Внешний обод.

Ох, не стоило бы мне понтоваться и произносить эту эффектную вступительную фразу в духе голливудского ширпотреба. Я даже представляю, как глупо это выглядело со стороны, и все-таки не удержался. Наверное, правду говорят, что в каждом мужчине до старости живет ребенок. И я, похоже, не стал исключением, потому что так вдруг захотелось по-детски выпендриться, что желание это перевесило все доводы разума, несмотря на чрезвычайную опасность ситуации. А кроме того, вы просто не представляете, как мне надоело постоянно ходить с серьезным и озабоченным вселенскими проблемами лицом, носить на нем печать тяжкого бремени спасения миров, навешенного мне на шею в нагрузку к дару Э-мага! Просто до смерти надоело! Когда тебе по жизни постоянно приходится воевать, и тебя с частотой не менее раза в неделю пытаются убить, просто необходимо хоть иногда отчебучить что-нибудь этакое, чтобы тупо не сойти с ума.

Кстати, насчет «убить». Только за сегодняшний день я раза три мог запросто стать покойником, причем шансы были — один вернее другого. Особенно — последний. Одному Создателю известно, как мне удалось вырваться из ловушки Врага, причем не просто вырваться, а телепортироваться! Если к таким «мелочам», как пророческие сны и постепенно развивающееся магическое зрение, я уже успел привыкнуть, то телепортация была уже чем-то из ряда вон!

Когда я материализовался во Внешнем ободе и с удивлением убедился, что еще жив, а не пребываю в обличии бесплотного духа, первой моей мыслью было то, что «скакнул» я, благодаря присутствию во мне сущности несчастной анхорийки Диллины. Поэтому я поспешил мысленно сказать ей «спасибо». Ответа я не ждал, но он пришел:

«Я тут ни при чем… По крайней мере, сознательно я ничего не делала. Если только ты сам каким-то образом сумел воспользоваться свойственными мне при жизни способностями…»

«Даже если и так, понятия не имею, как у меня это получилось, — отозвался я разочарованно. — А что это за яркая золотистая нить, которую я видел перед скачком?»

Диллина задумалась.

«Нить, нить… золотистая… Ох… что-то вертится в голове, но никак не могу ухватить! Слышала я об этом однажды от одного хранителя знаний, но сожри меня харр, если я помню, что именно он говорил! Попробую вспомнить… Справишься пока без меня?»

«До сих пор обходился, — с иронией ответил я. — Вспоминай, сколько влезет. Можешь вздремнуть даже. А я пока попробую определить, где же я оказался».

«Во Внешнем ободе, где же еще!» — фыркнула Диллина, после чего я перестал ощущать ее присутствие внутри.

Кажется, анхорийка обиделась на мой не слишком уважительный ответ, ну да и черт с ней. Тоже цаца! Она мне, конечно, там, в Антарктиде, помогла и неслабо, ну так и я ж ее спас от поглощения харром. В общем, квиты. А вот вела она себя все время довольно высокомерно, что твоя принцесса. И частенько складывалось ощущение, что она, общаясь со мной, делает одолжение. Но обижаться на нее я считал делом абсолютно глупым и бесполезным, как, впрочем, и любая обида вообще.

Что же до ее ответа, то это был просто хит. Во Внешнем ободе, надо же! Сам бы я ну ни за что не догадался! Это было все равно, что сказать «на планете Земля», находясь в Базовом мире. Конкретики бы побольше ее ответу, вот что.

Местность богатством и разнообразием пейзажа не баловала: голая каменистая равнина, скрытая густой синеватой дымкой, поднимающейся примерно до колен, — вот вам и все красоты природы. Я бы и рад расписать что-нибудь покрасивее, да помногословнее, но куда там? Как говорится, «извиняйте — бананьев нема, одни сухари остались». Честно говоря, именно сухари, пресные, безо всяких вкусовых добавок, стали первой и главной моей ассоциацией от пейзажей Внешнего обода. В этом его сходство с Внутренним было почти абсолютным — видимо, чувство эстетического наслаждения считалось среди Вторых (как светлых, так и темных) заведомо лишним и бесполезным.

Впрочем, даже окажись на этой местности хоть какие-нибудь ориентиры, мне бы они вряд ли чем-то помогли — ведь я был здесь впервые. Присутствие Морганы сейчас очень бы пригодилось, и не только в качестве проводника. А так я совершенно не представлял, в каком направлении двигаться. Вернее, не представлял бы, если б не один нюанс. Мои маги-сенсоры находились еще в зачаточном состоянии, но что-то сейчас долбилось в них с интенсивностью и настойчивостью отбойного молотка, только с несколько меньшей частотой. Оно конечно, для данной местности такое могло быть вполне себе обычным явлением, но мне почему-то так не казалось, ибо даже мои не слишком развитые сверхчувства довольно болезненно реагировали на эти вибрации. Представляю, что тут испытали бы криги, у которых с магической чувствительностью все на высшем уровне.

Похоже, где-то недалеко шел бой, причем бой весьма неслабый. И вполне возможно, что в качестве одного из его участников я обнаружу своего недоброго знакомого харра. В конце концов, когда я перемещался, то очень хотел оказаться поближе к этому гаду, так почему бы моему желанию хоть отчасти не воплотиться?

Ладно, теперь, вроде бы, ясно, что мне нужно именно туда, однако определять расстояния по магическим вибрациям я пока не научился. Хорошо хоть направление приблизительно вычислил. И в направлении этом мне теперь придется топать пешком, ибо, раз проделав фокус с телепортацией, я абсолютно не представлял, как его повторить. Так что, даже если у меня и появилась теперь эта в высшей степени полезная способность, толку от нее пока было немного. Я находился сейчас в положении человека, купившего крутой суперкар, но совершенно не умеющего им управлять и лишь теоретически представляющего, что поворот руля направо поспособствует соответствующему изменению траектории машины.

Ну что же, пешком, так пешком — мне не впервой. Даже пребывая в компании Морганы и Даниры, для которых телепортироваться было столь же естественно, как и дышать, я старался не терять физической формы и периодически совершал длительные пешие прогулки. Так что, недолго думая, я двинулся в направлении, откуда ощущались неприятные вибрации магического пространства.

Чем дольше я шел, тем сильнее они становились: то ли сокращение расстояния между мною и их источником оказывало такое действие, то ли интенсивность боя нарастала, и сражавшиеся пустили в ход тяжелую артиллерию. Я склонялся ко второму варианту, а потому шаг ускорил: не хотелось бы явиться к шапочному разбору.

Но успел я как раз вовремя. Местность эта, хоть и казалась на первый взгляд довольно ровной, все же, обладала определенным рельефом на манер весьма приличных по длине и очень пологих волн, имеющих при этом ощутимую высоту. И вскоре я обнаружил, что последние несколько минут поднимался на гребень очередной такой волны, и, перевалив через нее, увидел весьма живописную картину битвы, заметно оживившую окружающий унылый пейзаж. Во всяком случае, у Василия Верещагина она могла бы вызвать профессиональный интерес.

Криги, среди которых по огненной копне волос легко было узнать Моргану, вели бой на два фронта. С одной стороны из черной дыры в сером светящемся барьере, наводящем на мысль о наружном рубеже Внешнего обода, лезли полчища кромешников. Харра среди них я не увидел, что заставило мое сердце неприятно сжаться. С другой стороны «наших», в качестве которых я однозначно определил темных Вторых, атаковал анхор высокого ранга. Наверняка престол. И я готов был поставить двухэтажную виллу против общественного туалета, что знаю его имя. Престол-изменник Сарк, правая рука Врага собственной персоной.

Мои глаза недобро прищурились. Ох, кто-то тут сейчас огребет! И держу пари, что этим кем-то буду не я. Меня охватила какая-то бесшабашная легкость и веселая злость. Вот в таком расположении духа, приблизившись на достаточное, на мой взгляд, расстояние, я, не удержавшись, выдал:

— А вы, ребята, масштабно развлекаетесь! Можно и мне с вами?

* * * *

Эффект меня не разочаровал: заметили мое появление все без исключения, что, естественно, свело на нет всякий эффект неожиданности (эх, я, понтярщик дешевый!), зато доставило мне большое удовольствие. Наслаждаться всеобщим (ну или почти всеобщим) вниманием, я позволил себе всего пару секунд, а затем ударил. Смачно так, от души, всей накопленной злостью. Я превратил в ударную мощь даже свои на редкость поганые предчувствия относительно печального завершения нашей «Осколочной» эпопеи, жажду мести за многочисленные каверзы и покушения со стороны как самого Врага, так и его прихлебателей, и за собственные неудачи, которые последнее время шли просто косяком (несмотря на то, что формально почти все локальные столкновения я выигрывал), а также все содержимое своего отрицательного резервуара, почти доверху наполнившегося за счет страха и отчаяния, испытанных в ловушке у Врага в мире Щита. Все это воплотилось в чудовищной силы незримый молот и ударило по той единственной фигуре на вражеской стороне, которая действительно была достойна подобного — по Сарку.

Удар отбросил его и заставил скорчиться, но не уничтожил и даже не поверг наземь. Мне вновь попался достойный противник, да на этом этапе иначе и быть не могло. Слабачки, встававшие на моем пути, уже давно остались в прошлом, хотя я и сам тогда был не архикрут. Теперь пошли иные разборки. На новом уровне. Игра на выбывание. Не финал, конечно (он, как мне казалось, был еще впереди), но полуфинал уж точно. И на меня из глаз Сарка смотрел сам Враг. Не его слуга, пусть даже из самых сильных, а именно Он сам, вселившийся частично в самую мощную свою «куклу». Его «куклой» пришлось побывать в свое время и Данире, отнявшей у меня отбитый у харров Осколок и Алису. И за это Враг мне тоже сейчас ответит.

Ненависть вскипала внутри меня круче камчатского гейзера, а уж по разрушительному эффекту должна была оставить позади не только его, но и извержение вулкана. Я начал молотить. Во всю мощь, страшно и безжалостно. Бить воплощенной смертью и разрушением. Сарку пока удавалось отражать мои удары, но он вынужден был постоянно отступать и все больше съеживался.

Краем глаза я заметил, что криги во главе с Брегеном, которые тоже бились с Сарком, поспешно шарахнулись в сторону, дабы ненароком не попасть под раздачу, что делало честь их прозорливости: экономить Силу я не собирался, равно как и заморачиваться на точные рапирные выпады. Оружием моим сейчас стал тяжелый боевой молот, способный расколоть сколь угодно прочные доспехи как скорлупу кокосового ореха. Они освободили мне поле деятельности, свалив в сторону и занявшись наступающими из Пустоты кромешниками. Все, кроме Морганы. Она осталась рядом со мной, и в глазах ее горела такая же ненависть.

При таком раскладе шансы Сарка стремительно обнулялись. Нам теперь не требовалось искать уязвимое место в его магической броне: мы могли сокрушить его голой мощью безо всяких ухищрений. Думаю, хватило бы и одного меня, но участие дочери только ускорило процесс. Защита Сарка трещала по швам. Он проигрывал и понимал это. В глазах его сменяли друг друга страх, злоба и обреченность.

И вот в какой-то миг что-то изменилось. Причем, именно в Сарке. Он стал чуть иным. Пожух и съежился еще больше, словно утратив часть себя. И, похоже, немалую часть, а может, и главную. Сущность Врага в панике покинула свою сильнейшую марионетку, оставив Сарка наедине со своими врагами и своей гибелью, ибо выдернуть его из боя телепортацией Демиург не мог. Во-первых, из-за почти непрерывного града наших ударов, а во-вторых, из-за хитросплетенного заклятия Морганы, которым она удерживала его на месте, не позволяя сбежать (об этом я узнал несколько позже от нее, ибо в суматохе боя разглядеть такие тонкости, естественно, не мог).

Сарк (на сей раз действительно Сарк — безо всякой примеси сущности Первого внутри) застыл в растерянности, держа защитный экран чисто инстинктивно. Но что такое защитный экран даже престола против боевой Э-магии четвертого уровня, способной, если верить Брегену, умерщвлять и разрушать миры?! Сарка просто не стало, совсем. Мельчайшие частицы его тела рассеялись по пространству Внешнего обода.

Мы с Морганой обменялись взглядами. Победа была одержана, но желания прыгать от радости мы в себе не ощутили. Наверное, потому, что радоваться особенно было нечему. Враг вновь ушел от нас, позволив отрубить лишь одно из многих своих щупалец, в рубеже с Пустотой зияла брешь, которую теперь требовалось как-то заделывать, а Ключ… Я не знал, что с ним, но один взгляд на мрачное лицо Морганы позволял предполагать самый худший расклад.

Дочь не стала дожидаться моего вопроса:

— Ключ пропал в Пустоте, папа. Это моя вина… Я опять все провалила.

В глазах ее вдруг заблестели слезы, которые она тут же вытерла досадливым и резким движением руки. Моргана всего третий раз на моих глазах проявляла подобные эмоции, и это вновь застало меня врасплох. Говорить что-либо сейчас не имело ни малейшего смысла: ведь слова утешения даже из уст близкого человека — это всего лишь слова, и изменить ситуацию хоть в самой малой степени они не в силах. Я и раньше не отличался умением утешать плачущих женщин. До пробуждения моего дара для этого особенно и случаев не представлялось, а после, как правило, хватало одной положительной волны. К тому же, моя дочь была женщиной весьма специфического типа, и обычные приемы с ней не срабатывали. Поэтому я просто обнял ее и прижал к своей груди, не забыв, разумеется, и про положительную волну. А пока я нежно поглаживал огненные волосы дочери, мне из множества возможных аргументов удалось выудить несколько таких, которые в данном случае, пожалуй, пришлись бы кстати.

— А чего ты, собственно, расклеилась, дочка? Ну, ошиблась, с кем не бывает? Ладно, сильно ошиблась. Так ведь в этом ты не одинока: мы с тобой оба в этой истории с Осколками и Ключом налажали выше крыши. Так что же теперь — удавиться? Черта с два! Не дождутся! Да и так легко мы с тобой не отделаемся. В творящемся бардаке есть немалая доля нашей вины, а значит, нам его и разгребать.

Она подняла на меня мокрые от слез глаза.

— Ты прав, па. Сейчас возьму себя в руки.

— Так-то лучше. — Я взглянул через ее голову на Брегена, молчаливо ожидавшего, когда мы сможем уделить ему внимание. — А теперь прими-ка вид, подобающий представительнице касты архов и дочери Э-мага: у меня ощущение, что многоуважаемый асур хочет нам что-то сказать.

Похоже, я подобрал именно те слова, которые требовались, что, в общем, для меня не типично. Моргана преобразилась как по волшебству: слезы высохли почти мгновенно, а лицо приняло ее обычное спокойно-ироничное выражение, и она не спеша повернулась к Брегену:

— Мы тебя внимательно слушаем.

— Право, жаль прерывать такую трогательную семейную сцену, но одна проблема ждет срочного разрешения.

— Вы про ту дыру в рубеже? — уточнил я.

— Про нее самую. Когда вы взяли на себя Сарка, нам удалось загнать вторгшихся кромешников обратно в Пустоту, и пока мы их там удерживаем, но заделать брешь — не в нашей власти. Даже все архи Внешнего обода смогли бы поставить лишь временную заплату, которая худо-бедно простояла бы несколько дней. Но несколько архов нам взять просто негде…

— Как это? — удивился я. — А Высший Совет?

— Его в прежнем виде больше нет. Моргана позже объяснит вам сложившуюся политическую обстановку. Так вот, второй вариант — Демиург. Но мой босс сейчас не может оставить свой мир, и тому есть серьезные причины… Однако есть и третий вариант — вы.

— Шутите? — Это было последнее, что я ожидал услышать.

— Отнюдь. Вы же управились с губителем?

— Да, но это совсем другое.

— Другое, — согласился асур. — Но само по себе это означает, что вы уже перешли на четвертый уровень Силы, а, следовательно, теперь обрели способности к творению.

— Может, и обрел, только застрелите меня, если я знаю, как ими пользоваться. Даже как подступиться к этому не знаю.

— Не беда. Подойдите к бреши и начните излучать на рубеж положительную Э-магию максимально возможной интенсивности. Это должно пробудить память вашей Силы. Вы Нить уже видели?

— Что?! — я вздрогнул. — Откуда вы знаете?

— Значит, видели, — удовлетворенно произнес Бреген. — Ну, тогда все пойдет даже легче, чем я думал.

— Да, золотистую такую, толстую, светящуюся. Что это такое?

— Нить Творения. Точнее, ее воплощение внутри вас. Теперь уже нет сомнений, что вы справитесь. Подойдите к бреши, начните излучать, и вызовите перед глазами ее образ.

— Я могу чем-то помочь? — спросила Моргана.

— Разве что снабжать своего отца дополнительной позитивной энергией.

— Тогда пошли! — Моя дочь решительно тряхнула своими огненными волосами.

Когда мы приблизились к бреши, криги расступились.

— Тварей держите, — сказал я. — Отвлекаться на них мне сейчас будет некогда.

Послушались. Это хорошо. Я сконцентрировался, проверил уровень собственной позитивной энергии и принялся ее интенсивно излучать. Моргана взяла меня под локоть, и я ощутил идущую от нее теплую волну положительной Э-магии, подхватил ее и тоже пустил в дело. Позитивная Сила третьего типа хлынула из меня мощным потоком, вливаясь в рубеж.

Противной стороне мои действия явно не понравились, и из Пустоты на нас ринулось множество жутких черных «клякс» — низших кромешников. Однако криги не зевали. На сей раз они не жарили импульсами боевой магии, ибо это было все равно, что сыпать соль на рваную рану в рубеже, которую я так старался зарастить. Нет — тут применялись энергетические заслоны. Прорваться сквозь них кромешники никак не могли. Чуждая им энергия отбрасывала тварей, сжигая самых настойчивых. Моргана в любой момент готова была оказать помощь соплеменникам в сдерживании атак Пустоты, но те справлялись самостоятельно, и дочь ни на минуту не прекращала снабжать меня энергией.

Я постарался абстрагироваться от творившегося перед моими глазами и попробовал вызвать в голове образ Нити. Получилось это неожиданно легко. Она возникла передо мной, излучая столь яркое золотистое сияние, что смотри я на нее обычными глазами, а не ментальным взором, мне пришлось бы зажмуриться. И самое главное — тут же, неведомо откуда, пришло знание, как действовать. Я «отщипывал» от нее по микроскопической толике созидательной энергии и вливал эти «зайчики» в излучаемую положительную волну.

Эффект не замедлил сказаться. Края бреши засветились желтым, а потом принялись сходиться, словно кто-то невидимой иглой с крепкими нитками умело штопал разорванную материю границы Сферы Миров. Впрочем, почему «кто-то»? Я же сам это и делал, испытывая от данного процесса неожиданно сильное удовольствие. Не лечить, а именно творить мне приходилось впервые в жизни. Я заново восстанавливал энергетическую броню Сферы Миров, создавая ее практически из ничего, используя свою Силу и Нить Творения. И процесс шел, причем довольно быстро и успешно: брешь уменьшалась на глазах.

Предчувствуя близкое поражение, кромешники атаковали с новой яростью, однако мои защитники не дрогнули и быстро скорректировали мощь своих энергетических заслонов. На черном фоне уменьшающейся дыры в Пустоту, все чаще возникали вспышки, знаменующие гибель тщетно пытающихся прорваться внутрь тварей из-за рубежа, создавая иллюзию страшноватого фейерверка. Но для меня все это происходило словно в невообразимой дали. Мое внимание целиком и полностью было сосредоточено на образе Нити в голове и сходившихся краях прорехи, по которым бегали «солнечные зайчики» созидания, наращивая уничтоженную ткань внешней оболочки Сферы Миров.

Я потерял счет времени, а когда края, наконец, сошлись, и в точке схода расцвел на мгновение цветок золотистого пламени, запечатывая сращенный барьер, на меня накатила такая усталость, что впору ложиться и засыпать беспробудным сном прямо здесь, на камнях. Но, к сожалению, я не мог себе этого позволить: слишком много вопросов и задач ждали своего решения, будоража и внушая тревогу. Один из них я решил задать прямо сейчас:

— Здесь все?

— Все. Поздравляю — вы с честью выдержали экзамен на Э-мага четвертого уровня! Мы все вам неизмеримо многим обязаны. Хоть вы пока еще не Демиург, но стоите в иерархии Сферы Миров не так уж далеко от Первого поколения, и даже у меня, честно говоря, возникает желание преклонить перед вами колено.

— Вот этого не надо! — поспешно сказал я, не почувствовав в голосе асура обычной для него иронии. — Ответьте лучше вот на какой вопрос. Ключ канул в Пустоту. А эти твари не смогут теперь с его помощью вскрыть рубеж в любом другом месте?

— К счастью, нет. Созданный Первыми артефакт погиб безвозвратно. Ничто из сотворенного в пределах упорядоченной Вселенной неспособно долго существовать в условиях Пустоты. Живые существа — дело иное. Я говорю, разумеется, о тех, кто способен защититься от Нее. Ключ же, при всей закачанной в него мощи — всего лишь неодушевленный предмет, и вся его Сила зиждется на энергии и физико-магических законах Сферы Миров, а там они не действуют. Так что, он, полагаю, распался в прах уже через несколько секунд пребывания в Пустоте. Должен заметить…

— Понятно, — не слишком-то вежливо прервал я готового, кажется, разразиться очередной пространной лекцией асура. — Словом, с этой стороны нам ничего не грозит?

— Нет.

— Тогда следует поторопиться. Думаю, наше присутствие сейчас крайне нужно совсем в другом месте.

— Это где же?

Я изумленно воззрился на него.

— Будто вы сами не знаете! У Темницы, конечно!

— Боюсь, нет.

— То есть?

— Слишком поздно, уважаемый Э-маг. Мы выигрываем битву за битвой, а вот войну пока… увы! Горькая ирония, вы не находите?

— О чем вы? — В груди у меня начал стремительно расти кусок льда, и спокойный тон уже давался мне ценой немалых усилий.

— Посмотрите туда. — Бреген поднял руку вверх.

Я поднял взгляд вслед за его рукой и замер. В небе Внешнего обода наливался зловещим багрянцем громадный пламенный знак, от которого веяло ужасом и обреченностью.

— Что это? — спросил я, и сердце мое бешено заколотилось, сжимаемое недобрым предчувствием, ибо в глубине души я уже знал ответ.