вернётся? Руда решил отложить разъяснения на потом и закруглил построение. – Вопросов нет! Разойдись!

Раз Командор сказал, что вопросов нет, значит, так оно и есть. Пираты разошлись по неотложным нуждам, на них выделяются целые склянки от побудки до завтрака.

Они включают в себя и утреннее построение, поэтому торжественная часть у нас никогда не бывает слишком продолжительной. Я уж направился к ближайшему клюзу, как Плюшевый меня за рукав потянул, – идём к Руде.

Вот что ещё вчера не договорили? Ладно, может, я не всё догоняю. Обступили его с боков, Руда тоже не понял, приветствовал нас задушевно. – Что за хрень? Чего вам ещё?

– Денег, – не стал тратить время на вступления Плюш, – всё, что причитается на наши доли, включая бойцов.

Признаться, даже я слегка опешил. Ну, нельзя ж вот так сразу! И почти без штанов! Руда, завязывая штанишки, растерянно заозирался, Лют поспешно приблизился, – опять проблемы?

– Грабють! – пожаловался Командор.

– Всего лишь? – усмехнулся Лют, – а я всё жду, когда ж начнётся! Сколько им?

– Всё! – Руда руками попытался донести до него размер наших притязаний.

– Сразу? – перешёл тот к конкретике.

– Э…, – задумался Плюш. – Неждан, уточни, пожалуйста, у курносых, сколько им понадобится всего по нашим заказам…

Он ещё не договорил, а я уже развернулся.

– …, а мы пока тут в общем обсудим, – донеслось до меня едва слышно, когда я уже набрал приличную скорость.

Вот я туплю! Близнецы же ещё не в курсе всего – пока их не настроили, надо брать тёплыми, первыми!

 

Глава 8

Неждан.

Застал близнецов, как им и положено, в каморке-мастерской под палубой, сидящими на верстаке уже с сухарями в руках. Парни болтали ногами и что-то азартно обсуждали – орали, но пока не дрались.

Увидели меня, обрадовались и сразу вывалили ворох своих мелких забот. В деталях я ничего не понял, конечно, но главное отметил сразу – Командор не считает нужным выделить им шлюпку.

То есть саму шлюпку сколько угодно, но её нужно как-то спустить, самим в неё залезть, потом грести, а перед этим дать сигнал на «Подарок», чтоб та притормозила, и «Бродягу» тоже положить в дрейф.

Приходится уговаривать ватажных пацанов брать с собой, а те такие цены ломят! Даже Пушок совсем оборзел! Понять их можно – придут из-за засранцев вторыми, придётся возвращаться за линьками.

Опаньки! Я, кажется, удачно зашёл. Важно так говорю, что к ним как раз по этому вопросу – по нашим заказам будут пользоваться собственным транспортом, сколько и когда вздумается. Они отчего-то нисколечко не обрадовались.

– По каким это ещё заказам? – насторожился Хаски.

Я уверенно так их успокаиваю – говорю, что нужно нам всего лишь сначала сделать сам транспорт – собрать шлюпку, а лучше две, а то ж уже готовые никто совсем не отдаст. Потом «восьмёрки», карабины, ролики, только много, ещё нормальных, без узлов, верёвок побольше. Это только для начала, а так мы их готовы работой обеспечить до смерти.

Парни захлопнули раззявленные варежки, переглянулись и заржали прямо мне в лицо. Ну, бить их не стал – всё равно Захар не позволит, стою спокойно, жду внятных разъяснений.

Они навеселились, не дождались вопросов и под моим строгим взглядом пустились в сбивчивые объяснения, насколько я ничего не понимаю и, вообще, наверное, с фока рухнул.

Шлюпками командует лично капитан, сэр Сэнди, а верёвками ведает сэр Грегори, сплести нужные нам тросы могут лишь по его команде, так что по этому вопросу к нему.

А остальное моё «всего лишь и для начала» делать некому и не на чем – ни кузнецов, ни кузницы, даже завалящего горна нет.

Маламут совсем развеселился. – Пленные на «Подарке»? Какие пленные, ты о чём? Им постеснялись сказать, что они пленные!

Ошизеть! Все гражданские считают себя жертвами британского военно-морского произвола или судейской ошибки – им, видите ли, трудно представить, что их захватили взбунтовавшиеся малолетние преступники, и что плывут они чёрт знает куда через всю Атлантику! И опять же без сэра Грегори вопрос не решишь – он приказом Командора назначен командовать и этими «не пленными».

Ну, всё это и следовало ожидать, и на самом деле всё это фигня. «Властью Командора» приказал следовать за мной, ребята сразу прониклись серьёзностью формулировки и тона сказанных слов, заткнулись, слезли с верстака и пошли, как миленькие.

Привёл их к сэру Грегори и прям на палубе, во время обычных такелажных работ по той же формуле приказал ему обеспечить материал и условия по заявкам этих вот двоих. Он, конечно, хотел переспросить, что-то уточнить у Командора, но английские моряки уже знают, чем чреваты сомнения в наших словах – можем ведь подумать, что нас обвинили во лжи. Потому подумал дядя Гриша, подумал и просто кивнул, а близнецы аж просияли – теперь он в их подчинении!

– Сильно не борзейте, а то накажу, – напутствовал их и, не слушая ничего больше, пошёл к баку.

Там уже Плюшевый, пользуясь освобождением от вахт, устроил весёлую игру «не дай себе проломить голову и сам не убейся» – ребята повторяли за ним связки с нун-чаками.

Он, как меня увидел, сразу подошёл, велев пока повторять, кто что запомнил. Отчитался по финансовым результатам – в целом почти нихрена. То есть сотню фунтов шиллингами он выдрал, но и всё на этом – Руда ж зараза такая ещё нефига не пересчитывал, и сколько всего уволокли из бедной теперь уже Мадейры, никто не знает.

Даже эту несчастную сотняжку дали под расписку – Лют, сука умная, бумаги не пожалел. В целом, вся добыча скопом до прибытия на место считается общей и будет разделена между прибывшими живьём.

То есть без нас, ага, типа мертвецам деньги нафиг. Ну, мы ещё посмотрим, кто не доживёт – я вкратце изложил положение с пленными и свои соображения.

* * *

Стесняется, понимаешь, пиратское руководство поговорить с мастерами! Я тоже не намекаю на побои и насилие, но нанять людей нам никто ж не может запретить? У нас казачата постоянно мотаются на «Подарок» с позволения Командора – у них же там хозяйство, а у казачат есть хороший знакомый Марк Фризон.

И очень хорошо, что Плюш о нём впервые слышит, а разговаривать с ним ему и вовсе незачем. Я вот прямо сейчас смотаюсь с казачатами, типа у них дела, а Плюш тем временем подумает, где командировочных разместить, да обустроить.

На том и разошлись – Плюш к дяде Сэнди насчёт матросских койко-мест, чтоб нам самим никого не пришлось на палубу вытряхивать, или вообще… э… А казачата прямиком к дедам, чтоб те затребовали у Руды шлюпку на «Подарок» вне графика – у них коза должна окотиться.

Через полсклянки отвалили от борта «Бродяги» и погребли к «Подарку». Самому пришлось тягать весло – Захар у меня заметно оборзел после строевой Черныша. Считает, что с него пока горя достаточно, хамло малолетнее! Ладно, думаю, есть у меня одна идейка. Денёк-то выпал воскресный!

Как прибыли на пассажира, казачата отпросились по взаправдашним своим делам – в казацком хозяйстве всегда есть, чем заняться даже в Атлантике. Бросили нас с Захаром, тот смутился – ни разу ж тут ещё не были.

Соображаю, где б увидеть судовладельца. Ну, где у судна корма, я разобрался без подсказок, а там и капитанская каюта должна быть. Постучал, захожу и сразу дверь снаружи прикрыл – вот ведь ёптыть, общага! Женская!

Хоть и не хотелось, пришлось идти на мостик, пред светлы очи сэра Джона, шкипера. Вообще, это моя обязанность, ведь мы с Захаром нынче командиры SC, морской пехоты, и должны по прибытии на борт представиться капитану, на секундочку тоже офицеру, хоть и пиратскому.

Просто не планировал делать это сразу, пусть ему бы кто-нибудь другой сказал, что он приказом Командора опущен со мной на один уровень. Старики обидчивы и злопамятны, а я его, помнится, зарезать обещал.

Дядя Ваня, как ни странно, мне даже обрадовался, только с объятиями не полез, но на трость опираться, подбоченившись, перестал, перехватил палку поудобнее и сказал с доброй, как море, улыбкой в бледно-голубых глазах тем же примерно тоном. – Заки, маленькая дрянь! Тебя ещё не убили?!

Думаю, не нужно ему пока всё рассказывать. – И тебе не хворать, сэр Джон, сэр. А что это у тебя в каюте происходит? Семейство твоё?

Дядя Ваня, конечно, смутился, сбился с настроя. Принялся рассказывать, что вот ведь – воскресенье нынче. Пока мужики Богу молятся, бабам надо успеть где-то без помех помыться, а то ж воняют они прям жутко. Просто невозможно с ними рядом находиться нормальному моряку, да и пассажирам, вот и молятся они отдельно, и моются, конечно, тоже.

Послушал я его ахинею, почтительно кивая, и говорю, что, собственно, по этому вопросу на «Подарке». У меня (то есть у Захара) тоже есть душа, и она истосковалась по пению псалмов и, вообще, по всякому такому духовному. И вот у него почтительно испрашиваю позволения помолиться о своих грехах на вверенном ему судне.

– Обо всех, что ли? – Аж поперхнулся дядя Ваня.

– Не, для начала о бедном Билли Бонсе, – ответствую ангельским Захаркиным голоском с соответствующей моменту кротостью.

Шкипер совсем закашлялся и лишь мановение трости смог выразить своё соизволение. Я почтительно склонился, трость как раз над головой просвистела.

Думаю, с дядей Ваней поздоровался, разрешение получил, и нефиг мне больше делать на мостике – направился на «Подаркин» нос. Сэру Джону сказал, что желаю помолиться, и Захару обещал сюрприз, ну а раз уж нигде больше хор не обнаружился, значит, искать его следует только там – чистая логика.

И точно, на баке обнаружилась стайка пиратов и пассажирских деток безо всякой дисциплины. Там же типичный португалец среднего роста, в приличных башмаках и костюме, при усах, к тому же лопочет по-английски с характерным акцентом и картавит не понарошку. Подхожу к нему попроситься в хор, а тот взял меня за плечо, развернул лицом к парусу и сказал, – ты стой здесь.

Недоумённо оглядываюсь, а он уже другого пацана рядом поставил. Я задрал левую Захаркину бровку, высказывая неодобрение шалостям, тут пиратики узнали меня, то есть Весёлого Ника. Оживление как-то увяло, сеньор сразу воспользовался этим обстоятельством и быстренько всех расставил по местам.

Сам, значит, встал напротив нас, а за ним публика собралась – жертвы пиратского беспредела и простые португальские матросы. Дон Алесио, а это, конечно же, был он, почтенный судовладелец и хормейстер на общественных началах, взмахнул руками, ребята взяли первую ноту.

В наступившей на палубе тишине сладко терзали душу детские голоса и ещё кое-что. Сюрприз у меня удался, как и не мечталось. Захар мой совсем потерялся, просто не знал бедняга, что сказать, и искусство тут было почти не причём.

Я сразу не понял, но он-то моментально узнал паренька, что поставили прям рядом с нами. Справа от нас весь такой трогательно няшный, задрав румяную мордашку, взывал к небесам Прилизанный собственной персоной.

* * *

Ладно, думаю, петь пока не будем – я не возьмусь, а Захару управление сейчас лучше не передавать. Пытаюсь отвлечь парня, разглядываю умилённую публику, попадаются знакомые лица.

Например, того механика, голову которого близнецы успели вытащить из-под струбцины. Я ещё подумал тогда – ну, на кой часовщикам такая большая хреновина? Что там такое гнуть? А Марк, судя по глазкам, сам меня узнал, спасителя своего.

А как же! Смотрит весь переполненный благодарностью, того и гляди, кондрашка хватит. Решаю, что самое время его снова спасать. Как только хор примолк, первый псалом доорали, я буркнул дону «извините» и направился к ательеру.

Он из толпы публики зачем-то в сторону подался – поплохело дядьке, решил уединиться, ага. Но не могу я его одного оставить, догнал уже за парусом, и вовремя – давление спало, он даже побледнел слегка.

Говорю. – Ха-дуюду, мистер Фризон?

Тот мне, – соу – соу.

– Ага, перхапс пробабли. – Улыбаюсь ему как земляку. – Может, по-русски прекратим Ваньку валять?

– Отчего ж, извольте-с, – он неуверенно мне улыбнулся, – вы по делу или как тогда?

– Как тогда, по делу, – сразу задаю деловой настрой, – вы где тут пока живёте?

– В смысле пока? – насторожился Марк.

– Пока без смысла, – не могу удержаться от каламбура, – ведите, побазарим за жизнь.

Провёл он меня под палубу. И без того тесную конуру загромождал стол из неровно оструганных, скорей всего ножом, досок. На нём ворохом накиданы какие-то тряпки. Самым краешком задницы присаживаясь на самодельный топчан. Топчан! Вот дичь сухопутная – как им тараканы спать не мешают?

– Женщины! – смутился Марк, – они везде не меняются.

Окинул взглядом стол – ага, из парусины он сарафаны шьёт! С клёпками!

Он поспешно присел на краешек, загораживая от меня раскройку, попытался отвлечь. – И вы просто не представляете почём тут простоё варёное куриное яйцо!

Заверяю его. – Очень хорошо представляю.

– Ха! Так их нет у меня! – заявил Марк.

– Так и я о других яйцах, – приступаю к делу, – хочу нанять людей.

– Нанять? – удивился мистер, – прямо за деньги?

– Ну, а за что ж ещё? – заверяю Марка.

– А меня за яйца? – взвизгнул тот.

– За долю, – сразу обозначаю свою позицию, – за разницу не пойдёт, контракт длительный.

– Та-а-ак. А плата повремённая?

– Комбинированная – подённая и премия, ваша доля только с подёнщины.

– И на сколько времени?

– Да пока нас не убьют, – пожимаю плечами, – а там посмотрим.

– Как и тогда, выбора у меня, нет, – полувопросительно изрёк Фризон.

– Отчего ж? – ухмыляюсь в его серьёзную физиономию. – Я могу просто пинками согнать мужиков в шлюпки, их семьи взять в заложники…

– Кажется, что-то такое уже было, – обращаясь к подволоку, проговорил Марк.

– Только кажется, – говорю равнодушно, – вам кажется одно, пассажирам другое, провизору, вообще, третье…

– Кажется…, – растерялся ательер, – кажется, я вас понял, молодой человек. И прежде, чем мы перейдём к деталям, я вас ещё тогда хотел спросить…

Удивлённо заглядываю ему в глаза.

– Сколько вам на самом деле лет, мальчик? – почему-то шёпотом сказал деляга.

– В другой раз расскажу, – отвечаю ему тоже шёпотом и нехотя начинаю, – шиллинг в день.

– Ха! Куриное яйцо!

– Во-первых, варёное, во-вторых, в Атлантике, в-третьих, можете жрать крыс – они пока бесплатно!

– Но это невозможно!

– Хорошо, десяток крыс на шиллинг подойдёт?

– Что ли вам нужны грузчики? Так за эти деньги вы не найдёте здесь достаточно тупых!

 

Глава 9

Квантум. «Бродяга».

Если Марк потратил на разговор больше одной минуты, он уже не мог закончиться ничем. Расстались они весьма друг другом довольные, когда Неждан садился в последнюю на тот раз шлюпку с мастеровыми.

Мужики не казались напуганными или недовольными, что главарь SC отметил с особым удовольствием. Несмотря на всю степенность, из-под респектабельной флегмы у мужиков выпирало почти детское любопытство.

Они действительно не верили, что плывут на захваченных уголовными мальчишками кораблях невесть в какие дали, но им отчего-то до сладкой жути хотелось в это поверить. Всё посмотреть на пиратском судне и лично убедиться, что всё это сказки, конечно.

На борту «Бродяги» их встретили суровые английские моряки по приказу слегка попутавшего от таких дел Командора. Плюш, конечно, подготовил начальство, как умел, вот Руда и приказал ему и сэру Грегори проследить, чтоб с гражданскими общались только по делу и только весьма ограниченным кругом пиратских рож. Причём, себя Командор из него исключил, постеснялся показаться пленным на глаза.

Так что ничего особенно пиратского мастеровые на каторжнике сразу не увидели. Послушные, приветливые мальчишки несли парусную вахту и вообще все были очень заняты. Выбрали старших по мастерству, на них сразу насели близнецы, а выборных уполномоченных Плюш повёл знакомиться с условиями временного размещения.

Курносые, конечно, лукавили, рассказывая Неждану о трудностях – просто сами боялись поверить в такую удачу. Близнецы считали, что вынуждены заниматься всякой ерундой под командой ограниченных людей, искренне негодовали и мечтали о «настоящем» деле.

Вернее, не просто мечтали – они многое продумали и спланировали, так что время ими было потрачено на самом деле с максимальной пользой – их же никто не отвлекал советами. Главарям SC оставалось лишь под уже готовые проекты подвести бизнес-планы, с чем они успешно справились.

Начали ребята сразу с металлургии, а без громких слов – с печки. «По приказу Командора» кирпич, песок, глину, железные скобы, доски и прочее притащили в нужное место на палубе и с прибытием мастеров сразу приступили к постройке первого кузнечного горна.

Сколотили ящик, скрепили его железом, изнутри выложили кирпичом. На дно насыпали песочек, еще слой кирпичей. По стенкам то же самое, только сначала с отступом укладывали кирпич, а потом песочек сыпали. Верх тоже несложно, дощечки им сэр Израэль сделал, чтобы четырёхгранная усечённая пирамида получилась, завели их под последний ряд кирпичей. Поверх дощечек кирпич, песок, кирпич.

Подвесили на цепях, таль-рефами… э… ну винты нашли и гайки, когда горн на палубе стоит, в звенья цепей продевают винты, наживляют гайки. Подняв его над палубой, гаечки затягивают, цепи натягиваются.

Как раствор схватился, помолясь, подняли конструкцию, растопили печь. На первый раз в полнакала, на второй тоже. А когда третий раз запалили, второй горн уже подсыхал. Получилось надёжно и почти безопасно при несильном волнении, да при сильном-то не до кузнечных работ.

Кузнецы к печкам подходить не спешили, только со стороны смотрели, как близнецы притащили палатки из трёх слоёв парусины. Укрыли палубу, поставили шатёр, внутри подняли печь, только цепи наружу выглядывали.

Близнецы с мастерами исхитрились сделать котёл с герметичной крышкой. Поставили его на печку, воды натаскали, закрыли крышку, притянули верёвками к ручкам и запалили горн. На протянутых внутри шатра верёвках бойцы SC развесили свои одёжки, а сами полезли купаться – всё равно ж голышом пока.

Через полчаса в палатке громко бабахнуло, ещё через полсклянки развязали клапан и забрали ещё горячие и влажные тряпки. Главное – без бельевых вшей!

Проект сразу начал окупаться. Нанятые SC кузнецы по заказам SC принялись за изготовление разных полезных железных вещей для всех желающих по разумным ценам, но главное, санобработка одежды или посещение парной – шиллинг, и морская вода после каждой санитарной процедуры превращалась в дистиллят!

А сами котлы стали дороже золотых! Полные морской воды, плотно закрытые крышками закопченные баки вскоре установили по всей палубе. От каждого протянули в трюм кожаный рукав, где по капельке собирается пресная водичка, а в котлах крепкий соляной раствор.

Без воды пока не бедствовали, но потому лишь, что для всех, кроме больных, установили не обсуждаемый лимит – по пинте утром и вечером. Глоток из чужой фляжки – шиллинг. Просто кожаная фляга – гинея…

* * *

Пиратское руководство оказалось в сложном положении, в обществе начались неуправляемые процессы, срочно потребовалось как-то их либо пресекать, либо возглавить. Пресекать такие очевидно полезные изменения никому в голову не пришло, так Командор сначала попробовал это дело честно приватизировать и был послан низами нахрен.

Когда до него дошло, наконец, что это такое близнецы сотворили, к ним уже стало на хромой козе не подъехать. На этом, собственно, и закончилось их прямое подчинение. То есть они, конечно, слушали, но лишь то, что «властью Командора» приказывали Неждан или Плюшевый, а самого Командора послали.

Однажды посланный Руда уже не попытался им приказывать построить такие же сооружения на «Подарке» и «Забияке». Он напрямую обратился к главарям SC и спокойно выплатил из общей казны по сотне фунтов за горн и по десятке за котёл. Кстати, кожаные рукава шли отдельно по фунту за десять погонных ярдов.

Руда с Лютом от души выматерили свою лень и жадность – ну, трудно было выдать этим прохиндеям их доли? Дали, блин, в долг до расчёта! Да прощелыги, если не загнутся, всю казну так вытянут, и все им ещё останутся должны их долю в разграблении бедной теперь уже Мадейры!

Самое обидное, поделать с этим уже ничего нельзя – Неждан сумел забрать под SC наём гражданских. Не объяснять же взрослым людям, что они должны всё делать просто по его Командорскому приказу, чтоб их тупо не поубивали!

Кстати, чтоб штрафники не поубивали, которым это уже нафиг не нужно, а самим, оказывается это намного сложнее сделать, чем проломить незнакомому взрослому башку на грабеже. Длинный бы справился особенно с кочергой, но они же с Рудой лорд и Командор – вот как ему, пиратскому Командору, лорду, в конце концов, уговаривать этих штатских?

Другое дело Захар – милый мальчик, сука такая, поёт в воскресном хоре – уссаться с умиления! И как при таких делах запретить штрафникам покидать «Бродягу»? Уже никак – у них свои шлюпки. Со шлюпбалками, примитивными брусьями с блочками.

Раньше на «Бродяге», вообще, никаких шлюпбалок не было – не полагались ей свои шлюпки! Поднимали только в случае крайней необходимости просто на палубу за верёвки, устраивали общие авралы.

А так очевидный прогресс, и цена – всего лишь новые трости с костяными набалдашниками для сэра Сэнди и сэра Грегори. Растроганное старичьё отдаёт нужные команды по первой же милой просьбе этих деток, да и самих уже научили себе на головы!

* * *

Но и это неприятнейшее обстоятельство огорчило мудрецов не больше их обожаемых мальчишек. Суровые Командорские правила и реалии пиратской жизни выбивают ребят из ватаг. Отморозки собрались в SC, слабаки у дедушек, и что делать нормальному пиратскому ребёнку? На вахты стали выходить уже тремя, а то и четырьмя ватагами.

Ещё и Захар вякнул на построении «Да хоть всей ватагой, Бобби!», и ватага Маленького, как только сменились с вахты, присели у такелажки на коленях, все пятеро.

Лют, Черныш, Пушок, Стужа в один голос заверяли, что это нормально. Ребята видят в штрафной команде надежду, способ, путь – шагнуть навстречу беде, почувствовать себя человеком, а не мурашом на щепочке в огромной луже Атлантики.

Но все соглашались, что, случись чудо, ребятня вывезет встречу с неприятелем, пацаны просто не вернутся в ватаги. Все реальные пацаны окажутся в подчинении или, как минимум, под влиянием неадекватных главарей SC.

Спас ватаги непризнанный пока пиратский гений. Пацан отважно явился на мостик и потребовал у Командора аудиенции. Именно потребовал, ведь он Командорский атаман. Он попросил разрешения принять в ватагу парня из боцманской команды под его личную ответственность, а это не баран чихнул – личная пиратская ответственность.

Руда, конечно, «посомневался» и разрешил «только в этот раз» и временно, окончательное решение по результатам. Он очень хорошо понимал, что это значит – прецедент для англичан закон, даже для малолетних правонарушителей.

Это серьёзно укрепило Командорскую власть. Возникни у кого-нибудь из дедов мысль войти с мальчишками в сговор, как уже однажды случилось на каторжнике, парни без разговоров сдадут провокаторов.

Резко подросла мотивация в боцманских командах – ребята на авралах и вахтах принялись демонстрировать атаманам отвагу и неутомимость. Те в свою очередь придирчиво присматривались к мальчишкам, затевали беседы.

Попав в ватагу, мальчишки стали выкладываться до звона, чтоб побыстрей перестать быть «новенькими», причём, при заинтересованной поддержке новой ватаги и лично атамана – личную ответственность за пацанов, конечно, никто не отменял.

Пацаны светились счастьем в строю, в караулах с настоящим оружием, даже на авралах и вахтах – им никто никогда больше не даст подзатыльника или пинка!

* * *

Жизнь ватажным мальчишкам казалась широкой дорогой к счастью и новым свершениям… пока не понимали, что нет на свете счастья и справедливости тоже нет. Они, став ватажниками, пиратами, оставались просто пиратами, не штрафниками, это словцо так и прилипло к бойцам SC.

Им всем шьют кожаные башмаки, чудесные «берцы», одинаковую робу, парусиновые «комбезы»! В их карманах всегда звенят шиллинги! Они не ходят на вахты и любые другие работы, никто не смеет указывать им, куда идти и что делать. Только они за любого своего бойца выбросят за борт всю ватагу виновного.

Простому честному нормальному пирату никогда такими не стать – не нашить заветные буквы, не встать, обхватив локти за спиной, не смотреть небрежно поверх и мимо на любого не штрафника, даже на Командора.

На корабле спрятаться невозможно, штрафники жили и тренировались у всех на виду. Мальчишки смотрели на них и… так, вроде бы, просто решиться на маленький шаг к счастью – покинуть ватагу и встать на колени у такелажки. И так страшно!

Дело не столько в обряде-проверке при поступлении в SC. Если очень захотеть, можно выстоять на коленях несколько часов, а потом, превозмогая страх и боль, подниматься с палубы. Это всего лишь начало, дальше ещё интересней. Если не вывезешь, придётся возвращаться к дедушкам, и возьмут ли опять в ватагу, большой вопрос. А чтобы остаться в штрафной команде, нужно по-настоящему свихнуться!

Даже взрослые мастера вскоре перестали сомневаться в собственном положении, чётко понимают, что они у настоящих пиратов, но ничего не рассказывают «дома», на «Подарке». В то, что они увидели, не поверит ни один вменяемый человек, да и слов для этого пока не придумали.

 

Глава 1

Россия. База отдыха «Кедровая».

«Уважаемый Доктор. Нашему контактёру не удалось достоверно выяснить текущую календарную дату на каторжных кораблях. Отсчётом дней и пройденного расстояния занимается только штурман мистер Доусон. Для вычисления координат в навигации игровой реальности ещё не используются хронометры и секстанты, каким образом это делается, у штурмана не спросишь, он изолирован от экипажа и находится под круглосуточной охраной Командора. Хормейстер дон Алесио отмечает лишь очерёдность дней недели, причём, называет их по-своему – воскресенье и все остальные. Другие штатские пленные избегают не то, что разговоров, кажется, и думать не желают о времени, для них существует лишь „вчера“, когда они жили в Мадейре, и вечное „сегодня“. Естественная психологическая защитная реакция, что уж говорить о мальчишках…»

По заданию загадочного начальника учёные накидали такую отписку и занялись действительно интересным делом, парни снова увлеклись лыжами. Женя на очередную лыжную прогулку взял свой личный планшет, таскать девайс Нагорного не было никакой необходимости. Пароли и логины он взломал и перегнал на своё устройство, а разбирать черновики покойного никто из них не мог предложить даже в шутку – грешно над этим шутить.

Работу с Пашей они разделили просто хронологически, каждый обязался описывать определённые игровые дни, один чётные, второй нечётные. Особыми литературными изысками парни не загружались, общий уровень произведений избранного ими портала находился ниже отметки «3» за сочинения класса седьмого-восьмого средней школы.

И если уж знакомые генерала о творчестве покойного давали хорошие отзывы, надо полагать, они и этим текстам, так же не читая, дадут высокие оценки. Главное, чтобы они были уверены, что это записки генеральского сыночка.

Сути проекта, конечно, решили не касаться, в первом фрагменте описали героев, момент попадания в другой мир, общую обстановку. С названием сильно не заморачивались, приняли Пашин вариант «Сталкеры против пиратов».

Публика приняла новое произведение благосклонно, поставили лайки, появились доброжелательные отзывы с общей на всех надеждой на не менее интересное продолжение. Особенно авторов порадовал отзыв пользователя с ником Генерал. – «Не напрасно заглянул в почту, благодарю за ссылку, успехов в творчестве».

* * *

Квантум. «Бродяга».

Неждан впервые почувствовал Захара счастливым, или каким-то другим, но точно не таким как раньше. Пушок объясняет это по «шкале эмоциональных тонов». По этой шкале до недавних пор мальчишки жили на уровне «скрытая враждебность», не выше.

Многие существовали в состоянии постоянного страха, и лишь страх не позволял им свалиться в апатию. Но от страха психика устаёт, пугать их ещё больше, означает вогнать в ужас или оцепенение, а это совсем ни к чему, поэтому только вверх по эмоциональной линейке, к намеченным целям.

Общую задачу выжить вопреки всему, главари SC угадали верно. Большинство мальчишек приняли облегчённую версию – всем им, и тем, кто в бой не пойдёт, до боя нужно сначала дожить. В океане на деревянных парусниках это очень непросто.

Даже засранцы стали собранней, ответственней, а для ватажников линьки перестали значить что-то ужасное – намного ужасней стал сам факт наказания, собственной небрежности, упущения, нерасторопности. Оболтусам просто не положено выжить в море! Тем более победить – многие ребята откликнулись буквально, записались в смертники.

Жизни наполнились смыслом конкретных планов. Захар с упоением включился в планирование, что выражалось по его молодости лишь общим восторженным настроем и устойчивым эмоциональным уровнем «энтузиазм», хотя у нормального взрослого человека такие перспективы никакого энтузиазма точно б не вызвали.

* * *

В первую очередь Неждан и Плюшевый обратились к морякам с вопросом, кого им следует опасаться. Во-первых, сэр Джэкоб, сэр Джон, сэр Сэнди, сэр Израель, сэр Грегори и старенький сэр Адам, будучи опрошены по отдельности, вместе, по нескольку раз в различных душевных состояниях, послали их морскому чёрту в задницу.

А во-вторых, ситуацию в целом подытожил Стужа – нефиг было полоскать почтенным джентльменам мозги, могли бы сразу к нему обратиться. Выяснилась действительно сама собой разумеющаяся фигня – опасаться беглым каторжанам, как всегда, следует приличных людей.

Неприличные моряки, настоящие пираты или корсары могут встретиться уже по прибытию в Карибское море, там же частенько бывают ураганы, но это опасности фатальные, необоримые, поэтому рассматривать их глупо.

Реальная беда может их только догнать, и это очень вероятное событие. Моряки на самом деле через океан не ходят, а «прыгают». Ловят устойчивый ветер гигантского сезонного вихря, что медленно ползёт от экватора на север. Похожие вихри в нашем мире называют антициклонами.

Вот и прутся все в нешироком коридоре в пару сотен миль, а у берегов ловят пассаты и идут каждый по своему назначению. Больше всего каторжане сдуру боялись военных – поймают же и перевешают как пиратов. Как оказалось, вояки им не грозят – они по одиночке не ходят, любому фрегату дают под охрану транспорты, чтоб порожняки не гонять, а караваны, чем больше, тем медленнее.

По-настоящему опасны вооружённые купцы, что могут позволить себе одиночное плавание. Потому, кстати, и ходят в одиночку, что так быстрее и чтоб без свидетелей. Зря они, что ли, столько на пушки тратят, чтоб ни разу не выстрелить? Любят почтенные негоцианты пострелять – за потопленные «враждебные» вымпелы полагается премия.

И неважно, что официальной войны нет, мир касается лишь кораблей под королевскими флагами, то есть только военных. Всё остальное – частные случаи и не прописанные казусы в пока ещё несуществующем международном морском праве.

Это в просвещённом будущем другой реальности любой вооружённый торговый корабль считается пиратом, его капитану и в двадцать первом веке грозит немедленное повешение, а команде заключение по законам захвативших их военных. В игровой реальности на большой океанской дороге всё оказалось намного сложней.

Главная сложность – как бы так исхитриться, чтоб сразу не расстреляли? Прав Пушок, даже сдаться не получится, в живом виде беглые каторжане, тем более мальчишки, почтенным купцам нафиг не сдались – кормить же надо будет, чтоб не передохли, а у них лишних сухарей на такую ораву быть не может – трюмы забиты коммерческим грузом.

К счастью Стужа придумал заранее, чем их заинтересовать. Для коммерсантов во все времена самым ценным товаром остаётся информация. Нужно показать клиентам такой морской фокус, за разгадкой которого они полезут даже на фрегат.

Корабел вовремя открыл парням глаза на всеобщую военно-морскую дурость прошлого их мира, что по идее не должна сильно отличаться от данной игровой действительности.

Во-первых, моряки почти не смотрят назад, хотя с мостика в подзорную трубу смотреть туда удобнее всего, паруса не мешают. В трубу смотрят, куда укажет вперёд-просто-глазами-смотрящий марсовый. Пацан с марса бизани на «Бродяге» в обычную трубу срисует клиента минимум на час раньше, чтобы успеть подготовить шоу.

Поэтому, во-вторых, клиенты и вообразить себе не смогут, что корабли идут вот таким курсом специально для них, они ж будут думать, что «неожиданно» их догнали. А когда на «жертве» их «заметят», резко сменят направление и увеличат ход, вроде как, с перепугу.

Каким образом? Да просто всё воспринимается в сравнении – то еле телипались, то как вжарили, да ещё и в полветра.

Неждан и Плюшевый, понятно, попросили объяснений. Выяснилось, что любой корабль при идеально ровном руле и чётко по ветру никогда не идёт по своей осевой. Это касается кораблей двадцать первого века, что уж говорить о безалаберно рубленных, рассчитанных в шагах конкретного корабела судах века семнадцатого?

Стужа достаточно изучил норов «Бродяги», сможет задать нужный крен тупым перемещением груза и развернуть паруса для максимально возможной скорости при конкретном ветре. Получится дуга часа на полтора-два, как раз пока не догонят.

Что погонятся, можно не сомневаться – такие фокусы для эпохи нетипичны, побегут чисто из любопытства, даже если изначально и не нужны им будут морские приключения. То, что и требовалось – полезут за разъяснениями, а в SC их заранее приготовят.

* * *

Неждан.

Этим сразу и занялись. Решили не жадничать ради такого дела, не ограничиваться одной простой подзорной трубой на марсе, заказали у спасённых близнецами часовщиков телескоп.

Лют влез в это дело с наворованными общими усилиями линзами, сказал, что потом за них из доли добычи рассчитается, когда всё подсчитают. Ладно, хорошему человеку не жалко, взяли в долю. Близнецы вошли со своими знаниями механики и оптики. Мы с Плюшем оплатили работы и прочие материалы, и сами, вне игры альпинисты промышленные укрепляли и обустраивали на бизани марсовое гнездо, там же ребятам в любую погоду часам придётся торчать.

Смонтировали крепежи, потом станок, а в самом конце установили сам телескоп. Всё на круг обошлось в две сотни гиней, но потратились не зря – Командор планирует так вооружить все корабли отряда. Пока думает, или только делает вид, что думает – четыреста фунтов с установкой под ключ ему дорого, понимаешь! Пусть тогда берёт набор за триста и сам по мачтам лазит, сквалыжина рыжая, а то промальп ему даром что ли?

И вовсе мы не жадничаем, нам просто некогда, у нас же тактика! У неприятеля ведь тоже марсовые, будут за нами подглядывать, а это нам совершенно ни к чему, и вообще, перед абордажем в приличном обществе принято чужую палубу залить картечью.

Нужно проредить расчеты картечниц, абордажную команду и убрать всех марсовых с мачт нафиг. Мушкетов у нас хватает, только стрелять из них почти некому – пацаны не умеют, да и отдачей их сразу поубивает, если попытаются бить прицельно.

Лют с близнецами придумали приспособить для мушкетов станок, уже разработанный под телескоп, чтоб можно было загодя заряженный ствол поставить, быстро закрепить, навести, выстрелить и сразу убрать.

Доработали уже готовый проект, и по нему выпустили первую серию из пяти боевых и двух станков «про запас» и для счастливого числа. Сериями-то делать намного дешевле и быстрее. Мы снова бесплатно, для себя же, полезли на мачты укреплять да обустраивать марсовые гнёзда.

Благо, что мальчишки нам с телескопом помогали и многому научились, да и снаряга уже на уровне – двумя бригадами на фок и грот мачтах оборудовали по две огневые точки одну над другой, а на бизани всего одну.

В каждой ячейке по паре стрелков с десятком мушкетов и запасом фитильных гранат. Итого в залпе десяток выстрелов. На это дело сразу отобрали ребят из новичков, чтоб тренировались только там. Всё равно им наших «старичков» не догнать, да и большей частью после боя вернутся они в свои ватаги.

С этим ещё не закончили, как задумались о дальнейшем. Пусть получится Стужин фокус, враги не станут нас сразу топить. Значит, сблизятся с нами, и главный калибр, если сразу не зарядят, они уже зарядить не успеют, муторное это дело.

Заряжаются-то современные пушки снаружи, со специальных выступов вдоль борта – под нашими пулями, ага. Допустим, ослепим мы супостата, заткнём его палубную артиллерию. Дальше должно быть касание бортами, багры и кошки.

У нас на палубе, по вражьему разумению, к тому моменту всех покосит картечь, а тут сюрприз от Люта, вне игры артиллериста в отставке. Распилили фальшмачту, высверлили вдоль, пробили пороховые канальцы, установили кремниевые замки с пистолей. Тоже недёшево обошлось, но жизнь всё равно дороже. Получились мины направленного действия, одноразовые картечницы.

От их выстрелов-взрывов и самим может нехило попасть, потому приводить их в действие нужно со стороны, за верёвочку. Наделали их, сколько нашлось лишних кремниевых замков, подготовили крепления на мачтах и правом фальшборте. Стужа и военно-морские батяни заверили, что подставить нападанцу нужный борт вообще не вопрос.

Ладно, идём дальше. Вот полезет к нам вражина, получит из деревянных пушечек картечь сначала в рожу с фальшборта, потом у нас уже с того же фальшборта в спины и снова в рожи с мачт. И кого он увидит на палубе? Никого! Плюшевый, отличник боевой подготовки, с его же слов, припомнил наставления по оборудованию стрелковой ячейки в полевых условиях.

И не важно, что у нас не поле, а палуба, зато времени пока хватает. Выпиливаем в палубе люк, там доски не очень толстые, это я хорошо помню. Тогда с Захаром одним ножиком за трое суток справились, а сейчас и неясно, как «Бродяга» за одни всего сутки на плаву осталась – ножовка в руках подростка страшное оружие.

Если серьёзно расположили десяток люков в шахматном порядке, чтоб мимо было просто не пройти, особенно в пороховом дыму. Стрелкам приготовили по пять штурмовых пистолей – стрелять-то им предстоит почти в упор, в силуэты.

На обратных сторонах крышек люков приделали деревянные брустверы для удобной стрельбы из положения «сидя». Где сидя, спрашиваете? А в беседках, на лавочках с верёвками. Верёвки закрепили к скобам под палубой, а скамейки оттянули под отверстия люков верёвкой.

Рванут парни за верёвочки монок, отстреляются в силуэты, дёрнут за узелки и скроются под досками палубы, а люки не закроют – добро пожаловать в трюм, дорогие товарищи враги!

Спрашивается, как стрелки отличат чужие силуэты от своих, и как мы сами в люки не провалимся? Ну, во-первых, мы-то знаем, где ловушки, а главное – нас на палубе вообще не будет. Все бойцы SC атакуют противника с тылу и сверху – с рей, с верёвок.

Приёмчик много раз подсмотренный в кино, только наши мальчишки всерьёз готовятся к этому сценарию. Авангард поведём я и Плюшевый, а Лют, Черныш, Пушок и Стужа с сэром Сэнди, капитаном, с сэром Грегори, шкипером, с дедом Пашей и с дедом Колей должны будут изображать у кормовой надстройки отчаянное сопротивление.

Ужас, отчаянье, верная смерть? С какой стороны на это посмотреть. Если из каторжного трюма, то ничего особенного.

Ведь какая у нас заковыка – главная боевая наша сила почти детская. Сколь ни гоняй, ни мотивируй мальчишек, они подростки, практически дети, а нам едва ли встретятся враги того же возраста.

Ребёнок в каждом взрослом инстинктивно видит защитника, и подонки этим пользуются. Ещё для детей взрослые – значит сила. Пацаны при всей лихости – рабы инстинктов. Главный из них – самосохранения.

Мальчишки нападут и убьют, если их загонят в угол. Но задача-то именно не дать себя загнать – самим забить, запинать, втоптать врага в палубу!

Решение нашли так себе, но оно у нас было. В плане Стужи есть один пункт – задать крен тупым перемещением груза.

 

Глава 2

Неждан.

Как мне хотелось думать, что всё это игра! Что в трюме и, вообще, вокруг сплошные неписи! Но я слишком хорошо понимал, что это не так, неправда, главная причина – мне и Захару очень хочется жить! Даже если для этого нужно убивать! Даже хуже, чем просто убивать…

Вот я дурью от скуки маялся – книжки про фашистов читал! А они не знают ещё, в каком оказались историческом пролёте. Не вывезли войну, обделались, так теперь им и вовсе уродиться не судьба – опоздали малость, на два века всего. Но даже если угораздит их как-нибудь завестись в этой реальности, комплекс неполноценности «сверхлюдям» надёжно гарантирован. Чего там скромничать, реально стараемся!

Основной груз «Бродяги» это пленные. Мужики, как в себя пришли, поначалу сидели тихо, да, видать, не только на нас воздух Атлантики так действует – завелись у них порядки.

Мы пленными до поры явно не интересовались, их «обслуживала» боцманская команда, сухари сбрасывали, спускали воду в вёдрах, парашу вытаскивали. Сильно старались не утруждаться, судя по вони, ни разу полное ведро не подняли.

Плюш выставил в такелажку пост на прослушку, просто разборки нас не волновали, ждали другого и дождались, будь оно всё проклято! Сработал мой план «спасти Джима».

Под утро тревога, а мы с Плюшем в капкаюте! Мигом собрались, спрыгнули вниз с Джонни, с Ники и казачата, все, конечно, при оружии. Перед спуском по команде крепко зажмурились, и не пришлось нам таращить глаза – ничего особенного там не увидели.

Ругань и стоны, бледные рожи вокруг, силуэты пинают тело в проходе, голая задница какого-то хмыря. Сразу не разбирались, ножи уже готовы к бою! Нет плохих и хороших, только свои и чужие – угрозы и цели.

Убивать в задачу на тот раз не входило, наносим режущие по конечностям и колотые удары в мякоть. Спокойно, без истерик продырявили конечности неприятным и просто тупым типам, приступили к разбору происшествия.

Кэпа и Дасти без париков сразу и не признал. Бывший капитан среди прочих отверженных выглядывал из-под нар, «особист» зыркал с верхнего привилегированного яруса. Между нарами валялся с виду дохлый, избитый вусмерть Боу, а животом на нарах лежал без сознания избитый Джим с развязанными, к счастью ещё не совсем спущенными штанишками.

«Трындец!» – меня как поленом по башке охреначило, на автомате просто двинул дальше по плану. Никого сразу не убил, без затей выволок из-под нар Кэпа, допросил, пообещав поднять наверх. Тот охотно всё рассказал, указал негодяев, уже занявших очередь к заднице Джима.

Бережно подняли Джима, отнесли в медотсек, или по-другому, изначально Командорскую каюту. Прочих персонажей без особых церемоний вытащили за ноги. Попросили остающихся посидеть тихо и поднялись следом.

Боу на палубе отлили водой и обнадёжили, что немедленная смерть мальчишке уже не грозит, а дальнейшее не в нашей компетенции. Он молодец, дрался за парня без малейшей надежды, просто потому, что иначе не мог.

А прочие, суки, смогли. Кто от страху, как Кэп, кто из принципа, как Дасти! Бог им всем судья, а наш долг лишь исполнить волю Его. Каждому, легко разобравшись в намёках судьбы, отмерили его же мерой.

Боу объявили, что он – мужик и свободен, может уйти, когда вздумается. Он, конечно, заявил, что без Джима не уйдёт. Мы только плечами пожали, не разобрался ещё дядька, вот и не будем пока грузить, дадим время.

Кэпу, равнодушной скотине, по большому счёту и сделать-то ничего не можем, только проклясть самым страшным известным нам проклятьем – надеждой. Назначили его помощником Дасти и обнадёжили, что сделаем всё, чтобы он оказался в Англии. Если выживет, Джекиному папаше приветик передаст, старик у рыжего с положением. Сам падла благородная сынулю по блату в этот круиз устроил.

Дасти за принципиальность я лично назначил завхозом, чтоб он, значит, отвечал за чистоту и порядок в трюме. Лично отвечал передо мной или Плюшевым, когда мы вновь спустимся в трюм.

Ну и скинули как падаль обратно его и Кэпа, ни мало не заботясь о последствиях, фигня там высота – всего-то три метра с небольшим. Мы ж им обещали только вытащить наверх, оставлять наверху уговору не было, с них пока хватит забот и надежды.

Командор, оказав Джиму первую помощь, оставил его на попечении помощников, а сам вышел поинтересоваться, что вообще творится? Уточнил, когда это он успел раздать кучу непонятных обещаний?!

Ну, мы ему со всем респектом и смирением поведали о «Божественном чуде и указующем персте». Ведь что получается? Не загляни мы чисто случайно в трюм, и Джима по нашей вине изуродовали бы до смерти!

Ведь это мы заперли его в трюме с подонками! Только потому, что великовозрастные балбесы напялили на мальчишку идиотский мундир и отправили ребёнка в море, в этот паскудный рейс! И если б не Боу… а он, кстати, вообще, ни в чём не виноват, Кэпу врать не было никакого смысла.

Вот кажется нам, что это судьба, что пока Джим с нами, Провидение не оставит нас. Командор слушал внимательно и бесстрастно, а Боу, открыв рот и вытаращив зенки. Взрослый дядька, офицер, почтительно извинился за то, что лезет не в свой разговор, но не будем ли мы любезны объяснить до какого боя мы хотим оставить Джима в качестве талисмана?

Руда оказал ему честь, также учтиво ответил, что как должно быть известно морскому офицеру, в море частенько убивают просто за флаг, и мы обоснованно опасаемся за свои жизни. Нас всех вообще убить хотели, если Боу не забыл. Так наш бунт по существу ничего не изменил, разве что у нас появилась возможность защищаться.

Мы на «Бродяге» примем бой, чтоб у остальных был шанс уйти, ненадолго, следующей жертвой уже назначили «Подарок». Пусть на ней полно гражданских, ход у неё меньше, чем у «Забияки», у шлюпа относительно больше шансов дойти до дикарских островов, хотя в абсолютном выражении количество этих шансов не сильно отличается от нуля. Короче, спасти нас может лишь чудо, вот о том и речь. Где одно чудо, там можно ждать другого, такая у них чудесная природа.

Боу очень серьёзно кивнул и заявил, что остаётся на «Бродяге» вместе с Джимом…

– И с вами, – буркнул он как-то стеснительно.

Командор удивлённо вздёрнув брови. – Боу, нельзя быть немножко пиратом. И совсем не бывает бывших пиратов, в смысле живых бывших пиратов.

– Плевать, – просто улыбнулся Боу, – за то я уже до тошноты насмотрелся на живых бывших джентльменов.

– Боу, мы вам ничего не обещаем, – осадил его Плюшевый, – нам нечего вам предложить! Разве что денег, но зачем они вам?

– Тем проще вам поверить! – весело засмеялся мужик, – я всю жизнь мечтал не нуждаться в деньгах!

– Ха-ха-ха! – поддержали мы офицера, настолько искренне он смеялся!

– Только, дружище, простите, – уточнил я весело, – но ничего не получится. Мы не верим на слово – нам неизвестно кого мы встретим, и как вы себя с ними поведёте.

– И что я должен делать, чтобы вы мне поверили? – растерялся Боу.

– Понятия не имею, да нам-то пофиг, дружище, это не наши проблемы, – улыбнулся ему Плюш, – хотя всё равно спасибо, вы – молодец.

– Постой, Грегори, – что-то решает Командор, – Боу, ваша задача молча выполнять приказы вот этих двух… хотя двух многовато… Грегори поспокойнее, вот его приказы выполнять. Ясно?

– Ай-ай, сэр, – привычно пролаял офицер.

– Вот и чудно, Плюш, теперь это твоя проблема, – ухмыльнулся Командор.

– Ай-ай, сэр! – злобно тявкнул дружище.

А что он хотел? Запросто фамильярничать с Командором? Слишком много будет чудес для самого чудесного дня. Да и денёк был, если честно, так себе. Боу, гад такой, отвечая Командору, не на него смотрел, а на топ фока… на Британский флаг! Ведь Командор сказал, что убивать нас будут именно за него, и мы вот такие патриоты, блин, не спускаем… а я, куда б ни смотрел, видел перед собой Джима в крови.

* * *

Тот ещё парадокс этот патриотизм. Всю свою жизнь считал, что любить Родину «несмотря ни на что» чисто русское свойство. Ага, попытайтесь Захару что-нибудь криво сказать про Англию, а в моём случае просто подумать!

Загрызёт как за маму, и как с Англией у него с мамой не всё однозначно. Тоже ни в чём не виновата, просто не смогла, не вынесла, заболела и умерла, но она хорошая, любит Захара, и прям заняться ей на Небесах нечем, только, во-первых, помогать ему, и всё равно забрать его к себе, во-вторых.

Я это к тому, что легко быть циником со стороны, оно так, конечно, виднее и проще, сподручнее как бы, а изнутри куда ни глянь – тот же патриотизм, только сбоку. Лишь оправдываться и остаётся в полной уверенности, что ни за что не оправдаешься, и оправдания мои нахрен никому не нужны!

Вот с Джимом так коряво получилось, стыдно по-дурацки, до поджимания пальцев в башмаках и колупания ладошки ногтем с самым придурошним видом. Честно – не предполагал я такого оборота – ну, не была эта мерзость для меня обыденной!

Я, естественно, хотел приказать парням забыть, в каком они положении застали Джима в трюме, но Заки спокойно и по-взрослому вернул меня в реальность, вот именно в эту, текущую реальность.

Начал он с того, что казачатам Джим никто и звать его никак, всего лишь ещё один англичанишка, а их не жалко. И вообще мы постоянно вдалбливаем всем своим ребятам – никого не жалко, никого.

Потом, мысленно помолчав, высказал недоумение – а что, вообще, случилось-то такого особенного? Давит на нас родной мир, это ж там, у нас, носились с насилием над детьми, но тут это запросто. Некоторые пацаны наши пережили подобное, многие из-за этого оказались на корабле дураков…

Да по сути только из-за этого все они здесь оказались! Поразила точка зрения мальчишки на наш корабль – пацанов не сослали, не приговорили, они убежали из мира, где любой пьяный олигофрен мог сотворить с ними всё, что ему в тупую бошку придёт. Убежали единственным доступным способом – чудом!

Убежали на пиратский корабль, где уже они сами могут что угодно сотворить с любым встречным! Кстати, непосредственных участников безобразий ждала почётная доля стать нашими первыми живыми игрушками.

Самыми простенькими, тряпичными, сразу ничего оригинального в голову не пришло – только груша. Подвесили их за ноги, каждого за одну, и штрафкоманда на время оставила мачты в покое – пацанята все костяшки на кулачках уже посбивали. Пускай отдохнут ребята, пока груши хотя бы сопят.

Захарушка подвёл философскую черту, избивая нун-чаками несостоявшегося насильника даже не за то, что он, может быть, хотел сделать. Просто мог это сделать… мог это делать! Пацан так увлёкся, никак оторваться не мог, пока насмерть не забил счастливчика этакого.

Его менее удачливые приятели прожили на одной ноге ещё сутки, пацаны отнеслись к ним хладнокровнее, профессиональней. Ничего личного – всего лишь небольшое развлечение в тягостных пиратских буднях, так они его и растягивали, пока не порвалось.

Натурально – Джонни Ножик на спор с Занозой одному нун-чаками специально по коленной чашечке бил, чтоб посмотреть, когда он от ноги отвалится, а Ник считал, что Ванька зря старался. Тотализатор устроили, Ваня почти пять гиней с банка сгрёб!

Неудобно было портить парням развлечение нудежём, да и поставили мы с Плюшем на Ножика по гинее, самим стало интересно. И ведь действительно ничего особенного – это было лишь началом.

 

Глава 3

Неждан.

– «Системное сообщение.

Вы выполнили игровое задание „спасти Джима“. Бонусы – открылся навык „тёмные делишки“, начальный уровень „мутный хрен“.

Вы выполнили игровое задание „завербовать офицера“, навык „тёмные делишки“ улучшен до уровня „проныра“.

Отношение каторжан к персонажу с уровня „проклятый“ снизилось до уровня „исчадие ада“.

Отношение к персонажу бойцов штурмовой команды повысилось до уровня „без тормозов“.

Отношение к вам в клане в избранной ветке отношений минимальное, уровень „дно пробито“.

Опыт персонажа 7200, доступно повышение уровня. Желаете повысить»?

– Валяй. – Ворчу довольно.

– «Ваш персонаж перешёл на следующий уровень, за переход списано 5000 очков опыта.

Уровень персонажа четвёртый.

Опыт персонажа 2200 очков.

Доступно рандомное увеличение характеристик персонажа:

Восприимчивость.

Предчувствие.

Любознательность.

Эмоциональная устойчивость.

Психическая устойчивость.

Что выбираете»?

– Давай попробуем восприимчивость, может, получится понять, что это такое? – Рассуждаю сам с собой.

«Ваш выбор принят.

Восприимчивость улучшена на 13 %.

Ваш опыт 8500 очков, после выполнения системного задания доступно повышение уровня».

Меня эти сообщения уже перестали даже раздражать, вообще как-то фиолетово. Игра это или почти не игра, в нашем случае неважно…

Мы просто вынуждены так поступать, чтобы выжить самим и спасти своих пацанов!

Добрые дедушки не могли на пальцах научить мальчишек убивать. Руками. Внезапно напасть со спины и проломить человеку голову довольно несложно, но спрыгнуть в гущу врагов с перекованным по руке кортиком и парой пистолей – не фунт изюму. Затем обычные мальчишки должны будут пойти за нами на чужую палубу – добивать врагов, убивать, глядя им в глаза.

Я думаю, что мы действовали по чёткому плану. Или, как считает Захар, мне просто нравится так думать…

Я хорошо запомнил лицо Джима, когда он приполз к нам в такелажку – выпустил Руда пациента воздухом подышать, разрешил понемногу вставать, так его понесло нас благодарить!

А тут Крис как заорёт. – Атас! в трюме драка! – Крис отдыхал на прослушке.

Дежурная команда рванула выручать Дасти с Кэпом и за новыми тренажёрами, а Джим потрясённо, по-детски распахнув глаза, смотрел в мои спокойные, бесстыжие зенки. Ему показалось, что он всё понял – наивный британский юноша. Тогда он просто молча ушёл, наверное, пореветь от обиды.

На другой день вернулся, сказал, что, пока он нездоров, может побыть на «атасе». Мысль действительно нездоровая, но кто бы говорил? Разрешил, правда, нехотя.

Через два дня понял, что парень уже наш – действовал чётко по инструкции, ничего личного… и, докладывая, спокойно смотрел мне в глаза. Самое мерзкое, что мы с Захаром оказались правы, когда «забыли» Джима в трюме…

За те его слова – забавно ему было, как озверевшие, перепуганные мальчишки за пару вздохов кусочком Неба над головами шли, лезли по головам друг друга! Теперь сам надышаться не может Небом, подаренным теми пацанами. Именно подаренным – ведь мало дать, важнее научить ценить дар и относиться как к дару Его, а не чему-то «положенному по праву»!

Что и кому положено, решаем только мы сами!

* * *

Даже если нет происшествий, два раза в день спускаемся в трюм. Ха! Ни одна мразь, включая Дасти, не рисковала спуститься к мальчишкам! Теперь пацаны спускаются к ним и спрашивают, а эти бараны отворачивают рожи, боятся поднять глаза!

Дасти указывает нарушителей порядка, на месте избиваем первый раз, вытаскиваем на палубу и предлагаем самостоятельно сунуть ногу в петлю. Они видят ещё живых товарищей, что до них вытащили из трюма, слышат их вопли… Как правило, остаётся лишь немного приподнять готовую ко всему тушку. Дальше сутки ада и за борт, так ребятки наши учатся «не бояться».

Несогласных на такое уговариваем я и Плюш. Тоже для психологии – пацанята видели, что… Спасибо казакам, мы уже вполне справляемся.

Здоровенный дядька кидается к Грегори, хватает за плечи… да ладно – обратное сальто и двумя ногами в челюсть.

Захара хватают за руку – тоже нормально, ладошку к груди, кувырок, и дяденька с воем врезается мордой в доски палубы. Весу в Захаре всего ничего, но физика неумолима, рычаг и скорость, точка опоры в кульминации, и громкое касание головы мужчины с фальшбортом или мачтой.

С физиологией тоже не поспоришь – для воздействия на болевые точки вполне хватает наших подростковых сил. Для тренажёра это продолжается, пока сам не попросится на рею, или его за ноги рожей по палубе не отволокут в медотсек, а оттуда обратно в трюм, делиться впечатлениями.

* * *

Нам было мало просто побеждать, это же не спорт, мы издевались, дразнили, играли – так кошка таскает котятам живых мышей. Неудивительно, что ребятки вскоре пожелали подраться самостоятельно, с нун-чаками, не по одному, само собой при нашей подстраховке.

И под приглядом Боу – вот что замечательно! Лейтенант одобрить такое обращение с пленными не мог, хотя ему и казалось, что он понимает смысл происходящего. Плюс флаг над нашими головами, и личности страдальцев были ему неприятны – вызывали дурные воспоминания.

– Но такая жестокость! – читалось на его физиономии.

– Какая жестокость? – Вслух оскорбился Плюш, – обычное зверство!

Боу криво улыбнулся.

– И ничего смешного! – рявкнул Плюш «подчинённому». – Жестокость – это для унижения…

– А вы их не унижаете? – изумился офицер, – мне показалось, что именно это…

– Да плевать нам на их чувства, – лениво просвещаю мужика, – как хищникам плевать на эмоции добычи. Звери такие просто по своей природе, а не потому, что жестоки.

– Вы делаете ребят зверями? – серьёзно уточнил Боу.

– Чтоб стать зверем, им обязательно нужно родиться! – Обозлился Плюш. – Мы им, именно вот этим, по их желанию просто помогаем не быть баранами, как остальные!

Боу угрюмо задумался. Его добил Джим, пацан присутствовал при разговоре, он постоянно рядом с Боу присутствовал, и проговорил. – А можно мне тоже… с саблей?

Суровый облик офицера утратил контуры, а Плюш ещё и добавил. – Рановато тебе, Джимушка, с саблей, ты ещё палки не освоил. Потренируйся пока с гранатами.

Боу с потерянным лицом хрипловато выразил надежду, что гранаты Джиму дадут облегчённые, а лучше совсем без пороха. А то он испытывает лёгкое беспокойство за свою ещё предыдущую контузию, тоже довелось иметь дело с новобранцами.

Да идти в бой с такой бандой рекрутов – это нужна контузия с рождения или с прошлой жизни! Нам-то деваться некуда, а ему… получается, тоже? Угораздило ж нас встретить в английском офицере нормального мужика!

* * *

Квантум. «Бродяга».

Боу изначально рассматривался лишь как ещё один взрослый клинок, встанет на юте со всеми рубаками и никуда не денется, пока Джим на «Бродяге».

Пацана определили в один из стрелковых люков, в компанию к Сычу и совсем ещё зелёным эсцесовцам. И к близнецам, конечно, как же они бросят в бою обожаемые печеньки, а сами в обнимку с посланным ими Командором станут дожидаться неизвестно чего на «Подарке» или «Забияке»?

Близняшки спрыгнут в авангарде, девочки заслуженно входят в ударное отделение SC. Боу это показалось очень странно, что девчонки, к тому же не бандитки и не англичанки, вообще, заложницы сами добровольно полезут убивать живых людей!

Единственно он отметил и одобрил их действия в паре. Кстати, иначе они совсем не действуют, за то вдвоём Кити и Кэти дадут фору любому эсцесовцу, разве что с главарями почти на равных. Печеньки с рождения понимают и чувствуют друг дружку как себя, похоже, что они себя по отдельности и не представляют.

Вот господин лейтенант поставил их пацанам в пример – бабы, а думают головами, не как некоторые, которые бессмысленной толпой измываются над безоружными мужиками. А у тех задача лишь немного потерпеть, им, может, на свежем воздухе намного лучше, чем в трюме!

Ему ещё раз терпеливо объяснили – ну, что тут непонятного-то! – что зверство это для особо одарённых, то есть не для всех, а только кому идти в бой первым! Он презрительно обозвал пацанов стадом дикарей – так же собираются напасть толпой, а драться могут только в одиночку.

Профессиональных или регулярных солдат им никогда не победить, к счастью это пока и не требуется, но и против нерегулярных дикарей им не выстоять просто потому, что они здоровее.

Главари SC тут же насторожились, что бы это значило? Командор же сказал, что каждому всего лишь нужно стать сильней десятка любых солдат мира! А Боу отвечает – да хоть сильнее сотни!

Лучше шотландцев бойцов в мире не сыскать – это он так сказал. Ну и сильно помогло это Шотландии? А почему? Потому что забивали себе голову всякой ерундой. Они дрались и погибали за Родину и проиграли англичанам. А те дрались, чтобы за Родину гибли шотландцы – у них тупо не было родины, она солдату не положена. И за Отечество им не нужно драться – нет у солдат ни семей, ни Бога, кроме своего подразделения и приказа командира.

Неждан спросил. – А присяга?

Тот уставился на него, как на психа. – Какая присяга?

– Ну, воинская! – Плюшевому тоже не всё было ясно.

Боу сокрушённо покачал головой. – Вы совсем дурные? Вас-то она каким боком касается? В любые слова нужно верить! А вы их по малолетству не способны понять. Короче, так – Грегори командир первого ударного отделения, ты, Закари, второго…

– Не, – покачал головой Плюш, – Китти с Кэтти не разделить, казачата с ними сдружились, их тоже не разлучишь, а остальные против них не вывезут. Поэтому я буду командиром ударного отделения, а Зак моим заместителем.

– Ладно, – говорит на это Неждан, – тогда я командую SC, а ты мой помощник!

Плюш угрюмо согласился, и Боу продолжил. – Очень миленько – каждую секунду один из вас натаскивает авангард, пока другой командует общим боем. Кстати, вы себе хорошо представляете, как это делается?

Главари скрепя сердце изложили свой секретный план. Господин королевский офицер похвалил – молодцы, говорит, здорово придумали! И повторил вопрос: «Так вы совсем не представляете, как командовать в бою?»

До Неждана и Плюша стало доходить, как они выглядят со стороны. Просто спросили, что надо делать?

Оказывается, нужно назначить самых уравновешенных, спокойных ребят командирами стрелков в ячейках на мачтах и в люках на палубе, чтоб они стреляли первыми, а остальные по их команде.

Потом, кроме ударного, нужны отделения, во-первых, гренадер, во-вторых, мобильных стрелков. Пацаны, кажется, собрались лезть на вражеский корабль, если он правильно понял слово «контратака». Так что там делать – мальчишек терять?

Значит, каждому отделению поставить командира, а ему чёткую задачу. И главное – как главари всё-таки собираются командовать в бою? Хотя бы боцманские сигналы выучили? Прекрасно! Каждому командиру отделений выдать по боцманской дудке, а самим нужно срочно учиться дудеть в трубу, чтоб в случае нужды передудеть все остальные сверистелки. Или назначить горнистов, если самим лень и некогда.

И по деталям ещё уточнил. Во-первых, где, когда спрыгнут на палубу и поубивают неприятельских абордажиров, гренадеры возьмут гранаты, а стрелки мушкеты?

Во-вторых, все этапы боя нужно несколько раз отрепетировать.

А, в-третьих, какого тролля на боевом судне делают посторонние? Вот его, лейтенанта Боу, не хотели брать в бой – неизвестно, видите ли, как он себя поведёт. А гражданские? А матросня? А пацанята?

Всех лишних нахрен и срочно, чтоб под ногами не путались. Или их собрались перед самым боем спроваживать, когда счёт пойдёт на минуты? Неждан с Плюшем серьёзно задумались, их секретный продуманный гениальный план оказался слишком сырым и общим.

* * *

Первые же репетиции, вернее, попытки проиграть атаку с рей показали, насколько никто ничего не понимает. Сбросили бойцы верёвки, а те сразу перепутались меж собой и намотались на рангоут.

И вообще, зачем делать этакое предупреждение, прям как «иду на вы»? Даже если верёвки упадут штатно, враги сразу додумаются, что это неспроста, хотя бы головы задерут – на совсем тупых врагов рассчитывать глупо.

Выход нашли сразу – катушка. Кусок деревяшки цилиндрической формы оставалось только высверлить вдоль оси, на неё наматывается основная верёвка. В отверстие продевается вспомогательный кусок, завязывается петелька, и за неё катушку можно прицепить за крюк на свою обвязку и вот так прыгать.

Чтоб не убиться об палубу придумали тормоза – ножной и ручной. Ножной – это вроде стремян, привязанных к концам петли, что крепятся к обвязке. Если выпрямить ноги, петля натягивается, верёвка внутри деревяшки прижимается к стенкам, вращение замедляется.

Как выяснилось – недостаточно, Неждан с Захаром сразу не убились, наверное, потому только, что прыгали всего со второго яруса, и Захар с перепугу сразу врубил по тормозам. Внесли поправку, добавили ручной тормоз.

Страховочным усом через петельчатый амортизатор рывка стали цепляться к примитивной «капле», просто схватывающему узлу. Если его придерживать рукой, он легко скользит по верёвке, а как отпустишь, резко останавливается, амортизатор распускается по одной петельке, и десантник почти плавно опускается на палубу.

Нужно только отпустить ручник в нужное мгновенье, ни раньше, ни э… вообще, никогда.

Мальчишки, конечно, поначалу путались, застревали на верёвках, но к тому моменту, как первые бобины пришли в полную негодность, все бойцы первой очереди успешно сдали индивидуальные прыжки.

Прочим ребятам не чинили никаких препятствий – пробуйте на здоровье, только не убейтесь. Десяток ватажных парней, «пока» эсцесовцев, вполне освоили это дело.

Маленький Бобби, конечно, никак не мог ударить лицом в грязь перед своими пацанами, но его Захар к таким прыжкам не допустил. На него особая надежда, потому что за ударным отделением следом должна пойти вторая очередь. Должна! Захар смог доверить командовать резервом только ему.

Парни второй волны прыгают в два приёма: «старички» Ножика и Занозы с бобинами протягивают ещё десяток верёвок, и на тросах на обычных восьмёрках спускается резерв под командой Маленького.

Сначала ребята считали разы, сколько раз всего спрыгнули с рей, на третьи сутки потеряли счёт дням. Как только дошли до отработки всего десанта в комплексе, его боевого воплощения стало просто не избежать.

 

Глава 4

Неждан.

Мы не просто ждали встречи с неприятелем. Пока один руководил прыжками, другой работал с пленными.

Работа эта стала, пожалуй, одной из неприятнейших наших обязанностей, убивать людей, вообще, поганое занятие, а учить этому подростков мерзотней в квадрате. Во время занятий мы, конечно, не позволяли себе эмоций. Ребята должны видеть, что это только дело, работа… да и убьют же просто, отвлекись мы в схватке хоть на миг.

Психика потребовала отдыха, потому один из нас все светлые часы постоянно торчит на мостике, как обычно училимся трудной морской науке или медитируем. Серьёзно и без иронии, буквально как научил Лют – он с Чернышом частенько присаживается к нам в компанию.

Сначала, наверное, не могли глазам своим поверить, что мы этим занимаемся, а потом просто поддержали добрую традицию. Боевикам ударного отделения тоже понравился этот единственный способ расслабления – алкоголь же просто не мыслим.

Для нас с Захаром медитативный транс стал тайным окном в сказку, во сны взаправду. Парень быстро оценил наши новые возможности, ведь это так интересно! Нужно вместе представить себе место действия в мельчайших деталях, придумать персонажей… впрочем, пацан не стал заморачиваться – просто вытащил у меня из памяти компьютерные игрушки.

Начали с классики, с Мортал, Контры и, конечно же, Сталкера, своё вносили по ходу дела. Кажется, дети во все времена по своей природе компьютерные создания. Он наловчился «паковать» и «сохранять» эти «видения». В кавычках потому что, не смотря на всю призрачность, вооброжаемость происходящего во сне, лопатой по роже ощущается там как на самом деле.

* * *

Занялись собой, отпустили воспитательный процесс в команде на самотёк, а в этом деле свято место педагога пусто не бывает. Боу для всех бойцов SC устроил политзанятия, вернее, у него они сами собой получились.

Для начала он ненавязчиво дал почувствовать разницу между кадровым британским офицером и дохлым стройбатовским дембелем. Мы же по сути были теми же атаманами с чисто хулиганской развязностью, подростковой лихостью. Нас подводило наше личное отношение, даже истеричность порой, нервы ведь не железные!

В отличие от нервов Боу. Даже в хлам разбитая его рожа всегда была полна спокойного достоинства, отбитые внутренности, казалось, совсем не кривили выправки. Главное – он смог задать ровный служебный тон. Мы с лёгкой душой свалили на него почти всю военщину, как оказалось – себе на больные головы.

Ребята с радостью подчинились его уверенной властности – в облике офицера чувствовалось, что он просто не представляет себе возможность неповиновения. Прирождённый, настоящий офицер, да и только, неудивительно, что мальчишки потянулись к такому человеку.

С точки зрения Захара, выглядело это как откровенный подхалимаж и подлизывание – он немедленно приревновал ребят к Боу, а Боу к пацанам, но и это было ещё полбеды. Беда, что Захарка тоже, как и все ребятки, потребовал для себя долю его внимания. Самым простым способом – дурацкими вопросами. Все они начинались с классического «почему»?

Офицеру непринято задавать вопросы, но пацаны же ненастоящие солдаты, он сам так сказал. Вот и возник первый вопрос – почему ненастоящие? Настоящих солдат он бы просто приказал высечь, а тут поначалу скупо и насмешливо, но всё-таки пришлось отвечать, и не придумывать сказок и вранья – подростков очень трудно обмануть.

Поведал пацанам о пушечном мясе, главная задача которого просто доползти до поля боя. О солдатах, что не проигрывают никогда, проходят через все бои и войны… и подыхают в нищете никому ненужные. О тех, кто всегда побеждает – погибает за своих товарищей. О присяге. О долге. О Родине, будь он проклят!

Пацаны с открытыми ртами слушали его россказни о побоищах со времён Вильгельма Завоевателя. О героях, мятежниках, палачах и предателях, о солдатах. Нам по-новому открылась Англия – страна изгой, избиваемая, предаваемая и продаваемая с младенчества. Забытый Богом проклятый остров, с которого не убежать.

О жизни англичанина, жизни без надежды, как на громадном корабле дураков. Так будь проклята надежда! Вроде бы просто быть англичанином, даже для пьяных олигофренов – это значит считать себя выше всех не англичан, и всё.

Боу рассказал, что это значит на самом деле, и как это трудно – стать и оставаться англичанином всегда и везде, вопреки всему. Не сказать, что мы с Плюшем от этих разговоров были в восторге. Переглянулись только и вздохнули грустно – сразу надо было его резать, а сейчас уже всё – страшные слова сказаны.

Боу как-то для нас незаметно представил мальчишкам будущий бой чем-то само собой разумеющимся, неизбежным, даже близким. Чем-то вполне обычным, естественным, только не лишённым некоторого интереса.

* * *

Ситуация снова влезла в кроличью нору. Ведь мы не просто так торчали на мостике! Как только установили телескоп, сразу же сами, конечно, полезли в него смотреть. Нелегко было приноровиться к качке, совладать с наведением трубы.

Наконец, своего всё-таки добились, уверенно держим под визуальным контролем пространство за кормой до горизонта. Красота – видимость за две морские мили. Вот посмотрели-посмотрели и сделали открытие, как кувалдой по бошкам – мы, сами того не ведая, уже неоднократно разминулись с чужими судами!

Но это само так получалось, а что делать с оптикой? Да то же самое, только в полном сознании. Потому никто с марса бизани не орёт, дозорные тихонько дёргают за обычный фал, и я или Плюш взлетаем по вантам посмотреть. К чему тревожить народ? Лишние знания – лишние скорби, не маленькие уже – сами отдаём нужные команды на суда, задаём отряду уклонение.

Моряки, Сэнди и Грегори, конечно, всё поняли, уже привыкли – даже не ухмыляются, а на проблемы штурмана Доусона нам плевать – пускай его Руда успокаивает.

Поэтому, кроме нас, на наблюдательном пункте дежурят лишь «старички» SC. Прямо мы никому туда лазить не запрещаем, просто желающих торчать часами в тесном гнезде нашлось немного, вот и пришлось назначать.

За одним сумасшедшим исключением – пропустили, как туда забрался Своята! Увидели только, как он оттуда слазил весь такой задумчивый и молчаливый. Сам себя назначил наблюдателем, сидит там в свои вахты.

Зачем-то притащил туда длинный свёрток, связал себе обвязку, заказал наши примитивные карабины и «восьмёрку», и самый писк – купил перекованный по руке абордажный кортик! Сам ни «гу-гу», а мы постеснялись спросить, чего это он?

Другие нас одолели раздумья. С одной стороны наши ребята – их бесит, что относятся к ним как к сброшенной волкам с саней рукавичке. Ведь они поверили в неизбежность боя, в себя, в командиров – они уже победили!

А тут мы придём к Командору и скажем, что передумали. Что бой не нужен, ведь ребята погибнут, пусть распускает штрафную команду, будем жить как прежде, даже пойдём под его власть. Вот только жизнь такая ни Захару, ни эсцесацам ненаглядным уже нафиг не нужна.

Да и Руда стал иначе на нас смотреть. Не то, что с надеждой, как будто что-то обдумывает. Ведь это же невыносимо – жить в ожидании беды, в постоянном страхе, и я уверен, что боится он не за себя – за ребят, каждый день спрашивая себя, неужто последний? Неужели всё это было лишь для того, чтобы бесславно и бесследно сгинуть в океане? Как многие несчастные моряки до нас, как множество после.

Знаю, что Командор, как все мы, запретил себе думать о будущем, но я и Плюш ненароком вывели его из спасительного сумрака. Он явно что-то оценивает, планирует, ещё ни на что не надеясь.

Держать Руду в неведении слишком жестоко, мы ж не злопамятны, но и спрашивать его ни о чём нельзя, и так известно, что не решит нихрена. Это мы, я и Плюш со своими мальчишками должны решить и решиться. Скажем, а там уж пусть понимает, как хочет! Мы пришли в капкаюту, и я сказал, что мы передумали.

Что ладно уж, в SC пока хватает ребят, мы готовы выходить на парусные вахты, простые ватаги можно направлять на «Забияку» и «Подарок», по одной, а обратно их пока возвращать не нужно. А нужно отправить им в помощь матросов побыстрей и побольше, желательно всех.

Руда тогда слегка побледнел и просто кивнул в ответ. После генеральной репетиции, вернее, после скупого одобрения Боу, мы уже своей властью отправили взрослых мастеровых в отпуска, а «засранцев» на каникулы. На «Бродяге» стало намного тише и просторнее, она, как призрак, оборотень, кралась в арьергарде отряда.

На юные лица легла нездешняя печать – мальчишки очень хорошо представляют себе, почему остались одни. И почему именно они остались на корабле дураков. Пусть все думают о сброшенной с саней рукавичке, у акулёнка штрафной команды прорезался первый ряд зубов, нам срочно нужен кто-то на разрыв в хлам и клочья. Наш острый плавник уверенно резал волны в поисках жертвы.

 

Глава 5

Россия. База отдыха «Кедровая», оперативный центр проекта «Кватум Эго».

Доктор провёл рабочее совещание, в целом одобрил соображения сотрудников, в конце-то концов, и без разрешения отдельных парадоксов проект уже принёс нетривиальные результаты. Пусть вопросы останутся на будущее, возможно, когда-нибудь им станет вопросов не хватать.

– «Очень хорошо, спасибо, осталось уточнить один нюанс». – Доктор сделал паузу, Женя и Паша напряглись, вступление ничего хорошего не обещало. Интуиция их не подвела.

– «Вы там, вообще, каким хреном орехи околачиваете, товарищи таёжники»? – Задал Доктор первый общий вопрос и сразу перешёл к конкретике. – «Вы следите за установленными квантум-фантомами, что подключались к проекту?»

– Э… – Паша не сразу нашёлся с ответом, Женя стёр в звуковом наборе лишние буквы и пришёл на помощь. – Параметры активности ни разу не превышали средних значений, отмечено даже сокращение поисковых запросов.

– «Может быть, я чего-то не понимаю, объясните, пожалуйста, с кем играют фантомы»? – Задал Доктор странный вопрос.

– Вы имеете в виду паразитную игровую активность брошенных или случайно возникающих игровых аккаунтов? – Не сразу понял его Женя. – С людьми, конечно! Древние компьютеры и те не активируются без внешнего прерывания! В квантуме всё сложней, но фантомы легко отличают себе подобных от людей, они же в чём-то программы – им нужны реальные пользователи!

– «Замечательно. Вот данные результатов последних схваток с нескольких игровых квантумов, я выделил аккаунты. Объясните мне, что они делают. Ответы приготовьте не позднее завтрашнего утра. И мне плевать, который сейчас час. До связи завтра в 10:00».

– До свидания. – Потерянно пробормотали Паша и Женя, разглядывая оставленные Доктором ссылки. Что-то обоим подсказывало, что их ждёт очень интересная ночка.

* * *

Квантум. «Бродяга».

Неждан немного драматизировал ситуацию – кто бы их оставил совсем одних? Командор не был ни дураком, ни трусом и не питал никаких иллюзий по поводу подчинённого ему контингента. Он прекрасно понял маневры главарей SC. Ведь это ему приходилось выслушивать брюзжание штурмана, что на мостике, видимо, захватили власть кретины, не способные удержать заданный курс.

Доусон задавал коррекцию, рисовал на карте новую петлю, и Командор чувствовал, как этой петлёй перехватывает горло – удалось избежать ещё одной встречи, благодаря телескопу штрафников.

Руда хладнокровно наблюдал за учениями штрафкоманды, ему едва удавалось держать себя в руках, не терять лица при виде дикой жестокости, какого-то первобытного, чистого зверства. Всё-таки биолог хорошо понимал простые истины. SC – просто стая подростков, по сути ещё животных, совсем озверевших под чутким руководством вожаков.

Живой мир не ведает обороны. Для самого свирепого хищника лучший способ не попадать в неприятности – просто не попадать в неприятности. Взрослому здоровому зверю обычно хватает здравого смысла незаметно уйти с тропы человека, но если встреча неизбежна, сразу нападёт.

Хуже внезапной встречи с тигром или медведем может быть только встреча с тигренком или медвежонком – мать атакует при малейшей опасности детёнышам, при любых шансах. Пиратская ситуация складывалась в самом опасном варианте подросших волчат, когда любящие родители вывели их на первую охоту.

Он спокойно выслушал просьбу Неждана удалить с «Бродяги» ватаги и сам отправлял пацанов на шлюп и пассажира. Что выбор сделан, осознали все. Пушок не мог бросить ватагу, пришлось Эндрю Окошко назначить заместителя и отправить свою ватагу на «Забияку». Сам Пушок воспользовался разрешением Командора, встал у такелажки на колени, Неждан и Плюшевый и не подумали ради него нарушать традиции. Когда ушли последние ватаги, Командор лишь кивком подтвердил приказ эсцесовцев немедленно убираться матросам, безватажным пацанам и мастеровым.

Он отмечал появление слаженности, чёткости в действиях штрафной команды, почувствовал уверенность этого зверя. После первой же вполне успешной репетиции Неждан спросил его невзначай. – Руда, тебе не пора?

Он сделал вид, что не понял. Немногим позже вопрос повторил Плюшевый уже с другими интонациями. – А почему ты ещё здесь? Тебе ж давно пора!

Тогда Руда едва сдержался. Он отчётливо понял, что ребята уже совсем не собираются защищаться, но думал, что главари пока не решились совершенно, надеялся, что своим присутствием сдерживает их от, возможно, рокового шага.

Как последний дурак, зная, что их не удержать, он не мог заставить себя уйти – ведь его уход будет означать «фас»! Он был уверен, что должен скомандовать… только Командор должен это сделать! Руда три последних дня утром говорил себе «сегодня»… а вечером «завтра».

* * *

Длинный Джек будто застыл в раздумье – не фыркал, не насмешничал, ничего не понимая, ждал, когда всё само разрешится.

Эпоха парням досталась не только мерзопакостная, но и отвратительно древняя, в частности, в навигации. Секстант и хронометр ещё не изобрели, и во всём отряде никто не мог сказать, где они, чёрт возьми, находятся, и куда их несёт.

Разбирались в астролябии и лунных атласах лишь двое – штурман Доусон и бывший капитан. Причём, к картам и приборам имел доступ только Доусон под присмотром Командора, отчётливо понимая, что незаменимых людей у него нет, замена под нарами в трюме спит и видит, как бы пролезть наверх под охрану, на личное койко-место, к приличной кормёжке и учтивому обращению.

Доусон жил и работал в штурманской конуре рядом с медотсеком, а на мостик выходил лишь в сопровождении Командора и его вооружённых приятелей. Даже при посещении сортира сначала один из сопровождающих зачем-то заглядывал в отверстие, натурально просунув туда голову! И ему не позволяли даже прикрыть дверь!

На «Подарке» и «Забияке» прекрасно понимали, что потерять Командора значит пропасть в океане, или враги убьют, или смерть от жажды и голода. Руда упрямо держал вымпел на «Бродяге» – он уверенно становился настоящим Командором. Длинный Джек восхитился его ловкостью – настоящий властелин реально держит в руке своей жизни подданных!

Они вдвоём, Руда и Джек, решили бросить бунтовщиков в бой… просто бросить, прекрасно отдавая себе в этом отчёт. Кто им эти ребята? Чем они лучше или хуже остальных? Бунт необходимо давить, убить саму идею бунта! Рубить любые головы, в каких бы она не возникла!

Но Командор всё ещё оставался Рудой, даже немного Максимом, и Длинный Джек к собственному невероятному удивлению начал его понимать. Он открыл для себя дружбу – невообразимое для лорда, рыцаря понятие. У него не может, не могло быть друзей – только вассалы, только сюзерен, только долг и верность!

А Руда дружит с Лютом и Чернышом, и с заклятыми врагами, Нежданом и Плюшевым, у него «дружеские отношения» – они хамят, а он в ответ улыбается… будь всё проклято – он, Длинный Джек, лорд и Командор, просто улыбается им, и всё!

Нескладный, застенчивый, закомплексованный парень начал понимать Максима, у него, кажется, у самого появились друзья. Не просто появились, Черныш попросил за своих ребят. Чарли Ёрш, Весельчак Гарри не пожелал становиться атаманом, одним из многих, стал тенью Командора, а его парням идти к другим атаманам или, вообще, к дедушкам было совершенно невозможно.

Жека с дружками сперва попытались создать свою ватагу, но их же всего трое, и никто им больше не нужен, они ушли в штрафники, а Бэси, Билл и Джош стали помощниками Командора во всём, буквально. Они смывали с палубы и стола медотсека кровь, конвоировали штурмана, держали пацанов при операциях – не все ж пациенты состоят в ватагах, пиратам до них нет дела, но лечить-то тоже нужно.

И не всё ж Командору людей резать, порой охота просто подраться – так эти трое всегда рады составить компанию. Они первыми из мальчишек получили настоящие абордажные сабли и приобщились к тайной страсти Командора, Черныша и Люта, к фехтованию.

Вселенная Длинного Джека жутко усложнилась – его, лорда по рождению, рыцаря, пусть и не рукоположенного, но если что сойдёт и приговор суда… так вот его учит быть рыцарем какой-то демон! Всю его жизнь по всем вопросам могло быть лишь одно папино правильное мнение. Отец, конечно, учил сыновей фехтовать, и только папа знал, как стать правильным рыцарем!

Но в том-то и дело, что это было в прошлом, в той жизни, пустой и гулкой, как залы их замка, наполненные призраками и истуканами в никчёмных доспехах – спесью и ложью, коварством и жестокостью, притворством и страхом всех перед всеми.

А здесь на пропитанных кровью, потом и копотью досках, во власти всех стихий, прямо под небом – в ладони Божьей – у него есть настоящая дружба, не придуманный долг и очень важное дело.

Длинный Джек точно знал, что долг Командора – отдать приказ и покинуть «Бродягу». Но он совершенно не представлял, как после этого быть Командором, ведь юный лорд Барри ни секунды не сомневался, что его долг рыцаря – оставаться с присягнувшими ему вассалами до конца. Правильного решения не было, Джек ждал подсказки от демона и дождался, конечно.

С наблюдательного поста спустился Неждан и сказал приказным тоном. – Тебе пора, братец, проваливай!

* * *

– Общее построение через склянки. – Скомандовал Командор, как ни в чём не бывало, и прошёл в капкаюту. Приказал своим парням отвести Доусона на мостик, нужно срочно уточнить местоположение отряда.

Когда все вышли, сначала посетил гальюн почему-то с мотком линя. Заглянул в шкаф, достал полную бутылку рому, из потайного отделения извлёк склянку с проверенной в Мадейре микстурой. Налил полную кружку, добавил снадобье и как раз успел поставить всё на место, когда вернулся штурман.

Руда выждал пару минут, пока Доусон запишет результаты, и с кружкой вошёл в его каморку. – Выпейте, старина. За нашу победу.

Доусон оторвался от расчетов, вскинул на него взгляд и застыл на секунду. Он всё понял, как сомнамбула принял тару и стал пить, не отрываясь. Выпив, поставил кружку на стол, встал, чуть качнувшись, сказал. – Спасибо. Удачи вам.

Залез в гамак, отвернулся к переборке и сразу отрубился. Руда с помощниками вышел на палубу, штрафники уже встали в строй. Проклятье – они даже успели развернуть паруса в дрейф! Только шлюпку не спустили, но для них это минутное дело.

Командор тоже не стал затягивать выступление. – Ребята! Пробил час смертельного боя! Я верю в победу – с нами Бог! – сделав небольшую паузу, закончил деловым тоном. – Пожалуйста, сберегите командиров. Только они знают, где вас будет ждать с победой отряд. Шлюпку на воду, спустить гюйс! Сигнал на «Забияку» – к встрече Командора.

Спускаясь по штормтрапу, Руда заметил, что от «Подарка» и шлюпа почему-то тоже отходят лодки.

– «Ну, конечно, – добровольцы ж, мать их ети»! – догадался Командор.

Это обстоятельство стало последним толчком. Руда ещё раздумывал, взвешивал «за» и «против», убеждал себя, что обязан уйти. Чтоб гибель ребят не стала напрасной, он должен возглавить отряд…

Возглавить бегство, провались всё в бездну! Сейчас на его глазах на решительную битву спешили все, кто ему по-настоящему дорог, весь клан, и лучше ему разделить с парнями судьбу, чем пережить их хоть на мгновение.

Командор решился. Пусть это нечестно по отношению к его верным помощникам, но они же друзья, настоящие, должны понять. Руда стащил с головы алый командорский платок и протянул рослому Басу. – Надевай.

Тот открыл рот, вытаращив на него глаза.

– На «Забияке» поднимете мой вымпел. Курс вы знаете. Для всех я с вами, понятно?

Парни, синхронно сглотнув, кивнули.

– Не поминайте лихом. – Руда по-русски простился с парнями и без всплеска скользнул в море. Дальше знакомым путём, через дыру сортира в собственный медотсек. Ему теперь проще, чем Неждану – никто его не бил, корабль в дрейфе, и загодя привязан линь.

 

Глава 6

Неждан.

Руда демонстративно отбыл на «Забияку». Дядя Сэнди, дядя Грегори и дядя Израэль остались на мостике, «не расслышали» старики его приглашения, а к деду Коле и деду Паше это, вроде бы, и не относилось, они ж с внучатами.

Пушок формально и так в штрафкоманде, хоть и заявил сразу, что драться будет, где сам посчитает нужным. Своята и Стужа заявили, что ехали именно до этой остановки, и пусть уж лучше им тут сойти – всё равно без неё дальше будет неинтересно. Черныш поддержал Командора понимающей улыбкой, а Лют добрым напутствием. – Ну, чего встал? Проваливай!

Руда с каменной мордой слопал, а что бы он возразил? Что сам попал в дурацкое положение? Такова его Командорская доля! Жаль, не повидали его рожу, когда с его шлюпкой разминулись шлюпки Зуба с Клыком и сэром Джоном с «Подарка», а с «Забияки» с сэром Джекобом и стареньким сэром Адамом!

Неприветливы они с нами после неприятностей с Билли Бонсом и другими беднягами, да мы не в обиде – вообще насрать, за нас дед Паша, дед Коля и лейтенант Боу кого угодно вчетверо укоротят.

Итого вместе с Боу у нас восемь взрослых и оба клана лучших на том свете сталкеров, только без Командора, и детки: близняшки, Джим, семеро казачат, Ник с Ванькой, их ватаги и пятьдесят пять обычных штрафников.

Почти сотня отморозков, что очень немало – по три сотни подобных исторических деятелей загибали Парижи с Лондонами, а нам всего-то нужно кораблик ограбить, тем более за дело, мы ж ни на кого первые не лезем!

Плюшевый скомандовал к повороту на пересечение курсов и остался на мостике, сторожа чужого – чтоб невзначай не потерялся, а то ж достало уже дожидаться. Я с Боу занялся необходимыми приготовлениями.

Ребята принялись чётко, как на тренировках, заряжать пистоли и мушкеты, снаряжать картечницы и гранаты. Люки в палубе открыли, проверили крепления беседок, в стрелковые гнёзда подняли гранаты и стволы, первые сразу установили в станках.

Быстро покончили с суетой, потянулось время ожидания. Мы с Захаром уже научились не мотать нервы ни себе, ни окружающим – я опустился на палубу, прикрыл глаза.

– Итак, братишка, на чём мы остановились? – спрашиваю слегка растерянного мальчишку.

– Вот ты нашёл время для игр! Заняться больше нечем?

– Все слова сказаны, парням всё ясно, – снисходительно отвечаю Захару, – может, тебе что-то нужно объяснить?

– Вот ещё! Э… Ну, давай в Контру. – Мальчишка согласился с показной небрежностью. И неуверенно предложил. – Только на Агропроме уже надоело. Давай на Свалке?

– Как скажешь, приятель, загружай. – Впадаю в уютное виртуальное ничто и нигде. Краем сознания будто оглядываюсь в реал – чувствую, что мы снова не одни. Рядом замирают столбиками братцы, кому медитировать, кому помолиться.

* * *

Квантум. «Бродяга».

Длинный Джек высунул голову из сортирного отверстия, с сомнением оглядел доски вокруг дыры, грустно вздохнув, решил не ставить на них локти, пусть даже камзол на нём совершенно мокрый. Подтянувшись на лине, перехватился выше, и ещё пару раз.

Проклятье, с панталонами всё же придётся расстаться! Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь видел на нём штаны, в которых он стоял на коленях. Пусть они тоже совершенно мокрые, встать пришлось всего на одно колено, и никто этого не видел – неважно, он же это знает!

Вообще-то, папа говорил, что джентльмену не зазорно опуститься на колени перед королём, невестой, плахой палача и сортирной дырой, но это явно не тот случай – джентльмену, особенно лорду и Командору, не пристало вылезать из сортира.

– Даже если он в него не падал, – иронично залил Руда огонь патетики в душе Джека. Тот упрямо зашипел, – я их всё равно больше не надену и тебе не дам! И никому вообще, лучше выброшу!

Руда мягко перенял контроль, чуть приоткрыл дверцу туалета, выглянул в короткий коридорчик. Никого там не обнаружил, нащупал за шиворотом ключ на верёвке, бочком скользнул в щель, прошмыгнул к медотсеку, беззвучно отомкнул замок и сразу заперся изнутри.

Вспомнил, что уже можно дышать, облегчённо перевёл дух. – Не надевай, но выбрасывать не спеши, ещё пригодятся.

– Э…???

– Ну, когда мы придём на острова, скорей всего, наше командорское имущество опишут за долги штрафным прощелыгам. Представляешь, за сколько на аукционе уйдут командорские штаны, в которых он стоял…

– Заткнись, – Джек сообразил, что Руда снова просто насмешничает. – Переодевайся, противно в мокром.

Руда не стал развивать тему, что на каторге даже у лордов слуг нет. Сноровисто разделся, выжал вещи, с них действительно текло, как с палубной ветоши. Аккуратно развесил тряпки на спинках стульев, прошлёпал к шкафу.

Вынул тайно пошитые на «Подарке» при посредничестве Пушка комбинезон и берцы. Оделся, намотал сухие портянки, обулся. Представил, как должен выглядеть в этом – получалась нормальная штрафная сволочь, только без букв SC и смайлика на рукавах.

Ещё нет таких длинных огненно рыжих смертников. Алая бандана явно не подходит случаю, придётся повязать обычную тряпку из перевязочного запаса. Теперь главное – пистолеты и сабля. Пистоли у него редкие, дорогие, с колесцовыми замками – мороки с ними! Руда очень ответственно зарядил оба ствола.

Клинок не катана, конечно, и совсем не сбалансирован, но он успел к нему приноровиться. Пояс с ножнами и кобурами будет только мешать. Кортик в кожаном чехле и саблю за ремешок на рукояти можно повесить на карабины комбеза, а пистоли в руки только до первого выстрела, авось не успеет порезаться.

Руда разложил оружие на столе, присел на табуретку, упёрся локтями, подбородок положил на ладони. – Теперь подождём залпы картечниц, братишка.

– Тогда расставляй!

– Оборзел, что ли, лордёныш?

– Ну, не помню я, что где ставится! Расставь, пожалуйста, последний раз, честно!

– Ага, как мысли подглядывать, не забываешь. – Руда представил себе расстановку. – Ладно, ходи.

– Да в твоих мыслях сам чёрт не разберётся! – Джек мысленно передвинул на две клетки королевскую пешку и перевернул двухминутные склянки, – можешь думать попроще?

– Постараюсь, – усмехнулся Руда, сделав ответный ход. На самом-то деле он очень доволен – пацан серьёзно увлёкся шахматами, растёт парень прям на глазах!

* * *

Квантум. Французский бриг «Прованс».

Месье Режан завтракал, пребывая в лучшем расположении чувств и духа. Ах, не напрасно он при помощи своего нотариуса, кроме изрядной доли тётушкиных денег, высудил её повара! Пускай братец получил земли, на яичнице и колбасах он скоро протянет свои грязные ноги, так и не женившись на той шлюшке. А хороша чертовка! Иметь её, слушая храп братца, это ли не музыка?

Однако не стоит терять время в ожидании смерти этого хряка. Патент капитана, корабль в шестнадцать пушек, почти фрегат, как это недорого, если идти в колонии! Ещё королевские субсидии, да призовые за суда врага!

– Месье Капитан! Паруса на горизонте! – донёсся возглас шкипера.

Нужно выйти на мостик, посмотреть. Говорят, что воздух океана способствует усвоению пищи… Точно, какая-то лохань телипается… Да у неё британский флаг! Ну, всё в масть!

– Шкипер, курс на сближение! Команда на батареи!

– Стоит ли тратить порох, месье капитан?

Обломал зараза морская. Хотя… Холодная французская жаба придавила душу почтенного судовладельца.

– Хорошо, Жером. Готовность только абордажирам.

Две сотни головорезов, нанятых всего лишь за еду и проезд до Мартиники! Почти все бежали от правосудия. Ох, и каторжные у них рожи! Были бы моряками, давно бы захватили его корабль, но к счастью эти подонки не отличают парус от якоря.

Во, вылазят на палубу – англичане обосрутся, едва завидев эти хари! Месье Режан сэкономил на мушкетах и пистолетах для абордажной команды. Зачем им мушкетоны при таких мордах? Достаточно сабель и кортиков.

– Месье капитан, до встречи не менее часу, желаете что-нибудь выпить?

– Сам налью. Жером, я в каюте, позовёте меня, когда начнётся.

– Да, месье капитан.

* * *

Месье Режан откупорил бутылку неплохого вина и предался приятным подсчётам. Получались такие результаты, что аж защекотало в носу от удовольствия. Пересчитав всё ещё раз, он помечтал то ли о замке во Франции, то ли о плантации с усадьбой в колониях.

Замок на Родине престижней, но плантация доходнее. Месье потратил немало времени, стараясь как-то примирить своё тщеславие и жадность. В результате пришёл к решению, что фамильные замок и земли он сдаст в аренду, только б поскорей братец сдох, для усадьбы в колониях наймёт управляющего, а сам продолжит такую выгодную торговлю, снимая ренту и пуская её в оборот. От перспектив похолодело в животе.

Однако бутылка уже опустела. Жером говорил о часе? Про него забыли, что ли? Проклятье, не открывать же ещё одну бутылку! Уже до обеда недолго, а дело затягивается. Всё же нужно выйти на мостик. Говорят, что воздух океана успокаивает нервы и усиливает аппетит.

– Жером, что случилось? Вы говорили о часе.

– Я говорил, не менее часу, месье капитан. Похоже, что нам повезло с добычей, очень интересный корабль, месье. Вероятно, заметив нас, он сменил курс и пошёл почти в полветра, лишь немного потеряв скорость. Мы так не можем, пришлось закладывать длинную дугу. Мы его всё равно скоро догоним, ход у нас всё же больше, месье.

– И в чём тут везение, Жером?! – закипает месье.

– В его конструкции. Видимо, какая-то английская новинка, они горазды на такие вещи, месье. Если разобраться в чём тут фокус и запатентовать на родине…

– Жером, передайте абордажирам, что за каждого пленного офицера я заплачу ст… э… пятьдесят ливров. И прибавьте парусов!

– Нечего прибавлять, месье капитан, мы идём под всеми парусами. Пойду, порадую парней, расскажу о наградных.

– Э… Жером, много ли офицеров на таких судах?

– От силы пять человек, месье.

– Но так много не нужно!

– И не будет, англичане не дураки подраться, нам сильно повезёт, если удастся захватить хотя бы одного, месье.

– А… хорошо, Жером, тогда порадуйте парней.

– Слушаю, месье. – Почтительно ответил Жером, матеря в душе жадность этого барыги и свою болтливость. Теперь придётся лезть на этого англичанина, самому говорить с офицерами, ещё парням что-нибудь пообещать за их упокоение. Хотя-а-а… если дело окажется стоящим, упадёт капитан Режан за борт, и всё.

– Месье капитан, скоро мы его догоним. Парни рвутся в бой, я прогуляюсь с ними, месье. Охота немного размяться, заодно прослежу за нашими прощелыгами.

– Ступайте, Жером, в случае успеха я вам… э… буду очень благодарен. – Согласился Режан, потирая в душе загребущие лапки.

Чем у этого морского дурня поросли глаза? Новинка на этаком одре? Уже без подзорной трубы видны его почерневшие доски. В его трюме скорей всего ничего особо ценного нет – только британские людишки. Потопить бы это корыто, но слова Жерома о его конструкции взволновали прогрессивную душу почтенного судовладельца.

Это не английская новинка, а частное изобретение кого-то из команды. Увы, топить лохань всё равно придётся… вместе со всеми англичанами… вместе с Жеромом и абордажной командой. Только сначала разобраться в его секрете.

Да, решено. Назначить Жерома на эту развалину капитаном и случайно врезать в упор из пушек. Пару раз. Бедняга Жером был так полезен, так услужлив! Что ж, послужи напоследок, но лучше тебе погибнуть в этом бою, не отягощать таким грехом душу своего капитана, Господи, помилуй. Сейчас начнётся…

* * *

На добыче прогремел мушкетный залп. Боже! уже началось! Выстрелы загремели вразнобой, с мачт один за другим посыпались марсовые. Да уж, англичане не дураки подраться, но чтобы так! О ё…!

Месье разлегся на палубе в лёгком шоке и с гулом в голове. Проклятье, это сколько же там стрелков – бьют почти непрерывно! И мушкеты на такой дистанции понятны, но гранаты? «Ох! Мой Бог»! – пролепетал негоциант. В палубу прям у его носа вонзилась длинная стрела!

Этот корабль полон загадок, за него стоит подраться. Может, стоит подождать окончание боя в каюте? Нет, лучше полежать на палубе. Проклятые англичане лупят слишком густо из своих гадских мушкетов, изрядно проредили расчёты палубных митральез.

Подстреленные на рангоуте матросы хотя бы об палубу разобьются, а просто покалеченным пулями придётся платить! Фу, загадили его элегантный корабль! И когда у них уже кончатся гранаты? Нужно отползти к фальшборту, как это сделали абордажиры. Ишь скрючились! Ничего, злее будут. Скоро касание, они расплатятся за его унижение.

Контакт. Уф, можно встать на ноги, гранаты больше не кидают. Сильно заняты, хех, а скоро, вообще, будет некому. Его головорезы пустили в ход багры и кошки. Рванули на палубу врага…

Вернее, только хотели рвануть, когда фальшборт англичанина затянуло пороховым дымом, и от него с визгом полетела картечь. Да уж, этот бой не будет лёгким… Но парни не из трусливого десятка, они всё-таки ворвались на чужую палубу!

 

Глава 7

Неждан.

Разлеглись с ребятами на реях, любуемся панорамой. Хороший обзор с третьего яруса рей. И фиг бы с ними, с красотами этими, на втором ярусе мы все не помещаемся. И кому придётся прыгать с самой верхотуры?

За то всё видно, а посмотреть есть на что. Пацаны рассмотрели вражьи флаги, заметно приободрились – нарвались французы. Проиграть лягушатникам не позволит чисто английское чувство собственного достоинства.

Едва неприятельский корабль достаточно приблизился, заговорили мушкеты. Стрелкам дали понятный приказ – цели выбирать прежде всего на рангоуте, сверху вниз, приоритет по доступности, самые простые выбивать первыми.

Результат превзошёл наши скептические ожидания, с вражеских рей посыпались фрагменты разорванных варварским оружием тел – первым досталось с лихвой. Парни в ячейке под нами ставят в станки по четвёртому мушкету, стреляют вниз, по скоплениям неприятеля на палубе. А где ещё французам тусоваться, как не у митральез?

Палубу супостата затянуло пороховым дымом, врезали картечью с превышением дистанции. Понятно – нервы не выдержали при таких делах, пытаются подавить стрелков. А вот это сюрприз даже для меня, чего уж говорить о французах!

Клык и Зуб на мостике раскрутили ремни, с них полетели гранаты. Ух, красавцы – когда рванула первая, вторая была ещё в полёте, и стартовала третья! Не успеваю как следует охренеть с наших крестьян, как меня добивает Своятушка.

Встал он в гнезде наблюдателя в полный рост с луком, послал первую стрелу и к тому моменту, когда Захар подобрал отвисшую челюсть, успел сделать пять выстрелов! Даже если ни в кого не попал, шок франкам обеспечен. Хотя это очень сомнительно, чтобы настолько решительно настроенный ещё с прошлой жизни мастер спорта ни разу не попал.

Чуть было не пропустили важный момент, Захар вовремя, когда борта разделяли считанные ярды, заложил в рот два пальца и пронзительно свистнул. Нафиг нам горны и горнисты при таких талантах, не хватало ещё с трубой таскаться – и без того как на ёлке всякого навешено.

По свисту бойцы дёрнули за верёвки картечниц первой серии. Как раз успели, пока сработали кремниевые замки, залп и сразу треск бортов – контакт. Ух! как хорошо, что нам достался хоть и старый, но боевой корабль из крепкого выдержанного дуба!

Злодеи ненадолго задержались и волной хлынули на палубу. Сдвоенный залп картечниц с фальшборта в спины и в морды с мачт, ребята из стрелковых ячеек сбрасывают охапки гранат. Вот и нам пора. В самый обычный сталкерский замес, ага.

Стартует авангард, ударная чёртова дюжина – Плюш и я, казачата, Ванька с Ником и печеньки, конечно, куда ж без них? Переглянуться с Плюшем, поймать его бешено весёлый взгляд, хором вздохнуть… прыгаем со счастливым хохотом в грохот и облака разрывов гранат. Миг свободного падения, резко выпрямить ноги в стременах – завоняло палёным, как во сне медленно вверх уплывают реи второго яруса…

* * *

Квантум. Французский Бриг «Прованс».

Жером прижался спиной к фальшборту, поджав колени к груди и задрав голову, заворожено наблюдал, как вращаясь, отскакивая от рей, падает по плечо отхреначенная мушкетной пулей рука кого-то из марсовых. Её бывший владелец летел неподалёку. Вообще, марсовым вдруг вздумалось изобразить из себя осенний листопад.

– Трындец! – Положение само собой резюмировалось на самом подходящем из слышанных моряком наречий. Он ещё поскромничал, ведь дело было не столько в эстетической стороне ситуации, сколько в самом её смысле. – Просто полный трындец!

К такому приёму Жером не то, что оказался морально не готов, он ему даже не представлялся. Ведь по логике сам факт того, что они не стали топить британскую лохань, должен вселить в англичан надежды на спасение – это просто ограбление, возможно, захват в рабство, в заложники.

Этакий приветик ещё ничего плохого не сделавшим морякам означал, во-первых, что британцы не питают, вообще, никаких иллюзий, а, во-вторых, они готовы к таким встречам – подобное экспромтом не сотворить.

Это в свою очередь означало совсем уже незначительный нюансик – они нарвались на королевскую морскую пехоту, на один из легендарных кьюшипов! И нихрена уже не поделаешь! Порвать дистанцию, уйти от контакта невозможно – те, кто мог бы развернуть паруса, с хрустом и чавканьем опадают на палубу. Жером рискнул привстать, выглянул из-за фальшборта. – Проклятье!

Неприятель не собирался уклоняться от встречи, хотя вот прямо сейчас вполне может попытаться оторваться. У англичан есть все шансы затеряться в океане. Но люди там, судя по всему, опытные, понимают, что это только шанс – если их снова догонят, в полный голос заговорят пушки главного калибра. Которые сейчас нет возможности зарядить!

Будь всё проклято – шкиперу показалось, что это британцы рассчитали курс на контакт! Они так в себе уверены? Значит, на палубе в готовности морская пехота? Чудесно – пора порадовать их картечью, и пофиг на дистанцию.

Тем более надо поторапливаться – противник перенёс огонь на палубу, на его глазах, как кувшин, разбился череп одного матроса, другой скорчился у митральезы, суча ногами. Жером заставил себя вскочить и снова распластался на досках – рванули первые гранаты британцев.

Странно, но разрывы немного подняли его настроение, ведь такое очень не похоже на военных – явная самодеятельность. Он превозмог предчувствие непоправимой беды, ему стало очень любопытно взглянуть на этих англичан.

Жером вновь бросился к митральезе, с парой ещё живых пушкарей зарядили орудие, у парней оказался наготове даже пальник – выстрел! Прочистить ствол, подкатить пушку к краю борта. – Огонь! Огонь, твою мать, сволочь!

Фейерверкер разлёгся на палубе со стрелой в груди! С настоящей индейской стрелой! Жером, не помня себя, подобрал пальник и приложил к пушке. – Шарах!

– Шарах, шарах, шарах!!! – Отозвались митральезы.

Палубу затянули спасительные клубы дыма, вражеский огонь стал неприцельным. Сумятицу ещё вносили разрывы гранат, но бойцы расчётов работали так, будто считали, что живы они, лишь пока палят их пушки.

И они правы, чёрт возьми! Пусть пьеса написана не ими, они доиграют свои роли в этом бредовом спектакле до конца! И посмотрят в глаза придумавшим эту клоунаду деятелям перед тем, как взглянуть на их потроха!

* * *

«Прогуляться с парнями» в представлении Жерома вовсе не означало возглавить абордаж. Высокий, широкоплечий моряк вполне мог претендовать на лидерство среди налётчиков – благодаря силе и решительности он пользовался у них авторитетом.

Но именно пользовался, не более, на его широких плечах прочно расположилась достаточно неглупая голова, чтоб не связываться с этим отребьем, тем более подставляться под пули и картечь.

Ему уже стало ясно, что это представление из первого ряда до занавеса не досмотришь, и он совершенно не удивился тому, что почти одновременно со столкновением бортами с казалось бы залитого свинцом английского корабля в рожи передовых бойцов завизжала картечь.

Трупы и покалеченных отпихнули ногами, забросили на вражеский фальшборт кошки, зацепили багры, зафиксировали, и первая волна бросилась в атаку. На этом, собственно, её миссия была закончена – снова картечь снопами, откуда ей тупо неоткуда было взяться!

В бой идти пришлось, буквально запинаясь о тела – ну, кто бы мог подумать! Жером, перемахнув на вражью палубу, спешить не стал, вряд ли у этого противника быстро закончатся сюрпризы, если, вообще, закончатся!

И точно – в клубах порохового дыма загремели выстрелы, вокруг падают бойцы, бьют прицельно, как будто в упор, и снова непонятно откуда. Ребята отважно ринулись к невидимым стрелкам. Жером опешил – здоровяк Бю, как фокусник, просто исчез, пропал!

Легкий ветерок чуть отдёрнул завесу порохового дыма, и мельком удалось разглядеть совершенно пустую палубу с открытыми люками. – Твою же ж мазу фак!!!

Шкипер усилием воли захлопнул варежку и напомнил себе, зачем они сюда припёрлись. За разгадками, конечно! поэтому, не отвлекаясь на прочие фокусы, он погнал парней к мостику. Подумаешь, невидаль – с неба падают какие-то мелкие англичане и сразу стреляют. Видно же что на верёвках, с рей спрыгнули, вот и все чудеса.

А что дерутся, как бешеные, так англичане, одним словом. И задача у них, видать, отвлечь храбрых французов от самых гадских злодеев на мостике. Жером заревел во всю мощь своих лёгких, перекрикивая гам побоища. – На мостик, калеки брюхоногие, бегом!!!

 

Глава 8

Неждан.

Бросаю «каплю», рывок, срабатывает амортизатор, а ладони уже на рукоятях пистолей. Приехали – присел на корточки, разрядил пару пистолетов, теперь бросить их на палубу, отстегнуть катушку и «каплю».

Руки сами скользнули к рукоятям кортиков, а я уже в кувырке. Оглянулся мужик, ну и рожа! Полоснул ему по подколенной жиле, вскакиваю и с разворота второму удар в живот снизу. Уже не разглядываю морды, нафиг нам такие ужасы?

Качнулся влево с разворотом, Плюшевый наскочил на третьего сбоку из-за моей спины, а я Ваньку страхую, на него здоровенный хмырь саблей замахнулся, забиваю лезвие по рукоять гаду под лопатку. Кортик оставляю в теле, некогда отвлекаться, у меня ещё ножик есть…

Ну что за придурки! Казачата обступили близняшек, ору им матом! Ника чуть не зарубили – пацан без затей кубарем откатился к фальшборту, даю ему полсекунды подняться. Сам уклоняюсь от загребущей лапы, перепрыгиваю через люк, клиент за мной, то есть в трюм, хорошо приложившись мордой об палубу.

Наконец, очухались «лыцари» – Петя от пенделя Кэтти, а Жору Китти отоварила. Очнулись, схватили ситуацию и за работу – балбесы, конечно, но уж очень талантливые ребятки.

Финиширует вторая серия смертников, мы синхронно рвём контакт с противником, просто падаем – загремели пистоли…

Да что же это такое! Своята спрыгнул прямо под выстрелы в гущу ещё живых супостатов, поймал пулю в плечо! Хорошо, хоть в левое, кортиком в правой успевает отвести сабельный удар. Рубанул по верёвке – иначе не отстегнуться.

– Извини, Захар, придётся тебе подождать своей очереди, – рвусь к неугомонному помощничку на выручку.

Захар молча перехватывает у меня управление, вот ведь нихренасеньки! Пронзительный свист в два пальца – неприятели на мгновенье оглянулись, а смертнички мои ненаглядные уже на низком старте.

Захар возвращает руль, бросаюсь в решительную атаку, ребята за мной. В прыжке распластался над палубой, выставив руки вперёд, остриё кортика пронзает врага. Слева и справа печеньки подставились под предназначенные мне удары, отвели клинки.

Падаю плашмя на доски, резко переворачиваюсь на спину, близняшек сменили казачата – угрозы стали целями… поражены…

Незнакомый мужчина падает на меня сверху с занесённым ножом. С плеч прыжок на ноги, нун-чаки в руку, и хренаксь незнакомому мужчине с размаху по затылку – хрусть. Тело у ног забилось в агонии, фу! – разбрызгал веером розовые сгустки!

Другой оборачивается ко мне, замахивается саблей и валится навзничь с «рыбкой» в глазнице. Не удержавшись, оглянулся, Своята от фальшборта здоровой рукой метнул новый нож и следующий достал из нагрудного кармашка… да это ж у него разгрузка с ножнами! Вот зараза, и молчал!

* * *

Квантум. «Бродяга».

На мостик с палубы ведут два узких крутых трапа у фальшбортов, по морским меркам это просто парадные лестницы. Французы усложнять не стали, толпой кинулись к ближайшему.

Среди подлых злодеев встречать их на палубе или на ступеньках дураков не нашлось – с мостика расстреляли впереди бегущих в упор из пистолей, задним под ноги, устроили свалку. Навесиком кучно прилетели несколько гранат.

Это взбодрило приунывших было франков – сзади резня, спереди стреляют, но и на месте спокойно не постоишь в корабельной тесноте. Жером зло усмехнулся. – Шоу «почувствуй себя умным хотя бы перед смертью»!

Возомнившие себя сильно умными бойцы ломанулись на второй трап столь же организованной толпой и с тем же, что и в первой серии, результатом.

Самые умные отчалили на исповедь к падре Ришелье, остальных надоумил Жером. – По одному! Прорывайтесь наверх, затопчи носорог вашу мать каракатицу!!!

На ближайшем трапе упал один, другой, третий прорвался и был тут же зарублен, следом ворвались на мостик ещё трое, отвлекли на себя защитников. По левому трапу удалось взбежать ещё двоим. Ситуация стала меняться в пользу французов – площадка для такого количества народа тесновата, британцев сомнут массой.

– Кстати, пора проследить, чтоб не до смерти смяли. – Решил Жером, врываясь на мостик…

Этого чуда он игнорировать никак не смог – его свирепые бандюги мялись вокруг плотной кучки британцев! И каких британцев!!! Офицер, два старика и подростки окружили почтенных, прилично одетых джентльменов.

Их клинки разили молниями, не убивая, но и не позволяя приблизиться. Какой-то парнишка сделал короткий шаг, резко взмахнул пустой с виду рукой, что-то всхлипнуло-хрустнуло. Паренёк скрылся за спинами товарищей, а рядом с Жером упал здоровенный мужик с проломленным виском. Следующим вполне может стать он!

– Навались! – заревел Жером вне себя от бешенства – вот же они, эти выдумщики – рукой подать!

* * *

Джентльмены выглядели приличными просто потому, что по старой морской традиции приоделись, как на праздник, хотя работёнка предстояла довольно грязная. Военно-морские деды ловили широко открытыми ртами воздух, пытаясь унять сердцебиение – две минуты боя отняли все силы, всё-таки война – дело молодых.

На их глазах сказочные мальчишки творили настоящее чудо. Совсем без замахов, не размахнуться в тесноте, наносили неразличимые глазу кистевые удары, кололи и резали, не сходя с места. Не убивали вовсе не из гуманизма – намного проще сдерживать израненного, уставшего, растерянного противника, чем заваливать палубу телами – и так почти нет места.

Но даже силы Боу не бесконечны, что уж говорить о подростках. Как раз какой-то бугай что-то завопил по-французски, и Черныш решил переходить к манёврам. – В люк! Прыгай вниз, акулья рыготина!

* * *

Неждан.

Краем сознания улавливаю изменения в обстановке – противник в замешательстве, не успевает осознать картину боя, запаздывает. Смертники второй серии шарахнулись в самоубийственную отвлекающую атаку, спасают нас драгоценные мои отморозки.

Тут помочь можно лишь одним способом – не позволить врагу на них отвлечься. Всего два шага, и я слева и сзади от Плюша вторым номером. Моя задача держать фланг, махать дубиной на верёвке.

Плюш принял в мою сторону, нас сменили Ник и Джонни. Мы на помощь и на смену казачатам… ба! А вот и радостная рожица Криса, рядом с ним Жека с охламонами – романтическая встреча у кровавого фонтана! Натурально, Крис достал кортиком злодейское горло.

Вообще-то, дурость получается полная – фигли мы сгрудились кучкой? Ещё и в полном окружении! Отбираю у бледного Стива кортик, парню досталось по рёбрам. Раненых в центр, погибать так с музыкой – Захар снова забрал контроль. Это его бой, его личная смерть! Весёлый посвист и «ура»!

* * *

Квантум. «Бродяга».

Мостик являлся крышей кормовой надстройки, люк вёл в короткий коридорчик. Сэр Грегори первым сообразил, что в план баталии геройская гибель не входит или пока откладывается, присел, ухватился за край и спрыгнул.

Вгляделся в полумраке в нескладную фигуру у дверей наружу, узнал, оторопело замер и не сразу освободил посадочную площадку – ему на плечи уселся сэр Джэкоб. Под весом «сизерожей гориллы» его впечатало в палубу, удивляться настала очередь боцмана, то есть капитана «Забияки».

Он в свою очередь ссадил с загривка сэра Джона, посторонился и хотел спросить длинную фигуру у дверей, кто он и что тут делает, но тут финишировал бесстрашный сэр Израэль – просто, не хватаясь руками за край люка, сиганул прямо сэру Грегори на спину.

Сэр Джэкоб и сэр Джон успели убрать из-под дыры в подволоке несчастного шкипера и храброго плотника, и приземлившийся старенький тугоухий сэр Адам переспросил. – Чиво?

Не разобрал он резонный вопрос Командора. – Ради какого хрена и какой сраный дебил запер эту грёбаную дверь снаружи???

– Заперто что ли? – Удивился дед Паша, присоединившись к компании.

– Так у тебя ж ключ должён быть! – Встрял дядя Коля, вставая после приземления.

Руда остервенело подёргал за дверную ручку. – Вот какого хрена…

– Ага, – в коридор упал Лют и сходу включился в разговор. – Какого хрена ты тут забыл?

– Командор! – обрадовался Боу, – заблудился?

– Пистоли зарядили? – Спросил Черныш, упав в свою очередь.

– Да тут эта…, – смутился сэр Джэкоб.

– Ну и нахрен, мля! – Черныш с полу-приседа взял резкий старт.

Руда вжался спиной в переборку, пропуская живой снаряд. Тело Весельчака Гарри врезалось в двери плечом и вынесло наружу вместе с косяком. Черныш по инерции вылетел следом, сгруппировался в кувырок.

– Ну, конечно! – Нашёлся Руда, выскакивая следом с пистолетами. – Ба-бах!

Двое франков в минус, пистоли бросить, отстегнуть саблю и улыбнуться третьему. – А ты как думал?

Столкнуть с клинка тушу наколотого пузом врага, выхватить из чехла кортик – работать пришлось в слишком широком секторе, сразу против двоих. Черныш, вскакивая, широким взмахом клинка достал вражеское горло, француз, хлеща кровищей, валится навзничь. Хорошо тут, просторно!

Наконец, в люке скрылся Пушок. Клык и Зуб, оглушённые разрывами своих же «свето-шумовых» гостинцев, последними спрыгнули в коридорчик. Пушок уже на подстраховке – ударил ножом увязавшегося следом франка.

Крестьяне, не теряя времени, рванули с хитрых, собственного изобретения, разгрузок последние гранаты, сами собой загорелись фитили. Забросили гостинцы в люк, чтоб враги не заскучали, тут же приняли первого в ножи – кистенём в коридоре особо не помашешь.

* * *

Неждан.

И впрямь «ура» – основная волна десанта с рей финиширует на наших верёвках. И так вовремя – всего лишь через две-три минуты боя!

Парням проще, спускаются на «восьмёрках», без кортиков. Это чтоб себе верёвки не порезали, и задача у них всего-то отстегнуться и со спины врезать ближайшему дяденьке нун-чакой по башке.

Со стороны юта, видимо, поднажали наши рубаки. Неприятель дрогнул, Грегори заорал: «Брэк даун, факин фрогз»!!! Захар тут же подхватил воодушевляющий призыв.

Нельзя загонять врага в безвыходное положение, у нас на этот случай гостеприимно распахнуты люки в трюм – фигня там высота, всего метра три, может, с небольшим. Стоило спрыгнуть одному, другому, и французы, толпясь, поспешили воспользоваться любезным приглашением, пока не убили нахрен на палубе. А нам и работы меньше, и беспокоиться не о чем – в трюме по-французски пока мало кто понимает.

* * *

Квантум. «Бродяга».

Ситуация на юте встала на уши, франки толпой сгрудились на мостике, а у трапов их поджидали беспощадные клинки дедов. Боу и сталкеры, как самые шустрые, атаковали противника, завязшего в драке со смертниками SC. Среди резни, как ангельское пение с небес, юные звонкие голоса воззвали к падшим духом французам. – Брэк даун, факин фрогз!

Французов вдруг осенило – это полный трындец! Жером на мостике одним из первых внял хриплому рёву сэра Джэкоба. – Бросай оружие, рожами в палубу!

«Если хотите жить» предполагалось по умолчанию. Лежать пришлось недолго, британцы поднялись на мостик, зазвучали команды. – На карачки, сука! Пошёл!

Вот и долгожданный пинок под рёбра – на карачки, и пендель под зад – вперёд. Жером сам догадался, куда его гнали, вовремя схватился за край люка, спрыгнул, а сверху тупой башкой вперёд уже летел совершенно охреневший следующий.

* * *

Квантум. Французский бриг «Прованс».

Месье Режан поднялся на ноги, подошёл к фальшборту. Проклятье, ничего не видно, опять эти британцы что-то взрывают и стреляют! Среди грохота взрывов отчётливо слышны голоса их мушкетов.

Месье вынул из кармана изящный платок, отёр лицо. Посмотрел на тряпочку, брезгливо сморщился, – фи! И камзол, конечно, в том же состоянии! Когда последний раз мыли палубу? Жером нарвался на штраф!

Француз скомкал платок, но не выбросил, застыл, нервно теребя дорогую вещь. – И чего там копаются эти неумехи, давно пора покончить …

Забывшись, отёр губы, недоумённо взглянул на грязный платок в собственной руке. Снова впился глазами туда, где уже должен заканчиваться бой. Что-то неуютно колыхнулось в душе, нервно рванул платочек зубами.

– У ё…! – Месье сноровисто улёгся на палубе.

На этот раз скорчился за митральезой. Англичане снова забрасывают его палубу гранатами! А это значит…

– О, мой Бог! – Они не обосрались от харь абордажиров, их всех…

Странный свист, стрельба и разрывы внезапно стихли – сейчас британцы явятся сюда! за ним! Ну, почему он просто не потопил эту лохань?! Нафиг ему этот дурацкий патент капитана и это сраное корыто в шестнадцать пушек?! Разве трудно быть почтительнее со старшим братом и не драть его шлюшку почти у него на глазах?! Будь проклят воздух океана со всей его грёбаной пользой!

Перепуганный месье поднялся на колени, протянул руки и возопил, почему-то обращаясь к небесам. – Если меня не повесят! Братец! Любимый! Выкупи меня, я больше не буду!!!

* * *

Неждан.

Захар снова заливается свистом с переливами. Бойцы откинули чехлы-палатки с походных печей, шустро разбирают штурмовые пистолеты и гранаты.

Стрелки на мачтах успели перезарядиться и снова лупят по вражьей палубе. Через фальшборт гранаты тучей, слаженный залп – это сигнал на мачты остановить стрельбу.

Знаковый момент – пойдут за нами ребята на чужую палубу? Захар с Грегори вскакивают на фальшборт и, не оглядываясь, лихим прыжком преодолевают пространство между кораблями.

Стреляют не глядя, вдогонку перебросили заряженные пистоли, пацаны ловят и лупят просто «куда-то туда». Тут же рядом приземляются печеньки, Ник и Джонни, ловят стволы, залп. Следом перемахнули казачата с остальными смертниками SC. Захар оборачивается за следующим мушкетоном.

– Лови, малой! – Лют кинул ему пушку.

Стоит с Чернышом и Боу рядом, все с окровавленными саблями, улыбаются нам, самураи, понимаешь! Спокойны и неподвижны – это бой пацанов, их победа, вся, без дележа и остатка!

– Ура!!! – зазвенел в мозгу полюбившийся Захаркин боевой клич. Ударное отделение с абордажными пистолетами наготове бросается в рывок через палубу к противоположному фальшборту, с «Бродяги» хлынула основная волна абордажа.

Корабли похожи, по сравнению с «Бродягой» почти ничего нового, только немного просторней и палубу засрали оболтусы нестроевые. Матросский кубрик изрешетили пулями, закидали гранатами. Всякая потенциальная опасность под перекрёстным прицелом, любой силуэт рвут пули, в каждый люк летят гранаты. Перебежками поочерёдно движемся к мостику. Ой! И кто это тут орёт такой весь прилично одетый?!

– Богатый брат платить! Не надо убить! Пожалуйста!

 

Глава 9

Квантум. «Бродяга».

Жером сразу после попадания в трюм полностью не осознал, где оказался, и, вообще, что произошло. Сознание просто не желало такое осознавать, искало способы отвлечься, отложить неприятные вопросы.

Благо, что и впрямь было чем заняться. Сначала Жером с парнями ловили поступающих сверху соотечественников. Некоторым сильно поплохело ещё наверху, таких заботливо укладывали на удачно обнаруженные нары.

На самих нарах лежали и другие какие-то люди. Они, хоть и не французы, отнеслись к ним с сочувствием, не пытались задираться, даже освободили для пострадавших место.

Жером, конечно, тот ещё амбал, но себе не льстил – среди трюмных старожилов маячили силуэты не менее колоритных персонажей, добродушие их объяснялась как-то иначе.

Наконец, крышки люков прикрыли, Жером в полумраке присел прямо на доски палубы в проходе между нарами. Мысленно зажмурился, решаясь представить себе всю глубину задницы, в которую их всех угораздило влететь.

И тут рядом присел один из местных и заговорил на чистом французском! Соскучился сука такая по землякам, как подумал потом Жером, а в тот момент он просто ухватился за возможность поболтать с вменяемым на вид человеком.

Бедняга назвался Пьером. Рассказал, что он тоже моряк, на Мадейре сбежал с корабля, связался с местными контрабандистами, да чёрт подтолкнул захватить эту посудину. Ну да, вот эту самую, будь она проклята! Весело оторвались на берегу, от души награбили и ушли в море – он это точно помнит. Очнулся уже в трюме с жуткой головной болью. Оказывается, корабль этот захватил кое-кто ещё…

– Это страшные люди, Жером! А самые страшные здесь Дасти со своим холуём – они отправляют несчастных в ад! Наверх! Не приведи Господь подняться на палубу!

– Если что, я только оттуда. Ничего особенного… – шкипер осёкся, припомнив странных англичан. Вот это – ничего особенного? С чего всё началось-то, дай Боже вспомнить!

* * *

Неждан.

Всё-таки напрасно Средневековье считают романтическим временем, а Позднее Средневековье называют галантным веком. В наших современниках и соотечественниках намного больше романтизму и галантности, судя хотя бы по себе, хулигану и матерщиннику.

Даже Захар не стал со мной спорить, сам смутился и передал управление. Галантный, рыцарский образ порушили сами жабоеды начиная с их капитана – дико неловко, когда тебя хватают за ноги и норовят облизать обувь.

Я, естественно, попытался оттолкнуть это, ботинком в рожу ему попал, подошвой, неудобно, и дети же смотрят! А этот заскулил и плачет, хоть зарежь его – так достал! Еле сдержался, ведь я командир и у меня кортик.

У большинства пацанов только палки, напрасно заявлял этак пафосно, что поведу их убивать. Хорошо, что молча заявлял, то есть про себя, для мальчишек у лейтенанта Боу есть чёткие профессиональные формулировки – в составе отделения решать поставленные задачи, и всё.

Никаких убийств и грабежей, просто такая работа. Ребятки и работали, как всю жизнь только этим занимались. Правда, большинство из них только этим и занимались, но не считали занятие сиё работой. Вот британский офицер открыл им глазки, избавил от ненужных сложностей.

И правильно. Ведь попади мы в руки властей, повесят нас лишь за то, что пираты, не вдаваясь в нюансы. Дискриминация, понимаешь, по роду деятельности! Да и хрен с ним, с гуманизмом этим, нашёл время для самокопания, грабить же пора! То есть работать, конечно.

Посмеялись над жабоедом, ребята его мордой по палубе за ноги поволокли к фальшборту. Плюшевый просто рукой в море махнул, а мордой об доски – это у нас уже традиция такая.

Франчишка, понятно, от дурных предчувствий завопил ещё истошнее. Плюш милостиво велел поставить его на ноги и держать, чтоб на карачки не падал. Пощёлкал у него перед носом пальцами, потёр щёпотью.

На франка напала печаль, он сука такая снова умудрился грохнуться на колени и завыть. Обнадёживающий признак, бедные так не плачут. Думаю, не производим мы на него серьёзного впечатления, поведение явно рассчитано на ярмарочных простачков.

Ладно, будет ему балаган – дружески протягиваю руку, левую, от сердца. Он, не веря своему счастью, принимает руку дружбы. Ну и правильно не верил, какой он нам нахрен друг? Кисть на излом, руку вывернул, чтоб мордой в палубу уткнулся.

Приложил кисть к доскам палубы, Плюш задрал колено к подбородку и резко обезболил конечность каблуком, а я кортиком средний палец ампутировал и в орущий его рот засунул, как соску малышу, и снизу по челюсти слегка, чтоб только заткнулся.

Не теряя время, воспользовался паузой в визге, повторил жест Плюша и снова дружески руку ему протягиваю, правую. Ага, тоска стала мене напускной, более осмысленной. Закусив палец, кивнул, поднялся на ноги, пошёл, пошатываясь, больную лапку к грудке прижал.

Привёл в кормовую надстройку, в большую, богатую каюту. Открыл тайник в переборке и замычал что-то. Плюшевый ему подзатыльник врезал, тот палец выплюнул, плаксиво залепетал, – итциз ол. Фиери моар! Лив ми, лив!

Нет, ну какой упрямый жабоед попёр! Пожить ему захотелось! Не вовремя, однако, хотя нам-то не жалко, пусть живёт, пока… Плюшевый, крякнув, вынул из стенки увесистый мешок, поставил на стол, развязал. А там доверху жёлтенькие монетки!

– Луидоры! – Вырвалась у меня догадка.

– Атас! Командор! – Крикнул Ваня от дверей.

– Чо? – Не понял Плюш.

– Ничо! – В дверном проёме показался Лют, обернулся к Ване, – а ты что здесь застрял, боец? На фасаре поставили?

– Джонни, – делаю строгое лицо, – судно обыскать, найти место для пленных, сгуртовать, старший ты. Расставить посты, старший Маленький. Всех раненых на «Бродягу», дохлых за борт, старший Заноза. Выполнять!

– Ай-ай, сэр! – Ножик будто только и дожидался приказания, резко бросил к виску два пальца, чётко развернулся кругом и стартовал рысью.

Лют озадаченно покачал головой, да нам и самим эти вытребеньки не очень по душе. Вот так на пацанов влияет Боу, военное британское чудо.

– Фу! Это ты! – улыбнулся Плюш Люту, – а я уж подумал…

– Что это я? – спросил Руда, входя в помещение, – поздравляю.

– С чем? – растерялся Плюш.

– Ну, во-первых, ты угадал, – Командор принялся с интересом разглядывать француза, – во-вторых, с победой, конечно.

– И со знатной добычей. – Лют задумчиво уставился на наш мешочек с луидорами.

Я его тут же завязал, как бы между прочим, поставил обратно в тайник и захлопнул дверцу, типа, так и было. Кстати, весьма своевременно – в каюту входили парни, впёрлись всем кланом.

– А кто ж на «Бродяге» остался? – забеспокоился Плюш.

– Сэр Сэнди, конечно, – ответил Пушок, устраиваясь на диванчике. – Вы не волнуйтесь, мы поговорить только.

– Это ты волнуйся! – сразу завёлся я. – Чтоб с тобой только разговаривали. Вежливо!

Пушок поджал губы, на лице выступили красные пятна. Зря я так, а может и надо так сразу? Вообще охренел боец базарить с Весёлым Ником! Стоп, вот это сейчас кто подумал?

– Я молчал, – насмешливо вякнул Захарка.

Упс! – как говорит малой, в меня что-то вселилось.

– Наоборот! – со смехом напомнил мне Зак, – и хорош уже так на Пушка пялиться!

Вот язва малолетняя! Я опустил глаза, не зная, куда деваться. Сталкеры тем временем располагались, «не обращая внимания». Ситуацию спас Командор – взял со стола пустую бутылку, повертел в руках и спросил франка. – Ещё есть?

Тот кивнул, повернул голову к специальному ящику с дверцами, буфету, наверное. Руда открыл шкаф, там каждая в своей ячейке, горлышками склонённые к потребителю в готовности стояли ряды полных бутылок.

Вынул одну, разглядел на просвет и впился крепкими молодыми зубами в пробку. Ну и повадки у нынешних лордов! Хотя пробку выдрал скорей студент-медик. Плюш без комментариев бросил обратно на стол не понадобившийся штопор.

Руда налил в бокал красненького, ведь лягушатники, говорят, любят красное вино. Ага, решил сначала франка допросить, для разрядки. Закурлыкал ему по-французски, полиглотина интеллигентная, а Лют, самородок-самоучка, переводит нам на понятный английский.

– Выпей, месье, и соберись, у нас сейчас состоится серьёзный разговор. Если вино не поможет, мы настроим тебя на диалог башмаками, – ласково налаживает контакт Командор.

На франчишку противно смотреть, рожа красная, раскисла от слёз и трясётся. Вино выхлебал в три глотка. Пивную кружку, пинту с четвертью. Культура пития, блин. Но помогло винишко – глазки осовели, ушёл предсмертный ужас.

– Как называется твой корабль? – спросил Руда для начала.

– Э… «Прованс», мессир, – удивлённо ответил жабоед.

– «Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс…», – немузыкально прогундел Клык.

– А давайте его «Гасконью» обзовём! – смеётся Сыч.

– Не! «Д’Артаньяном»! – осенило Маламута.

– Утверждаю мушкетёра, – согласился Командор и снова к франку. – Имя, титул, должность.

– Жан Режан, баронет Скайлосский, капитан колониального флота его величества, короля Франции, Людо…

– Понятно, Жано. Сколько ты заплатил за эту морскую прогулку?

– Относительно недорого…

– Относительно чего?

– Относительно цены за такой же чин в армии его величества, мессир.

– Ты неудачно сэкономил. Подрался бы в Европе, и что это тебе взбрело в тупую голову что-то ловить в Атлантике?

– Увы, мессир, сейчас Франция не воюет!

Мы с Плюшем весело переглянулись – до чего ж героический попёр жабоед!

– В мирное время армейские чины очень дороги! – Договорил месье Режан, парни грохнули. – Ха-ха-ха!

Руда поржал и вернулся к допросу. – Груз и пункт назначения?

– Порох, железо, сукно, инструменты и стекло, мессир. Линзы, мессир. Шли на Мартинику, мессир.

– Откуда у тебя столько золота, Жано?

Тут сталкеры почему-то сначала удивлённо посмотрели на Командора, потом все сразу перевели взгляды на меня и Плюша. А мы чего? А мы ничего – недоумённо моргаем им честными глазами.

– Меня сочли надёжным перевозчиком марсельские банкиры, мессир. – Как чёрт француза за язык тянет! Ребята нам понятливо заулыбались, делаем рожи кирпичом – это только наше дело.

– Поздравляю, Жано, ты не самый дебильный из дебилов твоей родины. Учитывая умственную неполноценность, мы так и быть, придумаем тебе посильные задачи.

– Но выкуп, мессир!

– Ты ведь успел нагадить родне? Иначе, что ты забыл в море? – спрашивает Руда, выдав ему хук в печень. – Больно, месье? Чем больше будешь тупить, тем больней тебе сделают. Ты останешься с нами до смерти.

Командор обернулся ко мне. – Я забираю лягушатника. Вы не против?

Пожимаю плечами. – Да на здоровье!

Хватаю ещё загнутого Режана за шиворот и задаю направление башней в двери. Плюш башмаком под зад добавил ему ускорения – тресь!

– Этого в трюм «Бродяги», – крикнул в распахнувшиеся двери ребятам на посту. Просто не сомневался, что Бобби уже выставил посты. И точно – франк шарахнулся было обратно, даже в комингс вцепился всеми девятью пальцами, вцепился бы и зубами, но не дотянулся, не успел – сильно дёрнули сзади, скорей всего за ноги. И уволокли так же традиционно, мордой по палубе.

* * *

Вновь все взоры скрестились на нас с Плюшем.

– «Ну, началось», – шутейно мученически простонал в сознании Захар.

Да уж, ещё со школы памятные ощущения – с тех давних времён, когда я ещё добровольно выползал к доске для разбора моего поведения. Пока классную руководительницу публичную нахрен не послал, но сейчас, кажется, немного не тот случай. Мы ж ничего такого не сделали – чего они уставились?

– Парни, – непривычно замялся Лют, – вы ничего не хотите рассказать?

– А так не заметно? – резко насмешливо удивился Плюшевый. – Объясняю для слепошарых – SC захватила корабль и пленных!

– И золото? – бледно улыбнулся Пушок. Я сдержался, и так чувствую себя пред ним виноватым.

– И золото, – кивнул Плюш и ласково уточнил. – Только твоё-то какое собачье дело?

– Ладно-ладно, стоп! – Руда возвысил голос. – Пусть! Они тратили только свои деньги, силы и время, всё придумали и воплотили. Пусть! Только они дрались и рисковали… хорошо!

Сталкеры заворожено уставились на Командора, но никто не издал ни звука – ведь, чёрт всё побери, он прав! Все только защищались, или, что всё равно, думали, что защищались. Нападала и захватывала SC!

– К вам всего один вопрос, – обернулся к нам Командор, – вы остаётесь в клане?

Мы кивнули с убитым видом.

– Слушай приказ. – Странно вкрадчиво проговорил Руда. – SC остаётся на Д’Артаньяне, капитаном назначаю сэра Грегори. Построение через склянки, поднять флаг. Выполнять!

Мы с Плюшем застыли на месте, опустили лица в палубу.

– Что-то неясно? – делано удивился Командор.

– А сам не догадываешься? – зло процедил Плюшевый, не поднимая головы.

– Вообще не представляю, о чём это ты! – Командор заговорил жёстче, – да вы не стесняйтесь, в чём проблема?

– Флаги, – буркнул я.

– Что флаги? – не понял Зуб.

– Ах, вот в чём дело! – злорадно пропел Стужа.

– Такие крутые! – «посочувствовал» Черныш. – И не можете приказать своим пацанам поднять королевский флаг?

– Мы ж не какие-то лорды, – проворчал Плюш.

– Я лорд, – обрадовал нас Руда, – сейчас сам прикажу, делов-то!

Я сразу понял, что этого он и добивался. Он прикажет, пацаны выполнят, и мы все снова окажемся под перечёркнутым небом – под властью его грёбаного величества! И этого рыжего урода, лорда его грёбаной властью!

– Стоять! – рявкнул Плюш, как прочитав мои мысли, едва Руда сделал шаг к дверям.

– Да пусть идёт. – Ухмыльнулся я, поднял глаза и прямо взглянул в лицо опешившего Командора. – Иди ты, Командорушка, нахрен!

 

Глава 10

Неждан.

Руда ушёл. Просто молча вернулся на «Бродягу», и с ним сталкеры. Парни так же молча вставали и уходили понуро. Мы не спрашивали ни о чём, и нас никто не спросил, чего это мы вдруг.

Лишь близнецы замялись в дверях, Хаски даже обернулся, как-то потерянно, его за руку дёрнул Маламут. Ясно же всем, что совсем не вдруг это мы…

Как мы, послать Командора всерьёз курносым ещё слабо, с нами остались только наши клановые «неизвестные», в смысле на х помноженные Сыч и Своята. Они всегда гуляли сами по себе, им и посылать никого не требовалось – счастливые люди.

Да и нам особо грустить не пришлось. Во-первых, не о чем и не о ком – действительно, пошли они все! А, во-вторых, ничего печального не случилось.

Мы сами построили парней, поздравили с победой, с добычей. Корабль и пленные навсегда останутся в распоряжении SC, а золото и всё остальное делится поровну, в равных долях. Мы смертники, в море – побеждаем или гибнем сообща, вместе.

Плюш тут же поручил Сычу, математику, дочкам торговца краденным, Китти с Кэтти и хозяйственным казачатам награбленное пересчитать, взвесить, оценить и всё записать. Деньги можно будет забрать сразу, прочее деньгами по мере реализации, или натурой в любое время, за вычетом стоимости хранения, а по прибытии на острова стоимости доставки.

Парни выслушали с безучастными мордочками, никто «не заметил», что ни слова не было сказано о Командоре. Увидели, как он покинул корабль, так и не приказав поднять флаги. Вообще ничего не приказав! А больше некому!

То есть, кроме нас, на «Д’Артантяне» приказывать некому, а от меня или Плюша такого приказа ждать придётся очень долго. Зато других сколько угодно – сразу «пока» эсцесовцев отпустили на «Бродягу», как и договаривались – после боя.

Просто отпустили, не сдирали штрафные банданы, комбезы, берцы, не заставляли спороть буквы и смайлики. Без слов ясно, что ребята уже стали для SC своими людьми. Просто стали в SC людьми и останутся ими везде, а на «Бродяге» нехватка в экипаже.

Маленький Боб на прощание лишь обменялся дружескими взглядами с Захаром. Увёл за собой свою ватагу и ещё троих парней! Всего одиннадцать «просто» эсцесовцев нашли себе трёх новых атаманов.

Засранцы, конечно, но понять их можно – уж больно хочется им повидать свои бывшие ватаги, особенно бывших атаманов. Пусть повидаются, посмотрят выше голов и мимо, сплюнут в море, ухмыльнутся – ничего особенного… для мальчишек!

Штрафная команда почти уполовинилась, осталось всего тридцать семь бойцов и Своята, а Сыча считаем обычным смертником. Зато взамен мы получили взрослого, и какого! Сэра Грегори! Вот нам Командор слова доброго не сказал, а ему наплёл!

Приказал зараза рыжая командовать новым кораблём Командорской эскадры. И не возразишь, прав лорд британский – мы же подтвердили, что остаёмся в клане. Нас опять поимели сверху – SC обычные английские матросы, с обычным английским капитаном!

Если назвать вещи своими именами, нас, как последних засранцев, отдали дяде Грише! И он спокойно привычно приказал расцепить суда, с дрейфа сниматься, держаться за «Бродягой», по местам стоять и вообще, заняться делом!

«Системное сообщение.

Вы выполнили игровое задание „Выжить в абордажной схватке“, ваш пиратский навык улучшен до уровня „живучий везучий сукин сын“, вам начислено 100 бонусных очков опыта.

Вы выполнили игровое задание „Победить в абордажной схватке“, ваш пиратский навык улучшен до уровня „настоящий пират“, вам начислено 100 бонусных очков опыта.

Вы захватили корабль в океане, ваш пиратский навык улучшен до уровня „настоящий пират, морской бродяга“, вам начислено 100 бонусных очков опыта.

Вы выполнили игровое задание „Послать Командора нахрен“, ваш пиратский навык улучшен до уровня „настоящий пират, охреневший морской бродяга“, вам начислено 100 бонусных очков опыта.

Уровень персонажа четвёртый.

Опыт персонажа 7200 очков.

Ваш опыт 13700 очков, после выполнения системного задания доступен переход на новый уровень».

Системного? А это всё тогда какое было???

* * *

Квантум. «Бродяга».

Собраться с мыслями Жерому не дал месье Режан – плюхнулся жабой сверху и заскулил. Жером с чувством тут же врезал ему сапогом в рожу, чтоб заткнулся, тот поспешно заполз под нары. Вскоре после этого крышку открыли вновь, сбросили трап, и вниз спустились самые настоящие салаги! Только с пистолетами и кортиками. При их появлении стало тихо, словно трюм обезлюдел, не слышалось даже дыхания.

– Раненых сюда, быстро, – скомандовал какой-то парнишка по-английски и по-французски со странным акцентом.

Повторять и разъяснять никому не потребовалось, пострадавших по одному стали подтаскивать к верёвке. Ребятки сноровисто осматривали их при свете фонаря, некоторых сразу перевязывали, подвязывали и давали команду поднимать. Очередь двигалась споро, и примерно через склянки пацаны покинули трюм, крышку люка прикрыли.

Голова месье Режана высунулась из-под нар. – Месье шкипер! Вы меня, кажется, не узнали! Это я, ваш капитан!

Жером попытался опять зарядить ему в рожу, но не успел – барыга не одной лишь вежливости ради сказал «кажется» и был готов к тому, что его именно узнали.

Однако спасибо ему, помог Жерому вспомнить, с чего же всё это началось! Как же! Интересный корабль! Они пришли сюда за отгадками? И он не собирается торчать тут с сумасшедшими, потребует того, что и так стоил им слишком дорого! Да хоть самой жизни – она-то теперь не стоит и сантима! Жером поднялся с досок, задрал голову и заорал.

– Замолкни, безумец! – попытался остановить его Пьер и получил в репу пудовым кулаком.

Бедняга без чувств рухнул в проходе, все тут же решили, что верзила вполне заслуживает участи, на которую так нарывается. Жером сразу вошёл во вкус и орал благим матом, описывая на всех известных языках извращения и пороки «сраных британских ублюдков».

* * *

Командор без особой помпы притащился обратно на «Бродягу». Слишком многое произошло за последний денёк, да и раньше совсем не было скучно. Хотелось забиться в угол потемнее, закрыть глаза, зажать уши, свернуться калачиком и замереть так навсегда.

Руда едва ли не физически ощущал, насколько вымотан его мальчишка, но в голове ни единой идеи, как бы ему помочь. Ему самому рисовался он, несчастнейший и самый одинокий из лордов и лидеров кланов, обхвативший рыжую голову ладонями и раскачивающийся под дурацкий речитатив «Что же делать? Как же быть»?

– Быть лордом! – проскрипел зубами Длинный Джек.

Он хотел сказать, что быть властелином значит жить властелином, или вообще не жить. Руда и так его понял – пусть они оба рехнутся от нервного истощения, в конце концов, все умирают, даже лорды, а пока они живы, пошло все нахрен – иной жизни им не нужно.

На палубе «Бродяги» Руда будто очнулся, отрывистым, очень деловым тоном приказал близнецам поднять горны, растапливать, греть воду. Стужу поставил командовать парусной вахтой, Чернышу и Люту велел организовать доставку раненых в медотсек и обеспечить тяжёлым удовлетворительные условия.

Пушка и Зуба с Клыком забрал с собой ассистировать на операциях. Возражений и комментариев не последовало, парни снова согласились с главным его руководящим тезисом – что тут нахрен обсуждать?

В смысле, снова всё нужно обдумать в одиночестве, может, и без обсуждений прояснится. Мальчишкам, кажется, и так всё ясно – сами уже обработали, перевязали порезы и дыры в шкурках, разобрались по постам и за работу. «Бродяга» вновь легла на курс.

Командор с помощниками едва успели переодеться, приготовиться, как притащили первого – ампутация. То есть сначала анестезия поленом в лоб, на стол, допилить не допиленную какой-то штрафной сволочью ногу по колено, прижечь раскалённой кочергой, обоссать, зашить, перевязать.

– Уносите. Следующий! – гаркнул Зуб в коридорчик.

Дело пошло по конвейеру, мальчишки на перевязке сменялись каждые склянки, только Руда, Пушок, Зуб и Клык выходили из медотсека на минутку провентилировать лёгкие.

Да парни привели какого-то французского верзилу с психическим расстройством – вот прямо сию секунду ему потребовалось понять, почему «Бродяга», повернув круче к ветру, увеличила ход.

Отправил его к Стуже, тот такой же псих, и Люта с ним отправил. Чтоб переводил и, вообще, сука умная на глаза не попадался – достал уже гуру своими всё понимающими взглядами.

В горнах обжигались и остывали на воздухе сменные ножи и ланцеты. Близнецы с рукастыми помощниками точили деревянные лубки, опытный в этих делах Черныш взял на себя закрытые переломы и вывихи. Хладнокровный Зуб экономил общие силы и время – «на живую» обрабатывал и зашивал простые порезы и рассечения.

Спустя шесть кошмарных склянок в пропитанном спиртом, кровью, воплями, самой болью воздухе медотсека Руда отёк на палубу. Внутренний его рыжий долговязый стержень к тому времени уже сломался, он последние полчаса шевелился чисто по инерции.

Парни оттащили Командора к переборке, чтоб не затоптать ненароком, и продолжили работу. Впрочем, все сложные случаи к тому моменту в экстренной помощи уже не нуждались, дальше либо покажет время, либо и так стало всё ясно.

Как помочь себе и ненаглядным пиратикам обсудили лишь на другие сутки.

* * *

Командор очнулся в пустой, даже прибранной каюте. На столе обнаружились сухари, сыр, изюм и фляга дистиллята. Руда весь загруженный проблемами растерялся, не понял, зачем это всё, а Джек со вкусом перешёл к решению практических вопросов.

Что может быть замечательнее утоления юного голода? М-м-м, нирвана! Пацан наелся, впал на время в добродушную созерцательность, и Руда наконец-то смог обхватить руками рыжую голову и всласть раскачиваться в такт дурацкому речитативу «Что же делать, как же быть»?

За этим занятием его и застали Пушок, Черныш и Лют, клановое политбюро. Вошли, присели за стол. Лют прямо перед собой уставился просто в пространство, Пушок своими изгрызенными ногтями залюбовался, где бы ещё подгрызть для красоты, а Черныш спросил, обращаясь к подволоку. – Может, поговорим?

– О чём? – Руда прервал свою монотонную песенку.

– «Что же делать, как же быть»? – повторил Черныш её единственный куплет.

– Можно, – легко согласился Руда, – только и так же ясно, что это финиш – клан распался.

– Да ну? – удивился Пушок. – «Д’Артаньян» идёт за нами, я в трубу видел дядю Гришу на её мостике – приняли капитана смертнички.

– Ещё не зарезали, – внёс поправку Лют, – и это уже обнадёживает.

– Вы ничего не забыли? – Руда насмешливо вздёрнул брови. – Кажется, они ясно послали нас нахрен!

– Тебя, – уточнил Черных.

– И всего лишь вслух, – добавил Пушок.

– И? – не понял Командор.

– То есть они тебя просто вслух послали нахрен, – объяснил Лют, – а в душах им и так никто никогда нахрен был не нужен.

Руда дурашливо серьёзно наморщил лоб.

– Они сами по себе, сами в себе, самодостаточны, – Пушок принялся терпеливо объяснять.

– Увянь, братец, – остановил его Лют. – Макс, ты же сам всё понимаешь! Тебе просто обидно, ты придумал клан, дружбу. Ну, нет и быть не может дружбы с ними! Это звери, тигры, прими как есть!

– А как же они сами? – удивился Командор, – В своей стае?

– Нет у них стаи, – нехотя проворчал Черныш, – это семья.

– Что? – опешил Руда.

– Представляешь, бывают семьи без пап и мам, – Черныш заговорил, что-то вспоминая, – из одних только братьев.

– А мы? Разве мы…, – воскликнул Командор и сразу осёкся – они «научили отдыхать» тигров, всё, доверие невозможно.

– Они приняли капитана, идут за нами, – вновь напомнил Пушок. – Звери никогда не поступят во вред семье.

– У них весьма серьёзные клыки на орудийной палубе, – добавил Лют, – только они ещё не умеют с ними обращаться. Пока не умеют.

– А у нас навигация. Штурман и капитан! И общая казна! – призадумался Руда.

– И близнецы, – кивнул Черныш, – а у них близняшки. И Своята с Сычом с ними.

– А как же «Подарок» и «Забияка»? – усмехнулся Лют. – У них там доли, они потребуют всё своё до пенса!

– Поторгуемся, – облегчённо расплылся в довольной улыбке Пушок.

– Хорошо, – нехотя согласился Командор. – Думайте, как и о чём с ними торговаться. Делать-то больше ничего не остаётся!

– Не кручинься, Макс, всё будет, как должно быть, – выдал гуру свою любимую присказку, поднимаясь. – Пойдём, Пушок, думать.

Руда положил голову на ладони, закрыл глаза. Парни протопали на выход, хлопнули дверью, ушли – вот и пусть идут. Утешили, нечего сказать, – клан распался, да и хрен с ним, надо думать, что дальше. Куда дальше?! Да пошло оно всё!

* * *

Россия. База отдыха «Кедровая», оперативный центр проекта «Кватум Эго».

У Паши и Жени действительно выдалась непростая ночь. Парни сначала убедились, что выделенные Доктором аккаунты на самом деле являются фантомами, выясняли, когда они появились в Рунете. На этом этапе их ждали открытия, оказалось, что призраки будто бы появились для одной конкретной схватки!

Как они могли появиться? Уверенно можно утверждать лишь одно – никак, это невозможно! Ни единого следа системного сбоя, некорректного подключения или иных казусов – они просто появились, сами по себе, чьим-то произволом.

С горя посмотрели игровые записи и проросли в кресла – Контра в Сталкере! Мортал в Думе! Невероятнейшие сочетания, создать такое не придёт в голову ни одному программисту, а если и придёт, это потребует чудовищного труда.

Раскрывать загадки таких явлений мозги рядовых учёных категорически отказались, и Паша с Женей уныло вернулись к рутинной отработке зарплаты – как и сказал Доктор, принялись перепроверять связанные с проектом фантомы.

Под утро получили первые статистические совпадения и, уже ничему не удивляясь, принялись набирать для Доктора отчёт о проделанной работе. Вернее, Паша наговаривал, а Женя принялся шастать в Рунете.

«… с большой долей вероятности является результатом активности испытателей в сети. Выбор игровых ресурсов случаен, характерен для их психологических образов. Возможно, это результат взаимодействия сознаний испытателей с сознаниями персонажей»…

– Сознания персонажей! – Скривился Женя.

– Какая разница? Они все уже умерли. – Оторвался Паша от надоевшего отчёта.

– А дело их живёт. – Усмехнулся Женя, кивнув на монитор. Там высветилась страница их совместного творения, шапка произведения, картинка, аннотация, а ниже росла простыня комментариев. Пользователи азартно обсуждали, как правильнее следовало захватывать суда, что с кем сотворить, да что потом делать.

– Так это мы ещё до самого разграбления города не добрались! – Воскликнул Паша.

Учёные переглянулись, их, кажется, захватила одна идея.