Капургана – первый пограничный город Колумбии.

Хозяин гестхауса и его друг – два ловеласа в отставке, под шестьдесят. Весь вечер они тоскливо бродили за нами по тёмной деревушке, призывая на дискотеку. Электричества не было.

На утро трое капуцинов в коричневых робах с капюшонами, опоясанные верёвками, трое высоких, видных, я бы сказала, отборных мужчин молча ожидали с нами своей очереди на таможне. Большие, красивые руки с длинными пальцами, с подчёркнуто преувеличенным смирением, были сложены на поджарых животах. Головы опущены, губы в полуулыбке. Эх, грехи мои тяжкие! Совсем не на божественные мысли те руки и губы наводили! Сингапурка тоже заволновалась. Последовали длительные объяснения, мужчин каких национальностей она предпочитает. Внешне ей, вроде бы, нравились арабы.

Это были три четверти пути до Картагены. У нас впереди куча лодок и автобусов, и длительные ожидания между ними. В одном из автобусов чёрнокожий, кудрявый ребёнок схватил меня за грудь, перепутав с мамой. Его родители шутили:

– Надоела мальцу брюнетка. Теперь блондинку подавай.

Где сейчас мой английский друг? Он, наверное, уже в Перу, а может уже в Англии. Стоит ему сказать, что я в Колумбии? Наверное, нет. Хватит.

Вот мы и в Картагене. Я настаиваю на самом дешёвом гестхаусе. У меня с деньгами… сами знаете, что. Сингапурка согласна. Всю ночь льёт дождь.

Утром, выходя из своей многолюдной спальни, я поскальзываюсь на луже и съезжаю с лестницы, по всем ступенькам. У меня небольшой шок, трясутся коленки. Я слышу чьи-то восклицания.

Я не вижу человека, который восклицает. Он сидит в тени с ноутбуком, а мне в глаза светит солнце.

Я приглядываюсь получше… Мы смотрим друг на друга, как на привидение. На этот раз даже я удивляюсь!

Прошло столько времени, а он всё ещё в Картагене? Не далеко же он уехал! И остановился он в том же гестхаусе! Самом дешёвом в городе! Немая сцена.

Если мы здесь встретились, значит, это кому-то нужно. Кому же? Ответ: нам обоим.

– Welcome back! – он, шумно, с восторгом втягивая носом воздух, закусив верхнюю губу. (Добро пожаловать обратно!)

Все уезжают из Картагены. Мы с ним остаёмся ещё на пару дней. Мы оба утрачиваем интерес к путешествиям.

Наша комната в Санта-Марте выполнена в идеальном, старом добром латиноамериканском стиле. Витражное полукруглое окно в двух метрах от пола. Кованая чёрная дверь с мощным засовом. Высокий синий потолок, кое-где с подтёками. Его придерживают деревянные балки. Под потолком крутится ленивый, пыльный вентилятор. Пахнет плесенью.

Знакомые англичане тоже редко покидают свою комнату. Но у них другая страсть – кокаин. Кто зачем, а они здесь в кокаиновом отпуске. Для того и приехали. Кокаин здесь дешёвый, как спички. Несколько недель парни просидели в маленькой комнате без окон, с кондиционером, не зная ни дня, ни ночи, и принимая «белую смерть». Есть такое мнение, что быть в Латинской Америке и не нюхать кокаин – как быть во Франции и не пить красное вино.

Национальный парк Тайрона. Карибы предстают здесь во всей красе. Всё та же зелёно-голубая волна и мягкий песочек. Гестхаусы здесь – это просто гамаки, растянутые под навесом. Рядом с лагерем растут манговые и кокосовые деревья. С них в изобилии падают плоды. Мы собираем их в пакеты. Кокосов и манго здесь так много, что никто их не ест.

С кокосовыми орехами, вообще, проблемы, ведь их надо как-то вскрывать. Работники с мачете уже устали разрубать кокосы для отдыхающих. Вот бы проблема «как разбить кокосовый орех» была моей единственной проблемой!

Наши отношения опять видоизменяются. Мы больше не обсуждаем их. Это как табу. Мы даже больше не друзья. По крайней мере, я уже не могу назвать его так. Мы просто проживаем наши молчаливые отношения, стараясь обернуться друг в друга. Кто бы мог подумать, что такое может возникнуть из той солнечной и невинной дружбы. Но, хоть эти отношения и больные, и бессмысленные, и ни к чему не ведущие, и неправильные, даже разрушающие, но зато настоящие и животрепещущие. Мы продолжаем просто быть рядом потому, что по-другому не получается.

Высокогорная столица Колумбии – Богота. В этом городе всегда прохладно, и зимой, и летом. Всё из-за микроклимата. Мы берём полуподвальную комнату с дымящим камином и каменным полом. Здесь можно и угореть. Но зато какая романтика! Ещё один отель, где разбиваются сердца. Потрескавшийся кафель на полу. Высокий потемневший потолок. Мрачные картины в красно-коричневых тонах, на фоне закопчённых белых стен. Огромный горящий камин. В окно видны ноги прохожих.

Горячий душ в нашем отеле – одно название. Тонкая струйка не холодной, но и не тёплой воды. Можно околеть от такого душа.

Два англичанина, любителей кокаина, уже тоже здесь. У них кончается отпуск, и мы сажаем в такси до аэропорта два живых трупа. В течение шести недель они видели несколько комнат и вынюхали по килограмму кокаина. Незабываемый отпуск. Даже не знаем, долетят ли они до Лондона.

Есть в Колумбии местечко, куда попасть можно только по заброшенной железной дороге. Местные жители научились пользоваться ею самостоятельно. По рельсам бегают самодельные транспортные средства: к деревянной платформе на железных колёсах крепится мотоцикл. Переднее колесо мотоцикла стоит на платформе, заднее отталкивается от рельса. Именно на таком транспортном сооружении мы и добираемся до этой затерянной в джунглях деревеньки, рядом с городами Кале и Буэнавентура.

Мне это напоминает железную дорогу в Батамбанге, в Камбодже. Там бамбуковая платформа двигается по рельсам при помощи лодочного мотора.

Очень немногочисленное население деревеньки – африканского происхождения, и живёт во влажном тропическом лесу. Здесь нет даже Интернета. Интернет сюда ещё не дошёл. Джунгли полны водопадами, речушками и маленькими водоёмами, скрытыми от людских глаз. Здесь туристы останавливаются на пару дней, просто чтобы погулять по национальному парку и спуститься вниз по реке на автомобильной камере. У нас тоже запланированы автомобильные камеры, на завтра. А сегодня мы просто идём в джунгли.

Там, глубоко в джунглях, мы набредаем, наконец, на маленькой озерко. Если сюда и ступала нога человека, то не в этом сезоне. Здесь можно раздеться и купаться без одежды…

В перуанскую Амазонку попасть можно только на самолёте Богота – Летисия. Первый раз в жизни пересеку экватор и окажусь в южном полушарии.

Летисия находится на перекрёстке трёх границ: перуанской, колумбийской и бразильской. За пару часов можно побывать сразу в трёх странах. А также здесь в ходу валюта трёх стран.

Перуанскую валюту здесь любят меньше всего, но только потому, что маленькое перуанское местечко, амазонский остров Санта-Роза, слишком мал для удачной торговли. Но Санта-Роза – гастрономический центр этой странной местности. И бразильцы из близлежащей Табатинги, и колумбийцы из Летисии переправляются сюда на лодках, чтобы поесть. Действительно, еда здесь и дешевле, и явно съедобнее. В Колумбии, кроме сильно зажаренных кур, мы больше ничего и не ели.

Летисия оказывается скучным и дороговатым местом. Возможно, в силу своей отрезанности от окружающего мира. Здесь придётся застрять на десять дней. Моему спутнику опять надо засаживаться за работу.

Мы продолжаем молчать. Но чем молчаливее наш союз, тем крепче. Вот уже около трёх месяцев мы находимся в одном поле. Настоящее неподдельное желание просто быть вместе нас вместе и держит. Мы не задаём вопросов, мы на одной волне.

Каких только рыб, разных цветов, размеров и форм, не водится в недрах самой великой реки в мире!

На рынке спрашиваю цену, указывая на розовую рыбу с чёрными пятнышками. Её здесь называют фламинго. Она висит на проволоке с другими рыбами.

Цена – всего около пятидесяти рублей, на наши деньги! Я приятно удивлена: такая большая рыба, за такую мизерную плату. Конечно, я беру. Но каково же моё удивление, когда выясняется, что это цена не за рыбу, а за целую связку!

На связке, кроме фламинго, оказывается пара белых рыб-«долматинцев» в чёрное пятнышко и пара простых серо-коричневых. Каждая по полкило. Да, здесь я буду есть только рыбу! Рыбу я люблю. Я жарю её на странном местном масле. Холодильника нет. Надо есть сразу. Самыми вкусными оказываются простые серо-коричневые. «Не всё золото, что блестит».

Фруктовый ряд ломится от невиданных доныне фруктов амазонских джунглей. Имена у них индейские. Разве мне запомнить все эти названия?

Пока мой спутник сидит за работой, у компьютера, я гуляю из страны в страну. Действительно, кухня лучше в Перу, а нижнее бельё – в Бразилии.

В Табатинге, на бразильской стороне, покупаю гамак. В нём я буду спать, когда мы поплывём на корабле по Амазонке до перуанского Икитоса.