Книга близится к концу, и у читателя, возможно, возник вопрос: почему разговор о памятниках Российского Севера, генетически связанных, по мнению автора, с циркумполярной протоцивилизацией, ориентируется на рассуждения о друидизме (или протодруидизме)? В ходе исследования были затронуты проблемы самых различных культур; так почему автор выстраивает свою концепцию с оглядкой именно на жречество древних кельтов? Ведь на поверку оно оказывается не таким уж бесконечно древним. Тем более, что в книге обосновывается палеолитическая, ностратическая древность другого слова: сабий как посвященный в высокую мудрость, как «ведающий».
Но может быть, и слово друид имеет столь же древние истоки? Попробуем взглянуть на него с высоты «Вавилонской башни», воздвигнутой С. А. Старостиным и его единомышленниками.
Галльское именование друидов — двухтысячелетней давности, известное из «Записок о Галльской войне» Юлия Цезаря, — имеет форму druidеs (мн. ч.). С тех же времен считается, что это слово связано с названием и почитанием дуба у кельтов; Плиний говорит, что «сами друиды взяли свое имя от его греческого названия», то есть от греческого δρυς. Что ж, кельты осознавали свое генетическое родство с эллинами; однако скорее тут следует говорить о собственно кельтских (хотя и схожих с греческим) названиях дуба: галльским dervo-, валлийским derw, ирландским daur или dar…
Ученые более поздних эпох усматривали в названии друидов два грамматических корня: dru + wid; билабиальный звук в середине легко выпадает, рождая известную нам форму. Рене Генон в работе «Вепрь и Медведица» (Йtudes Traditionelles, aoыt-sept. 1936) истолковывает композитную морфему dru-vid как сила-мудрость; эти две составляющих олицетворялись для кельтов священными дубом и омелой. Франсуаза Леру несколько иначе реконструирует исходную словоформу: dru-wid-es, прочитывая ее как весьма ученые. В самых различных книгах о кельтах можно встретить интерпретацию названия друидов, которую можно сформулировать как древовед (определение В. П. Калыгина).
Нюансы кельтской фонологии важны для понимания судьбы исследуемого термина в историческую эпоху. Для лингвистической палеонтологии существеннее другое: имеют ли компоненты этого слова праиндоевропейскую и ностратическую предысторию? И ответ в данном случае прост: да, безусловно; если связывать первый из корней с названием дуба или дерева вообще (кстати, приведенный выше галльский вариант звучит прямо-таки по-славянски; понятен он и носителям многих других европейских языков), а второй — с представлениями о знании, вйдении или въдении, то оба корня восходят к ностратической или еще более древней этнолингвистической общности.
Действительно: согласно разработкам С. А. Старостина и С. Л. Николаева, первый из двух исследуемых корней, если придерживаться самой распространенной (и достаточно убедительной) интерпретации слова друиды, проецируется на праиндоевропейский уровень в форме *derw-, *drēw-, означавшей и дерево вообще, и дуб, и, возможно, сосну. В более ранней, ностратической ретроспекции это *dwirV, дерево, лес (с индоевропейскими, алтайскими, уральскими, картвельскими, дравидийскими изоглоссами: реконструкция более чем убедительная). Вряд ли можно сомневаться и в истинности борейской этимологии (если не считать обычной в таких случаях неопределенности точного произношения) — TVRV; она подтверждается параллелями в ностратическом, афразийском и синокавказском праязыках и означает также дерево, лес.
Со вторым корнем, входящим в состав слова друид, дело обстоит еще более определенно. В полном соответствии с функциональным аспектом этого термина (священнослужитель — носитель мудрости, знания) выстраивается его четкая диахроническая предыстория: протоиндоевропейское *weid-, знать, ведать; ностратическое *wEdwV, видеть, знать, искать; борейское WVTV, видеть. Очевидно, тут мы имеем дело с глубоко архаичным отождествлением понятий знать и видеть сокровенное, — провидеть тайны Иного Мира. Отождествление это очевидно для владеющего русским языком, сохранившим лексемы видеть и ведать. Предположительно можно говорить о циркумполярном прошлом этого корня: в борейской его реконструкции С. А. Старостиным выявлены не только ностратическо-афразийские изоглоссы, но и америндейские параллели.
Каков же сакральный смысл древоведения? Многие современные интерпретаторы друидизма акцентируют в этом учении ныне широко известный друидический календарь деревьев, основанный на астрологических, алфавитных и т. п. соответствиях целостной системы древесных символов. Вполне возможно, что эта система действительно представляет собой бережно сохраненный осколок тех трудноопределимых Гиперборейских мистерий, о которых не раз говорилось в этой книге. Но вряд ли их наследие сводится лишь к календарно-астрологической модели; гораздо более многозначным может быть и название учения друидов, в его глубинной ретроспекции.
В этой связи существенны смысловые оттенки, возникающие в различных вариантах развития ностратической праформы *dwirV. Эти варианты, согласно базе данных «Вавилонской Башни», могут означать не только дерево, но и определенные типы деревянных конструкций. Праалтайское *t’iуr(g) e — это брус, опора; древнемонгольское *terki— платформа; пратунгусоманьчжурское *turga— означает подпорку, подставку; древнекорейский корень *tтгн и близкая к нему праяпонская морфема *tъгн— это поперечная балка потолка, а пракартвельское *dwire — бревно, брус… И на фоне этих коннотаций вполне закономерно вспомнить о ностратическом образе священной ограды — протохрама, знакомого и историческим друидам. Его лексическое соответствие — ностратическое *dwVrV.
Чрезвычайно интересную и важную нюансировку вносят в историю древоведения его преобразования в древнекельтскую (то есть собственно друидическую) эпоху. Доказано, что индоевропейское *weid-, знать, у кельтов перешло в форму find-/finn-, узнавать, от которой произошла общекельтская именная основа *vindo-, белый. Ирландская мифология знает бога сокровенного знания по имени Финд (Find); персонификация этого знания — первопоэт Финд Филе (Find File). Его местопребывание — холм под названием Ailenn. Древнекельтская предыстория этого сакрального топонима реконструируется так: Ailenn < *ail-findo— < *pļs, скала + vindo-, белый.
То есть представления о традиции сохранения друидического сокровенного знания связываются с образом Белой Твердыни — образом исключительно архаичным, проецирующимся на ностратический уровень. Теоретически можно и саму эту соотнесенность экстраполировать на столь же глубокую древность. Причем, если в диалектах ностратического праязыка (а возможно, и раньше) Белая Твердыня маркировалась одной сакральной лексемой, которую мы условно обозначаем как *PRG-, *BRG-, *BLG— и т. д. (отсюда и кельтская форма *pļs; cр. балтские варианты pilis, pīlseta), то в древнекельтскую эпоху, когда исходный полисемантизм этой единой лексемы скорее всего забылся или стал не очевиден, потребовалось поясняющее дополнение — в цветовом коде.
Кстати, в центре европейских парковых лабиринтов, — безусловно, поздних, но, возможно, восходящих корнями к протохрамовым святилищам гиперборейского Севера, — могло находиться дерево. В таком контексте оно, несомненно, замещает каменную пирамидку (образ Мировой Горы) и символизирует полярную Ось Мира. Так что «знающий Древо» в данном случае оказывается тем, кто знает тайну Полюса.
И еще один штрих — лингвистический и смысловой. Если друиды древних кельтов следовали мистериальным традициям гиперборейской (ностратической) эпохи, то, возможно, в друидическом сакральном лексиконе, хранившем архаичные ностратические лексемы, осознавалось смысловое родство ностратического *g(w) enV, знать, и созвучных ему кельтских словоформ, происшедших от «друидического» корня со значением священного знания — индоевропейского *weid— и приобретших в кельтской культуре еще и цветовой код белизны. Прежде всего это относится к валлийскому языку, в котором gwyn, белый, звучит очень похоже на ностратическое *g(w) enV, знать. А через общекельтское *vindo-, белый, эта семантическая аттракция вйдения и белизны могла распространяться и на этнонимы вендов, венедов, венетов, — независимо от формального происхождения этих названий. И складывался неуловимый синтез представлений о друидизме как священном Белом Знании Северных мистерий и о венедах, Венедском (Русском!) море и т. д. как этногеографических коррелятах древней мудрости. А это уже и есть сокровенный пласт духовной культуры Русского Севера — во всей его славяно-угорской, волшебно-друидической, гиперборейской многоликости.