Ах, как хорошо высыпаться без головной боли! Встать и чувствовать, что к тебе вернулся аппетит, вернулись силы, и задача, которую ты перед собой ставил, выполнена, и окружают тебя замечательные люди, и погода за окном солнечная, яркая, небесно-синяя, и идти теперь нужно только вниз… Хотя, с этим как раз непросто.

«Сегодня мы спустимся во-о-о-он на ту гору», — говорил Вовка, показывая куда-то вверх, за горизонт. За день можно спуститься метров на пятьсот, но при этом пройтись по «пиле», где каждый зубец будет сотней метров вверх и двумя сотнями вниз, и таких будет пять! Уходишься до изумления.

И всё же вниз… И всё же теплее… И кислорода больше. Это стало заметно ещё вчера, когда мы совершили «героический» бросок в Фериче после восхождения, в целом спустившись на полтора километра.

Но не всем спуск пошёл впрок. Неожиданно расклеился неутомимый Денис. Все дни, пока шли вверх, он был в авангарде вместе с Намгелем, а теперь вдруг стал отставать. «Отжал» себя досуха. Ничего, вместе дойдём!

«Это не я взошёл на вершину, и это не ты взошёл на вершину, это мы взошли на вершину!» — говорил один мой знакомый полковник, и этот принцип неизменно работает в горах.

Но теперь у нас всё в обратную сторону. Снова «Кладбище альпинистов», оно в весеннюю яркую солнечную погоду совсем не выглядит печально. Опять реки и мосты. Снова альпийская тундра, переходящая в редколесье. И, наконец, лес.

Не обошлось без грустных моментов, на тропе мы нашли умершего яка. Так в работе закончивает жизнь стожильный гигант…

И пригрезилось мне…

Он — сильный и смелый… И любой груз ему нипочём. Ходит он по этой тропе уже бессчётное число раз и знает её как себя самого, и может пройти с закрытыми глазами, и ещё столько же готов пройти… Но здесь… на тропе… он вдруг почувствовал слабость. И удивился, как же? И пал на передние колени, попытался встать, но не выдержала груз спина, и с резким выдохом он завалился с тропы. Снова попытался встать и не смог, из носа хлынула пена, и глаза застлала не проходящая пелена… Его не станут добивать, буддисты не добивают скотину. С него снимут груз и просто оставят умирать…

Так же (и это мы видели, другого я не могу предположить) местные готовят своих бычков и коров к стейкам. Дают что-то выпить и ждут, пока скотина помрёт, а потом свежуют и разделывают… И сложно сказать, что лучше: получить удар током или выпить опиума. И бесполезны метания совести, и тщетны оценки морально-этических принципов и основ, и уж точно они ни к чему, когда по-настоящему, по-звериному хочется есть. Не есть, жрать! С горы вниз всегда хочется жрать! Потому что «натерпелись».

Переход до Дебоче вышел коротким. Заселились в тот же большеоконный отель, и все, кроме Дениса (ему выдали набор таблеток, и он, закутавшись в спальник, отключился), отправились в монастырь Тенгбоче.

Монастырь, как я писал, был для меня одной из главных достопримечательностей этого трека. Интерес к культовым сооружениям, к институтам различных религий заставлял меня предвкушать, смаковать встречу с ним, как с чем-то особенным, необычным… Я даже немного расстроился, когда, поднимаясь, мы из-за дождя прошли мимо. Монастырь-то знаковый, один из ведущих в ламаистском буддизме.

Как часто бывает с большими ожиданиями… впечатления монастырь на меня не произвёл. (А должен был?) Не могу объяснить, что я себе напридумывал, что нафантазировал, когда стремился попасть в него… Но по факту оказался он для меня местом чуждым, непонятным, неродным. Если в православном храме я чувствую себя как дома, то в буддийском монастыре я был чужой, непонятно с какой целью забредший турист. Да и остальные почувствовали такую же отчуждённость, только Равиль вдруг или совсем не вдруг ощутил свою сопричастность буддийскому храму. Мы же почли за благо покинуть стены монастыря, оставив в нём нашего молодого товарища. Пусть посидит, пообщается.

Вернувшись к отелю, мы: я, Галя и Артём — ещё долго в задумчивости пили кофе за столом под открытым небом. Вовка ушёл «делать зарядочку», а Влад — спать. Мы сидели и молча наблюдали, как тучи снова заполняют пространство между горами, превращая всё вокруг в беззвучную вату… И в той вате контрастными пятнами светились новые каменные кладки — заплатки на домах после весеннего землетрясения 2015 года… Тогда тут такое творилось…

Вечером за ужином мы наконец-то съели Вовкиных лещей. Досушились и обветрились они на ветрах пяти тысяч. Там же Равиль торжественно произвел меня в «Непалычи».

Я люблю вас, мои родные восходительные сволочи! И с благодарностью принимаю имя это. Но! только от вас…