Прошло четыре дня. Самочувствие Александра значительно улучшилось, и он мог теперь выходить в сад. Вадим, общаясь с ним, чувствовал, как с каждой минутой оттаивает его омертвевшая душа. Трескалась и опадала кусками кора чужеродного баньяна, тянулось к солнцу и выпрямлялось задушенное дерево. Кончилось его одиночество. Он чувствовал, что снова обрел брата, который любил и понимал его, мог поддержать и ободрить в любую минуту, и тем же для Сани был Вадим. Они говорили обо всем, в одном только Вадим не мог признаться Александру, в том, что стал хладнокровным и расчетливым убийцей, и хотя те, кого он убивал, сами были бандитами и убийцами, каждое совершенное им преступление откладывалось в его душе очередным черным пластом и вытесняло из нее свет, который там еще оставался. Теперь этот свет снова стал разгораться, но иногда укоренившаяся тьма злорадно поднимала голову, и тогда он спешил к Сане, находя в общении с ним силы для отпора своей агрессивной половине. Александр, решив, вероятно, что известное ему убийство было единичным эпизодом в жизни Вадима и что было оно продиктовано желанием сына отомстить за смерть матери, темы этой больше не касался и, казалось, о прискорбном событии не вспоминал.

Вадиму пока никак не удавалось отговорить Александра от преждевременного отъезда. Валентин Николаевич считал, что ему еще надо полечиться, но, несмотря на давление со стороны врача и Вадима, Александр решил ехать в воскресение, пообещав заняться в Ярославле продажей квартиры.

— Все равно от меня не отвертишься, — сказал Вадим. — Будешь тянуть — приеду сам.

Александр захотел осмотреть дом. Вадим с гордостью продемонстрировал ему свой кабинет, выдержанный в классическом стиле, где стены были отделаны панелями из ореха, мебель — резьбой и тиснением; библиотеку со встроенным камином и книжными шкафами до потолка; столовую, решенную в парадном стиле, и не менее роскошную гостиную; изысканно оформленные спальни с мягкими коврами на полу и воздушными драпировками на окнах; санузлы, выложенные мозаикой всех оттенков голубого с маленькими нишами в стенах, где красовались раковины, морские звезды и камни. Во всех помещениях стояла мебель из дерева ценных пород, торжественности добавляли лепные потолки, зеркала, фарфор, антикварные часы и статуэтки.

Александру все нравилось, он хвалил обстановку, дизайн, интерьер. Особенный интерес у него вызвало собрание картин да еще огромный аквариум в гостиной.

— Ах, красавец! — восклицал он при виде крупного жемчужного гурами. — А самка гупи у вас на сносях. Отделить надо, а то мальков съедят. Кто у тебя за аквариумом смотрит?

Позови, я скажу. Вон ту скалярию тоже надо отделить. Видишь, белый налет на плавнике? Это значит, что она больна. Других может заразить.

— Ну вот, а ты говоришь — не кричи на них. И здесь порядка нет.

— Вадим Петрович, — позвал Игорь. — Вас к телефону просят, из банка. Говорят, очень срочно.

— Прости, — сказал Вадим, — я свой мобильник отключил, так ведь все равно достанут. Сейчас вернусь, не уходи.

Однако через минуту Александр сам влетел к нему в кабинет и уставился на друга потрясенным взглядом. Вадим, безжалостно распекая кого-то по телефону, осекся на полуслове и положил трубку.

— Что? — встревожился он. — Что случилось?

— Там, в библиотеке, кто это? — почему-то шепотом спросил Александр. — Фантастическое видение. Увидела меня и убежала.

— О чем ты? — не понял Вадим. — Подожди, сядь, успокойся. Игорь, иди сюда! Сань, кого ты видел, объясни толком.

— Девушку, — мечтательно произнес Александр. — Дивное создание. Ожившая китайская миниатюра!

— По всей вероятности, Александр Юрьевич имеет в виду нашу горничную-китаянку, — подсказал Игорь.

— У нас есть китаянка? — удивился Вадим. — Ах да, сейчас припоминаю. Света что-то о ней говорила. Она, кажется, еще и готовит.

Саня посмотрел на него так, как в тот раз, когда показывал ему «Мону Лизу».

Вадим смешался:

— Ну, хорошо, хорошо, я бесчувственный чурбан. Ничего вокруг себя не замечаю. Сань, я ведь дома почти не бываю, откуда мне знать? Сейчас мы все уладим. Игорь, вызови сюда управляющего.

Управляющий не замедлил явиться и представил подробную информацию: девушка из Китая, зовут Лин Сун, ей двадцать три года, работает в доме уже год, исполнительна и аккуратна.

— Она говорит по-русски? — спросил Вадим.

— Очень плохо, но все понимает.

— Мы можем пригласить ее сюда? Я бы хотел с ней познакомиться.

— Ты что, Вадим! — вскочил Александр. — Ты ее напугаешь до смерти. Я должен сам. Надо как-нибудь поосторожнее. Она в чужой стране, наверняка никому не доверяет.

Он в волнении заходил по комнате, что-то напряженно обдумывая.

— Александр Юрьевич абсолютно прав, — невозмутимо заметил управляющий, тщательно скрывая улыбку в уголках рта, — девушка чрезвычайно застенчива и необщительна.

Вадим моментально сообразил, какую выгоду сулит ему это неожиданное происшествие. Он пригласил на обед доктора, предварительно с ним переговорив, и, как только Александр занял место за столом, приступил к осуществлению плана.

— Мы тут посоветовались с Валентином Николаевичем, — начал он, приняв вид человека крайне озабоченного, — и пришли к выводу, что тебе все-таки никак нельзя сейчас возвращаться домой. Результаты последнего осмотра показали, что ты еще недостаточно окреп.

Саня перевел неуверенный взгляд с него на доктора.

— Да, действительно, — медленно произнес он, — я что-то неважно себя чувствую.

— Иначе и не может быть, — веско подключился врач, — вам, милый мой, противопоказаны всякие поездки как минимум две недели. Никаких резких движений и уж тем более никакого транспорта. Гуляйте в саду, дышите воздухом. Покой, и еще раз покой.

— Правда? — обрадованно сказал Александр. — Тогда я поживу у тебя еще немного, если не возражаешь.

— Не возражаю, — ответил Вадим, — и учти: слово доктора для меня — закон. Считай, что ты находишься под домашним арестом. Я прикажу охранникам присматривать за тобой на случай, если ты вздумаешь удрать.

Он уже поздравлял себя с успехом предприятия, как вдруг какая-то несвоевременная мысль омрачила лицо его друга. Он поднял на Вадима глаза, намереваясь эту негодную мысль высказать.

— Молчи, — опередил его Вадим, — знаю, что хочешь сказать, но ничего не желаю слушать. Помнится, я обязан тебе жизнью. Ты не забыл? Или начнем сейчас считаться?

Александр не отвечал, глядя в тарелку и механически помешивая ложкой суп.

— Ну хорошо, упрямец ты этакий, — рассердился Вадим. — По истечении двух недель я представлю тебе счет. Этого ты добиваешься?

Реакция Александра, как всегда, оказалась непредсказуемой.

— Не кипятись, — сказал он с улыбкой, — скоро тебе представится случай раскошелиться, и поверь, на сумму совершенно неприличную.

— Вот оно что! — воскликнул Вадим, чрезвычайно довольный таким поворотом беседы. — Значит, ты все-таки положил глаз на мои капиталы? Ну-ка, ну-ка, признавайся, что ты там задумал!

— Позже узнаешь. Как раз недельки через две и скажу.

Последующие дни Александр крадучись перемещался по дому и выслеживал китаянку. Задача эта была не из легких. Привыкшая быть незаметной, чтобы не докучать хозяевам своим присутствием, девушка, как пугливый зверек, настороженно замирала, чутко прислушиваясь, — при этом она удивительно напоминала белочку, когда та осторожно выглядывает из дупла, прежде чем вылезти на ствол дерева, — и лишь убедившись в полном своем одиночестве, приступала к работе. Поговорить с ней не представлялось никакой возможности. Стоило ей завидеть Александра, и она сразу же исчезала, причем так быстро, что уследить, куда она скрылась, не удавалось даже охранникам.

Вадим, добродушно посмеиваясь, с интересом наблюдал за безуспешными попытками друга познакомиться с неуловимой китаянкой. Он не торопился вмешиваться и помогать Сане в щекотливом деле налаживания отношений с молодой дикаркой. Чем дольше будут длиться ухаживания, тем больше времени он проведет в обществе Вадима. Он благодарил судьбу за то, что именно у него в доме оказалась девушка, привлекшая внимание его разуверившегося в женщинах друга. Более того, мальчишеские чудачества Сани и вся эта ситуация доставляли ему несказанное удовольствие. Душа его, давно лишенная чистых, искренних радостей, нежилась в лучах зарождающейся любви Александра.

Дела все-таки вынудили Вадима отлучиться из дому. Перед уходом, к негодованию Игоря, он приказал ему остаться в особняке и следить за малейшими передвижениями Александра Юрьевича. В глубине души Вадима терзал суеверный страх, что Саня может снова внезапно и бесследно исчезнуть, как это случилось однажды. У себя в банке, сидя в кабинете, выслушивая доклады служащих, или в ходе деловых переговоров, он неожиданно извинялся перед собеседниками и набирал номер начальника своей охраны.

— Игорь, что там? — спрашивал он. — Где Александр Юрьевич? Что делает?

Получив подробнейший отчет о местонахождении непоседливого друга, он на время успокаивался, потом все начиналось сызнова.

Еще через день, вернувшись с работы, он увидел, что Игорь слоняется по саду с обычным своим бесстрастным видом бдительного стража порядка. Вадим выскочил из машины и потребовал объяснений:

— Почему ты здесь? Где Саня?

Игорь, не пошевелив бровью, доложил тоном заговорщика:

— Александр Юрьевич сидит в засаде.

— Где сидит? — ошарашенно переспросил Вадим.

— Вон там, — указал подбородком Игорь, — в кустах.

— Что за детский сад? — развел руками Вадим. — Нет, видно, придется улаживать все самому.

Осторожно, стараясь не шуметь, он обошел высокие кусты роз и обнаружил Александра сидящим на земле с большим полевым биноклем в руках.

— Тише ты! Пригнись скорей, — встретил его Александр негодующим шепотом, — спугнешь девушку!

Вадим поспешно присел на корточки и, оставаясь в такой позе, что было крайне неудобно в его безукоризненном добротном костюме, взял у Сани бинокль и навел его на объект слежения.

— Видишь ее? — тем же таинственным шепотом спросил Александр. — Она так уже полчаса сидит. Интересно, какие мудреные мысли бродят в ее очаровательной головке?

Китаянка сидела в другом конце сада под раскидистой сосной на скамейке с фигурной спинкой и подлокотниками, подставив лучу солнца белое лицо с ярким ртом и высокими, будто удивленными бровями. Распущенные длинные волосы темной гладью покрывали ее плечи. Рядом с ней, на траве, лежали плетеные сандалии. Она слегка покачивала изящной босой ножкой с узкой ступней и тонкой щиколоткой.

— Изумительно хороша, — сказал Саня. — Диковинный цветок с берегов Янцзы. Что делать — ума не приложу. Кажется, она поняла, что я хочу с ней познакомиться, и стала в два раза осторожнее.

Вадим молчал, изумленно созерцая открывшуюся ему живую картину. В заросшем, удаленном уголке его сада, где он постарался оставить нетронутой часть реликтового соснового бора, в обрамлении привычного и близкого русскому человеку пейзажа, эта иноземная девушка казалась невиданной экзотической птицей, случайно залетевшей отдохнуть под сень вековых деревьев.

Вадим вернул бинокль Александру и сказал:

— Сань, кончай эти игры в казаки-разбойники. Так ты ничего не добьешься. Положись на меня. Я кое-что придумал.

Вечером Вадим, расположившись вместе с Александром в кабинете, послал Игоря за управляющим и китаянкой.

— Скажи, что у меня есть к ней поручение. Да будь полюбезнее. Улыбайся чаще, а то у тебя лицо, как у статуи правосудия.

Игорь ушел. Александр поминутно вскакивал, подходил к дверному проему и прислушивался к звукам шагов в коридоре.

Прошло пятнадцать минут.

— Хорошенькое дело, — сказал Вадим, барабаня пальцами по столу, — первый раз кого-то жду. Обычно ждут меня. Сань, перестань дергаться. Сядь и не двигайся, а то все испортишь.

В дверях возник управляющий. Он пропустил вперед девушку и встал за спиной у Вадима. Китаянка замерла там, где он ее оставил, не решаясь подойти поближе и даже взглянуть на грозного хозяина дома. Неподвижная поза девушки не скрывала ее внутреннего волнения: бархатные ресницы, отбрасывая тень, трепетали на девически округлых щеках, чуть вздрагивали тугие полные губы. Ее блестящие волосы были аккуратно зачесаны назад и собраны на затылке в высокий узел. В руках она теребила косынку, видимо, сняв ее перед самым приходом. Было очевидно, что она не пользуется косметикой, тем не менее, ее свежее лицо горело яркими живыми красками. Каждая черта ее оригинального лица, каждая линия невысокой стройной фигурки отличались удивительной чистотой и изяществом природного рисунка. Ее необычная красота не сразу бросалась в глаза, но стоило приглядеться, — и она поражала воображение.

Вадим, забыв то, что собирался сказать, в замешательстве повернулся к Александру и, увидев на его лице откровенный и нетерпеливый восторг, поспешил навстречу девушке.

Усадив ее в кресло, он обратился к ней с заготовленной речью, стараясь вложить в голос максимум мягкости и доброжелательности:

— Лин, я очень рад с тобой познакомиться. Ты прекрасно работаешь и очень хорошо готовишь.

Щеки девушки зажглись огнем, но она продолжала молчать, упорно не поднимая глаз.

— Ты понимаешь меня, Лин? — спросил Вадим.

— Да, господин, — тихо отозвалась она.

Вадим опешил.

— Что еще за «господин»? — рыкнул он на управляющего. — Кто ее научил?

— Никто, Вадим Петрович, она сама. Хотя, если подумать, как еще она может к вам обращаться?

— Ну как, как… Можно по имени отчеству.

— Боюсь, ей такого не выговорить, — убежденно сказал управляющий.

— Гм, — промычал Вадим и всерьез задумался над неожиданной проблемой. — Ладно, займемся этим вопросом позже. Лин, — продолжал он очень ласково, — я хочу тебе представить моего друга Александра… э … Саню.

— Сана, — послушно повторила девушка и украдкой взглянула на Александра.

— Умница, — обрадовался Вадим, — этого вполне достаточно. Так вот, мой друг Саня хочет ознакомиться с блюдами китайской кухни. Ты можешь ему показать, как их готовят?

— Да, господин, — повторила Лин с той же интонацией.

— Нет, это невозможно! — снова возмутился Вадим. — Завтра же подыщите для Лин педагога русского языка. Черт знает что такое! Роман Тихонович, вы могли бы и сами позаботиться об этом заранее.

— Смею заметить, Вадим Петрович, что мы никогда еще не нанимали учителей для прислуги.

— А теперь наймете! — вскипел Вадим, но вовремя спохватился и сбавил тон. — Надеюсь, вы понимаете, что должны пересмотреть свое отношение к этой девушке?

— Отлично понимаю, Вадим Петрович.

— И еще наймите новую горничную. Лин теперь будет только готовить.

Когда друзья остались вдвоем, Вадим вынул платок и вытер взмокший лоб.

— Ну и задал ты мне задачку! Легче переговорить с ланью в лесу. А девушка и в самом деле дивно хороша. Как это ты ухитряешься моментально все разглядеть?

Александр, оказывается, беззвучно трясся от смеха:

— Видел бы ты себя со стороны. Твои попытки быть куртуазным напоминают грацию медведя.

— Медведя? — насторожился Вадим. — Почему ты так сказал?

— Потому что похож, — ответил Александр, сердечно его обнимая. — Спасибо, брат. Здорово ты все придумал! Буду теперь кормить тебя блюдами собственного приготовления.

— Вот этого не надо! — испугался Вадим. — Дружба дружбой, но на такие жертвы я не способен.