— Как вы думаете, может ли женщина быть другом человека? Так, чтобы понимала все затеи и была таким же другом, как другой мужчина? — спросил Александр Веселов своих товарищей. Его слова передавались по защищённому каналу, и потому они болтали, не опасаясь, что их услышат.

— А зачем же ещё люди женятся? — удивился Филипп Савёлкин, — Конечно, может! Надо просто найти себе такую подругу, чтобы понимала.

— Не может, — сказал Валентин Соколов, — вы можете их любить, вы можете им помогать, вы можете о них заботиться… но никогда не ждите от них понимания. Женщину в дом надо брать, как кошку — чтобы кормить и гладить иногда.

— Врёшь, — не поверил Савёлкин, — ты просто с нужными женщинами не встречался.

— Опыт у меня маленький, — признался Соколов, — но я всё-таки лётчик, у меня было несколько свиданий… лучше на понимание не надеяться.

— Я согласен с герр Соколофф, — сказал Максим Бланк, взрослый член "Летящего паровоза", ему было целых двадцать девять лет, — с фру лучше не говорить, фру лучше слушать и сопереживать.

— А я не согласен, — возразил его друг, Мартин Аппельрот, — женщина очень даже может быть другом человеку.

— Мужчине, — поправила его Ваулина.

— Чего? — удивился Мартин.

— Не человеку, а мужчине, — повторила за подругу Дубровская.

— А… йа, натюрлих.

Веселов и компания засмеялись — шутка удалась.

— Женщина очень даже может быть другом человеку… то есть мужчине, но только если они не спят вместе, — упрямо продолжал своё Мартин, — у меня есть подружки, с которыми я дружу с пятнадцати лет, и мы остаёмся хорошими друзьями только потому, что мы ни разу не спали вместе. Я для них иногда лучшая подружка.

— Это неожиданный поворот, — признался Веселов.

— А если спят? — спросила Дубровская.

— Тогда тяжелее, — признал Мартин, — накладываются дополнительные чувства — долг, обязанность, желание близости, в конце концов… это отвлекает.

Вся компания удивлённо замолчала, переваривая информацию.

Они лежали в выдолбленных во льду лунках, укрытые искусственно вызванным снегом в ожидании сигнала к атаке. Восемьдесят девять членов тайного ордена готовились напасть на антарктическое логово вампиров и "Изумруда". Все они были в защитных мантиях, с покрывалами невидимости, и все были увешаны различным оружием обильнее, чем новогодние ёлки шарами. В ожидании сигнала к атаке они и занимались подобным трёпом — лежать молча было выше человеческих сил. Сигнала к атаке всё не было — находившиеся в дозоре на вершине скальной гряды Сергей Александрович Гуров и Томас Матзке чего-то ждали.

Наконец приказ поступил — но совсем не такой, какой ожидали "паровозники".

— Возвращаемся в университет, там затевается нечто нехорошее, — сказал Сергей Александрович. Одновременно у всех студентов, которые формально входили в разные ордена, запипикали сигналы срочного сбора.

Над университетом висел символ опасности — красное переливающееся зарево. Формально все члены "Летящего паровоза" находились на боевом задании — на уничтожении зомби в запретном городе Кощея. Только это могло объяснить их вооруженность. У ворот университета даже стояла палатка с флагом, на котором был нарисован паровоз с крыльями. В палатке дежурили две второкурсницы — немаги, для отвода глаз. Посовещавшись, решили оставить всех немагов около палатки — соваться в университет с их оружием смысла не было, любой маг моментально превратил бы их в беззащитную мишень. Немагов замаскировали в снегу вместе со взрослыми членами ордена, после чего двадцать пять магов — студентов и двое преподавателей двинулись в университет.

В университете Александра посетило ощущение дежа вю — две кучки магов друг напротив друга, только теперь прогрессисты стояли справа от векового дуба, что рос на площади университета, а консерваторы — слева. Обе группировки росли — прибывали всё новые и новые члены орденов. Ректор стоял около дуба и уговаривал решить дело миром. Александр, как и в прошлый раз, зашел за спину ректора. Ректор отметил наличие на всех "паровозниках" боевых доспехов, проводил их взглядами, но речь ради них не прервал.

— Сколько можно! — перебила ректора профессор Сазонова. За последнее время она превратилась в совсем иссохшую старушонку, но голос у неё оставался по-прежнему звонким, — Консерваторы уничтожили две наши боевые группы — у нас есть доказательства! И это при том, что на них никто не нападал! Такое противостояние не может больше длиться! Долой ретроградов и эгоистов! Покончим с этим прямо сейчас! — с этими словам профессор Сазонова вытащила палочку и обрушила смертоносную магию на строй консерваторов. Большая часть смертоносной магии пропала зря — консерваторы тоже были не дураки и смыслили в магии, но несколько человек всё-таки упало.

— Вот зараза, — сказал Сергей Александрович. Ректор шустро юркнул за широченный ствол дуба. "Паровозники" последовали его примеру, те, кто был с мётлами, взлетели и укрылись на уровне веток. Впрочем, на них никто не обращал внимания — консерваторы и прогрессисты были очень увлечены тем, что убивали друг друга.

— У меня печать ордена жжет, заставляет присоединиться к бою, — закричал Майоров.

— У меня тоже! — закричали сразу несколько человек из числа тех, кто входили в разные тайные ордена.

— Боритесь! Не поддавайтесь! — крикнул им Александр.

— Они не смогут, — сказал ректор, — печать ордена обязывает делать то, что решил орден, единственный способ им помочь — усыпить.

Александр немного поколебался, выстроил несчастных в рядок и усыпил их — но не на час, как советовал ректор, а на несколько минут. Тем временем находиться даже за дубом стало опасным — ордена перешли к самой тяжелой магии, бившей по площадям. Ненадолго всё затихло — находившиеся на площадке консерваторы перебили всех прогрессистов и занялись организацией засады — от ворот уже спешила новая партия прогрессистов.

— Сейчас прибудут студенты из дальних пещер, — сказал ректор Ваулиной, — и всё это повторится сначала. Так они мне весь университет перебьют. Могу я попросить вас спеть песню, ту вашу, которая всех выключает?

На площади раздался шум — засада консерваторам не помогла, прогрессисты задавили их числом. Через десяток секунд из пещер появилась обещанная толпа студентов, в основном — консерваторов. С ними был профессор Марадей. Поначалу они даже не сообразили, что происходит.

Ваулина начала свою песню. В роли хора выступали все члены "Летящего паровоза", кроме Гурова. Получилось хуже, чем на памятном выступлении, но для поставленной задачи хватило бы и одной Ваулиной. Прогрессисты из числа переживших успели поднять палочки, все остальные даже не успели — застыли, прислушиваясь к дивным звукам.

Ваулина пела так и не так, как она пела на первом курсе. Теперь уже пела не озорная девчонка, а женщина, познавшая любовь и горечи потерь. Александр успел заткнуть уши (ректор и Гуров поступили так же), остальные вынуждены были подпевать и — соответственно — слушать песню. Один за другим "паровозники" падали на снег с глупыми улыбками на лице. Даже сквозь заткнутые уши Александр слышал, что Ваулина пела нечто невыразимо прекрасное.

Прибыла ещё одна партия консерваторов, она повалилась на снег, ещё не доходя до площади. То же произошло и с группой преподавателей — прогрессистов. И тут Александр понял, что с Ольгой происходит что-то невероятное. Она пела всё воодушевлённее, всё громче и красивее, отдавая звуку всю себя, превращаясь в звук, в свет, в сияние… А потом она вся превратилась в сияние, и светящаяся женская фигура выплыла из одежды, чтобы раствориться в воздухе. Песня звучала ещё мгновение, а затем пропала. На снег медленно падали уже пустые боевые доспехи. Александр не верил своим глазам. Ректор и Гуров валялись на снегу с глупыми улыбками — очевидно, не смогли пересилить себя и открыли уши. Но всё это было мелочами, поскольку от ворот пешком и на мётлах двигались знакомые по Антарктике рыжеволосые маги. На университет напали вампиры!

В этот момент лежавшие в засаде у ворот члены "Летящего паровоза" решили, что пора что-нибудь сделать, и открыли убийственную пальбу. Александр добавил пару заклинаний от себя. Первую волну вампиров как будто смыло волной, но из порталов переноса появлялась уже вторая! Её "паровозники" смогли уничтожить лишь наполовину. Дальнейшего Александр не видел, поскольку развернулся к ректору — он не сомневался, что это ректор вызвал вампиров. Ректор оказался хитрой бестией — всё его валяние на снегу с глупой улыбкой оказалось притворством. Он опередил Александра, вызвав какое-то убийственное заклинание. Но ректор оказался не единственным дипломированным интриганом на площади — Гуров отклонил заклинание, и Александра только очень сильно стукнуло о ствол дуба. Он упал и на несколько секунд отключился.

Когда он пришел в себя, профессора Гуров и Марадей улетали на мётлах в пещеры университета, их безуспешно пытались преследовали четыре вампира. Гуров громко распевал песню "Мой костёр в тумане светит…". Пошевелиться Александр не мог — он был плотно спелёнут парализующим заклинанием. Через десять минут вернулись только один вампир и невесть откуда взявшийся мерзавец Скоробогатов.

— Ушел, — доложил Вадим, — у него в пещерах заготовлены ловушки десятками, преследовать себе дороже, мы потеряли двоих Высших.

Александр внутренне усмехнулся — ловушки они с Гуровым ставили вместе.

Вампиры спокойно расхаживали по площади, добивая и прогрессистов, и консерваторов. Магов — членов "Летящего паровоза" Александр не видел, очевидно, Гуров успел их как-то разбудить и прикрыть их уход. Через несколько минут вампиры собрались толпой и исчезли в пещерах университета. О том, что там происходило, Александр мог только догадываться по тому, что вскоре из пещер начали выносить трупы студентов и преподавателей. Очевидно, вампиры вламывались в жильё честно ожидавших отбоя тревоги членов тайных орденов и убивали их поодиночке. Насколько Александр мог видеть со своей неудобной позиции, уничтожению подвергались только боевые ордена, способные противостоять вампирам, "Агапеару" и другие небоевые ордена не тронули. "Рыцарей" тоже оставили в покое. Несколько вампиров погибло — не всех волшебников им удалось захватить врасплох.

Через четыре часа все вампиры улетели, кроме одного, с самой пышной рыжей шевелюрой. Судя по разговорам, они пошли громить американский филиал. Контроль над университетом остался за "Изумрудом".

С ректором вампиры разговаривали вежливо, но это было ощутимое общение свысока. Ректор был угодлив до отвращения.

Александра освободили от пут. Сразу двое "изумрудовцев" (один из них Скоробогатов) держали его на прицеле, пока ректор и вампир изволили с ним беседовать.

— Как чувствует себя наш пленник? — елейным тоном начал ректор.

Александр не сомневался, что его сейчас убьют, и потому ответил издевательски — вежливо:

— Прошу прощения, что не могу с вами разговаривать в правильном положении, стоя, от вашего великолепного заклинания у меня затекли все мышцы.

— Это поправимо, — сказа ректор и зашептал. Александр уловил отрывки целительских заклинаний.

Невидимая сила подняла Александра и поставила на ноги, по спине и по ногам прошлись горячие струи, за ними — молоточки, а за ними — опять горячие струи. Ректор действительно смог исцелить его, Александр мог стоять без посторонней помощи.

— У меня есть проблема, — сказал ректор, — из-за этого глупого конфликта прогрессистов и консерваторов в университете почти не осталось преподавателей. Я предлагаю вам жизнь, господин Веселов, мало того, я предлагаю вам преподавательскую работу в университете. Вы останетесь здесь на положении невольного волшебника, вам будет запрещено покидать стены университета без сопровождения. Но это всё-таки жизнь! Правда, мне придётся взять с вас обещание "непреложного обета" не убивать никого из преподавателей и студентов университета.

— Мало того, можно затевать интриги, организовывать тайные ордена и надеяться на лучшее — например, на возвращение этих своих друзей, — хихикнул Скоробогатов.

— Я благодарю господина ректора за столь щедрое предложение, и согласен на "непреложный обет". Какой предмет я буду вести? — выдавил из себя Александр. Он не сомневался, что его оставил в живых только с одной целью — в качестве живца для поимки остальных членов ордена.

— Что думаете? — рыкнул вампир. От голоса вампира у Александра встали волосы дыбом — всё его существо чувствовало вековечного врага.

— Я в восторге, — сказал ректор, — не зря мы их тут учим! Посмотрите, какая школа, какая выучка, какое владение животной натурой! Вместо того, чтобы ругаться и кидаться гнилыми фруктами, оно говорит "благодарю" и любопытствует! Системный анализ, молодой человек, системный анализ для первых курсов! — (Последняя фраза была сказана Александру).

Даже сквозь горечь множества потерь и сквозь сплошное отчаяние у Александра пробилась мысль с оттенком удивления: "Психи! Как есть, психи".

— Всё равно у них владение животной натурой хуже, чем у членов "Изумруда", — встрял Вадим Скоробогатов.

— Не стоит недооценивать противника, они очень сильно испортили наши планы, — пожурил Вадима ректор, — несмотря на наивность, они значительно продвинулись на пути от животного к сверхчеловеку, намного больше, чем все остальные.

"Точно, психи", — убедился Веселов.

Ему надели браслеты невольного волшебника, наколдовали "непреложный обет" и отвели в его собственную пещеру, под домашний арест.

"Непреложный обет" был особым сортом магии — нарушивший его умирал в страшных мучениях.