повесть

 

Пролог. Дождь и общая грустность

Шел дождь. Уже размокли все деревья и трава, а дорожки делали вид, что они — маленькие речки. Небо, наверное, промокло еще больше, вон как с него течет. Марта грустно посмотрела в окно. Сегодня не погуляешь. Хотя колбасу, наверное, можно потом обтереть.

Марта никогда не гуляла в дождь. Потому что Марта была бутербродом с колбасой.

 

Еще один пролог. Бутербродный вариант

Вы любите бутербродный вариант ужина? Витька просто обожает. Это когда маме некогда готовить кашу или котлеты с пюре, или творожную запеканку, или еще что-нибудь полезное, и она с виноватым видом говорит:

— Сегодня у нас на ужин бутербродный вариант.

— Ай-я-яй, как это нехорошо и вредно для желудка! — радуется папа, и они втроем идут резать бутерброды. На ломтик батона кладется толстый кусок колбасы, сыр, огурец, яйцо, варенье и вообще все, что найдется в доме. И запивается сладким чаем. Это очень весело — соревноваться, у кого бутерброд толще и у кого рот шире раскрывается. Витька почти всегда побеждает. А еще за бутербродным вариантом ужина всегда интересные разговоры. Папа рассказывает, как в студенческие годы он летал на драконе и его всегда штрафовали за превышение скорости. А на самом деле он не летал, Витька знает. А мама говорит, что когда они с папой познакомились, она его дракону всегда смазывала синтомициновой мазью кровавые мозоли на крыльях — так папа его гонял, что дракон об облака крылья стирал до крови. Витька знает, что мама точно ничего не смазывала — она крови боится и в обморок падает. Но все равно интересно. Под овсяную кашу такой разговор не пойдет, а под бутерброды — самое то. Витька тоже старается что-нибудь интересное рассказать. Но у него жизнь обычная, без драконов. Приходится из книг рассказывать.

— А ворон живет триста лет, — сообщил он. — А самая короткая жизнь — у поденки, это бабочка. Она утром вылупится, а вечером уже умрет.

— Самая короткая жизнь у бутерброда, — сказал папа. — Я его намазал, он двадцать секунд прожил — и все, его уже съели.

Витька с ужасом посмотрел на свой бутерброд и положил его на тарелку. Пусть немного поживет. Папа понял свою ошибку — теперь ребенок вообще не будет бутерброды есть — и поправился:

— То есть если бы он был живым… но он дохлый.

Витька посмотрел на дохлый бутерброд и отвернулся.

— Ты ничего не понимаешь в жизни бутербродов, — сказала мама. — Время относительно, не так ли? Это на наших часах проходит двадцать секунд. А по бутербродному времени они успевают прожить долгую интересную жизнь, полную событий. И умирают в глубокой старости.

— О-о, а мы для бутербродов как бы боги, — обрадовался папа. — Мы их делаем из хлеба и колбасы и мы же их того… забираем из этого мира.

— Я уже наелся, — сказал Витька. — Я пошел рисовать.

— Ну вот, что ты наделал! — упрекнула мама папу, когда Витька ушел из кухни. — Он теперь не будет есть бутерброды, считая их живыми.

— Не подумал, — покаялся папа. — Ничего, забудет. Завтра или через неделю. Кстати, а вдруг они вправду живые?

— Да ну тебя, — отмахнулась мама. — Я тоже что-то уже наелась. Только, ради бога, не придумывай ничего подобного про мое любимое шоколадное печенье.

 

Глава 1. Нападение черного бутерброда

— А зачем ты ему отдал карту клада?

— Я не давал! Он сам выхватил…

— Так надо было вцепиться и крепко держать!

— А я вцепился! Я не отпускал и волочился за ним в пыли, а он проскакал на коне…

— Что? — поразилась Марта. — Бутерброд на коне?

— Это просто такое выражение, — поправился Юджин. — «На коне» означает «быстро и неотвратимо, но грациозно»… я думаю. Словом, я разжал руки и отвалился от карты только в конце переулка. И он ускакал с торжествующим хохотом.

— Да кто он был?

— Какой-то незнакомый черный бутерброд нашего возраста, — сказал Юджин. — С салом вроде бы. Или просто с солью. Чесноком вонял ужасно.

— А откуда он узнал, что это карта клада?

— Да я ему сам сказал вообще-то. Понимаешь, он остановился и говорит: «Что это у тебя за ерунда, надо ее выбросить». А я говорю: «Сам ты ерунда, дурак и корка заплесневелая в червяках, а это у меня карта клада». Душевно так говорю, вежливо. Нам же вчера на уроке учительница про дружбу народов рассказала, что к черным бутербродам надо хорошо относиться и разговаривать душевно. Вот я и сказал изо всех сил душевно. А он вырвал карту и убежал… И что я теперь скажу дяде Джо?

Дядя Джо только вчера вернулся из рейса. Он был моряком торгового судна «Санта-Салями». Бутерброды редко шли в моряки: море было слишком мокрым для их хлебной составляющей. Поэтому те немногие смельчаки, которые преодолели водобоязнь, были покрыты неувядаемой славой… и толстым слоем лака — чтобы меньше мокнуть. Лак был неприятен телу. Если ты, уважаемый читатель, не веришь этому — намажь палец маминым лаком для ногтей и походи немного. Сразу поймешь, какая у моряков-бутербродов жизнь трудная. К тому же колбаса все время соскальзывала с лакированных плеч. Приходилось ее оборачивать вокруг тела и привязывать.

И вот теперь Юджин спёр у своего героического дяди карту клада, пока тот спал. А у него самого эту карту украл незнакомый черный бутерброд. Черные и белые бутерброды жили в разных кварталах и враждовали. Раньше ножами и шпагами враждовали, а теперь кулаками и словами.

— Что хоть там было нарисовано, в этой карте? — вздохнула Марта.

— Почти ничего… Сверху чайка, а может, это означает риф. Ниже красным нарисован остров. Такой неровный, немного четырехугольный и один уголок отломан. Сбоку пометка для памяти: сам топ под паль… дальше не помню.

— Здорово! — воскликнула Марта. — «Под паль» — это «под пальмой»! Клад явно под пальмой! А «сам топ»… м-м-м… ага! Клады всегда охраняют мертвецы и призраки. «Сам топ» — это утопленник, потому что он «сам утоп». Жалко, что ты дальше не запомнил.

В доме кто-то громко зевнул с завыванием, как будто спел короткую оперную арию про гибель главного героя. Потом кто-то чихнул, будто выстрелил из пушки в честь этого героя. Потом кто-то вышел на крыльцо, оказался дядей Джо и сказал:

— Привет, ребенки! Уф, славно поспал! Юджин, магазины еще открыты? Что-то я заспался, а мама твоя просила кое-что купить.

— Дядя Джо, я виноват перед тобой, — решительно выступил вперед Юджин. — Я взял твою карту клада… только посмотреть, я бы потом отдал. А один тип, из черных, ее вырвал у меня и убежал! Вот!

Юджин выпалил все это очень быстро, чтобы не передумать. Марта приготовилась заступаться.

— Какую карту? — заинтересовался дядя Джо.

— Да бумажку, где рифы и остров… и надпись про покойника под пальмой.

Дядя Джо вытаращил глаза.

— Ну, бумажка в клеточку, у тебя в кармане лежала…

— О-о! — потрясенно сказал дядя Джо. — Да как ты смел, негодный племянник, сто акул тебе под колбасу, посягнуть на самое святое! Да я же тебя на крошки разберу! Да твоя колбаса прикинется брусничным вареньем, лишь бы не иметь с тобой дела! Да ты…

Тут дядя Джо фыркнул и сказал нормальным голосом:

— Ну, Юджин, ну ты даешь. Сил моих с тобой нет. Это была записка, что я должен купить для твоей матери.

— А рифы? А остров? А утопленник?

— Рифы — это почеркушка, я ручку расписывал. Просолилась в последний шторм и не писала. Остров — это я палец порезал и вареньем капнул, когда ранку обрабатывал. Я всегда ссадины брусничным вареньем смазываю. Потому что в бруснике много фитонцидов, это такие полезные вещества, они убивают микробов. А утопленника откуда взяли — это я не знаю. Я его туда не писал.

— Может, он сам как-нибудь утоп, по собственному желанию? — предположила Марта, радуясь, что дядя не сердится на Юджина.

— Там надпись была: сам топ под паль… — подтвердил Юджин. — Сам утоп под пальмой.

— Под пальмой утонуть технически сложно, — задумчиво сказал дядя Джо. — Там слишком сухо. «Сам» — это не сам, а сал, сокращенно салфетки осушительные. Топ — топливо, у вас дрова кончаются. Под — подушка, а то я приехал в гости, а спать не на чем, у вас в доме только две. А что такое «паль», я не помню. Пошли в магазин, купим хоть то, что вспомнили. Кстати, я не понял, куда ты дел эту записку?

Пока все трое шли в магазин, Юджин снова рассказал про нападение черного бутерброда.

— Надо было его сразу стукнуть, — посоветовала Марта.

— Так только вчера про дружбу народов проходили! — воскликнул Юджин.

— Ты проходил, а он нет. Я так дружбу народов понимаю: один народ — белые бутерброды — дружит сам с собой. И другой народ — черные бутерброды — тоже дружит сам с собой. А между собой они дерутся. Правильно, дядя Джо?

— Нет, — сказал моряк. — Я уже и забыл про эту старинную вражду. У нас на корабле есть и белые, и черные бутерброды. Морю наплевать, из какого хлеба ты сделан, оно размочит и белый батон, и самую черную горбушку.

— Ну и ладно, — сказал Юджин. — Все равно я победил. Потому что хитростью всучил похитителю не карту клада, а список, чего купить. А он-то старается, разгадывает карту, ищет клад…

И Юджин захихикал.

— Карту он никак не мог украсть, — кивнул дядя Джо, укладывая покупки в сумку. — Карта клада у меня на колбасе вырезана.

И он небрежно похлопал себя по плечу.

 

Бутербродная народная сказка про сороку-ворону

Сорока-ворона кашу варила, деток кормила. Этому дала, этому дала, этому дала, этому дала… а этому не дала. Он дров не рубил, воду не носил, каши не варил. Вот мама-сорока из воспитательных соображений ему и не дала вкусную, полезную, диетическую кашу. И тогда этот непослушный сорочонок изобрел первый бутерброд.

 

Глава 2. Черные и белые, но не зебры

Давным-давно, может, двести отрезков назад, а может, триста, жили в городе белые бутерброды. Обычно жили, как все бутерброды живут: воспитывали детишек, строили дома, варили бруснику, искали клады, намокших подсушивали, засохших подмачивали… словом, вели нормальную бутербродную жизнь. Не бедствовали, потому что еды бутербродам по физиологии не полагается, из одежды у них одни карманы для мелочи да шапки от солнца, так что прямая экономия получается. И каким ветром занесло в город черных бутербродов? Они прилетели на закате, раскинули свои шатры за околицей… и остались навсегда. Горожане морщились: фу, черные! Пришельцы пожимали плечами: фу, белые! Но прямых столкновений не было до тех пор, пока юный черный бутерброд с сыром не полюбил девушку из семьи Белых Сдобных Батонов с Сервелатом. Ой, какой был скандал! Сначала родственники влюбленных только ножами друг друга тыкали, но это бутербродам не страшно и даже тонизирует. А вот когда Батон Орландо окатил ведром воды Черного Каравая Караваджо и беднягу не удалось высушить, вражда пошла всерьез. Что ни день — новая жертва. Город постепенно пустел. Хлеба размочили — сто вагонов тюри можно сделать. Тюря — это хлеб, размоченный в воде, старинная человечья еда для бедных. Ссылка на классиков: «Кушай тюрю, Яша, молочка-то нет» (Некрасов). Теперь вместо нее — хлопья мюсли с йогуртом.

Влюбленных разлучили, конечно. Но им удалось бежать. Они хотели скрыться за границу, но погоня настигала. Они прибежали к реке и, взявшись за руки, прыгнули в воду… Размокли, конечно, мгновенно. Подоспевшие на берег родственники обоих цветов только увидели, как уплывают по воде кружочек колбасы и ломтик сыра…

Тут бы белым и черным бутербродам помириться, обняться, оплакать погибших влюбленных и провозгласить равенство наций. Но нет — обе стороны друг на друга жутко обиделись. С тех пор белые бутерброды с черными очень не дружили и всяко друг другу пакостили. Но это так, пояснение к тексту. А то вдруг уважаемый читатель не знает, кто такое бутерброды. Итак, продолжаем.

— Как карта? — поразился Юджин. — Как на колбасе?

Марта забежала за спину дяди Джо и потрогала пальчиком кривые загогулины, вырезанные на его колбасе.

— Хи-хи-хи… — поежился дядя Джо. — Не щекочи меня за карту.

— Она пиратская?

— За кого ты меня держишь? — обиделся дядя Джо. — Я порядочный моряк, с пиратами не разговариваю.

— О-о-о! — потрясенно выдохнул Юджин. — Я знаю! Это карта клада великанов-бутербродоедов! Ты попал к ним в плен! Они съели всех твоих товарищей! А ты достался великану с плохой памятью. У него склероз был.

— И он забыл меня съесть? — дядя Джо с интересом знакомился с эпизодом из своего героического прошлого.

— Нет, он вырезал на твоей колбасе карту клада своего прапрадеда, потому что боялся ее забыть. А ты сбежал.

— А вы правда видели бутербродоедов? — спросила Марта. — В школе нам сказали, что их не бывает. Что это отголоски древних мифов о сотворении мира и бутерброда. Великан по имени Человек сотворил землю и бутерброды на ней. А потом он нас съедает…

— Ты знаешь, что такое «съесть»? — удивился дядя Джо. — Я в твоем возрасте даже слов таких не слышал.

— Есть — это означает «убивать, отрезая ртом небольшие порции и пропихивая их внутрь посредством волшебства», — отчеканила Марта, она этот параграф из истории хорошо помнила. — Вот мы ртом разговариваем, а великаны ртом едят. Из вредности.

— Не из вредности, — поправил дядя Джо. — У них организм такой несовершенный. Если не есть, они заболевают… вот как если бы мы попали под дождь. Великаны не злые. Они раскаиваются, что едят бутерброды, клянутся, что больше никогда даже колбасы не понюхают, стараются бросить эту вредную привычку… но не могут. Как только видят бутерброд, так набрасываются и съедают. А потом плачут, жалеют, что съели, и молятся великому Холодильнику…

Тут дядя Джо фыркнул и сказал:

— Ладно, я больше не могу эту чушь пороть. Нету никаких великанов, это суеверие. А карта на колбасе действительно показывает, где клад… я надеюсь. У нас в семье она передается из поколения в поколение. Мой отец скопировал ее мне со своей колбасы. Мой дед скопировал моему отцу. И так далее. Но что означают значки и линии — никто не помнит.

— Я узнаю! — Юджин аж приплясывал от нетерпения. — Я расшифрую!

— Мне кажется, это план Шестой Квадратной Пирамиды, — сказал дядя Джо. — У нее угол обломан, и на рисунке у квадрата уголок отрезан.

— Мы прямо сейчас туда пойдем! — закричал Юджин. — И найдем клад!

— Я уже ходил, — неохотно признался дядя Джо. — Нету там ничего.

— Надо взять Кальве, — сказала Марта. — Кальве хоть что найдет.

Кальве был Мартиной сосиской. Когда-то на заре времен полудикие еще бутерброды приручили совершенно диких сосисок — к обоюдному удовольствию. Теперь многие держали дома этих милых розовеньких шестиногих зверюшек. Но Марта считала, что ее Кальве — лучше всех. Он был веселый и верный. И все-все мог вынюхать, даже клад. А дикие сосиски до сих пор тявкали в степях за Квадратными Пирамидами. Нрав у них был скверный: чуть что — плевались майонезом.

 

Бутербродная народная сказка про курочку Рябу

Давным-давно сидел Дикий Бутерброд в Дикой Пещере у Дикого Огня и думал о смысле жизни. Тоже дикой, что характерно. И вдруг в пещеру зашла Дикая Сосиска. Продвинутый и начитавшийся Киплинга Бутерброд спросил:

— Ты, из Дикого Леса Дикая Тварь, зачем явилась?

— Сам ты тварь, — обиделась сосиска, не читавшая Киплинга и не узнавшая цитату. — А я приручаться пришла. И не побоюсь этого слова — одомашниваться. Пора, однако. Эволюция на дворе.

Дикий Бутерброд выглянул на двор и увидел Эволюцию, застенчиво топчущуюся там с какой-то птичкой в руках.

— Ну раз Эволюция… надо так надо, — вздохнул Бутерброд и приручил Сосиску.

Эволюция ему вообще-то курочку Рябу для приручения принесла. А нахальная Сосиска без очереди заскочила. Не зря гласит бутербродная пословица: «Наглость — второе счастье».

 

Глава 3. Призрак ужасного велосипеда

Всем известно, что бутерброды любят клады. Клады бывают разные. Иногда это сундуки с золотом и драгоценными камнями. Бутерброды от них не отворачиваются: приятно продеть в край твоей колбасы золотое кольцо с изумрудом или проткнуть середину сыра брошкой с алмазом. Но самые ценные клады — это волшебные вещи. Например, в старину в одном кладе с привидениями нашли браслет, отгоняющий от обладателя воду на расстояние двух локтей! Очень полезная вещица. Ее владелец прожил невероятно долго и прославился как гениальный мелиоратор: осушал болота одним взглядом. Ну, не взглядом, а браслетом, но этого же никто не знал. Были еще противоплесневые брошки. Их сделали двенадцать, по числу членов королевской фамилии, четыреста отрезков назад. Как только плесень приблизится к владельцу брошки, так из поверхности высовывается зеленая взлохмаченная головенка с непередаваемо мерзким выражением лица и орет: «Бе-бе-бе-бе-бе!» Бедная плесень к такому обращению не привыкла, она вздрагивает и улепетывает подальше. А лохматая головенка удовлетворенно говорит: «Вот так-то. Хозяин, дай варенья». Накормишь ее поллитром брусничного варенья, каким обычно бутерброды царапины смазывают, она спрячется в брошку и заснет до приближения следующей плесени. Был, правда, несчастный случай. Вопреки инструкции по технике безопасности, рекомендующей владельцу брошки всегда носить с собой банку варенья, один принц поленился таскать означенный продукт на свидание и на бал и не накормил зеленую головенку после работы. Знаете, что она сделала? Ну, догадайтесь. Правильно, съела принца вместо варенья. Технику безопасности, уважаемый читатель, надо соблюдать. И ремни безопасности в машине пристегивать. Но это так, к слову.

Очень полезны были найденные в кладах рубиновые освежители колбасы, зачарованные паучки, вылизывавшие заплесневелые места, и многое другое. Правда, трудно было предсказать, как поведет себя тот или иной волшебный предмет. Поэтому жизнь бутерброда-кладоискателя была похожа на компьютерную игру. Подходишь к какому-нибудь заманчивому артефакту, а он верещит неприличные слова, плюется синим пламенем и удирает от тебя на трех собачьих ножках. Но все равно много желающих находилось за кладами прогуляться. Поэтому неудивительно, что Юджин уговорил Марту и дядю Джо сходить за кладом, пока не стемнело. Марта уговорилась легко, она на завтра уже уроки сделала. А дядя Джо долго объяснял, что он взрослый и солидный и ему неприлично клады искать.

— А вы сделайте вид, что не клад ищете, а нас охраняете, — придумала Марта.

— Ты умная девочка, — с интересом посмотрел на нее дядя Джо. — Правильно: я взрослый и солидный мужчина в расцвете сил, буду охранять двух несмышленых детишек от свирепых сосисок.

Юджин хотел обидеться на «несмышленых детишек», но Марта пихнула его локтем, и он обиделся уже на пихание, а про «несмышленых детишек» забыл. И новоявленные кладоискатели отправились к городским воротам.

Кальве весело прыгал рядом, виляя шестой ногой — она у него была покороче остальных и хорошо подходила для виляния. Вот и Квадратные Пирамиды.

— Посмотри по карте, в какие двери Шестой Пирамиды заходить, — дядя Джо повернулся спиной к ребятам.

— В левые, — сказал Юджин. — Видишь, левее обрушившегося угла отметка?

— Это не отметка, а жиринка на колбасе, — не согласилась Марта. — Надо в правые заходить. Там изюминка на колбасе прилеплена для памяти.

— В правые, — подтвердил дядя Джо. — Левые замурованы еще в Средние века.

Юджин надулся — он не любил, когда Марта оказывалась права. А она часто это делала, так что он часто ее не любил.

Они вошли в просторный правый проем Шестой Квадратной Пирамиды, благо к нему вела хорошо утоптанная тропа. Много отрезков сюда ходили целые поколения кладоискателей — в надежде, что предыдущие чего-нибудь не заметили. Но повезло только тем, кто пришли самыми первыми. Остальные уныло обозревали пустые залы.

— Смотрите! — воскликнул Юджин. — Велосипед!

В самом темном углу первого помещения стоял старенький велосипед. Вообще-то бутерброды на велосипедах редко ездили — боялись упасть в лужу.

— Это древний велосипед, — разволновался Юджин. — Его не заметили все кладоискатели. Это волшебный велосипед… м-м-м… отгоняющий плесень.

— Ага, — фыркнула Марта. — Подудишь в клаксон — плесень и разбежится.

— И ты ее, убегающую, на велике нагонишь и раздавишь для пущей надежности, — засмеялся дядя Джо.

Юджин опять обиделся. А дядя Джо сказал:

— Тут кто-то есть, кто на этом велосипеде приехал.

Посмотрели, покричали «ау» — вроде нет никого.

— Это не настоящий велосипед, это призрак, — предположил Юджин.

— Кстати о призраках, — вспомнила Марта. — Не кричите громко — вот разбудите владельца гробницы…

В древние времена в Квадратных Пирамидах хоронили великих царей. Тогда бутерброды были еще необразованные и верили, что если пожилой бутерброд не размокнет и не сгниет от плесени, то он снова возродится в Подземном мире и целую вечность будет там счастлив. Но для этого надо сохранить тело. Древние бутерброды высушивали своих умерших царей до состояния сухарей и замуровывали в Квадратных Пирамидах, снабдив их всем необходимым. Такие цари-сухари назывались мумии. Вот из имущества мумий кладоискатели и таскали волшебные предметы. Пирамиду, в которую пришли ребята, ограбили еще в древности. В ней были мумии царей-двойняшек Тутанмахана и Тутанпахана.

— На вашей колбасе какая-то загогулина нарисована, — заметила Марта дяде Джо. — Влево и вглубь колбасы, к хлебу.

— Это подземный ход! — загорелся Юджин.

Но во всех помещениях были ровные полы без каких-либо признаков подкопа или подземных помещений.

— Ладно, пошли домой, — согласилась Марта. — Темнеет. Стоп, а где Кальве? Кальве! Кальве!

— Вот только что тут прыгал и тявкал, — сказал дядя Джо. — Кальве!

Сосиска исчезла.

— Кальве! Кальве! — надрывалась Марта. — Ну куда он девался?

— Из этой залы ведет три коридора, — сказал дядя Джо. — Каждый пойдет по коридору. Заблудиться трудно, они заканчиваются тупиками. Обследовали — и назад.

Каждый пошел по своему коридору. Марта быстрее всех добежала до тупика. Дальше искать было негде.

— Куда же он девался? Не съели же его эти… Тутанмахан и Тутанпахан! — Марта с отчаянием топнула ногой.

Нога встретила пустоту… и Марта почувствовала, что летит вниз.

 

Бутербродная народная сказка про репку

Посадил дед репку. Выросла репка большая-пребольшая. Стал дед репку из земли тянуть. Тянет-потянет — вытянуть не может. Позвал дед бабку. Ну, вы помните эту длинную историю с участием внучки, Жучки и кошки. Ситуация изменилась, когда кошка позвала мышку. Только мышка поплевала на ладошки, как видит — пробегает мимо по дорожке бутерброд.

— Полундра, братва! — кричит мышка. — Еда убегает!

Подумал дедка: бутерброд-то с колбасой, уж всяко вкуснее сырой нечищенной репки, которая еще и из грядки вылезать не хочет.

— Отбой! — кричит дедка. — Бросай репку! Все в погоню за бутербродом!

И побежали бутерброд ловить: мышка за кошкой, кошка за Жучкой, Жучка за внучкой, внучка за бабкой, бабка за дедкой, а дедка за бутербродом.

Огляделась Репка, почесала репу: осталась она одна. «Ну и ну, — думает. — Только что я была такая популярная — и вот уже брошена и никому не интересна. Sic transit gloria mundi — так проходит мирская слава».

Вот так в жизни и бывает. Прокапризничаешь, прособираешься — а ты уже никому и не нужна…

 

Глава 4. Чудовище, воняющее чесноком во тьме

Марта пролетела несколько шагов и упала прямо в лапы странному чудовищу. Она здорово разбилась бы, падая с высоты, но чудовище попалось довольно мягкое. Чудовище заорало — видимо, для устрашения, — и схватило Марту жуткими клешнями.

— А-а-а! — заверещала Марта, брыкаясь изо всех сил. — Отпусти!

— Да на что ты мне сдалась, еще и держать тебя, — сказало чудовище. — Лягается, как очумелая сосиска. Щас дам в ухо.

И Марта получила ощутимый тычок в бок — наверное, чудовище во тьме промахнулось.

— Спасите! — закричала она, плюхаясь на пол и пытаясь отползти. — Помогите!

— Ага, разбежалась, — фыркнуло чудовище. — Сейчас прямо буду спасать-помогать. Обойдешься.

Тут Марта сообразила, что вроде ее не держат, не едят, не размачивают, и вообще чудовище встретилось не очень агрессивное. Жаль, что его не видно в темноте. Может, оно даже симпатичное.

— Сейчас сюда придут мои друзья, дядя Джо и Юджин, — очень храбрым голосом сказала она. — Они жутко сильные… м-м-м… одной рукой школу двигают. По утрам туда-сюда, туда-сюда… Они тебя побьют и меня освободят.

— А давай наоборот, — оживилось чудовище. — Тебя побьют, а меня освободят.

— С чего это мои друзья будут меня бить, — обиделась Марта. — Ты — глупое чудовище, ничего не понимаешь в дружбе.

— Так от друзей обычно больше всего и прилетает, — философски заметило чудовище. — Сама — глупый бутерброд с абсолютно тупой и безмозглой колбасой.

Марта хотела обидеться, но отвлеклась на вопрос:

— Откуда ты знаешь, что я бутерброд с колбасой? Тут же темно.

— Ты пахнешь колбасой, — пояснило чудовище.

Марта принюхалась. В подземелье ощутимо пахло чесноком.

— Ты тоже бутерброд? — неуверенно предположила она. — С чесноком?

— Наконец-то дошло, — вздохнуло чудовище. — Не прошло и полгода.

— А ты черный или белый бутерброд? — поспешила выяснить Марта. — С черными я не разговариваю.

— Зеленый, — фыркнул собеседник.

— Заплесневелый? — в ужасе отодвинулась Марта. — Заразный?

— Все вы, белые бутерброды, соображаете медленнее, чем прокисшее варенье, — сказал незнакомец. — А ты глупее даже самых белых бутербродов.

— А ты… а ты… — Тут Марта вспомнила кое-что рассказанное Юджином. — А ты украл карту клада у моего друга! Карту на листке в клеточку. Приехал на велосипеде в Шестую Пирамиду и провалился! Так тебе и надо, воришке!

— А что же этот друг одним мизинцем не отодвинул меня, как школу? — ехидно поинтересовался черный бутерброд. — Он же тако-о-ой сильный!

— Он побоялся тебя покалечить, — сказала Марта. — Мы в школе проходили, что с черными бутербродами надо нежно обращаться, они хрупкие и слабенькие, и чуть что — рассыпаются на панировочные сухари.

— Да ты!

— Да я!

— Ага, слабо?

— А вот сейчас!

Они слегка потыкали кулаками друг в друга. Но полноценной драки не получилось. В темноте драться неинтересно — ничего не видно. А наносить удары по запаху никакого удовольствия нет. Потом Марта сказала:

— Я забыла! Я же с тобой не разговариваю! Во-первых, ты черный, во-вторых, мама говорит, что с незнакомыми бутербродами нехорошо разговаривать.

— Ты тоже черная, потому что в темноте всё черное, — фыркнул бутерброд. — Мы абсолютно равны, пока не вышли на свет. Меня зовут Майк. Вот мы и знакомы.

— Это я с тобой знакома, раз ты представился, а ты со мной нет, я тебе не сказала имя, — возразила слегка сбитая с толку Марта.

— Раз ты со мной знакома, значит, ты можешь со мной разговаривать, — сказал Майк. — Тебя как зовут?

— Марта, — сказала Марта. — Ты меня совсем запутал. Вы, черные, все такие коварные.

— Все, кроме меня, — сказал Майк. — Я — несчастная жертва. Провалился в какой-то подвал, следом на меня свалилась какая-то взволнованная сосиска, потопталась на мне и умчалась с громким тявканьем. Потом свалилась какая-то толстая, тяжелая Марта, потопталась на мне и начала ругаться.

Он хотел, чтобы Марта обиделась на слово «толстая». Но Марта обрадовалась:

— Кальве! Это же Кальве упал на тебя! Это моя сосиска!

— А мне мама не разрешает сосиску завести, — вздохнул Майк.

— Но если Кальве куда-то убежал, значит, тут есть выход! — осенило Марту. — Не провалился же он сквозь землю.

— Я так и подумал. Но решил немного подождать. Вдруг хозяева сосиски недалеко. И если покричать, то меня услышат и вытащат. Я кричал, кричал… аж охрип. Тут ты и свалилась на меня.

— Мы ничего не слышали, — сказала Марта. — Никаких криков.

— Я думаю, это ловушка для грабителей, — сказал Майк. — Она устроена древними мастерами так, чтобы звук из нее наружу не выходил. Но можно покричать еще раз, вдвоем.

Они задрали головы и покричали каноническое: «Спасите-помогите!» Никто не отозвался.

— Непонятно как-то мы провалились, — сказала Марта. — Ровный же пол был, я фонариком светила. Как в сказке: «Сезам, откройся». И вредный Сезам открылся и поглотил нас…

— Кстати, — оживился Майк. — А какие слова ты говорила перед падением?

— Никаких таких слов я не говорила, — гордо сказала Марта. — Я порядочная девушка. Я кричала: «Кальве, Кальве»… еще что-то вроде «Куда он делся? Не съели же его эти Тутанмахан с Тутанпаханом».

И тут Марта с ужасом почувствовала, что пол под ней опять раздвигается и они с Майком опять куда-то проваливаются.

 

Бутербродная народная скороговорка

В бреду бутерброд бредет наоборот.

 

Глава 5. Не зовите мертвых царей

— Ой! — закричала Марта, приземляясь на что-то твердое.

— Ой! — подтвердил Майк. — Слушай, я все понял! Имена этих царей-двойняшек — что-то вроде ключа. Скажешь их — и провалишься на ярус ниже! Потому что я тоже перед тем, как провалиться первый раз, сказал: «Ну, понастроили тут эти Тутанма…»

Тут Марта зажала ему рот ладошкой.

— Да, — кивнул Майк, проглотив конец фразы. — Спасибо. Если бы я закончил, мы бы еще ниже провалились. Интересно, до каких пор мы бы проваливались?

— Думаю, до Подземного Мира, — поежилась Марта. — Прямиком в гости к этим шустрым братикам, Тутану номер один и Тутану номер два. Ну хорошо, а как ты объяснишь, что Кальве тоже провалился? Он же не мог по-бутербродьи сказать «Тутанма…» и так далее.

— Не знаю, — сказал Майк.

— Потому что ты — глупый черный бутерброд, — сказала Марта.

— Дам в ухо, — ответил Майк, но как-то вяло: ссориться не хотелось, больно уж интересные события разворачивались.

Как ни странно, если бы Кальве был здесь, он подтвердил бы гипотезу Майка о волшебных словах «Тутанмахан и Тутанпахан». Он тоже их случайно произнес, но на своем, сосисочном языке. Потому что ошибочно предполагать, будто сосиски намного глупее бутербродов. У них просто эволюция разная получилась. Сосиски неплохо соображают и общаются на своем наречии… впрочем, это всем известно. К тому же во времена строительства пирамид бутерброды верили в какого-то бога мертвых с сосисочьей головой, поэтому обожествляли всех сосисок. И все современные сосиски обладали чем-то вроде зачаточной генетической памяти. В их розовых и не слишком интеллигентных головах иногда всплывали странные видения прошлых эпох и звучали странные слова на забытых языках… вот имена царей так и всплыли. Очень не вовремя, надо признать.

— Если твой Кальве куда-то убежал, значит, здесь есть выход, — напомнил Майк, поднимаясь с пола. — Пошли поищем.

— Кальве убежал этажом выше, — поправила Марта.

— Если выход есть там, то он должен быть и здесь, — сказал Майк. — Это же типовой проект Пирамиды. Нет, если ты не хочешь искать выход, я называю царей по именам, и мы проваливаемся ниже. Всю жизнь мечтал познакомиться с Тутанмаха…

— Замолчи! — взвизгнула Марта. — Я уже иду!

И они медленно пошли в темноте. Сначала направление было взято неверное, и они уткнулись в стену.

— Да уж, — проворчал Майк, стукаясь о каменнный карниз. — Сходил за кладом, называется…

— А вот не надо было красть чужую карту, — сказала Марта.

— Да он сам напросился! Ругаться начал, обзываться…

— Кстати, это была не карта клада, а список покупок, — вспомнила Марта и захихикала. — Салфетки, подушки, что-то еще…

— Эй, не заливай, — встревожился Майк. — Там красным была нарисована шестая Пирамида с отломанным углом. И вверху птичка. Где вход.

— Это дядя Джо вареньем капнул, — фыркнула Марта. — Так тебе и надо, воришке.

— А вы тогда чего в пирамиду приперлись, раз это не карта клада? — резонно спросил Майк.

— У нас была другая карта… — проговорилась Марта. — Ой… наверное, это тайна. Там тоже Шестая пирамида и отметина, где входить… вообще-то я твою карту не видела.

— Когда выберемся на свет, я тебе покажу мою карту и мы сравним рисунки, — сказал Майк. — Неспроста все это. Не верю я в совпадения.

— А тебе зачем клад? — спросила Марта. — Разбогатеть?

— Разбогатеть я и так могу, — сказал Майк. — Эка невидаль… захочу и разбогатею. Я хотел найти волшебное кольцо, чтобы летать.

— Летать? — поразилась Марта. — Бутерброды не летают.

— А я хочу! Я перерыл кучу книг… сказок, в основном. В некоторых герои летают. Значит, и я могу.

— А если дождь застанет тебя в небе?

— Не застанет. И вообще я храбрый.

— Это не храбрость, а глупость. Надо искать клады, которые отгоняют воду и плесень. А летать — это просто смешно.

— Слушай, какой-то коридор, — спохватился Майк, ощупывая стены. — Похоже, выход действительно есть. Коридор вверх поднимается.

Марта оживилась:

— Пошли скорее! Ну что ты такой медленный, как кривая кучеряка!

— Не надо скорее, — пробормотал Майк. — Неизвестно, кто ждет нас в конце коридора.

Марта сразу присмирела. Они поднимались довольно долго. Наконец явственно потянуло сквознячком.

— Вышли! — воскликнул Майк. — Но почему темно?

— Так ночь же, — напомнила Марта. — Уже темнело, когда мы провалились. А теперь совсем стемнело.

Каменный коридор кончился лесенкой, выводящей на поверхность земли. Пирамида выпустила пленников. Майк ловко выскочил наружу, вытянул Марту, огляделся. Где они оказались? Огни, костры, ржание, мечутся тени… Две тени схватили Майка за локти и сказали хриплым басом:

— Ага, попались, голубчики! Вот будете знать, как шпионить!

 

Бутербродная народная сказка про Колобка

Жили-были дед да баба. Вот дед и говорит бабе: «Испекла бы ты, баба, колобок». «А у меня муки нету, — говорит баба. — Лучше я тебе, дед, бутерброд намажу».

Намазала баба бутерброд, положила его на окошко… м-м-м… с неизвестными науке целями. Лежал бутерброд лежал, да и покатился: с окошка на завалинку, с завалинки на травку, с травки на дорожку… А поскольку бутерброд был не круглый, а овальный, да еще и криво отрезанный, то катился он не по прямой, а по окружности.

Час прошел, другой проходит… бутерброд всё круги наматывает перед избой деда и бабки. Бабка говорит: «Надо беднягу изловить и съесть, чтоб не маялся». Дед говорит: «Однако, форма не та. Бабка, а бабка, колесо-то надо сделать круглым, а не овальным, как я вчерась к телеге приладил».

И пошел дед, и изобрел круглое колесо. Так что колеса боевых арийских колесниц и повозок кочевников, и изящных карет, и бойких «вольво», «роверов» и «ламборджини» все произошли от одного шустрого бутерброда.

 

Глава 6. Гордые сыны степей

Безумная, темная и яркая, вся в огнях, ночь окружила ребят. Их вели куда-то, грубо пихая, между костров, шатров, телег в темноту. Кто-то куда-то бежал, брякало железо — оружие или упряжь, непонятно. Громко ржали стреноженные сардельки.

— Мы где? — шепотом, одними губами спросила Марта. — Это кто?

— Тихо, — ответил Майк. — Это кочевники.

— Разговорчики, — ткнул его в спину тот, кто его вел.

Ребят впихнули в шатер. Там на ковре и подушках сидели толстые, лоснящиеся пирожки. В центре на главной подушке сидел главный пирожок весьма округлых форм. Марта застонала — поняла, в чьи лапы они угодили.

Кочевые пирожки с повидлом были древним ужасом цивилизованных бутербродных городов. Они прилетали ордой верхом на свирепых косматых сардельках, плевались горячим повидлом, поджигавшим дома, грабили и возвращались в степь раньше, чем неторопливые бутерброды успевали понять, в чем дело. Пирожки были гораздо менее чувствительны к намоканию, потому что их поверхность была более плотной и блестящей, покрытой корочкой декстранов (это такие вещества, образующиеся при выпекании теста). Не то что рыхлая, как губка, поверхность бутербродов. Даже самое опасное оружие бутербродов — водяной пистолет — не причиняло вреда пирожкам. Если пирожок подержать полчаса в воде, он, конечно, размокал. Но вредные пирожки не желали полчаса смирно лежать в воде, а охотников силой держать их там не находилось.

В древние времена нашествия пирожков были часты, теперь почти не случались. Они кочевали где-то в южных степях и не тревожили бутербродов уже несколько отрезков. Что же теперь привело степняков на север?

— Сержант Расстегай, доложить обстановку, — скомандовал один из пирожков, не самый главный.

— Поймали двух шпионов, вылезших из-под земли, — отчеканил пирожок, который привел ребят.

— Кто такие? — строго спросил Неглавный Пирожок. — Что делали в расположении войск?

— Гуляли, — пискнула Марта.

— Ага, под землей, — кивнул пирожок. — Не ври, негодная бутербродка!

— Под землей хорошо гулять, — подтвердил Майк. — Дождя нет, тихо, романтично. Некоторые под луной любят гулять, а мы с моей девушкой любим гулять под землей…

Марта сердито зыркнула на него: мол, какая я тебе «твоя девушка»?

— А почему вылезли? — спросил пирожок.

— А догуляли, — пояснил Майк.

— Врете, — сказал сержант Расстегай. — Вы — шпионы бутербродов. Вас послали вынюхивать, где стоят наши отборные части.

— Очень надо нюхать всякую гадость, — скривился Майк. — И на что нам ваши отборные части, у нас есть свои отборные части, еще отборнее. А ваши еще неизвестно кто отбирал.

— Лучше признайтесь, что вы шпионы, — пригрозил Неглавный Пирожок. — А то будем пытать горячим повидлом.

— А если признаемся, тогда что? — спросила практичная Марта.

— Тогда тоже будем пытать горячим повидлом. Чтобы рассказали, где стоят бутербродные войска.

— Тогда какой смысл признаваться, — пожал плечами Майк. — Так и так нас ждет повидло.

Неглавный Пирожок и сержант Расстегай переглянулись.

— Допрос зашел в тупик, — признал сержант. — Не солдатское это дело — допросы допрашивать. Лучше прикажите куда-нибудь скакать… рубить… плевать… это я мигом. А детишкам пыткой угрожать… тьфу.

— Ай, какие непослушные детки, — всплеснул руками Главный Пирожок, Повелитель всех пирожков. — Убежали от мамы-папы, залезли в темный подвал… и что они там делали, покрыто неизвестным мраком мрачной неизвестности…

— Вовсе не то, что вы думаете, — сердито сказала Марта.

— Так я и говорю: ай-я-яй, — сказал Главный Пирожок. — Ну хорошо. Я не буду пытать деток горячим повидлом. Я очень гуманный и у меня тоже есть дети… наверное. Мы будем меняться, да? Вы мне скажете, что делали в Пирамиде, да? А я вам скажу, что я делал тут в шатре, да? Это справедливо. Я очень справедлив.

Остальные пирожки закивали: мол, справедливо.

— И ничего не справедливо, — возразил Майк. — Меня абсолютно не интересует, чем вы занимались в шатре.

— Ай, какие нелюбопытные дети, — огорчился Главный Пирожок. — А как же прогресс? Он же остановится, если мы перестанем проявлять любознательность. Ай, как нехорошо, мальчик, ты хочешь остановить прогресс?

— Казнить негодяя, — мрачно предложил сержант Расстегай. — Чтоб прогресс не останавливал. Кстати, а что такое прогресс?

— Лучше так: я вам говорю, что мы делали в Пирамиде, а вы обещаете не грабить наш город, — сказал Майк. — И отпустить нас целыми и невредимыми. Это справедливо.

— Ай-я-яй, — совсем расстроился Главный Пирожок. — Какой меркантильный мальчик… Мы — гордое племя пирожков, вольные сыны, так сказать, степей с повидлом — чуждаемся презренного торгашества. Ну да ладно, я согласен. Вы рассказываете всю правду, а я клянусь, что не буду грабить ваш город. И отпущу вас целыми и невредимыми.

— Ты же обещал город нам, — встревожился сержант. — Чтоб мне подгореть, чтоб я стал поганым чебуреком, чтоб я заплесневел — это нечестно!

Остальные пирожки тоже забеспокоились.

— Ай, не волнуйтесь, — отмахнулся Главный Пирожок. — Когда это старый мудрый повелитель вас подводил? Все образуется, мои храбрые батыры.

— Ладно, — сказал Майк, радуясь, что спас город. — Посмотрите, вот карта.

И рассказал все, что случилось с ним сегодня.

— Ай, какая некрасивая карта, совершенно дрянная, — сказал Главный Пирожок. — Надо ее выкинуть. Так и быть, отдайте мне эту карту, я сам выкину. Какая честь: ваш мусор выбросит сам Повелитель пирожков!

— Да ладно, мы ее не собирались выкидывать, — сказал Майк, но Главный Пирожок вцепился в лист очень крепко. Майк дернул… бумага разорвалась. У Майка в руках остался крохотный неисписанный уголок, у Главного Пирожка — практически вся карта.

— Ай, как славно! — обрадовался Повелитель пирожков. — Мы поделили карту пополам, да? Всегда надо делиться с друзьями, детки. А где та, вторая карта, вырезанная на колбасе?

— Отдайте, так нечестно! — закричал Майк. — А карту на колбасе вам не достать, она у Мартиного дяди на спине.

— Не отдам, не отдам! — захихикал Повелитель пирожков. — Карта убежала! Вы ей надоели, и она захотела ко мне! Волшебные вещи иногда так своевольны…

Он отвернулся и стал сравнивать Майкову карту еще с каким-то листом… нет, с тканью.

— Там тоже нарисована карта, — попыталась разглядеть Марта. — Он сравнивает ее со своей!

— И вовсе не карта, — возразил Повелитель пирожков. — И вовсе шейный платок. Кхе-кхе, у меня такой бронхит. Шею в тепле надо держать.

И он обмотал кусок шелка вокруг себя.

— Это шея? — удивилась Марта. — А почему она толще, чем попа?

— Ай, девочка, ты не знаешь, какая у пирожков запутанная анатомия, — отмахнулся Повелитель пирожков.

Майк вгляделся. Один конец шейного платка свисал вниз и был доступен обзору. На нем явно прослеживался четырехугольник с отломанным краем и птичка у входа…

— Давно у вас этот платок? — спросил Майк.

— Ай, давно, испокон веку. Правда, несколько лун назад он изменил свой рисунок… на нем всегда было нарисовано укрощение и взнуздывание диких сарделек храбрым батыром Пон-Чиком, а теперь узоры перестроились в какой-то квадратик без уголка… хе-хе-хе… ну, об этом вам знать не обязательно. Сержант! Отведи пленников в шатер и приставь стражу.

— Вы же обещали отпустить! — возмутилась Марта. — Отпустить невредимыми!

— А что, тебя уже кто-то повредил? — спросил Повелитель пирожков. — Обещал — значит, отпущу. Но я же не сказал когда. Завтра или через луну или через отрезок… хе-хе. Пока посидите под арестом.

— Начальник, я не понял, — сказал сержант. — Штурм-то будет или нет? Братки волнуются… вы сказали этим мальцам, что не будете грабить город.

— Конечно-конечно, как же без штурма, — заулыбался Повелитель пирожков. — Мы — гордые хищники степей, нам даже неприлично без штурма. Утром вы возьмете город и не оставите камня на камне. Грабьте на здоровье!

— А обещанье! — возмутился Майк.

— А что обещанье? Я обещал не грабить город. Я — лично я — и не буду его грабить. А за своих воинов я обещания не давал. И вообще не мешайте, я думаю. Так… мы имеем три одинаковых карты. Одна возникла сегодня из списка покупок. Вторая вырезана на колбасе в незапамятные времена. Третья все время была платком, и лишь недавно рисунок перестроился в карту. Значит, там, в гробнице с отломанным углом, скрывается нечто… и оно рвется на волю… как, вы еще здесь? Убирайтесь. Не подслушивайте мои мудрые мысли. Впрочем, вы не опасны. Я знаю, как заставить вас молчать, хе-хе…

И ребят отвели в шатер и приставили стражу.

— Спите, — сказал сержант. — Завтра штурм, это утомительно.

 

Бутербродная народная колыбельная

 

Глава 7. Еще одни гордые сыны степей

Ребят устроили почти роскошно: в большом шатре на ковры были набросаны пестрые одеяла и подушки в количестве, достаточном для усыпления целого класса. В центре горел светильник.

— Надо предупредить горожан о нашествии, — нервничал Майк. — Но как? Я ничего не могу придумать. Что ты оглядываешься все время?

— Тут уже нечего оглядываться, — вздохнула Марта. — А пока нас вели по лагерю, я оглядывалась в поисках своей сестры-близняшки.

— Откуда здесь возьмется твоя сестра? — не понял Майк.

— Да вообще-то ниоткуда, — признала Марта. — Тем более у меня никакой сестры нету. Но ты помнишь сказку о Зите и Гите? В богатой семье белых бутербродов родились две девочки-близняшки, и одну сразу после рождения похитило кочевое племя пирожков с капустой. И воспитало как свою. А потом они встретились, и было много приключений. Вот если бы мою сестру похитили именно эти пирожки с повидлом и она сейчас вошла в шатер, то помогла бы нам бежать.

— Бред, — оценил идею Майк. — Вот прямо сейчас раздастся топот, полог шатра распахнется и вбежит твоя сестра.

Марта и сама понимала, что бред, но с невольной надеждой уставилась на дверь. Раздался топот, полог шатра распахнулся и вбежала радостно тявкающая сосиска.

— Какая у тебя сестра шестиногая, — заметил Майк. — А в остальном похожа.

Но Марта, не обращая на него внимания, бросилась к сосиске:

— Кальве! Ты нашелся! Кальве, умница, какой ты молодец!

— Я молодец! — прыгал Кальве. — Тяв-тяв!

— Конечно, — пожал плечами Майк. — Он тоже вылез в дыру посреди войска. Но его не арстовали, как нас, и он свободно бегал по лагерю. А потом унюхал тебя и прибежал.

— Унюхал! — радовался Кальве. — Тяв-тяв!

— Слушай, а что если отправить его за помощью? — придумал Майк. — Написать письмо, он отнесет.

— Бумаги нет, — сказала Марта. — Ручки тоже.

— Но ты же говоришь, что он умный, — воскликнул Майк. — Объясни ему…

Марте очень не хотелось снова расставаться с Кальве. Но она понимала, что больше некому предупредить город об опасности. Она обняла Кальве и сказала:

— Ты самая умная сосиска в мире.

— Тяв, — согласился Кальве.

— Я тебя очень люблю, — продолжила Марта.

— Тяв, — завилял шестой ногой Кальве.

— Ты должен побежать в город и сказать, что напали кочевники, — сказала Марта.

— Тяв? — переспросил Кальве. До сих пор было понятно. Его хвалили и обнимали. А теперь пошли какие-то трудные слова.

— Я в опасности, спаси меня! — сформулировала Марта покороче.

— Тяв! — воодушевился Кальве и оглянулся в поисках врага, которому можно вцепиться в пятку.

— Ты побежишь домой и приведешь маму, и она меня спасет, — продолжала растолковывать Марта. — А мама должна привести мэра и всех взрослых мужчин. С оружием.

Кальве сел и заскулил. Он понимал, что хозяйка хочет от него чего-то важного. Но не мог своим сосисочным умом понять, что именно.

— Скажи ему, что он должен бежать домой и громко тявкать, — подсказал Майк. — Твоя мама поймет, что дело неладно, поднимет бутербродов…

— Домой! А дома — тяв-тяв! — скомандовала Марта.

Кальве стремглав вылетел из шатра и помчался по направлению к городу. Пробежав треть пути, он остановился и почесал нос. Пахло знакомо и неприятно.

— И куда же ты спешишь, малявка? — нежно спросил крупный зверь, выступая из темноты.

— Я думаю, тебе уже никуда спешить не надо, — так же нежно сказал второй зверь, не менее крупный.

— Ты уже везде опоздал, — подтвердил третий зверь, перекрывая дорогу. — Р-р-р!

— Нет! — заскулил Кальве, оглядываясь. Он угодил прямиком в стаю диких сосисок.

— Ты сам виноват, — сказал кто-то из них. — Ты же знаешь, что домашним сосискам нельзя попадаться на глаза нам, вольным сынам степей. Мы не любим предателей и подлиз… гав-р-р-р…

И тут Кальве осенило:

— Я бежал к вам! Моя хозяйка попала в бедуу-у-у! Она просила меня о помощи! Я, правда, не понял, что она хочет. Надо бежать и спасать… а как? Помогите, пожалуйста… у-у-у-у… мы же родственники…

И Кальве опять заскулил как можно жалобнее.

— М-да, — сказала первая дикая сосиска. — Непонятно. Вроде бы по нашим законам надо его разорвать. Но он бежал к нам за помощью-у-у-у…

— Чего ради мы должны спасать бутерброда? — возразила вторая сосиска.

— Она еще маленькая, — сказал Кальве. — Еще детеныш. А детенышей спасают все животные, независимо от породы.

— Это верноу-у-у… — задумчиво протянула первая сосиска. — А что надо сделать?

— Не знаю-у-у-у! — взвыл Кальве. — Я не понял. Там было много слов и в конце «тяв-тяв».

— Вообще-то скучно, — зевнула третья сосиска. — Давно не развлекались. Может, повеселимся — спасем эту бутербродочку?

— Да, — кивнула первая сосиска. — Поднимай наших. На рассвете тихо нападем на лагерь, откуда убежал этот домашний сосис, всех перекусаем, погоняем, попрыгаем… весело будет.

— Кусать или не кусать — вот в чем вопрос, — продекламировала вторая сосиска.

— А вы уверены, что это именно то, о чем меня просила хозяйка? — робко спросил Кальве.

— Какая разница? Главное — чтобы было весело и побольше шума, — возразили дикие сосиски.

 

Бутербродная народная сказка о молодильных, но не яблочках

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь Бутерброд, и было у него три сына: старший — бутерброд, средний — бутерброд, и младший, что характерно, тоже бутерброд. А матушка у него была из англицкого знатного рода Сэндвичей Пуддингофф. Да она к тому времени уже померла. Царь Бутерброд тоже постарел да глазами ослабел. И вот сказал он: «Сыны мои милые, сыны мои любезные! Слыхал я, что в Тридевятом царстве у девицы Синеглазки есть сад с молодильными сосисками. Как на тебя эта сосиска потявкает, так и помолодеешь». После разнообразных приключений сыновья привезли отцу стаю молодильных сосисок. Поставили перед царем и говорят: «Тявкайте!» А те смущаются да шестыми ногами виляют. Потому что в те времена сосиски вообще тявкать не умели. Тогда младший бутерброд сказал волшебное слово «пожалуйста». Сосиски очень постарались и затявкали. Царю стало смешно: сосиски тявкают! Он долго хохотал и помолодел — ведь не зря врачи говорят, что смех омолаживает.

Так сосиски научились тявкать.

 

Глава 8. Бутерброды взлетают на рассвете

— Теперь можно и поспать, — зевнула Марта. — Кальве предупредит наших.

— Не очень-то я на него надеюсь, — сказал Майк. — Вот если бы я умел летать… Кстати, ты поняла, о чем бормотал Повелитель пирожков? В смысле о трех картах?

— Не очень, — призналась Марта.

— В Шестой Квадратной Пирамиде скрыт какой-то мощный волшебный предмет, — сказал Майк. — Пришло ему время выйти наружу. И он своей магической силой переделывает все карты так, чтобы они показывали одно и то же — Шестую Пирамиду. «Может, хоть у кого-нибудь хватит ума найти меня», — думает бедный артефакт.

— А что это?

— Не знаю. Может, Кольцо Всевластья?

— Ага, аж пять колец, — фыркнула Марта. — Одно для белых бутербродов, другое для черных, третье для пирожков, четвертое для чебуреков, пятое для котлет каких-нибудь… бред. Только черный тупой бутерброд мог придумать такую чушь.

Марта за всеми бурными событиями как-то подзабыла, что ей положено презирать и ругать черных бутербродов, и теперь решила исправиться.

— Сама белая глупая одноногая котлета, — привычно огрызнулся Майк, думая о своем. — Этот Повелитель пирожков какой-то странный… Эх, если бы я умел летать…

— А ты попробуй, — съехидничала Марта. — Откуда ты знаешь, что не умеешь? Ты же просто не пробовал.

Майк ошарашенно посмотрел на девочку.

— Слушай, это идея, — неуверенно сказал он. — Я действительно не пробовал… а теоретически мне известно: надо подпрыгнуть и сказать заклинание… только я не знаю заклинаний. Будем пробовать всё подряд.

И он подпрыгнул и сказал что-то вроде «салями-валями». Не взлетел, конечно.

— Псих, — фыркнула Марта. — Бутерброды не летают.

— Они просто не пробовали, — убежденно сказал Майк и запрыгал еще энергичнее.

— Руками еще помаши, — подсказала Марта, хихикая.

— Вы чем тут занимаетесь? — заглянул к ребятам сержант Расстегай. — Шатер трясется, как при землетрясении.

— Гимнастику делаем, — сказал Майк. — Колбасу укрепляем.

— Это правильно, — одобрил сержант. — Эх, надо и мне свое повидло подкачать немного…

И он стал отжиматься на ковре. Отжался сто раз, кивнул ребятам и ушел наружу.

— Ты можешь тут руками махать хоть до утра, — сердито сказала Марта. — А я спать хочу.

Она закуталась в одеяло и заснула почти сразу. Время от времени она просыпалась и видела в колеблющемся свете лампы, как Майк подпрыгивает, машет руками и что-то бормочет. «Это мне снится, — думала она во сне. — Мне снится, что черный бутерброд учится летать. Вот сейчас он взлетит, пробьет колбасой крышу шатра и взмоет стрелой в ночное небо. Он полетит среди звезд, и кометы стайками будут слетаться на запах его чеснока. Подлетев к солнцу, он слегка подогреется… будет горячий бутерброд… А потом он пролетит сквозь Млечный Путь и…»

Дальше Марта не додумала, потому что заснула крепко.

А когда проснулась, Майка в шатре не было. Дверь распахнулась, в проеме слабо брезжил тихий рассвет. Сержант тряс Марту за плечо:

— Где он? Где мальчик?

— Какой мальчик? — Марта с трудом соображала, в чем дело.

— Ну был же… такой шустрый, с чесноком!

— Да был ли мальчик? — сказала Марта. — Сейчас нету.

— Улетел он, что ли? — тоскливо спросил сержант и поднял глаза к потолку. В потоке зияла небольшая дыра.

 

Военная народная песня пирожков с повидлом

 

Глава 9. Нетипичный рассвет

Вдруг рассвет взорвался. Заметались огни и тени, раздался топот, лязганье, какое-то гавканье, ругань, крики:

— Полундра!

— Нас обошли!

— Тяв-тяв!

— Сам тяв-тяв!

Марта и сержант выглянули наружу. Тихий рассвет превратился в кипящую окрошку. Все орали, кусались и сражались.

— На нас напали, — объяснил сержант Марте, а то вдруг она не поняла.

— А кто? — спросила Марта. — Бутерброды-горожане?

— Нет, кто-то мелкий и тявкающий, — всмотрелся сержант. — Ладно, я пошел на войну, а ты сиди тут и не вздумай устроить побег. Имей совесть.

И он бросился в самую гущу тел, радостно крича: «Ливер-ливер-ливер-ливер!» Это был древний военный клич всех пирожков независимо от начинки.

Марта сначала боялась высовываться из шатра, но потом осмелела. Зрелище было фантастическое. Сотни шестиногих сосисок нападали на пирожков, кусали их за бока, еле успевая уворачиваться от брыжжущего повидла и отплевываясь майонезом. Пирожки пытались отстреливаться водой, как принято в бутербродных войнах, но вода сосискам не вредила вообще. Гораздо опаснее для нападавших были боевые сардельки с тяжелыми подковами — они кусались и лягались, защищая хозяев-пирожков. Но сардельки были неповоротливые и толстые, а сосиски увертливые. Розовыми молниями сосиски пронзали рассвет… и пирожки явно терпели поражение.

— Тяв-тяв! — раздалось сбоку, и на Марту налетел счастливый Кальве. — Тяв-тяв-тяв!

— Ты привел своих родственников! — наконец-то поняла Марта. — Какой умница! Вообще-то я просила тебя сделать совершенно не то… но все равно молодец! Теперь скорее бежим домой!

— Тяв, — возразила другая сосиска, из диких, прибежавшая вместе с Кальве. — Там тяв-тяв и тяв-тяв, и много-много тяв-тявов. Совсем не тяв-тявно.

И мотнула мордой куда-то вдаль. Шатер стоял на небольшом холме, и в разгоравшемся рассвете Марта увидела, как со стороны города надвигается большая толпа.

— Это наши! — возликовала она. — Неужели Майк все-таки улетел и привел бутербродное войско?

— Бутерброды? — спросил на сосисочном языке Кальве. — Гав-гав-рожане?

— Похоже, — задумчиво протянула Первая сосиска. — Тогда я командую отход. Бутерброды — наши исконные враги, и гавом буду, если подставлю своих соплеменников. Мы и так помогли тебе, маленький брат. Ты доволен?

— Еще бы, — сказал Кальве. — Я навеки должник твоих родственников. Если что надо — только тявкните.

— Я отзываю своих, но далеко мы не пойдем, — сказала Первая сосиска. — Мало ли что.

И закричала:

— Гав-гав-гавбой! Гавступаем!

Сосиски, торопливо докусывая врагов, отступили за Пирамиды, освободив место бутербродному войску. Оно шло очень быстро, и уже легко было различить два полка: Белый и Черный.

— Так не честно! — закричал Повелитель пирожков, неожиданно возникая рядом с Мартой. — Мы так не договаривались! Мы же договорились, что мои воины штурмуют город… а вместо этого город штурмует моих воинов! Ай-я-яй!

Повелителю изрядно досталось в схватке: тесто было покусано в нескольких местах, и он торопливо прижимал руками разорванный бок. «Странно, что повидло не вытекает, — подумала Марта. — Может, оно в нем закаменело от старости? Так он не старый».

— Горожане атакуют по всему фронту, — доложил Повелителю пирожков Сержант Расстегай. — Наши передовые отряды, покусанные, но не побежденные, ввязались в бой. Прикажете вводить резервы?

— Ни в коем случае! — взвизгнул Повелитель пирожков. — Объявляю переговоры! Если какие-то необразованные сосиски нанесли такой урон моему войску, то на что способны бутерброды? Эй, Неглавный Пирожок! Ты — мой военный советник, ты обещал, что белые и черные бутерброды не найдут общий язык и переругаются, пытаясь сформировать войско! Ай, как нехорошо обманывать своего Повелителя! Казнить его! Выпустить повидло!

— Но я же не знал, — оправдывался Неглавный Пирожок, однако сержант схватил его, отвел за шатер и грозно сказал:

— Быстро заори, будто ты умер, а потом прячься.

Неглавный Пирожок радостно заорал и припустил в сторону Пирамид.

— Приказ выполнен, — сказал сержант, возвращаясь. — Только вольные пирожки никогда не шли на переговоры. Они крошили своих врагов до победы… или крошились сами. Переговоры — позор! Кодекс воина предписывает мне покончить с собой, смыв бесчестье повидлом.

И сержант замахнулся мечом, намереваясь распороть себе живот.

— Не надо! — испугалась Марта, которой сержант нравился гораздо больше, чем противный Повелитель пирожков. — Это неприлично — перерезать себе живот в присутствии дамы. А я — дама. И буду специально все время присутствовать, чтобы ты не занимался этими глупостями.

Сержант заколебался. Тут раздался звук трубы — слегка побив фланги противника, бутерброды тоже предлагали переговоры.

Воюющие расступились, и к шатру по образовавшемуся проходу прошествовала мирная делегация: мэр Сервелатто (от белых бутербродов), политический лидер Каро Кукораччо (от черных бутербродов), мама Марты и… Майк!

— Я взлетел! — кричал он Марте издалека. — Я улетел!

— Покажи, — потребовала Марта, отбиваясь от маминых объятий. — Все хорошо, мамочка, не волнуйся, мне понравилось у пирожков и я хорошо себя вела. Майк, покажи, как ты летаешь!

Майк взмахнул руками, подпрыгнул… и не взлетел.

— Не получается, — грустно сказал он. — Не понимаю, как у меня тогда взлетелось. Я так и знал, что ты не поверишь… а я и правда летел, честное слово.

— Он прилетел в город перед рассветом, — подтвердил мэр Сервелатто, положив руку на плечо мальчика. — И спас нас… черный бутерброд спас город, когда такое было?

— И перед лицом опасности белые бутерброды засунули свою спесь куда подальше и объединились с нами, — подхватил Каро Кукораччо. — Если бы так было всегда… да нам никто бы не был страшен!

— Дорогие друзья! — сияя, сказал Повелитель пирожков. — Я счастлив, что вы нашли время прийти ко мне в гости! Этот знаменательный день будет золотом отмечен на скрижалях…

— Где? — переспросил сержант.

— Словом, я рад пригласить всех в свой скромный шатер, — закончил Повелитель пирожков. — Там в теплой дружественной обстановке мы выработаем условия капитуляции вашей храброй бутербродной армии…

— Гав, — заметил Кальве и оскалил зубы.

— Ах, нет, я перепутал, — извинился Повелитель пирожков. — Выработаем условия мирного договора. Миру — мир, так сказать. Ах, в какое судьбоносное время мы живем!

 

Бутербродное народное хайку

 

Глава 10. Бах-бабах, трах-тарарах и прочие интересные вещи

— Все обижают бедного старого пирожка, — грустно констатировал Повелитель пирожков после того, как на переговорах ему долго и нудно разъясняли, как сильно бутербродное войско и что оно с ним сделает. — А я что? А я ничего. Я за мир и дружбу, я — безобидный кладоискатель. А воины — это просто туристы. Мы путешествуем, находим клады и…

— И разрушаем города, — подсказал мэр.

— Ну да… а что хорошего в городах? Надо быть ближе к природе. Разрушь город и будь счастлив в сельской тиши… ну, я не настаиваю.

— Отдайте мою карту, — потребовал Майк.

— Все грабят бедного больного меня, — вздохнул Повелитель пирожков и отдал список покупок.

— У него вторая точно такая же на платке нарисована, — напомнила Марта. — А третья карта… ой, я забыла! Где дядя Джо и Юджин? У дяди Джо третья такая же карта!

— Не знаем, — сказал мэр. — Вы же вместе ушли? Мы думали, они с вами где-нибудь в плену.

— Ага, сейчас мне припишут похищение еще одного ребенка и какого-то подозрительного дяди! — возмутился Повелитель пирожков. — Не шей мне дело, начальник. Хватит с меня горечи поражения и позора капитуляции…

— Ведь я предлагал перерезать живот, — проворчал сержант. — Никто не захотел. А какой хороший выход…

— Кстати, за нас отомстят, — вспомнил Повелитель пирожков. — Вы думали, мы — свирепые захватчики? Да мы несчастные жертвы! В степях началось Великое Переселение народов. Все народы переселяются туда-сюда, и на наши исконные пирожково-повидловые земли пришли дикие чебуреки. Их много и они сильнее. Мы были вынуждены искать новую родину. Но чебуреки придут и сюда… ай-я-яй, как нехорошо, они разорвут бутербродов на кусочки.

— А зачем чебурекам кусочки бутербродов? — заинтересовался Майк, но Повелитель не ответил. Сам не знал, наверное.

И тут в шатер ворвался сторожевой бутерброд.

— Господин мэр, к нам какая-то странная делегация, — сказал он. — Полукруглые оборванные дикие пироги верхом на двугорбых шпекачках, очень свирепые… и совершенно непонятно разговаривают. Что им надо — неизвестно.

— Веди их сюда, — приказал мэр. — Не всех, а главарей.

Повелитель пирожков побледнел.

— Ай-я-яй, — сказал он. — Как нехорошо получилось… Это чебуреки…

В шатер вошли четыре высоких длинных жареных пирожка — Марта таких и не видывала.

— Ба-бах, — величественно сказал один, самый высокий.

— Здравствуйте, — ответили Сервелатто и Каро Кукораччо, остальные закивали — мол, согласны.

— Трах-тарарах абу али ибн бабах, — продолжил речь Высокий Чебурек.

— Э-э… спасибо, хорошо, — осторожно ответил мэр наугад. — Надеюсь, вы тоже здоровы. Прошу садиться.

И указал на ковер. Чебуреки сели… и тут один из них увидел Повелителя пирожков, который прятался за сержантом.

— О-о! Гарах-барах-тарах! — потрясенно закричал он. — Швырах!

Три чебурека вскочили и схватились за кинжалы.

— Спасите! — заверещал Повелитель пирожков. — Они меня убьют!

— За что? — заинтересовался мэр.

— Да ни за что! Просто так!

— О ахраморда бурхагорла бахбарах! — возмутился Высокий Чебурек. — Барабухха ках-карах!

— Рассказал бы кто, что к чему, — тоскливо попросил Высокого Чебурека мэр Сервелатто. И показал, что языком шевелит — мол, разговаривает. Высокий кивнул и начал рассказ:

— Ахрах ах-харах абух топорахшкурахх харашарра, бах-бабах куррах шараха-бах тратах хватах убежах ар-ракаха их худах… Абмах! Хадатах! Аху-урхах! Хо хада храках и хухидах, ибо уррах трахбах упах. И ходо храпах хар-хасах ардах! Вах!

И гордо оглядел присутствующих — мол, теперь вам все понятно.

— Вах, конечно, — неуверенно ответил мэр. — Безусловно, вах. Кто бы еще объяснил, что это значит. Господа, кто-нибудь понимает по-чебуречьи?

— Вообще-то я немного понимаю, — сказал сержант. — Я служил в тех краях, и у меня была девушка… ну, неважно. Ах шах? — спросил он Высокого.

Тот закивал: мол, ах шах.

— Буридах? — опять спросил сержант.

— Хех, — покачал головой чебурек. — Сарте-саках, хекерех, арахха!

— Этот чебурек такое рассказывает, — развел руками сержант. — Якобы много лет назад они подобрали в степи умиравшего от жары и почти обугленного юного котлета… э-э, ну, котлету мужского пола. Они его охладили, вылечили, дали в жены дочь старейшины… словом, проявили традиционное чебуречное гостеприимство. Но — ах арракаха каках — как это по-бутербродьи? — ага, «нечестивый сын расплющенной шпекачки на колесиках» сбежал, бросив жену и украв древнюю святыню племени — расшитый золотом платок с магической вышивкой. На вышивке изображено сотворение мира зверем Ху…

— Хуху, — поправил чебурек.

— Ну да… и с тех пор этого непорядочного котлета ищет все племя чебуреков. А поскольку чебуреки постоянно кочуют по пустыне туда-сюда в поисках вора, то остальные окрестные племена решили, что настало Великое Переселение народов, и тоже пришли в движение. Это спровоцировало… как это по-бутербродьи… ардах бабах тарах… ага, демографический кризис и нестабильность в регионе. И вот наконец чебуреки настигли вора с платком!

— Вах! — подтвердил Высокий Чебурек и указал на Повелителя пирожков.

— При чем тут я? — закричал Повелитель пирожков. — Этот платок я нашел! Нашел в пустыне! Может, этот преступный котлет его потерял! А я — пирожок, а не котлета!

— Действительно, — сказал мэр. — Он же явно пирожок, а не котлета.

Тут сержант воскликнул:

— Ага! Я понял!

— А я нет, — проворчал мэр.

— Я понял, почему из него при ранении не вытекало повидло! — Сержант подскочил к Повелителю и мгновенным движением сорвал с него слой теста. — Смотрите! Он только маскировался под пирожка!

Перед потрясенными зрителями стояла смущенная котлета.

 

Бутербродные народные частушки

 

Глава 11. Клад, вылезающий из земли в полнолуние…

— Я ничего не понимаю, — сказала Марта.

— Я тоже, — сказал Майк.

Взрослые не слушали — они очень громко ругались, обсуждая вопрос: что делать с лжеповелителем. Чебуреки настаивали на крайних мерах, бутерброды стояли за милосердие.

— Котлеты — странное племя, — сказала мама Марты, не участвовавшая в прениях. — Они не живут отдельным народом на отдельной земле, а разбежались по всему миру. Они умны, предприимчивы, красивы.

— Они плохие? — спросила Марта.

— Что ты, дочка, они разные. Есть очень хорошие, просто замечательные, есть обычные, есть плохие — как у всех народов. Эта котлета явно плохая — утащила у своих спасителей ценную вещь. Потом переоделась пирожком, затесалась в род настоящих пирожков с повидлом… благодаря своему уму и хитрости сделала карьеру, стала Повелителем пирожков…

— Между прочим, он был хорошим повелителем, — сказал сержант Расстегай. — При нем племя стало гораздо богаче, а войн почти не было, он как-то добивался всего переговорами. Пожалуй, устрою-ка я ему побег…

И ушел устраивать побег бывшему своему начальнику. Выходя из шатра, он посторонился, пропуская внутрь двух входящих бутербродов.

— Привет, — сказал дядя Джо, почесывая колбасу. — По-моему, я что-то пропустил. Куда ты пропала, Марта?

— Ой, вот этот черный тип украл мою карту! — воскликнул Юджин. — Сейчас я его побью.

— Ты опоздал, — сказала Марта. — Сразу надо было бить, а теперь нельзя. Во-первых, он мой друг, а во-вторых, он только что спас наш город.

— Ты дружишь с черным бутербродом? — поразился Юджин.

— Ой, я опять забыла, что это нельзя, — виновато сказала Марта.

— А я нашел клад, — похвастался дядя Джо. — Тот самый, обозначенный на карте.

В этот момент голоса споривших случайно смолкли, и все услышали эти слова. Все посмотрели на дядю Джо.

— Вернее, клад меня нашел, — продолжил дядя Джо, не подозревавший о драматических событиях этого утра, о трех картах, о нападении на город и прочем. — Представляешь, Марта, иду я в Гробнице по коридору, свечу фонариком и вижу: в углу на полу что-то шевелится. Я подошел поближе: пол везде гладкий, а тут, в углу, буграми то вздувается, то опадает. Словно кто-то из-под земли выкапывается. Ну, я внимания не обратил, думал, оладушка какая из норки лезет. Хотя они рыхлую землю предпочитают, а не гранитный пол. Пошел дальше, да что-то стало любопытно: кто там шебуршится? Взял я нож и пол-то поскреб.

— Он же каменный!

— Каменный… но мне показалось, что не гранитный, а из мягкого известняка, ножом скребется. Стал я скрести в том месте, где вспучилось. А оно снизу, умное такое, тоже копает мне навстречу. Наконец пол лопнул, дырка образовалась маленькая. Сквозь нее вот это и полезло. Пищит, а лезет… Выбралось, ко мне с визгом бросилось, обнимается…

— Ну, обниматься ему нечем, — заметил Майк, разглядывая странную конструкцию из пяти соединенных колец.

— Мне показалось, что обнимается, — так оно радо было, что на волю вылезло, — сказал дядя Джо. — Симпатичное, правда? А потом мы с Юджином всю ночь тебя искали в коридорах и залах Пирамиды. Даже сами немножко заблудились.

— А это что? — спросил мэр.

— Не знаю, — пожал плечами дядя Джо.

— Оно могущественное, — заметил мэр. — Раз переделало три карты и пробилось сквозь каменный пол.

— А если я расскажу, что это такое, вы меня отпустите? — подал голос Котлета, бывший Повелитель пирожков. Его крепко держал один из чебуреков.

— Не, — покачали головами чебуреки.

— Де… тьфу, то есть да, — сказал мэр.

— Так я расскажу… а за это требую гарантию безопасности, полное прощение и гражданство в Городе Бутербродов. Ой, как я вам пригожусь…

— Против прощения не возражаю, а гражданства не дам, — сказал мэр.

— Ладно. Слушайте. И что бы вы делали без старого мудрого меня? Я действительно происхожу из рода котлет. Мой древний народ помнит сказания, забытые остальными нациями. Мы помним даже сотворение мира. Тысячи тысяч отрезков назад Великан Кухар сотворил первую котлету. Потом…

— Это называется «начать от сотворения мира», — сказал Каро Кукораччо. — Покороче, обвиняемый.

— Ай, а куда нам торопиться? Жизнь длинна, а вечность еще длиннее. Ладно, вот вам укороченный вариант: после котлеты Великан Кухар сотворил другие народы: черные и белые бутерброды, чебуреки, пирожки. И они тут же начали сражаться друг с другом… то есть враг с врагом. Огорчился добрый Великан и создал волшебный амулет: пять переплетенных колец. И сказал: «Как сплетены между собой эти кольца, так пусть будут соединены в мире и согласии пять великих народов этой Вселенной: котлеты, черные бутерброды, белые бутерброды, чебуреки и пирожки». И все сразу перестали воевать и начали налаживать жизнь: строить города, растить детей, варить бруснику, искать клады, сочинять сказки…

Но враг рода котлетного, злой карлик с забытым именем украл у доброго Великана амулет с пятью кольцами и спрятал его в неизвестном месте в недрах земли. Поэтому все народы опять начали сражаться и до сих пор враждуют.

Прошли тысячи отрезков. Все это время амулет пытался вылезти из недр земли. Недра оказались глубокими, и путь длился дольше, чем предполагалось. Но пришло время выбраться ему наверх, ибо устали народы в бесчисленных войнах и гибель грозила всем нациям. Амулет почти долез… силой своей магической он изменил все карты на земле, чтобы хоть кто-то пришел и вытащил его на свет. И вот свершилось! Теперь все будут жить в мире!

— Так не бывает, — покачал головой мэр. — Народам нужен враг. Народы должны сражаться.

— Тогда надо придумать мирную войну, — сказал Каро Кукораччо. — Например, спортивную. Давайте каждый отрезок устраивать на этом поле соревнования по бегу, прыжкам, борьбе… чему там еще…

— Каждый отрезок — это часто, лучше раз в четыре отрезка, — поправил мэр. — Успеем подготовиться. Как называется этот холм, где шатер стоит?

— Али… Алимп, кажется, — неуверенно сказала Марта, которая ходила в кружок по краеведению.

— Ага, отлично. Итак, во имя мира во всем мире учреждаем Алимпийские игры. А пять сплетенных колец будут эмблемой этих игр. Хотите сражаться — сражайтесь на здоровье! Бейте друг друга боксерскими грушами, стреляйте в мишень, отбирайте друг у друга мячик.

— А я, чур, буду летать, — сказал Майк. — В программе Алимпийских игр будут полеты?

— Обязательно, — кивнул мэр. — Нельзя жить, не летая.

 

Эпилог. Конец сказки

— Вот и всё, — закончила мама.

— Ну мам! Ну какое же всё! — заныл Витька. — А что сделали с Котлетой? Его простили или он сбежал? А сосиски будут играть в Олимпийских играх? Они разумные или просто собаки? А собаки разумные? А я читал, что Олимпийские игры совсем не так образовались. Их придумали в Греции. Люди, а не бутерброды.

— Люди придумали Олимпийские игры, а бутерброды — Алимпийские, — сказала мама. — Ой, как уже поздно! Спать пора. А что было с героями дальше, ты сам придумывай. А то вдруг я что-нибудь не так сочиню. Вот ложись спать и придумывай.

— Ладно, — нехотя согласился Витька. — Я придумаю. Только ты завтра расскажи, как это было на самом деле. Хорошо, что бутерброды живут по своему времени. Я его намазал, он прожил долгую счастливую жизнь… а на моих часах прошло несколько секунд.

— Да, — сказала мама. — Всё хорошо.

 

Второй эпилог. Конец чего-то еще…

— И все-таки жаль, что мы их создали такими короткоживущими, — вздохнул Архангел, глядя на маленький голубой шарик в звездном небе. — Вот этот малыш Витька, он такой милый… я только сморгнул, а он уже мужчина. Я сморгнул еще раз — а он уже умер от старости. У людей такая короткая жизнь…

— Ты ничего не понимаешь, — сказал Бог. — Время относительно, не так ли? Это по нашим часам проходит несколько секунд. А по человечьему времени они успевают прожить долгую интересную жизнь, полную событий. Они довольны и считают себя долгожителями.

— Ты оптимист, — вздохнул Архангел. Потом посмотрел на небо и сказал:

— Интересно, кто-то есть над нами? Кто скажет то же самое о нас?