Индонезия. Северное побережье острова Сулавеси.

Поздний вечер 25 декабря 2010 года.

— Что вы сказали? — Взгляд Даниры изображал искреннее недоумение.

— Что этой ночью ты будешь ночевать в моей комнате, — твердо повторил я.

— Но зачем? Или вы хотите… — Мгновение спустя на лице ламии появилась понимающая усмешка, от которой меня даже передернуло.

— Губу закатай! — резко оборвал я ее. — Изменится только местоположение твоей кровати и ничего более. А причины такого моего решения тебя абсолютно не касаются. Это ясно?

С хорошо скрытым удовлетворением я смотрел, как насмешливо-распутная улыбка покидает ее лицо, сменяясь вынужденной покорностью. Она кивнула, и я отвернулся, позволив себе короткую злую усмешку. Ну не нравилась мне Данира и все тут! И антипатия эта возникла отнюдь не из-за моих свеженьких подозрений насчет Кукловода. Ее возраст был более солидным, а спектр причин — довольно широким. А на поверхности, конечно же, лежала усталость от тех неудобств, которые своим присутствием создавала для нас ламия, и то, что мы пока вынуждены терпеть эту «приятную во всех отношениях» компаньонку.

Тем не менее, обычно мне не доставляло удовольствия вытирать о нее ноги, и я этим старался не злоупотреблять. Меньше всего мне была нужна ненависть одной из моих спутниц, которая и так-то служила нам за страх, а не за совесть. Кстати, силу страха я тоже не переоценивал: да, пока она меня боялась, но как долго будет длиться такое положение вещей, неизвестно. Две очень сильные взбучки, полученные в свое время от меня, а также проведенная Лилит психокоррекция, вроде бы, позволяли считать ее вполне безопасной.

Однако этому мешало одно «но», имя которому было Кукловод. Этот тип уже успел вызвать у меня некоторое заочное уважение, как чрезвычайно сильный противник, возможно даже из более высокой лиги, чем мы с Морганой. Если предположить, что Кукловод периодически подключался к Данире и управлял ею, то кто знает, что он мог накорректировать в ее сознании. И вообще, ситуация, когда тело той, что меня постоянно сопровождает, является проходным двором как минимум для двух могущественных сущностей, меня напрягала. Данира была бомбой с детонатором дистанционного подрыва, пульт от которого находился отнюдь не в моих руках. Так что, чем быстрее она исчерпает свою полезность, и мы сможем от нее избавиться, тем лучше. Однако пока ламия была нам необходима как для связи с Лилит, так и в качестве средства вычислить Кукловода, а потому с ее присутствием приходилось мириться.

Итак, сообщив все, что хотел, я отвернулся и, не обращая более на Даниру внимания, двинулся прочь. Внутри меня слегка потряхивало от нервного напряжения: мы с Морганой начали опасную игру и сделали очень высокую ставку — с таким трудом и риском добытый Осколок. Правда, я сомневался, что Кукловод именно сегодня ночью предпримет какие-то решительные действия (по крайней мере, я бы на его месте выдержал паузу, чтобы снизить наше с Морганой напряжение и настороженность), но чем черт не шутит? Дочь клятвенно обещала «прислушиваться» к любым магическим проявлениям в моей комнате, да и мой Э-сторожок должен, если что, предупредить. Кстати, любопытно, каким образом Кукловод справится с последним? Это ведь не система сигнализации, которую можно отключить, просто перерезав провода, и даже не сторожевой магический круг, тоже, как нам уже однажды пришлось убедиться, вполне себе уязвимый для внешнего воздействия. Сторожок — это словно усиленный в десятки раз инстинкт самосохранения, включающийся при возникновении реальной угрозы. Не работает он только у Э-мага в состоянии опустошения. Во всех остальных случаях на него вполне можно положиться.

С дочерью мы уже давно все обсудили, и ни в каких дополнительных совещаниях необходимости не было. Даже более того — лишние секретные переговоры сейчас бы только повредили, так как могли насторожить того, на кого мы расставляли силки. В конце концов, в нашей западне основная роль отводилась именно Моргане. От меня требовалось лишь одно — правдоподобно позволить Данире (точнее, Кукловоду в ее теле) похитить Осколок. Дальше дело за дочерью, которая всем своим видом выражала воинственный оптимизм, для которого, в общем-то, были основания. Как бы ни был крут Кукловод, тело Даниры, все же, будет ограничивать его возможности, и Моргана, девочка весьма сильная и талантливая, должна с ним справиться… в теории. Как будет на практике, покажет время.

Так или иначе, других дел на вечер у меня уже не было, и оставалось только лечь спать, что я и сделал. Обычному человеку, снедаемому такими переживаниями, заснуть было бы крайне тяжело, но богатая практика самоконтроля сыграла свою роль: мне удалось приглушить все свои эмоции, и уже минут через пять я провалился в глубокий сон.

* * * *

Из него меня выдернуло прикосновение, совпавшее по времени с сигналом сторожка. Мою выдержку можно было оценить на пять с плюсом: я не только не дернулся, но даже и не напрягся. Правда, прикосновение было каким-то странным — не осторожным и едва заметным, какого я, собственно, и ожидал от похитителя Осколка, а достаточно бесцеремонным, чтобы не сказать — наглым. Либо я переоценил искусство Кукловода, либо… Ну, конечно же, второе: вряд ли похититель стал бы искать Осколок таким образом! Поэтому я открыл глаза и увидел Даниру совсем близко.

Сдерживая закипающую ярость, я тихо процедил:

— Кажется, тебе было ясно сказано… — и тут же осекся, так как встретился с нею взглядом. На меня смотрели насмешливые глаза Лилит. — А, это ты…

— Конечно, я! А ты кого ждал, любовничек? Свою инквизиторшу?

— Не твое дело!

— Да мы сегодня, я гляжу, не в духе! — тем же глумливым тоном продолжала Лилит, между делом пробежав пальцами Даниры по моему животу. — По-моему, тебе просто необходимо сбросить напряжение. Не хочешь покувыркаться немного? В этом теле я с тобой любовью еще не занималась.

— У тебя что, нынче времени навалом? — спросонья несколько раздраженно осведомился я.

— Фу, какой ты скучный! — надула губы Лилит.

Она резко отстранилась и села на стул у моей кровати. Ее изумрудные глаза светились в темноте, как у кошки.

— Переходи к делу, — поторопил я ее.

Но она какое-то время молчала, словно прислушиваясь к чему-то.

— Этот слушатель меня беспокоит, — наконец, отозвалась криганка.

— Ты его и сейчас чувствуешь?

— Нет, но этот гад очень осторожен. Хорошо скрывается.

Я философски пожал плечами:

— Когда взламываешь замок, довольно наивно надеяться, что в открытую квартиру никто не войдет в твое отсутствие. Однажды подавив волю этой ламии, ты сделала ее уязвимой в дальнейшем к такого рода вторжениям.

— Спасибо за лекцию! — Лилит отвесила мне иронический поклон. — А то я сама не знала! Просто не предполагала, что буду так долго нуждаться в подобном средстве связи. Ладно, хватит об этом! Только голову зря ломать. Слушай внимательно. Осталось три Осколка. Защитить их теперь куда легче, а потому, полагаю, анхоры подключат тяжелую артиллерию.

— Конклав?

— Почти не сомневаюсь, — кивнула она. — Два Осколка из трех находятся в центре густонаселенных мегаполисов. Мы сейчас как раз собрались заняться одним из них.

— Давай конкретику: место и время.

— Не скажу. Тебе туда соваться нельзя. Только разворошишь осиное гнездо. В результате и сам под раздачу попадешь, и анхоров отвлечешь, что моим пустотным спутникам только на руку. Лучше займись оставшимся третьим Осколком. За него мы точно возьмемся в последнюю очередь. А там ты подготовишь для нас теплую встречу. Только смотри, меня ненароком не убей.

— Сделаю все от меня зависящее, — пообещал я. — Где этот последний Осколок?

— Антарктида. Исследовательская станция «Амундсен-Скотт».

Я присвистнул:

— Ни фига себе! Это ж на самом Южном полюсе! Да, поторопился я пообещать теплую встречу!

— Начитанный мальчик! — улыбнулась Лилит. — Готовь полярное снаряжение. Тебе придется пробыть там какое-то время, и не стоит слишком выделяться среди тамошних обитателей.

— Понял.

— И последнее. Больше я с вами связываться не буду. Разве что непосредственно перед тем, как заявиться в гости — чтобы предупредить. Сами меня тоже искать не вздумайте! Незачем давать слушателю лишнюю информацию… Все, время выходит. Пока, любовничек! Надеюсь, вам с Морганой повезет.

Она замолчала, а секунду спустя на меня вновь смотрели ничего не понимающие глаза ламии.