1 марта 1953 года.

— Нет, — сказал Генеральный секретарь собеседнику с буйной рыжей шевелюрой, — я не согласен.

Час назад этот собеседник возник посреди его кабинета без какого-либо предупреждения и выдвинул ультиматум. Это был не первый его визит — первый визит состоялся ещё неделю назад. Любезно улыбаясь, он тогда сообщил, что не все в мире магов равнодушно относятся к проблемам немагов и что развитие немаговского мира находится в центре внимания очень, очень могущественных организаций с далеко идущими планами.

За свою жизнь Генеральный секретарь повидал множество разных злодеев и разбойников — опыта тюрем и лагерей было предостаточно. Поэтому он очень хорошо умел чувствовать людей и отличать наносную любезность от глубинной доброжелательности. На этот раз чувства говорили ему, что перед ним самое страшное существо из всех, которые он когда — либо видел. Поэтому, когда рыжеволосый выкатил список совершенно неприемлемых требований, он даже не удивился.

— Хватит давить не героизм, простым людям он ни к чему, — говорил тогда рыжеволосый собеседник, — говорите лучше о повышении уровня потребления на душу населения, о том, чтобы догнать и перегнать Америку по уровню жизни, об удовольствиях, в конце концов. Нельзя всё время жить только самопожертвованием, ради будущих поколений, у народа случится перенапряжение сил и моральная усталость, которую вы потом не вылечите ничем.

Вслед за этим пошли совсем невыполнимые требования: распустить министерства и создать небольшие административные области с самоуправлением, упразднить колхозы, упразднить министерство внутренних дел и раздать милицию местным властям, снять кинофильмы с определённым содержанием — список и содержание фильмов прилагался. Генеральный секретарь просмотрел содержание — положительных героев там не было. Удачливые воры, чувственные содержанки, глупые военные — были. А положительных героев — не было. Рыжеволосый требовал таких изменений, которые моментально уничтожили бы и государство, и мораль народа.

— Нет, — повторил Генеральный секретарь собеседнику с буйной рыжей шевелюрой, — я не согласен.

— Тогда мне придётся сделать вам немножко больно, — сказал рыжеволосый и вытащил волшебную палочку.

Было и правда больно, болел каждый нерв.

— Нет смысла раскусывать ту ампулу с ядом, что вы держите за зубами с начала разговора, он уже не действует, — убил последнюю надежду на прекращение боли рыжеволосый, — соглашайтесь, человек не может терпеть такую боль.

Генеральный секретарь помотал головой.

— Так и быть, я уменьшу боль наполовину и зайду за ответом завтра.

Рыжеволосый маг знал, что ответ будет отрицательным. А ещё он знал и то, что если бы этого человека ещё в юности не соблазнили величием подвига политической борьбы, то из него получился бы отличный волшебник. Эти наивные университетские юноши из "Китежа" ищут волшебников среди уже созревших людей, а надо искать среди подростков, как это делают они, высшие существа. Именно они заприметили в иезуитском колледже Тбилиси талантливого парнишку с идеальной памятью и глубокой природной проницательностью. Именно с их подачи его духовный отец благословил парнишку на внедрение в революционную партию (сделал он это не совсем по своей воле). Сейчас высшему вампиру было нужно сломать старого революционера — так, чтобы он умер от презрения к самому себе.

Когда злой маг исчез, генеральный секретарь с трудом приподнялся с ковра и позвонил своему давнему товарищу и помощнику.

— Лаврентий? Привези мне яд, который действует быстро, безболезненно и не оставляет следов. Только не говори, что у тебя такого нет. Зачем? Для меня. Не задавай вопросов и поторопись.

Товарищ приехал через небольшую вечность — через час, да не один, а с товарищами по Политбюро. Хозяин кабинета выхватил яд из его рук так, будто это была конфета, и быстро проглотил, не слушая никаких уговоров. После чего лёг на ковёр и стал ждать. Уже чувствуя, как его начинают убаюкивать снимающие боль волны, он подумал, что, наверное, найдёт, чем оправдаться перед Богом. Он вспомнил многогласые песни своей Родины — наследие светлой Византийской полифонии. Вспомнил, как, уступая его доводам о том, что развитие общества уже не может быть исчерпано учением о том, что "мир во зле лежит", его благословили на внедрение в революционную партию святые Афонские старцы. Он многое сделал для Церкви и своей страны. Уничтожил Коминетрн, предотвратил расползание мятежей по планете. Сохранил страну, не дал растащить её по кусочкам местечковым феодалам и различным пройдохам. Не дал тем православным офицерам — монархистам из генштаба, которые были не в курсе Плана, подставить все войска наступающим немцам — те очень хотели освобождения страны "от ужасов коммунизма" руками фашистов, наивные. Полностью дискредитировал идею коммунизма чрезмерным переутомлением народа и отступлением при войне с фашистами. До войны он произвёл горы излишнего и заведомого некачественного вооружения, а с наступлением войны сделал так, чтобы оно всё оказалось брошенным на границе. Не дал корейским и китайским энтузиастам разнести коммунизм по всей Азии, убрал в критический момент поддержку авиации, и американцы разбомбили их по всем правилам. Теперь о коммунизме народ будет вспоминать только как о нищете, переутомлении и постоянном страхе… Но он сделал не только это.

Теперь, если церковные чинуши захотят восстановить столь любимое ими православное царство с тотальным крепостничеством, им придётся считаться с тем, что в советской империи было и бесплатное образование, в том числе высшее, и дешевый эффективный общественный транспорт, и борьба с организованной преступностью, и 8 — часовый рабочий день с месячным отпуском, и бесплатные библиотеки, и свобода переезжать с места на место. Чтобы загнать "подлый народ" в столь любимое ими крепостничество, как они любили делать это ещё со времён Римской Империи, им придётся очень постараться. Теперь он уходит в легенду, в образ, в загадку. И никакие злые маги уже не смогут ему помешать…

Убаюкивающие волны всё разрастались, и одна из них накрыла его с головой.

— И что мы теперь будем делать? — спросил невысокий и лысый член Политбюро, — Его же стошнило, любой врач скажет, что это было отравление.

— А мы так и напишем. Пусть в заключении будет написано, что умер от сердца… а кому надо, те всё поймут — как и поймут, что если бы мы были виноваты, то такой глупости не писали бы. Пусть это останется загадкой. Кто-нибудь знает, почему он так хотел умереть именно сейчас? — спросил грозный министр внутренних дел.

Через день невысокий и лысый член Политбюро уже знал, почему.

— Хватит давить не героизм, простым людям он ни к чему, — говорил ему возникший прямо посреди кабинета рыжеволосый собеседник, — говорите лучше о повышении уровня потребления на душу населения, о том, чтобы догнать и перегнать Америку по уровню потребления чего-то там, об удовольствиях, в конце концов. Да, и про этого вашего предшественника… жаль, что мы с ним так радикально разошлись во мнениях. Думаю, не стоит выпячивать тот факт, что он всю жизнь терпел страдания ради того, чтобы людям стало лучше. Давайте считать, что он это делал от природного стремления к власти. Стоит это назвать… например, "культ личности". Французская революция в своё время ужаснула народ жестокостью — ужасните их ещё больше. Посчитайте всех уголовников, всех переселенцев — пусть звучат цифры в многие миллионы репрессированных, десятки миллионов. Пусть его фигура ассоциируется только с произволом и жестокостью. А мы со своей стороны поможем вам стать Генеральным Секретарем. Да, и остановите этого Мессинга — ведь он на каждом выступлении доказывает, что передача информации от человека к человеку возможна, а отсюда прямой вывод о том, что душа может быть перенесена в другое тело — зачем вам рост религиозности?

Будущий Генеральный Секретарь довольно потирал ручки, глазки его бегали. Именно таков был план многочисленной, но глубоко законспирированной группы дворян — монархистов: пожертвовать царём, но спасти идею православной монархии. Этот план возник ещё в начале ХХ века, когда стало ясно, что население растёт в геометрической прогрессии и что его придётся искусственно уничтожать — иначе просто не хватит продовольствия. Первая Мировая война показала, что войной дело не решить — остаётся слишком много беспризорников, инвалидов и другого бестолкового населения, от чего становится только хуже. Перед царём поставили ультиматум: либо целенаправленное уничтожение части народа, либо гибель всего. Царь отказался, и вот тогда-то и оформился План.

План заключался в том, чтобы создать якобы народное правительство, его руками уничтожить лишнее население, дискредитировать навсегда идеи коммунизма, демократии и вообще какого-либо народовластия, а затем, когда проблема будет решена, восстановить власть "милостивой царской руки". Дополнительным фактором "за" было то, что правящая династия заметно выродилась — единственный наследник был явно нежизнеспособен, да и другие родственники были не лучше. Тут как нельзя более кстати случился февральский заговор либералов, щедро профинансированный банкирами Англии и США. Им дали довести ситуацию до логичного развала всего и вся — ничего другого у них и не могло получиться, умишком были обделены — а затем тихо отобрали власть. На этом этапе в коммунистическую партию вступали целыми юнкерскими училищами, целыми отделами царской контрразведки и разведки. Старые большевики только удивлялись революционной активности вооруженных народных масс с дворянским происхождением. Потом около пятнадцати лет ушло на то, чтобы повыкидывать из партии настоящих демократов и революционеров, а также примазавшихся евреев — БУНДовцев. Особо не торопились — и те, и другие увлечённо уничтожали "лишний" народ, одни — по идейным соображениям, вторые — по команде хозяев из США. Это было на руку монархистам. Примерно к 1935 году основные рычаги политической и военной власти были уже у монархистов.

Теперь оставалось довести дело до планируемого результата — медленного загнивания "бездуховного и алкогольного общества", а чтобы огромные ресурсы страны не пошли на улучшение жизни, надо было устроить бешеную и никому не нужную гонку вооружений. Потом, через двадцать — тридцать лет, когда народу надоест бесконечное переутомление и вечный "Большой Труд" с непонятным результатом, следовало сменить вывеску и установить в стране "демократию", растление и управляемый хаос. А когда слова "коммунизм", "демократия" и "народовластие" будут полностью дискредитированы, следовало восстановить православную монархию. Разоблачение "массовых репрессий" тоже планировалось бывшим Хозяином на период после его смерти, но все думали, что этот момент настанет намного позже, уже после того, как Хозяин уберёт боевых советских генералов, которые не были в курсе Плана. Теперь эту задачу придётся решать ему, маленькому, а его вес во власти не так уж и велик. Что бы он делал без этих рыжеволосых!

15 ноября 1963 года.

— У нас есть все основания полагать, что ваша жизнь под угрозой, — говорил министр магии тридцать пятому Президенту Соединённых Штатов, — потому мы решили усилить вашу охрану двумя сотрудниками, их фамилии Майоров и Савёлкин. Они будут дежурить в приёмной.

— Русские? — удивился Президент.

— Не извольте беспокоиться, — улыбнулся министр, — если будет нужно, они умрут за вас.

Министр исчез своим экзотическим способом — через камин. Тридцать пятый Президент Соединённых Штатов остался один, но одиночество его длилось недолго. В приёмной раздался шум, запертые изнутри двери открылись, и в кабинет вошли двое рыжеволосых магов — это можно было понять по тому, что одеты они были в мантии, а ещё по тому, что только маг мог войти в запертую изнутри комнату.

— У вас неплохая охрана, — сказал один из рыжеволосых, — к сожалению, они нам не ровня. У нас есть к Вам предложение. Вы можете удивляться, но развитие немаговского мира находится в центре внимания очень, очень могущественных организаций магов с далеко идущими планами. Вот список требований.

Президент просмотрел список, начав с конца. Он начал смеяться, ещё не дойдя до экономических требований.

— Вы требуете убрать из кино всех людей, достигших высшего уровня артистического мастерства? Так, чтобы фильмы были очень зрелищными, но практически без содержания и без образов, которым можно было бы подражать, даже без выдающихся танцовщиков? Ещё вот мне нравится место — что в кино ни в коем случае нельзя упоминать о том, что Сулла сам отказался от практически неограниченной власти и уехал в своё поместье, когда решил, что Республика в Римской Империи восстановлена? Чем вам Сулла не угодил?

— Люди не должны надеяться на героев, они должны думать, что всё движется в соответствии с объективными закономерностями, — пояснил один из рыжеволосых, — пусть в кино про Римскую Империю Сулла до последнего вздоха требует уничтожить молодого Юлия Цезаря. То есть фильмы про суперменов можете снимать сколько хотите — люди с детским сознанием любят суперов, не надо про вот такие отклонения.

— Иными словами, одуряющие фильмы "всех снесу одним махом" можете снимать сколько хотите, а вот про то, что человек может идти против "объективных закономерностей", а попросту говоря, против своей жадной животной натуры, упоминать нельзя? Вы что, хотите, чтобы я сам уничтожил своё государство своими руками? Господа, я в юности был боевым офицером, и остаюсь им. Человек остаётся человеком только до тех пор, пока живёт по законам чести и может идти против того, что вы назвали "объективными закономерностями". Я вижу в вас очень, очень недобрых личностей.

— Подумайте, господин президент. Вот генеральный секретарь тоже сопротивлялся, а потом вынужден был вымаливать яд у своих товарищей… Мы зайдём завтра.

Рыжеволосые исчезли — просто растаяли в воздухе.

Тридцать пятый Президент Соединённых Штатов выглянул в приёмную. Вся его охрана спала, тот охранник, которого министр магии представлял под фамилией Майоров, валялся на полу со взорванной грудной клеткой. Крови, что удивительно, не было. Второго охранника обнаружить не удалось. Охранник, который был приставлен к Президенту от мира магов ранее, точнее, охранница — миссис Лиз Пенни — была разорвана пополам, и тоже без крови.

Президент вернулся к себе, вызвал начальника охраны. Тот явился через десять минут. Президент не сомневался, что начальник охраны не сможет увидеть убитых магов — охранников. Так и произошло.

— У меня назначено несколько публичных выступлений. Пусть это будут открытые машины, и не надо далеко отгонять публику.

Начальник охраны поднял брови:

— Господин президент, это неразумно. Ваша попытка отобрать у ФРС право свободно печатать деньги и вернуть его государству создала вам множество очень влиятельных врагов. Ваш отказ вводить войска во Вьетнам вызвал раздражение промышленников. Множество кубинцев недовольны тем, что их бросили в Заливе Свиней.

Президент передёрнул плечами. ФРС, банда наглых и жадных банкиров. Они приватизировали право печатать деньги от лица Америки и теперь активно строят самую большую в истории человечества финансовую пирамиду. Пока это идёт на пользу США — ФРС печатает ничем не обеспеченные доллары, распространяет их по всему миру, и тем самым обеспечивает США дополнительное финансирование. Но когда-нибудь вся эта пирамида рухнет! Даже слепому станет ясно, что Америка ничем не обеспечивает свои доллары, и тогда все его успехи, вся его борьба за новую счастливую Америку пойдут насмарку. Поведение этой банды ещё недавно вызывало у него только ярость. Теперь эти проблемы казались ему безумно далекими по сравнению с угрозой от нового, куда более могущественного врага.

— Если глава государства хочет умереть определённым образом, не стоит ему мешать, дружище.

Начальник охраны почтительно замолк. Чего стоят его неприятности в случае гибели Президента по сравнению с проблемами первого лица?

Проводив старого друга, президент отвернулся и стал смотреть в окно. Он уйдёт в легенду. Это единственное, что ему осталось. Он пытался построить праведную Америку. Это при его власти было снято разделение на белых и цветных американцев, иногда военные даже были вынуждены сопровождать чернокожих детей в общие школы — расизму надо было положить конец. Это при его власти Америка поверила, что жизнь может быть чем-то другим, кроме взаимного грабежа, что можно жить дружелюбием и равноправием. Это при его власти государство попыталось вернуть себе право на контроль за своими деньгами — когда-нибудь, когда ФРС доведёт весь мир до финансового кризиса, об этом вспомнят. Ему есть, чем оправдаться перед Богом. И хоть теперь прекратятся эти боли в спине — последствия ранения в годы войны…

В этот момент щелкнул затвор фотоаппарата — это была та, кого все называли "мамарацци". Патриарх, точнее, матрона всех журналистов — фотографов, способная без мыла пролезть в любые щели самых охраняемых помещений даже при её нетонокой комплекции. Он уже представлял, какая фотка у неё получится — он у окна, плечи опущены, сам сгорблен, вид преунылейший. Президент не стал ругаться — обернулся, слегка улыбнулся. На лице у матроны отразился шок — она поняла, о чём думал тридцать пятый Президент Соединённых Штатов.

22 ноября 1963 года на улицах Далласа прозвучали два выстрела. Оба были смертельными.

Где-то далеко в своей берлоге завыл Говард Хьюз. Он-то понимал, что со смертью этого президента той Америки, которую он любил — Америки сильных, решительных промышленников, — больше не будет, а будет только гниль финансовых спекуляций и политических интриг. Его люди только руками разводили в ответ на упрёки хозяина — они охраняли президента на всём пути, для того, чтобы охранять президента плотнее, пришлось бы перебить его охрану. Но как сохранить того, кто не хочет, чтобы его сохранили?