За ужином папа очень хвалил жареную рыбу.

– Особенно вот эта вкусная, – сказал папа, отламывая кусочек от большой рыбины, лежавшей в центре. – Будто и не минтай вовсе. Благородный вкус. Это какой-то минтайный граф. Я сейчас на всех разделю.

И папа ловко разделил понравившуюся рыбину на четыре части.

– Вкусно-то вкусно, – сказала мама, – да вот вид у неё… будто кошки драли.

Картахена сделала вид, что не слышит этот бестактный намёк.

– Где ты её, Саша, покупала?

– Я? – удивилась старшая дочь. – Почему я?

– А кто? – теперь уже удивилась мама.

– Не я, – сказал папа.

– Не я, – сказала Стася.

А Картахена только дёрнула хвостом.

– Странно, – пожала плечами мама.

– Да пора уже привыкнуть, – ответила Саша. – К нам теперь всё само в руки идёт. Примем это как подарок судьбы за все наши мучения.

– Аминь, – в тему добавила мама, и все продолжили ужин.

Расправившись с ужином, папа повеселел.

– В конце концов, жили мы без этой зубастой зверюги, и ничего, – сказал он. – Надеюсь, все неприятности уже позади.

– Нет, папочка, я совсем забыла, – возразила Стася. – У нас в шкафу сидит бешеный пиджак. Его надо как-нибудь победить.

– Ну разве что пиджак, – улыбнулся было папа, но тут же замер. Из шкафа явно доносились какие-то звуки.

– Пиджак бесится, – озабоченно сказала Стася. – Как бы мышку с привидением не загрыз.

– Мышь! – взвизгнула мама. – Андрюша, срочно найди мышеловку!

Картахена презрительно посмотрела на маму. «И вовсе там не мышь, – подумала она. – Глупые люди. Мышь совсем не так пахнет».

Саша критически посмотрела на шкаф.

– Если бы тут был Олег Эдуардович, то он бы этот шифоньерчик одной левой разнёс на щепки, – сказала она. – Он знает карате, ушу, сумо и гипноз.

– Гипноз особенно важен для разнесения шкафа на щепки, – фыркнула мама. – Теперь мне ясно, почему ты вдруг пошла на волейбол.

– Не надо бестактных замечаний, – строго сказала Саша. – Папе, например, ни за что этот шкаф не разнести, как бы он ни старался. А Олег…

– Да? – спросил уязвлённый папа. – А вот посмотрим. Сейчас от вашего шкафа не то что щепок – молекул не останется. – Он поднялся из-за стола.

– Раз… два… три…

– Не надо! – заорали из шкафа три голоса.

– Сам не хочу, – вздохнул папа. – Но ради авторитета в глазах дочери… Минуточку, а кто там орёт? Вы бы вышли, ребята, а то зашибу ненароком.

– Мы бы рады, – отозвались из шкафа. – Мы застрять.

– Папа, не открывай, там пиджак, – сказала Стася.

– Андрей, не открывай, там мышь, – в тон ей сказала мама.

А Саша произнесла совсем другое:

– Ну, я жду. Когда шкаф разлетится на молекулы?

Шкаф вздрогнул.

– Нельзя на молекулы, там кто-то сидит, – возразил папа. – Это негуманно.

– Ага, кишка тонка, – подначивала Сашка. – Хоть попробуй.

Папа обречённо посмотрел на неё, предчувствуя провал, подошёл к шкафу и ткнул пальцем в левую дверцу, потом в правую, потом – в ящик. Обе двери слетели с петель, передняя сторона ящика обвалилась… Из трёх отделений шкафа выскочили три невысоких мужчины и бросились в туалет.

Папа с изумлением посмотрел на свой палец, потом сделал вид, что ничего другого и не ожидал. – Папка! – потрясённо выдохнула Саша. – Вот это да! Беру свои слова обратно! Олег не стоит твоего мизинца! – Действительно, дорогой, я никогда не думала… – начала мама, но гордый папа перебил её:– Я чувствую себя таким могучим. Будто наелся этой японской рыбы, придающей силу. А вот и наши таинственные гости вернулись. Но по-моему, они японцы. Икебана, дорогие товарищи бандиты, и где-то даже банзай! Коннити ва. Гомен насаи, нихон го га ханасе масен. Дзенки су. Вакаримасу ка? Иси бан?Мама изумлённо посмотрела на папу:– Андрюша, но ты мне говорил, что знаешь по-японски только два слова: «икебана» и «банзай».– Сам не понял, как получилось, – удивился папа. – Впрочем, лучше будем говорить по-русски. Чтобы все понимали. Вы, конечно, бандиты?