В ночь с субботы на воскресенье уснуть нашей тройке не удалось.

С вечера мы с девчонками готовились, обсуждали, отшучивались, пытались привести себя и мысли в порядок. Потом, перед сном, злобствуя, перемыли все кости Глебу, лежали по кроватям, пытались уснуть и злословили насчет отношений с мужиками. В итоге я и Анфиса пришли к выводу, что лучше вообще никаких отношений, чем фиговые и выносящие мозг, а Кристина включила «романтичную особу» и заняла такую позицию: из любого «козла» при должном воспитании можно сделать принца. Затем тема разговора плавно ушла в сторону королевских особ. Еще бы, ни одна из нас раньше настоящих королей не видела, а принцев тем более.

— Интересно, а у него есть белый конь?

— Конечно, у каждого уважающего себя принца должны быть кони, утки и страусы.

— А страусы зачем?

— У них яйца большие…

В общем, часов до трех ночи мы ржали и хихикали, а потом нас начал накрывать мандраж перед предстоящим мероприятием. Как бы мы ни хорохорились и ни храбрились, страх подкрадывался коварно и незаметно. В чем-то это было сродни предстоящему экзамену, я сразу вспомнила студенческие годы, когда перед любым зачетом не могла уснуть из-за бешено колотящегося сердца.

Так мы провалялись до пяти утра. Примерно в это время наш блок начал оживать. То ли все остальные фрейлины не ложились спать, то ли решили встать пораньше, но уже к половине шестого утра общий коридор и гостиная напоминали копошащийся муравейник. Однокашницы суетились, бегали, заглядывали без спроса в чужие комнаты, спрашивали то плойку, то магический фен, то синие тени и люминесцентную тушь. В общем, наш первый курс решил предстать перед королевой во всей красе, а еще мы с удивлением обнаружили, что в тряпках Терции на присягу никто не собирался. Девушки приготовились щеголять перед королевой в своих лучших нарядах, и ни одна не собиралась падать в грязь лицом. А по поводу платьев, полученных от преподавательницы этикета, все выразились единодушно.

— При ближайшей возможности — СЖЕЧЬ!

Но как бы однокурсницы ни пытались вырядиться, когда из тринадцатой комнаты вышла наша тройка, челюсти вывалились у всех. Дружный «ох» прокатился по девичьим рядам, а лица некоторых дворянок украсили неприкрытая зависть и злоба. Я даже приготовилась услышать какую-нибудь гадость про «низших», но они промолчали.

«Вот и прекрасно. Кажется, эти стервы научились завидовать молча!»

Победное дефиле нашей тройки нарушило появление Арвенариуса.

Вообще, за месяц обучения я поняла, что декан факультета из него никакой, все свое время старичок проводил где угодно, но только не с родными фрейлинами. Он мог бегать по коридорам с блокнотом, заниматься инвентаризацией картин, отчитывать проштрафившихся поварят за пересоленный суп, проверять, не сбились ли чары в магических прачечных — в общем, занимался наш декан бумажной и хозяйственной работой. По факту же его должностные обязанности выполнял кто угодно, начиная от Терции, заканчивая Эриданом. И вот теперь Арвенариус решил наконец-то поучаствовать в нашей общественной жизни — явился раздавать маски.

Образец советского академика внимательно оглядел фрейлинские ряды, прошелся взглядом по каждой, довольно хмыкнул себе что-то под нос и огласил:

— Здравствуйте, мои дорогие!

«Уцененные!» — вторило ему мое хамоватое подсознание.

— Верность королеве — это великая ответственность, возложенная на каждую из вас. Ваша жизнь после присяги уже никогда не будет прежней. Это словно песочные часы — два хрупких сосуда, связанных невидимой нитью времени. Эта нить свяжет ваши судьбы с Ее Величеством Ризеллой Сирской! — Он глубоко вздохнул и в самых пафосных выражениях продолжил: — Сегодня ваши души приносят присягу верности, заключают неразрывный союз с королевой на последующие десять лет. Перед тем как официально отправить вас к королеве, я хотел бы услышать, является ли желание служить ей свободным, искренним? С открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы принимаете эту присягу? Прошу ответить вас!

Пока я слушала столь пламенную и пылкую речь, офигела окончательно, да я поклясться готова, что с такими словами у нас в загсах в браки вступают. Правда, ни на одной свадьбе в своем мире мне побывать не удалось, но фильмов по этой тематике я пересмотрела массу, и сейчас по тексту жених и невеста должны отвечать регистратору согласием.

Судя по недоуменным выражениям лиц Кристины и Анфисы, их посещали такие же мысли, брюнетка даже пробурчала:

— Интересно, а кольцами мы с Ризеллой тоже обмениваться будем?

Забавно было то, что по факту мы могли отказаться от присяги, но вот что будет потом — тайна, покрытая мраком… Отправят обратно во Внешний мир? Или отпустят гулять на все четыре стороны в этом? Проверять никому не хотелось, поэтому невероятно дружное «Согласны!» раскатисто отразилось эхом от стен коридора.

— Вот и славненько, мои хорошие! — радовался декан. — Значит, сейчас я выдам каждой из вас маску. Чары на них очень сложные, но, к сожалению, хрупкие, поэтому относитесь к артефакту с осторожностью. В воде не мочить, краску не сдирать, ничем не бить…

— Как прививка Манту, что уж тут непонятного, — шепнула на ухо Фиса.

Декан тем временем продолжал:

— Чары масок полностью скрывают лицо от узнавания, а также примерно каждые полчаса зрительно изменяют цвет волос. Вид вашей одежды останется неизменным. Из всех присутствующих на балу узнать вас смогут лишь те, кто видел без масок, — я, королевская семья и герцог Эридан. Он, как начальник службы безопасности, будет наблюдать за ходом проведения мероприятия. Его родовой артефакт позволяет отличить своих учениц от дамочек из королевской свиты. Вам все понятно?

На этот раз «да-а-а» было вялым. Кларентина вскинула пухлую руку вверх.

— Какие-то вопросы?

— Да, а герцог Эридан тоже будет в маске? Просто, если что-то случится, к кому нам обращаться? Как мы опознаем среди всей толпы наших преподавателей?

— Все преподаватели будут в масках. Это регламент официального маскарада, и его нельзя нарушать. — Декан равнодушно повел плечами. — Но если что-то вдруг случится — кричите, к вам подбегут и спасут. Как правило, на таких мероприятиях никто не умирает.

Не знаю, показалось мне или нет, но на лице дворянок промелькнула досада, смешанная со злобой. Я даже грешным делом предположила, может, они жалеют, что никто не умирает… Мало ли, вдруг кого-то прикопать на балу решили. От этих барышень можно ожидать чего угодно…

На всякий случай я еще раз внимательно обвела взглядом их наряды, пытаясь запомнить получше, а то вдруг они решат нож мне в спину воткнуть, а я даже не пойму, откуда пришел смертельный удар.

На самом деле я думала, что оденутся они более броско, но реальность противоречила моим ожиданиям. По сравнению с другими однокурсницами платья Ванессы и Кларентины были удивительно скромными, я бы назвала их наряды «маскировкой с тусклыми стенами». У графини — черное, полностью закрытое, без ярких деталей, но зато с суперпышной юбкой из очень дорогой ткани, у маркизы однородно бежевое, что вкупе с ее огромными телесами навело меня на мысль о свадебном торте. Наряд Вероники из их тройки разительно отличался по стилю от платьев товарок — синий, расшитый мелкими камушками и неожиданно короткий, чуть выше колен.

В общем, солидарности в одежде у дворянской компашки явно не было.

Отметив про себя эту странность, я решила на всякий случай не спускать глаз с девиц. Если Вероника казалась вполне адекватной девчонкой в их тройке, то дворянки явно что-то удумали. Знать бы еще — что.

Следующим действом, которое предпринял наш декан, стала раздача основного средства маскировки. Собственно, я ожидала чего-то более пафосного, а не абсолютно белой, чуть ли не картонной полумаски, которую мне просто всучили в руки. Артефакт выглядел хлипким и ненадежным, и кроме лба и кусочка носа скрыть ничего не мог, как ни надевай.

Я вертела в руках сей предмет и вспоминала костюм зайчика-попрыгайчика, который во втором классе мне сшила мама на детский утренник. Даже там пластиковая мордочка животного выглядела прочней и презентабельней.

Анфиса тупить, в отличие от меня и других однокурсниц, не стала, она открытым текстом спросила:

— Господин декан, а как ее активировать? И она разве всегда должна быть такой… э-эм, страшненькой?

— Это универсальная маска, с магией абсолютной маскировки. Она сама подстроится под ваш внешний вид и цвет платья. Поэтому можете смело надевать. Только еще раз напоминаю: они очень хрупкие, аккуратнее с ними.

Не знаю, в каких закромах валялась моя «картонка», но плотный слой пыли на ней коробил, инстинктивно захотелось засунуть маску под кран с водой, но вспомнив, что жидкость сей магический артефакт не уважает, пылинки пришлось буквально сдувать. Наконец, напялив на себя этот аксессуар, с удивлением обнаружила, что на лице он сидит удобно, зрение не ограничивает, и вообще его я фактически не ощущала.

— Красота-то какая! — восторженно воскликнула Кристина, разглядывая себя в зеркало, расположенное на одной из стен.

Я перевела взгляд на подругу и сама диву далась. Маска брюнетки не просто стала фиолетовой в тон платью, но еще выпустила по бокам пару маленьких павлиньих перышек, которые удачно гармонировали со своими огромными собратьями, хитро вплетенными в волосы Кристины. Кстати, с последними произошли метаморфозы, вместо брюнетки передо мной стояла миловидная русоволосая незнакомка.

А вот маска Анфисы пошла по другому пути — стала матово-черной и изменила форму, отрастив вместо плавных закруглений кинжалоподобные выступы, которые, словно стрелки, создавали эффект «кошачьего взгляда». Цвет волос блондинки пока не изменился, видимо, маска посчитала, что и так сойдет.

Снедаемая любопытством, я подскочила к зеркалу, чтобы разглядеть себя, но меня постигло разочарование. Артефакт просто перекрасился в алый… даже стразика не появилось… Ленивый мне какой-то аксессуар достался. Зато над моими волосами поиздевался всласть, укоротив до плеч. Для кого я, спрашивается, с шести утра их укладывала в локоны? Непонятно. Маска решила по-своему. Теперь на ближайшие полчаса я стала обладательницей идеально ровного каре.

«В такие моменты я ненавижу магию!»

— Дамы, а теперь минуточку внимания! — напомнил о своем присутствии Арвенариус, о котором мы действительно уже успели позабыть, отвлекшись на внезапную смену имиджа. — Сейчас мы с вами направимся к королеве. Заходить к ней будете тройками, а дальше по одной снимать маски и представляться. Если у королевы будут к вам вопросы — отвечайте предельно честно. Как только она решит, что вы достойны службы у нее, даст разрешение принести клятву верности.

Зачем это нам повторять, я не понимала, эту речь я уже пятьсот раз слышала от Эридана, Терции и даже Милонского, который специально заходил нас проинструктировать. Но, видимо, повторение — мать мученья, и Арвенариус решил еще разок продублировать.

— Итак, порядок захождения к королеве. Первая тройка — Таниса, Мира, Хлоя. Вторая — Зарина, Ната, Мелиса. Третья — Кристина, Анфиса, Элла. Четвертая — Жизель, Линда, Фелиция. Пятая — Вероника, Кларентина, Ванесса. Все услышали, кто в каком порядке заходит?

— Да-а-а! — вновь разнеслось эхом по Академии.

— Прекрасно, — кивнул декан. — Тогда строимся и гордым шагом от бедра — вперед!

«Третья тройка — надеюсь, на счастье…» — мелькнула мысль и исчезла, снесенная волной нарастающей паники перед встречей с Ее Величеством королевой Ризеллой Сирской.

* * *

Королевская чета уже устроилась на импровизированных тронах в одном из малых залов Академии. Принц сидел по правую руку от матери и неустанно косил на нее обеспокоенным взглядом. Его интересовало, успела ли Ризелла рассказать об условиях спора отцу, как тот отреагировал, и можно ли еще отказаться от необдуманного поступка. За ночь он успел уже десять раз пересмотреть свое решение и сейчас искал пути отступления перед еще не возникшей трудностью.

Заметив беспокойные ерзанья сына, король Викториан не выдержал:

— Если ты не усядешься спокойно, я буду вынужден попросить тебя вообще выйти из зала. Еще не хватало, чтобы потом по Академии пошли слухи, что принц — истеричка. Поверь, у молодых фрейлин очень длинные и едкие языки.

— Они же всего лишь слуги, — попытался буркнуть в ответ Даррий, но сразу же заткнулся.

Король сегодня был явно не в духе, и все знали — в такие моменты попасть под горячую руку Викториана слишком легко и опасно.

— Запомни, сынок. Короля играет свита… И если тебя не уважают подданные, то ты не король, а тряпка.

Наследный принц вздохнул. Завести сейчас разговор об отмене спора равносильно самоубийству, а раз так, то оставалось надеяться только на благосклонность судьбы и что второй тройкой в зал войдут какие-нибудь бесхитростные простушки.

* * *

Мы толпились у дверей малого зала — первая тройка уже пошла. Надо сказать, провожали Танису, Миру и Хлою мы как на войну — желали удачи, хлопали по плечам, только что рюмку водки для храбрости не налили. Признаться, даже я бы сейчас хряпнула, потому что руки, не переставая, колотило мелкой дрожью. Можно подумать, подсознание решило, что меня там сожрут живьем.

Арвенариус на наши забавные «провожалки-дрожалки» смотрел со снисходительной улыбкой, мол, делайте что хотите, можете даже на голове стоять, но к королеве все должны идти красиво и достойно.

Вторая тройка уже стояла наготове. По плану, едва выйдут первые девочки, Зарина, Ната и Мелиса должны без промедления войти к королеве. Все это действо было отлажено на многочисленных тренировках, как часовой механизм. А наша иномирянская троица топталась недалеко от девочек, готовясь сменить их на выжидательной позиции, едва те войдут в зал.

— Интересно, что там происходит сейчас? — спросила Ната, едва заметно кивая на высокие двустворчатые двери, за которыми восседала королевская чета. — Как проходит сама присяга, о чем будет спрашивать королева? Вот почему нам об этом не рассказали?

— В нашем мире, — отозвалась Анфиса, — есть подобный… эм, ритуал. Выглядит он не особо страшным. Пафосным, но нестрашным.

— Расскажи, — потребовала Ната.

Только сейчас я заметила, что девушку била дрожь похлеще моей. Крупная, сотрясающая, почти болезненная.

«Доведут нас в этой Академии. Вот как вижу — доведут. Если не до гроба, то до нервного срыва точно!»

Удивительно, но всех девчонок, даже в масках, я различала. Кого-то раскрывала характерная фигура, кого-то голос, вот Нату я узнала по легкой картавости, это довольно сильно выдавало ее знакомым людям. И пока Анфиса заливала о воинской присяге в нашем мире, я с любопытством рассматривала Нату и понимала — что-то идет не так.

Руки девушки, казалось, сводила судорога, несчастная едва держалась на ногах и вот-вот грозила рухнуть на пол в припадке.

Когда-то давно, в детстве, я уже видела нечто подобное. Мы ехали с мамой в метро, и у одного из пассажиров начался приступ эпилепсии, это было очень пугающе. И вот сейчас меня посетило подобное ощущение, интуиция била во все колокола, говоря: сейчас твоя однокурсница рухнет! Более того, ее маска, словно сигнальный семафор, начала судорожно изменять цвета по всему спектру радуги, только в хаотичном порядке — красный, синий, зеленый, желтый…

— Господин Арвенариус! — завопила я, подзывая декана. — Ей плохо!

Не знаю, куда до этого смотрел начальник нашего факультета, но едва он перевел взгляд на Нату, побледнел сам.

— Срочно к врачу! — мгновенно сориентировался «академик». — Элла, Анфиса и Кристина смените вторую тройку, пойдете вместо них.

В этот момент Ната все же рухнула, только теперь ее с готовностью поддержали руки сокурсниц. В припадке эпилепсии девушку, слава богу, бить не стало, но в глубочайший обморок свалилась стопроцентно.

— Дамы, к королеве заходите в том же порядке, который был обговорен заранее. Мы же вернемся, как только приведем Нату в чувство, — раздавал указания Арвенариус. — Надеюсь, вы сможете проявить самостоятельность!

Мгновенно посерьезневшие фрейлины согласно кивнули. Удивительно, как сплачивают неприятности перед лицом общего стресса. Вот только теперь мы, иномирянки, стояли перед дверью в малый зал.

Забавно, но после обморока Наты мое волнение как рукой сняло, я стояла предельно собранная и уверенная в себе, видимо, теперь встреча с королевой меня пугала не так, как перспектива свалиться в нервный обморок. Я схватила за руки Кристину и Анфису, крепко сжала их ладони и в лучших традициях такого пафосного момента попыталась произнести вдохновляющую речь:

— Девоньки, — начала я. — Не надо бояться! Перед лицом общей опасности мы предстанем вместе! Мы сильны, привлекательны и неповторимы, а раз так, то сможем свернуть горы!

— Может, ее тоже в медпункт? — саркастично спросила у Анфисы Крис. — Мне кажется, она бредит.

— Я бы ей лоб пощупала, но маска мешает. Вдруг у нее жар!

В этот момент двери из малого зала открылись и оттуда гордым дефилирующим шагом вышли Таниса, Мира и Хлоя. Времени спрашивать у них, как все прошло, не было… Набрав в легкие побольше воздуха и выдохнув, наша тройка отправилась в малую приемную навстречу королевской семье и будущей присяге.

* * *

Королева мне не понравилась с первого взгляда, ее сыночек тем более, единственный, кто внушал уважение — король Викториан, чувствовалось в нем что-то благородное. Даже удивительно было смотреть на его спутницу жизни — Ризелла Сирская казалась надменной, капризной, склочной… Но очень красивой. Из уроков истории у Горгулия мы знали, что королеве уже далеко за триста, только выглядела она моей ровесницей, и это вводило в ступор. Такого чувства у меня никогда не возникало с Троей, в ней всегда чувствовался прожитый возраст, который она умело прикрывала напускной наивностью и кокетством и старалась всегда казаться глупее чем есть.

Ризелла пошла по другому пути; вся ее внешность казалась милой маской, призванной скрыть опытную, расчетливую и очень ядовитую кобру. Не знаю, откуда у меня возникли эти ощущения, но они накрыли мгновенно, едва я вошла в комнату.

«И вот ее мы должны охранять? Ей присягать на верность? Да если все королевы такие, я не удивлена, что их многие хотят кокнуть».

Не дойдя пяти метров до сидящих царственных особ, мы остановились и присели в положенном почтительном реверансе. Встать нам разрешили кивком, давая понять, что знак уважения принят.

— Доброго дня, — неожиданно приятным голосом поздоровалась с нами королева.

«Внезапно!» — ведь я ожидала истерического визга и надменных приказов. Возможно, первое впечатление меня все же обмануло.

— Доброго дня, Ваше Величество, — эхом отозвались мы.

Больше всего в этой ситуации бесила необходимость улыбаться, желательно искренне и не натянуто. Лебезить перед сильными мира сего. Как-то паршивенько. А с другой стороны, если это моя работа, потерплю десять лет, а потом буду свободна как ветер.

— Можете представиться, — разрешила королева.

Первой сняла маску Кристина, удивительное преображение — секунду назад здесь стояла русоволосая красавица, а через мгновение яркая брюнетка. Но ни Ризелла, ни Викториан даже глазом не повели, за время их царствования они не раз наблюдали подобные картины на присягах. А вот наследный принц отчего-то заерзал на стуле, такая реакция больно резала глаз. Еще бы, когда среди надменных властителей одного из сильнейших королевств сидит такая беспокойная егоза, лет тридцати на вид, подобное поведение кажется странным.

— Мое имя Кристина, и я — иномирянка, — начала подруга.

Свои фамилии нам разрешили королеве не говорить. Здесь, в этом мире, они бы ей ничего не сказали. Иномирянок потому и набирали в Академию, что они в итоге являлись самыми беспристрастными в службе и самыми мотивированными, теми, кто, по сути, отказался от прошлого ради нового будущего.

Внезапно королева прервала монолог Кристины, излагающей свою биографию.

— Я поняла тебя, дорогая. — Королева указала на большой стеклянный шар на подставке, стоящий между кресел царственных особ. Шар напоминал обычную лавовую лампу, внутри которой что-то плавало и пузырилось. — Это артефакт неподдельной правды. Я задам тебе один вопрос, и ты ответишь на него, положив руку на шар. Если соврешь, его магия убьет тебя.

«Вот это заявочка!» — Мне показалось, что волосы на моей голове зашевелились.

— От результата твоего ответа зависит, приму я тебя на службу или нет, — продолжила королева. — Поэтому надеюсь, ты решишь ответить мне искренне.

«Прекрасно, то есть сейчас она задаст какой-нибудь провокационный вопрос. Соврешь — станешь трупом, ответишь правду, которая ее не устроит, — в лучшем случае вылетишь из Академии, а в худшем?»

Что может быть в худшем, я не хотела представлять. Успокоила себя той мыслью, что предыдущая тройка справилась, а значит, и мы переживем.

Кристина повела себя очень храбро, она молча подошла к шару и положила на него руку. Волковская никогда не боялась сказать в лоб все что думает, видимо, поэтому перспектива стать трупом ее не ужаснула.

Я сложила пальцы крестом за подругу и даже зажмурилась, когда королева огласила вопрос:

— Кристина, ты сможешь убить лучшего друга, если тот решит убить меня, твою королеву?!

Девушка задумалась всего на мгновение, на одно-единственное, чтобы ответить:

— Если мой действительно настоящий лучший друг решится вас убить, то я ему помогу! Королев может быть много, а друзей — единицы, и они на века.

Ответу Кристины я ужаснулась, это было страшное признание, как может отреагировать Ризелла на такие слова?

Я перевела взгляд с Кристины на Анфису, та была напряжена, как натянутая струна, просто сейчас могло произойти все что угодно.

А королева лишь улыбнулась.

— Отличный ответ. Предельно честный, — поразила она меня своим спокойным голосом. — Кристина, ты достойна службы у меня. И я постараюсь стать твоим другом, предпочту убивать рядом с тобой, чем быть убитой.

Рядом послышался облегченный выдох Анфисы, да и я сама поняла, что все это время не дышала.

«А что бы ответила я, задай мне такой вопрос? Убила бы друга?» — и ответа, увы, не знала.

Кристина вернулась на свое место рядом с нами и вновь надела маску.

Теперь настала очередь Фисы.

Не знаю, плохо это или хорошо, но весь момент ее представления и похода к шару пролетел мимо моего сознания. Я только услышала вопрос, который задала королева:

— Если будет умирать твой ребенок — твоя кровиночка — и рядом я, но спасти ты сможешь только одного, кого выберешь?

Ответ Анфисы был молниеносен:

— Любая мать спасет ребенка. Даже вы!

— А если будет умирать твой ребенок и твой любимый, что тогда?

— Умру сама, но спасу обоих!

— Ты достойна службы у меня!

Когда Анфиса вернулась и встала рядом со мной, я даже не сразу осознала, что сейчас настала моя очередь идти на эту королевскую плаху правды. Мандраж все же настиг меня, как бы я ни старалась от него убежать.

— Мое имя Элла, и я — иномирянка!

— Элла, я задам тебе вопрос! Надеюсь, ты ответишь мне на него искренне!

«Ага, соврешь тебе! — думала я, подходя ближе к адскому шару. — Хотя при чем тут ты. Здесь главное — не соврать самой себе».

Едва коснувшись рукой артефакта, поняла, что прилипла к нему, как к магниту, оторвать руку было невозможно. Видимо, пока я не отвечу все как на духу, он не отпустит.

— Итак, вопрос: если тебе придется умереть самой, но это спасет мою жизнь. Как поступишь ты?

«Смогу ли я умереть за человека, которого воспринимаю исключительно как работодателя, который мне даже не нравится? Забавно, если представить себе эту ситуацию, то выходит, все, ради чего я согласилась на обучение и эту работу, — бессмысленно. Никакой магии, никаких долгих лет жизни, ни дальнейших приключений, ни путешествий. Все закончится. Отдать жизнь ради того, чтобы жила королева? Увольте…»

И я ответила:

— Из-за глупого приказа не смогу! Моя жизнь не менее важна, чем ваша. Я готова добросовестно охранять вас, защищать от наемных убийц, яда. Но умирать вместо вас не собираюсь!

Шар резко отпустил мою руку, посчитав ответ честным. Что ж, как минимум живой я останусь точно.

— Было бы удивительно, если бы иномирянка ответила по-другому. Девушки из вашего мира всегда были более рассудительны и эгоистичны по сравнению с местными. У меня к тебе еще один вопрос. — Королева сделал паузу. — А за кого бы ты могла умереть? Друга? Любимого? Ребенка?

Хотя я не собиралась повторно класть руку на жуткий шар, он сам подтянул мою ладонь, намекая — выдави из себя еще один правдивый ответ.

— Не знаю, — призналась я. — У меня нет сейчас в жизни любимых, нет детей, есть только друзья. Но как я могу сравнить, если у меня есть только последние. Поэтому — я не знаю ответа на ваш вопрос.

Королева вздохнула, кивком показывая, что больше вопросов не имеет.

— Я согласна принять тебя к себе на службу. Можешь быть свободна.

На этот раз руку от шара отрывала с усилием, не хотел он со мной расставаться. К девчонкам возвращалась на негнущихся ногах. Как надевала маску, тоже не помню.

— Идите, — разрешил король, указывая на выход из зала.

«И что, никакой клятвы на века мы приносить не будем? — мелькнула сумасшедшая мысль. И тут же самоликвидировалась под напором радости: — Нас отпустили. Этот кошмар и ужас закончился. Осталось только пережить бал…»

* * *

— Ма-а-ам, — лицо Даррия выражало недоумение. — Почему ты их отпустила? За такие ответы положена если не казнь, то изгнание.

Ризелла снисходительно усмехнулась:

— Разве я могу казнить ту, за чье сердце будет сражаться мой сын? — Королева была довольна. Ни одна из этих трех девчонок не годилась для ее охраны, но, как строптивые и своевольные барышни, они идеально подходили для воспитания Даррия. — Ты уже определился, какая из них тебе больше понравилась?

В этот момент вновь открылись двери, впуская следующую тройку будущих фрейлин.

— Потом договорим — после мероприятия, — шепнула королева принцу. — А ты пока подумай, какую из трех хочешь в фаворитки…

И Даррий думал, судорожно и напряженно, как утопающий, пытающийся схватиться хоть за какую-нибудь соломинку, которая поможет выползти из глубокой норы спора, куда он сам себя загнал. Почти прямые извилины в голове принца под напором паники и обстоятельств пытались принять положенную природой форму.

Столь новый процесс, как мышление, отвлек этот не привыкший к нагрузкам мозг настолько, что Даррий прозевал присягу остальных троек, не заметил, как одна из девчонок, кажется, Линда все же прокололась на вопросах, и королева не дала ей разрешения служить у себя. Он не задумался даже о том, что теперь две ее оставшиеся подруги вылетят из Академии, следуя суровым правилам жестокого отбора.

— Ну, что ты решил, мой сладенький? Кто твоей душе милее? — отрезвил наследника вопрос матери.

Даррий пожевал губы и решил действовать согласно только что возникшему в голове плану.

— Мамуль, а ты бы кого посоветовала? — бесхитростно спросил он.

— Они все красивые. Блондинка, брюнетка и рыженькая — как на подбор, — королева пожала плечами, при этом скашивая глаза на мужа, чтобы тот молчал и не вмешивался.

Викториан глубоко вздохнул и принялся разглядывать потолок. По его мнению, воспитанием отпрыска все же должна заниматься мать, но здравый смысл говорил, что королева с задачей уже не справилась, а значит, пора браться за дело самому. У правителя Керении была парочка мыслишек, как из изнеженного принца сделать настоящего мужчину, например, выкинуть его где-нибудь посередине дороги с одной золотой монетой в кармане, а там уж пусть выживает, если ума хватит. Если справится — молодец, а не справится, то зачем он вообще, такой дурак, нужен. Когда-то подобным образом поступил и отец самого Викториана, и такой способ оправдал себя на все сто процентов. Сейчас короля от этого поступка останавливала только Ризелла, которая, как любящая мать, все же пыталась оградить свое чадо от лишних стрессов и предпринимала попытки его воспитания в тепличных условиях.

И Даррий действительно стал делать успехи, по крайней мере, в его ответах впервые проскальзывали умные мысли:

— Я их видел-то всего десять минут. Как я могу за столь короткое время выбрать одну из них? Я хочу познакомиться с каждой поближе, узнать, что они собой представляют. Мне нужна не только красивая фаворитка, но и преданная.

У короля Викториана едва челюсть не выпала после таких слов сына. Еще бы, первая более-менее взвешенная мысль от наследника.

Сам Даррий же был немного другого мнения о сказанном, его план состоял в поиске наиболее слабой и податливой из троих, которая сама пойдет к нему в руки за цветы и подарки. Но для этого вначале надо было пообщаться с каждой в более непринужденной обстановке, например, пригласить на танец.

— Значит, преданная? — переспросила королева и, не дожидаясь ответа, кивнула. — Хорошо, но вечером я жду от тебя окончательное решение.

Принц облегченно вздохнул, по крайней мере, он сумел выиграть время.