Глава 10

О трудностях выгоняния пап в период палио

Дзынь-блям, дзынь-блям, дзынь блям-ба-бам… это скачет за Маттео Черный Горбун! Ослепительно зеленый Черный Горбун с оранжевым хвостом и сиреневой мордой, громко блямкая, мчится за Маттео, вот-вот настигнет… «Это не я! — хочет закричать Маттео. — Это не я красил тебя зеленкой! Это Джованни!» Но рот только открывается беззвучно, а сиренево-оранжево-зеленый конь приближается… приближается… приближается… Блямс! Приблизился напрочь.

Маттео в холодном поту слетел с кровати.

— Блям-блям-дзинь!

Блямканье из сна ворвалось в реальность и сопровождалось высоким маминым речитативом.

«А, все нормально, — понял Маттео, успокаиваясь. — Это просто мама выгоняет папу».

Он оделся и спустился в кухню. Мама обычно ругалась там, чтобы не отрываться от процесса изготовления мороженого. Блям-блям — это она брякала ложкой об кастрюлю. Полагалось, конечно, бить тарелки, но тарелок маме было жалко.

— Будь проклят тот день, когда я вышла замуж за этого гнусного Черепаха! Да пусть он покроется горестным пеплом в череде черных календарных дней!

— Кто? — заинтересовался Маттео. — Кто покроется горестным пеплом? Папа?

— Не папа, а день, когда я вышла замуж, — пояснила мама. — Папу-то зачем покрывать пеплом? Мне же потом этот пепел отстирывать.

— А если его голого пеплом покрыть? — предложил Маттео свежее решение проблемы. — Тогда стирать не придется.

Мама замолчала, глядя на папу: видимо, представляя его голого и в пепле… Папа, воспользовавшись затишьем, потянулся за утренней газетой, но не тут-то было.

— Ах ты презренное земноводное пресмыкающееся! Ах, мерзкий тортиллоид! Слушай, когда тебя ругают и не отвлекайся на газету! На чем я остановилась… ах да. Немедленно убирайся из дома, коварный лазутчик и шпион Черепах! Враг мне в доме не нужен! Иди к любовнице!

— Дорогая, а надо непременно к любовнице? — спросил папа. — Можно я лучше на работу пойду? У меня отчет…

Папа работал бухгалтером в мэрии. Его очень уважали.

— Нет, только к любовнице, гнусный изменник и обольститель, — заявила мама.

— А у меня нет любовницы, — развел руками папа. — Не могу же я ее за пять минут заиметь.

— У тебя был целый год с прошлого палио, чтобы обзавестись любовницей, а ты, как всегда, вовремя не позаботился! — возмутилась мама. — Почему я всегда должна думать за тебя? Почему…

— А почему? — кротко спросил папа. Мама сбилась с ритма и какое-то мгновение молчала. Папа воспользовался этим, чтобы прочитать передовицу — он очень быстро читал. Но не успел. Мама включилась снова:

— Немедленно убирайся из дома!

— Повторяешься, дорогая, — заметил папа. — В прошлое палио ты была более изобретательна.

— Конечно, сколько лет я выгоняю тебя из дому в палио, а ты не уходишь, — пожаловалась мама. — Поневоле начнешь повторяться.

— А она его взаправду выгоняет? — шепотом спросила Маттео испуганная Джаноцца. Она тоже проснулась и пришла выяснить, что за шум.

— Нет, конечно, только на время палио, — объяснил Маттео. — Они же из разных контрад: мама — Улитка, а папа — Черепаха. На время палио все члены семей из враждебных контрад расходятся по разным домам. Иначе бывают бурные ссоры. Но папа никогда не уходит. Он говорит, что даже ругающаяся мама все равно лучше, чем любая смирная не-мама. Пошли, не будем мешать — пусть ругаются.

— А вы его каждый день выгоняете или только во время палио? — робко спросила маму Джаноцца.

— Что я, дура, что ли, выгонять такого замечательного мужа? — удивилась Франсуаза. — Не пьет, не курит, по бабам не шляется, собой красавец, меня любит, ребенка любит, дома помогает, деньги хорошие зарабатывает… это только во время палио страсти накаляются. Ах ты, изверг перепончатолапый!

— Мама, у черепах нет перепонок на лапах, — поправил Маттео.

— А он — морская черепаха, — вывернулась мама. — И вообще, быстро поешьте что-нибудь съедобное и выметайтесь — я вся на нервах!

— В Гондурасе опять волнения, — заметил папа, глядя в газету. — Наше правительство по этому поводу повысило налоги. На побережье засуха…

— На нашем или на гондурасином? — против воли заинтересовалась мама.

— Не знаю, тут не уточняется… так, что ты там говорила про перепонки на лапах? Я внимательно слушаю…

Стащив по паре бутербродов, ребята побежали смотреть очередной тренировочный заезд.

— Сейчас все ахнут! — предвкушал Маттео. — Сейчас все увидят зеленого Черного Горбуна, скажут: «Фу, какая гадость» и будут смеяться над Черепахами…

Стефан, Джованни и Паоло были уже на площади.

— Где вас носит, уже выводят лошадей, — бросил Стефан. — Сейчас, сейчас…

Уже вышли Мелисента и Федора Саура, Рыжая Оглобля и Окс, легкой тенью проскользнула Белика… Жокей Гвидо что-то говорил ей нежное, хорошее. Белика улыбалась и кивала. Где же Горбун?

— Сейчас, сейчас, — подпрыгивали мальчики. Толпа заволновалась. Мощный, слегка надменный и фантастически прекрасный прошествовал Черный Горбун. Темно-зеленая шкура отливала малахитовыми бликами и, казалось, светилась удивительным потусторонним светом. Солнце погладило атласную спину и шею, отсвечивая изумрудами.

— Чудо! — ахнула толпа. — Зеленый цвет — цвет победы! Viva la Tartuca!

Черепахи важно задирали нос. Их конь из заурядного черного стал волшебным, изумрудным… Это было чудо. В толпе сидела зеленая кошка и думала: «Да, мы такие, мы — чудо».

Прозвучал сигнал… девяносто секунд… конечно, Черный Горбун пришел первым. Белика была восьмой.

 

Глава 11

Рецепт лучшего в мире торта

— А молоко? У тебя есть молоко? — спросил Маттео, собирая ингредиенты для мороженого со слабительным.

— Я не люблю молоко. У меня есть кефир, — и Паоло достал упаковку из холодильника.

— Балда, какое же мороженое из кефира?

— Кисленькое такое, освежающее…

Конечно, у Маттео на кухне были все ингредиенты для мороженого. Но к сожалению, кроме ингредиентов там была еще и мама. Она ни за что не разрешила бы делать отравленное мороженое — честь профессии не позволила бы. Даже ради победы. Поэтому Маттео делал слабительный торт-мороженое у Паоло.

— А сливки?

— Сливки есть. Лучшие датские косметические сливки для снятия макияжа. Женщины их раскупают тоннами.

Маттео понюхал — флакончик пахнул клубникой и еще какими-то фруктами. Он вылил сливки в миску с кефиром.

— Теперь фрукты давай. Ананасы, персики, абрикосы… что есть. Джаноцца, порежь их помельче, и в миксер.

— Можно вместо ананаса — морковку? — предложил Паоло. — А вместо абрикосов помидоры… персик где-то был…

Маттео с сомнением посмотрел на кефирно-помидорную смесь, которая должна была изображать торт.

— Теперь надо эмульгатор, — сказал он. — Это такое вещество: если с ним все это взболтать, то все разобьется на мельчайшие капельки, и будет гомогенное мороженое, а не кефир отдельно, помидоры отдельно.

— Взболтать… ага! — Паоло принес из отцовой аптеки коричневый бутылек. — Вот тут написано: «Перед употреблением взбалтывать». Вот я взбалтываю — и все равномерно взбалтывается.

— Ладно, валяй, — и Маттео влил подозрительную микстуру в мороженое.

— Тут на пузырьке маленькими буковками написано «Наружное. Смазывать пораженные участки», — докопалась въедливая Джаноцца. — Это ничего?

— М-м-м… ну ладно, все равно уже положили, — махнул рукой Маттео. — Будем надеяться, что у того, кто это съест, все пораженные участки находятся внутри, в животе. Теперь размешаем — и в морозильник.

— Предлагаю на всякий случай добавить настоящего мороженого, — сказал Паоло. — У нас есть пол-упаковки пломбира. Кстати, а ты про слабительное не забыл?

— Тьфу, — хлопнул себя по лбу Маттео. — Ради чего все затеяно! Давай слабительное. Паоло вывалил на стол кучу таблеток.

— Вот эти, розовые — от запора. Вот эти, красные — очень от запора. Вот эти, зелененькие — для очистки всего организма. Вот эти, голубенькие — если организм очень давно не чищенный. Вот китайский чай, тоже очищает и тонизирует. Можно сверху торт посыпать вместо орехов.

— Нам не надо, чтобы тонизировал, — забраковал чай Маттео. — Если этого Черного Горбуна еще и тонизировать… бр-р.

— Мы же жокею даем, — напомнила Джаноцца. — Коню это вредно. Да и не будет конь есть кефир с помидорами. Если он не совсем псих, конечно.

— Ох, не придирайся, кто съест, тот и съест. Конь так конь, жокей так жокей. Паоло, а как я буду таблетки вмешивать? Их растолочь?

— Ни в коем случае, их глотать надо, — возразил Паоло, — Целиком.

— Можно торт украсить сверху, — предложила Джаноцца, втайне надеясь, что конь таблетки выплюнет.

— Хорошо, пусть пока мороженное застывает, — кивнул Маттео. — Эх, вот если бы мы выиграли… мы бы тогда после палио так издевались над Черепахами, так смеялись бы…

— Мы бы рисовали зеленкой на их дверях зеленых черепах, — размечтался Паоло.

— Зеленых черепах, только что съевших слабительный тортик, — уточнил Маттео.

— Зачем? — не поняла Джаноцца.

— Это старый обычай: победившая контрада несколько дней после палио может издеваться над проигравшими врагами. Победа — главное в жизни, и победившим можно все. Это очень весело. Помнишь, когда победила контрада «Слон»? Хи-хи-хи…

— О-о! — оживился Паоло. — Это было супер! И где они взяли живого слона? Хи-хи-хи…

— Они привели настоящего слона в контраду «Волна» (ее еще «Дельфин» называют), — продолжил Маттео. — И слон того… ну, запора у него явно не было. А Слоны еще каждую ночь обматывали дома, где жили Дельфины, рулонами туалетной бумаги.

Джаноцца прыснула, потом строго сказала:

— Это очень неприлично.

— А победителям после палио можно все, — махнул рукой Маттео. — А помнишь историю с гусями? Гуси — наши союзники, а не враги, как Черепахи. А у Гусей враги Слоны. И вот в 1961 году Слоны победили! Чтобы уязвить врагов — Гусей, они ощипали 43 живых гуся и выпустили в контраде Гусей. Голые гуси с возмущенным гоготом ходили по улицам и ругались! Гуси — люди обиделись смертельно — такая насмешка над их контрадой! И прокляли Слонов страшным проклятием: «Сколько голых гусей вы выпустили, столько лет вам не видать победы в палио!».

— Ого! — одобрила Джаноцца. — Ну и поделом, нечего над животными издеваться.

— Ага. Между прочим проклятие накладывал кто-то знающий…

— Говорят, что твоя бабка, — перебил Паоло. — Она тогда еще девчонкой была, но в деле уже разбиралась. А что… Улитки с Гусями всегда дружили. Прикинь, проклятье сбылось! Только на один год бабка ошиблась — не 43, а 44 года Слоны проигрывали палио, и только в 2005 году проклятье выдохлось и Слоны победили.

— Моя бабка никогда не ошибается, — гордо возразил Маттео. — Она нарочно этот год накинула, на всякий случай, про запас.

— Не нравятся мне эти Слоны, — сказала Джаноцца. — Все время животных мучают — то слона, то гусей.

— Мне тоже не нравятся, но я Улитка, мне положено, — сказал Маттео. — А вообще-то все люди равны: черные и белые, богатые и бедные, Слоны и Улитки, Гуси и Черепахи. Это нам учительница в школе говорит.

— Все-таки учителя ничего не понимают в жизни, — вздохнул Паоло.

— Ну, давайте торт украшать, — и Маттео достал из морозилки здоровенную смерзшуюся лепеху тошнотворной окраски. — Кто как предлагает украсить?

— Можно из розовых и красных таблеток выложить маргаритки, а из зеленых листики, — предложила Джаноцца. — А вокруг голубенькие — это будет небо.

— Нет, дайте я сделаю, — отобрал «лепеху» Паоло. — Ну дайте! Маттео мороженое делал, Джаноцца фрукты терла, а я хоть украшу!

— Да пожалуйста, — пожал плечами Маттео. — только быстро, чтобы не растаял.

Паоло с озабоченным лицом втыкал таблетки туда-сюда.

— Вот! — гордо сказал он. — Узнаете?

— Ну… — пригляделся Маттео. — На мозаичный пол в Дуомо явно не тянет.

— Это зеленые звездочки? — неуверенно предположила Джаноцца. — А вот это амеба с сосиской в ручке. А с краю синенький кактус…

— Сама ты амеба с сосиской! — оскорбился Паоло — Это фреска «Битва при Монтеапетри», когда мы победили Флоренцию в 1260 году. Это не зеленые звездочки, а позеленевшие от ужаса флорентийцы, бегущие с поля боя! А это не амеба, а национальная героиня Сиены, торговка Узилия Трекола. Она лично взяла в плен 36 флорентийцев и связала их одной веревкой! Это не сосиска, а как раз эти 36 флорентийцев!

— Как они сплющились! — удивилась Джаноцца.

— А то! Веревка оказалась коротковата… А с краю не синий кактус, а осел Узилии Треколы! К его хвосту привязали знамена побежденных флорентийских полков и проволокли по улицам!

— Нет, мне не нравится, — сказала Джаноцца. — Что вы все нападаете на бедных флорентийцев!

— Это они на нас напали тогда, — возразил Маттео. — Они первые начали. Молодец Паоло, красивая картина. Теперь понесли это в конюшню. Надеюсь Черный Горбун любит историческую живопись. Позвони Джованни и Стефану, пусть встречают. Наверное, торт лучше закинуть через дыру в крыше?

— Лично я бы не обиделся, если бы на меня с потолка свалился торт, — заметил Паоло. — Пусть даже и с помидорами.

 

Глава 12

Сколько ног у двух голов?

Жокей Валентино обнял Черного Горбуна за зеленую шею и говорил, какой он замечательный. Черный Горбун и сам знал, что замечательный, но иногда сомневался.

— Сейчас я пойду на банкет в честь завтрашней победы, а ты отдыхай и развлекайся, — сказал он и ушел. Обычно вечером накануне палио народ праздновал и ликовал — заранее, а то вдруг завтра придется огорчаться, а они уже всех перехитрили и все отпраздновали.

— «Отдыхай и развлекайся, — подумал Черный Горбун. — Иго-го, конечно. Ему хорошо. А я тут один… и кошка чего-то не пришла. Отдохнуть можно, а вот развлечься…»

Джованни уже привычным движением просунул голову в дыру в крыше.

— Иго-го? — спросил Черный Горбун. — А, это ты! Что-то давно не заглядывал.

— Я торт принес, — объяснил Джованни. — С помидорами! Вкуснотища! Тебе и твоему жокею.

— Жокей ушел, — объяснил Черный Горбун. — Весь торт мне достанется. А что такое торт?

Джованни прицелился и метнул торт прямо к копытам коня.

— Иго-го? — обрадовался Черный Горбун. — Это начинается развлечение? А что с этим делают?

Он осторожно тронул торт копытом, потом понюхал.

— Это едят, — объяснил Джованни.

— Нет, — убежденно сказал Черный Горбун. — это точно не едят. Может, к ушибам прикладывают? Холодненькое.

— Едят, точно едят! — заволновался Джованни. Паоло сзади подсказывал:

— Все крутые кони это едят и назавтра побеждают в палио.

— Может, я не крутой конь? — жалобно спросил Горбун, которому решительно не хотелось есть косметические сливки с помидорами. — Может, я жидкий конь? Или всмятку?

— Тебе жокей велел развлекаться, вот и развлекайся, — приказал Джованни.

— Или хоть таблетки выковырни и съешь, — сказал Паоло, пытаясь тоже просунуться в дыру.

— О-о! У тебя и вторая голова есть! — удивился Черный Горбун глядя на Паоло. — А ноги у тебя есть?

— Съешь тортик — и я скажу, есть ли у меня ноги, — пообещал Джованни. — Мой ответ тебя изумит.

Черный Горбун был любознательным конем. Ему очень захотелось узнать, есть ли у его двухголового гостя ноги. Он осторожно отковырнул с торта торговку Узилию Треколу и засунул в рот.

— Ну, съел, — сказал он. — Отвечай.

— Отвечаю: есть! А если ты съешь еще этих разноцветных таблеток, то я скажу, сколько их у меня.

Горбун взял бархатными губами 36 связанных пленников.

— Отвечаю: восемь! А если ты съешь еще, то я тебе их покажу!

Заинтересованный Черный Горбун подобрал с подтаявшей поверхности «торта» синего осла и всех зеленых бегущих флорентийцев. Мальчики быстро сунули в дыру все свои ноги. И правда оказалось восемь. Джаноццины ноги в дыру не вошли.

— Все! — шепнул Джованни. — Он все таблетки сожрал. Сейчас начнется такое… Линяем срочно!

И мальчики убежали.

— Ну и иго-го, — сказал Черный Горбун. — Странный зверь этот двухголовый тип с восьмью ногами. Жалко, что ушел. Один, опять один…

И задумчиво выплюнул в угол торговку Узилию Треколу, 36 пленников, 3 полка зеленых флорентийцев и синего осла. Он их за щекой держал.