– Господа, у меня нет слов от возмущения! Напали, избили, связали… Да я не нарушил ни одного закона! Где в законе написано, что нельзя красть привидений? А? Нигде! Я прочитал все законы: чешские, американские, русские – ни слова о призраках! А раз их нет в законе страны – значит, они стране не нужны!

– Про носки в законах тоже не написано, – прогудел Микула Селянинович, рассматривая свой носок, продранный в пылу сражения. – Но если ты, Женечка, стыришь мой носок, то я это расценю как мелкую кражу.

– Не перебивай, Колька, это придирки. Привидений нет, значит, они ничьи, и их может брать всяк кто захочет. Тогда почему не я? Вы тут какую-то чушь мололи про гамбургеры и колу – тьфу, гадость, зачем везти их в США, они и так захлебываются колой и завалены гамбургерами. Я использую привидении не для тупой жрачки… я сделаю их героями американской культуры!

Привидения переглянулись.

– Только бизнес, парни, ничего личного, – деловито сказал Джек. – В Штатах есть Диснейленд, есть Парк динозавров… отчего бы не быть Парку привидений? Но не жалких подделок из подсвеченных простыней, а нормальных, настоящих исторических привидений! В макете Кентервильского замка – настоящее Кентервильское привидение. В зоне Дартмура – собака Баскервилей. Отдельный филиал – для Белых Дам, их много у всех народов. Я решил начать с Праги, ведь здесь сотни очень эффектных призраков. Если из двадцати семи казненных мужиков двух переселить в Штаты, Прага этого не заметит! Они появляются раз в год, и никто их не пересчитывает! Алхимик – незнаменитое привидение, о нем даже не написано в книжке Алены Ежковой «77 пражских легенд» – признаюсь, это было мое основное учебное пособие по привидениям. Локоток с Новоместской площади – мерзкий тип, Прага не заплачет, если его лишится. Монах-с-головой-под-мышкой – да, он славный, он мне очень понравился. Я его и забрал. А девчонка из Перми попалась случайно: сидела в номере, бренчала на своей плите «Во саду ли, в огороде», ну я заодно и ее притянул.

– А чем притянул? – спросил Микула, любивший всякую технику.

– А-а, Колька, это ты ничему не научился, кроме того, чего понахватался в армии. Деревня был, деревня и остался. А я уже тогда решил, что не стану жить в этой стране. Сделался программистом – программисты везде нужны, эмигрировал в Штаты – тогда это нетрудно было. Оглянулся: мама родная! Да нас тут таких, программистов и не-программистов, – что привидений в Праге! И все есть хотят. Устроился туда, сюда… нет, надо свое дело открывать. Придумал вот этот Парк привидений, взял ссуду… и сообразил программу приманивания привидений. Эктоплазму точно так же можно изложить двоичный кодом, как и живую материю, а если сделать обратный процесс…

Тут Джек оглядел стекленеющие глаза богатырей и махнул рукой:

– Вам все равно не понять, тупые убийцы. Все сработало как надо: в этот маленький аппарат, переделанный из ноутбука, привидение приманивается, разлагается на математические составляющие, потом переносится в «сейф», там собирается обратно, а уже совсем потом выпускается в Америке, в Парке привидений. Что я сделал против закона, что? Я взял то, чего не существует!

– Привидения нужны Праге, – сказал Вольга. – Это же не Первоуральск какой.

– А в Первоуральске тоже есть привидения! – обиделся Джек Холт за родной Первоуральск. – И очень красивые, не хуже пражских.

– Ага, а что же ты не украл первоуральских привидений? – поддел его Микула.

– Да меня земляки бы прокляли! – возмутился Джек. – Ими весь город гордится!

– Ага! А пражских, значит, можно?

– Стоп, – сказал Ян Кутнаур, один их двадцати семи казненных. – А может, стоит спросить нас? Мы – такие же жители Праги, только лишенные тел. Мы прожили здесь всю жизнь и даже дольше. Так по какому праву нас лишают нашей родины?

– Я не хочу в Америку, – кивнул Монах-с-головой-под-мышкой. – Когда я жил, ее еще не открыли. И я как-то сомневаюсь, есть ли она на самом деле.

– И я не хочу, – сказала пермская Про́клятая Девушка.

– А деревенская жизнь вас не привлекает, пани Таисия? – робко спросил Практикант. – У нас в деревне Иржиков Вршек такая природа… и будет отдельный замок со всеми удобствами.

– Значит, так, – подытожил Илья Муромец. – У нас вечером самолет, и совершенно некогда добиваться справедливого обвинения для этого преступника – а он преступник, по моему глубокому убеждению. Поэтому решаем так: ты, гад… то есть мистер Холт, можешь дать объявление: «Всем привидениям, желающим эмигрировать в США, предоставляется работа (пожизненная, безотпускная и бесплатная, без права вернуться домой) в Парке привидений для увеселения американской публики, жующей гамбургеры»… ладно, про гамбургеры можем вычеркнуть. Кто захочет – пусть едет! Но я сегодня же перезвоню президенту и добьюсь введения поправки к закону, в которой будет записано, что привидения Праги являются частью чешской культуры неоценимой исторической, художественной и познавательной ценности. И экспорт их запрещен на любых условиях.

– Локоток, а ты не хочешь в Америку? – спросил пан Ян Кутнаур, который, как честный человек, недолюбливал этого типа.

– Я, конечно, мошенник, пан Ян, но я не дурак, – скривился Локоток. – Чего я там в Америке забыл? У меня есть моя Новоместская ратуша, моя Карлова площадь, мои туристы, которые ужасаются моему нехорошему поведению, моя Прага…

– Ладно, парни, вопрос решен, пора расходиться, – сказал Илья Муромец. – Лично я замерз в мокром полотенце и чувствую необоримое желание надеть штаны.

– А я хочу есть, – сказал Васька Буслаев. – Завтрак в отеле уже начался? Отлично.

– Надо отвязать обвиняемого, – сказал Добрыня Никитич.

– Снежка, ты сегодня гуляешь с нами, – напомнил Вольга. – Мы покатаемся на кораблике по Влтаве, хочешь? Дорогие привидения, до свидания.

– Мы прилетим на набережную и тоже с вами на кораблике прокатимся, – сказал Ян Кутнаур.

Тут запертая дверь в номер открылась, и в нее протиснулась невысокая, но очень мощная глиняная фигура.

– Помощь не требуется? – застенчиво спросил Голем, легендарный ужас Еврейского квартала. – Мои евреи сказали, что надо бы подмогнуть пражанам… дела темные, привидений похищают. Они даже меня оживили, ну и я… того. Кого убить? Вот этого?

И Голем деловито отправился к до сих пор привязанному Джеку Холту. Тот заверещал.

– Не надо, брат, – сказал Васька Буслаев, положив руку на глиняное плечо статуи. – Он не столько преступник, сколько дурак. Причем умный.

– От дураков-то еще больше зла, – проворчал Голем. – Особенно от умных. Точно не надо убивать? А то я мигом. Соскучился по любимой работе.

– Точно не надо, – подтвердил Васька. – Пошли лучше пива выпьем… ну или хоть завтрак съедим. Завтрак в этой дыре, конечно, того… воробья не насытит.

– А я внутри глиняный, мне завтрак складывать некуда, – объяснил Голем. – Мой хозяин, рабби Лев, нарочно так меня сделал, из экономии, чтобы не кормить.

– Сэкономил! – возмутился Васька. – Эти евреи!

– Они хорошие, – заступился Голем. – У них только жизнь трудная… была. А пиво я все равно употребляю, я же тоже пражанин. Просто не внутрь пью, а сверху поливаю. Глина пористая, она впитывает.

– О-о, наш человек! – обрадовался Васька, пожал Голему руку, и они пошли на завтрак. Остальные богатыри – за ними.

Привидения разлетелись по своим районам разносить радостную весть.

А куда отправился развязанный Добрыней Джек Холт, никому не было интересно. Может, он вернулся во Флориду весь в раскаянии – хотя маловероятно. Может, поехал во Францию – собирать призраков в замках Луары. Но в Первоуральске с тех пор стали ходить смутные слухи о привидении, которое летало над детской библиотекой и завывало с отчетливым американским акцентом. Хотя к Джеку Холту оно, конечно, не имело никакого отношения – ведь так?