Утром папа повёз на работу рыбу и скелет. Сначала он намучился, пытаясь пересадить Кукуреку в термос для удобства транспортировки. Но строптивая японка чуть не откусила папе палец, и папа плюнул и решил везти её прямо в банке, только крышкой закрыл поплотнее, чтобы вода не выплёскивалась.

– Злая всё-таки зверюга, – заметила мама, бинтуя папе палец. – Ты к ней всей душой, а она…

– Может, у неё переходный возраст? – спросила Саша. – В смысле перехода от рыбы к ухе.

– Я тебе дам уху! – пригрозил папа. – В смысле по уху. Подумаешь, немного царапнула. Не откусила же. И даже если бы и откусила: у человека десять пальцев, парочка явно лишних.

– А скелет как повезёшь? – спросила мама. – В обнимку?

– Я рассчитывал, что со скелетом ты мне поможешь, – замялся папа. – Он же не кусается.

Мама с сомнением посмотрела на оскаленные скелетовы зубы и покачала головой:

– Не знаю, не знаю… Может, и кусается, я просто пальцы не подставляю. И вообще, дорогой, я тебя, конечно, люблю, но не до такой же степени! В одном автобусе с этим зоопарком я не поеду. У меня и так Стася с Сашей…

– Я вместо рыбы, а Стася – вместо скелета, – заметила Саша, уловив сходство. – Я свирепая, а Стаська худая.

– Я тоже свирепая, – обиделась Стаська. – Р-р-р!

– Но я, к сожалению, не худая, – вздохнула Саша. – Хотя после вчерашней тренировки чувствую себя просто как Кэти Перри.

– А я сегодня в школу вообще не иду, – объявила Стаська. – По субботам первый класс не учится.

– Да, я помню, – отмахнулась мама. – Я попросила Лидию Семёновну присмотреть за тобой.

Тем временем папа укутал банку старым Стасиным пальтишком, из которого она уже выросла, чтобы рыбка не простудилась. Потом перекинул скелет через руку, как плащ в тёплую погоду, и спросил: – Как я выгляжу?– Сногсшибательно! – выразила общее мнение Саша. – Полный отпад с улётом. Папка, я и не знала, что ты у меня такой крутой мен.Папа немного возгордился и спросил у мамы:– Тебе тоже нравится?– Нет слов, – сказала мама. – Чистый сюр. Сальвадор Дали умер бы от зависти. Только я боюсь, что скелет в автобусной тесноте развалится. Может, его как-нибудь в кучку собрать?– Да, пожалуй, – согласился папа.Сложили скелет в авоську. Он нормально поместился, только рёбра торчали, как у Стаськи.– Не так эффектно, но более функционально, – одобрил папа и пошёл на автобусную остановку.На остановке к папе особенно не присматривались. Только какая-то незнакомая бабулька поглядела на сетку со скелетом и спросила папу:– Почём копчёные рёбрышки брали?Папа тоже посмотрел на сетку и честно сказал:– Они сами ко мне пришли. Бесплатно и своим ходом.Больше бабка вопросов не задавала.Подъехал автобус, папа в него втиснулся. Подошла кондукторша и, увидев у папы в руках банку в пальтишке, громко сказала:– Посадите мужчину с ребёнком. Вон там девочка пусть встанет.– Это не ребёнок, – поправил папа. – Вот, поглядите сами.И немного отодвинул с банки воротник пальтишка.Кондукторша наклонилась к банке, чтобы посмотреть. Рыба тоже, видимо, захотела посмотреть, поэтому они с кондукторшей столкнулись нос к носу. Зубы рыбы клацнули. Хорошо, что между ними было стекло, а то кондукторша осталась бы без носа.– Ой! – отшатнулась она. – Там тигр!Пассажиры вокруг заволновались.– Да что вы, какой тигр! – возмутился папа такой биологической неграмотностью. И в избытке чувств неловко взмахнул сеткой со скелетом. Оскалившийся череп пролетел прямо перед неоткушенным носом кондукторши. Та побледнела и спросила стоявшую рядом толстую тётеньку:– Вы на следующей выходите?– Нет, – удивилась та.– А я выхожу, – решительно сказала кондукторша и действительно вышла. А папа злорадно поехал без билета. И остальные пассажиры тоже.