Давай с тобой, Господи, поговорим по числам: Что у нас получается по числам. Как бы органайзер почистим. То, что переносимо – перенесем. В принципе несомое – по смыслу. Только непереносимое ни за что не перенесем. Лучше сразу же отсосем. О чем я, Боже? Да обо всем.

так ловко позвали как будто за каким подарком и годы идем утопая в пыли по локоть походный монастырь барабанщики копьеносцы липнет белье к нагретым на солнце латам льнем к чужим крепостям как голуби к мусорным бакам жжем тополиный пух чтобы не замечать старенья покупаем новых взамен умершим собакам женимся на пленных глядим туземные представленья марьину рощу как будто называл католик по марьиному лицу дождь и ветер прошлись стамеской запахи молока и рыбы смешались в ее подоле когда она несла в нем неожиданного младенца тихо бы выспаться в одной из ее пазух где духота расслабленна и тьма кромешна не услыша бой барабанный но на улице радио москва говорит, говорит – не вырезая пауз — о том что смерть неизбежна от лефортовской набережной до басманной

Когда кто-то по снежной идет борозде Быстрее тебя идет вперед Ясно что если он повернет Его уже не будет нигде И даже пусть повернуть за ним Твое ау как плевок в снегу Неразборчивое агу Снежинка упавшая на губу Рядом грянет собачий хор Небо дотронется до плеча Гладкое как большой забор Какого-то нового богача

только не ехать не топтать других городов не задеть суровое время горящих туров не перепутать кафе не переплатить в сумерки у берега стройки не остаться без провожатых вот такие мои были страхи пока не гря нул некий туш и некий был сброшен полог и они вдруг стали – как в пятне фонаря волоски травы и лужицы осколок

хорватские дети не спят над морем не тихо не тихо а тут у меня аки клад аки склад mi hijo и рядом mi hijo их хочется молча стеречь под розовых плеч шелушенье дочесть докурить и не лечь такое простое решенье на сутки поставит печать рассвет, и добавит их к папке где они будут вечно как чайки кричать ища свои пляжные тапки

Золотые яблоки Идунн, Золотые волосы Сив, Заплаканные глаза Фрейи. Мы кое-как соорудили тебе костюм, Сколотили молот из фанеры. Египтяне почитали бегемотов, Жаб и крокодилов И, конечно, жуков-скарабеев У тебя оказался самый нелепый воротник, Хотя мы изобретали его полночи. Мы не смогли приехать подвинуть парты. Я забыла фотоаппарат, вернее, про фотоаппарат, Но я все-таки сижу между бабушкой Эммы и мамой Марфы. Манэ, танцуя цаплю, теряет головной убор и гетры. Мы аплодируем.

Уже не хочется ни перед кем особо раздеться. Ну не пиздец, а, господи, не пиздец, а? Я, скорее, болотный царь, чем его игрушечные лебядки, я поэтому не лечу на блядки, у меня везде складки. Забыла как пишется: пальцым? Пальцом? Пыль осыпается серым перцем. Не умею работать: то хожу, то лежу, то слушаю «Аля — улю», А снаружи уже некоторым выдали по ружью. И вот как во сне пытаюсь дверь руками закрыти, А в глазке кто-то ощерился бородато. И, похоже, надо или бежать куда-то Или говорить: войдите.

стоит в начале зебры вспоминает слова как считают до десяти дома пол не метен сусек не скребен колобка некому пекти вот и надо идти за булкой как ее тут зовут пять-десять минут бедная лялечка поперек дороги дикие звери бегут лучше не ходить лежать в халате елочным шаром в прошлогодней вате и что вы меня не одеваете и никуда не ведете, никуда не деваете и ты, и ты ничего не приносишь, со мной не ешь, не кладешь на стол не говоришь нарежь резала хлеб порезалась корку залила кровью подавилась куском дни по-крабьи бочком ссыпаются в темные норки откуда их не выманить языком

стоптанные мизинцы выглядывают из-под ремешков сандалий голубые вены вокруг лодыжек принято: рвать цветы на жестких как шпагат стеблях положить в карман пару мелких шишек чтобы выкинуть на обратной дороге не успеешь стереть крошки после обеда уже и ужин хорошо когда поменяешь клеенку ничего между ней и столом и не застревает как бы так и с головой сделать как бы так с тобой и со мной сделать

Осень начинается за несколько дней до себя В летнем сортире отламывается засов На дворе как и была трава а на ней дрова Но по-другому пахнет береговой костер Мы же не из тех которые ссутся ночами Вот и спали б не просыпаясь маму не огорчали Но нас этот ветер выбрал вынул и несет Оставляя пустыми ячейки сот Липковатая ересь спряталась за углом Чтобы в теплые сумерки вплыть угрем Пока «листья желтые» гудят за и перед проплывающим кораблем Напоминая возвращение под первое сентября (За лето запылились внутренности двора. обхват талии почти равен обхвату бедра. В кармане приятный шелест заначенного рубля.) За изгородью по сухой траве как будто кто-то ходит и поет На реке туман на корабле банкет Если что – выдерни шнур выдави стекло Ни один комар носом не поведет