Ночью Вадиму снились кошмары: Светлана с окровавленным лицом, хохоча и указывая на него пальцем, кричала: «Убийца, убийца!» Рядом с ней стоял Саня и молча смотрел на него суровым, осуждающим взглядом. Потом они вдвоем уходили все дальше и дальше, а он бежал за ними, но почему-то не двигался с места. Он просыпался в холодном поту, с трудом успокаивался, но стоило ему заснуть, как он вновь оказывался во власти мучительных сновидений: теперь он пытался помешать Сане и Лин вынимать продукты из корзины, которую только что принесли с базара и в которую, как он точно знал, было заложено взрывное устройство. Он ломился в запертую кухонную дверь и кричал, но голоса не было, а Лин и Саня его не слышали, смеялись и разговаривали за дверью.

Проснувшись в очередной раз, он встал и обошел весь особняк и сад. Охранники были на месте, Саня спокойно спал в своей комнате, но тревога не покидала Вадима. «Чего бы не добивался Краснов, но одного он добился точно: теперь я буду жить в постоянном страхе, — думал он, снова укладываясь в постель, но опасаясь заснуть. — Саня наивно полагает, что от него можно защищаться, но как защищаться от невидимого врага?» Вадим наблюдал парней Краснова в деле, когда они брали старшего Крученого. Это были опытнейшие профессионалы, бесшумные, неуловимые, незаметные и разящие, как молниеносный удар кинжала. Выкрасть человека им ничего не стоит. Игорь и его ребята, хоть и сами не промах, в ловкости им все же уступают, к тому же трудно обороняться, когда не знаешь, откуда ждать нападения. Он чувствовал, что все глубже погружается в пучину бессильного отчаяния. Нет, Саню ему не сберечь. Краснов захватит его, будет шантажировать им Вадима, а потом все равно убьет. Допустить этого нельзя. Он и без того принес Сане много несчастий. Есть только один выход.

Перед его мысленным взором прошла вся его жизнь, как последовательная цепь событий, которые закономерно вытекали одно из другого, и этот найденный им выход казался ему единственно приемлемым, правильным и логически оправданным.

За все приходится платить, и расплачиваться за свои ошибки должен он сам, не подвергая риску своего брата. Никто, кроме него самого, не виноват в том, что так бестолково, так уродливо сложилась его судьба. Саня прав: еще немного, и Вадим превратится в зверя, доказательство тому его вчерашняя ссора со Светой, которая чуть не закончилась убийством. Может ли он сам поручиться, что всегда будет в состоянии себя контролировать? Яд насилия давно отравил его кровь. Рано или поздно он снова нарушит клятву, данную Сане, и что ж тогда — опять канючить и вымаливать прощение за свою невоздержанность, сначала половую, потом эмоциональную? Нет, пора со всем этим кончать.

Теперь, когда он принял решение, можно было позволить себе то, на что в его памяти был наложен строжайший запрет. Он стал вспоминать Веру. Образ ее, словно набрав силу и ослепительную яркость за время заточения в тайниках его души, ликующе вырвался на свободу, и она сразу встала перед ним как живая, все такая же невыразимо прекрасная и манящая. Будто наяву он видел каждую клеточку ее тела, источающие зной, струящиеся всполохами пламени бесчисленные завитки волос, мерцающую снежной белизной кожу, ее глаза, какими они бывали в минуты страсти — цвета предгрозового неба, с искрами молний в самой глубине, или теплые и дымчатые, как махровый агат, когда она смотрела на него с любовью. Он снова ощущал нежное благоуханное тепло, исходившее от ее груди, сочную упругость горячих губ, прохладные округлости гладких бедер, — все его чувства и ощущения были настолько реальны, что у него задрожали руки.

Он попытался, как делал это не раз, прогнать пленительный обман зрения, сладостное чувственное наваждение, но она не уходила. Он торопливо прошел в гостиную, взял из бара бутылку водки и, налив себе большой стакан, осушил его одним глотком; налил второй, третий, стал пить прямо из горлышка, пока не напился до беспамятства.

Александр поутру, не дождавшись Вадима к завтраку, забеспокоился и зашел к нему в спальню. Вадим спал на полу, на сдернутом с постели одеяле, с подушкой в обнимку. Рядом валялась объемистая пустая бутылка из-под водки.

— Вадим! — стал трясти его Александр. — Проснись! Да проснись же! Ты как, в порядке?

Вадим приоткрыл слипшиеся глаза, зрачки его осоловело покрутились и остановились на лице Александра.

— Саня? Который час? О-ой, — простонал он, садясь и сжимая руками голову, — кажется, я ночью до чертиков надрался.

— Это что-то новенькое. Хотя, почему бы и не надраться человеку один раз? — сказал Александр, внимательно к нему приглядываясь. — Только зачем же в одиночку и ночью?

— Да так, не спалось что-то. Мысли всякие в голову лезли.

— В следующий раз, как только они полезут, окаянные, буди меня. Мы с ними сообща разберемся.

— Пойду в душ. Ты без меня не завтракай. Я быстро. Ух ты, голова кружится.

В полдень, уже чувствуя себя в приличной форме, он позвонил Краснову. Тот, выслушав просьбу Вадима принять его, искренне удивился:

— Разве нам есть, о чем говорить? Впрочем, если тебе это так уж необходимо, приходи вечером в десять часов. Только учти, что от этого ничего не изменится.

Вадим поехал к нотариусу, чтобы переписать на Саню свое завещание. Сегодня можно было безбоязненно отлучиться из дому. Вряд ли Краснов предпримет какие-либо действия до визита к нему Вадима. Сначала ему захочется выяснить причину столь неожиданного посещения.

Все оставшееся до назначенного срока время он провел с Александром.

— Помнишь, ты говорил, что у тебя есть какие-то планы, связанные с денежными расходами? — спросил Вадим.

Они сидели в самой глубине усадьбы, прямо на траве, у маленького заросшего пруда, где плавало несколько уток. Жарко светило солнце, на деревьях щебетали птицы, все казалось таким мирным и тихим, словно не существовало в мире никакой угрозы, ни от людей, ни от природы.

— Есть у меня мечта, — отозвался Александр, — одному мне это дело не осилить, а с тобой в самый раз. Я хотел бы учредить частный заповедник.

— Зачем же частный? В России много заповедников, и государство о них заботится.

— Ничего-то ты не знаешь. Государство стонет от браконьеров, от незаконных вырубок, хищнической ловли рыбы; люди наживаются на природе, не понимая, что ее надо беречь, чтобы сберечь самих себя. В этом деле, как и в любом другом, нужен хороший хозяин. Тут надо с умом подойти, изыскать средства, на которые можно содержать такой заповедник. Хотя вовсе не надо быть семи пядей во лбу. Достаточно посмотреть, как это делается в Африке. В Кении, Танзании, Замбии, Мозамбике и в других государствах много частных заповедников, которые процветают за счет туризма, но туризма организованного и контролируемого самими хозяевами заповедников. Это позволяет содержать проводников, мощную многочисленную охрану, которая не оставляет браконьерам никаких шансов.

— Что ж, запретить простым людям ходить в лес?

— Отчего же, если человек пришел в лес с корзиной, — милости просим, но если с топором, ружьем или динамитом, тогда дорога ему в лес заказана.

— Ну ты сравнил с Африкой. Там всегда лето и богатый животный мир.

— Потому и богатый, что его охраняют. Кто сказал, что у нас он хуже? Только зверье у нас все запуганное, человека на дух не переносит. В наших лесах и зимой и летом красота дивная. Надо только людям условия для отдыха создать, а наблюдать в естественной среде бобра, лисицу, енота или медведя не менее интересно, чем льва или жирафа.

— А помнишь, как мы видели лося, стоящего в облаке? — спросил Вадим, и в голосе его прозвучала такая тоска, что Александр сразу же отвлекся от темы разговора.

— Конечно, помню. Никогда не забывал, — сказал он, снова пристально вглядываясь в Вадима. — Что-то настроение твое мне сегодня не нравится. Ты ничего от меня не скрываешь?

— Нет, нет, все в порядке, это я так — детство вспомнил.

— Рано тебе впадать в воспоминания. У тебя еще вся жизнь впереди.

— Моя жизнь полна опасностей, сам видишь. Это у тебя она впереди, и мечты твои все обязательно сбудутся. На меня ты всегда можешь рассчитывать.

Однако подозрения Александра не улеглись, — это было видно по его глазам, поэтому Вадим, сославшись на какое-то дело, предложил вернуться в дом.

За обедом они мало разговаривали. Светлана, после вчерашнего потрясения, отказалась в этот день от всех намеченных планов и присутствовала за столом молча, с видом мученицы. Александр чувствовал, что между ней и Вадимом что-то произошло, но задавать ему вопросы на эту тему считал себя не вправе.

К вечеру Александр и Лин отправились бродить по саду.

Вадим оделся в один из лучших костюмов, тщательно подобрав сорочку и галстук, и распорядился подать машину, однако от услуг водителя отказался, сказав, что поведет машину сам, и всем охранникам приказал остаться дома. Игорь вздумал с ним спорить.

— Не волнуйся, — непривычно мягко сказал Вадим, — я знаю, что делаю. Ты лучше за Саней смотри. Он больше нуждается в вашей защите.

Он задержался у открытой дверцы машины, чтобы в последний раз насладиться красотой летней ночи, но ночь сегодня казалась ему враждебной. В черном небе, лоснясь круглыми боками, висела сытая луна, звезды колко и насмешливо перемигивались, любимые розы на клумбах источали удушливый аромат. Он вздохнул, сел в машину и поехал к Краснову.

Александр, завершив прогулку раньше, чем предполагал, проводил Лин до третьего этажа, где была ее комната, и пошел разыскивать Вадима. Его продолжало тревожить подавленное состояние друга, и он решил еще раз с ним поговорить. Поиски не увенчались успехом. Он снова вышел из дому и увидел у парадного входа Антона.

— Антон, где Вадим? — спросил он заулыбавшегося парня.

— Уехал полчаса назад.

— Куда это, на ночь глядя?

— Не знаю, он никому ничего не сказал. Вообще-то он был какой-то странный, поехал один, без водителя, и охраны с собой не взял. Мы все беспокоимся, как бы беды какой не вышло.

Александра опалил страх. Он бросился в кабинет Вадима. Пистолет был на месте, в ящике письменного стола, там же лежал мобильный телефон.

— Почему он не взял телефон? Он же всегда носит его с собой, — растерянно обратился Александр к вбежавшему за ним Антону.

— Не знаю. Может, забыл?

— Нет, не забыл, мобильник был бы включен. А Вадим его выключил и оставил. — Он стоял раздумывая, с телефоном в руках, потом протянул его Антону. — Посмотри, куда он сегодня звонил.

— Сейчас… ага, вот: несколько раз в банк… это к нотариусу, я с ним сегодня ездил.

— К нотариусу? Зачем?

— Александр Юрьевич, он мне о своих делах не докладывает. Так, дальше… Что за ерунда? — пробормотал он и озадаченно посмотрел на Александра. — Он звонил Краснову.

Александр бессильно опустился в кресло.

— Так я и знал. Я чувствовал, что он что-то задумал. Он поехал к Краснову. Сдаваться.

Он встал и подошел к Антону, глядя на него в упор.

— Ты знаешь, где живет Краснов?

— Знаю. Раньше мы к нему часто ездили.

— Отвези меня туда.

— Александр Юрьевич, это невозможно. Игорь вас не выпустит, ему Вадим Петрович строго-настрого приказал.

— Антон, ты мне друг?

— В этом можете не сомневаться. Я для вас что угодно сделаю.

— Тогда придумай, как нам отсюда выбраться.

На лице Антона отразилась напряженная работа мысли.

— Сделаем так: вам придется спрятаться в багажнике машины, а я попробую вас вывезти.

Они спустились в гараж, и Антон закрыл Александра в багажнике черного «мерседеса», который обычно простаивал без дела, сел за руль и подъехал к воротам.

— Ты куда? — спросил охранник у ворот.

— Светлана Андреевна просила кое-что купить. Сейчас вернусь.

— Что ей так поздно приспичило?

— Не твое дело. Это по женской части. Открывай давай!

Ворота раздвинулись, и «мерседес» плавно вырулил на дорогу.