На ночной улице останавливается машина Воронцова. Вылезает Бах, на нём виснет Ферапонтиков.
Бах. Пустите!.. Не могу больше, укачало...
Ферапонтиков. Борис Львович, голубчик...
Бах. Отвяжитесь от меня все!.. Мутит... Я пешком пойду...
Ферапонтиков. Глотните чуток, враз полегчает. (Сует бутылку.)
Бах. Не приставайте ко мне, Ферапонтиков, ужо наглотался... (Делает несколько шагов и обхватывает фонарный столб.)
Ферапонтиков. Куда вы такой пешком-то!.. (Пытается подвести его обратно к машине, но тщетно.) Ну, ладно, ладно, подышите маленько... Подышите — и поедем мы с вами к Ларисе. Она женщина добрая, уложит баиньки...
Бах. Какая Лариса?.. Никакой Ларисы... Домой!
Ферапонтиков (возвращаясь к Валентину). Вот чего делать? Угодит еще в милицию, ляпнет спьяну... мало ли что, потом не расхлебаешь.
Валентин. Да-а... бросить нельзя.
Ферапонтиков. Сейчас бы на боковую, а тут с ним вожжайся. Эх!.. Катись, Валя... Будем гулять, пока не прочухается...
Машина уезжает, Ферапонтиков возвращается к Баху.
Ферапонтиков. Ну, Борис Львович, давайте потихонечку-полегонечку... на ходу оно лучше.
Обнимает Баха за талию, медленно идут.
Ферапонтиков. Почто так расстроились? Все перемелется — мука будет... Слушайте, чего Евгений Евгеньевич советует: ешь пирог с грибами, держи язык за зубами.
Бах. Отстаньте вы с прибаутками.
Ферапонтиков. В прибаутках, Борис Львович, тоже смысл. Народная мудрость.
Бах. Куда мы идем?..
Ферапонтиков. Домой... домой... Ногами-то путь не близкий.
Бах. Господи, Маша спросит... что скажу?!
Ферапонтиков. Гляжу, жену-то вы хуже тюрьмы боитесь! Баба должна мужа любить и уважать, а вы через свою только страдаете.
Бах. «Баба должна»... Да разве вы способны понять?! Именно потому, что любит и уважает... а!.. (Машет рукой.) Что с вами разговаривать?!
Ферапонтиков. Обижаете, Борис Львович. Выходит, вовсе Ферапонтиков без понятия? К вам по-дружески...
Бах. Федор Лукич, вы одиноки, а у меня семья. Семья! Домашний очаг... С Машей двадцать лет! Дети... и какие дети! Дочь — красавица... такая моя ласковая, такая любимица... У Мити в четырнадцать лет первый разряд по шахматам... мальчик редких способностей... Я — отец... И вот они узнают!..
Ферапонтиков. Оно конечно... огорчительно.
Бах. «Огорчительно»... Непереносимо!
Ферапонтиков. Мы, Борис Львович, словам не обучены, зато от сердца... (Вытаскивает бутылку.)
Они уже вышли на набережную, идут вдоль парапета.
Ферапонтиков. Может, все-таки... а? Вас, смотрю, аж знобит.
Бах колеблется, затем берет бутылку, делает, глоток, другой.
Ферапонтиков. Вот и хорошо, вот малость и отпустит. Когда душа горит — лишний градус на пользу... Теперь мы с вами прямиком вдоль да по речке. Тут и ветерок посвежей.
Бах. Когда душа горит — ветерком не остудишь.
Ферапонтиков. Вам, Борис Львович, другой дороги нет, как ото всего отпираться. Ни детям, ни жене — полслова нельзя! Раз у вас чувствительность, а сами по уши в...
Бах (прерывая). Молчите!.. (Пауза.) Ну, попробую притворяться. Кого обману? На сколько меня хватит? От силы на неделю... Тупик... Вам, Ферапонтиков, соврать — что плюнуть. И никто вас не любит, никому вы не нужны. Вы понятия не имеете, каково это — лгать близким людям в лицо... изо дня в день.
Ферапонтиков. Знамо дело, у Ферапонтикова нету дочки-красавицы. Или сына, который со способностями. Зато никто ему не скажет: «Что ж ты, дорогой папаша? Подлец оказываешься и ворюга? Меня чему учил, а сам...»
Бах (со стоном, затыкая уши). Уйдите!.. Тошно от вас...
Ферапонтиков. Евгений Евгеньич приказывал доставить.
Бах. Пропади он пропадом, ваш Евгений Евгеньич!
Ферапонтиков. Зачем так о человеке? Он добра желаючи...
Бах. «Человек... добра»... Кровосос он, а ты при нем — холуй!
Ферапонтиков. Вона как запел?.. Сам ты холуй при своей бабе!.. Ну и мотай к ней, целуй пятки, держать не буду!..
Бах, пошатываясь, отходит.
Ферапонтиков (смотрит вслед). Сволочь... Нет, нельзя... Воронцов шкуру спустит... (Срывается с места и догоняет Баха.) Борис Львович, милый!
Бах. Отцепись...
Ферапонтиков. Не могу отцепиться. По душе не могу, потому как жалею! Хоть ты обзываешься, а я жалею.
Бах. До чего докатился — Ферапонтиков меня жалеет...
Ферапонтиков. Не плюй в колодец, Борис Львович. Беда у нас общая, мыкать ее вместе будем. Нам собачиться не след. Давай помиримся и для сугреву... (Вытаскивает бутылку.)
Бах. Ну давай... все равно... Так сказать, на брудершафт... (Пьет, за ним Ферапонтиков.) Куда мы к черту идем?..
Ферапонтиков. Так домой, Борис Львович. Сейчас вот через мост, потом но трамвайной линии. Еще топать и топать. Машину-то прогнали...
Бах. Домой... (Останавливается у парапета, глядит в воду.) Сколько времени?
Ферапонтиков. Второй час.
Бах. Маша с ума сходит: куда я пропал? И ребята, наверно, не спят...
Ферапонтиков. Ну, потревожатся, а там порадуются. При твоих обстоятельствах, Борис Львович, надо характер менять. Столько нервов — это не годится... Ты рассуди спокойно. Ну, станет невтерпеж — покаешься. Так, мол, и так. Люди, чай, свои, говоришь, любят. Стало быть, покричат, поплачут, а там и простят... Ведь ради них ты, должны понять!
Бах. Утешил...
Ферапонтиков. Я дело толкую! Сраму, конечно, хватит... и по работе тоже. Но пережить все можно. Главное, на суде с умом...
Бах. До того суда меня другой ждет... «Покричат, поплачут»... Господи, боже мой! Что он говорит!... Кажется, лучше головой в воду!
Ферапонтиков (насмешливо). Ну, это уж музыка!
Бах. А я говорю — лучше! Одна минута — и конец!
Ферапонтиков. Эй-эй, еще и впрямь сиганешь! (Оттаскивает Баха от парапета.)
Бах (упирается). Все равно тупик!.. Все равно жизнь кончена...
Ферапонтиков. Сдурел совсем! (Протискивается между Бахом и парапетом.)
Бах. Будет горе, и все... а иначе я им судьбу покалечу!
Ферапонтиков. Так и так покалечишь. Думаешь, концы в воду — и ладно? А следствие, думаешь, тоже утонет? Оно-то выплывет! И чего люди скажут? Испугался Бах. Испугался — значит, виноват. На тебя еще и чужих собак навешают!
Бах обмякает, задумывается. Ферапонтиков тоже задумывается.
Ферапонтиков. Нет, брат, если топиться — надо с пользой...
Бах смотрит непонимающе.
Ферапонтиков. Берешь, к примеру, и пишешь прощальное письмецо. Ни в чем, дескать, не замешан, а следователь меня запугал, требует признаться и все прочее... Ухожу из жизни честным человеком... Прошу оградить доброе имя моей семьи... Вот тогда — с пользой! Тогда и ты чист и семья без позору... За это можно и прыгнуть... Для близких, значит, людей.
Пауза.
Бах. Бумага есть?
Ферапонтиков (обшаривает карманы, достает клочок). Нет, мала. (Быстрыми профессиональными движениями ощупывает карманы Баха и вынимает несколько сложенных пополам листков с анализами плавок. Просматривает их, находит чистую страницу.) Да вот она — бумага!
Бах берет у Ферапонтикова листки, молча достает авторучку, снимает колпачок.
Ферапонтиков. Темно тут... Под фонарь бы...
Бах и Ферапонтиков идут на мост. На мосту под фонарем Бах разглаживает бумагу на бетонном парапете, пробует писать, но перо на неровной поверхности рвет бумагу.
Ферапонтиков. Дырки будут. Нате мою. (Подает Баху фломастер.) Пишите прямо: «Заявление». А теперь пониже: «Я ни в чем не виноват и не замешан ни капли... Следователь Знаменский шьет мне дело и лепит чернуху, чтобы я признался...»
Бах (начинает механически писать под диктовку Ферапонтикова, потом останавливается). «Лепит чернуху...» — что за бред... (Зачеркивает.)
Ферапонтиков. Эх!.. Зачеркивать не положено.
Бах. Отстань. (Встряхивает головой, заметно, что от нервного напряжения он трезвеет. Отрывает от листа исписанное начало, сует его в карман и пишет снова.) «Заявление... От гражданина Баха Б. Л. ... Я нахожусь под следствием...».
Бах пишет молча, сосредоточенно. Ферапонтиков следит через плечо.
Ферапонтиков (с паузами). Так... правильно... поровней, Борис Львович, строчка кривая... еще про чернуху бы все-таки... (Читает за Бахом.) «Фабрикует фальшивые улики». Законно! Ага... Ага... И подпись.
Бах. Число?
Ферапонтиков. Десят... нет, одиннадцатое уже.
Бах (ставит число, складывает заявление вчетверо). Конверт?
Ферапонтиков (на миг растерявшись). Нету!.. Вот чего — пишите адрес сзади посередке листа, я потом сверну и заклею... Петровка, 38. Главному начальнику следственного отдела... И еще: «Срочно» и «Лично». И подчеркните... Ну, всё! Дойдет. (Берет у Баха письмо.)
Бах бессильно облокачивается на парапет.
Ферапонтиков. Молоток, Борис Львович!.. Не ожидал, честно сказать... Думал — тюря, а ты — орел!.. (Нетерпеливо переступает с ноги на ногу, оглядывается.) Ну, давай поцелуемся на прощанье!..
Бах. Не торопи...
Ферапонтиков (разочарованно). Забоялся?!..
Бах (помолчав). Поверят письму?
Ферапонтиков. Железно поверят! Перед смертью человек но врет. Это всякий знает.
Бах. Перед смертью... да... Какая-никакая, а жизнь... не просто прыгать...
Ферапонтиков. Выпей, Борис Львович, для смелости.
Бах, не глядя, берет бутылку, допивает до дна, поперхнувшись, кашляет. Потом опускает руку и разжимает пальцы. Бутылка падает, снизу доносится едва слышный всплеск. Бах зябко передергивает плечами, оборачивается к Ферапонтикову.
Бах. Ждешь? Посмотреть хочется?..
Ферапонтиков. Спаси и помилуй, Борис Львович, какая ж радость?! Разве я тебя не отговаривал? Силком держал! Сам ты решился, ради семьи...
Бах. Прав... Извини.
Ферапонтиков. Я так понял — ты их уберечь хочешь, и имущество чтобы прахом не пошло. У сирот не заберут.
Бах (снова хмелея). Забирать-то особенно нечего, Федя.
Ферапонтиков. Ну уж!
Бах. Один раз ты мне лотерейный билет продал... выигрышный...
Ферапонтиков. Помню. Мотоцикл вышел.
Бах. Тогда взяли деньгами и кой-что купили, а остальные... Просто так Маше не отдашь — объяснять надо.
Ферапонтиков (без особого интереса). А куда ж девал? Ты ж имел прилично.
Бах (вынимает сберкнижку). Вот они... на предъявителя... И домой не пошлешь и с собой не возьмешь. (Указывает в сторону реки.)
Ферапонтиков. Куда с собой? Ты ведь раздумал, Борис Львович! И у меня прямо камень с души! Верно сказал: «Какая-никакая, а жизнь». Хоть на нарах, хоть за проволокой, а существуешь... Ну, дадут лет десять...
Бах. Десять лет?!
Ферапонтиков. Конечно, могут и пятнадцать. А повезет — и восемь. Еще сколько-то годков успеешь на воле погулять... Покамест в подследственной — жена будет передачи носить. Свидание выпросишь...
Бах. Маша — передачи?!..
«Утешения» Ферапонтикова явно начинают действовать. Бах снова повернулся к реке и смотрит вниз.
Ферапонтиков. Конечно, это разрешается... Даже в колонию жен пускают иногда повстречаться. Ну, а пожалеет себе карьеру портить да разведется — отсидишь, другую найдешь! Баб навалом.
Бах (тупо). Зачем...
Ферапонтиков. Как — зачем? Окромя прочего, баба и обстирает и сготовит. Баба нужна. У дочки будет своя семья. Ей папанька из тюряги без надобности...
Бах. Замолчи ты, ради бога!
Рука его, все еще держащая сберкнижку, безвольно повисает.
Ферапонтиков. Сына, понятно, в институт не возьмут. Как проставит в анкете: папаша, мол, находится в заключении, потому — проворовавшись, так и привет. Но опять же, не всем в ученые выходить, пойдет в слесаря. Что дороже — институт или живой отец?.. Нет, живи, Борис Львович! Живи, дорогой! Чего тебе не жить?!
Бах (почти шепотом). Дьявол ты...
Он закрывает лицо руками. Сберкнижка падает к ногам. Ферапонтиков приседает, чтобы ее поднять.