Северная часть Тихого океана. Северная оконечность гор Картографов.

10 января 2011 года.

Шторм крепчал. Накрытый сверху мрачным серым пологом тяжелых кучевых облаков Тихий океан окончательно перестал соответствовать своему названию. Беснующаяся почти черная вода, выражающая свой гнев в виде почти шестиметровых валов, увенчанных белыми шапками пены, искала жертву. Искала, но не находила. В этой части океана не было ровным счетом ничего (ни островов, ни судов), способного выступить в качестве боксерской груши для разъяренной водной стихии. И это, казалось, только усиливало ее гнев. Высота волн потихоньку росла, а дико завывающий ветер, тоже не встречая в воздухе никаких препятствий, наращивал свою злобу и мощь с еще большей скоростью. То, что начиналось как вполне обычный зимний шторм, постепенно стало напоминать тайфун, а это для данного времени года и точки земного шара было, мягко говоря, необычно.

Не у одного климатолога, наблюдавшего на своем мониторе спутниковые снимки зарождающегося урагана, от удивления полезли на лоб глаза. Происходящее шло вразрез со всеми известными законами природы и являлось полновесной климатической аномалией, сенсацией в мире науки. Тропические ураганы не возникают зимой. Тропические ураганы не зарождаются в умеренных широтах: для них требуются теплые воды по обе стороны от экватора. Тропические ураганы, наконец, всегда появляются в областях пониженного атмосферного давления.

Здесь, у северной оконечности гор Картографов, не имелось в наличии ни единого фактора, который мог бы поспособствовать возникновению тайфуна, но бешеная свистопляска ветра и волн, все увеличивающая свою интенсивность и диаметр, не оставляла сомнений: морское чудовище проснулось и засыпать обратно не собирается. Теперь ему нужны жертвы, и они будут — дело времени. Зона его активности расширялась необычайно быстро, и посоревноваться с этой скоростью могли бы разве что самые быстроходные суда в мире.

Внезапно показалось, что на одно мгновение все замерло, словно кто-то нажал стоп-кадр на DVD плеере. А затем тяжкий удар сотряс атмосферу, и небо расколола ослепительно-белая трещина грозового разряда. Решительно, это природное явление было настроено нарушить все известные правила, и зимняя гроза стала еще одним пунктом списка аномалий, причем, далеко не самым удивительным. Последовал новый удар грома, сопровождаемый извилистым световым эффектом молнии. Еще и еще… Ударник небесного оркестра, похоже, вошел в раж, наращивая частоту своей барабанной дроби и стряхивая со своих палочек вниз многочисленные ветвистые потоки излишков атмосферного электричества. Дождя пока не было и, хотя тучи его недвусмысленно обещали, в то время как волны, словно подстегиваемые кнутами молний, вздымались все выше, оспаривая друг у друга пальму первенства по размеру, мощи и свирепости.

Еще один стоп-кадр длился уже несколько секунд. Все: замерший вздыбленный океан и серые тяжелые тучи над ним, казалось, вместе составили настоящую маску ужаса перед чем-то неизбежным и страшным, что должно было произойти. И оно таки произошло в тот миг, когда природа сбросила оцепенение.

Следующий удар был самым могучим из всех. От него содрогнулся, казалось, весь океан до самого дна Марианской впадины, в небе разверзлась ужасная рваная рана, полнившаяся, будто кровью, кипящим небесным огнем. А потом она стала расширяться. Плоть Базового мира расползалась как застиранная рубашка, которую попытались надеть на человека, коему она была явно мала. А из трещины в пространстве стали проявляться темные очертания чего-то иного. Безграничной чуждостью веяло от этой рвущейся в наш мир материи, имеющей силуэт обычного, на первый взгляд, скалистого острова, поросшего хвойным лесом.

Пространство расступалось, пропуская в океан то, что когда-то являлось плотью от плоти этого мира, но было умышленно отсечено от него — так скальпель хирурга удаляет пораженную раком ткань. Теперь оно возвращалось. Возвращалось туда, где ему более не было места, и мир изо всех сил этому сопротивлялся. Судороги ужаса и отчаяния корчили его, порождая жуткий шторм и грозу, но все тщетно: Земля была бессильна помешать возвращению когда-то утерянного куска ее пространства, ибо не существовало ничего, способного противостоять мощи объединенного Ключа. Темница возвращалась в Базовый мир.

* * * *

Обшивка «Адмирала Колчака» вздрагивала под ударами громадных волн. Тонны соленой воды перехлестывали через палубу. Мачта гнулась и скрипела (прямо как в Лермонтовском «Парусе»). За борт смыло все, что было недостаточно хорошо закреплено, в том числе и одну из шлюпок. И разделить эту судьбу мог каждый, кто рискнул бы показаться на верхней палубе, а потому наплыва желающих как-то не наблюдалось. Только несколько членов команды проводили аварийные работы и заканчивали натяжку штормовых лееров, предварительно закрепившись за фальшборт веревками с карабинами и страхуя друг друга.

Циклон возник там, где никак не должен был возникнуть, где условия этому никоим образом не благоприятствовали, а потому профессор Заболотский обнаружил его довольно поздно. Но, все же, не слишком (как тогда казалось). Будь это обычный тайфун, у «Адмирала Колчака», при достаточно оперативных действиях экипажа, имелись бы неплохие шансы от него уйти. Но тут…

Скорость перемещения этого урагана была поистине аномальной. Более того — вел себя этот климатический монстр, скорее, как живое существо, нежели природное явление. Он искал жертвы. Осознанно и целенаправленно. В отличие от обычного урагана, область накрытого им океана на космических снимках не представляла собой гигантское облако спиралевидной формы. Она больше напоминала спрута, у которого стандартная для тропического циклона «галактика» составляла лишь центральную часть. «Тело», так сказать. А вот его «щупальца»… Они-то и раскинулись по сторонам в поисках объектов для уничтожения. Одно из таких «щупалец» и накрыло «Адмирала Колчака» буквально через несколько минут после того, как на судне заметили, чему движутся навстречу, и совершили разворот на обратный курс.

Разъяренная водная стихия играла многотонным океанским судном, как мячиком в пинг-понге, швыряя его от одной волны к другой. Ставшие уже пятнадцатиметровыми пенные водяные горы со все нарастающей яростью обрушивались на корабль, словно задавшись целью непременно устроить ему самый жесткий краш-тест. Дольше всего продержался на палубе, казалось бы, намертво закрепленный вертолет К-25, но и ему в конечном итоге не удалось устоять перед стихией. Один из трех локаторов был сломан обезумевшим ветром, и обломки его канули в черную пучину. Два других пока еще держались, но в экипаже не питали иллюзий относительно их стойкости: в такую передрягу им еще попадать не приходилось.

На «Адмирале Колчаке» не было никого, подверженного морской болезни. Такие «кабинетные ученые» отсеивались на самом раннем этапе: что от них толку в многодневных автономках, чреватых всяким? Но сейчас ситуация складывалась нештатнее некуда. При таком шторме «накрыть» может даже насквозь просоленного морского волка. Ни Виктора, ни Юлию Комольцевых к числу таковых отнести было никак нельзя. То, что происходило, сочеталось с определением «сильная качка» не более, чем тропический ливень с грибным дождиком.

Лицо Юлии постепенно начинало приобретать землисто-серый оттенок. Организм ее, впервые столкнувшийся со столь экстремальными условиями, бунтовал: во рту появился противный металлический вкус, а к горлу вплотную подступила тошнота. Ко всему этому «приятному» букету какой-то садюга-бармен подмешал изрядную дозу страха. Даже одного столь могучего урагана было бы достаточно, чтобы пробудить в человеке это чувство, но с Юлией ситуация была много хуже. Дурные предчувствия после утреннего страшного сна вцепились в нее с новой силой и разжимать свои когти категорически отказывались.

В конце концов, остров островом, но сон-предвестие вовсе не обязательно следовало понимать буквально. В одном сомневаться не приходилось — он пророчил беду, которая и устроила эту дикую пляску вокруг «Адмирала Колчака». И очень может статься так, что ее тарантелла в скором времени перейдет в торжественный погребальный танец, по тем, кто сейчас на судне и пока надеется уйти живым с этой чрезмерно буйной вечеринки сорвавшегося с цепи океана.

У Юлии темнело в глазах. Она буквально физически чувствовала разлитый в воздухе гнев, источником которого была сама природа. Гнев этот не был направлен конкретно на «Адмирала Колчака», но легче от этого не становилось. Сила, поднявшая эту бурю, не в состоянии добраться до первопричины своей ярости, вымещала ее теперь на другом оказавшемся под рукой объекте — злосчастном российском океанографическом судне.

Покачнувшись от очередного увесистого пинка, полученного кораблем, Юлия упала на свою кровать. Естественно, при таких условиях ни о какой научной работе не могло идти и речи. Все, кто не был задействован в борьбе за выживаемость корабля, могли только ждать и молиться.

Брат сел рядом и взял ее за руку.

— Ты как?

— Восхитительно! — огрызнулась Юлия, словно он был в чем-то виноват. — Не видишь что ли? Мне наверх надо.

— Куда, наверх? — не понял Виктор.

— На верхнюю палубу, блин! — почему-то, в эти минуты каждый вопрос вдруг сделавшегося удивительно непонятливым брата раздражал Юлию сверх всякой меры.

— С ума сошла?! — всполошился он. — Там сейчас черт знает что творится! Смоет, как нефиг делать и фамилию не спросит!

— Мне нужно. Очень!

Знание это вызревало в Юлии именно в текущие секунды, в ходе разговора с братом. Какая-то странная и могучая сила буквально тянула ее наверх, навстречу жуткому ветру, волнам и молниям.

Виктор накрыл ее кисть своей.

— Нельзя туда, Юля! Опасно очень.

Она резко вырвала руку.

— А здесь, считаешь, безопасно?! Да «Колчак» — это гроб плавучий!… Пока еще плавучий.

— Что ты хочешь этим сказать? У тебя опять было видение?

— Неужели ты ничего не чувствуешь?! — Девушка внезапно с жаром схватила обе его руки в свои. — Ведь ЭТО — там, совсем рядом!

— Как-то не очень. Ты же знаешь — броня, — попытался вяло отшутиться он, не вызвав, впрочем, на ее лице даже тени улыбки, и сразу вернулся к серьезному тону. — Мне не по себе. Сильно. Но это из-за шторма, наверное. И из-за тебя тоже.

— Нет, Витя, не из-за шторма! — Уверенность пришла и вдруг заполнила ее целиком. — ЭТО надвигается. То, что я видела во сне. Оно там, — Юлия неопределенно махнула рукой в сторону, — в океане. И ты это тоже чувствуешь, только не отдаешь себе отчета!

— Остров? — похолодел он.

Она мрачно кивнула.

— Но на картах в этом районе никакой земли не значится.

— Без тебя знаю! — отступившее, было, раздражение вновь вырвалось наружу. — Но ОН там, и я должна ЕГО увидеть!

— Я тебя не пущу. Если ты погибнешь, я… я… не знаю, что я буду делать.

— Не погибну я, Витя, уверяю тебя! — перешла на вкрадчивый тон Юлия, заглядывая брату в глаза. — Там — нет. Погибну, если останусь здесь. И ты тоже. Идем со мной!

— Нас смоет, — обреченно ответил Виктор, уже почти зная, что согласится.

— У нас неплохой шанс, я чувствую! И, по крайней мере, мы будем вместе.

Последний аргумент был убойным. Виктор с удивлением смотрел на сестру. И куда только девались ее землистая бледность и страх в паре с отчаянием? Теперь глаза Юлии горели, а на щеки вернулся румянец. Эти «симптомы» были ему хорошо известны: ментально она уже вырвалась из паутины неопределенности и приняла решение. Теперь оставалось только действовать, и свернуть ее с намеченного пути можно было разве что бульдозером. Уж это он знал точно — сам такой. Кроме того, когда среди близнецов распределяли личные качества и способности, интуиция целиком досталась сестре. Виктор ей крепко доверял, иногда пошучивая, что если бы ее предчувствиям другой вектор придать, то они могли бы здорово разбогатеть на тотализаторе.

— Хорошо! — решился он, наконец. — Сейчас только спасательный жилет возьму. — А ты обязательно меня дождись, одна не ходи!

— Договорились. Но, пожалуйста, поторопись!

* * * *

Синяя акула передвигалась стремительно, чуть приоткрыв пасть и пронзая острым носом темную толщу вод. Она плыла на глубине примерно двадцати метров и выше подниматься не собиралась: на поверхности сейчас творился настоящий ад, что было косвенным признаком близости ее цели. Впрочем, ей косвенные признаки и не требовались: «внутренний навигатор» четко наводил ее на нужное место. Имелся у нее и «внутренний таймер», время на котором стремительно утекало: цель ее уже почти появилась в этом мире, и Данире, использовавшей тело акулы в качестве материальной оболочки, требовалось торопиться, ибо с каждой минутой повышалась вероятность того, что на острове окажется кто-то другой, и тогда ее священная миссия окажется под угрозой.

Впрочем, ламия в себе нисколько не сомневалась. Она опередит всех. А если не опередит, то настигнет и убьет уже там. Перед внутренним взором криганки возник темный силуэт острова, к которому она так стремилась. Скоро он материализуется окончательно и тогда… Впрочем, всему свое время. До цели Данире осталось совсем немного.

* * * *

Виктор и Юлия, конечно, надели дождевики, но когда небеса, наконец, прорвало, хлынуло так, словно они встали под Ниагарский водопад. В считанные мгновения брат с сестрой промокли до нитки, и плащи у ребят тут же утратили свою актуальность, ибо стать мокрее было уже невозможно. Сплошная стена воды снижала и без того невеликую видимость практически до нуля. Впрочем, в этом были и свои плюсы. По крайней мере, те немногие матросы, что находились на верхней палубе, Комольцевых не заметили, иначе непременно прогнали бы вниз, невзирая на любые уговоры и протесты, поскольку экипаж «Адмирала Колчака» отвечал за жизни присутствовавших на корабле научных работников.

А брат с сестрой, судорожно вцепившись замерзшими пальцами в штормовой леер, до рези в глазах всматривались в серую хмарь, периодически озаряемую вспышками молний. Время от времени их накрывало одной из громадных волн. Тогда они зажмуривали глаза и теснее прижимались друг к другу, не отрывая рук от леера и молясь о спасении. Когда вода уходила, они открывали глаза, откашливались и продолжали напряженно смотреть. Широта и время года явно были не те, чтобы долго оставаться мокрыми на холодном ветру. Но весьма четкая перспектива грядущей простуды волновала сейчас Комольцевых в последнюю очередь.

Увидеть что-либо во мгле можно было лишь при грозовых разрядах. В первый раз Виктор счел это обманом зрения. Но, судя по тому, как напряглась рядом сестра, ему стало ясно, что это увидел не один он. Когда молния сверкнула в следующий раз, темная громада в отдалении обрисовалась еще более четко. А в третий предположение превратилось в уверенность: мрачный силуэт на фоне бушующих волн им не привиделся и являлся ничем иным, как клочком суши среди безбрежного океана, причем, там, где никакой земли не было и в помине, что бесстрастно подтверждали и всевозможные географические карты любой степени подробности, и даже снимки со спутника. Само по себе это было чрезвычайно странно: из ничего острова не возникают, а вулканическая природа этого конкретного была очень сомнительна.

Пальцы сестры так сильно сжимали руку Виктора, что ему стало ощутимо больно.

— Это и есть то, что ты видела во сне?

Чтобы Юлия его услышала, Виктору пришлось кричать ей прямо в ухо, ибо рев бушующего моря, вой ветра и громовые раскаты создавали невообразимую какофонию, на фоне которой терялся любой отдельный звук.

Она лишь молча кивнула, чтобы не напрягать голосовые связки.

Новая вспышка уже дала более четкую картинку. В результате сюрреализм ситуации еще усилился. Вместо небольшой мертвой каменной глыбы, каковой должен был выглядеть недавно родившийся вулканический остров, их глазам предстал довольно крупный кусок суши, густо поросший лесом. Таким образом, версия о его младенческом возрасте рассыпалась, как карточный домик.

Между тем, зловещий призрак из ночного кошмара Юлии приближался с пугающей быстротой. С каждой новой вспышкой молнии он возникал все ближе и ближе к «Адмиралу Колчаку». Океан словно вознамерился избавиться от своей строптивой игрушки, столь долго сопротивляющейся его праведному гневу, и, подхватив тяжелое судно гребнем мощной волны, стремительно понес его на роковое свидание со скалами чужеродного острова, возникшего посреди его безбрежных вод, как по мановению Всевышнего.

Новая волна едва не оторвала Комольцевых от леера, зато, когда она схлынула, очередная ослепительная вспышка высветила кое-что еще, и от этого у брата с сестрой кровь застыла в жилах. Уже сравнительно недалеко от борющегося со стихией «Адмирала Колчака» из-под пенящихся могучих волн время от времени выныривали черные клыки подводных скал, будто зубы неведомого морского чудовища. Впрочем, вон и само чудовище — возвышается мрачной каменистой громадой. Холодная угроза, исходящая от этого острова, оказалась заметно сильнее того страха, который вызвала в душах Комольцевых разгулявшаяся не на шутку буря. И Виктор ощутил ее почти на физическом уровне. Теперь уже он сжал руку сестры.

— Ты видела? — прокричал молодой человек. — Скалы?!

Она снова кивнула, и тут же обоим одновременно пришла мысль: «Необходимо предупредить экипаж!»

Оторвав одну руку от леера, Виктор замахал ею как сумасшедший, пытаясь привлечь внимание хоть кого-нибудь из матросов, смутные тени которых еле виднелись за стеной падающей с неба воды, и закричал:

— Эй, там! Скалы!! Нас несет на скалы!!!

Ему не суждено было узнать, услышал ли его моряк, ибо в этот самый момент в «Адмирала Колчака» со страшной силой ударила очередная волна, накренив палубу почти на шестьдесят градусов, а ее оторвавшаяся верхушка мощным водяным кулаком шарахнула по кормовой части судна сверху, на пару секунд полностью скрыв ее под водой. И на сей раз Комольцевы не удержались: для этого не хватило усилий одной лишь Юлии. Ее пальцы разжались, и брата с сестрой, полуослепших от морской воды и нахлынувшего ужаса, оторвало от палубы и швырнуло в пенящееся безумие за бортом, а их крики заглушило торжествующее фортиссимо ревущего океана.

* * * *

Уже совсем близко. Данира ощущала цель всем своим существом, и хвост ее все энергичнее ходил из стороны в сторону, сообщая торпедообразному акульему телу дополнительное ускорение. Бешеный шторм на поверхности все не утихал, и потому рыба продолжала держаться на глубине. Но скалы впереди внушали большие опасения: в таких условиях попытка подплыть непосредственно к берегу могла оказаться равносильной самоубийству.

Ее внимание привлекла большая тень наверху. Корабль? Неужели конкуренты? Внутри акульего тела закрутились в тугой узел злоба, страх и ненависть. Данира не позволит себя опередить, ни в коем случае! Только как? Как выбраться на берег в такой ураган? Трансформироваться в птицу из рыбы? Задача высшей категории сложности даже в спокойную погоду. Что уж говорить про тот ад, который сейчас наверху творится! Превратиться в человека? В принципе, вариант, хотя в таких условиях можно и не выплыть: уж слишком беснуется море, да еще скалы эти проклятые…

Зло щелкнув пастью, акула чуть подвсплыла и сделала небольшой круг рядом с кораблем. Пока ее мысли крутились вокруг различных способов высадки на берег, в волнах неожиданно появились еще две тени. Маленькие. Гораздо меньше, чем шлюпка или спасательный плот. Люди? Похоже, два человека упали в море. При других обстоятельствах Данира бы их просто проигнорировала, но сейчас… Эти двое представляли опасность для ее миссии, а следовательно, ни в коем случае не должны были добраться до берега.

Что же, учитывая ее мощь, скорость и арсенал великолепных средств для убийства, которыми буквально напичкана ее пасть, с этим не должно было возникнуть никаких проблем. К тому же, акульему телу требовалась подпитка, ибо энергии на свое стремительное перемещение оно тратило немало. Данира же ни разу не кормилась по пути сюда от Хоккайдо, ибо слишком спешила поскорее достичь цели. Что же, теперь можно было решить обе проблемы разом.

Акула, поднявшись еще чуть ближе к поверхности, сделала новый круг уже меньшего радиуса, огибая двоих пловцов. Там, конечно, бушует шторм, и обоих может запросто разбить о скалы, но на везение полагаться не стоит, нет, не стоит. Лучше подстраховаться… Тем более, что водное завихрение несло их прямиком к острову. Нужно поторопиться: скоро океан станет мелеть, и усилится риск при атаке самой разбиться о скалу.

Еще один круг, еще… акула поднималась по скручивающейся спирали, каждый новый виток которой был меньшего радиуса и на меньшей глубине. Даниру начала колотить нервная дрожь нетерпения. Еще чуть-чуть… еще… Все, пора!

Оказавшись в ходе витка под одним из пловцов, акула задрала нос вверх и атаковала почти отвесно, намереваясь ударом своего конического носа вытолкнуть жертву из воды, а затем сомкнуть на ней свои челюсти. Конечно, будь она большой белой, это у нее получилось бы лучше, но и мощи четырехметрового тела синей акулы, и ширины ее пасти вполне должно было хватить для убийства. Сначала прикончить обоих, а потом одним из них пообедать…

Мощный ударный импульс хвоста — и акула живым снарядом полетела вверх, наводя нос точно в середину тени, но в последний момент произошло непредвиденное: очередная волна отшвырнула пловца далеко в сторону, и акула, с разгону пробив головой поверхность, впустую щелкнула пастью в воздухе. Более того, инерция ее движения была такова, что она просто вылетела из воды на добрых полтора метра, а когда шлепнулась обратно, новая волна шла уже в противоположном направлении. Она подхватила тело ошеломленной своим промахом рыбины и со страшной силой метнула его в торчащий неподалеку черный клык скалы.

Удар, жуткая боль — и сознание покинуло Даниру.

* * * *

Скалы были замечены на «Адмирале Колчаке» слишком поздно. Один из матросов на верхней палубе, вроде бы, услышал предупреждающий крик, однако, ни кто кричал, ни что именно кричали, разобрать не смог: стена дождя не позволяла разглядеть почти ничего, а вой ветра и рев волн практически полностью заглушали все прочие звуки. Но крик его встревожил, и он с утроенным вниманием начал всматриваться в бушующий океан. А при очередной вспышке молнии, наконец, увидел… и на мгновение оцепенел. Он был абсолютно уверен, что ни острова, ни скал в этом районе никак не должно быть, но они тут были, материализовавшись в бушующем аду урагана гибельными призраками.

Матрос метнулся к мостику, забыв об осторожности и необходимости постоянно держаться за штормовой леер, чтобы избежать почти наверняка смертельного падения за борт. Он бежал, уже чувствуя, что фатально опаздывает. И действительно, не успел он преодолеть и половины расстояния, как страшный удар снизу сотряс «Адмирала Колчака» от киля до последнего уцелевшего локатора: очередная водяная гора, приподняв, с размаху насадила корабль на одну из прибрежных скал. Бедняга матрос, описав высокую дугу, свечкой ушел в пенящиеся буруны за бортом и исчез среди них.

Между тем, «Адмирал Колчак» медленно раскалывался пополам. Потоки соленой воды хлынули в трюм. Корма и нос опускались, а средняя часть судна оставалась на том же уровне, насаженная на подводный скальный клык. На корабле поднялась паника. Все, кто уцелел при ударе, выскакивали на верхнюю палубу в тщетной надежде добраться до последней еще не сорванной шлюпки. Катастрофа произошла столь внезапно и стремительно, что на многих не оказалось спасательных жилетов. И, выскакивая на палубу, имевшую жуткий дифферент, эти люди были обречены. Некоторые срывались за борт сразу же, других смывали волны, накинувшиеся на тонущий корабль, словно стая акул на умирающего кита.

Однако и у тех, кто пока удержался, перспективы тоже рисовались далеко не радужные. Надеяться на спасение в единственной сохранившейся шлюпке в такой шторм было чистой утопией: даже если ее тут же не перевернет, то вряд ли она сможет избежать водоворота, созданного стремительно погружающимся «Адмиралом Колчаком» и не менее опасных прибрежных скал. Оставалось либо погибать с кораблем, либо бросаться в воду и пытаться плыть к берегу, уповая на спасательный жилет и дикое везение, так как обычной удачи тут бы не хватило просто категорически.

Почти все предпочли последний вариант. Но океан, получивший, наконец, вожделенные жертвы для удовлетворения своей бешеной ярости, к милосердию в этот день не был склонен. Кого с размаху ударяло о скалы, кого о борт разваливающегося судна, а некоторых утягивало вниз водоворотом, против которого бессильны были спасательные жилеты. Но и этого стихии было мало. Небеса расколол очередной молниевый разряд, ударив в воду почти рядом с кораблем. Электричество стало распространяться по поверхности во все стороны, поражая всех, кто в ней находился. Вскоре в радиусе тридцати метров от места попадания разряда в воду в живых и в сознании не осталось никого.

Тем, кто спрыгнул в воду с носа, а не с кормы, казалось, повезло больше. Молниевый разряд их не поразил, да и погружался нос медленнее, а потому и водоворот там был слабее. Вот только им, чтобы двигаться в сторону берега, предстояло проплыть в непосредственной близости от еще одного торчащего из воды черного каменного зуба, о который поминутно разбивались свирепые волны. Не требовалось обладать особо богатым воображением, чтобы представить участь того, кому не повезет оказаться подхваченным одной из них.

Впрочем, если попытаться окинуть взглядом всю драматическую цепь событий, в результате которых «Адмирала Колчака» постигла такая страшная участь, то можно с уверенностью сказать одно: он оказался не в тот час и не в том месте, и люди на нем стали невольными свидетелями того, чего видеть и знать не должен был никто. Высшим силам, чья игра по максимальным ставкам здесь и сейчас вступила в решающую фазу, не оставалось ничего другого, как «зачистить» незадачливое судно. А в качестве контрольного выстрела для остатков экипажа и пассажиров «Адмирала Колчака» выступила стая длиннокрылых акул, сопровождавшая корабль аж с самых Императорских гор. И вот пришел ее час.

Оголодавшие хищницы, игнорируя риск быть разбитыми волной о стальной борт судна, отвесно всплывали с глубины примерно пятнадцати метров, где до сих пор кружились, и набрасывались на людей. Темные воды беснующегося океана приобрели кровавый оттенок, а крики ужаса, боли и отчаяния разрываемых на куски несчастных органично влились в общую какофонию, порождаемую ураганом, окончательно превратив ее в гимн смерти.

* * * *

Тремя часами позже.

Остров Темницы был довольно велик, имея в поперечнике около шести километров. Он представлял собой большую гору с довольно-таки крутыми склонами, поросшими густым хвойным лесом. С моря со всех сторон он был надежно защищен остроконечными скалами, которые демонстративно торчали из воды, будто являя собой безмолвное предупреждение: «Не суйся — умрешь!» От них был избавлен лишь один короткий участок берега, находившийся в глубине узкого залива, вход в который сторожили два таких «клыка», что любой дракон удавился бы от зависти. Этот кусок берега с большой натяжкой можно было назвать пляжем, усеянным вперемежку крупной и мелкой галькой.

Ярость урагана постепенно сходила на нет. Волны, изрядно сбавившие в росте, уже без прежнего энтузиазма пробовали на зуб каменные бастионы Темницы, успев убедиться в ее неприступности. Она вернулась, и Базовый мир ничего не мог с этим поделать. Ему оставалось только смириться. Отголоски отступающего шторма казались уже глухими угрозами побитого хулигана, в которых между нецензурщиной проскакивали недвусмысленные обещания вернуться.

Скалы у входа в залив представляли собой превосходные волноломы, так что в глубине его вода была куда спокойнее, чем на внешних рубежах Темницы. Именно это место выбрал океан, чтобы выплюнуть на берег два непережеванных им тела в красных спасательных жилетах. Эту добычу ему не отдали. Впрочем, ему хватило и остальных, чтобы смирить свой гнев. Что для него два жалких человечка? Песчинки и не более того.

Они были без сознания, но живы. Молодые мужчина и женщина, удивительно похожие друг на друга. На берегу лежали брат и сестра Комольцевы, вопреки всему оказавшиеся таки на острове своего ночного кошмара. А он не имел ничего против их присутствия. Точнее, она. Темница дождалась первых после своего возвращения гостей.