Дашенька сидела и писала письмо маме. По-настоящему писать она ещё не умела, а из всех букв лучше всего у неё получалась «О». Поэтому первая строчка письма выглядела так: «О о о о о», что, в общем-то, соответствовало состоянию их дачных дел.

За окном лил дождь. Кошмар развалился у маленькой печки, на которой готовился закипеть чайник. Было тепло.

– Ещё надо написать другие буквы, – сказала ему Дашенька и задумалась. Затем девочка встала, подошла к полке, на которой стояло книжек пять, выбрала одну и начала срисовывать буквы с обложки.

– Лучше я всё нарисую, – и на оставшейся половинке листочка Даша нарисовала, как они с Кошмаром ехали-ехали, заехали в чужой огород, застряли в ямке, упали. Как Валера пришёл, спас их, дал конфетку. А потом пошёл дождь, и он пригласил их с Кошмаром в домик, дал карандаш, листочек и ещё конфетку, а сам отправился сообщить соседям, что один из их детёнышей сейчас у него.

– Сначала Валера тебя боялся, – пересказывала Дашенька письмо Кошмару. – Но ты сказал ему: «Куда?», и он перестал бояться.

Даша не выдумывала. Этот громадный пёс кроме «Гав» умел говорить «Куда» и «Кто». Пользовался он своим богатым словарём только в исключительных случаях, какой сегодня и представился.

Дверь открылась, и Валера привёл бледного и мокрого дядю Андрюшу.

– Фу-у-у, – сказал папа Сергеев. – А то я уже на станцию сбегал. Спасибо, Валера. Пойдём, Дарёнка, домой.

– Не-а, – покачала головой девочка. – Я ещё не все конфеты съела. Мне разрешили.

Валера засмеялся и вытащил из вазочки ещё одну конфетку.

– Спасибо, – сказала Даша. – Я её Стасе унесу.

Валера тогда вытащил и протянул гостье ещё одну конфетку.

– Спасибо, – ответила Даша. – Я её Ване унесу.

Валера протянул ей вазочку.

– Бери на всех, – разрешил он.

– Спасибо. – Дашенька принялась вытаскивать конфетки по одной, приговаривая: – Это тёте Лене, это Саше. Это ещё Стасе, потому что я уже две съела и ей надо тоже две. Это…

Конфетки еле помещались в руках, а вазочка была пуста.

– Знаете что, Валера, – предложил папа Андрюша. – Давайте вы возьмёте свою вазочку с конфетами и пойдёте к нам.

Так они и сделали. Валера нёс конфеты. Папа Андрюша нёс Дашу. Даша несла своё письмо. А Кошмар шёл сам по себе.

Дождь наконец завершился. Но солнце не выглянуло из-за туч, а решило сразу закатиться за горизонт, чтобы не мучиться и не освещать такой мокрый мир. Обессиленные Сергеевы сидели на веранде и чувствовали, что больше ни на что не способны. Быстро темнело.

– Свет, как всегда, отключили, – отрешённо сказала мама.

– Электричество под дождём размокло, – объяснила Стася. – Мама, я есть хочу.

Все оживились и посмотрели на маму.

– Ну и зря, – отреагировала мама. – Потому что готовить ужин я не могу. У меня до сих пор внутри всё дрожит, что мы Дашку потеряли.

– А с дрожащим нутром ты не можешь ужин сделать? – спросила Стася.

– Нет, – отказалась мама. – В крайнем случае – чай на веранде. Потому что в кухне темно. А вдруг из-за угла выглянет страшный…

– Вампир, – подсказал Иван.

– Хуже. Таракан. Валера, вы боитесь тараканов?

– Нет, – сказал храбрый Валера. – Ни один знакомый таракан меня не обидел. А я их обижал неоднократно.

– Тогда пойдите и принесите свечи с нижней полки шкафа, – сказала мама. – Мы устроим на веранде романтический вечер при свечах.

– Я тоже не боюсь тараканов, – обиженно сказал папа. – Тем более их тут нет.

– Я знаю, что ты очень мужественный, – похвалила папу мама. – Лезь в погреб и неси всё, что найдёшь. Стася и Ваня, тащите посуду, а ты, Саша, сообрази что-нибудь вроде скатерти. Для пущей торжественности.

– Где же я возьму скатерть на даче? – проворчала Саша и нырнула в тёмный дом.

– А я? – спросила замотанная для тепла в одеяло Даша. – Я хочу помогать.

– Как же без тебя, – вздохнула мама. – Ты… ты будешь держать вот это одеяло, чтоб оно не убежало.

– Оно хочет убежать? – удивилась Даша.

– Пока не хочет, – честно сказала мама. – Но вдруг захочет, тогда будет поздно. Помнишь у Чуковского: одеяло убежало, улетела простыня… Так что держи крепче.

Даша вцепилась мёртвой хваткой в одеяло и замерла довольная. Мама тоже была довольна, что обеспечила Дашу посильной работой.

– Свечей нет, – выглянул Валера. – Одни огарки, зато много. Наверное, кто-то любит читать перед сном.

– Ничего, что огарки, – махнула рукой мама. – Не графья. Лепите огарки в самые неподходящие места, устроим иллюминацию.

Иван и Валера принялись расставлять свечи.

– Надо бы пойти подобрать лошадиный череп, – сказал Иван. – Я его где-то на грядке обронил. Но там сейчас мокро…

– Опять на вашей даче кого-то пришили? – спросил Валера.

– Да нет, – Иван подумал, стоит ли рассказывать про дупло, и решился. Очень уж хотелось обсудить недавнее происшествие.

– Мы играли на Тополиной даче и нашли в дупле череп лошади. Интересно, как он туда попал?

– Ну надо же! – воскликнул Валера. – Очень хочу на него посмотреть! Я, знаете ли, немного занимаюсь костями.

– В смысле? – не понял Иван. – Мясник, что ли?

– Историк. Археолог, – улыбнулся Валера и шепнул Ивану: – Только ты никому не говори, а просто приходи завтра, обсудим кое-что. Мне кажется, вы частенько бываете на этой даче?

Тут к ним присоединилась мама Лена и разговор прервался.

Через несколько минут веранда сияла, как новогодняя витрина. Валера расставил маленькие свечечки на столе, на перилах, на подоконнике, прилепил на верхнюю балку. Пару огарков он поставил на пол рядом с лежащим Кошмаром. В их колеблющемся свете пёс был больше, чем обычно, похож на привидение. На столе расположились чайник, чашки, кусок колбасы, батон, Валерина вазочка – но уже без конфет (Даша и Стася не дали им залежаться), банка варенья и странного вида бутылка, покрытая паутиной.

– Я считаю, это вино двухсотлетней выдержки из подвалов замка Ле-Нуа де Плесси, – сказал папа и поскрёб запечатанную пробку. – Никак не открывается.

– Скорее это скипидар, оставшийся после ремонта, – поправила мама.

– А может, там записка: «Мы потерпели кораблекрушение на 13 градусе 28 минутах южной широты», – предположил Иван. – А долгота размыта.

И опять надолго замолчал, пристально наблюдая за Валерой.

– Ага, и нам придётся тащиться вдоль этой широты и всех спасать, – возмутилась мама. – И не рассчитывайте. Только без кораблекрушений, я их с детства не люблю.

– Она была одной из тридцати детей, спасшихся после гибели «Титаника», – невозмутимо объяснил папа. – С тех пор у бедняжки на кораблекрушения аллергия. В виде насморка.

– Я вовсе не такая старая, – возмутилась мама. – Ты хочешь сказать, что мне сто лет?

И чихнула.

– Вот видишь, уже аллергия, – встревожился папа. – Подумаешь, сто лет. Возраст – не главное.

– Я, наверное, простыла под дождём, – сказала мама. – Надо скорее горячего чая попить. Где эта Сашка?

– Ну и что вы на стол всё наставили, – раздался Сашин голос. – Убирайте, я скатерть принесла.

Все замерли, забыв про неоткрытую бутылку. В руках у Саши переливалось что-то белое, бесконечное, сверкающее, как старинная парча.

– О господи! – всплеснула руками мама. – Это не скатерть! Это же Ларискина свадебная фата!

Саша неуловимым движением встряхнула ткань. Огоньки свечей отразились в фате тысячей блёсток. Быстрые огненные струйки побежали по бесконечным складкам.

– О-о! – выдохнула потрясённая Стася. – Даша, смотри, королевина мантия!

Даша, крепко державшая одеяло, вытаращила глазёнки на блистающее чудо. Кошмар гавкнул и нечаянно задул ближний огарок. Ему тоже эта сверкающая штучка понравилась.

– У Ларисы был очень неудачный брак, и они быстро расстались, – тихо сказала мама. – Фату жених привёз ей из-за границы, тогда это было почти невозможно. Такой ни у кого не было. А когда я выходила замуж, я попросила одолжить фату. Лариса отказалась, мол, фата невезучая, принесёт несчастье. Я тогда подумала, что ей жалко.

– Вот и хорошо, что Лариса не дала фату, – нежно сказал папа и обнял маму. – Иначе пришлось бы мне с тобой разводиться. А я совершенно не хочу.

– Я тоже, – сказала мама. – Саша, её нельзя стелить на стол. Это кощунство.

– Тогда давайте повесим её, как балдахин, – предложил папа.

Фату осторожно зацепили за верхнюю балку веранды и красиво задрапировали. Выглянула луна и отразилась в нитях люрекса и в дождевых каплях на каждом листочке в саду.

– Всё сверкает, как в сказке, – сказала мама.

– В сказках не едят колбасу с батоном, – заметила Стася и откусила кусок. – В сказках всякие сказочные блюда едят.

– Да, – кивнул папа. – Экзотические. Шашлык, например.

– Подумаешь, – сказал Валера. – Сейчас устроим экзотический шашлык.

Он взял вилку, нацепил на неё кусок батона, кусок колбасы, потом ещё кусок батона и ещё кусок колбасы и начал поджаривать над пламенем свечи.

– Наш человек! – одобрил папа Валеру и сделал себе такой же шашлык.

– И мне! – закричала Стася. Папа отдал ей свою вилку и занялся производством шашлыков. Через минуту вся компания жарила колбасу. Ваня Бренди, привлечённый запахом, залез на стол и уставился на свечку. Ему тоже дали колбасы, он храбро на неё напал, победил и утащил в дальний уголок, чтоб не вырвалась.

– Валера, а почему вы всё время в тёмных очках, даже ночью? – спросила мама.

– Да? – оживился Иван.

– Потому что мне недавно сделали операцию на глазах, – объяснил Валера, поворачивая «шашлык» над огнём. – У меня была сильная близорукость. Теперь надо месяц ходить в тёмных очках, не читать, не смотреть телевизор… Вот мама меня и устроила на эту дачу к каким-то знакомым. Тут книг нет, телевизора нет. А то, что ночью очки не снимаю… ночь – время неожиданностей. Темно-темно, а потом как засверкает какая-нибудь фата… нет, очки нельзя снимать ещё дней десять. Надоело да смерти. Ой, смотрите, кошка!

Картахена величественно взошла на веранду, неся в зубах Офелию, которую вытащила из лужи.

– Не знаю, от кого произошли люди, – сказала Стася. – А кошки – точно от крыс. Мокрая Офелия – совершенная крыса. Даша, ты согласна? Даша?

Даша, завёрнутая в одеяло, уже давно посапывала носиком. У неё во сне было очень серьёзное выражение лица. Как будто она выполняла ответственную работу и просила не мешать. В свете свечей на её щёки падали неправдоподобно длинные тени от ресниц.

– Да, пора спать, – сказал Валера и поднялся. – Хорошо у вас. Мне особенно «Титаник» понравился.

Саша оскорблённо дёрнула плечиком. Валера весь вечер не обращал на неё внимания, только болтал с родителями и немного с Иваном. А ведь он был ЕЁ знакомый, она первая с ним познакомилась! Так нечестно.

– Так нечестно, – сказала Стася. – Чуть что – сразу спать.

– Мы не выяснили, что в этой заплесневелой… тьфу, замшелой бутылке, – сказал папа и взял на руки спящую Дашу вместе с одеялом. – Завтра надо разобраться.

И все пошли спать. Веранда опустела, свечи погасли. Только несчастливая фата сверкала в лунном свете. На ней висела Муму и думала о смысле жизни.